Литература

Источник: О. КЛИНДТ-ЙЕНСЕН. ДАНИЯ ДО ВИКИНГОВ

В течение долгих и беспокойных лет IV в. н. э. римлянам удавалось сохранять нерушимость большей части своих границ, но в 375 г. Римскую империю атаковали новые и более опасные враги – гунны, – и постепенно оборона границы изменила свой характер. Германские племена вторгались на территорию Империи и смешивались с римским населением, пока в 476 г. не получили официального контроля над Западной Римской империей. Восточная Римская империя с центром в Константинополе, напротив, оставалась нетронутой еще несколько столетий.

Среди многих племен, кочевавших в тот период по Центральной Европе и Южной России, были герулы, племя, возможно, происходившее из Скандинавии. О герулах сообщается, что покинуть свои дома их вынудили даны, и, хотя доказать это с помощью археологических свидетельств невозможно, очевидно, что скандинавов интересовали события на континенте. Следовательно, похоже, что обитатели Северной Европы принимали некоторое участие в событиях, приведших к распаду великой Римской империи. Наличие контактов с ней подтверждается огромным количеством золотых монет императорского Рима, найденных в Скандинавии (особенно в ее восточных частях), а также скандинавскими предметами и украшениями, обнаруженными вплоть до Венгрии; это указывает на тесные взаимоотношения между Центральной и Северной Европой. Скандинавы имитировали римские медали.

Гунны были не первым восточным племенем, вторгшимся в Европу и осевшим на Западе, но их появление имело большое значение, ускорив неизбежную победу германских племен над римлянами – победу политическую, а не культурную. Гунны обосновались на Западе, и влияние их самобытной культуры можно проследить по археологическим находкам. Несмотря на то, что они были азиатским кочевым народом, непривычным к европейской жизни, они скоро приспособились к своему новому окружению, что ясно видно из их переговоров с римлянами. В них снова и снова возникают два условия: гунны были готовы на мир в обмен на золото и требовали себе права доступа на римские рынки. Римляне постоянно платили гуннам огромные суммы, чтобы те оставили в покое страну, которую грозились разграбить, но часть этого золота возвращалась к римлянам через рынки, поскольку гунны не были самодостаточными в том, что касалось пищи и специй. И именно через такую торговлю часть золотых монет Римской империи достигла Скандинавии.

Подробная информация о гуннах содержится в описании, оставленном посланником Восточной Римской империи, который живо рассказывает об этом племени и его образе жизни в тот период, когда оно начинало оседать в Венгрии; но здесь не место обсуждать этот странный и суровый народ.

В конечном счете от нападений на Рим выиграли германские племена, поскольку гунны были разбиты и их численность катастрофическим образом сократилась. На Западе, в области, некогда находившейся под властью римлян, возникли королевства, самым сильным из которых долгое время оставалось государство Меровингов на территории Франции. Римская культура продолжала свое безраздельное царствование, несмотря на все эти изменения, и только коронация Карла Великого положила начало новой эпохе.

В это время увеличился размах и значимость датских набегов на Запад. При Хигелаке (о котором упоминает Григорий Турский) был совершен рейд на побережье Фрисландии, но наиболее серьезными стали нападения на Англию, отправной точкой для которых послужили омываемые Северным морем берега Южной Ютландии и Северо-Западной Германии. Хотя после нескольких первых атак Англия реорганизовала систему обороны своих берегов, вся эта подготовка оказалась неадекватной, и захватчики ринулись в страну. Многие английские кладбища V в. подтверждают наличие весьма тесного культурного и этнического родства между людьми, жившими на побережье Северного моря и в Англии. Древнейшие броши и другие украшения очень напоминают находки, сделанные в Северной Европе и в Рейнской области, и, хотя в дальнейшем эти типы развивались независимо, мы располагаем множеством свидетельств в пользу того, что через Северное море осуществлялись контакты, шел обмен идеями и товарами.

Период между 400 и 800 гг. н. э. важен для истории Европы, но все наши исторические познания имеют очень мало непосредственного отношения к Дании. В своем понимании этого периода датской истории мы по-прежнему зависим, в основном, от археологических данных. Раскопки последних лет показали, что он был не лишен интереса; в этот период имели место не только важные культурные изменения, но еще и политические сдвиги, и драматические события, оставившие после себя следы в виде сожженных домов, спрятанных сокровищ и возможных доказательств использования укреплений на холмах.

И могилы, и поселения свидетельствуют о четкой и логичной социальной структуре. Общество было разделено на классы, внизу социальной лестницы находились рабы, а вверху – вожди или короли. В этот период мы не находим в Дании особенно богатых захоронений, но могила в Саттон-Ху, найденная в Англии, и изысканные шведские погребения в Венделе и Вальсъерде говорят о богатстве вождей и королей в родственных областях. Датские могилы указывают, главным образом, на класс зажиточных земледельцев, а также на более бедные слои населения. Иногда, как, например, в Лоусгорде, о. Борнхольм, бедное захоронение с никудышной погребальной утварью располагается поверх богатой могилы; такие случаи наводят на мысль о принесении раба в жертву с тем, чтобы он сопровождал своего хозяина или хозяйку в потусторонний мир и там продолжал служить им, как делал это на земле. О существовании такого обычая в эпоху викингов свидетельствуют и археологические, и исторические источники.

Хотя нам не известно ни об одной могиле, принадлежавшей представителям датского правящего класса, мы знаем о том, что в их руках были сосредоточены огромные богатства в драгоценных камнях и золоте. Лучшей иллюстрацией этому факту служат золотые рога для питья из Галлехуса, которые, с их романтической историей, представляют собой одну из самых знаменитых находок датской старины. Они относятся к переходному периоду между римским железным веком и эпохой переселения народов. Эти два больших массивных рога из чистого золота, скорее всего, были чрезвычайно дорогими. Их украшают странные рельефные и гравированные узоры: человеческие фигуры, животные, мифические звери и причудливые предметы, размещенные поясами по окружности каждого рога. На одном из них имеется надпись: "Я, Легест из Холта [?] сделал этот рог", – что ж, у Легеста были все основания гордиться своей работой.

Сто пятьдесят лет назад эти два рога, найденные независимо в 1639 и 1734 гг. в одном и том же месте в Тендере, Южная Ютландия, были украдены из Королевской коллекции и расплавлены. Но, к счастью, эта потеря не оказалась невосполнимой, поскольку сохранились рисунки, и сегодня мы имеем ясное представление о размере, форме и декоре этих рогов. Их украшения представляют собой один из древнейших образцов германского звериного орнамента, который в этот период встречается на брошах и накладках.

Хотя нам известен смысл некоторых мотивов, присутствующих на этих рогах, мы не в состоянии понять их в целом. Многие пытались интерпретировать эти многочисленные фантастические изображения; так, например, трехголовая фигура, одной рукой Держащая за поводок барана, а в другой топор или молот, была принята за какого-то бога. Трехголовый бог хорошо известен в романо-кельтской иерархии, а на позднейшем скандинавском ковре он предстает как одна из языческих сил, нападающих на христианство. Значит, в эпоху викингов он еще не был забыт, и, возможно, мы вправе отождествить его с Тором. На рогах также имеется изображение женщины, держащей рог, двух мужчин с игральной доской, всадника и кентавра.

Не лишены интереса происхождение и характер германского звериного орнамента, представленного на этих рогах. Очевидно, что корни этих мотивов тянутся к незатейливым, неуклюжим фигуркам зверей римского периода, но здесь ощущается новое настроение, страстный интерес к животным. Стилизованные головы, переплетенные тела, оскаленные пасти и разинутые клювы создают странное и какое-то нездешнее изобразительное искусство, часто полностью свободное от натурализма. Звериный орнамент, как правило, сочетается с геометрическими штампованными узорами, глубокий рельеф которых украшает поверхность ослепительной игрой света и тени. Эти выбитые узоры являются прямым заимствованием из римского искусства северных провинций, но похоже, что самозабвенный интерес к звериному орнаменту мог быть навеян некоторыми областями Азии, населенными кочевыми народами. Нам очень мало известно об искусстве гуннов и других азиатских племен, осевших в Европе, но существует примечательное сходство между мотивами, встречающимися в датском искусстве эпохи Великого переселения народов, и декором сарматских металлических изделий с юга России и из Сибири. Брошь из Галстеда в Южной Ютландии украшена фантастическим животным: крылатым львом с изогнутым телом, передние ноги которого развернуты в одном направлении, а задние – в другом, чему на Востоке имеются очень близкие аналоги.

Под влиянием Востока и римских провинций искусство Дании процветало и вскоре развилось в самобытный стиль, известный как стиль эпохи переселения. Это стиль, образованный, в основном, звериным орнаментом, отличается полной стилизацией мотивов, животные изогнуты и деформированы таким образом, что целиком заполняют тесные пространства полей, предоставленных им для украшения. Это стиль особенно хорошо виден на крупных "рельефных брошах" из позолоченного серебра. Поразительный эффект этих брошей достигался не только с помощью штампованного орнамента, но и за счет контраста между цветом используемого металла и чернью, заполняющей углубления, чаще всего в зигзагообразных полосах. Художнику эпохи Великого переселения народов было свойственно украшать звериными мотивами и края, и поверхность брошей. На древнейших версиях такой броши животные присутствуют только по краю, а поверхность посередине украшают геометрические узоры. Довольно поздняя, но весьма необычная брошь была найдена на Борнхольме, куда была привезена со шведского острова Готланд. На ней изображены несколько птичьих голов мрачного вида, причем каждый клюв впивается в шею соседней птицы. Образцы, демонстрирующие полное развитие этого стиля, были найдены, например, в Гуммерсмарке, о. Зеландия, где, что стоит отметить, между телом, головой и конечностями животного еще просматривается какое-то органическое единство. Эта черта вскоре была утрачена, и звериный орнамент стал более абстрактным.

Как только эта фаза развития орнаментации миновала, с животными начали обращаться совсем по-другому. Около 600 г. н. э. оформился стиль (иногда проявлявшийся и ранее), который быстро распространился по всей Европе, достигнув Ирландии, Италии и Швеции. Его образуют сведенный до лентообразных линий орнамент из деформированных животных; характер животных им придают головы, хвосты и конечности, добавленные к длинным, извивающимся неорганическим телам. Этот орнамент абстрактен по стилю, хотя и строится на древних анималистических мотивах, и может показаться, что любовь к животным в художественной среде не умерла.

В VII в. на смену этому стилю пришли два совершенно новых: для первого был характерен треугольный животный мотив – лошадь или олень с переплетающимися лентами; второй же сложнее и состоит, в основном, из животных, втиснутых в предоставленное декору поле и окруженных узором из переплетенных лент и петель. Головы животных имеют фантастическую форму и довольно замысловаты, тела дают побеги в виде ног и крыльев, а целое выливается в изящный и изощренный линейный узор. Декор в этом стиле украшает древнейшие куполообразные овальные броши, которые, по одной на каждом плече, носили женщины, но встречается он и на других предметах, например, на уникальной накладке в форме конской подковы из могилы в Лоусгорде, Борнхольм. На ней изображены две птицы, держащие в когтях змей. На фоне ткани платья эта изысканная позолоченная накладка, инкрустированная гранатами, вероятно, производила потрясающее впечатление.

Эволюция стилей позволяет дать приблизительную датировку; другой метод основан на изучении привозных золотых монет, которые иногда обнаруживаются вместе с другими предметами и тем самым дают археологу ориентировочную дату. Мы вернемся к рассмотрению этого метода датировки, когда перейдем к более поздней эпохе. Как и в предшествующие периоды, наши познания о хозяйственной жизни общества черпаются из раскопок поселений. В Оксбёле в Юго-Западной Ютландии были найдены два стоящих рядом дома, но, хотя известно, что они относятся к одному и тому же времени, мы не можем быть уверены, что они были непосредственно связаны друг с другом. Один из них был большим, превосходя по размеру дома римского периода, и делился на три комнаты; другой был меньше. Большее строение свидетельствует о том, что население этого периода ощущало потребность в большем пространстве, чем это было возможно ранее, вероятно, из-за того, что стало держать больше животных.

Такое же впечатление производят фермы, которые были раскопаны в плодородных областях острова Борнхольм. Весьма странно то, что, по-видимому, эти поселения были покинуты вскоре после 500 г. н. э. Две изученные фермы состояли каждая из двух домов, причем один из них был больше второго. Одно из этих зданий имело в плане Г-образную форму, и все они были построены практически так же, как рассмотренные нами выше дома римского железного века, с низкими стенами из кольев, веток, плетня из прутьев и штукатурки. Крыши опирались на два ряда столбов, исключая короткое крыло Г-образного дома, где кровлю поддерживал только один ряд столбов.

Фермы располагались на пологом склоне, часто вблизи озера, поставлявшего воду и торф, а также какое-то количество рыбы. Около ферм находились леса, в которых свиньи могли добывать себе желуди. Дуб рос повсеместно, и его часто использовали для строительных нужд.

Подобные памятники дали множество находок. Очаг, обычно приподнятый на глиняном фундаменте, помещался в одном из концов строения; в Г-образном доме он находился в месте сочленения двух крыльев – и большинство предметов было найдено именно там. Железные нолей, блоки веретен, булавки, броши, иглы, бронзовые пинцеты и узкие костяные гребни, украшенные выбитым или гравированным узором, встречаются в изобилии. В одном случае вдоль одной из коротких стен были найдены остатки ткацкого станка и керамические ткацкие гари, преспокойно лежащие длинной вереницей, прислонившись одна к другой. Только несколько было найдено не на месте, другие откатились по полу лишь на пару дюймов, когда дом сгорел. Ткацкие гири имеют хорошо известную форму: они плоские с отверстием в центре и овальным сечением. Ткацкий станок принадлежал к традиционному типу, описанному выше.

Обугленное зерно лежало на полу маленькими кучками, не в таких больших количествах, как в предыдущий период, и не такое чистое, поскольку содержит примесь семян диких растений. Это довольно странно, учитывая, что почва в данной местности очень плодородна и, должно быть, производила значительные урожаи; видимо, как раз в тот конкретный момент наблюдалась нехватка зерна, хотя причиной тому не был плохой урожай, потому что зерно налитое и в хорошем состоянии. Этот урожай был выращен на примыкающих к дому полях, почва которых подготавливалась к посеву плугом, возможно, имевшим нож и отвал. Зерно жали серпами, а может быть, косами, и затем мололи на вращающейся ручной мельнице, сменившей седловидную, использовавшуюся в римскую эпоху. Эта вращающаяся мельница, которая в Центральной и Западной Европе была в ходу еще в доримскую эпоху, в Дании появилась только с большим опозданием; верхний жернов крутили рукой, поскольку в нем не было отверстия для колышка. Печь из обожженной глины говорит о том, как употреблялась часть этого зерна. Она была куполообразной с небольшим отверстием с одной стороны – а возможно, еще и сверху, – которое закрывалось во время ее использования.

Домашними животными по-прежнему оставались лошадь, рогатый скот, овца, коза, свинья и собака, причем преобладали коровы. На одной из ферм в клетке держали лису, возможно, в качестве домашнего любимца; предположительно, она была поймана еще детенышем, а о том, что она была домашней, говорят ее зубы, сточившиеся, как у собаки. Все кости, найденные на этом памятнике, побывали в зубах у собак, а мелкие отметины на конце каждой кости свидетельствуют о том, что в то время эти друзья человека обращались со своими косточками точно так же, как и в наши дни.

Древесный уголь, кости и поврежденные огнем камни, найденные в ямах вне домов, рассказывают о том, как их обитатели готовили пищу. Технология, по всей видимости, была такой же, какая до сегодняшнего дня используется в примитивных обществах: мясо заворачивали в зеленые листья и клали в яму, наполненную горячими камнями из очага, а сверху накрывали. Через некоторое время мясо можно было вынимать, и нежные кусочки были готовы к употреблению.

В большой яме было обнаружено несколько костей лошади. Они отличались от про чих костей, найденных на этом памятнике, тем, что не были погрызены собаками или расколоты с целью добыть мозг. Там лежал череп и кости ног, и ясно, что за их захоронением кроется некая особая церемония. Болото в Рислёве, Южная Зеландия, дало аналогичные находки, относящиеся к тому же времени, в то время как прочие: из могил в Центральной Германии и Южной России – датируются IV в. и позднее. Такие захоронения найдены и в Южной Сибири, где до самого недавнего времени был распространен обычай насаживать лошадиную шкуру, голову и ноги на шест в жертву верховному богу небес. Датские находки вполне можно было бы объяснить подобным обычаем, потому что кости, подвешенные в шкуре на шесте, впоследствии погребались как священные предметы. Путешественники эпохи викингов пишут о подобном обычае в тогдашней Южной России; здесь опять же шкуру, ноги и голову лошади помещали на шесте над могилой умершего человека. Соблазнительно истолковать этот обычай, когда он встречается в европейском контексте, как результат контакта с кочевыми племенами, у которых он был освящен традицией как часть погребального ритуала и жертвоприношение богам. Умершему (или богу) вручали душу лошади, ее шкуру, прекрасную голову и сильные ноги, чтобы они служили ему в обители мертвых.

Другие интересные вещи были найдены за пределами этих ферм. Например, около фермы в Дальсхёй под самой поверхностью земли было найдено четыре клада, содержавших семнадцать золотых монет, позолоченную серебряную брошь, три золотых кольца и небольшой золотой диск с отверстием. Рядом с другой фермой в том же районе, в Сорте Мульд, был обнаружен ряд монет и несколько маленьких человеческих фигурок из золота, а в ближайших окрестностях – аналогичные клады. В других местах археологи наткнулись на богатые клады позднеримских монет.

Человеческие фигурки на кусочках золотой фольги изображают как мужчин, так и женщин, часто в полном облачении. Мужчины одеты в брюки и куртки или короткие платья, на женщинах – длинные платья и шали, которые частично прикрывают спину; иногда платье и шаль изображаются с каймой из зигзагообразного узора. Один из этих маленьких кусочков фольги изображает двоих людей, и очевидно, что это любовная сцена. Некоторые фигурки несут жезлы с широким концом, а из литературных источников эпохи викингов нам известно, что подобные жезлы использовались своеобразными шаманами обоих полов. Этот экзотический элемент скандинавской религии, видимо, пришел с Востока, но, в какой период, мы сказать не можем. Поскольку известно, что в финской традиции ему отводилось важное место, существует теория, согласно которой он был насажден в эпоху викингов в результате финского влияния; но точно так же возможно и то, что шаманы появились гораздо раньше, еще в период Великого переселения народов.

Основание для сокрытия в кладах столь многочисленных дорогих предметов не бросается в глаза с первого взгляда, и, рассматривая эту проблему, необходимо принять во внимание определенные соображения. Фермы, к которым относилось это золото, были сожжены, а одна из них указала на дефицит зерна (культурное зерно было смешано с семенами диких растений). В окрестностях фермы были найдены наконечники копии, не имеющие отношения к захоронениям, а на некотором расстоянии от нее на необитаемом возвышенном участке была раскопана крепость. Она представляет собой скалу со ступенчатыми склонами, вершину окружает вал, к входу вовнутрь ведет извилистая тропинка. Внутри находится естественный водоем, обеспечивавший питьевую воду; обнаруженная здесь глиняная посуда датируется либо позднеримским периодом, либо эпохой Великого переселения народов.

В подобной крепости на холме нельзя было долго противостоять решительно настроенным нападающим, поскольку ее вал был очень протяженным и низким, но она давала приют людям и скоту на время вторжения или набега. За валом крепости находились груды круглых гладких камней; их можно было бросать или метать из пращи в атакующих, и это говорит о том, что люди, искавшие убежища в этой крепости, были готовы защищаться.

В совокупности эти факты можно интерпретировать как следствие войны, которая, судя по найденным монетам, имела место в период правления Анастасия в начале VI в. Сожженные и заброшенные фермы, клады, так и оставшиеся в земле, и укрепления на возвышенных участках подводят нас именно к такому выводу.

Многие погребения этого периода говорят о значительном благосостоянии; особенно удачным примером служит недавно раскопанное кладбище в Кюндбю на северо-западе Зеландии. Мужчины были похоронены вместе со своим оружием высокого качества, иногда в обществе собак, и с запасом превосходной пищи – нежными кусками ягнятины, свинины и говядины. Погребение II в Кюндбю содержало длинный обоюдоострый меч с позолоченной рукоятью, украшенной переплетениями лент и животных, выполненными в технике глубокой гравировки. Все оружие из этого захоронения было сильно повреждено – щиты разрублены, а меч согнут – и, разумеется, не годилось для дальнейшего употребления.

Другой длинный меч, из Билдсё, Западная Зеландия, также отличается превосходным качеством, а навершие его рукояти украшают два симметричных животных.

Помимо "рельефных брошей" присутствует много других личных украшений: гирлянды из бусин, закрепленные с обоих концов бронзовыми дисками, овальные броши с плетеным животным орнаментом, а также изящные брошки в виде птиц и клювов. У богатых были более изысканные украшения, сделанные из золота и инкрустированные гранатами. Массивные золотые шейные обручи украшает штампованный орнамент или припаянные сверху маленькие золотые животные. Такие украшения предназначались для очень богатых людей и богов. Одного из них, как можно полагать, изображает деревянная статуэтка с тремя ожерельями на шее.

В этот период общественное устройство Дании обнаруживает себя с чрезвычайной ясностью. У нас имеются свидетельства об условиях жизни земледельцев, принадлежавших к среднему классу, а также более зажиточной аристократии; обладаем мы и некоторыми представлениями об искусстве ремесленников – кузнеца, строителя и корабела. Некоторые из них были бесспорными мастерами, например, оружейники, ковавшие мечи, – им, наверное, приходилось подолгу ходить в учениках.