Литература

Источник: ИСТОРИЯ НОРВЕГИИ (1980)

Циклический кризис 1900 г., явившийся гранью двух стадий в развитии мирового капитализма, "свободной" и монополистической, лишь ненадолго замедлил индустриализацию Норвегии. Подъем возобновился в середине 900-х годов и продолжался по 1916 г. В конце рассматриваемого периода, т. е. на исходе первой мировой войны, Норвегия стала страной индустриально-аграрной, во-первых, и страной монополистического капитализма, во-вторых¹.

На протяжении 1905-1916 гг. объем промышленного производства вырос на 83 %, а валовой национальный продукт – на 55%². Наряду с уже известными предпосылками индустриализации добавились новые: образование внутреннего рынка для крупной промышленности, изобретения, наилучшим образом применимые именно в норвежских условиях (рудные богатства в сочетании с дешевой электроэнергией), общее ускорение развития мирового капитализма и неограниченный приток капиталов из-за границы. Ускорились темпы роста промышленного пролетариата: за 1900-1913 гг. он почти удвоился в численности (с 79 тыс. до 144 тыс. человек³), несмотря на не ослабевавшую вплоть до мировой воины эмиграцию (но 17-20 тыс. человек ежегодно). Хотя даже в конце периода относительно наибольшая часть самодеятельного населения все еще была занята в сельском, рыбном и лесном хозяйствах (более 42%) и подавляющее большинство норвежцев (71%) по-прежнему проживало в сельской местности, все-таки уже в 1910 г. удельный вес промышленного производства вместе со строительством, энергетикой, горнодобывающей промышленностью в валовом национальном продукте составил 25%, в то время как на сельское, лесное и рыбное хозяйство приходилось 23%⁴.

Всего быстрее росли в начале XX в. новые, молодые отрасли промышленности – химическая и электрохимическая, цветная и электрометаллургия, гидроэнергетика. "Заметное изменение в промышленной структуре Норвегии произошло, – пишет современный исследователь, – только в последние годы первого десятилетия нынешнего века, когда развитие производства дешевой электроэнергии для промышленности сделало возможным появление в стране совершенно новых типов промышленной деятельности и впервые привлекло иностранный капитал для нужд промышленности"⁵. В 1900-х годах началось в крупных масштабах промышленное использование гидроэлектроэнергии. Норвежцы наряду со шведами стали европейскими пионерами этого дела. Гидроэлектростанция норвежской азотно-химической фирмы "Норшк гидро" (Norsk Hydro) – на 30 тыс. л. с. (1905 г.) – была крупнейшей в Европе. Уже накануне нового XX в., появилось первое предприятие электрохимической промышленности – фабрика по производству карбида. Однако подлинный расцвет норвежской электропромышленности наступил в 900-х годах. Благодаря получению "норвежской селитры", т. е. азотной кислоты, прямо из воздуха было налажено крупное производство удобрений и сырья для красителей, взрывчатых веществ и пр. Параллельно с электрохимией создавалась и электрометаллургия – производство алюминия, цинка, никеля и ферросплавов. Продолжался и рост старых отраслей промышленности. Судоходство перешло от парусников к пароходам: в 1914 г. совокупный тоннаж пароходов и первых теплоходов превысил парусный в 3 раза⁶. Одновременно происходила сильная концентрация торгового флота в собственности крупных компаний ("редерий"), которые занимались в основном трансокеанскими рейсами. Так, основанное в 1911 г. акционерное общество "Норвежская африко-австралийская линия" (Den norske Afrika – og Australialinje) вместе с компанией Фэрнлей – Эгер (Fearnley and Eger) в 1914 г. располагало тоннажем в 270 тыс. т⁷, т. е. 10% торгового флота страны. Последний имел важное значение для всей экономической жизни Норвегии: фрахт приносил около 30% экспортных доходов страны⁸.

Китовый промысел, в том числе в Антарктике, также стал крупным капиталистическим предприятием. Общие доходы от него только за шесть лет нового века увеличились с 4,5 млн. крон в сезон 1907/08 г. до 36 млн. крои в 1912/13 г.⁹

Продолжалось развитие сухопутных коммуникаций. Протяженность железнодорожной сети увеличилась с 1900 г. до начала первой мировой войны на 50%¹⁰. В 1902 г. в Норвегии было 9 автомобилей. К концу мировой войны их число превысило 4800¹¹.

Для первых десятилетий нового века характерна концентрация промышленного, а ташке банковского дела и в значительно меньшей степени – сельскохозяйственного производства. Число акционерных обществ в промышленности достигло в 1910 г. 1600, а в военном 1917 г. превысило 2950 по сравнению с 351 в 1891г.¹²

Число коммерческих банков с 1900 по 1913 г. увеличилось с 76 до 116, сумма вкладов в них – с 257 млн. до 592 млн. крон, собственный капитал – соответственно с 68 млн. до 126 млн. крон¹³. В период довоенного империализма Норвегия оставалась страной-должником и зависела от иностранного капитала. Характеризуя Норвегию того времени, В. И. Ленин в 1916 г. писал, что "ни развития вообще, ни роста операций финансового капитала в частности, ни скупки Норвегии англичанами "самоопределение" и отделение Норвегии не остановило!"¹⁴. В 1909 г. из 295 млн. крон, помещенных в норвежские промышленные предприятия, 114 млн. крон, или почти 39%, принадлежало иностранцам. В отдельных отраслях промышленности удельный вес иностранного капитала, главным образом британского и шведского, был еще более ощутим. В электрохимических предприятиях он составил 85%, в горной промышленности – 80%¹⁵.

Таким образом, в Норвегии начала нового века были налицо некоторые признаки монополистического капитализма. По уровню концентрации производства и капитала страна еще сильно отставала от других развитых малых стран Западной Европы и вплоть до первой мировой войны не вывозила в сколько-нибудь крупном объеме капитала. Вместе с тем норвежский капитализм в целом достиг уровня, соответствующего империалистической стадии, тесно переплелся с международным финансовым капиталом. Норвежские частные банки совместными усилиями с промышленными и судовладельческими компаниями обеспечили еще перед войной и особенно во время войны львиную долю потребных для индустриализации весьма крупных капиталовложений: после 1904 г. накопление капитала в стране впервые за всю ее историю обгоняло темпы роста населения¹⁶. В Норвегии 1910-х годов был налицо уже национальный финансовый капитал¹⁷.

Ускорение промышленного и в целом хозяйственного развития Норвегии побуждало ее ко все более упорной борьбе за полное равенство в унии со Швецией. Именно те круги норвежской буржуазии, экономическое влияние которых возрастало, притязали на более значительную и непосредственную роль при решении внешнеполитических вопросов. Норвегия, гораздо сильнее заинтересованная в океанском судоходстве по всему земному шару, чем Швеция, добивалась ташке соответствующей реорганизации консульской сети за границей. Разную внешнеполитическую окраску все больше приобретал и традиционный нейтралитет обоих партнеров: Швеция тяготела к кайзеровской Германии, Норвегия яге – к Британской империи. В Швеции, как уже говорилось, заметно выросли с конца XIX в. великодержавные, шовинистические тенденции. В условиях одновременного роста буржуазно-националистических тенденций в Норвегии давние разногласия из-за условий унии неизбежно обострялись и вновь перерастали в конфликт. Он, однако, смягчался общими экономическими интересами норвежских промышленников и финансировавших их шведских банкиров. В особенности стокгольмский банк Валленбергов активно участвовал в развитии молодой норвежской электропромышленности¹⁸.

Последняя попытка договориться по спорным вопросам внешнеполитического представительства была сделана в 1902-1904 гг., когда заседал очередной комитет по делам унии, созданный по шведской инициативе. Швеция в принципе согласилась на создание самостоятельной норвежской консульской службы. Эта уступка, наряду с усилением в Объединенных королевствах враждебности к царской России (в связи с ограничением автономии Финляндии при Николае II), укрепила позицию норвежских сторонников компромисса и сохранения унии.

Одновременно еще с конца 90-х годов вновь усилились разногласия внутри правящей партии "Венстре" (см. гл. X). Чистые венстре¹⁹, особенно после введения в Норвегии всеобщего избирательного права (1898 г. – для мужчин), делали упор во внутренней политике на социальные реформы: в порядок дня были поставлены прогрессивный подоходный налог, страхование по болезни, пенсии по старости. Это встречало сопротивление правого крыла венстре, недовольного к тому же радикальной программой венстре по вопросу унии – их требованием учредить норвежское министерство иностранных дел. Вследствие этих разногласий влиятельные венстре – писатель Б. Бьёрнсон, юрист Ибсен (сын писателя), судовладелец Кристиан Микельсен – накануне парламентских выборов 1903 г. порвали со своей партией и выдвинули идею национальной коалиции для создания более прочных предпосылок полюбовного решения спора со Швецией. Их поддержали консерваторы – хёйре. Возникла временная группировка – Коалиционная партия (Samlingspartiet), победившая на выборах. Венстре с их радикальным требованием отдельного министерства иностранных дел, т. е. фактической независимости Норвегии, потерпели неудачу и уступили власть коалиционному правительству хёйре Ф. Хагерупа²⁰.

Однако даже примирительная позиция норвежской крупной буржуазии не удовлетворила шведских шовинистов. Согласно договоренности в последнем комитете по делам унии каждый парламент – стортинг и риксдаг – должен был принять тождественный закон о консульской службе. Соответствующий законопроект, составленный премьер-министром Швеции Э. Бустрёмом в 1904 г., предусматривал, однако, сохранение за общим министром иностранных дел права контроля, а в известных случаях и смещения неугодного норвежского консула. В начале 1905 г. возмущенный стортинг отклонил эти неравноправные требования, получившие название "вассальных". В феврале того же года шведско-норвежские переговоры были прерваны, и в обеих столицах произошла смена кабинетов²¹.

Новый норвежский премьер, правый либерал К. Микельсен (1857-1925), включил в свое коалиционное правительство также венстре и хёйре (март 1905 г.). Правительство решило принять закон о консульской службе в одностороннем порядке, не дожидаясь соглашения со шведами, и после вероятного королевского вето расторгнуть унию. Компромиссные предложения Стокгольма уже не обсуждались, и в мае 1905 г. стортинг в обстановке патриотического подъема во всей стране единогласно принял закон о норвежской консульской службе. Начавшаяся революция в России оказывала свое вдохновляющее действие и на норвежцев²². Последовали вето Оскара II (27 мая) и отставка правительства Микельсена в расчете на невозможность для короля назначить другое норвежское правительство и, следовательно, выполнить свои обязанности главы государства. Король не принял отставки кабинета, признав тем самым свое бессилие. Стортинг использовал сложившуюся ситуацию как конституционное основание для того, чтобы расторгнуть унию. На пленарном заседании 7 июня была единогласно принята резолюция о расторжении унии – расторжение мотивировалось неспособностью короля, признанной им самим, сформировать новое правительство в Норвегии. Стортинг передал полномочия короля правительству Микельсена и вместе с тем обратился к Оскару II с просьбой разрешить одному из шведских принцев занять норвежский престол. Против обращения голосовали пять депутатов-социалистов²³.

Решение стортинга о расторжении унии (которое В. И. Ленин позлее охарактеризовал как революцию, как завершение буржуазной революции²⁴) вызвало негодование шведских консерваторов. Король решительно протестовал против односторонних действий норвежцев и созвал чрезвычайную сессию риксдага, но заявил, что Швеция первой не применит военную силу против Норвегии. Риксдаг потребовал от Норвегии, чтобы решение стортинга было подтверждено всенародным плебисцитом в Норвегии, после чего условия расторжения унии должны были стать предметом особых шведско-норвежских переговоров. Норвежское правительство приняло предложенный шведами порядок действий. В августе 1905 г. проведенный в Норвегии референдум одобрил разрыв унии (только 184 человека голосовало против).

В сентябре 1905 г. в шведском городке Карлстаде с трудом и не без примиряющего вмешательства великих держав (главным образом России и Франции) было достигнуто соглашение об условиях мирного расторжения унии (Карлстадская конвенция, окончательно подписанная 26 октября 1905 г.). Норвежцы приняли почти все шведские требования начиная с главного – срыть вновь возведенные ими укрепления вдоль шведской границы. По обе стороны границы устанавливалась нейтральная демилитаризованная зона от Северного моря до 61° северной широты.

В связи с отказом шведских Бернадотов занять норвежский престол он был предложен принцу Карлу Датскому (зятю английского короля), который потребовал всенародного одобрения своей кандидатуры. Новый плебисцит в ноябре 1905 г. обнаружил преобладание монархических настроений в Норвегии и ад республиканскими (259 тыс. голосов против 69 тыс.)²⁵. 18 ноября датский принц под именем Хокона VII был избран на норвежский престол. Так закончился последний этап буржуазной революции в Норвегии – достижение государственной независимости²⁶. "...Отделение в обстановке политической свободы и демократизма", – писал впоследствии В. И. Ленин, приводя мирное расторжение унии – исключение в эпоху империализма – как пример демократического решения национального вопроса²⁷.

Мирному расторжению унии помогли два дополнительных обстоятельства: с одной стороны, все великие державы на этот раз были единодушны в стремлении к скорой и мирной развязке, хотя норвежские надежды на активную британскую поддержку и не оправдались²⁸; с другой – энергичное выступление шведского рабочего класса, возглавляемого социал-демократами, в защиту прав норвежского народа, против насильственного продления унии²⁹.

Благожелательно отнеслась к Норвегии Россия, кстати первой из великих держав признавшая независимость Норвегии "во всей ее территориальной целостности" 29 октября. Еще в июне, в разгар шведско-норвежского спора, царское правительство твердо решило не участвовать в возможном нажиме великих держав на Норвегию³⁰, тем паче что шведское правительство со времен Крымской войны связало Объединенные королевства гарантийным (Ноябрьским) договором с Англией и Францией, явно враждебным России (см. с. 289).

Исторические события 1905 г. временно сплотили норвежские буржуазные партии. После достижения независимости, однако, буржуазный правительственный блок умеренных венстре и консерваторов подвергался растущей критике слева по вопросам экономической и социальной политики, в том числе критике со стороны радикальной части самих венстре (Г. Кнудсен) и выделившейся из них партии рабочих демократов (Ю. Кастберг). На выборах 1906 г. правящая коалиция потерпела поражение. Радикальные, или просто венстре, выдвинувшие программу социальных реформ, получили абсолютное большинство мандатов, социал-демократы удвоили число своих мандатов (с 5 до 10). После выборов коалиционный кабинет во главе с популярным Микельсеном остался у власти, однако ого преемник – умеренный венстре Ёрген Лёвланн (министр иностранных дел в 1905 г.) уже в начале 1908 г. был принужден к отставке совместными усилиями радикального большинства венстре и социал-демократов³¹. Однопартийный кабинет венстре возглавил судовладелец Гуннар Кнудсен (1848-1928).

Главным спорным вопросом стал вопрос о концессиях. Норвегия как раз в 900-е годы переживала бурный процесс индустриализации (см. выше). Постоянно расширялась промышленная эксплуатация водопадов и других естественных богатств страны, горных и лесных, в большинстве случаев при участии иностранного капитала. Особенно быстро шло строительство гидроэлектростанций. Согласно официальному сообщению, в ноябре 1906 г. 77% мощности построенных гидроэлектростанций находились в руках иностранного капитала³². Растущий контроль частного, в особенности иностранного – английского, шведского, немецкого, капитала над естественными богатствами страны мало волновал тесно связанную с ним крупную промышленную буржуазию. Однако средние слои, не участвовавшие в этой предпринимательской горячке, были обеспокоены происходящим.

В 1906 г. под давлением оппозиции был принят временный закон о концессиях для иностранцев на строительство крупных плотин – "панический закон" (panikkloven). Фактически он преграждал путь иностранному капиталу к сооружению электростанций. Разработка нового, всеобъемлющего концессионного законодательства велась поскольку лет в обстановке острой политической борьбы. Радикальное ядро партии "Венстре" при поддержке социал-демократов (НРП) требовало государственного вмешательства и жесткого контроля за всяким отчуждением водопадов, рудников, лесных участков. Правое крыло венстре склонялось лишь к ограниченному вмешательству, направленному против иностранного капитала, но не стеснявшему отечественных предпринимателей. В 1909 г. был принят ряд радикальных концессионных законов. Они вводили самый принцип правительственного согласия (концессии) на приобретение водопадов и рудников, а отчасти и лесов частными лицами. Концессии были сделаны срочными (60-80 лет), и государство оставило за собой право безвозмездного возврата всех сооружений по истечении этого срока. Столь жесткое условие распространялось и на иностранных, и на отечественных концессионеров. Приток нового иностранного капитала в Норвегию надолго сократился.

Законы 1909 г. стали предметом резких нападок хёйре и правого крыла венстре, обвинявших правительство в нарушении "священного принципа частной собственности". Перед парламентскими, выборами 1909 г. правое крыло венстре оформилось в партию "свободомыслящих" венстре и по примеру 1903 и 1906 гг. блокировалось с консерваторами. На выборах эти партии имели успех и образовали два коалиционных кабинета с консервативными премьерами В. Куновым (1845-1924) и Е. Братли (1856-1939), которые находились у власти соответственно до 1912 и до 1913 гг. Однако консерваторы так и не успели пересмотреть ненавистный им закон о безвозмездной национализации концессий по истечении срока их действия. На очередных выборах в 1912 г. хёйре и "свободомыслящие" потерпели поражение – 24 мандата вместо 65 (из 123): масштаб поражения объяснялся мажоритарной избирательной системой, издавна принятой в Норвегии. Наряду с партией "Венстре", получившей абсолютное большинство в новом стортинге, крупный успех имела НРП, увеличившая число своих мандатов с 11 до 23. Второе правительство венстре с тем же премьер-министром Г. Кнудсеном оказалось самым устойчивым из всех норвежских кабинетов с 1884 до 1945 г. и продержалось у власти до 1920 г.

Венстре продолжили начатую ими политику социальных и политических реформ. Так, была осуществлена политическая эмансипация женщин. Имущая часть женщин получила право голоса на коммунальных выборах (1901 г.), а затем на парламентских (1907 г.). Позже – также в два приема – получили избирательные права и остальные женщины (в 1910 г. – на коммунальных выборах, а в 1913 г. – на парламентских).

В начале 900-х годов важным фактором политической жизни Норвегии уже было социалистическое рабочее движение. Индустриализация, высокая в целом экономическая конъюнктура страны в 1905-1915 гг., мощный революционный взрыв в России 1905-1907 гг., уход в прошлое национального вопроса, отвлекавшего массы от классовой борьбы, – вес это благоприятствовало подъему рабочего движения. Норвежская рабочая партия стала массовой (1900 г. – 12 тыс., 1910 г. – 57 тыс., 1918 г. – 94 тыс. человек³³). В стортинге она занимала перед первой мировой войной уже 23 места, за нее голосовали более 26% избирателей. Партия представляла собой самостоятельную политическую силу, а не просто партнера венстре. Социал-демократы контролировали также Центральное объединение профсоюзов Норвегии, которое в конце войны уже охватывало большинство промышленных рабочих, причем ряды ЦОПН стремительно росли (в 1900 г. – около 5 тыс., в 1913 г. – 64 тыс., в 1918 г. – 107 тыс. человек)³⁴. Профсоюзы начали превращаться из чисто профессиональных в отраслевые, производственные. Они располагали немалыми денежными средствами. Фабриканты вынуждены были признать их право выступать от имени трудящихся. Стали практиковаться коллективные договоры, причем уже в масштабе целых отраслей производства: первый договор был заключен в 1907 г. между профсоюзом металлистов и Национальным объединением работодателей.

Рабочий класс Норвегии только в 900-х годах научился стачечной борьбе в крупном масштабе. Оружием предпринимателей стали локауты. Широкую известность получила забастовка на деревообделочных заводах "Боррегор" в Эстфолле в 1907 г., на которую предприниматели ответили локаутом всех рабочих бумажной промышленности страны (около 6 тыс. человек), но через неделю были вынуждены уступить требованиям рабочих о повышении заработной платы. В 1911 г. работодатели опять перешли в наступление и в ответ на забастовку горняков объявили массовый локаут 32 тыс. рабочих в различных отраслях, продолжавшийся шесть-семь недель и прекращенный лишь после вмешательства правительственного посредника.

Нажим со стороны рабочего движения заставил предпринимателей в предвоенные годы пойти на некоторое повышение заработной платы (реальный рост в среднем на 1% в год), а правительство – продолжать разработку социального законодательства, начатую уже на исходе прошлого века. Однако рабочий день составлял все еще 10-12 часов (10-часовой рабочий день был узаконен лишь в 1915 г.). Из отдельных социальных мероприятий отметим зачатки обязательного страхования по болезни (закон 1909 г. для низкооплачиваемых), закон об общественном контроле над условиями труда на предприятиях (fabrikktilsynslov, 1909 г.), страхование от несчастных случаев для рыбаков (manntalstrygden, 1908 г.), наконец, меры по защите крестьянской земли от промышленных компаний (закон 1909 г. о концессиях).

Теневой стороной достигнутых успехов было усиление оппортунизма в руководстве НРП и профсоюзов. Социалистическая идеология продолжала распространяться среди рабочих, партийная программа сохраняла в целом марксистский характер, однако практически все свое внимание рабочие вожди уделяли ближайшим целям движения, главным орудием борьбы считали парламент, особенно после первых успехов НРП на выборах. Руководство ее в начале XX в. отчасти состояло из мелкобуржуазных социалистов немарксистского толка (адвокат Людвиг Мейер, пастор Альфред Эриксен), шедших на поводу у венстре. Позже во главе 11141 вновь встали самостоятельные и более близкие к марксизму К. Хорнсрюд, О. Ниссен, К. X. Кнудсен, К. Еппесен, Л. Эгеде-Ниссен. Однако и новое руководство, за отдельными исключениями, держалось оппортунистического курса, в особенности председатель ЦОПН У. Лиан. Реформизм руководства НРП был открыто продемонстрирован на первом чрезвычайном съезде партии в 1911 г. Съезд отверг проект новой принципиальной программы, предложенной К. Греппом и поддержанный М. Транмелем (см. ниже). Проект был серьезным шагом вперед в идейном развитии норвежской социал-демократии по сравнению с действующей программой 1891 г. После съезда один из руководителей НРП, К. Еппесен, писал в газете "Сосиал-демократен", что партия принципиально стоит на реформистских позициях, "является партией реформ" и видит средство к достижению своих целей в парламентской деятельности; конкретные требования НРП направлены на смягчение наиболее тяжких пороков капитализма, для выполнения их партия готова сотрудничать с буржуазными политиками, в первую очередь с венстре. Программа НРП, подчеркивал сам Еппесен, является оппортунистической³⁵.

Между тем в условиях бурной индустриализации и быстрого пополнения рабочего класса вчерашними крестьянами-бедняками крепли революционные силы рабочего движения. Силы эти были в основном двоякого происхождения – молодежные организации Рабочей партии и так называемая профсоюзная оппозиция 1911 г. Социал-демократический союз молодежи (CCM) был создан в Норвегии еще в 1903 г. На первых порах его критика руководства НРП часто носила анархистский характер. CCM свою особую задачу видел в антивоенной пропаганде. У революционной молодежи Норвегии, еще весьма малочисленной (число членов CCM не достигало 1500 человек), не было четкой программы и слишком велик груз анархо-синдикалистских взглядов (например, лозунг "социальной всеобщей забастовки" как пути к власти). Верные руководству НРП местные молодежные организации (коллективно входившие и в партию, и в CCM) порывали с "мятежным" союзом. С другой стороны, и анархистское крыло CCM по шведскому примеру порвало с НРП и CCM, образовав в 1909 г. Младо-социалистический союз Норвегии (Norges ungsosialistisk Forbund), который активно действовал еще несколько лет. Большинство его членов затем вернулось в CCM или влилось в левое крыло профсоюзного движения. Тем временем произошло некоторое ослабление трений CCM с новым руководством НРП. Вожди CCM и левого крыла НРП – Кюрре Грепп и Улаф Шефло – постепенно преодолевали свои прежние анархистские взгляды и становились на позиции революционного марксизма. Главным рупором этих стремлений стала основанная в 1912 г. газета нового Объединенного союза молодежи "Классекампен" ("Классовая борьба"). Решительный поворот норвежских левых социал-демократов к революционному марксизму произошел еще, таким образом, до войны³⁶.

Однако основным оплотом радикальных тенденций в рабочем! движении стала так называемая Профсоюзная оппозиция 1911 г. (Fagopposisjonen, 1911), носившая ярко выраженный синдикалистский характер. Синдикалисты (профоппозиция) появились во всех скандинавских странах, но наибольшее влияние получили в Норвегии. Они требовали создания производственных профсоюзов, отказа от коллективных договоров и применения исключительно боевых средств борьбы – забастовок, в том числе из солидарности, обструкций, бойкота, саботажа, "социальной всеобщей стачки" как средства свержения капитализма. По мнению лидеров этой оппозиции, профсоюзы не должны были ограничиваться задачами защиты повседневных интересов своих членов, но "стать фактором революционной борьбы", непосредственно и активно участвовать в борьбе с капитализмом. Профоппозиция в отличие от синдикалистов в других странах не отрицала политической борьбы и роли рабочей партии, а также парламентской деятельности, в которой видела вспомогательное средство для агитации и пропаганды³⁷. Наиболее известным во всей Скандинавии синдикалистом стал норвежский рабочий маляр Мартин Транмель (1879-1967) – великолепный организатор и агитатор.

По сравнению с рабочими партиями Дании и Швеции норвежские левые социал-демократы имели большее влияние в своей партии. Здесь, писала А. М. Коллонтай Н. К. Крупской позднее, в 1915 г., "есть прекрасное "левое крыло" и вообще партия настроена радикальнее двух других скандинавских стран..."³⁸.

Среди предпосылок формирования внешней политики Норвегии ведущее место занимали интересы внешней торговли, судоходства и фрахта. Тесная связь между интересами судоходства и внешней политикой была характерной чертой независимой Норвегии после 1905 г.: консульской службе отдавалось предпочтение перед дипломатической. Норвежская крупная буржуазия – судовладельцы и промышленники, импортеры и экспортеры – больше всего зависела и ориентировалась на крупнейшую морскую державу – Англию. Важнейшими внешнеполитическими условиями развития страны считалось также поддержание добрососедских отношений с другими великими державами: важным торговым партнером – Германией и ближайшей соседкой – Россией. На первых порах сильное влияние на внешнюю политику оказывали также и пацифистские, и мелкобуржуазные взгляды, выраженные словами писателя Б. Бьёрнсона: "Лучшая внешняя политика – вообще не иметь внешней политики". Однако действительность вскоре рассеяла эти иллюзии.

Стремлению норвежского правительства и стортинга к постоянному нейтралитету формально противоречил и до, и после 1905 г. Ноябрьский трактат 1855 г., направленный против России³⁹. В ноябре 1906 г. Норвегия предложила России, Германии, Франции и Англии начать переговоры о признании нейтралитета и территориальной неприкосновенности Норвегии с одновременной отменой договора 1855 г. касательно ее. После длительных переговоров 2 ноября 1907 г. между Норвегией и четырьмя великими державами был заключен Христианийский гарантийный договор, по которому Норвегия получила международное признание своей неприкосновенности, однако из-за британских возражений в нем была опущена гарантия нейтралитета. Фактически Норвегия продолжала придерживаться нейтральной политики. Шведско-норвежские отношения, временно испорченные расторжением унии, не улучшились, так как в Стокгольме сочли новый договор направленным против Швеции. Зато в русско-норвежских отношениях он явился отрадным фактором, тем более что среди великих держав именно Россия в лице министра иностранных дел А. П. Извольского была инициатором Христианийского договора⁴⁰.

К переговорам держав Северного моря о сохранении статус-кво в этом районе (Берлинская декларация 1908 г.) Норвегию не привлекли, ссылаясь на уже заключенный Христианийский договор⁴¹. Однако это не означало, как порой принято считать, отстранения независимой Норвегии от международной политики.

Больше всего интересовал Норвегию статус Шпицбергена, переговоры о котором велись в 1909-1914 гг. Главными партнерами на этих переговорах выступали три северные державы – Россия, Норвегия и Швеция⁴². Хотя Норвегия официально не выдвигала требования о присоединении Шпицбергена к своим владениям, ее проекты клонились к установлению такого правопорядка на архипелаге, при котором она получала как бы мандат держав на его управление. Царское правительство же в первую очередь добивалось объявления Шпицбергена никому не принадлежащей территорией, одинаково доступной для промышленной эксплуатации всех народов и постоянно нейтральной. Дальнейшие переговоры велись о проекте конвенции по правовому положению Шпицбергена, и в основу проекта легли указанные русские принципы. Начало мировой войны сорвало эти переговоры, ход которых, однако, нисколько не омрачил ни тогдашних, ни последующих русско-норвежских отношений.

В обстановке обострения межимпериалистических противоречий и в связи с Балканскими войнами Швеция, Норвегия и Дания в совместной декларации от 21 декабря 1912 г. выступили с одинаковыми правилами нейтралитета.

Первая мировая империалистическая война подвергла нейтралитет Норвегии серьезному испытанию. Ранее торжественно признанные великими державами права нейтралов без зазрения совести нарушались, в особенности на море, вследствие союзнической блокады Германии и подводной войны со стороны немцев⁴³. В начале войны норвежская армия удовлетворяла лишь минимум требований по защите нейтралитета. Персонал военно-морского флота Норвегии был достаточно обучен, но нуждался в кораблях больших и средних размеров для патрулирования западного и северного побережья страны. Слабо вооруженная, Норвегия принадлежала, однако, к той категории нейтралов в Европе, буржуазия которых располагала капиталами, товарными и сырьевыми ресурсами. Нейтралитет предоставил ей широкие возможности для наживы. Норвежская буржуазия впрямь желала сохранения нейтралитета до конца войны и находилась под постоянным страхом, что одна из группировок насильственно втянет страну в войну. Директоры Национального банка Нью-Йорка С. Мак-Робертс и В. Рич после своего разговора 6 мая 1916 г. с членами норвежского правительства Г. Кнудсеном, Н. Иленом и другими по этому поводу писали президенту банка Ф. Вандерлипу: "В то время как их симпатии откровенно на стороне союзников, они открыто заявляют, что намерены отстаивать строгий нейтралитет и выжать из ситуации все деньги, которые только могут"⁴⁴.

Нейтральное положение Норвегии представляло определенные выгоды и для обеих воевавших группировок, приобретавших при ее посредстве дефицитные материалы. Нейтралы Европы превратились в отдушины для воюющих государств, поэтому их нейтралитет и терпели⁴⁵.

4 августа 1914 г. Норвегия официально объявила о своем нейтралитете в войне между великими державами. В связи с неопределенностью позиции Швеции и слухами о немецком давлении на скандинавские страны державы Антанты, по предложению Англии, тут же поспешили заверить Норвегию, что в случае применения Германией давления с целью заставить ее отказаться от нейтралитета они поддержат ее. 8 августа последовало шведско-норвежское соглашение о взаимном нейтралитете и ненападении. Обе страны обязались консультироваться между собой и ни при каких условиях, даже если бы одна из них оказалась втянутой в войну, не поднимать оружия друг против друга. Соглашение смягчило натянутость, оставшуюся после событий 1905-1907 гг.

Царская Россия также была заинтересована в сохранении мира на Скандинавском полуострове, чтобы быть уверенной за безопасность своего северного фланга. Скандинавские страны с самого начала войны приобрели для России существенное значение не только с точки зрения непосредственной торговли с ними, но и как перевалочный пункт. Через них, прежде всего через Швецию, осуществлялся транзит важнейших грузов в Россию и обратно. Сохранение мира с Россией являлось и постоянной заботой норвежской внешней политики совершенно независимо от тогдашней военной конъюнктуры.

Норвегия сразу оказалась под давлением противоположных интересов воюющих держав. За 1914-1916 гг. ее товарооборот и с Германией, и с Англией вырос, причем преобладать стал импорт из Англии и стран Западного полушария и экспорт (и реэкспорт) в Германию. Норвежцы поставляли немцам руду и рыбу. Интересы союзников требовали прекращения снабжения Германии из Скандинавии как материалами нескандинавского происхождения, так и со временем товарами собственно местного производства, чтобы не допускать бреши в британском кольце блокады Германии.

В течение всей войны норвежский торговый флот больше всего страдал от немецких подводных лодок и минных полей, блокировавших побережье стран Антанты. Основной же дипломатический нажим на норвежцев исходил от Англии. Британское блокадное ведомство начало с противодействия провозу "контрабанды" на нейтральных судах. Норвежские судовладельцы должны были давать обязательства, что груз, который они везут, не предназначается Германии. Всем норвежским судам приходилось по пути из Америки и других частей света заходить в английские гавани для проверки, причем для входа в Северное море как закрытую зону требовалось разрешение британских властей. В странах Антанты были составлены так называемые черные списки, в том числе и норвежских фирм, торговавших с Германией и подлежавших бойкоту. Постепенно решив задачу пресечения реэкспорта, союзники, невзирая на протесты нейтралов, в том числе и норвежцев, стали бороться уже с экспортом собственно скандинавских товаров в Германию.

От Норвегии англичане добивались права преимущественной покупки ряда норвежских товаров (рыбы), ранее шедших в Германию, либо полного запрета их продажи немцам (медная руда). Используя то обстоятельство, что 85% снабжения норвежских рыбных промыслов необходимым сырьем, прежде всего горючим, шло из британских или находившихся под британским контролем источников, Англия под угрозой прекращения этих поставок добилась заключения соответствующего соглашения с Норвегией (5 августа 1916 г.). Сущность его заключалась в том, что норвежское правительство наложило запрет на экспорт всех вновь добываемых или изготовляемых рыбных продуктов (кроме консервов). Исключение составили не более 15% улова, но с гарантией, чтобы в его добыче не использовались материалы (опять-таки топливо) из зоны, находившейся под контролем Англии и ее союзников⁴⁶.

Так было положено начало "отраслевым" соглашениям на правительственном уровне, которые были заключены и по другим видам продукции. Норвегия оказалась втянута в британскую блокадную систему, что вызвало немецкие репрессии – норвежский торговый флот, обслуживавший преимущественно интересы союзников, подвергся усиленному потоплению германскими подводными лодками. Стремясь уладить конфликт с обеими враждующими сторонами (сентябрь 1916 – февраль 1917 г.), Норвегия прежде всего пошла навстречу Антанте, издав 13 октября 1916 г. постановление, запрещавшее подводным лодкам воюющих сторон находиться в территориальных водах страны, за исключением плохой погоды или аварии, но в таких случаях – в надводном состоянии и с поднятым национальным флагом: при нарушении этих правил допускалось применение военных мер. Продажа норвежского сырья немцам, однако, продолжалась, что вызвало новый нажим со стороны Англии – прекращение экспорта британского угля в Норвегию (декабрь 1916 г.).

В январе 1917 г., после смягчения норвежцами своих жестких требований к подводным лодкам воюющих стран, немцы примирились с зависимостью норвежского экспорта в Германию от контроля со стороны Антанты. В феврале после прекращения экспорта норвежского серного колчедана в Германию снято было и британское угольное эмбарго⁴⁷.

В связи с преимущественной ориентацией нейтральной Норвегии на "хозяйку морей" – Англию, союзницу России, русско-норвежские отношения военных лет развивались благоприятно⁴⁸. Подозрения царских дипломатов относительно норвежского пособничества германским попыткам нарушить морские коммуникации России совершенно не подтвердились. В дальнейшем с начала 1916 г. царская дипломатия попыталась с помощью западных союзников подготовить присоединение Норвегии к Антанте, что было вызвано русскими опасениями шведского выступления на стороне Германии. Однако усилия русского министра иностранных дел С. Д. Сазонова получить у союзников действительную поддержку для создания из Норвегии противовеса Швеции, если бы последняя выступила против России, вскоре прекратились, ибо само шведское выступление не состоялось. В итоге Норвегия не представляла ценности в качестве союзника ни для одной из воюющих сторон, так как ввиду своей военной неподготовленности оказалась бы слишком тяжелой обузой. Россия, принимая участие в блокадных мероприятиях Англии, играла в них второстепенную роль. Когда британский нажим на Норвегию особенно усиливался, в частности на рубеже 1916-1917 гг., российский МИД обращался к Англии с просьбой более мягкого отношения к скандинавскому нейтралу.

Постепенно нейтралитет Норвегии принимал все более проанглийский характер. Объявление Германией неограниченной подводной войны и новое соотношение сил после вступления США в войну диктовали норвежцам необходимость дальнейших уступок Антанте. В апреле 1917 г. норвежское правительство втайне согласилось передать громадный торговый тоннаж страны англичанам и французам для обслуживания сравнительно безопасных линий на условиях фрахта или реквизиции. Торговля же между Англией и Норвегией велась теперь под британским конвоем и в основном на британских судах.

Вступив в войну, США потребовали от нейтралов полного прекращения их экспорта в Германию, запретили осенью 1917 г. всякий вывоз товаров в нейтральные страны до заключения с каждой из них особых соглашений. Англия поддержала Америку, отменила отраслевые соглашения и настаивала на еще более жесткой блокадной политике. Норвежской делегации во главе с полярным исследователем Ф. Нансеном после девятимесячных переговоров в Вашингтоне пришлось уступить американским требованиям (соглашение от 30 апреля 1918 г.), Норвегия установила новые ограничения и запреты в экспорте в Германию, но полностью его все же не прекратила. Однако Антанта уже не удовлетворялась одним лишь участием Норвегии в блокаде Германии и потребовала от нее военных мер. Поэтому заключительным просоюзническим актом Норвегии стало минирование норвежских вод "впритык" к минному заграждению Антанты в Северном море (октябрь 1918 г.). Германия уже не успела протестовать. Все вышеуказанное дало основание норвежскому историку У. Ристе озаглавить свою книгу о Норвегии в первой мировой войне "Нейтральный союзник"⁴⁹.

К мировой войне Норвегия не подготовилась: отсутствовали как запасы дефицитных товаров, особенно продовольствия, от подвоза которого она сильно зависела, так и опыт государственного регулирования хозяйства. Никто не ожидал долготечного хода войны. Условия военного времени потребовали от норвежского правительства немедленного вмешательства в экономическую жизнь. Началось государственное регулирование капиталистического хозяйства путем экспортных лицензий, контроля над ценами, правительственных закупок и распределения дефицитного сырья, а во второй половине войны – также путем регламентации сельскохозяйственного производства и рационирования потребления.

Паника и спад наблюдались лишь в самые первые месяцы. Запрет размена банкнот на золото, объявленный в первые дни норвежским государственным банком, оставался в силе. В августе 1914 г. 28% членов профсоюзов были полностью или частично безработными⁵⁰. Скоро, однако, воюющие страны завалили норвежские фирмы заказами, были установлены полугосударственные страховые премии для морского судоходства, экономика быстро стала входить в полосу военной конъюнктуры.

Индекс промышленного производства (1938 г. = 100) в "максимальный" – 1916 – год достиг 67,3 (1913 г. – 59,1), однако рост по отдельным отраслям, а именно экспортным, был много больше: так, индекс для деревообрабатывающей промышленности составил 126,3 (в 1913 г. – 101,4), горно-металлургической – 24,8 (1913 г. – 20,2), металлообрабатывающей – 84,9 (1913 г. – 78,4), химической – 59,4 (1913 г. – 44,0), пищевой – 83,9 (1913 г. – 63,8)⁵¹. С ростом объема и стоимости экспорта и фрахта всего быстрее росли, естественно, прибыли экспортеров и судовладельцев. В 1914-1916 гг. валовые доводы от фрахта увеличились с 211,5 млн. до 1062,7 млн. крон. Лихорадочно создавались новые акционерные общества. В 1915 г. было основано 1167 таких обществ с основным капиталом в 187 млн. крон, а в 1916 г. – 1597 с основным капиталом в 1500 млн. крон. В 1917 г. в Норвегии насчитывалось 8795 акционерных обществ с общим капиталом 1686,5 млн. крои⁵². Хозяйственный подъем, грюндерство, военная спекуляция привели к огромному накоплению денег, в частности у так называемых "гуляшбаронов" – нуворишей. Норвежские деловые круги стали вкладывать деньги в новые общества за границей, например в царской России и далее в Мексике и Бразилии. Избыток капиталов привел к учреждению новых коммерческих банков. Число их с 1914 по 1918 г. увеличилось почти на 75, внесенный акционерный капитал – с 77 млн. до 510 млн. крон, срочные вклады в них – с 581 млн. до 2497 млн. крон⁵³.

Главным торговым партнером Норвегии оставалась воюющая Англия, от которой все больше отставал второй партнер – Германия. Норвежский экспорт в Россию вырос за 1914-1916 гг. почти в 9 раз (по стоимости)⁵⁴. Платежный баланс Норвегии во время войны стал активным. Быстро развивалась спекуляция товарами и биржевыми ценностями. Спекулянты ("гуляшбароны"), боясь дальнейшей инфляции, стремились вложить свои капиталы в новые предприятия. Курс акций норвежских предприятий вырос (в 3 раза), в особенности судоходных обществ (в 6 раз). Побочным следствием этого явился и частичный выкуп у иностранцев акций норвежских предприятий: в 1919 г. лишь 15% акций в промышленности находилось в руках иностранцев по сравнению с 39% в 1909 г.⁵⁵

С лета 1916 г. вследствие блокады экономическое положение Норвегии резко ухудшилось, кончился период "процветающего нейтралитета"⁵⁶. Быстро росли цены на потребительские товары, в особенности на продовольствие; истощались запасы промышленного сырья и топлива, а от этого сокращалось производство во многих отраслях. .13 1917 г. индекс промышленного производства понизился до 56,6 (1913 г. –59,1; 1938 г. = 100)⁵⁷. На минах и торпедах гибли норвежские моряки: всего за время войны – около 2 тыс. человек. Было потоплено 889 судов – половина довоенного торгового тоннажа⁵⁸.

Норвежское буржуазное государство постепенно усиливало свое вмешательство в хозяйственную жизнь, сотрудничество с частнокапиталистическим сектором. Уже в 1914 г. был учрежден ряд комиссий – по вопросам торговли, промышленности, судоходства, а позлее особые министерства продовольствия (Provianteringsdeparleinent, 1916 г.) и снабжения промышленности (Industri forsyningsdepartement, 1917 г.). Была основана государственная судоходная компания, государство приобрело несколько шахт, начало строить электростанцию в Гломфьорде. Весной 1915 г. была установлена государственная монополия на импорт зерна, чтобы контролировать ценообразование в этой сфере. Схожая монополия на ввоз сахара была введена в 1917 г. В 1915-1916 гг. были установлены максимальные цены на наиболее дефицитные товары, а в 1917 г. был принят закон о регулировании цен, что привело к появлению черного рынка с более высоким уровнем цен. Нормирование потребления вступило в силу лишь с 1 января 1918 г. и продолжалось до лета 1919 г.

Заработная плата рабочих все сильнее отставала от роста цен на предметы широкого потребления. Власти брали сторону фабрикантов в трудовых конфликтах и даже приняли временный закон о принудительном государственном арбитраже в подобных случаях (1916 г.). Тяжким бичом для трудящихся стала дороговизна. Массовое движение против нее в Норвегии развернулось под прямым влиянием русской Февральской революции (см. ниже): 6 июня 1917 г. по стране прокатились демонстрации, вынудившие правительство выделить крупную сумму (215 млн. крон до 1920 г.)⁵⁹ для помощи бедноте.

В разгар войны (1915 г.) в стране были проведены первые выборы в стортинг с участием женщин и коммунальные выборы. Выборы показали рост влияния социал-демократов, которые по числу голосов почти догнали правительственную партию "Венстре" (32 и 33%), но при мажоритарной системе получили только 19 мандатов (из 123) против 74 у венстре⁶⁰.

Норвежская социал-демократия в годы войны поддерживала "охрану нейтралитета", т. е. голосовала за военные кредиты, и соблюдала "гражданский мир" с национальной буржуазией. Однако по мере расширения империалистической бойни, с ростом материальных тягот и нужды трудящихся, наконец, под влиянием революционных социалистов других стран, в особенности шведских и русских, стало усиливаться левое крыло НРП. Партийный съезд 1915 г. показал возросшее его влияние: вопреки воле парламентской фракции НРП съезд принял резолюцию против военных ассигнований.

Норвежские революционные социалисты участвовали в международном движении интернационалистов. Во время Циммервальдской конференции шведские делегаты, представлявшие Швецию и Норвегию, вошли в состав левой группы, возглавляемой В. И. Лениным. Вождь большевистской партии с большим интересом следил за ростом революционного крыла в НРП, критикуя его вместе с тем за пацифистские настроения и порой за пассивность⁶¹. Само сотрудничество русских социал-демократов с норвежскими началось гораздо раньше, еще в 1901 г., когда почтмейстер г. Вардё, знаменитый впоследствии А. Эгеде-Ниссен, стал переправлять в Россию через Архангельск нелегальную русскую литературу. В годы первой русской революции в социал-демократической типографии Вардё печатались русские революционные брошюры⁶². Среди большевиков теснее всего с норвежскими левыми в годы мировой войны были связаны А. М. Коллонтай, а также другие русские иммигранты, жившие в Норвегии и сотрудничавшие в местной рабочей печати, участвовавшие в собраниях левых социалистов. Судя по письму А. М. Коллонтай к Н. К. Крупской из Кристиании от 13 августа 1915 г., норвежские левые социалисты еще до Циммервальдской конференции поддержали известный Манифест ЦК РСДРП "Война и российская социал-демократия", написанный Лениным⁶³. Печатный орган союза молодежи "Классекампен" уже в начале 1916 г. отказался от пацифистской позиции "сломанного ружья" и поддержал ленинскую установку на вооружение пролетариата⁶⁴. Тем временем в голодающих массах нарастал протест против политики "гражданского мира". Трудящиеся требовали немедленных действий для облегчения своего бедственного положения, против дороговизны и спекуляции. Эти требования получили поддержку и четкую формулировку в выступлениях союза молодежи и профсоюзной оппозиции⁶⁵, в особенности поздней весной 1917 г., уже под впечатлением Февральской революции в России.

1. В ленинских "Тетрадях по империализму" находим данные и по Норвегии. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 74, 199.

3. Jensen M. Norges historie. Fra 1905 til våre dager. Oslo, 1971, s. 15.

4. Historisk statistikk 1968. Oslo, 1969, s. 94 (tab. 62); s. 57 (tab. 33); s. 36 (tab.17); s. 33 (tab. 13).

5. Lieberman S. The Industrialization of Norway 1800-1920. Oslo, 1970, p. 160-161.

12. Wosberg G. С., Svendsen A. S. Industriens historie i Norge. Oslo, 1969, s. 147.

14. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 30, с. 106.

15. Stonehill A. Foreign Ownership in Norwegian Enterprises. Oslo, 1965, p. 36.

16. Jörberg L. Den industrielta utveckl ingen i de nordiska länderna 1850-1914. Lund, s. d., s. 66.

18. Gasslander О. History of Stockholm's Enskilda Bank to 1914. Stockholm, 1962, vol. 1, p. 451.

19. Со времени раскола в 1888 г. чистые венстре все чаще именовались просто "венстре".

21. См. также: История Швеции. М., 1974, с. 403-405.

22. См.: Похлебкин В. В. Политическая обстановка в Норвегии в 1905-1907 гг. и влияние на нее первой русской революции. – Скандинавский сборник. Таллин, 1956, вып. 1.

23. JensenМ. Norges historie 1814-1905, s. 204.

24. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 24, с. 389-390.

25. Nilson S. S. Politisk avstand ved norske folkeavstemninger. Oslo, 1972, s. 20-21.

27. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 291.

28. См. новейшее исследование: Luntinen P. The Baltic Question 1903-1908. Helsinki, 1975, p. 52-55, 67-68.

29. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 293.

30. АВПР, ф. II. Департамент, I – 5, он. 408, д. 1345, л. 136-138.

33. Lorenz Е. Arbeiderbevegelsens historie. Oslo, 1974, D. 2, s. 215.

36. Norges Kommunistiske partis historie, Bd. 1, s. 37-43; Rognes Å. Т. Ungdomsforbundets gjennombrudd. – Tidsskrift for Arbeiderbevegelsens historie, Oslo, 1976, N 1.

37. См. новейшие статьи: Holm J. Noen synspunkter på Den norske fagopposition. – HT, 1976, N 1, s. 73-94; Bjergum J. Fagopposisjonen av 1911. – Tidsskrift for Arbeiderbevegelsens historie, Oslo, 1976, N 1, s. 63-131.

38. Центральный партийный архив, ф. 17, оп. 1, ед. хр. 1601, л. 1.

39. Mathisen Т. Nøytralitetstanken i norsk politikk fra 1890 – årene og til Norge gikk med i Folkeforbundet. – HT, 1952, N 1, s. 30-60.

41. См. подробнее: Оmang R. Norges mellomfolkelige stilling etter avslutningen av Integritetstraktaten – HT, 1952, N 3.

42. См. подробнее: Mathisen Т. Svalbard i internasjonal politikk 1871-1925. Oslo, 1951; Пасецкий В. М. Шпицбергенский вопрос в начале XX века. – В кн.: Русские арктические экспедиции XVIII-XX веков. Л., 1964.

43. Ср.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 331.

44. Центральный государственный исторический архив (далее – ЦГИА) СССР, ф. 624, он. 1, д. 68, л. 2.

45. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 30, с. 160; Кан А. С. В. И. Ленин, Советская Россия и нейтральные государства Европы. – В кн.: Ленинская внешняя политика Советской страны 1917-1924 гг. М., 1969, с. 168-170.

46. Riste О. The Neutral. Ally. Norway's Relations with Belligerent Powers in the First World War. Oslo, 1965, p. 103, 158.

52. Скандинавия. Швеция, Норвегия, Дания: Справочная книга для русских импортеров и экспортеров. Стокгольм, 1918, с. 178.

61. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 340; т. 30, с. 131, 140, 142, 151, 159, 160; т. 49, с. 200-201, 395.

62. Egede-Nissen A. Et liv i strid. Oslo, 1945; Дашков Ю. По ленинским местам Скандинавии. М., 1971, с. 28 и сл.

63. ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 1, ед. хр. 1672, л. 1-1 об.

64. Norges Kommunistiske partis historie, Bd. 1, s. 64-66; Futrell M. Northern Revolutionary Underground. London, 1963.

65. Lorenz E. Op. cit., D. 1, s. 110-112.