Литература

Источник: ИСТОРИЯ НОРВЕГИИ (1980)

Норвегия в планах империалистических коалиций

В начале второй мировой войны Норвегия стремилась, как и в первую мировую войну, придерживаться политики нейтралитета. Предметом особых забот правительства в условиях начавшейся войны было урегулирование торговых и других отношений с враждующими империалистическими группировками таким образом, чтобы ни та, ни другая не смогли упрекнуть его в односторонней ориентации. Именно это, по мнению правительства Нюгорсволла-Кута, являлось залогом сохранения нейтралитета.

Расчеты на повторение сравнительно благоприятной ситуации 1914-1918 гг. подрывались, однако, новыми условиями войны в Европе. Если в первую мировую войну гигантские сухопутные битвы на континентальных фронтах поневоле отвлекали воюющих от европейского Севера, то в условиях "странной войны", когда на Западном фронте царило затишье и главным оружием новой Антанты стала так называемая периферийная стратегия, когда морское господство Великобритании существенно ослаблялось германскими ВВС, Скандинавия сразу же оказалась важным объектом внимания империалистических коалиций.

Господство на скандинавском плацдарме приносило определенные преимущества каждой из враждующих сторон. В частности, оно открывало перспективы расширения системы базирования военно-морских и военно-воздушных сил и улучшало условия для их использования в Северном, Норвежском, а также Баренцевом и Балтийском морях. Уже 4 сентября 1939 г. военный кабинет Англии обсуждал вопрос об использовании нейтральной Норвегии в своих интересах; 19 и 29 сентября военно-морской министр Черчилль выступил с предложением блокировать Нарвик и поставить минные заграждения в территориальных водах Норвегии¹. Такому замыслу сочувствовал и французский премьер Даладье².

Оказавшись недостаточно подготовленными к войне с фашистской Германией, Англия и Франция стремились использовать скандинавский плацдарм, где Норвегия занимала ключевые позиция, как удобное место приложения своей периферийной стратегии, направленной на проведение экономической блокады Германии и отвлечение сил вермахта от Западного фронта. Считалось, что приморский характер плацдарма даст им возможность примочить там тот вид вооруженных сил, в котором они имели над противником неоспоримое превосходство, – военно-морской флот. "В континентальной Европе, - говорилось в меморандуме имперского генерального штаба Англии, – Германия имеет перед западными союзниками значительные преимущества. Находясь в центре континента и располагая развитой системой коммуникаций, она может наносить удары в любом направлении. Однако на скандинавском театре военных действий, где большую роль играют морские сообщения, она потеряет эти преимущества и, следовательно, станет наиболее уязвимой... Поэтому скандинавские страны являются тем районом, который предоставляет нам наилучшие возможности"³.

План вовлечения Норвегии и Швеции в войну, по мнению начальника британского генерального штаба, имел "много преимуществ и мог оказаться решающим. Он, безусловно, заставит немцев действовать немедленно, вынудит их распылять свои силы и ввязаться в военные действия за пределами собственной страны... Это будет наиболее эффективным средством предотвращения наступления немцев на других фронтах"⁴.

Возросшее значение скандинавского плацдарма учитывало и правительство Советского Союза. Наша страна, благодаря своевременно заключенному договору о ненападении с Германией, оставалась вне начавшейся войны. Мирная передышка требовала, однако, неусыпной бдительности. Важным средством укрепления внешней безопасности СССР его руководители считали создание барьера, преграждающего выход возможного агрессора к западным, а значит и северо-западным, границам страны. Советские предложения о заключении пактов взаимопомощи с прибалтийскими государствами, о пересмотре советско-финляндской границы и октябре 1939 г. были необходимыми в сложившейся обстановке.

Военно-дипломатические мероприятия СССР по ограничению сферы германской агрессии и укреплению безопасности своих границ на Балтике были представлены дипломатией и средствами массовой информации западных держав в искаженном свете. Теперь у буржуазии западных стран появились новые "благовидные" основания клеветать на советскую внешнюю политику, изображая СССР агрессором, союзником фашистской Германии, угрозой для Скандинавии. Более того, англо-французские стратеги, ослепленные антикоммунизмом и антисоветизмом, сами готовили антисоветскую военную экспедицию, в частности на европейский Север.

31 октября 1939 г. по заданию правительства Чемберлена заседание начальников штабов английских вооруженных сил было посвящено обсуждению вопроса об объявлении войны Советскому Союзу под предлогом "защиты скандинавских стран от советской агрессии", хотя одновременно признавалось, что "не может быть и речи о том, чтобы Советский Союз напал на Норвегию и Швецию через Финляндию"⁵. 13 начале января 1940 г. военный кабинет Англии обсуждал предложение комитета начальников штабов о превращении Скандинавии "в решающий театр военных действий". Тем самым "вопрос о безопасности нашей территории, Франции и других районов будет отодвинут на второе место"⁶. Однако британское политическое руководство относилось к планам высадки войск в Норвегии с известной настороженностью. Что касается руководства Франции, то, начиная с самого премьера Даладье, оно заявило себя безоговорочным сторонником такой экспедиции. По мнению Даладье, это было бы "триумфом периферийной стратегии", в которой скандинавский плацдарм и Финляндия "сыграли бы решающую для исхода войны роль"⁷.

Стратегические и экономические интересы фашистской Германии, не готовой к длительной войне и зависевшей от иностранных поставок важнейших видов сырья, диктовали Берлину заинтересованность в скандинавском нейтралитете. Эту позицию германского МИДа разделяло в осенние месяцы 1939 г. и командование сухопутных сил Германии. Однако в высших инстанциях рейха тогда же появились сторонники захвата скандинавского плацдарма, а точнее – Норвегии⁸.

Стратегические соображения подсказывали немецкому командованию, что кампанию против Франции и Англии – великих морских держав – нельзя было начинать без предварительного улучшения своих позиций на морях, прилегающих с севера-запада к Европе. Улучшить же эти позиции, по мнению гросс-адмирала Редера, можно было за счет захвата выгодного плацдарма – Норвегии, который дал бы Германии возможность компенсировать свою слабость на море посредством широкого применения береговой авиации на важнейших морских коммуникациях противника и в то же время сковать действия его флота. Сам Гитлер твердо придерживался мысли, что перед тем, как начать наступление на западе, северный фланг должен быть в руках немцев⁹. И не случайно план "Гельб" готовился одновременно с планом "Везерюбунг", а нападение на Данию и Норвегию фактически слилось с кампанией против Франции и Англии.

Немецкие военно-морские базы, расположенные в "мокром треугольнике" – на северном побережье Германии, были весьма уязвимы и с моря, и с воздуха. Между тем перед германскими ВМС ставилась задача вести борьбу на море с великими морскими державами – Англией, Францией, а в последующем с СССР и США. С этой целью еще в феврале 1939 г. была разработана долгосрочная программа широкого строительства ВМС (план "Z"), которая предусматривала довести силы флота до 13 линкоров, 33 крейсеров, 4 авианосцев, 267 подводных лодок и большого числа эсминцев и вспомогательных кораблей¹⁰. Часть создаваемого флота намечалось разместить в многочисленных незамерзающих фьордах Норвегии. В этом немецкое командование видело залог успеха в предстоявшей войне на море.

В подчинении Скандинавии рейху было заинтересовано и внешнеполитическое ведомство нацистской партии во главе с балтийским немцем А. Розенбергом. Согласно нацистскому мировоззрению, одним из главных творцов которого был Розенберг, наиболее "чистые" представители "нордической расы" – скандинавы – были призваны влить свежую кровь в жилы самих немцев. Повышенный интерес к Скандинавии способствовал усилению и без того тесных связей ведомства Розенберга с североевропейскими нацистскими организациями как немецких нацменьшинств, так и собственно скандинавскими. Розенберг и начальник североевропейского отдела внешнеполитического ведомства НСДАП Шейдт были не только дирижерами и финансистами этих мелких групп, но и порой их рупорами. Одной из таких "пятых колонн" была партия Квислинга, потерпевшая перед войной полное политическое поражение в своей стране.

В первой половине декабря, после начала советско-финского военного конфликта и отсрочки германского наступления на Западе, Редер и Розенберг объединили свои усилия с целью убедить Гитлера в необходимости овладения Норвегией. Приглашенный в Берлин Квислинг оказался для них весьма полезным. Его сообщения о предстоявшей англо-французской высадке в Норвегии, об угрозе "демократического" государственного переворота, о подготовке им, Квислингом, "национал-социалистической революции" в поддержку германского десанта, при всей их в основном ложности, дали последний толчок к принятию соответствующего решения. После беседы с Квислингом Гитлер в тот же день, 14 декабря 1939 г., отдал приказ о планировании в глубокой тайне операции по захвату Норвегии (так называемой "Studie Nord"). Соответственно в конце 1939 г. в германском генеральном штабе была создана специальная группа из офицеров трех видов вооруженных сил для разработки стратегического плана операции¹¹.

Норвегия в канун фашистского вторжения

Что касается самой Норвегии, то ее руководители и до, и после начала войны ожидали нарушений нейтралитета воюющими сторонами, но не нападения как такового. Соответственно военная мощь страны была нацелена на охрану нейтралитета, а не на отражение агрессии. Правда, расходы на оборону, включая гражданскую, с 1934/35 до 1938/39 бюджетных лет почти удвоились, однако все еще составляли менее 2% национального продукта¹². По заключению послевоенной следственной комиссии стортинга, обороноспособность страны к началу войны в Европе была крайне слабой. Не хватало квалифицированных офицеров, военнообязанные были либо совсем не обучены, либо – в большинстве своем – обучались всего 48 дней, боеприпасы рассчитаны лишь на немногие недели настоящих боев. Три четверти боевых кораблей были спущены на воду до 1918 г. Сравнительно крупные военные затраты 1938/39 и 1939/40 бюджетных лет могли оказать свое действие не ранее 1940 г., например заказы на строительство военных самолетов за границей¹³.

В сентябре 1939 г. правительство Нюгорсволла-Кута ограничилось лишь частичной мобилизацией – 7 тыс. человек (полная мобилизация вместе с территориальными войсками, "хемверном", дала бы 100 тыс. человек), а в декабре дополнительно мобилизовало одну бригаду на крайнем Севере на случай советского "вторжения" в Норвегию.

Правительство военного времени было озабочено в основном подвозом продовольствия и других необходимых товаров извне, поддержанием существующего уровня производства и занятости.

Норвежские фирмы усиленно торговали с обеими воюющими сторонами. Воюющие, главным образом англичане, зафрахтовали основную часть громадного торгового флота Норвегии. Флот этот терпел постоянный урон от военных действий на море, преимущественно от немецких мин и торпед. Заключение соглашений об условиях торговли военного времени с Германией и особенно с Англией затянулось почти на весь период "странной войны" и составило, повторяем, предмет особых забот правительства Нюгорсволла-Кута¹⁴.

В случае нарушений нейтралитета воюющими державами правительство стремилось руководствоваться нормами международного нрава и общескандинавскими правилами нейтралитета 1938 г., однако с учетом своих ограниченных реальных возможностей. Общественное мнение страны, за малым исключением, сочувствовало западным демократиям.

Советско-норвежские отношения и после начала мировой войны остались вполне добрососедскими. Нейтралитет обеих стран и трудности с импортом даже оживили интерес Норвегии к деловым связям с Советским Союзом. "Зимняя война" между СССР и Финляндией заметно ухудшила эти взаимоотношения: Норвегия на этот раз не провозгласила нейтралитета и приступила к оказанию помощи финнам, преимущественно, впрочем, невоенного характера. Значительная часть общественного мнения страны поддалась антисоветским настроениям, хотя число норвежских добровольцев в Финляндии далеко уступало числу шведов¹⁵. 11 января 1940 г. норвежское правительство по примеру шведского отклонило англо-французские предложения о совместном оказании помощи Финляндии, согласившись лишь на транзит военных материалов и технического персонала. В Осло отказались также обсуждать предложение союзников об их помощи самой Норвегии в случае советского (!) или германского нападения¹⁶.

СССР был искренне заинтересован в сохранении норвежского нейтралитета и всячески старался его соблюдать в ходе военных действий близ норвежской границы. Советский протест против норвежского пособничества Финляндии (январь 1940 г.) отрезвил правительственные круги Осло. Министр иностранных дел Кут пытался посредничать между СССР и Финляндией, но его инициатива оказалась излишней ввиду параллельных шведских усилий.

На рубеже января – февраля 1940 г. тучи над Норвегией сгустились, вовлечение Норвегии в войну приблизилось: гитлеровцы вплотную занялись составлением оперативного плана вторжения в Норвегию, а западные союзники, особенно под давлением Франции, приняли решение о подготовке прямой вооруженной интервенции в Финляндию через Скандинавию. Усиливался дипломатический нажим англичан, стремившихся помешать немецкому экспорту шведской железной руды через незамерзающий Нарвик и норвежские территориальные воды. Известное нападение английских ВМС на немецкий пароход "Альтмарк" с британскими военнопленными в норвежских водах 16 февраля (нормы международного нрава были нарушены всеми тремя сторонами)¹⁷ дало Гитлеру дополнительный толчок для перехода от планирования "учения на Везере" к его практической подготовке. Формировался и экспедиционный корпус англо-французов. Однако предварительный двукратный запрос союзников о пропуске их войск в Финляндию был в начале марте 1940 г. отклонен шведским правительством и по его примеру – норвежским.

Между тем 1 марта 1940 г. Гитлер подписал директиву на проведение одновременной операции против Норвегии и Дании под кодовым названием "Везерюбунг" ("учение на Везере"). С помощью морских и воздушных десантов намечалось занять Осло, Арендаль, Кристиансанн, Ставангер, Эгерсунн, Берген, Тронхейм и Нарвик. В операции фактически участвовал весь действующий военно-морской флот Германии. Боевые корабли должны были осуществить и переброску десанта сухопутных войск в район высадки. С помощью воздушных десантов предполагалось захватить важнейшие аэродромы противника и тем самым усилить оборону подступов к побережью Норвегии.

Учитывая специфику скандинавского театра, командование вермахта выделило для осуществления операции мощную авиационную группировку, способную не только обеспечить господство в воздухе, но и нейтрализовать превосходство британского морского флота над немецким. С этой целью был создан 5-й воздушный флот (500 боевых и 500 транспортных самолетов). Его ядро составил 10-й авиационный корпус, который специализировался на борьбе с морскими целями¹⁸.

Гитлеровское командование делало особую ставку на скрытность подготовки операции и быстроту ее осуществления. О плане знал ограниченный круг лиц. С самого начала вводилась в действие сложная система дезинформации противника. В приказе Кейтеля от 2 февраля 1940 г. предписывалось, чтобы все мероприятия по разработке планов вторжения и подготовке войск создавали впечатление направленных против Англии. Широковещательные заявления западных союзников о "помощи" Финляндии, о скорой высадке экспедиционных войск в Норвегии в огромной мере помогли гитлеровской верхушке создать правдоподобную версию об "агрессивности" Англии и Франции и, напротив, о "миролюбии" фашистской Германии в отношении скандинавских стран. Германскому флоту предписывалось маскироваться под английские суда. Каждый немецкий корабль получал наименование английского.

Стремясь добиться наибольшего успеха при внезапности нападения, гитлеровское командование планировало нанесение одновременного удара по важнейшим экономическим и политическим центрам Норвегии. Этот удар согласовывался с действиями местной "пятой колонны". Немалое значение придавалось пропагандистскому воздействию на население и армию противника, от которых гитлеровское командование ожидало в целом "лояльного отношения".

Заключение Московского мира 12 марта 1940 г. замедлило дальнейшие приготовления англо-французов к их северной экспедиции. Между тем германские вооруженные силы уже были готовы к выполнению приказа Гитлера о вторжении в Норвегию и Данию. Морские инциденты в норвежских водах участились, но правительство Нюгорсволла-Кута по-прежнему уповало на немецкую заинтересованность в сохранении нейтралитета Норвегии. Советско-норвежские отношения с прекращением "зимней войны" вновь улучшилось. Норвежское правительство весьма сдержанно встретило финский проект северного оборонительного союза и легко согласилось с советскими возражениями против него.

В конце марта 1940 г. западные союзники по инициативе Франции вновь приняли решение о военных мерах в Скандинавии. На этот раз речь шла о минировании отдельных участков норвежских вод, а в случае германского вторжения или его прямой угрозы также о высадке небольших союзных сил в Норвегии (операция "R-4"). Десант союзников предполагал сочувственное к нему отношение со стороны норвежских властей. Норвежское правительство все еще не знало о действительных планах воюющих сторон, особенно Германии, но в случае вовлечения страны, в войну твердо намеревалось быть на стороне союзников¹⁹.

1 апреля Гитлер утвердил окончательный вариант операции "Везерюбунг" и назначил вторжение на 4 часа 15 минут утра 9 апреля 1940 г. Для захвата Норвегии было сформировано два эшелона кораблей. Первый эшелон состоял из тихоходных судов, замаскированных под грузовые пароходы, которые должны были доставить к местам высадки десантов, начиная от Ставангера и кончая наиболее отдаленным Нарвиком, тяжелое вооружение, снаряжение и продовольствие. Перед ними была поставлена задача прибыть заранее к месту назначения и под различными предлогами ждать высадки десантов. Второй эшелон – из самых, быстроходных военных кораблей – был предназначен для непосредственной перевозки морского десанта численностью в 8850 человек²⁰. В ночь со 2 на 3 апреля в Норвегию отправились первые суда с тяжелым вооружением и снаряжением, и 8 апреля вышли последние группы судов. За несколько часов до начала операции на аэродромах Северной Германии стали сосредоточиваться воздушно-десантные войска и авиационная техника. Предупрежденное противниками Гитлера из германской военной разведки о грозящей опасности за четыре дня до вторжения²¹, норвежское правительство не оценило ее серьезности, и первые решения об усилении боевой готовности приняло только вечером 8-го; выполнение их было сорвано вторжением. Западные союзники, со своей стороны, газетной шумихой, речами, демаршами в скандинавских столицах и, наконец, почти символической установкой мин в норвежских водах (8 апреля) отвлекли норвежских политиков от подлинной опасности и невольно дали Гитлеру благовидное оправдание для уже начатой им агрессии – преступления против мира.

Военная кампания 1940 г. в Норвегии

9 апреля в 4 часа 30 минут утра германский посланник Бройер вручил правительству Норвегии меморандум и список из 13 требований; главное из них – немедленно прекратить сопротивление и обеспечить лояльное сотрудничество армии и флота с вермахтом. В это время гитлеровские войска уже вторглись в страну. Отвергнув ультиматум германского посланника, норвежское правительство тем не менее колебалось: вступать ему в борьбу с агрессором или начать переговоры и капитулировать. Генеральному штабу был дан приказ о проведении лишь "частичной и притом скрытой мобилизации". Многие норвежские патриоты, узнав о нападении гитлеровских войск, сами являлись на призывные пункты, однако там их еще не ждали. Такая нерешительность норвежских правящих кругов объяснялась прежде всего их нежеланием вступать в серьезную вооруженную борьбу с агрессорами и готовностью, хотя и на собственных условиях, примириться с оккупацией. С этой целью норвежское правительство, спешно покинув Осло в тот же день, 9 апреля, согласилось на переговоры с немецким посланником. Стортинг, также выехавший из столицы, назначил специальную делегацию, уполномоченную заключить соглашение с германскими властями²². Место заседаний стортинга в течение одного дня менялось – сначала он собрался в Хамаре, потом в Эльверуме. Здесь по инициативе председателя стортинга – консерватора К. И. Хамбро правительству без голосования были даны так называемые эльверумские полномочия на принятие от имени парламента нужных для безопасности страны мер. После 9 апреля стортинг до конца войны более не собирался на пленарное заседание.

Замешательство, нерешительность и стремление правящих кругов достичь компромисса с Германией сказались и на действиях вооруженных сил Норвегии, которые не имели ясного представления, вступать ли им в борьбу с агрессором или нет. В день вторжения – 9 апреля – батареи береговой обороны в Осло-фьорде сумели потопить немецкий тяжелый крейсер "Блюхер", но вскоре получили приказ прекратить огонь. Путь к столице был открыт. На столичных, аэродромах приземлялись самолеты с десантниками. В тот же день немецкие части, не встречая сопротивления, на реквизированных автобусах и грузовиках въехали в Осло. Норвежское правительство, король, парламент и командование успели, повторяем, эвакуироваться в глубь страны.

Без какого-либо сопротивления были в тот же день захвачены Берген, Кристиансанн, Тронхейм. Лишь на подступах к Нарвику два норвежских корабля береговой обороны "Эйдсволл" и "Норге" пытались преградить путь немецким кораблям к причалам Нарвика, но были потоплены фашистскими эсминцами. Сам же город, для обороны которого имелось достаточно сил и средств, был сдан противнику без единого выстрела. Вместе с главными городами были захвачены основные склады с оружием и продовольствием, а татке мобилизационные и другие документы генерального штаба и штабов округов²³.

Замешательство первого дня вторжения усугубилось действиями Квислинга – ставленника внешнеполитического ведомства НСДАП. Составив список собственного "кабинета", он вечером 9 апреля был допущен немцами к центральному радио Осло, по которому "распорядился" о немедленном прекращении мобилизации и призвал к миру с Германией. На следующий день король Хокон VII и норвежская правительственная делегация отклонили германское требование о создании нового правительства страны во главе с Квислингом. Переговоры были прерваны, и норвежские руководители решительнее взялись за организацию отпора агрессору: 11 апреля новый командующий – генерал Отто Рюге издал первый приказ разрозненным частям и подразделениям об отпоре врагу в ожидании помощи союзников. Тем не менее и Рюге держался стратегии пассивного "сдерживания". В его приказе категорически подчеркивалось, что норвежские войска должны вести только сдерживающие бои и не давать втягивать себя в решающие сражения²⁴.

Типичными были действия первой норвежской дивизии под командованием генерала Эриксена. На подступах к Осло, вместо того чтобы нанести удар по противнику с фланга, Эриксен приказал подчиненным ему частям отступать к шведской границе. Смешавшись с потоками беженцев, охваченных паникой, дивизия откатывалась на юго-восток. Рушилась дисциплина. Началось массовое дезертирство. К вечеру 14 апреля в дивизии, не вступившей в бой, осталось всего около тысячи человек²⁵. В тот же вечер генерал, считая личный состав дивизии небоеспособным, приказал своим подчиненным перейти границу и укрыться в Швеции; 2, 3 и 4-я дивизии, оборонявшие районы Осло, Кристиансанна и Бергена, также не оказали противнику заметного сопротивления. Большая часть личного состава этих дивизий во главе с командирами в первые же дни сдалась в плен. Без боя капитулировал гарнизон Хортена – главной военно-морской базы страны.

Особое значение немецкое командование придавало захвату Тронхейма, расположенного в Центральной Норвегии. Оборона всего района возлагалась на 5-ю пехотную дивизию под командованием генерал-майора Я. Лаурантсона. Вместо принятия срочных мер по отводу частей из города и мобилизации оставшихся в его распоряжении людских и материальных ресурсов командир дивизии подчинился призыву Квислинга, отдал приказ о прекращении мобилизации в военном округе, которым командовал, и приказал сдать без боя важнейший по своему значению аэродром в Вернесе²⁶. Оставшиеся от дивизии небольшие и разрозненные подразделения отступали в горы – на север или в сторону шведской границы. Только у старого форта Хегра гитлеровцам было оказано упорное сопротивление. Гарнизон из добровольцев во главе с майором Р. Хольтерманом отбивал атаки немцев на протяжении четырех недель. Однако в целом фашистам удалось в течение четырех-пяти дней разгромить основные силы 5-й дивизии, выйти к шведской границе и изолировать Южную Норвегию от Северной, а также подбрасывать подкрепление по воздуху в Нарвик с аэродрома в Вернесе, хотя это и было связано с большими трудностями.

Западные союзники также были застигнуты врасплох и лишь в отдельных местах оказали противодействие высадке немцев. Утром 10 апреля отряд из пяти английских эсминцев атаковал корабли противника в фиордах у Нарвика и потопил два из десяти немецких эсминцев, один транспорт с вооружением и шесть торговых судов; 13 апреля английский флот нанес еще один удар по немецким эсминцам у Нарвика. При поддержке с воздуха были уничтожены остальные восемь эсминцев и одна подводная лодка²⁷. Высадившийся в Нарвике 139-й немецкий горноегерский полк под командованием генерал-майора Э. Дитля оказался в затруднительном положении. Однако Дитль использовал захваченные в городе военные склады. Вместе с экипажами потопленных эсминцев его силы составили около 4500 человек. Немцы срочно приступили к захвату и укреплению береговой полосы Офот-фьорда (Офьорда), в глубине которого располагался Нарвик, чтобы отразить возможный десант союзников. Дитль также стремился захватить железную дорогу, соединяющую Нарвик со Швецией, и тем самым ослабить блокаду. 14 апреля немцы, не встречая серьезного сопротивления, вышли к шведской границе.

После продолжительных дискуссий союзники наконец решили выбить немецкий десант из Нарвика и прилегающих к нему стратегически важных районов, где немецкая авиация пока еще не могла проявить большой активности.

12 апреля на крейсере "Саутгемптон" в Нарвик были направлены две роты шотландских стрелков из 24-й пехотной бригады. За ними вскоре последовали 146-я территориальная пехотная бригада, а также 5-я французская альпийская полубригада. Планы англо-французского командования были не согласованы с норвежским правительством и командованием. 14 апреля первые подразделения бригады шотландских стрелков высадились в 60 км севернее Нарвика, однако из-за возникших разногласий внутри самого британского командования они бездействовали. Между тем западные державы переключили основное внимание с Нарвика на потерянный Тронхейм. 146-я бригада и французская альпийская полубригада были перенацелены на высадку в районе Намсуса (135 км севернее Тронхейма). 17-19 апреля в Намсусе высадились 146-я английская пехотная бригада и 5-я французская альпийская полубригада. Не встречая сопротивления, союзные войска стали продвигаться в сторону Тронхейма. 20 апреля господствовавшая в воздухе немецкая авиация начала бомбить Намсус и его портовые сооружения. В ночь с 30 апреля на 1 мая англо-французские войска были вынуждены покинуть Намсус.

В Ондальснесе 17 апреля высадилась 148-я английская территориальная бригада с задачей быстро овладеть важным железнодорожным узлом Думбосом (90 км юго-восточнее Ондальснеса) и тем самым перерезать коммуникации, по которым немецкие войска могли продвигаться к Тронхейму со стороны Осло. В районе Думбоса находился штаб командующего норвежскими войсками генерала Рюге и около 5 тыс. солдат и офицеров норвежской армии²⁸.

Англичане погрузились на специально приготовленный для них железнодорожный состав и направились в Думбос. Они помогли норвежцам уничтожить выброшенный немецкий десант.

Первое крупное столкновение англо-норвежских войск с противником на этом направлении у озера Мьёса 20-21 апреля закончилось их поражением из-за несогласованности действий и взаимного недоверия. Однако в ночь на 23 апреля под прикрытием двух авианосцев в Ондальснссе высадилась 15-я пехотная бригада англичан, что вместе с обещанием новых союзных подкреплений вызвало прилив надежды у норвежского главнокомандующего. В те дни Рюге записал в дневнике: "Кризис прошел"²⁹.

Всего с 17 по 27 апреля в районе Тронхейма союзники высадили около 13 тыс. солдат и офицеров, однако не смогли использовать благоприятное для них соотношение сил. Немцы господствовали в воздухе, имели лучшую подготовку, больше артиллерии и тапки, которых у союзников не было. В конце апреля в Лондоне было решено эвакуировать союзные войска из Центральной Норвегии. Последний корабль с войсками союзников вышел из Ондальснеса в ночь с 1 на 2 мая. Утром 3 мая был подписан акт о капитуляции норвежских войск в Центральной Норвегии³⁰. Отныне борьба продолжалась только в Северной Норвегии, куда была переброшена часть эвакуированных из района Тронхейма союзных войск. К 10 мая численность союзных войск в районе Нарвика достигла 25 тыс. человек³¹. Здесь же сосредоточились значительные силы флота. Была достигнута договоренность о взаимодействии с норвежскими войсками и заняты выгодные позиции для захвата Нарвика. Между тем 10 мая началось германское вторжение в Бельгию и Нидерланды, поэтому уже 23 мая союзники решили вывести свои войска из Норвегии. Вместе с тем было признано необходимым сначала захватить Нарвик, чтобы ослабить противника и улучшить условия для вывода войск. 28 мая город был взят штурмом. Гитлеровский гарнизон в 5 тыс. человек оказался прижатым к шведской границе. Союзники, однако, немедленно начали эвакуацию из района Нарвика, закончив ее в ночь на 8 июня. 10 июня после отъезда в Англию Хокона VII и правительства сложила оружие норвежская армия. По условиям капитуляции на границе с Финляндией были сохранены норвежские воинские части ("пограничная полиция") – под немецким командованием и на случай "советской угрозы"³².

От Административного совета к фашистско-квислинговскому режиму

Самозванное "правительство" Квислинга не получило ни официального германского признания, ни поддержки населения, включая столичную буржуазию и чиновников, которые уже в первые недели войны лояльно относились к оккупантам. 11 апреля начались переговоры о создании высшего органа гражданской власти в оккупированной части страны – Административного совета из умеренных коллаборационистов, заручившихся согласием короля и законного правительства. 15 апреля Квислинг "ушел в отставку", и совет начал свою деятельность³³.

В совет, назначенный Верховным судом Норвегии, вошли семь человек, среди них – губернатор столичной области, директор Норвежского байка, бургомистр и полицмейстер столицы, ректор университета Осло³⁴. Во главе департаментов были поставлены видные чиновники, предприниматели, профессора. Председателем совета стал фюлькесман (губернатор) области Осло И. Кристенсен. Норвежская буржуазная пресса и гитлеровская печать преподносили церемонию 15 апреля как "восстановление независимости" Норвегии в условиях "вынужденной" оккупации.

Германская оккупационная администрация во главе с наместником (рейхскомиссаром) И. Тербовеном, бывшим гауляйтером, не проявляла, таким образом, поспешности в насаждении "нового порядка" в Норвегии. После прекращения военных действий в стране были оставлены в силе норвежские законы, конституция и местная администрация. Легально действовали все политические партии, включая Коммунистическую партию Норвегии. Оккупанты не ввели в Норвегии официальной цензуры печати и лишь "в помощь норвежской прессе" предложили получать "основополагающую военную информацию" у немецкой администрации³⁵.

Органом сотрудничества правящих кругов страны с оккупационными властями стал Административный совет. Он разработал ряд мероприятий, значительно укрепивших позиции рейха в Норвегии: норвежские банки выдавали крупные кредиты оккупантам; была запрещена приостановка работы любого предприятия без особого на то разрешения. Заводы и фабрики, железные дороги, автомобильный транспорт, электростанции, оставшиеся в портах суда были подключены к обслуживанию гитлеровцев. Поощрялось участие норвежцев в строительстве немецких военных объектов. Хозяйственный спад, вызванный боевыми действиями в стране, постепенно преодолевался.

Восстановление (как оказалось, временное) привычных материальных условий жизни, осторожная на первых порах политика оккупационных властей, растерянность перед лицом внушительных германских побед удерживали массу норвежцев от противодействия оккупантам. До осени 1940 г., подчеркивают норвежские историки Сопротивления, "народ в основном оставался пассивным"³⁶. Гитлеровские власти устраивали пропагандистские кампании вокруг отдельных случаев саботажа, обращаясь к "здравому смыслу" норвежцев.

Удерживая со своей стороны норвежцев от противодействия оккупантам на захваченной ими территории, Административный совет дошел до того, что изображал СССР как более опасного врага, чем Германия³⁷. В решении Административного совета от 20 августа 1940 г. говорилось, что "в данной обстановке норвежские интересы прежде всего состоят в том, чтобы защищать страну от нападения с востока, даже если в этом случае придется сотрудничать в военном отношении с немцами"³⁸.

В одном отношении Административный совет не удовлетворял требованиям германских властей: он не соглашался стать правительством. Между тем оккупанты, убедившись в непопулярности Квислинга, добивались расширения своей политической базы в Норвегии, спеша использовать разочарование народа в социал-демократическом правительстве, сносные материальные условия и ошеломляющее впечатление от побед вермахта. Для достижения этой цели Тербовен вступил в переговоры с ведущими норвежскими политиками – членами Административного совета, президиума стортинга, Верховного суда. Рейхскомиссар требовал низложить находившихся в Англии короля Хокона VII и правительство Нюгорсволла и заменить последнее новым, приемлемым для оккупантов правительством. Взамен норвежцам обещали упразднить немецкое наместничество (рейхскомиссариат), заключить мирный договор и сохранить их привычные порядки.

Переговоры велись с конца весны до сентября 1940 г. Норвежские умеренные коллаборационисты понемногу уступали: 27 июня 1940 г. президиум стортинга призвал короля Хокона VII отречься от престола, но тот наотрез отказался³⁹. Одновременно вновь окрепло положение Квислинга, которого все активнее поддерживали в Берлине Редер и Розенберг. 10 сентября партийные фракции стортинга большинством голосов согласились на временное отстранение от престола короля Хокона и на замену его и эмигрантского правительства так называемым государственным советом ("риксродом"). Теперь торг шел о составе этого совета и конкретно о том или ином числе "государственных советников" – квнелнпговцев⁴⁰.

Между тем решение Гитлера о подготовке к нападению на СССР вместе с отказом Англии пойти на мир с Германией еще более усилили значение Норвегии как стратегического плацдарма. 18 августа 1940 г. начальник генерального штаба Германии генерал Гальдер записал в своем дневнике: "Следует занять гарнизонами все побережье до Киркенеса. В связи с этим войска Фалькенхорста должны быть соответственно пополнены. Это мероприятие может рассматриваться лишь как направленное против России"⁴¹. В конце августа была оккупирована губерния Финмарк, куда отныне морем и через Финляндию перебрасывались силы вермахта. Одновременно оккупационные власти усилили репрессии против населения Норвегии. 16 августа Тербовен объявил о запрете компартии и устроил первую облаву на коммунистов. Готовясь к наступательным операциям с норвежского плацдарма, гитлеровское руководство решило прервать переговоры с умеренными коллаборационистами и сохранить в оккупированной стране всю полноту власти.

25 сентября 1940 г. Тербовен выступил по норвежскому радио с изложением повой политики немецких властей в Норвегии: запрещались политические партии, за исключением партии Квислинга "Нашунал самлинг", король был объявлен лишенным престола, стортинг распускался. Административный совет заменялся 13 комиссарами, которые подчинялись непосредственно Тербовену. 9 из 13 назначенных комиссаров были членами квислинговской партии, а остальные 4 – "беспартийные", представители норвежских промышленников, сотрудничавших с немцами. Вскоре были распущены и реорганизованы все выборные городские и муниципальные управления – их возглавили "фюреры", в основном из партии Квислинга, назначенные Тербовеном. Сам Квислинг пока не получил официального поста, но был провозглашен "вождем норвежского народа". Газеты, издававшиеся теми или иными партиями, были запрещены, и многие из них переданы в ведение "Нашунал самлинг".

Переход оккупационных властей к новой политике – полного подчинения и фашизации Норвегии – положил конец широко распространенным даже среди левых кругов иллюзиям о возможности ужиться с германской администрацией и сохранить минимум демократии. "Туман замешательства, – пишут историки движения Сопротивления У. Ристе и Б. Нёклебю, – начал рассеиваться"⁴². Именно после 25 сентября началось организованное сопротивление норвежцев оккупантам и их пособникам – квислинговцам.

Хозяйство оккупированной Норвегии. Ее место в фашистском "новом порядке"

Оккупация Норвегии решительно изменила и ее экономическое положение. Крайне зависимая от импорта страна оказалась отрезанной от своего главного традиционного партнера – Великобритании, от заокеанских рынков, и сама подверглась английской блокаде. Прекратился подвоз пшеницы, кукурузы, фосфатов, бензина. Валютные доходы от фрахта больше не поступали в оккупированную фашистами страну – основная часть громадного норвежского торгового флота (20% мирового тоннажа) подчинилась эмигрантскому правительству и занялась обслуживанием в первую очередь англосаксонских держав. Золотой запас Норвегии был своевременно вывезен в Англию и также находился в распоряжении правительства Нюгорсволла.

В гитлеровском "новом порядке" норвежцам, несмотря на многократно использованный фашистами тезис об их "расовой ценности", была в конечном счете уготовлена роль экономически и политически подчиненного партнера – фактически германской полуколонии⁴³. Повседневная же политика оккупантов в Норвегии менялась в зависимости от текущих целей Гитлера, от положения на фронтах, от реакции самих норвежцев на действия оккупантов. Эта политика в целом прошла два неравных по времени этапа: этап сотрудничества с буржуазно-демократическими и социал-реформистскими силами в период существования уже известного Административного совета (апрель – сентябрь 1940 г.) и этап открытой фашизации с сентября 1940 г. практически до самого конца войны в Европе. Но и на этом этапе были свои поворотные пункты: оккупационная политика стала еще жестче после нападения Германии на СССР; с 1943 г., после перелома в ходе войны, значение Норвегии, как и всей Северной Европы, для слабеющего рейха выросло⁴⁴ – с той норы Тербовен и норвежский "фюрер" Квислинг добивались не столько дальнейшей фашизации тех или иных сторон норвежской общественной жизни, сколько выжимания новых материальных и людских ресурсов.

Поручив своим квислинговским сообщникам после переворота 25 сентября 1940 г. добиваться политической и духовной фашизации страны, германский рейхскомиссариат оставил за собой полный верховный контроль над ее народным хозяйством. Государственно-капиталистические тенденции, еще сравнительно слабые в довоенной Норвегии (не знавшей, например, ограничений при использовании иностранной валюты), теперь превратились в жесткую систему военно-государственного капитализма. Главными сферами германского контроля и диктата стали внешняя торговля и цены как на внешнем, так и на внутреннем рынках. На страну с трехмиллионным населением было взвалено содержание 200-400 тыс. вражеских военнослужащих. Расходы на их содержание составили в 1940 г. 25% национального дохода страны, в 1943 г. – 40% и росли вплоть до капитуляции рейха. В расчете на душу населения эти расходы были в Норвегии в 1940-1942 гг. выше, чем в остальных четырех оккупированных странах Западной Европы⁴⁵. Норвежские промышленность, транспорт и связь оказались заваленными немецкими заказами. На немецком военном строительстве в 1942-1944 гг. были заняты 100 тыс. человек, т. е. более 7% экономически активного населения Норвегии. Норвежская внешняя торговля, переведенная на начала клиринга, переключилась на рынки "великой Германии". Почти все норвежские промышленники стали членами созданной оккупантами осенью 1940 г. Немецкой торговой палаты в Норвегии, подчиненной, в свою очередь, германскому министерству хозяйства⁴⁶.

Норвежская буржуазия обогатилась за годы оккупации, но в отличие от 1914-1918 гг. обогатилась в местной валюте, а не в золоте или долларах. Цели оккупационных властей и крупной норвежской буржуазии временно совпадали: и те и другие желали обеспечить полную загрузку местных производственных мощностей и беспрепятственную эксплуатацию трудящихся. Недаром прогрессивный норвежский публицист назвал промышленников немецкой "шестой колонной" в Норвегии⁴⁷. Уже в конце 1940г. промышленность превзошла свой довоенный (1938 г.) уровень производства. Поскольку накопленную выручку трудно было обратить в устойчивые ценности, курс акций норвежских промышленных компаний продолжал расти до конца войны, обгоняя даже такие благополучные страны, как Швеция и Швейцария⁴⁸. Об устойчивом положении частных собственников в промышленности и сельском хозяйстве говорит также заметное сокращение в военные годы числа банкротств и принудительной распродажи с аукциона⁴⁹.

Налоговая политика квислинговских властей, проводившаяся по указке германского рейхскомиссариата, поощряла крупных собственников. Доходы трудового населения регулировались в пользу сельскохозяйственного, лесозаготовительного и рыболовного секторов и в ущерб промышленности, точнее – промышленным рабочим⁵⁰. Исчезновение – с весны 1941 г. – безработицы способствовало неожиданному на первый взгляд росту рождаемости в течение всей оккупации⁵¹. По сравнению с другими, в том числе даже западноевропейскими, жертвами фашистской агрессии (кроме "образцового протектората" – Дании) оккупационная политика в Норвегии проводилась более осторожно – норвежцы, например, почти совсем не посылались на работу за пределы своей страны. Норвежская крона официально обесценилась внутри страны лишь на 55% за военные годы. В конце войны норвежцы сильно недоедали, но избежали настоящего голода, постигшего голландцев или греков.

Тем не менее начиная с 1941 г. в Норвегии неуклонно снижались реальная заработная плата, уровень питания и потребления промышленных рабочих и служащих. Вслед за продовольствием была нормирована также продажа текстильных изделий, обуви, топлива. Качество продуктов резко упало. Появилось множество заменителей. Нормы продаваемых по карточкам товаров становились все ниже норм, действовавших в Германии⁵².

Открытое ограбление страны оккупанты осуществляли в виде получаемой ими из Государственного банка Норвегии "в кредит" местной валюты, в виде безвозмездных реквизиций и конфискаций норвежского имущества для нужд вермахта, наконец, посредством недопоставок товаров в Норвегию по клиринговым соглашениям⁵³. Скрытой формой ограбления были продиктованные оккупантами цены на вывозимые и ввозимые товары, а также иные внешнеторговые условия, например то или иное направление товарного потока, навязывание немецких посредников и пр. Главным средством было при этом взвинчивание цен на импортные товары. Сильное превышение стоимости норвежского ввоза над вывозом в Германию объяснялось невыгодным для слабейшего партнера соотношением цен⁵⁴.

Из Норвегии оккупанты вывозили в первую очередь цветные и редкие металлы: медь, молибден, ванадий, алюминий, серный колчедан, – а также серу, далее рыбу и рыбопродукты, продукцию животноводства и деревообрабатывающей промышленности. Норвегия поставляла рейху электроэнергию через подводный кабель и обслуживала морские сообщения с Германией своими судами. Оккупанты поощряли в стране производство сельскохозяйственной и рыбной продукции, дефицитного для рейха промышленного сырья и полуфабрикатов. В случае победы "нового порядка" Норвегии была отведена роль полуразвитого поставщика именно такой продукции.

По мере развертывания военных приготовлении против СССР и с начала войны на Востоке германские заказы и закупки в Норвегии сильно возросли. Однако, чтобы обеспечить работоспособность норвежского народного хозяйства, рейху приходилось так или иначе покрывать норвежские потребности в продовольствии – зерне и сахаре, в кормах, минеральном топливе и машинах. В 1943 г. норвежские поставки в Германии достигли максимума. Тем не менее до 1944 г. включительно в торговле Норвегии с рейхом сохранялось традиционное довоенное превышение ввоза над вывозом⁵⁵. Объем производства с учетом строительства еще в 1944 г. был выше, чем в довоенном 1938 г.⁵⁶ Крутой спад наступил только весной 1945 г.

В сельском хозяйстве, несмотря на сокращение, согласно официальным данным, запашки, урожайности, поголовья крупного рогатого скота, производства животного масла и сыра, дела у зажиточных крестьян шли весьма неплохо. Уровень доходов и рентабельности в 1943/44 сельскохозяйственном году был выше, чем в 1938/39 г.⁵⁷ Крестьяне погасили свою задолженность банкам. Так же шли дела и у владельцев рыболовных судов и лесопромышленных участков. Производители продуктов питания наживались и благодаря черному рынку. Неучтенная часть продукции промышленников и крестьян тайно в конце войны шла на нужды Сопротивления. Несмотря на сокращение чистых прибылей и выплаченных дивидендов, норвежские банки накопили громадные ликвидные средства, главным образом в виде государственных ценных бумаг, покупавшихся промышленниками на полученные ими прибыли.

Гитлеровцы до перелома в войне много носились с планами включения Норвегии в создаваемое ими "великоевропейское хозяйственное пространство". Большую активность проявляли в то время германские частные концерны. "ИГ Фарбен-индустри" сумел овладеть большинством акций крупнейшей норвежской электрохимической компании "Норшк гидро"⁵⁸. Концерн Круппа вложил средства в расширение добычи цветных металлов в Норвегии. Среди планов хозяйственного освоения оккупированных стран одним из самых грандиозных был план расширения норвежской алюминиевой промышленности на базе дешевой электроэнергии для нужд в первую очередь германских ВВС. Стремление немецких промышленников прямо подчинить себе с помощью крупных капиталовложений норвежскую электрохимию и добычу цветных металлов покоробило даже квислинговское марионеточное правительство⁵⁹. Поражения на фронтах сделали подобные планы и замыслы несвоевременными в глазах фашистского руководства.

В целом норвежский "вклад" в германскую экономику был, по сравнению с прочими оккупированными странами Запада, невелик: в военную промышленность – менее 1%, в судостроение – около 2% (по данным 1943 г.)⁶⁰. Тем не менее именно Норвегия и Дания эксплуатировались рейхом вплоть до самой капитуляции вермахта. Важнее, особенно для войны против СССР, было стратегическое значение Норвегии – ее удобные, близкие к жизненным морским коммуникациям союзников гавани, а ташке аэродромы, ее положение тыла по отношению к германским войскам в Заполярье. Постоянно считаясь с опасностью союзнического десанта в Скандинавии, Гитлер держал в Норвегии крупные наземные силы и форсировал там строительство, в частности, средств сообщения, нещадно эксплуатируя труд военнопленных и пригнанных сюда иностранных рабочих, преимущественно советских и югославских⁶¹.

Гитлеровцам не удалось сколько-нибудь успешно использовать захват Норвегии в политико-пропагандистских целях. Умеренно буржуазные силы вокруг Административного совета оказались недостаточно послушными, а квислинговская партия – слишком непопулярной в своей стране. Правда, возможность сделать карьеру и облегчить тяготы военных лет привлекли в ряды "Нашунал самлинг" известное число мелких служащих, крестьян, рыбаков, неквалифицированных рабочих и домохозяек: осенью 1943 г. партия достигла своего "потолка" и насчитывала 43 тыс. человек (т. е. 1,5% взрослого населения)⁶². На Восточном фронте в составе дивизии СС "Викинг" и в особом "Норвежском легионе" до конца войны сражалось 5-7 тыс. норвежцев⁶³. Тем не менее Норвегия не внушала доверия Гитлеру. Он не счел нужным пойти навстречу марионеточному "главе государства" Квислингу ни в заключении мира с Норвегией, ни в принятии ее в пресловутый "антикоминтерновский пакт", ни тем более в заключении военного союза с нею⁶⁴. Тут сказались и прифронтовое положение Норвегии, и острое соперничество Квислинга и Тербовена, но главное – упорное сопротивление норвежского народа навязываемым ему фашистско-квислинговским порядкам.

Движение Сопротивления и его особенности

Движение Сопротивления в Норвегии прошло несколько этапов. Организация Сопротивления облегчалась громадной береговой линией, морскими сообщениями с Англией в первую очередь, и протяженной сухопутной границей с нейтральной Швецией. Положительным фактором было и массовое занятие спортом населения, привычка к морю и лыжным походам, ориентированию и ночевкам в горах. Имелись, однако, и серьезные помехи народной борьбе с оккупантами и их пособниками. Прежде всего численность вермахта в Норвегии – от 10 тыс. весной 1940 г. до 180 тыс. весной 1941 г., 200 тыс. осенью 1942 г., около 400 тыс. осенью 1944 г. и 350 тыс. перед капитуляцией⁶⁵. Суровые природно-климатические условия возвышенных частей страны, к тому же в значительной мере безлесных, затрудняли длительное пребывание там партизан. Прекрасно картографированные пути сообщения, редкие населенные пункты, хутора были легко доступны контролю. У населения отсутствовал опыт как подпольной, так и вооруженной борьбы. В наследие от довоенных лет и катастрофы 1940 г. остались острые политические противоречия между Норвежской рабочей партией и буржуазной оппозицией, внутри самого рабочего движения. Наконец, большую опасность для норвежского Сопротивления представляли фашисты-квислинговцы – с осени 1940 до весны 1945 г. единственная легальная партия в стране. Квислинговцы с одобрения оккупантов заняли официальные руководящие посты в управлении и общественных организациях. Мало в какой из оккупированных стран гестаповцам и местным фашистам удались столь крупные по масштабам страны провокации, как в Норвегии. Недаром один норвежский публицист назвал годы оккупации "эпохой предательства".

Лето и ранняя осень 1940 г. прошли под впечатлением германских успехов и под знаком переговоров с оккупантами. Государственный переворот 25 сентября стал начальным рубежом Сопротивления. Еще никак не организованные, патриоты совершали единичные акты саботажа, собирали разведывательные данные об оккупантах. Налаживались связи с норвежским правительством в эмиграции и с британским Управлением специальных операций, созданным летом 1940 г. для организации диверсионно-партизанского движения в оккупированной фашистами Европе. На Британских островах уже обучались и готовились к переброске на родину норвежские патриоты. В Норвегии появились первые подпольные листовки и бюллетени, "ценные письма", отпечатанные на ручных множительных аппаратах.

Однако еще долго, вплоть до лета 1941 г., главной формой Сопротивления оставалось легальное противодействие массовых неполитических организаций, пока терпимых оккупантами, попыткам самих немецких властей и в особенности квислинговцев фашизировать Норвегию. Первыми очагами такого легального Сопротивления стали молодежные организации, ученические и спортивные.

Уже осенью 1940 г. квислинговский комиссариат по делам школы и церкви стал принуждать учителей под угрозой увольнения вступать в "Нашунал самлинг", давать подписку о лояльности к новому режиму, доносить на своих коллег и учеников⁶⁶. В феврале 1941 г. было объявлено об обязательном участии мальчиков и девочек от 10 до 18 лет в квислинговских "молодежных дружинах" и учрежден фашистский "Союз учителей Норвегии". Подавляющее большинство учителей отказывалось участвовать в фашизации школьного дела. Во многих школах прекратились занятия. Юнцов, склонных вступить в фашистские дружины, бойкотировали, а то и били. В комиссариат по делам школы за две недели поступило около 300 тыс. протестов от родителей и учителей. Встревоженные власти, опасаясь общенациональной забастовки учителей, временно отступили. Соответственно большинство членов спортивных организаций отказались вступить в квислинговский спортивный союз и бойкотировали устраиваемые им соревнования.

Квислинговский комиссариат просвещения и культа требовал от служителей государственной лютеранской церкви более не упоминать в молитвах короля, а проповедовать послушание новой власти, доносить о "предосудительном" содержании исповеди верующих и пр. В ответ Совет лютеранских епископов в особом пастырском послании от 16 февраля 1941 г. протестовал против произвола оккупационных и квислинговских властей, против навязывания норвежцам чуждой им нацистской идеологии⁶⁷. Положительное значение имел и протест последнего из еще действовавших в оккупированной стране высших государственных учреждении – Верховного суда – против узурпации квислинговским комиссариатом юстиции права единоличного назначения и увольнения судей и заседателей. После отклонения протеста Верховного суда Тербовеном его члены в декабре 1940 г. подали в отставку.

В первой половине 1941 г. в противодействии политике фашизации приняли участие крупные группы норвежской интеллигенции. Так, актеры бойкотировали норвежское радио, поставленное под полный контроль оккупантов и квислинговцев. В ответ на ото "комиссар" по культуре, квислинговец Г. Лунде, издал декрет, где указывалось, что если какой-либо артист, ссылаясь на свои политические взгляды, откажется участвовать в публичных представлениях или празднествах, то он вообще потеряет право выступать на сценах страны. После очередного отказа группы видных артистов участвовать в концертах (май 1.941 г.) им были запрещены выступления. В ответ забастовали актеры крупнейших театров в Осло, Бергене, Тронхейме – как раз 21 мая, накануне приезда в столицу Норвегии самого Гиммлера. Перед театрами собирались толпы. 14 ведущих артистов названных городов были арестованы. 5-недельная забастовка закончилась лишь под угрозой расстрела арестованных. На должности директоров национальных театров были назначены сторонники Квислинга. Однако теперь сама публика стала бойкотировать фашизированные театральные программы и кинокартины. Гражданское мужество, проявленное учителями и учащимися, спортсменами, священниками, артистами, сыграло важную роль на раннем этапе норвежского Сопротивления.

Весной 1941 г. с протестом против нарушений законов страны и международного права, против произвола квислинговцев выступили главные организации рабочих и служащих, крестьян и работников культуры. Формой протеста была подача коллективных петиций германскому наместнику (в апреле 1941 г. – от 22-х и в мае 1941 г. – от 43-х организаций). Оккупанты, поглощенные подготовкой к нападению на СССР, отвечали на эти выступления все грубее. 18 июня 1941 г., пригласив авторов второй петиции в свою штаб-квартиру (в помещении стортинга), Тербовен решительно отклонил их требования. Часть петиционеров была тут же арестована, одни организации были распущены, другие – поставлены под принудительное квислинговское руководство.

Конец июня 1941 г. стал для Норвегии первым рубежом перехода от сопротивления легального к нелегальному. Отныне в одной общественной организации за другой возникали тайные руководящие центры, члены которых были известны лишь своим ближайшим помощникам⁶⁸. Большинство норвежцев чем дальше, тем неукоснительнее следовали их указаниям и лозунгам. Главной задачей гражданского Сопротивления и после ухода в подполье осталось противодействие фашизации. Норвежский историк Вюллер справедливо заметил, что квислинговцы как непосредственные враги народа служили для оккупантов своеобразным "громоотводом ненависти"⁶⁹.

После 22 июня 1941 г. фашисты пытались привлечь норвежцев на свою сторону назойливой пропагандистской кампанией по "борьбе с большевизмом". В целом эта кампания провалилась, если не считать поддавшихся на нее и упомянутых выше добровольцев, отправившихся на Восточный фронт служить в войсках СС. Основная масса норвежцев быстро прониклась сочувствием, а затем и восхищением к советскому народу, увидела именно в нем главную силу в борьбе с общим врагом. "Воля норвежского народа к сопротивлению, – писал впоследствии правый буржуазный историк, – повысилась в результате того примера, который ежедневно показывали русские своей бескомпромиссной и бесстрашной борьбой"⁷⁰.

Общая беда, общие национальные задачи постепенно сближали между собой ранее враждовавших буржуазных и социал-демократических политиков. Важной вехой на этом пути стали с лета того же 1941 г. периодические тайные встречи в Осло видных деятелей, преимущественно из среды крупной буржуазии, отчасти недавних членов Административного совета. Постепенно этот так называемый "Кружок" взял на себя связь с правительством от имени норвежского Сопротивления, направил в Лондон своего представителя Пауля Хартмана, вошедшего в число министров, стал распоряжаться денежной помощью правительства Сопротивлению. Наиболее видными участниками "Кружка" были члены Верховного суда Пол Берг и Фердинанд Шелдеруп, крупные предприниматели Том Шёнсберг и Ханс Халворсен, директор Норвежского государственного банка Гуннар Ян, адвокат Эйстейн Томмесен. От рабочего движения в "Кружке" участвовал секретарь НРП Эйнар Герхардсен, впрочем уже в сентябре 1941 г. арестованный и высланный в Германию⁷¹.

Позже, зимой 1941/42 г., сложился непосредственно руководящий орган гражданского Сопротивления – Координационный комитет (КК), названный так в силу того, что он координировал деятельность разных общественных организаций, объединений и союзов, которыми всегда изобиловала Норвегия. Секретариат КК имел сеть своих людей по всей стране. Одним из двух "генеральных секретарей" КК был геолог Туре Ельсвик, так же как и члены "Кружка", человек сугубо правых взглядов. В отличие от "Кружка" с его весьма пожилым возрастным составом секретариат КК состоял из очень молодых людей. Независимо от КК и "Кружка", раньше их, еще весной 1941 г., возник подпольный центр военного Сопротивления по инициативе демобилизованных офицеров. Он получил сокращенное название "Милорг" и впоследствии непосредственно подчинялся не правительству, как гражданское Сопротивление, а норвежскому верховному командованию⁷². Структура "Милорга" с его 14 округами и подразделениями сложилась в течение 1942 г. Руководителем "Милорга" стал молодой буржуазный юрист Енс Кристиан Хауге – после войны министр обороны⁷³.

Свою главную задачу эти буржуазные организации видели в защите устоев буржуазно-демократического правопорядка и мировоззрения, в противодействии попыткам фашизации страны, в накоплении сил для освободительной борьбы в будущем, когда союзники высадятся в Норвегии. Преследуя такие задачи, гражданское Сопротивление прибегало в основном к различного рода протестам и пассивным средствам борьбы, т. е. гражданскому неповиновению, невыполнению призывов и приказов в первую очередь квислинговских властей, к подаче в отставку и т. п. Военное Сопротивление ограничивалось в основном сбором и отправкой разведданных в Англию, оказанием помощи разведывательно-диверсионным действиям британского Управления специальных операций, а по мере увеличения военно-материальной помощи извне – накоплением оружия и обучением молодежи, приходившей в отряды "Милорга". Буржуазные центры Сопротивления настороженно, а то и враждебно относились к десантным операциям, к актам саботажа и диверсий, организуемым британским командованием. Три морских рейда с участием нескольких сот английских и норвежских солдат были весьма успешно проведены соответственно в марте и декабре 1941 г. в Северной и Западной Норвегии. Центры гражданского Сопротивления требовали согласования с ними подобных действий и добились от англичан такой координации⁷⁴, а впоследствии не раз возражали против воздушных налетов союзной авиации на промышленные центры оккупированной Норвегии. Особенно непримиримо буржуазные руководящие органы Сопротивления встречали попытки патриотов развернуть в стране партизанскую войну.

В первых рядах борцов с фашизмом, германским и местным, уже с осени 1940 г. находились норвежские коммунисты. Их нелегальная газета, еще стеклографированная, стала выходить в сентябре 1940 г.⁷⁵ В октябре того же года нелегальное собрание коммунистов Западной Норвегии – Вестланна – приняло резолюцию в поддержку руководства норвежских профсоюзов, добиваясь единства действий с сюциал-демократами⁷⁶. Терпя больше всех других запрещенных партий от арестов, компартия сумела создать свои ячейки на крупных предприятиях и сеть курьеров по всей стране.

Активное участие, несмотря на новые крупные аресты после нападения Германии на СССР, приняли коммунисты и в крупнейшем массовом выступлении рабочего класса – так называемой "молочной стачке" в сентябре 1941 г., первой и последней за годы оккупации. 30 июня 1941 г. реформистское руководство норвежских профсоюзов письменно потребовало от германского рейхскомиссара довести до конца переговоры о повышении зарплаты, освободить арестованных профсоюзных активистов, в том числе коммунистов, и вообще обеспечить профсоюзам нормальные условия деятельности⁷⁷. Протест ЦОПН получил широкую огласку и поддержку многочисленных профсоюзных организаций. Германские власти мелкими уступками попытались было успокоить рабочих. Вместе с тем 2 августа Тербовен объявил о возможном введении чрезвычайного положения и военно-полевых судов. Затем последовали распоряжения о сдаче радиоприемников, о введении трудовой повинности, а 8 сентября – о нормировании продажи молока и о прекращении продажи его по месту работы.

Распоряжение 8 сентября толкнуло рабочих норвежской столицы к выступлению против ухудшения питания, роста цен при почти неизменной зарплате, против вывоза полноценных продуктов в Германию. Уже 10 сентября, несмотря на уговоры лучше осведомленного о планах оккупантов профсоюзного руководства, стихийно забастовали коллективы крупнейших столичных предприятий, прежде всего машиностроители "Акерс меканиске веркстад", в общей сложности около 25 тыс. человек. Немедленно начались новые аресты профсоюзных активистов, которых хватали прямо на собраниях. 10 сентября в Осло было введено чрезвычайное положение: забастовки и любое нарушение "мира на производстве" запрещались под угрозой военно-полевых судов; в "беспорядках" ложно обвинялись "коммунисты и марксисты". Улицы города патрулировались немецкой и квислинговской полицией (норвежская полиция почти целиком присоединилась к "Нашунал самлинг"). В тот же день было объявлено об осуждении на длительные сроки нескольких профсоюзных активистов и о приговоре двоих – Вигго Ханстеена и Рольфа Викстрёма – к расстрелу. Юридический консультант ЦОПН Ханстеен был близок к коммунистам, социал-демократ Викстрём возглавлял профсоюз на вагоностроительном заводе "Скабо". Оба были против забастовки, но давно находились на плохом счету у фашистских властей⁷⁸.

11 сентября забастовка прекратилась, чрезвычайное положение было отменено. Сентябрьское выступление и первые политические убийства стали, однако, рубежом окончательного перехода от легального Сопротивления к нелегальному, способствовали сближению социал-демократов и коммунистов. Помещения и денежные фонды ЦОПН были захвачены фашистами, и немногие спасшиеся от арестов профсоюзные руководители перешли на нелегальное положение в соответствии с циркуляром ЦОПН, распространенным еще в июле. Сентябрьская волна арестов и особенно новая – в начале 1942 г. – настолько ослабили социал-демократическое руководство рабочего движения, что для его восстановления потребовались многие месяцы, и удельный вес НРП и профсоюзов в руководстве Сопротивлением оказался весьма малым⁷⁹.

Репрессии второй половины 1941 г. ударили и по компартии. В частности, были арестованы и высланы в Германию генеральный секретарь КПН Генри В. Кристиансен и руководитель партийной организации в губернии Осло – Акерсхус Ю. Странд-Юхансен, причем первый из них вскоре умер в тюрьме от тифа. Позже погибли в Норвегии оргсекретарь ЦК Оттар Ли, руководитель норвежской коммунистической молодежи Арне Гаусло, в общей сложности – 21 член ЦК партии.

Наиболее сильные позиции коммунисты имели в Вестланне – на предвоенных коммунальных выборах в Бергене они собрали 24% голосов⁸⁰ – и в заполярном Финмарке. В Бергене работал и член руководства КПН Педер Фюргоботн, избранный на подпольном заседании ЦК в Осло (декабрь 1941 г.) генеральным секретарем⁸¹. на заседании была определена общая линия партии в борьбе с оккупантами и квислинговцами. Она предусматривала создание единого фронта всех патриотических сил; заключение временного союза с буржуазными партиями на основе общих национально-освободительных и антифашистских целей; преодоление раскола рабочего класса и достижение единства действий КПН и НРП; поддержку эмигрантского правительства, ставшего на путь вооруженной борьбы с фашистской Германией; всемерное развертывание активной вооруженной борьбы, создание диверсионных групп и партизанских отрядов.

Таким образом, в Норвегии существовали две линии Сопротивления – активная и пассивная. В своем неприятии "партизанской" линии коммунистов буржуазное руководство Внутреннего фронта было как раз очень активно. "Кружок" сумел убедить и эмигрантское правительство, и руководство "Милорга" в ненужности и недопустимости в Норвегии "югославских" методов борьбы⁸². Буржуазные руководящие органы норвежского Сопротивления упорно не пускали в свой состав коммунистов, неохотно делились с ними получаемой извне денежной помощью, оружием.

Эти обстоятельства обусловили такую характерную черту норвежского Сопротивления, как преобладание в нем – в отличие от соседнего датского – невооруженных форм борьбы. Разумеется, и для гражданского отпора фашистам нужны были организованность и мужество. Участников гражданского Сопротивления тоже настигала жестокая расправа. Так, аресты обрушились на инициаторов забастовки солидарности в университете Осло в сентябре 1941 г. – ректор профессор Д. А. Сейп, член того же "Кружка", был арестован и на все время оккупации отправлен в концлагерь. Несмотря на смертную казнь, грозившую издателям и распространителям подпольной печати, тиран? и влияние ее неуклонно росли. Широкой популярностью пользовались газеты – издаваемый Координационным комитетом "Бюллетень" и реформистская "Фри фагбевегельсе" ("Свободное профдвижение"), "Лондон-нютт" ("Новости из Лондона") и др. Всего учтено 300 разных периодических подпольных изданий с тиражом от нескольких сот до 15-20 тыс. экземпляров. Общий максимальный тираж их по стране (в конце 1943 г.) достигал 300 тыс. экземпляров в месяц, в распространении участвовало до 20 тыс. человек⁸³.

Важную, а временами и преобладающую часть этих изданий составляли газеты и бюллетени компартии: "Фрихетен" ("Свобода"), "Алт фор Норге" ("Все для Норвегии"), "Радио-нютт" ("Радио-новости"), "Саботёрен" ("Саботажник"), "Норшк унгдом" ("Норвежская молодежь"), "Квиннефронтен" ("Женский фронт"), "Бюгд о бю" ("Село и город"). Главные издания компартии уцелели от разгрома, постигшего в 1944 г. ряд буржуазных газет, и выходили до самого конца войны⁸⁴.

Подпольная печать поддерживала патриотический и антифашистский дух лишенного радиоприемников населения, что было особенно важно в пору германских военных успехов, до осени 1942 г. Ведя неравную борьбу, неся тяжелые потери, норвежские патриоты черпали моральную поддержку в известиях с Восточного фронта, принимавшихся подпольными радиоприемниками и распространявшихся антифашистской печатью. "В сообщениях подпольных газет слово "Сталинград" занимало центральное место... – пишет исследователь этой печати. – Тракторный завод "Красная баррикада" и металлургический завод "Красный Октябрь" не сходили со страниц подпольных газет. Газеты были полны восхищения перед русскими солдатами"⁸⁵.

С согласия Тербовена объявив себя 1 февраля 1942 г. главой "национального правительства", Квислинг остался орудием оккупантов и удвоил свои усилия по созданию фашистского строя в Норвегии. Одна за другой проводились – и срывались Внутренним фронтом – кампании по фашизации школьного преподавания и детских организаций, по привлечению новых групп населения к трудовой повинности. В марте 1942 г. было арестовано и брошено в концлагерь 1300 школьных учителей (из общего числа 14 тыс. человек), не пожелавших вступать в фашистские организации. Подавляющее большинство лютеранских пасторов по примеру епископов отказались признать Квислинга светским главой церкви и ушли с государственной службы, оставив за собой лишь чисто духовные обязанности. Сорвана была в том же 1942 г. и попытка квислинговцев созвать корпоративное национальное собрание (рикстинг) взамен выборного парламента.

Важной составной частью гражданского Сопротивления была организация выезда за границу – в Англию и Швецию – норвежцев, опасавшихся арестов, трудовой мобилизации или желавших вступить в норвежские войска за рубежом. В Швецию таким образом было переброшено по лесным и горным тропам 50 тыс. человек, в Англию через Шетландские острова опасным морским путем – вывезено свыше 5 тыс. (более 300 человек при этом погибло), так что даже возникло название для этого маршрута – "шетланд-бусс" ("шетландский автобус")⁸⁶. В конце 1942 г. борцам Сопротивления удалось спасти от ареста и переправить в Швецию больше половины из 2 тыс. проживавших в Норвегии евреев – остальные были высланы в Германию и погибли⁸⁷. Центры выезда и связи с Британскими островами, места приема агентов оттуда располагались на западном побережье страны, в рыбачьих поселках. В апреле 1942 г. после убийства в стычке с патриотами двух гестаповцев в поселке Телавог (близ Бергена), последний был сожжен, 76 жителей-мужчин были отправлены в концлагерь Заксенхаузен, где половина погибла, а старики, женщины и дети интернированы в Норвегии⁸⁸.

Отдельные диверсии – взрывы на военных предприятиях и железных дорогах, нападения на гестаповцев, ликвидация особо опасных предателей – вызывали все более жестокие репрессии. Так, осенью 1942 г. было временно введено чрезвычайное положение в губернии Трённелаг, были взяты и казнены заложники из не причастного к вооруженной борьбе населения.

Всего за годы оккупации погибло более 2 тыс. участников Сопротивления. 20 тыс. норвежцев прошли через немецкий концлагерь Грини близ Осло, в том числе цвет норвежской интеллигенции⁸⁹. Еще страшнее были Заксенхаузен и женский лагерь Равенсбрюк в Германии.

Особенно жестоко фашисты расправлялись с членами диверсионно-разведывательных групп, прибывавших из Англии. Норвежцы прозвали их "парни Линге" (по имени первого командира такого отряда, артиста по профессии, Линге, погибшего в бою во время декабрьского рейда 1941 г.). Несмотря на форменную одежду, фашисты в случае захвата десантников не считали их за пленных и казнили. К числу наиболее успешных операций "парней Линге" принадлежал взрыв крупной электростанции в Гломфьорде, обслуживавшей алюминиевую фабрику (сентябрь 1942 г.), после чего, однако, семеро норвежцев были схвачены и казнены. 28 февраля 1943 г. другая группа во главе с Й. Рённебергом и X. Хаукелидом после предыдущих неудачных попыток совершила успешную диверсию против фабрики тяжелой воды – незаменимого исходного материала при разработке ядерного оружия. Взрывом было уничтожено полторы тонны этого уникального в то время вещества и разрушена часть аппаратуры. Оставшийся запас тяжелой воды был взорван и утоплен патриотами при перевозке его в Германию в начале 1944 г.

В течение 1943 г. боевые группы, большинство которых возглавляли коммунисты, провели несколько успешных диверсий: против штаба оккупационных войск в Тронхейме, на железнодорожных путях и в тоннелях, взорвали бомбу в Национальном театре в Осло перед показом фашистской пьесы, устроили взрывы в конторе трудовой повинности и одном из полицейских участков Осло. За голову неуловимого "Освальда" (коммуниста Асбьёрна Сунне), организатора наиболее дерзких диверсий в районе Осло, гитлеровцы назначили награду в 50 тыс. крон⁹⁰. Норвежцы привыкли видеть в коммунистах наиболее решительных и активных борцов. Недовольство пассивностью буржуазных сил Сопротивления после перелома в войне заметно усиливалось.

В феврале 1943 г. квислинговцы, поддерживая курс гитлеровцев на "тотальную мобилизацию", объявили о принудительной регистрации всех трудоспособных мужчин и женщин, как оказалось, для военных заводов и немецкого военного строительства в самой Норвегии. Разногласия среди буржуазных руководителей Сопротивления, их нерешительность позволили фашистам успешно провести не только регистрацию, но и частично трудовую мобилизацию молодежи⁹¹. Ободренный этим, Квислинг осенью 1943 г., объявив перед тем "состояние войны" Норвегии с СССР, начал новую кампанию по вербовке норвежцев в войска СС на Восточный фронт и одновременно подготовку повой трудовой мобилизации молодежи как прикрытие для последующей военной мобилизации. Срыв получившего огласку замысла стал главной задачей всех организаций Сопротивления на рубеже 1943-1944 г. Для этого был создан особый подпольный комитет, в котором участвовали и представители компартии. Весной 1944 г. был совершен ряд успешных нападений, в том числе боевыми группами коммунистов, на архивы трудовых контор с картотеками мобилизуемых в Осло, Шиене, Улефоссе, Сарпсборге. Для бойцов "Милорга" эти нападения были первым боевым опытом⁹². Зная о предстоявшей регистрации призывников 1921-1923 гг. рождения, руководство Внутреннего фронта через свою печать в мае 1944 г. призвало население к бойкоту регистрации.

Плодом этих усилий было крупнейшее политическое поражение квислинговцев. Из 70 тыс. подлежавших регистрации явилось лишь 300 человек. Тысячи людей вынуждены были скрыться в лесах и горах, где из них создавались новые отряды "Милорга", уйти в Швецию. Для их снабжения по всей стране тайно собирались продукты, одежда, деньги. На базы "Милорга" теперь доставлялись продовольствие и военные материалы и из Швеции. Ушедшая в Швецию молодежь мужского пола пополнила формировавшиеся там с 1943 г. отряды норвежской военной полиции, насчитывавшей во второй половине 1944 г. около 14 тыс. человек⁹³.

Боевой порыв норвежских патриотов сдерживался, однако, и после открытия второго фронта на Западе. Ввиду отсутствия у западных союзников плана наступательных операций в Скандинавии директива их командования – так называемая "директива Эйзенхауэра" – не поощряла открытых вооруженных действий в Норвегии. От "Милорга" по-прежнему ждали накопления сил, приема растущих поставок вооружения (с воздуха); крупные выступления допускались в случае применения оккупантами тактики "выжженной земли". Союзное командование разрешало лишь ограниченные нападения на специально намеченные цели⁹⁴. Так, силы Сопротивления осенью 1944 г. уничтожили крупные немецкие военные склады и морские суда в районе Осло (50 тыс. тоннажа – операция коммунистической группы), провели две крупные операции по взрыву множества участков железнодорожного полотна в декабре – январе 1944-1945 гг. и в марте 1945 г. (в последнем случае действовали более тысячи бойцов "Милорга") с целью помешать отправке германских войск на Западный фронт.

Ведущую роль коммунистов в вооруженном Сопротивлении и на заключительном этапе войны признавали сами оккупанты. Так, штаб оккупационных войск в сообщении от 18 августа 1944 г. доносил в Берлин: "Коммунисты здесь хорошо организованы и представляют собой самую активную силу движения Сопротивления... Они создали особые, так наз. диверсионные и партизанские отряды, а также разведывательные отряды связи. В результате операций, проведенных охранной полицией, был арестован ряд руководителей таких отрядов. При этом выяснилось, что штаб-квартиры руководителей коммунистической партии большей частью находятся в высокогорной и болотистой местности... Наряду с этими главными организациями имеются также небольшие группы, которые по заданию из Англии выполняют шпионские поручения, ведут радиопередачи, переправляют беженцев в Швецию и выполняют отдельные диверсионные задания... Коммунисты развернули чрезвычайно активную деятельность по вербовке бежавшей молодежи в свои отряды"⁹⁵.

Среди коммунистов – героев Сопротивления получили известность ветераны интернациональных бригад Турвал Даллан и Нурман Иверсен из Бергена; руководитель коммунистов Вестланна, расстрелянный гитлеровцами Бьярне Даллан; руководитель коммунистов Осло в 1943-1944 гг. Торкиль Якобсен; руководитель боевой группы в Тронхейме коммунист Генри Тингстад, казненный немцами (с ним был казнен и учитель Педер Морсет, увековеченный вместе со всей семьей Морсетов в известной книге П. Ханссона⁹⁶); далее – это редакторы главного органа КПП "Алт фор Норге" Свале и Турольф Сулхеймы, редактор другой подпольной газеты коммунистов – "Фрихетен" Арис Густавсен; руководители диверсионных групп – уже названный ранее А. Сунне и Рагнар Сулли (по кличке "Пелле"). Некоторые на них встретили день победы в фашистской камере смертников, например Мартин Гуннар Кнутсен, нынешний председатель КПН. Назовем среди многих других казненного моряка-интербригадовца Уле Карлсена, казненного Боргара Ауне Кнутсона – командира лесного лагеря коммунистов в Эггедале⁹⁷.

Участвуя в первой радиодискуссии о вкладе коммунистов в освободительную борьбу, виднейший норвежский специалист по военной проблематике, буржуазный профессор Магне Скодвин заявил в 1969 г.: "Одно несомненно: коммунисты имели в движении Сопротивления необычную для нашей страны, хорошо построенную и действенную организацию и, понеся большие и страшные потери, не дали себя сломить"⁹⁸.

Множество героев и просто мужественных патриотов выдвинуло и буржуазное Сопротивление; это уже названный командир первых десантников Мартин Линге; "агент № 24" Гуннар Сёнстебю, организатор успешного взрыва артиллерийского завода в Конгсберге (сентябрь 1944 г.) и захвата крупного груза продовольственных карточек (август 1944 г.); специалист по прикреплению магнитных взрывных устройств к немецким судам Макс Манус; главный перевозчик беглецов Лейф Андреас Ларсен ("шетландский Ларсен"), 52 раза пересекавший Северное море; первые публичные застрельщики отпора оккупантам осенью 1940 г. – врач Юхан Шарфенберг и журналист, социал-демократ Трон Хегна; организатор и руководитель первой крупной организации Сопротивления, почтовый экспедитор из Бергена Кристиан Стейн, казненный в 1943 г.; полковник Габриель Лунн, проведший 32 месяца в гестаповской камере смертников в Осло; скульптор Лауриц Санн (р. 1879 г.), пославший союзникам 5 тыс. микрофильмов с разведданными, проведший затем 1395 дней в заключении и перенесший страшные пытки; организаторы союзной разведки в оккупированной Норвегии Свен Мидтскау, Малькольм Мунте, Кнут Хаугланн; патриоты, ради общего дела годами игравшие роль преданных квислинговцев и сотрудников гестапо, Гунвал Томстад и Свен Дюсте; многолетние узники фашистских концлагерей, писатели Рональд Фанген, Арнульф Эверланн и др.⁹⁹

Срыв фашистской мобилизации и учащение актов саботажа в 1944 г. укрепили авторитет центрального буржуазного руководства Внутреннего фронта, вполне сложившегося только к осени 1943 г. Весной и летом 1944 г. это анонимное руководство впервые выступило перед общественным мнением страны под сокращенным названием ХЛ (от "Hjemmefrontons ledelse", т. е. "руководство Внутреннего фронта") и получило широкое признание народа¹⁰⁰. Его программное заявление, выдержанное в общедемократическом духе и обнародованное в мае 1944 г., было поддержано коммунистами. Программа включала следующие положения: 1) свободная и независимая Норвегия; 2) немедленное восстановление демократии, свободы, законности и проведение свободных выборов; 3) отмена всех законов, изданных оккупантами и Квислингом; 4) освобождение и восстановление в правах политзаключенных; 5) наказание военных преступников и активных квислинговцев; 6) восстановление хозяйства, расширение социального обеспечения и т. п.¹⁰¹

Компартия поддержала и следующую программную декларацию Внутреннего фронта – от марта 1945 г. Действия боевых групп компартии и "Милорга" стали согласованнее к концу войны. Подпольные организации разного политического направления сотрудничали между собой, помогали друг другу. Тем не менее руководство Внутреннего фронта наотрез отказывалось включить в свой состав коммунистов либо создать новое объединенное руководство Сопротивлением с участием коммунистов по примеру датского Совета свободы. Такое руководство под названием Совет свободы было создано только в Вестланне в мае 1944 г. Несмотря на его левобуржуазное большинство, новый Совет был встречен враждебно центральным руководством Внутреннего фронта в Осло¹⁰².

Неудивительно, что руководство Внутреннего фронта имело в левых кругах Сопротивления репутацию крайне правого. Действительно, Внутренний фронт, несмотря на демократическую фразеологию, был склонен установить на ближайший период после освобождения консервативный антипарламентский режим, не созывая стортинга в его составе 1940 г. и не восстанавливая выборного коммунального самоуправления, разрушенного квислинговцами. "Нам надо быть особенно бдительными в защите демократии в послевоенное время... Реакция стремится к диктатуре меньшинства", – предостерегали коммунисты¹⁰³. Буржуазное руководство Внутреннего фронта отвечало печатными нападками на компартию.

Особой разновидностью народного Сопротивления фашизму стала помощь советским и югославским военнопленным. Особенно много лагерей для военнопленных было в Северной Норвегии. Военнопленные жили в ужасающих условиях – 3 тыс. советских людей из 80 тыс., по норвежским данным, погибли. Рискуя подвергнуться наказанию и делясь собственным скудным пайком, привлекая к делу помощи своих знакомых, рядовые мужчины, женщины, подростки спасали жизнь сотням людей. За такую помощь после войны были награждены советскими орденами и медалями "русская мама" Мария Эстрём и ее муж Рейнгольд, Сверре Бьерва, Ханс Вара, Ольга Викки, Карл Ульсен, Софус Неверлюнд, Руал Педерсен, Сигвард Ларсен, Бьярне Педдари, Харальд Кнютсен, Эйвин Хейде и другие – около 80 человек¹⁰⁴. Добрую славу снискала и "югославская мама" Хирстен Свиненг, саамская крестьянка из Карасйока.

Больше того, норвежцы помогали пленным бежать, укрывали их, переправляли к партизанам. Подпольные организации военнопленных устанавливали связь с норвежскими борцами Сопротивления. В 1943-1945 гг. на окраине норвежской столицы, в Эттерстаде, действовала смешанная советско-норвежская подпольная организация. Организация помогла бежать из плена многим советским военнослужащим. Те, в свою очередь, нередко пополняли партизанские отряды Сопротивления. Можно назвать лейтенанта Леонида Каалбу, Якова Половникова из Баку, Александра Веташева, Владимира Гудова из Анапы – командира "русского взвода" в составе партизанского отряда в районе Драммена, Платона Исакова с Алтая, Петра Голубчикова из Ленинграда¹⁰⁵.

На крайнем севере Норвегии, в восточном Финмарке, местные патриоты выполняли разведывательные задания советского командования. После фашистской оккупации большая группа коммунистов Финмарка с семьями на лодках бежала в Мурманск. Еще до фашистского нападения на СССР наладил лодочную связь с советской стороной рыбак Улаф Ларсен из Хиберга, упоминавшийся в первых сводках Совинформбюро о военных действиях. После 22 июня норвежцы просили дать им возможность участвовать в общей борьбе. Пройдя соответствующую подготовку, они тайно возвращались в родные края и с риском для жизни доставляли лично и по радио ценные сведения. Впоследствии советскими орденами и медалями были награждены члены семейства Халвари – Оге и Альфред, Трюгве Эрикссен из Хиберга и др. Смертью храбрых пали Ингольф Аспос, Ивар Эриксен, Альф Сиблунн¹⁰⁶.

Советско-норвежское боевое содружество получило, таким образом, самое прочное и зримое воплощение. Вклад норвежцев в общее дело победы не ограничился, однако, борьбой против оккупантов на родине.

Вклад норвежцев в борьбу с фашизмом за рубежом. Внешняя политика эмигрантского правительства

Двухмесячная кампания в Норвегии отличалась сравнительно небольшими людскими потерями: 1700 норвежцев, более 5 тыс. западных союзников, более 5 тыс. немцев. Но операция стоила последним большей части их военно-морских сил, что помешало Редеру вести крупные операции против Англии летом и осенью 1940 г.¹⁰⁷

Капитуляция сухопутных сил Норвегии 10 июня 1940 г. не означала ни официального, ни фактического прекращения войны ее против фашистской Германии. Однако создавать вооруженные силы страны теперь предстояло за рубежом, в странах Британского Содружества, и в значительной мере заново.

Норвежское эмигрантское правительство и командование начали свою деятельность в Лондоне с малыми кадрами и в тяжелых условиях. Летом 1940 г. лондонское правительство решительно порвало с умеренными коллаборационистами-пораженцами в оккупированной Норвегии. При нем были заново аккредитованы посланники США и ряда европейских эмигрантских правительств. Наладились тайная связь с порабощенной родиной и антинацистская радиопропаганда на Норвегию. Отдельные попытки британских государственных ведомств использовать затруднительное положение норвежского правительства в своекорыстных империалистических интересах (заполучить норвежский торговый флот, и золотой запас) удалось отбить.

Упавший после событий 9 апреля престиж Кута (несмотря на проявленные затем патриотизм и личное мужество), крушение политики нейтралитета, глашатаем которой он был, необходимость более тесного сотрудничества с Англией – таковы причины замены Кута другим членом кабинета – Трюгве Ли (ноябрь 1940 г.). Ли в отличие от Кута решительно отвергал политику былого нейтралитета и изоляционизма и был сторонником всемерного сближения с Англией не только на военное, но и на послевоенное время. Уже в конце 1940 г. Ли публично развивал идею атлантического блока Норвегии с англосаксонскими державами¹⁰⁸.

На протяжении 1940 г. вырос норвежский вклад в войну с Германией. Главным делом норвежцев стало обслуживание грузовых океанских перевозок из США в Англию, особенно нефти, из Англии в Африку. Реквизированный норвежским правительством торговый флот свободной Норвегии с его 4 млн. брутто-т был важным фактором в битве за Англию. Норвежские вооруженные силы пришлось создавать заново. Сотрудничество с англичанами было оформлено первым военным соглашением в истории Норвегии (май 1941 г.)¹⁰⁹.

В первый период деятельности лондонского эмигрантского правительства советско-норвежские отношения оставались удовлетворительными. В Москве по-прежнему действовала норвежская миссия. Норвежские патриоты, покидавшие родину для присоединения к вооруженным силам в Канаде и Англии, беспрепятственно пропускались через нашу страну. В Лондоне контакт поддерживался через посла в Англии И. М. Майского, в Стокгольме, где обосновался ряд норвежских учреждений, – через посланника А. М. Коллонтай, давнего друга норвежского народа. Советское правительство заверяло норвежских представителей в своем желании вновь увидеть Норвегию свободной.

После нападения Германии на Советский Союз правительство Нюгорсволла-Ли немедля заявило о поддержке им Советского Союза и призвало соотечественников в оккупированной Норвегии не помогать фашистам в их новом акте агрессии.

Вскоре Советское правительство предложило норвежскому, наряду с восстановлением дипломатических отношений, расторгнутых в мае 1941 г., заключить соглашение о взаимной помощи (по типу советско-чехословацкого) и организовать с участием Англии совместную оборону архипелага Шпицберген, лежавшего близ кратчайших морских путей между СССГ и западными союзными державами. Однако норвежское правительство – не без подсказки из Форин оффис – предпочло ограничиться одним восстановлением дипломатических отношений. Это и было сделано в форме обмен" письмами между Т. Ли и И. М. Майским в августе 1941 г. На Шпицбергене были лишь разрушены промышленные объекты во избежание использования их врагом и благополучно вывезено все местное население – советское и норвежское. До конца 1941 г. эмигрантское правительство в одностороннем порядке поддерживало дипломатические отношения с сателлитом Гитлера – Финляндией, хотя и пыталось вместе с Англией добиться выхода финнов из войны. Уклончиво вело себя норвежское правительство и в отношении советской просьбы о фрахте норвежских торговых судов.

В самом начале Отечественной воины Советское правительство предложило английскому совместный десант в Северной Норвегии с участием норвежской воинской части. Вопрос обсуждался и во время переговоров Идена в Москве (декабрь 1941 г.). Так возник в 1942 г. проект северонорвежской операции "Юпитер", участвовать в которой соглашалось и советское руководство. Проект, однако, был забракован англо-американскими стратегами, предпочитавшими ему десант в Северной Африке¹¹⁰. Просочившиеся в печать сведения об этих замыслах побуждали Гитлера сохранять значительные силы армии, морского флота, авиации в Норвегии.

После 22 июня 1941 г. активизировались военные действия на всех фронтах. Выросли и операции норвежского военно-морского флота, вступили в бой первые летные соединения. Однако главным вкладом норвежцев в общее дело была героическая работа моряков торгового флота по перевозке грузов, особенно нефтепродуктов, для союзников. Временами "Нортрашип" – крупнейшая судоходная компания мира, созданная при норвежском эмигрантском правительстве, обслуживала до 40% всех перевозок в Англию. По словам британского министра иностранных дел военного времени, норвежский торговый флот был для англичан полезнее, чем миллион солдат¹¹¹.

Необходимость восполнения понесенных потерь, особенно торговых судов, побуждала норвежское правительство искать возможно тесного контакта с США (поездка Нюгорсволла в Вашингтон весной 1942 г.). Условия двустороннего соглашения о ленд-лизе (июль 1942 г.) оказались для Норвегии благоприятнее, чем для большинства других равновеликих партнеров США.

Важное место во внешней политике Норвегии по-прежнему занимала Швеция. Отношения с него были противоречивы. С одной стороны, шведы разрешили транзит германских войск в Норвегию и обратно, свели до минимума свои официальные дипломатические отношения с эмигрантским правительством, задерживали у себя норвежские суда, реквизированные им и зафрахтованные Англией. С другой стороны, шведские власти покровительствовали норвежским беженцам, не препятствовали налаживанию связей между норвежским подпольем и эмигрантскими кругами через Швецию. В Швеции росло общественное движение по оказанию гуманитарной помощи братскому народу, в печати проводилась кампания против фашистского террора в Норвегии.

В целом, пока шведы нарушали свой нейтралитет в пользу Германии, норвежско-шведские отношения оставались напряженными. Глубина расхождений проявилась в острой газетной полемике 1942 г. за (шведы) и против (норвежцы) планов так называемой северной федерации, союза нейтралов – планов, популярных в Швеции, Дании и Финляндии того времени (идеи нордизма, или неоскандинавизма)¹¹². В противовес им норвежские эмигрантские политики развивали свою излюбленную идею североатлантического блока, имея теперь в виду тесное сотрудничество участников будущего блока, в особенности самой Норвегии, с Советским Союзом. Советская сторона отнеслась к этим планам с интересом: достоинством норвежской точки зрения было, во всяком случае, решительное отклонение норвежцами антисоветских проектов европейских континентальных федераций всякого рода.

С переломом в ходе войны Норвегии в военных планах союзников отводилось все меньшее место. Приготовления к высадке в Норвегии – план "Бодигард" – в начале 1944 г. носили уже чисто маскировочный характер. Западные союзники не собирались специально тратить силы на освобождение этой "периферийной" страны. Соответствующие пожелания норвежского правительства неизменно отклонялись. По крайней мере с осени 1943 г. норвежское командование в своих планах исходило уже из предпосылки не вторжения туда англо-американцев, а эвакуации оттуда немцев. Попытка получить помощь западных союзников для собственной экспедиции в Северную Норвегию была тщетной.

После битвы на Волге, а еще больше со времени перехода Советской Армии в общее наступление лондонское правительство все больше прислушивалось к мнению Москвы. Пресловутый североатлантический проект мыслился теперь как региональное дополнение к будущей международной организации безопасности, а затем и вовсе был самими норвежцами отложен как несвоевременный – но без совета Форин оффис. Хотя норвежские политики были не чужды страхов перед "русской атлантической экспансией", они резко отрицательно отнеслись к антисоветским козням польских реакционеров в Лондоне.

Затяжные норвежско-американские переговоры велись в Вашингтоне о восполнении корабельных потерь Норвегии и улучшении условий фрахта норвежских судов. К моменту успешного окончания переговоров (февраль – март 1943 г.) в Вашингтон прибыл Т. Ли – первая поездка нового министра иностранных дел за границу. Он получил от Рузвельта обещание военно-материальной помощи, но был озадачен идеей президента об интернационализации портов Северной Норвегии. Норвежским политикам опять мерещилась "русская угроза", пока они не убедились в полной непричастности советской дипломатии к этому вскоре забытому проекту¹¹³.

Весной того же 1943 г. по норвежской инициативе состоялись переговоры с английским правительством о будущих взаимоотношениях союзного командования с норвежской гражданской администрацией на освобожденной части страны. Англо-американские препирательства затянули разрешение вопроса, и соглашения были заключены отдельно с Англией, США и СССР лишь 16 мая 1944 г. на основе норвежского проекта. Норвежское правительство получало гражданскую власть на освобожденной территории, как только это позволяла военная обстановка. Тем самым великие союзные державы обязались всемерно уважать суверенитет Норвегии¹¹⁴.

Два из этих соглашений – с западными союзниками – серьезного значения не имели, ибо те уже твердо решили не появляться в Норвегии до общей капитуляции гитлеровцев. Освобождение страны начала Советская Армия в октябре 1944 г. Такой поворот событий не был для лондонского правительства полной неожиданностью. Уже в начале 1944 г., невзирая на возражения западных держав, норвежская сторона предложила Советскому правительству заключить соглашение о гражданской администрации, аналогичное подготовляемым соглашениям с англо-американцами. На лондонских двусторонних переговорах весной 1944 г. между Т. Ли и советским послом В. 3. Лебедевым норвежцы поставили также вопрос о заключении военного соглашения на предмет формирования в СССР норвежской воинской части и участия ее под советским командованием в боях с фашистами на Севере.

На протяжении 1943 г., по мере возврата Швеции к строгому нейтралитету в отношении Германии, улучшились и норвежско-шведские отношения. С осени началась подготовка норвежских воинских частей в Швеции под видом полиции. В апреле 1944 г. норвежское правительство получило от шведского крупный заем на оплату своих заказов шведским фирмам: заказы уже имели в виду послевоенное восстановление страны. Все больших размеров достигала шведская гуманитарная помощь соседу.

Накануне петсамо-киркенесской операции (см. ниже) Советское правительство дало согласие на использование норвежских войск в Заполярье и на учреждение там норвежской военной миссии при советском командовании. Лондонское правительство и король Хокон VII официально приветствовали освобождение северо-восточного Финмарка советскими войсками, призывали население не верить запугиваниям квислинговской пропаганды и всемерно помогать русским воинам-освободителям. "Долг каждого норвежца, – сказал король по британскому радио 26 октября 1944 г., – оказывать нашему советскому союзнику всю возможную помощь"¹¹⁵.

Вопросы, связанные с освобождением Финмарка советскими войсками, потребовали приезда норвежской правительственной делегации во главе с Т. Ли в Москву (ноябрь 1944 г.)¹¹⁶.

Особую тревогу норвежского правительства вызывали разрушения, производившиеся нацистами при отступлении. Возникший" в связи с этим норвежский план отрезать немцев с помощью десанта в их тылу был встречен советским руководством сочувственно. Однако соответствующие советские предложения в Ялте не получили поддержки англо-американских представителей по уже известным причинам (нехватка морского транспорта)¹¹⁷.

Естественное ослабление внимания союзных держав к северному театру военных действий на завершающем этапе войны и растущие бедствия норвежского населения делали для лондонского правительства вдвойне важными дружеские отношения со Швецией – получение безвозвратных кредитов, согласие шведского правительства на использование "полицейских" войск, обученных в Швеции, против вермахта, регулярная продовольственная помощь десяткам тысяч норвежцев (особенно детям), наконец, забота шведского Красного Креста о норвежских политзаключенных в Германии¹¹⁸.

Казавшаяся реальной возможность отчаянного германского сопротивления в Норвегии побудила норвежское правительство в феврале 1945 г. просить Стокгольм принять меры для возможной вооруженной интервенции в помощь норвежцам. Шведское правительство, рассчитывая на скорую капитуляцию оккупантов, отказалось дать какие-либо обязательства и ограничилось неопределенно угрожающими заявлениями по адресу Германии в риксдаге и составлением оперативных планов¹¹⁹. Шведское вмешательство, впрочем, не понадобилось.

При всей своей малочисленности свободные норвежцы за рубежом выполнили свой союзнический долг. Из норвежцев состояли британские диверсионные отряды – знаменитая "рота Линге", – высаживавшиеся в оккупированной Норвегии с моря (март 1941 и сл.) и с воздуха. На Британских островах и в Канаде были заново восстановлены норвежские ВВС, непрерывно участвовавшие, особенно с 1943 г., в боевых действиях и понесшие большие потери. Норвежские ВМС, также действовавшие с Британских островов, насчитывали к 1945 г. 51 боевую единицу, включая минные тральщики и торпедные катера¹²⁰. В конце войны норвежские вооруженные силы всех родов (в Англии) достигали около 15 тыс. человек. В наземных боевых действиях на Западном фронте норвежская бригада, впрочем, не участвовала. Общие потери Норвегии в войне, включая жертвы Сопротивления, составили около 10 тыс. человек. Из 22 тыс. моряков торгового флота погибли 3600 человек вместе с половиной тоннажа. Множество моряков, а также норвежских узников Заксенхаузена и Равенсбрюка стали инвалидами¹²¹.

И в эту борьбу вдали от родины внесли свой вклад норвежские коммунисты. Национальным героем страны стал замечательный поэт и драматург, коммунист по своим убеждениям, Нурдал Григ, погибший в воздушном бою над Берлином в конце 1943 г. Григ был одним из организаторов успешного вывоза норвежского золотого запаса в Англию весной 1940 г. Патриотическую деятельность в составе норвежских вооруженных сил вели коммунисты – офицер разведки Юст Липпе, врач Адам Эгеде-Ниссен, ветеран испанской войны, приговоренный к смерти еще франкистами Рандольф Даллан.

На завершающем этапе войны норвежские государственные деятели не раз – и притом единодушно – высказывались по актуальным проблемам послевоенной внешней политики. Они выступали за полное разоружение Германии, искоренение милитаризма и нацизма, против скрытых "адвокатов" германского империализма в Англии. Норвежское правительство поддержало проект международной организации безопасности, составленный в Думбартон-Оксе, включая принцип единогласия в Совете Безопасности. В целом конструктивную линию проводила норвежская делегация и на конференции Организации Объединенных Наций в Сан-Франциско¹²². Довоенный нейтралитет, изолированный и пассивный, по-прежнему решительно отвергался. Столь же решительно – и это следует подчеркнуть – были отклонены прежние планы военно-политического союза с западными державами. Обеспечение национальной безопасности норвежские государственные деятели связывали теперь с Организацией Объединенных Наций. В своем отчете стортингу норвежский министр иностранных дел летом 1945 г. указывал: "Эффективная оборона нашего длинного побережья и страны в целом может быть создана лишь в рамках всемирной организации по обеспечению мира и в сотрудничестве с атлантическими великими державами и Советским Союзом"¹²³.

Освобождение советской армией восточного Финмарка

Начало освобождения норвежской земли от немецко-фашистского ярма пришло с востока. После выхода побежденной Финляндии из войны (сентябрь 1944 г.) создалась благоприятная обстановка для изгнания немецко-фашистских войск из Заполярья финского, советского и, наконец, норвежского.

Непосредственная подготовка Карельского фронта к наступлению на петсамо-киркенесском направлении началась 26 сентября 1944 г. На первом этапе наступления войска 14-й армии (командующий – генерал-лейтенант В. И. Щербаков) во взаимодействии с Северным морским флотом, которым командовал адмирал А. Г. Головко, должны были разгромить основные силы 19-го горнострелкового корпуса противника и выйти на новую государственную границу с Норвегией. Задача была чрезвычайно трудной, так как гитлеровское командование совершенствовало и укрепляло свою оборону в Заполярье с осени 1941 г., т. е. более трех лет, и считало ее неприступной крепостью. Начавшееся 8 октября 1944 г. мощное наступление 14-й армии во взаимодействии с Северным флотом взломало эту "неприступную крепость". Противник, упорно сопротивляясь, был вынужден откатываться на запад, в сторону Норвегии.

В сложившейся обстановке командующий войсками фронта поставил перед 14-й армией новую задачу: развить наступление, завершить освобождение Петсамской области и овладеть норвежским городом и портом Киркенес. В числе первых, кто вступил 18 октября на норвежскую землю, были солдаты и офицеры первого батальона 253-го стрелкового полка 45-й стрелковой дивизии¹²⁴. Ближайший норвежский поселок. Тарнет являлся одним из наиболее мощных узлов сопротивления на левом фланге Киркенесского укрепленного района. Здесь гитлеровцы решили во что бы то ни стало остановить продвижение советских войск. Вокруг укрепленного района они устроили "мертвую зону".

К исходу 22 октября 45-я и 14-я стрелковые дивизии овладели поселком Тарнет и вышли на рубеж Стурбукт, Карпбукт, а 24 октября развернулись ожесточенные бои на подступах к укрепленному Киркенесу¹²⁵. В ночь на 24 октября 61-й стрелковый полк 45-й стрелковой дивизии на машинах-амфибиях форсировал залив Ярфьорден и захватил плацдарм на западном берегу залива. Местные жители предоставили в распоряжение нашего командования все имевшиеся у них средства переправы. Для содействия войскам 14-й армии в заливе Холменгрофьорден был высажен морской десант.

25 октября в 5 часов утра после 20-минутиой артиллерийской подготовки части 45- и 14-й стрелковых дивизий начали форсировать залив Бекфьорден. Гитлеровцы осветили залив сотнями ракет и обрушили на переправлявшихся мощный шквал пулеметного и артиллерийского огня. Первая попытка форсировать залив была сорвана. Произведя перегруппировку сил и повторную артиллерийскую подготовку, части 45-й и 14-й дивизий вновь бросились на штурм переправы. Местные жители перевозили через фьорд наших солдат на своих моторных ботах.

Противник не выдержал натиска советских воинов и отступил. К 9 часам утра 14-я и 45-я дивизии вплотную подошли к городу Киркенес. К этому же времени, сломив упорное сопротивление противника в районе поселка Сулхейм, к Киркенесу подошли также 24-й стрелковый полк 10-й гвардейской стрелковой дивизии и 73-й гвардейский танковый полк. Киркенес, вспоминают местные жители, буквально тонул в пламени пожаров и взрывов. Из тысячи домов уцелело всего лишь 28.

Применяя и в Норвегии тактику "выжженной земли", оккупанты при отступлении сжигали или разрушали большинство домов, мостов и других сооружений. Одновременно гитлеровцы и квислинговцы развернули яростную антисоветскую пропаганду, запугивая население. 28 октября последовал приказ Гитлера о принудительной эвакуации всего населения Финмарка и превращении этой части страны в "мертвую зону", чтобы "русские не смогли там закрепиться"¹²⁶. Однако, несмотря на антисоветские запугивания', норвежцы уклонялись от эвакуации, скрывались в горах и шахтах, не желая покидать суровый отчий край в преддверии полярной ночи. 50 тыс. человек были угнаны на запад, 23 тыс. сумели избежать принудительной эвакуации¹²⁷.

При отступлении из Киркенеса гитлеровское командование намеревалось взорвать штольню и живьем похоронить укрывавшихся там 3500 жителей города. Тогда норвежцы решили обратиться за помощью к Советской Армии. В район штольни срочно был выслан разведвзвод 65-й стрелковой дивизии. На рассвете 25 октября разведчики неожиданно напали на гитлеровцев и разгромили их. Норвежцы, среди которых было много женщин и детей, со слезами на глазах обнимали и целовали своих освободителей.

19-й горнострелковый корпус немцев, понеся большие потери, спешно отходил на запад, в глубь Норвегии, и закрепился у фьорда Люнген. С овладением Киркенесом и Найденом, с выходом наших войск на побережье пролива Корс-фьорд и полным очищением от врага Петсамской области стоявшая перед войсками Карельского фронта задача была выполнена. Поэтому Ставка отдала приказ: с 9 ноября 1944 г. 14-й армии перейти к обороне. Впоследствии командующий фронтом Маршал Советского Союза К. А. Мерецков вспоминал: "...приближалась полярная ночь. Начались сильнейшие снегопады, на дорогах появились заносы и почти непреодолимые завалы. Высланная из Найдена на северо-запад разведка донесла, что движение сопряжено с огромными трудностями, а противника нет"¹²⁸.

Население освобожденных районов с большой радостью и теплотой встречало воинов Советской Армии. Разоблачая измышления оккупантов и местной реакции о "зверствах большевиков", выходившая в Южной Норвегии подпольная газета "Систе нютт" писала: "Жизнь снова началась в Киркенесе... Освободители были встречены с огромной радостью. Между русскими и норвежцами установились прекрасные взаимоотношения"¹²⁹.

8 ноября в Северную Норвегию через Мурманск прибыли норвежская военная миссия при советском командовании во главе с полковником А. Д. Далем, отряд норвежских войск, норвежская военная и гражданская администрация в Финмарке, а позднее из Швеции – подразделения норвежской военной полиции, наконец, отряд норвежских ВМС130. Еще до прибытия указанных войск на освобожденной территории Северной Норвегии началось формирование подразделений из мирных жителей. 29 октября в местной прессе было опубликовано обращение правительства Норвегии к населению с призывом вступать в формируемые отряды. Командование 14-й армии и Карельского фронта оказывало всяческое содействие норвежским властям в этом деле. Подразделения норвежских войск (в мае – 3 тыс. человек) были зачислены в 14-ю армию на все виды материального обеспечения. В составе этих войск находился, между прочим, младший офицер Тур Хейердал, впоследствии знаменитый путешественник.

Население освобожденных районов оказалось в тяжелом положении: в разгар суровой полярной зимы многие остались без крова, продовольствия, топлива и транспорта. Советское командование и здесь пришло на помощь норвежцам. Были приняты срочные меры по обеспечению нормального питания населения освобожденных районов Финмарка. В ноябре 1944 г. в Северной Норвегии вспыхнула эпидемия дифтерии и дизентерии, занесенных сюда гитлеровцами¹³¹. Командование 14-й армии приняло срочные меры. Было открыто дополнительно шесть больниц. Тяжелобольные норвежцы были взяты на излечение в армейский госпиталь.

Особенно тяжелое положение сложилось с жильем. Киркенес был почти полностью сожжен, в Сёр-Варангере было разрушено 50%, в городах Вадсё – 65, Вардё – 85% зданий. В этих условиях советское командование приняло решение не занимать уцелевшие здания для своих нужд. Норвежский министр юстиции Т. Волд, совершавший в это время поездку по освобожденным районам Северной Норвегии, докладывал своему правительству в Лондон, что советские солдаты расположились прямо в поле. "По вечерам, – писал Т. Волд, – можно было увидеть сотни небольших костров, вокруг которых спали солдаты. Палаток мы видели немного. Благодаря такой изумительной выносливости советские войска предоставили норвежскому населению возможность пользоваться немногими уцелевшими от всеобщего уничтожения домами"¹³².

За время петсамо-киркенесской операции было убито и ранено 15 773 советских солдата и офицера, в том числе непосредственно на норвежской земле – 2122 человека¹³³.

Советское командование, которое, согласно заключенному с Норвегией соглашению, обладало в зоне военных действий на освобожденной территории Норвегии всей полнотой власти, помогало норвежцам восстанавливать местные органы самоуправления. В марте 1945 г. все шведские газеты поместили интервью, данное норвежским архиепископом Фьеллбю, который только что вернулся из поездки по освобожденным районам Северной Норвегии. "Многие спрашивают, – заявил Фьеллбю, – препятствуют ли русские деятельности церкви. Я могу отметить, что русские были не только корректны, но и любезны; они охотно помогали нам... Когда в одном месте не было помещения, где я мог бы прочитать свою проповедь, русские предоставили мне помещение. Так было и в других местах"¹³⁴. Советское командование делало все возможное, чтобы наладить в освобожденных районах нормальную жизнь. В короткое время наши саперные и инженерные подразделения восстановили разрушенные причалы в Киркенесе, Тарнете, Якобснесе, Вадсё и Ботс-фьорде. В Киркенесе были восстановлены водопровод, телефонная станция. При разминировании жилых зданий, причалов и предприятий советские саперы извлекли 15 тыс. мин. Для мирных жителей организовывались лекции, показывались кинофильмы. Солдаты и офицеры выступали с концертами художественной самодеятельности, которые пользовались популярностью у норвежцев¹³⁵.

В оставшиеся военные месяцы норвежские подразделения, временно подчиненные командиру советской дивизии, вели патрульные действия на ничьей земле и на коммуникациях отступавшего противника. Ко времени фашистской капитуляции норвежцы контролировали уже весь Финмарк к западу от советских позиций на р. Тана-Эльв. Бригада английских войск высадилась в Норвегии (г. Тромсё) лишь в конце мая 1945 г.

Капитуляция вермахта в Норвегии, квислинговской полиции и военизированных дружин – "хирдов" произошла без вооруженной борьбы. 8 мая в Осло прилетела военная союзная миссия, которая и приняла в тот же вечер формальную капитуляцию у немецкого командующего – генерала Бёме. 40-тысячная армия "Милорга", выйдя из подполья, взяла на себя охрану порядка. Ненавистный рейхскомиссар Тербовен взорвал себя. Покончили с собой палачи норвежского народа – начальники полиции норвежской – Ю. Ли и Рогстад – и немецкой – Редис и Фелис. Предатель Квислинг сдался. Страна торжествовала свое освобождение и наступление долгожданного мира.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Public Record Office (далее – PRO), Cab. 79/1, p. 35; Churchill W. The Second World War. London, 1949, vol. 1, p. 479-482.

2. Bédarida F. France, Britain and the Nordic Countries. – Scandinavian Journal of History, 1977, vol. 2, N 1/2, p. 10.

3. PRO, Cab. 80/104, p. 04, 68, 72.

4. The Ironside Diaries 1937-1940. London, 1903, p. 176.

5. PRO, Cab. 79/1, p. 273.

6. PRO, Cab. 66/4, p. 179.

7. Bédarida F. Op. cit., p. 18.

8. Здесь и ниже см. также: Gemzell G. A. Raeder, Hitler und Skandinavien. Der Kampf für einen maritimen Operationsplan. Lund, 1965; Самотейкин E. M. Растоптанный нейтралитет. M., 1971; Loock H.-D. Weserübung – a Step towards the Greater Germanic Reich. – Scandinavian Journal of History, 1977, vol. 2, N 1/2.

9. Loock H.-D. Germany and the Nordic Countries 1939-1945. – International Symposium of Historians. Oslo, 1976, p. 25.

10. Brassey's Naval Annual. London, 1948, p. 33.

11. Hubatsch W. "Weserübung". Die deutsche Besetzung von Dänemark und Norwegen 1940. Göttingen, 1952,

12. Historisk statistikk 1968. Oslo, 1969, s. 452-453 (lab. 234).

13. Midgaard J. 9. april 1940. Dagen og forspillet. Oslo, 1963; Skodvin M. Norwegian Neutrality and the Question of Credibility. – Scandinavian Journal of History, 1977, vol. 2, N 1/2, p. 127-129.

14. См. особенно: Ørvik N. Norge i brennpunktet, Oslo, 1953. Bd. 1. Handelskrigen 1939-1940.

15. Danielsen E. Norge-Sovjetunionen. Norges utenrikspohtikk overfor Sovjetunionen 1917-1940. Oslo, 1964; см. брошюру Компартии Норвегии: Vil du krig med Sovjetunion? En advarsel og en appell. Oslo, 1940.

16. Кан А. С. Внешняя политика скандинавских стран в годы второй мировой войны. М., 1967, с. 65-67.

17. Knackstedet H. Der Altmark-Zwischenfall. 1940. – Wehrwissenschaftliche Rundschau, 1959, H. 7/8, S. 391-411; 466-485.

18. The Rize and Fall of the German Air Force (1933 to 1945). Old Greenwich (Conn.), 1969, p. 59.

19. Skodvin М. Op. cit., р. 143.

20. Подробнее см.: Носков А. М. Скандинавский плацдарм во второй мировой войне. М., 1977, с. 70 и след.

21. Knudsen K. Advarslen om 9. april. Forudsetninger og motiver. – Jyske saralinger, 1964, H. 2.

22. Кан А. С. Указ. соч., с. 109-114.

23. Bjørnsen В. Det otrolige døgnet. Oslo, 1977.

24. Linabäck-Larsen О. Krigen i Norge 1940. Oslo, 1965, s. 56.

25. Norsk militaert tidsskrift, 1963, N 4, s. 278.

26. Dagbladet, 1948, 1 mars.

27. Батлер Дж. Большая стратегия. Сентябрь 1939 – июнь 1941. М., 1959, с. 137.

28. Berry Т. K. The Campaign in Norway. London, 1952, p. 99, 102-103, 105, 114.

29. Norges krig 1940-1945. Oslo, 1947, Bd. 1, s. 254.

30. Ibid., s. 266.

31. Norsk militaert tidsskrift, 1965, N 5, s. 422.

32. Hartmann S. Søkelys på 1940. Var Sovjet farligere enn fienden? Oslo, 1971.

33. Кан А. С. Указ. соч., с. 120 и след.

34. Hambro С. J. De første månader. Oslo, 1945, s. 50.

35. Johansen P. Men – vi lever. Stockholm, 1945, s. 47.

36. Riste О., Nökleby В. Norway 1940-1945. The Resistance Movement. Oslo, 1970, p. 16.

37. Friheten, 1955, 15 okt.; Arbeiderbladet, 1965, 23 aug.

38. Friheten, 1955, 15 okt.; Munthe-Kaas О. Н. Norges grensevakt i nordost fra 1918 til 1963. Oslo, 1964, s. 110.

39. "Kjaere landsmenn". Kong Haakon den VII's taler onder krigen 1940 til 1945. Oslo, 1965, s. 17-21.

40. Hvitboka om 1940. Oslo, 1975, s. 127-128.

41. Гальдер Ф. Военный дневник. M., 1969, т. 2, с. 105.

42. Riste О., Nökleby В. Op. cit., р. 14.

43. Milward A. S. The Fascist Economy in Norway. Oxford, 1972, p. 294-295.

44. Menger M. u. a. Nordeuropa unter der Vorherrschaft des faschistischen deutschen Imperialismus 1940-1945. – Zeitschrift für Geschichtswissenschaft, 1976, N 5, S. 525 usw.

45. Milward A. S. Op. cit., р. 279-280; Aukrust О., Bjerve Р. J. Hva krigen kostet Norge. Oslo, 1945, s. 45.

46. Hvitboka om 1940, s. 148.

47. Krog H. 6te kolonne-? Oslo, 1946.

48. Statistisk årbok for Norge 1949. Oslo, 1949, s. 397, 415; Valen Т. De tjente på krigen. Oslo, 1974, s. 57.

49. Statistisk årbok, s. 286.

50. Milward A. S. Op. cit., p. 292.

51. Milward A. S. Op. cit., p. 294; Historisk statistikk 1968, s. 47.

52. Milward A. S. Op. cit., p. 297; Valen T. Op. cit., s. 47.

53. Aukrust O., Bjerve P. J. Op. cit., s. 28.

54. Ibid., s. 26, 31-32.

55. Historisk statistikk 1968, s. 328-329.

56. Valen Т. Op. cit., s. 24-27, 30-33, 35, 55-56.

57. Ibid., s. 68.

58. Eichholtz D. Expansionsrichtung Nordeuropa. – Zeitschrift für Geschichtswissenschaft, 1979, N 1, S. 20.

59. Ibid., S. 23.

60. Eichholtz D. Kriegswirtschaftliche Resultate der Okkupationspolitik des faschistischen deutschen Imperialismus 1939-1944. – Mililärgeschichte, 1978, N 2, S. 147.

61. Milward A. S. Op. cit., p. 294.

62. Krigen i Norge, s. 180-181.

63. Norsk militaert tidsskrift, 1978, N 4, s. 184-185; Blindheim S. Nordmenn under Hitlers fane. Oslo, 1977, s. 7 etc.

64. Menger M. u. a. Op. cit., S. 520; Loock H.-D. Weserübung – a Step towards the Greater Germanic Reich. – Scandinavian Journal of History, 1977, vol. 2, N 1/2.

65. Riste О., Nökleby В. Op. cit., p. 46; Jensen M. Norges historie. Fra 1905 til våre dager. Oslo, 1971, s. 204.

66. Riste О., Nökleby В. Op. cit., р. 24; Norges krig 1910-1945. Oslo, 1950, Bd. 3, s. 73, 76.

67. The Norwegian Church Struggle. London, 1943.

68. Gjelsvik Т. Hjemmefronten. Oslo, 1977, s. 49.

69. Wyller Т. С. Nyordning og molsland. Oslo, 1958, s. XIX.

70. Christensen С. A. B. Vårt folks historie. Oslo, 1963, Bd. 9, s. 284.

71. Grimnes О. K. Hjemmefrontens ledelse. Oslo, 1977, s. 121; Valen T. Op. cit., s. 166.

72. Grimnes О. K. Op cit., pass.

73. Gjelsvik Т. Op. cit., s. 95, 100.

74. Kjeldstadli S. Hjemmestyrkene. Oslo, 1964, pass.; Petrick F. Zum Verhältnis von antifaschistischem Widerstandskampf und alliierter Kriegsführung in Korwegen. – Nordeuropa Studien – 10. Greifswald, 1977, S. 33-39.

76. 50 år i kamp. Oslo, 1973, s. 36.

76. Ibid., s. 40.

77. Skav A. Fagorganisasjonen under okkupasjonen. Oslo, 1949, s. 322.

78. Skar A. Op. cit., s. 346, 348.

79. Gjelsvik Т. Op. cit., s. 58-59.

80. 50 år i kamp, s. 43.

81. Vårt partis politikk uncler krigen. Oslo, 1945, s. 29-35; Titlestad Т. I kamp, i krig. Peder Furubotn 1942-1945. Oslo, 1977.

82. Regjeringen og Hjemmefronten under krigen. Oslo, 1948, s. 87, 109-111.

83. Luihn H. De illegale avisene. Oslo, 1960; Christensen С. A. R. Norge under okkupasjonen. Oslo, 1965, s. 72.

84. 50 år i kamp, s. 46-48; Барсуков И. И. Печать норвежских коммунистов в борьбе против немецко-фашистских оккупантов. – Скандинавский сборник. Таллин, 1964, вып. 8, с. 132-150.

85. Luihn Н. Op. cit., s. 99 (в оригинале неточность. – Ред.).

86. Ulstein R. Englandsfarten. Oslo, 1967, Bd. 2, s. 375.

87. Gjelsvik Т. Op. cit., s. 79.

88. NKS oppslagsbok. Oslo, 1946, sp. 1218.

89. Norsk militaert tidsskrift, 1971, N 11, s. 531; Norges historie. Oslo, 1979, Bd. 13, s. 393.

90. Sunde A. Menn i mørket. Oslo, 1947.

91. Gjelsvik Т. Op. cit., s. 106.

92. Norges historie, Bd. 13, s. 432.

93. Ihlen J., Kugelberg В. Frendefolk. Oslo, 1945, s. 69.

94. Riste О., Nökleby В. Op. cit., р. 75; Gjelsvik Т. Op. cit., s. 222.

95. Архив Министерства обороны СССР (далее – АМО СССР), ф. 6598, оп. 725168, д. 331, п. 323/4, л. 49-50.

96. Русское издание: Ханссон П. Если даже отнимут жизнь... М., 1965.

97. Правда, 1978, 29 сент.; 50 år i kamp, s. 43-46, 52. 54, 56, 61; Grimnes О. K. Op. cit., s. 468-477.

98. 50 år i kamp, s. 53; Titlestad Т. I kamp, i krig. Peder Furubotn 1942-1945. Oslo, 1977.

99. Christensen C. A. R. Dåd. Med livet som innsats i krigstidens Norge. Oslo, 1965; Kristian Stein og hans menn. Bergen, 1948; Hansson P. Det største spillet. Oslo, 1965; Haug K. Lauritz Sand. Oslo, 1958; Lund G. Dødsdømt. Oslo, 1948; Manus M. Det vil helst gå godt. Oslo, 1945.

100. Grimnes О. К. Op. cit., s. 320-323.

101. Regjeringen og Hjemmefronten, s. 403-404.

102. Krigen i Norge, s. 168-171; Grimnes О. K. Op. cit., s. 330 etc.

103. Vårl partis politikk under krigen, s. 92-95; Regjeringen og Hjemmefronten, s. 551.

104. Правда, 1958, 12 ноября; 1962, 3 февр.; 1964, 30 июня; 1966, 20 янв.: Эстрем М. Дневник "русской мамы" / Пер. с норв. М., 1959; За рубежом, 1979, № 4, с. 12.

105. Норвежские были. Воспоминания о борьбе против фашизма. М., 1964; Искрин М. В борьбе против гитлеровских оккупантов Норвегии. – Новая и новейшая история, 1964, № 6, с. 133; Он же. Письма узников Эттерстада. – Вопросы истории, 1967, № 1, с. 100-107.

106. Eriksen H. К. Partisanar i Finnmark. Oslo, 1969; 50 år i kamp, s. 41; Sovjet-Nytt, 1979, N 23 (воспоминания H. И. Крымовой).

107. Носков А. М. Указ. соч., с. 122-124 (включая раненых).

108. Кан А. С. Указ. соч., с. 189 и след.; Udgaard N. М. Great Power Politics and Norwegian Foreign Policy... November 1940 – February 1948. Oslo, 1973, p. 24 etc.

109. Как А. С. Указ. соч., с 180 и след.; Riste О. "London-Regjeringa". Norge i krigsalliansen 1940-1945. Oslo, 1973, Bd. 1, s. 233 etc., Bil. II.

110. См.: Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. М., 1957, т. 1, с. 43, 23, 45, 48-49, 50-52, 70; Gwyer G. М. A., Butler J. R. М. Grand Strategy. London, 1964, vol. 3; Носков A. M. Указ. соч., с. 169 и след.

111. Lindbaek L. Tusen norske skip. En antologi. Oslo, 1948.

112. См.: Hubatsch W. Die nordischen Unionsbestrebungen 1920-1940. – In: Hubatsch W. Die Unruhe des Nordens. Göttingen, 1956.

113. Riste O. Free Ports in North Norway. A Contribution to the Study of FDR's Wartime Policy towards the USSR. – Journal of Contemporary History, 1970, vol. 5, N 5.

114. Кан А. С. Указ. соч., с. 333 и след.

115. "Kjaere landsmenn". Kong Haakon den VH's taler under krigen 1940 til 1945, s. 152.

116. См. подробнее: Правда, 1947, 15-19 янв.; Mathisen Т. Svalbard in the Changing Arctic. Oslo, 1954; Riste О. "London-regjeringa". London, 1979, Bd. 2, s. 315 etc., Bil. III.

117. Международная жизнь, 1965, № 6, с. 144 и след.; Foreign Relations of the United States. Conferences at Malta and Yalta 1945. Washington (D. C), 1955, p. 601.

118. См. шведскую "Белую книгу": 1945 års svenska hjälpexpedition till Tyskland. Förspel och forhandlingar. Stockholm, 1956.

119. См. другую "Белую книгу": Förhandlingarna 1945 om svensk intervention i Norge och Danmark. Stockholm, 1957; Carlgren W. M. Svenska utrikespolitik 1939-1945. Stockholm, 1973, s. 557 etc.

120. Steen E. A. Norges sjökrig 1940-1945. Oslo, 1959, Bd. 5, s. 76.

121. Jensen M. Op. cit., s. 190-192; Derry Т. K. A History of Modern Norway 1814-1972. Oxford, 1973, p. 386 etc.

122. См.: Правда, 1945, 5 мая.

123. Stortings forhandling 19-15. – Stortingstidende. Oslo, s. d., s. 24-25; Lange H. Norsk utenrikspolitikk siden 1945. Foredrag og debattinnlegg. Oslo, 1952, s. 6-7.

124. АМО СССР, ф. 363, оп. 6208, д. 306, л. 74-75, 83.

125. Там же, ф. 363, оп. 6208, д. 328, л. 80-83.

126. Sandvik H. Frigjøringen av Finnmark 1944-1945. Oslo, 1975, s. 38.

127. Norges historie, Bd. 13, s. 445.

128. Мерецков К. А. Дорогами сражений. Карелия – Заполярье – Норвегия. – Вопросы истории, 1965, № 12, с. 111; Директива Ставки ВГК № 220260 от 9 ноября 1944 г. – АМО СССР, ф. 132-а, он. 2642, д. 37, л. 100-101.

129. См.: Luihn В. Op. cit., s. 257-258.

130. Sandvik H. Op. cit., s. 47.

131. АМО СССР, ф. 214, оп. 1431, д. 152, л. 148.

132. Архив внешней политики СССР (далее – АВП СССР), ф. 116, оп. 27 и 19 д. 2, л. 67-69.

133. АМО СССР, ф. 363, оп. 6208, д. 306, л. 88-89; оп. 6251, д. 111, л. 194, 195.

134. АВП СССР, ф. 116; ТАСС, 29 марта 1945 г.

135. АМО СССР, ф. 363, оп. 6269, д. 148, л. 7-а.