Литература

Источник: М. и Ч. Г. Б. КВЕННЕЛЛЫ. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ В АНГЛИИ ВО ВРЕМЕНА АНГЛОСАКСОВ, ВИКИНГОВ И НОРМАННОВ

Данная книга посвящена очень интересному периоду английской истории. Наш рассказ начинается с появления людей, давших нам право называться англичанами; мы расскажем, как их потеснили викинги, а затем завоевали скандинавы, северяне, или норманны (Norsemen, Northmen or Normans), Мы рассмотрели в одной книге англичан, викингов и норманнов вместе, потому что все они принадлежали к великой нордической расе (1). Все они отличались высоким ростом и огромной силой, светлыми волосами, голубыми глазами и вытянутой формой черепа, все они были превосходными бойцами. Те, первые, англичане были бы весьма удивлены, если бы увидели сегодняшнего англичанина, лежащего в ванне и напевающего о том, что британцы никогда не будут рабами, или рассуждающего о Британском Содружестве Наций. Когда Беда, историк англосаксов, писал о бриттах, он имел в виду людей, живших в Англии до вторжения саксов, ни те, ни другие не принадлежали к одной нации. Ассер, писавший во времена Альфреда о вале Оффы, описывает его как "огромный вал, протянувшийся между двумя морями, разделяющий Британию (имеется в виду Уэльс) и Мерсию". В первой, второй и третьей книгах (2) мы писали о кроманьонцах, своим появлением на свет не намного опередивших наших предков, которые населили Европу во времена каменного века (палеолита) и жили в эпоху неолита; в бронзовый и железный века, вплоть до римского вторжения, там жили народы Средиземноморья, за которыми последовали кельтские гаэлы и бритоны (откуда, собственно, и пошло название бритты), а за ними - белги. Англичане не уничтожили всех бриттов; многие из них перекочевали на Запад, а остальные были порабощены и, возможно, позже получили свободу, и тогда их дети и внуки вновь стали называть себя англичанами.

Англичанин, вероятно, мог быть потомком любого из народов, о которых мы писали. Семья может пресечься, но только весьма мудрому человеку удалось бы отыскать свои корни. Все случилось как и должно быть, и это делает историю более понятной; люди, о которых мы читаем, - не просто бледные призраки прошлого, а наши предки.

Прежде чем приступить к рассказу о деяниях англичан, было бы неплохо возвратиться немного назад, к Римской Британии. В нашей предыдущей (3) книге мы пытались рассказать читателям о последовавших затем великих нашествиях. Мы наблюдали, как жители Силчестера строили свой город с дорогами, пересекавшими его и ведущими к общественному центру, где возвышались базилика и форум; с гостиницей, публичными банями, храмами, а позже и христианской церковью. Мы отмечали, что дома были построены весьма удобно и снабжены хитроумной системой отопления.

Слово "цивилизация" произошло от "civis", горожанин, и цивилизованный человек, по мнению римлян, прежде всего был хорошим горожанином, в отличие, например, от "paganus", крестьянина, который считался более неотесанным и к тому же являлся язычником. Если бы по мановению волшебной палочки Силчестер, или "Calleva Atrebatum", Лесной Город атребатов (4), вновь появился на своем прежнем месте и мы могли бы пройтись по его улицам, то нам пришлось бы признать, что это весьма цивилизованное место. Если бы мы подружились с любым из его жителей и пригласили его взглянуть на наш современный город, рожденный техническим прогрессом, нам пришлось бы придумать какое-нибудь безрассудное оправдание, дабы объяснить существование трущоб и убожества, грязи и уродства, а также отсутствие даже намека на планомерное градостроительство. Но Силчестер лежит в руинах в очаровательной местности между Редингом и Базинстоком, а его жители давно спят вечным сном за пределами городских стен. Наша задача - описать повседневную жизнь их непосредственных преемников; но до тех пор, пока мы не представим себе картину жизни Римской Британии, мы едва ли сможем вообразить себе ту изоляцию, в которой жили англичане здесь, в Англии.

Давайте вообразим отряд саксов, совершающий набег вверх по Темзе: вот он достиг Рединга, а затем повернул на юг к Силчестеру. Жители города, предупрежденные беженцами, бегут ни запад, прихватив с собой нехитрые пожитки и спрятав в колодцах (5) необходимые инструменты, которые понадобились бы им по возвращении. Саксы подходит к опустевшему городу и, войдя в ворота, расхаживают по мощеным улицам, заглядывая в дома. Они издают радостные восклицания, убеждаясь в правдивости доходивших до них слухов; это была такая щедрая земля и добыча, о какой они и не мечтали. Ошеломленные воины выходят из лавок с полными охапками красивой одежды и домашней утвари, а в домах находят пищу и выпивку. Тут саксов, по-видимому, ждало некоторое разочарование, так как римские бритты насыщались в своих триклиниях птицей и овощами и любили, чтобы пища подавалась на стол в красивой красной посуде с о. Самос, а потому их рельефные печки на кухнях не были приспособлены для того, чтобы жарить большие куски туши. А саксы обожали мясо. Когда "Общество Антикваров" вело раскопки в Силчестере, то обнаружило прекрасный мозаичный пол, изуродованный огромным пятном на том месте, где разводили костер; возможно, именно там саксы поджаривали мясо животных, не найдя более подходящего места.

Ублажив свои желудки, одни саксы отправились бродить по городу и в конце концов пришли к христианской церкви, гадая о ее предназначении, ибо были язычниками; возможно, они перевернули алтарь в надежде найти под ним какие-нибудь сокровища. Другие обнаружили бани (6), отличавшиеся просторностью и тщательной планировкой, где искупались в прохладном бассейне Frigidarium (7), а затем заметили тщательно разработанную систему подогрева воды под полами. Осматривая коммуникации, они могли наткнуться на одного из несчастных, не сумевших покинуть город, и вытащить его наружу, всласть поиздеваться над ним, а затем убить. В гипокаустах были раскопаны скелеты людей, попытавшихся найти там убежище.

Продуманная планировка города, особенности его водоснабжения и канализации, а также их технического обслуживания были недоступны саксам; для них это было примерно то же, что для сегодняшних австралийских туземцев самолет: они поиграли бы с ним, оборвали "безделушки", а затем, утомившись, бросили бы и ушли. То же самое сотворили саксы с Силчестером; город, по-видимому, не был сожжен, но обветшал и превратился в руины после того, как варвары покинули его, чтобы найти новое поле для завоеваний.

Теперь посмотрим на этих англов, саксов и ютов, что так изменили жизнь нашей страны, и для этого лучше всего прибегнуть к трудам Беды Достопочтенного.

Беда родился в 673 году. В возрасте семи лет его поместили в аббатство Виремуд (Уирмут) под начало аббата Бископа. Всю свою жизнь он был ученым и способствовал возрождению классических наук, а создав "Церковную историю" (около 730 г.), стал первым английским историком. Беда писал о захватчиках: "Они вышли из самых сильнейших германских племен - саксов, англов и ютов" (8), они называли себя Anglecyn, английским народом. Необходимо помнить, что вторжение в Британию было только одним из незначительных эпизодов в Великом переселении народов.

Мы рассказал во второй нашей книге (9), как пыль, нанесенная великими бурями с морен глетчеров ледникового периода, отложилась в виде лесса и сотворила луга, протянувшиеся в широкой зоне через всю Европу от Уральских гор до севера Франции. Центральные азиатские равнины всегда порождали огромное количество людей, которые временами срывались с насиженных мест из-за засухи, порывая со всем, что их удерживало, и покидали родные пределы, а луга становились для них дорогой. Следует вспомнить, что представители культуры колоколовидных кубков прибыли в Англию из южной России тем же самым путем (10). Англосаксы пришли в Англию в результате волнений в центральной Азии. Оттуда прибыли гунны и напали на своих соседей, готов, которые двинулись по Дунаю и Рейну и вторглись в Римскую империю. Готы захватили и разграбили Рим в 410 году. Их продвижение нельзя было остановить до тех пор, пока Аттила, король гуннов, не был разбит под Шалоном в 451 г. Другой германский народ, франки, двинулся во Францию по тем же причинам и достиг Луары к 489 г.

"Westward Но" (11) - очень древний клич, а в те дни, о которых мы пишем, он нес угрозу цивилизации. Римская империя была превосходно организована. Границами империи являлись Дунай и Рейн; и именно через эти реки хлынули орды варваров-язычников, как и в древнейшие времена, когда ахейцы устремились на греческие Микены.

Очень правдиво говорят историки о Темных временах, но это лишь отдельные вспышки, озаряющие древнюю историю. Все то немногое, что мы знаем об этом периоде, всегда расцвечено жизнью и движением. На одной странице нам придется написать о викингах, о кровопролитии и битвах под знаменами Равенны; на другой - о спасении душ людьми вроде Св. Колумба, Августина, Паулина и Айдана. Здесь, в Англии, христианство, ставшее неотъемлемой частью людского существования, подверглось нападению Одина и Тора, бога Грома. Эта ситуация будет одним из сюжетов нашего повествования, дабы мы могли проследить, как христианская церковь спасла западную цивилизацию. Битва была долгой, и прежде чем выиграть ее, христианство было сметено в другой части света.

Мухаммед родился около 570 г. Его приверженцы покорили Египет и Палестину в 634-640 гг., Персию - в 651 г. К 709 г. они отвоевали Северную Африку у Византийской империи, а Испанию - у вестготов. Их дальнейшее продвижение было остановлено только Карлом Мартелом при Пуатье в 732 г. И это лишь начало многолетней битвы между Крестом и Полумесяцем, кульминацией которой позже стали крестовые походы. Достаточно написано о том, что англосаксы, пришедшие в Англию, остались там не потому, что нуждались в отдыхе, но под давлением обстоятельств. Здесь необходимо отметить одну замечательную деталь: в своих ранних странствиях им пришлось вступать в контакт с культурой готов в южной России, и источник их любви к ярким цветам и драгоценностям находится именно там.

Когда римские легионы покинули остров в 410 г., бриттам пришлось изо всех сил сражаться против своих врагов. Теснимые с севера пиктами, они в конце концов попросили помощи у Хенгиста, вождя англосаксов. Это было похоже на попытку погасить пламя, заливая его бензином. Хенгист подошел со своим воинством к Иппинесфлиту (ныне г. Эббсфлит) в Танете в 449 г. и дал отпор пиктам, а к 457 г. он завоевал Кент для себя самого. Счастливая весть о том, что здесь есть равнинная земля, где можно безопасно устроиться, пересекла Северное море, и за Хенгистом последовали все больше и больше людей.

Давайте отправимся в Ричборо, старый римский форт, охраняющий порт Рутупий, ворота в Англию в начале Уолтингской дороги. Взгляните через равнину, которая когда-то была морем, на Эббсфлит, а затем представьте алчных саксов, блуждающих по Танету, обследуя земли напротив и намереваясь захватить их.

Беда писал: "От ютов произошли жители Кента и острова Уайт, а также народ из провинции западных саксов, который до сих пор называют ютами, что осели напротив острова Уайт. От саксов произошли восточные, южные и западные саксы. От англов - восточные и средние англы, мерсийцы, а также весь народ Нортумбрии" (12).

Период завоевания длился с 449 г. до окончательного разгрома британцев Эгбертом, королем Уэссекса, в 815 г. Этот период стал объектом нашего исследования в первой из трех глав, из которых состоит книга. В течение 366 лет бриттов постепенно вытесняли на запад, а этот период длился как раз столько, сколько от современного времени до эпохи правления Елизаветы.

Вполне возможно, что легенды о короле Артуре основываются на деяниях британского короля, который противостоял вторжению саксов в 467-493 гг. Англосаксонская хроника, составленная во времена Альфреда (891-892 гг.), в подробностях повествует об этом вторжении. Так как мы не хотели бы в своих описаниях погрязнуть в крови, мы ограничимся одной цитатой из Беды, чтобы показать, насколько отчаянной была борьба. "Частные и общественные здания лежали в руинах, священников повсюду убивали у их алтарей, прелаты и народ равно без всякого различия предавались огню и мечу, и некому было даже похоронить тех, кто принял жестокую смерть. Иные из несчастных уцелевших были загнаны в горы и безжалостно вырезаны; другие, изможденные голодом, вышли и покорились врагу, готовые принять вечное рабство за кусок хлеба, если только их не убивали на месте" (13).

Этот отрывок дает гораздо более ясное представление, чем любые наши слова, о том влиянии, что оказали варвары на римско-британскую цивилизацию, и мы склонны забывать о нашем долге перед бриттами, которые сохранили христианство на Западе. Фактически мы даже не думаем о них как о христианах, пока не вспоминаем о том, что Святой Альбан претерпел мученическую смерть в Англии уже в 304 г., Святой Патрик прибыл в Ирландию в 427 г,, до прихода Хенгиста в 449 г., и именно ирландская церковь послала Колумба в Айону около 563 г., и позже из Айоны Айдан отправился на Святой Остров. Мы всегда должны помнить, что Великая Британия находилась далеко от центра Римской империи; северо-западная провинция, бывшая аванпостом римской цивилизации, из-за своего островного положения была отрезана от Рима постоянными варварскими набегами. Могло быть и так, что вся история этой страны сложилась по-иному, если бы ирландская церковь не смягчала жизнь на западе, в то время как поступки англосаксов весьма напоминали козни дьявола, вершившиеси повсюду.

Прежде чем мы поговорим о деяниях церкви более подробно, было бы неплохо вернуться назад и попытаться проследить, были ли у предков англосаксов какие-либо качества, которые побудили их к такой жестокости.

Тацит, знавший этот народ, писал: "Селятся же германцы каждый отдельно и сам по себе, где кому приглянулись родник, поляна или дубрава" (14), что до сих пор присуще англичанам; у них нет особой гражданской гордости, но они любят свою страну. Тацит, конечно же, не имел в виду одиноких людей, живших сами по себе или даже отдельными семьями, как сейчас, в смешных маленьких домиках в пригородах. Мы знаем, что сэр Томас Мор сам построил дом в Челси, где жил со своей женой, сыном, невесткой, тремя дочерьми и их мужьями, а также одиннадцатью внуками. Во времена англосаксов семьи, который жили вместе, были даже больше, чем семья Томаса Мора, и гораздо больше походили на клан или племя. Беда Достопочтенный всегда говорит не о численности жителей и провинции, а о количестве семей. Также он рисует интересную картину семейных традиций, сообщая следующие сведения об одной семье: "Эрик или Эск (или Эоза), от которого короли Кента звались Эскингами", а затем: "сын Титила, сын Уффы, по имени которого короли восточных англов зовутся Уффингамн". Если мы вновь обратимся к Беде, то обнаружим, что короли в первую очередь были вождями, "у тех древних саксов не было короля, но было несколько вождей, управлявших своим народом; и когда начиналась какая-нибудь война, они бросали жребий, и за тем, на кого он пал, следовали и повиновались во время войны; но как только война заканчивалась, все вожди вновь получали равную власть". Когда саксы прибыли в Англию, по-видимому, эти вожди, осевшие там, назвали свой дом Уффингем, так как это был дом Уффингов, пришедших из Уффы.

Из этих небольших поселений выросли английские деревни. Вождь строил свой холл (Hall), вокруг которого вырастали хижины его сторонников и жилища для женщин. В каждой деревне было свое особое место для собраний (Moot Hill), то есть место, где проходили судилища (Dooms), а также свой источник воды. Все эти, строения окружались рвом и насыпью с частоколом: наверху. К ним примыкали общинные поля, заканчивавшиеся возле рубежа, при подходе к которому чужак должен был протрубить в свой рог, иначе ему грозила смерть. Свободный человек был фригольдером (держателем) части земли; в отрядах воинов, приплывших в, Англию, сначала было немного рабов, но позже захваченных в плен бриттов обратили в рабство. И по мере того, как англосаксы все более обустраивались на этих землях, вожди становились королями, некоторые люди, возвышались, а остальные становились рабами.

В Книге Страшного суда, завершенной в 1086 г., упоминаются приходы времен Эдуарда Исповедника, которые до сих пор сохранились и берут свое начало еще во времена, о которых мы сейчас говорим. Холл становился замком вождя, а его часовня, построенная когда он стал христианином, - приходской церковью. Беда упоминает и гостиницу, а также обязательно была и мельница, чтобы молоть зерно. Такая система сельского хозяйства, должно быть, оставалась преобладающей в Англии вплоть до XVIII века, когда огораживание общинных земель нанесло ей смертельный удар.

Мы очертили круг проблем, которые будем рассматривать подробное, и первым шагом станет более близкое знакомство с обликом англосаксов.

Можно согласиться, что одежда первых саксов, ступивших на берег Англии, была похожа им ту, что изображена во второй части (15). Также она была похожа на одеяние варваров, изображенных на колонне Траяна, и, по-видимому, была характерна для племен, живших за пределами Империи, за Дунаем и Рейном. Именно от нее и ведет свое происхождение англосаксонская одежда.

На рисунке 11 (см. вклейку: лист 11, в) первая фигура - тан. На нем рубаха и бриджи, которые иногда доходили до лодыжек, но чаще - до колена. Сверху надеты чулки, напоминающие гамаши, которые держатся с помощью подвязок, завязываемых крест-накрест, и являются частью кожаных туфель. Иногда они покрывались сверху позолотой. Бриджи, вероятно, застегивались на талии и держались с помощью ремня, пропущенного через петли, напоминая брюки для крикета. Поверх рубахи из шерсти или льна носилась туника длиной до колен с длинными рукавами, сужающимися у запястья и застегивающимися с помощью металлических пряжек. На талии носили рамень. Сверху накинут плащ, застегнутый на груди или плечах фибулой (брошью). Будничный головной убор напоминает фригийский колпак.

Следующий человек одет почти так же, но сверху на нем - доспехи. Вместо туники - кольчуга, сделанная из железных колец, нашитых на прочную ткань. Шлем сделан из железа и кости, а на гребне - вепрь (16) (см. "Беовульф"). Копье (см. рис. 12) было самым распространенным оружием в языческие времена; иногда у него были "крылья", а полая часть, в которую вставлялось древко, выковывалась до тех пор, пока стороны не соединятся и не образуют конус. Древко из ясеня, достигавшее в длину шести-семи футов, было с железной ферулой (острием). Некоторые копья использовались для метания. Ранние мечи представляли собой внушительных размеров оружие, длиной в ярд с деревянными ножнами (рис. 12, А). Более поздние были с клиновидным лезвием (рис. 12, В). Скрамасаксы были похожи на мечеподобные ножи (рис. 12, С).

Распространены были и боевые топоры, некоторые из которых использовались в качестве метательных (рис. 12, D). Щиты изготовляли из дерева, обтягивали кожей, разукрашивали и покрывали позолотой; иногда они были овальной формы, иногда - круглыми. На рис. 13 изображен один из них. Луки не были широко распространены.

В центре на рис. 11 (см. вклейку: лист 11, в) изображено женское одеяние. Женщины носили льняную рубаху, а сверху - тунику до пят. Иногда надевались сразу две туники, подпоясанные на талии, у нижней рукава были длинные, у верхней - более короткие и широкие. Сверху надевался плащ, ниспадающий сзади и спереди, напоминающий пончо с отверстием для головы. Фибулы, о которых мы поговорим позже, по-видимому, носились парами. Голову покрывал шелковый или льняной платок. Женщины носили и пояса, и в их могилах были найдены поясные подвески, напоминавшие цепочки, к которым, по-видимому, пристегивались маленькие сумочки.

Они любили украшать себя красивыми ожерельями, изготавливавшимися из янтаря, хрусталя, аметиста или цветного стекла. В Британском музее выставлены бусы из золотой проволоки, свитой в виде бочоночков, с гранатовыми подвесками между ними. Иногда ожерелья носились на груди или на руках в виде браслетов.

Мы не в силах представить рисунки всех тех прекрасных украшений, которые использовались саксами. Пряжки на ремнях часто украшались драгоценными камнями, а также в ходу были браслеты для предплечий и кольца. Изготавливались и разнообразные булавки; Ирландия славилась своими булавками для рукавов, головки которых загибались, напоминая современные булавки для галстуков. Лошади украшались не менее тщательно, чем их хозяева. А детская одежда была миниатюрным повторением одеяний родителей.

Кэрл, изображенный на рис. 11 (см. вклейку: лист 11, в) справа, мог носить такую же одежду, что и его хозяин, но более грубую и простую. У него не было меча: этим оружием пользовались лишь эрлы или таны.

Необходимо сказать несколько слов об эволюции фибул, использовавшихся для скрепления накидок. Их следы уходят в Южную Россию, где эти броши использовали готы перед там, как переселиться в Восточную Пруссию, а с Балтийского побережья - в Скандинавию. На рис. 14 изображен процесс усовершенствования фибул. 1-я, возможно, с востока Англии, датируется примерно V в.; аналогичный образец, украшенный головой коня, был найден в Швеции. Все эти фибулы представляют собой варианты прославленной английской булавки, но с пружинкой на обеих сторонах головки (17).

2-я фибула на рис. 14 иллюстрирует следующую стадию развития: "шишечки" на концах застежки составляем единое целое с фибулой. Такой тип относится к концу V в. 3-я иллюстрирует ее дальнейшую эволюцию. 4-я датируется VII в. и наглядно объясняет, почему такие фибулы назывались "крестообразными"; это прекрасный образец с серебряными пластинами на концах креста и инкрустацией гранатом на ноздрях лошади. 5-я - фибула с квадратной головкой, имеющая сходство с застежками, появившимися в Дании; она старше 4-й и датируется примерно 500 г. 6-я - фибула с лучиками, подобные которой были найдены в Крыму (V в.). 7-я отличается особым ютским орнаментом.

Англосаксы также использовали круглые фибулы, иногда сделанные в форме цельного диска, а иногда - рельефной пластинки, прикрепленной к диску с вертикальным острием, булавка была сзади - на шарнирах.

Украшенные драгоценными камнями круглые фибулы, обнаруженные в Кенте, необычайно красивы. Некоторые похожи на диск, наложенный на дугу, как на рис. 14 (7). Это так называемая замковая фибула, так как гранаты вставлены в форму клина, напоминающего замковый камаень арки (18); центральный орнамент сделан из слоновой кости или похожего на нее белого материала. Остальные гораздо более тщательно украшены гранатами и синим стеклом, имитирующим ляпис-лазурь, а фоном является золотая филигрань. Параллели кентским украшениям можно найти на Рейнских землях и в Италии, а наиболее часто они датируются примерно 600 г.

Фнбула-кромлех, называемая так из-за своей формы, изготавливалась из серебра и частично покрывалась позолотой. Существуют и превосходные образцы в форме почти сомкнутого кольца, появившиеся в начале Железного века (19), а в англосаксонские времена некоторые из них достигали двух футов длиной.

Чтобы представить в выгодном свете изящные украшения, был необходим хороший фон; очевидно, что англосаксонские женщины были прекрасными ткачихами. В могилах обнаружены золотые нити, которые, судя по всему, вплетались в головные уборы. Эти нити изготавливались таким же образом, как и ефод, сделанный для Аарона, - "они ковали золото в тонкие пластинки и разрезали их на проволоку, чтобы вплести ее в синее и пурпурное, в алое и тонкое белье искусной работы".

Насыщенные краски охотно использовались не только в одежде, но и в других предметах обихода. Именно любовь к ярким цветам люди принесли с собой с востока, и хотелось бы, чтобы яркость вновь стала нам присуща. Современные женщины обладают чувством ярких красок, но мужчины, увы, за редким исключением, с начала мрачной революции, называемой "промышленной", с каждым годом становятся все более серыми и унылыми.

Ткани, о которых мы писали, конечно же, были созданы на ткацких станках, и рисунки в манускриптах показывают нам их развитие. Как мы видели это во второй части (20), основа натягивалась с помощью грузов; в раннее Средневековье появился нижний валок, который избавил от грузов и позволил изготовлять материал большей длины. Железные лезвия, похожие на короткие обоюдоострые мечи, также найдены в женских захоронениях; считается, что они использовались для уплотнения нитей утка и основы. Процесс ткачества происходил так же, как описывалось во второй нашей книге (21).

Возможно, одним из самых интересных экспонатов в любом музее стала бы бронзовая коробочка для рукоделия (рис. 15), найденная в одном из захоронений, которая сейчас выставлена в Британском музее. Она была позолочена и принадлежала англосаксонской женщине, которую мы назовем Эльсвита. Предположим, что ее мужа звали Этульф и у них была большая семья, что вообще характерно для того времени. А их сын, Эльфред, станет героем нашей маленькой истории. И наверняка мать частенько говорила ему: "Эльфред, я не понимаю, как ты так быстро изнашиваешь штаны (brecs), ведь ты надел их впервые только на прошлой неделе, а сейчас, посмотри на эти дыры". И конечно, Эльфреду было нечего сказать в ответ. Конец. Это весьма правдоподобно, потому что в корзинке для рукоделия найдены нитки, шерсть, льняное полотно и иглы.

Эти строки о мальчике напомнили нам, что король Альфред посвятил своего внука Ательстана "в рыцари необычайно рано, даровав ему алый плащ, пояс, усыпанный бриллиантами, и саксонский меч с золотыми ножнами". Только представьте себе, как блистали сочными красками Ательстан и его сверстники.

Здесь мы скажем несколько слов о церковном одеянии. В облачении священника длинная белая туника превратилась в стихарь. Верхняя туника с более широкими и более короткими рукавами - в далматик. Накидка стала ризой, а капюшон - покровом.

Существовали традиционные представления об одеянии, в которое был облачен Господь, святые и ангелы. Сначала надевалась туника с длинными рукавами, сверху - накидка, один конец которой свисал с левого плеча спереди, а второй окутывал спину, проходил под правой подмышкой и набрасывался на левую руку или плечо. Такая одежда больше похожа на классическую римскую тогу, описанную в третьей нашей книге (22).

Получив общее представление о внешнем облике саксов, мы должны исследовать местный колорит их среды, для чего лучше всего обратиться к "Истории" Беды. Время ее создания, 730 г., делает этот документ необычайно важным. Приближался момент окончательного завоевания бриттов в 815 г.; датчане еще не появились, принеся с собой опустошение и разрушения, так что картина, нарисованная Бедой, - кульминация англосаксонской цивилизации.

Он начинает с описания страны: "Британия, остров в океане, прежде называвшийся Альбионом... славится зерном и деревьями и прекрасно подходит для выпаса скота и вьючных животных. В некоторых местностях также производится вино, много разной птицы, как водоплавающей, так и живущей на земле. Также на острове изобилие рек, кишащих рыбой, и ручьев. Там водится много лосося и угрей; часто попадаются тюлени, дельфины киты; помимо того множество сортов моллюсков, например, мидий, в которых часто находят великолепные жемчужины всех цветов: красные, пурпурные, фиолетовые, зеленые, но чаще всего белые. Здесь изобилие моллюсков, из которых добывается алая краска: это самый прекрасный цвет, никогда не выгорающий под солнцем и не линяющий, который со временем становится все более красивым. Есть там и соленые и горячие источники, из которых берут начало реки, дающие возможность принимать горячие ванны людям всех возрастов и обоих полов и устроенные соответственно".

Это означает, что к 730 г. горячие источники в Бате вновь были открыты.

Беда упоминает медь, железо, свинец, серебро и гагат, "который черен и искрится, сверкает в огне, а когда нагревается - прогоняет змей; нагретый с помощью трения, он притягивает все, что к нему подносят, например, янтарь". В продолжение Беда пишет, что "на этом острове настоящее время живут пять народов: англичане, бритты, скотты (имеются в виду ирландцы), пикты и латиняне (романизированные бритты), каждый на своем собственном наречии совершенствует великое знание Божественной истины. Латинский язык благодаря изучению Священного писания становится известным всем остальным".

Даже во времена Беды, по-видимому, люди не жили в городах, потому как он писал: "Остров был в прошлом украшен двадцатью восьмью славными городами, не считая бесчисленных крепостей, которые были надежно защищены стенами, воротами и запорами". Хотя некоторые из римских городов до сих пор функционировали; так, например, мы находим у Беды следующие строки о 604 г.: "Восточные саксы живут за рекой Таменсой, отделяющей их от Кента, а границей их земель является Восточное море. Их столица - город Лондоний, расположенный на берегу вышеназванной реки, он же является торговым центром для многих народов, прибывающих туда по морю и земле" (23).

Мы не знаем, до какой степени был разрушен римский Лондиниум, но, должно быть, останки этого римского города сохранились, оказав влияние на саксонских строителей. Возможно, саксы восстанавливали старые здания, возводя новые деревянные строения, когда было необходимо. Аббат Бископ, построивший монастырь в Ярроу, где жил Беда, говорят, был "первым, кто познакомил Англию с мастерами каменного зодчества, так же как и с создателями витражей" (имеется в виду, конечно же, первым после римлян).

В 710 г. король пиктов написал аббату Ярроу Кеолфриду письмо с просьбой прислать ему архитекторов, "чтобы для его народа построить церковь в римской стиле". Меллит, епископ восточных саксов, возвел церковь Святого Павла в Лондоне, которая и могла быть сооружением в римской манере. Мы вернемся к этому вопросу, когда будем говорить об эпохе короля Альфреда.

Теперь давайте рассмотрим холл вождя. Он просуществовал вплоть до времен Елизаветы в качестве основного помещения в доме, где собирались все домашние для приема пищи и увеселений. Даже сегодня большие дома в деревне часто называют холлами. Коттеджи кухни, которые сначала были отдельными зданиями, постепенно присоединялись к холлу, а в XIV-XV вв. окончательно соединились под одной крышей, и, таким образом, современное жилище обрело свою форму.

Если мы обратимся к "Беовульфу", знаменитому англосаксонскому эпосу, то обнаружим там описание древнего холла, а также множество интересных деталей повседневной жизни. Сразу заметим, что в те дни люди действительно верили в драконов.

Единственная рукопись "Беовульфа" находится в Британском музее. Время ее создания - около 1000 г., но описывается период примерно 550 г. Поэма начинается с сообщения о смерти Скильда, короля-воина, жившего начале времен и давшего датчанам (данам) их имя Скильдинги. Скильда уложили в ладью под мачту так, чтобы глаза умершего смотрели вперед. Оружие и сокровища также поместили на борт, а на мачте развевался королевский стяг. Корабль отдали на волю волн, дабы отправился он в неизвестные моря за горизонт. Затем мы узнаем о Беовульфе, конунге гаутов (остров Готланд в Балтийском море). Он прибыл в Данию, чтобы навестить Хродгара,, который построил Мид Холл (Медовый Зал), названный Хеоротом, в качестве жилища для своих слуг. Этот холл отличался высотой и шириной фронтонов, был украшен золотом, а дверь закрывалась на кованые засовы. Но этого оказалось недостаточно для того, чтобы уберечься от злой силы - Гренделя, подкравшегося к ним ночью и захватившего спящих после пиршества воинов. Чтобы спастись, люди искали ночлега вдали от возведенных чертогов.

Затем прибыл Беовульф в своей свежесмоленой ладье по "лебединой дороге" (24). С ним было четырнадцать воинов, на шлемах которых блестели изображения вепрей, покрытые золотом. Их тяжелые блестящие доспехи были сработаны вручную из плотно пригнанных железных колец. Высадившись в Дании, по мощеной дороге они прибыли в Хеорот. Там воины поставили свои щиты к стене и сели на скамьи.

Хродгара не было в холле. У него имелись палаты неподалеку, где он восседал со своими приближенными. Беовульф пришел туда по соединявшей дома дороге и объяснил цель своего приезда, а после этого воины сели пировать в Хеороте. Вальхтеов, супруга Хродгара, вышла к гостям и поднесла Беовульфу чашу с медовой брагой. После пира он со своими воинами уснул в холле, а ночью туда пришел Грендель и убил одного из гаутов. Беовульф напал на чудовище, но тому удалось спастись, потеряв при этом руку, и лишь потом Грендель умер в болоте, в котором он жил.

Вновь началось пиршество, а холл украсили златоткаными тканями. Исполнялись песни, свое искусство показывали менестрели. Когда торжественное пиршество достигло апогея, шум веселья был слышен повсюду; виночерпии разносили необычной формы чаши с медовой брагой. После пира люди уснули в холле. "Служат им ложам и подголовьями скамьи дощатые; щиты широкие стоят, блистая, у них в изголовьях; на главах виднеются высокие шлемы; и меч отменный у каждого воина был под рукою, и сбруя кольчатая. Таков обычай у них, всечасно готовых к сече: и в дальнем походе, и в доме отчем - везде, где опасность грозит владыке, стоит на страже дружина добрая!" (25).

Мать Гренделя пришла отомстить за смерть сына и похитила одного из благородных воинов. Беовульфа в это время не было в холле, так как в его честь отвели отдельное жилище. Он пошел к королевским палатам, а затем повел отряд по следам чудовища к топям. Там Беовульф надел свою кольчугу и спустился в омут и, доплыв до дна, нашел там пещеру, где не было воды. Там-то и состоялась битва с оборотнем из бездны. Меч Беовульфа подвел его, но в пещере герой нашел меч древних гигантов, с помощью которого и одержал победу над матерью чудовища. Убив ее, он отрезал голову у мертвого Гренделя.

Наблюдатели на берегу омута увидели, как воды вспенились кровью, и посчитали это дурным предзнаменованием. Датчане с унынием отправились домой. Позже Беовульф выплыл со своим трофеем - головой Гренделя и нашел на берегу своих сородичей, ожидавших его. Они с триумфом вернулись в Хеорот, где вновь состоялись великие торжества, и Хродгар произнес в честь героя хвалебную речь, но предостерег Беовульфа, что хотя Бог и дарует человечеству множество благ, может дремать хранитель душ человеческих, и тогда люди становятся высокомерными и самонадеянными, а "губитель уже тайно лук напряг и направил стрелу, от которой душа под кольчугой не спрячется, под железной броней, - нет спасенья от посланницы адских вредоносных сил" (26).

Беовульф возвратился в землю гаутов, где поведал конунгу Хигелаку о своих подвигах, восседая напротив него в холле. Позже воин сам стал конунгом и долго и справедливо правил, пока его собственные земли не начал притеснять крылатый дракон пятидесяти футов длиной, извергающий пламя. Чудовище жило в недрах кургана, "первозданного земляного жилища, внутри которого скалистые арки", охраняя там сокрытые сокровища. Один раб похитил оттуда золотую чашу, и в отместку дракон опустошал окрестности. Тогда Беовульф, который был уже довольно стар, вновь надел свои доспехи для последней битвы и убил дракона, но и сам погиб от смертельных ран.

Погребальный костер воздвигли на утесе возле моря, украсив прощальное ложе шлемами, щитами и кольчугами, а в середину уложили Беовульфа. Когда тело героя поглотил огонь, гауты насыпали курган над останками конунга и в нем захоронили сокровища дракона, где "будет золото лежать под спудом вовек, как и прежде, от смертных скрытое" (27).

Поэма представляет огромный интерес, так как рисует картину жизни простых людей. Беда показывает окружающий мир с точки зрения монаха, а "Беовульф" - с точки зрения воина. Должно быть, сказители в тысячах таких холлов воспевали подвиги Беовульфа, пока какой-нибудь саксонский Гомер не облек их в форму эпической поэмы, что дошла до нас.

Множество деталей эпоса наводит нас на мысль о том, что холл Хеорот был деревянным строением, больше напоминавшим огромный амбар. Мы попытались сделать реконструкцию его внешнего вида на рис. 16, а его внутренней части на рис. 1 (см. вклейку: лист 1).

Следует отметить одну важную деталь ранних холлов: место предводителя, вместо того чтобы находиться на рельефном возвышении, как это было в более поздних средневековых залах, расположено в центре северной части. Главного гостя сажали напротив - в южной стороне, где было окно. Женщины садились на поперечные скамьи в конце зала. Очаг располагался в центре.

Беда подробно излагает, как путешественник приезжает в деревню и входит в дом, где пируют соседи. "Они долго сидели за ужином и много пили, в центре комнаты горел большой костер; случалось, что искры падали на крышу дома, покрытую соломой, которая загоралась".

В "Беовульфе" отмечалось, что спальные комнаты располагались в других зданиях. Благодаря одной саге мы выяснили, что они располагались на втором этаже, и туда приходилось подниматься по внешней лестнице, так как один из персонажей саги, гость, отправляясь спать, открыл не ту дверь и упал в чан с медом, стоявший внизу.

Деревянный остов остается самой характерной чертой английского здания. Обычный англичанин зачастую довольно искусно обращается с пилой и стамеской и может соорудить изумительный домик или амбар, и куда бы он ни отправлялся, он всегда придерживается строительной традиции, унаследованной им от англосаксонских предков. Современные строительные законы подавляют эту склонность к строительству в Англии, но в доминионах и в США англосаксонские предки оставили свой след в форме пристрастия к деревянному зодчеству.

Тацит, писавший в I в. н. э., указывал, что "народы Германии не живут в городах и даже не терпят, чтобы их жилища примыкали вплотную друг к другу. Селятся же германцы каждый отдельно и сам по себе, где кому приглянулись родник, поляна или дубрава... Строят же они, не употреблял ни камня, ни черепицы; все, что им нужно, они сооружают из дерева, почти не отделывая его и не заботясь о внешнем виде строения и о том, чтобы на него приятно было смотреть. Впрочем, кое-какие места на нем они с большой тщательностью обмазывают землей, такой чистой и блестящей, что создается впечатление, будто оно расписано цветными узорами" (28).

Археологи, интересующиеся строением домов, искали в Германии вдоль Эльбы и Везера, откуда и пришли англосаксы, сохранившиеся виды деревянных построек. И это совершенно правильно, так как тысяча лет - ничто для развития облика дома. До огораживания в XVIII в. и промышленной революции в XIX в. жизнь страны не сильно изменилась в своих основах по сравнению с эпохой англосаксов. Дом, построенный в XVI в. и сохранившийся до сегодняшнего дня, особенно если он похож на другое здание XIV в., которое в свою очередь - потомок еще более раннего строения, может стать очень полезным в исследовании эволюции английского дома.

На рис. 17 (6) изображен типичный план одного из таких германских жилищ, датирующихся примерно XVI веком, в общих чертах напоминающих амбар. Пара больших дверей (А) выходит в пространство, напоминающее неф церкви (В) с приделами по бокам (С). В одном из приделов держали лошадей, в другом - коров, головами обращенных к центру, так как с этой стороны им давали корм. Сено и зерно хранились под крышей. Мужчины-слуги спали над одним приделом, женщины - над другим. Хозяин жил в помещении (DD), напоминавшем трансепты церкви, там же разводился огонь (Е), дым от которого наполнял все помещение и заглушал запах навоза. Помещения FF были дополнительными для удобства семьи. На рис. 6А изображены секции строения, и древний норвежский холл, по-видимому, имел те же очертания.

Если наши читатели обратят свое внимание на рис. 18, где изображен эссекский амбар, они заметят близкое сходство его конструкции с германским домом (рис. 17, 6А), а также и с балочным холлом с нефами в Эссексе (рис. 19), очевидно построенном в такой же традиции.

Мы не утверждаем, что скот когда-либо держали в Эссекс Холле, но м-р Эдди в своей книге (29) приводит очень интересные примеры йоркширских ферм, где следовали такой практике, а в Ирландии "боров, под предлогом того, что он является джентльменом", платящим ренту, жил с семьей под одной крышей.

Эссекс Холл (рис. 19) до сих пор используется в качестве жилого дома на ферме, хотя он во многом изменился и к нему добавлены пристройки. Изначально он, по-видимому, включал в себя холл с кухней и жилым помещением. Балки (стропила) крыши до сих пор покрыты копотью от костра, который разводили на полу.

На рис. 17 (7 и 8) изображены секции амбаров в Ютландии, Дания. На 7-м мы видим подпорку (А), поддерживающую коньковый брус (В). Эта иллюстрация объясняет, почему сегодня мы главную сваю называем "королевской", ведь в прошлом она действительно была королевой свай; но она, должно быть, приносила неудобства, так как позже королевскую сваю установят на анкерную балку (С), называемую так потому, что она соединяется со стенами. Это показано на картинке 6А, где главная часть строения поднимается и добавляются боковые нефы. Рис. 17 (8) изображает другую датскую крышу. Здесь вместо неудобной королевской сваи используется пара расставленных в две стороны свай, поддерживающих коньковый брус.

Если мы сейчас обратимся к рис. 17 (9), то обнаружим тип кровли, который в одно время был очень распространен в Северной и Центральной Англии. Выбирался искривленный ствол дуба и распиливался на половинки; две части, называемые стропилами (crucks), устанавливались с таким расчетом, чтобы они пересеклись наверху для подпорки конькового бруса, и соединялись с помощью анкерной балки, тем самым предотвращая расхождение стен. Похоже, что изображения 8 и 9 претендуют им сходство, и так как новые идеи не так часто рождаются в мире, мы видим здесь не два типа строения, а один.

Необходимость иметь крышу над головой всегда волновала человека, потому мы и собрали вместе ранние виды жилищ, уже рассмотренных в наших книгах.

На рис. 17 (1) изображена самая примитивная форма человеческого жилища. Об этой форме говорит рисунок Мадленской эпохи времен палеолита (30), она и поныне используется угольщиками. В эпоху неолита и бронзового Века были добавлены стены [рис. 17 (2)]. К началу железного века стены стали выше, примером тому является Гластонбери Лейк Вилидж [рис. 17 (3)]. Затем происходит интересное превращение округлой формы жилища в прямоугольную. Рис. 17 (4), на котором изображена хижина дубильщика в местечке Хай Фернесс, дает представление о том, как именно происходили изменения. Здесь мы видим две пары балок, установленных в форме прямоугольника тринадцать на восемь футов, которые парами наклонены друг к другу и поддерживают коньковый брус длиной в 4 фута. Низкие плетеные стены подпирают стропила (А), на которых размещена солома. Две пиры балок (В) еще не установлены в вертикальное положение, как на рис. 17 (8), и выглядит это так, как если бы круглую хижину разрезали на половины и добавили в середину короткий коньковый брус. Как бы то ни было, существует определенное сходство между строениями 17 (4) и 17 (8). На рис. 17 (5) изображен в разрезе любопытный дом, который мы видели несколько лет назад в Скривлсби в графстве Линкольншир, известный под названием Типот Холл (Чайный Зал). Здесь стропила упираются в землю без каких-нибудь вертикальных внешних стен. На рис. 17 (10) изображено, как усовершенствовалась крыша с консольными балками в IV веке (ср. с 6А), когда к ней добавились подпорки к боковым приделам.

Мы даем все эти детали, чтобы читатель мог увидеть, какую работу пришлось нам проделать, реконструируя англосаксонские деревянные дома.

Меры длины - тема, требующая тщательного изучения. Саксонскому строителю, создававшему холл, или управляющему, разбиравшему земельные вопросы, приходилось пользоваться мерами, знакомыми каждому.

В третьей части (31) мы писали о римских мерах, и стандартный римский фут составлял 296 мм или 11 5/8 английских дюймов. Римской мерой площади земли был югер (240 на 120 футов). В наши дни мы меряем землю, акрами, составляющими 1 фарлонг (furlong или furrow-long) в длину на один чейн в ширину (см. рис. 20). Название меры - фарлонг - идет еще от широко применявшейся в Средние века практики разграничения общинных полей на полоски земли, длиной в борозду (furrow), а ширину отмеряли по количеству борозд (chain - вереница). В те дни акры, роды, полы и перчи могли отличаться в различных частях страны. Этому есть объяснение.

Сейчас единицы массы и меры длины зафиксированы стандартом, установленным правительством, и они унифицированы по всей стране; но такая практика была невозможна в древности. Вот как с мерами обращались и XVI в.: "Встань у двери Церкви в воскресенье и попроси шестнадцать мужчин, как высоких, так и низких, остановиться, когда служба закончится. Затем заставь их выставить левую ногу и поставить друг за другом одну за другой, и получившаяся длина будет правильным и законным родом для меры и обследования земли, а шестнадцатая часть его будет футом". Таким образом определенный род мог варьироваться, и были выгодно иметь большой размер ноги. Потому нужно просто говорить о роде как мере длины и не волноваться насчет его современного эквивалента в футах и дюймах.

М-р Эдди считает, что род был выбран в качестве миры длины не случайно, так как он являл собой то пространство, которое требовалось четырем быкам, использовавшимся для вспахивания, чтобы разместиться в стойле в их хлеву. И если мы рассмотрим планы старых домов, церквей и даже соборов, то обнаружим, что они отроились с помощью рода. В старых документах содержатся описания зданий, состоявших из множества отсеков.

Было бы весьма интересно узнать длину древнего рода в какой-либо местности, а затем измерить отсеки в церкви или каком-нибудь другом старом здании. Меры могут показаться не столь интересным объектом исследования, но возьмем, к примеру, холл, изображенный на рис. 19, и представим плотника, обсуждающего его возведение. Он встречает человека, желающего построить дом, и с помощью шеста, который на рисунке он держит в вертикальном положении, намечает на земле план будущего холла. Затем плотник говорит: "Ваш холл будет в два рода шириной с нефами по бокам, которые будут в полрода шириной, и также можно будет построить два или три отсека, каждый в род длиной". Плотник использует термины, понятные и хозяину.

Разобравшись с холлом и его строительством, мы также можем уделить внимание столовым принадлежностям англосаксов. На рис. 1 (см. вклейку: лист 1) изображено пиршество в самом разгаре. Каждый человек пришел на него со своим ножом. На рис. 21 мы видим один из таких ножей, найденный в одном из захоронений, куда его положили, чтобы хозяин мог воспользоваться им в загробном мире. На рис. 15 (с. 35) изображены серебряная вилка и ложка (ок. 880 г.), найденные при раскопках в Севингтоне в графстве Уилтшир; вилка особенно примечательна потому, что до позднего Средневековья правило гласило: "пальцы созданы прежде вилок", и эти столовые приборы были не в почете.

Столовая посуда была очень красива: не чисто белая, но янтарного, синего и зеленого цвета, украшенная уже при выдувке стекла "каплями" или "слезами", как на рис. 22, или же литыми металлами, которые, будучи полыми внутри, каким-то чудесным образом соединялись так, что можно было наполнять их вином. Некоторые сосуды были украшены тонкими металлическими нитями. Во времена англосаксов у бокалов не было ножек и потому их содержимое выпивалось залпом, перед тем как поставить сосуд на стол. На рис. 15 изображен одна из таких сосудов. Другие образцы показаны на рис. 22, 23 и 24.

Конечно же, создавались и гончарные изделия, и на рис. 21 и 25 изображены погребальные урны. На рис. 26 (с. 52) мы видим редкий сосуд из Британского музея, датирующийся V веком. Его ручкой является горлышко. На рис. 27 (с. 53) изображена бутыль красноватого цвета; это ютский сосуд, и ютские гончарные изделия, так же как и их украшения, сильно отличались от изделий англов и саксов. На рис. 28 - англосаксонская чашка.

Дома освещались с помощью свечей. Вильгельм Мальмсберийский рассказывал, что когда Этельреду II было десять лет, "он так рассердил свою вспыльчивую мать своим плачем, что, не имея кнута под рукой, она побила ребенка попавшимися под руку свечами... по этой причине он боялся свечей всю свою оставшуюся жизнь".

Исследуя личные вещи англосаксов, мы не можем пройти мимо похоронных принадлежностей. Это звучит несколько зловеще, но все предметы той эпохи, которые мы сейчас рассматриваем, были найдены в могилах. За одним исключением Саттон Кортни, что не так уж и важно, поскольку нет ни одного места, которое можно привести в качестве примера англосаксонской культуры, как Силчестер и Римская Британия, о чем мы говорили в третьей книге.

Захоронения дают замечательное представление о народных верованиях. Язычники иногда сжигали своих мертвецов и хоронили их прах вместе с оружием и утварью, дабы умерший мог пользоваться этими вещами в загробном мире. В этом смысле язычники представляют гораздо больший интерес для археологов, нежели христиане, которых хоронили без подобных предметов обихода в ожидании воскрешения.

С первой по третью книги мы прослеживали, какие изменения происходили в обряде захоронения: сожжение, кремация и предание тела земле. В конце римской эпохи погребение стало наиболее привычным. Лишь англосаксы сжигали своих мертвецов. На рис. 25 мы видим одну из погребальных урн из Британского музея. Такие сосуды были обычно серого, коричневого или черного цвета, и особенно примечательно то, что их создавали не на гончарном круге, но лепили вручную, как доисторические гончарные изделия, описанные во второй части (32). Кремация, по-видимому, наиболее привлекала англов, которые практиковали ее дольше, чем саксы. Юты же всегда предпочитали предавать мертвых земле.

На рис. 21 изображена погребальная урна из Британского музея с предметами, захороненными вместе с прахом: маленькими котелками, которые, вероятно, содержали еду и питье, необходимые для совершения путешествия в иной мир. В витрине № 50 Британского музея можно увидеть предметы могилы вождя из Таплоу. Это захоронение двенадцати футов в длину, восьми - в ширину и шести - в глубину; но покойник лежит головой на восток, а не на запад, что характерно для христиан. Перевернутое копье лежит сбоку от скелета, а меч положен прямо у руки. Золотая пряжка и застежки пояса очень красивы, украшены гранатами и ляпис-лазурью. У изголовья лежат два щита, железный нож и обруч. В юго-восточной части захоронения находится ковш и бронзовый сосуд. Там же лежат стеклянные чашки и остатки большого бочонка, помещенные у бедер воина. Два рога для вина подобные тому, что изображен на рис. 29, были положены в могилу, чтобы воин мог утолить свою жажду и, что особенно трогательно, - тридцать костяных шашек сопровождали его, чтобы вождь мог скоротать время. Существует и еще один такой экспонат в Британском музее, сделанный из зубов лошади.

Над могилой в Таплоу был насыпан курган, а ее содержимое дает представление о вещах вождя. Языческие захоронения перестали появляться на британской земле с окончательным обращением англичан в христианство Уилфредом около 681 г.

Надгробия использовались в позднейшие саксонские времена. В Британском музее хранится бронзовая модель одного из них и фрагменты других, а также мемориальный крест с рунической надписью, заклинающей помолиться за Синибальда Кутбертсона. В музее есть экземпляры маленьких плит, известных под названием каменных "подушек", на которых вырезаны кресты и которые покоились под головами усопших.

Сделав объектом нашего рассмотрения Смерть, давайте теперь обратимся к спасению Жизни.

Медицинская практика во времена англосаксов, по-видимому, сочетала лечение внушением и примитивную хирургию. В 660 г. врач Синефрид оперировал королеву Этельдриду, у которой была "очень большая опухоль под челюстью". "И я приказал, - сказал он, - вскрыть эту опухоль, дабы извлечь вредное вещество оттуда".

А в 698 г. хирурги вновь были озадачены огромной опухолью на веке одного мальчика. Они "применили свои лекарства, дабы вылечить ее, но напрасно. Одни сказали, что ее следует вырезать; другие же протестовали из боязни ухудшения".

Другой печальный случай касался девушки, которая страдала тяжким душевным расстройством, и ей пустили кровь. Обратились за помощью к епископу, но он сказал: "Вы поступили весьма неблагоразумно и неумело, пустив ей кровь на четвертый лунный день; как я помню, благословенной памяти архиепископ Теодор говорил, что кровопускание очень опасно тогда, когда свет луны и воды океана растут. И что я могу поделать, когда девушка, похоже, умрет?"

Вопросы не всегда решались в пользу больного. У слуги одного эрла парализовало все конечности, и вновь обратились к епископу, который "увидел его на смертном одре и гроб рядом с ним".

Беда пишет: "Внезапная чума (664 г.) истребила население южных побережий Британии, а затем дошла и до провинции нортумбрийцев, опустошив страну здесь и там и унеся с собой огромное число людей". Такие эпидемии повторялись вновь и вновь из-за отсутствия гигиены и плохого водоснабжения. Разделенные сливные магистрали Микен и использование сточных труб римской Британии были забыты. Цитата из Беды, приведенная ранее, наводит на мысль о том, что к тому времени горячие источники Бата вновь использовались в лечебных целях, но в какой мере они стали частью саксонских жилищ в сравнении с домами романизированных бриттов, не говорится. Даже сейчас мы едва можем представить их купающимися.

Церковь в саксонские времена практиковала захоронения внутри священных построек. Беда пишет о способах лечения, которые едва ли порекомендовал современный врач. Святой Чед был погребен, и "местом захоронения стал деревянный монумент, сделанный в форме маленького дома, укрытый, с дырой в стене, сквозь которую те, кто приходят туда на богослужение, протягивают руку и берут немного праха, который затем кладут в воду и дают выпить больному скоту или человеку, после чего некоторое время спустя они избавляются от своей немощи и полностью выздоравливают".

Однако у нас возникнет совершенно неверное представление об англосаксах, если мы заклеймим их невежественными варварами. В конце первого периода, в 781 г., прежде чем датчане опустошили страну, Алкуин, нортумбриец, получивший образование в Йорке, отправился ко двору Карла Великого и основательно преподавал ему логику, риторику и астрономию. О многом говорит тот факт, что человеку, управлявшему всей Западной Европой, за исключением Испании, пришлось обратиться за знаниями к англосаксам.

Беда говорит, что уже в 635 г. король Сигберт "очень сильно желал создать учреждения, подобные тем, что он видел во Франции, и учредил школу для молодежи (в Сигеме или Данвиче), дабы те изучали литературу". Теодор (669 г.) с помощью Адриана "собрал множество учеников... и помимо книг Святого Писания они преподавали им искусство, религиозную поэзию, астрономию и арифметику. Свидетельством тому - ученые, что до сих пор живы и создают прекрасные вирши на греческом и латыни, как на родном языке".

Детей начинали обучать уже в раннем возрасте. Беда пишет о мальчике по имени Эсика, не более трех лет от роду, которого прислали учиться в монастырь. Сейчас, во времена Школьных Советов, мы склонны забывать, какую большую роль играла Церковь в образовании. Много веков церковь была настоящей школой. Эвелин, родившийся в 1620 г., писал в своем дневнике: "Я не получал никаких начальных знаний вплоть до пятилетнего возраста, затем один монах стал учить нас на паперти Уоттонской церкви" (33).

Мы немного знаем о детских играх времен англосаксов, потому что, возможно, жизнь была столь интересной, что самой любимой игрой была игра во взрослых с веселыми потасовками в перерыве, как до сих пор играют эскимосские дети. У них есть маленькое оружие и различные инструменты, и они учатся своему будущему ремеслу, играя с ними. Были найдены крошечные саксонские боевые топорики, что подтверждает эту мысль. Вот запись о скачках на конях: "Мы вышли на ровную и открытую дорогу, хорошо подходящую для скачек. Молодой человек, который был с ним, и особенно миряне, начали умолять епископа разрешить им пустить своих коней галопом и испытать, какой из них лучше".

Беда был не только первым из английских историков, но также и классическим ученым. Он ссылался на "Государство" Платона, когда писал: "Один мудрый писатель очень верно сказал, что мир был бы более счастливым, если бы короли были философами, а философы - королями".

В Уитби был монастырь, где на Кэдмона, одного из братьев-мирян, снизошло вдохновение, и он стал отцом английской поэзии.

Гильдас, которого называли британским Иеремией, написал свою Историю в 545 году. Она могла бы представлять огромный интерес для историка, но, к несчастью для нас, книга, начинавшаяся как исторический труд, в процессе написания трансформировалась в назидательное письмо. Едва ли у него нашлось доброе слово для бриттов, которые якобы попали в руки саксов из-за своих грехов; затем пришла очередь саксов, и их он объявил "народом, ненавистным и Богу, и человеку". У Гильдаса есть одно интересное упоминание о "дьявольских идолах... которых мы до сих пор видим разрушенными внутри или снаружи заброшенных храмов с застывшими искаженными чертами, как то было в обычае". Также он обращается и к окруженным стенами городам, эти архитектурные руины, должно быть, были остатками римско-британских строений.

Гальфрид Монмутский жил позже, между 1100-1154 гг. Он, должно быть, был очаровательным человеком. Уже одна фраза дает нам представление о нем: "На острове, который назывался тогда Альбионом, не жил никто, кроме немногих гигантов" (34). Так как мы еще не интересовались повседневной жизнью гигантов, то обратимся за информацией к Гальфриду. Историк писал или, как он сам говорил, переводил на латынь весьма древнюю книгу о британской истории. Он решился на это, потому что ни Беда, ни Гильдас ничего не сказали ни о "тех королях, что жили до воплощения Иисуса Христа, ни об Артуре". Беда, по-видимому, сомневался в достоверности их существования, и мы подозреваем, что "древняя книга" существовала только в воображении Гальфрида. Таким образом, он собрал воедино все легенды, и его книга сыграла огромную роль, став источником, из которого поэты и создатели рыцарских романов черпали вдохновение. Там описываются события греческой, римской, галльской и британской истории. Лир и Корделия, Мерлин, волшебники и Артур оживают на страницах его произведения.

Теперь давайте рассмотрим рукописи, с помощью которых люди того времени знакомились с литературой. Сегодня идеи распространяются по миру со скоростью света. Во времена англосаксов мысли необходимо было записать и затем передать из рук в руки.

В истории исследуемого предмета, которая началась в IV в. до н. э. с египетского папируса до времени книгопечатания Какстона в XV в. н. э., заслуживает внимания то, что два из величайших шедевров среди рукописей были созданы на Британских островах: Линдисфарнское Евангелие и Келлская книга (рис. 30, 31 см. вклейку: лист 30, 31).

Римляне тоже создавали рукописи, так же как и любой народ до появления печатного станка, и когда украшали их, рисунки напоминали те, что изображены на фресках в Помпеях. В 330 г., когда имперское правительство перебралось из Рима в Константинополь, их искусство стало именоваться византийским, а рисунки в рукописях стали напоминать мозаики в Равенне.

Украшение рукописи рисунками начали практиковать в ирландских монастырях в конце пятого века; по всей вероятности, его внедрил Св. Патрик, прибывший в Ирландию из Рима в 437 г. Как бы то ни было, в Ирландии появилась замечательная школа художников, создававших работы, отличавшиеся красотой и оригинальностью. Они широко использовали узоры с изображениями животных, которые были намеренно вытянуты, перевернуты, перекручены, представая в самых невероятных формах, и назывались lacertine. Человеческие фигуры были в большей степени символическими, чем реалистическими. Шедевр ирландских монахов, Келлская книга, датируется восьмым - началом девятого века (см. вклейку, лист 30).

Из Ирландии искусство иллюминирования пришло в Англию, и Линдисфарнское Евангелие, или Даремская Книга, по своему характеру - англо-ирландское. Орнамент - ирландский, но фигуры прорисованы весьма реалистично и явно под влиянием византийского искусства (см. вклейку, лист 31). Необходимо помнить, что книги создавались в скрипториях монастырей и множество монахов принимали участие в их создании, что было частью их миссионерской деятельности. К тому же, вероятно, однажды какой-нибудь епископ побывал в Риме и привез с собой нестандартно украшенную книгу, и показал ее монахам, которые, в чем мы уверены, не преминули воспользоваться новыми идеями.

Возможно, именно Августин привез с собой книги, так как влияние античного рисунка становится заметным в иллюминировании рукописей именно в его эпоху.

В IX-X вв. начали появляться контурные изображения, которые можно рассматривать в качестве предшественников современных книжных иллюстраций. В Утрехтском Псалтыре много рисунков, которые в своей необычной манере полны жизни и движения. Многие из них использовались для иллюстрирования английских исторических книг; существует один весьма примечательный рисунок, на котором изображены шесть джентльменов, которые, как кажется, совмещают физкультуру и игру на органе. К сожалению, выяснилось, что Псалтырь был создан не англосаксами, а в северо-восточной Франции.

Эта работа привела нас к труду Винчестерской школы. Дарственная хартия короля Эдгара, жалованная Ньюминстеру в Винчестере в 966 г., продолжает традиции контурных рисунков со строгими традиционными рамками, почерпнутыми из классических, а не кельтских источников. Ньюмиистерская "Книга Жизни" (Liber Vitae) сочетает красивые контурные узоры и портреты Кнута и его королевы. К XI в. появилось Гримбальдское Евангелие, созданное в Винчестере, в котором контуры основных фигур окружены декоративными полосами изображений, куда помещены круглые медальоны, придающие необычайную яркость.

Мы настоятельно рекомендуем читателям, и желающим подробнее познакомиться с этим вопросом, обратиться к книге м-ра Герберта (35).

В разделе Саксонская Англия мы привели в пример цитату из Беды, где он излагал, как благодаря изучению Библии латинский язык и алфавит стали общепринятыми; но в Англии того времени существовали и другие языки. Скрамасакс, или нож, находящийся в Британском музее, интересен тем, что на нем вырезаны рунические знаки. Такое письмо использовалось скандинавами; оно датируется четвертым веком, но уже после VIII в. почти не встречается в Англии. Угловатая форма рунического письма была очень удобна для вырезания на камне или дереве.

Руны вырезаны и на прекрасном франкском ларце, находящемся в англосаксонской галерее в Британском музее (рис. 33); они комментируют вырезанные узоры, где изображен лучник Эгиль, сражающийся со своими врагами; кузнец Веланд делает чашу из черепа, а Ромул и Рем изображены рядом со своей приемной матерью-волчицей. Шкатулка создана из кости кита в Нортумбрии около 700 г. Она может служить и источником для изучения костюма.

Другая форма письма - огамический алфавит. Эти письмена можно изучать в Британском музее, они состоят из горизонтальных и диагональных штрихов и точек, сгруппированных до пяти штук вместе; их вырезали на поверхностях надгробных плит. Считалось, что эта система была изобретена в Ирландии. Епископ Форрест Браун объяснил возникновение этих письмен тем, что для общения использовались пять пальцев, вроде языка глухонемых в XVIII в.

В Британском музее находится только один известный экземпляр англосаксонской дощечки для письма, датируемой X в. (рис. 34), сделанной из кости с восковой панелью внутри, на которую металлическим стилом наносились письмена.

Также письмена наносились тростниковым или птичьим пером на пергамент манускриптов или документов. Их запечатывали воском с помощью бронзовой печати; (на рис. 35 изображена печать из Британского музея, принадлежавшая Этильвальду, епископу Данвича, чья епархия, или престол, была позднее поглощена морскими волнами).

В музее Кеонвульфа, короля Мерсии (796-819 гг.), хранится оттиск печати на свинце. Эта свинцовая булла, похожая на те, которыми запечатывались папские документы, и дала название папским "буллам".

Давайте рассмотрим ту огромную роль, которую сыграло христианство в цивилизовывании англичан, но сначала нам следует попытаться стать на их место. Необходимо помнить, что их вера во многом была схожей с викингской, в высшей степени удобной для воина, которую мы описываем далее. Пав в бою, ратник навечно попадал в Вальхаллу. Не было никаких сложностей и утонченности; боги, как и люди, были разрушителями. Мы должны попытаться представить их изумление, когда Айдан или Августин читали им Нагорную проповедь, рассказывали, что люди были созданы по образу и подобию Бога, но не такого, как Водан, а бога любви; и они могли бы быть создателями. Это была вера, которую легко было воспринять, но по канонам которой было трудно жить, потому что люди были больше похожи, и до сих пор остаются, на образы старых языческих богов, созданных ими самими.

Следы всего этого мы можем найти на страницах труда Беды, но, в первую очередь, мы должны помнить, что бриттов обратили в христианскую веру задолго до Миссии Святого Августина и что Святой Патрик основал Ирландскую церковь уже в 427 г. Ирландская и Римская Церкви расходились, главным образом, в вопросе об истинной дате Пасхи, пока разногласия между ними не были разрешены на соборе в Уитби в 664 г. Не следует считать Рим единственным источником христианского влияния. Когда родился Христос, Рим и римские нравы переживали упадок и вплоть до эдикта веротерпимости (313 г.) христианство там не признавали. Но Христос родился в Палестине, и именно в Малой Азии была создана большая часть работ апостолов. В результате христианство стало государственной религией в Эдессе, в Северной Месопотамии, уже в 202 г., а в конце века - в Армении. Беда в первой главе своей "Истории" сравнивает Англию с Арменией, Македонией, Италией и другими странами. Это очень интересно, так как профессор Стржиговски показал, что есть поразительные параллели между церковной архитектурой Малой Азии и Англии (36). Церковь в Силчестере, построенную в римские времена (37), можно назвать базиликой, так как она была создана по образцу римской базилики, так же как и саксонская церковь в Уорте, графстве Суссекс, у которой есть апсида в восточной части. Если же мы посмотрим на Эскомб, графство Дарем, то обнаружим совершенно другой тип церкви с квадратной алтарной частью. Этот более поздний тип, по-видимому, мог прийти не из Рима, а из Малой Азии, и был более типичен для Англии, чем апсида. Вопрос в том, повлияли ли на внутреннюю планировку церквей мотивы, пришедшие из Малой Азии в Южную Россию тем же путем, что и любовь к ярким цветам и украшениям, о чем мы упоминали в начале книги? Многие из саксонских церквей позволяют думать о воплощении традиций деревянного зодчества в камне, которые саксы принесли с собой.

Некоторые из ранних англосаксонских церквей, по-видимому, имеют много общего со старыми норвежскими деревянными церквями (см. рис. 38). Более подробно мы рассмотрим церковную архитектуру в следующей главе.

Практика постройки крестов на обочинах, по-видимому, начала широко применяться в саксонские времена. Они служили вехами на пути и на перекрестках дорог или указывали брод. Одна монахиня писала в 669 г.: "У саксов в обычае в поместье знатного человека или землевладельца для тех, кто считает необходимым творить ежедневные молитвы, воздвигать на высоте не церковь, а образ Святого Креста и посвящать его Богу".

Августин прибыл в Англию в 579 г. по настоянию Берты, дочери франкского короля и жены Эдильберта, кентского короля. Поведаем эту историю словами Беды.

"На востоке Кента находится большой остров Танет, на котором живет, согласно английскому способу подсчета, шестьсот семей", он, очевидно, использовался в VI в. как о-ва Эллис сегодня, так как здесь Августин оставался до тех пор, пока "некоторое время спустя король не прибыл на остров и, сидя под открытым небом, не приказал привести к себе Августина и его спутников. Короля предупредили, что их не следует приглашать в дом, ведь по древнему суеверию, если бы они обладали магическими силами, то могли бы околдовать его". Под влиянием проповеди Эдильберт позволил Августину поселиться в Кентербери, где "в восточной части города была церковь, посвященная Св. Мартину, построенная в те времена, когда римляне еще были на острове, и в ней королева, которая, как упоминалось, была христианкой, имела обыкновение. В этой церкви они начали встречаться, чтобы петь хвалу Господу, молиться, служить мессу проповедовать и крестить, пока король, обращенный в христианскую веру, не позволил им открыто проповедовать и строить или восстанавливать церкви во всех частях страны".

Римская церковь Св. Мартина, по-видимому, представляли собой простую прямоугольную часовню с полукруглой апсидой, от которой мало что осталось в наши дни, так как западная часть настоящей часовни находится на месте восточной части первой часовни, а апсида находится под полом, где здание было расширено. Беда показывает, что во времена Августина, должно быть, существовало много других римско-британских церквей.

Стремительное обращение в христианство огромного числа людей создало ряд проблем, связанных с обрядом крещения. Крещение подразумевало полное погружение в воду, и как Беда сообщает нам, "так как в тех землях купели предназначались для младенцев", взрослых новообращенных крестили в реках.

У Беды есть замечательный отрывок, связанный с обращением Эдвина Нортумбрийского в 625 г. Паулином, который был человеком "высокого роста, немного сутулым с черными волосами, худым лицом, тонким орлиным носом, величественного и почтенного вида". Он читал проповеди королю и Койфи, главному жрецу, убеждая, что старые боги должны быть преданы забвению, "так как ни один из ваших людей не занимается более прилежно поклонением нашим богам, чем я; и до сих пор есть множество тех, кто получает от вас больше предпочтения и одолжений, и преуспевает во всех своих начинаниях, чем я. Теперь, если бы боги во всем были справедливы, они скорее бы оценили меня, того, кто служит им более старательно". Вот превосходный пример древнего языческого духа, о котором мы писали (38); с богами заключалась сделка, и за свое поклонение служитель ожидал награды.

Один из приближенных короля был направлен Паулином к более благородному роду и сказал: "Вот как сравню я, о король, земную жизнь человека с тем временем, что неведомо нам. Представь, что в зимнюю пору ты сидишь и пируешь со своими приближенными и советниками; посреди зала в очаге горит огонь, согревая тебя, а снаружи бушуют зимний ветер и вьюга. И вот через зал пролетает воробей, влетая в одну дверь и вылетая другую. В тот краткий миг, что он внутри, зимняя стужа не властна над ним; но тут же он исчезает с наших глаз, уносясь из стужи в стужу. Такова и жизнь людская, и неведомо нам, что будет и что было прежде. Если новое учение даст нам знание об этом, то нам следует его принять" (39). Этот человек был поэтом.

Койфи как священнослужитель не мог держать в руках оружия и должен был ездить верхом на кобыле, поэтому, когда он отказался от преданности старым богам, он попросил у короля жеребца и оружие и, подпоясавшись мечом и взяв в руки копье, помчался к храму, метнул в него копье и затем разрушил его; но, поступая так, он уже не был поэтом, это была просто неблагодарность, какую мог совершить приземленный человек.

Но не все храмы были уничтожены таким образом. Папа Григорий писал аббату Меллиту в 601 г., что "храмы идолов этого народа (англичан) не следует разрушать, но ограничиваться только истреблением самих идолов; пусть окропят такие храмы святою водою, построят алтари и поместят туда мощи". Именно эта снисходительная точка зрения спасла для потомков римский Пантеон, являющийся наиболее совершенным примером строительства классического Рима. "Бонифаций, четвертый папа после Григория и узнавший от императора Фоки, что древние называли храм Пантеоном, так как здесь были предъявлены все боги, превратил его в церковь Христа".

И вновь церковь проявила свою терпимость. Папа Григорий указал на то, что англичане-язычники "имеют обыкновение приносить многочисленных быков в жертву демонам, необходимо заменить им это каким-нибудь торжеством". Христианство не должно приносить скорби. Празднества должны были стать пиршественными днями, которые люди могли провести в радости. Им позволялось "строить из ветвей деревьев хижины возле тех церквей, которые перестроены из храмов, и праздновать такие дни религиозной трапезою, более не принося жертву дьяволу животных, но забивая скот, чтобы есть его, восхваляя Господа".

Такая работа продолжалась до тех пор, пока в стране не воцарился порядок. Мы читаем, что во времена Эдвина, короля Нортумбрии, "женщина с новорожденным ребенком могла пройти пешком через весь остров от моря до моря без всякой для себя опасности. Этот король так заботится о благе своей страны, что в некоторых местах, где он увидел чистые источники возле больших дорог, он повелел поставить столбы, чтобы укрепить их, с медными чашами, висящими на них, для удобства путника". Но битва еще не была выиграна. Эдвина убили в сражении при Хэтфельте, когда в страну вторглись жители Мерсии под предводительством Пенды, которые все еще были язычниками. Паулин спасся бегством на юг, и его труд остался незавершенным.

Теперь мы переходим к особой услуге, которую оказала ирландская церковь делу христианства. Освальд, король, унаследовавший трон Нортумбрии, провел часть своей юности в Айонском монастыре, который, как мы вид ли вначале, был основан Колумбой, прибывшем туда Ирландии около 563 г., и именно в Айону Освальд послал за помощью. Они прислали в 635 г. "епископа Айдана, человека исключительной кротости, благочестия умеренности; усердного в служении Богу, хотя и не всецело в соответствии с каноном, так как он имел обыкновение отмечать пасхальное воскресенье соответственно обычаям своей страны". И в этом крылось древнее разногласие.

Освальд назначил Айдана на его епископскую кафедру на острове Линдисфарн, который мы по этой причине называем Святым островом, и тот преуспел в повторном обращении в христианство. Мы читаем у Беды, что многие религиозные мужчины и женщины, вдохновленные примером Айдана, "приняли традицию поститься по средам и пятницам до девяти часов на протяжении всего года, за исключением 50 дней после Пасхи". Впоследствии в 664 г. разногласия между двумя церквями были улажены, и Теодор "стал первым епископом, которому подчинялись все английские церкви".

Обращение южных саксов произошло еще позже. Беда рассказывает, как епископ Вилфрид приехал в Суссекс в 681 г. и обнаружил жителей в ужасной нищете. Он крестил 250 мужчин и женщин-рабов и "не только спас их от порабощения дьяволом, но дал им также и телесную свободу, освободив их от ярма человеческого рабства".

Он отдал всего себя этому труду. Чудовищный голод случился из-за засухи, происходившей три года подряд, поэтому часто "сорок или пятьдесят человек, измученные нуждой, отправлялись вместе к какой-либо пропасти или на берег моря, где рука в руке погибали, поглощенные волнами или на дне ущелья". Но это происходило только с язычниками, потому что в тот самый день, когда весь народ был крещен, пошел дождь. Епископ не только спас их души, но и "научил их добывать пищу, ловя рыбу; так как их реки и моря кишели рыбой, но люди не умели ловить ее, за исключением только угрей. Люди епископа, собрав повсеместно сети для ловли угрей, забросили их в море и с благословения Божия вытащили триста рыб различных видов".

Вилфрид основал монастырь в Селси, на острове Тюленя. Раньше там стоял маленький монастырь ирландских монахов в Бошаме, "но никто из местных жителей не захотел ни последовать их образу жизни, ни слушать их проповеди".

В ранние времена церковь была весьма озабочена соблюдением ее паствой истинной веры, и ей приходилось бороться с еретиками, которые могли бы разъединить ее на множество маленьких сект. Если бы такое произошло, искоренения язычества могло бы не состояться, и тогда история Западной Европы сложилась бы совершенно по-иному. Греческая церковь, объединяющая множество восточных церквей, одной из самых главных из которых является Русская православная церковь, оставалась единой с Римской церковью вплоть до 1054 г.

Вновь церковь вынудили вовлечь себя в мирские дела. Папы писали королям и побуждали стать во главе христиан; сам же папа именовал себя "рабом рабов Божьих". Папа Бонифаций в 625 г. написал королю Эдвину и послал ему "рубаху с золотым орнаментом и облачение аннирское", а королеве Этельберге "серебряное зеркало и позолоченный костяной гребень".

Епископы были вознаграждены за свой труд. Папа Григорий пожаловал Августину мантию архиепископа. Мантия, или паллий, представляла собой длинный отрез прекрасной шерстяной ткани, украшенной крестами, в середине которой был свободный ворот, покоящийся на плечах, в то время как передний и задний концы свисали почти до пят.

Возможно, было бы неплохо попытаться уловить тот дух, что воодушевлял этих людей на борьбу, так как это была борьба против сил тьмы, во всяком случае, так они считали. И если они держали в одной руке Библию, то в другой был меч.

В 603 г. Августин созвал собрание, куда были приглашены епископы из бриттов и на котором обсуждалась дата Пасхи. Августин сотворил чудо, вернув слепому человеку зрение, чего не смогли сделать британские епископы, чтобы убедить их в правоте своей церкви, но они остались при своем мнении. Беда затем рассказывает, как "человек Божий, Августин, говорят, угрожающе предсказал, что в случае, если они не присоединятся к своим собратьям, им придется воевать со своими врагами; и если они не будут проповедовать этот образ жизни английскому народу, то обрекут себя на гибель". Так и произошло. Англичане победили бриттов при Честере с огромным кровопролитием, и 1200 монахов из Бангора были среди убитых. К ним не испытывали особой любви. Даже Беда называет бриттов "вероломным народом".

Беда рисует точную картину представлений человека VII в. о том, что его ожидает после смерти. Житель Нортумбрии восстал из мертвых и рассказал о том, что он видел. "У того, кто вел меня, было сияющее лицо и яркие одежды, мы шли молча, как мне кажется, на северо-восток. Мы подошли к долине огромной ширины и глубина но бесконечной длины; слева она оказалась полной ужасного пламени, с другой стороны были не менее ужасные град и снег, летящие во всех направлениях. Оба места были полны людских душ, которых, казалось, по очереди бросало от одного края к другому, как будто бы сильный штормом; так как когда несчастные более не могли выносить чрезмерную жару, они кидались в середину пронизывающего холода; и не найдя там облегчения, бросались обратно в центр неиссякаемого пламени". Провожатый сказал: "Это еще не тот ад, какой ты представляешь".

Они прошли дальше к месту, где "когда мы прошли сквозь тени ночи, перед нами внезапно появились шары черного пламени, как бы вырастающие из огромной ямы и вновь возвращающиеся в нее. Когда меня провели туда, мой провожатый внезапно исчез, оставив меня одного посреди тьмы и этого ужасного видения, пока огненные шары беспрерывно то взлетали, то падали обратно в бездну. И я видел, когда шары поднимались, что все они полны человеческих душ, которые, как искры, вспархивающие среди дыма, иногда подбрасывались вверх и затем вновь, когда пар от огня прекращал подниматься, падали вниз в глубину",

Повернув к юго-востоку и поднявшись на вершину громадной стены, они оказались внутри нее на восхитительном лугу, полном ароматных цветов. "На этом поле было собрание людей и белом, и многие сидели подле друг друга, радуясь". Нортумбрийцу сказали: "Это не то царство небесное, какое ты представлял".

Когда же он проследовал дальше, то "обнаружил перед собой еще более прекрасный свет и услышал сладчайшие голоса поющих людей, и такой изумительный аромат распространялся оттуда, еще более восхитительный, чем тот, который я чувствовал прежде; даже та исключительная яркость цветущего поля в сравнении с этой казалась ничтожной и незначительной". Но далее им не было дозволено пройти.

Провожатый затем рассказал нортумбрийцу, что за места он видел. Ужасная долина была местом, "в котором томились души тех, кого испытывали и наказывали, кто, отложив совершение преступления, попросил о помощи и раскаялся перед лицом смерти", но после наказания эти души попадут в царство небесное.

Огненная бездна была вратами ада, "в которые кто бы ни упал, никогда не вернется к вечной жизни".

Первое цветущее поле было местом для тех, кто "не был столь совершенен, чтобы быть достойным немедленно попасть в царство небесное; хотя все они в Судный день узрят Христа и разделят радости его царства; а те, кто совершенен мыслями, словами и делами, как только покинут бренное тело, тотчас войдут в Царство небесное, что находится по соседству с тем местом, где ты слышал звуки сладчайших песен, изумительное благоухание и яркий свет".

Если человек страстно верил в подобные вещи, то понятно, почему во время религиозных гонений считалось, что стоит даже уничтожить человеческое тело, если таким образом можно спасти его душу.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945), p. 9.

2. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the Old Stone Age (London, 1945); M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945). M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in Roman Britain (London, 1945).

3. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in Roman Britain (London, 1945).

4. Атребаты - кельтский народ в Бельгийской Галлии, главным городом которого являлся Неметакум (современный Аррас). - Прим. ред.

5. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in Roman Britain, p. 56.

6. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in Roman Britain, p. 25.

7. Охлаждающий (лат.) - Прим. ред.

8. Bede. I. XV: Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. - СПб, 2001. С. 21.

9. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945), p. 75, fig. 64.

10. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945), p. 11.

11. На запад! - Прим. ред.

12. Bede. I. XV: Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. - СПб, 2001. С. 21.

13. Bede. I. XV: Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. - СПб, 2001. С. 22.

14. Тацит К. О происхождении германцев и местоположении германцев // Тацит. Сочинения. - М., 1993. Т. I. С. 344.

15. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945), fig. 56.

16. "...ярко на шлемах на острововерхих вепри-хранители блистают золотом". - Беовульф. Пер. с древнеанглийского В. Тихомирова // Западноевропейский эпос. - Л.: Лениздат, 1977. С. 19.

17. См. для сравнения: M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945), fig. 77 (5).

18. Замковый камень - верхний центральный камень в виде вертикального клиновидного блока. - Прим. пер.

19. См. для сравнения: M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945), p. 95.

20. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945), fig. 53.

21. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945), p. 62.

22. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in Roman Britain (London, 1945), p. 40.

23. Bede I. I; II. III: Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. - СПб, 2001. С. 10, 51.

24. По морю. - Прим. пер.

25. Беовульф // Западноевропейский эпос. - Л.: Лениздат, 1977. С. 62-63.

26. Беовульф // Западноевропейский эпос. - Л.: Лениздат, 1977. С. 85.

27. Беовульф // Западноевропейский эпос. - Л.: Лениздат, 1977. С. 151.

28. Тацит К. О происхождении германцев и местоположении германцев // Тацит. Сочинения. - М., 1993. Т. I. С. 344.

29. Addy S. O. The Evolution of the English House (London, 1010).

30. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the Old Stone Age (London, 1945), p. 91.

31. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in Roman Britain (London, 1945), p. 18.

32. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in the New Stone Age, Bronze and Early Iron Age (London, 1945), p. 25.

33. Evelyn J. The Diary of J. Evelyn (Oxford N. Y., 1985).

34. Гальфрид Монмутский. История бриттов. Жизнь Мерлина. - М.: "Наука", 1984. С. 17.

35. Herbert J. A. Illuminated Manuscripts (London, 1911).

36. Strzygowski J. Origin of Christian Church Art (Oxford, 1923).

37. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in Roman Britain (London, 1945), p. 28.

38. M. and C. H. B. Quennells. Everyday Life in Roman Britain (London, 1945), p. 71.

39. Bede II. XIII: Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. - СПб, 2001. С. 64.