Литература

Источник: М. и Ч. Г. Б. КВЕННЕЛЛЫ. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ В АНГЛИИ ВО ВРЕМЕНА АНГЛОСАКСОВ, ВИКИНГОВ И НОРМАННОВ

На наш взгляд, XV в. – это своего рода переходный период в истории Англии. Он ознаменовал уход всего того, что мы относили к Средневековью, и появление черт, которые больше сродни современной жизни. Век рыцарства потускнел перед лицом географических открытий и коммерции торговли. Порядок был нарушен, и войны с Францией трех Генрихов (IV, V и VI) привели к ужасным для Англии последствиям. За ними последовали войны Алой и Белой розы, и, наконец, страна облегченно вздохнула с приходом к власти мудрого, способного и осторожного Генриха VII.

Это была эпоха потрясений для всего мира. Крестовый поход Жанны д'Арк в конце концов привел к изгнанию англичан с французских земель в 1453 г. В тот же год турки захватили Константинополь. Увеличение числа образованных людей и традиции Возрождения, которые они несли с собой, привели к новой науке и Реформации. К 1476 г. Какстон продолжал работать над своим печатным станком в Вестминстере, и его изобретение стало одним из важнейших событий в мировой истории. Если оно, несомненно, было созидательным актом, то развитие применения пороха должно рассматриваться как акт разрушительный, сыгравший не менее важную роль в судьбе мира.

К концу века мыс Доброй Надежды был отмечен на европейских картах, Колумб открыл Америку, а Себастьян Кабот высадился на Американском континенте.

Мы можем вспомнить множество великолепных зданий, соборов, церквей и колледжей, отличавшихся особой легкостью и величественностью перпендикулярного стиля. Если взять только самые известные, то среди них – великолепная церковь Св. Николая в Кингс Линне, часовня Королевского колледжа в Кембридже, церковь Св. Георгия в Виндзоре и церковь Генриха VII в Вестминстере.

В это время был основан Итон и выросли здания первых колледжей Оксфорда и Кембриджа. К концу столетия были построены многие прекрасные феодальные поместья, как, например, Грейт Чолфилд в Уилтшире (рис. 192), и множество других зданий в Сомерсете, Дорсете и Уилтшире.

Что касается культовых сооружений, стоит вспомнить, что большую роль начинает играть золочение убранства в церквях и строительство множества часовен для служения месс за упокой душ умерших.

Большие изменения произошли и в развитии торговли; деньги стали использоваться все больше, но они не были единственным средством обмена, как считалось во Времена Генриха IV: "с 1351 г. 300 пенсов чеканили из фунта серебра, а 45 ноблей, состоящих из 6 шиллингов 8 пенсов каждый, из фунта золота". В 1411 г. попытались отчеканить 360 пенсов и 50 ноблей из такого же количества серебра и золота, но, как оказалось, такой простой способ разбогатеть не сработал.

В действительности все шло к следующему: феодализм был на последнем издыхании, рыцарство умирало. Это были времена беззакония, прорастали первые семена Реформации и Возрождения, и наш современный мир медленно прорывался к свету.

Если следовать тому порядку, что мы установили, описывая предыдущие столетия, то следует теперь обратиться к костюму того времени; он характеризуется экстравагантностью и свободным покроем. На вклейке (лист 21, а) изображено, как усложнились одежды, каждый фасон отличался большей экстравагантностью, чем в предыдущую эпоху.

Посмотрим, например, на первого персонажа, изображенного на рисунке. Обратите внимание, что его капюшон полностью потерял свое утилитарное значение, теперь это даже не тюрбан, он превратился в шляпу с жесткими круглыми полями, с плюмажем и длинным "хвостом" из материи, изначально являвшимся длинным концом капюшона, свисавшим сзади. Часто он был столь длинным, что его можно было обернуть вокруг шеи, и он еще волочился сзади по земле. Ротонда на мужчине очень свободная, с широкими и такими длинными рукавами, что они ниспадали до земли. Высокий ворот застегивался прямо под подбородком.

В начале XV в. некоторые мужчины подстригали волосы на особый манер. Посмотрите на второго мужчину, изображенного на иллюстрации: его густые волосы пострижены в кружок, а нижняя часть головы чисто выбрита. Существует общепринятое мнение, что это делалось для удобства при ношении шлема, чтобы голове было прохладно и комфортно под шлемом, и в то же время густая шевелюра на макушке защищала голову.

Этот человек одет в очень широкий с множеством складок плащ, подбитый мехом и туго подпоясанный вокруг талии. В то время мужчины увеличивали объем своих плеч с помощью многочисленных подкладок. При этом многие не только затягивали свои талии, но надевали корсет, который еще больше подчеркивал линию талии. Посмотрите на гравюры или рисунки того периода, и вы увидите забавные формы мужских фигур. Нагрудник у доспехов также имел округлую форму. Рукава сюркота набивались таким образом, что напоминали валики, широкие и жесткие, они собирались на запястье. Обувь стала более остроносой, чем раньше, и такой длинной, что приходилось пристегивать ее концы к коленям маленькими цепочками.

На первой даме на картинке надет гигантский головной убор, модный в то время, очень высокий и островерхий, с бархатным валиком вокруг головы, украшенным спереди драгоценными камнями. Обратите внимание на прекрасную муслиновую или газовую вуаль и необычный "жесткий" муслин вокруг лица и шеи. Эти головные уборы были очень ценными предметами женского туалета, делались из ткани золотого или серебряного плетения или чудесной парчи и часто покрывались драгоценными камнями и золотой вышивкой. Существовало множество фасонов шляп, но на нашей картине представлены только две. Одним из самых популярных, помимо представленных здесь, был головной убор в форме большого рога, направленного вверх и изогнутого в одну сторону. К головному убору прикреплялась красивая вуаль, ниспадавшая на спину. Этот тип можно часто видеть на гравюрах и на старых манускриптах. Обратите внимание на сюрко, который больше похож на платье. Ее голубое котте почти не видно, оно приобретает характер нижней юбки.

На второй даме не менее экстравагантный головной убор из голубого и фиолетового бархата, украшенного золотом и жемчугом. Можно представить, что эти изумительные головные уборы были не только дорогими и ценными, но очень обременительными и неудобными в ношении.

Одежда того века шилась из дорогого блестящего материала и изобиловала ненужными деталями; она отражала нравы эпохи, характеризовала роскошную леность и экстравагантные привычки дворян и богатых людей. Очевидно, что она требовала много времени и Внимания при одевании и затрудняла движение. Горностаевое облачение, очень тяжелое для женских плеч и волочащееся по земле, выглядит довольно обременительным.

Молоденькая девушка, обращающаяся к женщине, одета по моде людей среднего класса. Это тот же тип одежды, что и у знатных женщин, но чуть проще. На голове – плат и старомодный капор.

Последний персонаж, рыцарь, иллюстрирует, насколько совершенными стали доспехи. Как видите, латы защищают туловище, руки и ноги и нижняя часть кольчуги почти не видна. Шлем, который он держит в руке, был весьма распространенного типа и известен под названием salade¹. Он достигал mentonniure, или подбородка, и защищал шею. У шлема есть забрало, которое по желанию можно было поднять. Большой шлем, или heaume, как и в XIII в., надевался для турниров и пышных процессий.

Обратите внимание, что на рыцаре нет сюрко. Его не надевали в начале и середине XV века, а потом его место занял "табард" (плащ рыцаря) – свободная туника с широкими рукавами до локтей.

Не стоит думать, что представленные нами костюмы исчерпали популярные в ту эпоху фасоны. За столетие произошло множество изменений, и, конечно, все их невозможно представить на одной иллюстрации. Поэтому мы дали примеры одежды, характерной для середины XV столетия. И если мы попытаемся силой своего воображения заполнить пробелы и представим, какие изменения происходили в костюме начала века, учтем предпосылки его дальнейшего развития в деталях, его изменение шаг за шагом, когда он достигнет высшей точки в типичном примере следующего века, тогда мы получим представление об эволюции одежды с течением времени.

На рисунке 189 представлен крой средневекового платья; здесь показаны мельчайшие детали одежды. Вещи, изображенные на рисунке, вряд ли выглядят впечатляюще, но тем не менее выявляют различия между костюмом одного века и другого.

Давайте посмотрим на образец под номером 1. Это средневековое котте, или нижняя сорочка, основная одежда с XII по XVI в. Затем ее постепенно сменила нижняя юбка и рубашка, которую носили поверх нее. Последняя, в свою очередь, видоизменялась до тех пор, пока не стала платьем. С течением времени менялся и внешний вид одежды. В XV веке корсаж был очень тесным, а юбки намного шире, чем в XII и XIII веках. Однако их форма оставалась все той же в течение долгого времени, пока в конце концов не изменилась окончательно.

Под цифрой 2 изображен тип раннего сюрко. В XII веке его называли bliaut, и он больше напоминал тунику без рукавов. Горловина была круглой и вырезалась ниже, чем у котте. На иллюстрации, где изображены костюмы XIII в. (вклейка: лист 7, а), маленькая девочка одета в Подобную одежду.

В конце XIII– начале XIV в. рубашка вытеснила bliaut. Сначала она была очень похожа на представленный здесь образец, но очень сильно изменилась с течением времени. Посмотрите на даму XV века, изображенную на листе 21, а (см. вклейку). Вы увидите, что сюрко окончательно стало платьем, а котте почти превратилось и нижнюю юбку. Сюрко второй женщины не такой: он без рукавов, а внизу видна нижняя юбка.

Под цифрой 3 – мужская рубаха (туника). Такие рубахи носили все мужчины XII века, а крестьяне одежду Подобной формы носили вплоть до конца XVI в., когда во всеобщее пользование вошли кальсоны и нательная одежда. Нормандские дворяне носили рубахи длиной ниже колен, а иногда до щиколоток; так как эта одежда была достаточно широкой, на талии она стягивалась ремнем.

Проходили века, менялась длина и форма туники. В XV в. под нее ниже талии ничего не надевали, кроме брыжей (кусок материи, собранный складками), а длинные чулки пристегивались на талии маленькими пуговичками или крепились с помощью ленточек. В правление Генриха VIII рубахи уступили место камзолу, бриджам и рейтузам.

Под цифрой 4 изображен древнейший головной убор, один из тех, что носили и в XVI в. Капюшон был очень полезной и удобной деталью одежды. Пелерина накидывалась на плечи, и в ненастную погоду капюшон тепло укутывал шею и уши. Крестьяне продолжили носить капюшоны прежней фирмы, но знать, следуя за модой, всячески меняла его фирму, пока, наконец, капюшоны не отели маленьким и ненужным украшением дли шляп. Мы можем видеть различные стадии изменения формы капюшона на иллюстрациях костюма XIV и XV веков.

Номер 5 дает представление о различных видах обуви. В Средние века ее делали из толстой материи, войлока или мягкой кожи, иногда из бархата. Подошва была плоской, и в XII в. обувь полностью повторяла форму ноги. Знать XIV в. предпочитала носить остроносую обувь, которая все больше сужалась и вытягивалась, пока в XV в. не приобрела столь нелепую форму, что приходилось пристегивать носы туфель к коленям маленькими цепочками из драгоценных металлов. Анализируя фасоны, обнаруживаешь, что любая деталь одежды изначально имеет утилитарное значение, затем становится украшением и, наконец, приобретает гиперболизированные до смехотворности формы, после чего исчезает. Так было и с обувью.

Эти гротескные носы туфель неожиданно в конце XV в. уступили место обуви с весьма широкими носами. А, В и С иллюстрируют эволюцию носов обуви. А – образец XII в., В – XIII и XIV, С – начала XV в., последний "писк" моды.

Крестьянская обувь иногда кроилась из плотной ткани, и ее было трудно уберечь от воды и грязи зимой. Поэтому под буквой D изображен тип деревянных башмаков, надеваемых в плохую погоду; они были тяжелыми и неуклюжими, но, без сомнения, защищали ноги от грязи. Е – деревянные башмаки, которые носили зажиточные люди в XIV в.

На рукавах котте (1) изображены дамские сумочки XIV в. Сумочки представляли собой часть туалета; в них обычно находились молитвословы. Так как обложка такой книги называлась шемиз, то маленькие дамские сумочки стали называть шемизетками.

Другой тип сумочек, распространенных в то время, представлен под цифрой 6. Они были вытянутой формы с жестким дном, украшенные вышивкой; их обычно носили обвязанными вокруг руки или прикрепляли к поясу.

Под номерами 7, 8, 9 и 10 изображены мужские сумки, На примерах 9 и 7 вы видите, как кинжал продевался черев ремешок, специально сделанный для этой цели на сумке. На поясе (10) также носились ножны, куда зачастую помещали письменные принадлежности, нож и другие вещи, необходимые для любого дела, которым мог заняться владелец.

Средневековый кнут (рис. 189, 11) часто можно видеть на многих старинных рисунках, у него – деревянная рукоять и три веревочных конца, к кончику каждого из которых для веса привязывался маленький кусочек свинца – надо полагать, это было достаточно суровое оружие.

Во время церемоний в XII-XIV вв. на голову как мужчин, так и женщин надевался венок (рис. 189, 12). Один из представленных здесь сделан из металла, по-видимому золота или серебра, и украшен драгоценными Камнями. Иногда для венков использовали свежие цветы, и это очень украшало, особенно головы молодых людей и девушек.

Под цифрой 13 мы видим расческу. Все средневековые расчески, о которых мы знаем, имели такую форму. Их делали из слоновой кости, рога, кости и даже дерева, и некоторые отличались изумительной резьбой и отделкой.

В прежние времена подобные предметы было гораздо труднее достать, чем сейчас, ведь каждый изготовлялся вручную, а не производился машиной тысячами. Поэтому эти вещи несли на себе отпечаток любви, труда и были прекрасны.

Важную роль в торговле, а, следовательно, в повседневной жизни той эпохи играли корабли, и на рис. 190 показан образец судна XV в. Безусловно, сразу же можно отметить значительные изменения, произошедшие в нем, по сравнению с предыдущим столетием. На нашей иллюстрации с изображением корабля XIV в. мы видим довольно неуклюжее однопалубное судно с одним квадратным парусом. Рескин² описывает корабль как "одну из самых чудесных вещей, которые когда-либо создавал человек и одну из самых благородных", и в XV веке это было действительно так. Эта эпоха стала свидетелем роста коммерции – в те времена купцы – искатели приключений торговали во Фландрии, на Балтике и в Средиземноморье. Название "искатели приключений" действительно им подходит. Они были проницательными и неуступчивы в бизнесе, главной целью их жизни были деньги, но они были готовы рисковать и всегда искали приключений.

Война Роз ослабила знать, сельское хозяйство находилось в упадке из-за того, что люди уходили в города в поисках более прибыльной работы. Одной из важнейших отраслей промышленности стало производство тканей.

Мы знаем, что в те времена добывался уголь, продолжалась добыча железа и его выплавка. Еще во времена римского завоевания торговля имела существенное значение для поддержания цехов. В XII в. годовой доход некоторых монастырей зависел от шахт, где добывалось железо. Руду выплавляли, используя древесный уголь, в больших топках в форме пчелиных сот, покрытых глиной с отверстиями внизу, одна из которых позволяла расплавленному металлу, проходя через огонь, освобождаться от примесей и стекать в ров, вырытый в земле. Мехи, сделанные из кожи, использовались для поддержания огня в топке. Строилось два навеса, один для выплавки металла, а другой для кузницы. Там работали двое или более мужчин, которые имели право работать с железом. В определенных районах они переезжали с места на место, занимаясь разработкой шахты, пока залежи металла не истощались. В Динском лесу шахтеры имели собственный суд: сами проводили расследование и наказывали своих обидчиков. Этот обычай сохранился до конца XVII века.

Олово и свинец обрабатывались так же, как и железо, и в XIII – начале XV в. это были мощные отрасли промышленности, обе имели свою гильдию и суд, и каждая была достаточно сильна, чтобы налагать наказания, которые никто не осмеливался обсуждать. В Мендип Хиллс шахтеру, укравшему свинец, запрещали хранить все свои 5 инструменты в собственном доме или рабочем сарае и "самостоятельно разжигать огонь и заботиться о нем", иначе его навсегда изгоняли из этого ремесла.

Серебро добывалось до XV в., пока шахты не истощились, а индустрия не пришла в упадок. Как полагают, медь импортировали из Европы, но зато олово и железо отправляли на экспорт. Все эти отрасли промышленности способствовали развитию зарубежной торговли.

Мореплаватели XV в. были достойными предшественниками замечательных путешественников XVI в. Христофор Колумб отправился на запад в 1492 г. всего лишь с тремя маленькими кораблями и открыл Вест-Индию, а затем Америку. Кабот отправился из Бристоля в 1497 году, а Васко да Гама в тот же самый год совершил путешествие из Тагуса вокруг мыса Доброй Надежды в Индию. Это было эпохальное странствие. Торговля между Средиземноморьем и Индией велась с древнейших времен; товары доставляли по суше до берега Красного моря, следуя по тому пути, где сейчас находится Суэцкий канал. Торговля была прекращена султанами Египта, и поэтому мореплаватели объединили свои усилия в поисках нового пути вокруг мыса Доброй Надежды; корабли отправлялись на юг вдоль западного побережья Африки, а затем в Индию. Этот путь был главным торговым маршрутом до тех пор, пока не прорыли Суэцкий канал, а до этого торговля в средиземноморских портах почти прекратилась.

Развитие морской торговли повлекло за собой усовершенствование кораблей. Это стало одной из причин того, что суда XV в. во многом превзошли корабли XIV в. Но по-прежнему они были очень маленькими: флагман Колумба "Санта Мария" был всего 93 фута в длину и 25 футов в ширину. На точной копии этого судна, сделанной в Испании в 1893 г., был проделан путь из Англии через Атлантику в США для участия в Чикагской всемирной выставке. Для этого путешествия потребовалось 36 дней; максимальная скорость корабля достигала 6,5 узла, и говорили, что качка была ужасной. В сравнении с современными лайнерами, такое судно кажется утлой лодочкой, и лишь смельчаки отправлялись на таких суднах в неизвестные моря.

На нашем рисунке изображен корабль, оснащенный во многом так же, как "Санта Мария". На нем три мачты: фок-мачта, грот-мачта и бизань. На первой мачте прямоугольный парус, на грот-мачте – главный и верхний паруса, на бизани – треугольный или, как его называли, "баранья нога". Этот парус изобретен в Европе, в Средиземноморье. Парус стоит особо упомянуть потому, что очень интересно проследить его использование через века, ведь он до сих пор остается на бизани современных судов. До XIV в. все мачты средиземноморских кораблей оснащались треугольными парусами, в XV в стали использовать прямоугольные паруса, такие как у викингов, но в то же время не отказались от использования треугольных парусов, в результате чего появились современные суда. Арабы в то время все еще использовали паруса "баранья нога". Все паруса к XV в. стали более широкими и хорошо ловили ветер. Снизу у паруса срезались кусочки ткани, которые назывались "чепчиками", делали парус короче. Такой способ использовался для того, чтобы уменьшать площадь паруса, подбирая и стягивая его нижнюю часть. Для правильного их прикрепления применяли булинь.

Три мачты, изображенные на нашем рисунке, имели множество вариантов оснастки: появилось больше опор, и они иногда выполняли роль канатов на реях.

Если рассматривать корпус корабля, то бак был не квадратной, а заостренной формы, что делало его похожим на клюв и более уравновешивало судно, чем в XIV в. Гладкая обшивка была еще одной особенностью корабля. Суда обшивались досками, точно подогнанными друг к другу, вытеснив обшивку внахлест, когда планки налагались друг на друга; брусья располагались вдоль бортов, а корма встраивалась в обычный полуют.

Необходимо запомнить, что до 1628 г. тоннаж судна подсчитывался количеством бочек вина, которые могли быть перевезены, и одна бочка равнялась 42 кубическим футам. Затем тоннаж стали исчислять длиной киля, перемноженной на глубину осадки судна, а результат делился на 100.

На рис. 191 представлено несколько дополнительных деталей корабля XV в., изображенного в манускрипте Уорикского маскарада, хранящегося в Британском музее. Он имеет самое непосредственное отношение к рождению, жизни и смерти Ричарда Бошама, графа Уорика (1389-1439 гг.). В рукописи представлены 53 рисунка, которые, должно быть, сделаны вскоре после смерти графа.

Теперь мы покинем море, вернемся на землю и отправимся к следующему объекту нашего исследования – жилищу той эпохи. Одно из них, возведенное в 1480 г., послужит иллюстрацией для нашего рассказа. Интересно, что новый средний класс быстро набирал силы, сумев извлечь пользу из братоубийственных распрей между знатью во время войны Роз. Именно для этого класса Какстон выпустил "Книгу хороших манер", чтобы "новые богачи" научились вежливости. Обедневшая знать выдавала своих дочерей за обеспеченных купцов, а последние получали землю и титул.

На рисунке 193 (с. 305) представляет план феодального замка XV века. Цифрой 1 обозначен двор перед входом, вокруг которого создавались конюшни и другие помещения, необходимые дли дома такого размера. При входе располагалась привратницкая, хорошо защищенная укрепленными дверями и рвом с внешней стороны. За наружным ограждением также мог находиться двор с амбарами и другими сельскохозяйственными постройками. Под цифрой 2 обозначен входной портик, ведущий в комнату (3), отгороженную от холла (4). Цифрой 5 обозначена зимняя гостиная – новая комната, о назначении которой мы поговорим дальше. В качестве дополнения необходимо заметить, что буфетная и кладовая были перенесены в новое место и находились уже не там, где мы привыкли видеть их в XIII и XIV вв., то есть рядом с перегородками. Кухня и другие служебные помещения, такие как пекарня и пивоварня (6), размещались во внутреннем дворе (9). Погреб (7) по-прежнему находился в конце холла, а солар – над ним на втором этаже. В том конце холла, где было возвышение для почетного стола, появились дополнительные оконца с выступами (8). В представленном нами рисунке дома они ниже уровня холла, над которым, на втором этаже, есть маленькие комнаты, возможно, спальни. На втором этаже над зимней гостиной (5) находится еще одна комната, в которую ведет задняя лестница. Галерея менестрелей находилась над перегородками, а другие спальни – над кладовкой и буфетной.

Итак, наш дом становится все более похож на современный. Теперь в нем больше помещений, и примечательно то, что появляется больше маленьких комнат, в которых разные члены семьи могли насладиться уединением, что раньше было не всегда возможно.

На рис. 192 представлен дом XV в. Очертания дома по характеру напоминают готические, это показывает, что строители попытались уравновесить архитектуру дома, сделать симметричной, чтобы обе части дома были похожи. Однако своей привлекательности дом во многом обязан тому, что он не абсолютно симметричен; это, как мы увидим дальше, станет модным во времена Ренессанса XVI в. и после. Рисунок был сделан с дома, построенного в Грейт Четфилде, каменистом районе Уилтшира, где находится много чудесных домов эпохи Тюдоров. Дом был построен Томасом Тропнеллом, возможно, в конце правления Генриха VI, и, несмотря на разрушенное крыло, образует замечательный ансамбль со рвом и очень маленькой каменной церковью.

Данный пример доказывает, что больше внимания стало уделяться комфорту и меньше – статусу владельцев. В доме много окон, что делало его светлее и просторнее. Зубцы исчезли. Впервые в дом можно войти через арку новой формы. В XII в. был распространен полукруглый тип, а в последующие два столетия арки были стрельчатыми и идущими как бы из двух центров.

В XV в. главенствует плоский тип домов с четырьмя центрами.

Холл остается главным помещением. Но само здание в большей степени выглядит единым целым; это больше не совокупность различных строений, ютящихся рядом. Холл представляет собой высокое помещение, доходящее до свода и разрезающее дом на две половины.

Судя по внешней стороне, солар с левой стороны и спальня справа были двумя наиболее важными комнатами после холла; в них появились ниши. Ниши были новым словом в архитектуре, – чувствуется, что человек, создавший их, очень любил свое дело. Окна с выступами в холле – еще одна новая деталь, не столь заметная с внешней стороны из-за маленьких комнат наверху. Попасть в комнаты можно было по винтовой лестнице за погребом (7), через дверь в одном из выступов (8). На рис. 197 (с. 313) изображена одна из спален.

Комната над зимней гостиной могла использоваться в качестве спальни для гостей, эта традиция, как нам известно, берет свое начало в XIV веке. Другое нововведение проявляется в том, что над холлом появляется комната, которая используется как общая спальня для приближенных. В целом, люди стали жить более комфортно.

При строительстве одного дома (рис. 136, с. 230) использовался кирпич, а при строительстве других (вклейка: лист 15, б; рис. 165 и 175) основа сделана из дуба. Для различных архитектурных решений требовался различный материал. Опытные архитекторы не пытались строить деревянные дома так, будто они сделаны из камня, к не получили удовольствия и доставке шифера из Уэлса для крыши, если можно было самим сделать хорошую черепицу Природа сама создала прекрасный и разнообразный строительный материал во всех частях Англии, отвечающий всем требованиям, к тому же он был дешевле.

А как обстояло дело с садами? Мы много говорили о домах, но практически не обращались к садам. В Средневековье люди увлекались цветоводством, и на рисунка многих манускриптов интересно видеть, как их замыслы о том, как и что выращивать, обретали форму. В раннем Средневековье сады принадлежали монастырям и играли исключительно утилитарную роль – много места отводилось для фруктовых деревьев, огорода и лекарственных трав. Между ними росли цветы, и список выращиваемых растений был очень длинным. К XV столетию появились специальные ровно огороженные участки с несколькими деревьями и прямоугольными клумбами, а также решетками в высокой стене или изгороди, часто искусно сделанным фонтаном и затененной деревянной беседкой. В этих тенистых уголках играла музыка, и, как мы видим из произведения Чосера, нередко проводились пикники. Насыпи служили сиденьями, их покрывали торфом, поэтому, по-видимому, они были сырыми, исключая время засухи. На листе 21, б (см. вклейку) слева, представлен образец прекрасного городского сада, но достаточно однообразной разбивки. На другой картинке (вклейка: лист 21, в) изгородь из роз вокруг стен замка иллюстрирует то, о чем упоминал Чосер, похвальную попытку превратить каменную пустыню в розовый сад.

На рис. 195 изображена комната в доме XV века, которая, как и в XIII веке, использовалась в качестве личной гостиной или спальни владельца дома. Эркер этой комнаты показан на рисунке внешнего вида дома слева (рис. 192), а эркер справа уравновешивает эркер спальни.

Изображение внутреннего убранства показывает, что ниша была прекрасным дополнением для комнаты. Плоские панели определяли толщину стен, образовывали средник окна. Потолок ниши представлял собой очаровательный веерный свод. Представьте, с какой заботой и вниманием его делали. Деревянные перекрытия демонстрируют возведшие крыши более простым способом, без консольной балки. Крыша называлась ригельной (collar-beam), от слова хомут (collar), или воротник, через который перебрасывались изогнутые фигурные скобы. Пространство между скобками и хомутом заполнялось балками. Эти фигурные скобки следовали тем же самым четырем центральным линиям, что и своды, подходящие к верхним частям окон. Изогнутые балки помещены между обрешетинами. Смежные с главным элементом несущей конструкции балки называются ветровым раскосом. Стены под ними оштукатурены и покрыты гобеленами. Дамы, изображенные на переднем плане, работают за прялками и ткацкими станками. Мы часто говорили о том, что в Средние века человек был практически не зависящим от труда других людей. Этот рисунок используется для того, чтобы показать, как в XV в. ткались простыни, одеяла и ткань для одежды.

Интересно описать подготовку к ткачеству. Шерсть после стрижки овец хорошо очищалась и мылась, затем окрашивалась. Следующей операцией было ворсение, которое заключалось в вытягивании сухой окрашенной шерсти в пух. Затем следовало расчесывание, этим занимается женщина слева в передней группе, – в руках она держит две карды, которые похожи на плоские квадратные расчески для волос, снабженные зубцами из колючей проволоки, концы которой повернуты к ручке. Пух, попадающий в них, вытягивается и становится достаточно длинным для прядения. Прядильные колеса (рис. 156, с. 250) не использовались в прялках вплоть до XVI в. Женщина справа использует веретено. Необходимо помнить, что нитки, пряжа, веревка и т. п. изготавливались скручиванием шерсти или аналогичного материала. Расчесанная шерсть привязывалась спереди прялки, из нее вытягивался небольшой кусочек и скручивался большим и указательным пальцами; шерсть постепенно продолжала вытягиваться. Один конец нити привязывался к веретену. Затем веретено раскручивалось и удерживалось таким образом, чтобы не было неспряденного. Сверху рукой придерживали нить. Будучи отпущенной, нить поднималась вверх, закручивалась на веретено, постоянно вытягиваясь из прялки. Нить оборачивалась вокруг веретена, и все начиналось сначала.

Теперь о ткачестве, которое очень похоже на штопку. Многие мальчики и девочки видели, как их мамы чинили дыры, которые появились в их чулках. Длинные шерстяные нити натягиваются через дыру от края до края: в ткачестве это называется "основа". В случае с чулками второй ряд нитей штопается через первый ряд сверху и снизу. В ткачестве этот второй ряд называется "уток". Все ткацкие станки сконструированы для работы по этому принципу. Но так как полотно ткется большой длины, необходимо суметь скатать его, поэтому основа натягивается между роликами (валами). Так как при таком процессе очень трудно использовать иголку, как при штопке, используется челнок. Нитка, намотанная в бобину, помещается в челнок и движется от края к краю. Челнок больше, чем игла, поэтому невозможно пропускать его сначала поверх, а потом внизу основы. В ткацких станках одна часть ниток прижимается, а другая поднимается с помощью педалей на ткацком станке, что позволяет двигать челнок и, по-разному работая педалями, передвигающими различные участки нитей, получать разные узоры. На станке также имеется качающееся приспособление, на конце которого находится тростник или расческа. Через них пропускаются нити, и зубцы ударяют по ткани во время процесса, что позволяет туго укладывать уток.

На рисунке 196 изображена зимняя гостиная, которая на плане дома XV в. отмечена цифрой 5. Эта комната появилась в конце XV столетия и стала предшественницей современной столовой. Как показывает само название (Winter parlour), помещение использовалось семьей прежде всего для приема пищи в холодную погоду, хотя по большим праздникам и летом продолжали обедать в холле. Появление комнат означало также стремление к уединению, которого не хватало в средневековом доме. С течением времени мы увидим, что зимняя гостиная превратится в столовую, а холл станет использоваться только как приемная. Подданные будут принимать пищу в комнате для слуг или на кухне. Но в XV в. до этого было еще далеко.

Обратите внимание на деревянные панели, выполненные в новом стиле. Они появились почти в то же время и назывались "узор полотняной драпировки", потому что панели по своему виду напоминают заложенное в складки полотно. Лепное украшение (фриз) обрело форму полых; внутри скругленных плоскостей, концы которых вырезаны с особым изяществом. Панели сами по себе стали намного тоньше и более походили на двери, чем это было раньше. В Liberate Rolls времен Генриха III (XIII в.) мы читаем о комнатах с деревянной панельной обшивкой стен, но более тяжелой, подобной церковным перегородкам, или об окне с деревянной филенкой, заполняющей пространство между рамами. Потолок на рисунке оформлен лепными балками, повторяющими половые доски этажа сверху, что было очень характерно для Средневековья, оштукатуренные потолки появились в середине столетия.

Мебель, стулья, комоды и т. п. все еще больше похожи на обстановку в церквях, чем на то, с чем мы привыкли ассоциировать понятие дом. Но в целом характер комнаты становится гораздо более современным, чем мы видели раньше.

На рис. 197 представлена одна из маленьких спален, о которых мы уже упоминали. Полы этих спален устилались тростником. Был еще один очаровательный обычай, принятый в то время, украшать стены свежесрезанными ветками, чтобы в комнате было прохладно и приятно пахло. Стены украшались рисунками, часто изображающими сцены из поэм о рыцарях. Так было до тех пор, пока гобелены не вошли в общий обиход и не изменили рисунки.

Первый гобелен был создан в Аррасе, и поэтому часто носит это название. "Аррас" несколько раз упоминается в "Гамлете". Мы прочли, что во времена правления Эдуарда II лондонскому купцу Томасу де Хебениту было уплачено 30 фунтов стерлингов за большое шерстяное Полотно, с вытканными на нем фигурами короля и графа для того, чтобы повесить гобелен в зале, где король бывал по торжественным случаям.

Торговля шерстью в Англии была одной из ее самых главных отраслей хозяйства, и популярность английской шерсти росла, достигая всех уголков земли, где велась торговля. С XII в. ткачи в больших городах создавали свои гильдии и были могущественной и богатой общиной. Валяльщики шерсти, как впрочем и представители других профессий связанных с этой отраслью коммерции, создали свою гильдию и написали правила и инструкции для успеха своего дела. Появлялись новые различные вилы тканей. Линкольн в XII веке был знаменит прекрасной и дорогой пурпурной тканью, в то время как более дешевая и грубая шерстяная ткань, так называемая бурел, делалась в Корнуолле. Она использовалась главным образом бедняками, и в 1246 г. шериф Лондона приказал раздать лондонским беднякам 1000 эллей (мера длины равная 45 дм) бурели.

В Винчестере изготавливали похожие на шерстяные коврики одеяла или покрывала для постелей.

Многие ткани получили свое название от мест, где их впервые произвели. Так, Керси создал каразею (шерстяная ткань). Кендал делался в городе с тем же названием. Шерстяные покрывала, сделанные в Винчестере, сначала называли талонами, так как первоначально их ткали в городе Шалоне-на-Марне, хотя они издавна также делались в Винчестере. В Норидже делали толстые шерстяные изделия, которые использовались и как гобелены, и как настенные ковры.

Интенсивность и процветание торговли шерстью привели к созданию в эпоху позднего Средневековья прекрасных зданий в центрах торговой деятельности. В Котсволдсе находится восхитительно сохранившийся город Чиппинг Кемпден, с большими церквями. Также стоит упомянуть Уинчком, Нортлич, Сайренчестер (вклейка: лист 23, а) и Фейерфорд. Стемфорд, один из прелестнейших старых городов Англии, во многом обязан своим очарованием торговле шерстью. На западе подобным центром был Мидлендс Леоминстер.

Имена некоторых торговцев шерстью дошли до нас, как, например, Уильям Гревил, чей прекрасный дом до сих пор находится на Хемпден Хай Стрит, в Фейерфорде – семья Тейм. Поражающая воображение Левенгемская церковь в маленьком тюдорском ткацком городке в среднем Саффолке, является "шерстяной церковью", В XV веке она была значительно перестроена в результате удачного сотрудничества великодушного графа Оксфордского и богатого суконщика Томаса Спринга. Его гербы и гербы его сына вырезаны на различных частях здания, которое является благородным, величественным образцом ремесленного искусства. Одни из жителей написал на его памятнике:

Огромное количество прекрасных работ представлены гобеленами, на которых изображены изумительные по красоте сцены. Знать, отправляясь в путешествия, часто брала гобелены с собой, вывешивая их в своих временных жилищах повсюду, где останавливалась. Фруассар описывает представление, данное в Париже в честь королевы Изабеллы в 1399 году, во время которого вся улица была увешана гобеленами и шелковыми балдахинами.

Но вернемся к спальне. Теперь мы видим, что повсеместно используются оконные стекла, на которых яркими красками изображены сцены и различные истории.

Нас поражает страсть к цвету, господствовавшая в те времена. Создается впечатление, что все было украшено узорами, созданными с помощью ярких красок, где только возможно. И когда изображают те комнаты, украшенные гобеленами яркой расцветки или разрисованными стенами, с кроватными драпировками, поражающими богатой вышивкой, окнами с разноцветными стеклами, то каждый чувствует, что эффект был подобен блеску ювелирных изделий. Даже деревянные постройки церквей, оставшиеся с тех времен, носят следы блестящих цветов, как напоминание о той яркой эпохе.

Чосер в своем "Сне" в XIV веке описывает свою спальню следующим образом:

Кик видим, Чосер говорит о стекле как о редком и драгоценном предмете, как это и было не самом деле.

Стекло изготовлялось с давних времен. Оно выдувалось в виде шара, разрезалось пополам и вращалось, превращаясь в диск. Мы видели, что поле чистого стекла от центра, где оно отрезалось от трубки, до края была маленьким. В Британском музее имеется Саксонский стеклянный кубок изумительной красоты. Но было чрезвычайно трудно достать стекло для; окон. Ремесленники раскрашивали и разрисовывали стекла для церквей. В 1352 году Джону де Линкольну и Джону Геддингу был дан заказ доставить столько стекла, сколько может потребоваться для Королевской церкви в Вестминстере. Мы мало знаем о ремесленниках, создавших произведения искусства, которые мы сейчас считаем великолепными; лишь в немногих случаях до нас дошли их имена. Благодаря тому, что художник по стеклу Томас подписывал свои работы, мы знаем его имя. Так, фигура со сложенными для молитвы руками, на западном окне церкви Винчестерского колледжа выполнена им. Или три маленькие фигурки монахов, изображенные около фигуры Уильяма Викегемского в Винчестерском соборе. Полагают, что это заказчик работ, мастер-строитель и мастер-плотник.

Стекло "брод" изготавливали в XIII веке. Его выдували в форме цилиндра, затем разрезали посередине вдоль и расплющивали. Но даже этот метод не делал листы стекла достаточно большими, и так было до 1772 года, когда стекло стали наливать в пластинчатые формы, и таким образом достигался необходимый размер. Оригинальный метод создания стеклянной бутылки состоял в следующем: "Если ты хочешь сделать бутылку, делай так. Когда ты собрал немного горячего стекла на конце воздуходувной трубки и выдул его в форме большого шаре, покачай трубку с подвешенным стеклом, оторвав трубку ото рта, так, как будто собираешься бросить ее. В результате этого действия вытянется горловина. Затем отдели бутылку мокрой палочкой и положи изделие в топку для прокаливания".

Суррей и Суссекс были крупными стеклодувными центрами, а в 1377 году упоминаются стекольные мастерские в Чидинфолде и Гилфорде. Искусство производства стекла развивалось там с раннего Средневековья. Печи также были обнаружены в Алфорде и Руджвике. Венеция всегда упоминалась в связи с производством стекла (Генрих VIII имел прекрасную коллекцию венецианского столового стекла), а в 1567 году в Лондоне была открыта стекольная мастерская с венецианскими рабочими для производства венецианского хрусталя, и название Гласхауз Стрит (Гласхауз – стекольный дом) недалеко от Пикадили напоминает об этом ремесле.

На рис. 199 изображена колыбель XV в. Сделанная из дуба, она подвешивалась на железных крюках на внутренних сторонах опорных столбов, так чтобы ребенка можно было качать. Низ колыбели делался из веревок, продетых в дырки, просверленные в корпусе. На рис. 175 изображена колыбель XIV в., которая была настолько подвижной, что подросший малыш мог ее перевернуть.

Удивительный кувшин XV в., сделанный в форме человека, изображен на рис. 200. Он доказывает, что глиняная посуда не продвинулась в своем развитии за все Средневековье. Возможно, причина заключается в том, что времена были слишком грубыми, поэтому рачительные хозяйки давали своим мужьям сосуды из металла или кожи, которые те не могли разбить. Могут быть и другие объяснения, почему гончарное искусство не развивалось. Времена были суровыми, и множество глиняных изделий, естественно, не дошли до наших дней. Ашмолеанский музей провел раскопки за древними городскими стенами Оксфорда. Склеенные разбитые горшки Средневековья явили множество прекрасных образцов. Иллюстрированные манускрипты показывают большое многообразие форм – тарелки, чашки, сосуды для снадобий и т. п., украшенные простыми отчетливыми узорами, очень похожими на традиционные крестьянские изделия, которые до сих пор можно купить в Италии или Испании.

На рис. 201 изображен холл в большом доме XV в. Подобная конструкция свода использовалась для церковного нефа, холла колледжа или холла одной из городских гильдий. Мы и сейчас можем увидеть цеховой холл, или холл гильдии рыботорговцев в Сити Лондона. Цеховой холл до сих пор остается холлом, в то время как холл рыботорговцев, будучи относительно современным сооружением, лишь напоминает своим незнанием, что все городские гильдии в те времена имели свои холлы. Любое средневековое здание формировалось вокруг единственного центра. Такая планировка маний является доказательством того, что в те времена жизнь проходила менее уединенно, чем сейчас. Старые здания всегда имели свою цель и предназначение. Единственная причина, дающая объяснение, почему холлы делались такими большими, заключается в том, что необходимо было много места, чтобы вся семья могла собраться вместе. По мере роста торговли и большей специализации хозяйства жизнь приобретала все более приватный характер. Такие профессии, как плотник, пивовар, портной, пекарь, перестали быть частью жизни большого дома или монастыря и превратились в отдельные профессии, которыми занимались специальные люди.

Таким образом, с ростом числа отдельных профессий, количество иждивенцев в больших имениях сократилось, и общественная жизнь холла стала менее интенсивной, а семья обедала порознь. В конце XIV в. Петр Пахарь писал:

"У меня нет ни пенни, – сказал Петр, – чтобы купить кур,

И два хлеба из бобов и отрубей, испеченных для моих детей.

Но, я говорю тебе, у меня нет, клянусь моей душой, соленой ветчины,

Ни поваренка, клянусь Христом, чтобы приготовить битки.

Но у меня есть петрушка и порей и много цветной капусты,

И на эти средства мы можем дожить до Петра в веригах,

А к этому времени я надеюсь иметь жатву на моем участке.

И вот тогда я смогу приготовить для тебя обед, который больше всего будет мне по вкусу".

Бобы и печеные яблоки принесли они в полах своего платья,

И предложили Петру это приношение, чтобы ублаготворить ими Голод.

Тогда бедные люди в страхе стали усердно кормить Голод

А между тем приближалась жатва, на рынке стало появляться новое зерно.

Тогда народ обрадовался и стал кормить Голод самым лучшим образом,

Поить хорошим элем, как учил их Объедало, и они усыпили Голод.

Тогда Расточитель не захотел уже работать, но стал бродить повсюду.

Но требовал французского хлеба или крупитчатого из чистой пшеницы.

Но требовал самый лучший и самый темный, какой только продается в городе.

Рабочие, которые не имеют земли, чтобы жить ею, но только руки,

Не соглашались есть днем за обедом овощи, простоявшие ночь;

А хотелось только свежеизготовленного мяса или рыбы, изжаренных или испеченных,

И притом горячего или более горячего, чтобы не простудить себе желудка³.

В "Собрании Ордонансов" администрации королевских владений Элтем под 1526 годом читаем: "каждый знатный человек и джентльмены, а также прочий люд должны привыкнуть обедать в углах и секретных местах, не используя спальню или холл".

Первое что заинтересует наших читателей, следящих за развитием конструкции крыш, показанных на предыдущих иллюстрациях, это то, что они совершенно нового типа. Это действительно так, и название этого нововведения – "крыша с консольной балкой" тому доказательство. Название произошло из-за того, что балка, на которой находятся фигуры, похожа на верхнюю часть молотка. Не стоит думать, что старые мастера имели что-либо в виду по поводу этого полезного инструмента, когда проектировали крышу такого типа. Дело было совсем в другом. В крышах более раннего периода, как можно заметить, обратившись к главам о XIII и XIV веках, стягивающий брус простирался прямо через макушку с одной стороны до другой. Посередине находились "бабка" и разные подпорки и балки, которые помогали удерживать крышу. Задачей ряда горизонтальных стягивающих брусьев на уровне начала крыши было снизить очевидную высоту и предотвратить то, чтобы крыша была видна полностью. Поэтому в середине стягивающий брус был разрезан, оставлены лишь консольные балки с каждой стороны. Снизу они снабжались изогнутыми подпорками. "Бабку" пришлось убрать, так как теперь она не имела над собой стягивающего бруса, но ее место заняли два столба. Они находились на каждой консольной балке и таким образом принимали вес главных стропил и соединяли их с помощью изогнутых балок внизу. Между столбами на консольной балке и основными стропилами находились изогнутые балки, которые служили жестким каркасом, называемым основой. Вспомните, что наименования и использование частей крыши были описаны в главе 4, и здесь по-прежнему все повторяется. Обрешетка крыши делалась между стропилами и состояла из малых и общих балок.

Следует заметить, что в местах, которые остались между большими балками, находились очень изящная резьба по дереву, которая приятно контрастировала с тяжеловесностью конструкции, придавая ей большую легкость. Человек, который смог создать такую крышу и сделать ее, достоин быть названным хорошим ремесленником. К счастью для нас, осталось много прекрасных образцов консольных крыш. Наиболее известной является, конечно, крыша над Вестминстер-Холлом, которая была сооружена во времена правления Ричарда II (1394 г.). Она справедливо считается одной из прекраснейших деревянных готических крыш, которые до сих пор существуют. Те, кому посчастливилось побывать в Вестминстере, могут ее увидеть. Эта крыша великолепный образец зодчества, сохранившийся с того давнего времени, XV век вообще считается периодом консольных крыш. Некоторые из крыш великих церквей Западной Англии имеют две связки консолей, одна над другой. Этот тип известен как двойная консольная крыша. Существуют различные мнения по поводу этого: какое строение крыши предпочтительнее то, что можно увидеть на листе 23, в (см, вклейку) или более простая форма, которая изображена на рис. 201? Нет сомнения, что прекрасный образец искусства построения двойных консольных крыш представлен такими примерами как Нептом, Суофгем, расположенных в графстве Норфолк, Марч и Кембриджшире, в которых каждая консольная балка заканчивается ангелом с распростертыми крыльями, так, что все пространство кажется заполненным стремительными крылами. Подобное строение крыши сохранялось в течение последующих двух веков, поэтому вы можете видеть изумительные двойные консольные крыши XVI в. в Миддл Темпл Холл (Лондон). Церкви в Плакстоле (Кейт), Воучерч и Брамптон Брайан (Херефордшире) – это примеры консольных крыш XVII века.

На остальной части рисунка представлены окна перпендикулярного стиля с перегородками в конце холла. Боковые стены покрыты гобеленом. Костюмы менестреля и его слушателей подобны тем, что мы уже описывали, рассказывая об одежде этой эпохи.

Оставим домашние вещи, и обратимся к вещам культовым. Все англичане видели сотни таких церквей, которые мы изобразили (вклейка: листы 23, 24). Фактически мы видели их так много, что воспринимаем как само собой разумеющееся. Поэтому есть опасность забыть, что они являются бесценным национальным достоянием, подобного которому нет нигде в мире. И это действительно так, при условии, что этим церквям удалось избежать варварской по своим методам "реставрации" XIX века. Естественно, у нас нет возможности разбирать многие архитектурные детали, которые характеризуют церкви и другие здания. Мы совсем недавно смогли по достоинству оценить значение того великого наследия английских зодчих, дошедшего до нас, несмотря на многочисленные разрушения. Существует много книг по этому поводу, такие как мистера Котли о церквях Саффолка⁴, или мистера Кросли о деревянном зодчестве⁵. Они замечательны, но лучше, если мы сами пойдем и посмотрим на церкви. Мы тем не менее отобрали несколько работ для сравнения – посмотрите на деталь части фасада верха двери церкви Уэлс (Нориджч) и Эксетерскую скульптуру. Сравним две купели (вклейка: листы 8, а; 16, б) и кресты (вклейка: листы 8, б; 23, б). Глостерская рака имеет типичный дизайн XIII в., в то время как св. Давида – XIV в. Посмотрите на изменение церковного интерьера от Бридлингтона до Сайренчестера (вклейка: лист 23, б) и посмотрите, как искусство обработки дерева расцвело в Саффолке (вклейка: лист 23, г).

Давайте проследим, как это происходило. Первым делом мы обнаружим, что деревенская церковь жила одной жизнью с майором. В ней молились и феодал, и виллан. Она была основана несколькими набожными предками, которые предоставили для нее место. Феодал имел право представить людям, живущим здесь, человека, которого он считал достойным следить за церковью. Это право сохраняется до сих пор и называется правом назначения на приход. Алтарь церкви принадлежал владельцу манора. Так как в святилище находился алтарь, он был отгорожен так, как это показано на листе 23, г (см. вклейку). Название произошло от cancelli – решетка. Алтарная перегородка была увенчана высоким распятием, которое так называли из-за большого креста, или распятия.

Неф и башня принадлежали местным жителям. Это совместное владение встречается до сих пор. В Хемел-Хемпстедской церкви в Хартфордшире, церковнослужители отвечали за содержание алтаря, в то время как за нефом и трансептом в церкви присматривал совет. Полагаем, что некоторые из наших читателей отправятся посмотреть железные изделия на портальной двери в Итон Брей (Бедфордшир), который мы изобразили на листе 8, в (см. вклейку). Этот крюк использовали в давние времена, при пожаре, чтобы стаскивать горящую солому с крыш крестьянских домов.

Иногда в башенном своде хранили плуг, чтоб освятить его в Плужный понедельник после Крещения. Считалось, что именно таким образом его можно освятить перед началом посевных работ.

Часто в нефе проводились феодальные суды, так как церковь могла владеть одновременно землей и вилланами, и должно было иметь место, где они могли встретить церковного судью. Последний одновременно был средневековым церковным старостой, или церковным служителем, который заботился о разных частях манора. Также здесь решались все вопросы, связанные с уплатой церковной десятины. Шотландский эль предлагался арендаторами, которые приходили заплатить арендную плату или налог – отсюда появилось выражение scot-free (без налога). Иногда церковные судьи получали подношения ячменем, из которого они варили эль и с выгодой его продавали, используя деньги на содержание церкви. Это способствовало развитию того, что мы сегодня называем церковным пивом. Иногда длина цепи, которую мы используем, чтобы измерить распределение общинных земель, означало длину нефа. Там же проводились судебные расследования. Даже теперь мы используем церковную дверь для того, чтобы вывешивать различные важные сообщения. Кафедра проповедника тоже располагалась в нефе, так как здесь священник молился за людей. Но когда он забывал о времени, то рядом с ним помещались песочные часы для напоминания.

Отгороженные места церкви (кафедры) не существовали до XV века. Рисунки 202 и 203 показывают возможности, какие давали кукольные головы, вырезанные резчиками для удовлетворения своего чувства юмора. Иногда в церкви назначались диспуты. Собирались спорящие стороны, служили мессу, и спорящие клялись Телом Христовым, что они говорят правду, а их соседей призывали в качестве свидетелей. В портале, или верхней комнате церкви, находилась школа. Здесь читалась первая часть свадебной службы. Чосер говорит о батской ткачихе в "Рассказе батской ткачихи":

Мы видели, что в англосаксонской Англии церковная башня часто использовалась как резиденция. Даже в Средние века башня была местом, на котором находился караул, и это была крепость, в которой оказывались в безопасности поселенцы в случае беды.

В церковном дворе проводились ярмарки. Для современного уха все это может звучать шокирующе, и мы предоставляем читателю право решать, что лучше – старые или новые порядки. В прежние времена церкви использовались для различных целей, люди любили их и делали их такими прекрасными. Сегодня церкви находятся в жалком состоянии, затихая на целую неделю до воскресенья. Тишина нарушается только звяканьем монеты, падающего в кружку для милостыни. Тем не менее никогда не проходите мимо старого церковного прихода, если есть время исследовать его. Мы обращались к жизни манора. Мистер Беннет из колледжа св. Джона (Кембридж) описал в своем исследовании жизнь деревенского населения и роль, которую играла в ней церковь⁷.

На листах 28, 29 вклейки представлена Песнь Победы при Азенкуре, воспроизведенная с оригинального манускрипта, хранящегося в Тринити колледже (Кембридж), и здесь мы хотели бы сделать одно признание. Мы ничего не знаем о музыке. Поэтому мы попросили мистера Форбса Милна отобрать песни, данные в этой книге. Когда мы их сфотографировали, то были очень горды полученным результатом. И подумали, что нотный лист смотрится очень нарядно. Мы надеялись, что люди смогут сыграть их, и выяснить, насколько средневековая музыка соответствует средневековой архитектуре. Мы продолжали так надеяться до тех пор, пока не показали страницу песни, представленную на вклейке (лист 28), женщине, которая заметила: "Я не думаю, что это вообще песня. Я полагаю, что это рисунок Битвы при Азенкуре". Однако мистер Милн убеждал нас, что это песня и добавил под ней примечания, которые могут сделать обозначения понятными для любого, кто пожелает сыграть ее.

Теперь у нас есть песня для каждого на трех описанных нами веков, кроме XII. Но мы должны бросить взгляд на ту музыку, которую средневековый люд часто играл с такой живостью и радостью, и которая приносила разнообразие в их жизнь. Довольно часто в соборах слушали церковные песнопения в сопровождении органа – некоторые огромные иллюстрированные книги для службы включают в себя примечания певцов рядом со словами. С другой стороны, были распространены и веселые мирские песенки бродячих трубадуров и импровизированные саги замковых менестрелей. Если дать себе труд рассмотреть изображения манускриптов того времени и резьбу по дереву мы можем увидеть, что в Средневековье люди использовали большое разнообразие музыкальных инструментов (рис. 204). Но они не комбинировали их в нечто подобное современному оркестру, хотя на самом деле в концерте принимали участие несколько музыкантов, о чем свидетельствуют рисунки с самых ранних саксонских времен. Как замечал Чосер в "Доме Славы", они группировали струнные инструменты вместе и аккомпанировали голосу. Отдельно исполнялась партия духовых инструментов. И, наконец, медные духовые инструменты, использовались для парадных или военных целей. Без сомнения, они создавали "веселый шум", и трудно сказать, привлекли бы нас их попытки, или получили бы они удовольствие от, скажем, симфонии Бетховена. Или повторилась бы ситуация, которая произошла с шахом Персии несколько лет назад. Пока музыканты настраивали инструменты, он находил это божественным, но когда начали играть, шах почувствовал, что вместе они испортили вещь. Существует много примеров музицирующих компаний – часто в виде группы ангелов – такие как фронтон галереи менестрелей в соборе Эксетер с 12 играющими и капители в Беверли Минстере. Но авторитетные ученые предостерегают нас от того, чтобы мы думали, будто все эти инструменты звучали вместе. Художники-резчики или живописцы просто комбинировали все музыкальные инструменты, которые они знали в духе 150 псалма: "Пусть все, что дышит, восхваляет Бога". Многие из этих музыкальных инструментов имеют действительно очень хорошие названия: ротте, маленькая примитивная арфа; гиттерн и цитоле, ранние гитары; мандоре и лютня; псалтери (музыкальный инструмент типа гуслей) и цитра; затем семейство виол – крауд, ребек (старинная трехструнная скрипка) и однострунный хамструм. Органиструм и симфори были струнными, играли на них при помощи рукоятки, как на шарманке. Заметим, в качестве духовых, были представлены все виды дудок типа флейты и гобоя, иногда двойных, а из семейства труб – рог, багл, тамтард, бузин, кларион. Знакомая нам волынка, или корнемуз, – играла главную роль, как и орган, чаще всего обычных размеров, или реже, портативный, переносной – только представьте себя играющим на подобном инструменте: музыканту приходилось, повесив его на шею правой рукой перебирать клавиши, а левой нажимать на мехи, подкачивающие воздух. Затем были цимбалы, клапперсы, треугольники, бубны или тамбурины и барабаны. Двойные литавры (рис. 157) назывались накерсами. Музыкант мог звенеть двумя колокольчиками, св. Давид часто изображается в манускриптах с двумя молоточками, которыми он ударял по различным колокольчикам, в окружении 15 человек, двое из них, по меньшей мере, были музыкантами. Часто 3 или 4 менестреля изображались играющими на галерее, в то время как феодал и его семья обедали внизу. Акробаты крутились на шпагах, изображая танец животных, играя на дудках, барабанах или скрипке. Рыцари сряжались на копьях под звуки кларионов и накерсов. Среди нарисованных на полях рисунков "Романа об Александре" дважды встречается изображение группы из 10 музыкантов. Они держат, струнные, духовые и ударные инструменты, одновременно играя на всех. Они, кажется, получают огромное удовольствие от игры – трубя, бренча и ударяя. Здесь есть даже маленькая собачка, которая выдрессирована ходить вокруг с сумкой для монет. Мы знаем, что средневековым женщинам было трудно давать обеды, но гораздо труднее было давать средневековые концерты.

На рис. 206 изображен план, а на рис. 205 – вид картезианского монастыря с высоты птичьего полета. Здания этого ордена были отобраны для нашей книги потому, что они показывают, насколько отличалась жизнь в XV веке от той, которую вели в бенедиктинском монастыре в XII веке. Мы упоминали, что бенедиктинский орден внес большой вклад в развитие культуры и искусства примирения в ту раннюю воинственную эпоху. Орден принимал участие в распространении образования. Цистерцианцы были хорошими фермерами, они много сделали для развития земледелия, продвигаясь вместе с завоевателями к северу. Францисканцы и доминиканцы были проповедниками. Все они сыграли положительную роль, оказав культурное влияние на постоянно воюющий мир. С другой стороны, картезианцы действительно вели жизнь, которая наиболее соответствовала распространенному взгляду на жизнь монаха. Они жили изолированно от мира и друг от друга, и всю работу делали миряне. Только по воскресеньям и праздничным дням святые отцы обедали вместе, но и тогда не позволялось разговаривать. Они жили в маленьких отдельных домиках, каждый имел собственный сад, отгороженный высокими стенами, и дважды в день еда подавалась и забиралась через решетку – первая трапеза – в 10 утра, вторая – в 4.30 пополудни. Рядом с таким люком, показанным на плане одного из их домиков, справа от двери, была фигура ангела, расположенная таким образом, что человек, приносящий еду извне, не мог видеть святого отца, находившегося внутри. Монахи вставали в 5.45 утра. 10 часов предписывалось проводить в молитвах, 10 часов отводилось на сон или работу, и 4 часа монахи обязаны были работать на земле или читать. Они надевали волосяную рубашку прямо на голое тело, сверху – робу из белой саржи. Их еда состояла из рыбы, яиц, молока, сыра, хлеба, масла, фруктов и овощей. Так они проводили жизнь, а после смерти их хоронили во внутреннем дворе монастыря. Их последнее место успокоения, таким образом, было постоянным напоминанием остальным, чтобы они готовились последовать за своими собратьями. Кажется, что это была мрачная жизнь, возможности и обязанности картезианцев были не столь радужными, как, например, у бенедектинцев. Но в эпоху Средних веков жизнь была очень нестабильна, поэтому замкнутый образ жизни привлекал человека, сломленного хаосом и напряжением тех лет. Абсолютно очевидно, что эти здания служили некоторой определенной цели, и неверно было бы говорить, что, по-нашему мнению, было глупо жить так. Дело в том, что люди действительно жили так и в этом видели смысл жизни.

Обратимся теперь к рассмотрению монастырских зданий. Цифрой 1 на плана (рис. 206) отмочен вход во внешний двор (2), вокруг которого построены комнаты для гостей (3) и конюшни (4), предназначенные как для коней постояльцев, так и дли монастырских, цифрой 5 обозначены амбары. Необходимо помнить, что монастырь был очень похож на большое домашнее хозяйство замка или манора. Братья сами выращивали почти все необходимое – овощи и зерно; пекли хлеб, делали сыр, масло и пиво. Монастырю было нужно много зданий. Рынок монахам был необходим лишь для обмена шерсти, возможно, на соль, вино, специи и другие мелочи, необходимые для домашнего хозяйства. Мы можем представить внешний монастырский мир, бельцов, занятых работой, заботящихся о лошадях, едущих в повозке с зерном, пилигримов, остановившихся здесь на своем пути к святой земле, или духовное лицо, прибывшее с миссией к настоятелю. Здесь могла царить суета внешнего мира, что резко контрастировало с тишиной внутренней части монастыря.

Церковь находилась в северной части внешней стороны монастыря (6) и была разделена на 2 части: одна для бельцов (западная) и восточная для святых отцов или монахов. Каждая часть имела отдельный вход. Бельцы заходили внутрь из маленького отдельного дворика в западной части. А монахи – из коридоров с северной стороны. Миряне, или сторонняя публика, не допускались в церковь, и святые отцы не появлялись для того, чтобы выступать в качестве священника церковного прихода или проповедовать.

Капитул, или собрание монахов, отмечен цифрой 7, а ризничий, который был ответственен за попечение церкви, имел отдельную келью (8). Келья настоятеля обозначена цифрой 9. Настоятель был правителем монастыря, из его кельи можно было контролировать вход во внутреннюю часть монастыря, и он мог видеть, кто входил или выходил. У него был маленький садик (10). Братина, или трапезная для монастырей изображена под цифрой 11, а кухня – 12. Бельцы имели трапезную в месте, обозначенном цифрой 13.

Внутренняя галерея монастыря обозначена цифрой 14, и во внутреннем дворе находился резервуар для воды. В южной части двора располагалось место для захоронения мешков, а вокруг него расположились (15) дома послушников, каждый из которых находится в глубине маленького сада, отделенного от остальных высокими стенами. На крупном плане видны детали домов на первом этаже, и на втором этаже была одна большая комната, которая использовалась как мастерская. Из гостиной закрытый коридор вел в уборные, встроенные в толстые стены и расположенные над протекающей рекой. Прихожая вела на маленькую террасу, выходящую в сад, за которой виднелись верхушки деревьев, что расширяло маленький мирок монаха.

В Англии никогда не было больше девяти картезианских монастырей, требования Ордена не встречали большого сочувствия, и, если посмотреть на жизнь монастыря с точки зрения ее прагматизма, то ее никак нельзя назвать сугубо английской. Эти рисунки были обнаружены в результате тщательного осмотра развалин приорства Маунт Грейс, картезианского монастыря в Йоркшире, который считается хрестоматийным примером картезианского английского монастыря. Осмотр и скрупулезные заметки о нем были опубликованы в Йоркширском Археологическом журнале, том 18⁸.

Следующую иллюстрацию 207 мы приводим преследуя одновременно две цели. Во-первых, она показывает, на что была похожа первая библиотека, во-вторых, свидетельствует о зарождении веерного свода. Рисунок был сделан в галерее в Глостере, где находился бенедектинский монастырь. Он стал собором в 1541 году после роспуска монастырских организаций. Глостер был основан в конце XI в., и с течением времени одна часть за другой были переделаны или перестроены, так как монахи пытались сделать свои дома и церковь более красивыми. Такой была галерея к концу XIV века, и она была завершена в 1412 году.

В главе, посвященной XIII веку, мы уже приводили подробное описание служебных помещений бенедектинского монастыря, составляющих различные части здания. В северной части монастыря проводилось обучение. Вот описание, взятое из устава бенедектинского монастыря города Дарема:

"Северная часть галереи, от угла напротив церковной двери до угла напротив двери спальни была застеклена сверху донизу и образовывала огромное окно, выходящее к саду. У каждого окна находился кабинет для работы. Старые монахи имели свои собственные кабинеты, и многие действительно приходили в это место монастыря и работали там над книгами, каждый в своем кабинете, по вечерам в свободное время. Это было их ежедневным занятием.

Напротив кабинетов стояли большие шкафы, полные книг. Среди них были как древние рукописи отцов церкви, так и иных авторов, которые обращались к работам других святых отцов. Таким образом, любой монах, имея свободный доступ в библиотеку, в любое время мог изучить, что отцы церкви почитали за лучшее". На рис. 142 изображен шкаф XIII в.

На нашем рисунке мы показали старых монахов "каждого в своей кабинке" напротив стены со шкафами, где хранились книги. Бенедиктинский орден установил много правил о том, как заботиться о книгах и манускриптах. Довольно обычным делом было помещать просьбу и проклятие на одной и той же странице, обращаясь к читателям. Вот одно из них: "Мойся! Чтобы не касаться грязным пальцем моих незапятнанных страниц". И еще: "Любой, кто украдет или возьмет без спросу этот манускрипт, или соскребет его название, будет предан анафеме. Аминь". Эта забота о книгах со стороны монахов становится вполне понятной, когда мы представим себе, что со времен Какстона до начала книгопечатания они не только читали книги, но и сами создавали их. Именно в скрипториях и галереях тщательно создавались прекрасно иллюстрированные манускрипты, которые сейчас хранятся в британских музеях и являются драгоценными вещами.

Второе, что заинтересовало нас в рисунке, – это веерный свод. Данная галерея в Глостере, как полагают, была самым ранним образцом такого типа. Необходимо помнить, что все другие своды образовывались или из полукруглых, или стрельчатых ниш, пересекаемых другими нишами такой же формы, и мы видели, что в готических сводах XIV в. строители работали в этом направлении. Линия пересечения углублений называлась "крестовым сводом"; веерные своды избавились от него. Если мы обратим внимание на форму окна, то обнаружим, что секция галереи, расположенная непосредственно перед веером, имеет тот же самый контур, что и окно, но нет ребра крестового свода, идущего по диагонали через пролет. Очертание верхней части каждого веера, или коноида, полукруглое, а план всего монастырского свода будет рядом полукругов, следующих друг за другом вниз с каждой стороны, соприкасающихся посередине и придающих сводам ромбовидную форму. Когда начали думать об этом, то поняли, что единственный способ избежать крестовых сводов – это отказаться от крестовых ребер. Следует отметить, что рельефные ребра, поддерживающие свод, не имеют теперь структурной полезности, но вырезаются в камне.

На следующей иллюстрации (рис. 208) представлен веерный свод церкви Генриха VII в Вестминстерском аббатстве, который справедливо считается шедевром каменщиков Средних веков, и всегда останется источником вдохновения для нас. Он представляет собой воплощение структурной идеи свода Глостера, изображенного на предыдущем рисунке. Дуги свода не несут основную нагрузку, как это было в XIII и XIV веках. Вся поверхность обшита панелями, ребра которых сделаны в виде арок и заострены, сплетаясь в прекрасный рисунок. Создается впечатление невесомое и каменного узора. Большое западное окно придает форму, которая повторяется последовательностью арок, пересекающих церковь, и которая держит вес свода. Как все арки, они сделаны из камней в форме клина и называются клинчатыми. Примерно на середине с каждой стороны эти клинчатые кирпичи вытянуты книзу, что формирует подвеску коноидов в форме дымохода, которые остаются на верхушках этих арок, и последние в этом месте примыкают к задней стороне; свода. Теперь, если мы встанем с одной стороны церкви и посмотрим вверх на свод на другой стороне, то увидим, что от подвески до подвески два встречающихся коноида создают другую арку, которая создает форму боковых окон: таким образом, все искусное устройство держится прочно. Свод – это величественный памятник архитектурному мастерству средневекового каменщика, которое может быть сопоставлено с изяществом и мастерством производства часов.

Интересно посмотреть, как появились главные веерные своды. Мы видели, что появлению веерного свода мы обязаны Глостеру, давшему нам великий английский стиль поздней готики, который мы называем перпендикулярным. Но есть несколько очень интересных ступеней развития. Таков прекрасный свод в соборе Св. Георгия (Виндзор), который показывает формы, первоначально приближающиеся в веерному своду. Есть два близких к веерному свода в Оксфорде. В Дивинити Скул мы находим коноиды и подвески, но бросаются в глаза большие поперечные арки, которые действительно поддерживают каменную крышу. В чудесном своде клироса Оксфордского собора они, как и в Вестминстере, спрятаны за коноидами, а центр заполнен кружевом готических дуг.

Возьмем собственно своды. У нас есть типичный пример в нефе Шербурна. Как и в Оксфорде, коноиды не идут во всю ширину пролета, а оставляют пространство, заполненное переплетенными дугами. В церкви Королевского колледжа (Кембридж) большие поперечные арки четко видны, но цилиндрические формы настолько велики и расположены так близко друг к другу, что вы никогда не увидите весь полукруг, и создается впечатление какой-то незавершенности и хаоса. Примеры можно найти и в Бате. Забавно искать часовенки, построенные на помин души, или склепы, и видеть маленькие собственные веерные своды. Без сомнения, это был оригинальный прием создателей оксфордских и вестминстерского сводов установить коноиды на некотором расстоянии от стен, – это давало некоторое подобие эффекта бокового придела храма, в котором колонны заменены подвесками. Создается иллюзия, что свод парит в воздухе.

Строительство здания церкви было начато Генрихом VII в 1503 г., и на переднем плане рисунка видна бронзовая перегородка вокруг надгробия этого короля. Именно это надгробие предшествовало новому ренессансному стилю, так как Генрих VII доверил работу итальянцу Пьетро Торриджаано (1516). Если исследовать детали надгробия, мы обнаружим, что здесь представлены все характерные пилястры, с цоколем и лепными украшениями, которые ассоциируются с классической архитектурой. Церковь Генриха VII примечательна тем, что ее свод является кульминацией готики, а надгробие типично для раннего Ренессанса.

На рис. 209 изображена следующая ступень в развитии библиотек. Мы видели, что в бенедиктинском монастыре северная часть галереи использовалась как помещение для занятий: маленькие кабинеты были сделаны в нишах, расположенных около окна, которое выходило во внутренний двор. Книги хранились в деревянных шкафах, расположенных напротив кабинетов. Книги также хранились в шкафу, встроенном в нишу в стене, обычно между помещением для собрания каноников и дверью церкви. Цистерцианцы иногда занимали место помещения для собрания каноников и хранили книги там, но читали в галерее. По мере того как количество книг возрастало – знание становилось более доступным, – прежние условия перестали удовлетворять, появилась практика строительства отдельных комнат для библиотек, где книги можно было и хранить, и читать. Комнаты часто достраивали над монастырским коридором, и они были длинными и узкими, с окнами через равные промежутки вдоль стен. Между окон под прямым углом стояли столы типа церковных аналоев, на которых лежали книги, прикрепляясь к планке сверху, как показано на рисунке. То, что книги прикреплялись цепочками, свидетельствует о том, какое значение придавалось книге, хотя это скорее выглядит так, как будто студент XV века не всегда был честным. Над партами располагалась полка, которая использовалась для хранения различных предметов, и между партами прикреплялись крепкие скамьи.

Библиотеки в те времена не были большими. Мистер Уиллис Кларк в "Попечении о книгах"⁹, рассказывая библиотеках колледжа, отметил, что в королевском зале в 1397 году насчитывалось только 87 томов; и даже в университетской библиотеке в 1424 году хранилось не более 122 томов. Главным образом они посвящались теологии, философии, медицине, логике, грамматике, истории, каноническому праву – и были очень сложными для чтения.

Рисунок показывает, как похожи были все готические деревянные изделия, будь то церковная лавка, библиотечный стол или мебель для дома, – детали их были одними и теми же.

Мы можем теперь покинуть дома и здания и обратиться к деревенской жизни. Поэтому наша следующая иллюстрация (рис. 210) представляет ветряную мельницу – срисованную с до сих пор существующей в Эссексе. Не следует рассматривать ее как точную копию мельницы XV в. Наш рисунок отражает принципы работы мельницы, дошедшие с давних времен.

Это мельница того же типа, что и представленная нами в XIV в. Строитель прошлого возвел четыре сваи, ставшие основанием мельницы, на которые поместил большие дубовые балки, а сверху – большая свая, сделанная из целого дуба, который обрезали над балками и использовали как клин, подперев с четырех сторон подпорками. Эта часть мельницы образовывала круглое помещение, которое крепилось к балкам, подпоркам и центральному столбу. Остальные детали мельницы, включая лестницу, держались на центральной свае. Опора, на которой крутилась мельница, устанавливалась между большой балкой, показанной непосредственно под полом, где находятся мельничные жернова, и столбом. Это необходимо учесть, так как вес жерновов определялся в зависимости от параметров большой сваи большой балки. Тем самым предупреждалась излишняя тяжесть мельницы, как это было бы в том случае, если бы жернова были подняты наверх.

Теперь посмотрим, как работает ветряная мельница. Мы описывали в главе, посвященной XIV в., как вдавятся крылья, напоминающие гребной винт парохода, поэтому ветер легко мог поворачивать их в нужную сторону и, таким образом, поворачивалась главная ось, изображенная на рисунке. Рядом с крыльями расположено большое деревянное зубчатое колесо с зубцами на передней части, сделанными из грушевого дерева; они связаны с другим зубчатым колесом, которое поворачивает верхний жернов и прикрепленный к нему нижний жернов. Малое зубчатое колесо на конце оси связано с другим зубчатым колесом, которое не видно на рисунке, так как находится сзади и приводится в движение поворотом двух других колес, каждое из которых, в свою очередь, приводит в движение верхний камень парой маленьких жерновов.

Следующая деталь – процесс размола зерна. С внешней стороны большого зубчатого колеса на главную ось надет железный обруч для того, чтобы соединить с самым верхом мельницы. Отсюда посредством системы зафиксированных и незакрепленных блоков задействуется подъемник, который поднимает кули с зерном на верхний ярус, где нарисован мельник, высыпающий зерно в ящик. Труба из ящика ведет в наклонный желоб, направляющий зерно к жернову. Наклон жернова подвижен, так как используются различные сорта зерен, гороха и бобов, для чего необходимы разные уровни, и поэтому требуется разный наклон желоба. Зерна достигают конца желоба, который переходит в дыру в центре верхнего жернова. У жернова есть маленькая выемка, которая, когда вал маховика крутится, поворачивает жернов в обратную сторону. Таким образом, зерно перемешивается и ссыпается на нижние жернова. Мука высыпается по сторонам и через другие желоба попадает в мешки или в ящики на полу около двери, где стоит мельник.

Основание мельницы построено из древесины, и все это было сооружено на большой опоре, находящейся под жерновами, которые приводятся в действие наверху опоры, или подвешены над ней. Опора проходит через пол на том уровне, где возле двери, где стоит человек.

Предположим, что ночью направление ветра изменилось. Заслонки в крыльях открылись, поэтому ветер продувает через них и не поворачивает крылья. Когда мельник начинает утром работать, первое, что он делает, это настраивает мельницу на ветер. Поэтому один из его людей спускается по лестнице и освобождает крылья. Мужчина внизу держит левую руку на длинной балке, которая торчит, как хвост, и проходит через середину лестницы. Эта балка фиксируется на балках основания на дне мельницы, но не в центре опоры. Человек, находящийся внизу, берет кольцо на конце цепи и заносит ее за один из малых столбов, которые показаны в круге вокруг мельницы, затем наматывает конец вокруг столба до тех пор, пока не поймает ветер. В следующем веке это будет делаться автоматически при помощи приспособления, которое всегда держало мельницу в нужном положении.

Ветряные мельницы – это великое изобретение, похожее, на корабли на суше. Крылья, вращаясь, создают своеобразное бренчанье в воздухе. Если подружиться с мельником, когда на пути встретится мельница, то обязательно стоит попросить его показать сооружение изнутри.

Теперь мы перейдем к другому интересному явлению в сельской местности – к охоте. Мы видели, что норманны были замечательными охотниками, они владели огромными пространствами земли, где могли заниматься своим любимым спортом – охотой на оленей. Возможно, близко к истине утверждение, что охотники с гончими из Девоншира и Сомерсета сегодня продолжают традиции, установленные норманнами. Итак, традиции сохранились в течение Средневековья; люди охотились для удовольствия, и наслаждение игрой усиливалось тем, что зимой можно было есть соленое мясо. Мы можем получить прекрасное представление об охоте в конце XIV и начале XV века из книги под названием "Егерь", написанной Эдуардом, герцогом Йоркским, внуком Эдуарда III, убитого при Азенкуре в 1415 г. Он был главным егерем Генриха IV и, как специалист, написал эту книгу. Хотя она является переводом книги "Охота", опубликованной во Франции графом Гастоном де Фуа, около 1390 г., тем не менее эта книга включает много описаний английской охоты.

Наш главный егерь открывает свою книгу описанием повадок зайца, затем взрослого оленя-самца, третьим следует молодой олень, затем – косуля, дикий кабан, волк, лиса, барсук, дикая кошка, куница, выдра. Волк ушел, но дикий кот остается в отдаленных нагорьях – жестокий и опасный маленький зверь. Затем он описывает собак: гончих, борзых, спаниелей, мастифов, "которых люди называют дворняжками", и "маленьких дворняжек, которым выпало стать терьерами". Наш егерь продолжает рассказ тем, как заботиться о собаках и их щенках. Рассказывая о борзых, он включает в свое описание породы, которую мы сейчас называем волкодавами, а так же охотничьих собак, используемых для охоты на оленя.

Есть замечательное описание деревни, которое показывает, что в конце XIV века охотник получал не меньше удовольствия, чем сейчас, находясь на открытом воздухе, гарцуя на хорошей лошади, наблюдая за собаками. Наш егерь говорит: "Сейчас я докажу, что охотники живут в этом мире гораздо веселее, чем какой-либо другой человек, так как когда охотник встает рано утром и видит душистое, светлое утро, ясную, яркую погоду, слышит песню молодых птиц, чей голос, такой сладкий и мелодичный, полон любви, и каждая поет на своем языка со всем умением, на которое только способна, после этого охотник может посмотреть на себя со стороны. Когда поднимается солнце, он видит свежую росу на маленьких веточках и травинках, которую солнце своими лучами заставляет сверкать. И все это порождает большую радость и веселье в сердце охотника".

Затем следует описание охоты на оленя, которая заставляет вспомнить счастливые дни на Эксмуре и встречу в Клотшеме. Точно так же охотились или загоняли оленя охотники с собаками, а проводник нес добычу, как показано на нашей иллюстрации. Несколько собак спускали с цепи, чтобы гнать оленя, как в наши дни это делают собаки тафтеры¹⁰, и преследование начиналось со смены лошадей, называемых "чейсе" (лошадь, натренированная для скачек с препятствиями), затем садились на parfytours, и в конце, когда собаки пускали оленю кровь, охотники награждали себя хорошим вином.

Когда наш друг приходит домой, "он должен снять одежду, обувь, чулки, вымыть руки, ноги, может быть, все тело. И, безусловно, ему стоит заказать хороший ужин из шеи оленя и множества других яств, хорошего вина и эля", отправляясь в постель, он мечтает об охоте, "постоянно, без каких-либо злых или греховных мыслей. Поэтому я утверждаю, что охотники попадут в рай, когда умрут, и живут они более радостно в этом мире, чем все остальные". О, добрый человек, давайте надеяться, что он честно погиб при Азенкуре, и его мечты сбылись. Также позвольте надеяться на то, что в новой Англии останется хоть немного места для подобных радостей, и не будет скучной работы или игры, иначе тогда мы все станем скучными или даже порочными, полными "злых греховных мыслей", которые, как полагал наш егерь, могут быть изгнаны с помощью охоты. Но мы всегда обманывались в этом и прибегали к охоте как к хорошему спорту.

Наш егерь описывает всевозможные виды охоты и всегда живым языком, с множеством ремарок, которые помогают составить отличное представление о жизни в деревне. Встреча охотников носила гораздо менее деловой характер, чем сейчас, фактически для начала они всегда устраивали веселый пикник.

Заяц описывается как "хороший маленький зверек, и в охоте на него гораздо больше интереса и удовольствия, чем на какого-либо другого зверя", очевидно, того же самого размера. Охота на оленей стоит на первом месте. Гончие тех дней выполняли функции сегодняшних фокстерьеров. На зайцев охотились так, как сейчас охотятся на него при помощи гончих, но свора включала собак, натасканных на поиск следа по запаху, и борзых. На нашем рисунке (212) изображена такая охота. Зверей гнали борзыми, связанными попарно, как в современных гонках за дичью, либо зайцев, выгнанных из зарослей пшеницы, отстреливали самострелами. Эти два метода считаются в большей степени французскими, чем английскими. Зайцев также загоняли в сети люди, державшие между собой веревку, на которой были подвешены колокольчики, или зверьков ловили в отгороженном месте с капканами или ловушками на входах.

Говорят, что лиса является "грубым зверем" и считается ничем иным, как паразитом. Обычно их выкуривали из нор и ловили в сети – довольно отвратительный способ ловли.

Барсуков "вырывали" из-под земли так же, как это сейчас делают в восточных графствах. Мы помним удивительную охоту на барсуков в южном Девоне, которая проводилась ночью со смешанной сворой и группой охотников. Местность среди холмов и долин не освещалась никаким светом, кроме того, что мог бы дать велосипедный фонарь в наше время, что означало, что охота распространится за пределы намеченной территории. В глубокие рытвины падали люди, увлеченные охотой, никто не знал, что случилось с барсуками. Неизвестно, продолжает ли существовать этот тип охоты, но он действительно выглядит как пережиток. Но в любом случае, это было весело. Замечательные репродукции иллюстраций книги герцога Гастона де Фуа "Охота" с интересными замечаниями о книге "Егерь" мистера У. А. Бейли Грехама, публиковались в "Деревенской жизни" с декабря 1901 по ноябрь 1902 года¹¹.

Охота была отличной тренировкой к активным военным действиям, для таких же целей устраивались и турниры для рыцарей и сквайров. Рыцарский поединок, как мы видим на рис. 213, представлял собой схватку между двумя рыцарями, и в качестве оружия использовались пики. Поединки проходили до или после турнира. Устройство "арены для турнира", где проходил бой, в основном было одинаковым. Большое прямоугольное пространство обносилось оградой, оставляя место для входа противоборствующих сторон, где находились палатки сражающихся. С одной стороны располагались места для судей и дам, с другой – для простолюдинов. Через последние места проходил третий вход.

Турниры были веселыми праздниками, общество собиралось за день или два до церемонии, организовывались танцы с большим пирами и весельем.

Рыцари, сражавшиеся на турнире, были одеты в другие доспехи, чем те, которые они носили в бою. Доспехи были тяжелыми, большой шлем был выложен чем-нибудь изнутри, на щите помещался большой герб, рыцарь был защищен латами на груди и спине. Несколько подобных шлемов все еще можно найти в коллекциях, они весили более 20 фунтов. Так как остальные упомянутые доспехи были такой же крепости и толщины, то можно догадаться, сколько весил рыцарь, выходящий на турнирную арену, – он был внушительным, но неповоротливым.

Слева к груди и плечу прикреплялся маленький, но толстый деревянный щит, покрытый кожей, украшенный геральдическими знаками с гербом воина. Поверх доспехов рыцарь часто надевал короткую вышитую рубаху. Лошадь тоже была покрыта вышитой попоной, которая почти достигала земли. Голова и шея рыцаря были защищены кольчугой и стальными пластинками.

На турнире сражались на мечах или булавах. Меч, который использовался, был закруглен на конце и затуплен по бокам и скорее напоминал простой кусок стали, и все удары наносились плашмя, но не острием. Целью боя было не пронзить противника, а сбросить его с лошади. В ном и состояла необходимость доспехов, достаточно крепких, чтобы противостоять силе тяжелых ударов и предупредить ранение рыцаря, если он будет сброшен с лошади.

Булаву делали из дерева, подвешивая на веревке к правой стороне нагрудника.

Маленький деревянный щит, упомянутый ранее, назывался "плащевым оружием". Он надевался для рыцарского поединка, когда целью было ударить противника в центр щита и сбить его с лошади или разбить его пику. Такие щиты делались выпуклыми, чтобы удар соскальзывал и был поверхностным. Бойцы использовали пики с затупленными концами, с тремя маленькими выступами, но без наконечников.

Рыцарь часто выезжал на турнир, неся рукав от костюма своей дамы на правой руке. Рукава были сделаны из меха или длинных расшитых кусков материи, которые дамы носили пристегнутыми над узкими рукавами. Вы можете видеть их изображение почти на всех рисунках XIV и XV веков.

Если ни один из бойцов не падал с лошади при первом столкновении, они могли возвратиться к концу турнирной арены и атаковать еще два раза. Их оруженосцы ждали там, готовые после каждой атаки заменить пики или любую другую поврежденную деталь доспехов.

На открытом воздухе в одном конце турнирной арены устанавливались палатки тех, кто бросал вызов, а на другой – тех, кто принимал. Церемония была следующей: бросающий вызов вывешивал свои щиты на палатках, и любой рыцарь, желающий принять вызов, подъезжал и дотрагивался до щита пикой, тем самым выражая свое желание сражаться с владельцем щита.

На иллюстрации виден герольд, стоящий на турнирном поле и держащий вместо двух щитов "два седла на выбор". Эти седла принадлежали сражавшимся рыцарям.

В конце турнира победитель награждался призом, который вручала одна из дам, которую называли Королевой красоты.

На следующей иллюстрации (рис. 214) изображен кукольный театр, такой, какой можно было встретить на турнире и который развлекал людей между поединками рыцарей.

Очень мало известно о ранних кукольных театрах, но их существование подтверждается рисунками в старых манускриптах. В романе Сервантеса "Дон Кихот", написанном в конце XVI века, есть рассказ о кукольном театре, где представили историю испанского рыцаря, спасшего свою даму от мавров. В этих сценах появилось много движущихся кукол, и в книге говорится о кукловоде, который стоял сзади, работая с маленькими фигурами, в то время как мальчик, стол впереди и палочкой указывал на куклы, когда кукловод рассказывал сказку.

Представления с животными, особенно обезьянами, давались теми владельцами зверинца, которые путешествовали с места на место, демонстрируя своих животных в каждом местечке, в которое они приходили.

Всегда необходимо помнить, что в Средние века немногие люди могли читать, поэтому очень многое зависело от внешних образов. Гостиницы выращивали плющ, который употреблялся вместо вывески. Отсюда пошла поговорка "Хороший товар сам себя хвалит" (Good wine needs no bush – Хорошему вину не требуется вывеска). Другие ремесла также использовали знаки, которые были повсеместно известны, указывая на товар. Проповедники привыкли использовать подобный метод и знакомили свой приход с Библией, представляя в лицах истории со страниц книги, таким же образом показывали события из жизни какого-либо святого. Такие представления назывались мистериями или средневековыми мираклями. Корни их уходят в древнейшие времена, так как Уильям Фицстефен в своем "Житии Томаса Бекета" (1182 г.) пишет: "...представление чудес, творимых благочестивыми духовниками или страдания святых мучеников". Позже пьесы стали тщательно продуманными циклами, охватывавшими историю от Сотворения мира до Судного дня, во многом напоминая изображения на своде нефа Нориджского собора (описано и проиллюстрировано в главе, посвященной XIV в., см. вклейку: лист 16, в). Пьесы, Нориджские рельефы и большинство скульптур в соборах служили той же самой цели просвещения людей, которые не умели читать, Восточная гробница (склеп), которую мы видим в церквях, была предназначена для представления погребения Бога. Пьесы ставились в церковном портике, или церковном дворе, иногда в повозке, которая могла ездить везде.

Моралите ведут свою историю с XV и., символически изображая борьбу порока и добродетели за обладание человеческой душой. Эта драма Средневековья в эпоху Ренессанса будет преобразована гением Шекспира в современную пьесу.

Мы поместили в нашу книгу страницу из манускрипта XV века (вклейка: лист 32); она взята из английского Псалтыря, датированного 1420 годом. Это первая страница 110 Псалма "Бог сказал моему господину..." Изящный орнамент очень похож на узоры из Псалтыря св. Омера, хранящегося в Британском музее. Если это не одна и та же рука, то, несомненно, принадлежит к одной и той же школе. Когда-нибудь мы тщательно сравним их. Страницы из "Часослова" адмирала Коэтива (вклейка: лист 27) содержат изящный орнамент, но цветы, такие как водосборы и земляника, приобретают слишком натуралистический вид и не столь органично вплетены в композицию. Это возвещало закат стиля, когда гвоздики, земляника, фиалки и другие цветы с бабочками и улитками были просто реалистично нарисованы вокруг бордюра без какой-либо связи. Еще более поздние манускрипты демонстрируют ренессансные формы, затем приходит печатный станок и иллюминированная книга отходит в прошлое.

Мы можем только очень кратко затронуть украшения миниатюрами, которые мы договорились использовать в качестве иллюстраций в описанных нами четырех столетиях. Обратите внимание как ковер из Байё (вклейка: лист 4, а) походит на рукописную книгу того времени (вклейка: лист 6, в). Медицинские рисунки (вклейка: лист 4, б) демонстрируют эффектный абрис работы с легко обозначенной формой конца XII – начала XIII веков. Мы уже обращались к подобному в собрании манускриптов Тринити колледжа (Кембридж) несколько более позднего времени (вклейка: лист 11, а). Изумительный мажековский манускрипт XIII в. (вклейка: лист 11,6) является, возможно, величайшим шедевром своего времени, и факсимильное издание Роксбургского клуба следовало бы тщательно изучить. Романтическая история, описанная в этой книге, о столетних скитаниях по Востоку – это удивительная сказка. Недавно было уплачено 200 фунтов стерлингов за отдельный лист. Рисунок на листе 17 (см. вклейку) из Бодлеанской библиотеки, Мы приводим несколько маленьких, восхитительных рисунков, которые располагались на полях, образовывая типичный для книг того времени орнамент. Вы также можете обратиться к этим рисункам, чтобы составить представление о том, как жили и работали люди этой эпохи. Десять различных, но показательных миниатюр – рисунков XV века, представлены на вклейке: листы 21, б, в; 22; 25; 26; 27; 32.

В конце книги мы предлагаем рассмотреть узор (рис. 215), который использовался на западе Англии в этом веке на церковных перегородках. Символическое значение виноградной лозы на этих рисунках не требует пояснений. Главные линии узора были волнистыми, как концовки глав в книгах XII в., но более тщательно выписаны, и более органичными в этой обработке. К тому же это узор, а не просто рисунок, изображающий виноградную лозу и птиц. Различные части расположены таким образом, что образуют так называемый "повтор", и этот термин обозначает соединение, которое, повторяясь, образует весь узор. Приведение в порядок повторов и способ заполнения пространства, предназначенного для украшения, означает успех или провал узора. Повтор может быть интересным сам по себе, но недостаточно удачным при повторе. Другая удивительная вещь состоит в том, что иногда оставленное пространство между узором было таким же важным с декоративной точки зрения, как и сам узор.

Этим примером заканчивается готический период, и мы начнем новую серию о Ренессансе, в которой станет ясно, что художники обращались за вдохновением к тому же самому источнику, что и люди готики, и происходило это тем же самым образом. Во времена упадка Римской империи на Западе различные племена перенимали ее архитектуру и развивали главный стиль, который сейчас мы называем романским и от которого пошел наш собственный нормандский. В 1453 году, когда турки захватили Константинополь, в котором нашла продолжение римская классическая традиция, эмиграция, последовавшая за захватом, перенесла ту же самую классическую традицию в Италию. Именно в Италии начался Ренессанс или Возрождение греческих и римских форм в искусстве и литературе. Новое движение пересекло Францию и проявило себя в Англии во времена правления Генриха VIII. Таким образом, нашей задачей в следующем цикле является показ того, как это повлияло на повседневные вещи со времен Тюдоров до конца XVIII века¹².

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Saladeили sallet – шлем с забралом.

2. Джон Рескин (1819-1900) – английский литературный критик и публицист, автор пятитомного издания "Современные художники", "Семь светил архитектуры", большого количества публикаций на моральные темы, один из любимых критиков Л. Н. Толстого.

3. Перевод Д. М. Петрушевского. См.: Ленгленд У. Видение Уильяма о Петре Пахаре. – М.-Л., 1941. – С. 843-247.

4. Cautley, H. Munro. Suffolk churches and their treasures (London; В. T. Batsford, ltd. [1937]).

5. F. E. Howard and F. H. Crossley. English church woodwork; a study in craftsmanship during the medieval period A. D. 1250-1550 (London, B. T. Batsford [1917]).

6. Перевод И. Кашкина. Чосер Дж. Кнтерберийские рассказы. – М., 1988. – С. 41.

7. Bennett, H. S. Life on the English manor: a study of peasant conditions, 1150-1400 (Cambridge: Cambridge University Press, 1937).

8. Yorkshire Archaeological Journal, vol. XVIII.

9. Clark, John Willis. The care of books (Cambridge, University Press, 1909).

10. Собаки, натасканные на то, чтобы поднимать дичь. – Прим. ред.

11. Country life illustrated (London: Hudson & Kearns?, 1897-1901). Vol. 5-6.

12. См. Продолжение серии: Quennell, Marjorie and C. H. D. A History of everyday things in England (London: New York: B. T. Batsford: G. P. Putnam's Sons, [1957-60], Vol. 2: 1500-1799.