| Предметом данной работы является постановка и освещение вопроса о языковой принадлежности старших рунических надписей. Несмотря на имеющуюся огромную, в настоящее время почти необозримую рунологическую литературу, следует отметить, что данный вопрос не получил должного анализа со стороны рунологов. Можно указать лишь на исследование Ф. Бурга, посвященное преимущественно языковым особенностям старших рунических надписей. Книга Ф. Бурга, вышедшая в 1885 г. и основанная на описании примерно 60 старших рунических надписей, известных к тому времени, и по своему материалу, и по методике лингвистического анализа совершенно устарела, хотя в свое время она была крупным достижением в области рунологии. В многочисленных рунологических исследованиях первой половины XX в. содержится множество ценных и правильных наблюдений в отношении языка и графики старших рунических надписей, не сведенных в единое целое; поэтому представляется целесообразным и необходимым освещение вопроса о языке старших рунических надписей на уровне современного состояния рунологии и сравнительной грамматики германских языков. Количество старших, рунических надписей (включая надписи на брактеатах, допускающие известное толкование) возросло в настоящее время примерно до 150. Монументальные издания шведских, датских и континентально-германских рунических надписей позволяют всеобъемлющий и углубленный анализ старших рунических надписей, а значительные успехи, достигнутые в сравнительной грамматике германских языков, дают возможность интерпретации языковых особенностей рунических надписей, отвечающей современному уровню общего и частного языкознания. В то же время приходится отметить, что фрагментарность и относительная незначительность дошедшего до нас материала старших рунических надписей не позволяет исследователю дать исчерпывающее описание всех языковых и графических особенностей старших рунических надписей, а также более детально проследить эволюцию языковых черт и графических приемов, отложившихся в рунических надписях III-VII вв., разбросанных на континенте, в Швеции, Дании и Норвегии. Не приходится особо оговаривать, что в данной работе не получили и не могли получить освещение многие важные проблемы, связанные с языком старших рунических надписей. В работе лишь намечается решение вопроса о принципах хронологии рунических надписей и ее соотнесенности с хронологической периодизацией, разработанной археологами. Его окончательное и всестороннее разрешение, зависящее от накопления материала рунических надписей, от разработки разных аспектов общегерманской лексики, особенно её стратиграфии, от усовершенствования приемов археологической хронологизации и приемов палеографической интерпретации, – дело далекого будущего, требующее совместного усилия многих исследователей. Естественно, что в данной работе на первый план были выдвинуты вопросы, которые представляют первостепенное значение для решения проблем языкового статуса старших рунических надписей и которые в то же время могут получить более или менее удовлетворительное решение с точки зрения современного состояния рунологии. Значительно менее освещенными оказались вопросы, связанные с руническими надписями переходного периода (VI-VIII вв.). Во избежание недоразумений следует оговорить, что в данной работе под старшими руническими надписями понимаются все надписи, выполненные 24-значным общегерманским руническим алфавитом – футарком, относящиеся примерно к III-VII вв. н.э. В том случае, когда анализ в силу тех или иных соображений ограничивается лишь надписями III-V вв., употребляется термин "древнейшие рунические надписи". Рунические надписи переходного периода (VI-VIII вв.) могут оказаться ключевыми при решении ряда проблем, относящихся к описанию языковой и графической эволюции рунических надписей, а также их пространственной стратиграфии. Поэтому рунические надписи переходного периода требуют к себе самого внимательного отношения. Но чрезвычайно фрагментарный характер и совершенно незначительное количество дошедших до нас рунических надписей переходного периода не позволяют в настоящее время дать более углубленную разработку всех относящихся сюда проблем. Поспешные выводы, добытые на основании столь хрупкого и ограниченного материала, могут скорее повредить, чем споспешествовать развитию рунологии, которая и без того столь богата фантастическими и беспочвенными построениями. Дисциплинированность и строгость методики рунологических исследований – одно из настоятельных требований современного состояния рунологии.
В заключение считаю своим долгом с глубокой благодарностью упомянуть тех исследователей, работы которых и переписка с которыми имели решающее значение для постановки ряда проблем и написания книги. Это: В. Краузе, К. Марстрандер, X. Андерсен, Э. Мольтке, А. Бекстед, Л. Якобсен, К. М. Нильсен, Э. Салбергер, С. Янссон. Разумеется, за все недостатки в работе ответственность несет один автор. |
|
