|
Правительства парламентского меньшинства у власти (1920-1932)
Исход первой мировой войны свидетельствовал о том, что соседи Швеции – великие державы Россия и Германия – были ослаблены. Россия – революцией и гражданской войной, потерпевшая же поражение Германия была вынуждена разоружаться. Поэтому в 1920-х годах большинство шведов воспринимали окружающий мир как дружественный, и внешняя политика стала играть второстепенную роль. В этот период в ней преобладали два основных вопроса: Лига Наций и судьба Аландских островов.
В 1920 году Швеция вступила в Лигу Наций, несмотря на то, что недостатки организации были очевидны, и она воспринималась многими как союз европейских держав-победительниц. Но мирная инициатива считалась похвальной, и предложение о вступлении в нее Швеции, вынесенное на голосование в риксдаге, было принято большинством голосов. Швеция принимала активное участие в работе Лиги Наций и два раза была членом Совета Лиги.
Решение аландского вопроса заключалось в определении того, кто будет обладать суверенитетом над Аландами после получения ими права на самоопределение. Сами жители Аландских островов (95% населения) на всенародном референдуме проголосовали за "воссоединение" со Швецией. Шведское правительство, все политические партии и король выступали за присоединение Аландских островов, но вместе с тем полагали, что лучше всего решить эту проблему, не нарушая отношений с Финляндией. Во многих кругах в Швеции и среди той части населения Финляндии, которая говорила на шведском языке, существовали опасения, что прошведские настроения в самой Финляндии ослабнут, если шведскоговорящее население Аландских островов примет шведское подданство. Вопрос был передан на рассмотрение Лиги Наций, где был решен в пользу Финляндии: Аланды должны были остаться частью Финляндии, но за ними признавалась широкая автономия, предполагавшая одновременно защиту там шведской культуры и языка.
Характерный для этого времени оптимизм по поводу мирного развития (исключение составляли выступавшей с инициативами по сохранению мира (коллективная безопасность), нашли отражение в решении риксдага 1925 года об обороне страны, выдержанном в духе разоружения.
Когда был завершен пересмотр конституции (1918-21) и демократия в обществе стала фактом, на повестку дня встали экономические и социальные вопросы, прежде всего касающиеся охраны труда и распределения. Либералы и социал-демократы, которые ранее сотрудничали по вопросам избирательного права, оказались по разные стороны при новом раскладе политических сил. В течение всех 1920-х годов существовали четкие различия между буржуазными партиями и социалистами. Объединяющим моментом для буржуазных партий стало их противодействие растущему общественному вмешательству, регулированию экономики и отдаленной угрозе праву частной собственности.
В период с 1920 по 1932 год ни одна партия не получала большинства голосов в риксдаге. Буржуазные партии могли бы в коалиции образовать правительство большинства, но это оказалось невозможным из-за нежелания свободомыслящих войти в него.
Положение в парламенте не позволяло сформировать сильное правительство, и в течение этого периода в Швеции сменилось не менее одиннадцати премьер-министров в девяти различных кабинетах. Из-за ослабления правительственной власти в результате существования неустойчивого большинства (политика "весовщика") и укрепления позиций риксдага важные политические решения принимались парламентскими комитетами. Там представители партий могли принимать компромиссные решения (парламентаризм комитетов).
Недолгое пребывание у власти правительств, в среднем по два года, являлось причиной того, что их политика была несколько импульсивной и каких-либо серьезных социальных реформ не последовало.
Правительству Экмана удалось, представляя меньшинство, но при поддержке остальных буржуазных партий, провести две крупные реформы: в 1927 году – школьную реформу, которая предполагала введение всеобщего начального обучения, в 1928 году – принятие закона о коллективном договоре и суде по трудовым конфликтам, которые были приняты при сильном противодействии со стороны социал-демократов, рассматривавших это законодательство как враждебное профсоюзному движению.
Политической проблемой, которая вызвала массу эмоций, стали дебаты о запрете торговли спиртными напитками. Дело зашло так далеко, что социал-демократическое правительство было вынуждено в 1922 году провести народный референдум по этому вопросу. Противники запрета победили с незначительным перевесом голосов (925 097 против 889 132). С точки зрения экономического развития этот период можно разделить на три части: послевоенная депрессия (1920-22), восстановление экономики (1922-30), международный экономический кризис и депрессия (1930-33).
В Швеции ожидали, что после войны страна быстро вернется в русло нормального экономического развития, но здесь, как и во всех остальных странах Европы, началась депрессия. Показатели безработицы превысили 25%, правительство пыталось справиться с огромным дисбалансом на рынке труда путем создания комиссии по безработице и организации так называемых общественных работ.
В середине 1920-х годов конъюнктура стала улучшаться, безработица снизилась, что повысило материальное положение и подняло уровень жизни больших групп населения (электрификация, автомобили, телефоны, с 1925 г. стали транслироваться первые регулярные радиопрограммы, начался золотой век шведского кино).
В 1930 году мировой экономический кризис достиг Швеции: спрос на продукцию, идущую на экспорт, сильно снизился, что вызвало сокращение производства и как следствие высокую безработицу (30%). Уменьшение доходов от экспорта привело к сокращению валютных запасов, и Швеция была, наконец, вынуждена, как многие другие страны, отказаться от обмена бумажных денег на золото; стоимость кроны теперь зависела от доверия к правительству и риксдагу.
Рост безработицы позволил предпринимателям снижать заработную плату, что послужило причиной возникновения конфликтов на рынке труда, сопровождавшихся забастовками, локаутами и в особенности штрейкбрехерством. С трудовыми конфликтами этого периода ассоциируются два географических названия – Стрипа и Одален. Конфликт в Стрипе (Вестманланд) начался с забастовки и блокады шахты. Комиссия по проблемам безработицы решила направить туда безработных; те, кто отказывался, теряли выплачиваемые пособия. Социал-демократическое правительство отменило решение комиссии, но риксдаг не признал правильными действия правительства, что привело к его уходу в отставку (1926). Трудовой конфликт в Одалене в 1931 году кончился трагедией, когда пять демонстрантов-рабочих были застрелены и несколько получили ранения в результате действий военных, охранявших штрейкбрехеров. Финансовый мир также пережил драматические события: шведский финансист Ивар Крейгер в марте 1932 года покончил жизнь самоубийством в Париже после того, как тщетно пытался спасти свою финансовую империю. Крах концерна Крейгера положил начало целой серии банкротств предприятий – акционеры, вложившие в них свой капитал, разорялись за одну ночь. Другие, кому удалось участвовать в разделе оставшегося после банкротства наследства Крейгера, столь же быстро становились богачами. Для Швеции в целом крах концерна не играл такой уж большой роли, и многие из предприятий, принадлежавших ранее Крейгеру, с новыми владельцами превратились в мультинациональные.
В конце 1920-х годов появляется совершенно новое направление в искусстве, которое оказало влияние и на общественную жизнь – функционализм. Бурное развитие функционализма связано со Стокгольмской выставкой 1930 года. Он был замыслен как стиль новой эпохи и современного человека, отличался простотой, практичностью, функциональностью, особенно в архитектуре и городском планировании.
От призрения бедных к государству благосостояния
Сто пятьдесят лет назад Швеция называлась "Европейской богадельней". Призрение бедных, которое соответствовало социальной службе наших дней, имело весьма дурную славу. Люди терпели унижения и оскорбления. Те, у кого не было жилья и работы, помещались в жалкие приюты. Здесь находились вместе дети, старики, умалишенные и другие обездоленные. В начале 1900-х годов добровольные благотворительные организации выступили с инициативой кардинально изменить единую систему призрения бедных, разделив ее на службы по уходу за детьми, психически нездоровыми людьми, стариками и лицами, злоупотребляющими алкоголем. Постепенно начинает побеждать правовое мышление. В течение прошлого века законодательство трижды менялось с целью усилить социальные права индивида и уменьшить принуждение со стороны властей. После 1982 года начинает действовать закон о социальных службах. В 1990-х годах они объединяются с другими коммунальными службами и учреждениями (прежде всего, со школами).
С переходом от аграрного к индустриальному обществу возрастает число наемных рабочих. Они вступают в профсоюзы и образуют кассы взаимопомощи. Длительное благоприятное экономическое развитие в сочетании с неучастием страны в войнах и отсутствием катастроф является предпосылкой к возникновению шведской системы благосостояния. К этому надо добавить стремление политиков к перераспределению средств, полученных в результате экономического роста в пользу малоимущих групп в обществе. Из представлений о безработице как проблеме, общей для всех граждан, а не личной для отдельного человека, возникли идеи о необходимости полной занятости и социальной обеспеченности. Особенно актуальным это стало после Великой депрессии 1930-х годов. Так называемая "линия труда" должна была иметь преимущества перед "политикой выплаты пособий". Это означало, что работоспособный человек должен обеспечивать себя своим трудом, а на социальное пособие жить в случае крайней необходимости. Добросовестный работник – вот идеал народных движений, особенно рабочего движения.
Государство благосостояния основывается, таким образом, на сочетании прав и обязанностей. После второй мировой войны было организовано Управление рынком труда (AMS), чтобы с помощью местных бирж труда предоставить работу всем. Рабочие кассы еще сегодня находятся в ведении профсоюзов, хотя государство сейчас отвечает за большую часть затрат. В 1990-х годах все больше людей получали возмещение из рабочих касс, в то время как росло число переобучавшихся на различных курсах, организованных в рамках Управления рынка труда. Из-за экономического кризиса уровень денежного возмещения в системе страхования по безработице, как и других видов пособий, снизился.
Перед тем как демократия совершила прорыв в начале 1900-х годов, в стране усилилось добровольное движение за создание больничных касс – предшественниц современных страховых касс. Требования социальных реформ выдвигались как на коммунальном, так и на государственном уровне, и позже для всех шведских политических партий стало характерным стремление к проведению социально-политических реформ. В 1913 году почти единогласно риксдаг принял решение о введении всеобщей пенсии по старости. Однако только после 1948 года стало возможно жить на средства народной пенсии. Шаг за шагом ширились государственные мероприятия в этой области, и сейчас финансируемая из налоговых средств социальная защита населения включает страхование от несчастных случаев на производстве (1916-76), выплату пособия на содержание детей, воспитываемых одним родителем (1937-64), пособия семьям с детьми (1948), общее страхование по болезни (1955), выплату пенсии за выслугу лет (1960), страхование родителей (1974). Здравоохранение также финансируется общественным сектором и организуется в ландстингах.
С ростом безработицы к концу XX века в обществе широко дискутировались вопросы о зависимости от пособий ("быть в тягость обществу") и жульничестве с пособиями. Эта точка зрения соответствует критическим воззрениям начала века о культивировании привычки жить на денежное вспомоществование, а не работать. Однако, вопреки сильной критике, сегодняшняя политика регулирования рынка труда и универсальная система благосостояния, за исключением пособий, выдающихся после проверки необходимости их получения, имеют широкую поддержку общественного мнения. Эта система благосостояния привлекла большое внимание за границей, получив название "шведская модель".
Пер Альбин Ханссон и социал-демократическая политика благосостояния (1932-1939)
Выборы во вторую палату риксдага в сентябре 1932 года прошли успешно для социал-демократии и Крестьянского союза, то есть для двух партий, чьи избиратели больше всех пострадали от экономического кризиса. (К концу 1932 года безработица приблизилась к 30%, цены на продукты сельского хозяйства после 1928 года сильно упали).
Результаты выборов позволили социал-демократам под руководством Пера Альбина Ханссона сформировать правительство. Их главная задача заключалась в том, чтобы по возможности смягчить последствия экономического кризиса и прежде всего справиться с безработицей. С этой целью была разработана антикризисная программа, основной целью которой был пересмотр политики, направленной на борьбу с безработицей. Комиссия по проблемам безработицы подлежала упразднению, общественные работы с выплатой заработной платы, соответствующей рыночной, заменяли существовавшую прежде систему предоставления помощи нуждающимся в работе. Тем самым покупательная способность в стране должна была вырасти, а экономика обрести новый импульс. Для финансирования общественных работ государство вынуждено было брать займы даже под угрозой дефицита бюджета. Усилия были сосредоточены (во всяком случае, в теории) на том, чтобы сбалансировать экономику в течение всего конъюнктурного цикла, то есть при низкой конъюнктуре государство должно было прибегать к займам, чтобы иметь возможность предоставить населению работу. Когда конъюнктура выправлялась, займы возвращались.
Эта так называемая антикризисная политика раньше других была сформулирована министром финансов Эрнстом Вигфорссом. К решению проблемы его подтолкнули дебаты по экономическим вопросам, которые велись в Великобритании. Антикризисная политика порвала с фатализмом, царившим ранее в экономике: считалось, что рынок должен саморегулироваться, и единственное, что следовало делать, – это ждать лучших времен. Первоочередной целью новой экономической политики было создание бескризисной экономики, в которой колебаний конъюнктуры можно было бы избежать с помощью активного государственного вмешательства. Такая политика получила также название кейнсианства, в честь создателя теории, английского экономиста Джона Мейнарда Кейнса.
Между тем парламентское положение оставалось сложным: социал-демократы не обладали большинством в парламенте и пункты антикризисной программы встретили сопротивление со стороны буржуазных кругов. Социал-демократы в такой ситуации сблизились с Крестьянским союзом, и им удалось в мае 1933 года заключить соглашение, по которому Крестьянский союз обязался поддерживать большую часть пунктов социал-демократической антикризисной программы. Взамен они пошли навстречу Крестьянскому союзу в сельскохозяйственной политике. Это была так называемая "сделка". Своеобразие соглашения, заключенного в мае 1933 года, состояло в том, что партия потребителей (социал-демократия) пришла к согласию с партией производителей (Крестьянский союз). Социал-демократы выступали ранее за свободу торговли, полагая, что это приведет к более низким ценам на продукты питания.
Заключение соглашения ознаменовало переход к строго протекционистской политике, характеризовавшейся более высокими пошлинами на ряд импортных товаров (например, на маргарин, что вело к повышению конкурентоспособности шведского масла).
"Сделка" должна была иметь далекоидущие последствия.
• Во-первых, был разрушен блок буржуазных партий, противопоставлявших себя социал-демократии в риксдаге, политика блоков прекратила свое существование.
• Во-вторых, благодаря сотрудничеству с Крестьянским союзом социал-демократия заняла прочное положение; правительственная власть укрепилась, время пребывания у власти правительств меньшинства осталось позади.
• В-третьих, соглашение между двумя партиями, направленное на преодоление кризиса, выбило почву из-под ног фашистских группировок в Швеции. "Сделка" продемонстрировала, что силы демократии тоже могут действовать. Легитимность парламентской системы укрепилась. Фашистская пропаганда, направленная на дискредитацию демократических сил, твердившая о слабости и бездеятельности демократии, потеряла свою доказательность.
• В-четвертых, заключение "сделки" в сочетании с антикризисной политикой заложило основу для длительного пребывания социал-демократии у власти. Избиратели поверили в ее способность управлять шведской экономикой. Исследования показали, что значение антикризисной политики для подъема конъюнктуры в 1933/34 годах было ограниченным: подъем конъюнктуры на международной арене и валютная политика значили больше; однако антикризисная политика, что было крайне важно, породила оптимизм по поводу будущего развития.
Нацистские группировки в Швеции никогда не обладали политической силой. На выборах 1936 года шведские нацисты добились своего "наивысшего" успеха. Две самые крупные нацистские партии вместе получили немногим более 20 тыс. голосов: Национал-социалистическая рабочая партия под руководством С. О. Линдхольма – 17 383 голоса, в то время как Шведская национал-социалистическая партия, руководителем которой был ветеринар Биргер Фуругорд, – 3 025 голосов. Совместными усилиями нацистские партии собрали 0,7% голосов. Представители нацистского движения никогда не проходили в риксдаг. Ограниченные возможности шведских нацистов объяснялись рядом факторов. Их группировки всегда воспринимались в Швеции как "импортный товар", не имеющий национальных корней. В Швеции были люди, проявлявшие симпатию к немцам, к авторитарному мышлению и расизму, но их взгляды не оказали сколь-нибудь значительного влияния на общественное мнение. У шведских нацистов не было вождей, а внутренняя борьба периодически раздирала их партии. Но даже при том, что они достигли весьма скромных успехов, в 30-х годах существовала нацистская угроза.
Общественное мнение изменилось труднообъяснимым образом. Проще всего можно связать это со смещением общественного мнения вправо. Даже коммунисты отказались от крайне левой стратегии развития, которой они придерживались с конца 1920-х годов, и искали возможностей сотрудничества с социал-демократами, в чем им последовательно отказывали.
Проявлением усиления международной напряженности в Швеции стало возобновившееся обсуждение вопроса об обороне. Фашистская угроза заставила те группы социал-демократии, которые ранее требовали разоружения, перейти к другой тактике и выступать за вооружение. Комиссия по вопросам обороны, образованная в 1930 году, в 1935 году также высказалась за вооружение. Социал-демократия объявила о своей готовности поддержать эту политику, но только при условии, что рост затрат на оборону не повлечет за собой сокращения социальных расходов. Правительство требовало поэтому от других партий принятия постановления, согласно которому более высокие пенсии должны получать жители тех районов, где жизнь дороже. Крестьянский союз, однако, отказался поддержать это, что повлекло за собой отставку правительства. В данном случае речь шла о тактической игре со стороны социал-демократии, спешившей занять более выгодные позиции перед будущими выборами. Вместо этого в июне 1936 года к власти пришло правительство меньшинства под руководством члена Крестьянского союза Акселя Перссона из Брамсторпа. Его обычно называют "каникулярным правительством", так как оно просуществовало лишь три месяца.
Выборы 1936 года принесли победу социал-демократам, которые получили большинство голосов, однако, несмотря на это, Пер Альбин Ханссон решил сформировать коалиционное правительство вместе с Крестьянским союзом. Причина этого состояла в том, что в условиях обострения внешнеполитического положения, он хотел создать дееспособное правительство.
В области внешней политики тоже произошла переориентация. Швеция активно поддерживала стремление Лиги Наций в 1920-х годах сохранить мир; так, Эстен Унден активно способствовал созданию третейского суда. В начале 1930-х годов стало заметно ослабление деятельности Лиги Наций. Конференция по разоружению, которую она организовала в 1930 году, кончилась провалом. Нападение Японии на китайскую провинцию Маньчжурию в 1931 году не повлекло никакой сколько-нибудь значительной реакции со стороны Лиги. Абиссинская война 1935-36 годов окончательно подорвала доверие к ней как к защитнику мира. Она приняла ряд решений об определенных экономических санкциях против Италии, но великие державы – Англия и Франция – не посмели ввести действительно эффективные санкции (например, запрет на экспорт нефти), опасаясь, что Италия в таком случае примкнет к нацистской Германии (что тем не менее произошло). Следствием Абиссинской войны стало осознание малыми государствами Европы, что Лига Наций не может предоставить им защиты. Швеция летом 1936 года присоединилась к заявлению, в котором констатировалось, что политики санкций более не существует. Это заявление означало возврат к политике нейтралитета. В апреле 1938 года шведское правительство обнародовало заявление "О нейтралитете в случае войны в Европе". В это время были предприняты определенные попытки возобновить северное сотрудничество, но эти усилия не привели к какому-либо положительному результату, так как северные государства оценивали свое положение с точки зрения безопасности по-разному, в частности, Швеция пыталась добиться взаимодействия по конкретному вопросу: это касалось сотрудничества с Финляндией с целью укрепления обороны Аландских островов. После 1921 года Аландские острова стали демилитаризованной зоной. В законопроекте, выдвинутом в январе 1939 года, предлагалась отмена демилитаризации с тем, чтобы Финляндия могла укрепить острова, а Швеция в случае опасности войны – послать войска на их защиту ("Стокгольмский план"). Планы совместной финско-шведской обороны Аландских островов вызвали, однако, противодействие со стороны Советского Союза, что повлекло отзыв шведским правительством законопроекта. Это явилось ударом по престижу министра иностранных дел Рикарда Сандлера, слывшего большим другом Финляндии.
В результате резкого обострения внешнеполитической ситуации в 1938 году (аншлюс Германией Австрии в марте 1938 года, Мюнхенский кризис сентября 1938 года) были увеличены ассигнования на оборону страны. В августе 1939 года все указывало на приближающуюся новую войну в Европе. 22 августа пришло сообщение о том, что Советский Союз и Германия заключили пакт о ненападении. Мир пришел в изумление. Многие не могли понять, как бывшие смертельные идеологические враги могли объединиться. Для шведских коммунистов, которые считали Советский Союз главной антифашистской силой, пакт между Сталиным и Гитлером стал катастрофой.
Период подготовки к войне, Швеция во время второй мировой войны, правление коалиционного правительства (1939-1945)
В своей известной речи в Скансене 27 августа 1939 года премьер-министр Пер Альбин Ханссон заявил: "Нашу готовность к войне следует признать хорошей". Он имел в виду экономическую сторону подготовки к войне. Были складированы важные сырьевые запасы. Главной угрозой в Швеции считалась возможная блокада страны, как это случилось во время первой мировой войны. 1 сентября в связи с началом войны между Германией и Польшей правительство опубликовало декларацию о нейтралитете. Уже после начала войны между Англией/Францией и Германией, 3 сентября, была издана еще одна декларация о нейтралитете.
Советский Союз использовал пакт о ненападении с Германией для укрепления своих позиций. Были созданы базы в балтийских государствах. Представители Финляндии также были вызваны в Москву, но стороны не смогли достичь какого-либо соглашения, и Советский Союз совершил нападение на Финляндию 30 ноября 1939 года.
В Швеции это вызвало внутриполитический кризис. Министр иностранных дел Сандлер был более решительно настроен в вопросе оказания помощи Финляндии, чем другие члены правительства. Сандлер был вынужден уйти в отставку. 13 декабря было образовано коалиционное правительство, состоявшее из представителей социал-демократии, Правой партии, Народной партии и Крестьянского союза. Пер Альбин Ханссон остался премьер-министром. Министром иностранных дел стал дипломат Кристиан Гюнтер.
"Зимняя война" в Финляндии глубоко задела чувства шведского народа. Под лозунгом "Дело Финляндии – наше дело" была организована разного рода помощь финнам. Шведское правительство предоставило Финляндии значительные кредиты. Восточному соседу было послано оружие. Хорошие результаты дал сбор средств и вещей. Был создан добровольческий корпус, который к концу войны насчитывал 12 тыс. человек. Движение солидарности требовало также отправки в Финляндию регулярных войск, но правительство отказалось от этого. Добровольческий корпус не участвовал в серьезных операциях, но освободил финскую армию от несения караульной службы в обширных пограничных районах Северной Финляндии.
13 марта 1940 года война между Финляндией и Советским Союзом окончилась. Финляндии удалось сохранить свою независимость, но она потеряла значительную часть своих территорий. Меньше месяца спустя, 9 апреля, был нанесен следующий удар по северным странам: Германия напала на Данию и Норвегию. Дания была оккупирована в один день, а норвежцы оказали сопротивление. В особенно трудную ситуацию попали немецкие войска на севере Норвегии. Немцы требовали от Швеции разрешения на провоз оружия своим соединениям на севере, однако шведское правительство отказало им в этом. После окончания войны в Норвегии оно признало, однако, что немцы отправляли своих солдат на отдых или переформирование, используя шведские железные дороги. Этот транзит просуществовал до 1943 года.
В 1940-1941 годах Швеция испытывала сильное давление со стороны Германии. В своей внешней политике Швеция старалась приспособиться к новому соотношению сил в Европе. Она предоставляла Германии всевозможные привилегии. Самая большая уступка была сделана в июне 1941 года, когда полностью вооруженная немецкая дивизия была пропущена по шведской железной дороге из Норвегии в Финляндию. (См. раздел Шведская политика уступок в период второй мировой войны).
Правительство призывало шведскую прессу быть осторожной в своих оценках событий на мировой арене, чтобы не нарушить отношений с могущественным соседом на юге. Большая часть средств массовой информации проявляла понимание проблемы и следовала правилам строгой самоцензуры. Но некоторые газеты отказывались "не нарушать ряды" и публиковали откровенно антинацистские статьи. Наиболее известными в этом смысле были "Гётеборгс Хандельс-о Шёфартстиднинг", издававшаяся Торгню Сегерстедтом, и еженедельник "Троте Альт", издатель – писатель, социал-демократ Туре Нерман. Издания, содержавшие статьи, которые могли вызвать раздражение немцев, уничтожались или конфисковывались. Эта политика достигла своего пика в марте 1942 года, когда не менее 17 газет было изъято, так как они содержали статьи о пытках немцами членов норвежского Сопротивления. В 1943 году, когда военная удача отвернулась от немцев, конфискация газет прекратилась. Ограничение свободы слова подвергалось сильной критике. После войны, в 1949 году, согласно новому законодательству о свободе печати, положение о свободе высказываний было усилено. Однако существовали группы населения, которые хотели сближения Швеции с Германией, так как полагали, что последняя выйдет из войны победительницей. Послабления, которые делались немцам, не представлялись некими "уступками", а лишь естественным приспособлением к будущему победителю. Даже если учесть, что число нацистов в Швеции было невелико, в период побед Германии существовало дружественное по отношению к этой стране течение. Насилие, творимое немцами в Дании и Норвегии, не позволяло афишировать эти настроения, делать их достоянием общественности.
После того как Германия напала на Данию и Норвегию, контакты Швеции с Западом были нарушены. Немцы поставили минные заграждения от южного побережья Норвегии до северной оконечности Ютландии. Швеция не могла вести свободную морскую торговлю. Она стала зависеть от импорта из Германии: ввозились уголь и кокс в качестве энергоносителей, искусственные удобрения для сельского хозяйства и сырье для промышленности. В обмен она поставляла Германии большое количество железной руды, подшипников и лесоматериалов. Правительству удалось в конце 1940 года заставить немцев и англичан согласиться на ограниченное судоходное сообщение с западными странами через заминированные зоны. Это было так называемое гарантированное судоходство. Таким образом, Швеция могла импортировать определенные важные для нее товары, прежде всего нефть, шкуры, кожу, а также такие "предметы роскоши", как кофе.
Сокращение внешней торговли имело негативные последствия для шведской экономики. Чтобы сдержать инфляцию, в 1942 году были заморожены цены и заработная плата. Несмотря на трудности, страна смогла сохранить сравнительно высокий уровень жизни. Подсчитали, что реальная заработная плата снизилась на 10-15%. Для определенных групп населения, например крестьян, блокада создавала возможность повышать цены на свои продукты. Они поднялись примерно на 40%.
Многие мужчины, по возрасту годные к военной службе, регулярно призывались на переподготовку для получения военного образования и несения службы берегового охранения "где-нибудь в Швеции". Несмотря на утомительные занятия, переподготовка для многих была отвлечением от будничной жизни. Чувство товарищества, совместные переживания заставляли и по прошествии ряда лет вспоминать эти события с ностальгическим чувством.
Во время войны Швеция стала интенсивно вооружаться. В 1936 году многие полагали, что 148 млн. крон были слишком большой суммой на оборону. В 1941-1942 годах оборонный бюджет достиг 1846 млн., то есть превысил первоначальную цифру более чем в десять раз. В правительстве шли острые дискуссии, каким образом финансировать быстро растущие оборонные расходы. Социал-демократы считали, что это бремя должны нести все в соответствии со своими доходами, то есть чтобы богатые платили пропорционально больше, чем простые рабочие. Правые, напротив, полагали, что все должны платить в процентном отношении равную часть затрат на оборону при условии выплаты беднейшим группам компенсации. Политику, которую проводило коалиционное правительство, можно рассматривать как компромисс. На важнейшие продукты питания, такие, как масло и молоко, вводилась государственная дотация для того, чтобы рост цен на сельскохозяйственную продукцию не слишком тяжело ударил по беднейшим слоям населения. Налоговый гнет также усилился во время войны. К 1943 году расчетная величина налогов выросла на 35%. Для распределения дефицитных товаров были образованы административные органы военного времени. Фактически была введена своего рода плановая экономика, на основе которой регулировалась вся хозяйственная жизнь. От либеральной рыночной экономики в значительной степени отказались.
В завершающий период войны шведский народ в первую очередь интересовали события в соседних северных странах. Шведов глубоко возмущал немецкий террористический режим в Норвегии и попытки норвежского нацистского лидера Видкуна Квислинга заставить норвежцев подчиниться нацизму. В Швеции также следили с неослабевающим интересом за развитием событий в Дании. Благодаря сотрудничеству между датскими политиками и шведским правительством практически все еврейское население Дании смогло перебраться в Швецию в октябре 1943 года. Тем самым оно избежало высылки в концентрационные лагеря и уничтожения. С 1943 года датчане и норвежцы, которые переехали в Швецию, получали военное образование в специально организованных лагерях. Полагали, что они должны в конце войны принять участие в военных действиях для освобождения своих стран и восстановления там порядка. В феврале 1945 года норвежское правительство, которое находилось в Лондоне, выразило пожелание, чтобы и шведская армия была готова вступить в Норвегию для разоружения немцев. Шведский штаб обороны с осени 1942 года разрабатывал планы вторжения как в Норвегию, так и в Данию. Но правительство, как и раньше, соблюдало осторожность. Полагали, что складывалась благоприятная возможность для мирного завершения немецкой оккупации в Норвегии и Дании. Шведское вмешательство было бы в таком случае излишним. Так и случилось. Действительно, немецкие войска капитулировали за два дня до окончания войны в Европе.
В последний год войны в Швецию хлынули беженцы из Германии и Прибалтики. Советский Союз потребовал в июне 1945 года, чтобы Швеция выдала всех солдат, которые прибыли туда в немецкой военной форме. Речь шла о двух тысячах солдат. Подавляющую часть составляли немцы, но там было около ста прибалтов. Правительство решительно отказалось выдать 30 тыс. гражданских лиц, бежавших в Швецию. Что касается прибалтов, которые прибыли в страну в немецком обмундировании, правительство сочло себя связанным обязательством, данным союзникам еще до окончания войны, о том, что эта категория лиц будет выслана в места своего проживания. Правительство стремилось установить доверительные отношения с Советским Союзом после войны и боялось, что отказ будет воспринят негативно. Престиж Советского Союза в этот период был высочайшим, так как вклад этого государства в победу над нацистской Германией был самым значительным. Но общественное мнение в Швеции было против выдачи прибалтов. Боялись, что эти люди понесут строгое наказание в Советском Союзе. Тем не менее правительство оставалось твердым в своем решении. В конце 1946 года произошли сцены, которые не могли не взволновать: 145 человек из Прибалтики были выданы советским властям. Для многих этот факт стал позорным пятном на репутации Швеции как гуманной нации.
В течение войны Швеция была организатором нескольких гуманитарных акций: в 1942 году – хлебопоставок в Грецию, население которой испытывало голод. Подобную помощь получили и Нидерланды. Важный вклад в спасение евреев от нацистских преследований внес в 1944 году в Венгрии шведский дипломат Рауль Валленберг. Фольке Бернадот, вице-председатель шведского Красного креста, в конце войны вел переговоры с нацистским лидером Г. Гиммлером об освобождении норвежских и датских участников Сопротивления из немецких концентрационных лагерей. Постепенно Гиммлер согласился на это. Освобожденные перевозились в Швецию на так называемых "белых автобусах". Позже и другие заключенные вывозились на этих автобусах, получая убежище в Швеции.
7 мая 1945 года пришло сообщение, что Германия капитулировала. Война в Европе завершилась. "Впечатление, что бесконечный кошмарный сон наконец-то кончился", – сказал премьер-министр в своей речи по радио. Для северных соседей война оказалась тяжким испытанием. Швеция благодаря своей осторожной политике сумела очень легко пережить это время. Финляндия потеряла 80 тыс. человек. Из тех, кому было 20-25 лет в начале войны, 10% погибло. В конце войны без отцов в Финляндии осталось 50 тыс. детей. Норвегия во время войны потеряла 10 тыс. человек. Большинство из них были моряками на торговых кораблях. В годы войны погибло и много моряков-шведов.
Война способствовала определенному выравниванию классовых различий в Швеции. В длительных военных переподготовках участвовали люди различных общественных слоев. В годы войны сильнее были выражены национальные чувства, что способствовало ощущению единства.
Война привела к более свободным формам общения между полами. Консервативные круги выступали против этого. Острая дискуссия развернулась по вопросу о так называемом "вреде от танцплощадок". Считалось, что благодаря им поощряется злоупотребление алкоголем и сексуальная распущенность.
Политическая жизнь в целом была спокойной. Три раза в течение военных лет в Швеции проходили выборы: в 1940, 1942 и 1944 годах (в 1942 г. проводились местные выборы). Выборы 1940 года прошли с большим успехом для социал-демократов, которые получили около 54% голосов, наибольший показатель когда-либо встречавшийся в истории шведской социал-демократии. Говорили, что народ голосовал за Пера Альбина Ханссона, потому что он, по мнению многих, спас Швецию от войны. Существенной причиной того, что Швеция не участвовала в военных действиях, было то, что у Германии после оккупации Дании и Норвегии отсутствовали мотивы для нападения на Швецию. Эта страна представляла интерес для Германии прежде всего как поставщик железной руды.
Шведская политика уступок во время второй мировой войны
Политика уступок Швеции во время второй мировой войны представляет собой одну из самых острых и дискуссионных тем в шведской истории XX века. В 1940-1941 годах Швеция была вынуждена идти на унизительные уступки нацистской Германии. Чем они были вызваны – страхом перед нападением Германии или тем, что определенные круги в шведском обществе стремились к сближению с Германией, – установить нелегко. И та и другая причины имели место, когда принимались решения на правительственном уровне.
Шведское правительство согласилось пропустить через свою территорию полностью вооруженную немецкую дивизию (около 18 тыс. человек), следовавшую из Норвегии в Финляндию. Это было прямым нарушением нейтралитета, о котором Швеция объявила в начале войны 1 сентября 1939 года. Решению предшествовала острая дискуссия, прежде всего в социал-демократической группе риксдага. Ссылаясь на угрозу короля Густава V отречься от престола и возможный раскол коалиционного правительства, если не будут выполнены пожелания немцев, Пер Альбин Ханссон сумел собрать группу, которая во имя сохранения единства поддержала решение правительства.
За год до этого, 18 июня 1940 года, шведское правительство под впечатлением немецких побед на континенте (оккупация Франции меньше чем за шесть недель) согласилось с тем, что немцы будут перевозить солдат-отпускников по шведским железным дорогам, расположенным между Норвегией и Германией. Позже правительство согласилось и на отправку немецких-резервистов в Норвегию. Этот транспорт, который назывался "увольнительным транспортом" продолжал действовать с июля 1940 года до августа 1943 года. В целом более двух миллионов немецких солдат пересекло шведскую территорию, что являлось отступлением от политики нейтралитета.
Швеция приспосабливалась к обстоятельствам и в других областях политики. Свободная пресса испытывала систематическое давление. Издатели газет, выражавшие взгляды, которые предположительно могли раздражать Берлин, привлекались к ответственности, тиражи изымались, или на их транспортировку накладывался запрет. (Последняя мера означала, что газеты не должны перевозиться по шведским железным дорогам; это влекло за собой трудности в их распространении.) Главной целью этих мероприятий было сдерживание антинацистских настроений.
Как уже отмечалось, в основе политики уступок Швеции в 1940-41 годах лежал как страх перед Германией, так и желание представить, что отношения между двумя странами развиваются благоприятно, на тот случай, если немцы победят в войне. Различные идеологические силы противостояли друг другу. Те, кто хотели сближения с Германией, оставались в меньшинстве, но в связи с развитием событий в первые годы войны их влияние было существенным. Политика уступок объяснялась и тем, что оборона страны была сильно ослаблена из-за оккупации Дании и Норвегии. Вероятность того, что Швеции будет угрожать немецкая армия в Норвегии, не предусматривалась ни в каких оборонительных планах. Что касается мер по укреплению шведской обороны, осуществленных в 1936 году, то они все еще не привели к эффективным результатам. Небезызвестное минирование пролива Скагеррак, которое немцы предприняли летом 1940 года, означало, что шведский флот был отрезан от Запада. Это делало торговую политику Швеции зависимой от Германии.
С точки зрения немцев, Швеция представляла интерес как экспортер железной руды. Причиной нападения Германии 9 апреля 1940 года на Данию и Норвегию стало опасение возможного блокирования англичанами шведских транспортов с рудой в Германию. Между 1940 и 1944 годом Швеция вывезла в Германию 38 млн. тонн железной руды.
"Время сбора урожая" (1945-1951)
В годы совместного правления партии оставили в стороне вопросы, разделяющие их. По мере приближения войны к завершающему этапу многие в социал-демократической партии с нетерпением ждали времени, когда можно будет покончить с правительственным сотрудничеством и возобновить довоенную реформистскую работу.
В июле 1945 года коалиционное правительство ушло в отставку, и на смену ему пришел чисто социал-демократический кабинет. Пер Альбин Ханссон, который был премьер-министром с 1932 года (за исключением лета 1936 г.), умер в октябре 1946-го, и его преемником стал Таге Эрландер, сохранивший этот пост до 1969 года – дольше, чем какой-либо глава кабинета до него.
Настроения в конце войны отличал радикализм. Коммунисты успешно провели выборы 1944 и 1946 годов (в 1944-м они получили 10,3% голосов, в 1946-м – 11,2%). В левых кругах говорили о скором наступлении "времени сбора урожая": наконец-то пришла пора заняться созданием общества благосостояния, построение которого в годы войны было отложено до лучших времен.
При содействии экономиста Гуннара Мюрдаля социал-демократы уже в 1944 году выдвинули программу послевоенной реформистской работы – "Послевоенная программа рабочего движения" ("27 пунктов"). Эта программа имела две основные цели:
• во-первых, заложить основу для всеобщей системы социального обеспечения, которая охватывала бы всех граждан;
• во-вторых, с помощью активной государственной экономической политики, планового ведения хозяйства сделать более эффективной и отлаженной частнопредпринимательскую экономику, дабы подготовиться к ожидаемой послевоенной депрессии (подобной той, которая последовала после первой мировой войны).
Программа содержала также предложение о социализации (в частности, торговли нефтью и страховой сферы). Незамедлительно последовала реакция со стороны буржуазных кругов, которые подозревали, что социал-демократия стремится к тотальному контролю над экономикой. По инициативе представителей частного сектора экономики была организована кампания против социал-демократической политики планового хозяйства. Эту пропаганду в социал-демократических кругах сочли проявлением сопротивления плановому хозяйству. Сильное противодействие буржуазных кругов все же оказало воз-действие на социал-демократию: когда ожидаемая послевоенная депрессия не наступила, активная социал-демократическая экономическая политика сошла на нет. Вместо этого правительство было вынуждено "нажать на тормоза", чтобы противодействовать перегреву экономики.
Раздел "Послевоенной программы", посвященный социальной политике, в значительной степени мог считаться выполненным. Всеобщее страхование по болезни, пособие на детей для всех граждан, новый закон о защите труда (1948), увеличение отпусков (с двух до трех недель), решение о единой девятилетней школе (1950) – вот некоторые из проведенных реформ.
Финансирование реформ между тем вызвало споры. В июле 1947 года была осуществлена налоговая реформа, которая привела к значительному увеличению пропорции налогообложения для высокооплачиваемых групп населения. Налог на предприятия также был повышен. Буржуазные круги рассматривали новый налоговый законопроект как чисто конфискационный. Главным объектом критики был министр финансов Эрнст Вигфорс, которого сравнивали с Карлом XI и обвиняли в проведении новой редукции.
Дух радикализма, характерный для того времени, стал исчезать в 1947-48 годах по мере того, как набирала силу холодная война. Преобладающими стали антикоммунистические настроения. Вырисовывалась новая картина мира: борьба теперь шла между демократией и диктатурой; западные свободы противопоставлялись коммунистическому рабству. Перед выборами 1948 года буржуазные круги объединились для того, чтобы лишить социал-демократию правительственной власти. Новые настроения в мире способствовали этому. Социал-демократическое правительство, политика которого была направлена на проведение социализации, вызывало нарекания у буржуазии, считавшей его некомпетентным ("плохое правление"). Исход выборов принес большой успех Народной партии, которая под руководством своего динамичного руководителя Бертиля Улина увеличила число мандатов с 26 до 57. Тем не менее буржуазным партиям не удалось получить большинство. Несмотря на то, что социал-демократы потеряли три мандата, а голосов, поданных за коммунистов, стало намного меньше, левые партии сохранили большинство в риксдаге и социал-демократы смогли удержаться у власти.
Международная политика в первые послевоенные годы была отмечена стремлением наладить сотрудничество между странами-победительницами. В свете этого, а также принимая во внимание бесспорную позицию силы Советского Союза в районе Балтийского моря, необходимо рассматривать действия шведского правительства по двум привлекшим большое внимание направлениям: выдачи прибалтийских граждан (1945/46) и так называемого "русского договора" (1946). Последнее означало, что Швеция предоставляла Советскому Союзу значительный кредит для благоприятствования шведскому экспорту на Восток.
В 1946 году Швеция стала членом Организации Объединенных Наций. С чисто формальной точки зрения это свидетельствовало об отступлении от политики нейтралитета, так как ООН, в отличие от Лиги Наций, ставила перед странами – членами организации обязывающие требования солидарных действий. Между тем шведское правительство с самого начала заявило, что если ООН будет парализована внутренними противоречиями или созданием блоков на международной арене, то Швеция вновь вернется к политике нейтралитета. В феврале 1948 года в условиях растущих противоречий между Востоком и Западом шведское правительство заявило, что Швеция в целях своей безопасности не намеревается входить в какие-либо военные союзы и предполагает проводить политику, направленную на сохранение нейтралитета в случае войны. Для укрепления безопасности Швеции и северных стран в целом шведское правительство пригласило представителей датского и норвежского правительств на переговоры о заключении скандинавского оборонительного союза. Предполагалось, что он будет независим от великих держав и, таким образом, по сути будет представлять в расширенном варианте политический курс Швеции. Однако в начале 1949 года на переговорах возникли противоречия. Встал вопрос, действительно ли правительства скандинавских стран с самого начала хотели заключить союз. Различный опыт этих стран во время второй мировой войны также сыграл немаловажную роль. Норвегия и Дания во время войны осознали недостаточность политики нейтралитета. Это стало важной причиной того, что эти страны выбрали курс на присоединение к созданной западной организации по безопасности – НАТО.
Эстен Унден
Эстен Унден (1886-1974) был человеком, персонифицирующим шведский нейтралитет во время второй мировой войны. Он, собственно говоря, играл парадоксальную роль для политика, чей идеал во внешнеполитической сфере никоим образом не заключался в изоляционизме и неучастии, но лишь в проведении политики солидарности в рамках гарантированного международного правопорядка.
Социал-демократ со студенческих лет, Унден начал свою карьеру как ученый-юрист. В течение двадцати лет он был профессором гражданского права.
Как юрист-исследователь Унден рано заинтересовался проблемами международного права, особенно близкой социал-демократическим и либеральным кругам идеей о возможности превратить существующую систему посредничества и арбитража в межнациональных конфликтах в истинно международный правопорядок. В министерство иностранных дел он был приглашен как специалист по международному праву и приобрел здесь разносторонние знания в сфере внешнеполитических проблем. В социал-демократическом правительстве в 1924-1926 годах он занимал пост министра иностранных дел.
Эстен Унден был ближайшим соратником Яльмара Брантинга в Лиге Наций, а после смерти Брантинга вплоть до середины 1930-х годов взял на себя ответственность за преемственность политики Швеции в Лиге Наций. Тот факт, что Лига Наций не сумела противостоять диктаторским режимам Германии, Италии и Испании, вызвало у него горечь, и с большим разочарованием он был вынужден признать, что Швеция после банкротства системы коллективной безопасности должна вернуться к принципиальной политике нейтралитета.
После окончания второй мировой войны, в 1945 году, Эстен Унден был назначен министром иностранных дел и оставался на этом посту вплоть до 1962 года. Унден разделял оптимистическую веру в то, что на руинах Лиги Наций удастся создать более надежную и успешную организацию для улаживания межнациональных конфликтов – Организацию Объединенных Наций. Однако произошло обострение отношений между Востоком и Западом. Началась холодная война. Совет безопасности оказался парализованным, и Швеции пришлось вновь вступить на путь нейтралитета. Попытка создать в 1949 году северный оборонительный союз не увенчалась успехом. В Швеции утвердилась официальная внешнеполитическая доктрина: "свобода от союзов в мирное время с целью сохранения нейтралитета во время войны".
Основная линия во внешней политике Эстена Ундена, которая пользовалась неизменным авторитетом, заключалась в том, что Швеция должна проводить самостоятельный, объективно выверенный курс, независимый от Востока и Запада, не выражая лишних осуждений и симпатий. Даже если не было выдвинуто никаких требований сохранять "мировоззренческий нейтралитет", следовало проводить политику, направленную на укрепление доверия как со стороны Советского Союза, так и со стороны Соединенных Штатов. Такая позиция стала необходима для того, чтобы в случае конфронтации между великими державами, в крайней ситуации сохранить свой нейтралитет. Несмотря на это, оппозиция постоянно обвиняла Эстена Ундена в уступках Советскому Союзу. Против него был направлен огонь критики из-за решения выдать беженцев-прибалтов, носивших немецкую форму. Только много позже стало известно, что в правительстве он безуспешно выступал против этой меры. Вследствие проведения политики нейтралитета шведское правительство осталось безучастным к европейской интеграции и отклонило членство в ЕЭС.
Эстен Унден был одним из главных противников шведского атомного вооружения. В Организации Объединенных Наций он противодействовал распространению атомного оружия и выступал за договор о прекращении испытаний этого оружия. Важной составной частью шведской внешней политики стало активное участие Швеции в ряде миролюбивых акций ООН. Особенно впечатляющим было участие Швеции в ликвидации кризиса в Конго в 1961 году. Отношения между Унденом и Дагом Хаммаршёльдом, Генеральным секретарем ООН с 1953 по 1961 год, были весьма доверительными. Известно, что Унден хотел, чтобы Хаммаршёльд стал его преемником на посту министра иностранных дел.
Период "красно-зеленой" коалиции (1951-1957)
Высокая конъюнктура, которая последовала за войной в Корее, послужила причиной роста цен и сильной инфляции в Швеции. Для того, чтобы справиться с этими проблемами, шведское правительство было вынуждено проводить жесткую экономическую политику. Социал-демократы сочли необходимым расширить базу правительственной власти, дабы иметь возможность осуществлять непопулярные экономические меры. Правые и Народная партия не могли рассматриваться в качестве союзников социал-демократии после их яростной кампании против социал-демократов перед выборами 1948 года. Сотрудничество с коммунистами стало невозможным после международных событий того же года. Оставался, следовательно, только Крестьянский союз, с которым социал-демократы ранее уже имели плодотворное сотрудничество ("сделка" 1933 г., коалиция 1936-39 гг., коалиционное правительство 1939-45 гг.). Крестьянский союз был заинтересован в том, чтобы иметь возможность более непосредственно влиять на государственную сельскохозяйственную политику (регулирование сельского хозяйства).
Таким образом, обе партии имели хорошие предпосылки для создания коалиционного правительства, которое было сформировано осенью 1951 года.
Годы сотрудничества в политическом плане были относительно спокойными для Швеции. Никаких крупных политических потрясений не происходило. Правительственные партии сосредоточили свое внимание на проведении и финансировании уже начатых и прошедших через риксдаг реформ: страхование по болезни, индексация пенсий и пособий на детей, стипендии для студентов, регулирование сельского хозяйства для облегчения его структурной перестройки.
Дебаты между правительством и буржуазной оппозицией – правыми и Народной партией – касались прежде всего вопроса о размерах общественного сектора. Идее социал-демократов о "плановом хозяйстве" буржуазные партии противопоставили идею "создания рамок для ведения хозяйства" (Народная партия) и "демократии собственников" (Правая партия).
Реальный рост заработной платы в 1950-х годах сделал возможным ежегодное повышение жизненного уровня для всех групп населения, ранее это касалось в первую очередь среднего класса. Как никогда раньше, был высок спрос на товары и услуги, он мог быть удовлетворен во всех сферах, кроме одной, – сфере жилищного строительства. Многие жили стесненно или в плохих условиях, а лучшего и более просторного жилья, на которое у людей имелись средства, не существовало. 1950-е годы – годы жилищного кризиса.
В начале 1950-х годов велись оживленные дебаты, прежде всего в прессе, – о правовой безопасности в Швеции. Они стали следствием так называемого нарушения моральных основ правовой деятельности, что связывалось с делами Унмана, Кейне, Хайбю, Лундквиста. Писатель Вильхельм Муберг принимал участие в судьбе многих из них и способствовал тому, чтобы серьезные правовые нарушения на процессах стали достоянием общественности.
В 1950-х годах обсуждалось возвращение к шведской внешнеполитической доктрине: свободе от союзов в мирное время во имя сохранения нейтралитета во время войны (политика нейтралитета). Были шведы, полагавшие вслед за главным редактором газеты "Дагенс нюхетер" Хербертом Тингстеном, что у Швеции должна быть собственная позиция в идеологической борьбе, которая развернулась в период холодной войны между западной демократией и коммунистической диктатурой. Страна обязана признать свою принадлежность к западному миру, присоединившись к блоку НАТО. Представители другой группы, состоящей прежде всего из интеллектуалов левого направления, ратовали за "третий путь", критикуя как западный капитализм, так и российскую форму коммунизма. Поэтому они не стремились к тому, чтобы Швеция заняла позицию между Востоком и Западом, а содействовала бы миру и взаимопониманию между двумя блоками. Ни пронатовская линия, ни линия "третьего пути" не имели сколько-нибудь большого успеха в шведском общественном мнении и в правительственных кругах, которые твердо поддерживали политику свободы от союзов. Тот факт, что правительство и демократические политические партии (куда в то время не включали коммунистическую партию), как и большая часть общественного мнения, отдавали свои симпатии Западу, с очевидностью выявился в связи с войной в Корее (1950-53), в деле с самолетом Каталина (1952) и событиями в Венгрии (1956). Швеция после 1948 года приняла участие в плане Маршалла и присоединилась к ОЕЕС (органу экономического сотрудничества капиталистических стран Европы).
Коалиция социал-демократов и Крестьянского союза в 1951-57 годах привела к тому, что положение обеих правительственных партий среди избирателей ослабло: на выборах во вторую палату риксдага в 1952 и 1956 годах социал-демократы и Крестьянский союз потеряли в совокупности 17 мандатов. Отошли прежде всего избиратели Крестьянского союза: в партии росло недовольство коалиционным правительством, и усилилась критика руководителя партии Гуннара Хедлунда. В обеих правительственных партиях полагали, что уже не существует таких сильных, как раньше, аргументов в пользу их коалиции. Когда же выяснилось, что обе партии не сумели прийти к совместному соглашению по вопросу о пенсиях, возникшему на повестке дня, стало ясно, что пришло время прекратить правительственное сотрудничество (октябрь 1957 г.).
Женское движение в Швеции
В середине XIX века были проведены успешные реформы, которые улучшили общественное положение женщин. Но реформы проводились не из желания установить равенство между полами. Впервые об этом заговорили в женских движениях. В 1884 году была создана первая крупная женская организация в Швеции – союз Фредрики Бремер. Союз боролся против подчиненного положения женщин, экономически зависимых и сексуально эксплуатируемых. Самые первые женские организации стремились к тому, чтобы женщины стали равноправными и самостоятельными гражданами.
Первая фаза женского движения продолжалась вплоть до 1921 года, когда были проведены две важнейшие реформы: введено избирательное право для женщин и уничтожен институт опекунства. Последняя реформа означала, что женщины отныне не теряли юридических прав после замужества. Этот богатый событиями период характеризовался борьбой со сложившемся в обществе отношением к женщине как к существу с более низкими способностями.
Обычно различают буржуазное (несоциалистическое) и социалистическое женские движения, последнее возникло несколько позже. Существовали различные типы объединений: занимающиеся исключительно проблемами эмансипации женщин, нацеленные на борьбу за мир, а также политические женские союзы и профсоюзы Сотрудничество возникало по таким конкретным вопросам, как право голоса, пересмотр закона о браке, улучшение условий труда и повышение заработной платы.
Вторая фаза, длившаяся вплоть до 1960-х годов, характеризуется ослаблением критики по отношению к "мужскому порядку власти" и существующему взгляду на женщин. На первый план выдвинулся идеал домашней хозяйки. Множились союзы матерей семейств, объединяющие многих женщин. Со временем стали возникать союзы работающих женщин. Представители женского движения и политически активные женщины, такие, как Альва Мюрдаль, выступали с требованием социальных реформ с целью уменьшить двойную нагрузку на женщин. Большое значение в женском движении придавалось претворению в жизнь формального равенства, которое было достигнуто с завоеванием избирательного права для женщин. Группой либералок для подготовки женщин к политической жизни была организована школа воспитания гражданственности в Фогельстаде. Но женское движение постоянно сталкивалось с препятствиями. В 1936 году, через пятнадцать лет после проведения избирательной реформы, число женщин в сфере государственной политики не достигало и 3%.
Третья фаза отмечена пробуждением феминизма. Критика власти мужчин усилилась, часто с классовых социалистических позиций звучали голоса о патриархате и угнетении. В 1961 году Эва Муберг написала свою гневную статью "Условное освобождение женщин" о роли полов, устаревшем взгляде на женщин и постоянном неучастии мужчин в домашних делах. В 1968 году была образована "Группа восьми". Сначала замкнутая группа социалистической направленности, она превратилась в 1970 году в радикальное феминистское направление и, таким образом, стала открытой и для других женщин. Деятельность в поддержку женщин, страдающих от насилия, организация домов, где они могли бы найти защиту и пристанище, – такова суть кампании, проходившей в конце 1970-х годов и ставшей важной частью женского движения.
Роль полов и тендер – понятия, которые возникли в исследованиях о роли женщин в 1970-х годах, "Мы не рождаемся женщинами, нас делают ими!" – такова была классическая формулировка Симоны де Бувуар в книге "Второй пол" (1949). Фокусируя внимание на том, как возникли идеи о женском и мужском началах, как они стали частью идентичности мужчин и женщин, она подвергла сомнению и то естественное, что существует в неравенстве полов. В политике и законодательстве в 1980-х годах существовало явное стремление обнаружить неравенство. Сначала посредством законодательства – законами о равноправии (1980) и страховании родителей – были сделаны попытки изменить властные отношения и разделение труда, организованные по половому принципу. Но работа шла медленно. Насилие над женщинами дома – все еще обычное дело. Значительная разница в оплате труда между мужчинами и женщинами существует повсеместно, а поставленная цель – увеличение представительства женщин в политической сфере – не была достигнута, даже если учесть, что в Швеции больше, чем в других странах, женщин-политиков.
Борьба по вопросу о пенсиях за выслугу лет (1957-1960)
Было бы правильно назвать годы с 1957 по 1960 особым периодом в истории Швеции XX века – три года, когда в политической жизни доминировал один вопрос: о пенсиях за выслугу лет.
С 1913 года существовала всеобщая народная пенсия, которая позволяла людям обеспечивать себя экономически даже после того, как они по возрасту переставали работать и теряли источник дохода. Рост реальной заработной платы в 1950-х годах и связанное с этим повышение жизненного уровня всех групп населения означало, что многие шведы, уйдя на пенсию, чувствовали резкое ухудшение своего материального положения. Определенные группы, например служащие в частном секторе, уже имели, согласно договору со своим работодателем, дополнительную пенсию как компенсацию дохода, уменьшившегося при выходе на пенсию.
То, что пенсия за выслугу лет выплачивалась только определенным группам, на левом фланге и в рядах ЦОПШ считалось глубоко несправедливым. В связи с этим выдвигались требования стандартного пенсионного обеспечения для значительных групп трудящихся. В буржуазных кругах, особенно среди избирателей Народной партии, с пониманием относились к этим требованиям.
Вопрос о рабочих пенсиях находился в центре дебатов с 1930-х годов. В 1947 году была образована комиссия по рассмотрению этого вопроса, которая в 1950 году представила принципиальное решение, и предложение по содержанию закона о пенсиях 1955 года. Когда законопроект комиссии был предложен на рассмотрение политических партий, начались серьезные дискуссии о пенсиях за выслугу лет, и вопрос занял важное место при подготовке к выборам во вторую палату риксдага в 1956 году. Но лишь после выборов проблема пенсий за выслугу лет стала по-настоящему яблоком раздора в политической жизни страны.
Выяснилось, что правительственные партии – социал-демократы и Крестьянский союз – не могли прийти к соглашению по решению пенсионного вопроса. Поэтому в марте 1957 года правительство решило провести референдум по данному вопросу, учитывая, что многие депутаты риксдага выступили с требованием его проведения. Участники народного плебисцита, состоявшегося в октябре 1957 года, были лишены возможности голосовать за или против всеобщей пенсии за выслугу лет. Вместо этого им были предложены три варианта, или три линии выбора.
• Первую линию поддерживали социал-демократы и ЦОПШ. Они выступали за обязательную пенсию за выслугу лет для всех работающих по найму; финансировать систему предполагалось за счет взносов предпринимателей; выплата пенсий должна была зависеть от дохода; управлять средствами, идущими на выплату пенсий, должен был фонд, правление которого назначалось государством, предпринимателями и работниками.
• Вторую линию поддерживал Крестьянский союз. Его представители стремились в первую очередь к повышению народной пенсии для всех, и в качестве дополнения к ней предлагали добровольное страхование на ограниченную сумму, стоимостная стабильность которой должна была гарантироваться государством.
• Третью линию представляли правые, Народная партия и ОРШ, а также группы служащих, которые уже имели пенсию за выслугу лет. Они поддерживали всеобщую пенсию за выслугу лет для рабочих и служащих частного сектора; условия выплаты пенсий предполагалось определять посредством договора между контрагентами на рынке труда; выплачиваемые пенсионные средства должны были составлять страховую резервную премию, как в частных страховых компаниях.
На референдуме за первую линию проголосовало 46%, за вторую – 15 и за третью – 35% всех участников, 4% опустили пустые бюллетени.
После референдума Крестьянский союз вышел из правительства, что открыло для буржуазных партий новые возможности прихода к власти. Правые и Народная партия надеялись, что пенсионный вопрос объединит буржуазные партии в борьбе за правительственную власть. Однако надежда оказалась тщетной: трем буржуазным партиям так никогда и не удалось объединить свои усилия в борьбе за единый законопроект о пенсиях.
Обе линии, представители которых не выступали за обязательную пенсию (вторая и третья), вместе получили больше голосов, чем первая линия (за обязательную пенсию). Однако социал-демократическое правительство выдвинуло на весенней сессии риксдага 1958 года предложение об обязательной пенсии за выслугу лет в соответствии с первой линией. Буржуазная оппозиция провалила законопроект, после чего правительство распустило вторую палату и назначило новые выборы.
"Пенсионные выборы" в июне 1958 года стали катастрофическими для Народной партии, которая потеряла 20 из 58 мандатов.
Социал-демократы получили 5 новых мандатов, правые – 3, а партия Центра 13 новых мандатов. Референдум принес успех Крестьянскому союзу, который после выборов изменил название и стал называться Партией центра. Вторая линия получила 15% голосов, на выборах во вторую палату в 1956 году Крестьянский союз получил 9,4% голосов избирателей. Однако главным итогом выборов стало то, что во второй палате расстановка сил поменялась: прежнее соотношение мандатов 119-112 в пользу буржуазных партий стало теперь 115-116 в пользу социалистов. Таким образом, вопрос о пенсиях оказался близок к разрешению.
Однако из 116 социал-демократических мандатов один не учитывался при голосовании в палате – председатель палаты из социал-демократической партии не имел права голосовать, и число голосов у блоков становилось равным: 115-115.
Возникшая проблема имела драматическое продолжение: депутат риксдага от Народной партии, рабочий-металлист Туре Кёнигсон решил предпочесть правительственный социал-демократический законопроект об обязательной пенсии "добровольной" линии Партии центра и "договорной" линии представителей Народной партии правых. При повторном голосовании в риксдаге 14 мая 1959 года Кёнигсон отдал свой голос социал-демократам, что означало победу линии "обязательной пенсии".
Усердие и бережливость
Один человек, родившийся в 1888 году, как-то рассказывал о жизни в Вестергётланде на рубеже веков. Во многих хозяйствах обходились тем, что производили сами. Из овечьей шерсти женщины пряли и ткали грубое сукно. Смазные сапоги изготавливались из кожи домашних животных, но сначала ее относили в ближнюю дубильню для обработки. Почти все сельскохозяйственные орудия, повозки, сани производились на месте. Железо покупали у деревенского кузнеца. Веревки и стяжки делали дома зимними вечерами из щетины и конского волоса.
Молодые становились служанками или работниками. У более или менее хозяйственных крестьян они учились срезать жир с сушащейся свиной туши и топить его. Сухие хлебные корки, которые нельзя было разжевать, жарили для замены кофе. Масло и яйца можно было поменять в магазинах на кофе и сахар. В продуктовых лавках, по рассказам очевидцев, хозяин обычно спрашивал покупателя: "У тебя есть куда положить товар?" Годился использованный пакет, в ином случае в магазине не предлагали газетную бумагу. Ничего лишнего не было. Дороги часто развозило, и тогда не хватало продуктов. В таком случае хозяин спрашивал: "Вы можете взять сегодня поменьше?"
Такие качества, как бережливость и аккуратное пользование вещами, имели глубокие корни и стали обычным явлением национальной культуры. Все надо было беречь, ничто не позволялось растрачивать попусту. Этот взгляд на вещи рассматривался как заповедь Божья, ибо в Библии сказано, что нельзя терять дары Божьи. Тот, кто не ел салаку вместе с костями, считался согрешившим против Бога. Детей учили, что надо съедать все, что положено на тарелку, иначе на следующий день тебе дадут недоеденное. Особенно строгие правила существовали в отношении наличных денег. В сельской местности у людей их было немного. Считалось, что лучше ничего не покупать. Это представление было особенно характерно для старого крестьянского общества. Несмотря на то, что со временем доходы увеличились и товарный обмен расширился, оно еще долго сохранялось в индустриальном обществе.
Поскольку люди жили скудно, надо было экономить. Рабочую силу и рабочее время использовали до конца. Люди не знали, что такое отпуск. Работали тяжело. Это тоже было заповедью Божьей, ибо Бог сказал: "В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, откуда ты взят". Кто не хотел работать, тот не должен был есть. Дети начинали помогать по дому еще совсем маленькими. Женские руки не знали отдыха; даже в минуты покоя всегда находилась какая-нибудь работа: что-то подлатать или приготовить.
Из-за того, что так высоко ценился труд, люди с пренебрежением относились к тому, что не являлось собственно результатом их труда, например к благотворительности. У одной женщины, родившейся в 1891 году, было 13 братьев и сестер. Они по очереди носили обувь, чтобы ходить в школу. И все же на вопрос о том, нуждается ли семья в обуви и одежде, отец семейства отвечал отрицательно. "Приветствую и благодарю, – говорил он всегда, – есть те, кому это нужно больше нашего". Неудивительно, что сберегательные банки были популярны в обществе с такими воззрениями. После 1860 года сберегательные банки распространяются по всей стране. В 1900 году было уже 1,2 млн. вкладчиков. В это время доходы увеличивались, и все больше людей имело возможность копить деньги. Еще в 1950-х годах рисунок в журнале, изображавший двух девочек, символизировал для шведских школьников бережливость и расточительность. Не совсем ясно, как и когда старое отношение к таким качествам, как усердие и бережливость, было утрачено. Возможно, во второй половине XX века ему на смену пришло другое мировоззрение.
"Рекордные годы" (1960-1976)
Выборы 1960 года обернулись большой неудачей для Правой партии, которая потеряла 4% голосов избирателей. Правые настроения, характерные для 1950-х годов, изменились. Поворот в общественном мнении подтвердился на местных выборах 1962 года, которые стали для социал-демократии самыми успешными за все время ее существования (50,5%). В буржуазных кругах царили настроения разочарования и подавленности. Поражение поставило их перед необходимостью искать пути тесного сотрудничества друг с другом с целью выработки действенной альтернативы социал-демократии. Гуннар Хекшер, новый лидер Правой партии (с 1961 г.), горячо взялся за дело. Однако противодействие партийных организаций было значительным. Многие сочли стремление к сотрудничеству новым фактором раскола. Совместные действия партий удалось организовать только в объединенных округах Сконе, где новая партийная организация, Гражданское объединение (Medborgerlig samling), на выборах 1964 года получила три мандата, во многом благодаря энергичной поддержке главной газеты этого региона. Влияние Гражданского объединения, однако, не вышло за рамки данного региона, и оно не участвовало в следующих выборах в риксдаг. Когда Гуннар Хекшер уходил с поста руководителя партии в 1965 году, он указал в качестве причины своего решения неудачу с объединением буржуазных партий. На самом деле для правых с их все еще продолжавшимся противодействием пенсионной реформе была характерна тенденция к изоляции от других партий. В их позиции проявились явные черты деидеологизации, особенно в отношении политики благосостояния.
Но с середины 1960 годов общественное мнение радикализировалось. Это явилось следствием отхода от политики холодной войны после 1962 года. Сильные антикоммунистические настроения, характерные для периода 1947-62 годов, ослабли. Восприятие мира в черно-белых тонах было разрушено. Шведские коммунисты смогли в значительной степени преодолеть свою изоляцию. Новый лидер партии (избран в 1964 г.) К. Х. Херманссон оказался человеком рассудительным и уравновешенным. Дистанцируясь от Советского Союза и подчеркивая, что партия поддерживает принципы демократии и парламентаризма, он попытался уловить радикальные настроения. Коммунистическая партия, которая в 1967 году изменила название на Левая партия – коммунисты (ЛПК), достигла успеха на выборах 1964 и 1966 годов (процент голосов, отданных за нее, увеличился с 3,8 в 1962 г. до 6,4 в 1966 г.). Однако в 1968 году партия вновь потерпела поражение, что было следствием вторжения советских войск в Чехословакию.
1950-е годы отличались традиционалистским и идиллическим духом, настроения 1960-х годов были бунтарскими, все подвергалось сомнению, преобладало стремление к равенству. Студенческая молодежь, как никогда раньше, была политизирована и проникнута духом радикализма. Окончившаяся крахом почти пародийная "оккупация" здания студенческой корпорации Стокгольмского университета в 1968 году стала символом "революционных" настроений. Осознание ужасов голода, который испытывало население стран Третьего мира, угроза атомной войны оказывали сильное воздействие на чувства молодых людей. Студенты во всем искали смысл и взаимосвязь. Они вновь открывали для себя Карла Маркса как ученого, социального мыслителя. Сила логики в марксистских теориях для многих стала откровением. В середине 1960 годов заговорили о "новых левых". Возникали партии и группировки, которые были "левее" ЛПК, но они вскоре исчезали, раздираемые внутренней борьбой и губительным для них упованием на авторитеты.
Левая волна была многозначным явлением. Она явилась бурной реакцией на войну США во Вьетнаме, которая воспринималась как глубочайшая несправедливость. Движение протеста против этой войны, так называемое Движение ФНО (ФНО – Фронт национального освобождения), превратилось в народное. Но это был и мятеж против авторитетов: подвергались сомнению традиционные общественные институты и взгляды старшего поколения. Тут были и возмущение "устаревшей" наукой, реакция на застывшие формы образования и пустые теоретические построения в общественных науках. Левая волна может рассматриваться также как выражение неистребимого внутри современного общества стремления к равенству, которое не могло быть реализовано в годы антикоммунизма. Эта тенденция нашла выражение в деформализации застывшего шведского общества. Символические и иерархические рамки были разрушены. Распространялось обращение на "ты". Либерализация коснулась и сферы морали. Сексуальные проблемы (порнография, добрачные отношения, аборты) обсуждались с невиданной ранее открытостью. Появился новый взгляд на преступность. Консервативные силы оказались беспомощными в дебатах и не смогли противостоять левым. Казалось, они сами потеряли опору в современном мире. Пуританский дух усердия, воздержания и бережливости, характерный для шведского общества, стал исчезать.
Тенденция равномерного экономического роста, которая была характерна для развития шведской экономики после Корейской войны, сохранялась на протяжении всех 1960-х и вначале 1970-х годов. В период 1950-73 годов стоимость промышленной продукции в Швеции в постоянном денежном выражении выросла на 280%. "Шведская модель" достигла в эти годы своего расцвета. Сотрудничество между трудом и капиталом, заключение централизованных договоров, либеральная экономическая политика, направленная на увеличение экономического роста, – все это способствовало созданию отношений доверия между сторонами на рынке труда. Жизненный уровень в Швеции стал одним из самых высоких в мире. Прибыль и заработная плата в промышленности росли рекордными темпами (поэтому этот период получил название "рекордные годы"). Определенная реакция против быстрой структурной перестройки проявилась в форме критики "политики перемещения рабочей силы". Однако перелив трудовых ресурсов из неконкурентоспособных секторов экономики (например, из текстильной отрасли) в отрасли с высоким экономическим ростом происходил в целом на удивление гладко.
Другой важной сферой, где произошла структурная перестройка, были коммуны. Они прошли процесс слияния, став в экономическом и административном плане более крупными единицами, которые предоставляли населению услуги, образование и медицинское обслуживание на уровне, соответствующем обществу благосостояния. Число коммун достигло в 1940-х годах 2 500. В 1974 году эта цифра снизилась до 282. В каком-то смысле реформа означала ослабление демократии на местах, поскольку много коммунальных работников-активистов отныне были "освобождены от работы". Дистанция между избирателями и избранными увеличилась. Одновременно произошло значительное расширение общественного сектора, что также было логическим следствием создания общества всеобщего благосостояния.
В 1980-х годах в общественном секторе было наибольшее число занятых. Инфраструктура – дороги, больницы, школы, коммуникации – развивалась быстрыми темпами. Начало формироваться постиндустриальное общество, для которого характерно развитие знаний и информационных технологий. Широкое распространение получили компьютеры.
Относительное взаимопонимание по социальным и экономическим вопросам вело к появлению тенденции, когда политическая жизнь в большей степени, чем раньше, стала вращаться вокруг разного рода "дел". Средства массовой информации, прежде всего телевидение, создало форму передач, концентрирующих внимание на личностях, что вело к "интимизации" политической жизни. Характерно, что впервые в 1962 году после появления в популярной телевизионной программе ("Уголок Хюлланда") шведский премьер-министр Таге Эрландер, занимавший этот пост с 1946 года, у шведов стал просто Таге. Произошло смещение пропорций в политической жизни. Важные вопросы могли пройти незамеченными, в то время как сенсационным пустякам уделялось значительное внимание. Таким примером может служить энергия, с которой буржуазные партии пытались заклеймить социал-демократическое правительство за его отношение к так называемому делу Веннерстрёма (разоблачение шпиона полковника Стига Веннерстрёма, который после второй мировой войны работал на Советский Союз). Само по себе содержание критики было незначительным, но она заполняла те пустоты в политической жизни, которые возникали из-за относительного единства в социоэкономической сфере. Интимизация политики и концентрация внимания на скандальных делах делает понятным стремление средств массовой информации определять повестку дня политической жизни.
Характерна ситуация, когда, казалось бы, важнейшие политические вопросы в 1960-х годах, касающиеся проблем конституции, стали предметом дискуссий между экспертами, но в весьма ограниченном масштабе были вынесены на широкую публику. Созданная уже в 1954 году конституционная комиссия, в 1963 году представила свое предложение, в последующие годы проблема пересмотра конституции должна была широко обсуждаться. Камнем преткновения стал вопрос о связи между центральными и местными выборами (в коммуны и ландстинги): происходить им одновременно или нет? В 1966 году была назначена специальная комиссия, которая год спустя пришла к компромиссному мнению по конституционному вопросу: двухпалатный парламент, который существовал в стране с 1866 года, был упразднен. Ему на смену пришел однопалатный риксдаг с 350 депутатами (позже стало 349); для получения партией мандатов необходимо набрать как минимум 4% всех голосов избирателей или 12% в одном избирательном округе. Период между выборами составлял три года (с 1993 г. – четыре года). Пропорциональная система выборов сохранялась. Новая система вводилась с 1971 года. Подготовительная комиссия по выработке конституции представила в 1972 году свое окончательное заключение. Следствием этого было появление в 1974 году новой конституции, где помимо прочего присутствовал раздел о парламентаризме как организационном принципе политической жизни. Народ объявлялся источником всей общественной власти. Так окончательно был упразднен свод законов 1809 года. Зафиксированное в нем положение о том, что "король единовластно управляет государством" уже давно не соответствовало действительности. По новой конституции король лишался всякой политической власти. Право поручать формирование правительства после выборов и правительственного кризиса принадлежало спикеру риксдага. Король сохранил функции главы комитета по внешнеполитическим вопросам, в остальном же его роль была символической и церемониальной. Кто-то иронически выразил это следующими словами: "У нас есть король, но нет монархии".
Социал-демократия потеряла много голосов на коммунальных выборах и выборах в ландстинги 1966 года (минус 8,3% по сравнению с 1962 г.). Однако оказалось, что плохие результаты не свидетельствовали о тенденции, указывающей на перелом, а, скорее, являлись предупреждением избирателей, что они не считают систему благосостояния окончательно сформировавшейся: слабые результаты обычно объясняются тем, что телевизионное интервью Таге Эрландера создало впечатление равнодушного отношения правительства к вопросу жилищного строительства, который становился все более значимым в политике благосостояния. Для того чтобы предупредить критику, социал-демократия ускорила жилищное строительство ("Миллионная программа"). С легкомысленной горячностью взялись за быстрое увеличение всего жилого фонда. Качество и эстетические требования игнорировались, использовались новые и, как вскоре выяснилось, опасные для здоровья материалы. Активность наблюдалась и в других отраслях экономики. В 1967 году был основан Государственный инвестиционный банк, чтобы кредитовать рискованные вложения. Однако результаты новой экономической политики оказались невысокими.
Социал-демократы с блеском провели выборы в риксдаг в 1968 году, это были самые успешные для них выборы после 1940 года (1968 г. – 50,1%; 1940 г. – 53,9%). К социал-демократической партии отошли голоса ЛПК. Большое значение имело то, что это были последние выборы для Таге Эрландера. На съезде партии 1969 года новым лидером партии стал Улоф Пальме. В том же году Правая партия была переименована в Умеренную коалиционную партию. Радикальный дух времени подсказал, что название "правая" сейчас излишне.
Таге Эрландер заговорил о "сильном обществе", как выражении устремлений социал-демократии. Он подразумевал сильную государственную власть, которая, обладая достаточными ресурсами и компетенцией, могла влиять на все сферы деятельности. Социал-демократический "дом для народа" отличался доброжелательной патриархальностью; от колыбели до могилы человек пользовался системой обеспечения, которая гарантировала ему безбедное существование. Основой этого построения, имеющего целью создание благосостояния, являлась политика полной занятости. Предполагалось, что все работоспособные будут обеспечены работой, что облегчало нагрузку на систему социального обеспечения. В области культурной политики намечалось путем управления сверху расширить интерес к культуре и сделать ее более доступной (Государственный совет по культуре, 1975 г.). Этим стремлениям противостояли тенденции развития в искусстве и литературе, для которых была характерна фрагментаризация, эзотеризм и анемичная отстраненность от общества. Возможность воздействия со стороны левых на эстетическую сферу была ограниченной. Их "жанром" были афиши, репортажи и пьесы, передающие их бунтарские настроения.
В 1970-х годах были проведены важные реформы в области трудового права: расширены гарантии при найме (так называемые "законы Омана" 1974 г.), отменен параграф 32 устава Объединения работодателей Швеции, декларировавший их право единолично решать вопрос найма и увольнения рабочей силы (1976). Эти реформы укрепляли положение трудящихся на рынке труда и означали развитие экономической демократии.
Для 1950-60-х годов характерна вера в техническое развитие. Использование атомной энергии в мирных целях рассматривалось как возможность создания стабильной основы для будущей энергетической политики. Между тем в 1960-х годах приходит осознание пределов мирового экономического роста. Предупреждением стала книга американки Р. Карсон "Молчаливая весна" (Silent Spring) (1962). Однако впервые эти идеи были восприняты во время нефтяного кризиса 1973-74 годов. Центральным стал вопрос об обеспечении энергией. Правительство выдвинуло программу, которая включала требование, чтобы увеличение потребления энергии было ограничено 2% в год вместо 4,5% в 1960-х годах. Требование скромное, но все же это означало разрыв со старым мировоззрением. На заседании риксдага было принято не вызвавшее разногласий решение об увеличении использования атомной энергии, чтобы уменьшить зависимость от импорта нефти. Но многие выступили с предупреждением об опасности, связанной с атомной энергетикой.
Общественное мнение колебалось. Самым важным было то, что вновь избранный в 1971 году лидер Партии центра Турбьёрн Фельдин выступал как убежденный противник строительства атомных электростанций. Партия центра взяла на себя ведущую роль в деле защиты окружающей среды. "Красная" волна начала меняться на "зеленую".
Проблема окружающей среды привела к новой конфликтной ситуации в шведской политике. Наряду с горизонтальным срезом, обнажившим правый и левый политические фланги, расходящиеся во взглядах, прежде всего, на проблемы распределения, появился и вертикальный срез, который свидетельствовало противоречиях по вопросам экологии и экономического роста. Противодействие развитию атомной энергетики было связано с экологическими воззрениями. Нефтяной кризис способствовал развитию экологического сознания. Все партии старались предстать перед избирателями как защитники окружающей среды, но различия между ними были значительными. Партиями, в наибольшей степени ратовавшими за экономический рост, были Умеренная коалиционная партия и социал-демократы. Партия центра и ЛПК заявляли о своем стремлении ликвидировать атомные станции, в то время как умеренные и социал-демократы под впечатлением дебатов по проблемам экологии говорили о готовности подвести черту в строительстве атомных электростанций.
Развитие экологического сознания стало политической силой, что подтвердили выборы 1973 года, в результате которых Партия центра превратилась в крупнейшую оппозиционную партию, получив 25% голосов. Распределение голосов между блоками после выборов было своеобразным: 175 мандатов у одного блока и столько же у другого. Социал-демократическое правительство Улофа Пальме осталось у власти, но в риксдаге при противостоянии фракций приходилось прибегать к жеребьевке. На выборах 1976 года основной проблемой стала атомная энергетика. Партия центра вышла на них с очень жесткими требованиями безопасности эксплуатации станций, связывая с этим возможность их дальнейшего существования. Выдвигались, в частности, требования решить проблему атомных отходов.
В качестве условия правительственного сотрудничества с буржуазными партиями Фельдин настаивал на ликвидации атомных станций. Его категоричность оказала влияние на общественное мнение. Выборы 1976 года окончились тем, что социал-демократы впервые после 1936 года были вынуждены уйти в отставку. Они потеряли лишь 0,8% голосов, но так как голосов одновременно лишилась и ЛПК, буржуазные партии получили большинство в риксдаге с перевесом в 11 мандатов. Избирательной кампании социал-демократов сопутствовал ряд скандалов. Наиболее нашумевшим было так называемое дело Помперипосса: ироничная (но отчасти неосновательная) жалоба Астрид Линдгрен на то, что ей периодически приходится платить более 102% в качестве налогов со своих доходов, демонстрировала налоговый гнет, существующий в Швеции. Резкий выговор министра финансов Стрэнга писательнице, которую любит вся Швеция, был воспринят как заносчивость властей.
Смена правительств и период низкой конъюнктуры (1976-1982)
Новое трехпартийное правительство все годы пребывания у власти сталкивалось с двумя проблемами: атомные электростанции и спад в экономике. Последняя из них заставила правительство создать своего рода "скорую помощь" для предприятий, попавших в кризисную ситуацию. Всей судостроительной отрасли угрожало закрытие вследствие иностранной конкуренции и изменений на рынке. С помощью больших кредитов правительству удалось на время предотвратить кризис.
С точки зрения идеологии новое правительство вряд ли претендовало на то, чтобы менять систему. Оно, как и социал-демократы, приоритетными считало социальную политику и политику регулирования рынка труда. Уменьшение прибылей заставляло его прибегать к значительным кредитам для выравнивания бюджетного дефицита. Чтобы поднять конкурентоспособность экспортных отраслей промышленности, в августе 1977 года на 10% была девальвирована крона.
Жесткая позиция Турбьёрна Фельдина в области атомной энергетики привела к тому, что буржуазное правительство пережило острый кризис сразу же после выборов, когда решался вопрос о пуске новой атомной электростанции. Предложение буржуазных партий могло провалиться еще до формирования какого-либо правительства. Фельдин был вынужден пойти на компромисс, последствия этого будут сказываться в течение всех лет существования кабинета. "Я не смог остаться верным своей позиции", – так он сам позднее охарактеризовал свой поступок. В дальнейшем действия правительства периодически парализовали внутренние противоречия в решении проблем атомной энергетики. В октябре 1978 года сотрудничеству буржуазных партий приходит конец. Бесконечные требования Партии центра в связи с пуском новой станции привели к тому, что правые и Народная партия просто-напросто не смогли далее сотрудничать с ней. В результате Народная партия сформировала правительство меньшинства во главе с лидером партии Улой Ульстеном в качестве премьер-министра. В определенном отношении оно оказалось более дееспособным, чем ранее существовавшее трехпартийное.
Несмотря на внутренние противоречия, буржуазным партиям удалось победить на выборах 1979 года. Но их перевес составил теперь лишь один мандат. Было сформировано новое трехпартийное правительство, но то незначительное большинство, которое существовало в риксдаге, означало, что он теряет влияние по сравнению с периодом правления правительства меньшинства. Авария на атомной станции в Харрисбурге в США в 1979 году вновь напомнила об опасности, которую несут атомные станции. Партии смогли прийти к соглашению о проведении всенародного референдума по этому вопросу. Три разных направления боролись за голоса избирателей.
• Первое представляла Умеренная коалиционная партия и организации, отстаивающие интересы атомной промышленности. Ее сторонники выступали за то, чтобы уже запланированные атомные электростанции были построены и действовали в течение предусмотренного времени эксплуатации.
• Второе поддерживали социал-демократы и Народная партия. Они выдвинули свою альтернативу, которая, однако, по замыслу мало отличалась от позиции сторонников атомных электростанций. Сначала строительство, потом ликвидация – таков был ее смысл.
• Третье направление представляли Партия центра, ЛПК и различные организации по охране окружающей среды, которые выступали резко против атомных электростанций.
Голосование по этому вопросу, состоявшееся 23 марта 1980 года, принесло победу сторонникам направления, боровшегося за осторожное использование станций – 39,1% голосов, третье (ликвидаторское) – 38,7%, первое – 18,9%. После референдума проблема атомных станций быстро сошла с повестки дня политической жизни. Позже в риксдаге было принято решение об увеличении числа атомных реакторов до 12 единиц.
С точки зрения буржуазных кругов, высокие налоги были главным символом "несвободы", существующей в Швеции. Основным в списке требований, выдвигавшихся буржуазными партиями, уже давно стояло уменьшение маргинальных налогов, которые из-за инфляции быстро росли даже на небольшие доходы. В 1981 году "партиям середины" (Центр и Народная партия) удалось достичь соглашения с социал-демократами о снижении этих налогов (оно получило в народе название "чудесная ночь"). Представители Умеренной коалиционной партии сочли, что их оставили в стороне и вышли из правительства. Буржуазное правительство распалось. Полагали, что новые выборы не за горами, однако вместо этого Партия центра и Народная партия сформировали коалиционное правительство, которое располагало 102 из 349 мандатов риксдага. Оно находилось у власти до выборов.
Социал-демократы вновь у власти (1982-1991)
Выборы 1982 года стали свидетельством того, что избиратели устали от расколов в буржуазном лагере и его неспособности энергично взяться за решение экономических проблем. Социал-демократическое правительство Улофа Пальме с Челль-Улофом Фельдтом в качестве министра финансов резко стартовало, сразу же девальвировав шведскую крону на 16%. Это был отчаянный шаг, но он произвел впечатление решительного действия. Правительство заявило, что будет проводить политику "третьего пути", которая означала сокращение расходов, но не в социальной сфере. Признавая, что политический курс все же будет болезненным, правительство провело повышение некоторых налогов. Новая политика, которая в противоположность успешным рецептам 1930-х годов исходила из необходимости получения как можно большего количества средств в государственную казну и снижения потребления, породила разногласия в рядах социал-демократии. Часть ее считала, что попытки экономии средств в кризисной ситуации имели неблагоприятный результат с точки зрения политики распределения.
Прежде чем социал-демократы смогли начать проведение этой политики, они должны были избавиться от наследия 1970-х годов – проблемы фондов трудящихся. Усилия социал-демократов, начиная с 1930-х годов, были направлены на создание благоприятных условий для развития частнокапиталистического производства. Одновременно партия стремилась сдержать рост частной собственности и проводить политику распределения, ставящую целью достижение равенства. Эти векторы было нелегко соединить вместе. Стимул к получению прибыли следовало все время соотносить с возможностями взимания налогов. Нельзя было допускать такого сильного увеличения потребления, которое вело бы к снижению покупательной способности денег. Социал-демократы пытались смягчить эту напряженность.
Уже в 1950-х годах в качестве основополагающего принципа действий на рынке труда была выдвинута политика солидарности в области заработной платы. Нельзя было допустить слишком большой разницы в доходах между различными группами трудящихся, иначе существовала опасность раскола внутри ЦОПШ. Политика солидарности в области заработной платы порождала проблемы в связи с тем, что трудящиеся малодоходных фирм получали надбавку, в то время как работники на высокодоходных предприятиях были вынуждены сдерживать свои требования повышения заработной платы. Это приводило к тому, что прибыли наиболее рентабельных предприятий быстро увеличивались, что вело к наращиванию собственности. В 1975 году экономист ЦОПШ Рудольф Мейднер написал работу, в которой предложил решение этой проблемы. По его мнению, нужно было бы создать коллективные фонды трудящихся, в которые поступали бы "сверхприбыли", и тем самым политика солидарности в области заработной платы была бы спасена. Однако Мейднер пошел дальше. Средства фондов должны были превращаться в акции, и, таким образом, постепенно экономика переходила из рук частных собственников в коллективное владение фондов. Предложение Мейднера было революционным, однако создается впечатление, что ни в ЦОПШ, ни в социал-демократической партии сначала не осознали этого. Буржуазные партии в принципе были не против различных вариантов деления прибыли, но решительно против того, чтобы эти средства оказались в. коллективном владении. Предложение Мейднера рассматривалось как попытка сделать Швецию неким подобием восточноевропейских государств. Под впечатлением бурной реакции со стороны буржуазных кругов, социал-демократия стала открещиваться от первоначального проекта, но то, как она обсуждала проблему фондов трудящихся, создавало впечатление нерешительности и отсутствия руководящего начала. В 1983 году правительство представило выхолощенный законопроект, и было не ясно, какова же его цель. Тем не менее напуганные им буржуазные партии выступили с протестами. Противодействие фондам трудящихся привело к мобилизации буржуазных кругов, по масштабам сопоставимой лишь с Крестьянским походом 1914 года. Перед голосованием в риксдаге 4 октября 1983 года 75 тыс. демонстрантов вышли на площадь перед зданием риксдага ("движение 4 октября"). Фонды трудящихся стали самой большой политико-стратегической ошибкой социал-демократии в послевоенное время. Общественный контракт, на котором основывалась шведская модель, был расторгнут, буржуазные круги активизировались и переняли формы борьбы рабочего движения, взаимопонимание по проблемам политики благосостояния было нарушено, экономическая демократия похоронена. Социал-демократия преступила идеологические границы. По выражению одного из авторов, она стала партией "без внутреннего компаса". Для профсоюзного движения фонды трудящихся стали пиком могущества и прологом упадка.
Дух времени 1980-х годов в определенной степени напоминал 1950-е годы, после красной и зеленой волн заговорили о приходе голубой волны. В течение всех 1980-х годов господствовали очевидные правые тенденции развития, но буржуазные партии оказались не в состоянии их использовать. Такие понятия, как рыночная экономика и свобода выбора, были в почете, стали заметны новый индивидуализм и стремление к роскоши. Если раньше девизом было – "иметь, но не слыть", то новый стиль изменил его на "слыть, но не иметь". Швеция освободилась от своего пуританизма и вступила в стадию безбедного состояния.
На изменение духа времени влияли тенденции международного развития, но важным было и новое самосознание внутри буржуазного лагеря. Объединение работодателей Швеции уже в 1970-х годах стало более активным в идеологической борьбе. Поддерживая публикацию научно-политической литературы, организуя семинары и выпуская журналы, ОРШ не без успеха пыталось создать противовес преобладанию левых в общественных дебатах.
Восьмидесятые годы были отмечены событием, потрясшим всех: 28 февраля 1986 года убит премьер-министр Улоф Пальме. Из-за грубых просчетов полиции убийце (убийцам?) удалось ускользнуть, и, несмотря на все усилия, он не был найден. Спекуляции на убийстве Пальме превратились в своего рода интеллектуальное народное движение. Знаки глубокого уважения к Пальме, которые были выражены всем мировым сообществом после его гибели, свидетельствовали о том, насколько высок был его статус как государственного деятеля на международной арене. В Швеции его деятельность всегда вызывала споры. Его трагедия как политика состояла в том, что, стремясь к сотрудничеству, он не сумел завоевать доверия к себе.
Социал-демократическая правительственная политика в 1980-х годах становилась все более либеральной. После краха фондов трудящихся казалось, что социал-демократы будто бы стремятся вернуть потерянное доверие буржуазных партий. Это создавало напряженность в самой партии: иронически говорили о "войне роз". Возникла идеологическая неразбериха: те, кто стремились ясно обозначить свои приоритеты в области политики распределения, то есть демонстрировали взгляды, больше характерные для левых, назывались "традиционалистами", те же, кто ратовали за политику, направленную на приспособление к рынку, именовались "новаторами". Прагматические черты в социал-демократической политике усилились, стремление удовлетворить интересы также и средних слоев стало более выраженным, благожелательность к предпринимателям – очевидной. Так же как и в 1932 году, социал-демократам повезло с международной конъюнктурой. Вскоре после того как они вернулись к власти в 1982 году, международная экономика начала набирать силу. К концу 1980-х годов можно было говорить о высокой конъюнктуре. В 1988 году было объявлено, что дефицит бюджета преодолен, и он был сведен с положительным сальдо. Общественная экономика все больше приобретала черты спекулятивной экономики. Деньги текли, как никогда ранее, цены на недвижимость подскочили, на бирже были установлены новые рекорды, огромные состояния создавались за ночь. Богатые стали заметно богаче, при том, что бедные не стали беднее. Социал-демократы постепенно теряли голоса избирателей на выборах 1985 и 1988 годов, но все же им удалось остаться у власти. Выборы 1988 года были примечательными в связи с появлением на политической арене новой партии – Партии окружающей среды ("Зеленые"), которой удалось преодолеть 4%-ный барьер.
Во второй половине 80-х годов произошел очевидный сдвиг в отношениях между миром капитала и миром политики. Шведская экспортная промышленность в значительной степени вышла за национальные рамки и стала частью международного конгломерата, сохранив при этом свою принадлежность к Швеции. Дерегулирование рынка капиталов привело к тому, что стало легче перевести деньги через национальные границы. Это, в свою очередь, уменьшало политический контроль над экономикой. Политика в большей степени, чем раньше, стала зависеть от доверия финансовых рынков. Это было наглядно продемонстрировано в октябре 1990 года, когда недостаток доверия со стороны финансового мира привел к утечке валюты из страны. Шведская экономика зашла в тупик. Неизменные требования рынка к политике звучали так: необходимо крепче затянуть пояса и снизить налоги. Политика в максимально возможной степени пыталась идти в ногу с растущей интернационализацией экономики. Стало очевидным, что спад экономики должен обязательно повлечь за собой сокращение расходов на уже принятые социальные программы. Социал-демократы провели в 1990 году налоговую реформу, которая сняла спорную проблему маргинальных налогов. Реформа не была до конца профинансирована, поскольку рассчитывали на действие динамических факторов: в результате отмены маргинальных налогов люди должны были начать работать больше, а следовательно, и больше денег попало бы в государственную казну. Между тем осенью 1990 года произошло заметное изменение политического климата. Новый министр финансов Аллан Ларссон систематически выступал за формирование нового "кризисного" сознания. Необходимость сокращения расходов подразумевалась сама собой, но именно "кризисное" сознание стало фактором, заставившим население более осторожно вкладывать деньги, не спешить с покупками. Возможно, самым сенсационным результатом экономического кризиса стало заявление премьер-министра Ингвара Карлссона в октябре 1990 года о том, что Швеция собирается подать заявку на принятие ее в члены Европейского союза. В 1961 году Таге Эрландер в своей речи на съезде профсоюза металлистов заявил, что Швеция намеревается оставаться вне рамок Европейского сообщества (ЕЭС). Теперь социал-демократы отказались от этого решения. Это был исторический момент.
Спад в экономике означал, что социал-демократам пришлось участвовать в предвыборной борьбе 1991 года в сложной обстановке. Только что образованной популистской партии, получившей название Новая демократия, под руководством Иана Вахтмейстера и Берта Карлссона удалось привлечь к себе внимание средств массовой информации. Деятельность партии представляла собой некую смесь клоунады и заносчивости, но аппелировала в условиях неясного идеологического климата к промежуточным слоям разочарованных избирателей. Прежде всего она пыталась сыграть на тревоге шведов по поводу увеличивающейся иммиграции в страну. Партия представляла себя стоящей над политикой, отражающей "действительность", но на самом деле была правой партией, которая помогла буржуазным партиям прийти к власти в 1991 году.
В октябре 1981 года советская подводная лодка "U 137" была обнаружена в шхерах неподалеку от Карлскруны. Навигационная ошибка или сознательный расчет завели огромную подводную лодку, занимавшуюся тайным шпионажем, в такой узкий фарватер, так и не удалось выяснить. Инцидент привел к тому, что существовавшее десятилетия недоверие к Советскому Союзу проявилось с новой силой. На протяжении 1980-х годов часто приходили сообщения о нарушении подводными лодками морских границ Швеции. Вопрос был связан с оборонительной политикой страны и вследствие этого идеологизирован. В 1983 году Москва выразила протест против утверждений о нарушениях СССР границы в районе Хорсфьердена в стокгольмских шхерах. Во второй половине 1980-х годов сомнения по поводу того, что именно советские подводные лодки нарушали водные границы Швеции, усилились. Впоследствии Стокгольм избегал обвинять Советский Союз. Инциденты с лодками-нарушителями заставили Швецию разработать более совершенную технику обнаружения подводных объектов. В 1990-х годах, когда стало очевидным, что военное могущество русских сильно подорвано, нарушения подводными лодками границ стали труднообъяснимыми. В 1995 году шведские военные признали, что в последние годы они принимали звуки, которые издавали купающиеся норки за шум двигателей подводных лодок.
Политика нейтралитета, получившая законченную форму в 1948-49 годах, сохранялась в течение всего послевоенного периода. Говорили о северном балансе, где Дания и Норвегия, входившие в НАТО, представляли один фланг, а Финляндия с ее многосторонними связями с Советским Союзом – другой. Швеция с ее политикой нейтралитета считалась силой, уравновешивающей оба фланга и содействовавшей тому, чтобы Север стал регионом низкой политической напряженности. В 1990-х годах утверждалось, что шведский внешнеполитический курс 1950-60-х годов был больше ориентирован на Запад, чем руководство внешнеполитических ведомств хотело признать, и что политика нейтралитета, таким образом, была отчасти лишь видимостью. Государственная комиссия по вопросам политики нейтралитета (1994) сочла подобные оценки преувеличенными. Без сомнений, готовилась почва для получения (военной) помощи с Запада, но это было возможно лишь в случае, если политика нейтралитета потерпит неудачу. Принцип отказа от союзов никогда не нарушался, никакие тайные соглашения не заключались. Бурные события в мире в 1989-91 годах – окончание холодной войны, распад советской империи – показали, что проводившаяся политика в определенной степени утратила свое значение. Тенденции переориентации появились в 1990-х годах, но все еще не получили какого-либо видимого развития; шведская внешняя политика стала более расплывчатой. Пока неясно, что означает расширение интересов Швеции в районе Балтийского моря. В официальных заявлениях больше делается упор на отказ от союзов, чем на политику нейтралитета.
В социал-демократических кругах всегда уделялось внимание международным вопросам. В годы, когда Эстен Унден был министром иностранных дел, участие в международной жизни осуществлялось через ООН. В 1960-х годах внешняя политика Швеции приобрела большие масштабы. Прежде всего появился интерес к странам Третьего мира. Была поставлена цель, чтобы 1% от ВНП отчислялся на помощь развивающимся странам. Для того чтобы координировать эту помощь, была создана государственная организация (позже названная SIDA – Шведская организация международного развития).
Социал-демократы оказывали также помощь национально-освободительным движениям в странах Третьего мира. Центральной фигурой здесь был Улоф Пальме. Результатом его резких высказываний в связи с бомбардировками США Ханоя в 1972 году стал отказ Вашингтона принять назначенного шведского посла.
Наступление буржуазных партий (1991-1994)
Политическая и идеологическая активность социал-демократов, казалось, была исчерпана после европейских событий в 1990 году. Предвыборная борьба 1991 года велась вяло, настроения были почти пораженческими. Цифры весенних опросов общественного мнения свидетельствовали о рекордно низком числе симпатизирующих социал-демократам. На последней стадии предвыборной кампании наблюдался определенный подъем, но недостаточный для того, чтобы партия смогла остаться у власти. Ветры, повеявшие на шведское общество 1980-х годов справа, вынесли буржуазные партии к власти. Помимо партии Новая демократия в риксдаг вошел Христианско-демократический союз (ХДС). Эта партия возникла еще в 1964 году, но ей не удавалось приблизиться к четырехпроцентному барьеру. Партия окружающей среды тоже оказалась за этой чертой, что означало ослабление левых.
Результаты выборов стали еще одним доказательством увеличившейся текучести избирательного корпуса. Общее ослабление политической власти спровоцировало пренебрежительное отношение к политикам. Можно сказать, что именно эти настроения использовала Новая демократия. Избиратели все неохотнее заявляли о своих политических предпочтениях и откладывали определение своих фаворитов поближе ко дню выборов. Неровность реакций электората отражала как распад классовой идентичности, так и более глубокие симптомы, свидетельствовавшие об отторжении рутинных стереотипов, свойственной обществу всеобщего благосостояния, и об отрицании материализма. "Проблема демократии состоит в том, чтобы сделать будни героическими", – сказал американский философ Джон Дьюи. С этим она не справилась. Риторика, связанная с созданием обеспеченности в обществе, потеряла свою мобилизующую силу. Административно-рациональная современная политика не могла заинтересовать молодежь.
В буржуазном четырехпартийном правительстве (Умеренная коалиционная партия, Народная партия, Партия центра, Христианско-демократический союз), приступившем к работе в октябре 1991 года, преобладали представители Умеренной коалиционной партии. Карл Бильдт стал премьер-министром. В противоположность тому, что происходило в 1976 году, в правительстве существовала твердая решимость изменить направление как внутренней, так и внешней политики. Программа в экономической области включала: урезывание расходов, снижение налогов и дерегулирование. Стараясь представить эту политику, как вытекающую из естественных законов экономики авторы программы пытались скрыть пронизывающий ее идеологический мотив, который просто-напросто имел целью изменить систему распределения в шведском обществе и отношения между предпринимателями и трудящимися. Для того чтобы выделить безальтернативность политического курса, буржуазную правительственную программу назвали "политикой единственного пути". Правительство было правительством меньшинства и зависело от поддержки со стороны Новой демократии. Эта партия, целиком находившаяся под влиянием Иана Вахтмейстера, располагалась непосредственно справа от коалиционеров в политическом спектре и в действительности не была готова выступить против буржуазного правительства, поэтому кабинет Бильдта смог продержаться у власти в течение всего мандатного периода.
Министром финансов в новом правительстве стала член Народной партии Анне Виббле, дочь бывшего лидера этой партии Бертиля Улина. Ее деятельность в этой должности пришлась на период самой низкой, начиная с 1930-х годов, экономической конъюнктуры. Есть, однако, основания утверждать, что низкая конъюнктура в стране в 1990-х годах в противоположность кризису 1930-х годов не являлась прямым следствием мировой низкой конъюнктуры, причиной ее были внутренние проблемы. Дефицит бюджета увеличивался с середины 1970-х годов. Сейчас же он резко поднялся. Это было неизбежным следствием идеологического выбора правительства. Ослабление экономики привело к тому, что так называемый динамический эффект, которого ожидали от изменения налоговой системы, не был достигнут. В то же время быстрое увеличение безработицы означало, что нагрузка на систему социального обеспечения значительно возросла. Так как правительство не желало повышать налоги, не оставалось ничего другого, как брать деньги взаймы, дабы покрыть возникший дефицит бюджета. Это привело к непомерному росту государственного долга: в 1990 году он достиг 600 млрд. крон, в 1994 году превысил 1300 млрд. крон.
Свобода выбора стала центральным политическим лозунгом времени, подрядчик – его героем. Отдельный человек не должен зависеть от коллективной организации школьной системы, здравоохранения и жилищно-коммунальных услуг. Считалось, что общество благосостояния создает пассивных, зависимых от системы пособий, безответственных людей. "Речь идет о формировании нации... которая дает больший простор личности и гражданскому обществу, где индивидуальность и творческое начало стимулируются, а не подавляются", – говорил Карл Бильдт на партийном съезде Умеренной коалиционной партии в 1994 году. Под гражданским обществом подразумевалась негосударственная сфера. Государство стало слишком сильным, его власть следует ограничить. Должны поощряться индивидуальная самодеятельность и самоорганизация. Значительный рост иммиграции в конце 1980-х и в 1990-х годах, прежде всего, из бывшей Югославии, привел к тому, что существование общества благосостояния оказалось под вопросом. Оно основывалось на концепции гомогенной, хорошо сплоченной нации, где индивида, конечно же, могло постигнуть несчастье, но где стремление каждого всегда состояло в возможно быстром возвращении на свое место в обществе. Иммигранты были поставлены перед абсолютно иной структурной проблемой, речь шла об интеграции и приспособлении к шведскому обществу. Их возможности влиться в рынок рабочей силы, особенно в условиях низкой конъюнктуры, были ограниченны. Это означало, что большие средства должны отпускаться на их образование и проживание. Вся прежняя иммиграция была в первую очередь рабочей иммиграцией, теперь иммигранты рассматривались как люди, создающие дополнительную нагрузку на рынок труда. Это порождало неприязнь, которая лишь способствовала критике общества благосостояния. Стал заметным рост враждебных настроений в отношении иностранцев. Молодежная культура приобрела неонацистские черты ("Скинхеды"), которые выходили за рамки общественного запрета и поэтому привлекали большое внимание средств массовой информации. Между тем неонацизм был не только выражением расизма и враждебности к иностранцам, причины его заключались в безработице и потере современным обществом своих ценностей и идентичности. Неонацизм в Швеции был скорее не политическим, а культурным феноменом.
В начале 1990-х годов "лопнул пузырь", созданный спекулятивной экономикой 1980-х годов. Рынок недвижимости потерпел крах, курс акций на бирже значительно снизился – осенью 1993 года на целых 40%. Оказалось, что банки в целях получения процентов давали займы, которые расходовались бесконтрольно. Их финансовые потери были очень значительны, поскольку фирмы, связанные с операциями по недвижимости, разорились, и цены на дома существенно снизились. Банковский кризис обнажил такое явление, как отсутствие экономического и культурного сознания. Создавалось впечатление, что промышленники прожили свою жизнь вне исторической действительности. Для того чтобы вся банковская система выжила, правительство было вынуждено выделить большие суммы для покрытия банковских потерь от кредитов. Многие руководители банков были уволены или ушли сами. Оказалось, что нередко они подписывали особенно выгодные договоры о компенсациях, выплачиваемых при уходе с работы ("парашюты"). Директора предприятий, связанные с профсоюзным движением, также заключали подобные договоры. Людей коробил тот факт, что, пока правительство снижало для "простого народа" выплаты по болезни, безработице и по причине травматизма, малокомпетентные представители экономической сферы могли так легко обогащаться. Исследования показали, что и директора крупных промышленных предприятий лишь ждали случая увеличить свои оклады. В то время как оплата труда индустриального рабочего с 1989 по 1994 год увеличилась на 27%, заработная плата 25 директоров крупных предприятий выросла на 87%. Это свидетельствовало о таком явлении, как "новая алчность". Постепенно интенсивность дебатов по вопросам морали усилилась. Правила демократии позволяют широко обсуждать подобные вопросы, но не подразумевают каких-либо действенных мер в этой сфере. Та мораль, которая существовала в Швеции, коренилась в лютеранском пуританизме. Она означала проповедь бескорыстия, свойственного народным движениям, проявлялась в осознании долга у класса чиновников. Социал-демократическая политика контроля и регулирования по-своему способствовала выработке дисциплины в обществе. В 1980-х годах этот элемент морали исчезает. Стоит ли после этого удивляться "парашютам" 1990-х годов. Но в жажде наживы обвиняют и "простой народ". Экономист Гуннар Мюрдаль уже в 1970-х годах предупреждал, что Швеция стала "страной мелких мошенников". К такого рода общим утверждениям всегда следует относиться с известной долей скептицизма, однако в 1990-х годах это суждение всплыло вновь. Много писалось о злоупотреблениях социальными пособиями, выплатами при потере работы и в случае болезни. Проверки подтвердили это, но оказалось, что подобных фактов не так уж много.
Наряду с решением экономических проблем, главная задача правительства состояла в продвижении переговоров о вступлении в Европейский союз. Интерес общественности к этому вопросу был между тем невелик. В средствах массовой информации центральным стал вопрос о разрешении сохранить в стране жевательный табак. В материалах о переговорах, которые были обнародованы в марте 1994 года, содержался пункт о том, что Швеция должна выплачивать "годовой взнос" в Европейский союз в сумме 18 млрд. крон. По расчетам 8-10 млрд. из них должны были возвращаться обратно в форме субсидий на сельское хозяйство. Ожидалось, что со временем сельскохозяйственный рынок станет дерегулированным. 13 ноября 1994 года шведы получили возможность на референдуме высказать свое мнение по вопросу о том, должна ли Швеция войти в Европейский союз. Благодаря однозначной позиции руководства социал-демократической партии ответ был положительным. Цифры голосования составили: 52,3% – за, 46,8% – против. С 1 января 1995 года вступление Швеции в Европейский союз было ознаменовано появлением шведского флага в Брюсселе рядом с четырнадцатью остальными флагами стран – участниц ЕС. Оно означало сдвиг вправо всего политического спектра в Швеции.
Время пребывания у власти Карла Бильдта также тесно связано с проблемой подводных лодок. В докладе 1990 года он однозначно утверждал, что нарушающие границы подводные лодки принадлежат Советскому Союзу. В годы правления его кабинета шли длительные переговоры в Москве с целью добиться признания со стороны русских о совершенных ими нарушениях. Судя по всему, они оказались безрезультатными.
Деятельность буржуазного правительства характеризовало лихорадочное стремление успеть до смены власти изменить как можно больше. Акционерное общество Статсфёретаг, которое было образовано в конце 1960-х годов как трест, объединивший ряд государственных предприятий, начало распродаваться. Рыночное мышление получило распространение также в государственных учреждениях. Почта и телефон стали частными предприятиями. Государственная монополия на телекоммуникации и почтовые перевозки формально прекратила существование. В других областях также наблюдалась бурная деятельность, но конкретный политический результат был часто ограниченным. Сокращение расходов на социальное страхование встретило внутреннее противодействие в правительстве со стороны министра по социальным вопросам, лидера Народной партии Бенгта Вестерберга, который выступил в защиту государства всеобщего благосостояния.
Швеция и Европа
В конце второй мировой войны в Швеции, как и в остальных странах Европы, началась дискуссия о будущем континента. Высказывались мысли о Европе, объединенной экономически, и, возможно, политически. Швеция связывала будущее Европы с открытостью, отсутствием блоков и союзов, свободной торговлей.
В конце 1940-х годов Европа была разделена холодной войной. Швеция не присоединилась к союзам и стояла вне блоков. Западноевропейское сближение началось с организации в 1951 году Европейского объединения угля и стали и подписания в 1957 году Римского договора (Европейское экономическое сообщество, ЕЭС). В 1959 году Швеция присоединилась вместе с другими северными странами, а также с Португалией, Австрией, Швейцарией и Великобританией – к Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ). В европейском интеграционном процессе, основанном на франко-германском сотрудничестве и преследующем цель воспрепятствовать будущей войне в Европе, Швеция не участвовала. Ее точку зрения (а также точку зрения шведской социал-демократии) в отношении ЕЭС выразил в своей речи премьер-министр Таге Эрландер на съезде профсоюза металлистов в 1961 году: "Наша политика нейтралитета, так же как и требование неделимого суверенитета в экономике и политике благосостояния, делают невозможным членство Швеции в Европейском сообществе. Мы должны решать экономические проблемы, находясь вне ЕЭС".
Между тем в 1970-х годах картина начинает постепенно меняться. В 1973 году Великобритания, Дания и Ирландия стали членами сообщества. Экономическая зависимость Швеции от торговых партнеров в расширившемся Европейском сообществе возросла. С Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) в Хельсинки в 1975 году начинается процесс разрядки напряженности. Швеция приняла активное участие в дебатах по проблемам европейской безопасности в рамках СБСЕ.
В середине 1980-х годов в Европе произошли два поворотных исторических события. В европейском сообществе пришли в движение новые силы, целью которых было создание внутреннего рынка и экономического, финансового и политического союза. Кульминацией стал договор, заключенный в Маастрихте в декабре 1991 года. В Восточной Европе начался процесс политической и экономической дезинтеграции, который в 1989-91 годах привел к освобождению стран Восточной и Центральной Европы, объединению Германии и распаду Советского Союза. Холодная война закончилась.
Условия для осуществления шведской внешней политики тем самым изменились, связь между западноевропейскими экономическими системами значительно укрепилась. Интенсивные дебаты в Швеции в 1989-90 годах, в которых члены Умеренной коалиционной и Народной партии выступали с требованиями вступить в Европейский союз, и острый экономический кризис привели к изменению общественного мнения. Социал-демократы, которые еще весной 1990 года выступали против присоединения, отказались, наконец, от позиции, занятой на вышеназванном съезде профсоюза металлистов. 2 декабря 1990 года риксдаг большинством голосов принял решение о том, что Швеция будет ходатайствовать о вступлении в Европейский союз. Заявление было подано в июле 1991 года.
13 ноября 1994 года был проведен референдум о вступлении страны в Европейский союз, 52,3% высказались за, 46,7% – против. 1 января 1995 года Швеция стала членом союза.
Еще в 1815 году она уступила свои последние континентальные владения в Северной Германии и удовольствовалась скромной ролью малого государства европейской периферии. Нейтралитет, сохраненный страной в двух войнах и годы холодной войны, стал восприниматься в самой Швеции и заграницей как неотъемлемое качество шведской внешней политики. Поэтому вступление Швеции в ЕС было для нее равнозначно революции, явившейся следствием перемен, происшедших в 1989-91 годах в Европе, а также экономической необходимости и политического реализма шведов.
Социал-демократия вновь у власти (1994-1996)
Потеря буржуазными партиями власти в 1994 году не явилась неожиданностью. Три года сокращения социальных расходов, экономической стагнации, финансовых скандалов и роста государственного долга не могли усилить доверия к ним. Социал-демократия могла вести предвыборную борьбу на собственных условиях. Ей не надо было обещать какую-либо новую реформу, она могла ограничиться честолюбивыми планами оздоровления системы государственных финансов. Партия Новая демократия самораспустилась из-за внутренних противоречий и вышла из риксдага. ХДС с трудом удалось остаться, собрав для этого чуть больше требуемых голосов (4,1%). Партия окружающей среды вернулась в парламент. Показателем роста левых настроений стало увеличение числа голосующих за Левую партию на 1,7%, а также успех социал-демократов, которые провели самые удачные со второй мировой войны выборы, набрав 45,3% голосов избирателей. Результаты выборов стали свидетельством тенденции, которая наметилась уже в 80-х годах: поляризация шведского политического спектра, когда вокруг двух главных партий – социал-демократов и Умеренной коалиционной партии – группируются другие партии в меняющихся комбинациях. В 1995 году произошло сближение Партии центра и социал-демократов. Возникла парламентская ситуация, напоминающая существовавшую в 1933-36 годах, когда социал-демократы и центристы составили некое подобие центристского блока.
Новое социал-демократическое правительство не пыталось проводить политику перераспределения собственности, в этом смысле его деятельность, скорее, отличалась определенной преемственностью. Большая часть тех социальных расходов, которые были сокращены при буржуазном правительстве, а также меры по регулированию экономики, остались без изменения, хотя в области страхования по безработице и трудового права была осуществлена определенная корректировка. Политика правительства осталась социал-либеральной, какой-либо ясной альтернативы буржуазному политическому курсу выдвинуто не было. В своем проекте бюджета 1995 года министр финансов Йоран Перссон подтвердил линию на продолжение экономии средств, сумма которой должна была составить 22 млрд. крон. Работа по оздоровлению экономики облегчалась улучшением конъюнктуры и укреплением кроны. Шведская экономика вскоре вновь заработала в полную силу, однако безработица оставалась высокой. Понимая, что будущее общества благосостояния и демократии зависит от того, снизится безработица или нет, правительство объявило борьбу с ней приоритетным направлением, но особого успеха не добилось. Современное государство столкнулось с трудноразрешимой проблемой.
В правительстве, отличавшемся убедительным женским представительством, 11 из 22 членов кабинета министров были женщины. Оно строило честолюбивые планы справедливого распределения ролей между полами также в сфере науки и образования.
В августе 1995 года премьер-министр Ингвар Карлссон неожиданно заявил, что он намеревается уйти в отставку на съезде социал-демократической партии в марте 1996 года. Кандидатом на пост председателя партии (а следовательно, и премьер-министра) стала первый заместитель премьер-министра Мона Салин, завоевавшая популярность в 1990-х годах благодаря важнейшему для политика качеству – искренности. Когда оказалось, что она использовала свою служебную кредитную карточку для частных покупок (которые она, однако, позже оплатила), разразился скандал в средствах массовой информации, подорвавший к ней доверие, и она была вынуждена снять свою кандидатуру. Вместо нее после долгих уговоров пост председателя партии и нового премьер-министра согласился занять Йоран Перссон.
Первое правительство Йорана Перссона (1996-1998) решает задачу оздоровления бюджета
Как ожидали многие, внеочередной социал-демократический съезд, состоявшийся в марте 1996 года, где Йоран Перссон был избран председателем партии, не привел к действенному соглашению между "традиционалистами" (левое крыло) и "новаторами" (правое крыло). Йорану Перссону удалось, благодаря искусным маневрам, успокоить "традиционалистов" и удержать "новаторов". На съезде было подтверждено ранее сделанное наблюдение, что социал-демократы – партия с множеством идей, но без единой идеологии.
Вопрос стоял так: будет ли социал-демократия в первую очередь защищать государство благосостояния ("традиционалисты"), попытается ли достичь успеха в роли искусного администратора неолиберальной экономики ("новаторы") или – и это третий вариант – она попробует создать новую идеологическую базу под знаком противодействия рынку и формирования экологического баланса ("зеленая" социал-демократия). Выбор был отложен на будущее.
Для политики, проводимой в течение мандатного периода, характерна двоякая направленность. С целью оздоровления бюджета повышение налогов и отчислений сочеталось с сокращением расходов на социальную сферу и общественный сектор. "Новаторы" получили свою "кость" (например, дерегулирование рынка электроэнергии), "традиционалисты" – свою (нападки на трудовое право со стороны крупных деловых кругов были отвергнуты). Йоран Перссон проявил себя как настоящий политик, выступающий за консенсус в обществе, который инстинктивно тяготел к центристской политике. Однако отсутствие ясных сигналов со стороны партийной общественности способствовало ослаблению его позиций.
Уверенность в себе, которая ранее была характерна для социал-демократии, уменьшилась. Социал-демократы работали в атмосфере идеологического противостояния: от роли предоставляющих все блага они теперь были вынуждены перейти к роли урезывающих социальные расходы. Умеренная коалиционная партия в 1980-1990-х годах оказалась в более выигрышном положении. Дерегулирование и сокращение социальных расходов уже давно были пунктами ее программ. Демократия собственников для нации мелких капиталистов и домовладельцев – то, что правые проповедовали еще в 1950-х годах, в значительной мере была достигнута. Более четырех миллионов шведов копили деньги в различного рода фондах. Значительно увеличилось число владельцев вилл и домов.
Готовность социал-демократов активно заниматься проблемами рынка труда была очевидной, но членство в ЕС и растущая глобализация экономики создавали преграды, которые даже самая амбициозная политика на этом рынке, казалось, не могла преодолеть.
Требование конвергенции, выдвигаемое ЕС, означало, что борьба с инфляцией и выравнивание бюджетного баланса должны были стать приоритетными. Шведская крупная промышленность все более интернационализировалась, и в случае необходимости для поддержания своих требований прибегала к угрозе перевода капиталов за границу. Не помогало и то, что налог на предпринимательскую деятельность был одним из самых низких в Европе. Недовольство промышленников вызывал общий уровень налогов в государстве. Их целью было упразднение системы высоких налогов, изменение трудового законодательства и политики распределения. Перед социал-демократами стояла двоякая задача: они были готовы всячески содействовать развитию промышленности, работающей на экспорт, но одновременно должны были показать своим сторонникам, что это дает с точки зрения политики распределения.
Промышленники получали хорошие прибыли, биржевые курсы росли, руководители имели высокие оклады и вознаграждения при уходе с занимаемого поста, а правительство было вынуждено проводить политику ограничения в социальной и экономической областях. Это противоречие вызывало сомнения у избирателей, традиционно голосующих за социал-демократов.
Хотя реальное сокращение расходов в системе социальных выплат (пособия по болезни, на ребенка, в случае потери работы, пенсии) было умеренным, а уровень возмещения (в постоянном денежном выражении) все еще значительно превышал уровень 1960-х годов, острая критика промышленниками существующего в Швеции предпринимательского климата и возмущение в рядах профсоюзного движения при каждой попытке снизить уровень социальных выплат усиливали впечатление, что система создания всеобщего благосостояния продолжает распадаться.
Несмотря на сохранение ее основных черт, есть основания говорить о кризисе "шведской модели" в 1990-х годах. Во взаимоотношениях между социал-демократами и ЦОПШ возникла напряженность. Коллективное членство профсоюзов в СДРПШ было упразднено. Уже не казалось естественным, что социал-демократы предпочтут сотрудничество с профсоюзами другим возможностям. Тот "общественный контракт" (некий консенсусный modus vivendi между экономикой и рабочим движением), который существовал ранее, но был нарушен реформой фондов трудящихся, казался трудновосстановимым. Перераспределение власти между рынком и политикой способствовало тому, что в экономике интерес к заключению нового контракта был ограниченным. Капитал, казалось, освободился от государственной опеки и начал поиски новых прибылей. Свобода действий национальной экономики уменьшилась. Различные национальные государства превратились в конкурентов за привлечение капитала для инвестиций. Возросла транснациональная собственность. В конце 1990-х годов третья часть из 500 крупнейших предприятий Швеции была иностранной собственностью. Волна слияний крупных предприятий свидетельствовала о значительном движении капиталов. Фармацевтическая фирма "Астра" объявила о слиянии с английской лекарственной фирмой "Зенека". Еще раньше Нордбанкен слился с одним из крупнейших банков Финляндии, а лесоперерабатывающий концерн "Стура" – с финской "Энсо". Кульминацией подобного движения капиталов стало сообщение в конце января 1999 года о том, что "Вольво" намеревается продать свои заводы легковых автомобилей американскому "Форду".
Несмотря на сложную ситуацию, социал-демократическое правительство не без успеха маневрировало между недовольством промышленников и оборонительной позицией ЦОПШ. Стабилизация экономики была облегчена высокой конъюнктурой в 1994-1997 годах. Экспорт рос более чем на 10% в год, инфляция достигла в июне 1996 года своего низшего за 37 лет уровня. Главной экономической проблемой оставалась недостаточная емкость внутреннего рынка. Высокий уровень безработицы, сокращение экономических ресурсов, неуверенность в будущем пенсионной реформы и общая пропаганда в пользу индивидуальных решений сделали шведов народом, накапливающим средства. Население предпочитало ездить на старых автомобилях и помещать деньги в разного рода акционерные фонды.
Сотрудничество между социал-демократами и Партией центра определяло парламентскую политику в 1995-1998 годах, однако это были скорее взаимоотношения руководства, чем рядовых членов партии. В Партии центра сознавали, опираясь на собственный опыт, что сотрудничество с социал-демократами обычно приводило к потерям электората, левое крыло в социал-демократической партии видело в этом сдвиг вправо. Был удовлетворен ряд требований Партии центра – например, снижен налог На добавленную стоимость на продукты питания, однако критика политики сотрудничества внутри партии росла. Улоф Юханссон, конечно же, был переизбран в 1997 году и остался руководителем партии, но весной 1998 года заявил о своем уходе. Политику нового лидера Леннарта Далеуса отличала более выраженная буржуазная направленность.
Стремлением снизить безработицу объясняются значительные усилия правительства, предпринимаемые в сфере образования, которые дали возможность безработным продолжать гимназическое обучение. В области высшего образования произошло расширение сети региональных высших школ, так, например, в 1996 году началось строительство новой высшей школы в районе Стокгольма – Сёдерторнской высшей школы. Была учреждена специальная профессура для женщин для того, чтобы восстановить равноправие в академической сфере.
С распадом Советского Союза изменилась проводимая Швецией политика безопасности. Стало сложно доказать, что существует какая-либо реальная угроза для Швеции. В 1996 году риксдаг принял решение о "всеобщей обороне", которое исходило из посылки, что новая большая война в Европе невозможна. Делался упор на участии Швеции в международных акциях по наблюдению и помощи. Решение вопроса о том, каким образом должна произойти перестройка обороны, затягивалось. Главнокомандующий вооруженными силами Швеции Уве Викторин выступал за сохранение военных расходов, но ему было все сложнее найти для этого действенный аргумент. В феврале 1999 года социал-демократам и центристам удалось в рамках вновь возникшего между ними сотрудничества прийти к соглашению по обороне, согласно которому высвободившиеся средства будут направлены на здравоохранение.
Ранее сформулированная и казавшаяся прочной доктрина в области политики безопасности, провозгласившая отказ от союзов в мирное время с целью сохранения нейтралитета во время войны, постепенно теряла свое значение. Вопрос о вступлении в блок НАТО вновь был поставлен на обсуждение. Швеция уже опробовала различные формы сотрудничества с НАТО. Хотя правительство все еще придерживается политики нейтралитета, все риторическое обеспечение самой доктрины исчезло. Поверхностные дебаты по вопросу о том, насколько послевоенная политика нейтралитета в действительности соответствовала понятию нейтралитета, привели к дискредитации самого понятия как принципиальной основы политики безопасности.
Проблема закрытия атомных электростанций носила политический характер и обсуждалась много лет. Даже если учесть, что аргументы в пользу закрытия атомных станций стали слабее, политики оказались связанными ранее принятыми принципиальными решениями по этому вопросу. В июне 1997 года социал-демократы заключили с Партией центра и Левой партией соглашение, которое устанавливало, что закрытие станций должно начаться с Барсебэка I в 1998 году. Владельцы станции обжаловали решение в суде, и закрытие ее было отложено.
Сдвиг СДРПШ вправо дал возможность Левой партии занять освобожденное социал-демократами политическое пространство. Левая партия сумела примкнуть к противникам вступления Швеции в ЕС среди социал-демократов и к борьбе профсоюзов за "шведскую модель" благосостояния. На съезде партии 1997 года феминизм был провозглашен частью ее идеологии наряду с марксизмом. Коммунистическая, позже Левая партия в течение долгого периода действовала как парламентская партия, поддерживающая социал-демократию, не получая от этого, собственно говоря, никаких выгод. Сейчас она становится национальной леворадикальной партией, защищающей государство благосостояния, направление политики, которая не потеряла привлекательности для определенных социал-демократических групп. Левая партия получила возможность выступать как часть "традиционалистского" крыла внутри социал-демократии.
Наиболее спорный вопрос касался Европейского валютного союза: введения общей валюты в странах ЕС. В начале мая 1998 года руководители ЕС приняли решение о том, что ЕВС должен начать действовать с 1999 года, однако шведское правительство заявило, что хочет посмотреть, как будет функционировать союз, прежде чем занять какую-либо определенную позицию.
Весной 1998 года министр финансов с удовлетворением констатировал, что социал-демократической партии в очередной раз удалось "подмести" за буржуазным правительством: шведский бюджет был сбалансирован. Безработица все еще была высокой, но снизилась приблизительно на одну треть. Однако по опросам общественного мнения позиции социал-демократов были рекордно низкими. Предвыборная борьба 1998 года шла необычно спокойно. Реформа школы, здравоохранение, уход за детьми и престарелыми были центральными темами дискуссий.
В сентябре 1998 года состоялись самые неудачные для социал-демократии, начиная с 1921 года выборы, она потеряла почти 9% голосов избирателей (с 45,3 до 36,4%). Победили христианские демократы, которые почти утроили количество мандатов, а также Левая партия под руководством Гудрун Шуман, получившая почти вдвое большее количество голосов (с 6,2 до 12%). Партии окружающей среды также удалось без особых трудностей преодолеть четырехпроцентный барьер. Народная партия и Партия центра потеряли по 2% каждая, Умеренная коалиционная партия осталась на прежних позициях. Христианским демократам удалось представить себя партией "старых добрых" консервативных ценностей. Успех Левой партии кроется в том, что она отмежевалась от политики стабилизации. Несмотря на значительную потерю позиций социал-демократии на выборах 1998 года, левые (СДРПШ, ЛП, Партия окружающей среды) сохранили большинство (52,9%). Новостью в конституционном плане стало введение голосования за отдельных кандидатов. Тридцать процентов использовали эту возможность, что вызвало неразбериху в стратегии многих партий.
Абсолютное большинство левых в риксдаге и неудача Партии центра и Народной партии привели к тому, что Йоран Перссон предпочел проводить свою правительственную политику, опираясь на соглашения с Левой партией и Партией окружающей среды. Он также существенно обновил кабинет: ушли такие влиятельные ранее министры, как Маргот Вальстрём, Карл Тамм и Андерс Сундстрём. Было образовано новое "суперминистерство" под руководством Бьёрна Розенгрена, занимающееся вопросами промышленной политики, Мона Салин стала в нем заместителем министра. В их обязанности входило создание нового предпринимательского климата в стране.
После войны шведы видели свое национальное своеобразие в том, чтобы быть современными эпохе. Швеция не искала свой образ в прошлом, а была устремлена в будущее. Гордость за шведские технологические достижения, искусство администрирования, социальную ухоженность, рациональность, художественный дизайн составляли основу национального самосознания. В последние десятилетия XX века эти представления о самих себе поколебались. Ощущение того, что страна оказалась в сложной ситуации, росло. Раньше шведы никогда не испытывали чувства неполноценности от того, что их нация – одна из самых маленьких в Европе. В силу развитости своей экономики, обороны, крепкой инфраструктуры Швеция выступала как средняя по величине держава. К концу XX века ощущение своей малой значимости усиливалось и время от времени приводило к пораженческим настроениям. На пороге нового тысячелетия Швеция пребывает в сомнениях.
|
|
