| Какими бы ни были издаваемые законы, только благодаря
своему духу нации становятся великими и свободными.
Вордсворт
Пришло время пристальнее взглянуть на Англию и на то, как был унижен ее народ во времена правления короля Эфельреда. Ранней историей Нормандии считают нашествия датчан на северо-запад нынешней Франции. Если перенестись на другой берег Ла-Манша, то, что мы там увидим, будет выглядеть так, словно развитие цивилизации повернуло вспять. Со времен мудрого и успешного правления короля Альфреда или даже правления предшественника Эфельреда Эдгара, который приплыл в королевском "плавучем доме" в Честер вместе с восемью королями-вассалами – Кеннетом из Шотландии, Малькольмом из Кемберленда, Маккусом с островов и пятью уэльскими монархами – произошли большие изменения. Хозяину Британии было очень приятно управлять такой благородной компанией гребцов, и можно сказать, что это был самый великий день в жизни английского короля.
Напомним о волнах переселенцев, которые одна за другой прокатились по Англии в прошедшие века, оставляя за собой следы, подобные тем, что таят в себе геологические пласты. От людей каменного и бронзового веков через кельтов с их пиктскими и шотландскими следами, нашествие римлян и саксонское, более мощное и продолжительное, чем какое-либо другое, можно проследить родство с норманнами на другом берегу Ла-Манша. Однако для английских потомков кельтов, датчан, англов, саксов и ютов это было время почувствовать новый век и возродить лучшие инстинкты под влиянием Нормандии.
Возможно, каждый более поздний правитель Британии полагал, что именно на его долю выпали самые тяжелые времена и что на нем лежит большая ответственность, чем на прежних монархах. Однако во времена правления Эфельреда II разыгрались гораздо более значительные драмы, и мы чувствуем себя как дети, которые слоняются без дела во время интермедий перед началом основного спектакля. Вновь приходят датчане. Можно предположить, что датские короли и все население Норвегии хотят оставить свой след в хрониках. На этот раз они нападают на Англию с такой решимостью, что менее чем за сорок лет датский король становится хозяином Британии.
Если бы Эфельред был более достойным человеком, этого никогда не случилось бы, но среди саксонских королей он, похоже, был наихудшим – слабым, коварным, жестоким и совершенно испорченным человеком. Он неизменно делал то, за что ему лучше бы не браться, и игнорировал свои прямые обязанности. На долю прежних королей выпадали времена такие же трудные и неспокойные, однако они были достаточно сильны, чтобы как-то контролировать себя. Во время коронации Эфельреда архиепископ Дунстан предупреждал народ о том, что он не представляет бед, которые его ожидают, и в течение всего срока правления положение изменялось только в худшую сторону. Происходили ужасные вещи, в которых вряд ли есть вина глупого короля, например, чума крупного рогатого скота и пожар в Лондоне в 982 году. А несколькими годами позже произошло ужасное нашествие норвежцев. Мы видели, что им готовили помощь в Байе и других пиратских городах Нормандии.
Сейчас мы впервые узнаем о земельном налоге, огромных суммах денег, которые, постоянно увеличиваясь, выплачивались северянам в качестве компенсации, с тем чтобы они покинули страну и оставили Англию в покое. Уплата земельного налога становилась более тяжким бременем, чем могла вынести нация, поскольку ничто не нравилось пиратам так сильно, как каждые несколько месяцев собирать огромный флот, бросать якорь у побережья и посылать нарочного с разбойничьим требованием – кошелек или жизнь! Одной из первых была сумма в десять тысяч фунтов, нагло истребованных с олдерменов (членов совета графства) Эфельреда. Мы видим, как стремительно увеличилось богатство Англии, ибо во времена Альфреда штраф за убийство короля был равен ста двадцати шиллингам – огромная сумма, а жизнь крестьянина оценивалась в пять шиллингов. Это позволяет нам понять цену денег. Вот несколько выдержек из английской хроники, которая велась со времен Беды Достопочтенного и в течение многих лет после и которая показывает нам, в каком плачевном состоянии были дела.
1001 г. "Армия (конечно же, датчане) шла по стране, делая свое привычное дело: убийства, поджоги домов... кругом несчастья, поскольку они никогда не прекращали творить зло".
1002 г. "В этом году король и его советники приняли решение уплатить дань и заключить перемирие с датчанами при условии, что они прекратят бесчинства". Условия были приняты, и 24 тысячи фунтов были выплачены датчанам.
1006 г. "В середине зимы дерзкую и неустрашимую армию, пришедшую со стороны моря, видели в Винчестере. Она выколачивала у людей все: продукты, богатства – на расстоянии пятидесяти миль от берега. Пришельцы вселяли ужас, и никто не мог придумать, как убрать их из страны. Каждое графство в Уэссексе было отмечено пожарами и опустошением. Тогда король и его советники стали думать, что сделать, чтобы защитить страну, пока она не будет окончательно разграблена". На этот раз сумма дани равнялась 36 тысячам фунтов, а в следующий раз корабли отправились в море с земельным налогом в 48 тысяч фунтов.
Положение Англии год от года становилось все более плачевным и, к своему стыду, она была не в состоянии защитить себя. Капитаны ее флота были неспособны что-либо сделать или оказывались предателями. Наконец, когда некоторые корабли были потоплены, когда произошли другие бедствия на море, в хрониках зазвучало отчаяние. "Было так, словно не существовало никакого совета, – говорит писатель, – и король, и олдермены, и все высокие советники разъехались по домам, с легким сердцем позволив всем добытым тяжелым трудом богатствам нации кануть в вечность".
За тридцать восемь лет своего правления Эфельред Нерешительный снискал всеобщее презрение и недоверие своего народа. Есть искушение возложить на него ответственность за несчастья, обрушившиеся на Англию, и объяснить их его ошибками, низменными целями, чертами его характера, его никчемными амбициями. Однако в общем и целом великие люди, или люди, оставившие заметный след в истории, которые выступают на тусклом полузабытом фоне, всего лишь типичные представители своего времени. Один хороший или плохой человек не может быть единственным образцом в своем роде, должны быть другие, которые идут вровень с ним, поддерживают его и оказывают на него влияние. Таким образом, рассматривая первые главы истории какой-нибудь нации, которые кажутся просто рассказом о жизни одного правителя или государственного деятеля, мы не должны забывать, что он символизирует свое время и свое поколение – мужественный лидер отважной нации или беспечный, безмятежный представитель спокойной, пассивной эпохи.
Хотя было достаточно нашествий и предательства во времена правления Эфельреда, были и замечательные исключения, проявлявшиеся в победах и стойкости Лондона, который вновь и вновь безуспешно подвергался атакам датчан. Язычники, как англичане называли своих врагов, имели счастье подчиняться двум лидерам – королям Норвегии и Дании. Первый из них, Олаф, со временем принял христианство. Он прибыл в Англию с Оркнейских островов. Здесь его окрестили, и английские епископы были очень добры к нему, а Эфельред принес ему дары и вынудил дать обещание, что он больше не будет подвергать Англию набегам. Удивительно, но эти обещания не были нарушены. Датский король Свен дал аналогичные обещания,
однако через какое-то время появился вновь. Эфельред решил, что будет лучше отдать приказ расправиться со всеми датчанами, чем платить земельный налог, что и было сделано. Впоследствии кое-кто пытался оправдать такое проявление варварства тем, что датчане готовили заговор против короля. Но даже если так оно и было, все же Эфельред показал гнусный характер. Несмотря на перемирие, он направил тайных агентов во все концы страны, а поскольку англичане были рады выполнить такой приказ, вырезали всех от мала до велика.
На следующий год Свен вернулся, чтобы отомстить за содеянное с еще большей решительностью, потому что его родная сестра, ее муж и сын были убиты. Умирая, несчастная женщина предсказала, что на англичан за их грехи обрушатся огромные несчастья. После этого датчане еще долго были крайне жестоки, держа Англию в страхе и смятении. Однажды они осадили город Кентербери и, когда он оказался у них в руках, потребовали уплаты земельного налога от архиепископа, очень доброго старика. Его сердце было полно жалости к своему несчастному народу, и без того обложенному отвратительными налогами и угнетаемому всеми возможными способами. У него хватило смелости решительно отказать, и тогда датчане расправились с ним с ужасающей жестокостью. Таких рассказов о жестокости и наглости захватчиков можно привести великое множество. Эфельред был абсолютно беспомощен и, более того, труслив и безразличен. Вскоре Свен, который снова отправился на север, вернулся с огромным флотом и со множеством бойцов. Очень скоро он сломил всякое сопротивление, даже отважных лондонцев, и был провозглашен королем Англии. Это действительно было большой переменой! Глупый саксонский король, его жена и дети переправились через море в Нормандию, а Свен занял его трон. Его правление началось великолепно: в его распоряжении были прекрасные корабли, украшенные фигурами людей, птиц и зверей, отделанные серебром, янтарем и золотом. Несомненно, он строил далеко идущие планы и собирался совершить великие дела, но вдруг неожиданно умер. Полагают, он был до смерти напуган явившимся ему видением.
Эфельред находился в Нормандии при дворе Ричарда Бесстрашного. Как известно, ранее сестра Ричарда, Эмма, отправилась в Англию, чтобы выйти замуж за нерешительного короля. У Эфельреда был старший сын, Эдмунд Айронсайд (Железнобокий), кроме двух мальчиков – детей Эммы. Сердца англичан были расположены к своему старому королю, и в конце концов, несмотря на все ошибки, они направили ему послание с требованием вернуться назад. Он дал много хороших обещаний и, похоже, неплохо проявил себя в течение двух последних лет жизни. Возможно, он кое-что понял, находясь при нормандском дворе.
Однако незадолго до смерти Свена в Англию вернулся его сын Кнуд. Как бесстрашный ястреб, он вел своих людей от одной победы к другой, а Эфельред тихо ушел из жизни ко всеобщему облегчению. После его смерти совет старейшин избрал на его место короля Кнуда. Но лондонцы, которые были богаты, сильны и люто ненавидели датчан, не захотели иметь над собой никаких пиратов. Они выбрали Эдмунда Айронсайда, доблестного солдата и верного товарища, который ничего не боялся и был готов на все. Два молодых короля стоили один другого. Они провели шесть великих сражений, в большинстве которых Айронсайд одерживал верх. Но в конце концов победы добились датчане и, хотя каждый был готов на седьмую битву, совет старейшин на сей раз продемонстрировал мудрость и запретил какие бы то ни было сражения, и таким образом удалось установить мир.
Молодые короли обращались друг с другом весьма великодушно, называли друг друга братьями, и их отношения были сердечными и доброжелательными. Они договорились между собой о разделе королевства. Эдмунду Айронсайду досталась вся Англия южнее Темзы – Восточная Англия, Эссекс и Лондон. Кнуд, являясь вассалом Эдмунда, получил северную часть страны.
Однако через год Кнуд стал единственным правителем, поскольку Эдмунд внезапно умер, – одни говорили, что он был убит, другие, что не выдержал огромных нагрузок из-за своей активности.
Очень соблазнительно продолжить рассказ о таком неординарном человеке, и особенно потому, что он жил в такое важное время. Однако мы должны поспешить к пункту, с которого может начаться нормандская и английская история, и остановиться лишь затем, чтобы объяснить такие вещи, которые позволят понять и принять чью-либо сторону в союзе двух энергичных, растущих наций.
Жизнь Кнуда также бесконечно интересна. Он начинал, всем своим поведением напоминая пирата, а более поздний период его правления ознаменовался великими реформами и был чрезвычайно благоприятным временем для напуганной и разоренной войной Англии.
Начнем с вопроса о королевском титуле. В те дни очень важно было, чтобы король был в состоянии как править, так и сражаться, и поэтому на эту роль избирался лучший и наиболее могущественный член королевской семьи.
В течение длительного времени англичане выбирали своих королей, и Кнуд, хотя и владел половиной страны, очень осторожно относился к соблазну овладеть другой половиной силой. Интересно наблюдать, как ловко проводил он свою политику на советах старейшин, – он созывал совет и делал заявления.
У Эдмунда Айронсайда остались два маленьких сына, но никто не считал, что они станут его преемниками. Кнуд добился, чтобы все трепетали перед королевской семьей, и позаботился о том, чтобы избавиться от соперников. Он прекрасно знал, что все, включая совет старейшин, устали от продолжительных войн и кровопролития. Он был прямолинейным в своих требованиях, и в конце концов наследники Айронсайда остались без поддержки – принцы оказались вне игры, а датчанин Кнуд стал королем Англии.
Брат Айронсайда Эдви, о котором говорится много хорошего, был объявлен вне закона и умер несколько месяцев спустя при весьма загадочных обстоятельствах. Два маленьких мальчика, сыновья Айронсайда, были высланы из страны и отправлены к сводному брату Кнуда, королю Швеции, с распоряжением убрать их с дороги. Король пожалел невинных детей, и, вместо того чтобы убить, отправил их в Венгрию. Венгерский король Стефан был отважным и благородным человеком. Он был очень добр к несчастным изгнанникам и добросовестно воспитывал их. Один из них умер в молодости, однако о втором мы еще услышим.
Затем Кнуд сделал поразительную вещь. Он направил королеве Эмме просьбу вернуться назад от нормандского двора и выйти за него замуж. Спору нет, она была гораздо старше него, но по-прежнему красива, грациозна, держалась с большим достоинством, что во все времена отличало нормандских женщин. Кнуд пообещал, что в случае рождения сына он станет следующим королем Англии. Два старших сына Эммы, Альфред и Эдвард, остались в Нормандии, где и росли в отдалении от матери, больше думая о своем происхождении, чем о правах на английский престол.
Сейчас Кнуд представляется нам образцом властелина той эпохи. Он отбросил все языческие идеи, прошел обряд крещения и был принят церковью. Можно было бы ожидать, что он станет продвигать вперед соотечественников и на первое место поставит датские интересы, но все было не так. В начале правления он казнил нескольких влиятельных представителей английской знати, враждебности которых он не без оснований опасался. Однако впоследствии он благосклонно относился к англичанам и даже приказал своим кораблям, всем пиратам и воинам вернуться на север. Сейчас кажется очень странным, что король Англии некогда правил Швецией и Данией, а кроме того, Норвегией. Но создается впечатление, что Кнуд гораздо больше гордился тем, что был королем Англии, чем остальной своей властью и другими достоинствами. Он был не только очень снисходителен и дружелюбен с английскими подданными дома, но и посылал их за пределы страны в качестве епископов, что вызывало недовольство датских прихожан.
Мы все знаем историю о надвигавшемся приливе и о тех упреках, которые Кнуд бросил придворным на морском берегу. Чем больше мы узнаем о нем, тем больше он напоминает нам Рольфа Гангера и его отход от пиратских привычек к более благородному и благопристойному поведению. В любом случае, у них было много общего. Признаемся, что решение Кнуда совершить паломничество в Рим очень нам симпатично. Ожидать от молодого морского разбойника, что он будет вести спокойную жизнь дома и править королевством – это было бы слишком. Дух приключений будоражил его кровь, и можно быть уверенным, что ему понравилось это длинное и опасное сухопутное путешествие в Италию. Он сделал дорогу гораздо безопаснее для своих соотечественников, которые имели благочестивое намерение преклонить колени и помолиться у прославленных святынь. Он пожаловался императору и священникам Рима на грабителей, которые устремлялись вниз из своих расположенных в Альпах замков и набрасывались на путешественников. Ему обещали поддерживать лучший порядок. Торговцы и паломники часто везли с собой богатые подношения для церкви, кроме товаров, которые хотели продать, и грабители постоянно поджидали их. Остатки их замков до сих пор то тут то там встречаются на альпийских тропах, напоминая о жарких столкновениях Кнуда с врагами, в результате которых он утихомиривал наглых мародеров.
В своем знаменитом письме об этом путешествии, адресованном архиепископам, епископам, великим людям и всему народу, он рассказывает о том, кого видел в Риме, – Папу Римского, германского императора и других великих людей, с гордостью говорит, что каждый из них обращался с ним очень любезно и что он получил много подарков. Он прибыл в Рим ради блага своего народа и спасения собственной души – так он говорил всем. Одним из полезных деяний, которые он сделал для Англии, было то, что он выразил недовольство непосильными налогами, которыми церковь обложила страну, и папа обещал, что исправит эту несправедливость и не допустит ее повторения впредь.
Есть что-то трогательное в том, как он говорит, что принял много хороших решений о своей будущей жизни и что ему не стыдно вновь признаваться в том, что он делал неправильно. Однако этим он хочет сказать, что с Божьей помощью полностью исправится. Он клянется Небесам, что будет вести праведную жизнь и управлять королевством честно, как велел Господь, и что ни богатый, ни бедный не будут угнетаться или терпеть лишения. В общем, вряд ли когда-либо было написано лучшее письмо, и Кнуд настолько добросовестно сдерживал обещания, что старые англосаксонские хроники, изобиловавшие описаниями войн и смут, в последующие годы его правления становятся очень скучными для чтения. Монахи, которые вели записи, полагали, что им уже больше не о чем рассказывать. Но мы знаем, что именно по этой причине английские фермы процветали, пшеничные поля колыхались под теплым летним ветром, города богатели и торговцы преуспевали, и когда англо-норманнский король умер, то это был очень печальный день для всей Англии. Кнуду было всего сорок лет, но для короля это большой срок жизни. После него правил его сын Гарольд Харфут – Длинноногий, и сразу же в стране обнаружились многие старые напасти и беды, как если бы они дремали какое-то время, но вовсе не были искоренены.
Гарольд Харфут не отличался благочестием и вел себя крайне неразумно. Четыре года недостойного поведения и оскорблений свели его в могилу. После него королем стал Гартакнуд, его младший брат, который сразу же ввел налог на землю – самый ненавистный народу из всех. Он также немало потрудился, чтобы увеличить дистанцию в отношениях между датчанами и англичанами, которые, похоже, начинали налаживаться во время правления его отца. Гарольд совершил один поступок, который выделяется в ряду других своей дикостью. В Нормандии жили два принца, у которых были некоторые шансы доказать свои права на английский трон. Младший из них, Альфред, прибыл в Англию со своими рыцарями и свитой. Гарольд схватил их, дальше события развивались с крайней жестокостью: его единокровному брату выкололи глаза, а затем убили. В Нормандии поднялся большой шум. Здесь следует сказать несколько добрых слов в адрес Гартакнуда, который разозлился за это на своего брата, а также на знаменитого графа Годвина, который был самым могущественным человеком в Англии после короля: он был его главным и любимым советником. Гартакнуд подозревал, что Годвин приложил руку к убийству Альфреда. Никто в точности не знал, как обстояли дела на самом деле. Годвин и все его лорды клялись, что он невиновен. Королю был подарен прекрасно оснащенный корабль. Кроме того, почти сто воинов во всем необходимом вооружении и в золотых браслетах, чтобы они выглядели настолько великолепно, насколько это было возможно. Оценив такое внимание, король принял клятву Годвина, но потребовал, чтобы Эдуард, покинув нормандский двор, переехал жить к нему. Эдуард прибыл в Англию и через два года стал ее королем, после того как Гартакнуд умер как презренный пьяница.
Итак, трон вновь занял потомок Альфреда Великого. Эдуард был последним в этом ряду, и в его дни начался наиболее волнующий и важный период английской истории – завоевание страны норманнами.
Но задерживаясь более на датских королях, остановимся, чтобы более внимательно рассмотреть образ жизни и обычаи в Англии и узнать, каким был английский народ в то время, как жили в своих домах люди и какие изменения произошли в стране в целом. В развитии цивилизации существовали определенные препятствия, недоставало надлежащего прогресса и настоящего роста. Давайте посмотрим, какие факторы на это влияли и как растущая изысканность норманнов, их незаурядные дарования и привлекательность будут влиять на ход событий несколько позже. Был какой-то глубокий смысл в слиянии двух народов, была какая-то причина образования более великой нации, чем просто норманны и англичане.
Во-первых, у жителей английских земель обнаружилась тенденция, которая до сих пор еще полностью не преодолена, – предаваться удовольствиям роскошной жизни. Когда бури и напряжение завоеваний и колонизации поутихли, англичане времен Эдуарда и Кнуда предались такой праздности, которая могла бы подорвать жизненные силы и энергию любого народа. Плодородие земель искушало англичан, и они деградировали в новых привычках так же быстро, как некогда поднимались в своем развитии, когда войны требовали определенных жертв и умеренности. Они также страдали от своей изоляции, занимаясь собственными делами и держась в стороне от прогресса материковой Европы, где был дан толчок к развитию образования и науки, не дошедший до Англии. Для нее это было как бы временем отлива и проявлялось во многом. Таково было время появления норманнов, которые, говоря словами одного из английских историков, "все заимствуют и делают своей собственностью, и их присутствие ощущается главным образом в усилившейся активности и более быстром развитии учреждений, литературы и искусства. Таким образом... они совершенствуют, они организовывают все и везде, являясь выразителями духа своего времени".
Английскому народу так надоело плохое правление сыновей Кнуда, что его собственные славные дела были на время позабыты и никто уже не хотел иметь датского короля. "Весь народ выбрал Эдуарда своим королем", – говорится в хронике, и, нет сомнения, сердца людей с надеждами и любовью повернулись к находящемуся в ссылке сыну Эфельреда и Эммы, который с детства жил при нормандском дворе. Его убитый брат Альфред был канонизирован (причислен к лику святых) благодаря романтическим симпатиям его английских друзей, которые сейчас воспринимали его как безгрешного молодого приверженца английского патриотизма. И в сравнении с недоброй памяти правлением сыновей Кнуда достоинства древней расы английских королей становились очевидными. Новый король должен был быть английских кровей, напоминая о прежнем процветании. Сын Эдмунда Айронсайда находился в ссылке при отдаленном королевском дворе в Венгрии, но Эдуард – благородный, благочестивый человек – был рядом, под рукой, и тысячи голосов готовы были звать его уже тогда, когда Гартакнуд лежал в гробу в своем королевском одеянии и со всеми внешними атрибутами власти.
Естественно, датчане не настроенные на такие перемены, были против. И после формальных выборов и посвящения нового короля, буквально через несколько месяцев после этого народного голосования, графу Годвину пришлось употребить всю свою власть и все свое влияние, чтобы добиться поддержки некоторых влиятельных лиц. В самом деле, поначалу было очень трудно убедить самого Эдуарда принять высокий пост. Он, похоже, был более расположен к религиозной жизни, чем к управлению государством. Однако, уступив давлению, оказываемому на него в Нормандии, и горячим просьбам английских друзей, он вынужден был вновь переправиться через Ла-Манш. Сохранились интересные отчеты о его переговорах с Годвином, правдивые или выдуманные, никто не знает. Но в конце концов самому влиятельному человеку удалось убедить его. Одно только обещание защищать права короля вселило в сердце Эдуарда надежду и уверенность в некоторой стабильности и спокойствии своего будущего правления. Англия в своем развитии далеко отстала от Нормандии по социальным и образовательным показателям. Управлять англичанами – это была не слишком заманчивая карьера для тонкого образованного человека, который к тому же вел монашескую жизнь. Грубые краснощекие лица его будущих подданных, должно быть, резко контрастировали с его нормандским окружением, гораздо более благородным и умеющим скрывать свои чувства. Англия все еще была разделена на четыре части, когда ее оставил Кнуд. Его идея о четырех великих графствах оказалась неудачной и способствовала непрекращающейся вражде и зависти между лордами Нортамбрии1, Мерсии2, Восточной Англии и Уэссекса. Северная территория по своим традициям была в основном датской, и хотя существовало формальное подчинение королю, Нортамбрия была практически независима от какого-либо правления. Жизнь леди Годивы и графа Леофрика в Мерсии сводилась главным образом к тому, чтобы тратить свои время и богатство на развитие всевозможных религиозных домов и церквей.
Самым выдающимся человеком из всех был граф Годвин из Уэссекса, настоящий вождь англичан и чрезвычайно храбрый и благородный человек. Кнуд считался с ним, и, в то время как было достаточно завистливых глаз, глядевших на его почти королевское процветание, а злобные языки шептали по углам о его причастности к убийству молодого Альфреда или о незаконном проталкивании членов своей семьи на ключевые местечки, Годвину все же доверяла большая часть английского народа. Его сын Гарольд был графом Восточной Англии, и они вдвоем являлись законными правителями всей южной части королевства. Это благодаря влиянию Годвина Эдуард стал королем Англии, и можно предположить, что по той же причине он женился на дочери графа Годвина Эдите. Однако династии английских принцев, которую надеялся основать Годвин, не суждено было появиться, поскольку король был бездетным и вскоре стал врагом своего тестя. Говорили, что, однажды посадив зятя-короля на трон, Годвин затем не оказывал ему должного уважения. В свою очередь Эдуард никогда не забывал подозрений, касающихся убийства Альфреда, и брешь в отношениях между ним и графом Годвином увеличивалась с каждым годом. Эдуард не проявил себя сильным английским монархом, на что надеялся его народ. В душе он был норманном, каким может быть человек, который научился говорить на иностранном языке, а все его привязанности остались там, при дворе герцога Нормандии и в ее монастырях. Имя Исповедник, полученное им, говорит о том, что он был известен своей святостью среди друзей и сторонников.
Ничего хорошего не было и в том, что один за другим в Лондон прибывали нормандские джентльмены, чтобы занять очередной высокий официальный пост. Эдуард производил впечатление человека, который жаждет со всех сторон окружить себя норманнами, и мало-помалу изменился весь состав английского двора. Король проявлял свою слабость всеми возможными способами, его можно сравнить с Эфельредом Нерешительным в том, как хороший человек мог казаться плохим.
Недовольство Годвина росло, и его решимость показать, что Англия может справиться сама, без толп иноземцев, вмешивающихся в чужие дела, однажды принесла ему большие неприятности. Случилось так, что компания друзей короля по пути домой в Нормандию остановилась на ночь в Дувре, потребовав от его жителей гостеприимства в оскорбительных выражениях. Не следовало обращаться с горожанами как с рабами. Завязалась схватка, в ходе которой часть французов была убита, а другая выдворена из города. Эдуард, конечно, принял сторону своих друзей и в негодовании направил распоряжение графу Годвину, который правил регионом, наказать обидчиков. Однако Годвин решительно отказался делать это, пока случившееся не будет справедливо расследовано и люди не получат шанс высказаться в свое оправдание.
Все закончилось крупной ссорой, и король добился победы, не проведя ни одного сражения, поскольку общественное мнение неожиданно переменилось в пользу Эдуарда, – верные короне, люди Годвина оставили его. Великий граф был изгнан из страны вместе со всей семьей. Король выслал даже собственную жену, хотя и оставил за собой ее земли и богатства, что никак нельзя считать проявлением святости и духовности, которых следовало от него ожидать. Один из сыновей Годвина, которому граф предоставил убежище, оказался подлым и коварным человеком, что было одной из причин, почему его попытки защитить свободу своих соотечественников были так расценены англичанами.
Что касается норманнов, они ликовали, поскольку это поражение стало для них триумфом. Они восхваляли набожного короля и рассказывали длинные истории о его аскетической жизни, молитвах и святости. После того как он был канонизирован, эти истории стали еще длиннее. Однако пока он не был окружен ореолом святости, некоторые из его современников обвиняли его в лени и несостоятельности. Ему, безусловно, недоставало необходимых королю качеств, но он добился уважения и любви многих своих подданных и, вне всякого сомнения, был настолько хорошим, насколько слабый человек может быть таковым. После его смерти англичане стали восхвалять его с новой силой, поскольку недолюбливали Вильгельма Завоевателя. Что касается норманнов, никто не нравился им так, как Гарольд, который был гораздо более грозным претендентом на английский престол. Г-н Фримен пишет: "Обязанностью гражданского правительства... всегда являлось что-то такое, что вызывало внутренний протест. Ему следовало бы занимать не трон Англии, а быть во главе нормандского аббатства... Поскольку его достоинства были достоинствами монаха, он полностью раскрывался в своем усердии собирать реликвии, в своих видениях, религиозных занятиях, в своих дарах церквям и монастырям, в желании в качестве главного итога отметить свое правление основанием великого аббатства святого Петра в Вестминстере. В принце мужественного благочестия Альфреде подобные черты образуют лишь привлекательную и гармоничную часть общего характера. В Эдуарде они формируют человека в целом".
Один хроникер, который пишет о нем наиболее лестно, признает, что иногда у Эдуарда случались шокирующие приступы ярости, но он никогда не опускался до неприличных выражений. Были случаи, когда Годвин или Гарольд едва удерживали его, чтобы тот не начал гражданскую войну или массовую резню, хотя он был человеком здравомыслящим (в рамках своего интеллекта), владел искусством вежливо отказывать и имел привычку оказывать любезности и демонстрировать хорошие манеры. Вильгельм Молмсбери, хроникер, рассказывает нам, что Эдуард сохранял королевское достоинство, но ему не нравилось носить королевское одеяние, даже если оно было сшито его любимой королевой. Подобно его отцу, он всегда находился под влиянием фаворитов, и это быстро обнаружилось и было использовано нормандским духовенством, нормандскими и британскими джентльменами в поисках приключений и расширения своих владений. Очень по-разному описывается этот период истории в английских и французских хрониках. Часто рассказы противоречат друг другу, и только осторожный выбор правильного пути позволит нам избежать ложных суждений. Особенно верно это в отношении Годвина, великого современника нашего Исповедника. В любом случае он представляется человеком, который как знаток реалий своего времени, предвидящий их последствия на годы вперед, далеко опередил свое время. Его братья-графы завидовали ему, церковь жаловалась на недостаток у него благородства, даже к его признанному ораторскому искусству относились с недоверием, и его хорошее управление собственными провинциями, хотя и достойное похвалы, не позволило ему добиться стабильной власти.
Именно умение управлять, возможно, в большей степени, чем что-либо другое, способствовало тому, что он стал самым выдающимся англичанином своего времени. Вскоре мы увидим, какие глубокие чувства испытывали по отношению к нему в Англии и как много доверия и любви было выказано, когда его приглашали вернуться из ссылки, хотя, покидая страну, он столкнулся с мрачным неодобрением. Жена Годвина, Гита, была датчанкой и, возможно, была тем звеном, которое связывало его с этим северным графством. В романе лорда Литтона "Гарольд" дается яркое описание жизни этого знаменитого дома, события как бы проходят перед нашими глазами, и краткое описание судеб его обитателей и условий их жизни, приведенные здесь, лишь намек на реальные романтизм и выразительность рассказа.
Отъезд Годвина во Фландрию – целый год его отсутствия – научил англичан многому. Они поняли, что это значит: быть без него. Раздражение и беспокойство из-за непрекращающихся назначений норманнов на освободившиеся высокие посты день ото дня усиливались. Епархии и пустующие земли захватывались дворцовыми прихлебателями, тут и там на английских полях возводились уродливые стены замков, почти в пределах видимости друг от друга. Даже в Лондоне укладывался мощный фундамент Великой белой башни. Цитадель для города, форт, призванный держать в страхе жителей приграничной полосы и датчан, были действительно необходимы стране. Однако с этими новыми домами, построенными для военных целей, будто бы сосед каждого человека был его врагом, Англия как бы превращалась в еще одну Нормандию или Бретань. Высокие квадратные башни не были подходящим местом для жизни людей, которые обрабатывали землю и разводили скот. Зато мощные камни фундамента служили надежными стенами для множества подземных тюрем, п английские земледельцы перешептывались о новых городских жителях и мелких хозяевах, опасаясь прихода тяжелых жестоких времен.
Для строительства этих новых замков использовались разрушенные римские дома и причудливые высокие камни храмов друидов. У людей, которых судьба приводила сюда с нормандских берегов, было в запасе много рассказов о том, какими знаками угнетения эти замки были в их стране и как молодой герцог Вильгельм сровнял многие из них с землей в неспокойной Нормандии. Не существовало английского слова для этого устрашающего понятия – замки! Свободные, открытые залы английских танов3 разительно отличались от новых жилищ. Роберт из Юмьежа стал архиепископом Кентербери. Это был именно тот монах Роберт, который "вбил в голову короля", что его брат Альфред нашел свою смерть благодаря графу Годвину. Множество его соотечественников все более плотным кольцом окружали короля, угрожая лишить англичан их законных прав.
Очень легко рассказывать историю о норманнах с точки зрения англичан. Давайте еще раз пересечем пролив Ла-Манш и посмотрим, как состояние дел в Англии влияло на молодого герцога. Если бы его воображение было занято идеей расширения владений за счет соседей, в этом не было бы ничего странного. У Эдуарда не было наследника. Правители часто беседовали, возможно, о создании одного благородного великого королевства путем объединения Англии и Нормандии. Каждый день ушей Вильгельма достигало все больше рассказов о богатствах и плодородии земель королевства Эдуарда Исповедника.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Современный Нортамберленд. – Прим. ред.
2. В период расцвета Мерсия занимала территорию между заливом Хамбер и Темзой. В IX в. была завоевана Уэссексом. – Прим. ред.
3. Тан – английское жилище (ист.). – Прим. перев. |
|
