Литература

Источник: ИСТОРИЯ НОРВЕГИИ (1980)

Изучение древности и средневековья

Научная историография началась в Норвегии в XVIII в. и вследствие политического подчинения страны Дании была составной частью датской историографии. Правда, первым выдающимся историком, который дал общий обзор истории Норвегии, был исландец Тормод Торфеус (1636-1719), автор "Истории Норвегии" (на латинском языке, 1711¹). Другой исландец, Арни Магнуссон (1663-1730), знаменитый собиратель древнескандинавских рукописей, заложил основы источниковедения; датчанин Якоб Лангебек (1710-1775) начал издание повествовательных памятников по истории Дании и Норвегии²; уроженцем Норвегии был, однако, Людвиг Хольберг (1684-1754), выдающийся драматург и, пожалуй, наиболее крупный историк северных стран того времени, автор "Описания Дании и Норвегии" (1729) и "Истории Датского государства". (1732-1735)³. В книгах Хольберга истории Норвегии уделено большое внимание, причем подчеркнуто значение страны в экономической жизни объединенного Датско-норвежского королевства. Основоположником собственно норвежской историографии считается Герхард Шёнинг (1722-1780), автор незавершенной "Истории Норвежского государства" (в 3-х томах, 1771-1781)⁴.

В канун освобождения Норвегии из-под датского владычества был основан норвежский университет в Кристиании (1811), и тем самым создалась институциональная основа для самостоятельного развития исторической науки в стране. Несколько позже, в 1831-1832 гг., там же было учреждено Общество для изучения языка и истории норвежского народа. Наиболее известным историком из круга деятелей норвежской буржуазной революции 1814 г. ("поколения 1814 г.") был Кристиан Магнус Фальсен, автор книг "История Норвегии при короле Харальде Прекрасноволосом и его мужских потомках" (в 4-х томах, 1824) и "Право земельной собственности в Норвегии в его отношении к государственному устройству" (1815)⁵. Как видно даже из названия последней работы, Фальсен связывал особенности истории Норвегии с характером земельной собственности; эту специфику он видел в том, что в Норвегии никогда не получали развития ленное право, феодализм.

Уже в период становления самостоятельной исторической науки в Норвегии в конце XVIII – начале XIX в. отчасти определились те черты, которые остались присущими ей на всем пути дальнейшего развития: ограничение преимущественно национальной проблематикой, внимание в первую очередь к внутренней истории, к судьбам норвежской нации, национальных общественных и политических институтов, между тем как международные отношения, войны, история других стран занимали ученых лишь в незначительной мере.

Характерные черты норвежской историографии в XIX – начале XX в. – определение главного направления в истории Норвегии и создание обобщающих концепций. Выдвигавшиеся историками теории и их смена в значительной мере были обусловлены политической борьбой и идеологией определенных классов Норвегии. Центральной проблемой социальной и идейной жизни страны в тот период оставалась проблема национального освобождения – отсюда и проистекает преимущественный интерес ученых к эпохе независимости, т. е. к средним векам.

Историки "поколения 1814 г." изображали период унии с Данией как время упадка и унижения Норвегии, а датское правление как "противозаконное". В противоположность этому социальное устройство независимой Норвегии в классическое средневековье (до XIV в.) они идеализировали: страна не знала дворянства, и монархия опиралась якобы на свободное крестьянство. Причину упадка этой общественной системы и подчинения страны Дании историки начала XIX в. усматривали в "ошибочной" политике неспособных королей XIII и XIV столетий.

История Норвегии в раннее средневековье и в период, пред-шествовавший Кальмарской унии (1397), оставалась в центре внимания норвежских ученых и в 40-50-е годы XIX в. Именно в пору древней государственной независимости, по их убеждению, были заложены основы норвежской нации, сложились ее индивидуальные черты. Разделяя в большей или меньшей степени тезис об исключительности развития Норвегии, эти исследователи стремились показать ее ведущую роль на скандинавском Севере в раннее средневековье, вклад норвежцев в мировую историю.

Столпы норвежской исторической школы в указанный период – Рудольф Кейсер (1803-1864) и Петер Андреас Мунк (1810-1863) – подчеркивали демократические традиции в раннем норвежском обществе. Появление в связи с походами викингов королевской власти привело, по их мнению, к противоречию между этой властью и демократическим патриархальным устройством. Идеалом для Кейсера являлось "равновесие" между монархией и народовластием, и, пока такое равновесие сохранялось, Норвегия, как он полагал, оставалась могучим государством. Нарушение "баланса сил" в пользу короля, происшедшее в XIII в., – таков источник последующего упадка страны и подчинения ее Дании⁶. Однако и в "датское время", согласно представлениям Кейсера и Мунка, сохранялась определенная преемственность в национальной жизни, культурном и общественном развитии норвежского народа. В построениях Кейсера нашел известное отражение конфликт между королевской властью и норвежским стортингом в 30-е годы XIX в. (не отсюда ли идея "равновесия" между монархией и народом?).

Ученик и продолжатель Р. Кейсера П. А. Мунк (его капитальное исследование – "История норвежского народа", 1851-1859)⁷ в большей мере признавал наличие имущественного неравенства и социальной борьбы в норвежском средневековом обществе. Не имея более возможности игнорировать острые социальные конфликты современности, норвежские историки после европейской революции 1848 г. были вынуждены, хотя бы отчасти, отказаться от романтической идеализации скандинавской древности, свойственной ученым первой половины XIX в.

В ранней истории норвежского государства Мунк видел столкновение двух правовых принципов: феодального и родового. Первый из этих принципов отстаивала королевская власть, претендовавшая на верховенство над страной и стремившаяся поставить всех подданных в положение своих вассалов. Этому принципу противостояло право одаля в интерпретации Мунка – свободной собственности родов на землю: за это право держались богатые и знатные землевладельцы, оказывавшие сопротивление королевской власти. Обострение внутренней борьбы приходится на вторую половину XII и начало XIII в.– королевская власть одерживает победу над противниками единства и независимости страны. Концепция Мунка оказала значительное влияние на последующую норвежскую историографию, представители которой вслед за ним исходили из мысли, что главной чертой истории средневековой Норвегии была борьба противоположных начал – государственного единства и местного сепаратизма, королей и знати.

Вместе с тем в творчестве норвежских историков последней трети XIX в. отразились позитивизм и эволюционизм – излюбленные идеи европейской буржуазной общественной мысли того времени, неверие в возможность резких скачков в истории. Их представления о прошлом норвежского народа в большой степени определялись актуальными потребностями политической борьбы между противниками и сторонниками сохранения шведско-норвежской унии, борьбы, которая как раз в тот период приобрела особую остроту. Преимущественный интерес ученых предыдущего поколения к ранней истории Норвегии не разделялся новым поколением; центр тяжести исторического исследования переместился на "датскую эпоху", в особенности на период после 1536 г., когда с окончательной ликвидацией самостоятельных государственных институтов зависимость Норвегии от Дании стала наиболее ощутимой. В отличие от своих предшественников, подчеркивавших отрицательное влияние датско-норвежской унии на положение норвежского народа, историки последней трети XIX в. отмечали и благоприятные, на их взгляд, последствия этого объединения. Разногласия между "унионистами" и "антиунионистами" выражались в том, что первые (М. Биркеланн, Т. Аскехоуг⁸ и др.) отстаивали мысль о формировании норвежской нации и ее политическом подъеме в период унии, тогда как вторые (Э. Саре) утверждали, что демократическая традиция в Норвегии нового времени унаследована от периода, предшествовавшего Кальмарской унии. Историки-"унионисты" видели носителей идеи национального подъема в буржуазии и чиновничестве, сформировавшихся именно в период датско-норвежской унии; Саре же считал хранителем "старинной свободы" на протяжении всей "датской эпохи" крестьянство и полагал, что у крестьян демократические идеалы были впоследствии заимствованы "новыми классами".

Однако при всех противоречиях между указанными направлениями (их теории были связаны с политическими взглядами соперничавших тогда буржуазных группировок: либералов – "антиунионистов", примыкавших к партии "Венстре", и консерваторов – "унионистов" из партии "Хёйре") представители норвежской историографии конца прошлого века имели между собой немало общего. Все эти историки были эволюционистами: во главу своих буржуазно-националистических концепций они на первое место ставили такие социальные и идейные ценности, как "нация" и "свобода"; самые методы исследования, при известных индивидуальных различиях, были у них общими.

Крупнейшим норвежским историком XIX в. был Эрнст Саре (1835-1917). Переход Сарса с позиций "скандинавизма" к норвежскому национализму нашел отражение и в эволюции его исторической концепции. Стремясь к всеобъемлющим построениям, Саре недооценивал многообразие исторического развития, что делало его теории уязвимыми уже в полемике с историками консервативного направления. Тем не менее националистическая концепция Сарса оказала наибольшее влияние на норвежскую историографию конца XIX – начала XX в. Саре выступал против "материалистического понимания общественной жизни", в котором обвинял своих оппонентов, сторонников консервативного направления, придававших значение таким факторам в истории, как природные условия, производство и т. п. Историю Саре стремился понять в ее целостности, в гармонии. Вслед за Спенсером он видел в обществе и государстве организм, проходящий ряд стадий в своем естественном и неизбежном росте. Саре представлял себе историческое развитие в виде медленного поступательного движения, без каких-либо резких скачков. Свойственные каждой эпохе политические и правовые учреждения, которым он уделял главное внимание, служили, по его убеждению, обществу или нации в целом, а их значение постепенно со временем изменялось. Проникнутая оптимизмом, присущим норвежской буржуазии периода борьбы за полную национальную самостоятельность, историческая концепция Сарса имела в качестве своего главного звена идею прогресса, прежде всего прогресса духовного, морального и правового. Смысл исторического развития Норвегии, по Сарсу, заключается в достижении полной независимости.

Взгляды Сарса на конкретные проблемы истории Норвегии имели немало общего с теориями Кейсера и Мунка. Но впервые в норвежской историографии он создал концепцию истории Норвегии на всем ее протяжении, причем в постоянной связи с общеевропейской историей. Саре стремился показать, в какие периоды история Норвегии приобретала специфические черты и выявлялся "диссонанс" с историей Европы и в какие она сближалась с ней, а также каким образом менявшийся характер этой взаимосвязи отражался на судьбах Норвегии. Так, сохранение Норвегией в средние века древнего общественного устройства привело, по мнению Сарса, к отставанию ее от остальной Европы и в конечном счете к зависимости от Дании; зато в новое время, когда началось общеевропейское движение к свободе и демократии, наличие в Норвегии соответствующих старинных традиций явилось определенным ее преимуществом.

Главная мысль Сарса (в его четырехтомном "Обзоре норвежской истории", 1873-1891) заключалась в том, что Норвегия, будучи в раннее средневековье наиболее аристократической страной в Скандинавии, затем в результате разгрома родовой знати монархией превратилась в наиболее демократическую страну Северной Европы и сохранила демократический общественный строй на всем протяжении своей истории вплоть до XIX в. При этом те самые факторы, которые послужили причиной ее слабости в период Кальмарской унии, – демократический характер ее устройства после падения аристократии, преобладание свободного крестьянства – в дальнейшем стали основой ее подъема: свобода норвежского крестьянина-бонда в глазах Сарса приобретала решающее значение для будущего страны, в крестьянах он видел "прочную и широкую основу" для достижения Норвегией национальной самостоятельности. В период датского господства, по убеждению Сарса, норвежский народ сохранял и развивал самобытное общественное устройство, и 4 Норвегия никогда фактически не сливалась с Данией⁹.

В начале XX в. норвежские ученые стали проявлять больше интереса к экономической истории, однако поначалу они ограничивались преимущественно внесением поправок и уточнений в общую схему Сарса, не трогая ее по существу. Такова коллективная "История Норвегии для норвежского народа" (1909-1917), написанная при участии самого Сарса, Э. Херцберга, А. Бюгге, А. Тарангера, О. А. Ёнсена, И. Нильсена, по-прежнему сосредоточенная на политической и юридической проблематике¹⁰. Но и после того как разработанная Сарсом схема истории Норвегии была отвергнута представителями нового направления в норвежской историографии, последние частично восприняли его либерально-националистическую точку зрения, подчиняющую социальную историю "истории нации".

После расторжения в 1905 г. шведско-норвежской унии комплекс национальных исторических проблем перестал определять развитие норвежской историографии, на первый план выступили экономические и социальные вопросы. Ведущие историки, связанные с усиливавшимся в то время рабочим движением, испытали на себе влияние марксистской теории. Это влияние, особенно заметное в творчестве двух наиболее крупных норвежских историков текущего столетия: Халвдана Кута (4873-1965) и Эдварда Бюлля (1881-1932), дало им возможность в 1910-1920-х годах порвать с традиционными представлениями об истории средневековой Норвегии и выдвинуть новые плодотворные концепции.

На смену схеме Мунка-Сарса, согласно которой в основе истории Норвегии в средние века лежала борьба между знатью и опиравшейся на народ королевской властью, пришла та точка зрения, что подлинный антагонизм в норвежском обществе состоял в конфликте между крестьянством и господствующим классом крупных землевладельцев во главе с королем. Отвергнув тезис историков XIX в. об исключительности исторического развития Норвегии, Кут и Бюлль отмечали существенное сходство в социальной и политической эволюции Норвегии и других стран Европы (развитие ленной системы, преодоление раздробленности, рост крупного землевладения). Кут и Бюлль стремились осмыслить историю Норвегии в категориях классовой борьбы между крестьянами и землевладельческой аристократией в средние века, между крестьянами и буржуазией в новое время, подчеркивая экономическую основу этой борьбы¹¹.

Однако воздействие марксистской мысли на норвежскую историографию ограничилось, особенно у Кута, в основном признанием первостепенной важности экономического развития и роли классовой борьбы. Феодализм еще понимался им в обычном для западных историков того времени смысле – только в качестве правовой и политической системы. У Кута – правого реформиста – идея классовой борьбы вообще была подчинена националистической точке зрения, он слабо различал понятия "государство" и "нация"¹². В последний период долгой жизни Кута его интерес к социальной проблематике вообще ослаб¹³.

Новое понимание истории Норвегии в средние века вырабатывалось этими учеными в непосредственной связи с переоценкой исторических источников. Историки XIX в. строили свои концепции, опираясь преимущественно на изучение повествовательных памятников и законов. Но на рубеже XIX-XX вв. взгляд ученых на исландские саги как исторические источники резко изменился, доверие к ним было подорвано (работы Г. Сторма и других норвежских исследователей, в особенности шведского историка Л. Вейбюлля). Больше внимания стало уделяться социальной истории, и интерес в значительной мере переместился на анализ актового материала, данных археологии, топонимики, антропонимики, нумизматики, рунологии, истории искусства и религии¹⁴. Кут пошел дальше: в сагах XII и XIII вв. он видел уже не только искажения и анахронизмы, но отражение "партийной" точки зрения времени записи саг. Политически тенденциозная трактовка важнейших событий конца XII – начала XIII столетия – в "Саге о Сверрире" и у Снорри Стурлусона – перешла, по мнению Кута, в историографию XIX в., которая приняла на веру идею о том, что в основе развития Норвегии с IX по XIII в. находилась борьба между знатью и королевской властью; на самом деле, по Куту, только для специфической ситуации периода "гражданских войн" был характерен конфликт между частью знати и королями, опиравшимися на новый слой – служилое дворянство¹⁵. Стремление понять повествовательные памятники в свете идейно-политической жизни породившей их эпохи со времени Кута остается характерной чертой норвежской историографии (хотя ряд утверждений Кута, нелишне прямолинейных, вызвал критику).

По-новому Кут и Бюлль ставили вопрос о соотношении общего и специфичного в истории Норвегии. Укрепившись, королевская власть заложила основы феодализма в Норвегии (как ив других скандинавских странах). Страна утратила политическую независимость в XIV в. не потому, что в ней исчезла знать – оплот самостоятельности (так у Сарса), но вследствие того, что сменившее старую знать новое служилое дворянство по мере обособления от остального общества вынуждено было искать поддержки у собратьев по классу в Швеции и Дании; союз аристократов трех северных стран, пишет Кут, послужил социальной основой их объединения, в. рамках которого более слабая Норвегия неизбежно принуждена была играть подчиненную роль. Решающее значение крестьянства в истории Норвегии объясняется Кутом не ослаблением аристократии (мысль Сарса), а тем, что сила сопротивления бондов господствующему дворянству постоянно возрастала. Кут прослеживает классовую борьбу крестьян со времен Сверрира и вплоть до XIX в. По мнению Кута, история Норвегии не столь глубоко отличалась от общеевропейской истории, как полагали его предшественники, и развивалась по тем же линиям, что и вся Западная Европа. Ю. Скрейнер усматривал в отказе от идеи исключительности истории Норвегии главную заслугу Кута¹⁶.

Бюлль уделял большее внимание, чем Кут, экономическим проблемам средневековья, обнаружил более глубокое понимание природы феодального государства и церкви, чем это было характерно для западных медиевистов того времени. Трактовка им истории Норвегии в XI-XIII вв., в которой в качестве главных тем выделены экономика и социальный строй, обусловившие классовую борьбу, а равно и взаимоотношения церкви и народных масс, военное и финансовое устройство страны¹⁷, легла в основу дальнейшего изучения истории средневековой Норвегии историками в годы перед второй мировой войной и в послевоенный период. Бюлль был одним из основателей Института сравнительного изучения культур (в Осло).

Взгляды Кута и Бюлля по ряду конкретных вопросов средневековой истории Норвегии не раз встречали возражения специалистов. Тем не менее, по признанию виднейших норвежских историков, их концепции остаются наиболее ценным вкладом в историографию страны. О. Даль пишет даже о "коперниканском перевороте", совершенном Кутом в норвежской историографии¹⁸. По нашему мнению, то, что в современной норвежской научной литературе принято называть "материалистическим пониманием истории" Кута и Бюлля, вероятно, точнее было бы квалифицировать как экономический материализм.

Куту и Бюллю, как и некоторым их ученикам, присуща тенденция к упрощенной трактовке воздействия экономических отношений на историческое развитие. Заметна эта тенденция, в частности, в произведениях видного представителя указанного направления, ученика Бюлля, Ю. Скрейнера (1903-1967), перу которого принадлежит ряд важных исследований по политической и экономической истории средневековой Норвегии. Пытаясь объяснить успех первого норвежского короля Харальда Прекрасноволосого в объединении страны материальными причинами, Скрейнер преувеличивал роль торговли в этом процессе: король и ярлы, правившие в северо-западной и северной части побережья, будучи заинтересованы в защите важных торговых путей, по которым вывозили меха, шерсть и шкуры, якобы именно поэтому вступили между собой в союз, заложивший основу сотрудничества монархии и знати и возникновения государства как орудия их классового господства¹⁹. Гипотеза Скрейнера, не обоснованная материалом источников, мало убедительна, так как торговые интересы едва ли являлись определяющими в исторических процессах периода раннего средневековья.

Длительный и очень тяжелый экономический упадок, который переживала Норвегия начиная с XIV в., Скрейнер опять-таки стремился объяснить чисто экономическими факторами; в противовес прежним теориям, указывавшим па разрушительные последствия страшной эпидемии чумы ("Черной смерти" в середине XIV в.), этот ученый искал ключ к решению проблемы во внешней торговле: спрос ганзейских купцов на продукты норвежского скотоводства (коровье масло) и ввоз ими большого количества зерна в Норвегию привел, как настаивал Скрейнер, к переориентации ее сельского хозяйства – от земледелия к скотоводству. Симптомы упадка земледелия в Норвегии Скрейнер обнаруживал задолго до эпидемии чумы²⁰. Однако и эти построения были отвергнуты последующей историографией, и более детальные исследования не подтвердили выдвинутых Скрейнером тезисов: именно чума нанесла сокрушительный удар по хозяйственным основам Норвегии, роль же ганзейцев в экспорте масла не была столь велика; данные, на которые ссылается этот ученый для доказательства мысли о перестройке сельского хозяйства до середины XIV в., были истолкованы им весьма спорным образом²¹.

Вряд ли преувеличением будет сказать, что в норвежской медиевистике экономическая тематика ныне преобладает. Внутренняя колонизация, распределение земельной собственности, дробление сельских дворов, процесс смены свободных крестьянских собственников арендаторами-лейлендингами, семейная и соседская община, картина экономического и демографического упадка Норвегии в XIV столетии – таковы центральные проблемы историографии (наряду с историей государственных и местных институтов, отношений между церковью и монархией). Наибольшие успехи в этом отношении достигнуты локальными исследованиями, необходимость и плодотворность которых была продемонстрирована уже Бюллем. Как заметил современный норвежский историк, со смертью Кута ушел последний представитель "школы полихисторов"²² – ученый, занимавшийся практически всеми разделами истории Норвегии (с древнейших времен до новейших) и самыми разными ее аспектами. Нынешний этап развития норвежской медиевистики характеризуется преобладанием конкретных, частных исследований над обобщающими построениями. Подобное развитие отчасти объясняется усложнением работы историков в связи с появлением в поле их зрения как новых видов источников, так и новых проблем; углубленное изучение вопросов экономической истории неизбежно влечет за собой более узкую специализацию. Кроме того, за ломкой традиционных представлений в трудах Бюлля и Кута, естественно, последовало уточнение многих их выводов.

Наиболее крупный представитель современной медиевистики в Норвегии ученик Э. Бюлля – Андреас Холмсен. Инициатор и руководитель ряда научных проектов по упомянутым выше проблемам экономической истории, который поставил их на прочную основу локального исследования²³, Холмсен вместе с тем является почти единственным из современных норвежских ученых, отважившихся дать обзор истории Норвегии, начиная с доисторической эпохи и вплоть до установления абсолютизма в Дании-Норвегии в 1660 г.²⁴ Решающее значение в историческом развитии Холмсен придает производительным силам. Их рост в раннее средневековье (прежде всего внутренняя колонизация) послужил источником социальной дифференциации общества и объединения страны. В противоположность ряду историков прошлого (Саре, например, утверждал, что значительная часть крестьян были арендаторами уже в эпоху викингов) и наших дней (так, К. Хелле отрицает наличие доказательств роста слоя арендаторов в XII-XIII вв.) Холмсен не сомневается в том, что именно на протяжении XI-XIII вв. в Норвегии шел процесс превращения все возраставшего числа самостоятельных бондов-собственников в арендаторов чужой земли – лейлендингов. В этом процессе, который вел к росту крупного землевладения и укреплению могущества господствующего класса, Холмсен (вслед за Бюллем) склонен усматривать одну из важнейших предпосылок социальных конфликтов конца XII – начала XIII в.

Укрепление политической власти господствующего класса после "гражданских войн" в XIII в., которые сопровождались ростом угнетения крестьянства, не соответствовало, по мнению Холмсена, состоянию производства и привело к подрыву перенапряженного экономического базиса норвежского государства и в конечном счете к его упадку после "Черной смерти". Чума нанесла тяжелейший удар слаборазвитой экономике страны, истощенной притязаниями крупного дворянства. Холмсен признает развитие в Норвегии (в определенных формах) феодализма, понимаемого им, однако, преимущественно как ленная раздробленность, и считает, что ослабление государства произошло бы и без чумы, поскольку налицо были усиливавшиеся феодальные тенденции²⁵.

Холмсеном дана наиболее сбалансированная история Норвегии в средние века, обобщающая его собственные изыскания²⁶ и работы других исследователей. Трактовка норвежской средневековой истории современными учеными соединяет в себе и новый подход, прокламированный Кутом и Бюллем, и значительные его модификации в трудах их преемников – модификации, ставшие необходимыми в свете более детального и всестороннего анализа ряда актуальных проблем. Так, если зачинатели экономического материализма в норвежской историографии подчеркивали лишь противоречия между крестьянством и монархией па протяжении всей средневековой эпохи, то ныне исследователи склонны наряду с ними принимать во внимание и иные моменты, безусловно существенные в развитии страны со столь замедленным и противоречивым генезисом классового общества. Так, признается до определенного периода (до завершения "гражданских войн" конца XII – начала XIII в.) и наличие "функциональной связи" между свободными крестьянами и королевской властью, которая отчасти на них опиралась, используя их как военную силу и считаясь с их ролью в местном управлении. Точка зрения Б. А. Сейпа, придавшего этой стороне отношений между государством и бондами особое значение²⁷, оказала немалое влияние на историографию. Однако Свйп, склонный противопоставлять свое "социологическое" понимание истории "материалистическому", недооценивает диалектики крестьянской свободы в Норвегии: личная свобода норвежских бондов, будучи бесспорным положительным отличием их от зависимых и бесправных крестьян других стран феодальной Европы, вместе с тем использовалась государством и господствующей частью общества в своих интересах. К тому же самое понятие "бонд", насколько можно судить на основании источников, было далеко от однозначности, ибо охватывало разные категории населения – от зажиточных "могучих" бондов до мелких хозяев, с трудом сводивших концы с концами, и надо полагать, что реальное содержание свободы для тех и других отнюдь не было одинаковым. Между тем Сейп говорит об "однородном крестьянском обществе".

Интенсивно изучая ряд аспектов эволюции земельной собственности в средние века, современные норвежские ученые большое внимание уделяют ее распределению и перераспределению (в частности, концентрации земель в руках церкви, светской знати и короля, переходу части земель короны во владение духовенства, вопросу о "пустующих дворах" после чумы и т. д.), но оставляют по сути дела без внимания проблему природы земельной собственности и ее специфики в Норвегии (и, шире, в Скандинавии) по сравнению с земельной собственностью в других странах средневековой Европы. Эта сторона вопроса изучалась историками-юристами XIX и начала XX в.: немецкими учеными К. фон Маурером, К. фон Амирой, Ф. Боденом, норвежцем А. Тарангером и др. Отсутствие интереса к одному не главнейших аспектов социальной действительности средневековья во многом обедняет труды современных норвежских специалистов. Этот недочет бросается в глаза и при ознакомлении с новыми обзорами истории Норвегии. Вообще можно заметить, что от характеристики производительных сил норвежские авторы прямо переходят к рассмотрению социальной стратификации, почти вовсе минуя проблему динамики социальных отношений.

К сожалению, норвежская медиевистика наших дней, как правило, обходит и социально-культурные проблемы. В частности, не предпринимается попыток возобновить обсуждение вопроса о степени христианизации средневекового норвежского общества – вопроса, остро дискутировавшегося в свое время в трудах Э. Бюлля²⁸ и Ф. Поске²⁹. Из-за невнимания к этой проблематике средневековое норвежское общество не рассматривается как целостность. Правда, подобные претензии высказаны в книге Арне Одда Ёнсена "От родового общества к государственному обществу"³⁰, но после широковещательных деклараций о применяемом им якобы "новом", "социологическом понимании истории" автор целиком сосредоточился на роли католической церкви в преобразовании всех без исключения сторон социальной структуры Норвегии в XII-XIII вв. Тенденциозные построения А. О. Ёнсена были неблагоприятно встречены норвежскими историками³¹, и в связи с обсуждением его книги вновь был поставлен и ранее возникавший вопрос о том, в какой степени норвежская средневековая история может быть понята без учета внешних факторов, как самодовлеющая³².

Нельзя отрицать наличие у современных норвежских историков интереса к теоретическим и методологическим вопросам, о нем свидетельствуют ряд статей и монографий33 и участие этих историков в общескандинавских конференциях, специально посвященных исторической гносеологии, которые проводятся ежегодно начиная с 1965 г.³⁴ После 1960 г. налицо и возрождение интереса к историческому материализму, к трудам его основоположников, К работам историков социалистических стран, а после 1970 г. – к советским работам по истории Скандинавии, хотя некоторые представители норвежской историографии порой отмежевываются от марксистской исторической мысли, подчеркивая ее "априоризм"³⁵. В связи с этим нельзя не обратить внимание на сдержанность по части обобщений, проявляемую ими в своих исследованиях и обзорах норвежской истории. Если в "Истории Норвегии" А. Холмсена с известной определенностью говорится о феодализме в Норвегии, сколь он ни специфичен, а в обзоре К. Хелле истории Норвегии в период между 1130 и 1319 гг. столь же определенно почти полностью отрицается возможность применения понятия "феодализм" к норвежским условиям³⁶, то в самоновейшей коллективной многотомной "Истории Норвегии"³⁷ социальные процессы XI-XIII вв. охарактеризованы весьма уклончиво: в самом деле, речь не идет о чем-либо более конкретном, нежели переход от "родового общества" к "государственному обществу" (вслед за А. О. Ёнсеном?), хотя природа государственной власти в этом труде не трактуется абстрактно-юридически, ибо авторы признают, что укреплявшееся в указанный период государство служило в общем и целом интересам крупных землевладельцев и церкви. В томе IV труда (период 1319-1448 гг., авторы О. Имсен и Ё. Саннес) упоминается "тенденция к ленному распаду", которая усилилась в результате хозяйственной катастрофы, связанной с "Черной смертью", и под воздействием других европейских стран³⁸.

К. Лунден, автор III тома указанного обзора, в другой, более поздней своей работе возвращается к оценке норвежской монархии XII-XIV вв. Признавая правильность "функциональной теории" Сейпа, Лунден стремится сочетать ее с трактовкой королевской власти как органа аристократического господства в средневековой Норвегии. Решающий критерий определения социальной природы Норвежского государства того периода он видит в распределении доходов, взимаемых с населения: по предположительным расчетам, примерно треть земельных доходов переходила в руки церкви, светской знати и короны; следовательно, аристократия нуждалась в аппарате политической .власти, который был бы способен в пределах всей страны гарантировать эксплуатацию крестьян и подавлять их сопротивление, не обнаруживая при этом тиранических поползновений. Вместе с тем Лунден придает большое значение функции королевской власти по осуществлению социального контроля, охране общественного порядка. Если Сейп указывал на то, что королю приходилось заботиться о примирении противоречий между светской и церковной фракциями аристократии, то Лунден подчеркивает важность противоречий и внутри каждой из этих фракций³⁹.

Понимание Лунденом социальной природы средневекового Норвежского государства как органа политического господства знати едва ли может вызвать серьезные возражения. Сомнения возникают по другой причине – вследствие одностороннего толкования отношений между аристократией и бондами. Исчерпывались ли эти отношения исключительно одной фискальной стороной, получением материальных доходов с податного населения? Была ли церковь заинтересована в государстве опять-таки только по финансовым причинам, как пишет Лунден? Разве гражданские войны последней четверти XII и начала XIII в. можно свести к "конфликту из-за раздела ресурсов податного населения"?⁴⁰ Политическая власть оказывается при этом не более чем функцией хозяйства, но как раз применительно к средневековому обществу подобный подход настораживает, так как он игнорирует отношения личной власти, верховенства, зависимости и подданства. Разумеется, указанные черты социальных отношений несравненно яснее выступают в тех государствах средневековой Европы, где феодализм получил полное развитие. И все же и в Норвегии, феодализация которой была куда менее последовательной и полной, этот аспект социальных связей также имел место и нуждается в исследовании⁴¹.

Изучение новой истории

Изучение новой истории Норвегии, т. е. периода с 1660 г., когда в Датско-норвежском королевстве был установлен абсолютизм, началось в XIX в., на волне национально-революционного подъема 1814 г. Долгое время оно носило не академически научный, а публицистический характер. В нем прямо отражалась общественно-политическая борьба между буржуазно-чиновничьим консерватизмом, с одной стороны, и буржуазным либерализмом и мелкобуржуазным демократизмом – с другой.

В центре внимания идеологов этих движений и тесно связанных с партийной борьбой профессиональных историков были следующие проблемы: положение Норвегии в унии с Данией вплоть до 1814 г., характер событий 1814 г., когда Норвегия освободилась от власти Дании и обрела широкую автономию в унии со Швецией. К концу XIX в. историки занялись и периодом после 1814 г., прежде всего борьбой между консерваторами и национальными демократами как по вопросам внутреннего развития страны, так и по вопросам отношений со Швецией. Особую остроту дискуссии придавали все более обострявшийся конфликт между Норвегией и Швецией и связанные с ним споры между норвежскими и шведскими историками вокруг событий 1814 г.

Разрыв шведско-норвежской унии в 1905 г. снял политическую остроту этих споров, которые все же в более академическом плане продолжаются и поныне. В целом проблематика изучения новой истории Норвегии не оставалась неизменной и в XX в., вплоть до наших дней. Особое внимание историки стали уделять проблемам социально-экономического развития и рабочего движения.

* * *

После 1814 г. за освещение новой истории взялись не столько профессионалы – профессора созданного в 1811 г. Кристианийского университета, сколько политические деятели, публицисты, ориентировавшие свои исторические сочинения на современные им проблемы норвежского общества. Центральной, пожалуй единственной, в то время проблемой была оценка датского периода. Резко критическое направление представлял видный деятель норвежского освободительного движения 1814 г. Николай Вергеланн (1780-1848). В 1816 г. он опубликовал антидатский исторический памфлет "Правдивый рассказ о политических преступлениях Дании против королевства Норвегии с 955 по 1814 г." В 1830 г. вышли анонимные воспоминания Вергеланна, посвященные событиям 1814 г., прежде всего работе Государственного собрания в Эйдсволле, активным участником которого он был⁴².

Антидатскую позицию занимали и два других автора, писавших на исторические сюжеты новейшего для них времени: чиновник и журналист Е. К. Берг (1775-1852) и политический деятель Г. П. Блум (1785-1869). Берг опубликовал много статей в журналах, Блум в 1823 г. написал одно из первых исследований о событиях 1814 г., изданное, правда, позднее⁴³. В этот же период сложилось и другое направление. С резкой критикой антидатских взглядов Н. Вергеланна выступил К. М. Фальсен (1782-1830), видный политический деятель, один из вождей "партии самостоятельности" на Эйдсволлском собрании.

В 1830-1840-х годах антидатское течение в исторической мысли постепенно слабело. На первый план выходили животрепещущие проблемы унии со Швецией. Обострялась борьба между крестьянской, мелкобуржуазной демократией и высшей, буржуазно-чиновничьей прослойкой общества. Идеолог демократической оппозиции и вместе с тем выдающийся поэт-романтик, сын Николая Вергеланна Хенрик Вергеланн (1808-1845) стал одним из первых историков нового времени⁴⁴.

Начав с издания школьных учебников по норвежской истории, X. Вергеланн увлекся народными выступлениями прошлого. В 1837 г. на страницах журнала "Статсборгерен" ("Гражданин") он поместил очерк о крестьянском движении 80-х годов XVIII в. под руководством Лофтхуса, а затем, в 1842 г., выпустил о нем основанное на архивном материале монографическое исследование⁴⁵. В своем исследовании по истории Эйдсволлской конституции X. Вергеланн поставил поныне актуальные в науке проблемы, прежде всего проблему предпосылок событий 1814 г.⁴⁶ Эти предпосылки X. Вергеланн находил, с одной стороны, в национальной культуре крестьян-бондов, а с другой – в росте национального самосознания бюргерства и чиновничества. Внешнеполитические события, как и деятельность датского наследного принца Кристиана Фредерика, Вергеланн считал случайным, привходящим фактором. Предвосхитив во многом концепцию Эрнста Сарса, Хенрик Вергеланн стал основоположником так называемой патриотической, т. е. национально-демократической, традиции в освещении революционных событий 1814 г.

Против концепции X. Вергеланна выступил видный политический деятель 1814 г., крупный предприниматель Якоб Оль (1773-1844). В 1844-1845 гг. вышли три тома его так называемых "Воспоминаний из истории Норвегии в 1800-1815 гг.", которые во многом обосновывали консервативную прошведскую тенденцию в трактовке событий 1814 г.⁴⁷ В противоположность X. Вергеланну Оль, сам будучи членом "унионистской", прошведской группировки в Эйдсволле, умалял внутренние предпосылки революции, сводил ее причины к внешнеполитическим обстоятельствам.

В середине XIX в. среди норвежской буржуазной интеллигенции распространились идеи скандинавской солидарности, скандинавизма. Свойственная раннему поколению историков-романтиков вражда к былым угнетателям – датчанам ослабла. Напротив, попытки шведской правящей верхушки в 60-е годы сильнее подчинить Норвегию Швеции и крушение идей скандинавизма в ходе датско-прусской войны 1864 г. способствовали новому подъему национальных чувств норвежской интеллигенции. В норвежской историографии с конца 60-х годов усилилось размежевание между консервативным и буржуазно-демократическим направлениями. Последнее ориентировалось на новую оппозиционную либеральную партию "Венстре", выступавшую за полное равенство Норвегии в унии со Швецией, а впоследствии и против самой унии.

В обстановке национального подъема на более высокую ступень поднялось и изучение истории – в 1869 г. было образовано Норвежское историческое общество, приступившее в 1870 г. к изданию "Исторического журнала" ("Historisk Tidsskrift").

Своеобразным итогом развития историографии Норвегии XIX в. стала первая многотомная история страны, выпущенная в свет в 1909-1917 гг. и предназначенная для широких слоев норвежских читателей. Выдержана она была в национально-демократическом духе школы Сарса. Разделы по новой истории были написаны О. А. Ёнсеном (т. 5 – 1660-1813 гг.) и Э. Сарсом (т. 6 – 1814-1905 гг.)⁴⁸.

Виднейший историк, крупнейший представитель буржуазно-демократического направления, деятель партии "Венстре" Эрнст Саре еще в 70-е годы, как уже сказано выше, создал целостную позитивистскую концепцию исторического развития Норвегии⁴⁹. К проблемам унии Норвегии и с Данией, и со Швецией Саре подходил диалектически. Унии хороши лишь временно, лишь постольку, поскольку они готовят страну к разрыву самих же уний. Саре полагал, что в конце эпохи унии с Данией, т. е. в начале нового времени, появились новые классы – буржуазия и чиновничество, которые и стали носителями активного норвежского национального сознания под сильным влиянием крестьянства. Именно появление этого национального самосознания, по мнению Сарса, подготовило политическое отделение Норвегии от Дании. Саре выступал против выдвигаемого консерваторами утверждения, будто норвежское национальное самосознание возникло лишь в ходе буржуазного антидатского движения 1809-1811 гг. как следствие особых условий – наполеоновских войн.

Сарc высоко оценивал итоги 1814 г., прежде всего Эйдсволлскую конституцию, считал, что именно благодаря национальному движению 1814 г. Норвегия в унии со Швецией заняла лучшее положение, чем того допускали условия Кильского мира. В то же время Саре возражал против преувеличения изменений в норвежском обществе после 1814 г. Рассматривая норвежскую историю своего столетия, Саре видел в ней продолжение борьбы двух различных обществ – крестьянского и буржуазно-чиновничьего, двух культурных традиций – исконно норвежской и датской.

Основными вопросами исторического развития Норвегии в XIX в. для Сарса были установление демократического образа правления и достижение национальной самостоятельности. Вехами в этом развитии Саре считал 1830 г., когда началось сближение либералов с крестьянством, и 1884 г., когда партия "Венстре" впервые пришла к власти и в стране тем самым утвердился принцип парламентаризма. После 1884 г. в Норвегии на первое место выдвинулась судьба самой унии со Швецией, которая, к восторгу Сарса, и была разорвана в 1905 г.

Эта выдвинутая Сарсом "национально-демократическая" концепция норвежской истории, отражавшая взгляды буржуазно-демократических кругов, была в свое время наиболее передовой, причем не только для Норвегии, но и для всей Скандинавии. Она оказала сильное влияние на всю последующую норвежскую историографию, а сам Саре стал кумиром оппозиционной радикальной интеллигенции Норвегии.

Все же, несмотря на огромное влияние Сарса, консервативное направление в профессиональной норвежской историографии не только не ослабло, но во второй половине XIX в. определенно укрепило свои позиции. Историки-консерваторы, хотя и оставались на "оборонительных" позициях и не создали общей концепции новой истории Норвегии, довольно успешно критиковали национально-демократическое направление, прежде всего Э. Сарса, за умозрительность и недостаточное внимание к историческим фактам и документам. Преимуществом консервативных историков были эмпирические архивные исследования конкретных проблем истории нового времени, выявление и привлечение новых, в первую очередь рукописных, источников, что делает их работы ценными и в наши дни.

В оценке событий 1814 г. консерваторы с определенными изменениями продолжали традиции "унионистской" прошведской партии, традиции Я. Оля и Г. П. Блума. Признавая положительное значение унии со Швецией, они все же выступали против шведских авторов-шовинистов, утверждавших в разгар конфликта, на исходе XIX в., что Норвегия была завоевана Швецией и что ее автономия "дарована" ей шведской короной. Историки-консерваторы симпатизировали "унионистской" партии 1814 г. и выводили норвежское национально-освободительное движение не из самобытной крестьянской идеологии, а из стремления части норвежской верхушки (чиновников и буржуа юго-востока страны во главе с графом Ведель-Ярлсбергом) к отделению от Дании и присоединению к Швеции. Антидатской направленности их работы уже не носили.

Ведущими учеными консервативного направления, занимавшимися проблемами новой истории, были Т. X. Аскехоуг, М. Биркеланн, И. Нильсен. Т. X. Аскехоуг (1822-1909)⁵⁰, юрист и политэконом, депутат стортинга, посвятил свою главную работу датско-норвежской монархии до 1814 г.⁵¹ В ней Аскехоуг старался показать, что именно общественный строй и учреждения, сложившиеся в датский период, особенно на заключительном его этапе, создали предпосылки для образования Норвежского государства в 1814 г.

Видное место в норвежской исторической науке занял М. Биркеланн (1830-1896), несмотря на то, что его исторические труды немногочисленны и большей частью опубликованы посмертно⁵². Долгие годы он был директором Государственного архива, инициатором и организатором многих начинаний Норвежского исторического общества и так называемого Фонда публикаций источников (Kildeskriftfondet). Научные интересы Биркеланна сосредоточивались на предыстории и истории 1814 г., а также последующего периода. Он первым исследовал историю созданного в 1811 г. Общества благоденствия Норвегии. Консервативные убеждения Биркеланна проявились и в том, что именно в чиновничестве он видел носителя преемственности в историческом развитии Норвегии до и после 1814 г. М. Биркеланн был самым последовательным сторонником и унионизма, и скандинавизма в норвежской историографии.

Особое место среди норвежских историков консервативного направления занимает Ингвар Нильсен (1843-1916), профессор географии и этнографии Христианийского университета, который внес большой вклад в изучение "новейшей" истории – XIX в. Неутомимый исследователь архивов, И. Нильсен поставил перед собой задачу в полном объеме показать международный фон событий 1814 г. Несмотря на положительное отношение к унии со Швецией, Нильсен с документами в руках вступил в полемику со шведскими историками-шовинистами. Он старался доказать равноправие Норвегии со Швецией по договорам 1814-1815 гг. и ее юридическое право расторгнуть унию⁵³. В ходе своих научных изысканий Нильсен работал в государственных архивах многих стран и дважды посещал Россию⁵⁴. Нильсен подготовил и выпустил большое число документальных публикаций, посвященных предыстории⁵⁵ и истории событий 1814⁵⁶ прежде всего в дипломатическом плане⁵⁷, а также некоторым проблемам последующего развития Норвегии⁵⁸.

В событиях 1814 г. Нильсен вслед за Олем отводил определяющую роль великим державам, которые и решили судьбу Норвегии⁵⁹. Этот аргумент был направлен, с одной стороны, против национально-демократической концепции Э. Сарса, а с другой – против шведских шовинистов. В национально-освободительном движении самой Норвегии Нильсен ставил на первое место буржуазно-чиновничью оппозицию – появившуюся в 1809 г. группировку сторонников графа Ведель-Ярлсберга, в 1814 г. выступившую в Государственном собрании как "унионистская" партия. Именно Ведель-Ярлсберг стал главным героем Нильсена⁶⁰. Тем не менее на начальном этапе событий 1814 г. ведущую роль Нильсен отводил датскому наследному принцу Кристиану Фредерику⁶¹. Этот застрельщик и вождь норвежского национального движения руководствовался, однако, по Нильсену, династическими мотивами и расчетом на разрыв великих держав с Карлом Юханом и на поддержку Англии. Критикуя концепцию Сарса, Нильсен писал о положительной роли "унионистской", прошведской партии графа Веделя, утверждая, что уния со Швецией в то время не была опасна для норвежской самостоятельности и свободы – им угрожала как раз династическая политика Кристиана Фредерика. В пику шведским шовинистам Нильсен утверждал, что заключением Мосской конвенции с норвежцами шведы перечеркнули Кильский мирный договор. Всего явственнее консерватизм Нильсена проявился в его работах, посвященных истории Норвегии после 1814 г.⁶² Там автор рьяно защищал короля-реакционера Карла XIV Юхана против обвинений в том, что он хотел пересмотреть условия унии и полностью подчинить Норвегию Швеции.

Успешный разрыв шведско-норвежской унии в 1905 г. снял политическую остроту с исторических споров о ней. В последующей академической разработке проблем революции 1814 г. важным толчком явился столетний юбилей событий, когда был выпущен ряд публикаций⁶³ и сборников статей⁶⁴.

В новых условиях независимости началось сближение консервативных и либеральных (национально-демократических) воззрений на новую историю Норвегии. Вместе с появлением социалистического рабочего движения на разработку проблем новой истории страны определенное влияние стали оказывать идеи марксизма. Возникла даже так называемая марксистская школа Халвдана Кута и Эдварда Бюлля-старшего, о вкладе которых в медиевистику уже говорилось. Хотя и Кут, и в особенности Бюлль-старший признавали сильное влияние марксизма, было бы неверно считать их последовательными марксистами. Новой историей Норвегии много занимался X. Кут. Он существенно развил национально-демократическую концепцию Сарса путем включения в нее понятия "классовая борьба", которую он в XIX в. сводил к борьбе бондов против буржуазно-бюрократической верхушки. Кут считал, что национальное и социальное являются двумя проявлениями движения по пути прогресса. Кут унаследовал и углубил интерес к движениям народных масс, продолжая традиции X. Вергеланна и Э. Сарса. В то же время он рассматривал класс бондов нового времени как единое целое, недооценив его социальное расслоение.

Докторская диссертация Кута была посвящена позиции Швеции – Норвегии в датско-немецком конфликте 60-х годов XIX в.⁶⁵ Крестьянские движения XVIII щ. были освещены в книге Кута "Восстание бондов", вышедшей в 1926 г.⁶⁶ Политические симпатии социал-демократа Кута к своим идейным предшественникам – либералам ярко проявились в написанной им трехтомной биографии одного из основателей и руководителей партии "Венстре", неоднократного премьер-министра Норвегии в 80-90-е годы XIX в., Юхана Свердрупа, – фактически истории партии "Венстре" в 50-90-е годы XIX в.⁶⁷

Вообще Кут был склонен к биографическому жанру – написал заключительный том "Норвежского биографического словаря", биографии видных норвежских литераторов XIX в.: Хенрика Вергеланна (1908), Ибсена (1928-1929, расширенное издание 1954 г.). Особенностью творчества X. Кута, отражавшей его политические взгляды умеренного социал-демократа, тяготевшего к традиционному крестьянскому норвежскому национализму, было то, что он одним из первых стал выпускать свои труды на лан-смоле, ярым поборником внедрения которого он являлся⁶⁸.

Важный вклад внес X. Кут в Разработку проблем буржуазной революции в Норвегии в 1814 г.⁶⁹ В отличие от большинства норвежских историков различных направлений Кут одним ив первых признал события 1814 г. революцией, хотя и не смог осознать ее буржуазный характер в марксистском понимании. Он писал: "То, что произошло в Норвегии в 1814 г., было в действительности революцией. Маленький народ восстал против диктата великих держав и завоевал национальную независимость"⁷⁰. Во внутриполитической истории Норвегия 1814 г. Кут центральное место отводил идее "народного суверенитета", вокруг которой, но его мнению, и разгорелась борьба на Государственном собрании. Симпатии Кута – на стороне "партии самостоятельности", которая, по его мнению, правильно понимала "народный суверенитет" и выступала против поползновений принца Кристиана Фредерика к абсолютизму и против подчинения шведам, как того хотели граф Ведель-Ярлсберг и Н. Вергеланн.

В последние десятилетия своей жизни X. Кут все реже возвращался к сюжетам нового времени. Одна из последних его работ научно-популярного характера была посвящена установлению абсолютизма в Датско-норвежском королевстве⁷¹. Норвежская марксистская партийная критика, отдавая должное научным заслугам Кута, временами резко критиковала его за сведение исторического материализма к экономическому и особенно за правореформистские политические выводы из опыта исторического развития и классовых боев Норвегии⁷².

В 20-30-е годы XX в., по мере того как Норвежская рабочая партия вставала на открыто реформистский путь, "марксистское", т. е. социал-демократическое, и либеральное направления в историографии сблизились. Несмотря на ослабление партии "Венстре", как раз в области исторической науки историки-либералы занимали довольно сильные позиции и внесли большой вклад и в разработку проблем нового времени. Среди них ведущее место занимали Я. Ворм-Мюллер, А. Бергсгор, В. Кейлхау и Сверре Стеен.

Профессор Якоб Ворм-Мюллер (1884-1963) был наиболее последовательным сторонником национально-либерального идеализма в духе Э. Сарса и партии "Венстре", что отражалось и в его научных работах. Докторская диссертация Ворм-Мюллера "Норвегия в годы бедствий (1807-1810 гг.)"⁷³ была посвящена деятельности так называемой Правительственной комиссии для Норвегии. Основанная на норвежских и датских архивных первоисточниках работа важна для понимания предыстории 1814 г. На архивном материале построено и другое исследование, посвященное экономическому кризису в Норвегии после окончания наполеоновских войн⁷⁴. Позже Я. Ворм-Мюллер занялся изучением истории расторжения шведско-норвежской унии в 1905 г., опубликовал несколько статей⁷⁵.

Идеологическим преемником Э. Сарса выступил и Арне Бергсгор (1886-1954), по своему мировоззрению отчасти близкий Куту (он также писал свои работы на лансмоле). В центре внимания Бергсгора, так же как Ворм-Мюллера, находился XIX век. В 1932 г. он выпустил большую и апологетическую биографию вождя крестьянского движения середины XIX в. У. Г. Уэланна⁷⁶. Важный вклад в изучение проблем 1814 г. А. Бергсгор внес в годы фашистской оккупации⁷⁷. Патриотическая направленность его двухтомной работы, рассчитанной, однако, на широкий круг читателей, была своеобразным вкладом в освободительную борьбу.

Усматривая предпосылки движения 1814 г. в историческом развитии самого норвежского народа, А. Бергсгор развивал патриотическую традицию Сарса и Кута. Он, однако, оспаривал мысль последнего о том, будто Государственное собрание в Эйдсволле разделилось на партии по вопросу о "народном суверенитете". Бергсгор вернулся к традиционной точке зрения, что водоразделом было отношение к унии со Швецией, а это в свою очередь привело к дискуссии о компетенции собрания и о границах "народного суверенитета". Уже после смерти историка были опубликованы (и неоднократно переиздавались) его очерки истории Норвегии в XIX – начале XX в.⁷⁸

На либеральных позициях стоял и Вильгельм Кейлхау (1888-1954), по профессии юрист и экономист, но часто выступавший и на историческом поприще. Кейлхау активно выступал против марксизма, вернее, против "экономического материализма" Х. Кута, подчеркивал индивидуальное, неповторимое, не признавал исторических закономерностей. В либеральной "Жизни и истории народа Норвегии", подготовленной в конце 20-х – начале 30-х годов, именно Кейлхау написал 8, 9 и 10-ю части, освещавшие период с 1814 по 1920 г.⁷⁹ Идя вслед за Сарсом, даже подражая ему, восхваляя партию "Венстре", Кейлхау в отличие от Сарса ввел разделы по истории хозяйства, которые и составили лучшую часть работы⁸⁰.

В целом, по мнению Кейлхау, Норвегия развивалась эволюционно и "внешние события никогда не нарушали этого гармонического развития собственных сил нации⁸¹. При этом историк выступал откровенным апологетом "свободного" капитализма. Он писал: "Прогресс почти во всех отраслях производства и торговли был обязан частной инициативе, частному капиталу и частному управлению. Ни одна страна не обязана столь многим либеральным принципам XIX в., как Норвегия"⁸².

Своеобразным олицетворением сближения социал-демократического, либерального и умеренно консервативного направлений академической историографии явилась деятельность одного из ведущих историков Норвегии, профессора Сверре Стеена (р. 1898). Ученик левого социал-демократа Эдварда Бюлля-старшего, историк-либерал, близкий во многом даже к консерваторам, С. Стеен является одним из наиболее плодовитых авторов в области изучения нового времени. Он написал четыре тома "Жизни и истории норвежского народа", освещавшие период с 1500 по 1813 г.⁸³ С 1951 г. Стеен начал ивдавать серию работ по истории Норвегии XIX в. под общим заглавием "Свободная Норвегия". Первый том был посвящен 1814 г., последующие – различным вопросам истории страны первой половины XIX в.⁸⁴

В 30-е годы в седьмом томе "Жизни и истории норвежского народа" С. Стеен придерживался в целом либерального взгляда на события 1814 г. Однако в поздних работах, в упомянутой книге о 1814 г. Стеен выступил продолжателем консервативной традиции Я. Оля и И. Нильсена. Теперь он придавал решающее значение внешним событиям и фактически отрицал стремление норвежцев к независимости – в деятельности "партии самостоятельности" он усматривал лишь желание поддержать принца Кристиана Фредерика и впоследствии восстановить унию с Данией.

В первой половине XX в. вышли в свет работы по ранней истории отдельных общественно-политических движений и партий, причем с апологетическими целями. Представители социал-демократического направления, члены Норвежской рабочей партии, ставшей в 20-е годы наиболее сильной партией страны, выпустили научно-популярные работы, посвященные истории НРП и профсоюзного движения⁸⁵, а также демократическому движению конца 40-х – начала 50-х годов XIX в., проходившему под руководством Маркуса Тране⁸⁶.

В 1933 г. уже упоминавшиеся А. Бергсгор, Я. Ворм-Мюллер и Б. Ниссен, один из деятелей партии "Венстре", издали историю этой партии⁸⁷. Консервативный историк О. Йерлев опубликовал апологетическую трехтомную историю консервативной партии – "Хёйре" начиная с 1814 г.⁸⁸

С 20-30-х годов у норвежских исследователей значительно вырос интерес к проблемам экономической истории страны. В 1939 г. вышел первый общий курс истории хозяйства Норвегии⁸⁹, написанный медиевистом О. А. Енсеном, специалистом По истории норвежского крестьянства⁹⁰. Новая история освещена в этой работе неравномерно: более полно – XVII-XVIII вв., в то время как XIX-XX вв. – крайне бегло. В 20-е годы была подготовлена многотомная история норвежского мореплавания, важнейшей отрасли народного хозяйства страны⁹¹.

Развитие норвежской историографии по новой истории после 1045 г. характеризовалось дальнейшим сближением буржуазно-либерального и буржуазно-консервативного направлений, все большим растворением в них социал-демократической историографии, тягой академической историографии к чисто эмпирическим исследованиям конкретных вопросов. Некоторые историки – Оттар Даль, Енс Аруп Сейп – проявляли, однако, большой интерес к методологическим проблемам, хотя и решали их с буржуазных позиций. В умеренно буржуазном духе была выдержана и появившаяся в начале 60-х годов новая многотомная "История нашего народа"⁹². Не случайно основным учебником по новой истории Норвегии стал курс М. Бнсена, написанный после второй мировой войны с буржуазных позиций⁹³. Лишь в 60-е годы вновь оживился интерес к марксизму и усилились как его влияние, так и его критика⁹⁴, особенно в области экономической истории⁹⁵. В 60-х годах была опубликована и апологетическая буржуазная история промышленности⁹⁶. Растущий интерес вызывали проблемы экономической и социальной перестройки норвежского сельского хозяйства в XVIII-XIX вв. – в статьях таких авторитетов, как А. Холмсен (см. выше) и Ингрид Семмингсен, и более молодых ученых – С. Дюрвика и Э. Эстерюда⁹⁷. У последнего заметно усвоение марксистской концепции развития капитализма в сельском хозяйстве. Сводный труд П. Боргедаля (р. 1885) по истории норвежского сельского хозяйства в новое и новейшее время имел, однако, преимущественно технико-экономическое направление и буржуазно-апологетическую окраску⁹⁸.

Продолжали выпускать работы по истории рабочего и профсоюзного движения эпохи империализма социал-реформистские авторы: профессор Э. Бюлль-младший (р. 1914)⁹⁹, видный публицист и ветеран НРП А. Сакариассен (р. 1898)¹⁰⁰. В 70-е годы развернул свою деятельность левый социалист Э. Лоренц (р. 1940), выпустивший сжатый, но весьма содержательный очерк рабочего движения в Норвегии на широком международном фоне (в политико-идеологическом плане)¹⁰¹ и опубликовавший подборку документов социалистического движения в Норвегии начиная с Маркуса Тране¹⁰².

В центре интересов академической исторической науки оставались проблемы политической истории Норвегии XIX в. Именно этим сюжетам и были посвящены исследования и статьи одного из наиболее крупных современных историков Норвегии, профессора Бнса Арупа Сейпа (р. 1905), специалиста по истории политических учреждений и идей. Буржуазный радикал (левый либерал) Е. А. Сейп придерживается теории факторов, в центре исторического развития у него – политика, эволюция политической мысли и политических институтов, хотя он отнюдь не умаляет значения других факторов, в частности экономического и социального. Тематика трудов Ё. А. Сейпа – просвещенный абсолютизм¹⁰³, норвежские политические учреждения XIX-XX вв., экономическая идеология правящих кругов XIX в.¹⁰⁴, методологические проблемы изучения истории¹⁰⁵. В 1974 г. вышел первый том его общего курса истории Норвегии после 1814 г., который не случайно был озаглавлен так же, как в свое время курс истории Норвегии Э. Сарса¹⁰⁶.

Внутриполитическую историю Норвегии после 1814 г. Сейп делит на три периода: первый – 1814-1884 гг. – господство чиновников, бюрократии, второй – 1884-1945 (!) гг. – эпоха промышленной буржуазии, многопартийной системы, третий – с 1945 г. – эпоха "однопартийного государства" Норвежской рабочей партии. Опираясь на исследовательскую работу своих современников, в частности на весьма ценную многотомную "Историю норвежского стортинга" (см. след. раздел), Сейп исподволь выступает против идеализации и схематизации норвежского исторического процесса XIX – начала XX в. Такая идеализация была в особенности присуща историкам-националистам – и буржуазно-демократическим (Сарс, Бергсгор), и социал-демократическим (Кут). В трактовке Сейпа новая история Норвегии оказывается крайне динамичной, базис и надстройка постоянно взаимодействуют ("социальное часто оказывается связующим звеном между экономикой и политикой"), преодоление одной группы противоречий порождает новые. Субъективно, видимо, далекий от марксизма, Сейп – в частности с его толкованием событий 1814 г. – значительно ближе современным историкам-марксистам, чем экономический материалист Халвдан Кут¹⁰⁷.

Итоги изучения норвежской истории нового времени подведены в многотомном издании "История Норвегии", подготовленном под руководством бергенского профессора Кнута Мюкланна (р. 1920)¹⁰⁸. В целом это издание выдержано в традиционном духе, хотя по сравнению с предшествовавшими подобными изданиями периодизация приближена к общеевропейской. Так, 7-й том (автор – К. Мюкланн) открывается 1648 г., т. е. Вестфальским миром, а не 1660 г., как в прежних работах. Следующий том традиционно начинается окончанием Великой Северной войны в 1720 г., но завершается 1784 г. (автор – С. Дюрвик). 9-й том охватывает период с 1784 по 1814 г. (автор – К. Мюкланн). 10-й том описывает события по 1851 г. – также нетрадиционная дата для периодизации истории Норвегии (автор – Ф. Сейерстед). 11-й том доводит изложение до 1884 г. (автор – X. Трю), следующий том, написанный профессором Пером Фуглумом, завершается не 1905 г., как было бы традиционно, а 1919 г. – итогами первой мировой войны. Следует подчеркнуть, что большинство названных авторов – специалисты по экономической истории.

Из новейших работ, посвященных периоду абсолютизма, можно отметить исследование того же К. Мюкланна об изменении формы правления в Датско-норвежском королевстве – смене аристократической олигархии самодержавием¹⁰⁹. Норвежской внешней торговле в XVII – начале XVIII в. – экспорту норвежского леса в Англию посвящено фундаментальное исследование профессора Бергенского университета Стейна Твейте (р. 1930)¹¹⁰. В 1976 г. вышла монография архивистки Дагню Ёргенсен (р. 1907) о датско-норвежской внешней политике в конце XVII в., в годы так называемой войны за пфальцское наследство¹¹¹.

Проблема 1814 г. остается одной из центральных в историографии по новой истории Норвегии. К 150-летию революции, однако, была лишь переиздана небольшая научно-популярная работа либерального публициста и историка Б. Ниссена¹¹² и издана популярная иллюстрированная антология Г. К. Васберга¹¹³.

В 1967 г. К. Мюкланн также выпустил сравнительную антологию выдержек из работ норвежских, датских и шведских историков XIX-XX вв., посвященных 1814 г.¹¹⁴ Из научных монографий можно отметить объемистые исследования "Каперство и мореплавание в 1807-1814 гг." Ю. Н. Тённессена¹¹⁵ (р. 1901) и "Взгляды норвежцев на Данию и датчан в 1814 г. и в первые годы самостоятельности" К. Нюгора¹¹⁶. Еще в 1945 г. Э. Эстведт выпустил биографию одного из виднейших деятелей норвежского освободительного движения, "отца" Эйдсволлской конституции Кристиана Магнуса Фальсена¹¹⁷.

Немного работ вышло с 1945 г. и по истории Норвегии первой половины XIX в., не считая уже упоминавшихся трудов С. Стеена. Интерес исследователей прежде всего был направлен на крестьянскую оппозицию в стортинге: такова книга Ю. Мюрволла об отношении либерально-оппозиционной газеты "Моргенбладет" к крестьянской оппозиции в 30-50-е годы¹¹⁸. Отношение самой крестьянской оппозиции к либерализации духовно-религиозной жизни страны в 1840-е годы стало темой диссертации Ore Скуллеруда¹¹⁹. Скандинавизму в Норвегии в 30-40-х годах было посвящено фундаментальное исследование Ё. Саннеса¹²⁰.

Значительно больше внимания в послевоенные годы уделяли норвежские историки проблемам политического развития страны во второй половине XIX в. – борьбе консерваторов с либералами по вопросам демократизации государственного строя Норвегии, установления парламентаризма и отношений со Швецией¹²¹. Вышел целый ряд научных биографий политических деятелей того периода: А. М. Швейгора, X. Р. Аструпа, Ю. Стеена, Ф. Станга, О. Рихтера, Г. Кнудсена, К. Микельсена¹²². Первая победа молодой партии "Венстре", одержанная в стортинге в 1869 г., – проведение закона о ежегодных сессиях парламента – исследована дочерью Е. А. Сейпа – Анной-Лисой Сейп (р. 1933)¹²³. А. Кортведт выпустил объемистую монографию о борьбе консерваторов (хёйре) против установления парламентаризма в 1880-1884 гг.¹²⁴ Политическая агитация крупнейшего норвежского поэта и демократа Бьёрнстьерне Бьёрнсона в те же годы стала предметом небольшой книги X. Лервика (р. 1932)¹²⁵. Проунионистской агитации консервативной группировки вокруг газеты "Афтенпостен" в 1890-1905 гг. посвящена защищенная в шведском Упсальском университете диссертация Г. К. Васберга¹²⁶.

Естественным развитием изучения новой истории Норвегии в послевоенные годы явилось множество новых специальных исследований и публикаций по заключительному (согласно марксистской периодизации) этапу новой истории Норвегии – от образования независимого Норвежского государства до 1918 г.¹²⁷ Здесь следует назвать историко-партийные работы Т. Осланн и Ё. Нербёвика¹²⁸ историко-дипломатические – Р. Уманга и Т. Матисена¹²⁹, исследования по истории Норвегии в годы первой мировой войны Н. Эрвика, Т. К. Вюллера, Ю. Скрейнера и особенно У. Ристе¹³⁰.

Примечательной чертой послевоенной норвежской литературы по новой истории является растущий интерес к отношениям Норвегии с царской Россией, к взаимодействию русской и норвежской культур. После эпизодических статей А. Доэ, О. А. Ёнсена и филолога-слависта У. Брока (работавшего в советских архивах в конце 20-х годов)¹³¹ увидела свет монография по истории пограничного с Россией Финмарка¹³². Наконец, видный норвежский историк-славист Kope Сельнес выпустил очерк русско-норвежских отношений с древности до 1814 г.¹³³ Свежий материал содержится в сжатом обзоре русско-норвежских связей в Заполярье на страницах краеведческого журнала "Оттар" (г. Тромсё¹³⁴.

Составной частью успешно развивающейся норвежской славистики являются книги и статьи исследователей литературных связей норвежского и русского народов. Наиболее известен среди этих литературоведов Мартин Наг, давний популяризатор также и советской культуры в Норвегии¹³⁵.

Изучение новейшей истории¹³⁶

До конца второй мировой войны изучение самоновейшего в то время отрезка истории Норвегии сосредоточивалось на периоде первой мировой войны и предвоенного десятилетия. В остальном преобладали историко-публицистические сочинения с небольшим научным аппаратом и ярко выраженной политической тенденцией – шла ли речь об истории норвежского рабочего движения, о норвежских правах на арктические земли (Шпицберген, Восточная Гренландия и пр.), экономических кризисах межвоенного времени или текущей внешней политике Норвегии¹³⁷. Накал политических страстей, диапазон идейного размежевания были в тогдашней Норвегии с ее острыми хозяйственными трудностями, частыми правительственными кризисами, сравнительно (с другими скандинавскими странами) радикальным рабочим движением весьма велики. Сильнее, чем в других северных странах, было и влияние марксизма на левую интеллигенцию: группа "К свету" ("Mot dag") и одноименный журнал 1921-1936 гг. Показатель этого влияния – редкая в тогдашней Западной Европе левосоциалистическая "Рабочая энциклопедия" с большим числом марксистских статей на исторические темы и с опорой на БСЭ¹³⁸. Первым опытом осмысления новейшей истории Норвегии и ее рабочего движения с коммунистических позиций явились брошюра У. Шефло "Красная нить норвежской истории" и особенно очерк "От Лассаля к Ленину" Арвида Хансена¹³⁹.

С конца 30-х годов начались отход левой интеллигенции от марксизма и общее поправение норвежской общественно-политической мысли. Германская оккупация осложнила этот процесс. Подцензурная историческая литература, выходившая в Норвегии, избегала актуальных сюжетов. Кратковременный "подъем" испытала профашистская и фашистская публицистика, фальсифицировавшая события новейшей истории (сам "фюрер" В. Квислинг, Ф. Халворсен). Эмигрантская публицистика в Англии, Швеции, США сплотилась на антифашистских буржуазно-демократических позициях, освещая с этих позиций события норвежской и всемирной истории (X. Кут, А. Урдинг, Я. Ворм-Мюллер, Ф. Поске, К. Фрам – псевдоним натурализовавшегося в Норвегии немецкого левого социал-демократа В. Брандта¹⁴⁰). Голос норвежских коммунистов находил путь к народу через-многочисленные подпольные газеты и листовки.

Исследование новейшей истории Норвегии началось фактически с работы Следственной комиссии 1945 г., выяснявшей поведение и меру ответственности политических, военных и гражданских властей страны в трагическом 1940 г., а также деятельность норвежского правительства в изгнании. Широкий круг военно-дипломатических вопросов, связанных с предысторией и историей второй мировой войны, с судьбами страны в годы войны, и составлял главную тематику новейшей истории Норвегии в послевоенной норвежской историографии примерно до конца 50-х годов¹⁴¹.

Двухтомное "Заключение Следственной комиссии 1945 года" с девятью приложениями (в трех томах) явилось первым вкладом официозных историков в изучение внешней и военной политики Норвегии накануне и в годы второй мировой войны¹⁴². К "Заключению" вплотную примыкает и трехтомная официозная "Норвегия в войне", написанная ответственными участниками событий и вышедшая под редакцией крупного историка Сверре Стеена (см. о нем выше), одного из семи членов названной комиссии¹⁴³. Наибольшие споры, естественно, вызвала оценка правительственной политики до германского нападения 9 апреля 1940 г., а также переговоры коллаборационистского президиума стортинга с оккупационными властями в июне – сентябре 1940 г. о создании "государственного совета", т. е. коллаборационистского правительства в Норвегии. Были осуждены военно-техническая неподготовленность страны по вине гражданских властей, правительства, внешнеполитические просчеты последнего накануне вторжения (притупление бдительности). Более сурово – не как ошибочные, а как антиконституционные – были осуждены действия президиума стортинга летом 1940 г. При всей резкости суждений Следственной комиссии норвежский парламент, как известно, в конечном счете единогласно воздержался от привлечения политиков 1940 г. к суду.

Параллельно им, в противовес "Заключению" Следственной комиссии, увидел свет целый ряд мемуарных и историко-публицистических книг о войне и ответственности за поражение 1940 г. В одних действия довоенных политиков брались под защиту, часто ими самими: наиболее известны книги бывшего министра иностранных дел, выдающегося историка X. Кута¹⁴⁴. В других, напротив, заключения Следственной комиссии отвергались как чересчур мягкие, апологетические по отношению к коллаборационистским органам власти в оккупированной Норвегии 1940 г. – Административному совету и Верховному суду¹⁴⁵. Насыщенные драматическими событиями военные годы вскоре стали предметом новых документальных публикаций¹⁴⁶. Среди них были и небольшие издания норвежской компартии. Вместе с историко-публицистическими произведениями коммунистов и левых социалистов эти издания давали классовую оценку недавнего прошлого, критиковали не только умеренно коллаборационистские круги и буржуазное руководство Внутреннего фронта, но и лондонское эмигрантское правительство, в частности, за сдерживание боевых форм антифашистского Сопротивления¹⁴⁷.

Новую злободневность теме второй мировой войны, точнее, причинам катастрофы 9 апреля придали политические споры вокруг вступления Норвегии в НАТО. Его сторонники, естественно, аргументировали необходимость этого шага нежизнеспособностью, обреченностью довоенного нейтралитета при всей его строгости со стороны Норвегии¹⁴⁸. Напротив, противники участия в НАТО, пацифисты буржуазного или социал-демократического толка, выискивали и разоблачали отклонения самого норвежского правительства от провозглашенного им нейтралитета в 1940 г., видя (как выяснилось после новых исследований, ошибочно) в проанглийских симпатиях правительства и в действиях западных держав главные причины катастрофы¹⁴⁹.

Развернувшаяся с конца 40-х годов "холодная война" способствовала новому политическому поправению норвежских историков. Буржуазные и социал-демократические авторы книг и статей по новейшей истории Норвегии теперь, как в 1939-1940 гг., практически не отличались друг от друга в своих общих – антикоммунистических и антисоветских – установках. Марксистское направление в исторической литературе 40-50-х годов сошло на нет. Давние связи норвежских историков с коллегами и научными учреждениями англосаксонских стран, усилившиеся в годы второй мировой войны и эмиграции, теперь приобрели в значительной мере тот же пронатовский характер.

Подобные правые тенденции в той или иной степени проявились в уже названных ранее официозных и юбилейных обобщающих трудах с разделами по новейшей истории Норвегии: 9-м томе "Истории нашего народа", четырехтомной истории норвежских профсоюзов, книгах Э. Бюлля-младшего и А. Сакариассена по истории рабочего класса и рабочего движения¹⁵⁰, трехтомных воспоминаниях бывшего норвежского министра иностранных дел Т. Ли о военных годах и др., не говоря уже о памфлетах Хокона Ли, Е. Саннеса и т. д. В собственно новейшей истории еще преобладала военная тематика. Стали, например, издаваться многотомное военно-историческое описание норвежской кампании 1940 г., история действий норвежского военно-морского флота в годы войны (автор – Э. А. Стеен), был выпущен сборник кратких биографий всех погибших в борьбе за свободу страны – в четырех томах¹⁵¹.

В 50-х годах выдвинулись ведущие норвежские специалисты но истории военного периода, прежде всего профессор университета в Осло Магне Скодвин. Он сосредоточил внимание на немецко-фашистской стратегии и оккупационной политике в Норвегии и после нескольких содержательных статей выпустил книгу (докторскую диссертацию) о становлении фашистского оккупационного режима в Норвегии с апреля по сентябрь 1940 г.¹⁵² Последующее развитие оккупационных порядков, гражданские формы борьбы общественных организаций страны против попыток ее фашизации исследовал другой авторитетный послевоенный историк и политолог, профессор Томас Вюллер, одно время директор Института государствоведения при университете Осло¹⁵³. Широкую известность получили основанные на свежих, преимущественно немецких, источниках (включая записи бесед с участниками событий) книги юриста Сверре Хартмана по разным вопросам предыстории и истории оккупации. От официозного направления, например от Скодвина, Хартман отличался методическими слабостями, сенсационностью своих находок и вместе с тем более критическим подходом к норвежским руководителям предвоенных и военных лет (последнее, впрочем, больше проявилось в его работах 60-х годов – см. ниже¹⁵⁴).

В 50-е годы вышли также в свет капитальные исследования Н. Эрвика о роли и месте Норвегии в торговом противоборстве Англии и Германии периода "странной войны" (хотя еще и без привлечения английских архивов), а также вскоре умершего С. Хельстадли – об организации и действиях военных сил норвежского Внутреннего фронта¹⁵⁵.

Завершение послевоенного восстановления страны, зримые успехи ее экономики, примечательные особенности государственно-монополистического регулирования (составление первых в своем роде "национальных счетов", среднесрочное программирование экономической политики правительства) вызвали к жизни уже в 50-х годах ряд работ по самоновейшей экономике Норвегии, отчасти официозного характера, например П. Бьерве¹⁵⁶. Продолжала выходить партийно-публицистическая литература за и против участия в НАТО.

Что касается истории довоенной (межвоенной) Норвегии, то она вплоть до конца 50-х годов освещалась преимущественно в рамках обзорно-обобщающих трудов с широким хронологическим охватом и имела буржуазно-апологетический или просто официозный характер. Таковы, помимо уже упомянутых, юбилейные издания в связи с долгим царствованием (1905-1957), а затем кончиной популярного монарха Хокона VII, по истории норвежских банковских учреждений, железных дорог, телеграфа, китобойного промысла, рыботорговли (вяленой треской!), отдельных городов, фирм, организаций, Академии наук и т. п.¹⁵⁷ В празднично-юбилейных многотомных изданиях не было недостатка и в 60-х годах, особенно по случаю 150-летия образования Норвежского государства и принятия Эйдсволлской конституции (1814-1964)¹⁵⁸. При всем их буржуазно-демократическом пафосе они были порождением консервативного направления в национальной историографии.

С конца 50-х годов в развитии норвежской историографии начали сказываться перемены общественно-политического порядка: полевение интеллигенции и особенно молодежи, рост антинатовской и антиядерной оппозиции в правящей НРП и ее молодежной организации; в начале 60-х годов образовалась Социалистическая народная партия (СНП) – на базе левого крыла НРП; возникли новые, левосоциалистические журналы и прогрессивное издательство "Паке" (с одноименным журналом). Возродился интерес к марксистской литературе. Все это заметно усилило тягу к изучению раннего, межвоенного этапа новейшей истории Норвегии. Собственно, лишь с конца 50-х годов указанный этап стал предметом научного исследования, и М. Скодвин еще и в 1964 г. утверждал, что межвоенное время составляет "целину с точки зрения профессионально-исторической"¹⁵⁹.

В центре внимания исследователей оказались прежде всего вопросы истории рабочего движения. Коммунистическая печать использовала 40-летие социалистической революции в России для популяризации темы "Октябрь и Норвегия"¹⁶⁰. Провозвестником нового радикально-политического интереса к межвоенным десятилетиям явилась полумемуарная книга левого социал-демократа Т. Бюлля о названной выше интеллигентской группе "К свету" (одно время входившей в компартию и Коминтерн) – фактически ее реабилитация (1955)¹⁶¹. На рубеже 50-60-х годов увидела свет серия монографий и статей по межвоенному периоду – преимущественно кандидатских диссертаций. Отметим основанную на архивном материале статью Э. Бюлля-младшего о важном политическом соглашении НРП и Крестьянской партии 1935 г., расчистившем норвежским социал-демократам путь к власти¹⁶²; книгу И. А. Росета о первом опыте социал-демократического правительства в Норвегии – трехнедельном кабинете Хорнсрюда 1928 г., в которой автор широко использовал устные сообщения главных участников событий (протоколы ЦК и парламентской фракции НРП межвоенного периода пропали в годы войны)¹⁶³. Росет (р. 1918) – ученик медиевиста Ю. Скрейнера – был традиционной фигурой; любопытнее К. Лангфельдт (р. 1925), одно время член компартии, специалист широкого профиля, выпустивший в соавторстве в Женеве реформистскую историю I Интернационала. Нас в данной связи интересует его дважды вышедшая и в известной мере рубежная книга "Московские тезисы в норвежской политике", иначе говоря, история обсуждения и формального одобрения 21-го условия приема в Коминтерн большинством Норвежской рабочей партии в 1920-1921 гг.¹⁶⁴ В другой своей книге, посвященной рабочим советам в Норвегии и выпущенной левосоциалистическим издательством "Паке", Лангфельдт открыто связывал свое изложение с актуальными политическими задачами. Движение советов в Норвегии 1917-1918 гг., возникшее под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции в России, автор противопоставлял, в частности, правому реформизму современной НРП¹⁶⁵. С марксистско-ленинских позиций проблематика не только революционного подъема 1917-1918 гг., но и всего межвоенного периода была рассмотрена в первом томе (второй не вышел) "Истории Коммунистической партии Норвегии", написанном Юстом Липпе¹⁶⁶.

В конце 60-х годов в норвежской историографии по новейшей истории появилось еще одно примечательное имя – X. Ф. Даль (р. 1939). В прошлом активист левосоциалистической организации норвежских студентов, сотрудник печатных органов СНП "Ориентеринг" и "Контраст", он обратился едва ли не первым среди профессиональных историков к широкому критическому переосмыслению 30-х годов, идеологии и политики правящей партии НРП с левосоциалистических позиций¹⁶⁷.

В 60-х годах ослабла монополия пронатовской официозной концепции в освещении внешней политики межвоенных лет. Важнейшим продуктом этого правого направления было двухтомное военно-историческое исследование правого социал-демократа Н. Эрвика по истории норвежской политики безопасности в 1920-1939 гг.¹⁶⁸ Обстоятельное исследование Эрвика служило, однако, антинародному делу дальнейшей милитаризации и подчинения страны империалистическим целям НАТО.

В более благоприятном климате разрядки и улучшения советско-норвежских отношений настала пора и для объективного рассмотрения такого важного аспекта довоенной внешней политики страны, как ее отношения с СССР, которые тот же Эрвик практически игнорировал. К первому визиту главы Советского правительства в Норвегию был приурочен исследовательский труд активиста общества "Норвегия – СССР" Э. Даниельсена, охвативший весь межвоенный период¹⁶⁹. Имея ограниченный доступ к архивам, автор, конечно, далеко не исчерпал важную тему.

Во второй половине 60-х годов в серии "Исследования по современной истории Норвегии" стали одна за другой выходить монографии и сборники статей как уже признанных, так и молодых ученых по разным вопросам второй мировой войны. В основе их лежали часто дипломные сочинения и кандидатские диссертации, защищенные при университете Осло, преимущественно под руководством профессора Скодвина, ведущего авторитета в этой области. В целом авторы, уточняя отдельные существенные вопросы норвежской внешней политики, стратегии великих держав, развития Сопротивления, в 60-х годах еще не покидали русла официозной буржуазно-демократической концепции гражданского мира и национального единства под эгидой якобы "беспартийного" Внутреннего фронта в годы оккупации¹⁷⁰.

60-е годы были наиболее благоприятными в новейшей истории Норвегии – порой, когда благосостояние страны в целом и основной части ее населения выросло сильнее, чем когда-либо прежде. Традиционная репутация Норвегии как едва ли не идеальной буржуазной демократии, избегающей "крайностей" капитализма и коммунизма, да к тому же еще и прочно идущей в натовской упряжке, привлекла растущее внимание к изучению послевоенного развития страны в плане поначалу социологическом и политологическом.

В числе первых исторических трудов была монография уже известного Т. К. Вюллера "Политика освобождения" – о предыстории первого послевоенного правительства Норвегии, а именно коалиционного кабинета Герхардсена. Вюллер пытался объяснить неудачу лидера Внутреннего фронта П. Берга в качестве претендента на пост премьера летом 1945 г. То была типично буржуазная работа, исходившая из постулата об общенародной поддержке Внутреннего фронта, что и было отмечено радикальной критикой (Т. Сулхейм¹⁷¹). В ином, радикально-критическом, ключе было написано исследование одной из первых внешнеполитических проблем послевоенной Норвегии – проблемы признания и непризнания франкистской Испании: автор Э. Бенум весьма реалистически показал расстановку внутри-норвежских сил по этому вопросу и конечное торжество правящих центров над общественностью – "национального эгоизма" над "антифашистским идеализмом¹⁷².

Впрочем, исторические работы по послевоенной тематике и притом радикально-критического направления в 60-х годах еще были сравнительно редки. Скодвин в 1964 г. писал: "Время после второй мировой войны еще не стало предметом исторического исследования, не считая немногих разрозненных просек"¹⁷³. Больше их стало в конце десятилетия. К их числу следует отнести важную и в своем роде новаторскую книгу видного норвежского коммуниста (юриста по образованию) Ханса Клевена о классовой структуре норвежского общества, в большей своей части посвященную именно послевоенной Норвегии¹⁷⁴. Академическая социология, подводя итоги разительному подъему страны за послевоенные десятилетия, выступила с коллективным двухтомником "Норвежское общество" – первой систематической попыткой охарактеризовать важнейшие стороны этого общества и жизни населения¹⁷⁵. Появились в 60-х годах и публицистического плана, разные по направлению книги, остро и метко раскрывавшие те или иные стороны классового господства буржуазии и в целом аппарата власти в Норвегии. Можно назвать в этой связи работы Г. А. Ринга "Кто будет владеть Норвегией?" и особенно народного социалиста О. Хеллевика "Стортинг – социальная элита?"¹⁷⁶

В ряде буржуазных норвежских или норвежско-американских социологических трудов 60-х годов исследовались причины и условия "гармонического" функционирования норвежской демократии: равновесие власти большого "четырехугольника" – парламента и правительства, политических партий и общественных организаций экономического профиля. Таковы книги П. Ставанга, X. Валена и Д. Каца¹⁷⁷, а также многочисленные статьи С. Рокткана о соотношении "количественной демократии выборов и корпоративно построенной демократии переговоров", т. е. о соотношении сил между государственными или коммунальными властями в пределах той или иной территории и иными "группами давления", в первую очередь монополиями национальными и международными¹⁷⁸.

Поляризация общественных сил по вопросам внешней политики, возросшая в первой половине 60-х годов оппозиция участию в НАТО, массовые организованные .кампании против вступления в ЕЭС, ядерного вооружения и ядерных испытаний, войны в Индокитае и других империалистических акций вызвали к жизни политически "ангажированную" публицистику и гуманитарную научно-популярную литературу по вопросам "атлантической" внешней политики Норвегии. Наступательный, критически разоблачительный характер носили книги К. Энхольм, X. Лёвоса, X. Стокланна, Л. Порсхольта, брошюры X. Ландмарка и X. Клевена по вопросам интеграции в "Общем рынке", Ю. Омлид по истории вовлечения страны в НАТО¹⁷⁹. Официозные авторы-натовцы вынуждены были "обороняться" и оправдывать избранный: курс (книги и брошюры обоих министров иностранных дел X. М. Ланге и К. Фрюденлунда, Э. Лёкена, Ю. Е Холста, А. О. Брунтланна и др.)¹⁸⁰.

Современная – 70-х годов – норвежская историческая мысль работала и развивалась в условиях дальнейшего обострения всех: противоречий государственно-монополистического капитализма. Левая публицистика разных оттенков снова и снова ставила вопрос об общем кризисе капитализма, угрожающем отныне самой природной среде, окружающей человека, обличала изъяны и даже несостоятельность "государства благоденствия". Возросшие финансовые возможности новой нефтедобывающей державы подвели-более прочную базу и под начинания историков. Норвежские историки включились в осуществление нескольких, частью общесеверных коллективных трудов – так называемых проектов, в том числе и по новейшей истории. В 70-х годах усилился интерес к микросоциальной истории – изучению отдельных мелких, групп и районов в их прошлом и настоящем, а также ранее игнорировавшихся слоев населения, например подростков, женщин, нетрудоспособных, окраинных жителей, к изучению всеобщей истории, истории развивающихся стран и норвежских связей с ними. Историки сильнее прежнего потянулись к сотрудничеству с другими дисциплинами: социологией, этнографией, вычислительной математикой, больше озабочены практической "отдачей" своих изысканий, прямой помощью учебно-воспитательной работе в школе¹⁸¹. Марксистское и левосоциалистическое направления в норвежской историографии – в их разных оттенках – закрепили свои позиции, заставив и буржуазную науку перенять новую проблематику. Например, известный историк-медиевист А. Холмсен (см. выше) в газетном интервью к своему 70-летию заявил в 1976 г.: "Я интересуюсь массами, народом... Вот перед нами подлинные движущие силы истории"¹⁸².

Коротко остановимся прежде всего на трудах общего порядка с разделами и проблемами по новейшей истории, а также охватывающих всю ее. Судя по 13-му тому ранее упомянутой коллективной "Истории Норвегии", а также по предисловию к этому изданию, перед нами очередное обобщение в социал-реформистском духе¹⁸³. Еще с половины 60-х годов заметно усилился интерес норвежских (как и вообще северных) исследователей к вопросам философии и методологии истории¹⁸⁴, а также ее периодизации; появился целый ряд книг норвежских авторов по методологии истории (О. Даль, С. Лангхольм), по истории экономической и по методологии ее изучения (К. Лунден, Ф. Сейерстед)¹⁸⁵, в том числе с марксистских и близких к марксизму позиций (Р. Т. Энестведт, X. Бернтсен, Ё. Эльстер)¹⁸⁶. Вышел в свет трехтомный марксистский труд X. Клевена "Господствующий класс"¹⁸⁷. Автор рассматривает структуру власти в антагонистических обществах, в особенности при капитализме, в частности при монополистическом и государственно-монополистическом капитализме, в главных капиталистических странах и в самой Норвегии.

Обобщающие труды по новейшей истории Норвегии по-прежнему остро партийны, "ангажированы", привязаны к задачам и проблемам сегодняшнего дня. Так, "бунт" молодежи и волна левого радикализма вызвали к жизни книгу видного буржуазного юриста-международника профессора Ф. Кастберга "Право и революция в Норвегии", где прослеживаются революционные и контрреволюционные выступления в стране в XIX-XX вв.¹⁸⁸ Престарелый корифей норвежского "эстеблишмента" скептически оценивает при этом перспективы путчистских замыслов норвежских леваков. Устойчивая антинатовская оппозиция в стране, нейтралистские настроения, тяга к укреплению национального суверенитета (ярко проявившаяся в исходе плебисцита 1972 г.) заставляют поборников НАТО "освежать" аргументацию, снова и снова доказывать нежизнеспособность политики нейтралитета и неприсоединения, ее историческую обреченность, несовместимость с крупными глобальными конфликтами современности¹⁸⁹. Показательны в этом смысле переиздание на английском языке старой книги Н. Эрвика "Упадок нейтралитета" и его многочисленные статьи, например "Самостоятельность Норвегии от Эйдсволла до НАТО"¹⁹⁰.

К референдуму 1972 г. был приурочен очерк С. С. Нильсона по истории норвежских референдумов 1905-1926 гг.¹⁹¹ Возрастающее народнохозяйственное и стратегическое значение норвежских владений в Арктике вызвало к жизни ряд книг норвежских международников по этой проблеме (О. Г. Скагестада, В. Эстренга и др.)¹⁹², включая сюда и связанные с нею советско-норвежские взаимоотношения. Книги эти, зовущие норвежцев к "бдительности" и "жесткости", выполняют явный натовский заказ.

60-е и начало 70-х годов стали, как оказалось, зенитом влияния норвежской Партии центра – бывшей Крестьянской, чей представитель П. Бортен возглавлял в 1965-1971 гг. буржуазное коалиционное правительство. Естественно появление очерков (деятеля Партии центра Б. В. Габриельсена) по истории этой партии после 1920 г.¹⁹³ В уже названном ранее очерке по истории норвежского рабочего движения Э. Лоренца главное место уделено, естественно, новейшему времени. Автор – народный социалист – перемежает принципиальную (хотя порой и явно левацкую) критику правых социал-демократов с праворевизионистскими нападками на коммунистов. Важные первоисточники по истории социалистического и коммунистического движения в Норвегии воспроизводит также упомянутая выше антология того же Лоренца "Норвежский социализм"¹⁹⁴. В значительной мере антологией является и юбилейное издание компартии к своему 50-летию, включающее ряд выступлений, воспоминаний, интервью деятелей компартиив¹⁹⁵.

В области изучения межвоенного периода главным событием: явилось осуществление межскандинавского проекта "Кризисы и кризисная политика на Севере в межвоенное время". Норвежские участники проекта – историки как буржуазного, так и левосоциалистического, "неомарксистского" толка – критически оценили антикризисную политику правящей НРП в 30-х годах и степень ее влияния на выход страны из кризис¹⁹⁶.

В 70-е годы увидели свет и два синтеза межвоенного развития: "История Норвегии в 1905-1940 гг." нынешнего председателя Социалистической левой партии (СЛП) Бёрге Фюрре (р. 1937) и "Норвегия между войнами. Общество в кризисе и конфликте 1918-1940 гг." плодовитого X. Ф. Даля. Обе книги выдержали по два издания¹⁹⁷. Упор в них сделан на связи социально-экономических процессов с политическими (Фюрре), на классовой борьбе и социальных конфликтах как основном содержании исторического процесса 20-30-х годов. В частности, "исторический поворот" НРП в первой половине 30-х годов оценивался как поворот вправо, как отказ от классовой борьбы, как погоня за голосами средних слоев. То обстоятельство, что левосоциалистический труд Фюрре увенчал собой трехтомник по новой истории Норвегии, начатый в 1958 г. типично буржуазно-либеральной книгой А. Бергсгора, само по себе свидетельствует о радикализации норвежской историографии за последнее 20-летие. Напротив, очерк престарелого С. Стеена "На свою ответственность" – история страны в первое 20-летие независимости, до 1925 г., идеализирует "доброе старое время" и весьма традиционен¹⁹⁸.

Тематика работ по довоенной истории стала теперь значительно шире. На смену обзорным работам с большим временным охватом пришли первые исследования по социально-экономической истории, истории экономической политики и мысли, крупных хозяйственных, в частности крестьянских и профсоюзных, организаций, отчасти еще не изданные и в целом критические как по отношению к либеральным политикам 20-х годов, так и к социал-демократическим 30-х годов¹⁹⁹. Подстегиваемое бурными событиями на левом крыле норвежской политической жизни рубежа 60-70-х годов, продолжалось, как правило с левосоциалистических позиций, изучение истории рабочего движения.

Так, П. Меурсет, ответственный сотрудник антинатовской "Ориентеринг", один из основателей левосоциалистической СНП и издатель сочинений Маркса, частично преодолевая антикоммунизм своих предшественников, разобрал спор 1921-1923 гг. между интернационалистами (коминтерновцами) и центристами в НРП. "Развитие на левом фланге норвежской политики, – писал он в предисловии, – придало новую актуальность тому, что происходило в норвежском и международном рабочем движении в межвоенное время"200. Революционные выступления норвежского пролетариата – на крайнем севере страны в ходе всеобщей стачки 1921 г. и на крайнем юге во время мирового экономического кризиса 30-х годов – исследованы А. Кристенсеном и соответственно П. У. Юхансеном. Книги выпущены – знамение времени! – социал-демократическим издательством "Тиден"²⁰¹.

Спорная фигура П. Фюрюботна (1890-1974), одного из лидеров КПН в 20-40-х годах, после войны по разным причинам оставалась в тени. Т. Титлестад, сын близкого соратника Фюрюботна, впервые получив доступ к его архиву, в многотомной биографии осветил ранее неизвестные аспекты истории коммунистического движения в Норвегии 30-х – начала 40-х годов. Слабой стороной этой бившей на сенсацию биографии Фюрюботна является идеализация последнего с праворевизионистских позиций²⁰².

Полезным делом явилось издание сборника статей с биографическим очерком другого деятеля норвежской компартии 20-х годов, Улафа Шефло (1883-1943)²⁰³. Участию норвежских добровольцев в интербригадах посвящена книга И. Устведта²⁰⁴.

Норвежская историография пополнилась новыми ценными исследованиями по истории буржуазных партий 20-30-х годов: правого Отечественного фронта во главе с Ф. Нансеном и К. Микельсеном; Христианской народной партии – первой конфессиональной политической партии в Северной Европе; норвежских либералов-венстре и их отношения к политическому соглашению НРП и Крестьянской партии 1935 г.²⁰⁵ Не ослабевал интерес к истории норвежского фашизма 30-40-х годов. Молодые исследователи левого толка показали связь фашистов с другими правыми группировками, сочувствие широких буржуазных кругов фашизму, проникновение его идеологии в среду норвежской буржуазии²⁰⁶.

Труды по истории довоенной внешней политики сосредоточивались вокруг Арктики – как в плане норвежско-датского конфликта из-за Восточной Гренландии, так и в плане советско-норвежских отношений в Заполярье (см. выше)²⁰⁷. Что касается проблематики второй мировой войны, то в 70-е годы были созданы для ее изучения новые возможности благодаря раскрытию в первую очередь британских архивов, а также и некоторых норвежских фондов. Целый ряд общественных факторов – сплочение левых сил, ослабление долголетней политической изоляции коммунистов – существенно поколебал господствующие представления и концепции об участии страны в войне.

Наиболее показательна в этом смысле коллективная монография под редакцией уже знакомого нам X. Ф. Даля "Война в Норвегии"²⁰⁸. Книга сознательно направлена против буржуазной картины войны (например, в очерке К. А. Р. Кристенсена²⁰⁹), на раскрытие классовых противоречий в оккупированной Норвегии и развенчание ходячих мифов: о всеобщем сплочении против захватчика сразу после 9 апреля, о стортинге как оплоте борьбы за правое дело, о национальном единстве всех норвежцев в годы оккупации, о Внутреннем фронте как боевой и грозной для врага организации, о благополучном в целом положении норвежцев в годы войны. В книге показаны широкое и взаимовыгодное сотрудничество крупной промышленной буржуазии с оккупантами, со-ответственно пассивная, враждебная антифашистскому саботажу и диверсиям линия руководства норвежского Внутреннего фронта как органа в первую очередь имущих классов страны, сравнительно широкое распространение квислинговского влияния, наконец, авангардная роль коммунистов в вооруженной борьбе с врагом на оккупированной территории.

Эти тезисы были развиты и подкреплены документально в ряде монографий, исследовательских статей и прочих изданий. Прежде всего отметим подробный очерк событий "невероятных суток" 9 апреля 1940 г. журналиста Б. Бьёрнсена²¹⁰. "Белая книга о 1940 г.", выпущенная группой авторов по решению ЦК компартии, убедительно показала тесное сотрудничество норвежской буржуазии с оккупантами весной-летом 1940 г.²¹¹ Т. Вален в книге "Они наживались на войне" разоблачил норвежских промышленников военных лет²¹². Помогают понять особенности норвежского Сопротивления книга вышеназванного Т. Титлестада о Фюрюботне и его роли в организации вооруженной, партизанской борьбы с врагом²¹³, воспоминания Т. Сулхейма, основанные на его дневниках военных лет²¹⁴, статья О. К. Грймнеса о малой роли саботажа и диверсий в норвежском Сопротивлении по сравнению с датским²¹⁵.

Новые исследования – особенно недавняя книга Гримнеса – восстановили сложный путь образования руководящих органов Внутреннего фронта. Эти анонимные органы состояли преимущественно из буржуазных деятелей, оставшихся в стране и выдвинувшихся уже в первые месяцы оккупации благодаря своей умеренно коллаборационистской линии. Фактически им удалось возглавить Сопротивление в общенациональном масштабе – за вычетом самостоятельно действовавших коммунистов – лишь с 1943 и даже 1944 г.²¹⁶ Новые исследования действий "Милорга" – военной организации Внутреннего фронта – в отдельных районах страны убедительно показали, что главным видом действий все же была разведка²¹⁷.

Восстановлению подлинной картины обстоятельств и событий 1940 г. способствовала многолетняя оживленная дискуссия между профессором Магне Скодвином и государственным стипендиатом Сверре Хартманом по следующим вопросам: было ли нападение гитлеровцев 9 апреля действительно неожиданным для норвежской стороны; как оценивали проблемы безопасности и обороны страны ведущие норвежские офицеры перед 9 апреля; условия капитуляции норвежской армии 7 июня 1940 г.; позиция высшего норвежского офицерства после 7 июня²¹⁸.

Что касается периода "странной войны" до 9 апреля, то многолетняя полемика по этой проблематике была в 1976 г. подытожена на международном симпозиуме в Осло, организованном норвежскими историками. Симпозиум вновь убедительно показал германский захват Дании и Норвегии как агрессию в полном смысле слова, с ничтожной долей превентивности, а скандинавские планы западных держав – как выражение их (особенно Франции) стратегической и политической слепоты, слабости и взаимных разногласий. М. Скодвии настаивал на невозможности для Норвегии в условиях того времени сохранить нейтралитет – обе воюющие стороны к апрелю 1940 г. "не могли себе позволить верить в него"²¹⁹.

Исследования 70-х годов посвящены также внешней политике норвежского эмигрантского правительства в Лондоне, о которой раньше приходилось судить лишь по воспоминаниям его членов и сжатому официальному отчету Ю. Нюгорсволла. У. Ристе выпустил свое двухтомное исследование об участии Норвегии в антигитлеровской коалиции, особо выделив ее сотрудничество с Великобританией²²⁰. В отдельной статье Ристе на обильных архивных материалах показал готовность правительств Рузвельта и Черчилля после нападения Германии на СССР предоставить Советскому Союзу незамерзающие порты в Северной Норвегии и вместе с тем отсутствие у советской стороны территориальных претензий такого рода к Норвегии²²¹.

Книга Н. М. Удгора – ученика Н. Эрвика, построенная на несколько иных, более узких материалах, чем книга Ристе, охватила, однако, весь период войны. Несмотря на свою крайнюю "атлантическую" ориентацию, Удгор показал отсутствие у СССР стремления включить Норвегию в свою "сферу влияния", получить от нее незамерзающую гавань и пр.²²² Исследование по истории освобождения Финмарка в 1944-1945 гг., проведенное подполковником X. Сандвиком, основательнее и подробнее, чем в предшествующей литературе (норвежской и советской), показало, как успешно и дружески сотрудничали между собой советская и норвежская администрации на освобожденной части самой северной норвежской провинции²²³.

Однако главным достижением норвежской историографии по новейшей истории является начатое в 70-х годах систематическое изучение отдельных проблем послевоенной истории Норвегии. Центр этих исследований – Исторический институт университета в Осло. В течение первой половины 70-х годов было выпущено четыре сборника преимущественно дипломных работ и кандидатских диссертаций по широкому кругу вопросов правительственной политики 1945-1969 гг. – внутренней и внешней, с упором на первое послевоенное десятилетие и на экономическую политику²²⁴. Фактически ведется коллективная работа – "проект" – по этой тематике. С учебной целью выпущен также двухтомный сборник документов по послевоенной истории страны – внутренней и внешней²²⁵. Многие начинающие историки – участники вышеозначенного "проекта" по послевоенной истории освещают ее с левосоциалистических позиций, критикуют правительство НРП. Таковы, например, статьи по истории принятия антикоммунистических чрезвычайных законов 1950 г., об отношении НРП к обобществлению средств производства, о происхождении "холодной войны" (Норвегия и "доктрина Трумэна").

Более систематичный и цельный характер носит коллективное обобщение политической истории Норвегии в двадцатилетнее правление НРП – 1945-1965 гг. Книга озаглавлена "Рост и благосостояние", она подготовлена и проконсультирована преимущественно уже известными авторами, близкими к НРП²²⁶. Книга включает обширные статьи по экономической и промышленной политике Норвегии, о ее роли и месте в "западном сотрудничестве", отношениях с развивающимися странами. Отдельные статьи посвящены "левым силам в норвежской политике" и сплочению буржуазных партий. Итоговая статья в оптимистическом духе обобщает главные тенденции послевоенного общественно-политического развития страны, размежевываясь при этом с истолкованием, тех же проблем как у буржуазных (Е. А. Сейп), так и у левосоциалистических авторов (Э. Лоренц). Перед нами квалифицированный образец современной правосоциалистической историографии по новейшей истории.

Острые проблемы современного государственно-монополистического капитализма в Норвегии: ее место в капиталистической Европе, взаимоотношения государства и многонациональных концернов, слабости норвежского "общества благоденствия", разрушение природной среды капитализмом – все это находит отражение в обильной научно-политической публицистике 70-х годов – как официозной, так и оппозиционной, преимущественно левосоциалистической. Выделим в этой связи новые издания "Пакса": книги А. Сейерстада, Д. Тангена, О. Брокса, X. Сэтры, сборники "Миф об обществе благоденствия" и особенно "НРП – от народного движения к опоре государства", не говоря уже о литературе за и особенно против вступления в ЕЭС²²⁷.

Ряд новых исследовательских и учебно-популярных книг посвящен политическим процессам, учреждениям, организациям. Среди последних заслуживают внимания неоднократно переизданная "Политическая азбука" правореформистского толка, с предисловием Э. Герхардсена, а также университетское пособие Л. Мьелхейма, специалиста по послевоенной истории норвежских политических партий²²⁸.

Впервые подверглись монографическому исследованию крупные события истории страны после 1945 г. Такова посвященная расколу НРП в 1961 г. диссертация Квама, написанная под руководством профессора Е. А. Сейпа²²⁹. Обращает на себя внимание солидная – для столь животрепещущего сюжета – база архивных и устных источников: автор работал в фондах обеих партий, имел доступ к частным архивам братьев Герхардсен и не только их. Квам явно сожалеет о происшедшем расколе и осуждает крайне правое крыло в руководстве НРП 50-х годов (X. Ли, К. Нурдаля, X. М. Ланге), ответственное за раскол. Многолетней политической борьбе вокруг строительства крупнейшего государственного промышленного предприятия послевоенной Норвегии "Норшк Ериверк" посвящено основательное исследование Т. Грёнли "Железо и политика"²³⁰.

Другие книги о недавних политических кризисах рубежа 60-70-х годов написаны журналистами – очевидцами и участниками событий: это бывший председатель СНП Ф. Густавсен, это А. Финстад, описавший предысторию буржуазного коалиционного правительства²³¹, X. Сёребё и П. Васботн, изложившие, каждый по-своему, историю отставки его премьера Бортена и распада коалиции²³².

Послевоенная внешняя политика, внутриполитическая борьба и общественное мнение по вопросам внешней политики и военных дел стали предметом ряда исследований. Прежде всего это книга молодого политолога Т. Корицинского, активиста СНП и антиатомной кампании 60-х годов²³³. В своем анализе внешнеполитических взглядов норвежских избирателей за послевоенную четверть века он показал зависимость партий от их руководства, недопредставленность внутрипартийных оппозиционных течений в стортинге и вопреки ходячим мнениям доказал радикализм избирателей по вопросам участия в НАТО, помощи развивающимся странам по сравнению с парламентариями.

После разоблачительных очерков 60-х годов по истории вовлечения Норвегии в НАТО и контрочерков самих организаторов этого акта были исследованы, на большей или меньшей архивной базе, крупные вопросы норвежской внешней политики второй половины 40-х годов. Раньше других вышло официозное историко-дипломатическое исследование профессора Скодвина, написанное по поручению МИД Норвегии. В книге "Север или НАТО?" автор проследил переход руководителей норвежского МИД (в том числе умершего в 1970 г. X. М. Ланге) от ориентации на скандинавский оборонительный союз к "атлантической" альтернативе с октября 1947 до февраля 1949 г.²³⁴ Скодвин, в частности, показал, что решение норвежского правительства вступить в НАТО меньше всего вытекало из состояния советско-норвежских отношений.

Важным дополнением к работе Скодвина явилось исследование его ученика К. Э. Эриксена о внутрипартийной борьбе в НРП по вопросу о внешнеполитическом курсе страны с начала 1948 до начала 1949 г.²³⁵ Автор показал, что разногласия по вопросу внешнеполитической ориентации Норвегии после ее освобождения носили, в частности, внутрипартийный характер, ж средоточием этих разногласий была сама правящая НРП. В отличие от книги Скодвина Эриксен опирался не на правительственные архивы, а на партийный архив НРП.

К официозному направлению принадлежит и Удгор. В уже названной ранее книге он подробно осветил так называемый период "наведения мостов" – норвежскую послевоенную внешнюю политику, показав лишь начальный – до февраля 1948 г. – этап ее переориентации на союз с империалистическими западными державам²³⁶. Сюда же примыкает по тематике и обширная статья X. Фаро о предыстории присоединения Норвегии к плану Маршалла. Статья показывает сильные колебания норвежского правительства перед принятием этого решения²³⁷.

В противовес этим официозным и пронатовским трудам, ;а также мемуарам бывших правительственных деятелей Э. Герхардсена и Й. Люнга²³⁸ в 70-е годы выходили историко-публицистические очерки прогрессивных авторов, прежде всего К. Энхольм и Н. П. Гледича, показавших масштабы вовлечения страны в военную организацию НАТО, ослабление так называемых базовых и атомных оговорок (см. гл. XIV) норвежского правительства²³⁹. Устойчивость "атлантической" внешнеполитической концепции правящих кругов – норвежской "элиты" – убедительно показал сотрудник Института проблем мира в Осло X. Вейм²⁴⁰.

Таким образом, исследовательская работа по новейшей истории Норвегии началась, собственно, лишь после второй мировой войны. До конца 50-х годов в центре внимания историков находились вопросы, связанные с самой войной. С 60-х годов равноправное место заняли сюжеты довоенной (межвоенной) истории страны, а с 70-х также – и послевоенный период. Труды по новейшей истории Норвегии, как и следовало ожидать, проникнуты духом той или иной партийности, так что ориентация авторов выясняется, как правило, из содержания их трудов. До конца второй мировой войны решительно преобладало буржуазно-либеральное направление, в первое послевоенное 20-летие это направление постепенно уступало место официозному – правореформистскому (социал-демократическому). К середине 60-х годов и по настоящее время среди специалистов по новейшей истории Норвегии видное место заняли левосоциалистические авторы. Они умело пользуются марксистскими понятиями и не без успеха применяют методологию исторического материализма к изучению недавнего прошлого своей страны ²⁴¹. Однако неомарксисты имеют превратные представления об основных противоречиях современной эпохи, о достижениях и нерешенных проблемах реального социализма, восприимчивы к антисоветской пропаганде.

Норвежские коммунисты продолжают принципиальную дискуссию с левыми социалистами, в том числе и вокруг оценок тех или иных событий и процессов современной истории. Помимо вышеназванных фундаментальных трудов по историческому материализму, марксистско-ленинскому учению о государстве, по истории самой компартии, историк новейшего времени почерпнет много интересного и полезного в материалах газеты "Фрихетен" и журнала "Верден ок ви" (включившего в себя ранее выходивший журнал "Вор вей"), особенно в статьях и выступлениях руководителей КПН, в ее программных документах²⁴². Небольшая часть этих материалов доступна на русском языке, в первую очередь на страницах журнала "Проблемы мира и социализма"²⁴³. Со времени своего XV съезда (1975 г.) партия усилила издание пособий по вопросам стратегии и теории коммунистического движения, способствующих также и лучшему пониманию) новейшей истории Норвегии²⁴⁴.

Русские и советские труды по истории Норвегии

Первые сведения о Норвегии в русской литературе встречаются в переводных учебных пособиях и петербургских газетах конца XVIII в. В дальнейшем вплоть до конца XIX в. сведения эти носили преимущественно характер путевых заметок, этнографических и географических описаний, публицистических очерков – с 60-х годов XIX в. уже оригинальных, а не только переводных. Как предмет собственно исторического или политико-экономического описания, будь то переводного или оригинального, Норвегия выступала большей частью не сама по себе, а в составе либо-древней Скандинавии (в трудах о древнескандинавской литературе, о норманнских походах, о варяго-русской проблеме), либо Датского государства позднего средневековья и раннего нового; времени, либо, наконец, Объединенных королевств Швеции и Норвегии для "новейшего" периода²⁴⁵. Едва ли не единственным опытом исследования истории русско-норвежских отношений оставалась до конца XIX в. статья-публикация академика П. Г. Буткова в 1837 г.²⁴⁶

Внимание русской публицистики впервые специально обратилось на Норвегию в конце наполеоновских войн, в связи с ее переходом из-под многовековой власти Дании в унию со Швецией в 1814 г. (статьи в "Историческом, статистическом и географическом журнале", в "Духе журналов", позже в "Северном архиве" и др.). Вторично – и уже в несравненно большем объеме – Норвегия привлекла внимание русских международников и юристов, когда в 1905 г. расторгла унию со Швецией²⁴⁷. Мирное расторжение шведско-норвежской унии с соблюдением и уважением демократической процедуры, а затем экономическая зависимость молодого Норвежского государства от Англии обсуждались в нескольких полемических статьях В. И. Ленина (см. с. 678).

На рубеже XIX-XX вв. появилась специальная русская литература о Норвегии. Она еще носила сугубо прикладной характер, занималась современной ей норвежской действительностью и отдельными ее сторонами: сельским хозяйством, морскими промыслами и портами, социальной помощью, борьбой с пьянством, состоянием школьного дела и вооруженных сил, развитием пограничной с Россией губернии Финмарк, освоением ничейных заполярных областей, в частности Шпицбергена²⁴⁸.

Научно-исследовательские публикации по истории Норвегии стали чаще выходить у нас, собственно, лишь в 900-х годах. Их тематика – либо русско-норвежские отношения, преимущественно пограничные, включая предысторию соглашения 1826 г.²⁴⁹, либо раннее норвежское средневековье, опять-таки в сопоставлении с англосаксонскими (П. Г. Виноградов) или древнерусскими порядками (Е. Щепкин, И. Яковкин)²⁵⁰. Все это журнальные статьи. Что же касается монографий и публикаций книжного объема, то в них норвежский материал использовался и в XIX в., и позже вплоть до середины нашего века наряду с иным, скандинавским, и в рамках более широкой темы. Таковы известные исследования по истории балтийского вопроса: международных отношений в Северной Европе XIV-XVII вв. Г. В. Форстена, фундаментальные публикации из Копенгагенского архива Ю. Н. Щербачева, наконец, исследование К. Ф. Тиандера о поездках скандинавов в сказочные страны Беломорья, основанное на исландских сагах о норвежских королях²⁵¹. Популяризаторами истории Норвегии, как и других скандинавских стран, были знаменитый киевский историк И. В. Лучицкий, перу которого принадлежали крупные статьи по истории этой страны в энциклопедиях Брокгауза и Ефрона и Граната, а также его жена – переводчица М. Лучицкая.

В послеоктябрьский межвоенный период научно-исследовательская работа в области скандинавской истории почти полностью прекратилась, за вычетом норманнской проблемы: лишь отдельные ленинградские историки – подвижница Е. А. Рыдзевская (1890-1941) и молодой И. П. Шаскольский – в 30-х годах, возобновив разработку традиционной русской тематики но истории Норвегии, стали изучать ее средневековый аграрный строй и взаимоотношения с Русью²⁵². Вместе с тем победа социалистической революции в России, образование Коммунистического Интернационала и активность его норвежской секции привели к значительному видоизменению и российско-норвежских связей. Новости норвежской внутренней политики и рабочего движения часто сообщались и комментировались, как правило, самими норвежскими авторами в брошюрах, журнальных статьях на страницах "Коммунистического Интернационала", "Красного Интернационала профсоюзов", "Мирового хозяйства и мировой политики", "Международного рабочего движения", "Интернационала молодежи" и др. Норвежские профессиональные историки первыми среди историков стран Северной Европы стали выступать на страницах советских справочных (Э. Бюлль) и периодических изданий (Л. Урдинг, X. Кут²⁵³). В конце 20-х годов норвежские (как, впрочем, и шведские) историки работали в Центральном архиве РСФСР над отбором для фотокопирования документов по истории своей страны. Один из первых коллективных выездов советских историков за границу состоялся именно в Норвегию в 1928 г. – на VI Международный конгресс историков.

В названных ранее журналах, а также в "Международной жизни" и "Вестнике НКИД" выступали по текущим вопросам хозяйства и политики Норвегии советские международники, практические работники, начиная с первого советского скандинависта в области новейшей истории Я. Е. Сегала (умер в 1956 г.). Их перу принадлежали и редкие книги по скандинавской и норвежской тематике²⁵⁴.

Драматическая судьба Норвегии в годы второй мировой войны – гитлеровская оккупация, режим Квислинга, движение Сопротивления – вызвала к жизни новую советскую публицистическую литературу военных лет. В ближайшие послевоенные годы сюда добавились популярные политико-экономические очерки (А. С. Доброва, В. В. Похлебкина и др.). Вместе с тем количественный рост и расширение тематики послевоенной советской историографии распространились и на Норвегию. Уже в 1945 г. начал свои публикации по русско-норвежским отношениям времен независимого средневекового Норвежского государства XIII-XIV вв. И. П. Шаскольский²⁵⁵. В 1946 г. средневековая Норвегия, ее внутренняя история привлекли внимание выдающегося советского медиевиста А. И. Неусыхина. В своей докторской диссертации, посвященной варварскому обществу Западной Европы V-VIII вв., а впоследствии в книге на ту же тему он привлекал норвежские сопоставления, хотя и из вторых рук – по трудам немецкого историка XIX в. К.. Маурера. Эти параллели с общественными установлениями у континентальных германцев, сделанные рукой основателя советской школы специалистов по раннему западноевропейскому средневековью, охватили емкий круг проблем свободы и несвободы, их градаций, семейно-родовых и поземельных отношений. Проблема своеобразия перехода от бесклассового к классовому обществу у древних норвежцев была тем самым поставлена²⁵⁶.

Двинулась вперед и разработка новой истории Норвегии. В 1947 г. была защищена первая советская (и русская) диссертация по истории Норвегии – О. К. Рыковской, посвященная, в соответствии с уже отмеченной выше традицией, борьбе Норвегии за расторжение унии со Швецией. В 1952 г. была защищена первая советская диссертация по новейшей истории Норвегии – молодого международника В. В. Похлебкина – о политике социал-демократического правительства второй половины 30-х годов²⁵⁷. То были признаки поворота советских историков к специальному исследованию норвежской тематики.

Устойчивость этих интересов была подтверждена рядом интересных и поныне сохраняющих свое значение публикаций того же В. В. Похлебкина: большой и первой в своем роде статьей о норвежской исторической науке, статьей о влиянии первой русской революции на политическую обстановку в Норвегии в пору расторжения ею унии, наконец, документальной публикацией, в которой убедительно показано благожелательное отношение царского правительства к Норвежскому государству в пору его конфликта 1905 г. со Швецией²⁵⁸.

Одновременно, в том же столь плодотворном для советской исторической науки 1956 г., когда вышел и первый выпуск "Скандинавского сборника", прочитал свой доклад в стенах Института истории АН СССР (где защищались и вышеназванные кандидатские диссертации) молодой медиевист А. Я. Гуревич. Отныне он надолго посвятил себя систематическому исследованию поземельного и общественно-политического устройства Норвегии в раннее и классическое средневековье, а впоследствии, со второй половины 60-х годов, также и ее (и западноскандинавской в целом) духовной культуры. Плодами этих занятий стали не только первая советская докторская диссертация специально по истории Норвегии (1961), но и пять книг: две по этой диссертации, одна – популярная о походах норманнов-викингов и две – об исландских сагах разного жанра²⁵⁹. Особый интерес, какой вызвали работы Гуревича сначала у нас в стране, а затем и за рубежом (частичный норвежский перевод его книги "Свободное крестьянство феодальной Норвегии" вышел в 1977 г.), объяснялся их проблемностью. На исландско-норвежском в первую очередь материале (судебники, саги, стихи скальдов, данные археологии, топонимики и пр.) советский историк проверил действие общих закономерностей разложения первобытнообщинного строя, генезиса классового феодального общества, сущности феодальной формации вообще. Воззрения историка в ходе более чем 20-летних трудов менялись. Начав с выделения и заострения общефеодальных черт в норвежском средневековье (ср. полемическое название его книги 1967 г., приведенное выше), Гуревич в последующих работах подчеркивает незавершенность и слабость норвежского феодализма, так и не преодолевшего наследие доклассового варварского общественного строя.

Опираясь частично на исследования Гуревича, но также самостоятельно привлекая древненорвежские судебники (в переводе), другой советский медиевист, А. Р. Корсунский, четко и выпукло показал процесс замедленного образования раннефеодального государства у норвежцев, в рамках более общего исследования²⁶⁰. Отдельные направления раннесредневековой норвежско-исландской проблематики продолжили уже в 70-х годах молодые ученые – филолог Т. Н. Джаксон и историк В. А. Закс²⁶¹. Тем обиднее, что последующие столетия истории Норвегии – с XIV по XVIII в. – остаются белым пятном в советской скандинавистике, если не считать обзорных статей того же Гуревича и нескольких страниц в историко-этнографическом очерке Г. И. Анохина²⁶². Последний, используя норвежскую научную литературу, особенно труды Института сравнительного изучения культур в Осло, и разнообразные первоисточники – от средневековых законов до современных земельных переписей, показал устойчивые традиции взаимопомощи у норвежских крестьян-хуторян.

Наиболее успешное развитие получило в 60-70-х годах изучение новейшей и современной истории Норвегии. В центре внимания тут оказалась эпопея второй мировой войны. Начало было положено первыми научными очерками военных действий в период "странной войны", включая норвежскую кампанию 1940 г., на северном участке советско-германского фронта, воспоминаниями советских участников движения Сопротивления в Норвегии и освобождения норвежского Севера советскими войсками²⁶³, статьями А. Миронова, И. Барсукова об антифашистском движении Сопротивления²⁶⁴. Дальнейшая разработка стимулировалась новыми публикациями источников в Норвегии и некоторым облегчением доступа к советским архивным фондам по второй мировой войне. Положительную роль сыграло создание в Институте истории АН СССР Сектора истории внешней политики и международных отношений (1960 г.). Здесь была подготовлена и защищена в 1966 г. докторская диссертация А. С. Кана по внешней политике скандинавских государств во время войны²⁶⁵. Спустя несколько лет Е. М. Самотейкин специально разработал вопросы внешней политики Норвегии между мировыми войнами и предысторию нападения на нее Германии²⁶⁶, военный историк А. М. Носков – вопросы общего и военно-экономического положения Норвегии в годы войны и оккупации, включая политику немецко-фашистских властей и движение Сопротивления²⁶⁷. Норвегия заняла главное место и в докторской диссертации А. М. Носкова. В этой работе впервые у нас были использованы для изучения новейшей истории Норвегии не только советские, но и западноевропейские архивы²⁶⁸.

Интерес все более широкого крута советских историков, экономистов, международников с годами вызывали социально-экономическое развитие послевоенной Норвегии, ее рабочее движение, внешняя политика, отношения с СССР и США. Не касаясь работ- с общескандинавской тематикой²⁶⁹, остановимся лишь на научных трудах, специально посвященных современной, в широком смысле, Норвегии. После первых, уже не чисто публицистических очерков норвежской экономики были на протяжении второй половины 60-х и 70-х годов защищены четыре кандидатские диссертации по экономическому развитию и государственно-монополистическому регулированию в Норвегии²⁷⁰. Нельзя обойти ряд статей и брошюр В. Д. Мартынова, где освещены проблемы норвежского сельского хозяйства, кооперации, сельскохозяйственного образования²⁷¹. Комплексный анализ всей послевоенной экономики предпринял в небольшой монографии Ю. В. Андреев²⁷².

Более углубленно изучались политические аспекты рабочего движения послевоенной Норвегии: Г. Н. Пироговым – Норвежская рабочая партия и Л. А. Капитоновым – Социалистическая народная партия²⁷³. В кандидатской диссертации Капитонова впервые были разобраны перемены в социальной структуре Норвегии под влиянием научно-технической революции.

Последнее 20-летие сопровождалось некоторыми достижениями также в области новой и довоенной новейшей истории Норвегии. С изданием первой серии документов по истории внешней политики России XIX в. открылись новые возможности изучения норвежского вопроса в политике великих держав, а также и норвежских событий 1814 г. в целом. Параллельно со статьей историка-русиста Л. Я. Павловой, где в центре находилась фигура замечательного русского дипломата, военного и будущего декабриста М. Ф. Орлова²⁷⁴, на всесоюзных конференциях скандинавистов выступил В. В. Рогинский с докладами по норвежскому вопросу в русско-скандинавских отношениях 1812-1813 гг. и о событиях 1814 г. в Норвегии как буржуазной революции национально-освободительного характера²⁷⁵.

Ленинградские историки М. И. Белов, Т. А. Алимова занялись русско-норвежским сотрудничеством в области полярных исследований, русско-норвежской поморской торговлей (с опорой на советские монографии по истории освоения русского европейского Севера)²⁷⁶. В статье Р. Ш. Ганелина и особенно в кандидатской диссертации и статье П. Э. Бациса исследовались экономические и политические отношения России и Норвегии, причем Бацис довел это исследование до кануна Октябрьской революции²⁷⁷. Отношения обеих стран оказались оживленнее, чем считалось прежде, а в годы первой мировой войны – просто дружественными, причем Россия среди держав Антанты была сторонницей более осторожного и мягкого отношения к норвежским уступкам германскому нажиму. Состояние шпицбергенского вопроса в начале XX в. – переговоры держав, включая Россию и Норвегию, о статусе архипелага – было с советской стороны заново исследовано В. М. Пасецким²⁷⁸. Скандинавские, в том числе норвежские, связи большевиков в годы первой мировой войны исследовал, правда лишь на русском материале, Г. Д. Петров, – биограф А. М. Коллонтай²⁷⁹.

Возвращаясь тем самым к послеоктябрьскому периоду, надо прежде всего указать на статью В. Проскурина о влиянии Октября на норвежский рабочий класс²⁸⁰ – тема, заслуживающая продолжения. Межвоенные советско-норвежские отношения выборочно отражены в многотомной публикации "Документы внешней политики СССР", исследованы в дипломатическом плане (вопрос о признании) в статьях Р. Ф. Карповой и других²⁸¹, более основательно, в историко-экономическом плане, – В. А. Шишкиным, в аспекте научных и культурных связей – покойным А. Е. Иоффе. Последний довел изучение советско-норвежских отношений до начала 30-х годов включительно (предвоенные годы освещены в вышеназванной книге Е. М. Самотейкина)²⁸². Впрочем, во всех университетских курсах по истории средних веков, нового и новейшего времени, по историографии новой истории, в авторитетной "Истории международного рабочего и национально-освободительного движения" (ВПШ при ЦК КПСС), во многих томах советской "Всемирной истории", в коллективных монографиях о революциях 1848-1849 гг., Великой Октябрьской революции, из истории международной пролетарской солидарности, о II Интернационале имеются специальные разделы или материалы, посвященные событиям в Норвегии. То же можно сказать и о наших новейших изданиях по истории философии, литературы и пр. Книги и статьи научного и научно-художественного жанра неоднократно посвящались великим норвежцам: математику Н. Абелю, наиболее популярным у нас полярникам Ф. Нансену и Р. Амундсену, великому драматургу Г. Ибсену, великому живописцу-экспрессионисту Э. Мунку, этнографу и путешественнику Т. Хейердалу.

* * *

Изучение скандинавских литератур в России началось в XVIII в. в связи с рассмотрением проблем образования Древнерусского государства. Эти проблемы сохраняли свою актуальность и в XIX в., и не случайно поэтому долгое время в центре внимания ученых находились, песни Эдды, поэзия скальдов и саги, а исследование этих памятников имело прежде всего историко-этнографические и лишь во вторую очередь филологические цели. Что же касается национальной норвежской литературы, то знакомство с ней началось позже и имело совершенно иные идеологические и научные основания.

Традиции социально-исторического изучения национальных литератур Скандинавии были заложены в России революционно-демократическими критиками, в частности В. Г. Белинским, оставившим ряд высказываний о датских и шведских писателях. Как это убедительно показал В. В. Похлебкин, 30-40-е годы XIX-в. вообще были порой первого "открытия" скандинавских литератур и Скандинавии в целом для русской интеллигенции²⁸³. Однако молодая норвежская литература вошла в поле зрения русской публики лишь при вторичном "открытии" ею Скандинавии – на исходе XIX в. С глубоким восхищением писали тогда о Скандинавии, не в последнюю очередь о Норвегии, русские публицисты, ученые и просто туристы. "Для многих представителей русской либеральной буржуазии Скандинавия являла собой именно тот образцовый европейский мир, с которым "новая" буржуазно-либеральная Россия должна была и могла сравняться, тогда как "старая", т. е. "франко-германская Европа", с ее рабочим движением и продажной буржуазией, с ее войнами и стачками, тревожила русскую интеллигенцию и либералов и казалась менее приемлемой моделью для России, чем опрятный и миролюбивый мелкобуржуазный рай Скандинавии"²⁸⁴.

Пора переводов, постановок, изучения норвежских прозаиков и драматургов настала в России на рубеже веков: еще в начале 90-х годов ибсеновские пьесы не находили отклика в сердцах русских зрителей. На протяжении 90-х и 900-х годов были переведены почти все драмы Ибсена и изданы первые собрания его сочинений. В эти же годы Россия познакомилась с творчеством Б. Бьёрнсона, К. Гамсуна, А. Гарборга, Ю. Ли, С. Обстфеллера, Г. Хейберга, А. Хьелланна и др. Появляются Собрания сочинений норвежских писателей, их произведения выходят в дешевом издании "Универсальная библиотека". Критические очерки о норвежских писателях знаменитого датского критика Г. Брандеса стали известны в России уже с 1887 г.²⁸⁵

Помимо массы статей в периодических изданиях, отдельными книгами появляются исследования об Ибсене И. Мировича, Н. Минского, М. Лучицкой и др. Я. В. Абрамов выпускает сопоставительное исследование об Ибсене и Бьёрнсоне, Н. Я. Абрамович посвящает специальную работу К. Гамсуну, Ф. де ла Барт Собранию сочинений Г. Хейберга предпосылает интересную статью об этом писателе²⁸⁶ и т. п. Большинству из этих работ присущи мистико-идеалистические представления о творчестве норвежских авторов. Подлинно научное, материалистическое истолкование произведений Ибсена и некоторых других писателей Норвегии дала русская марксистская критика в лице Г. В. Плеханова и А. В. Луначарского²⁸⁷.

Отдавая должное художественному дарованию норвежских писателей своего времени, разоблачительной силе и нравственному пафосу их произведений, марксистские критики убедительно раскрывали противоречивость их общественного сознания и ее исторические причины. Так, Плеханов отмечал, что идейное бунтарство ибсеновских драм имеет абстрактный и формальный характер, закономерно связанный с характером сформировавшей его мелкобуржуазной среды. В своей известной статье "Сын доктора Стокмана" Г. В. Плеханов обнажил реакционную ницшеанскую сущность антирабочей проповеди, содержащейся в драме К. Гамсуна "У врат царства"²⁸⁸.

В противоположность марксистам буржуазно-символистская критика искала в произведениях скандинавских авторов не социально-обличительные мотивы и нравственные идеи, а проблемы "рока", "чистой красоты", "иррациональных сил духа" и т. п. Г. Чулков рассматривал Ибсена как анархиста по отношению к обществу и как ницшеанца в этике. Д. Мережковский считал норвежского драматурга певцом "чистой красоты", мистиком, натуралистом и приписывал ему отвращение к людям, ненависть к демократии и родному народу. Ю. Айхенвальд, Н. Абрамович и другие восхищались индивидуализмом Гамсуна, его субъективизмом и мещанской проповедью "свободы инстинктов".

Исход этого спора был решен в конечном счете победой социалистической революции в России. Советские литературоведы опирались в своей работе на все лучшее, что было создано скандинавистами²⁸⁹. Наиболее передовая их часть во главе с А. В. Луначарским занялась, в частности, пересмотром и переоценкой скандинавского литературного наследства. Рассматривая драматургию Ибсена, исследователи ставили в центр своего внимания национальные и социальные истоки его творчества, выясняли особенности ибсеновского реализма и художественного мастерства, вскрывали причины и пути изменения художественного стиля писателя и т. д.²⁹⁰

Опубликованное в СССР письмо Ф. Энгельса к П. Эрнсту от 5 июля 1890 г.²⁹¹ помогло известному историку литературы Ф. П. Шиллеру выработать марксистскую концепцию литературного процесса в скандинавских странах второй половины XIX в. Охарактеризовав творчество Г. Ибсена, Б. Бьёрнсона, Ю. Ли, А. Хьелланна, А. Гарборга, К. Гамсуна и некоторых других норвежских авторов, он указал, что в 1870-х и начале 1880-х годов в литературе Норвегии преобладал критический реализм с некоторыми уклонами в сторону натурализма, а в 1880-х и 1890-х годах устанавливается уже господство своего рода "последовательного натурализма", чтобы затем перейти в импрессионизм и символизм²⁹².

Предложенная Ф. Шиллером периодизация творчества Ибсена не получила в дальнейшем признания. Так, уже С. Игнатов в своей "Истории западноевропейского театра нового времени" отмечал, что ибсеновской драматургии присущи на разных этапах лишь отдельные элементы натурализма и символизма и что в своей основе она реалистична "от начала до конца"²⁹³. В послевоенный период советское ибсеноведение смогло привести новые убедительные аргументы в поддержку тезиса о реалистической основе драм норвежского классика. Н. Я. Берковский находил в романтических произведениях Ибсена историческую достоверность, а в произведениях на темы буржуазного XIX в. – социально-критический подход, резко отличающий писателя как от натуралистов, так и от символистов. В 50-е и 60-е годы против приписывания Ибсену социал-дарвинизма и мистического фатализма выступили В. Г. Адмони и Г. Н. Храповицкая²⁹⁴.

В. Г. Адмони проследил идейное развитие творчества великого драматурга, ого отношение к событиям европейской революции 1848 г., к транитскому движению и Парижской Коммуне, к религиозным учениям Хауге и Киркегора, к философии Гегеля и Ницше и другим объективным и субъективным факторам, определявшим литературную деятельность писателя. Вслед за Плехановым и Луначарским Адмони вскрыл противоречия Ибсена и объяснил их не столько его индивидуальными особенностями, сколько настроениями, господствовавшими в западноевропейской литературе конца XIX в.

В последующие десятилетия особый интерес советских исследователей норвежской классической литературы привлекали вопросы русско-норвежских литературных связей, в частности "судьба" Ибсена в России, а также структура ибсеновских драм²⁹⁵. Наряду с Ибсеном наибольший интерес вызывают по-прежнему творчество Гамсуна²⁹⁶ и драматургия Б. Бьёрнсона²⁹⁷.

В настоящее время на русском языке опубликованы почти все основные памятники древнескандинавской словесности, значительно расширено и качественно улучшено издание шедевров норвежской литературы. Последняя с успехом издается и на языках других народов СССР, в особенности народов Прибалтики. С предисловиями и комментариями разного рода были изданы Собрания сочинений и отдельные произведения Г. Ибсена, Б. Бьёрнсона, А. Хьелланна, К. Гамсуна, С. Унсет, а также Р. Нильсена, С. Хуля, Ю. Боргена, Н. Грига, Э. Болстада, С. Эвенсму, Т. Недреос, И. Свинсоса, И. Хагеруп, С. Хёльмебакка и многих других авторов, особенно если учесть различные сборники и антологии. Предисловия к этим публикациям, написанные М. И. Стеблин-Каменским, В. Г. Адмони, Г. В. Шатковым, Б. Л. Сучковым, Н. И. Крымовой, В. П. Неустроевым, В. П. Берковым и другими скандинавистами, дают в своей совокупности определенное представление о развитии норвежской литературы в древности и за последние 150 лет, об эстетических идеалах писателей нового времени, отношении критического реализма к модернизму в XX в., о традициях борьбы за мир в творчестве ряда авторов, о становлении социалистического сознания и нового реалистического метода в искусстве некоторых мастеров слова, о народности этого искусства. Одновременно в советской скандинавистике начались систематизация накопленного материала и разработка более общих проблем истории норвежской литературы²⁹⁸. В последние десятилетия литература Норвегии усиленно исследуется с марксистских позиций также литературоведами ГДР и ПНР.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Torfaeus Т. Historia rerum Norvegicarum. Havniae, 1711.

2. Scriptores rerum Danicarum medii aevi. Havniae, 1772-1834.

3. Holberg L. Danmarks og Norges Beskrivelse. Havniae, 1729; Idem. Danmarks Riges Historie. Havniae, 1732-1735.

4. Schøning G. Norges Riges Historis. Havniae, 1771-1781. Bd. 1-3.

5. Falsen С. М. Norges Historie under Kong Harald Haarfager og hans mandlige Doscondenter. Christiania, 1824, Bd. 1-4; Idem. Norges Odelsret med Hensyn paa Rigets Constitution. Christiania, 1815.

6. Keyser R. Norges Historie. Kristiania, 1866-1870. Bd. 1, 2; Idem. Norges Stats-og Retsforfatning i Middelalderen. Christiania, 1867.

7. Munch P. A. Det norske Folks Historie. Christiania, 1852-1859. D. 1-4.

8. Aschehong Т. Н. Statsforfatningen i Norge og Danmark indtil 1814. Kristiania, 1886.

9. Sars Е. Udsigt over den norske historie. Christiania, 1873-1891. D. 1-4. Впрочем, серьезные расхождения были у Сарса с Херцбергом, ибо последний видел в средневековой истории Норвегии не конфликт разных социальных сил, а органическую гармонию; по его убеждению, аристократия была союзницей монархии и лидером народа: Hertzberg Е. En fremstilling af det norske aristokratis historie. Christiania, 1869.

10. Norges historie fremstillet for det Norske Folk. Kristiania, 1909-1917. Bd. 1-6.

11. См., в частности: Koht Н. Drivmakter i historia. Oslo, 1950.

12. Koht H. Norsk bondereising. Oslo, 1926 (2-е utg. Oslo, 1975). О взглядах Кута и Бюлля см.: Dahl О. Historisk materialisme. Oslo, 1974 (2-е utg.). Положительная роль Кута и Бюлля в скандинавской историографии уже в 20-е годы была отмечена советскими историками. Давая оценку работ VI Международного конгресса историков в Осло (август 1928 г.), Н. М. Лукин говорил, что, помимо советских историков, единственными учеными из участников конгресса, близкими к марксизму, были Кут и Бюлль (The Journal of Modern History, 1929, vol. 1, N 1, p. 81). При оценке воззрений этих ученых необходимо принимать во внимание, что оба они были активными деятелями Норвежской рабочей партии (хотя и разного направления). Кут также занимал видные посты в правительстве Норвегии: в 1935-1941 гг. он был министром иностранных дел и фактическим руководителем внешней политики страны. Считая себя марксистом, он, по собственному его признанию, не был склонен разделять материалистическое понимание истории. См.: Koht Н. Historikar i laere Oslo, 1951, s. 108, 160-161.

13. Koht S. Kriseår i norsk historie, Oslo, 1950-1955.

14. Из числа норвежских археологов необходимо упомянуть А. Бреггера, Г. Густавссона, X. Шетели, Я. Петерсена, Ш. Блиндхейм, а из специалистов по топонимике – М. Улсепа.

15. Koht H. Innhogg og utsyn i norsk historie. Kristiania, 1921; Idem. På leit etter liner i historia. Oslo, 1953.

16. Schreiner J. Gammelt og nytt syn på norsk middelalderhistorie. – Historisk Tidsskrift, København, 1940, 10.R., Bd. 5.

17. Det norske folks liv og historie gjennem tidene / Av E. Bull. Oslo, 1931. Bd. 2. Это коллективное издание выделяется в норвежской историографии, в частности, тем, что в основу периодизации истории Норвегии в нем положены не вехи политической истории, как обычно, а экономические и социальные критерии.

18. Dahl О. Op. cit., s. 68.

19. Schreiner J. Olav den hellige og Norges samling. Oslo, 1929. Впрочем, еще до Скрейнера А. Бюгге выступал с гипотезой о том, что экономической причиной создания единого королевства явилась заинтересованность экспортеров строевого леса и сушеной рыбы в охране торговых путей от нападений датчан. См.: Bugge A. Den norskesjøfarts historie. Oslo, 1923. Bd. 1. Теорию Скрейнера поддерживают П. С. Андерсен и А. Холмсен (Andersen Р. S. Samtingen avNorge ogkristningen avlandet, 800-1130. Bergen; Oslo; Tromsø, 1977, s. 78; Holmsen A. Nye studier i gammel historie. Oslo; Bergen; Tromsø, 1976, s. 62 f.).

20. Schreiner J. Pest og prisfall i senmiddelalderen. Et problem i norsk historie. – Avhandlinger utgitt af Det Norske Videnskaps-Akademie i Oslo. II. Hlit-filos. Kl., 1948, N 1.

21. Wetki M. Studien zum Hanse-Norweeen-Problem. – Hansische Geschichts-blätter, 1951, 70. Jg.; Steen S. Tusen års norsk historie. Oslo, 1958, s. 102, f; Bjørkvik H. Nyare forskning i norsk seinmellomalder. – In: Nytt fra norsk middelalder. II (Norsk lektorlags faglig-pedagogiske skrifter, N 10). Oslo, 1970.

22. Andersen Р. S. Samlingen av Norge og kristningen av landet, 800-1130, s. 12.

23. Holmsen A. Nye meloder innen en saerskilt gren av norsk historieforsking. – Historisk tidsskrift (далее – HT), 1940, Bd. 32: Idem. Gard, bygd, rike. Oslo, 1966.

24. Holmsen A. Norges historie. Fra de eldste tider til eneveldets innførelse i 1660. Oslo, 1939 (2-е utg., 1949; 3-е utg., 1961; 4-e utg., 1971).

25. Holmsen A. Norges historie, 1971, s. 263, 280, 316 ff., 327, 346, 351, 371, 400.

26. См. в особенности: Holmsen A. Problemer i norsk jordeiendomshistorie. – HT, 1946-1948, Bd. 34.

27. Seip J. A. Problemer og metode i norsk middelalderforskning. – HT, 1940, Bd. 32.

28. Bull Е. Folk og kirke i middelalderen. Studier til Norges historie. Kristiania; København, 1912.

29. Paasche F. Kristendom og kvad. Kristiania, 1914; Idem. Møtet mellom hedondom og kristendom i Norge. Oslo, 1958 (посмертное издание). О полемике между Бюллем и Поске см.: Norsk teologisk tidsskrift, 1915, N. R., Bd. 7, A. 155-160,178-180.

30. Johnsen А. О. Fra aettesamfunn til statssamfunn. Oslo, 1948.

31. См. критику его книги Е. А. Сейпом в: НТ, 1950, Bd. 35.

32. Andersen Р. S. Vikingtid og rikssamling. – In: Nytt fra norsk middelalder. I (Norsk lektorlags faglig-pedagogiske skrifter, N 9). Oslo, 1969, s. 117 f.

33. Dahl O. Noen teoretiske problemer i sosialhistorien. – HT, 1955, Bd. 37; Idem. Om årsaksproblemer i historisk forskning. Oslo, 1956; Idem. Norsk historieforskning i 19. og 20. arhundre. Oslo, 1959.

34. Studier i historisk metode. Oslo, 1966-1979. Bd. 1-14.

35. Helle K. Tendenser i nyere norsk høymiddelalderforskning. – HT, 1961, Bd. 40; Lunden K. Den materialistiske historieoppfatningen, konfrontert med sosiale endringar i Norge i tidlig mellomalder. – HT, 1973, N 3. Любопытно, однако, что К. Лундена, который выражает сомнения в применимости исторического материализма к исследованию раннесредневековой Норвегии, К. Хелле критикует за "навязывание" именно этой теории истории Норвегии XII-XIII вв. См.: Helle K. Nye og gamle synspunkter på det norske middelaldersamfunnet. – Heimen, 1977, N 4, s. 515 ff.

36. Helle K. Norge blir en stat, 1130-1319. Bergen; Oslo; Tromsø, 1974.

37. Norges historie / Red. K. Mykland. Bd. 2. Rikssamling og kristning, 800-1177 / Av F. Gunnes. Oslo, 1976; Bd. 3. Norge under Sverreaetten, 1177-1819 / Av K. Lunden. Oslo, 1976.

38. Norges historie. Bd. 4. Avfolkning og union. 1319-1448 / Av S. Imsen, J. Sandnes. Oslo, 1977, s. 295, 340, 392-393. Подробнее см. об этом ниже, гл. IV.

39. Lunden K. Det norske kongedømet i høgmellomalderen (ca. 1150-1319). Funksjon, makt, legitimitet. – In: Om staten / Red. R. Slagstad. Oslo, 1978.

40. Ibid., р. 39 etc.

41. В обзоре не мог быть рассмотрен целый ряд конкретных исследований современных норвежских специалистов по средневековью, так как в центре, нашего внимания были общие построения.

42. [Wergeland N.] Fortrolige Breve til en Ven, skrevne fra Eidsvold i Aaret 1814 af et Medlem af Rigsforsamlingen. Christiania, 1830.

43. Blom G. P. Geschichte der Staatsveranderung Norwegen's im Jahre 1814. Leipzig, 1858; Idem. Norges Statsforaendring i Aaret 1814 Christiania, 1860.

44. Vislie G. Historisk tenkning og Granskning bjaa Henrik Wergeland. Kristiania, 1915.

45. Wergeland Hz. Almuestalsmanden Christian Jensen Lofthus. – In: Wergeland H. Samlade Skrifter. Oslo, 1926, IV: 4, s. 1-151.

46. Wergeland H. Norges Konstitutions Historie. Kristiania, 1841-1843. H. 1-3.

47. Aall J. Erindringer som Bidrag til Norges historie fra 1800 til 1815. Kristiania, 1844-1845. Bd. 1-3.

48. Norges historie fremstillet for det Norske Folk. Kristiania, 1909-1917. Bd. 1-6.

49. О мировоззрении Сарса см.: Mykland K. Grandeur et décadence. En studie i Ernst Sars historiske grunnsyn. Oslo, 1955. Датский период истории Норвегии был рассмотрен Э. Сарсом: Sars Е. Norge under Foreningen med Danmark. Christiania, 1858-1865. D. 1-3; Idem. Udsigt over den Norske historie. Christiania, 1873-1891. D. 1-4. Событиям 1814 г. и последующему развитию страны посвящены его работы: Sars Е. Norgespolitiske historie 1815-1885. Kristiania, 1904; Idem. Norges historie fremstillet for det norske folk. Kristiania, 1913,1909. Bd. 6, H. 1-2.

50. Seip A. L. Vitenskap og virkelighet. Sosiale, økonomiske og politiske teorier hos Т. H. Aschehoug 1845 til 1882. Oslo, 1973.

51. Aschehoug Т. H. Statsforfatningen i Norge og Danmark indtil 1814 Christiania, 1866.

52. Birkeland М. Historiske skrifter. Kristiania; Oslo, 1919-1925. Bd. 1-3.

53. О деятельности Ингвара Нильсена в прессе см.: Wasberg G. С. Forsvarstanke og suverenitetsprinsip. Kretsen om Aftenposten i den unionspolitiske debatt 1890 – mars 1905. Oslo, 1963.

54. См. подробнее: Рогинский В. В. Архивные изыскания норвежского историка Ингвара Нильсена в России. – Скандинавский сборник. Таллин, 1975, вып. 20, с. 192-197.

55. Aktstykker vedkommende Universitetets Oprettelse 1793-1813. – In: Historiske Samlinger. Christiania, 1914, Bd. 3, s. 307-445.

56. Nielsen Y. Bidrag till Norges historie i 1814. Afhandlinger og Aktstykker. Christiania, 1881-1888. Bd. 1-3; Indstillning og forslag fra den paa Eidsvold under 14-de Mai 1814 nedsatte finanskomite. – In: Historiske Samlingor. Christiania, 1907, Bd. 2, s. 248-354.

57. Aktstykker vedkommende Konventionen i Moss 14-de August 1814. Christiania, 1894; Aktstykker vedkommende Stormagternes Mission til Kjøbenhavn og Christiania i Aaret 1814. Christiania, 1895-1897. R. 1, 2; Diplomatisk Brevveksling om Norge mellem Wien og London (1814) og mellem Berlin og London. – In: Historiske Samlinger, Bd. 2, s. 489-549; Diplomatiske aktetykker fra 1814. Utgivne efter Originaler og Koncepter i Arkivet i St. Petersburg. – In: Historiske Samlinger, Bd. 3, s. 179-244.

58. Stormagternes Forhold til Norge og Sverige 1815-1819. Christiania, 1886; Aktstykker om Bodøsagen. – In: Historiske Samlinger. Christiania, 1900-1907, Bd. 1, 2.

59. Nielsen Y. Om konventionen i Moss. – HT, 1899, R. 3, Bd. 5, s. 1-144; Idem. Norge i 1814. Kristiania, 1904.

60. Nielsen Y. Grev Herman Wedel Jarlsberg og hans samtid 1779-1840. Kristiania, 1888. D. 1. 1779-1814; Idem. Lensgreve Johan Caspar Herman Wedel Jarlsberg 1779-1840. Christiania, 1901-1902. D. 1-3.

61. Nielsen Y. Christian Frederik 1813-1814. Kristiania, 1915.

62. Nielsen Y. Af Norges nyere historie. Grev von Platens Statholderskab 1827-1829. Kristiania, 1875; Idem. Norges Historie efter 1814. Kristiania, 1882-1892. D. 1-3.

63. Historiske Samlinger. Udgivne af Den Norske Historiske Kildesskriftkommission. Christiania, 1900-1914. Bd. 1-3.

64. Til belysning av 1814. Kristiania, 1914; Eidsvold 1814. Kristiania, 1915.

65. Koht H. Die Stellung Norwegens und Schwedens im deutsch-dänischen Konflikt. 1863-1864. Kristiania, 1908.

66. Koht H. Norsk bondereisning. Oslo, 1926 (фр. пер.: Koht H. Les luttes des paysans en Norvege du XVIe au XlXe siecles. Paris, 1929). Последнее норвежское издание 1975 г.

67. Koht H. Johan Sverdrup. Kristiania (Oslo), 1918-1925. Bd. 1-3.

68. См. также популярные очерки: Koht Н., Skard S. The Voice of Norway. New York, 1943; норвежское издание: Koht H., Skard S. Fridom og lov i norsk historie og litteratur. Oslo, 1948.

69. Koht H. 1814 Norsk dagbok. Hundre aar efterpaa. Kristiania, 1914; Idem. Eit historisk syn på den norsk-svenske unionen. – HT, 1939, Bd. 31, s. 549-572.

70. Koht H., Skard S. The Voice of Norway, p. 47.

71. Koht H. Inn i einveldet 1657-1661. Kriseår i norsk historie. Oslo, 1960.

72. Ср.: Digernes I. Halvdan Koht og hans historiesyn. – Arbeideren, 1939, 17, 18, 10 aug.

73. Worm-Müller J. Norge gjennom nødsårene (1807-1810). Oslo, 1919.

74. Worm-Müller J. Christiania og krisen efter Napoleonskrigen. Oslo, 1922.

75. Worm-Müller J. Idéer og mennesker. Utvalgte avhandlinger, artikler og taler utgitt til 70 årsdagen. Oslo, 1954.

76. Bergsgård A. Ole Gabriel Ueland og bondepolitikfeen. Oslo, 1932. Bd. 1, 2.

77. Bergsgård A. Året 1814. Oslo, 1943-1945. Bd. 1, 2.

78. Bergsgård A. Fra 17 mai til 9 april. Norsk historie 1814-1940. Oslo, 1957; Idem. Norsk historie 1814-1880. Oslo, 1964; последнее издание 1975 г.

79. Det norske folks liv og historie gjennem tidene. Oslo, 1929-193k Bd. 8-10.

80. В эмиграции написал очерк: Keilhau W. Norway in World History. London, 1944.

81. Ibid., p. 157.

82. Ibid., p. 161.

83. Det norske folks liv og historie gjennem tidene. Oslo, 1930-1933. Bd. 4-7.

84. Steen S. Det frie Norge. 1814 Oslo, 1951; см. также: Idem. Det frie Norge. Lokalt selvstyre i Norges bygder. Første fase. Oslo, 1968; Idem. Det frie Norge. Amt og stat 1837-1860. Oslo, 1973; Idem. Langsomt ble landet vårt og ok. Oslo, 1969 (очерк истории Норвегии до 1814 г. включительно); Idem. Drømmen om frihet (1814-1905). Oslo, 1973.

85. Det Norske Arbeiderpartia historie 1887-1937. Oslo, 1937-1939. Bd. 1, 2. Ousland G. Fagorganisationen i Norge. Arbeidernes faglige Landsorganisasjon. 1899-1924. Oslo, 1927; Ousland G., Skard A. Fagorganisasjonen i Norge. Oslo, 1949.

86. Friis J. Markus Thrane. Kristiania, 1974; Koht H. Arbeiderrørsla av 1848 i Norge. Kristiania, 1914; Øverland O. A. Thranitterbevaegelsen. Kristiania, 1903; Saeter J. Marcus Thrane. Hans liv og kamp for sosial rettferd. Oslo, 1942.

87. Worm-Müller J., Bergsgård A., Nissen B. Venstre i Norge. Oslo, 1933.

88. Gjerløw O. Norges politiske historie. Høires innsats fira 1814 til idag. Oslo, 1934-1936. Bd. 1-3.

89. Johnsen O. A. Norwegische Wirtschaftsgeschichte. Jena, 1939.

90. Johnsen O. A. Norges bønder. Utsyn over den norske bondestands historie. 2-е rev. utg. Oslo, 1936.

91. Det norske sjøfarts historie fra de ældste tider til vore dager. Kristiania; Oslo, 1923. Bd. 1-3.

92. Vårt folks historie. Oslo, 1963-1964. D. 5-6.

93. Jensen M. Norges historie. 3-е utg. Oslo, 1962-1963. Bd. 1, 2.

94. Ср. поучительное в этом смысле продолжение курса А. Бергсгора Ё. Нербёвиком (р. 1938): Nerbøvik J. Norsk historie 1870-1905. Oslo, 1973; см. также: Dahl О., Egge Å. Marxism og empirisk fokskning. – HT, 1975, N 1.

95. Elster J. Nytt perspektiv på økonomisk historie. Problemer og metoder i en samfunnsvitenkap. Oslo, 1971.

96. Wasberg G. C., Svendsen A. S. Industriens historie i Norge. Oslo, 1969.

97. См. особенно статьи в журнале: Scandinavian Economic History Review. См. также: Østerud Ø. Nytt perspektiv på det store hamskifte. – HT, 1975, N 2.

98. Borgedal P. Norges jordbruk i nyere tid. Oslo, 1966-1968. Bd. 1-3; Try H. Gardsskipnad og bondenæring. Sørlandsk jordbruk på 1800-talet. Bergen, 1969.

99. Bull E. Arbeiderklassen i norsk historie. 2-е utg. Oslo, 1948; Idem. Norsk fagbevegelse. Oversikt over fagorganisasjonens utvikling. Oslo, 1955 (2-е utg. 1968); Idem. Arbeidermiljø under det industrielle gjennombrudd. Oslo, 1958.

100. Zachariassen A. Fra Marcus Th rane til Martin Tranmael. Oslo, 1962; Idem. På forpost. Oslo arbeidersamfund 100 år 1864-1964. Oslo, 1964.

101. Lorenz Е. Arbeiderbevegelsens historie. Norsk sosialisme i internationelt perspektiv. Oslo, 1972. D. 1. 1789-1930.

102. Thrane M. Arbeider forén dere! Politiske skrifter av Norges første socialist / Utvalg og innledning av E. Lorenz. Oslo, 1969; Norsk sosialisme. En dokumentasjon. Oslo, 1970.

103. Seip J. A. Teorien om det opinionsstyrte enevelde. Oslo, 1958.

104. Seip J. A. Tanke og handling i norsk historie. Oslo, 1968.

105. Seip J. A. Fra embedsmannstat til ett partistat og andre essays. Oslo, 1963.

106. Seip J. A. Utsikt over Norges historie. Oslo, 1974. Bd. 1. Tidsrommet 1814 – ca. 1860.

107. Ibid., р. 7-12.

108. Norges historie / Red. K. Mykland. Oslo, 1976-1978. Bd. 7-12.

109. Mykland K. Skiftet i forvaltningsordningen i Danmark og Norge i tiden fra omkring 1630 og inntil Frederik den Tredjes død. Bergen; Oslo, 1967.

110. Tveite S. Engelsk norsk trelasthandel 1640-1710. Bergen; Oslo, 1961.

111. Jørgensen D. Danmark-Norge mellom stormaktene 1688-1697: dansk-norsk sjøfart og utenrikspolitik under den pfalziske arvefølgekrig. Oslo, 1976. См. рец.: Новая и новейшая история, 1978, № 5.

112. NissenВ. A. Året 1814. 2 opplag. Oslo, 1964.

113. Wasberg G. С. Historien om 1814. En beretning i dokumenter, sitater og illustrasjoner. Oslo, 1964.

114. Omkring 1814. En antologi / Ved K. Mykland. Oslo, 1967.

115. Tønnessen J. N. Kaperlast og skipsfart 1807-1814. Oslo, 1955.

116. Nygaard K. Nordmenns syn på Danmark og danskene i 1814 og de første selvstendighetsår. Oslo, 1960.

117. Østvedt E. Christian Magnus Falsen. Linjen i hans politikk. Oslo, 1945.

118. Myhrvold J. "Morgenbladet" og bondeopposisjonen 1838-1857. Oslo, 1949.

119. Skullerud A. Bondeopposisjonen og religionsfriheten i 1840 årene. Bergen; Oslo; Tromsø, 1971.

120. Sanness J. Patrioter, intelligens og skandinaver. Norske reaksjoner på skandinavismen for 1848. Oslo, 1948.

121. Обзор литературы no этому периоду см.: Nerbøvik J. Norsk historie, s. 192-210.

122. Lund С. А. М. Schweigaard som stortingspolitiker. Oslo, 1958; Sevåg R. Statsråd H. R. Astrup. Oslo, 1967; Sunnanu O. Johannes Steen. Statsminister og parlamentarisk førar. Oslo, 1967; Idem. Johannes Steen. Politikaren frå 1880-åra. Oslo, 1969; Svare B. Frederik Stang. Oslo, 1939-1950. Bd. 1, 2; Fuglum P. Ole Richter. Oslo, 1957-1964. Bd. 1, 2; Nissen B. A. Gunnar Knudsen. Oslo, 1957; Wyller Т. C. Christian Michelsen: politikeren. Oslo, 1975.

123. Seip A. L. Forspill til parlamentarisme. Haffner-saken 1869. Oslo, 1968.

124. Kaartvedt A. Kampen mot parlamentarismen 1880-1884. Den konservative politikken under vetostriden. Oslo, 1956 (2-е utg. Bergen, 1967).

125. Lervik H. Bjørnstjerne Bjørnsons politiske agitasjon 1880-1884. Oslo, 1969.

126. Wasberg G. C. Forsvarstanke og suverenitetsprinsip. Kretsen om Aftenposten i den unionspolitiske debatt 1890 – mars 1905.

127. Ср.: Похлебкин В. В. О развитии и современном состоянии исторической науки в Норвегии. – Вопросы истории, 1956, № 9, с. 210; Hauskaas K. Litteraturen om 1905. Oslo, 1956.

128. Aasland Т. Fra arbeiderorganisasjon til mellomparti. Oslo, 1961; Idem. Fra landmannsorganisasjon till bondeparti. Oslo, 1974; Nerbøvik J. Antiparlamentariske straumdrag i Noreg 1905-1914. Oslo, 1969.

129. Omang R. Norge og stormaktene 1906-1914 Oslo, 1957. Bd. 1; Idem. Norsk utenrikstjoneste. Oslo, 1955-1959. Bd. 1, 2; Mathisen T. Svalbard i internasjonal politikk 1871-1925. Oslo, 1951.

130. Ørvik N. The Decline of Neutrality 1914-1971. London, 1971; Wyller Т. C. Utvidelsen av statens myndighetsområde i Norge under første verdenskrig. – HT, 1960, Bd. 39, N 4, s. 321-337; ср.: Вопросы истории, 1960, № 12, с. 199-201; Schreiner J. Norsk skipsfart under krig og høykonjunktur 1914-1920. Oslo, 1963; Riste O. The Neutral Ally. Norway's Relations with Belligerent Powers in the First World War. Oslo, 1965.

131. Broch О. Arkivstudier i Russland mai – juni 1928. – Avhandlinger utgivne av Det norske Videnskaps-Akademi i Oslo, 1928, II, N 4b.

132. Johnsen O.A. Finnmarkens politiske historie. Kristiania, 1923.

133. Selnes K. Norge-Ryssland. Grannefolk gjennom tusen år. Oslo, 1972. См. рец.: Новые книги за рубежом по общественным наукам, 1972, № 12.

134. Naboerved Ishavet. Gløtt fra norsk-russisk samkvem gjennom tidene. – Ottar, 1977, N 94/95.

135. См., например: Nag M. Hamsun i russisk åndsliv. Oslo, 1969; Kjetsaa G. Maksim Gorkij i Norge. Oslo, 1975. См. также библиографические указатели по норвежской славистике: Egeberg Е. Norsk litteratur om de slaviske og baltiske folks kultur. Oslo, 1973, 1976.

136. По недостатку места оставляем вне рассмотрения исследования и обзорные труды по новейшей истории Норвегии, как и по истории этой страны вообще, принадлежащие зарубежным ненорвежским ученым.

137. По истории страны в целом см.: Christensen О. A. R. Det hendte igår. Oslo, 1933; Det norske folks historie gjennom tidene. Oslo, 1935-1938. Bd. 10, 11 (автор томов – либеральный экономист и историк В. Кейлхау); Johnsen О. A. Norwegische Wirtschaftsgeschichte. Jena, 1939; по отдельным вопросам и темам см.: Det norske Arbeiderpartis historie / Ed. H. Koht Oslo, 1937-1939. Bd. 1, 2; Smedal G. Erhvervelse av statshøihet over polarområder. Oslo, 1930; Skeje J. Grønlandssaken. Oslo, 1931; Hambro E. Norge og Folkeforbundet. Oslo, 1938.

138. Arbeidernes lexikon. Oslo, 1932-1936. Bd. 1-6 (издавалось той же группой "К свету"). См. запись беседы с одним из ведущих представителей группы "К свету", А. Ордингом (Урдингом), посетившим СССР в 1931 г. (Борьба классов, 1931, № 6/7, с. 157-158).

139. Scheflo О. Den røde tråd i Norges historie. Oslo, 1925; Hansen A. Fra Lassalle til Lenin. Oslo, 1929.

140. См.: Кут Х. Новые исторические работы в Норвегии. – Вопросы истории, 1947, № 11.

141. См., например: Humaniora norvegica. Oslo, 1950-1960. Vis 1-4.

142. Innstilling fra Undersøkelseskommisjonen av 1945. Oslo, 1946-1947. D. 1, 2; Bilag. Oslo, 1947. Bd. 1-3. Об этой комиссии см.: Похлебкин В. В. О развитии и современном состоянии исторической науки в Норвегии. – Вопросы истории, 1956, № 9, с. 208-209; Кап, А. С. Обзор исследований и мемуаров о внешней политике Норвегии в годы второй мировой войны. – В кн.: Материалы научной конференции, посвященной 20-й годовщине победы над фашистской Германией: В 3-х кн. М., 1966, кн. 1, с. 410-411, 420.

143. Norgeskrig 1940-1945. Oslo, 1947-1950. Bd. 1-3. Об этом издании см. также: Носков А. М. Норвежская историческая литература о движении Сопротивления в 1940-1945 гг. – В кн.: Критика новейшей буржуазной историографии: Сборник статей. Л., 1967, с. 365-366.

144. Koht Н. Norsk utanrikspolitikk fram til 9. April 1940. Oslo, 1947; Idem. Fra skanse til skanse. Oslo, 1947.

145. См., например: Bonnevie Th. Høyesterett og riksrådsforhandlingene. Oslo, 1947.

146. Norges forhold til Sverige under krigen. Oslo, 1947-1950. Bd. 1-3; Regjeringen og Hjemmefronten under krigen. Oslo, 1948; Norske aktstykker til okkupasjonens forhistorie. Oslo, 1950; Altmark-saken 1940. Oslo, 1953.

147. Vårt partis politikk under krigen. Oslo, 1945; Vårt partis politikk etter krigen. Oslo, 1945; Krog H. 6te kolonne – ? Oslo, 1946.

148. Ording A. Norsk utenrikspolitikk. Oslo, 1949; Ørvik N. The Decline of Neutrality 1914-1941. Oslo, 1953.

149. См., например, предисловие Ю. Шарфенберга к вышеупомянутому сборнику: Norske aktstykker til okkupasjonens forhistorie; Maseng E. 1905 og 1940. Oslo, 1953; Normann H. Vollgraven. Oslo, 1955.

150. Vårt folks historie. Oslo, 1961. Bd. 9 (автор тома – К. А. Р. Кристенсен); Skar A. Fagorganisasjonen under okkupasjonen. Oslo, 1949; Ball E. Arbeiderklassen i norsk historie. Oslo, 1948; Idem. Norsk fagbevegelse. Oslo, 1955; Zachariassen A. Frå Marcus Thrane til Martin Tranmael. Oslo, 1962, 1977.

151. Krigen i Norge 1940. Oslo, 1952-1963. Bd. 1-11; Steen E. A. Norges sjøkrig 1940-1945. Oslo, 1954-1969. Bd. 1-6; Våre falne 1939-1945. Oslo, 1949-1951. Bd. 1-4.

152. Skodvin M. Striden om okkupasjonsstyret i Norge fram til 25. september. Oslo, 1956. См. также дискуссию автора с С. Стееном и С. Хартманом (HT, 1957, N 1, 2).

153. Wyller Т. С. Fra okkupasjonsårenes maktkamp. Oslo, 1953; Idem. Nyodning og motstand. Oslo, 1958.

154. Hartmann S. Spillet om Norge. Oslo, 1958. Сокр. рус. пер. в кн.: В сетях шпионажа. М., 1965, с. 151-351.

155. Ørvik N. Norge i brennpunktet. Oslo, 1953. Bd. 1; Kjeldstadli S. Hjemmestyrkene. Oslo, 1959. Критические замечания об этих и вышеназванных книгах см.: Самотейкин Е. М. Растоптанный нейтралитет. М., 1971 с. 229 и след.; Носков А. М. Норвегия во второй мировой войне 1940-1945. М., 1973, с 7 и след.

156. Bjerve P. J. Planning in Norway 1947-1956. Amsterdam, 1959; марксистский анализ см. в кв.: Холм X. Заработная плата, жизненный уровень и классовые различия в Норвегии. М., 1959; см. также более позднюю работу видного норвежского экономиста-практика: Aukrust О. Norges økonomietter krigen. Oslo, 1965 (Samfunnsøkonomiske studier, N 12).

157. См. о них норвежские разделы реферативного журнала "Excerpta historiesnordica" (Vls 1-4. Copenhagen, 1955-1965).

158. Dotte er Norge 1814-1964 Oslo, 1964. Bd. 1-3; Det norske Storting gjennom 150 år. Oslo, 1964. Bd. 1-4.

159. См.: Detteer Norge, Bd. 3, s. 485.

160. См. на русском языке статью председателя КПН: Лёвлиен Э. Рабочий класс Норвегии и Октябрьская революция. – Международная жизнь, 1957, № 10.

161. Bull Т. Mot dag og Erling Falk. Oslo, 1955.

162. Bull E. Kriseforliket mellom Bondepartiet og DNAP i 1935. – HT, 1959, N 2. См. О ней: Вопросы истории, 1960, N 9, с. 198.

163. Roset I. A. Det norske Arbeiderparti og Hornsruds regjeringsdanneise i 1928. Oslo, 1962. Близка по духу и книга ветерана правого крыла НРП: Fostervoll K. Norges sosial-demokratiske Arbeiderparti 1921-1927. Oslo, 1969.

164. Langfeldt K. Moskvatesene i norsk politikk. Oslo, 1961.

165. Langfeldt K. Det direkte demokrati. Rådsrepublikk eller parlamentarisme? Oslo, 1966.

166. Norges Kommunistiske partis historie. Oslo, 1963. Bd. 1.

167. Dahl H. F. Fra klassekamp til nasjonal samling. Oslo, 1969.

168. Ørvik N. Sikkerhetspolitikken 1920-1939. Oslo, 1960-1961. Bd. 1, 2.

169. Danielsen E. Norges utenrikspolitikk overfor Sovjetunionen. 1917-1940. Oslo, 1964.

170. Norge og den 2. verdenskrig. Studier i norsk samtidshistorie. См. ее первый выпуск: Norge og den annen verdenskrig. Mellom nøytrale og allierte. Oslo, 1968. Принципиально с тех же позиций, но в более критическом духе освещал военный период уже названный выше С. Хартмап (Hartmann S. Nytt lys over kritiske faser i Norges historie under annen verdenskrig. Oslo, 1965).

171. Wyller Т. C. Frigjøringspolitikk. Oslo, 1963; ср.: Solheim T. Politisk og personleg maktkamp i frigjerings året. – Fossegrimen, 1964, H. 1.

172. Benum E. Maktsentra og opposisjon. Spaniasaken i Norge i 1946 of 1947. Oslo, 1969.

173. См.: Dette er Norge, Bd. 3, s. 485.

174. Kleven H. Klassestrukturen i det norske samfunnet. Oslo, 1965.

175. Det norske samfunn. Oslo, 1969-1975. Bd. 1, 2.

176. Ring G. A. Hvem skal eie Norge? – Oslo, 1969; Bratland P. Hvem har magt i Norge? Oslo, 1965; Ingebritsen A. De som styrer Norge. Oslo, 1968; Hellevik O. Stortinget – en sosial elite? Oslo, 1969.

177. Stavang P. Parlamentarisme og magtbalanse. 1945-1961. Oslo, 1964; Valen R., Katz D. Political Parties in Norway. A Community Study. Oslo, 1967.

178. Сущность многократно изложенной в разных коллективных (в значительной мере американских) трудах концепции Роккана см.: Rokkan S. "Votes Count, Resources Decide". Refleksjoner over territorialitet vs. funksjonalitet i norsk og europeisk politikk. – In: Makt og motiv. Oslo, 1975.

179. Enholm K. Norge en NATO-base. Oslo, 1967; Løvaas H., Stokland H. 20 lange år. En studie i opportunisme. Oslo, 1965; Porsholt L. Truer Sovjet Vesten? Oslo, 1967; Landmark K. Ikke gi det bort. Fellesmarkedet og Norges selvstendighet. Oslo, 1967; Kleven H. I. Er Norge til salgs? Oslo, 1961; Amlid J. Ut av kurs. Oslo, 1966. Особо следует назвать книгу о так называемом пасхальном бунте 1958 г. – выступлении социал-демократической оппозиции, главным образом внепарламентской, – против ядерного вооружения бундесвера: Hoffmann F. Påskeopprøret 1958. Oslo, 1966.

180. Lange H. М. Norges vei til NATO. Oslo, 1966; Frydenlund К. Norsk uterrikspolitikk i etterkrigstidene internasjonale samarbeid. Oslo, 1966; Løchen E. Norway in European and Atlantic Cooperation. Oslo, 1964; Idem. Norge og Kollesmarkedet. Oslo, 1967; Holst J. J. Norsk sikkerhetspolitikk i strategisk perspektiv. Oslo, 1967. Bd. 1, 2; Brundtland A. O. Sikkerhetspolitisk omprøving? Oslo, 1968.

181. См. статьи Э. Бюлля, У. Ристе в связи со столетним юбилеем норвежского исторического журнала (НТ, 1970, N 3, 4); см. также: Langholm S. On the Scope of Micro-History. – Scandinavian Journal of History, 1976, vol. 1-2.

182. Цит. по: Solheim Т. I solnedgangstiden. Oslo, 1976, s. 9.

183. Norges historie. Oslo, 1976. Bd. 1, s. 5-6; Bd. 13. Klassekamp og fellesskap 1920-1945.

184. См. межскандинавскую серию: Studier i historisk metode. Århus, 1966 etc.

185. Dahl L. Grunntrekk i historieforskningens metodlaere. Oslo, 1976; Langholm S. Historisk rekonstrukjon og begrunnelse. Oslo, 1973; Lunden K. Økonomi of samfunn. Oslo, 1972; Sejersted F. Historisk introduksjon til økonomien. Oslo, 1972.

186. Enestvedi R. T. Dialektikk og samfunnsvitenskap. Oslo, 1973; Berntsen H. Den historiske materialismen og dens historiske betingelser. Oslo, 1976; Elster J. Nytt perspektiv pa økonomisk historie. Problemer og metoder. Oslo, 1971.

187. Kleven H. Den herskende klasse. Oslo, 1976-1977. Bd. 1-3.

188. Castberg F. Rett og revolusjon i Norge. Oslo, 1974.

189. Norsk sikkerhelspolitikk. Oslo, 1974; Transatlantisk krise: Europa og Amerika i 1970-årene. Oslo, 1974; Frydenlund K. NATO og Norge etter 25 år. Oslo, 1975; Norwegian Foreign Policy Studies. Oslo, 1975.

190. Ørvik N. The Decline of Neutrality 1914-1941. London, 1971; Idem. Norsk selvstendighet fra Eidsvold til NATO. – Norsk militaert tidsskrift, 1971, N 2. Впоследствии автор вышел из НРП, эмигрировал в Канаду и критикует правящую на его родине партию справа: Ørvik N. Kampen om Arbeiderpartiet. Oslo, 1977.

191. Nilson S. S. Politisk avstand ved norske folkeavstemninger. Oslo, 1972.

192. Skagestad O. G. Norsk polarpolitikk. Hovedtrekk og utviklingslinjer, 1905-1974. Oslo, 1975; Østreng W. Det politiske Svalbard. Oslo, 1975.

193. Gabrielsen В. V. Menn og politikk. Senterpartiet 1920-1970. Oslo, 1970.

194. Lorenz E. Arbeiderbevegelsens historie. En innføring. Oslo, 1972-1974 D. 1, 2; Norsk sosialisme. En dokumentasjon. Oslo, 1970.

195. 50 år i kamp. NKP 1923-1173. Oslo, 1973.

196. Kriser og krispolitik i Norden- under mellankrigstiden. Uppsala, 1974; Hanisch T. The Economic Crisis in Norway in the 1930s: A Tentative Analysis of Its Causes. – Scandinavian Economic History Review, 1978, vol. XXVI, N 2.

197. Furre B. Norsk historie 1905-1940. Oslo, 1972; Dahl H. F. Norge mellom krigene. Det norske samfunn i krise og konflikt 1918-1940. Oslo, 1973.

198. Steen S. På egen hand. Norge etter 1905. Oslo, 1976.

199. Furre B. Mjølk, bønder og tingmenn. Studiar i organisasjon og politikk kring; omsetninga av visse landbruksvarer 1929-1930. Oslo, 1971; Sejersted F. Ideal, teori og virkelighet. Oslo, 1973; Seim J. Hvordan Hovedavtalen av 1985 ble til. Staten, organisasjone og arbeidsfreden 1930-1935. Oslo, 1972: Dahl H. F. Hallo-hallo: Kringkastingen i Norge 1920-1940. Oslo, 1975.

200. Maurseth Р. Fra Moskva-teser til Kristiania forslag. Oslo, 1972.

201. Kristensen A. Da ver densrevolusj onen banket på i Hammerfest. Oslo, 1976; Johansen Р. O. Menstadskonflikten 1931. Oslo, 1977.

202. Titlestad T. Peder Furubotn 1890-1938. Oslo, 1975; Idem. Stalin midt imot. Peder Furubotn 1938-1941. Oslo, 1977 etc.

203. Olav Scheflo som politiker og menneske. Oslo, 1974.

204. Ustvedt Y. Arbeidere under våpen. Norske frivillige i den spanske borgerkrig. Oslo, 1975.

205. Norland A. Hårde tider. Fedrelandslaget i norsk politikk. Oslo, 1973; Lomeland A. K. Kristelig folkeparti bliver til. Oslo, 1971; Bjørgum J. Venstre og kriseforliket. Oslo, 1970.

206. Brevig H. О. Nasjonal Samling – fra parti til sekt 1933-1937. Oslo, 1970; Fra idé til dom. Noen trekk fra utviklingen av Nasjonal samling. Bergen, 1976; Højdal O. Quislings stilling ved den norske legasjon i Moskva juni 1927 – desember 1929. – HT, 1974 N 2; Sovgaard N. A. Fire forfattere og norsk fascisme. Oslo, 1973 etc.

207. Blom I. Kampen om Eirik Raudes land. Pressgruppepolitikk i Grønlands-spørsmålet 1921-1931. Bergen, 1972; Sjelust S. Nordområdet: et sikkerhotspolitisk problem? – In: Etterkrigshistorie. Oslo, 1972, Bd. 3.

208. Krigen i Norge / Red. H. F. Dahl. Oslo, 1974.

209. Christensen С. A. R. Dåd. Med livet som innsats i krigstidens Norge. Oslo, 1965; Idem. Norge under okkupasjonen. Oslo, 1965.

210. Bjørnsen В. Det otrolige døgnet. Oslo, 1977.

211. Hvitboka om 1940. Norges Kommunistiske Parti. Oslo, 1975.

212. Valen T. De tjente på Krigen. Hjemmefronten og kapitalen. Oslo, 1974. См. также: Новая и новейшая история, 1975, № 5, с. 224

213. Titlestad Т. I kamp, i krig. Peder Furubotn 1942-1945. Oslo, 1977.

214. Solheim Т. I somedgangstiden. Oslo, 1976.

215. См. статью О. К. Гримнеса в сборнике: Norge og den annen verdenskrig. Motstandskamp, strategi og marinepolitikk. Oslo, 1972.

216. Kluge R. Norge og den annen verdenskrig. Hjemmefrontledelsen tar form. Kretsen dannes sommeren 1941. Oslo, 1970. Реабилитации руководства Внутреннего фронта служат воспоминания бывшего генерального секретаря фронта Туре Ельсвика: Gjelsvik Т. Hjemmefronten. Den sivile motstand under okkupasjonen 1940-1945. Oslo, 1977; Grimnes О. K. Hjemmefrontens ledelse. Oslo, 1977.

217. Berg R., Lindhjem P. Militaer motstand i Rogaland og Vestfold. Oslo, 1972. О том же говорят и новые документальные очерки из истории Сопротивления и, к сожалению, весьма успешной борьбы гестапо с ним – П. Ханссона, Р. Ульстейна, А. Эксендаля. Ср. также очерк о действиях партизан на Крайнем Севере по заданию советского командования: Eriksen Н. K. Partisaner i Finnmark. Oslo, 1969.

218. Hartmann S. Søkelys på 1940. Var Sovjet farligare enn fienden? Oslo, 1971.

219. Skodvin M. Norwegian Neutrality and the Question of Credibility. – Scandinavian Journal of History, 1977, vol. 2, N 1/2, p. 145. Весь журнал состоит из материалов симпозиума. См.: Новая и новейшая история, 1977, № 3, с. 205-207.

220. Riste О. "London-regjeringa", Norge i krigsalliansen 1940-1945. Oslo, 1973, 1979. Bd. 1, 2.

221. Riste О. Free Ports in North Norway: a Contribution to the Study of Franklin Delano Roosevelt's Wartime Policy towards the USSR. – Journal of Contemporary History, 1970, vol. 5, N 4.

222. Udgaard N. M. Great Power Politics and Norwegian Foreign Policy. A Study of Norway's Foreign Relations. November 1940 – February 1948. Oslo, 1973. См. рец.: Новая и новейшая история, 1974, № 1.

223. Sandvik Н. Frigjøringen av Finnmark, 1944-1945. Oslo, 1975.

224. Etterkrigshistorie. Oslo, 1970-1974. Bd. 1-4.

225. Kilder til modem historie. Oslo, 1970-1972. Bd. 1, 2.

226. Vekst og velstand. Norsk politisk historie 1945-1965. Regjering og opposisjon under Arbeiderpartistyre / Red. T. Bergh, H. Ø. Pharo. Oslo, 1977.

227. Economic Planning in Norway. Methods and Models. Oslo, 1971; Jerman G., Nyquist F. R. Det nye Norge. En introduksjon til Norges industri ved begynnelsen av 1970-årene. Oslo, 1970; Seierstad A. Norge og den internasjonale storkapitalen. Oslo, 1970; Idem. Norge og oljen. Oslo, 1973; Tangen D. Makt og eiendom. Oslo, 1975; Brox О. Hva skjer i Nord-Norge? Oslo, 1972; Saetra H. Populismen i norsk sosialisme. Oslo, 1971; Myten om velferdsstaten. Søkelys på norsk sosialpolitikk. Oslo, 1970, 1973; DNA – fra folkebevegelse til statstøtte. Oslo, 1973; EF – Norges vei? Forhandlingresultatct satt i perspektiv. Oslo, 1972; Folkebevegelsen mot norsk medlemskap i Felles-markodet. Folkebevegelsens melding. Oslo, 1972.

228. Johnsrud O., Sandberg T. Politisk ABC. Oslo, 1969, 1972, 1978; Mjeldkeim L. Politiske prosessar og institusjonar. 2-е utg. Bergen, 1974.

229. Kvam R. DNA mot splittelse. Da venstrefløyen ble ekskludert og SF stif-

tet. Oslo, 1973.

230. Grønlie T. Jern og politikk 1945-1955. Oslo, 1973.

231. Gustavsen F. Rett på sak. Oslo, 1968; Idem. Kortene på bordet. Oslo, 1979; Finstad A. G. Fra dragkamp til samspill. Oslo, 1970.

232. Sørebø H. Slik sprakk koalisjonen. Oslo, 1971; Vassbotn P. Lekkasje og forlis. Om regjeringen Bortens fall. Oslo, 1971.

233. Koritzinsky T. Velgere, partier og utenrikspolitikk. Analyse av norske holdninger 1945-1970. Oslo, 1970.

234. Skodvin M. Norden eller NATO? Utenriksdepartementet og alliansespørsmålet 1947-1949. Oslo, 1971.

235. Eriksen K. E. DNA og NATO. En redegjørelse for debatten og vedtakene i Dot norske Arbeiderparti 1948-1949. Oslo, 1972.

236. Udgaard N. М. Great Power Politics and Norwegian Foreign Policy.

237. Pharo H. Ø. Bridgebuilding and Reconstruction. Norway Faces the Marshall Plan. – Scandinavian Journal of History, 1976, vol. 1, N 1/2.

238. Gerhardsen E. Samarbeid og strid. Erindringer 1945-1955. Oslo, 1971; Idem. I medgang og motgang. Erindringer 1955-1965. Oslo, 1972; Lyng J. Vaktskifte. Erindringer 1953-1965, Oslo, 1973; Idem. Mellom øst og vest. Erindringer 1965-1968. Oslo, 1976.

239. Enholm K. Aldri mer Hiroshima? Spillet om norsk atompolitikk. Oslo, 1970; Idem. NATO-basen Norge. Vårt bidrag til atomopprustning og kald krig 1949-1972. Oslo, 1973; Gleditsch N. P. Krigsstaten Norge. Oslo, 1970.

240. Hveem H. International Relations and World Images. A Study of Norwegian Foreign Policy Elites. Oslo, 1972.

241. Marx idag. Om Marx' aktualitet Oslo, 1973.

242. Prinsipp-program for Norges Kommunistiske parti. Oslo, 1974.

243. См., например: Коммунистическое движение: Проблемы теории и практики. Прага, 1978.

244. См. серии: "Temahefte fra NKPs studieutvalg", "Elan-Bøkene", "Sosialistiske studier for revolusjonaer praksis".

245. См.: Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века: В 5-ти томах. М., 1966-1967; Pochljobkin W. W. The Development of Scandinavian Studiesin Russiaup to 1917. – Scandinavica, 1962, Nov., vol. 1, N 2; Политическая история скандинавских стран и Финляндии в XIX и XX веках: Указатель литературы на русском языке. Турку; Тампере, 1973.

246. Вутков П. Три древние договора руссов с норвежцами и шведами. – Журнал Министерства внутренних дел, 1837, кн. 2.

247. См. особенно: Нольде В. Э. Начало и конец шведско-норвежской унии. СПб., 1906 (отдельный оттиск из "Журнала Министерства юстиции", 1906, № 2, 3); Теплов В. Расторжение шведско-норвежской унии. СПб., 1905 (отдельный оттиск из "Русского вестника", 1905, № 11,12).

248. Крюков И. А. Норвегия. Сельское хозяйство в Норвегии в связи с общим развитием страны. СПб., 1899; Беги В. К. Промыслы у Лофотенских островов. СПб., 1897; Ганзен П. Общественная самопомощь в Данин, Швеции и Норвегии. СПб., 1898; Он же. Трудовая помощь в скандинавских государствах. СПб., 1899: Минулов И. Р. Монопольная система питейной торговли и народное образование в гор. Бергене. СПб., 1901; Шидловский А. Ф. Шпицберген в русской истории и литературе. СПб., 1912.

249. N и Чулков Я. К истории разграничения России с Норвегией. – Русский архив, 1901, № 1; Голубцов Н. К истории разграничения России с Норвегией. Архангельск, 1910; Кааран А. К истории русского Севера. Русско-норвежские отношения. – Известия Архангельского общества изучения русского Севера, 1910, № 11, 12, и др.

250. Vinogradoff Р. Geschlecht und Verwandschaft im altnorwegischen Becht. – Zeitschrift für Sozial- und Wirtschaftsgeschichte, 1909, Bd. 7; Щепкин E. К вопросу о порядке престолонаследия древненорвежских конунгов: Сборник статей, посвященный В. О. Ключевскому. М., 1909, с. 164-216; Яковкин И. И. Закупы Русской Правды. – Журнал Министерства народного просвещения, 1913, апрель – май.

251. Форстен Г. В. Борьба из-за господства на Балтийском море в XV и XVI столетиях. СПб., 1884; Он же. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях. СПб., 1893-1894. Т. 1, 2; Датский архив: Материалы по истории древней России, хранящиеся в Копенгагене, 1326-1690. М., 1893 и др.; Тиандер К. Ф. Поездки скандинавов в Белое море. СПб., 1906.

252. См., например: Рыдзевская Е. А. Некоторые данные по истории земледелия в Норвегии и Исландии в IX-XIII вв. – Исторический архив, 1940, т. 3, с. 3-70; Она же. Сведения по истории Руси XIII в. в саге о короле Хаконе. – В кн.: Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв. Л., 1970, с. 323-330 (написано в 1940 г.). Результаты изысканий Шаскольского изданы после войны – см. ниже.

253. Беседа с норвежским историком А. Ордингом (Урдингом). – Борьба классов, 1931, № 6-7; позже: Кут X. Новые исторические работы в Норвегии. – Вопросы истории, 1947, № 11.

254. Сегал Я. Рабочее движение в скандинавских странах (Швеция, Дания, Норвегия). М., 1927; Келлер Б. А. По Швеции и Норвегии: Впечатления путешественника. М.; Л., 1929; Войтинский И. Принудительный арбитраж и канадская система в Европе. М., 1928, гл. II (по Норвегии); Сабанин А. В. Россия и Шпицберген: Опыт исторического исследования. – Вестник НКИД, 1921, № 5-6; Кобецкий М. Раскол в Норвежской рабочей партии. – Коммунистический Интернационал, 1923, № 28-29. Я. Е. Сегал выступал и под псевдонимом С. Гальсен. См.: Pochljobkin W. W. The Development; of Scandinavian Studies in the USSR (1917-1965). – Scandinavica, 1966, vol. 1, N 1.

255. Шаскольский И. Посольство Александра Невского в Норвегию. – Вопросы истории, 1945, № 1; Он же. Договоры Новгорода с Норвегией. – Исторические записки, 1945, т. 14; Он же. Экономические связи России с Данией и Норвегией в IX-XVII вв. – В кн.: Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв., с. 42-62.

256. Неусыхин А. И. Возникновение зависимого крестьянства... в Западной Европе VI-VIII вв. М., 1956, с. 182-202.

257. Рыковская О. К. Борьба Норвегии за независимость: Автореф. канд. дис. – Известия Академии наук СССР. Сер. истории в философии. М., 1948, т. V, № 1; Похлебкин В. В. Антинародная и антинациональная политика правящих кругов Норвегии накануне второй мировой войны (1935-1939 гг.): Автореф. канд. дис. М., 1952.

258. Похлебкин В. В. О развитии и современном состоянии исторической науки в Норвегии. – Вопросы истории, 1956, № 9; Он же. Политическая обстановка в Норвегии в 1905-1907 гг. и влияние на нее первой русской революции, – Скандинавский сборник. Таллин, 1956, вып. 1; Россия и образование норвежского независимого государства. М., 1958.

259. Первая статья по норвежской тематике: Гуревич А. Я. Большая семья в Северо-Западной Норвегии в раннее средневековье. – Средние века. М., 1956, вып. 8; Он же. Очерки социальной истории Норвегии в IX-XII веках: Автореф. докт. дис. М., 1961; Он же. Свободное крестьянство Феодальной Норвегии: М., 4967 (см. рец.: Средние века. М., 1971, вып. 34); Он же. Норвежское общество в раннее средневековье. М., 1977; Он же. Походы викингов. М., 1966 (есть польский и эстонский переводы); Он же. История и сага. М., 1972; Он же. "Эдда" и сага. М., 1979.

260. Корсунский А. Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. М., 1963.

261. Джаксон Т. Я. Исландские королевские саги как источник по истории народов европейской части СССР X-XIII вв.: Автореф. канд. дис. М., 1978; Закс В. А. Правовые обычаи и представления в Северо-Западной Норвегии XII-XIII вв. – Скандинавский сборник. Таллин, 1975, вып. 20.

262. Анохин Г. И. Общинные традиции норвежского крестьянства. М., 1971. См. рец.: Советская этнография, 1972, № 3.

263. Проэктор Д. М. Война в Европе 1939-1941 гг. М., 1963; Румянцев Н. М. Разгром врага в Заполярье (1941-1944 гг.). М., 1963; Через фиорды / Сост. В. Г. Коршунов. М., 1964; Норвежские были: Воспоминания о борьбе против фашизма / Сост. М. Искрин. М., 1964.

264. Миронов А. Норвегия. – В кн.: Антифашистское движение Сопротивления в странах Европы в годы второй мировой войны. М., 1962, гл. XIV; Барсуков И. И. Печать норвежских коммунистов в борьбе против немецко-фашистских оккупантов. – Скандинавский сборник. Таллин, 1964, в. 8.

265. Кан А. С. Внешняя политика скандинавских стран в годы второй мировой войны. М., 1967. См. рец.: Новая и новейшая история, 1968, № 4.

266. Самотейкин Е. М. Растоптанный нейтралитет. М., 1971.

267. Носков А. М. Норвегия во второй мировой войне 1940-1945. М., 1973.

268. Носков А. М. Скандинавский плацдарм во второй мировой войне. М., 1977.

269. Имеются в виду в первую очередь книги по внешней политике: П. Н. Рыбакова, покойного В. Прокофьева (Юдинцева), Ю. И. Голошубова, В. С. Котляра, Л. С. Воронкова; по рабочему движению: О. К. Тимашковой, К. С. Зурабяна; по государственному устройству, нраву и правонарушениям: М. А. Могуновой, Л. Л. Анаипан; по внешнеэкономическим связям и интеграции: Ю. В. Пнскулова, Л. Д. Градобитовой; по экономической географии: Л. Н. Карпова и др.

270. Кошентаевский В. С. Норвегия: Экономика и внешняя торговля. М., 1957; Андреев Ю. В. Структурные сдвиги в экономике Норвегии и Дании после второй мировой войны: Автореф. канд. дис. М., 1965; Орлова В. Я. Новые направления в экономической статистике Норвегии после второй мировой войны: Автореф. канд. дис. М., 1971; Саар К. А. Государственно-монополистическое регулирование экономики малых стран Западной Европы в условиях империалистической интеграции (на примере Норвегии): Автореф. канд. дис. Рига, 1978; Желобова Т. Г. Особенности послевоенного государственно-монополистического регулирования экономики Норвегии: Автореф. канд. дис. М., 1978.

271. См., например: Мартынов В. Д. Сельское хозяйство Норвегии. М., 1969.

272. Андреев Ю. В. Экономика Норвегии. М., 1977.

273. Пирогов Г. Н. Рабочее движение в Норвегии после второй мировой войны (1956-1963 гг.): Автореф. капд. дис. М., 1964; Он же. Рабочее движение в Норвегии в первые послевоенные годы (1945-1949 гг.). – В кн.: Рабочее движение в скандинавских странах и Финляндии. М., 1965, и другие статьи; Капитонов Л. А. Борьба внутри норвежской социал-демократии и образование Социалистической народной партии (конец 50-х – начало 60-х годов): Автореф. капд. дис. М., 1970, и статьи.

274. Павлова Л. Я. Шведско-датско-норвежский конфликт 1814 года и Россия (дипломатическая миссия М. Ф. Орлова). Новая и новейшая история, 1972, № 1.

275. Рогинский В. В. "Норвежский вопрос" в русско-скандинавских отношениях в 1812-1813 гг. – Тезисы докладов Пятой Всесоюзной конференции по изучению скандинавских стран и Финляндии. М., 1971, ч. 1; Он же. События 1814 года в Норвегии как буржуазная революция. – Тезисы докладов Шестой Всесоюзной конференции по изучению скандинавских стран и Финляндии. Таллин, 1973, ч. 1.

276. См., например: Белов М. И. Связи Советской России и Норвегии в Арктике в первые годы Советской власти. – Скандинавский сборник. Таллин, 1967, вып. 15; Алимова Т. А. Сотрудничество ученых России и Скандинавии в исследовании северных районов Европы (конец XIX – начало XX вв.). – В кн.: История географических знаний и открытий на Севере Европы, Л., 1973; Она же. Русская крестьянская поморская торговля с Северной Норвегией (первое десятилетие XIX века). – Скандинавский сборник. Таллин, 1977, вып. 22; Она же. Новые работы по истории русско-норвежских связей. – История СССР, 1978, № 4.

277. Ганелин Р. Ш. С. Ю. Витте и переговоры о торговом договоре со Швецией и Норвегией. – В кн.: Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв., с. 144-163; Бацис П. 9. Русско-норвежские отношения в 1905-1917 гг.: Автореф. канд. дис. М., 1973; Он же. Россия и нейтральная Норвегия (1914-1917 гг.). – Новая и новейшая история, 1972, № 6.

278. Пасецкий В. М. Шпицбергенский вопрос в начале XX века. – В кн.: Русские арктические экспедиции XVIII-XX веков. Л., 1964; см. также: Деканозов Р. В. Договор 1920 года о демилитаризации Шпицбергена. – Учен. зап. Азерб. ун-та. Сер. юрид. наук, 1968, № 1, с. 73-79.

279. Петров Г. Д. А. М. Коллонтай в годы первой мировой войны. – История СССР, 1968, № 3, и другие статьи.

280. Проскурин В. Октябрьская революция и рабочий класс Норвегии. – Учен. зап. Высшей школы профдвижения ВЦСПС, 1968, вып. 3, с. 183-195.

281. Карпова Р. Ф. Советские отношения со скандинавскими странами. – Скандинавский сборник. Таллин, 1965, вып. 10; Она же. Признание СССР де-юре Норвегией, Швецией и Данией. – Скандинавский сборник. Таллин, 1967, вып. 12, с. 92-104; Сорокин В. В. Значение советско-норвежских торговых переговоров в 1920-1921 гг. для развития мурманских рыбных промыслов. – Учен. зап. Мурманского гос. пед. ин-та, 1964, т. V; Киселев А. А. Концессии на европейском Севере СССР. – Вопросы истории, 1972, № 7.

282. Шишкин В. А. Советское государство и страны Запада в 1917-1923 гг. М., 1969; Он же. Становление советско-скандинавских экономических отношений (1917-1923 гг.). – В кн.: Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв., с. 164-203, и другие работы того же автора; Иоффе А. Е. Внешняя политика Советского Союза 1928-1932 гг. М., 1968; Он же. Международные связи советской науки, техники и культуры. 1917- 1932. М., 1975.

283. Pockljobkin W. W. The Development of Scandinavian Studies in Russia up to 1917. – Scandinavica, 1962, vol. 1, N 2, p. 97.

284. Ibid., р. 107.

285. Брандес Г. Генрик Ибсен. – Русская мысль, 1887, кн. XI; Брандес Г. Собр. соч.: В 12-ти томах. СПб., 1896.

286. Мирович И. Генрик Ибсен. СПб., 1892; Минский И. Генрик Ибсен. СПб., 1897; Лучицкая М. Генрик Ибсен. Киев, 1901; Абрамов Я. В. Ибсен и Бьёрнсон. СПб., 1897; Абрамович Н. Я. Кнут Гамсун. М., 1910; Де ла Барт Ф. Гуннар Гейберг. – В кн.: Гейберг Г. Собр. соч.: В 2-х томах. М., 1911; Чулков Г. Анархистские идеи в драмах Ибсена. СПб., 1907; Мережковский Д. С. Ибсен. – В кн.: Вечные спутники. СПб., 1907; Айхенвальд Ю. Этюды о западных писателях. М., 1910.

287. Плеханов Г. В. Генрик Ибсен, Сын доктора Стокмана. – В кн.: Искусство и литература. М., 1948; Луначарский А. В. Ибсен и мещанство. – В кн.: Мещанство и индивидуализм. М., 1923.

288. О спорах среди русских писателей начала XX в. вокруг оценки творчества их норвежских собратьев по перу см.: Шатков Г. В. М. Горький и скандинавские писатели. – В кн.: Горький и зарубежная литература. М., 1961; Шарыпкин Д. М. Блок и Ибсен. – Скандинавский сборник. Таллин, 1963, вып. 6; Он же. Русская литература в скандинавских странах. Л., 1975, с. 86-89.

289. См.: Неустроев В. П. Проблемы советского литературоведения в области скандинавистики. – В кн.: Советское литературоведение за пятьдесят лет. М., 1967.

290. Луначарский А. В. Генрик Ибсен. – Литературный критик, 1934, № 12; Берковский Н. Я. Ибсен – мастер идеологической драмы. – На литературном посту, 1928, № 15-16; Серапионова 3. Хенрик Ибсен. – Литературная учеба, 1938, № 3; Неустроев В. Историческая драма Ибсена: Канд. дис. М., 1988, и др.

291. Литературное наследство, 1931, т. 1.

292. Шиллер Ф. История западноевропейской литературы нового времени: В 3-х томах. М., 1936, т. 2, с. 341.

293. Игнатов С. История западноевропейского театра нового времени. М.; Л., 1940, с. 290.

294. Берковский Н. Ибсен: Статьи о литературе. М.; Л., 1962; Адмони В. Г. Путь Ибсена к реалистической драме. Дис. М., 1946; Он же. Генрик Ибсен. М., 1956, и др.; Храповицкая Г. Н. Драматургия Г. Ибсена 80-90-х годов: Автореф. канд. дне. М., 1965, и др.

295. Янковский М. О. Ибсен на русской сцене. – В кн.: Ибсен Г. Собр. соч. М., 1958, т. 4; Шайкевич Б. А. Драматургия Ибсена в России. Ибсен и МХАТ. Киев, 1968; Он же. Ибсен и русская культура. Киев, 1974; Шарыпкин Д. Ибсен в русской литературе (1890-е годы). – В кн.: Россия и Запад: Из истории литературных отношений. Л., 1973.

296. Сучков Б. Л. Кнут Гамсун. – В кн.: Лики времени. М., 1976, т. 2; Бенина Е. М. Западноевропейский реализм на рубеже XIX-XX веков. М., 1967; Храповицкая Г. Н. Основные принципы создания характера в драме К. Гамсуна "Монах Венд". – В кн.: Проблемы жанра и композиции в литературе Западной Европы и Америки. М., 1976, и другие статьи того же автора; Шарыпкин Д. М. Гамсун. – В кн.: История западноевропейского театра. М., 1970, т. 5.

297. Адмони В. Г. Бьёрнсон. – В кн.: История западноевропейского искусства. М., 1970, т. 5.

298. См., например: Брауде Л. Ю. Сказочники Скандинавии. Л., 1974, и др.; Григорьева Л. Г. Творчество Хенрика Вергеланна и его место в норвежском романтизме. – В кн.: Неизученные страницы европейского романтизма. М., 1975; Самарин Р. М. Норвежская литература, 1871-1917 гг. – В кн.: Курс лекций по истории зарубежных литератур XX века. М., 1956, т. 1; Неустроев В. П. Норвежская литература. Генрик Ибсен. – В кн.: История зарубежной литературы конца XIX – начала XX в. М., 1968; Он же. Норвежская литература. Нурдаль Григ. – В кн.: История зарубежной литературы после Октябрьской революции. М., 1969, ч. 1. 1917-1945; Он же. Генрик Ибсен и проблемы романтизма. – Скандинавский сборник. Таллин, 1964, вып. 9; Шатков Г. В. Основные проблемы литературы датского и норвежского Сопротивления (1940-1945). – Там же. Таллин, 1969, вып. 14, и другие статьи того же автора.