|
Вряд ли в истории изучения археологических древностей эпохи викингов найдется такой знаменитый исследователь как Ян Греве Таулоу Петерсен (более известный нам как Ян Петерсен), прославивший свое имя рядом блестящих работ, но особенно своей "типологической трилогией": "Норвежские мечи эпохи викингов" (1919), "Украшения эпохи викингов" (1928) и "Утварь и инструменты эпохи викингов" (1951). Вклад Петерсена в науку невозможно переоценить: он собрал и систематизировал огромную, аморфную прежде массу норвежских древностей эпохи викингов. Его исследования представляли тем больший интерес, что полученные результаты оказались применимы и за пределами Норвегии. В особенности это касается мечей, формы которых в большинстве своем были общеевропейскими. Труды Яна Петерсена и по сей день играют огромную роль в археологической науке, а в. скандинавских странах его типологические построения стали основой для музейной каталогизации артефактов эпохи викингов.
Российским исследователям, изучающим скандинавские древности, неоднократно приходилось обращаться к книгам норвежского археолога: определение типа, датировки, распространение тех или иных артефактов. Задача эта, без знания норвежского языка, оказывается не из легких, и многие нюансы его исследований – такие как принцип построения типологии или метод датировки найденных вещей, их территориальное распределение – оставались просто недоступными. Публикацией на русском языке первой книги "типологической трилогии" – "Норвежские мечи эпохи викингов", дающей наиболее полное представление о методах работы Я. Петерсена, мы надеемся восполнить пробел в данной области.
Из самого названия книги понятно, что основным объектом изучения являются мечи. При разработке типологии мечей главным критерием для выделения типов послужили рукояти мечей. В российском археологическом оружиеведении рукоять принято делить на нижнюю часть (перекрестье) и верхнюю (навершие, как правило, состоящее из головки и основания). Терминология Петерсена существенно отличается от привычной нам – он делит рукоять на головку навершия и параллельные друг другу перекрестья (верхнее и нижнее). Если навершие односоставное, то, по Петерсену, это важный типологический признак; такое навершие описывается им как "сросшиеся" головка и верхнее перекрестье.
Для своей работы Петерсен изучил 1772 меча. Из них по типам были определены 1240. Исследователь выделил 26 основных типов, которые обозначил буквами норвежского алфавита (за исключением буквы J) и 20 особых типов, обозначенных арабскими цифрами. Кроме того, им выделена особая группа, которая не получила специального обозначения. Скольких мечей достаточно, чтобы выделить тип, Петерсен конкретно не оговаривает. Самый малочисленный из его типов, а именно тип G, насчитывает всего 4 экземпляра мечей, а наиболее многочисленные особые типы 17 и 18 – по 3 экземпляра. Таким образом, можно заключить, что нижняя количественная граница для выделения типа Петерсеном – 4 экземпляра. Сегодня тип G по-прежнему составляет 4 экземпляра, а особый тип 1 – уже 8. Похоже, что теперь уже тип G заслуживает право называться особым. Я. Петерсен не исключает совсем из своей типологии клинки, он их обязательно учитывает, описывает, но лишь как дополнительный признак.
Для создания полноценной классификации мечей Петерсеном была разработана типология и хронология копий и топоров, занимающих подчиненное по отношению к мечам положение. И топоры, и копья распределены (каждая из этих категорий) на 12 типов, обозначенных буквами норвежского алфавита от А до М. У копий выделен еще один "экстра"-тип, не получивший отдельного номера (см. рис. 26 в тексте Я. Петерсена). В основу выделения типов легли морфологические признаки: у топоров – форма обуха и лезвия, у наконечников копий – форма пера и черена, а также декор.
Дополнительно исследователь привлек другие датирующие категории вещей – умбоны щитов, "погремушки", наконечники стрел, ножницы, кресала, стремена, игральные шашки и овальные фибулы. Все эти категории вещей представлены в труде Я. Петерсена с заглавной буквой R (напр., R522) – в соответствии с каталогом Улюфа Рюга "Норвежские древности"1. Обозначение древностей по каталогу Рюга остается общепринятым в норвежской археологической науке.
"Погремушки" – уникальные артефакты, найденные только в Норвегии – один из самых загадочных видов погребального инвентаря эпохи викингов. Они характерны только для норвежских мужских погребений. Функциональное назначение их до сих пор неясно. Наиболее признанная сейчас гипотеза – использование их в конской упряжи (для крепления гужей к повозке или другому транспортному средству). По мнению А. Н. Кирпичникова, это "звучащие" плети. Такое предположение не кажется натяжкой, ведь "погремушки" встречаются в погребениях вместе с удилами и другими вещами, связанными со снаряжением коня. Находка "погремушек" в Усебергском погребении в комплексе со звериными головами позволила предположить их магическое назначение. По мнению норвежского археолога Сигурда Грига, "погремушки" служили оберегом от недобрых духов.
Для каждого анализируемого Петерсеном предмета указывается его музейный номер и место находки. Первая буква номера обозначает место хранения. Так, заглавная буква С (напр., С16380) означает, что артефакт хранится в музее Олдсаксамлинген Университета в Осло;
B (напр., В4385) – музей в Бергене;
T – музей в Троннхейме;
Tr. – музей в Трумсё;
S – музей в Ставангере;
A – собрание Арендала.
При анализе комплексов находок приводится, как правило, только номер меча из рассматриваемого комплекса.
Ян Петерсен использовал традиционный в то время типологический метод, разработанный шведским ученым Оскаром Монтелиусом и основанный на упрощенной эволюционистской модели технологических изменений. Сначала Петерсен определил нижнюю и верхнюю временную границу своего исследования – выделил типы, близкие формам эпохи Меровингов и средневековья. Для создания относительной хронологической шкалы типов были использованы наблюдения над технологическими изменениями (см., напр., главу о мечах типа Н, где Петерсен говорит о "типологически" более поздних или ранних формах). Для определения времени бытования вещей использовался метод датировки по комплексам. Создавая относительную хронологию изучаемых артефактов, Петерсен опирался на устойчивые сочетания мечей, копий и топоров в комплексах. Так, например, он использовал топоры, копья, умбоны для датирования мечей и наоборот. Для установления абсолютной хронологии Петерсен использовал отдельные женские и мужские погребения с фибулами, датировка которых основана на стилях, и некоторые монетные находки из погребений. Абсолютные датировки были установлены Петерсеном также для средневековых мечей и мечей эпохи Меровингов.
Нельзя не отметить здесь некоторые недостатки работы Яна Петерсена. Так, он совершенно не уделил внимания достоверности комплексов. Однако для археологии Норвегии этот вопрос является одним из самых важных. Еще У. Рюг осознавал, что отдельные археологические материалы, учитывая характер их поступления в музеи, использовать в работе нельзя или же следует соблюдать необходимую осторожность. Дело в том, что в Норвегии с начала XIX в. проводилась политика интенсивного освоения земель2. Результатом стало уничтожение многочисленных археологических памятников. Лишь благодаря работе Антикварной комиссии, специально созданной для выявления находок из разрушенных при земляных работах археологических памятников, часть артефактов поступила в музеи. К тому же существовали профессиональные торговцы-антиквары, разъезжавшие по стране и скупавшие предметы старины у населения. Этим и объясняется, что часть норвежских вещей оказалась в музеях Швеции и Дании. Ясно, что в такой ситуации вещи из ряда погребений часто могли быть перемешаны. К сожалению, эта проблема в работе Петерсена оказалась не затронутой.
Большинство мечей, как и другого оружия, поступило в музей или было передано археологам именно бондами. Хотя рассказы об обстоятельствах обнаружения мечей обычно фиксировались, все же мы должны считать мечи, поступившие в музей таким образом, случайными находками.
Один из самых сложных вопросов перевода – передача норвежских географических названий. Традиционно существуют два основных способа: транслитерация и транскрибирование. Поскольку все норвежские топонимы приводятся в нашем тексте и в норвежском написании, то мне показалось более естественным записать названия местностей в транскрипции. Однако многие звуки норвежского языка не имеют эквивалента в русском, и здесь мне пришлось столкнуться с невероятными сложностями. Зачастую транскрибированные норвежские топонимы звучали совсем уж странно. Пришлось пойти на некоторые компромиссы. Так, например, окончание "d" в большинстве названий не произносится, и следовало бы писать Бюскерю, а не Бюскерюд. На мой взгляд, в результате мне все же удалось достичь более или менее удачного компромисса между традиционным написанием норвежских топонимов по-русски и их современным норвежским звучанием.
К. В. Вешнякова
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Rygh О. Norske Oldsaker. Ordnede og forklarede af O. Rygh. Christiania, 1885.
2. В течение всего средневековья и довольно долгого периода в новом времени основными инструментами обработки почвы в Норвегии были деревянный плуг, соха, мотыга и деревянные лопаты. С такими легкими орудиями труда бонды могли возделывать лишь ограниченные площади, ведя распашку на небольшую глубину, и старались обходить серьезные препятствия, каковыми, например, являлись курганы. Лишь в первой половине XIX в. в Норвегии появляется железный плуг. С этого же времени начинается интенсивное освоение земель. В те же годы у норвежского народа просыпается интерес к собственному прошлому, к древностям. В 1810 г. для охраны древностей основана Антикварная комиссия, а в 1828 г. создан музей древностей. В первые годы музей лишь принимал поступающие от бондов вещи, но уже с 1860 г. археологи приступили к планомерным раскопкам. Активная деятельность археологов во второй половине XIX в. позволила сохранить колоссальный археологический материал, который мог просто пропасть при распахивании земель. Огромные поступления археологических вещей в музей в 1875-1900 гг. объясняются скорее значительным интересом к прошлому и просвещением местного населения, чем непосредственно раскопками. Более подробно об этом см.: Pedersen Е. А. Jemalader-bosetningen på Hadeland. En arkeologisk-geografisk analyse // UOS. Varia 17. Oslo, 1989.
|
|
