Литература

Источник: ИСТОРИЯ НОРВЕГИИ (1980)

"Эпоха величия" длилась недолго. И это объяснимо. У норвежской монархии недоставало средств для того, чтобы сохранять свою внутреннюю прочность и выступать "на равных" в концерте скандинавских государств. Слишком ограниченными были материальные ресурсы, которыми она могла распоряжаться. Собственно, недостаточность этих ресурсов в какой-то мере способствовала временному укреплению монархии: аристократия, власть которой над крестьянами была слабо развита, не имея возможности поддерживать должный образ жизни за счет одной лить эксплуатации собственных владений, сплачивалась вокруг короля и использовала государственную службу в своих интересах. Но дальнейшее укрепление позиций знати неизбежно порождало центробежные тенденции и стимулировало поползновения служилых людей превратить свои должности в орудия частной власти – их собратья по классу в соседних странах подавали им в этом отношении наглядный пример. Отставание в развитии норвежских городов, которое благоприятствовало засилью немцев в торговле и в свою очередь закреплялось этим засильем, означало, что главным источником доходов государства оставались поборы с крестьян, но их положение, как мы видели, было в высшей степени сложным.

Если на протяжении XIII столетия неустойчивость основы, на которой покоилось "величие" норвежского королевства, не проявлялась с особой силой, то в следующем веке ситуация изменилась и во второй его половине страна пережила беспрецедентную катастрофу. Эпидемия чумы, обрушившаяся на Европу в середине XIV в., унесла значительную часть населения и сопровождалась потрясениями хозяйственной, социальной и политической жизни. Чума повсеместно сыграла свою роль в обострении того кризиса, который переживал европейский феодализм в XIV в. И все же можно утверждать, что ни одна страна не пострадала от "Черной смерти" в такой степени, как Норвегия, и нигде последствия се не были столь же длительными.

Прокатившись по континенту в 1347-1349 гг., чума появилась в Норвегии летом 1349 г. Из Бергена, куда ее завезли на английском корабле, она быстро распространилась по всей стране. Губительные результаты чумы были чрезвычайно отягчены тем, что эпидемия неоднократно возобновлялась во второй половине столетия. Современник – автор "Исландских анналов" утверждал, что в Норвегии выжила только треть ее жителей¹. Трудно сказать, какая доля населения страны действительно погибла, эпидемия с неодинаковой силой свирепствовала в разных областях, но ученые высказывали предположение, что погибло от трети до половины норвежцев. Огромная детская смертность, вызванная возвратом эпидемии в конце 50-х и в начало 70-х годов XIV в., обусловила сокращение прироста населения на протяжении долгого времени². В отдельных областях вплоть до XVI в. численность жителей не достигала уровня, на котором население находилось до 1349 г.

Причины экономического упадка Норвегии в XIV и XV вв. явились предметом длительной научной дискуссии. Некоторые ученые придерживаются мнения, что источником катастрофического упадка Норвегии была не только убыль населения, вызванная эпидемиями, но и существенное ухудшение климатических условий в Скандинавии: увеличение влажности, понижение среднегодовой температуры. Эти факторы, которые дали о себе знать еще в конце предыдущего столетия и действовали в точение долгого времени, сказались сильнее всего в северных и горных частях Норвегии, вызвав уход бондов из этих районов³. Однако "климатическая теория" упадка Норвегии остается только гипотезой, нуждающейся в дальнейшей проверке и во всяком случае не способной объяснить всей суммы фактов. Между тем прямые последствия чумы, несмотря на ограниченность имеющихся источников (никакой статистики, естественно, тогда не велось), вряд ли можно оспаривать.

Правда, некоторые историки указывают на наличие кризисных тенденций в хозяйстве Норвегии еще во второй половине XIII и в первой половине XIV в. (сокращение площади возделываемой земли, падение ландскюльда). Однако им удалось обнаружить лишь спорадические явления такого рода в период, предшествовавший чуме⁴. Ранее подобную точку зрения высказывал известный норвежский историк Ю. Скрейнер. Но он не ограничивался констатацией забрасывания дворов в период до 1349 г. Сокращение пашни он объяснял развитием животноводства, которым, по его словам, крестьянам стало выгоднее заниматься в связи с возросшим экспортом масла гаизейцами⁵. Скрейнер игнорировал тот кардинальный факт, что сельское хозяйство в Норвегии в тот период было в основе своей натуральным (мало того, натурально-хозяйственные черты экономики усилились) и что поэтому крайне сомнительно, чтобы рыночная конъюнктура могла послужить главной или существенной причиной его перестройки. Кроме того, Скрейнеру не удалось доказать, что после "Черной смерти" действительно резко возрос вывоз гаизейцами масла из Норвегии⁶. Памятники нрава XIII в., в которых содержатся постановления, запрещавшие уход рабочей силы из сельской местности, вряд ли правильно толковать вслед за Скрейнером, как свидетельства забрасывания дворов, ибо эти предписания имели в виду бродячий люд, а не хозяев-бондов⁷.

Следствием чумы было расстройство всей традиционной хозяйственной системы Норвегии. Масса земель запустела: их некому было возделывать. Цены на землю резко снизились, катастрофически сократились доходы землевладельцев, церкви и государства. Исследователями собран убедительный материал на этот счет⁸.

Если сопоставить цепы на землю в южной части Норвегии до 1349 г., когда они были относительно стабильными, и во второй половине XIV в., то окажется, что их падение составляло 60-75%. Еще в XV в. в окрестностях Осло цены на участки не превышали половины цены, по которой они шли до чумы. Резкое сокращение поступлений десятины зерном в этот период не менее показательно. Епископство Осло, например, получило в конце XIV в. приблизительно лишь 40% десятин, взимавшихся в начале века. Соответственно сократилась, видимо, доля земель, которые возделывались в то время. В других районах положение было еще хуже.

Ландскюльд – арендная плата, получаемая землевладельцами с лейлендингов, также составляла после "Черной смерти" только небольшую часть того, что платили крестьяне в первой половине XIVстолетия. Архиепископство в Нидаросе потеряло 3/4 доходов со своих земель. Такие же цифры существуют и для некоторых других церковных и монастырских учреждений. Кое-где собирали 1/13, 1/6 и 1/10 прежнего ландскюльда. Но со значительного числа крестьянских усадеб вообще не поступало никаких доходов: их никто не арендовал и не обрабатывал. Запустение дворов длилось весьма долго. Из 2500 участков (дворов и частей дворов), принадлежавших архиепископству, в 30-е годы XV в. около половины не давали никакого дохода. Во владениях крупного светского землевладельца Винцента Люнге еще в 1535 г. 25% дворов числилось пустующими. И это отнюдь не было исключением. В стране на протяжении нескольких поколений оставались в запустении тысячи крестьянских усадеб. По предположительным расчетам, из примерно 55 тыс. крестьянских дворов было заброшено от 30 до 35 тыс.⁹

Землевладельцы лишились возможности повышать арендные платежи. Им приходилось подчас передавать земли лейлендингам на льготных условиях. В целях привлечения крестьян в свои владения и восстановления хозяйства в заброшенных усадьбах они шли на то, чтобы лейлендинг в течение некоторого времени вовсе не платил за землю, но зато расчистил бы заросшую пашню, поправил разрушившиеся или обветшалые постройки, обзавелся скотом. Аренда земли стала, как правило, пожизненной и даже наследственной. Некоторые землевладельцы уступали часть двора крестьянину в собственность на условии, чтобы он обрабатывал всю землю и с другой ее части уплачивал ландскюльд. Подобно этому и короли передавали пустовавшие дворы в собственность тем крестьянам, которые брались их возделывать и платить налоги¹⁰. Во многих дворах, в которых продолжали вести хозяйство, под обработкой находилась только часть пашни, остальная земля была превращена в пастбище либо заросла лесом.

Поскольку земельные собственники испытывали острейший недостаток в рабочих руках, а наемные слуги требовали увеличить плату, королевская власть в интересах землевладельцев добивалась того, чтобы понизить плату и принудить всех работоспособных людей, не имевших собственного хозяйства, наниматься на работу по ранее существовавшим расценкам. Королевские чиновники на местах подвергали наказаниям работников, покидавших своих хозяев. Этим людям запрещалось заниматься торговлей: прежде минимум средств, которыми нужно было обладать для того, чтобы иметь право отплыть в торговую поездку, составлял три марки; во второй половине XIV в. он был повышен до 12, а затем и до 15 марок. Королевским чиновникам было предписано ежегодно высылать из городов мужчин и женщин, не имевших постоянной работы¹⁵. Таким образом, в Норвегии, как и в Англии, после "Черной смерти" появляется своего рода "рабочее законодательство", вызванное стремлением крупных землевладельцев выйти за счет трудящихся из хозяйственного кризиса, с тем, однако, важным различием, что в Англии это законодательство со временем стало составной частью политики, благоприятствовавшей первоначальному накоплению капитала, тогда как в Норвегии оно было лишь признаком экономического упадка.

Для того чтобы уяснить характер катастрофы, обрушившейся на Норвегию, напомним особенности ее экономики. Убыль населения в стране вряд ли была большей, чем у соседей. Но, как известно, сельское хозяйство Норвегии было ориентировано преимущественно на скотоводство, а не на земледелие. Уход за домашними животными, в особенности заготовка фуража на зиму были очень трудоемким занятием, требовалось много рабочей силы. И до чумы кормов сплошь да рядом не хватало до весны, так что, когда скот выгоняли на пастбища, приходилось выводить и даже выносить животных из зимних помещений: они настолько были истощены, что не держались на йогах. После массовых эпидемий заготовка кормов для стойлового содержания скота сделалась почти невозможной, рабочих рук не было. В результате происходил массовый падеж скота, а это в свою очередь вызывало голод и новый рост смертности населения.

Впоследствии скотоводство постепенно оправилось от нанесенного ему удара, животноводческая направленность сельской экономики стала еще более выраженной. Зерно ввозили из-за рубежа, и зависимость страны от хлебного импорта, находившегося в руках немецкого купечества, усилилась. Возросло значение рыболовства, охоты и других промыслов. Производительные силы в сельском хозяйстве оставались на прежнем примитивном уровне и даже переживали регресс. Вместо ячменя, главной зерновой культуры в предшествовавший период, стал распространяться овес, который требовал меньшей обработки¹².

Связи между отдельными районами были ослаблены, бонды жили теперь в большей изоляции, чем до чумы. Масса крестьян не имела возможности поддерживать с рынком регулярные связи. Господство натурального хозяйства в Норвегии было настолько значительно, что не только ландскюльд, но и государственные и церковные налоги, как правило, уплачивались в натуре. Денежная система переживала серьезный кризис, правительство еще шире, чем в более раннее время, прибегало к порче монеты, и поэтому участники торговых сделок неохотно ее принимали, предпочитая прямой обмен товарами. Итальянский торговец Пьетро Кверини, побывавший на Лофотенских островах в начале 30-х годов XV в., рассказывал, что рыбаки не пользуются деньгами¹³. В большом ходу была иностранная, преимущественно любекская, монета. Весовой состав норвежской марки в отдельных областях страны стал неодинаковым, что в свою очередь свидетельствует об ослаблении торговых связей между ними. Усилился натуральный обмен. Страна обладала богатыми природными ресурсами, но леса и рудные залежи в тот подвод еще не разрабатывались, а рыболовство давало доход в первую очередь экспортерам рыбы – немецким купцам.

В то время как в ряде других стран "Черная смерть" в конечном счете губительно сказалась лишь на части феодальных владений и существенно не задержала развития торговли и городов, в Норвегии, купечество и города которой были слабыми и находились в крайне неблагоприятных условиях из-за политики королевской власти и засилья немецких купцов, подобный прогресс оказался невозможным. Если в некоторых европейских странах кризис XIV-XV вв. выразился в противоречивом сочетании регрессивных и прогрессивных явлений в экономике¹⁴, то для Норвегии он явился самой настоящей хозяйственной катастрофой, особенно значительной потому, что упадок продолжался на протяжении приблизительно двух столетий.

Экономический упадок сказался на общественной структуре. Поскольку доходы норвежской аристократии были более скромными, нежели в других скандинавских странах, сильное их сокращение (порой на 80%) коренным образом подорвало материальное благополучие преобладающей части дворянства¹⁵. Многочисленные мелкие собственники не были в состоянии далее существовать за счет поземельной подати; если и прежде они нередко сами вели свое хозяйство, то теперь это стало их главным занятием, а для исполнения государственной и военно-рыцарской службы у них недоставало пи: средств, ни досуга. Следует помнить, что рыцарская служба требовала больших расходов. Многие мелкие дворяне превратились в бондов. Лишь крупные земельные собственники, доходы которых были значительнее, избежали подобного "окрестьянивания". В их руки перешло имущество части разорившихся мелких землевладельцев¹⁶. В начале XIV в. в Норвегии насчитывалось до 300 семей рыцарей, в начале XVI в. их оставалось вряд ли более 60. Многие "господа" оказались в положении захудалых собственников.

Сильно сократилось число священнослужителей. Во время чумы вымерли все норвежские епископы, кроме одного; еще в 1371 г. в нидаросской епархии, где ранее насчитывалось до 300 священников, осталось в живых не более 40. Многие церкви были закрыты. Доходы духовенства как с церковных земель, так и в виде десятин резко упали. Однако с конца XIV в. церковь прилагает усилия, направленные на улучшение своего экономического положений: производятся описи земель, принадлежавших духовенству, и собираемых с них доходов, принимаются меры к восстановлению заброшенных дворов и улучшению управления владениями. Возросло число земельных и иных дарений в пользу церкви и монастырей. Потрясенные обрушившимися на них бедствиями, в которых видели божью кару за грехи, люди старались обеспечить себе избавление от загробных мук. Контроль церкви над духовной жизнью страны укрепился¹⁷. Католическое духовенство не утратило своих позиций в общественной жизни страны, даже напротив: вследствие ослабления королевской власти ого влияние возросло, расширилась церковная юрисдикция, епископы стали Постоянными и деятельными участниками риксрода.

Чрезвычайно сузились материальные ресурсы государства. Налоговые поступления сократились в такой тс степени, как и рента (в прямой связи с величиной которой они находились). Настойчивые попытки королевской власти повысить налоги, например введение удвоенных налогов с обрабатываемых земель, не дали желаемых результатов и приводили к возмущениям бондов. В распоряжении короля со второй половины XIV в. находились крайне ограниченные средства. Показательно письмо юной королевы Маргариты ее мужу Хакону VI (1370 г.), в котором она, между прочим, писала: "Дорогой господин, я и мои слуги сильно нуждаемся к еде и питье и не получаем их в количестве, достаточном для того, чтобы удовлетворить свои самые необходимые потребности. И потому прошу я Вас, мой дорогой господин, найти выход из этого положения и улучшить его, дабы то, кто находится при мне, не покинули бы меня из-за голода..."¹⁸.

Такого рода жалобы не единичны. Порча монеты не могла поправить пошатнувшихся финансов. С целью увеличить налоги правительство запрещало забрасывать усадьбы и под угрозой штрафа обязывало каждого крестьянина возделывать участок земли не менее определенного размера, либо передавало дворы тем, кто соглашался платить с них налог. Но денег все равно не хватало, и приходилось принимать налоги в натуре. Накопление в руках короля, как и представителей знати, значительного количества сельскохозяйственных продуктов, преимущественно продуктов животноводства, собранных в виде налогов и арендных платежей, создавало у них заинтересованность в сбыте этих продуктов. Основными скупщиками были опять-таки немецкие купцы, всецело господствовавшие в норвежской торговле в XIV-XV вв. и еще более увеличившие свое влияние на корону вследствие роста ее финансовой зависимости от них.

Королю приходилось сокращать государственный аппарат. В отдельных районах осталось по одному сюсельману, иногда же в ведении одного сюсельмана оказывалось по нескольку округов, что в немалой мере усиливало самостоятельность чиновников и ослабляло контроль за ними со стороны центральной власти. Вместе с тем органы местного самоуправления, переживавшие ранее упадок, вновь стали играть значительную роль, так как зависимость их от властей в изменившихся условиях снизилась. Ослабление экономических связей между областями страны шло одновременно с ослаблением государственного единства. Влияние на местах перешло в руки представителей крупной знати или верхушки бондов, заправлявших на областных тингах. Распалась и давно уже подорванная старая система обороны страны, основанная на ополчении бондов и их повинности строить и снаряжать корабли.

Некоторые историки говорят о переходе Норвегии к "децентрализованному лепному управлению"¹⁹. Упадок экономической и политической жизни в Норвегии имел губительные последствия для ее самостоятельности. Измельчавшее, чрезвычайно сократившееся численно дворянство и прежде не могло тягаться с аристократией других скандинавских стран, которая обладала большими богатствами, широкими политическими привилегиями, укрепленными замками и отличалась от норвежских дворян своей воинственностью. Со второй половины XIV в. после всех потрясений дворяне Норвегии были уже не способны контролировать общественную жизнь и воспрепятствовать проникновению в страну феодалов из соседних государств. Более того, норвежские дворяне искали их поддержки. Многие норвежские земельные собственники давно породнились с выходцами из Дании и Швеции, которые использовали изменившуюся обстановку для усиления своих позиций в Норвегии. Общность сословных и классовых интересов, имущественные и личные связи между дворянами трех скандинавских государств в этот период укрепились²⁰. Для Норвегии создалась реальная угроза подчинения более могущественным соседям. "Мрачное время" – так нередко называют исследователи этот период²¹.

Упадку Норвегии в немалой мере способствовало все более активное вовлечение ее в межскандинавские конфликты. Именно на этой арене относительная слабость норвежской монархии обнаружилась с наибольшей ясностью. В результате Норвегия, будучи втянута в унию с другими государствами Севера, оказалась в ней в наиболее невыгодном положении и в конце концов утратила свою независимость.

Еще в начало XIV в. в кругах высшего шведского и датского дворянства обнаружилась тенденция к объединению трех скандинавских государств под властью одного правителя. "Образцовый рыцарь" Эрик, брат короля Швеция Биргера Магнуссона, создал из своих владений феодальное герцогство, масти которого входили в пределы трех скандинавских королевств. Герцог Эрик держал в своих руках ключевые позиции, дававшие ему возможность играть активную политическую роль в Швеции, Дании и Норвегии. Ему удалось получить в жены Ингеборг, единственную дочь и наследницу последнего государя из старого норвежского королевского рода Хакона V, который стремился найти в Швеции союзницу против Дании. Таким образом, герцог Эрик рассчитывал на получение норвежского престола. Однако его конфликт с Биргером закончился тем, что герцог попал в его руки и погиб (1318 г.). Вскоре и сам король Биргер был низложен своими противниками из числа мятежных крупных феодалов, которые возвели на шведский престол трехлетнего сына Эрика – Магнуса. От его имени герцогиня Ингеборг, опиравшаяся на дворянство, стала править в Швеции и в Норвегии, где в это время умер Хакон V.

Так в 1319 г. Норвегия оказалась в унии с наиболее сильной из северных держав. Это была персональная уния: оба государства сохраняли самостоятельное управление и законодательство; общим был лишь монарх, который должен был пребывать то в Швеции, то в Норвегии.

Когда Магнус VII Эрикссон (1319-1355) подрос и взял власть в свои руки, он продолжил политику, проводившуюся отцом. Однако он встречал противодействие со стороны норвежской аристократии, опасавшейся объединения со Швецией. В 1343 г. унии временно распалась. Это противодействие дворянства удалось в известной мере побороть Хакону VI (1355-1380), сыну Магнуса VII. В 1362 г. Хакон VI был провозглашен шведским королем. Вскоре после этого он вступит в брак с дочерью датского короля Вальдемара IV Маргаритой, имея целью впоследствии объединить все три скандинавских государства. Такая политика с самого начала не сулила ничего хорошего Норвегии, внутреннее положение которой, как мы знаем, резко ухудшилось именно в тот период. Династический союз Норвегии с Данией привел к разрыву шведской аристократии с Хаконом, который, однако, не хотел отказываться от своих притязаний на утраченный им шведский престол. В результате Норвегия была вовлечена в борьбу против Швеции, где королем был провозглашен немец Альбрехт Мекленбургский. Еще более серьезным было то обстоятельство, что, когда в 1367 г. северогерманские ганзейские города начали войну против Дании и установили блокаду ее побережья, они распространили свои враждебные действия и на Норвегию. После понесенного Данией поражения в 1370 г. был заключен Штральзундский мир²², и норвежское правительство должно было подтвердить привилегии ганзейцев, которые вскоре были еще более расширены, так как королева Маргарита использовала (в 1376 г.) их помощь в приобретении датской короны для своего сына Олава. В 1380 г. Олав стал также королем Норвегии. Он носил титул "короля Дании и Норвегии и законного наследника Швеции".

Руководящее положение в обоих королевствах занимала властная Маргарита (1353-1412), королева, обладавшая выдающимися государственными способностями²³. После прекращения династии в связи со смертью Олава IV (1387 г.) она, казалось бы, должна была утратить всякое правооснование для того, чтобы в дальнейшем влиять на политику. Однако ее авторитет в глазах духовных и светских господ был столь высок, что она была провозглашена правительницей в обоих королевствах и добилась возведения на престол Норвегии своего внучатого племянника Эрика Померанского (1389 г.). В результате нового восстания шведской знати против короля Альбрехта Мекленбургского Маргарита с помощью дворян и церкви приобрела власть и над Швецией. Политика Маргариты вызвала войну мекленбургских городов Ростока и Висмара против всех трех скандинавских государств, в ходе которой немецкие пираты ("виталийцы", Vitalienbrüder) разграбили Берген. Наконец, в 1396 г. Эрик Померанский был провозглашен королем Дании и Швеции. Когда в 1397 г. он достиг совершеннолетия, Маргарита созвала духовных и светских господ из трех королевств на общий коронный совет в Кальмаре (Швеция), и здесь после коронации Эрика (17 июня) был провозглашен "вечный мир и союз" Дании, Швеции и Норвегии (13 или 14 июля). Было установлено, что сына короля следовало избирать на престол во всех трех государствах, а в случае, если король умрет, не оставив сына, должна быть создана общая коллегия для избрания короля. Три королевства брали обязательство оказывать взаимную поддержку в войне ("выступать как единое королевство") и совместно действовать в международных делах, но внутреннее устройство их оставалось неизменным, и законы должны были издаваться в каждой стране отдельно.

Союз, судя по всему, не был должным правовым образом оформлен; во всяком случае никто из представителей Норвегии не привесил к сохранившемуся документу унии своей печати и пи один из трех государственных советов его не ратифицировал. Кроме того, на собрании в Кальмаре отсутствовали все норвежские епископы. Уния фактически основывалась на признании Эрика общим королем и на том, что управление тремя государствами находилось в руках Маргариты²⁴.

Тем не менее заключение Кальмарской унии означало для Норвегии шаг на пути ее подчинения власти датских феодалов. Еще до 1397 г. норвежским архиепископом был назначен датчанин, датчанами были и епископы Ставангерский и Бергенский. Некоторые лены в Норвегии Маргарита передала датским и немецким феодалам. Норвежский королевский совет – с XIV в. обычно именуемый государственным советом (riksråd) – не созывался более в полном составе, государственная печать находилась в Копенгагене, обязанности канцлера Норвегии стал исполнять датчанин – епископ Осло. Маргарита перемещала сюсельманов из одной сюслы в другую, норвежские аристократы в своем большинстве были вообще отстранены от управления. Датское правительство проявляло интерес к Норвегии главным образом как к источнику финансовых средств. Вводились новые налоги, при сборе которых чиновники допускали всяческие злоупотребления. Продолжалась порча монеты. Норвежский народ должен был оплачивать расходы короля Эрика, связанные с войной против Гольштинии и ганзейцев, которые не желали примириться с введением им в 1429 г. зундских пошлин со всех проходящих через датские проливы судов. В ответ на эту меру ганзейцы покинули Берген, а вскоре город был вновь разграблен и сожжен пиратами-виталийцами. Войны, которые вела Дания, принесли Норвегии одни только ущерб. Король Эрик был принужден заключить мир с ганзейцами, возобновить все их привилегии, в том числе свободу от уплаты пошлин, опять-таки во вред Норвегии.

Таким образом, разоренная и ослабленная хозяйственным кризисом Норвегия, правящий класс которой и численностью своей, и богатством уступал господам в Дании и Швеции²⁵, не была способна отстоять свою самостоятельность.

Эпоха в четыре с небольшим столетия, на протяжении которых Норвегия находилась в унии с Данией (1380-1814), может быть разделена на три периода. Каждый из этих периодов характеризуется особым положением Норвегии по отношению к Дании. В первый период, закончившийся в 1536 г., Норвегия, несмотря на все усиливающуюся зависимость от чужеземных господ, еще сохраняла свое правительство. Провозглашенная в 1536 г. реформация открыла период полного подчинения страны датской монархии и дворянству. Экономический подъем, ставший особенно заметным в XVII в., послужил основой, на которой развернулась борьба норвежского парода за свои национальные интересы, составляющая: содержание третьего периода – с 1660 г.

Кальмарская уния 1397 г., выгодная лишь королю²⁶ и высшему датскому и шведскому дворянству, встречала сопротивление со стороны широких слоев населения как в Швеции, так и в Норвегия. Торговая политика Дании на Балтийском море и стремление датских феодалов установить в Швеции свои порядки вызвали в 1434 г. мощное восстание шведских крестьян и горнорабочих против датских правителей под руководством Энгельбректа Энгельбректссона. Дворянство, воспользовавшееся народным движением для восстановления независимости Швеции, временно расторгло унию с Данией.

Успешное восстание шведов нашло отклик в Норвегии. Крестьянство юго-восточной части страны, воодушевленное движением Энгельбректа и, без сомнения, слышавшее о гуситских войнах в Чехии, поднялось в 1436 г. против крупных землевладельцев и датских чиновников, которых было особенно много в районе Осло. Восставших возглавил дворянин Амунд Сигурдссон Болт. Норвежское дворянство, подобно шведскому, попыталось использовать восстание для создания самостоятельного правительства. На собрании членов Государственного совета (риксрода) совместно с Амундом и представителями крестьян было принято решение обратиться к королю Эрику с просьбой соблюдать впредь право и законы Норвегии, не назначать на светские и церковные должности иностранцев, вернуть в страну государственную печать, находившуюся в Копенгагене, и отменить незаконные налоги. Однако последствием этого восстания были лишь замена части датских чиновников норвежскими и временное усиление влияния норвежского риксрода на управление страной. Положение крестьянства не изменилось, что, естественно, долито было привести к новым конфликтам. Уже в 1438 г. население Телемарка и соседних областей восстало под предводительством бонда Хальварда Гротопа. Крестьяне по-прежнему боролись против своих господ и датских наместников. Восстание быстро распространилось, и парод двинулся ни Осло, но датский наместник и норвежские дворяне, опасавшиеся собственных крестьян больше, чем датского короля, общими усилиями подавили это слабо организованное выступление. Несколькими годами позднее в этих же районах вновь вспыхнули крестьянские волнения.

Шведские и норвежские аристократы извлекли выгоду из народных выступлений и вынудили у короля Эрика согласие на то, чтобы каждая из стран унии управлялась собственным правительством. На престоле Эрика сменил его племянник Христофор Баварский (1442-1448). Швеция вскоре стала по существу независимым государством, хотя формально и входила в унию до 1523 г., между тем как экономическая отсталость и политическая слабость Норвегии обрекали страну на зависимость от более могущественной Дании.

В середине XV в. в норвежском риксроде боролись сторонники прошведской и продатской ориентации, но в конце концов на норвежский престол вступил представитель Ольденбургской династии датский король Кристиан I. Стремясь закрепить за собой корону, Кристиан опубликовал хартию, которой обязывался регулярно посещать страну, соблюдать норвежские законы, править вместе с риксродом, оставлять в Норвегии государственные доходы, полученные с ее населения, лены и замки передавать в управление одним лишь норвежцам; монархия объявлялась выборной²⁷. В действительности же правление Кристиана I (1448-1481), руководствовавшегося династическими интересами, было временем дальнейшего подчинения Норвегии Дании. Король, который появился в Норвегии за более чем 30-летний период своего царствования, всего б раз, вызывал членов норвежского риксрода в Копенгаген или решал норвежские дела в датском риксроде вообще без участия норвежцев и использовал полученные из Норвегии средства в интересах Данин и своих лично. Мало того, нуждаясь в деньгах для выдачи замуж своей дочери, Кристиан I заложил в 1469 г. шотландскому королю принадлежавшие Норвегии Шетландские и Оркнейские острова, которые никогда уже не были впоследствии выкуплены²⁸. Кристиана I недаром прозвали "бездонным кошелем": ему постоянно не хватало денег, так как он добивался своего избрания герцогом Шлезвига и графом Гольштинии, а также приобретения короны Швеции.

Правление этого короля причинило ущерб Норвегии и в другом отношении. При нем исчезли последние следы сопротивления королевской власти засилью ганзейцев, что вызвало сильное недовольство норвежского купечества и привело к трагическим событиям. В ответ на новое подтверждение королем ганзейских привилегий в 1455 г. бергенцы захватили несколько немецких торговых кораблей. Ганзейцы взялись за оружие, убили епископа Торлейва, начальника гарнизона Бергена Олава Нильссона и его сына, более 60 священников и горожан, сожгли старинный монастырь Мункелив. Однако насильственные действия иностранных купцов не вызвали репрессий со стороны Кристиана I, так как он рассчитывал получить у ганзейцев денежные субсидии.

Проникновение иностранных (датских и немецких) аристократов на высшие государственные должности в Норвегии и раздача им Кристианом I норвежских ленов способствовали все большему раздроблению страны, лишенной центральной власти, которая могла бы умерять произвол чиновников на местах. Правление страной находилось в руках, начальников крепостей (Акерсхус, Бергенхус, Бохус), контролировавших отдельные области.

На рубеже XV и XVI вв. королевская власть в Данин начала проводить политику абсолютизма, стремясь к большей самостоятельности в отношениях с отдельными группировками дворянства и в особенности к ослаблению политического влияния его верхушки. Хотя датские короли и жаловали при своем вступлении на престол хартии норвежскому народу, содержавшие обещания, аналогичные тем, которые в свое время дал Кристиан I, они вели себя в Норвегии как неограниченные монархи, тем более что захудалое и частично вымиравшее норвежское дворянство было политически совершенно бессильным и в отличие от датских дворян не могло чинить серьезных препятствий авторитарному правлению²⁹. Король Ханс (1483-1513) установил контроль над владельцами ленов и предпочитал назначать чиновниками людей незнатного происхождения, которые были бы всем обязаны королю и всецело от него зависели. Наиболее ревностным проводником абсолютистской политики в Норвегии явился наместник датского монарха Хенрик Круммедиге, родом из гольштинской знати, член датского и норвежского риксродов. он сознательно использовал в интересах короля вражду между высшей аристократией и бондами.

Стремясь выкачать из страны как можно больше доходов. Ханс привлекал иностранное купечество в Норвегию, заключил торговые договоры с Англией и нидерландскими городами, пожаловал их купцам такие же вольности, какими пользовались ганзейцы. Если прежде Берген играл монопольную роль в торговле с Исландией, то теперь право свободно торговать в ней получили английские купцы, что сократило доходы бергенцев. В этот период немецкая Ганза начала терять свое господствующее положение в североевропейское торговле и оказалось возможным нарушение ее монополии в Норвегии. Тем не менее позиции ганзейцев оставались очень сильными, так как страна по-прежнему нуждалась во ввозе зерна, а собственное норвежское купечество не могло конкурировать с иностранцами, ворочавшими огромными капиталами. Бюргеры Осло жаловались, что не могут получить никаких товаров от бондов, которые говорили: "Если немцы их не захотят взять, вы их получите. Но если немцы пожелают забрать их, вам ничего не достанется". Отставание Норвегии по уровню экономического развития от передовых стран Европы сохранялось.

Начало абсолютистского правления в Норвегии означало прелюде всего увеличение налогов и поборов. Обложение крестьянского двора более чем удвоилось. Многие бонды были не в состоянии уплатить налоги; дворы хозяев, отказывавшихся погасить недоимки, безжалостно опустошались, на крестьян налагались штрафы, и применялись другие репрессии, вплоть до казней. Недовольство крестьян вылилось в новые возмущения³⁰. В 1496 г. крестьянами был убит ленник датского короля, на следующий год – слуга одного из знатных господ, который особенно безжалостно с ними расправлялся. Вскоре поднялось восстание бондов, которое охватило всю Юго-Западную Норвегию, от Суннмере до Хураланна, а затем и юго-восток страны, возглавил восстание тот самый дворянин, слугу которого убили возмущенные бонды, – Кнут Альвссон, связанный родством с прежней норвежской королевской династией. Незадолго перед тем король конфисковал у него лен: Кнут Альвссон был связан со шведскими мятежниками и находился в личной вражде с могущественным Хенриком Круммедиге³¹. Повстанцы завладели крепостями Акерсхус и Тенсборгсхус. Их выступлению против податного гнета Кнут Альвссон пытался придать антидатскую направленность. Он потребовал от короля, чтобы датчане покинули Норвегию. Одновременно развернулось освободительное движение в Швеции под руководством Стена Стуре, и королю Хансу, который напрягал все силы для того, чтобы сохранить в унии Швецию, приходилось тяжело. Однако Кнут Альвссон попал в ловушку, приготовленную для него Хенриком Круммедиге, и был предательски убит (1502 г.), а лишенное руководства восстание было подавлено. Введение новых налогов³² королевским наместником герцогом Кристианом (будущим королем Кристианом II) вызвало в 1507 г. восстание крестьян Упланна, также безжалостно подавленное. Обычно восстания норвежских крестьян происходили под лозунгом соблюдения старых порядков, которые они называли "Законами святого Олава".

В период Кальмарской унии выступление против власти датского короля в одной из подвластных ему стран сопровождалось восстанием и в другой. Как мы видели, подъем освободительного движения в Швеции в XV – начале XVI в. обычно порождал соответствующий отклик в Норвегии; ниспровержение короля в Швеции приводило к утрате им и норвежского престола. И тем не менее, когда после учиненной Кристианом II (1514-1523) резни – "Стокгольмской кровавой бани" (ноябрь 1520 г.) шведский народ поднялся под руководством Густава Эрикссона Басы и добился окончательного расторжения унии (1523 г.)33, норвежские дворяне, как и горожане, оказались неспособными возглавить освободительное движение. В риксроде преобладали дворяне датского происхождения, имевшие земли в обеих странах. В ответ на требование норвежских представителей ставить во главе крепостей и ленов лишь норвежцев Кристиан II возразил: "Дворянство в Норвегии почти полностью вымерло".

Дворянский риксрод требовал не разрыва с Данией, а предоставления Норвегии большей самостоятельности в рамках унии. Но и в этом отношении среди членов риксрода не было единодушия. Не прекращалось соперничество между церковными и светскими землевладельцами, и часть дворян во главе с Винцентом Люнге стояла за реформацию и секуляризацию церковных имуществ³⁴. Противоречия в среде аристократов подчас отодвигали на второй план борьбу против Дании³⁵. Что касается норвежского бюргерства, то оно было еще чересчур слабым и малочисленным для того, чтобы возглавить борьбу за национальные интересы, к тому же ведущую роль в городах играли немцы и датчане. В Норвегии не существовало силы, которая была бы способна руководить движением за освобождение страны от усиливавшегося иноземного господства.

Политика датских королей в начале XVI в. требовала огромных средств, и они выкачивались из Норвегии. Это провоцировало новые волнения. Но теперь фискальные вымогательства затрагивали не одно лишь простонародье. Для успешного ведения войн в новых условиях были необходимы наемные солдаты, вооруженные огнестрельным оружием, и король стал облагать налогами также дворян и духовенство. Превратив служилые лены, держатели которых несли службу королю, в так называемые расчетные лены, т. е. требуя от своих вассалов вместо службы денежных платежей, и заменяя знатных дворян людьми неблагородного происхождения, Кристиан II ослаблял аристократию. Недовольство ее вызывали и абсолютистские замашки короля.

Дворянская реакция, начавшаяся в Дании после свержения Кристиана II, который пытался создать себе независимое положение по отношению к аристократии путем ограничения ее привилегий и противопоставления ей бюргерства, распространилась и на Норвегию. Возведенный на престол датскими дворянами гольштинец Фредерик I (1524-1533), столкнувшись с рядом внутренних и внешнеполитических затруднений и опасаясь перехода Норвегии на сторону Швеции, обещал норвежскому риксроду увеличить его самостоятельность, давать лены исключительно норвежским землевладельцам и соблюдать старинные нрава населения и церкви, отстаивая католицизм против лютеранской ереси. Но, укрепив свое положение, Фредерик I начал бесконтрольно хозяйничать в Норвегии. Лены, после 1523 г. конфискованные норвежским риксродом, вновь были розданы представителям датской аристократии. Сопротивление возглавил норвежский архиепископ Олав Энгельбректссон, пытавшийся противопоставить датскому королю свергнутого Кристиана II и использовать помощь шведов. Вспыхнувшая в Дании гражданская война ("графская распря") как будто способствовала восстанию в Норвегии. Однако архиепископ Олав заботился прежде всего об интересах католической церкви, спасти которую от короля-протестанта можно было, лишь отстаивая независимость страны.

Экономическая слабость Норвегии была причиной ее бессилия в военном отношении, поэтому поднятое Олавом восстание на Севере было безуспешным. Сопротивление продолжалось вплоть до 1537 г., когда архиепископу пришлось покинуть страну. Его бегству предшествовало провозглашение датским риксродом лютеранской реформации и постановление (рецесс) короля Кристиана III (30 октября 1536 г.) о том, что Норвегия навечно утрачивает статус самостоятельного королевства36. Страна лишилась собственного государственного совета, а норвежские лены заняли датские господа.

Расторжение Кальмарской унии означало для Швеции национальную независимость, но для Норвегии – окончательное превращение в датское владение. Подчинение страны Дании было тем тягостнее, что оно усилилось в период, когда в передовых странах Европы происходила национальная государственная консолидация и началось развитие капиталистических отношений. Датское господство тормозило экономический и политический прогресс Норвегии.

1. Самих исландцев чума миловала, так как прервалось морское сообщение между Норвегией и Исландией.

2. Myklebust Р. Svartedauden. Pestar og reproduksjon. – HT, 1954-1956, Bd. 37.

3. Bull E. Klimaskifte og nedgang i Noreg i seinmiddelalderen. – Syn og segn, 1925; Utterström G. Climatic Fluctuations and Population Problems in Early Modern History – Scandinavian Economic History Review, 1955; Sandnes J. Norges historie. Oslo, 1977, Bd. 4, s. 149 ff., 163 ff.

5. Schreiner J. Pest og prisfall i senmiddelalderen. Et problem i norsk historie – Avhandlinger utgitt af Det Norske Videnskaps-Akadomi i Oslo, II. Hist.-Filos. Kl. Oslo, 1948, N 1.

6. Wetki M. Studien zum Hanse-Norwegen-Problem. – Hansische Geschichtsblätter, 1951, 70 Jg., S. 50 f. Ср.: Lunden K. Hanseatene og norsk økonomi i seinmellomalderen. – HT, 1967, N 2.

7. Steen S. Tusen års norsk historie. Oslo, 1958, s. 102. См. выше, с. 18.

8. См.: Holmsen A. Norges historie. Oslo, 1971, s. 332 ff.: Bjerkvik H. Øydegardar og ny busetjing i Noreg og Sverige i seinmellomalderen. HT, 1966, Bel. 45; Idem. Nyare forskning i norsk seinmellomalder. – Nytt fra norsk middelalder. II. Oslo, 1970, s. 70 ff.; Bjørkvik H. Dybdahl A. Øydegardar og øydegardsgransking i Noreg. – Nasjonale forskningsoversikter. Det nordiske ødegårdsprosjekt. København, 1972, s. 148 ff.

11. Johnsen О. А. Norwegische Wirtschaftsgeschichte. Jena, 1939, S. 148 f.

12. Hasund S. Korndyrkinga i Noreg i eldre tid. – Bidrag til bondesamfundets historie. Oslo, 1933, Bd. 1, s. 190 ff.

14. См.: Баре М. А. Проблемы социальном истории в освещении современной западной медиевистики. М., 1973. с. 175 и след.

16. Holmsen A. Problemer i norsk jordeiendomshistorie. – HT, 1947, Bd. 34, s. 241.

17. Тем не менее еще и в следующим столетии духовенство жаловалось на живучесть языческих обычаев среди сельского населения.

18. Vårt folks historie, Bd. 4, s. 9. После смерти в 1363 г. королевы Бланки Намюрской (жены короля Магнуса VII) при описи ее наследства оказалось, что она оставила лишь кое-какую утварь и немного белья (Norges historie, Bd. 4, s. 273 f.).

20. Koht H. Norsk historie i lys frå aettehislorie. – In: Koht H. På leit etter liner i historia. Oslo, 1953, s. 76 f.

21. Hamre L. Norsk historie frå omlag år 1440 til 1513. Førelesingar. Oslo, 1968, s. 1.

22. Собственно, в Штральзунде ганзейцы подписали мир с Данией (24 мая 1370 г.), а временный мир с Норвегией был подписан ими в Бохусе (1 июля того же года). Окончательный договор Хакон VI заключил с ганзейскими городами в августе 1376 г. в Калунборге.

23. Koht Н. Dronning Margareta og Kalmarunionen. Oslo, 1956; Linton M. Drottning Margareta. Fullmäktig fru och rätt husbonde. Ärhus, 1971.

25. Когда после своей коронации король Эрик посвятил в рыцари более 130 юных дворян, то среди них было всего лишь 12 или 15 норвежцев. На совете знати трех стран, созванном в 1401 г., присутствовали 112 рыцарей, в том числе только 8 норвежцев. Современные исследователи отмечают, что целью Маргариты было не столько заменить в управлении норвежских дворян датскими (ибо и в самой Дании она использовала на службе иностранцев, преимущественно немецкого происхождения), сколько создать себе опору в лице послушных и исполнительных вассалов и чиновников. См.: Vårt folks historie, Bd. 4, s. 30. Однако результат был тот же самый: Норвегия превращалась в подчиненного, второстепенного члена Кальмарской унии.

26. Король Ханс Датский на рубеже XV-XVI вв. говорил об унии: "Жирная Норвегия (он имел в виду масло, вывозившееся из нее в большом количество) должна кормить меня, богатая Швеция одевать, а воинственная Дания защищать".

27. Кристиан был провозглашен королем Норвегии в 1449 г., но прошведская партия дворянства поддержала шведского короля Карла Кнутссона. После отказа последнего от притязаний на норвежский престол Кристиан был коронован в качестве государя Норвегии. В 1450 г. была вновь подтверждена уния Дании и Норвегии. Формально оба королевства считались равноправными, но показательно, что тексты трактата были написаны по-датски. Текст см.: Norske middelalderdokumenter, s. 454-455.

28. В то же время прекратились связи между Норвегией и Гренландией.

29. Petersen Е. L. Monarchy and Nobility in Norway in the period around 1500. – Mediaeval Scandinavia, 1974, vol. 7.

30. О жалобах бондов на бесчинства и вымогательства господ и их чиновников см.: Norskemiddelalderdokumenter, s. 480 ff.

32. Собственно, то был старый налог, взимавшийся некогда взамен угощения, которое бонды устраивали королю во время его разъездов по стране (см. выше гл. III); но, поскольку датские монархи редко посещали Норвегию, налог не взимался, и требование его уплаты герцогом Кристианом было воспринято населением как незаконное нововведение и вызвало возмущение.

34. Начавшаяся в эти годы под влиянием проповеди Мартина Лютера реформа церкви была использована государственной властью в Германии и других странах Европы в целях укрепления своего влияния и для конфискации земель и иных богатств церкви.

35. Koht Н. Vincens Lunge contra Henrik Krummedige. 1523-1525. Oslo, 1950.

36. Показательна мотивировка этого решения: "И поскольку Норвежское королевство ныне настолько обеднело и лишилось силы, что население Норвежского королевства не в состоянии содержать господина и короля... то впредь оно будет состоять под властью короны Дании, так же как и другие страны, Ютландия, Фюн, Зеландия или Сконе, и будет называться не королевством, но составной частью Датской державы и на вечные времена будет подвластно датской короне". См.: Holmsen A. Nye studier i gammal historie. Oslo; Bergen; Tromsø, 1976, s. 47.