Готы и близкородственные им племена, вандалы, руги, бургунды, занимали в последние века до нашей эры ив первые века нашей эры территорию, расположенную к востоку от мест поселения других германских племен, обитавших в Скандинавии и к западу от Эльбы. Этим, относительно поздним территориальным признаком, объясняется наименование данной племенной группировки – восточные германцы и их языков – восточногерманские языки.
Письменные памятники сохранились только на готском зыке, однако анализ бургундских и вандальских имен собственных, встречающихся у римских авторов, позволяет с известной долей вероятности установить некоторую общность фонетических признаков, отличающих эту группу германских языков от западногерманской и северной групп. Так, например, характерный для готского языка переход общегерманского *e > i, не обусловленный позиционными условиями, наблюдается в вандальских и бургундских именах собственных: др.-в.-нем. geban, др.-исл. gefa "давать" = готск. giban; ср. ванд. имя собственное Givamundus, ср. также бург. Sigismundus < *Segismundus; в бургундском праве, написанном на латинском языке, встречается сложное слово morginegiva "утренний дар", второй компонент которого giva = др.-в.-нем. geba "дар". Характерное для готского языка преобладающее развитие общегерманского *u > u даже в позиции перед a, наблюдается также в вандальском и бургундском языках: ср. др.-фризск. ofta, др.-в.-нем. ofto "часто" = готск. ufta; др.-в.-нем. giholfan, др.-англ. holpen, др.-исл. holpinn "помогать" (прич. II) = готск. hulpans; в бург. эта особенность представлена в имени собственном Uffa (др.-в.-нем. Offo).
Некоторые языковеды находят также следы так наз. готского преломления *i > e (ai) перед r в бург. именах собственных. Этим, например, объясняется e в Aisaberga. Общая для готского и вандальского более поздняя тенденция к переходу ē > ī и ō > ū может быть также определена как восточногерманская особенность.
Для консонантизма языков восточногерманских племен характерен переход звонких спирантов в глухие: b > f, ð (d) > þ, z > s; причем глухие варианты появлялись в абсолютном конце слове и перед конечным -s: готск. giban "давать" – gaf "дал", guda "богу" – guþ "бог" (см. § 56); ванд. имя собственное Fronimuth, где th = þ < ð, ср. др.-исл. moðr "гнев", "мрачное настроение"; бург. имя собственное Vithuluf, где f < b, ср. готск. broþru-lubo "братская любовь".
Наряду с отмеченными восточногерманскими инновациями, длительное сохранение общегерманского z, переходящего в северных и западногерманских языках в r, может точно так же рассматриваться как общий признак восточногерманской языковой группы: ср. др.-исл. meire, др.-англ. māra, др.-в.-нем. mēro "больше" = готск. maiza; это z сохранилось в написании собственных имен, ср. бург. Gaisaldus, ванд. Gaisaricus, в которых первых компонент Gaisa(a)- = др.-в.-нем. Gēr- (ср. Gernot).
Выделить общие восточногерманские признаки в области морфологии значительно труднее, так как слишком скудны вандальские и бургундские материалы. Однако и здесь можно наметить единичные общие черты: например, окончание -a в вандальских и бургундских именах собственных, идущих по слабому склонению типа Dagila, Varica, Athala, Gibica, Vulfila, совпадает с готским окончанием им. пад. ед. ч. слабого склонения типа guma "человек" (см. § 74), тогда как в других германских языках развитие этого окончания было иным.
Перечисленные выше признаки охватывают явления, хронологически относящиеся к разным периодам: так, по-видимому, тенденция развития долгих ē, ō в ī (ei), ū, прослеживаемая по готским текстам и по именам собственным других восточногерманских племен, развивается в эпоху так наз. Великого переселения народов, хотя общие предпосылки этого развития были обусловлены фонематическими особенностями всей системы вокализма, сложившейся у этих племен еще в эпоху, непосредственно следовавшею за переселением готов из Скандинавии. Специфический для этих языков переход краткого *e > i произошел раньше перехода ē > ī; он явился последовательным проявлением той тенденции, которая привела в других языках к переходу *e > i лишь в определенных комбинаторных условиях: перед носовыми, перед i, j следующего слога. До известной степени этой же тенденцией может быть объяснен и общегерманский переход дифтонга * ei в долгое ī.
По-видимому, наиболее древние инновации, характерные для восточногерманских племен, в том числе и переход *e > i должны быть отнесены к периоду их совместного пребывания в низовьях рек Одера и Вислы, т. е. к I в. нашей эры, когда в результате ряда эмиграционных волн германских племен сложилась данная племенная группировка и наметились некоторые общие тенденции языкового развития. Кристаллизация восточногерманских языковых черт явилась результатом не только территориального и языкового обособления от прочих германских племен и языков, но и последующего процесса схождения языков родственных племен, оказавшихся в районах новых поселений близкими соседями.
Вопрос о древних связях готского языка с северной и западной группами германских языков является сложным, так как он соотнесен с проблемой первоначального диалектного членения еще в пределах германского языка-основы. Между тем характер диалектного членения германского языка-основы до выделения остальных языковых групп является в настоящее время все еще во много неясным.
Наиболее значительны общие группы, объединяющие готский язык с северной группой германских языков, однако имеется и ряд особенностей, сближающих готский с некоторыми западногерманскими языками.
Важнейшими древними признаками, объединяющими готский язык с северной группой, являются:
1. Судьба германских *ii, *uu, развившихся в готском и древнесеверных языках в сложные консонантные сочетания: в готск. ddj, ggw, в др.-исл. ggj, ggv (см. § 49); западногерманские языки этого перехода не знают; ср. готск. twaddje, др.-исл. tveggja "двух" = др.-в.-нем. zweiio < герм. *tuaiiōn (-ēn); ср. также готск. triggws, др.-исл. tryggr "верный" и др.-в.-нем. triuwe, др.-англ. trēowe "верные". Закономерность эта была впервые установлена языковедом Хольцманом и получила название закон Хольцмана.
2. Оформление 2-го лица ед. ч. претерита сильных глаголов; в готск. и др.-исл. 2-е лицо претерита имеет огласовку 2-й ступени аблаута, т. е. огласовку, общую для всего ед. ч., и окончание -t, тогда как в западногерманских языках в той же форме выступает 3-я, нулевая, ступень аблаута, характерная для мн. ч. претерита, и окончание i, e; ср. готск. namt, др.-исл. namt "ты взял" = др.-в.-нем. nāmi, др.-англ. nōme.
3. Оформление показателя 1-го лица оптатива настоящего времени: готск. -au (ср., например, nimau "если я возьму") и др.-исл. -a (ср. nema) восходят к одному показателю *au, в составе которого выделяется энклитическая частица -u с побудительным значением; западногерманские формы (др.-в.-нем. neme, др.-англ. nime) генетически не связаны с этим образованием. Только западногерманские формы генетически тождественны оптативу; готская и северная формы являются инновацией.
4. Причастие I в готском и северных языках склоняется только по слабому склонению (хотя в готск. в им. пад. мужск. Рода употребительна и сильная форма), причем причастие женск. Рода склоняется по типу основ на -īn- (-ein-).
5. Только в готском и северном языках выделяется группа глаголов с основообразующим суффиксом *ne-/*-nō. Глаголы эти имели интразитивно-медиальное значение, ср. готск. fullnan "наполняться", др.-исл. vakna "просыпаться".
6. Наличие сложного вопросительного местоимения, образованного на базе общегерманского корня *hwa-, *hwe-, + дополнительный суффиксальный элемент; ср. готск. luarjis, др.-исл. hverr "который".
7. Общность в структуре основы некоторых лексических единиц: ср., например, готск. sauïl, др.-исл. sol "солнце"; в западногерманских языках засвидетельствована только другая основа этого слова: др.-в.-нем. sunna, др.-англ. sunne, имевшаяся также в готском и северных языках; одинакова структура основы в им. сущ. "небо", готск. himins, др.-исл. himinn, в отличие от др.-в.-нем., др.-сакс. himil; аналогичная общность структуры основы наблюдается и в сущ. "вода", "огонь": так, гостк. wato, род п. watins имеет в качестве основообразующего суффикса -n-, подобно др.-исл. vatn, в отличие от западногерманских языков, где в этом слове имелся суффикс -r, ср. др.-в.-нем. wazzar, др.-англ. wæter; готск. fon "огонь" имеет в основе -n-, как и др.-исл. funi, в отличие от др.-в.-нем. fuir, fiur, др.-англ. fyr, где оформителем основы является -r (данный тип основы имелся и в др.-исл.: fyrr, fūrr.
Перечисленные выше явления отнюдь не исчерпывают всех признаков, объединяющих готский с северными языками. Однако и среди перечисленных явлений одни, по-видимому, оформились незадолго до переселения готов из Скандинавии и служат доказательством существования особой территориальной близости между готским и северными языками. К такому кругу явлений следует отнести так наз. закон Хольцмана, весьма специфический и индивидуальный фонетический процесс, или продуктивность глаголов с показателем *-ne-/*-nō, выделившихся, однако, только в готском в особый класс слабых глаголов.
Другие общие черты могут восходить к древним изоглоссам, характерным для эпохи существования германского языка-основы: так, должны быть осмыслены общие черты в оформлении основ древних имен существительных, объединяющие готский и северные языки, в отличие от западногерманских языков. Изоглоссы, связанные с распределением суффиксов l/n, r/n в сочетании с одним и тем же элементом корня (ср.: himil/himin, vatn/wæter), относятся к весьма архаичным явлениям индоевропейской морфологии; ср. чередования основообразующих элементов в гетероклитическом склонении имен существительных в хеттском языке: uuatar "вода" – uuetenaš "воды" и т. д.
По-видимому, еще к эпохе германской языковой общности относится и процесс смешения и. е. перфекта и аориста, результатом которого было двоякое оформление 2-го лица ед. ч. претерита; следовательно и здесь общность готского и северных языков, обобщивших форму старого перфекта, в отличие от западногерманских языков, отражает изоглоссы эпохи существования германского языка-основы.
Общие черты, объединяющие готский с западногерманскими языками, численно значительно более ограничены, кроме того одни из них охватывают готский и все западногерманские языки, другие – готский и только часть племенных языков этой группы.
К разряду общих признаков первого типа могут быть отнесены лишь следующие черты:
1. Наличие общего суффикса абстрактных имен существительных: готск. -assus/-nassus, др-в.-нем. -nussi, -nissi, др.-англ. -ness; ср.: готск. ibnassus "равенство", ufarassus "излишество", gudjinassus "священничество" и др-в.-нем. warnissi "истина", fulnissi "разложение", "гниение", др.-англ. ēhtness "преследование".
2. Образование форм родительного и дательного падежей числительных 4-19 по образцу основ на -i-.
Более существенны общие черты, связывающие готский с языками так наз. герминонских или юго-западных племен, среди которых выделяются швабы (алеманы) и маркоманы (бавары). Языковая традиция этих племен представлена южными немецкими диалектами.
1. Оформление окончания род. пад. ед. ч. -a- основ: в готск. dagis, др.-в.-нем. tages "дня"; окончания -is/-es восходят к *-is, тогда как окончание -as в рун. Gōdagas (= род. пад. им. собств. *GōdagaR), так же как и окончание -æs, встречающееся в др.-англ. рукописях, восходит к форме *-as. Гласные * i /*а в этих окончаниях представляют собой разную ступень аблаута основообразующего суффикса.
2. Оформление окончания род. пад. -n- основ: в готск. gumins "мужа", южн.-нем. gomin; окончание восходит к *-ins, тогда как в др.-исл. guma, др.-англ. guman окончание восходит к *-ans. И в данном случае готский и южнонемецкие диалекты объединяются одинаковой ступенью аблаута гласного.
3. Одинаковая ступень аблаута в корне указательного местоимения женск. р. род., дат. пад.: готск. þizos, þizai "этой", др.-в.-нем. dera, deru, в отличие от др.-исл. þeirar, þeire.
4. Общность системы местоименных форм 3-го лица: готск. is, южн.-нем. er "он", в отличие от др.-исл. harm, др.-англ., др.-сакс. hĕ.
5. Оформление 3-го лица ед. ч. наст. вр. глагола "быть": готск., южн.-нем. ist "он есть", др.-исл., др.-англ., др.-сакс. is.
Перечисленные выше явления отнюдь не исчерпывают всех признаков, объединяющих готский язык с языками западногерманской группы. Но и среди описанных выше признаков имеются явления, связанные с различными периодами в истории германских языков.
Явления, объединяющие готский и всю группу западногерманских языков, были, по-видимому, относительно поздними образованиями. Особенно это относится к суффиксу -assus, -nassus. В каких условиях могла сложиться эта общность, остается неясным. Возможно, что распространение данного явления следует отнести к той эпохе, когда восточногерманские племена находились по соседству с германскими племенами в районе Одера. В этом случае герминоны оказались бы посредниками в распространении западногерманских форм у готов.
В числе признаков, объединяющих готский язык только с языками южной части западногерманских племен, в отличие от др.-исландского, др.-английского и др.-саксонского, выделяются изоглоссы, возможно сложившиеся еще в эпоху германской общности. Наличие одинаковой ступени аблаута в формах родительного падежа единственного числа основ на -a- и основ на -n- (ступень *e), в отличие от других древних германских языков, где в тех же формах была представлена другая ступень аблаута (ступень *a), могло объясняться тем, что еще в эпоху германской общности существовали дублетные формы *-is/*-as, *-ins/*-ans, причем последующее закрепление той или иной формы не совпадало на разных территориях расселения германских племен. Сходное объяснение получает и закрепление ступени *e в род. пад. ед. ч. указат. местоим. ж. р. вместо ступени удлинения в других германских языках.
Что касается местоимения 3-го лица, то можно предполагать отсутствие единой общей формы в германском языке-основе, подобно тому как не было единой формы в эпоху индоевропейской языковой общности. В отдельных индоевропейских языках, как известно, местоимение 3-го лица выделяется относительно поздно из системы указательных местоимений, оно развивается на базе разных указательных основ: ср. русск. он и указат. местоим. оный, франц. il и лат. ille "этот" и т. д. В германских языках система форм местоимения 3-го лица складывается на базе нескольких указательных основ:
1. и. е. основа *-ei-/*-i-.
2. и. е. основа *-ke-/*-ko-, иногда в сочетании с *-eno-/*-ono-;
3. и. е. основа *-sjo-/*-sja-/*-si-;
4. и. е. основа *-ta-.
Распределение этих четырех основ по отдельным германским языкам крайне пестро: так, в готском господствует основа *-ei-/*-i- во всех падежных формах трех родов, только им. пад. ж. р. ед. ч. si восходит к основе *-sjā-; в др.-в.-нем. точно так же преобладает основа *-ei-/*-i-, однако им., вин. пад. ж. р. ед. и мн. ч. всех трех родов восходят к основе *- sjā-; в др.-исл. языке ед. ч. м. и ср. р. представлено основой *-ke-/*-ko-, ед. ч. ср. р. и мн. ч. всех трех родов основой *-to- (в др. шведск. рунических надписях встречается основа *-i- в им. пад. ед. ч. м. р.); в др.-англ. языке во всех падежных формах всех трех родов представлена только основа *-ke-/*-ko-.
Такое разнообразие основ и пестрота их распределения в местоименных парадигмах отдельных языков доказывает отсутствие в германском языке-основе единой системы форм местоимения 3-го лица. В отдельных древних германских языках парадигма этого местоимения является результатом индивидуального развития. На фоне этого разнообразия тем более показательна значительная близость системы местоименных форм готск. и др.-в.-нем. языков, особенно в ед. ч. Близость эта не может быть объяснена как случайное совпадение результатов двух независимых линий развития. Она указывает на несомненные связи готского и языков южногерманских племен; возможно, что частично общие изоглоссы этой группы племенных языков складывались в районе Одера – Вислы после переселения готов из Скандинавии и продвижения западных германских племен, обитавших по берегам Эльбы, на восток, к Одеру; тогда как связи готского языка с северногерманской группой указывают по преимуществу на их особую генетическую близость, общие изоглоссы готского и западногерманских языков являются результатом более поздних схождений.
Источник:
Глухман. Готский язык
