| В первой части мы рассказали о победе Сигурда Кольцо при Бравелле и остановились на том, что Харальд Боевой Зуб был похоронен с почестями, а после его гибели настали смутные времена.
Если говорить о шведах, то хотя об их деяниях в чужих землях рассказывается очень много, о самой Швеции до начала X в. мы не знаем практически ничего. У нас есть основания считать (и археологические данные это подтверждают), что начиная с VI в. шведов постепенно подчинили себе центральные и восточные области и что в определенные периоды между Швецией и отдельными районами Норвегии существовали тесные связи. В частности, в культуре Швеции и даже Финляндии прослеживается достаточно отчетливо норвежское влияние. В целом Швеция, несмотря на все перипетии, процветала. На острове Хельгё в озере Меларен торговля велась с V в., к немалой выгоде конунгов Свеаланда. Неподалеку располагался другой торговый город – Бирка: к 800 г. его знали повсюду в Скандинавии, ибо на рынок в Бирку привозили товары из восточной Прибалтики и с Волги. Именно в Бирке в 829 г. конунг Бьёрн принимал миссионера Ансгара. Бьёрн якобы (хотя это представляется крайне маловероятным) отправил вестников к Людовику Благочестивому, предложив ему прислать к шведам христианскую миссию. Просьбу конунга исполнили, однако, что неудивительно, миссия не имела особого успеха. Второй раз Ансгар приезжал в Бирку около 850 г., когда конунгом там был Олав, завоевавший Курляндию и заставивший местных жителей платить ему дань. Но едва ли он один правил в Швеции в то время.
На какие земли распространялась власть конунга Олава, кто его поддерживал и каковы были взаимоотношения его королевства с древним Упплендом, с Гаутландом и Готландом, неизвестно. Надпись на спарлёсском камне говорит о том, что конунг Альрик, сын конунга Эйрика из Уппсалы, правил около 800 г. в Вестеръётланде, и тем самым указывает на главенство Упплёнда; свидетельство Вульфстана (890 г.), которое будет приведено ниже, это подтверждает. Судя по всему, шведское королевство возникло около 1000 г., когда центральные и южные провинции (те, что не находились на тот момент под владычеством Дании) объединились под властью Олава Скетконунга, однако еще задолго до этого богатый Упплёнд, с его развитой торговлей и военной мощью, очевидно, главенствовал среди соперничающих мелких королевств. Шведы, гауты и уроженцы Готланда появляются на побережьях Ботнического залива и в восточной Прибалтике, их можно встретить на Ладожском озере, по берегам Днепра и Волги, а в 839 г. посланцы "русов" добрались до Черного моря и Константинополя. Их знали на Британских островах; в 860 г. выходец из этой земли первым прошел морем вдоль всего побережья Исландии; в самом конце IX в. шведский конунг "захватил датское королевство силой оружия", после чего на юге Ютландии более тридцати лет правила шведская династия, но мы не можем составить хотя бы приблизительное представление о том, что происходило все это время на их родине. Даже Снорри Стурлусон, при его богатом воображении, ограничивается упоминанием об Эйрике, властвовавшем в Уппсале в 850-е гг., и еще одном Бьёрне, о котором сообщается, что он был конунгом пятьдесят лет.
С Норвегией дело обстоит все же несколько лучше. Археологические данные, раскопки дворов и усадеб, география торговых путей и анализ экономического развития разных частей страны, дополненные сведениями, добытыми по крупицам из письменных памятников – прозаических и поэтических, – позволяют проследить процесс постепенного, длившегося на протяжении столетий, объединения мелких административно-территориальных сообществ в более крупные, который завершился во времена Харальда Прекрасноволосого (870-945) созданием на территории к северу от Скагеррака крупного королевства. Раздробленность довикингской и ранневикингской Норвегии (сохранявшаяся как тенденция вплоть до XI в.) обусловлена как географическими особенностями страны, так и ее историей. На территории Норвегии можно выделить три основных региона, распадающихся, в свою очередь, на множество более мелких. В политической истории страны ведущая роль принадлежала Эстланду, Восточному краю. Под этим названием объединялись территории, расположенные на берегах Ослофьорда или имевшие тесные культурные, экономические, а со временем политические связи с этим районом: Вестфольд, Раумарике, Хейдмёрк, Эстфольд. Здесь были самые благодатные земли, дающие хороший урожай и удобные для скотоводства; а в торговые города – Каупанг-Скирингссаль, Тунсбург, Осло – толпами стекались местные и чужеземные торговцы. Жители богатели, особенно в Вестфольде, где у каждого земледельца имелись свои топор и плуг, у каждого влиятельного хёвдинга – люди, сидящие на его земле, и рабы, у каждого потомка Фрейра – своя дружина, а у каждого ремесленника – покровитель. И как следствие этого – из всех мелких королевств именно Вестфольду суждено было дать Норвегии династию конунгов и шедевры викингского искусства и стать центром медленно, но неуклонно происходившего объединения, в то время как его тесные связи с Данией и Швецией способствовали проникновению в регион прогрессивного влияния континентальной европейской цивилизации.
Второй крупный регион – Трёндалёг – располагался дальше к северу, и центром его были располагавшиеся на южном берегу Трандхеймфьорда Хладир, Нидарос и Трандхейм. Земли в этих краях и к востоку от фьорда – до самого Сносаватна – неплохи для земледелия, и весь край севернее Трольхеймена и западнее Киля на поверку оказывается не таким уж суровым. На плоскогорьях и достаточно высоко в горах кое-где встречаются прекрасные луга с сочной травой, и местные жители (не только в Трёндалёге, но и по всей Норвегии) издревле выгоняли туда по весне свои стада и возвращались назад осенью. Сначала пастбища были общими, но со временем ими стали пользоваться посезонно; для них имелось специальное название – сетер (швед. såter). Сетеры и порожденная ими система взаимоотношений стали важным фактором социально-экономического и политического развития региона и всей страны. Другим существенным обстоятельством было то, что Трёндалёг в течение нескольких столетий поддерживал торговые связи с фризами. Торговля, земледелие и скотоводство приносили неплохой доход, и довольно скоро среди населения этого района сформировалась прослойка богатых бондов, заинтересованных в социальной стабильности и соблюдении законов. Тот момент, когда люди с побережий и люди с хуторов и сетеров решили, что им выгодно объединиться для достижения общих целей, стал поворотной точкой в истории Норвегии.
К третьему региону относятся прибрежные земли, лежащие между Ядиром и Трёндалёгом. Названия отдельных его областей во времена викингов были у всех на слуху – Рогаланд, Хёрдаланд, Согн, Фьорды, Южный Мёр, Раумсдаль. Большую его часть занимают горы; скалистые берега изрезаны узкими фьордами. Пригодных для земледелия участков здесь было мало, так же как и возможностей для освоения новых территорий на севере или на востоке. Угроза перенаселения стала ощущаться достаточно скоро, и ответ последовал незамедлительно. Хольмсен вполне справедливо говорит о "спартанской культуре" Вестланда во времена меровингов; около 600 г. существенно меняется вооружение: на смену древнему обоюдоострому мечу приходит короткий франкский скрамасакс, вместо прежних относительно легких копий начинают использоваться тяжелые, с широким наконечником. Такое оружие не применялось в остальной Скандинавии – факт, свидетельствующий о том, что у Вестланда были цели и связи, отнюдь не совпадавшие с интересами его северных и восточных соседей. Любые обобщения грешат излишней категоричностью, но если Ослофьорд самой судьбой был предназначен к тому, чтобы стать ядром будущего королевства, а Трёндалёг – оплотом законности и порядка, то в Вестланде начиная с эпохи Великого переселения народов до середины XI в. находил благодатную почву викингский индивидуализм. Проще всего исправить несправедливость природы, ограбив богатого ближнего. Если верить героическим песням, люди Рогаланда, Хёрдаланда и Согна уже в VII-VIII вв. тревожили данов и их восточных прибалтийских соседей; вестландские скрамасаксы находят в Финляндии и на Бронхольме, а кроме того, у вестландцев имелась прекрасная возможность грабить фризские суда, доставлявшие кожи и меха из Трёндалёга, Халогаланда и Финнмарка. Вестландцы были умелыми корабелами и моряками и дали Норвегии немало воинственных ярлов.
К концу V в., когда завершилась эпоха переселения, к югу от Халогаланда существовало множество отдельных сообществ: их членов объединяли общие интересы, совместное судопроизводство, и отправление религиозных обрядов, и верховная власть некоторого правителя, каким бы титулом он ни назывался. Городищи, разбросанные по всей территории Норвегии и Швеции и датируемые 400-600 гг., – наглядное подтверждение того, что людям приходилось защищать себя и свои земли силой оружия, а это неизбежно вело к усилению власти военных вождей. Прибыль от торговли и богатые залежи железа, которое можно было превратить в ремесленные или сельскохозяйственные приспособления или оружие, доставалась самым сильным, решительным и алчным. Повсюду находились люди или целые семейства, выделявшиеся среди других богатством, обширными владениями, воинским искусством, разбойной удачей или просто всепобеждающим стяжательством. Добром или силой они добивались от своих соседей покорности и поддержки, предоставляя им взамен покровительство и защиту. Их властью совершались обряды и исполнялся закон. Иногда эти местные властители – конунги или ярлы – договаривались о некотором обязательном кодексе поведения, служившем на благо всего сообщества. Для начала из нескольких соседских семейств возникали простейшие административно-территориальные объединения bygð (дат. by) – поселения. Чтобы как-то регулировать отношения внутри bygð, требовался специальный орган. Эту роль исполнял тинг, следивший за соблюдением законов и защищавший права свободных людей. На тинге разбирались распри, назначалась вира или выносилось решение о признании виновного вне закона. Несколько bygðir нередко объединялись для обороны и судопроизводства; эти более крупные территориально-политические образования (hérað, fiórðungr, fylki и т. п.), в свою очередь, составляли "королевства", в названиях которых часто присутствуют элементы -rike, -land, -mark, указывающие на их происхождение. В эпоху викингов правителям Вестфольда удалось собрать из этих разрозненных мелких королевств некое подобие единой Норвегии.
Процесс объединения шел долго и стоил немалой крови: смешно ожидать, чтобы местные вожди, ярлы и конунги поступились своей властью ради какой-то неведомой цели, – да и будучи понятой, едва ли она вызывала у них одобрение. Они дрались за добычу и землю, за торговые прибыли, за славу, в исполнение мести и потому, что так делали их отцы и деды. Королевства рождались или исчезали. Мимолетные тени этих правителей мелькают в "Саге об Инглингах" – симпатичные или зловещие их смутные образы возникают перед нашим взором, чтобы снова кануть в небытие. Их мир – скорее мир легенд и сказок, нежели реальной истории, и ко всему, что сообщается о них в письменных памятниках XII-XIII вв., следует относиться с большим подозрением. Олав Лесоруб расчистил и выжег лес вокруг озера Венир, назвал этот край Вермланд и правил там, пока его подданные не принесли его в жертву Одину за урожай. Хальвдан Белая Кость создал могущественное королевство, куда входили Раумарике, Хадоланд, большая часть Хейдмёрка, Вестфольд и шведский Вермланд; он умер в глубокой старости и погребен в кургане в Скирингссале. Эйстейн, его сын, правил в Вестфольде, пока по вине некоего колдуна рея проплывавшего мимо корабля не сбросила его за борт во время морского похода. Эйстейна похоронили в Борро; там же погребен его сын Хальвдан Щедрый на Золото и Скупой на Еду. Все эти персонажи смутно маячат в утренних сумерках мира, на заре истории. Фигура Гудрёда, Конунга Охотника, вырисовывается яснее у границ исторического прошлого, поскольку он был отцом Хальвдана Черного и дедом Харальда Прекрасноволосого, но и он остается все же по ту ее сторону. О Гудрёде рассказывается, что этот властный человек после смерти своей первой жены захотел взять в жены Асу, дочь конунга Агдира. Получив отказ, он напал на Агдир, убил отца Асы и ее брата, захватил большую добычу, а саму Асу увез с собой. У них родился сын, которого назвали Хальвдан. Когда мальчику исполнился год, Гудрёд умер: некий человек ударил его, пьяного, в темноте копьем. Убийцей был слуга Асы, и та не стала скрывать, что это она его подослала. Все эти события происходили (если вообще происходили) в 840 г. Ни Олав, Альв Гейрстадира, сын Гудрёда от первого брака, ни Хальвдан Черный, сын Гудрёда и Асы, не стали ей мстить. Считается (впрочем, все здесь только предположения), что именно эта сильная и властная женщина похоронена в корабле в княжеском кургане Усеберга; там находились также сани и повозка, рабыня, четыре собаки, пятнадцать лошадей, гребень, булавки, нож для еды, кадки для яблок и воды, веретено, ножницы, лопаты, навозные вилы – словом, все, что подобало взять с собой в иной мир жене конунга в IX в. Олав, сын Гудрёда, наследовал отцовское королевство, но, как говорит сага, ему не было удачи и в конце концов под его властью остался только Вестфольд. У Олава был сын, конунг Рёгнвальд, носивший прозвище Достославный; скальд Тьодольв сложил в его честь "Перечень Инглингов", но, как ни странно, Рёгнвальд – единственный из Инглингов, о ком Тьодольв не сообщает практически ничего: ни как он заслужил свое почетное прозвище, ни как он умер, ни где он погребен. Снорри, обычно столь изобретательный, молчит, как и его источники, и нам остается только заключить, что будущее Норвегии было предопределено и связано с конкретным человеком – сыном Асы, Хальвданом Черным.
Говоря о нем, мы по-прежнему остаемся в области легенд и вынуждены выискивать по крупицам подлинные факты. Как многие легендарные герои, он воспитывался в чужой земле: Аса, безопасности ради, отвезла его в королевство своего отца, в Агдир. В восемнадцать лет он стал конунгом Агдира, а позднее получил восточную часть Вестфольда от брата Олава. Если признавать Хальвдана Черного историческим персонажем, нельзя не отдать должное его честолюбию и решительности, ибо он немедленно пошел войной на соседних конунгов, правивших в Вингульмарке, Раумарике, Хейдмёрке, Гудбрансдале, Тотне и Хадоланде. Второй его женой была Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя, конунга Хрингерике, и со временем, видимо, история этого брака обросла массой фантастических подробностей. В "Круге Земном" рассказывается, что Рагнхильд похитил берсерк Хаки, убивший перед этим ее отца. Хаки собирался жениться на ней, но благородный Сигурд, до того как пал в схватке, успел убить двенадцать людей Хаки, а самому ему нанес три серьезные раны и отсек руку. Хаки пролежал в доме целую зиму, ожидая, пока заживут его раны, и предвкушая свадьбу. Но в одно прекрасное утро Хальвдан Черный, который узнал обо всем, что случилось, призвал к себе своего слугу – Харека Волка – и велел ему отправиться к Хаки. "Привези мне Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя", – сказал он. Харек снарядился в поход, окружил усадьбу Хаки, потом ворвался в его покои, освободил Рагнхильд и ее брата Гутхорма, захватил немало добра, а усадьбу поджег. Хаки уцелел и пустился в погоню. Спасенных брата с сестрой посадили в роскошную повозку с шатром, и она понеслась через замерзшее озеро. Хаки же, оказавшись на берегу и поняв, что потерял все: славу, деву, руку и надежду отомстить, – воткнул рукоять меча в лед, навалился на острие и умер. Хальвдан увидел издалека повозку под шатром и повелел готовить пир, на который созвал всех людей из округи. И на этом пиру, по доброй сказочной традиции, он взял в жены спасенную дочь конунга. От этого брака родился Харальд, прославивший Норвегию. Согласно "Саге о Хальвдане Черном" "Круга Земного", Рагнхильд была племянницей Тюры Спасительницы Дании, жены Горма Старого, но хронологические выкладки говорят против этого. Хальвдан – первый из конунгов, удостоившихся отдельной саги в "Круге Земном" и "Красивой коже". Сага эта короткая, а если пытаться выкопать в ней исторические факты, материала оказывается и того меньше, поскольку во второй части Снорри основывался исключительно на легендах и собственных фантазиях. Тем не менее мы вполне можем признать, что Хальвдан был воинственным, жадным до богатства и славы, умным и сильным правителем Вестфольда. Превосходил ли он могуществом всех своих псевдоисторических предшественников – вопрос спорный: Снорри, наш главный свидетель по этому вопросу, постоянно обращает свои взоры на Харальда Прекрасноволосого, и слава сына бросает отблеск на отца. Как сообщает сага, Хальвдану было сорок лет, когда он умер, случайно утонув в озере.
Харальду тогда исполнилось десять. Его биография также щедро приукрашена легендами; однако он настолько важная фигура в истории Норвегии, что мы постараемся все же разглядеть подлинное содержание за красивыми пассажами "Круга Земного" и отделить в них правду от маловероятных подробностей. Начало достаточно обычное. Матери Харальда открылось в сновидении (32), что ее род будет подобен могучему древу с красными корнями, зеленым стволом и белыми ветвями, чьи ветви раскинулись над всей Норвегией и даже иными землями. Однако в первые годы королевству и самому Харальду, вероятно, грозили немалые опасности. Главными противниками юного конунга, а точнее, брата его матери Гутхорма, исполнявшего роль регента, стали бывшие враги Хальвдана Черного, увидевшие в сложившейся ситуации возможность вернуть себе независимость и свои прежние владения. Кипели битвы, конунги гибли, королевства отходили под власть победителя – и в конце концов Харальд оказался правителем весьма расширившегося Вестфольда, включавшего Хрингерике, Хейдмёрк, Гудбрансдаль, Хадоланд, Тотн, Раумарике и северный Вингульмарк.
Каковы бы ни были его желания прежде, теперь в сердце Харальда горело одно честолюбивое стремление. Норвегия, несмотря ни на что, была единой страной. Дания, имевшая тесные и далеко не всегда безобидные связи с Виком, с ее опытом создания единого королевства, являла собой заманчивый пример для такого гордого и решительного человека, как Харальд. Сами норвежцы, в том числе родичи Харальда, скажем, Олав-Амлайв, успешно отвоевывали себе королевства за западным морем, на Британских островах; а дома примером ему мог служить его отец и – дальше на севере – ярлы Трандхейма. В отличие от Вестфольда их родной Малангенфьорд (совр. Тромсё), лежащий на 69° северной широты, – не самое подходящее место для удовлетворения собственных амбиций, но они рассчитали верно. Европе нужны были меха, шкуры, корабельные канаты, китовый ус и птичий пух, а у них все это имелось в избытке; единственное, что требовалось, – это обеспечить безопасную доставку груза на долгом пути из Бьярмаланда и Халогаланда в Скирингссаль, Хедебю и дальше на юг. Деятельное и дальновидное семейство, стремившееся обезопасить морские пути, стало с этой целью распространять свое влияние на побережья, и в IX в. обосновалось в устье Трандхеймфьорда. Интересы местных жителей вполне совпадали с их собственными, и выходцы из Малангенфьорд а без особых усилий стали властителями этой области. Возможно, они рассчитывали получить в свое распоряжение весь Трёндалёг, с тем чтобы, получая необходимые ресурсы для защиты южных торговых путей от охоты на морских млекопитающих и пушных зверей на севере, одновременно заручиться поддержкой трендов. Имел ли Хакон сын Грьотгарда шансы выйти победителем в неизбежном столкновении с морскими конунгами Вестланда, сказать трудно. Но сложилось так, что два могущественных норвежских правителя договорились между собой: Хакон упрочил свои позиции в Трёндалёге и был поставлен ярлом Хладира и в обмен на это признал главенство Харальда (что, впрочем, не влекло за собой никаких особых обязательств). Вскоре Харальд взял в жены дочь Хакона, немало обогатив и без того не бедное семейство своего тестя, после чего свободно мог пойти войной на западные викингские королевства. Забегая вперед, нельзя не отметить, что Харальд таким образом поддержал и возвысил основных соперников династии Инглингов, которые стали главной преградой объединению Норвегии под властью его наследников, и подтвердил особый статус трендов, долго еще остававшихся самыми мятежными и несговорчивыми обитателями королевства.
Долгую и трудную военную кампанию против Вестланда Харальд вел в несколько этапов. Он кое-как объединил под своей властью Вик и успокоил Трёндалёг, но теперь ему предстояло встретиться лицом к лицу с воинственными вождями и потомственными мореходами, чьи отцы и деды также бороздили бурные воды и собирали дань с чужеземцев и своих соплеменников. Они готовы были драться не на жизнь, а на смерть. Харальду пришлось выдержать несколько жесточайших схваток, прежде чем он добрался к месту главного сражения в Хаврсфьорде. Эта морская битва – одна из самых значимых в истории средневековой Скандинавии. Объединенное войско конунгов и ярлов юго-запада встретилось с поджидавшим его флотом Харальда в маленьком фьорде к западу от Ставангра. Не в первый раз Харальд опередил своих врагов. Бой был долгим, жестоким и принес большие потери обеим сторонам, но Харальд вышел из него неоспоримым победителем. "Круг Земной", "Сага об Эгиле" (возможно, написанная тем же автором), "Песнь о Харальде", которую иногда еще называют "Речи Ворона", сообщают много подробностей этого сражения: как был убит Торир Длиннолицый и все люди на его корабле; как Кьотви Богатый бежал на островок, где можно было защищаться, а его дружина, закинув щиты на спины, беспорядочно отступала в Ядар. Неоднократно делались попытки установить точную дату битвы. Традиционные датировки называют годом рождения Харальда 850 г., сражение в Хаврсфьорде соотносят с 872 г., а смерть Харальда – с 932 г. Они опираются на сведения "Книги об исландцах" Ари Мудрого: этими сведениями пользовался Снорри Стурлусон в начале XIII в., и на них же опирался, строя свою хронологию, такой авторитетный исследователь, как Гудбранд Вигфуссон. Современные историки полагают эти даты слишком ранними. Кут дает 865-870 гг. в качестве даты рождения Харальда, 900 г. для Хаврсфьорда и 945 г. как начало правления Хакона Воспитанника Адальстейна (Хакона Доброго), изгнавшего избранного Харальдом наследника – Эйрика Кровавая Секира. Однако большинство исследователей сходятся на том, что битва в Хаврсфьорде произошла до 900 г., но не ранее 885 г., то есть во второй половине правления английского короля Альфреда Великого (33).
Но хотя после Хаврсфьорда самые опасные враги Харальда если и остались в живых, то бежали, ему еще рано было подстригать и расчесывать свои волосы и почивать на лаврах. К тому времени викинги уже по крайней мере полвека хозяйничали в землях Западной Европы; в частности, основали поселения на Британских островах; однако, согласно северной традиции, именно после разгрома в Хаврсфьорде многие норвежцы бежали от притеснений конунга Харальда на Шетландские, Оркнейские и Гебридские острова и стали практиковать "викингство наоборот". Те, кто раньше проводил зимы дома, в Норвегии, а летом совершал набеги в Британию и на острова Атлантики, теперь переселились в более западные земли и оттуда плавали за добычей к берегам своей бывшей родины. Какое-то время Харальд пытался бороться с этой новой напастью, патрулируя острова и шхеры Вестланда, но против быстроходных кораблей, отнюдь не стремившихся вступать в битву, подобные меры оказались безрезультатными. Тогда в полном соответствии со своим характером и жизненными принципами он решил уничтожить сам источник зла и отправился с флотом на атлантические острова, где обосновались его враги, учинив там кровавую резню. Говорится, что Харальд разорил Шотландию, а затем отправился на юг на остров Мэн, но северные источники в описании этого похода сильно расходятся, а кельтские едва ли заслуживают доверия (34). Истребив своих врагов на Шетландских и Оркнейских островах, Харальд объявил себя властителем этих земель, а затем передал их семье ярла Рёгнвальда из Мера. Первым ярлом Оркнейских островов стал брат Рёгнвальда, Сигурд, прославившийся в набегах на Шотландию, вторым – Эйнар, незаконнорожденный сын Рёгнвальда. Этот безжалостный, умный, одноглазый, архитипический резатель торфа, к тому же посредственный поэт, якобы пользовался в своем одале (35) не меньшими правами, чем Харальд в Норвегии.
В источниках Харальд Прекрасноволосый с этого момента именуется "конунгом Норвегии", но этот титул не должен вводить нас в заблуждение. На севере мало интересовались тем, кто и как правит в дальних южных краях, и для жителей внутренних восточных областей все атрибуты Харальдовой власти мало что значили. Но несомненно он был конунгом в Норвегии, прежде не знавшей правителей такого масштаба, и единовластным повелителем в прибрежных районах. Уже тот факт, что он оставался у власти более полувека, свидетельствует об исключительных качествах Харальда как властителя и его заслуженно высокой репутации. О его методах правления известно довольно мало, и большинство сведений требуют тщательного осмысления. Снорри сообщает, что повсюду в завоеванных землях Харальд присваивал себе наследственные владения, и все бонды должны были платить ему подать. В каждом фюльке он сажал ярла, в обязанности которого входило поддерживать закон и порядок и собирать взыски и подати, одну треть от которых он брал на свое содержание. У каждого ярла было четыре или более херсира; и если ярл поставлял конунгу шестьдесят воинов, херсир поставлял двадцать. Кроме того, Харальд настолько увеличил дани и подати, что его ярлы жили богаче, чем прежние конунги, и многие знатные люди пришли к нему и стали его людьми.
Однако едва ли можно поверить, что Харальд создал подобную систему управления. Снорри исходя из знакомых ему реалий XIII в. и интерпретирует куда более запутанную ситуацию 900 г. совершенно неправильно. Нет сомнений, конунгу Харальду требовались ресурсы и он не слишком церемонился, добывая их. Определенно, он не стеснялся использовать всех и всё к своей выгоде, но едва ли стоит верить исполненным неприязни пассажам поздней исландской "Саги об Эгиле": "Все бонды должны были стать зависимыми от него держателями земли, лесорубы и солевары, рыбаки и охотники – все они также были обязаны повиноваться ему". Скорее всего, речь шла о штрафах, а не об обязательной плате за владение землей. И в другом месте в том же духе: "Конунг Харальд присвоил в каждом фюльке наследственные владения и всю землю, заселенную и незаселенную, а также море и воды" (36). Нет ничего неожиданного в том, что Харальд отбирал земли у своих врагов, а с тех, кто хотел остаться при своем, требовал большую виру. Также неудивительно, если он постоянными поборами подрезал крылышки возможным противникам, а военные победы позволяли ему делать все это с невиданным размахом. Однако кажется совершенно невероятным, чтобы могущественные землевладельцы IX в. согласились поступиться хоть в какой-то мере своими правами на одаль. Харальд был человеком сильным и деятельным, жадным до богатства, но ему ведомы были сострадание и чувство справедливости. Намеренно обобрав поначалу тех, кого он хотел наказать, в дальнейшем конунг пользовался другими источниками дохода. Богатые торговцы мехами с севера и все, кто вез товар из Исландии, платили ему дань; его наследственные владения были весьма обширны, а в вестландских усадьбах, где он жил на старости лет, он получил в свое распоряжение не только земли и сидевших на них людей, но и сокровища, добытые несколькими поколениями викингов у себя дома и за морем.
Но и помимо этого, у Харальда были причины переселиться из Вестфольда в прославленные викингские земли на юго-западе: он разумно хотел, чтобы тамошние обитатели чувствовали над собой твердую руку. Конунг жил большую часть времени в Эгвальдснесе на острове Кёрмт, но нередко отправлялся сушей или морем в прочие свои владения. За ним следовали его люди – мастерство скальдов и воинов Харальда, равно как и та роскошная жизнь, которую он вел, быстро стали легендой. В других фюльках правили его друзья, родичи или местные вожди, которые по тем или другим соображениям признавали его своим повелителем. Некоторые из этих связей оказались непрочными и оборвались с его смертью. Самыми знаменитыми из ярлов Харальда были Хакон, сын Грьотгарда, державший Трёндалёг, и Рёгнвальд, ярл Мера, который сначала выступил против Харальда, но затем принял его сторону. Трое из сыновей Рёгнвальда оставили след в норвежской истории: Торир, ставший после отца ярлом в Мере, Эйнар – ярл Оркнейских островов и, согласно исландской традиции, могучий Хрольв Пешеход, первый герцог Нормандии.
Простые обитатели этих более-менее самостоятельных провинций продолжали заниматься своими делами: землепашцы сеяли хлеб, скотоводы пасли скот, торговые люди торговали, кузнецы ковали орудия для мирного труда и оружие, женщины пряли и ткали. Распорядок жизни определялся местными обычаями и законами, провозглашавшимися на тингах, значение которых еще более возросло. Судя по всему, в Норвегии к тому времени было три главных тинга: во всех землях вокруг озера Мьёса в восточном норвежском Упплёнде признавали законы Эйдсиватинга; жители Трёндалёга собирались каждый июнь на тинг в Эйраре в устье реки Нид; и, наконец, самый известный из трех – хотя бы потому, что его законы послужили прообразом для исландских, провозглашенных в 930 г., – Гулатинг в окрестностях Согнфьорда, куда съезжались обитатели Согна, Хердаланда и Фьордов. По крайней мере два из них существовали и до Харальда, а возможно, и все три; но Гулатинг занял свое особое место в норвежской истории во многом благодаря тому, что конунг широко использовал его в своих попытках обуздать Вестланд. "Законом строятся королевства, беззаконием рушатся". "Нарушив закон, нарушаешь мир". Харальд всячески заботился о повышении авторитета областных тингов, поскольку был заинтересован в стабильности, которую они приносили в повседневную жизнь. Право тинга провозглашать правителя, выражая публичное одобрение, Инглинги использовали на благо себе вплоть до конца эпохи викингов.
Во времена Харальда получила распространение еще некая практика, ставшая основой для соответствующих норм в более поздних кодексах. Ее принципы постепенно разрабатывались и уточнялись, пока наследник Харальда Хакон Добрый не внес их в "Законы Гулатинга" и "Законы Фростатинга". Речь идет о защите побережий. Еще с незапамятных времен местный властитель имел право при нападении врагов созывать людей на битву. В каждой отдельной области проделать это не составляло труда. Когда приходили вести о приближении врага, давался сигнал; мужчины брали оружие и запас еды и спешили к месту сбора. Однако перед Харальдом стояла более сложная задача. Он хотел иметь возможность созвать ополчение на большой территории и при необходимости сделать это заранее; мало того – конунгу требовался флот, который собирался бы незамедлительно по его команде и подчинялся ему лично. Одних его людей было недостаточно. По политическим и военным соображениям и для утверждения собственной власти Харальд желал, чтобы в любой момент, когда он сочтет нужным, в его распоряжение поступало как можно больше людей, припасов и оружия, и притом на как можно более долгий срок. Но мирные землепашцы и скотоводы вовсе не стремились делиться запасами или проводить время на военной службе. Судя по всему, именно во времена Харальда все земли, признающие власть конунга, были разделены на "корабельные округа", каждый из которых был обязан выставить для защиты берегов корабль с командой. Другое дело – какой корабль? Из скольких человек состоит команда? Как их выбирать? Кому они подчиняются? (37) Словом, как восклицали все рекруты всех времен и народов: почему я? О том, как выглядела данная процедура в правление Харальда, мы практически ничего не знаем, но в позднейших "Законах Гулатинга" сказано, что каждые три семьи свободных должны выделить одного человека и снабдить его едой на два месяца. После окончания срока службы "демобилизованному" выдавался запас пищи еще на две недели, чтобы он мог добраться домой. Здесь можно только заметить, что легкие на подъем вестландцы, с их многолетним опытом морских странствий и викингских походов, наверняка отнеслись к идее корабельной службы куда более благосклонно, чем обитатели других местностей, сидевшие на земле.
За свою долгую жизнь (а он дожил до восьмидесяти лет) Харальд произвел на свет множество сыновей от нескольких жен и наложниц: в некоторых источниках сообщается, что сыновей у него было двадцать; "История Норвегии" говорит о шестнадцати, а Эйвинд Погубитель Скальдов в своей хвалебной драпе в честь Хакона Доброго называет его одним из девяти – и это, видимо, ближе всего к истине. Некоторые из Харальдовых сыновей стали, подлинным бедствием для Норвегии, но наиболее заметный след в ее истории оставили двое – Эйрик, получивший прозвище Кровавая Секира, и поздний ребенок – Хакон, прозванный Добрым, воспитанник английского короля Этельстана. Говорится, что к тому моменту, когда Харальду исполнилось сорок лет, многие его сыновья стали проявлять непокорство и требовать себе земель и титулов. Впрочем, для сына конунга подобное поведение считалось совершенно естественным. Матерью Эйрика была Рагнхильд, дочь ютландского конунга Эйрика. Сам Эйрик женился на Гуннхильд, дочери датского конунга Горма Старого, и если принять во внимание эти династические связи, утверждения источников, что Харальд возлагал на этого своего сына наибольшие надежды, выглядят вполне правдоподобными. В качестве меры, призванной обезопасить наследственные земли Инглингов в Вике, подобный брак кажется достаточно разумным. Во что трудно поверить, так это в то, что Харальд, который в возрасте восьмидесяти лет решил сложить с себя обязанности конунга, возвел Эйрика на престол в Вестфольде и передал ему власть над всем королевством. Описанная в саге ситуация выглядит очевидным анахронизмом, и в любом случае поступок Харальда был совершенно бессмысленен. Остальные сыновья конунга имели полное право наследовать власть в собственных небольших королевствах, а если бы даже они им не воспользовались, наверняка отыскались бы другие претенденты.
Величайший из норвежских конунгов похоронен в кургане на Кёрмте либо возле Хаугасунна в Рогаланде, где он долгое время жил. После смерти Харальда единое королевство, державшееся только силой его личного авторитета, распалось: местные правители отказывались признать власть Инглингов, предпочитая действовать в собственных интересах. При отсутствии организованной системы правления победить должен был сильнейший. И как всегда, победителем оказался тот, кто главенствовал в море.
Эйрик, чья ставка в игре была больше, чем у других, в соответствии со своим прозвищем действовал решительно и жестко. Но в Англии пятнадцатилетний Хакон узнал о смерти отца и, заручившись поддержкой своего воспитателя, отправился в Норвегию (38). Он высадился в Трандхейме, видимо, по предварительной договоренности с ярлом Сигурдом из Хладира. В источниках (поздних и пристрастных) все дальнейшие события предстают как тонко рассчитанный политический демарш, предпринятый с позиции силы, но настолько своевременный, что применения силы не понадобилось. По неизвестным причинам Эйрик без боя признал поражение и вместе со всеми своими сторонниками бежал за море. Несмотря на неудачи (которые исландская традиция сильно преувеличивает), он был сыном своего отца – человеком волевым, доблестным и решительным. На какое-то время он стал королем в Йорке. В 948 г. подданные изгнали его, признав власть англосаксонского короля Эадреда; в 952 г. Эйрик вернулся, но в 954 г. вновь отправился в изгнание и вскоре погиб вместе с пятью другими норвежскими конунгами в битве у Стейнмора в Нортумбрии. У него осталась жена и множество сыновей, способных и готовых продолжать драку за власть в Норвегии, от которой их отец по непонятной причине уклонился. Со времен Хальвдана Черного награда, ожидавшая победителя, сильно выросла в цене. Разумеется, говорить о том, что в X в. норвежцы в какой-то мере осознавали себя единой нацией или стремились к созданию единого королевства, было бы грубым преувеличением. Но успехи Харальда Прекрасноволосого не забылись, и отныне перед соперниками маячили призрачной целью не главенство в Вестфольде, Упплёнде, Вике или на изрезанных фьордами побережьях, не титул ярла в Трандхейме, а верховная власть над всеми этими землями с правом получать свою долю доходов от земледелия и торговли, дополнявшаяся господством на море. За эту недостижимую мечту положили свои жизни Харальд Серая Шкура и его убийца Золотой Харальд, ярл Хакон, Олав сын Трюггви и Олав Святой. Несомненно, со времен Харальда Прекрасноволосого Норвегия превратилась в нечто большее, чем просто Северный Путь (*Norðrvegr, Nóregr), дорога на север с юга. Однако страну, страдавшую от честолюбия своих и жадности чужих правителей, по-прежнему раздирали войны и распри; в каждой местности был свой конунг, ярлы Хладира становились все могущественней, и датские правители поглядывали завистливо на север через Скагеррак. К событиям в Дании, последовавшим за битвой при Бравелле, мы далее и перейдем.
ПРИМЕЧАНИЯ
32. Подобные сны посещали и матерей других героев – от персидского царя Кира Великого до Сигурда Крестоносца. К конунгу Хальвдану, до того вообще не видевшему снов, тоже пришло сновидение, когда он заснул в свином хлеву. Ему привиделось, что волосы у него длиннее, чем у любого другого человека на свете, и они ниспадают прядями – какие до земли, какие до колен, а некоторые просто торчат на голове как рожки. Пряди были разного цвета, но одна – особенно красивая, блестящая и длинная. Торлейв Умный, который и посоветовал конунгу поспать в хлеву, истолковал сон так, что у Хальвдана будет большое потомство, которое станет править с великой славой, но не с одинаковой, и тот произойдет из его рода, кто окажется всех славнее. Позднее считалось, что самая красивая прядь символизировала Олава Святого.
33. Первое фундаментальное исследование Вигфуссона, посвященное хронологии саг, "Um Tímatal í Íslendinga Sögum" увидело свет в Копенгагене в 1855 г., и хотя ряд высказанных в нем предположений в настоящее время отвергнут или представляется сомнительным, оно не утратило своего значения. Почти тридцать лет спустя сам Вигфуссон в "Corpus Poeticum Boreale", подверг критике собственные выводы, но авторитет первой его работы был настолько велик, что эта корректировка осталась незамеченной. Даты, относящиеся к жизни Харальда, Эйрика и Хакона, существенны для хронологии "Саги об Эгиде", тщательно изученной Пером Висельгреном (Författerskapct til Eigla, Stockholm, 1927) и Сигурдом Нордалем (Egils Saga Skaila-Grimssonar, Reykjavík, 1933). Оба исследователя называют 885 г. для Хаврсфьорда и 947 г. для изгнания Эйрика Кровавая Секира и признания Хакона. В книге G. Turville-Petre. The heroic age of Scandinavia, 1951 также разъясняется, почему датировки исландских источников расходятся с подлинными почти на десятилетие: исландская традиция утверждает, что остров был заселен норвежцами, бежавшими от тирании Харальда Прекрасноволосого; первый и самый знаменитый из переселенцев – Ингольф Арнарсон – ступил на землю Исландии в 870 г.; его преследовали в Норвегии; после битвы в Хаврсфьорде многим пришлось бежать из родных земель, значит, битва произошла в 870 г. или чуть раньше. Подробное обсуждение хронологии можно найти в издании "Круга Земного" Бьярни Адальбьярнарсона (Heimscringla, I, Formáli).
34. Все, что сообщается о Харальде Прекрасноволосом в валлийской "Hanes Gruffydd ар Cynan" XIII в., включая сведения о его семье и двух его походах в Ирландию, представляется крайне неправдоподобным.
35. Одаль – норвежское название наследственных владений.
36. Цит. по: Сага об Эгиле / Пер. С. С. Масловой-Лошанской и В. В. Кошкина. // Исландские саги. – Л., 1956.
37. Эти и другие вопросы подробно обсуждаются в Holmsen A. Norges Historic. Oslo-Bergen, 1961, pp. 146-148.
38. Хронология "Круга Земного" здесь неточна. По "Саге о Хаконе Добром", так же как и по "Саге об Эгиле" (судя по всему, тоже записанной Снорри), создается впечатление, что Этельстан правил до конца 940-х гг., между тем он умер в 939 г. |
|
