| (1526-1732 гг.)
Важные события, ознаменовавшие начало нового времени (1), имели решающее значение и для развития шведского языка. Политическая самостоятельность и ликвидация экономической зависимости от Ганзы спасли шведский национальный язык (ставший вместе с тем и языком богослужения вместо латыни (2)). Книгопечатание создало новый условия существования для шведского письменного языка; правда, оно появилось в Швеции только в конце XV в. Первое произведение на шведском языке было напечатано в 1495 г. - трактат "Об искушении дьявола" ("Aff dyäffwlsens frästilse"); второе появилось в 1514 г. Однако полного значения новое изобретение достигло только благодаря реформации, для которой печатное слово стало мощным орудием распространения идей. Книгопечатание, естественно, оказывало воздействие и на самую языковую форму: текст, напечатанный в большом количестве экземпляров и читаемый многими, требует более тщательного к себе подхода, чем рукописный текст; он требует большей упорядоченности, между прочим, и в орфографии.
Основными типами письменного языка в период раннего новошведского были, как и раньше, язык религиозный (язык библии) и канцелярский. Основа новошведской литературной нормы была заложена переводом "Нового завета" в 1526 г., но еще большее значение получила "Библия Густава Васы" ("Gustav Vasas Вibel") 1540-1541 гг. В орфографии и грамматических формах здесь были достигнуты значительное единообразие и последовательность, вначале в последней части "Нового завета" (так называемый "нормализованный язык"), а затем, в большей степени, в "Библии Густава Васы". Повысилась роль разговорного языка областей вокруг оз. Меларен, что сказалось и на переводе библии (3). Это означало разрыв со старой традицией. Однако в других отношениях связь с этой традицией, особенно с ранним языком Вадстены (конец XIV - начало XV в.) и языком областных законов, не была нарушена. При переводе библейского текста стремились к торжественности и поэтому часто сознательно выбирали устаревшие формы (например, widh "при", idher "ваш", fridh "мир" вместо wedh, edher, fredh). Особенно относится это к морфологии. Язык "Нового завета" отличается несколько более современным характером, обнаруживая пеструю смесь старого и нового, в то время как "Библия Густава Васы" односторонне воздействует на грамматическую норму в направлении ее архаизации. Так, в этой библии употребляются архаичные формы существительных с определенным артиклем (например, konunganar "короли", menniskionar "люди"), родительного падежа (mins fadhers "моего отца", thens stora stadzens "большого города", eens dödz manz "мертвого человека"), архаичные глагольные формы (tu skalt, kant, wilt "ты должен, можешь, хочешь", the sungo "они пели" в противоположность the siungo "Нового завета") и т. д. Данизмы тщательно избегаются: е вместо а в окончаниях в "Новом завете" встречается очень редко, в "Библии" вовсе не встречается. С другой стороны, словарь и фразеология этих памятников обнаруживают известное влияние со стороны немецкой библии. Особенно заметно это влияние в "Библии Густава Васы". Оно проявляется в первую очередь в порядке слов придаточных предложений: личная форма глагола часто ставится в конце предложения, например, sedhan han att förtärdt hade "посла того как он все съел", tå han än nw longt ifrå war "так как он был еще далеко" и т. п. Такое построение предложений чуждо шведской речи, но вследствие влияния библии становится обычным в языке прозаической литературы. С другой стороны, все яснее выступает стремление к простоте и естественности выражения. Перевод библии имел большое значение для развития синтаксиса и стиля шведского литературного языка: причастные обороты, ставшие под влиянием латинских образцов столь обычными в средневековом шведском языке, исчезают, конструкция предложения упрощается, и порядок слов становится в целом более естественным.
"Библия Густава Васы" получила широкое для своего времени распространение и оказала на развитие письменного языка большее влияние, чем другие книги в шведской литературе. Она на долгое время определила норму языка. Она же составляет основу всех последующих изданий библии вплоть до нашего времени. "Библия Карла XII" (1703 г.), которой шведская церковь пользовалась до 1917 г., не была совершенно новым и самостоятельным переводом, и ее текст очень мало отклоняется от "Библии Густава Васы". Язык в издании 1703 г. также подвергся лишь несущественным коррективам: вряд ли они идут дальше орфографии и замены некоторых форм.
Из деятелей реформации особенно активно выступает (с 1526 г.) как писатель Олаус Петри (4). Несомненно, он был крупнейшим писателем Швеции XVI в. Стиль его прозы ясен, точен, строг и в то же время очень индивидуален и проникнут глубокой убежденностью. Его стихотворные произведения - псалмы и драма на библейский сюжет "Tobiæ comedia" не принадлежат к его лучшим творениям. Светская литература в XVI в. немногочисленна: важнейшие ее произведения - две хроники Олауса Петри и Педера Сварта (Peder Swart). Эти хроники не были, однако, напечатаны.
Начиная с этого времени, мы встречаем все меньше местных и индивидуальных отклонений от языковой нормы, особенно в печатных произведениях. Орфографическая и грамматическая последовательность в рукописных текстах была значительно меньшей, чем в печатных. Это объясняется отчасти влиянием канцелярского языка. Характер канцелярского языка, конечно, менялся и у отдельных лиц и в разные периоды его существования, но все же и в нем была известная связующая традиция, и он представлял собой особую форму шведского письменного языка наряду с языком библии, от которого он отличался во многих отношениях. В XVI в. канцелярский язык сохраняет еще ряд данизмов (например, частое е в окончаниях) и беспорядочную орфографию. Для него характерно употребление лишних букв, а также ничем не ограниченное заимствование иностранных слов. Построение фразы часто тяжеловесное и сложное. Зато канцелярский язык свободен от той тенденции к архаизации, которая отличает язык библии; поэтому морфологическая система канцелярского языка оказывается ближе к современной.
В XVII в. литература на шведском языке становится богаче и разнообразнее. Шернъельм (G. Stiernhielm (5)) заложил не только основы новой метрики, но в известной мере и основы поэтического языка. В драмах, например, в "Дарии" Бёрка (Börk), и у некоторых поэтов, например, у Дальшерны (Dahlstierna), у Руниуса (Runius), язык нередко бывает близок к естественной разговорной речи. Но в общем, проза XVII в. тяжеловесна и лишена гибкости. Из королей династии Васа живой интерес к родному языку проявляли особенно Иоганн III и Густав Адольф. Новый церковный устав 1575 г. подчеркивает важность чистоты языка (6).
Сигизмунд перед своим отъездом в Польшу должен был обещать в Кальмарском статуте 1587 г., что иностранные слова и выражения не будут примешиваться к шведскому языку, для того чтобы он сохранялся таким же чистым и неиспорченным, каким был во время его отца (7). На службе у Густава Адольфа состоял переводчик, задачей которого было переводить для печатания полезные книги: по вопросам литературы, истории и некоторых других наук.
В мемориале антиквариям Швеции 1630 г. Густав Адольф обязывает их, между прочим, собирать материал для шведского словаря. Для этой цели они должны "точно записывать названия всевозможных земледельческих орудий, орудий рыболовства, кузнечных и столярных материалов, корабельных снастей и прочих подобных вещей. Так же следует записывать названия всех городов, приходов, сел, лесов, рек, озер, гор, островов, мысов, земель, спрашивая при этом, откуда они получили свое имя". Густав Адольф хотел создать при университете в Упсале особую профессуру шведского языка; правда, осуществить этот план тогда не удалось.
Под влиянием настроений "периода великодержавия" (8) ученые начинают чаще пользоваться шведским языком вместо латыни. Улув Рудбек (Olov Rudbeck) своей вступительной речью в 1677 г. вводит шведский язык в стены Упсальского университета (9). Рудбек также собирался опубликовать свою "Атлантиду" только на шведском языке, хотя он все же приложил к ней латинский перевод. Однако писать академические сочинения на шведском языке начинают лишь в эпоху просвещения.
В эпоху Ренессанса усилия ученых различных стран были направлены к тому, чтобы при помощи грамматических работ придать бóльшую устойчивость нормам родного языка.
Тогда же, в XVII в., возникают новые идеи в области воспитания, представителем которых является в первую очередь чех Ян Амос Коменский (Комениус). Сторонники нового направления настаивают на необходимости живых практических знаний вместо ученого педантизма. В Швеции также впервые выдвигается требование ввести в школе обучение родному языку наряду с латынью. Пионером в этой области, как и во многих других областях, был Юхан Буреус.
Его ученик Шернъельм в предисловии к своей "Сокровищнице старого языка свеев и гётов" ("Gambla Swea och Göthа Måles fatebur" (10)) настаивает на очищении языка от иностранных слов и на замене их заимствованиями из памятников старой письменности. В то время не проводили различия между исландским и древнешведским языками, считая оба эти языка "древним гётским языком". Самуэль Колумбус (Samuel Columbus) в "Заботе о словах шведского языка" ("En svensk оrdеskötsеl") пытается обновить письменный язык путем приближения к устной речи (к диалектам) и, в частности, путем упрощения орфографии и приближения ее к произношению (11). Наряду с Колумбусом Н. Чельман (N. Tiällmann) в своей "Шведской грамматике" ("Grammatica Suecana") 1696 г. настаивал на приближении орфографии к хорошему произношению (12). Еспер Сведберг (Jesper Svedberg), напротив, выдвигает в качестве языкового идеала уже давно устаревший язык библии (13).
Важные сведения о языке XVII в. дают словари Э. Шродеруса (Е. Schroderus), в том числе его обработка "Janua linguarum" Коменского, 1640 г. Первая грамматика шведского языка была написана Э. Ауривиллиусом (Е. Aurivillius) в 1684 г. (на латинском языке), вторая - Н. Чельманом в 1696 г. (на шведском языке). Вопросы орфографии в конце XVII в. были предметом горячих споров; при этом язык библии часто вступал в противоречие с употреблением, принятым в королевской канцелярии. Постепенно были проведены некоторые орфографические реформы; между прочим, были отброшены удвоение гласных и написание существительных с начальной прописной буквы. Написания dh и gh были замещены простыми d, g, в том числе и в хороших печатных изданиях, например, в библии, изданной в 1720 г. Молином (Molin), в "Аргусе" Далина (О. Dalin), "Уложении 1734 г." ("17З4 års lag"). Важнейшие работы о шведском языке начала XVIII в.: вышедший в 1712 г. "Свео-гётский словарь" ("Glоssаrium Sveo-Gothicum" (14)) Х. Спегеля (Н. Spegel) - первый настоящий шведский словарь, появившийся в печати; так называемый "Пароль" Сведберга с подзаголовком "Слава и правильность шведского языка" ("Schibboleth. Svenska Språkets Rycht och Richtighet") 1716 г., где приводится, между прочим, список иностранных слов и "добрых старых слов и выражений"; наконец, "Шведская орфография" ("Ortographia Svесаna" 1716 г. У. Йэрне (U. Нjärne), дающая много ценных сведений о произношении того времени.
Что касается изменений в разговорном языке этого периода, то проследить их гораздо труднее, чем изменения, происходившие в период древнешведского языка. О них дают возможность судить случаи, когда писатель или писец недостаточно хорошо знают литературный язык или употребляют слова с неустановившейся орфографией; тогда язык, на котором они говорят, накладывает свой отпечаток и на их письменный язык. Такие "орфографические ошибки" служат для нас ценными свидетельствами. Другим источником наших сведений являются прямые указания авторов грамматических работ. Уже в древнешведский период g, k, sk перед переднеязычными гласными стали смягчаться соответственно в j-, tj-, skj-; g в gäst "гость" часто совпадает с j в jämn "ровный"; k в köpa "покупать" - с tj в tjur "бык". В период раннего новошведского языка в сочетаниях sj и skj развивается звук ᶘ (русское "ш"), например, в siu "семь", sken "сияние", skiorta "рубаха"; в сочетании tj - звук tç (сходен с русским "ч"): köpa произносится, например, tçø:pa; h, l и d перестают произноситься перед j (например, в hiärta "сердце", liud "звук", diup "глубокий"), так же как h перед v (например, в hvass "острый"): щелевые ð и ɡ (в орфографии dh, gh) заменяются взрывными (например, badh "просил", slädhe "сани", lagh "закон", skoghar "леса" > соврем. bad, släde, lag, skogar). Впрочем, в тех случаях, когда, ɡ стояло после l или r, оно осталось щелевым: talg "сало", varg "волк" (произносится talj, varj). Морфологическая система в языке библии (особенно в "Библии Густава Васы") во многих отношениях архаичнее, чем в текстах позднего средневековья, что связано с возросшим влиянием центрально-шведских говоров и сознательной тенденцией к архаизации. Несмотря на это, падежное склонение вскоре повсюду отбрасывается, и сохраняются лишь родительный падеж и отдельные падежные формы в некоторых застывших выражениях, число которых все уменьшается. Определенная форма множественного числа у большинства существительных получает окончание -na, между прочим и в таких словах, как fäderna "отцы", händerna "руки", styckena, "куски", takena "крыши" (ср. более старые fädhren, händren, stусken, tаkеn). У существительных среднего рода, оканчивающихся на согласный (tak), этот тип не получает, однако, всеобщего распространения: он отсутствует в южношведских говорах и не вошел в письменный язык. Существительные среднего рода, оканчивающиеся на -е, получают в разговорном языке Свеаланда во множественном числе окончание -n и образуют особое склонение: мн. ч. stycken "куски", riken "государства", äpplen "яблоки" и т. п. (др.-швед. stykke, rike, æple). Появляется новая форма местоимения Ni "вы" (около 1650 г.), образовавшаяся из переосмысления словосочетаний типа sågen-I ("видели вы").
В разговорной речи все обычнее становится употребление единственного числа глагола с множественным числом подлежащего. Это упрощение глагольного спряжения было проведено в районе оз. Меларен, по-видимому, около середины XVII в., а в Гётланде несколько позже. В письменный язык оно, однако, до последнего времени еще не вошло.
Источник:
Вессен. Скандинавские языки |
|
