|
Е. А. Мельникова – ведущий в отечественной науке и признанный мировым ученым сообществом исследователь русско-скандинавских отношений в раннесредневековый период. Путь к этой проблематике, включавшей вечный и "проклятый" вопрос российской истории – "варяжский вопрос", не был простым для начинающего ученого, увлеченного совсем иными и не менее замечательными темами. Как филолог Е. А. Мельникова занималась англо-саксонским эпосом – поражающим воображение творением раннесредневековой культуры; любимой темы она не оставила, ей была посвящена популярная книга "Меч и лира" (М., 1987). Выбор магистрального для научной жизни Е. А. Мельниковой направления был связан с актуальными потребностями отечественной исторической – и, шире, гуманитарной – науки, сформулированными в начале 1970-х гг. В. Т. Пашуто: для понимания русской истории нужно было знать "внешние" источники, специфику их языка – нужны были специалисты-филологи, которых стал приглашать В. Т. Пашуто для создания Свода "Древнейшие источники по истории народов СССР".
Е. А. Мельниковой как скандинависту пришлось тогда заняться практически неведомой для отечественной историографии категорией памятников – руническими надписями. При обсуждении первых итогов исследования в нашем ученом мире не обошлось без недоумений. Лапидарные надписи меморативного или "бытового" характера не имели прямого отношения к кардинальным вопросам российской историографии и хронологически отстояли более чем на столетие от эпохи "призвания варягов". После издания книги "Скандинавские рунические надписи" – первого выпуска Свода "Древнейшие источники по истории народов СССР" (М., 1977) – стало ясно, сколько новой информации содержит руническая эпиграфика: в надписях содержались уникальные данные по исторической ономастике, сведения о трансконтинентальных контактах, известия, характеризующие как макро-, так и микроисторию. Столь же очевидной стала необходимость комплексного – междисциплинарного – подхода к источникам: эпиграфика, данные саг, летописей и археологии оказывались часто в "дополнительном распределении" в отношении проблем, интересующих историка. Особую роль здесь играла археология, дающая все новые и обширные материалы, в том числе по рунической эпиграфике. Естественным стало тесное сотрудничество Е. А. Мельниковой с сообществом археологов – как с авторами новых находок рунических надписей, так и с коллективами, занимающимися проблематикой "норманнских" древностей: в первую очередь с участниками археологических семинаров Ленинградского университета (Г. С. Лебедев, И. В. Дубов и др.) и МГУ (Д. А. Авдусин, В. Я. Петрухин, Т. А. Пушкина и др.). Не менее значимым стало содружество со скандинавскими коллегами, как рунологами, так и археологами и историками, особенно когда отпали официозные препоны для совместной работы и возникли совместные проекты – инициатором многих из них стал шведский археолог Ингмар Янссон. В 1980 г. Е. А. Мельникову избрали членом Шведской академии.
Изучение древностей Восточной и Северной Европы в широком контексте привело Е. А. Мельникову и ее коллег к пониманию того, что традиционное отношение к русско-скандинавским связям как к однонаправленному воздействию выходцев из Скандинавии на развитие Руси нуждается в пересмотре. Восточная и Северная Европа в раннем средневековье была единым этнокультурным регионом – массовый материал и лексические заимствования свидетельствуют об интенсивном взаимодействии "Востока" и "Севера". В 1980-е гг. появилась серия статей Е. А. Мельниковой (в том числе с соавторами), посвященных "восточным" влияниям в культуре раннесредневековой Скандинавии.
В последний период советской историографии (1980-е гг.) мыслящие историки интенсивно искали возможности новых подходов для решения "традиционных" проблем. Когда В. Т. Пашуто предложил издать перевод книги польского академика X. Ловмяньского "Русь и норманны" (польское издание вышло в 1959 г.), это было воспринято Е. А. Мельниковой с энтузиазмом, ибо издание предполагало комментарии и, стало быть, давало возможность продемонстрировать новые подходы и новые материалы по "старым" проблемам. Комментарии, отражавшие состояние норманнской проблемы на середину 1980-х гг., составили едва ли не половину русского издания книги Ловмяньского: в них был затронут и запретный для официозной советской историографии вопрос о происхождении имени "русь". Тогда давние филологические реконструкции, возводящие это имя к обозначению "гребцов" – дружины, идущей в поход на гребных судах, обрели исторический контекст: археологический материал свидетельствовал, что лодки скандинавы использовали не только в прикладных целях – без них не обходился и погребальный обряд. Дружинное значение имени "русь" позволило правильно понять и ранние летописные тексты – с варяжскими князьями был призван не неизвестный скандинавский народ, а дружина. Жупел "реакционной норманской теории" оставался, однако, самодовлеющим в официозной историографии: статья о названии "русь" несколько лет лежала в портфеле "Вопросов истории" и вышла лишь в 1989 г. Столь же сложной оказалась и судьба статьи о названии "варяг", отклоненной журналом "История СССР": мне запомнилось заключение рецензента, обвинявшего авторов в том, что они доверились "топорной работе летописца". Статья увидела свет уже в постсоветский период в журнале "Славяноведение" (1994 г.).
Тем временем Е. А. Мельникова продолжала работу над "Сводом", которую ей пришлось возглавить после смерти В. Т. Пашуто: в 1986 г. вышел ее очередной авторский выпуск, посвященный древнескандинавским географическим сочинениям. Интерес Е. А. Мельниковой к исторической географии не был и не мог быть сугубо прикладным – информация об окраине мира, содержащаяся в ранних географических сочинениях, предполагала не просто соотнесение с современными картами: необходимо было учитывать "образ мира", ту сложившуюся в ментальности людей средневековья модель, которая оказалась в центре внимания "новой" исторической науки второй половины XX в. В 1990г. Е. А. Мельникова защитила докторскую диссертацию "Представления о Земле в общественной мысли Западной и Восточной Европы в средние века", а в 1998 г. опубликовала книгу "Образ мира: Географические представления в Западной и Северной Европе. V-XIV века".
Так формировалось перспективное направление в источниковедении, рассматривающее источники сквозь призму "общественной мысли" средневековья; это относилось и к проблемам начальной русской истории, в том числе к феномену "призвания варягов". В работах 1990-х - 2000-х гг. развиваются и обосновываются на сравнительном европейском материале идеи о договорных отношениях – "ряде" между племенными образованиями севера Восточной Европы и дружинами скандинавской "руси", который отразился в летописной легенде о призвании варягов. Место этих "дружинных" структур и отношений в типологии раннесредневековых государств – еще одна важная тема, разрабатываемая Е. А. Мельниковой.
Развитие направления, порывающего с антинорманистскими стереотипами номенклатурной науки и опирающегося на междисциплинарное исследование и углубленное понимание источников, не могло не вызвать раздражения пребывающих у власти адептов этих стереотипов. В этой среде были сделаны попытки реанимации донаучных стереотипов в духе средневекового "Сказания о князьях Владимирских", возводящих Рюрика к родичу самого Августа Прусу, кабинетных этимологии М. В. Ломоносова и С. А. Гедеонова, соотносящих Пруссию и Русь, вагров и варягов и т.п.: в основе "методики" этих опусов, естественно, оказывается не "образ мира", а "образ врага". Попытка возрождения застарелых историографических схем встретила достойную отповедь Е. А. Мельниковой и ее коллег. Полемика новых "антинорманистов" с оппонентами сводилась к попыткам ошельмовать их и к использованию традиционных номенклатурных методов – Сектор истории древнейших государств вынужден был под давлением А. Н. Сахарова покинуть Институт российской истории. Новый выпуск "Свода", посвященный корпусу рунических надписей, Е. А. Мельникова издала в 2001 г. уже под грифом не только Института российской истории, но и под грифом приютившего сектор Института всеобщей истории, возглавляемого А. О. Чубарьяном, где традиции комплексного источниковедения были продолжены, где ежегодно проводятся Чтения памяти В. Т. Пашуто ("Восточная Европа в древности и средневековье"). Под редакцией Е. А. Мельниковой продолжается и издание ежегодников "Древнейшие государства Восточной Европы", без которых немыслимо развитие отечественной медиевистики.
Новый этап развития судьбоносной для Е. А. Мельниковой темы "Древня Русь и Скандинавия" требует новых усилий по расширению источниковой базы: многое было сделано в книге "Скандинавские рунические надписи – новые находки и интерпретации", включающей анализ граффити на монетах и предметах из раскопок. Но вещи с граффити – лишь малая часть огромного корпуса находок предметов скандинавского происхождения, обнаруженных от Прибалтики до Западной Сибири. Е. А. Мельникова стала инициатором подготовки свода скандинавских древностей в Восточной Европе. Это колоссальное предприятие требует немалых средств и усилий большого числа специалистов, авторов раскопок, музейных работников, разобщенных в пределах новых политических образований, однако авторитет и энергия Елены Александровны позволяют надеяться на успех и дальнейшие научные свершения.
|
|
