| Как было показано во второй главе, к концу XI в. в Швеции еще не существовало государства, хотя уже появились его зачатки. Цель этой главы – попытаться проследить образование государства в Швеции.
В начале представляется уместным напомнить основные черты, отличающие государство от родоплеменной организации общества. По Энгельсу, они таковы:
– во-первых, разделение подданных государства по территориальным делениям, а не по родам и племенам;
– во-вторых, учреждение особой публичной власти, "которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое себя как вооруженная сила". Эта особая публичная власть состоит из особых (по Ленину) (1) отрядов вооруженных людей, а также из тюрем и принудительных учреждений всякого рода, "которые были неизвестны родовому устройству общества. Она может быть весьма незначительной, почти незаметной в обществах с еще неразвитыми классовыми противоположностями";
– в-третьих, введение налогов для содержания этой публичной власти, которые "были совершенно не известны родовому обществу";
– в-четвертых, введение исключительных законов, дающих государственным чиновникам "особую святость и неприкосновенность";
– в-пятых, "в большинстве известных в истории государств предоставляемые гражданам права соразмеряются с их имущественным положением ...Однако это политическое признание различий в имущественном положении отнюдь не существенно. Напротив, оно характеризует низшую ступень государственного развития" (2).
В изучаемый период в Швеции существовало и племенное и территориальное деление.
Источники четко выделяют четыре племени: вестъётов (др.-швед. vaestgötar, лат. vestgot[h]i), эстъётов (др.-швед. östgötar, лат. ostgot[h]i), гутов (др.-швед. gutar, лат. gutenses, gotenses) и свеев (др.-швед. svear, лат. svei). Вестъёты и эстъёты жили в южной части тогдашней Швеции, в Ёталанде, гуты – на острове Готланд, называвшемся в средние века Гутланд, а свеи – в Средней Швеции, в Свеаланде, и в Северной Швеции.
В областных законах также упоминаются: вирды (virdar) – жители Веренда, вермы (vaermar) – жители Вермланда (3), верхние свеи (upsvear) – жители Уппланда, сёдерманы (suþermaen) – жители Сёдерманланда и вестманы (vaestmaen) – жители Вестманланда (4). Не исключено, что это – тоже названия племен.
Еще в XIII – первой половине XIV в. у ётов и гутов сохранялось прочное племенное самосознание. Согласно Гуталагу, за гута платился вергельд, почти вдвое больший, чем за "всех других людей" (5). Хотя Гуталаг допускал браки гутов с иноплеменниками, он явно поощрял племенную эндогамию. За иноплеменницу, вышедшую замуж за гута, платился ее прежний вергельд, т. е. благодаря ее браку с гутом она не становилась гуткой. За гутку, вышедшую замуж за иноплеменника, платился вергельд гута, но за ее детей от этого брака – вергельд их отца, т. е. они не считались гутами (6). Вестъёталаг и Эстъёталаг также устанавливали за соплеменников более высокий вергельд, чем за иноплеменников – жителей Шведского королевства; за иноплеменников не платился "штраф рода" (7). "Сага о гутах" и вестъётские хроники "Лагманы вестъётов", "Христианские короли Швеции" и "Перечень епископов" проникнуты племенным патриотизмом. На одном средневековом церковном колоколе в Вестеръётланде выбита надпись: "Боже, помоги всем вестъётам!" (8).
Из сохранившихся источников XIII – первой половины XIV в. (в первую очередь из областных законов) видно, что в это время существовали племенные диалекты древнешведского языка. Особенно сильно отличался гутский диалект, так называемый древнегутский язык (forngutnisk), на котором написаны Гуталаг и "Сага о гутах". Существовали вестъётский и эстъётский, а также разные свейские диалекты (9).
Территориально Швеция делилась на множество земель – "ландов" (др.-швед. land, в источниках на латыни terra). Ёталанд делился на следующие ланды. Его южная часть (современный Смоланд) называлась "Смоланды" ("Маленькие, мелкие ланды"). Это были небольшие ланды Веренд, Финнведен и Ньюдунг и еще более мелкие, херады – Мере, Амбюрд (современный Хандбёрдс херад), Аспеланд, Тьюст, Севеде, Веден (современный Сведбу херад), Грепна, Твета, Юдре и Кинда. К северу от Смоландов были расположены ланды: Дальсланд, Вестеръётланд, Вермланд и Эстеръётланд. Отдельными ландами были острова Эланд и Готланд. Свеаланд делился на ланды: Нерке, Сёдерманланд, Вестманланд, ланд-хундари Даларна ("Долины") и так называемые фолькланды: Тиундаланд, Аттундаланд, Фьедрундаланд и приморский ланд Руден. Северная часть тогдашней Швеции, которая вся называлась Хельсингланд, делилась на небольшие ланды. Алир, Сундед, Медельпад и Онгерманланд. В источниках изучаемого периода Хельсингланд (лат. Helsingia) означает не современный Хельсингланд, а территорию последних названных ландов.
Ланды делились на более мелкие территориальные подразделения. В Ёталанде и на Эланде, а также в Свеаланде они делились на сотенные округа, называвшиеся в Ёталанде и на Эланде херадами (др.-швед. ед. ч. haeraþ), а в Свеаланде хундари (др.-швед. hundari). В источниках на латыни херад и хундари часто называются "провинция" (provincia). Херады в Вестеръётланде и Эстеръётланде делились на четверти – фьердунги (др.-швед. ед. ч. fiaerþunger). Нерке и Даларна делились на трети – тридьунги: (др.-швед. ед. ч. þriþiunger). Готланд делился на тридьунги, шестые части – шеттунги (др.-гутск. ед. ч. siaettunger) и тинги. Руден, Алир, Сундед, Медельпад и Онгерманланд делились на "корабельные округа" – шиплаги (др.-швед. ед. ч. skiplagh).
Это территориальное деление Швеции возникло еще в эпоху викингов или еще раньше, т. е. еще при родоплеменном строе (10).
В XII – первой половине XIV в. в территориальном делении, Швеции произошли лишь незначительные изменения. Как уже говорилось во второй главе, еще при родоплеменном строе в некоторых ландах возникло свое местное обычное право, и появилась публичная должность законоговорителей, лагманов. Ланд, имевший свое право, назывался "лагсага". Первоначальное значение слова лагсага (laghsagha) – "законоговорение", т. е. устное оглашение законов на тинге. Второе его значение – "территория, на которой эта лагсага действовала, имела силу" (11). Ланд и лагсага (land ok laghsagha) были синонимами (12). Вначале, вероятно, каждый крупный ланд был лагсагой. Но в течение XII – первой половины XIV в. возникли лагсаги, объединявшие по нескольку ландов. Так, по-видимому, во второй половине XII в. образовалась лагсага Десяти херадов, охватывавшая ланды Веренд, Финнведен и Ньюдунг (которые вместе составляли десять херадов). В 1296 г. три фолькланда, Фьедрундаланд, Тиундаланд и Аттундаланд, бывшие до этого самостоятельными лагсагами, вместе с Руденом были объединены в лагсагу Уппланд (13). Вероятно, в первой половине XIV в. возникла лагсага Хельсингланд, включавшая в себя ланды Алир, Сундед, Медельпад, Онгерманланд и более северные районы.
К началу XIV в. Швеция делилась на следующие лагсаги (с юга на север): 1) лагсага Десяти херадов, 2) лагсага вестъётов (включавшая Вестеръётланд и Дальсланд, 3) лагсага эстъётов (включавшая Эстеръётланд и Смоланды, не входившие в лагсагу Десяти херадов), 4) лагсага Эланд, 5) лагсага Вермланд, 6) лагсага Нерке, 7) лагсага Сёдерманланд, 8) лагсага Вестманланд, 9) лагсага Даларна, 10) лагсага Уппланд и 11) лагсага Хельсингланд. Готланд, имевший свое право – Гуталаг, занимал особое положение в Шведском королевстве и не считался лагсагой.
После издания в 1347 г. первого общешведского свода законов – Ландслага Магнуса Эрикссона – страна была разделена на девять административно-судебных округов – "лагманств" (laghmansdöme): 1) лагманство "всего Уппланда" (включавшее в себя Уппланд и всю бывшую лагсагу Хельсингланд), 2) лагманство Эстеръётланд, 3) лагманство Эланд, 4) лагманство Вестеръётланд, 5) лагманство Вермланд, 6) лагманство Сёдерманланд, 7) лагманство Нерке, 8) лагманство Вестманланд и Даларна и 9) лагманство Десяти херадов (14). Границы лагманств, как правило, совпадали с границами прежних лагсаг. Сохранилось и прежнее деление на сотенные округа – херады (в Свеаланде хундари стали называться херадами, как в Ёталанде) и шиплаги. Так в Швеции "родовая организация переходила в территориальную и оказалась поэтому в состоянии приспособиться к государству" (15). Деление на лагманства сохранялось в Швеции до 1849 г.
В изучаемый период перечисленные выше ланды-лагсаги Швеции были отдельными социально-этническими областями (16). Жители какого-либо ланда считались в остальных иноземцами. В областных законах встречаются термины "своеземец" (haerlaendsker inlaendinger (17)) и "иноземец" (utlaenskan man; utlaendinger (18)). Существовал областной "патриотизм". В документах законы и обычаи того или иного ланда очень часто называются "законами и обычаями отечества" (terre leges et patrie consuetudo) (19).
До середины XIV в. Шведское королевство оставалось конфедерацией перечисленных выше ландов-лагсаг.
Каждый ланд-лагсага имел, как уже говорилось, свое право, свой закон и обычай (lagh ok sidwaenia, лат. lex terre et consuetudo), а также свои органы публичной власти – тинг ланда, ландстинг (landsþing), и тинги округов, на которые он делился (тинги хундари, херадов, шиплагов и т. д.).
В источниках на латыни тинги обычно названы терминами: placitum commune, pretorium puplicum, placitum seu pretorium puplicum.
В работе "Марка" Энгельс писал: "В древности вся публичная власть в мирное время была исключительно судебной властью и находилась в руках народных собраний сотен, округов, наконец, всего племени. Но народный суд был только народным судом марки, действовавшим в случаях, которые касались не только дел марки, но и входили в сферу публичной власти" (20). Шведские источники хорошо иллюстрируют это положение.
Ландстинги Швеции были прямыми наследниками племенных народных собраний. Об этом свидетельствует, в частности, то, что еще в изучаемый период ландстинг Вестеръётланда назывался "тинг всех ётов" (aldra göta þing) (21), а ландстинг Готланда – "тинг всех гутов" (gutnalþing).
Примерно до середины XIII в. ландстинги были центрами всей политической и общественной жизни шведских ландов. На ландстингах главных ландов страны народ признавал вновь избранных королей. На ландстингах, очевидно, выбирались лагманы (22) и епископы. В Вестъёталаге о выборах епископа говорится следующее: "Если надлежит брать епископа, тогда король должен спросить всех жителей ланда, кого они хотят иметь [епископом]. Он должен быть сыном бонда. Затем король должен дать ему в руки посох и золотое кольцо. Затем надлежит привести его в церковь и посадить на епископский престол..." (En biscup skal tala. þa skal konongaer allandae at spyriae huarn þer uiliae hava. han skal bondae svn varae. þa skal konongaer hanum staf i hand saetiae ok gullfingrini siþan skal han i kirkiu leþae ok i biskops stol saettie) (23). Папа Иннокентий IV в булле от 7 декабря 1250 г. к архиепископу и епископам Швеции писал, что, как ему известно, в Швеции уже давно епископы назначаются и смещаются светской властью: королем, знатью "и даже криком шумящего простого народа" (24).
Очевидно, на ландстингах лагманы ежегодно (annis singulis) обнародовывали обычное право – "закон обычая" (lex consuetudinis), по выражению одной папской буллы 1206 г., – своих ландов. На ландстингах обсуждались и принимались новые законы. Еще в 1296 г. Уппландслаг и в 1327 г. Сёдерманналаг были приняты на ландстингах (25). На ландстингах обсуждались вопросы, касавшиеся всех жителей ланда. В вестъётской хронике "Перечень епископов" говорится, что епископ Йерпульв, живший в конце XII в., первым собирал с бондов десятину для епископа и "добился решения об этом на тинге" (26). Очевидно, здесь имеется в виду ландстинг – "тинг всех ётов". Ландстинги были также высшими судебными собраниями своих ландов-лагсаг. На них объявляли "лишенными мира" (т. е. вне закона) в данном ланде преступников (27), объявляли о примирениях кровной вражды, "вводили в род" (28), решали судебные тяжбы в первой инстанции, пересматривали после апелляции приговоры, вынесенные на тингах округов, и оглашали соглашения об обмене, дарении, продаже и залоге земли.
Тинги округов (хундари, херадов и т. д.) были не только судебными собраниями первой инстанции, но также центрами общественной жизни этих округов. На них обсуждались и решались вопросы, касавшиеся всех жителей данного округа (например, об альменнинге) (29), объявляли о примирениях вражды (30), брали под опеку больных и стариков, освобождали рабов (31), предлагали родственникам купить родовую землю, обменивали, дарили, закладывали и продавали землю.
Кто имел право участвовать в заседаниях тингов?
Из источников прямые данные об этом содержит лишь Далалаг. Там сказано: "Каждый, кому пятнадцать лет, имеет право быть участником тинга (aerþingsgilder)" (32). Согласно всем областным законам, кроме Хельсингелага, совершеннолетним считался человек, достигший 15-летнего возраста (согласно Хельсингелагу, совершеннолетним считался уже 12-летний (33)). В Далалаге упоминается "человек на костылях (kroklokarl), настолько старый, что он не в состоянии прийти на тинг" (34). Там также говорится, что быть свидетелем на тинге имеет право своеземец (inlaendinger) "как бедный, так и богатый" (35). Из этих данных Далалага можно сделать вывод, что в Даларна участником тинга мог быть любой совершеннолетний своеземец. В остальных областных законах и в Ландслаге Магнуса Эрикссона имеются лишь данные о том, кто имел право быть соприсяжником, свидетелем и присяжным заседателем на тинге.
Согласно Вестъёталагу, соприсяжниками и присяжными не могли быть: рабы, "лишенные мира" преступники, отлученные от церкви и несовершеннолетние (36). Интересно, что никакой служилый человек (engin þiaenistoman) также не мог быть присяжным на тинге херада без согласия бондов и херадсхёвдинга (37). По Эстъёталагу соприсяжниками не могли быть: "лишенные мира" преступники, рабы, иноземцы, прожившие "в ланде и лагсаге" менее года и дня, несовершеннолетние и женщины (38). Свидетелями всегда должны были быть оседлые люди, а не бродяги или наймиты (39). Согласно Уппландслагу и Сёдерманналагу, свидетелями в делах об убийствах, грабежах и воровстве должны были быть "свободные и свободнорожденные люди" (40), а свидетелями имущественных сделок – оседлые люди из той же хундари (41). По Вестманналагу свидетелем должен был быть свободный человек, имевший имущество стоимостью не менее трех марок (42). Согласно Ландслагу, свидетелями, соприсяжниками и присяжными должны были быть, оседлые люди (43). По Уппландслагу и Вестманналагу передавать палочку-приказ о созыве тинга хундари (а следовательно, принимать в нем участие) обязаны были бонды и ландбу, а согласно Сёдерманналагу и Ландслагу, – также и брюти (44).
Участие брюти в тингах зафиксировано в некоторых документах. В грамоте об обмене земельными владениями в Веренде, которую издатель датирует 1216-1220 гг., среди свидетелей обмена, присутствовавших на тинге, упоминается некий Bofester villicus (45). В грамоте 1298 г. крупный землевладелец Юхан Энгель сообщает, что он поручил своему "верному" бывшему брюти Хегго (fideli meo heggoni quondam villico in Telgium) обнародовать на тинге хундари Оланд в Уппланде грамоту о проданных им дворах (46). Документы конца XIII – начала XIV в. свидетельствуют, что в тингах участвовали ремесленники. Так в 1296 г. среди свидетелей продажи имений (в 27 населенных пунктах!) вдовой лагмана Тиундаланда Израеля Уппсальской соборной церкви, оформленной на тинге в Уппсале (In publico placito vpsalie) – очевидно, на фолькландстинге Тиундаланда, – упоминаются ремесленник Магнус (magnus faber) и портной Ингильберт (Ingilbertus sartor) (47). В 1301 г. среди свидетелей одного дарения имения в сельской местности, оформленного также на тинге в Уппсале, упоминаются: пивовар, портной и сапожник (Nicolaus bryggiare, Engilbertus sartor, Gotica sutor) (48).
Из приведенного материала можно, по-видимому, сделать вывод, что участвовать в заседаниях тингов имели право все свободные совершеннолетние оседлые мужчины – жители данного ланда-лагсаги, включая ландбу, брюти и ремесленников. Бродяги и наймиты как неоседлые, очевидно, не имели права быть участниками тингов (49-50).
По-видимому, примерно до конца XIII в. посещение тингов было добровольным. Об этом, на наш взгляд, косвенно свидетельствует начало Смоландслага, гласящее: "Теперь должны люди ехать на тинг и слушать нашу лагсагу. Пусть ее выслушают те, кои присутствуют, и расскажут тем, кои остались дома" (Nw sculii maen till thinx fara. oc laghsaghu warae höra. höra the som haer aeru. oc sighiae them som hemae siliae) (51). В древнейших областных законах, Гуталаге и Вестъёталаге, еще нет предписаний о кворуме тингов и о штрафах за неявку на тинг, которые имеются в более поздних законах. Очевидно, в этом еще не было необходимости, так как большинство населения, по-видимому, добровольно посещало тинги. Об этом свидетельствуют некоторые сохранившиеся документы. Так в одной грамоте о продаже деревни Ротма и дарении деревни Энглев королем Кнутом Эрикссоном монастырю Юлета (Сёдерманланд), датируемой 1167-1199 гг., сообщается, что свидетелями продажи (очевидно, на тинге), кроме епископа, ярла и двух поименованных (вероятно, знатных) лиц, было "почти все население этой хундари" (omnis pene prouincie illius multitude) (52). В грамоте об обмене земельными владениями между монастырем Нюдала (Веренд) и тремя братьями, датируемой 1216-1220 гг., говорится, что свидетелями (очевидно, на тинге) были все прихожане из Фрёаля (omnes parrochiani de frøal) (53). В грамоте лагмана вестъётов Густава об установлении границ между владениями монастыря Гудхем и альменнингом херада Кокинд, датируемой 1225 г., сказано, что решение об этом было принято на тинге херада (in prouinciali placito) с согласия и одобрения всех присутствовавших жителей херада (et huic stabilitati prouinciales omnes astantes assensum adhiberunt et fauorem) (54). Еще в 1312 г. при определении границ в одном лесу между владениями лагмана вестъётов Гудмара и соборного пробста Скары присутствовало "множество народа из Saevdal (Sävdals härad?) и херада Aschem (astante mullo populo de saevdal et aschemhaerad)" (55).
Как часто происходили тинги округов и ландстинги?
В некоторых областных законах имеются сведения, как часто собирались тинги округов. Более древний порядок отражают, по-видимому, Вестъёталаг, Хельсингелаг и Далалаг (56). Согласно Вестъёталагу, регулярный тинг херада происходил два раза в год, весной и осенью (57). По Хельсингелагу регулярный тинг прихода, а следовательно, и шиплага (ибо в Хельсингланде тинговыми округами были и шиплаги, и приходы) (58), также собирался два раза в год (59). Согласно Далалагу, регулярный тинг тридьунга происходил три раза в год (60).
Более поздний порядок, сложившийся, вероятно, к концу XIII в., отражают Эстъёталаг, Вестманналаг, Уппландслаг и Сёдерманналаг. Согласно этим законам (а также Хельсингелагу), в определенные периоды года был так называемый мир в судебных исках (friþi soknum), когда не могли собираться никакие тинги. Эстъёталаг устанавливал два таких "мира": "весенний мир" (с середины великого поста до троицы) и "мир урожая" (с 29 июля до времени, "когда готовы копны и стога") (61), а Хельсингелаг и Вестманналаг – три: "мир урожая" (по Хельсингелагу с 29 июня, а по Вестманналагу – с 29 июля, и до 29 сентября), "рождественский мир" (согласно Хельсингелагу, с 15 декабря до 13 января, по Вестманналагу с сочельника до 13 января) и "весенний мир" (согласно Хельсингелагу, с 25 апреля до 17 июня, по Вестманналагу – с вечера пасхи до троицы (62)). Уппландслаг и Сёдерманналаг, кроме "мира урожая" (с 29 июля до 29 сентября), "рождественского мира" (с сочельника до 13 января) и "весеннего мира" (с середины великого поста до святого четверга), устанавливали четвертый период такого "мира": Уппландслаг – "мир дисатинга" (2-9 февраля), Сёдерманналаг – "мир ярмарки в Стренгнесе" (неделя в конце февраля). Наконец, согласно Уппландслагу и Сёдерманналагу, тинги не могли происходить во время ледунга в тех хундари и шиплагах, жители которых лично принимали в нем участие (63). Но в остальное время года регулярные тинги округов, по Эстъёталагу, Уппландслагу, Вестманналагу и Сёдерманналагу, должны были собираться раз в неделю (согласно Эстъёталагу, в субботу) (64). Согласно Ландслагу Магнуса Эрикссона, тинги херадов должны были происходить раз в неделю три периода в год: 1) с 13 января до начала великого поста перед пасхой, 2) с 17 до 29 июля и 3) с 29 сентября до 26 ноября (65), т. е. в периоды между "миром урожая", "рождественским миром" и "весенним миром" областных законов. Но в случаях, когда в округе совершалось тяжкое преступление (кража, изнасилование, убийство) мог быть созван внеочередной тинг округа (66). Согласно Сёдерманналагу, такой внеочередной тинг мог созвать каждый бонд, если против него было совершено насилие (67).
В областных законах нет предписаний о том, как часто должны были происходить ландстинги. В Эстъёталаге упоминается "понедельник законодательного тинга" (laghþingsmandagh) "спустя семь суток после второго дня троицы" (68). В печатном издании Эстъёталага 1607 г. в самом конце перечисляются "понедельники законодательного тинга". Их было четыре: первый – через семь дней после второго дня троицы, второй – первый понедельник после Михайлова дня (29 сентября), третий – второй понедельник после тридцатого дня рождества, четвертый – первый понедельник после воскресенья в середине великого поста (69). Бросается в глаза, что "понедельник законодательного тинга" в рукописях Эстъёталага совпадает с первым понедельником "законодательного тинга" в издании Эстъёталага 1607 г. Очевидно, "законодательный тинг" (laghþing) это – ландстинг Эстеръётланда, называвшийся Лионгатинг (Liongaþing). По-видимому, ко времени составления Эстъёталага ландстинг Эстеръётланда собирался четыре раза в год в указанные выше дни. Согласно Ландслагу Магнуса Эрикссона, ландстинг должен был происходить также четыре раза в год: 1) в первый понедельник после 20-го дня рождества, 2) в первый понедельник после воскресенья в середине великого поста, 3) в понедельник после Петрова дня (29 июня) и 4) в первый понедельник после Михайлова дня (70), т. е. в те же самые дни, что и ландстинг Эстеръётланда. Однако, по-видимому, это был также более поздний порядок, ибо трудно допустить, чтобы ландстинги могли собираться чаще, чем окружные тинги. Известно, что ландстинг Готланда еще в конце XV в. происходил только один раз в год, но с 1618 г. – четыре раза (71). Из трех дипломов 1314 г. явствует, что в ландах Алир, Сундед, Медельпад и Онгерманланд ежегодно весной в определенных местах собирались ландстинги, которые назывались "весенними тингами" (placitum nostrum commune quod fit (fieri solet) annis singulis apud... in vere dictum varthing) (72). Думается, что само название "весенний тинг" предполагает, что собирался еще один, "осенний", ландстинг (так как в Хельсингланде тинги округов происходили только два раза в год, нельзя предположить, что ландстинги происходили чаще). По-видимому, и в остальных лагсагах Швеции примерно до конца XIII в. ландстинги происходили один – два раза в год.
Тинги происходили в определенных, традиционных местах. Согласно Далалагу, тинг должен был собираться "на законном и старинном месте для тинга" (73). По Уппландслагу, Вестманналагу и Сёдерманналагу в каждой хундари должно было быть одно "законное место для тинга" (74). В Вестъёталаге говорится: "В каждом хераде должно быть место для тинга в каждом фьердунге и там надлежит держать тинг херада" (75). В Хельсингелаге, действовавшем в областях, где проводилась широкая колонизация и возникали новые населенные районы, сказано, что "прихожане должны соорудить место для тинга, где смогут, кроме двора священника" (76). Ландстинги собирались в главных пунктах ландов (в XIII – первой половине XIV в. обычно в городах): ландстинг лагсаги Десяти херадов – в Векшё, ландстинг лагсаги вестъётов – в Скаре, ландстинг лагсаги эстъетов – в Линчёпинге, ландстинг Вермланда – на Горе Закона в Тингвалле (современный Карлстад), ландстинг Нерке – в Эребру, ландстинг Вестманланда – в Вестеросе, ландстинг Сёдерманланда – в Стренгнесе, ландстинг Фьедрундаланда – в Энчёпинге, ландстинг Тиундаланда – в Уппсале, ландстинг Аттундаланда – сначала в Фолькландстингстаде, позднее в Сигтуне, ландстинг Готланда – близ Румы (77), ландстинг Алир – около Сёдералы, ландстинг Сундед – у Хег, ландстинг Медельпада – у Хусабю, ландстинг Онгерманланда – у Куты (78).
Тинги созывались посредством палочки-приказа (buþkafli), деревянного жезла, передававшегося из двора во двор (79).
На ландстинге председательствовал лагман. В источниках на латыни он обычно называется legifer, изредка legislator (80). Еще в начале XIII в. в Швеции не было писаных законов (81). Лагман обязан, был знать и помнить наизусть все законы и обычаи своего ланда-лагсаги и обнародовать, "говорить" (taelia) их на ландстинге. Как уже говорилось, такие законоговорения происходили ежегодно. В хронике "Лагманы вестъётов" о лагмане Ассуре сказано: "Он говорил весь вестъётский закон один день, то есть один раз, и никогда больше, потому что он вскоре после этого умер" (82). Лагманы бывали иногда творцами новых законов и обычаев. В начале хроники "Лагманы вестъётов" говорится, что "здесь перечислены имена тех мужей, кои выработали и обнародовали законы Вестеръётланда" (Haer hittaes namn þaerrae mannae. aer vaestraegötlanz lagh görðþo oc framförðo) (83). Далее сказано, что, согласно традиции, язычник лагман Лумб "придумал и выработал большую часть" законов вестъётов (84). О лагмане Алли говорится, что "он был злым и из-за своей несправедливости включил в наш закон много несправедливого, ложного и хитрого", и поэтому его прозвали Алли-Вокруг-да-около (85). Лагман Эскиль, который "тщательно разузнал и изучил закон Лумба и другие [законы], какими они были по доброму обычаю отцов в ланде", а затем "обдумал их с большой мудростью и по собственному разумению" (86), был составителем дошедшего до нас "Старшего" Вестъёталага (87). Но обсуждались и "принимались" эти законы на ландстингах. В хронике "Христианские короли Швеции" упоминаются "законы, которые были высказаны и приняты в каждом ланде" (lagh. þу. tald waru ос takin. i. hwariu lanzskappi) (88). На ландстингах присутствовали и другие сведущие в законах люди (alii viri providi et in legibus periti) (89), которые, очевидно, могли контролировать лагмана. Лагман был верховным судьей ланда-лагсаги и должен был толковать закон (lagh skilia) (90). Он мог объявить недействительным приговор, вынесенный нижестоящими судьями на тинге округа. Лагман был не только законоговорителем и верховным судьей, но также политическим руководителем своего ланда. Лагманы главных ландов-лагсаг Швеции "присуждали в короли" на ландстингах вновь избранных королей. Когда около 1130 г. вестъёты убили одного из королей, "Вестеръётландом правили добрый лагман и хёвдинги ланда" (styrðhi þa godhaer laghmadþaer. waestraegötllandi. oc lanz höfhengiaer) (91). Для заимки на альменнинге ланда требовалось разрешение ланда и лагмана (92). Лагманы командовали ополчениями ландов (93). В хронике "Лагманы вестъётов" один из лагманов назван "заступником вестъётов" (waestgötae formaeli) (94), а другой "хранителем законов" (laghae styraeri) и "отцом отечества" (faðþir at fostaerlandi) (95).
Как уже говорилось, должность лагмана была выборной. В Вестъёталаге сказано: "Лагманом должен быть сын бонда. Этим (выборами лагмана. – С. К.) должны распоряжаться с божьей милостью все бонды" (Bondae sun skal lagmaþer uaerae. þy skulu allir bonder ualdae maeþ gusz miskvn) (96). На основании хроники "Лагманы вестъётов" и дипломов можно предположить, что лагманы избирались пожизненно. Иногда лагманов смещали, очевидно, на ландстингах. Так в хронике "Лагманы вестъётов" рассказывается, что лагман Влуар был смещен "за свои дурные поступки и безрассудство" (97). В XIII – первой половине XIV в. лагманы имелись в большинстве ландов-лагсаг Швеции: в лагсаге Десяти херадов, в лагсаге вестъётов, в лагсаге эстъётов, на Эланде, в Вермланде, в Нерке, в Сёдерманланде, в Вестманланде, в Тиундаланде, в Аттундаланде и, вероятно, в Фьедрундаланде (а с 1296 г. в Уппланде). Лагман Вестманланда был также лагманом в Даларна. Лагман Эланда был подчинен лагману эстъётов (98). В Хельсингланде лагманами назывались окружные судьи. Они подчинялись лагману Уппланда.
Судя по хронике "Лагманы вестъётов", лагманов часто выбирали из членов одной семьи. Так после лагмана Тюрна лагманом был его сын Влуар (99), после лагмана Ёнда – его брат Наглли (100). Четверо лагманов принадлежали к одной и той же семье, причем сын становился лагманом после отца. Двое из них носили имя Альгот (101). Вероятно, они были из рода Альготссонов, члены которого в позднее средневековье обычно были лагманами Вестеръётланда. По-видимому, и в других лагсагах должность лагмана, как правило, переходила по наследству в некоторых родах (102).
Как уже говорилось, согласно Вестъёталагу, лагманом должен был быть сын бонда, т. е., очевидно, потомственный бонд, не знатный человек и не служилый человек короля (103). Вероятно, первоначально это было правилом и в остальных лагсагах Швеции. Но из источников видно, что уже в начале XIII в. это правило стало нарушаться: лагманами становились представители знати. Так упоминавшийся выше лагман вестъётов Эскиль (родился около 1175, умер около 1227 г.) был родом эстъёт, сын Магнуса Миннешёльда из Бьелбу и старший брат будущего ярла Биргера. В юности он некоторое время находился при дворе короля Кнута Эрикссона. Около 1217 г., когда он уже был лагманом вестъётов, он женился на внучке короля Эрика Святого и вдове норвежского ярла Хокона Фольквидссона. Очевидно, он жил в Вестеръётланде и имел там, вероятно, обширные земельные владения (104). В одной грамоте 1219 г. он назван "господином" (dominus) (105). Последующие лагманы вестъётов первой половины XIII в., Густав, Фольке и Пер, в источниках также названы господами (106). Около 1240 г. лагманом эстъётов был Суно, сын ярла Фольке и муж дочери короля Сверкера Карлссона (107), а около 1251 г. – "господин" Магнус (108). Согласно Эстъёталагу, лагман имел право на почетный штраф в шесть марок за убийство принадлежавшего ему брюти в том случае, если имел конюшего, повара и собственный боевой сорокавесельный корабль, т. е. был "господином" (haerra) (109).
Из имеющихся документов явствует, что с середины XIII в. во всех лагсагах Швеции (кроме Хельсингланда) лагманами были, как правило, представители феодальной знати, даже если они не всегда носят титул dominus в источниках. Крупным землевладельцем был лагман Вермланда Хёльдо. В 1268 г. он подарил монастырю Рисеберга (в Нерке) несколько дворов (110). В том же году он вместе с женой завещали тому же монастырю 12 дворов (mansiones, gardha), а также четыре двора разным лицам. В завещании упоминается "ежегодная рента" (raenta aarliga), получавшаяся с этих дворов. Остальные, не упомянутые в завещании, дворы, имения и части владений (ok alla wara gardha oc goodz ok aeghedela som ikke wthrykkis j thetta breff) он завещал продать, а вырученные деньги передать названному монастырю и разным лицам (111). По-видимому, крупным землевладельцем был лагман Нерке Филипп Тюрнессон, подаривший в 1275 г. монастырю Рисеберга двор (mansio) Гранхамар (112). Крупным землевладельцем был лагман эстъётов Бенгт, подаривший в 1275 г. линчёпингскому канонику два имения и целую деревню, в которых сидели платившие ренту ландбу, а также "все владения" (omnia predia) в Тьюсте, полученные им в наследство от жены (113). Крупным землевладельцем был также лагман Веренда (так в дипломах иногда называется лагман Десяти херадов) Фольке Карлссон. В 1282 г. он завещал монастырям Нюдала, Врета и Шеннинге три имения (curiae), а также отдал в уплату долгов еще одно имение вместе с ландбу и мельницами. По завещанию он также освободил трех рабов (114). Очевидно, крупным землевладельцем был лагман вестьётов Альгот Брюньульфссон, подаривший монастырю Рисеберга три аттунга земли в Эстеръётланде (115). Очень крупным землевладельцем был лагман Тиундаланда, а с 1296 г. всего Уппланда Биргер Перссон. У него были имения в Уппланде, Сёдерманланде, Нерке и Веренде (116).
На тинге херада в Ёталанде – в лагсагах Десяти херадов (117), вестъётов, эстъётов, на Эланде (118) и, по-видимому, в Вермланде – председательствовал херадсхёвдинг (haeraþshöfþingi), "предводитель херада". В источниках на латыни он называется prolocutor, вероятно, потому, что он, между прочим, зачитывал на тинге формулы присяг перед соприсяжниками и присяжными (119). Херадсхёвдинг был судьей на тинге херада. Из Вестъёталага и Эстъёталага видно, что он также руководил исполнением судебных приговоров (120). Заимку на альменнинге херада можно было сделать только с согласия херадсхёвдинга и всего херада (121). Херадсхёвдинг был обязан следить за строительством дорог и мостов в хераде (122). Очевидно должность херадсхёвдинга, как и лагмана, была выборной. Однако в областных законах нет предписаний о выборах херадсхёвдинга. Так как первоначально, как уже говорилось, даже лагманов бонды выбирали без вмешательства короля, трудно допустить, чтобы король мог вмешиваться в выборы херадсхёвдингов. По-видимому, первоначально херадсхёвдинг, как и лагман, должен был быть "сыном бонда" и его выбирали сами бонды. Но уже в начале XIII в. херадсхёвдингов, как и лагманов, выбирали, по-видимому, из числа местной знати. Из одной грамоты 1225 г. явствует, что упоминавшийся выше лагман вестъётов Густав был одновременно херадсхёвдингом херада Кокинд в Вестеръётланде (123). В одной булле папы Григория X 1274 г. херадсхёвдинги (prolocutores) названы – наряду с герцогом и лагманами – "знатными мужами" (nobiles viri) (124).
В лагсаге эстъётов в каждом фьердунге херада имелся фьердунгсхёвдинг (fiaerþungshofþingi) (125), "предводитель фьердунга". Вероятно, он исполнял в фьердунге те же функции, что херадсхёвдинг в хераде (126).
В Свеаланде и в Хельсингланде, в отличие от Ёталанда, не было должности, подобной должности херадсхёвдинга. Здесь во главе тингов округов стояли выборные судьи и должностные лица короля – королевские ленсманы и хусабюманы (в Даларна). Согласно Уппландслагу, Вестманналагу и Сёдерманналагу, "полным тингом" считался тинг, на котором, кроме определенного числа бондов, присутствовали судья и ленсман (127). В Уппланде, Вестманланде и Сёдерманланде в каждой хундари было два судьи (др.-швед. ед. ч. domari, в источниках на латыни judex) (128). Очевидно в каждом тридьунге в Даларна (и, вероятно, в Нерке) также было два судьи (129). Однако на каждом тинге обязан был присутствовать лишь один из них (130). Согласно Хельсингелагу, в округе (шиплаге или приходе) должен был быть лишь один судья, который назывался лагманом (131). В Далалаге нет предписаний о выборах судей, но такие предписания имеются в Уппландслаге, Вестманналаге, Сёдерманналаге и Хельсингелаге. Из них видно, что выборы судей происходили на тинге под контролем должностных лиц короля, причем король (или его представитель) давал вновь избранным судьям судебную власть (132). Однако этот порядок сложился, по-видимому, лишь в конце XIII в. Есть все основания предполагать, что до этого в Свеаланде и Хельсингланде судьи выбирались на окружных тингах самими бондами без вмешательства королевской власти, как это было в Ёталанде. Но, вероятно, уже в начале XIII в. их, как и херадсхёвдингов, выбирали обычно из числа местной знати.
В источниках нет сведений о том, на какой срок выбирались херадсхёвдинги и судьи. Можно предположить, что они, как и лагманы, избирались пожизненно. Неизвестно, получали ли лагманы, херадсхёвдинги и судьи плату за свою деятельность до второй половины XIII в. В Эстъёталаге говорится, что по закону, изданному ярлом Биргером, в Эстеръётланде лагман и херадсхёвдинг стали получать в свою пользу часть штрафов с людей, оказывавших сопротивление присяжным при взимании с них судебных штрафов (133). В 1270 г. король Вальдемар Биргерссон освободил владения "господина" Арвида Скагге в Вестеръётланде от "платежа лагману" (lagmanskuld) (134). В одном из дополнений к "Младшему" Вестъёталагу сказано, что лагман получал ландскюльд (по-видимому, арендную плату за пользование альменнингом херада) с херада My (135). В 1281 г. король Магнус Биргерссон запретил лагману и херадсхёвдингам Эланда получать за свои приговоры какую-либо плату, кроме той, что полагается им по древнему статуту ланда (ео excepto quod eis ab antiquo terrae statuto debetur) (136). Однако неясно, насколько "древним" был этот "статут". В Сёдерманналаге (1327 г.) говорится о ежегодной плате лагману – "пеннингах лагмана" (laghmanzpaenningar) и ежегодной плате судье – "пеннингах судьи" (domarepaenningar). "Все, кто ест собственный хлеб, кому бы они ни принадлежали", обязаны были ежегодно платить лагману по четыре свейских пеннинга спустя 14 дней после Михайлова дня (29 сентября). Если кто-нибудь не платил в срок "пеннингов лагмана", лагман имел право взять у него залог за четыре пеннинга и сверх того три эре. Очевидно, все указанные выше лица обязаны были платить ежегодно "пеннинги судьи" в день св. Мортена (11 ноября). Но размеры этого платежа не указываются. Если кто-нибудь не платил в срок "пеннингов судьи", судья имел право взять у него за них залог и сверх того один эре. В том же предписании сказано, что присяжные должны получать один эре с каждой марки из штрафов, причитавшихся хундари (137). Согласно Ландслагу Магнуса Эрикссона, херадсхёвдинг получал треть штрафов, причитавшихся на долю херада (138).
Как уже говорилось, основной функцией тингов было судопроизводство. На ландстингах судебным процессом руководили лагманы, а на окружных тингах херадсхёвдинги, фьердунгсхёвдинги (в Ёталанде) и судьи (в свейских ландах). В самых общих чертах судопроизводство на тингах происходило следующим образом. До второй половины XIII в. на судебном процессе не было общественного обвинителя. В большинстве судебных казусов способом доказательства оставалась клятва сторон с соприсяжниками (eþgaerdsmaen). Право доказательства (vitsorþ) имела лишь одна из сторон. В случаях, когда речь шла о преступлении, и деяние имело очевидный характер, право доказательства имел истец. Если деяние не имело такого характера, право доказательства имел ответчик. Какая из сторон имела право доказательства, обычно определял на тинге судья. Но в некоторых случаях уже в законах указывалось, какая из сторон имела право доказательства. Сторона, имевшая право доказательства, должна была дать определенную клятву по соответствующей формуле вместе с определенным числом соприсяжников. Число их зависело от тяжести преступления. "Во всех делах", говорится в Уппландслаге, "число клятв повышается вместе со штрафами и одно увеличивает другое" (139). Из областных законов видно, что число необходимых соприсяжников обычно колебалось от двух до 36. В одном же случае, согласно Эстъёталагу, требовалось не менее 195 соприсяжников (140). При таком способе доказательства никакого расследования обстоятельств дела фактически не проводилось. Среди соприсяжников могли быть родственники и друзья стороны, имевшей право доказательства. Невиновный признавался виновным без какого-либо доказательства со стороны истца, если он не мог собрать требуемого числа соприсяжников, которые вместе с ним клятвой подтвердили бы его невиновность. С другой стороны, ответчик, имея право доказательства и собрав требуемое число соприсяжников, мог очиститься от обвинений, справедливость которых истец мог бы, но не имел права доказать. В одной булле 1218 г. к архиепископу лундскому папа Гонорий III назвал такой способ доказательства "чумой, противной всякому праву" (pestis contraria omni iuri) (141).
До второй половины XIII в. при обвинениях в наиболее тяжких преступлениях прибегали к ордалиям. Из буллы папы Александра III к шведским епископам, датируемой 1165-1187 гг., явствует, что в Швеции практиковались испытание кипятком, испытание каленым железом и судебные поединки, причем ордалиям подвергались даже епископы (142). Ордалии были отменены в Швеции только во второй половине XIII в. В Эстъёталаге сказано, что испытание железом (iarnbyrþ) было запрещено ярлом Биргером (143). Однако, очевидно, ордалии продолжали применяться кое-где и после этого. В Хельсингелаге говорится, что испытание железом вновь запрещалось при королях Магнусе Биргерссоне и Биргере Магнуссоне. Однако в 1320 г. на заседании королевского совета в Стокгольме архиепископ пожаловался на то, что оно снова стало применяться в Хельсингланде. Совет вновь запретил эту практику (144).
Вероятно, в начале XIII в. некоторые судебные дела стали рассматривать жюри присяжных (145). Жюри, "нэмнд" (naemnd, от глагола naemna – "назначать"), назначал из числа присутствовавших на тинге судья (херадсхёвдинг) или лагман. Как правило, нэмнд состоял из 12 человек и поэтому часто называется в областных законах "двенадцать человек" (tolf maen). Первоначально для каждого дела назначался особый нэмнд (146). Позднее нэмнд стал назначаться на весь период тинга для рассмотрения всех дел. Присяжные (naemndarmaen) должны были быть правдивыми и честными людьми, не родственниками и не сторонниками или противниками тяжущихся сторон (147). Первоначально каждая из сторон должна была "одобрить" и иногда даже назначить половину нэмнда (148). Нэмнд, выслушав доказательства сторон, после совещания выносил под присягой оправдательный или обвинительный вердикт. Присягать должны были все члены нэмнда. Первоначально решение нэмнда должно было быть единогласным, позднее оправдательный или обвинительный вердикт выносился большинством голосов. В случае обвинительного вердикта судья выносил приговор в соответствии с законами и обычаями данной лагсаги (149).
За большинство преступлений, согласно шведским областным законам, полагались штрафы. Они обычно делились на три части между истцом, судебным округом (ландом или херадом, хундари, шиплагом и т. д.) и королем. Из Вестъёталага явствует, что доля штрафа, причитавшаяся соответствующему судебному округу – þinglot, делилась поровну между его жителями (takar slit madaer sum madaer) (150). До второй половины XIII в. смертная казнь (повешение), по-видимому, полагалась только за крупную кражу, "полное воровство". Согласно "Старшему" Вестъёталагу, смертной казнью каралась кража на сумму в два эре (151), а, согласно остальным областным законам, – на сумму в половину марки и более (152). За обычное убийство, за неявку на два ландстинга к ответу по вызову (153) и за отказ уплатить присужденные на тинге штрафы (154) виновный, согласно ётским законам, мог быть объявлен "лишенным мира" (friþlös). Лишенный мира должен был бежать в лес и жить вне общества. Каждый имел право безнаказанно убить его. Тот, кто общался с лишенным мира, карался штрафом в три марки (155). Человек мог быть лишен мира только в своем хераде, а также во всей лагсаге (156). Особенно тяжкие преступления, называвшиеся "негодяйствами" (niþingsvaerk) и "неискупимыми штрафами делами" (orbotamal), как убийство в церкви и на тинге, месть после примирения, месть за наказание, присужденное на тинге, отрубание обеих рук и убийство спящего, война и грабеж в своем ланде, привязывание человека к дереву в лесу, убийство человека в доме из лука через дымоход, убийство человека в бане, выкалывание обоих глаз, отрубание обеих ног, отрезание языка, убийство женщины, убийство своего хозяина, убийство чужого скота, морской разбой – карались изгнанием из лагсаги и конфискацией земли и движимости (157).
Исполнение приговора возлагалось, как правило, на самого истца. Осужденного на смерть вора вешал сам истец (158). Согласно Эстъёталагу, родственники убитого должны были "искать мести" против родственников убийцы, чтобы получить причитавшиеся им штрафы (159). В Эстъёталаге также говорится, что до правления короля Кнута (по-видимому, Кнута Эрикссона) истец имел право брать у ответчика nam, т. е. залог из движимости, за долг или судебный штраф. При Кнуте было запрещено брать nam. С этого времени, если ответчик не платил штрафы, присужденные на тинге, к нему в дом являлись назначенные тингом лица и конфисковывали имущество в счет штрафов (160). Согласно более поздним свейским законам, в случае отказа ответчика платить судебные штрафы представители тинга также конфисковывали его имущество (движимое и недвижимое) (161). В "Младшем" Вестъёталаге также говорится, что штрафы должны взыскиваться через тинг (162). Если истец был калекой или "не отваживался" сам взыскать причитавшийся ему штраф, он мог обратиться с жалобой к херадсхёвдингу. Херадсхёвдинг должен был назначить ответчику срок для уплаты штрафа до ближайшего тинга. Если тот и после этого не платил штраф в назначенный срок, херадсхёвдинг должен был приговорить его на тинге к лишению мира в хераде до тех пор, пока он не уплатит штраф (163).
Очевидно, все участники тингов были вооружены. Это прямо вытекает из одного предписания Хельсингелага, предусматривающего нападение с оружием (секирой, мечом, копьем или луком) на тинге на высшее должностное лицо короля в Хельсингланде (164). В другом, по-видимому, более позднем, предписании того же закона запрещается приносить с собой на тинг без разрешения "человека короля" friþwakn, вероятно оружие, которое не разрешалось носить во время мира (165). О том, что участники тингов были вооружены, косвенно свидетельствуют предписания других областных законов об убийствах и ранениях на тинге (166). В одной грамоте 1312 г. говорится, что установить пограничные знаки в лесу арбитрам помешал наряду с недостатком времени и густотой леса "шум народа, как будто приготовившегося к сражению" (tumultus populi quasi ad pugnam parati) (167). Очевидно собравшийся там народ был вооружен.
На тингах действовал особый "мир тинга" (tingsfriþer). Согласно "Старшему" Вестъёталагу, убийство на тинге считалось "негодяйством" (168). По Уппландслагу и Сёдерманналагу убийство на тинге каралось тройными штрафами (169). Между прочим, в Уппландслаге предусматривается случай убийства лагмана, когда тот "стоит и толкует право ланда" (!) (170).
Сохранилось три грамоты, дающие некоторое представление о заседаниях тингов херадов в первой половине XIII в. В первой из них, датируемой 1225 г., лагман вестъётов Густав, бывший одновременно херадсхёвдингом херада Кокинд в Вестеръётланде, сообщает, что он определил границы владений монастыря Гудхем в Спаннахульте на альменнинге херада Кокинд (communium pre diorum prouincie kakynd) "по совету мудрых, собравшихся на тинг херада" (consilio sapiencium. in prouinciali placito conueniencium), и с этим решением согласились и одобрили его "все присутствовавшие жители херада" (et huic stabilitati prouinciales omnes astantes assensum adhiberunt et fauorem). "Мы объявили [об этом] также на тинге в Скаре перед всеми вестъётами и законно присудили [это]" (De nun ciauimus eciam in scarensi placito, coram omnibus uesgotis. et legitime iudicauimus) (171). В другой грамоте, от 14-15 августа 1225 г., херадсхёвдинг херада Вартофта в Вестеръётланде сообщает об установлении границ между мансом Эсло, принадлежавшем монастырю Альвастра, и альменнингом херада. "...В тысяча двести двадцать пятый год накануне [дня] вознесения святой Марии в месте, которое называется Эслорюд, состоялся тинг [херада] Вартофта (stetit wartopta placitum) и со мной присутствовали лучшие (meliores) из нашего херада (prouintia), имена коих суть: Дионисий из Мулаторпа, Харальд из Сунтаги, Петр Греви, Петр сын Бенедикта и многие другие. Также от монастыря присутствовали аббат Суно и келарь Густав, и с ними многие братья. На этом тинге я, Ситрюг, под крики одобрения и с согласия всех (acclamantibus et assentibus uniuersis) навечно присудил границы манса Эсло". Далее говорится, что по решению херадсхёвдипга и с согласия всех (Tunc ex iuditio meo et beneplacito omnium) четверо поименованных участников тинга вместе с аббатом и келарем обошли и отметили границы названного манса. На следующий день произошел тинг около кладбища церкви Фульгас, на котором один из участников обхода границ манса рассказал о нем херадсхёвдингу и всем присутствовавшим. Участники тинга "похвалили сделанное и утвердили навечно". Грамоту заверили своими печатями король Эрик Эрикссон и архиепископ уппсальский Олаф (172). В третьей грамоте, датируемой 1236-1238 гг., король Эрик Эрикссон утверждает примирение в тяжбе между монахами монастыря Нюдала и жителями херада Эстбу в лагсаге Десяти херадов о лесах Флата и Мутахульт, заключенное (очевидно, на тинге) в Вернаму при посредничестве специально посланного для этого зятя короля Биргера (будущего ярла). В ней, в частности, говорится: "Ингимар Молодой херадсхёвдинг херада (prouincie prolocutor), Бьёрн сын Гёта, Сибби из Июбили, Видди из Весхольта, Убби из Ресбергума, Тубби из Оуаксторпа, Овагус Реса, Тротти из Танду – они первыми дали нам руку принципиально, хотя мы не присутствовали, и господину Биргеру и аббату С., которые присутствовали лично, после того как остальные из народа одобрили это криками, с равным желанием и по общему согласию отказавшись от тяжбы (ceteris de populo in id ipsum acclamantibus pari uoto et communi assensu. a lite penitus desistenses)" (173).
Из приведенных документов видно, что на тингах уже в первой половине XIII в. руководящую роль играли "мудрые" и "лучшие", т. е., по-видимому, представители местной знати и верхушка бондов. Однако решения на тингах принимались с одобрения всех присутствовавших.
Побывавший в 1219 г. в Швеции Снорри Стурлусон в "Саге об Олафе Святом" дал следующее описание политических отношений в Швеции в начале XIII в.: "В каждой части страны имеется свой законодательный тинг (lögþing) и свой во многих частях закон. Над каждой лагсагой (lög) стоит лагман, и он имеет самую большую власть над бондами, потому что то, что он скажет, становится законом. И если король, или ярл, или епископы едут через ланд и имеют тинг с бондами, то лагман отвечает от имени бондов, и они все поддерживают его, так что едва ли кто-нибудь из столь могущественных людей отважится явиться на их общий тинг без позволения: бондов и лагмана" (174).
Из источников можно сделать вывод, что примерно до середины XIII в. тинги в Швеции еще оставались органами военной демократии.
Единственным общим органом власти в конфедерации полусамостоятельных шведских ландов-лагсаг до середины XIII в. был выборный король. По древней традиции его выбирали свеи. "Свей имеют право брать, а также сбрасывать короля (Sveaer egho konong at taka ok svo vraeka)", говорится в древнейшем из шведских областных законов – "Старшем" Вестъёталаге (175). Некоторые исследователи предполагают, что право свеев выбирать и свергать королей возникло лишь в XII или даже к середине XIII в. (176). Однако это предположение представляется необоснованным. Уже из сообщений Адама Бременского очевидно, что еще в начале XI в. именно свеи, а не ёты или какое-либо другое племя, выбирали и свергали королей Швеции (см. главу вторую). Саксон Грамматик, описывая борьбу за королевскую власть между свеями и ётами в первой половине XII в., называет право избирать королей "старинной прерогативой" (vetus prerogativa) племени свеев (177). Из Уппландслага явствует, что выбирать короля имели право не все свеи, а только жители трех уппландских фолькландов. Там сказано: "[Если] ландам нужно выбрать (vaeliae) короля, тогда сперва брать (takae) короля должны три фолькланда, то есть Тиундаланд, Аттундаланд и Фьедрундаланд" (178).
Выборы короля происходили на собиравшемся по этому случаю, по-видимому с древних времен, совместном тинге трех фолькландов на лугу Мура (179), расположенном в 10 км к югу от Уппсалы на границе между Тиундаландом и Аттундаландом. Этот тинг назывался "Мура тинг" (moraþing) (180). На лугу Мура находился камень "Мурастен" (morasten) (181), который, вероятно, считался священным. В одной грамоте 1434 г. упоминается "древний камень Мурастен" (antiquus lapis Morasten), на который с древнейших времен обычно поднимали вновь избранных королей (consueuerunt ab antiquissimis temporibus sublimari et intronizari) (182). В "Вадстеновском диарии" рассказывается, что, когда 13 сентября 1441 г. Кристофер Баварский был избран королем в Уппсале, "он, согласно законам и обычаям отечества, был поднят на камень, который называется Мурастен" (secundum leges et mores patrie sublevatus super lapidem, qui dicitur Morasten) (183). Очевидно, выражение областных законов: "брать короля" (konong taka) имеет в виду описанную выше ритуальную церемонию поднятия избранного короля на Мурастен, а выражение "сбрасывать короля" (konong vraeka) – его ритуальное свержение с Мурастена (184). Затем "взятого" таким образом короля, согласно Уппландслагу, близ Уппсалы (вероятно на другом тинге) должен был "присудить к королевской власти (til konunx döms)" лагман Уппланда (185). По-видимому, до 1296 г. это должен был делать лагман Тиундаланда, а возможно, также лагманы Аттундаланда и Фьедрундаланда. Не исключено, что это должен был делать каждый из лагманов трех фолькландов на ландстинге своего фолькланда. Очевидно тогда же король должен был "обещать соблюдать их закон и поклясться им в мире" (186).
Избранный уппландскими фолькландами король, однако, еще не становился автоматически королем всей Швеции. Он должен был еще совершить eriksgata. Этимология и значение первой части этого термина – eriks не ясны. Вторая часть – gata означает "дорога, путь" (187). Из областных законов и Ландслага явствует, что так называлась поездка вновь избранного короля по главным ландам-лагсагам Швеции, во время которой он также должен был быть "присужден в короли" на их ландстингах (188). Согласно Уппландслагу (а также Сёдерманналагу и Ландслагу Магнуса Эрикссона), король должен был при этом проехать по определенному маршруту через Сёдерманланд, Эстеръётланд, Десять херадов, Вестеръётланд, Нерке, Вестманланд и вернуться в Уппсалу (189). Однако в "Старшем" Вестъёталаге говорится, что король должен был ехать из Эстеръётланда в Вестеръётланд (190). Следовательно, первоначально лагсага Десяти херадов не имела права "присуждать в короли" и получила его когда-то в период между 20-ми годами XIII в. и 1296 г.
Король въезжал в каждый из перечисленных ландов своего королевства, как во враждебную страну: жители каждого из них должны были дать ему заложников (очевидно, знатнейших людей), которые, как сказано в Ландслаге Магнуса Эрикссона, были "порукой его безопасности" (191). Как это происходило, подробно описано в Вестъёталаге, где говорится: "Свеи имеют право брать, а также сбрасывать короля. Он должен ехать с заложниками вниз и в Эстеръётланд. Тогда он должен послать посланцев сюда на тинг всех ётов. Тогда лагман должен назначить заложников, двух с юга ланда и двух с севера ланда. Затем он должен послать с ними четырех других людей из ланда. Они должны ехать до Юнабека, чтобы встретить его. Заложники эстъётов должны сопровождать его туда и засвидетельствовать, что он прибыл в их ланд так, как гласит их закон. Тогда для его встречи надлежит созвать тинг всех ётов. Когда он явится на тинг, он должен поклясться, что будет верен всем ётам, что он не нарушит справедливого закона в нашем ланде. Тогда лагман первым должен присудить его в короли, и затем другие, кого он об этом попросит" (192). По-видимому, примерно то же происходило при посещении королем других перечисленных выше ландов-лагсаг. На это косвенно указывает Сёдерманналаг, где в главе об eriksgata сказано: "Король должен ехать [по] eriksgata. Тогда они должны дать ему заложников и поклясться ему клятвой. Он должен обещать ландам соблюдать их закон и поклясться им в мире" (193). Ланды могли и не признать избранного уппландскими фолькландами короля. В хронике "Христианские короли Швеции" рассказывается, что один из королей, Рагнвальд (около 1130 г.), которого хроника называет "дерзким и гордым", приехал в Вестеръётланд без заложников (очевидно, во время eriksgata) "и за это неуважение, [которое] он оказал всем вестъётам, он умер позорной смертью". "Тогда Вестеръётландом правили добрый лагман и хёвдинги ланда и все тогда были верны своему ланду" (194).
Только после того, как вновь избранный король совершал eriksgata, т. е. был признан королем на ландстингах перечисленных выше ландов-лагсаг, он становился королем всей Швеции. "Тогда этот король законно вступил в ланд и в государство у верхних свеев и сёдерманов, у ётов и гутов, и у всех смоландцев", говорится в Уппландслаге и Сёдерманналаге (195). Жители остальных ландов-лагсаг Швеции (Вермланда, Эланда, Готланда, Даларна, Хельсингланда) не имели права признавать (или не признавать) избранного уппландскими фолькландами короля.
Таким образом, в политическом отношении шведские ланды-лагсаги были неравноправны. Этот порядок сложился, по-видимому, еще в эпоху викингов и сохранялся до 1319 г. Между прочим, о древности описанного выше порядка избрания короля косвенно свидетельствует отсутствие упоминания о церковной коронации. Первым королем, о коронации которого упоминается в источниках, был Эрик Кнутссон (1208-1216) (196). Но возможно, что короновался еще его отец, Кнут Эрикссон (около 1167 – около 1195), который титуловал себя "королем божьей милостью" (dei gratia sweorum rex atque gothorum) (197). Однако, в областных законах коронация впервые предписывается лишь в Уппландслаге. Там говорится, что после eriksgata король должен быть венчан короной архиепископом и "народными епископами" (lyþbiskupar) в уппсальской церкви. Только "после этого он имеет полное право быть королем и носить корону", а также получает право на "Уппсальский удел" и остальные королевские права (198).
Из источников можно сделать вывод, что выборы королей в Швеции не имели ничего общего с современными представлениями о выборах. Королем мог стать лишь представитель определенного знатного рода. С середины 30-х годов XII в. до середины XIII в. королями поочередно избирались представители двух родов – эстъётского рода Сверкера и свейского рода Эрика. На Муратинге не было выбора между разными претендентами. Если на престол претендовали два или несколько представителей знатных родов, они решали спор еще до тинга, обычно вооруженной борьбой. В булле папы Иннокентия III говорится, что сторонники короля Эрика Йедвардссона (Святого) (умер около 1160), "который силой захватил королевскую власть в Швеции", убили сына короля Сверкера, "избранного единодушной волей народа" (unanimis populi voluntate promotum) (199). В хронике "Христианские короли Швеции" о короле Карле Сверкерссоне (около 1160 – около 1167) рассказывается, что "он лишил жизни короля Магнуса четырнадцатого (датского претендента на шведский престол. – С. К.) в Эребру". О короле Кнуте Эрикссоне там сказано: "Он завоевал Швецию мечом и лишил жизни короля Карла (вышеупомянутого Карла Сверкерссона. – С. К.), короля Коля и короля Бурислева. И [он] имел много сражений в Швеции и во всех одержал победу. И ему пришлось много потрудиться, прежде чем он усмирил Швецию. Затем он был добрым королем, когда его власть укрепилась". Упоминавшийся выше король Эрик Кнутссон вынужден был на три года бежать в Норвегию. "Затем он победоносно мечом завоевал Швецию и был королем семь зим" (200).
О выборах королей в источниках имеется очень мало сведений. В одной грамоте, датируемой 1244 или 1246 г., король Эрик Эрикссон называет себя "выбранным королем Швеции" (Vij Konung Erick medh gudz nådhe Sweriges wthwalde Konung) (201). В "Хронике Эрика" говорится о выборах королей Кнута Хольмгерссона (Длинного) (в 1229 г.), Вальдемара Биргерссона (в 1250 г.), Магнуса Биргерссона (Ладулоса) (в 1275 г.) и Магнуса Эрикссона (в 1319 г.). О выборах Кнута Хольмгерссона рассказывается следующее. Представители рода Фолькунгов подняли мятеж против короля Эрика Эрикссона и разбили его в битве при Olustrom. Король со своими людьми бежал в Данию. "Тогда было много тех, кто подчинился Кнуту. Затем Кнут был выбран королем" (202). Очень интересно описание выборов Вальдемара Биргерссона. После смерти Эрика Эрикссона нужно было выбрать короля. В то время в Швеции был "добрый рыцарь", которого звали господин Юар Бло. Он был тогда настолько могущественным в государстве, что никто из народа не противился тому, что он делал и приказывал. "Тогда он избрал королем сына Биргера Вальдемара..." (han walde tha birgers son waldemar til konung). Ярл Биргер, отец Вальдемара, находившийся в это время в военном походе в Финляндии, был очень недоволен этим, так как хотел сам править государством (203). Вальдемару в то время было всего семь лет. Об избрании Магнуса Биргерссона в "Хронике Эрика" сказано очень кратко: его избрали уппландцы близ Мурастена (204). Наиболее подробно в хронике описываются выборы Магнуса Эрикссона. Но так как они производились по новому порядку, о них будет сказано ниже.
Таким образом, практически "выборы" короля в Швеции в изучаемое время состояли в том, что знать и бонды на тингах провозглашали его королем. При этом решающую роль играли представители знати, а участие простого народа было простой формальностью. Уже в начале XIII в. некоторые короли притязали на то, что получили королевскую власть якобы по праву наследования. Так, король Сверкер (Младший) Карлссон (1196-1208) утверждал в одной грамоте, что "получил монархию в этом королевстве божьей милостью по праву наследования" (Ego Swerco filius Karoli regis rex Sweorum eiusdem regni monarchiam dei gracia hereditario jure assecutus) (205). Вальдемар Биргерссон, о выборах которого королем говорилось выше, в грамоте об отречении от престола в пользу своего брата Магнуса Биргерссона также утверждал, что получил королевство по праву наследования (206). Его притязание основывалось, очевидно, на том, что его мать была сестрой короля Эрика Эрикссона. В XII – первой половине XIII в. королевская власть в Швеции была очень слабой и обладала незначительными политическими и материальными средствами.
Военной силой короля была прежде всего его дружина (liþ). К сожалению, источники содержат лишь косвенные сведения о королевской дружине. В Эстъёталаге есть предписание о почетном штрафе королю, платившемся за убийство "человека короля" (konungx man). Там, между прочим, сказано, что сначала почетный штраф платился только в том случае, если он был убит на борту или на сходнях корабля или во время военного похода (207). Отсюда явствует, что под "человеком короля" подразумевается член его дружины. Предписания о почетном штрафе за убийство "человека короля" имеются также в Уппландслаге, Сёдерманналаге, Вестманналаге и Хельсингелаге (208). По-видимому, и там под "человеком короля" подразумевается королевский дружинник. В Уппландслаге, Сёдерманналаге и Вестманналаге предписания о ледунге начинаются словами: "Теперь призывает король liþ ok leþung" (Nu biuþaer kunungaer liþ ok leþung utt) (209). Обычно слова liþ и leþunger (er) понимают как синонимы, означающие военно-морское ополчение – ледунг (210). Однако, по мнению Э. Ерне, которое представляется обоснованным, это – отнюдь не синонимы: слово liþ означает здесь королевскую дружину, a leþunger (er) – военно-морское ополчение (211). В постановлении 1285 г., изданном в Шейпинге, король Магнус Биргерссон упоминает "наших людей" (warae maen), живших в Вермланде и в Вестеръётланде западнее озера Венерн, которых он, когда "приедет в ланд", может созвать на "сбор дружины" (liþstaempna) (212). Из приведенных источников, кажется, вытекает, что в королевской дружине служили жители разных ландов страны. Очевидно, дружинники были связаны с королем клятвой верности, и король в свою очередь обязан был оказывать им защиту и покровительство. Очевидно также, что король, как и феодалы, содержал свою дружину за свой счет. По-видимому, в королевской дружине имелись разные ранги и должности, но о них и их функциях ничего не известно. Неизвестна и численность королевской дружины.
Король также имел право созывать военно-морское ополчение – ледунг (leþunger er, в источниках на латыни expeditio). Об организации ледунга имеются сведения в областных законах, а также в некоторых других источниках. В ледунге обязаны были участвовать жители всех ландов-лагсаг Швеции, кроме Десяти херадов, Вестеръётланда, Вермланда и Даларна, т. е. (с юга на север) – лагсаг эстъётов, Эланда, Готланда, Сёдерманланда, Нерке, Вестманланда, уппландских фолькландов и Рудена, Хельсингланда и Аландских островов (213). Организация ледунга, судя по источникам, была различной в разных ландах.
Хельсинглад, Руден и Эланд делились, как говорилось выше, на "корабельные округа" – шиплаги. Каждый шиплаг, очевидно, обязан был выставить (снарядить и укомплектовать экипажем) один корабль для ледунга.
В фолькландах Уппланда, в Вестманланде и Сёдерманланде округом ледунга была хундари. Согласно Уппландслагу, "законный ледунг" был четыре корабля с хундари (214). Согласно Вестманналагу, "законный ледунг" был два корабля с хундари, и хундари делилась на два территориальных шиплага (215). В Сёдерманналаге не сказано, сколько кораблей должна была выставить хундари. Но из него, по нашему мнению, явствует, что в Сёдерманланде хундари была также шиплагом. Поэтому можно предположить, что в Сёдерманланде хундари обязана была выставлять только один корабль для ледунга (216).
В Эстъёталаге нет данных о ледунге. Но в одной грамоте 1288 г. епископа липчёпингского упоминаются "шняки херада" (haeraezsnekkior) (217). Отсюда следует, что в Эстеръётланде округом ледунга был херад. В собственно Эстеръётланде было 18 херадов. Из одного предписания Эстъёталага, где сказано, что один херад платил налоги и королю, и ярлу, а другой – только королю (218), Г. Хафстрём сделал весьма смелый вывод: он предположил, что шесть приморских херадов Эстеръётланда выставляли по два, а остальные по одному кораблю для ледунга (219). В ледунге также должны были участвовать входившие в лагсагу эстъётов "смоланды" – Мере, Амбюрд, Аспеланд, Тьюст, Севеде, Юдре и Кинда (220). Согласно одному документу 1385 г., в 1287 г. король Магнус Биргерссон освободил Тьюст от обязанности вооружать два корабля для ледунга (221). Г. Хафстрём предполагает, что остальные названные выше "смоланды" также обязаны были выставлять по два корабля для ледунга (222).
Совершенно неизвестно, сколько кораблей для ледунга должны были выставлять Нерке и Аландские острова. Г. Хафстрём предполагает, что в Нерке и на Аландских островах, делившихся на тридьунги, каждая тридьунг выставляла по четыре корабля (223).
Согласно "Саге о гутах", Готланд обязан был вооружать для ледунга семь шняк (224). Согласно грамоте короля Магнуса Биргерссона 1285 г., Готланд должен был выставлять "septem liburnarum" (225). Предполагают, что каждая из шести шеттунгов, на которые делился Готланд, выставляла по кораблю, а седьмой корабль вооружала городская община Висбю (226).
Известно, что из остальных шведских городов в ледунге участвовал Сёдерчёпинг. Однако его жители не обязаны были участвовать в "дальних" ледунгах (227). Неизвестно, сколько кораблей он вооружал.
По предположительным расчетам Г. Хафстрёма, шведский ледунг к концу XIII в. мог насчитывать 280 кораблей с экипажем до 28 тыс. человек (228). Хафстрём исходил из указанных выше предположений о числе кораблей, выставлявшихся ландами, о которых нет прямых данных в источниках, а также из предположения, что весь флот ледунга состоял из 40-весельных шняк с экипажем в 100 человек каждая. Однако его расчеты вызывают большие сомнения. В "Хронике Эрика" говорится, что в ледунге (skiphär), которым командовал маршал Торгиль Кнутссон (1300 г.), было "11 сотен кормчих" (XI hundradha styre men) (229), следовательно 1100 кораблей. Кроме того, из "Хроники Эрика" и Сёдерманналага явствует, что флот ледунга состоял из двух типов кораблей: шняк и скут (230). Из "Саги о гутах" видно, что шнякой (snaekkia) в упомянутой выше грамоте Биргера Маннуссона (liburna) называлось парусно-весельное судно (231). Весьма вероятно, что упоминаемый в Эстъёталаге 40-весельный корабль (skip fiaeþaertiughre sessu) (232) был такой шнякой. Известно, что в Дании и Норвегии в это время в ледунге использовались корабли примерно таких же размеров (233). Скутой (skuta) называлось парусно-весельное судно меньших размеров, с 6-16 парами весел (234). В грамоте 1309 г. герцоги Эрик и Вальдемар приказали жителям Тиундаланда привести к Стокгольму все корабли, "несущие более 20 человек" (naues... ultra. XX. homines portantes) (235). Кроме гребцов (hasaetae), на корабле находились воины, которые располагались на носу корабля и назывались stamboar – буквально "живущие на штевне" (236).
Строить корабли для флота ледунга обязаны были хундари, херады и шиплаги. В их строительстве принимали участие все жители: бонды-собственники, брюти и ландбу. Согласно Вестманналагу, разрешалось брать залог (nam) лишь в трех случаях: за королевские налоги и за строительство церкви или корабля (шняки) (237). Сёдерманналаг разрешал ландбу срубить в общинном лесу только три дуба: один для лодки или челна (eka), другой для починки шняки (til snaekkiu bonada), третий для строительства церкви (238). Из нескольких грамот-привилегий конца XIII в. явствует, что брюти и ландбу церквей и монастырей также обязаны были строить и ремонтировать корабли для ледунга (239). Если жители шиплага или соответствующей части хундари и херада не исполняли этой обязанности, они сообща платили штраф (очевидно, королю), который назывался aettargaeld (буквально "платеж рода") или snaekkiopenningar ("деньги за шняку") (240). Первый из этих терминов указывает на то, что первоначально вооружать корабль для ледунга должен был род (или несколько родов). Согласно Уппландслагу, где aettargaeld упоминается уже как постоянный налог, в Рудене каждый шиплаг платил в качестве aettargaeld 10 марок (241).
В Уппландслаге говорится о хундари и шиплагах, "откуда ледунг идет провизией и людьми", и о "других шиплагах и хундари", "откуда ледунг идет провизией, но не людьми" (242). В Сёдерманналаге также говорится о хундари или шиплагах, из которых "ледунг идет и провизией, и людьми", и о "других хундари и шиплагах", "которые освобождены от ледунга" (243). Следовательно, в Уппланде и Сёдерманланде в ледунге могли принимать участие не все хундари и шиплаги. В Уппланде некоторые хундари и шиплаги могли быть обязаны только поставлять провиант для кораблей, выставленных другими хундари и шиплагами. В Сёдерманланде некоторые хундари и шиплаги могли быть вообще освобождены от всякого участия в ледунге. Возможно, в Уппланде и Сёдерманланде хундари и шиплаги участвовали в ледунге поочередно.
В областных законах прямо не говорится, кто был обязан лично участвовать в ледунге. Согласно Уппландслагу, Сёдерманналагу и Хельсингелагу, в дозор (warþhald) на суше должны были назначаться только бонды и оседлые люди (bönder ok boandi maen), но не неоседлые (löska maen) (244). Очевидно, это правило относилось и к ледунгу (245). Как "оседлые" в ледунге обязаны были участвовать, вероятно, и ландбу. Но хусманы и наймиты как "неоседлые" в нем, видимо, не участвовали. Участник ледунга должен был быть способным носить оружие. В Уппландслаге упоминаются "один настолько молодой и другой настолько старый, что он не в состоянии носить полное народное оружие (full folkwapn) и освобожден от налогов и податей" (246). Термин "человек, способный носить оружие" (vigher man), встречается в Уппландслаге, Хельсингелаге и Далалаге (247). В областных законах есть специальный термин "народное оружие" (folkvapn) (248). Согласно Хельсингелагу, каждый 18-летний мужчина, способный носить оружие, должен был иметь пять видов "народного оружия": меч или секиру, шлем, щит, кольчугу или панцирь и лук стремя дюжинами стрел (249). В Эстъёталаге упоминается лишь три вида "народного оружия": щит, меч и шлем, а в Сёдерманналаге – четыре; по-видимому, щит, меч, копье и шлем (250). Из одного места Уппландслага можно сделать вывод, что в ледунге должны были участвовать способные носить оружие мужчины начиная с 20-летнего возраста (251). На Готланде нести дозорную службу и платить все налоги обязан был каждый с 20-летнего возраста (252). Из источников можно сделать вывод, что в ледунге обязаны были участвовать все свободные оседлые способные носить оружие мужчины с 18-20-летнего возраста. Из одного предписания Вестманналага видно, что в ледунге мог также участвовать несвободный фостре, имевший двор и скотину (253). Но это предписание возникло, по-видимому, позднее, в XIV в. (254). Согласно Хельсингелагу, всякий, кто не являлся по боевому приказу о ледунге (буквально "отплытии" – utroþ) или защите ланда (landvaern), карался штрафом в три марки, половину которого получал король, а другую – шиплаг (255).
В ледунге, кроме крестьян, бондов-собственников и ландбу, принимали участие также знатные и служилые люди короля. В "Хронике Эрика" рассказывается, что в ледунге, который под командованием ярла Биргера отплыл в Финляндию (в 1249 г.), были рыцари, "подобные рыцарям", а также бонды и служилые люди (bade riddare ok riddare like swa ok bönder oc tiänistomen) (256). Из Эстъёталага можно сделать вывод, что некоторые господа участвовали в ледунге на своих собственных боевых кораблях (257). Из Уппландслага и Сёдерманналага явствует, что в ледунге (очевидно на собственных кораблях) принимали участие и епископы (258). В "Новгородской первой летописи" рассказывается, что в шведском флоте из 60 шняк, который в 1142 г. захватил три торговых корабля на пути в Новгород, был епископ. Из "Софийской первой летописи" явствует, что в Невской битве в 1240 г. участвовали шведские епископы ("бискупи"), один из которых был убит (259).
Для исполнения обязанностей, связанных с ледунгом, хундари, херады и шиплаги делились на меньшие подразделения. В Уппланде, Сёдерманланде и Вестманланде такое подразделение называлось "хамна" (ham[p]na – "место гребца"), в лагсаге эстъётов – "ха ок хамна" (ha ok hamna – "весло и место гребца"), в Рудене – "ар" (ar – "весло") и в Хельсингланде – "хар" (har – "уключина"). Из Сёдерманналага и одной грамоты герцогов Эрика и Вальдемара к жителям Тиундаланда, датированной 1309 г., видно, что хамна обязана была выставить в ледунг одного вооруженного человека (260). Из Сёдерманналага явствует, что жители хамны должны были участвовать в ледунге поочередно (261). В источниках нет прямых данных о принципах деления на хамны, и этот вопрос остается спорным. Г. Хафстрём, по мнению которого деление на хамны возникло еще до эпохи викингов (262), предполагает, что первоначально хамна состояла из "родовой усадьбы" (ättegården), позднее – обычно из двух расположенных рядом "нормальных" деревень (263). Большинство исследователей предполагает, что хамна в изучаемое время, как правило, состояла из восьми дворов обязанных участвовать в ледунге бондов (264). Из Эстъёталага видно, что в хамну могла входить целая деревня (265), а из Уппландслага и Вестманналага – что в нее могли входить также дворы торпарей, живших в лесу (266). По-видимому, хамна состояла из нескольких дворов, но, как явствует из Сёдерманналага, число их в разных хамнах в изучаемое время могло быть различным (267). Предполагают, что хар в Хельсингланде и ар в Рудене соответствовали хамне и обязаны были выставлять в ледунг также одного вооруженного человека.
Во главе шиплага стоял стюриман (styriman, styrimaþer) – "кормчий". В одной грамоте на латыни 1366 г. стюриманы названы "gubernatores nauium" (268). Стюриман командовал кораблем, который выставлял в ледунг шиплаг. Он отвечал за навигацию (269) и назначал дозорных во время стоянки (270). Если во время похода на корабле совершалось правонарушение, стюриман получал треть штрафа, причитавшегося с виновного (271). Но из областных законов видно, что стюриман исполнял некоторые функции и не во время ледунга, в мирное время. Сёдерманналаг запрещает под угрозой штрафа в три марки "разрушить древнюю хамну" без согласия стюримана и всего шиплага (272). Согласно Сёдерманналагу и Вестманналагу, стюриман (или его доверенное лицо) обязан был присутствовать при взимании налогов и должен был защищать своей присягой бондов своего шиплага от обвинения королевского сборщика налогов в их неуплате (273), там же говорится, что стюриман должен был ежегодно к 11 ноября получать с жителей шиплага особую плату (styremanz paenningar), размеры которой, однако, не указываются (274).
В источниках нет прямых данных о том, каким образом назначались стюриманы. В Норвегии уже в XII в. их назначал король (275). Но в Дании должность стюримана была наследственной (276). В Уппландслаге говорится, что, когда король провозглашает ледунг, "тогда надлежит назвать гавань и штевень, и стюримана, и всех гребцов". Далее сказано, что ледунг должен провозглашаться на тинге (277). Из цитированных слов Г. Хафстрём делает вывод, что король лично назначал стюриманов (278). Однако с этим нельзя согласиться. В тексте закона не сказано, что именно король должен "назвать" стюримана и всех гребцов. Там сказано неопределенно: "надлежит назвать" (skal naempnae). Невозможно допустить, чтобы король лично мог назначать всех стюриманов и членов экипажа их кораблей. Что касается последних, то, как говорилось выше, они участвовали в ледунге поочередно. Из Сёдерманналага и Вестманналага видно, что стюриман был представителем бондов своего шиплага, а не представителем короля. Думается, есть основания предполагать, что должность стюримана в Швеции была выборной, так же как и должности лагмана, херадсхёвдинга и судьи. По-видимому, в изучаемое время стюриманы обычно избирались также из представителей знати и верхушки бондов. Цитированное выше предписание Уппландслага, по нашему мнению, следует понимать так: на тинге, на котором король провозглашал ледунг, представители каждого шиплага должны были назвать своего стюримана и всех членов экипажа их корабля.
Король имел право созывать ледунг ежегодно. Приказ о созыве ледунга объявлялся на ландстингах в начале февраля. Корабли должны были быть готовы к отплытию к троице (279). Ледунг созывался для походов за границы королевства. Король сам определял длительность (и очевидно направление) похода (280). Он мог предводительствовать ледунгом лично или назначить предводителя ледунга (281). Если какой-нибудь корабль ледунга возвращался из похода до того, как все получали на это разрешение, он "лишался своей поездки" и должен был вернуть полученный для похода провиант, а также заплатить (по-видимому, королю) 40 марок (282). Во время похода, как только флот ледунга выходил "за укрепления и дозоры" (utaen warþ ok waku), на кораблях начинало действовать особое "право ледунга" (roþae raetter). Если кто-нибудь совершал какое-нибудь правонарушение, оно каралось двойными штрафами по сравнению с законами его лагсаги и требовалось вдвое меньше клятв и свидетельств для обвинения или оправдания. Дело разбирали члены экипажа корабля под председательством стюримана. Штрафы делились на три части между стюриманом, истцом и "всеми гребцами" (283). Согласно "праву ледунга" Сёдерманналага, если ледунгом командовал лично король или его заместитель и кто-нибудь убивал или тяжело ранил другого участника ледунга, он должен был заплатить королю особый штраф в 40 марок за нарушение "королевского мира" (284). По-видимому, "право ледунга" возникло еще в эпоху викингов (285).
Жители ландов, входивших в организацию ледунга, обязаны были также исполнять дозорную службу (warþhald) на морском побережье в случае угрозы вражеского нападения. Как уже говорилось, дозорную службу должны были исполнять только бонды и "оседлые люди", но не неоседлые и не женщины. Согласно Хельсингелагу, система охраны побережья состояла из двух сторожевых линий: "горного дозора" (baergwarþer) и "берегового дозора" (naesiwarþer), а согласно Уппландслагу и Сёдерманналагу, – из трех сторожевых линий: "наружного", или "шхерного, дозора" (utwarþer, bötiswarþer), "внутреннего", или "берегового, дозора" (inwarþer, straudae warþer) и "деревенского дозора" (byae warþer) (286). За уклонение от дозорной службы или нерадивость в дозоре виновные подвергались штрафам. Величина этих штрафов в разных лагсагах была различной. По Хельсингелагу за уклонение от участия в дозоре виновный платил штраф в три марки, делившийся пополам между королем и шиплагом (287). Согласно Уппландслагу, за уклонение от участия в "деревенском дозоре" виновный платил штраф в три эре, за уклонение от "берегового дозора" – штраф в три марки королю, шиплагу и участникам дозора, а за уклонение от "шхерного дозора" – штраф в шесть марок только королю (288). По Сёдерманналагу за уклонение от "деревенского дозора" платился штраф в три эре (по-видимому, также жителям деревни), за уклонение от "внутреннего дозора" – штраф в шесть эре участникам дозора и за уклонение от "внешнего дозора" – штраф в три марки королю, шиплагу и участникам дозора (289). "Законные причины" неучастия в дозоре могли быть следующими: 1) если человек был болен или ранен, 2) если у него умер родственник, 3) если он был вызван к королю, 4) если у него случился пожар, 5) "если он идет по следу за своим скотом" (290).
В Хельсингелаге сказано, что жители Умео и Бюгдео и более северных районов "должны защищать свой ланд дома" (291), т. е. они не должны были участвовать в ледунге. По-видимому, жители лагсаг, не входивших в организацию ледунга, т. е. лагсаг Десяти херадов, вестъётов, Вермланда и Даларна, также должны были "защищать свой ланд дома". В одном место "Младшего" Вестъёталага упоминается "господин ланда" (Lanz haerra), который "послал им приказ защищать ланд" (hauer þem buþ saent land at uaeriae) (292). Но в источниках нет сведений об организации такой обороны. Можно предположить, что она была организована примерно так, как охрана побережья в ландах, участвовавших в ледунге. По-видимому, ополчениями ландов-лагсаг командовали лагманы (293), а ополчениями херадов – херадсхёвдинги.
Королю принадлежали земли "Уппсальского удела", о котором уже говорилось во второй и четвертой главах. В дипломах второй половины XIII в. имения, входившие в него, называются "принадлежащими короне" (que ad coronam pertinebat), "казенными имениями королевства Швеции" (bonis fiscalibus regni swechie) (294). В "Младшем" Вестъёталаге, где перечислены восемь дворов "Уппсальского удела", расположенные в разных херадах Вестеръётланда, сказано: "Они никогда не могут отчуждаться. Ими всегда владел тот король, который правил ландом" (295). В Хельсингелаге, где перечислены шесть дворов "Уппсальского удела", также говорится, что никто не может обменять или продать "от короны" эти дворы "со всем, что к ним принадлежит" (296). Тем не менее из дипломов явствует, что имения "Уппсальского удела" обменивались и продавались. Но в этих случаях король обязывался возместить короне ущерб. Так, в трех грамотах 1278-1279 гг. Магнус Биргерссон обязался дать короне "полное и достойное удовлетворение" за проданные им коронные имения (297).
Из дипломов видно, что уже в XII в. короне принадлежала треть альменнингов в лагсаге Десяти херадов (298), а в XIII в. – также в лагсаге эстъётов. В одной грамоте 1303 г. говорится, что в линчёпингском епископстве и в епископстве Векшё (т. е. в лагсагах Десяти херадов и эстъётов) принадлежавшая короне часть альменнингов называлась по-народному "королевская доля" (kunungslut) (299). Не исключено, что упоминаемые в одном дипломе 1317 г. "коронные альменнинги" (krununa Almaeninga) на берегах Бровикена (в Сёдерманланде) могли принадлежать короне еще в XII или XIII в. (300). Кроме того, королю, естественно, принадлежали его частные наследственные и приобретенные земли. Со всех этих владений король получал ренту.
До конца изучаемого периода (и даже много позднее) шведские короли не имели постоянной резиденции. Из дипломов видно, что в XIII и в первой половине XIV в. они вели "кочевой" образ жизни: в течение всего своего правления король вместе с двором и дружиной переезжал из ланда в ланд, из округа в округ, из города в город. Судя по дипломам, короли обычно находились в главных ландах королевства: в Уппланде, Сёдерманланде, Вестманланде, Нерке, Эстеръётланде и Вестеръётланде. В "Уппсальский удел" входили особые имения, называвшиеся "хусабю" (ед. ч. husaby, мн. ч. husabyar). По данным топонимики, в Швеции было 70 хусабю; из них 46 – в Уппланде, Сёдерманланде, Вестманланде и Нерке, причем в Уппланде было 25 хусабю. По мнению современных исследователей, это были дворы, где имелись королевские кладовые и где останавливался король со своей свитой (301).
По древнему обычаю местное население обязано было снабжать короля и сопровождавших его лиц (а также королевских должностных лиц и епископов с их свитами) продуктами и фуражом. В современной литературе эту повинность обычно неправильно называют "естнингом" (gästning) (302). Однако в источниках она называется "генгэрд" (gengaerþ, в дипломах – иногда латинским термином procuratio) (303). В Хельсингелаге в одном месте она названа термином "генгэрд", а в другом – древнескандинавским термином (vaezla) (ср. др.-норв.-исландск. veizla). Здесь термины "генгэрд" и "вэцла" имеют еще свое первоначальное значение: "угощение, пир" (304). Согласно Хельсингелагу, когда высшее должностное лицо короля над Xельсингландом прибывало в ланд, оно должно было иметь "вэцлы" во дворах бондов. "Пренебрежет кто-нибудь дать вэцлу в его поездке вверх по ланду, пусть платит восемь эре штрафа, если он едет с законным числом [свиты]. Если кто-нибудь пренебрежет вэцлами во время [его] поездки вверх и во время поездки вниз [по ланду], пусть он заплатит 16 эре штрафа и цену вэцл" (305). В другом месте Хельсингелага сказано: "Всякий, кто придет неприглашенным на генгэрд для человека короля, пусть заплатит 16 эре штрафа, если он происходит во владении короля, но если он происходит во владении бонда – восемь эре" (306). Из цитированных мест Хельсингелага явствует, во-первых, что "угощение" должностного лица короля могло происходить или во дворах бондов или "во владении короля", очевидно в хусабю (которые, кстати, упоминаются в этом законе) (307), и, во-вторых, что должностное лицо короля должно было сопровождать "законное число" лиц. Каким оно было, неизвестно. Вероятно, оно не могло быть большим. Известно, что епископ имел право получать генгэрд вместе с 12 сопровождающими (308). Какой генгэрд и с каким числом людей имел право получать король в XII и в первой половине XIII в. неизвестно. Можно предположить, что упоминаемые в Уппландслаге и Вестманналаге постоянные налоги скотом, птицей и сеном первоначально были генгэрдом королю во время его пребывания в ланде (309). Согласно этим законам, ежегодно каждая хундари обязана была давать королю четыре "жирных" коровы, шесть бондов сообща – одну овцу, каждый бонд – курицу и четыре охапки сена или четыре пеннинга. По Уппландслагу, если у бондов не было кур, два бонда сообща должны были дать вместо курицы ягненка или козленка или поросенка или гуся вместо трех кур (310). Еще, согласно Сёдерманналагу, король имел право "писать грамоты, чтобы требовать генгэрд в том ланде, куда он хочет прибыть" (311).
Уже в эпоху викингов король получал дань с некоторых ландов (см. главу вторую). Согласно "Саге о гутах", Готланд еще с языческого времени платил свеям дань (skut) в 60 марок серебром. Из них 40 марок получал король и 20 марок ярл (312). О дани (tributum) с Готланда упоминается также в одной грамоте 1285 г. (313). В Хельсингелаге упоминается konungsari, который посылался королем в Хельсингланд для сбора дани (skatt). Дань (tributum) с Хельсингланда и собиравший ее officialis noster (т. е. konungsari) упоминаются также в одной грамоте 1317 г. (314). Вероятно, эта дань была такой же древней, как дань с Готланда: в "Хеймскрингле" рассказывается, что Хельсингланд платил дань королю свеев еще в эпоху викингов (см. главу вторую). Предполагают, что такой же древней данью первоначально был налог, который согласно Эстъёталагу, платили королю и ярлу (возможно, в той же пропорции, что и на Готланде) приморские херады Эстеръётланда (315). Очевидно, именно о нем говорится в одной грамоте 1316 г., где сказано, что шесть херадов Эстеръётланда к востоку от Аспвида платили с древности (ab antiquo) census, skattpenning по шесть гутских пеннингов с человека (316). Несомненно, древней данью был упоминаемый в Эстъёталаге inlaending (въездное) – 40 марок с каждого херада, – который король получал в Эстеръётланде во время eriksgata (317). Возможно также, что упоминаемый в Далалаге налог мехами с каждого носящего оружие человека (wighra manna skin), взимавшийся на тинге тридьунга, первоначально был данью (318).
Древнейший из областных законов – "Старший" Вестъёталаг еще не упоминает никаких налогов. Но в дипломах первой половины XIII в. иногда упоминаются какие-то regales ехасtiones – "королевские взимания" (319). Шведские исследователи понимают этот термин по-разному. По мнению К. Г. Вестмана, regales ехасtiones означали причитавшиеся королю судебные штрафы, а, по мнению Л. М. Боота, С. Тунберга, К. И. Столе и Э. Лёнрота, – и штрафы, и постоянные налоги. Наконец, К. Ё. Андрэ полагает, что этот термин в документах церковного происхождения означал и штрафы, и налоги, а в документах, изданных от имени королей, – только штрафы (320). В одной грамоте, датированной 3 июня 1212 г., regales exactiones явно означают причитавшиеся королю судебные штрафы (321). Но в других документах первой половины XIII в. этот термин означает не штрафы или не только штрафы. В грамоте короля Сверкера Младшего, датируемой 1200 г. (где термин regales ехасtiones встречается впервые), говорится, кроме прочего, что в будущем клирики никогда не должны привлекаться к светскому суду. "Но они должны отвечать и давать отчет за свои деяния епископам и прелатам. Мы также постановили, что дома и пашни церквей должны быть освобождены от всякого бремени regalium exactionum" (322). Здесь regales exactiones явно означают не судебные штрафы, а какие-то платежи королю, взимавшиеся с домохозяйств и пахотной земли. В грамоте-привилегии 1219 г. король Юхан Сверкерссон освободил все церковные владения от regales exactiones и предоставил епископам право взимать штрафы за преступления, совершенные в усадьбах и имениях духовенства и их ландбу. В переводе этой грамоты на древнешведский "a regia exactione" переведено: "aff allom konunxligom wtskyllom", т. е. "от всех королевских налогов" (323). Однако до второй половины XIII в. в Швеции не известны постоянные налоги.
Для понимания термина regales exactiones важна булла папы Гонория III к королю, ярлу и знатным Швеции от 1224 г. В ней папа упрекает короля в том, что тот обременяет священников и других клириков "expeditionum tuarum angariis et aliis Secularibus exactionibus" (324). Expeditionum angariae – это повинности, связанные с ледунгом: по-видимому, обязанность строить и ремонтировать корабли для ледунга и снабжать их провиантом (шипвистом). Следовательно, повинности, связанные с ледунгом, входили в понятие seculares exactiones. "Другими" seculares exactiones были, очевидно, генгэрд и судебные штрафы. Очевидно, термин seculares exactiones – синоним термина regales exactiones. Следовательно, regales exactiones иногда означали генгэрд и платежи, связанные с ледунгом, иногда – судебные штрафы, иногда – и то, и другое, но не постоянные налоги, которых в то время в Швеции еще не было.
По-видимому, уже в XII в. король имел определенную судебную власть. В хронике "Христианские короли Швеции" о короле Эрике Святом сказано, что "он всегда выносил добрые приговоры" (325). В "Старшем" Вестъёталаге говорится, что "король должен назначать нэмнд перед собой и лагман на тинге" (326). Из этого довольно неясного предписания можно сделать вывод, что король должен был судить вместе с назначенным им жюри присяжных (327). Можно предположить, что король выступал в роли судьи, когда он присутствовал на тинге какого-либо ланда или округа. По-видимому, он лишь руководил судебным процессом и выносил приговор по законам данного ланда-лагсаги после обвинительного или оправдательного вердикта нэмнда. Согласно "Старшему" Вестъёталагу и Эстъёталагу, король мог помиловать ("дать мир") трех "лишенных мира", когда он во время eriksgata приезжал в ланд (328). В Эстъёталаге говорится, что при короле Кнуте, по-видимому, при Кнуте Эрикссоне, было установлено, что раз в три года должен был происходить konungs raefst (буквально "кара короля") – чрезвычайный тинг херада, которым руководил король или его представитель (329). Судебные тяжбы на konungs raefst разбирал нэмнд, который назначался херадсхёвдингом (330).
В "Старшем" Вестъёталаге еще не упоминается особый королевский тинг. Но в "Младшем" Вестъёталаге упоминается синоним konungs raefst – refsingaeþingh (331). По-видимому, в Вестеръётланде в первой половине XIII в. еще не удалось учредить особые королевские тинги. В остальных ландах их не было вплоть до издания Ландслага Магнуса Эрикссона. Судебная деятельность короля документально засвидетельствована впервые в правление короля Эрика Эрикссона: сохранилось несколько его приговоров в тяжбах о земельных владениях (332). В Эстъёталаге говорится, что сначала король получал долю судебных штрафов только в том случае, если он лично присутствовал на тинге. "Потом стало так, что король получает свою долю [независимо от того] присутствует он или нет" (333). В документах право короля на судебные штрафы (regales exactiones) впервые зафиксировано в упоминавшейся выше грамоте 1212 г. Согласно "Старшему" Вестъёталагу и всем остальным областным законам, кроме Гуталага, король имел право на треть судебных штрафов в большинстве судебных дел (две другие трети получали истец и соответствующий судебный округ: ланд, херад, хундари и т. д.). Вопреки мнению Г. Хафстрёма (334), из областных законов и дипломов видно, что до второй половины XIII в. король не имел права на штрафы за "тайные убийства" (dulghadгар или mordh) (335). Возможно, причитавшиеся королю судебные штрафы были в первой половине XIII в. важным источником его доходов (336).
По-видимому, уже в XII в. король имел право на dannarf – выморочное наследство иностранца-мирянина. Согласно "Старшему" Вестъёталагу, он имел право также на выморочное наследство жителей Вестеръётланда (337). Однако по свейским областным законам он имел право только на выморочное наследство иностранцев (338).
Если верить "Саге о гутах", король свеев получал торговые пошлины с иностранных купцов еще в эпоху викингов (339). В документах пошлина (theloneum) в Швеции впервые упоминается в грамоте ярла Биргера 1250 или 1251 г. о возобновлении торгового договора с Любеком, заключенного еще королем Кнутом Эрикссоном и саксонским и баварским герцогом Генрихом Львом (340).
До середины XIII в. король имел право инвеституры епископов. Согласно Вестъёталагу, король должен был вручить избранному всеми жителями ланда епископу посох и золотое кольцо (341). Об этом говорится также в двух папских буллах, 1220 и 1250 гг. (342). Благодаря праву инвеституры король мог пользоваться имуществами вакантных епископских кафедр. Две папские буллы свидетельствуют о том, что так поступали короли Юхан Сверкерссон и Эрик Эрикссон (343). Кроме того, благодаря праву инвеституры епископов король мог оказывать давление на церковь.
Найденные монеты свидетельствуют, что, начиная с правления Кнута Эрикссона, шведские короли возобновили чеканку монет. В конце XII и в первой половине XIII в. монеты чеканили также один или несколько епископов, а также один ярл (вероятно, Ульф Фаси – 1220-1247). Некоторые исследователи полагают, что они получили право на это от короля (344). Но прямых данных о существовании монетной регалии в Швеции в этот период нет.
В XII и в первой половине XIII в. король еще не имел законодательной власти. В хронике "Христианские короли Швеции" о короле Инге Старшем (умер в 1118) говорится, что он "никогда не нарушал законы, которые были высказаны и приняты в каждом ланде", а о его племяннике короле Филиппе Хальстенссоне сказано, что "также и его никто не мог обвинить в нарушении законов" (345). Благодаря тому, что король получил право суда, и поскольку новые правовые нормы часто возникали после соответствующих судебных казусов, короли, конечно, могли оказывать влияние на законодательство. Однако до ярла Биргера в источниках законодателем назван лишь один Эрик Святой: в Уппландслаге и в Хельсингелаге говорится, что он "дал право" жене на треть движимого имущества, приобретенного мужем во время их совместной жизни (346). Когда в Эстъёталаге упоминаются в связи с изменением норм права правившие позднее короли Кнут (Эрикссон) и Эрик (Эрикссон), там не говорится: "он издал (или отменил) этот закон", а сказано: "это было установлено (или отменено)" при короле Кнуте или Эрике. Между тем в тех же самых предписаниях о ярле Биргере сказано: "этот закон издал (или отменил) ярл Биргер" (347).
Складывавшийся государственный аппарат в Швеции до второй половины XIII в. был незначителен.
Высшим должностным лицом короля был ярл (iarl, ierl). Эта должность существовала в Швеции еще в эпоху викингов. В "Саге о Харальде Прекрасноволосом" рассказывается, что король свеев Эрик Эмундссон (правил около 900 г.) назначил своим наместником в Вестеръётланде ярла Храни Ётского (348). Из "Саги об Олафе Святом" явствует, что в начале XI в. в Швеции был ярл Рагнвальд, который также был наместником в Вестеръётланде (349). Из "Саги о гутах" видно, что должность ярла свеев существовала еще во времена язычества, т. е. в эпоху викингов (350). Ярл упоминается в трех шведских рунических надписях XI в. (351). В эпоху викингов должность ярла существовала также в Дании и Норвегии. Г. Хафстрём считает должность скандинавского ярла близкой к должностям франкского графа и англосаксонского эрла (eorl) и полагает, что она была заимствована из Англии через Данию (352).
В дипломах второй половины XII – первой половины XIII в. ярл называется dux (чаще всего), dux sweorum et guttorum, dei gracia dux sweorum, dux Svecie (353). В грамоте, датированной 25 декабря 1248 г., ярл Биргер назван герцогом Швеции (Hertog i swerige) (354). С середины XII до середины XIII в. должность ярла занимали представители знатнейших феодальных родов (355). О функциях шведского ярла в источниках мало сведений. В шведской исторической литературе распространено мнение, что его главной функцией было командование ледунгом (356). В областных законах ярл упоминается на втором месте после короля, перед епископами и другими представителями знати. Согласно Эстъёталагу, он имел право на "почетные штрафы" за убийство своего брюти и за убийство и тяжелое ранение "своего человека", а согласно Уппландслагу и Сёдерманналагу, – на "почетный штраф" за убийство "своего человека" (357). Очевидно ярл имел собственную дружину. В Уппландслаге и Сёдерманналаге говорится, что во время ледунга все должны освобождать место в гавани для короля, епископа, ярла и своего начальника (forman), назначенного королем вместо себя (358). Из этого предписания видно, что ярл участвовал в ледунге (очевидно на своем корабле), но не обязательно им предводительствовал. Впрочем, известно, что ледунгом командовали ярлы Карл Глухой (в 1220 г.) и Биргер из Бьелбу (в 1240 и 1249 гг.). Как уже говорилось выше, ярл получал треть дани с Готланда (т. е. 20 марок серебра) и часть податей (вероятно также треть) с приморских херадов Эстеръётланда (359). Из Эстъёталага явствует, что ярл распоряжался в Эстеръётланде каким-то комплексом имений (roþs bo), которыми управляли его брюти (360). Предполагают, что такие имения, принадлежавшие ярлу по должности, имелись также в Рудене и Сёдерманланде (361). Не исключено, что ярлу по должности принадлежали также имения и владения (bona et possessiones) "герцогства" (ducatui) в Уппланде, упоминаемые в одной грамоте 1303 г. (362). По-видимому, ярлы получали эти владения как бенефиции от правивших королей. В дипломах упоминаются такие бенефиции ярлам (363). В дипломах имена ярлов стоят после короля, архиепископа и епископов. Ярл упоминается в договорах с другими странами: во второй половине XII в. ярл Биргер (Броса) (1174-1202) вместе с королем Кнутом Эрикссоном заключил торговый договор с герцогом Баварии и Саксонии Генрихом Львом, а в 1250 г. ярл Биргер (из Бьелбу) возобновил этот договор (364). Известно, что такие ярлы как Ульф Фаси и Биргер из Бьелбу (1247-1266) фактически были правителями Швеции. И. Русейн сравнивает шведского ярла с франкским maior domus (365).
Со второй половины XII в., точнее с правления короля Кнута Эрикссона (1167-1196), в Швеции известна должность королевского канцлера (regis cancellarius). До середины XIII в. эту должность обычно занимал епископ (линчёпингский или скарский) (366).
В правление короля Юхана Сверкерссона впервые упоминается королевский конюший. В одной дарственной грамоте короля от 1220 г. среди свидетелей дарения назван "dominns dan stabularius" (367). Титул dominus указывает на его знатное происхождение. Несомненно, однако, что должность королевского конюшего возникла гораздо раньше, возможно еще в эпоху викингов. Королевский конюший (konunx stallari) упоминается в Эстъёталаге: если король хотел продать бонду принадлежавшую ему часть альменнинга, это должен был сделать его конюший (368). В одной грамоте от имени короля Эрика Эрикссона, датируемой около 1225 г., упоминается stabularius Брюнульф, которому король Эрик Кнутссон пожаловал усадьбу (369). По-видимому, Брюнульф был королевским конюшим.
В той же грамоте впервые упоминаются королевские советники (consiliarii): епископ скарский Бенгт "cancellarius et consiliarius noster", Кнут Хольмгерссон "cognatus et consiliarius noster" и Кнут Кристенссон "cognatus et consiliarius noster". Король Эрик Эрикссон в то время был несовершеннолетним и его советники, по-видимому, были его опекунами. Поэтому в данном случае возникает сомнение: существовал ли уже в это время королевский совет как постоянный государственный орган. Впервые королевский совет, причем под названием государственный совет (rigessens raad), упоминается в грамоте от 25 декабря 1248 г., изданной от имени короля Эрика Эрикссона и ярла Биргера (370). В ней говорится о постановлении государственного совета о ежегодном платеже зерном монастырю Нюдала бондами Ньюдунга и Финнведена. Среди присутствовавших членов государственного совета названы: господин епископ Коль, королевский канцлер, господин Карл брат герцога Биргера, господин Карл сын герцога Биргера, господин Хольмгер, господин Магнус Бентсон и "многие другие добрые мужи из государственного совета" (medh andre flere gotha maend i rigessens raad) (371). По-видимому, на этом собрании государственного совета присутствовали не все его члены. Упоминаемый в этом документе государственный совет, очевидно, был уже постоянным государственным органом.
Согласно Хельсингелагу, над Хельсингландом имелось особое должностное лицо короля – konungs ari. Это слово значит "королевский посланец, человек, посланный по поручению короля" (372). В дипломах первой половины XIV в. он называется: officialis noster; officialis domini regis swecie super terram helsingie; konungxsins aembitzmau ii helsingaland (373). Из Хельсингелага явствует, что konungs ari не находился постоянно в Хельсингланде. Он приезжал туда, вероятно, раз в год, зимой, чтобы получить дань королю (konungx paeningae), держать от имени короля тинги (374) и, по-видимому, получать отчет с управляющих имениями "Уппсальского удела" в Хельсингланде (375). Когда konungs ari прибывал в Хельсингланд. бонды были обязаны прокладывать для него в снегу дорогу и давать ему требуемое число лошадей при поездке "вверх по ланду" и на обратном пути. В каждом шиплаге бонды сами обязаны были поровну распределить между собой эти обязанности. За отказ перевозить "возы короля" бонд платил штраф в три эре (376). При поездке "вверх по ланду" и обратно бонды обязаны были давать konungs ari и его свите вэцлы (vaezlor), если он ехал с "законным числом" свиты. Бонд, не давший konungs ari вэцлу, должен был дать ему "цену вэцлы" и заплатить штраф в 16 эре (377). Во время пребывания в Хельсингланде konungs ari должен был держать с бондами тинги от имени короля, вероятно, ландстинги в Алире, Сундеде, Медельпаде и Онгерманланде. На этих тингах konungs ari разбирал судебные дела вместе с нэмндом из того шиплага, где произошло преступление. Он сам зачитывал формулы присяг перед нэмндом (378). Когда konungs ari пересекал границу Хельсингланда, он оказывался под "законной защитой" хельсингландцев и имел особый "мир" (konungs ara friþer). За нарушение его мира "на дороге между тингами" полагался штраф в три марки, а за нарушение его мира во дворе, где он имел вэцлу, – штраф вдвое больший, чем за бонда, т. е. 80 марок. За нападение на konungs ari на тинге или в его резиденции (очевидно, в хусабю) платились повышенные штрафы: за его убийство – 300 марок, за рану в живот или в голову – 200 марок, за синяк – 100 марок, за повреждение оружия или одежды – 80 марок, за замахивание секирой, мечом, копьем, прицеливание из лука – 40 марок. Но за нарушение мира сопровождавших его людей полагались такие же штрафы, как и за бондов. Если konungs ari сам нападал на кого-нибудь с оружием, он тем самым лишался права на свой особый "мир". Если konungs ari или его люди нарушали чей-нибудь "мир", они должны были платить такие же штрафы, которые должны были бы получить, если бы был нарушен их "мир" (379).
Судя по всему, должность konungs ari в Хельсингланде возникла еще в XII в. Вероятно, подобные должности существовали и в других ландах-лагслагах до середины XIII в. В Вестманланде имеется приход, называющийся Kongsåra, а прежде называвшийся Kongsarhus. По мнению К. Ю. Шлютера, это свидетельствует о том, что там некогда была резиденция konungs ari (380). Из "Саги о гутах" и двух дипломов второй половины XIII – первой половины XIV в. явствует, что дань с Готланда получал на "тинге всех гутов" специальный посланец короля (sendibuþi, лат. nuncius) (381). По-видимому, до второй половины XIII в. в ландах-лагсагах Швеции не было постоянных наместников короля.
Постоянными должностными лицами короля на местах до второй половины XIII в. были управляющие хусабю. В Вестъёталаге и Эстъёталаге они называются королевскими брюти (ед. ч. konungs bryti), а в Далалаге – хусабюманами (ед. ч. husabyman). Из Эстъёталага явствует, что еще во второй половине XIII в. королевские брюти были несвободными (382). Очевидно, королевский брюти прежде всего ведал хозяйством хусабю, в котором жил, и управлял другими имениями "Уппсальского удела" и остальными королевскими имениями, расположенными вокруг хусабю (сдавал их в аренду ландбу и получал с них аврад). Вестеръётланд, например, делился на восемь административных округов – bo (383), каждый из которых охватывал несколько херадов и имел своего королевского брюти. В каждом тридьунге Даларны имелись хусабю и хусабюман (384). В Хельсингланде имелось шесть хусабю и, следовательно, столько же хусабюманов (385). В Эстеръётланде и Свеаланде хусабю и королевские брюти (или хусабюманы) имелись, по-видимому, в каждом хераде или хундари. Кроме управления королевскими имениями, королевские брюти (хусабюманы) постепенно начали исполнять некоторые публичные функции. В каждой хусабю имелась королевская кладовая (konungs visthus), куда окрестное население доставляло генгэрд для короля и его свиты. Очевидно, королевский брюти следил за уплатой генгэрда. После того, как король получил право получать треть судебных штрафов даже тогда, когда лично не присутствовал на тинге, эти штрафы стал взимать королевский брюти (хусабюман). В "Старшем" Вестъёталаге сказано, что вор мог быть на тинге "присужден в королевский двор", т. е., по-видимому, принудительно работать в королевском дворе. В более подробном предписании "Младшего" Вестъёталага добавлено, что по приговору тинга королевский брюти мог заплатить человеку, поймавшему вора, его долю штрафа и после этого имел право делать с вором все, что хотел (386). Согласно Далалагу, хусабюман мог созывать чрезвычайный тинг тридьунга в случае, когда прибывал приказ короля и когда были пойманы воры или кто-нибудь был схвачен на месте преступления у чужой жены (387). На тинге хусабюман выступал общественным обвинителем в делах о неумышленных телесных повреждениях (388). В период между тингами бонды могли давать клятвы истцам в присутствии хусабюмана (389). Бонды обязаны были на тинге передавать бродяг, воров и убийц в руки хусабюмана (390). Хусабюман руководил 12 maetzanmaen, которые взимали штрафы во дворе ответчика, добровольно не платившего штрафов. Он имел право посадить его в королевскую тюрьму (391). Таким образом, королевский брюти (хусабюман) исполнял некоторые фискальные и полицейские функции. Очевидно, он имел в своем распоряжении вооруженную силу (392).
Как уже говорилось, до конца изучаемого периода в ландах-лагсагах Швеции действовало свое местное обычное право, и до середины XIII в. король не имел законодательной власти. В этих условиях королевской власти было очень трудно создать чрезвычайное законодательство, дающее "особую святость и неприкосновенность" королевским должностным лицам. Более того, древнейшие областные законы не предоставляли никаких преимуществ даже самому королю. Согласно Вестъёталагу, епископ имел право доказательства в тяжбе с королем, лендерман – в тяжбе с епископом, а бонд – в тяжбе с королем, епископом и лендерманом (393). В Эстъёталаге также сказано, что если спорят простой человек (karl) и король, – "право доказательства всегда имеет простой человек, а не король" (394). В Эстъёталаге подчеркивается, что если король хочет продать землю, он обязан предложить ее своим родственникам, "так же как бонд" (sua han sum bonde) (395). Вестъёталаг и Далалаг не предоставляют ни королю, ни его людям никакой особой правовой защиты. Но, возможно, уже в конце XII в. в тех ландах-лагсагах, где феодальные отношения развились сильнее, королю и феодалам удалось включить в обычное право законы, особо защищающие людей короля и феодалов. В Эстъёталаге имеется предписание о штрафах за убийство несвободных брюти, платившихся их владельцам. За королевского брюти в "Уппсальском имении" платился сначала штраф в 12 марок, затем, по закону, изданному ярлом Биргером, – 40 марок; за брюти ярла в roþs bo – девять марок; за брюти епископа в имении епископства (stafs ok stols bo) – девять марок; за брюти лагмана, имевшего конюшего и повара и боевой 40-весельный корабль – шесть марок; за брюти бонда – три марки. Далее в той же главе перечисляются "почетные штрафы" (tukka böter), которые получали господа (haerrae) за убийство их "людей" (maen), т. е. вассалов и дружинников, свободных людей, за которых их родичам платился вергельд в 40 марок. Эти "почетные штрафы" были такими: за человека короля – сначала 12 марок, затем, по закону того же ярла Биргера – 40 марок; за человека герцога (ярла) и епископа – девять марок; за человека господина, имеющего конюшего и боевой 40-весельный корабль – шесть марок. Такие "почетные штрафы" платились и за тяжелые ранения (396). В Эстъёталаге говорится, что первоначально "почетные штрафы" платились только тогда, когда человек был убит "на борту корабля, или на сходнях корабля, или в походе", т. е. во время ледунга. Затем, "в дни короля Эрика" – как полагают, Эрика Эрикссона, – было установлено, что господин убитого имел право получать "почетный штраф", где бы ни было совершено убийство (397). Предписания о "почетных штрафах" за убийство (но не ранение!) людей короля, ярла, епископов и феодалов имеются также в Уппландслаге, Сёдерманналаге и Хельсингелаге. В Вестманналаге упоминается лишь "почетный штраф" за убийство человека короля (398). Вероятно, право получать особые "почетные штрафы" возникло в Уппланде, Сёдерманланде, Вестманланде и Хельсингланде, так же как и в Эстеръётланде, в правление Эрика Эрикссона.
В ХII – первой половине XIII в. слабой королевской власти приходилось искать поддержки у местной знати, имевшей реальную власть в своих ландах-лагсагах, а также у церкви.
Из дипломов второй половины XII в. видно, что некоторые представители местной знати, а также прелаты оказывали королю поддержку, скрепляя своими печатями написанные от его имени грамоты (399). Очевидно, поддержка местной знати была гарантией, что решение короля действительно соблюдалось.
Из источников также явствует, что с некоторыми представителями местной знати королям, напротив, приходилось вести борьбу (400).
В борьбе за объединение страны короли, по-видимому, могли опираться на тех феодалов, которые имели владения во многих ландах-лагсагах и поэтому были заинтересованы в укреплении политических и экономических связей между ними.
Но наиболее последовательным и сильным союзником королевской власти была церковь. Она была заинтересована в ее усилении и объединении страны. Хотя официально христианство было объявлено в Швеции единственной религией еще в конце XI в., в XII в., как отметил Маркс, "язва христианства" там "только лишь начинает усиливаться" (401). По-видимому, не только в XII, но даже в конце XIII и в начале XIV в. среди народа Швеции были еще распространены языческие верования. Недаром разделы о церкви Уппландслага и Хельсингелага начинаются с увещания: "Все христиане должны верить в Христа, в то, что он – бог и что больше нет богов, кроме одного его. Никто не должен приносить кровавые жертвоприношения идолам, и никто не должен верить в священные рощи и камни" (402). Папские буллы XII и XIII вв. свидетельствуют, что народ отказывался платить церковную десятину (403). Мало того, простолюдины и представители знати грабили церкви, монастыри и их владения, избивали и даже убивали духовных лиц (404). Как уже говорилось выше, до середины XIII в. не только приходские священники, но и епископы выбирались в Швеции мирянами. Духовные лица, как и миряне, были подсудны не духовному суду, а тингу. Обычное право ландов-лагсаг ограничивало право дарения мирянами имущества церковным учреждениям. Церковь, стремившаяся укрепить свое положение и стать независимой от светской власти, могла опираться только на сильную королевскую власть. В свою очередь королевская власть была заинтересована в поддержке церкви. Церковь была огромной силой. Благодаря церковной коронации король становился в глазах верующих подданных "королем божьей милостью". В слабо объединенной конфедерации шведских ландов-лагсаг церковь была единственной общешведской организацией. К концу XII в. территория Швеции была разделена на шесть епископств: епископство Уппсальское (включавшее Уппланд и весь Хельсингланд), епископство Вестеросское (включавшее Вестманланд и Даларна), епископство Стренгнесское (включавшее Сёдерманланд и Нерке), епископство Линчёпингское (включавшее Эстеръётланд, Смоланды, кроме Веренда, Эланд и Готланд), епископство Скарское (включавшее Вестеръётланд, Дальсланд и Вермланд) и епископство Векшё (включавшее Веренд) (405).
С 1164 г. шведская церковь получила своего архиепископа (Уппсальского) (406). Представители духовенства всех шведских епископств периодически собирались на церковные соборы. Церковь пользовалась постоянной поддержкой римского папы. Она была, наконец, носительницей канонического и римского права. Опираясь на римское право, король мог заявлять разные, ранее не известные в Швеции притязания на власть в различных сферах.
*
Во второй половине XIII в. происходит усиление королевской власти: расширяются ее права, она получает в свое распоряжение новые экономические, военные и политические средства.
В середине – во второй половине XIII в. в Швеции были введены постоянные налоги. Как уже говорилось выше, король имел право ежегодно созывать ледунг. Население ландов, обязанных участвовать в ледунге, должно было строить и ремонтировать корабли для ледунга. За неисполнение этой повинности королю платился штраф – aettargaeld. Население обязано было укомплектовывать эти корабли экипажем. За уклонение от личного участия в ледунге платился штраф – leþungslami. Наконец, население должно было снабжать корабли провиантом (skipvist). К середине XIII в. король перестал ежегодно созывать ледунг, но вместо этого стал требовать с населения названные выше платежи, которые таким образом превратились в постоянные налоги. В первый раз эти налоги упоминаются в 1247 г. В "Сигтунских анналах" говорится: "В 1247 [году] умер Suno Folconis и в том же году община крестьян Уппланда при Спаррсетере лишилась победы и своей свободы, и были на них наложены spannale и skypviste и многие подати (honera plura)" (407).
Упоминаемые здесь spannamali и skipvist в источниках второй половины XIII в. встречаются, как постоянные налоги. Из цитируемого места "Сигтунских анналов" явствует, что в Уппланде постоянные налоги были введены впервые в 1247 г., после поражения вооруженного восстания бондов, вероятно вызванного их введением. Примечательно, что в глазах летописца введение этих налогов было равноценно потере свободы народом Уппланда. Возможно, что во главе этого восстания стояли оппозиционные королю феодалы из группировки Фолькунгов (408). Между прочим, это первое известное народное восстание в Швеции. В грамотах 1279-1281 гг. и последующих лет leþungslami, skipvist, aettargaeld и spannamali упоминаются как постоянные налоги (409). Все они взимались в конце XIII в. в Уппланде и Вестманланде (410). В других ландах взимались лишь некоторые из них. Известно, что leþungslami взимался в Сёдерманланде, Эстеръётланде, на Эланде и Готланде и в приморском Хельсингланде, а spannamali – в Сёдерманланде, Эстеръётланде и в Смоланде (411). Очевидно, постоянные налоги начали вводиться в правление Вальдемара Биргерссона. В 1274 г. папа Григорий X жаловался в булле к герцогу, лагманам, херадсхёвдингам и "остальным знатным" Швеции на то, что на церковные владения накладываются "noui census, nouaque onera imponuntur" (412). Известно, что на Готланде leþungslami стал взиматься как постоянный налог только в 1285 г. в результате переговоров специальных послов короля с гутами, которые, очевидно, проходили на "тинге всех гутов" (413). Каким образом были введены постоянные налоги в остальных ландах, неизвестно. В Вестманналаге говорится: "За право на примирение и право брать залог (nam) мы даем каждый год skipvist и еще за право найма" (414). Это свидетельствует о том, что при введении этого налога в Вестманланде между королем (или его представителями) и жителями Вестманланда велись переговоры (очевидно на ландстинге), в ходе которых королю пришлось предоставить им особые привилегии (415). Возможно, что и в других ландах-лагсагах постоянные налоги были введены в результате переговоров с их жителями.
О постоянных налогах имеются сведения в некоторых областных законах. В Уппландслаге и Вестманналаге они называются "законным ледунгом" (lagha leþunger). Здесь слово ледунг означает уже не военно-морское ополчение, а постоянные налоги. Впервые в этом значении оно встречается уже в одной грамоте 1276 г. и в двух грамотах 1279 г. (416). Согласно Уппландслагу, в трех фолькландах ежегодно взимались следующие налоги.
Четыре раза в год взимался skipvist. Первый skipvist состоял из восьми пундов шпика и восьми спаннов зерна с каждой хамны (417), второй – соответственно из шести пундов и шести спаннов. Третий и четвертый skipvist'ы платились деньгами: по 40 марок за каждый корабль, т. е. по 160 марок с хундари. Первые три skipvist'а были поземельными и подушными налогами: с одного маркланда взималось столько же, сколько с одного боеспособного человека. Четвертый skipvist был подушным налогом. Spannamali платился ячменем и солодом: по два спанна с налогообязанного (418). Aettargaeld платился деньгами, по 30 марок с хундари. Все эти налоги обязаны были платить бонды, ландбу и служилые люди (þiaenistu maen), достигшие 20-летнего возраста. Каждый наймит обязан был платить в качестве налога четыре эртуга в год.
Кроме того, ежегодно взимался налог скотом, домашней птицей и сеном. По-видимому, этот налог возник из генгэрда королю. Каждая хундари давала четыре "жирных" коровы, по корове с фьердунга хундари, шесть бондов – овцу, каждый бонд – курицу и четыре охапки сена или четыре пеннинга деньгами, два бонда вместо курицы, "если у них нет куриц", – ягненка или козленка, или поросенка, или гуся вместо трех кур (419). В Рудене взимались следующие налоги. Каждый шиплаг платил aetlargaeld в 10 марок и каждая "ар" – leþungslami в 10 марок. Каждый бонд платил один эртуг пеннингов, каждый, "кто ест собственный хлеб", – восемь марок коровьего масла, каждый шиплаг – шесть лиспундов хмеля (420). В Вестманланде, как и в уппландских фолькландах, взимались четыре skipvist'а в год. Первый skipvist, как и в Уппланде, состоял из восьми пундов шпика и восьми спаннов зерна с хамны, но второй – только из пяти пундов и пяти спаннов. Третий и четвертый skipvist'ы взимались, как и в Уппланде, деньгами: по 40 марок за каждый корабль, т. е. по 80 марок с хундари, и назывались leþungslami. Как и в Уппланде, в Вестманланде взимался налог скотом, домашней птицей и сеном. Каждая хундари давала четыре коровы ценой в одну марку, по корове с фьердунга, шесть бондов – овцу, каждый бонд – курицу и четыре охапки сена или четыре пеннинга (421). В Сёдерманланде, согласно Сёдерманналагу, для ледунга-ополчения каждая хамна должна была дать в качестве skipvist'a-провианта 16 пундов шпика и восемь пундов коровьего масла (422). По-видимому, столько же она платила и в качестве skipvist'a-налога. Согласно Хельсингелагу, в Хельсингланде взимались такие налоги. В Сундеде (и, по-видимому, в Алире) в качество налога-ледунга (названного здесь skatt и leþunger) и leþungslami каждый шиплаг платил 10 марок холста. В Медельпаде и Онгерманланде каждые два человека, достигшие 20-летнего возраста и имевшие имущество, ценой не менее 20 хельсингских эре, платили вместе одну "двухцветную шкурку" (twaelyt skin) и пять марок холста в качестве leþungslami. В Умео, Бюгдео и севернее "с каждого лука" взимались две "голубых шкурки" (blaskorinn skin) (423). В Даларна, согласно Далалагу, налоги платились мехами. Там упоминаются три различных налога: 1) "мех боеспособного человека" (wigra manna skin), 2) "мех ледунга" (leþungxskin) и 3) baelskin (424). Согласно "Младшему" Вестъёталагу, в Вестеръётланде взимались два постоянных налога: gengaerþ и almaenningsöre (буквально "общий эре") (425). Очевидно, almaenningsöre взимался в размере одного эре с налогообязанного. Величина генгэрда неизвестна. В дополнении XV в. к Вестъёталагу сказано, что тот, кто имел имущества менее чем на три марки, и посева на эртуг, должен был платить половину генгэрда и пол-эре (426). В дипломах gengaerþ и almaenningsore впервые упоминаются в 1296 г. (427). Gengaerþ встречается еще в двух грамотах 90-х годов XIII в. в Эстеръётланде (428).
В дипломах упоминаются также городские налоги. В грамоте 1276 г. короля Магнуса Биргерссона о торговых привилегиях готландцев упоминается byargeld ("городской платеж") (429). В грамоте 1323 г. говорится о налоге с капустного огорода в Стокгольме: "regales exhibiciones dictas tomptageld, prouenientes ex fundo (scil. fundo ortuli wlgariter dicta kalgardh)" (430).
Возможно, именно в связи с введением постоянных налогов в Уппланде, Сёдерманланде и Вестманланде было введено деление на маркланды, при котором земельные владения были оценены в денежных единицах (431). Оценку земельных владений производили под присягой выборные от хундари или шиплага бонды. В грамоте 1325 г. дротса Кнута Йонсона говорится, что бонды (rustici) шиплага Окербу (совр. Окерс шеппслаг) злонамеренно оценили имения архиепископа в Туне в три маркланда, тогда как они издавна оценивались в 12 эресландов (432).
Бонды также сами собирали налоги и доставляли их в королевские кладовые (вероятно, находившиеся в хусабю). При сдаче налогов должны были присутствовать по одному выборному от каждой хамны (hamnoman) и от каждого аттунга хундари (attunxman). Последний избирался лишь на один год и должен был иметь имущество, ценой не менее девяти марок (433). За неуплату в срок налогов с отдельных налогообязанных лиц, хамн (ар, хар), шиплагов и хундари (херадов) взимались высокие штрафы. В Уппландслаге сказано, что "эти штрафы идут для королевского стола" (434).
После того как в 1280-1281 гг. дворянство и церковь и их брюти и ландбу были освобождены от постоянных налогов, вся их тяжесть легла на плечи бондов-собственников. Такие налоги, как skipvist, aettargaeld и leþungslami, взимались с целых хамн (ар, хар) и хундари (херадов). После предоставления брюти и ландбу дворянства и церкви налогового иммунитета число членов хамн уменьшилось, но величина взимавшихся с хамны налогом осталась прежней. Эти налоги платили теперь оставшиеся в хамне бонды-собственники. Они были не в состоянии их платить. Поэтому к середине XIV в. постоянные налоги были уменьшены примерно наполовину (435).
Уменьшение суммы налогов в результате предоставления налогового иммунитета дворянству и церкви короли компенсировали введением чрезвычайных налогов. Первые чрезвычайные налоги взимались уже в правление Магнуса Биргерссона. Около 1285 г. в грамоте ко всем жителям Хельсингланда он объяснял взимание чрезвычайных налогов войнами, необходимостью содержать большое наемное войско и неурожаями, признавая, что они взимались с подданных с их согласия, а не по праву (de gracia non de iure) (436). Особенно часто чрезвычайные налоги взимались в первую половину XIV в.: в 1309-1314, 1316, 1323, 1325, 1326, 1336, 1341, 1348 гг. (437). Чрезвычайные налоги взимались иногда натурой, иногда деньгами; в первой половине XIV в. – обычно деньгами. Чрезвычайные налоги взимались не с хамн, а с отдельных домохозяйств или подушно. Их обязаны были, как правило, платить все: и бонды, и дворяне, и духовенство, а также их брюти и ландбу (438). Феодалы и церковь стремились ограничить право короля на введение чрезвычайных налогов. В мирном соглашении между королем Биргером Магнуссоном и герцогами Эриком и Вальдемаром, заключенном в марте 1308 г. в Эребру, говорилось, что любые новые налоги, тальи и повинности должны взиматься лишь "с согласия и по воле maiorum regni" (439). В договоре между ними о разделе королевства, заключенном в июле 1310 г. в Хельсингборге, говорилось, что требовать и взимать subsidium можно лишь "с одобрения и согласия подданных" (de subditorum beneplacito et assensu) (440).
В так называемой Великой хартии (Magna Charta) – грамоте, изданной 26 духовными и светскими феодалами (в том числе епископами и лагманами Уппланда, Сёдерманланда, Эстеръётланда, Десяти херадов, Вестеръётланда, Нерке и Вермланда) 8 июля 1319 г., в день избрания королем Магнуса Эрикссона, говорилось, что отныне новые налоги могут взиматься только с их общего согласия и с согласия "общины всего королевства" (communitatis tocius regni). Взимать их должны были избранный ими представитель и два бонда от каждого епископства, избранные для этого самими бондами. Эти налоги должны были расходоваться только на те нужды, для которых взимались (441).
Согласно постановлению Магнуса Эрикссона о выборах короля, король имел право накладывать новые налоги только для защиты границ государства. О величине налога король должен был договориться с епископом, лагманом и "лучшими и самыми знающими" в каждой лагсаге (442).
В грамотах 1346 г. к жителям Уппсальского, Стренгнесского и Линчёпингского епископств Магнус Эрикссон обещал в будущем жить на свои "законные доходы". Чрезвычайные налоги должны были взиматься лишь в следующих случаях: 1) когда королевство подвергалось нападению внешних или внутренних врагов, 2) для свадьбы королевских детей, 3) для королевского тинга. В этих случаях король должен был договориться о их величине и способе взимания с епископом и 12 людьми от каждого епископства, шестью фрэльсисманами и шестью из простого народа (443). Эти постановления в несколько измененном виде были затем включены в § 6 клятвы короля в Ландслаге Магнуса Эрикссона. Согласно Ландслагу, король мог взимать чрезвычайный налог в следующих случаях: 1) в случае нападения иноземного войска или восстания, 2) для коронования или eriksgata, 3) для свадьбы своих детей, 4) для строительства замков и дворов "Уппсальского удела". "В таких случаях в каждой лагсаге епископ и шесть дворян (hofmaen) и шесть из народа должны обдумать между собою, какую помощь народ должен или в состоянии оказать своему королю" (444).
Во второй половине XIII – первой половине XIV в. расширились судебные права короля и его право на судебные штрафы.
Ярл Биргер (очевидно, между 1250 и 1266 гг.) издал так называемые законы о нарушении королевской клятвы (445). Согласно этим законам, человек, ранивший или убивший кого-нибудь в доме, в церкви или на тинге, или похитивший и изнасиловавший женщину, или совершивший убийство из мести после заключения примирения, считался нарушителем королевской клятвы (konungs eþsöre, лат. regium juramentum, corone juramentum), а с 1280 г. также клятвы "знатнейших людей государства" (446). Некоторые из этих преступлений (убийство в церкви и на тинге, месть после примирения) еще в "Старшем" Вестъёталаге считались неискупимыми штрафами и карались конфискацией всего имущества и "лишением мира" в ланде, т. е. изгнанием из ланда-лагсаги (447). Но изгнанный из одного ланда-лагсаги мог безнаказанно жить в других ландах-лагсагах Швеции. Человек же, "нарушивший" королевскую клятву, объявлялся вне закона во всем государстве, и все его движимое имущество конфисковалось и делилось между истцом, херадом и королем. Он мог "получить мир" лишь после того как за него просил истец, заплатив при этом королю штраф в 40 марок. Дела о нарушении королевской клятвы рассматривал нэмнд херада (448).
Законы о нарушении королевской клятвы были первыми общешведскими законами, они действовали во всей Швеции (кроме Готланда). Они были вновь подтверждены около 1280 г. королем Магнусом Биргерссоном (449) и затем включены во все областные законы (кроме Гуталага) и Ландслаги Магнуса Эрикссона и Кристофера.
Термин "нарушение клятвы короля" исчез из шведского законодательства лишь во второй половине XIX в. (450).
Законы о нарушении королевской клятвы были направлены против феодальной анархии. Благодаря им король стал высшим "хранителем мира" во всей Швеции. В 1235 г. Магнус Биргерссон издал также закон об особом "королевском мире" (konungs friþer) для всей Швеции. Согласно ему, за 14 суток до прибытия короля в какой-либо ланд, во время его пребывания там и спустя 14 суток после его отъезда между всеми людьми должен быть мир и должны прекращаться все вооруженные столкновения. Нарушитель этого закона карался конфискацией движимого имущества и объявлялся вне закона (451). Закон о "королевском мире" был включен позднее в Эстъёталаг и Вестманналаг (452). В "Разделе о короле" в Уппландслаге и Сёдерманналаге сказано, что король должен "укреплять закон и поддерживать мир" (lag styrkiae ok friþ haldae) (453).
Очевидно, как следствие того, что король стал считаться хранителей общего мира, он получил в Уппланде, Сёдерманланде, Даларна и Хельсингланде право на штрафы за так называемое тайное убийство (dulghadrap, в дипломах: occulta homicidia mordh dicta). "Тайным убийством" в шведских областных законах называлось убийство, совершенное неизвестно кем на земле деревни или округа (херада, хундари или шиплага). Жители деревни или округа должны были в течение года и дня найти убийцу или сообща заплатить штраф за убийство. Согласно Вестъёталагу и Эстъёталагу, штраф за "тайное убийство" получал еще наследник убитого (454). Согласно Вестманналагу, король получал штраф за "тайное убийство" (13 марок) только в том случае, если в течение года и дня не являлся наследник убитого (455). Согласно Далалагу, штраф за "тайное убийство" (12 марок с жителей деревни) получал всегда король. Король получал всегда штраф за "тайное убийство" также согласно Уппландслагу (13 марок с хундари), Сёдерманналагу (20 марок с хундари) и Хельсингелагу (40 марок с шиплага) (456). В дипломах право короля на штрафы за "тайное убийство" впервые упоминается в 1296 г. (457). Согласно Ландслагу Магнуса Эрикссона, король получал за "тайное убийство" штраф в 40 марок с херада (458).
Согласно Ландслагу Магнуса Эрикссона, король имел право своей грамотой брать кого-либо "под свою защиту". Тот, кто совершал насилие над таким лицом, "терял" жизнь и движимое имущество. Две трети этого имущества получал король и одну истец (459).
Согласно "Младшему" Вестъёталагу, Уппландслагу, Сёдерманналагу, Хельсингелагу и Вестманналагу, король стал верховным судьей: к нему можно было апеллировать после приговора лагмана (460). В Вестманналаге сказано: "Король должен расследовать истину; он может отменить все ошибочные и несправедливые приговоры, а лагман должен толковать закон" (461). Это предписание дословно было включено в Ландслаг Магнуса Эрикссона (462). В дополнении к Сёдерманналагу и в Ландслаге говорится, что король "имеет от бога высшую юрисдикцию надо всеми судьями и надо всеми судебными делами народа" (463). Король сам судил на тинге или посылал туда своего представителя, судившего от его имени. "Королевский тинг" (konungsþing) упоминается в Вестманналаге. Присутствие короля на тинге хундари предусматривается в Сёдерманналаге (464). В грамоте, датированной 7 ноября 1344 г., король Магнус Эрикссон сообщает, что он лично на тинге утвердил дарение земли монастырю Рисеберга (personaliter in placito nostro iusticiario constitui) (465). Тинг, на котором король судил сам или через своего представителя, назывался также Rettaraþing (466). Согласно Эстъёталагу и Ландслагу Магнуса Эрикссона, за нарушение приговора короля или его должностного лица полагался штраф королю в 40 марок (467).
В первой половине XIV в. корона стала претендовать на право верховной собственности на вновь колонизуемые земли в Северной Швеции севернее Бюгдео и в Финляндии. В 1320 г. районы Питео и Лулео были пожалованы короной для колонизации нескольким феодалам, в том числе архиепископу. В 1340 г. там, однако, было разрешено селиться "всем христианам". Занятые новоселами земли должны были принадлежать им и их наследникам (468). В Финляндии королевские должностные лица давали разрешение поселенцам селиться на альменнингах (469). Иногда они даже передавали обязанные налогами дворы новым владельцам (470). В древних областях Швеции притязание короны на верховное право собственности на альменнинги проявилось в том, что, согласно Ландслагу Магнуса Эрикссона, король получил право на треть арендной платы, которую получал херад с бондов, селившихся на альменнинге херада (471).
Привилегии Эстрабергу в Нерке (около 1340 г.) и Коппабергу в Даларна (1347 г.) показывают (472), что корона стала притязать на горную регалию. Согласно Эстъёталагу, король имел право на половину находок в земле и две трети имущества, выброшенного на берег морем (473). В других областных законах это право короля не упоминается.
Согласно Эстъёталагу, косуля была "королевским зверем" и бонды под угрозой штрафа в три марки не должны были на нее охотиться (474). Остальные областные законы не знают такого особого права короля. Согласно Ландслагу Магнуса Эрикссона, только король имел право охотиться на лося. Однако жителям Хельсингланда, Даларна, Вермланда и Дальсланда охота на лося разрешалась (475). В Ландслаге упоминаются "королевские парки". Каждый, кто охотился в королевском парке, "кто бы он ни был", терял коня и лук и платил штраф королю в 40 марок (476).
Представление об особом "королевском праве" (jus regium) появилось в Швеции впервые во второй половине XIII в. По-видимому, оно было заимствовано из Дании (477). Впервые термин jus regium упоминается в одной грамоте 1267 г. (478). Из грамот-привилегий монастырям 1276 и 1279 гг. явствует, что в то время jus regium означало право короля на судебные штрафы, генгэрд и постоянные налоги (479). Как было показано выше, позднее королевские права расширились. Но они не были одинаковы во всех ландах-лагсагах Швеции. В одних они были больше, в других меньше.
Во второй половине XIII – первой половине XIV в. радикально изменились вооруженные силы, на которые опиралась королевская власть. Уже в первой половине XIII в. короли в борьбе с непокорными феодалами опирались главным образом на королевскую дружину и дружины своих вассалов – епископов и светских феодалов. В этой борьбе короли, очевидно, не могли опираться на ополчение-ледунг. Во-первых, ледунг собирался по обычаю в определенные сроки летом для похода за границу или для защиты от внешнего нападения. Во-вторых, феодалы обычно занимали в ледунге командные посты (стюриманов и т. п.). В-третьих, ополчение-ледунг состояло в основном из легко вооруженных пеших бондов и было мало боеспособно по сравнению с профессиональными тяжеловооруженными конными дружинниками феодалов. Наконец, для подавления народных масс ополчение-ледунг было еще менее пригодно. Упоминавшееся выше восстание бондов Уппланда в 1247 г. опиралось, по-видимому, именно на организацию ледунга.
Для укрепления своей власти еще в первой половине XIII в. короли стали строить в разных ландах страны укрепленные замки, в которых располагались постоянные гарнизоны. Во второй половине XIII в. они стали создавать наемное войско из иноземных, датских и главным образом немецких, профессиональных воинов – рыцарей и солдат. Но наемное войско стоило слишком дорого и не могло быть многочисленным. Так, в 1275 г. во время борьбы с королем Вальдемаром Биргерссоном его братья Магнус и Эрик наняли у датского короля 100 воинов (С. armatos cum omni bellico apparatu) за 6 тыс. марок чистого серебра и один замок в залог по его выбору, за содержание которого они обещали ежегодно платить тысячу марок (480). В упоминавшейся выше грамоте к жителям Хельсингланда король объяснял взимание чрезвычайных налогов войнами и необходимостью оплачивать большое войско (481). В декабре 1309 г. герцоги Эрик и Вальдемар Магнуссоны наложили на Тиундаланд и Аттундаланд чрезвычайный налог, мотивируя его необходимостью заплатить наемникам – иноземным рыцарям и оруженосцам (stipendiariis, videlicet, militibus et armigeris extraneis) (482). Иностранные рыцари получали в Швеции также земельные владения (483). Это вызывало недовольство шведских феодалов. Поэтому королевская власть стремилась создать собственное феодальное конное войско.
Около 1280 г. Магнус Биргерссон постановлением в Альснё создал в Швеции военно-феодальное сословие фрэльсе. Все лица, несшие конную военную службу королю, его брату герцогу Бенгту, епископам и светским феодалам, а также их брюти и ландбу были освобождены от всех постоянных налогов (484). Таким образом было создано феодальное конное ополчение, состоявшее из дружин духовных и светских феодалов. Ни численность, ни вооружение этих дружин не устанавливались (485). Король не имел контроля над феодальным ополчением и, как показали события первых двух десятилетий XIV в., не всегда мог на него положиться. Поэтому король Магнус Эрикссон создал новую организацию ополчения фрэльсе постановлением в Телье в 1345 г. (486), основные положения которого затем были включены в Ландслаг Магнуса Эрикссона.
Вся Швеция была разделена на 10 военных округов: 1) Уппсальское архиепископство (Уппланд и весь Хельсингланд) с центром в Упсале, 2) Вестеросское епископство (Вестманланд и Даларна) с центром в Вестеросе, 3) Сёдерманланд с центром в Стренгнессе, 4) Нерке с центром в Эребру, 5) Эстеръётланд и херады Кинд, Тьюст, Веден, Гренна, Твета и Висингё с центром в Линчёпинге, 6) Кальмарское фогство и Эланд с центром в Кальмаре, 7) Десять херадов с центром в Рюдахольме, 8) оба Халланда с центром с Фалькенберге, 9) Вестеръётланд и Дальсланд с центром в Скаре, 10) Вермланд с центром в Тингвалле. Ежегодно 29 июня в центре каждого из названных военных округов должен был происходить военный смотр фрэльсисманов. На него должны были являться на коне и в полном вооружении все фрэльсисманы, в том числе рыцари и свены. Каждый из них должен был иметь боевого коня ценой в 40 марок или дороже, боевое седло, шлем и доспехи, "полностью защищающие и тело и ноги". Военные смотры производили представители короля. Бонд, желавший стать фрэльсисманом, мог им стать, явившись на военный смотр с соответствующим конем и оружием (487). Если фрэльсисман уклонялся от военного смотра или коронной службы без законных оснований, он лишался привилегий фрэльсе и платил 40 марок штрафа королю (488). За дезертирство во время военного похода фрэльсисман карался смертью и конфискацией имущества (489). Если фрэльсисман попадал в плен на королевской службе, король должен был его выкупить, дать ему нового коня и оружие и возместить ему все убытки (490). Из сословия фрэльсе можно было выйти только на военном смотре с разрешения лиц, проводивших его (491). Причиной выхода могли быть старость или болезнь. При этом фрэльсисман. желавший выйти из фрэльсе, обязан был представить на военном смотре своего заместителя, одного из неотделившихся сыновей или живущих с ним зятьев (492). Вдова фрэльсисмана и ее дети, не достигшие 15 лет, сохраняли привилегии фрэльсе до тех пор, пока она оставалась вдовой (493).
Военная реформа Магнуса Эрикссона создала контролируемое королем феодальное конное ополчение. По сравнению с ополчением-ледунгом, являвшимся общенародным ополчением, в котором участвовали и бонды, и феодалы, это были "особые отряды вооруженных людей". Но ополчение-ледунг все-таки еще созывалось во время войн с Новгородом в 1293, 1300 и 1323 гг. (494). Хотя по законам оно должно было созываться для походов за границу, герцоги Эрик и Вальдемар использовали его в междоусобной борьбе с королем Биргером Магнуссоном, как явствует из одного источника. 31 октября 1309 г. в грамоте к жителям Туиндаланда они приказали, чтобы один человек от каждой хамны с конем и оружием днем и ночью был готов выступить по их приказу (495). Но к середине XIV в. ледунг-ополчение, очевидно, окончательно сыграло свою роль. В Ландслаге Магнуса Эрикссона оно уже вообще не упоминается. Следует добавить, что по сравнению с ледунгом ополчение фрэльсисманов имело для королевской власти один существенный недостаток. Как говорилось выше, король имел право посылать ледунг за границу и на любой срок. Фрэльсисманов же он мог посылать в поход за границу только с их согласия (496). Переход военного дела в руки дворянства привел к тому, что Ландслаг Магнуса Эрикссона запретил всем, кроме служилых людей и дружинников, носить меч, кинжал и даже охотничий нож (497).
Во второй половине XIII – первой половине XIV в. в Швеции складывается аппарат феодального государства. В это время появляются новые государственные должности.
Ярл Биргер из Бьелбу был последним шведским ярлом. С 1250 г. до дня своей смерти (1266) он был регентом при своем сыне короле Вальдемаре. По-видимому, считая должность ярла слишком опасной для королевской власти, он решил ликвидировать ее, заменив ее должностью герцога, которую должен был замещать один из братьев короля. Из папской буллы 1255 г. явствует, что, желая предотвратить борьбу между сыновьями после своей смерти, ярл Биргер хотел передать им определенные доли (certas portiones) королевства (498). Неизвестно, произошел ли этот раздел. Но еще при жизни Биргера, 16 июля 1266 г., один из его сыновей, Магнус, назван герцогом (Dux), другой, Эрик – Domicellus, а третий, Бенгт, – просто прозвищем Scholaris (499). Магнус продолжал называться "герцогом Швеции", "герцогом свеев" (500) до сентября 1275 г., когда он стал называться королем Швеции. С этого времени герцогом Швеции стал называться его брат Эрик (501), умерший в том же году. Лишь после его смерти титул герцога получил Бенгт Scholaris. Но он в 1285 г. назывался не герцогом Швеции, а герцогом Финляндии (502). Таким образом, в правление Вальдемара и Магнуса Биргерссонов в Швеции одновременно был только один герцог, один из братьев короля. В правление короля Биргера Магнуссона в Швеции было одновременно два герцога – Эрик и Вальдемар Магнуссоны, братья короля. До 1306 г. в грамотах Эрик называется герцогом свеев, а Вальдемар – герцогом Финляндии (503). Начиная с этого года, оба они именуются в документах "герцогами свеев", "герцогами Швеции" (504).
О функциях герцога в источниках почти нет сведений. Согласно Уппландслагу, герцог имел право верховного суда в Рудене (505). Из одной грамоты 1303 г. явствует, что в Уппланде были имения и владения, принадлежавшие "герцогству" (ducatui), и были имения и владения, принадлежавшие короне (506). В 1310 г. Швеция была разделена между королем Биргером Магнуссоном и герцогами Эриком и Вальдемаром. Во власти короля осталась лишь часть королевства: Хельсингланд, Фьедрундаланд, три херада Вестманланда, Нерке, Сёдерманланд, Эстеръётланд, херады Ведбу, Гренна, Вист и Твета, лагсага Десяти херадов и Готланд (507). Раздробленность Швеции была ликвидирована только в 1318 г., после смерти герцогов.
В 1268 г. впервые упоминается должность маршала: в одной дарственной грамоте короля Вальдемара среди свидетелей дарения назван "dominus marsscalcus noster Magnus" (508). В обязанности маршала входил надзор за королевскими конями. Предполагают, что должность маршала возникла из должности королевского конюшего (509). Но маршал также исполнял обязанности военачальника. Маршал Торкиль Кнутссон в 1293 и 1300 гг. командовал ледунгом в Финляндии и Карелии. В 1290-1298 гг., во время малолетства короля Биргера Магнуссона, он правил страной вместе с королевским советом. Должность маршала обычно занимали крупные феодалы.
В правление Магнуса Биргерссона появляется должность дротса (впервые упоминается в 1276 г.) (510). Слово "дротс" (drosaet, Rikis Drotzste, в дипломах по-латыни dapifer) можно перевести как "стольник". В одной грамоте 1326 г. термин dapifer переведен на шведский как "гофмейстер" (hoffmaesthare) (511). По-видимому, дротс был своего рода министром двора. Согласно завещанию Магнуса Биргерссона 1285 г., дротс вместе с канцлером должен был в год смерти короля собрать налоги в Вестеръётланде и Вестманланде (512). Из грамот первой половины XIV в. видно, что дротс судил на тингах от имени короля (513). Дротс, судя по источникам, был высшим должностным лицом в государстве. Во время несовершеннолетия короля Магнуса Эрикссона (1319-1332) во главе государственного совета, правившего от его имени, стоял дротс (514). Должность дротса обычно занимали крупные феодалы.
При Магнусе Биргерссоне также впервые упоминаются королевская казна (fiscus, в 1278 г.) и казначей (monetarius, в 1285г.) (515).
В связи с введением постоянных налогов во второй половине XIII в. возникла должность сборщиков налогов (konungs taekiomaen) (516).
По-видимому, в правление Магнуса Биргерссона возникла должность королевского ленсмана (konungs laensman). Впервые королевские ленсманы упоминаются в постановлении в Альснё 1280 г., где им запрещается требовать генгэрд с бондов без их согласия (517). Затем они упоминаются в "Младшем" Вестъёталаге, в свейских областных законах и Ландслаге Магнуса Эрикссона. В Эстъёталаге ленсман назван королевским обвинителем (konungs soknari) (518). Из областных законов и Ландслага можно сделать вывод, что в каждой хундари (хераде) был один ленсман. Он исполнял полицейские функции, следил за судопроизводством на тинге, выступал там общественным обвинителем и взимал причитавшиеся королю судебные штрафы. Из Далалага явствует, что в Даларна было три хусабюмана, которые подчинялись одному ленсману. Предполагают, что должность ленсмана была заимствована из Норвегии при Магнусе Биргерссоне (519).
По-видимому, в правление Магнуса Биргерссона в Швеции впервые возникла ленная система: король стал передавать округа и целые ланды под управление отдельных феодалов, передавая им право взимать с населения налоги. Впервые лены упоминаются в § 4 постановления в Альснё 1280 г., где тем, кто имеет лен (þaen aer laen hawir), запрещается налагать налоги и повинности на бондов без их согласия (520). Очевидно, речь шла о незаконных налогах и повинностях.
Из областных законов лены упоминаются лишь в Уппландслаге, Сёдерманналаге и Вестманналаге. По-видимому, в остальных частях Швеции ленные отношения были менее развиты. Согласно Уппландслагу и Сёдерманналагу, король после коронования имел право "жаловать лены своим служилым людям" (þiaennistumannum sinum laen giwa) (521). Наиболее развитые ленные отношения отражает Уппландслаг. В одном месте он определяет ленника как того, "кто имеет лен над этими самыми бондами" (þaen laenit hauaer ivir samu bönder) (522). Здесь слово laen (от ср.-верх.-нем. len – "плата") явно имеет значение "власть". Уппландслаг различает "господина фолькланда" (folklandzhaerra), который правил целым фолькландом, и "господина лена" (laenshaerra), "того, кто имеет лен" (þaen laenit hauaer), который, очевидно, управлял одной или несколькими хундари. По-видимому, господин лена подчинялся господину фолькланда, но об этом ничего не сказано. Очевидно, и господин фолькланда, и господин лена имели право созывать чрезвычайный тинг хундари (523). За незаконный созыв тинга и господин фолькланда, и господин лена получали по одной трети штрафа с ленсмана (524). Господин фолькланда взыскивал не уплаченные в срок налоги и штрафы в 40 марок с хундари. Господин лена мог получить одну треть штрафа с хамнумана, аттунгсмана или ленсмана за неявку в королевскую кладовую во время уплаты налогов (525). Уппландслаг, Сёдерманналаг и Вестманналаг запрещали ленникам требовать с бондов генгэрд во время тинга или принуждать бондов хундари кормить их лошадей (526).
Из дипломов явствует, что уже в правление Магнуса Биргерссона в Швеции существовали большие "замковые лены" (slottslän) (527). Центром такого лена был укрепленный замок, которому была подчинена обширная, часто охватывавшая целый ланд или даже несколько ландов, территория, определяемая в дипломах как принадлежность (pertinencia) данного замка. Например, весь Эланд был подчинен замку Боргхолъм. Стокгольмскому замку подчинялись Тиундаланд, Аттундаланд и Руден, Кальмарскому замку – херады Мере, Норрбьюг, Арнбюрд, Асбуланд, Фихольм и Тьюст, замку Сёльвесборг – ланды Блекинге и Листер, замку Ледесе – большая часть Вестеръётланда и Дальсланд, замку Нюхус (Аксевалла) – Вермланд и четыре херада Вестеръётланда (528). Вся Финляндия была поделена между замками Абохус, Тавастахус и Выборг, а Халланд – между замками Вардберг и Хунехальс (529). Держателем замкового лена был комендант замка – фогт (лат. advocatus) или хёвитсман (лат. capitaneus).
Об условиях держания замкового лена имеются сведения в одной грамоте 1343 или 1344 г. В ней рыцарь Кнут Фолькессон сообщает, что получил от короля на три года "земли" Блекинге и Листере вместе со всеми "ежегодными и обычными доходами и королевскими правами", за исключением права суда на королевском тинге (Rettarathing), чрезвычайных налогов и повинностей и доходов от кораблекрушений, на следующих условиях: 1) содержать и защищать замок Сёльвесборг с 20 оруженосцами (armigeris) и другими необходимыми лицами, 2) ежегодно платить королю 500 марок сконских пеннингов, 3) использовать особые налоги для строительства и замков (subsidium pro edificiis, castris) на ремонт и укрепление замка (530). Из этого документа видно, что держатель замкового лена имел право собирать с населения лена постоянные налоги и, вероятно, причитавшиеся королю штрафы. Однако судебной власти он не имел. Но, как явствует из источников, в Финляндии фогты замков имели также право суда над населением своих ленов (531). Шведские лены были служебными ленами (tjänstlän). Они были не наследственными, а срочными.
В правление Магнуса Эрикссона в Швеции появился другой тип ленов – так называемые залоговые лены (pantlän). Король, нуждавшийся в деньгах, делал большие займы у феодалов. В обеспечение их он стал давать своим кредиторам в качестве ленов целые херады (хундари) и даже ланды с правом сбора налогов с населения. Например, в 1326 г. были заложены Кальмарский замок и лен, весь Эстеръётланд, Даларна, Нерке и Вермланд. Заклад ландов и налогов продолжался и в следующие годы (532).
Ленная система окончательно придала шведскому государству феодальный характер. Благодаря ей феодалы-ленники получили возможность эксплуатировать не попавших в прямую феодальную зависимость бондов-собственников, ибо они, очевидно, присваивали часть взимавшихся с бондов налогов.
В правление Магнуса Биргерссона королевский совет стал постоянным государственным органом. В него, кроме канцлера (а затем и дротса, и маршала), некоторых епископов и нескольких феодалов, входили также некоторые лагманы (вестъётов и эстъётов) (533). Сохранился фрагмент одного королевского постановления 1282 г. о составе королевского совета. Согласно ему, совет должен был состоять из епископов, канцлера и нескольких светских "господ" (534). В годы несовершеннолетия королей Биргера Магнуссона и Эрика Эрикссона королевством от их имени управлял королевский совет (иногда называвшийся государственным советом – Rikis Radh) (535) во главе с маршалом (при Биргере Магнуссоне) или дротсом (при Эрике Эрикссоне). В первой половине XIV в. число членов королевского совета было в разное время различно: от 16 до 35 (536). В него, кроме рыцарей (milites) и свенов (armigeri), входили несколько епископов и лагманы главных ландов-лагсаг королевства (Уппланда, Сёдерманланда, Вестманланда, Нерке, Эстеръётланда, Десяти херадов, Вестеръётланда, Вермланда) (537).
В Ландслаг Магнуса Эрикссона было включено специальное предписание о составе и функциях королевского совета. Оно гласит: "После того, как король избран, он должен назначить свой совет: прежде всего архиепископа и епископов из числа жителей его государства столько, сколько ему будет угодно, а также других клириков, которые ему покажутся полезными. § 1. В королевском совете должно быть, двенадцать рыцарей и свенов, и не более, [все] вышеупомянутые должны дать королю [такую] клятву: § 2. Во-первых, должны они поклясться богом и святынями, которые они должны держать [в руках], что они будут советовать королю [только] то – и в этом они призывают в свидетели бога, – что будет полезно и выгодно ему и его стране и не пренебрегут этим ни под угрозой насилия, ни в интересах своих родственников, свояков или друзей. § 3. Во-вторых, что они будут всеми своими силами поддерживать его королевские права, дабы он смог сдержать клятвы, которые он дал королевству и народу своему, и они сами должны обещать сдержать то же самое. § 4. В третьих, что они будут держать в тайне [всё], что король пожелает сохранить в тайне, и никогда не откроют того, что может причинить ущерб ему или его государству" (538). Если король хотел подарить своей жене "утренний дар", он мог подарить ей земли и имения только с согласия и по совету епископов, рыцарей и свенов, входящих в королевский совет (539). Королевский, или государственный, совет был органом феодальной олигархии, существенно ограничивавшим власть короля.
В правление Магнуса Биргерссона, по-видимому, впервые король иногда стал созывать съезды духовных и светских феодалов всего королевства – так называемые rikis samtalar ("государственные совещания"), позднее называвшиеся "съездами господ" (herredagar). Первыми известными из источников rikis samtalar были съезды в Альснё (около 1280 г.) и в Шеннинге (в 1285 г.) (540). На rikis samtalar обсуждались наиболее важные государственные вопросы и принимались соответствующие постановления. Согласно постановлению, изданному на таком rikis samtal в Шеннинге в 1285 г., никто не мог явиться на rikis samtal без особого приглашения короля. При этом устанавливалась точная численность свиты епископов, членов королевского совета и остальных рыцарей и свенов, с которой они имели право являться на rikis samtalar. Участникам съездов предписывалось оповещать на местных тингах народ о принятых на них решениях (541). Во второй половине XIII – первой половине XIV в. такие феодальные съезды собирались в Швеции довольно часто.
Как уже говорилось выше, согласно областным законам, королевская власть в Швеции была не наследственной, а выборной. Однако в правление Магнуса Биргерссона и Биргера Магнуссона этот принцип был нарушен. В 1284 г. в Шеннинге Магнус Биргерссон принудил своих советников и знать королевства (meliores regni) избрать королем его четырехлетнего сына Биргера и принести ему феодальную присягу верности (homagium) (542). Так же поступил и его сын Биргер Магнуссон. В 1305 г. на съезде феодалов в Фагрдале он заставил "прелатов, баронов и остальных знатных, а также всю общину королевства Швеции" (Praelati ас Barones ceterique nobiles et Regni Sveciae communitas universa) избрать королем своего 15-летнего сына Магнуса. Феодалы также присягнули ему в верности (543). Однако после изгнания и низложения Биргера шведские феодалы 8 июля 1319 г. избрали королем малолетнего Магнуса Эрикссона, сына брата Биргера герцога Эрика (544). О его выборах рассказывается в "Хронике Эрика". Выборы происходили на Мура тинге у Мурастена. На тинге присутствовали дворяне (hoffmen) и по четыре бонда от каждого херада королевства. Перед собравшимися выступил с речью дротс, который держал на руках трехлетнего Магнуса Эрикссона. В своей речи он объяснил, почему был изгнан Биргер Магнуссон, и предложил избрать королем Магнуса Эрикссона. Все присутствовавшие дворяне и бонды одобрили его предложение и избрали Магнуса королем (Hoffmen ok bönder alle saman / öpto ok sagdho alle Amen / ...Tha waldo the konung Magnus). "Господа" принесли ему феодальную присягу и "передали ему крепости и ланды и стали все его людьми" (Herrane gingo honom alle A hand / ok lotho honom wp bade borger oc land / ok wordo alle ther hansmen). Затем бонды возвратились в свои херады и рассказали, кого они выбрали "своим господином" (545).
В правление Магнуса Эрикссона были выработаны и точно сформулированы правила о выборах короля. Впервые они упоминаются в приложении к редакции 1325 г. Сёдерманналага (546). Затем с некоторыми изменениями они были включены в Ландслаг Магнуса Эрикссона (547). Королевская власть в Швеции должна была быть выборной, а не наследственной. Королем должен был избираться швед, "а лучше всего" – один из сыновей короля. Выборы должны были происходить на Мура тинге в заранее назначенный день. На этом тинге должны были присутствовать лагманы Уппланда, Сёдерманланда, эстъётов, Десяти херадов, вестъётов, Нерке и Вестманланда. Каждого из них должны были сопровождать 12 "разумных и сведущих мужей" (tolf maen uitra ok sniaella), выбранных "в согласии со всеми жителями их лагсаги". Первыми получали слово лагман Уппланда и сопровождавшие его люди, затем остальные лагманы и сопровождавшие их люди в указанном выше порядке. Король избирался большинством голосов лагманов и сопровождавших их людей (548). Таким образом, в выборах короля принимали участие только представители главных лагсаг королевства.
"В тот же самый день и на том же самом месте" вновь избранный король должен был дать клятву всем жителям королевства в следующем: 1) любить бога и святую церковь, защищать ее права, ни в чем не нарушать королевские права, права короны и всего шведского народа; 2) "защищать своей властью справедливость"; 3) быть верным всему своему народу, никоим образом "не причинять ущерба ни жизни, ни телу ни бедного, ни богатого, если тот не уличен в преступлении по закону и правам королевства", не отбирать у кого-либо имущество без законного приговора суда; 4) управлять королевством вместе со шведами, а не с иноземцами, которые не должны входить в его совет и управлять замками, ландами и коронными имениями; 5) беречь и защищать всеми силами замки и ланды королевства с их ежегодными доходами, "дабы ничто из вышеупомянутого не уменьшилось" для следующего короля, почему любой король имеет право возвратить все потерянное ранее короной, "ибо в противном случае королевство стало бы в скором времени подобным графству или еще меньше"; 6) жить за счет "Уппсальского удела" и других коронных имений, а также законных налогов и накладывать на страну чрезвычайные налоги и повинности лишь в особых (перечисленных в этой главе выше) случаях; 7) нерушимо соблюдать все старинные привилегии церквей, клириков, монастырей, рыцарей и свенов и их имений и слуг, соблюдать все древние законы Швеции, принятые с одобрения и согласия народа и утвержденные прежними королями, особенно следить за тем, "чтобы никакие иноземные законы не были введены в закон и право страны и чтобы никакие законы не принимались без согласия народа" (549).
Затем вышеупомянутые лагманы "и весь народ, с ними присутствующий", должны были дать избранному королю следующую клятву: "Во-первых, что весь народ, живущий в Швеции, будет считать его королем и будет защищать его власть и все королевские права. Во-вторых, что мы будем ему послушны и будем исполнять его повеления во всем, что хорошо для бога и людей; ему надлежит повелевать, а нам исполнять, соблюдая права всех, его и наши (550). В-третьих, что мы будем ему верными и преданными служилыми людьми, особенно в походах к границам, чтобы защищать с ним государство и страну. В-четвертых, что народ, как это было издревле и соблюдается и теперь, будет платить королю все ежегодные и законные налоги добровольно, без строптивости [и будет] предоставлять их и привозить по воле короля и собственным обычаям" (551).
Затем король должен был совершить eriksgata, во время которой он должен был на ландстингах Уппланда, Сёдерманланда, Эстеръётланда, Десяти херадов, Вестеръётланда, Нерке и Вестманланда обменяться с народом вышеупомянутыми клятвами (552). Короноваться он мог в Уппсале или в другом месте по своему выбору, "однако лучше всего архиепископом, ради достоинства их обоих" (553).
Именно клятвы короля народу и народа королю, предписанные в Ландслаге Магнуса Эрикссона, можно, по нашему мнению, считать шведской "Великой хартией вольностей", а не упоминавшуюся выше грамоту от 8 июля 1319 г. Как правильно подметил К. Ё. Андрэ, во втором и третьем пунктах клятвы народа королю под "мы" подразумеваются феодалы, а не народ (554).
Предписания о выборах короля, зафиксированные в Ландслаге Магнуса Эрикссона, были первой шведской конституцией, которая с некоторыми модификациями действовала до 1734 г.
По мере усиления государства в лице королевской власти во второй половине XIII – первой половине XIV в. уменьшалось значение тингов. Ландстинги лишились многих политических функций. Ландстинги уппландских фолькландов, Сёдерманланда, эстъётов, Десяти херадов, вестъётов, Нерке и Вестманланда сохранили лишь формально право признавать вновь избранного короля. В конце XIII – начале XIV в. ландстинги сохраняли еще законодательную власть, но после издания и принятия Ландслага Магнуса Эрикссона потеряли и ее. Все важнейшие политические вопросы решались теперь, как уже говорилось, на общешведских съездах духовных и светских феодалов. Ландстинги превратились в высшие судебные собрания ландов-лагсаг.
После того как при Магнусе Биргерссоне лагманы стали входить в королевский совет, они фактически стали должностными лицами короля. После кодификации областных законов они перестали быть законоговорителями и творцами новых законов и превратились в верховных судей в своих ландах-лагсагах.
В Уппланде, Сёдерманланде, Вестманланде и Хельсингланде выборы судей были поставлены под контроль королевских должностных лиц. Согласно Уппландслагу, Сёдерманналагу и Вестманналагу, выборы судей происходили следующим образом. На тинге хундари королевский ленсман назначал нэмнд из 12 человек из данной хундари. Они назначали судьями двух людей, которые, согласно Сёдерманналагу, "полезны и королю, и всем людям". Затем король должен был "дать им в руки судебную власть" (555). Таким же образом "брались" лагманы в Хельсингланде. Королевский представитель (konungs syslaeman) назначал 12 человек (очевидно, из ланда). Они выбирали лагмана. Затем специальный представитель короля (þaen konungs wald hawer þaer til) передавал ему в руки судебную власть (556).
Король получил право смещать лагманов, херадсхёвдингов и судей (за взятки). Впервые это право короля упоминается в дополнении к "Младшему" Вестъёталагу и в Сёдерманналаге (557), и оно, по-видимому, основано на каком-то неизвестном королевском постановлении первой половины XIV в.
Королевская власть поставила под контроль окружные тинги. В Уппланде, Сёдерманланде, Вестманланде, Даларна и Хельсингланде ленсманы имели право созывать чрезвычайные тинги округов для передачи бондам королевских приказов (а в Уппланде также по приказу ленников) (558).
В лагсаге эстъётов, Уппланде, Сёдерманланде, Вестманланде, Даларна и Хельсингланде посещение тингов перестало быть добровольным. За неявку на тинги бонды подвергались штрафам (559). Очевидно, посещение тингов, отрывавшее их от занятий хозяйством, стало для них тяжелой обязанностью. Как говорилось выше, в лагсаге эстъётов, в Уппланде, Сёдерманланде и Вестманланде очередные тинги стали созываться каждую неделю. Кроме того, королевские ленсманы созывали чрезвычайные тинги. Согласно Уппландслагу, если ленсман созывал внеочередной тинг хундари, не получив приказа от короля, хотя говорил бондам, что получил его, он должен был заплатить штрафы в одну марку господину фолькланда, "тому, кто имеет там лен над этими бондами" и "тем, кто должен был затруднить себя" (560). Далалаг, Уппландслаг и Вестманналаг освобождали торпарей, живших в лесах, и вдов, не имевших сыновей старше 15-ти лет, от обязанности посещать тинги (561). В Уппландслаге и Вестманналаге говорится, что люди из их хамны должны передать им полученный от короля приказ (562). Согласно Хельсингелагу, от посещения тингов освобождались торпари, жившие в лесах, и жители "внешних островков". Тот, кто жил к ним ближе всего, должен был рассказать им, что произошло на тинге (563). Далалаг, Вестманналаг, Уппландслаг и Сёдерманналаг устанавливали кворум "законного", или "полного", тинга хундари (тридьунга в Даларна). Согласно Далалагу, "законным тингом" тридьунга считался тинг, на котором присутствовали судьи, истец, ответчик и еще 12 человек (564). По Вестманналагу тингом хундари считалось собрание, на котором, кроме судьи и ленсмана, присутствовало 12 человек (565). Согласно Уппландслагу и Сёдерманналагу, "полным тингом" хундари считался тинг, на котором, кроме судьи и ленсмана, присутствовало 16 человек. Из Уппландслага и Сёдерманналага явствует, что бонды стали посылать на тинги своих представителей. В Уппланде на каждом тинге хундари обязаны были присутствовать по два человека от каждого аттунга (восьмой части) хундари, а в Сёдерманланде – по четыре человека от каждого фьердунга (четверти) хундари (566). По-видимому, бонды обязаны были посещать тинги поочередно (567). Областные законы предусматривают случаи неявки на тинг ни одного представителя от частей херадов и хундари и даже от целых хундари и шиплагов. За это бонды соответствующего округа (или части его) коллективно платили штрафы ленсману или королю (568). Все это свидетельствует, что право-обязанность участвовать в тингах стало для бондов тягостной повинностью, от которой они стремились уклоняться. Подобное явление отмечают и в соседней Норвегии (569).
Ландслаг Магнуса Эрикссона установил новый порядок выборов лагманов. Они должны были происходить следующим образом. Выборы должны были происходить на ландстинге, о сроке собрания которого должен был объявить за восемь недель епископ того епископства, в которое входил соответствующий ланд-лагсага, "чтобы все, кои живут в лагсаге, могли явиться на этот самый тинг". На этом ландстинге народ должен был избрать шесть дворян (hofmaen) и шесть бондов. Эти 12 человек вместе с епископом и двумя другими клириками должны были избрать трех человек "из тех, кои живут в лагсаге и кои желают потрудиться для бога и являются наиболее справедливыми и мудрыми [людьми] данного ланда". Из этих трех человек король должен выбрать одного, кого бог пошлет ему на душу и который, по его мнению, будет полезен народу. Избранный королем из трех кандидатов лагман должен был дать следующую клятву: "Да помогут мне бог и святыни, которые я держу [в руках], чтобы я во всей своей лагсаге во всех приговорах следовал закону по отношению к бедным и богатым и никогда не допускал несправедливости, вопреки своему мнению и закону, и никогда не искажал закон и не поддерживал несправедливость ни из боязни, ни из благосклонности или денег, ни из недружелюбия или зависти, ни из-за родства или свойства. Да поможет мне бог выполнить все, что я истинно говорю" (570).
Как уже говорилось в начале этой главы, согласно Ландслагу Магнуса Эрикссона, хундари в Свеаланде стали называться, как и в Ёталанде, херадами. Ландслаг также упразднил в Свеаланде должности судей и ввел вместо них должность херадсхёвдинга, как и в Ёталанде. Согласно Ландслагу, выборы херадсхёвдинга должны были происходить следующим образом. Когда нужно было избрать херадсхёвдинга, лагман должен был назначить внеочередной тинг херада за месяц до выборов. На этом тинге жители херада должны были выбрать 12 человек, "каких они пожелают". Эти 12 человек вместе с лагманом должны были выбрать трех кандидатов из жителей данного херада. Король должен был выбрать из них одного, "кого он пожелает и кто ему покажется подходящим". Затем вновь избранный херадсхёвдинг должен был дать такую же клятву, как лагман (571). Один человек мог быть херадсхевдингом только в одном хераде. Херадсхёвдинг должен был получать треть штрафов, причитавшихся хераду (572).
Очевидно, лагманы и херадсхёвдинги выбирались пожизненно. Но король мог сместить их за взятки (573). Таким образом лагманы и херадсхёвдинги превратились в должностных лиц короля.
Так шведские тинги, бывшие некогда органами военной демократии, к середине XIV в. стали придатками государства.
Как уже говорилось, король в Швеции не имел законодательной власти. Ни один областной закон не упоминает права короля издавать законы. Согласно Уппландслагу и Сёдерманналагу, король был обязан "охранять закон" (lagh styrkia) (574). В дополнении к Сёдерманналагу и в Ландслаге Магнуса Эрикссона говорится, что король обязан охранять и укреплять своей властью все древние законы, принятые с согласия и одобрения народа и утвержденные прежними королями, и особенно заботиться о том, чтобы никакие законы не издавались без согласия и одобрения народа (575). Таким образом, юридической законодательной власти король так и не получил. Однако со второй половины XIII в. короли узурпировали законодательную власть. Ярд Биргер, как уже говорилось, издал законы о нарушении королевской клятвы, включенные затем во все областные законы (кроме Гуталага). В Эстъёталаге он назван автором еще целого ряда законов (576). Авторами некоторых законов названы в областных законах короли Магнус Биргерссон и Биргер Магнуссон (577). Эти законы опубликовывались королями на упоминавшихся выше общешведских съездах феодалов.
Во второй половине XIII – первой половине XIV в. в Швеции была предпринята кодификация обычного права ландов-лагсаг (578). При этом в областные законы были включены новые, отражавшие интересы церкви, класса феодалов и феодального государства. В частности, в них были включены постановления, жестоко карающие убийство господ и хозяев их зависимыми людьми. Согласно Уппландслагу, Вестманналагу и Сёдерманналагу, убийство господина или хозяина каралось колесованием и конфискацией имущества (579). По Хельсингелагу убийство "своего законного господина и хозяина" каралось "лишением жизни" и конфискацией имущества (580).
Как уже говорилось, до середины XIII в. в Швеции не существовало законов, дававших особую "святость и неприкосновенность" особе короля. Во второй половине XIII в., очевидно под влиянием римского права, такие законы появляются (581). В Швецию проникает представление о "королевском величестве" – regia majestas, а вместе с ним и представление об особой "святости и неприкосновенности" короля. Впервые термин regia majestas упоминается в Швеции в 1279 г. (582). В 1282 г. мятежные феодалы из группировки Фолькунгов были казнены на основании Lex Julia Majestatis, а их владения конфискованы в пользу короны (583). Нападение на должностных лиц короля стало считаться "оскорблением величества". В грамоте 1317 г. короля Биргера Магнуссона говорится, что лица, совершившие вооруженное нападение на высшее должностное лицо короля в Хельсингланде, убившие его и захватившие собранную им дань, виновны в "оскорблении величества" (crimen lesae maiestatis), а потому должны быть казнены, а все их имущество должно быть конфисковано казной (584). Согласно Эстъёталагу, Уппландслагу и Хельсингелагу, мятеж против короля карался "лишением жизни" и конфискацией всей земли и движимости преступника в пользу короны (585).
В то же время Уппландслаг и Вестманналаг стремились защитить бондов от произвола должностных лиц короля. В них имеется предписание, гласящее: "Если ленсман или служилый человек короля нарушит закон против бонда, тогда пусть его обвиняют таким же образом, как бонд обвиняет бонда" (586). В Ландслаг Магнуса Эрикссона не были включены предписания о "почетных штрафах" королю, епископам и "господам", имевшиеся в некоторых областных законах и дававшие особую правовую защиту их людям.
Сложившееся в Швеции к середине XIV в. государство было феодальным государством, в котором вся власть в центре и на местах принадлежала представителям класса феодалов. Глава государства – король был представителем этого класса. Показательно, что в одной грамоте 1282 г. сказано, что знатные – часть тела князя (короля) (Principle procerumque ejus, qui pars corporis ejus sunt) (587).
Особое, фактически полусамостоятельное, положение в Шведском королевстве занимал в изучаемое время Готланд. Согласно "Саге о гутах", гуты еще во времена язычества (т. е. самое позднее в начале XI в.) добровольно подчинились власти короля свеев, заключив с ним следующий договор. Гуты ежегодно обязаны были платить дань в 60 марок серебром – королю (40 марок) и ярлу (20 марок) свеев. За это они имели право беспошлинно и без всяких ограничений торговать во всех владениях короля свеев. Король свеев обязан был оказывать гутам военную помощь по их требованию (588). Вероятно, с середины XII в. (589) гуты обязались также участвовать в шведском ледунге с семью шняками в течение восьми недель. Однако они обязаны были участвовать лишь в походах "против языческих стран, но не против христианских", т. е. практически – только в походах в Финляндию, Прибалтику и Карелию. При этом гуты имели право свободного выбора: или идти в поход, или заплатить на следующий год королю свеев в качестве ледунгсламе по 40 марок пеннингов за шняку т. е. всего 280 марок пеннингов (590). С 1285 г., по новому договору, заключенному между гутами и королем Магнусом Биргерссоном, гуты обязались платить королю свеев ледунгсламе ежегодно вместе с данью как постоянный налог (591). Король Биргер Магнуссон пытался повысить эти налоги. С 1313 г. гуты обязаны были платить дань в 110 марок серебром и ледунгсламе в 90 марок серебром (592). Но в 1320 г. при малолетнем короле Магнусе Эрикссоне была восстановлена прежняя величина дани и ледунгсламе с Готланда (593).
В остальном Готланд в изучаемое время сохранял независимое от короля Швеции положение. Гуты самостоятельно заключали договоры с другими государствами (например, с герцогом Баварии и Саксонии, с королем Англии, с Новгородом и графством Фландрским) (594). На Готланде не было постоянных должностных лиц короля. Король передавал гутам свои приказы посредством грамот, доставляемых особыми посланцами (595). Гуты сами собирали дань и ледунгсламе и передавали их на "тинге всех гутов", происходившем после дня св. Петра (29 июня), особым послам короля (596). Король не имел на Готланде права на судебные штрафы. Гуталаг вообще нигде не упоминает короля, и не признает за ним никаких прав. Король не имел на Готланде также земельных владений (597). Как уже говорилось в начале этой главы, согласно Гуталагу, жители других ландов Швеции во многих отношениях имели меньшие права, чем гуты.
Высшим органом власти на Готланде был "тинг всех гутов", собиравшийся в тот период, очевидно, раз в год (в середине лета) близ церкви Рума (598). Из источников явствует, что на нем разбирались (в высшей инстанции) судебные тяжбы и обсуждались важнейшие политические вопросы. В частности на "тинге всех гутов" решался вопрос: участвовать или не участвовать гутам в ледунге (599). На нем передавались послам короля дань и ледунгсламе (600). Очевидно, на "тинге всех гутов" принимались законы. В конце Гуталага говорится: "Также договорились, что то, что здесь записано, является законом. Его должны соблюдать все люди. Если возникнут какие-нибудь казусы, которые здесь не предусмотрены, тогда они должны решаться большинством судей. И они должны поклясться, что это – истинно закон гутов. И затем это должно быть записано здесь" (601). Многие главы Гуталага начинаются словами: "Так (также) договорились..." (602).
Свои тинги – судебные собрания имели территориальные подразделения Готланда: тридьунги, шеттунги и тинги (хундари).
Об организации и формах работы тингов на Готланде в источниках мало сведений. В заседаниях тингов, очевидно, как и в других ландах Швеции, имели право принимать участие все свободные совершеннолетние мужчины – гуты. Из Гуталага явствует, что участники тингов были вооружены. Штрафы за нарушение "мира тинга" получали участники тинга. Любопытно, что, согласно Гуталагу, на тинге можно было безнаказанно совершить убийство с целью мести (603).
Из Гуталага можно сделать вывод, что тингами тингов – хундари руководили радманы (raþmenn), число которых не указано (604), а тингами шеттунгов и тридьунгов – судьи (domeri), судьи ланда (landsdomeri), число которых также не указано (605). Как говорилось, на Готланде не было должности лагмана. По-видимому, "тингом всех гутов" руководила коллегия судей, на что указывает цитированное выше место Гуталага, где сказано, что новый закон принимался большинством судей.
Неизвестно, каким образом назначались радманы и судьи, но имеются все основания предположить, что их выбирали на тинге.
На Готланде в изучаемое время не сложился класс феодалов. Готландское общество делилось на бондов-собственников, ландбу (или лайгдленнингов), наймитов, слуг и рабов. Влияние и руководство готландским обществом находилось, по-видимому, в руках зажиточных бондов-собственников. В "Саге о гутах" упоминаются жившие на Готланде, очевидно в начале XI в., "могущественные люди": Ормика из Хайнайма и Ботайр из Акебэкка, а также Ликкайр Мудрый, который в то время "был самым могущественным человеком" (606). Грамоты 1320 г. от имени короля Магнуса Эрикссона адресованы "senioribus et communitati terre gotlandie" (607). Как уже говорилось в главе третьей, на Готланде были особенно сильны пережитки родовых отношений. По-видимому, на должности радманов и судей избирались родовитые и зажиточные бонды-собственники.
Таким образом, в отличие от остальных ландов Швеции, на Готланде в изучаемое время не возникло государственной власти, и сохранялась система управления военной демократии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ленин В. И. Полное собрание сочинений, т. 33, с. 9.
2. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 21, с. 170-172.
3. SdmL Add I:7.
4. UL Kg 2, SdmL Kg 2.
5. GL I, 15 pr.
6. GL I, 15:1.
7. VgL I M 5 pr; VgL II Dr 10; ÖgL Dr 10 pr.
8. Hildebrand H. Sveriges medeltid, d. 2. Stokholm, 1885, s. 40.
9. Loman B. De svenska dialekternas uppkost. – In: Den svenska historien, bd. 2. Stockholm, 1966, s. 70 ff.
10. См. главу II.
11. Hafström G. Lagsaga. – KL, bd 10, sp. 166.
12. ÖgL Dr 3 pr.
13. DS, № 1154; UL Conf.
14. MEL Kg 1.
15. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 21, с. 150.
16. По терминологии Ю. В. Бромлея. См. Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. М., 1973, с. 141.
17. VgL I М 5:5; ÖgL Dr 3 pr; DL þg 17:4.
18. VgL I M 5:4; ÖgL Dr 10.
19. DS, № 1294 etc.
20. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т. 19, стр. 336.
21. VgL I R 1 pr; 3:2; þ 5:2; VgL II R 1, 3; þ 33; GS, kap. 2.
22. VgL I R pr; VgL II R 3.
23. VgL I R 2; VgL II R 2.
24. DS, № 382: "...dudum in Regno Suetie quedam consuetude que corruptela dicenda est ueris inolerit, uidelicet, ut Cathedralibus ecclesijs ipsius Regni non preficirentur aliqui nisi quos in eis institui. uel destitui potius per secularis potestatis potentiam Regis scilicet et Baronum, nec non et ad clamorem tumultantis Populi Regni predicti contra sacrorum statute canonum...".
25. DS, № 131: "...legislatores regni... annis singulis teneantur coram populo legem consuetudinis publicare..."
26. DS, № 1154, UL Conf., SdmL Conf.
27. VgL II G 12.
28. VgL I R 3:2, VgL II R 3.
29. DS, № 240, 836.
30. VmL M 20, HL M 36.
31. VgL II J 5, DL G 16:1; VL Kp 3:1, SdmL Kp 3:1.
32. DL þg 17 pr.
33. VgL II Add 7:29; CgL V 15:3, GL I, 20 pr, UL M 2 pr, SdmL M 18 pr, VmL M 2 pr, DL M 25, HL M 2 pr, 21, Ä 1:4.
34. DL M 3.
35. DL þg 17:4.
36. VgL II Add 2:1, 13:1.
37. VgL III:77.
38. ÖgL R 11 pr, 12:1.
39. ÖgL Dr 3 pr, V 8:1.
40. UL þg 9:4, SdmL þg 9:4.
41. UL þg 9:5, SdmL þg 9:5.
42. VmL þg 18:3.
43. MEL þg 26:1.
44. UL þg 1:1, VmL þg 5, SdmL þg 2 pr, MEL þg 27:1.
45. DS, № 164.
46. DS № 1238: "...fideli meo heggoni quondam villico in Telgium committo potestatem et speciale mandatum, publicandi in communi pretorio Olandie..."
47. DS, № 1156.
48. DS, № 1339. Cp. № 1386 (a. 1303).
49-50. Cp. Beauchet L. Histoire de la propriété foncière en Suède. Paris, 1904, p. 18; на основании SdmL þg 2:1, где сказано, что штраф за неявку на тинг по приказу должен платить человек, имеющий долю в деревенской земле, О. Хольмбек и Э. Вессен делают вывод, что первоначально на тингах обязаны были присутствовать только землевладельцы (SLL, ser. 3, s. 228, not 26). Однако этот вывод представляется недостаточно обоснованным.
51. SmL 1 pr.
52. DS, № 67.
53. DS, № 164.
54. DS, № 836.
55. DS, № 1867.
56. Ср. SLL, ser. 3, s. 400, not. 6.
57. VgL II Fora 43, VgL III:57.
58. HL þg 6 pr.
59. HL þg 3 pr.
60. DL þg 1 pr.
61. ÖgL В 22.
62. HL þg 14 pr, VmL þg 24.
63. UL þg 14, SdmL þg 11.
64. ÖgL Kr 3:1, ES 8; UL þg 1 pr; VmL þg 2; SdmL þg 1.
65. MEL þg 7.
66. DL þg 1:1; VmL þg 5; SdmL þg 2.
67. SdmL þg 2:1. Cp. HL Ä 16:1, где сказано, что тинг могут созвать "и простой человек, и король" (baþae kallaþae karl ok konunger).
68. ÖgL В 30:1.
69. SLL, ser. I, h. I, s. XXVIII.
70. MEL þg 8.
71. SLL, ser. 4, s. LXXXIV.
72. DS, № 1957, 1959, 1962.
73. DL þg 1 pr.
74. UL þg 1 pr, VmL þg 2, SdmL þg 1.
75. VgL III:128.
76. HL þg 3pr.
77. Wildte F. Tingplatserna i Sverige under förhistorisk tid och medeltid. – "Fornvännen", 1926.
78. DS, № 1957, 1959, 1962.
79. GS, kap. 6, VgL II R 3, ÖgL Dr 2:2, 11 pr, UL þg 1:1, SdmL þg 1, 2, VmL þg 5, DL þg 1:2, HL þg 1:1.
80. DS, № 131, 824.
81. См.: Ковалевский С. Д. Шведские областные законы как исторический источник. – СВ, 33. М., 1973, стр. 290.
82. VgL IV 1:10.
83. VgL IV 14 pr.
84. VgL IV 14:1.
85. VgL IV 14:4.
86. VgL IV 14:17.
87. См. SLL, ser. 5, s. XIX-XXIII.
88. VgL IV 15:6. Ср. DS, № 1154, UL Conf., SdmL Conf.
89. DS, № 1999.
90. UL þg 5:7; VmL þg 19, MEL þg 28.
91. VgL IV 15:10.
92. VgL III:144, MEL В 23:3.
93. DS, № 1838, 2328.
94. VgL IV 14:13.
95. VgL IV 14:11.
96. VgL I R 3 pr, VgL II R 3.
97. VgL IV 14:7.
98. DS, № 736.
99. VgL IV, 14:8-9.
100. VgL IV 14:13-14.
101. VgL IV 14:11-12, 15-16.
102. Hafström G. Lagman (Sverige). – KL, bd. 10, sp. 150.
103. Ibidem.
104. О лагмане Эскиле см.: Westman K. G. Svenska radets historia till 1306. Uppsala, 1904, s. 15, 22.
105. DS, № 181: "dominus eskillus legifer".
106. DS, № 387, (a. 1251).
107. DS, № 302.
108. DS, № 387.
109. ÖgL Dr 14:3. Ср. Dr 14:9.
110. DS, № 530.
111. DS, № 531.
112. DS, № 593.
113. DS, № 592.
114. DS, № 742.
115. DS, № 1021.
116. DS, № 2586.
117. DS, № 294.
118. DS, № 736.
119. VgL I M 11, VgL II Dr 22, Add II 13-15.
120. VgL I M 1:3, VgL II Dr 4, þ 17, ÖgL Dr 2:2, 5 pr, 11 pr, V 32:4, G 8 pr.
121. DS, № 240, 294, VgL III:144, MEL В 23:3, 5.
122. ÖgL R 1 pr.
123. См. SLL, ser. 2, s. XXVI.
124. DS, № 240.
125. DS, № 577.
126. ÖgL Dr 2:2, R 3 pr.
127. Hafström G. Häradshöfding. – KL, bd. 7, sp. 2
128. UL þg 1:1, VmL þg 6, SdmL þg 2 pr.
129. См. SLL, ser. 2, s. XXVI.
130. UL þg 2:1, VmL þg 7, SdmL þg 3:1.
131. HL þg 1 pr. 33.
132. Подробнее о выборах судей по этим законам см. ниже.
133. ÖgL R 3:2.
134. DS, № 543.
135. VgL IV 20:4.
136. DS, № 736.
137. SdmL Add 9.
138. MEL þg 4.
139. UL V 24:4.
140. ÖgL Dr 20:1.
141. DS, № 176.
142. DS, № 54.
143. ÖgL E 17.
144. HL Ä 16 pr.
145. Wührer K. Nämnd. – KL, bd. 12, sp. 441.
146. DL þg 5:4.
147. ÖgL R 1 pr, Kr 13:2.
148. Например, UL J 21, þg 2:1, Kk 6:6, 14:2, SdmL Kk 4:4, 16:3, 20.
149. Подробнее о судопроизводстве в Швеции в изучаемый период см. специальные очерки О. Хольмбэка в SLL, ser. 1-5, а также: Carlquist E. Studier i den äldre svenska bevisrättens utveckling. Lund, 1918.
150. SGL, bd. 1, s. 69; Hjärne H. Kyrkliga inflytelser inom Sveriges äldre statsrätt. – In: Bidrag till Sveriges medeltidshistoria tillegnade C. G. Malmström. Upsala, 1902, s. 9.
151. VgL I M 8.
152. VgL II þ 3, 5; ÖgL V 32:6; UL M 38; SdmL þ 3; VmL M 26:3; DL þ 6;HL M 28 pr.
153. VgL I M 1:3; VgL II Dr 4, Forn 12; ÖgL R 3:4.
154. VgL II G 12, Add 12:1; VgL III:80.
155. VgL I M 1:3; VgL II Dr 28; ÖgL Dr 4.
156. VgL II G 12, Forn 48, Add 12:1; VgL III:68, 80; ÖgL R 3:4.
157. VgL I O.
158. VgL I þ 3 pr; VgL II þ 17; ÖgL V 32 pr; DL þg 6; HL M 28 pr; UL M 38; SdmL þg 3; VmL M 28:3; GL I, 38 pr.
159 ÖgL Dr 7:2.
160. ÖgL R 3:2.
161. UL þg 8; VmL þg 17; DL þg 5; HL þg 9. Cp. SdmL В 1:1.
162. VgL II Dr 8 in fine, Add 5:1.
163. VgL III:80.
164. HL Kg 10.
165. HL þg 14:3; SLL, ser. 3, s. 408, not. 107.
166. VgL I 0:1, VgL II 0:4; Add 7:14; UL M 12:3, M 10; SdmL M 12 pr, 17:3; GL I, 11.
167. DS, № 1867
168. VgL I 0:1.
169. UL М 12:3; 10; SdmL М 17:3.
170. UL М 12:10.
171. DS, № 836.
172. DS, № 240.
173. DS, № 294.
174. Snorri Sturluson. Heimskringla. Óláfs saga helga, kap. 77.
175. VgL I R 1 pr, VgL II R 1.
176. Beckman N. Studier till Västgötalagarnas historia. – ANF, 28, s. 70; SLL, ser. 5 s. 118-119; Lönnroth E. Från svensk medeltid. Stockholm, 1959, s. 13 ff.
177. Saxsoni Grammatici. Gesta Danorum. Strassburg, 1886, p. 420.
178. UL Kg 1. Cp. SdmL Kg 1.
179. SdmL Kg 1; MEL Kg 4 pr; EK, v. 4446.
180. SdmL Add 1:2, MEL Kg 4 pr; KrL Kg 3 pr; EK, v. 446.
181. EK, v. 4457, 4512; KrL Kg 6 pr.
182. Цит. по: SLL, ser. 3, s. 49, not. 2.
183. SRS, I:1, p. 157.
184. Holmgren G. Taga och vräka konung. – "Fornvännen", 1937, s. 19-26; Olivecrona K. Döma till konung. – HT, 1942, s. 412 ff.
185. UL Kg 1.
186. UL Kg 1.
187. См.: Hasselberg G. Eriksgata. – KL, bd. 4, sp. 22 ff.
188. UL Kg 2; SdmL Kg 2, Add 1:7; MEL Kg 7.
189. UL Kg 2; SdmL Kg 2; MEL Kg 7:1.
190. VgL I R 1 pr; VgL II R 1.
191. MEL Kg 7 pr.
192. VgL I R I pr; VgL II R 1.
193. SdmL Kg 2.
194. VgL IV 15:10. В "Registrum Upsalonse" (A 17) об этом говорится: "Decimo loco regnavit Ragnvaldus, magnanimus et corde tumons. hic qui contra leges Vestgotorum ad Carlaby, ubi placitum tune habuerunt, ipsis irrequisitis accessit, ibidem ab ipsis iniuriam suam vindicantibus, est occisus".
195. UL Kg 2; SdmL Kg 2.
196. DS, № 144 (a. 1212): "in die coronacionis nostre".
197. DS, № 63, 65-67.
198. UL Kg 3. Ср. SdmL Kg 3.
199. DS, № 135 (a. 1208).
200. VgL IV, 15:13, 15, 17.
201. DS, № 334.
202. ЕК, v. 44-45: "the waro tha flere som knwte lyddo / Sidhan wart knuter til konung walder".
203. EK, v. 157-180 ff.
204. EK, v. 952 f.
205. DS, № 102.
206. DS, № 867 (a. 1275): "...nos Regnum Sueorum quod nos jure hereditario devolutum est...".
207. ÖgL Dr 14:6. Ср. SLL, ser. I, h. 2, s. 72, not. 67.
208. UL M 20; SdmL M 35; VmL M 17; HL M 7:1.
209. UL Kg 10 pr; VmL Kg 7 pr; SdmL Kg 10 pr.
210. См. SLL, ser. 1, h. 5, s. 46 и 55, not. 30.
211. Hiärne E. Rod och runor. – HVSUÅ, 1946, s. 110 f.
212. DS, № 813:1: "...aer wir kallum samaen warae maen. til liþstaempnu...".
213. Hafström G. Ledung och marklandsindelning. Uppsala, 1949, s. 18-20, 58 ff.
214. UL Kg 10:1.
215. VmL Kg 7.
216. SdmL Kg 10:2-3. Ср. SLL, ser. 3, s. 61, not. 52. – Г. Хафстрём предполагает, что в Сёдерманланде хундари вооружала 2 корабля (Hafström G. Ledung..., s. 60).
217. DS, № 868.
218. ÖgL В 28 pr.
219 Hafström G. Ledung..., s. 54-55, 58.
220. Ibid., s. 58.
221. Ståhle C. I. De medeltida ledungsskatterna i Svealaudskapen. – HT, 1941, s. 224, not. 1.
222. Hafström G. Ledung..., s. 58.
223. Ibid., s. 58, 60.
224. GS, kap. 6.
225. DS, № 815.
226. Hafström G. Ledung..., s. 19.
227. Schück A. Studier rörande det svenska stadsväsendets uppkomst och äldsta utveckling. Stockholm, 1926, s. 458 ff; Ljung S. Söderköpings historia intill 1568. Lund, 1949, s. 344.
228. Hafström G. Ledung..., s. 60.
229. EK, v. 1464.
230. EK, v. 107; SdmL Add 2.
231. GS, kap. 6.
232. ÖgL В 43 pr. См. также главу I.
233. Hafström G. Ledung..., s. 24 ff.
234. Dahlgren P. Vikingatidens nordiska skeppstyper. – "Tidskrift i sjöväsendet", 1930, s. 494.
235. DS, № 1636.
236. UL M 12:7; VmL M 25:4, SdmL M 30.
237. VmL M 25:12.
238. SdmL Add 5.
239. DS, № 968, 1169, 1172, 1209.
240. Hafström G. Ledung..., s. 30, 151-152; SGL, bd. 13, s. 138. – К. И. Столе полагает, что первый член слова aettargaeld образован от aett, означавшего "группу из восьми единиц" (Ståhle С. I. Op. cit., s. 210 if.). Исходя из этого, К. А. Экбум переводит aettargaeld – " платеж восьми аттунгов " (Ekbom K. A. Viennetiunde och hundaresindelning, s. 179). Однако это толкование представляется фантастическим.
241. UL Kg 11 pr.
242. UL þg 14:1.
243. SdmL þg 11:1.
244. UL Kg 12:1, SdmL Kg 12:1; HL Kg 9 pr.
245. Hafström G. Ledung..., s. 38.
246. UL M 11:2.
247. UL Kg 10:1; HL þg 14:2; DL þg 7:2
248. UL M 11:2; SdmL G 6; HL þg 14:2; ÖgL V 6:1, G 15, В 14 pr; GL I, 20:14 (fulkvapn). – Некоторые шведские исследователи переводит термин folkvapn – "боевое оружие" (SLL, ser. I, h. 6, s. 83, not. 36). Ф. Дувринг считает, что первая часть этого слова происходит от слова folkr "часть войска", а не от folk "народ" (Dovring F. Folkunganamnet. – ANF, bd. 66, 1951, s. 109). Однако такое этимологическое толкование представляется неверным. Первый член слова folkvapn, очевидно, folk – "народ". Термин folkvapn встречается также в норвежских областных законах и в Ютском законе (Gtl 309; Ftl VII, 13; JyL III:4). Из них явствует, что так назывался набор оружия бондов, участвовавших в ледунге. В Ютском законе folkvapnae (меч, шлем и копье) как оружие каждого бонда на корабле противопоставляется оружию кормчего (styriman). В норвежском "Дружинном уставе" (Hirdskra, 35) есть ссылка на "все старые судебные книги страны", которые установили "законное оружие бондов". А. Я. Гуревич также переводит folkvapn норвежских законов – "народное оружие" (Гуревич А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М., 1967, стр. 184, 191-193).
249. HL þg 14:2.
250. ÖgL V 6:1; SdmL G 6, Add 2. – В Дании "народное оружие" состояло из меча, копья и шлема (JL III, 4), а в Норвегии из секиры или меча, копья, щита и лука с двумя дюжинами стрел (Gtl 309; Ftl VII, 13, 15).
251. UL Kg 10:1.
252. GL I, 54.
253. VmL M 25:9.
254. Ср. Hafström G. Ledung..., s. 40.
255. Если же в результате вражеского нападения ланду был причинен ущерб, штраф увеличивался до 40 марок, делившихся пополам между королем и шиплагом (HL Kg 8).
256. EK, v. 89-91.
257. ÖgL Dr 14:9, V 12:3. См. также главу IV.
258. UL Kg 12:4; SdmL Kg 11:3.
259. Полное собрание русских летописей, т. 3. СПб, 1841, с. 13; т. 5. СПб, 1851, с. 177-178.
260. SdmL Kg 10 pr; DS, № 1636. – Недавно Г. Хафстрём высказал предположение, что хамна выставляла двух человек (Hafström G. Leidang (Sverige). – KL, bd. 10 (1965), sp. 452). Однако оно не обосновано. В Дании, где тоже существовало деление на хамны, каждая хамна выставляла в ледунг одного человека (SkL Add XIV).
261. SdmL Kg 1° pr: "þen seal fara þaer aelzter aer a faerð".
262. Hafström G. Ledung..., s. 127.
263. Hafström G. Leidang, sp. 452-453.
264. Mayer E. Der germanishe Uradel. – ZSSR. GA, Bd. 32, 1911, S. 88 Anm. 1, S. 92; Vriesen O. v. Ett par ord i Upplandslagen. – In: Studier tillägnade Axel Kock. Lund, 1929, s. 454 f.; Lönnroth E. Statsmakt och statsfinans i det medeltida Sverige, s. 93 ff. och 100; Ståhle C. I. Op. cit., s. 203 f; SLL, ser. 3, s. 60, not. 47.
265. ÖgL В 28:5: "Nu gaers by af by, liegaer til ha ok hamnu".
266. UL þg 1:1;VmL þg 5.
267. SdmL Kg 10 pr.
268. Hafström G. Ledung..., s. 34.
269. UL Kg 11:3; SdmL Kg 11:2.
270. UL Kg 12 pr; SdmL Kg 12 pr; HL Kg 9:1.
271. UL Kg 11:1; SdmL Kg 11 pr; HL Kg 9:2.
272. SdmL Kg 10:1.
273. SdmL Kg 10:3; VmL Kg 7:3.
274. SdmL Add 9.
275. См.: Гуревич А. Я. Указ. соч., с. 190.
276. Jyl III :20.
277. UL Kg 10 pr: "Nu biuþaerkonungaer liþ ok letting utt. biuþer utt roþ ok reþ. þa skal naempnae hampn of stampn. ok styriman. ok hasaetae allae. ok han skal biuþaes a kyndilþingum".
278. Hafström G. Ledung..., s. 31.
279. UL Kg 10 pr; SdmL Add 2; GS, kap. 6; EK, v. 1458-1462.
280. UL Kg 10:1; VmL Kg 7:1.
281. UL Kg 11:4; SdmL Kg 11:3; EK, v. 89-98, 1458-1462.
282. SdmL Kg 12:1.
283. UL Kg 11:1, М 26:10, SdmL Kg 11 pr, M 26:10. Cp. HL Kg 9:2 и ÖgL E 34.
284. SdmL Kg 11 pr. Cp. UL Kg 11:1.
285. Hafström G. Leidang, sp. 454.
286. HL Kg 9 pr; UL Kg 12:1; SdmL Kg 12:2.
287. HL Kg 8, 9 pr.
288. UL Kg 12:1.
289. SmdL Kg 12:2.
290. UL Kg 12:2, SdmL Kg 12:2.
291. HL Kg 7.
292. VgL II Kk 4.
293. См.: DS, № 1636, 2328.
294. DS, № 638, 647, 670, 654.
295. VgL II M:8.
296. HL Kg 11:1.
297. DS, № 638, 647, 670: "Quia pro tauto curabimus omnimodo corone plenam satisfactionem fieri et condignam".
298. DS, № 139.
299. DS, № 1403.
300. DS, № 2106.
301. Rosén. J. Husaby. – KL, bd. 7, sp. 94-95.
302. См., например, Rosén J. Svensk historia, d. I. Stockholm, 1962, s. 131; Oden B. Gästning. – KL, bd. 6, sp. 2.
303. DS, № 525, 675
304. См. SGL, bd. 13, 225, 226, 737. О значениях термина veizla в норвежских и исландских источниках см.: Гуревич А. Я. Древненорвежская вейцла (из истории возникновения раннефеодального государства в Норвегии). – "Научные доклады высшей школы". Исторические науки, 1958, № 3, с. 147 и сл.
305. HL Kg 10.
306. HL þg 14:4.
307. HL þg 1:1, Ср. Kg 11:1.
308. GS, kap. 5; VgL I Kk 2; VgL II Kk 4; ÖgL Kk 2, 13:1; SdmL Kk 5.
309. Cp. Andrae C. G. Kyrka och frälse i Sverige under üldere medeltid. Uppsala, 1960, s. 117-118.
310. UL Kg 10:3; VmL Kg 7:6.
311. SdmL Kg 3.
312. GS, kap. 2.
313. DS, № 815.
314. HL Kg 10, 11, Tg 14 pr; DS, № 2107.
315. ÖgL В 28 pr. Ср. Hjärne E. Roden. – "Namn och bygd", 1947, s. 83; Lönnroth E. Statsmakt och statsfinans..., s. 70 f; Andrae C. G. Op. cit., s. 115.
316. DS, № 2053.
317. ÖgL Dr 5:1
318. DS, № 115, 144, 227, 238.
319. DL þg 7.
320. Westman K. G. Op. cit., s. 193; Bååt L. M. Bidrag till den kanoniska rättens historia i Sverige. Uppsala – Stockholm, 1905, s. 102 not. 2; Tunberg S. Till den svenska ständerstatens äldsta historia. – HT, 1917, s. 72; Ståhle C. I. Op. cit., s. 231; Andrae C. G. Op. cit., s. 124-126.
321. DS, № 144: "si... aliquod delictum iniuste commissum fuerit unde regales solent exerceri exacciones diuine remuneracionis intuitu totum earundem committimus arbitrio corrigendum".
322. DS, № 115: "Sed de causis suis. episcopis et prelatis respondeant. rationemque reddant. Ecclesiarum quoque domos et agros ab omni regalium exactionum grauamine immunes fore decreuimus".
323. DS, № 184: "possessiones ecclesiasticas cum attentions earum a regia exactione liberas et immunes. Et si que cause in fundis aut prediis presbiterorum uel colonorum eorum emerserint totaliter ipsi episcopo attineant in satisfaciendo"; DS, № 184a; "aegedela kyrkenne... quittn fri oc alstinges vndantagen, aff allom konunxligom wtskyllom Och hwad sacher ther falla kunnu paa theres grund prestagardom aeller theres landbom scolo ganscheliga höra til biscopom i botomalom".
324. DS, № 227.
325. VgL IV 15:7, 12.
326. VgL I R 3:1; VgL II R 3.
327. О различных толкованиях этого предписания см. SLL, ser. 5, s. 123, not. 18.
328. VgL I R 1:1; VgL II R 1; ÖgL Dr 15:1.
329. ÖgL R 3:2.
330. ÖgL R I pr.
331. VgL II Fora 43.
332. DS, № 216, 217, 294, 385, 367.
333. ÖgL R 3:2.
334. Hafström G. Konge (Sverige). – KL, bd. 9, sp. 12-13.
335. VgL I М 14:3; VgL II Dr 12; VmL M 8 pr.
336. Ср. Andrae С. G. Op. cit., s. 143.
337. VgL I Ä 14. Ср. ÖgL Ä 22-23.
338. UL M 8:1; SdmL M 22:3; VmL M 8:1; DL G 17; HL M 5:1.
339. GS, kap. 2.
340. DS, № 846.
341. VgL I R 2; VgL II R 2.
342. DS, № 186, 382.
343. DS, № 186, 228.
344. Andrae C. G. Op. cit., s. 72-73.
345. VgL IV 15:6, 8.
346. UL Ä 3 pr; HL Ä 3 pr.
347. ÖgL Dr 14:6, R 3:2.
348. Snorri Sturluson. Heimskringla, Haralds saga Hárfagra, kap. 13.
349. Ibid., Olafs saga Helga, kap. 78, 80, 94.
350. GS, kap. 2.
351. Öl 32; U 617; L 1241.
352. Hafström G. Ledung..., s. 53.
353. Например, DS, № 41, 70, 116, 316, 824, 390, 415.
354. DS, № 364.
355. Fritz В. Jarladömet – sveahertigdömet. – HT, 1971, s. 333.
356. См., например: Tunberg S. Rod och Roslag i dot gamla Sveariket. Stockholm, 1947, s. 30; Hafström G. Ledung..., s. 57-58; Fritz B. Op. cit., s. 350.
357. ÖgL Dr 14:1, 7; UL M 20; SdmL M 35.
358. UL Kg 11:4; SdmL Kg 11:3.
359. Г. Хафстрём, однако, предполагает, что в приморских херадах Эстеръётланда ярл получал половину налогов (Hafström G. Ledung..., s. 54-55).
360. ÖgL Dr 14:1.
361. Hafström G. Ledung..., s. 56; Ståhle C. I. Om vår äldsta jordebok (Vårfruberga klosters godftörteckning). – "Namn och bygd", 1948, s. 91.
362. DS, № 1401.
363. DS, № 66 (a. 1167-1185): "...rogatu ducis G. de beneficio ipsius quod ei concesseram in piscatione in eluecarlebui mansiunculam..."; № 185 (a. 1220).
364. DS, № 846.
365. Den svenska hislorien, bd. I. Stockholm, 1966, s. 242.
366. DS, № 162, 163, 165, 181, 183, 216 364.
367. DS, № 185.
368. ÖgL ES 1:2
369. DS, № 216.
370. В литературе встречается ошибочное утверждение, что термин "государственный совет" впервые появляется после 1319 г. См.: Den svenska historien, bd. I, s. 290-291, 299; Gillingstam H. Riksråd (Sverige). – KL, bd. 14, sp. 230 f.; Kersten A. Historia Szwecji. Wrocław, 1973, s. 70, 74; История Швеции. М., 1974, с. 103.
371. DS, № 364.
372. SLL, ser. 3. Hälsingelagen, Kg 10, not. 24.
373. DS, № 2107 (a. 1317); 2475 (a. 1324); 2552 (a. 1326).
374. HL Kg 11 pr., 6:1: "konungs ari. þa hari þingtar i haelsingia landi a konungs vaegna".
375. Это как будто, вытекает из HL Kg 11:1. Ср. SLL, ser. 3, s. 296, not. 24.
376. HL Kg 11 pr.
377. HL Kg 10.
378. HL Kg 6:1.
379. HL Kg 10.
380. SGL, bd. 13, s. 34
381. GS, kap. 2, 6; DS, № 815, 2256.
382. ÖgL Dr 14 pr.
383. VgL II M 8.
384. См. Styffe C. C. Skandinavien under unionstiden. Stockholm, 1911, s. 324.
385. HL Kg 11:1.
386. VgL I þ 3:1; VgL II þ 3:1.
387. DL þg 1:1.
388. DL M 23.
389. DL þg 13 pr.
390. DL þ 5, 15, M 5 pr.
391. DL þg 5:1. Королевская тюрьма (konungx haekta) в шведских законах упоминается лишь в DL (þg 5:1; 6) и MEL DrVl 33. Впервые тюрьмы в Швеции (carceres) (в Стренгнесском епископстве, т. е. в Нерке и Сёдерманланде) упоминаются в булле папы Григория IX от 16 февраля 1232 г. (DS, №264).
392. Rosén I. Husaby, sp. 95.
393. VgL I J 5; VgL II J 13.
394. ÖgL ES 2. – Это предписание было включено затем в KrL Add 1.
395. ÖgL Dr 14 pr, 1-3, 5.
396. ÖgL Dr 14:6-9, V 12.
397. ÖgL Dr 14:6.
398. Подробнее о "почетных штрафах" см. главу 4.
399. DS, № 51, 64, 65, 67, 70.
400. См., например, DS, № 71 (а. 1167-1199).
401. Архив Маркса и Энгельса, т. V. М., 1938, с. 336.
402. UL Kk 1 pr.; HL Kk 1 pr. Ср. GL I, 4.
403. DS, № 41 (а. 1172), 270 и 271 (а. 1232).
404. DS, № 204, 264, 273.
405. DS, № 49, 100.
406. DS, № 49.
407. SRS, III:1, р. 4: "MCCXLVII obiit Suno Folconis et eodem anno communitas rusticorum Vplandiae Sparsetrum amisit victoriam libertatis sue et inposite sunt eis spannale et skypviste et houera plura".
408. EK, v 51 f.; Lönnroth E. Fran svensk medeltid, s. 26, 29.
409. DS, № 676, 725.
410. UL Kg 10; VmL Kg 7.
411. Andrae C. G. Op. cit., s. 116, 120.
412. DS, № 577.
413. DS, № 815.
414. VmL M 20.
415. В VmL Kg 7:5 сказано: "Бонды не должны везти spannamali или skipvist из ланда". Подобного предписания также нет ни в одном другом областном законе.
416. DS, № 617, 675, 880.
417. В конце XIII – в первой половине XIV в. спанн в Уппланде равнялся 60 л (Heckscher E. F. De svenska penning-, vikt- och måttsystem. Stockholm, 1940, s. 32); пунд в Свеаланде и Норрланде состоял из 8 спаннов (Jansson S. О. Fund (Sverige och Skane). – KL, bd. 13, sp 607).
418. Andrae C. G. Op. cit., s. 116.
419. UL Kg 10:1-3.
420. Лиспунд равнялся 8 1/3 кг. (Jansson S. O. Lispund. – KL, bd. 10, sp. 605); UL Kg 11 pr.
421. VmL Kg 7.
422. SdmL Add 2.
423. HL Kg 7. – Неясно, какие именно меха означали термины tvaelyt skin и blaskorin skin. В литературе об этом существуют различные предположения. См. SLL, ser. 3, s. 297-298, not. 35 и 37.
424. DL þg 7:2. – Что означал термин baelskin, неизвестно.
425. VgL II Forn 40-43.
426. VgL V:1.
427. DS, № 1182.
428. DS, № 1066, 1133.
429. DS, № 611.
430. DS, № 2413.
431. Lönnroth Е. Slatsmakt och statsfinans..., s. 71 f.; Hafström G. Ledung..., s. 228.
432. DS, № 2532.
433. UL Kg 10:2, 6.
434. UL Kg 10:7.
435. Andrae C.G. Op. cit., s. 201.
436. DS, № 869.
437. DS, № 1646, 1773, 1814, 1875-1889, 1982, 2062-2063, 2420, 2534-2535, 2601 (2555), 3267, 3611, 4285.
438. Подробнее о чрезвычайных залогах см. Andrae С. G. Op. cit., kap. IX.
439. DS, № 1577.
440. DS, № 1690.
441. DS, № 2199.
442. SdmL Add 1:3, пятая статья королевской клятвы.
443. DS, № 4059-4061.
444. MEL, Kg 5:6.
445. ЕК, v. 462 f.
446. DS, № 799:2; в HL Е 1 pr сказано: "Эти дела – преступления против клятвы короля, которой поклялся он и [вместе с ним] все знатнейшие-господа в Швеции".
447. VgL I O pr, 1-3.
448. DS, № 799.
449. DS, № 799; VgL IV:19.
450. Hafström G. Konuugs edsore. – KL, bd. 9, sp. 93.
451. DS, № 813:1.
452. ÖgL Dr 15, V 11 pr, 15:1, 21:1, VmL M 24:4.
453. UL Kg 1; SdmL Kgl.
454. VgL I M 14:3, VgL II Dr 31; ÖgL Dr 12.
455. VmL M 8 pr.
456. DL M 5 pr; UL M 8 pr, 10:3; SdmL M 22:3; HL M 5 pr.
457. DS, № 1182.
458. MEL Kg 2.
459. MEL Kg 27.
460. VgL II Kk 70, Forn 39; VgL III:32, 51; UL þg 10, 13; Kk 20; SdmL þg 8:2, Kk 19; HL Kk 20:1, VmL þg 19.
461. VmL þg 19: "Conungaer a sannind scopa, hail ma attaerbryta alia scroksocner oc alia opsokner. Oc laghmaþer a lagh skilia".
462. MEL þg 38.
463. SdmL Add 1:4; MEL Kg 5:9.
464. VmL M 24:4; SdmL þg 9 pr.
465. DS, № 3855.
466. DS, № 3749 (a. 1343 aut 1344); "placitis iusticiarijs, dictis Rettarathing domini mei regis".
467. ÖgL V 31 pr; MEL Kg 28.
468. DS, № 2606, 2676, 3134, 3473.
469. DS, № 1375, 1469, 3053.
470. DS, № 1318, 3309.
471. MEL þg 5.
472. Kumlien K. Bergsprivilegier. – KL, bd. 1, sp. 492.
473. ÖgL В 37:2. Ср. SdmL þg 15.
474. ÖgL В 36:5.
475. MEL В 18:5.
476. MEL Kg 30.
477. Andrae C. G. Op. cit., s. 144.
478. DS, № 525.
479. DS, № 617, 675, 880.
480. DS, № 585.
481. DS, № 869: "...tum eciam quia milicia maior erat, et ampliora requirebantur stipendia..."
482. DS, № 1646: "Quoniam ad quittandum et soluendum, stipendiariis, videlicet, militibus et armigeris extraneis, quos pro defensione regni ad recuperacionem pacis, magna perplexitate compulsi..."
483. DS, № 1340.
484. Подробнее см. главу IV.
485. Короли стремились ограничить численность феодальных дружин в мирное время, предписывая численность дружин у феодалов разных рангов. См. DS, № 813, 2773, 3175, 3864.
486. DS, № 3972 § 1-11.
487. MEL Kg 11.
488. MEL Kg 16.
489. MEL Kg 17.
490. MEL Kg 18.
491. MEL Kg 13.
492. MEL Kg 12, 14.
493. MEL Kg 21.
494. Andrae С. G. Op. cit., s. 197.
495. DS, № 1636.
496. MEL Kg 3:1.
497. MEL SVþ 9.
498. DS, № 429.
499. DS, № 518.
500. DS, № 539, 596, 597.
501. DS, № 599.
502. DS, № 813.
503. DS, № 1426 (а. 1304), 1480 (а. 1305).
504. DS, № 1514, 1688.
505. UL þg 13, in fine.
506. DS, № 1401.
507. DS, № 1688.
508. DS, № 537.
509. Nielsen H. Marsk I. – KL, bd. 11, sp. 465.
510. DS, № 618.
511. DS, № 2551-2552.
512. DS, № 802.
513. DS, № 2465 (a. 1324), 2532 (a. 1325).
514. DS, № 2199.
515. DS, № 654, 802.
516. DS, № 739 (a. 1282); UL Kg 10:4, 9; VmL Kg 7.
517. DS, № 799.
518. Hafström G. Länsman. – KL, bd. 9, sp. 509. – Термин "королевский обвинитель" вместо "королевский ленсман" встречается также и Далалаге (DL M 16, þ 15).
519. Hafström G. Länsman, sp. 510.
520. DS, № 799.
521. UL Kg3; SdmL Kg 3.
522. UL þg 2 pr.
523. UL þg 1 pr.
524. UL þg 2 pr.
525. UL Kg 10:11; 10:2.
526. UL Kp 10 pr; SdmL Kp 13; VmL Kp 13.
527. DS, № 736, 744.
528. DS, № 736, 1771, 2032, 2555, 3749.
529. DS, № 1577, 2032.
530. DS, № 3749.
531. См., например, DS, № 2460, 2480.
532. Den svenska historien, bd. II, s. 21.
533. DS, № 799, 813.
534. Gillingstam H. Op. cit., sp. 230.
535. DS, № 2106.
536. DS, № 1472 (a. 1305), 2339 (a. 1322).
537. DS, № 1472, 2199, 2339.
538. MEL Kg 9.
539. MEL Kg 10 pr.
540. DS, № 799, 813.
541. DS, № 813.
542. SRS, t. II, р. 67.
543. DS, № 1480.
544. DS, № 2199.
545. ЕК, v. 4440-4515.
546. SdmL Add 1.
547. MEL Kg 1-8.
548. SdmL Add 1:2; MEL Kg 4.
549. MEL Kg 5. Ср. SdmL Add 1:2.
550. В публикации перевода отрывков Ландслага Магнуса Эрикссона, опубликованных мною в 1964 г. (GB, 26, с. 187), конец этой фразы переведен неточно: "ему надлежит повелевать, а сам – исполнять, вот права его и наши".
551. MEL Kg 6. Ср. SdmL Add 1:5.
552. MEL Kg 7. Ср. SdmL Add 1:7.
553. MEL Kg 8.
554. Andrae С. G. Op. cit., s. 153.
555. UL þg 1 pr; SdmL þg 1; VmL þg 1.
556. HL þg 1 pr.
557. VgL II Add 1; VgL III; SdmL Kp 12.
558. UL þg 1; SdmL þg 5; DL þg 1:1; HL þg 3.
559. ÖgL R 1:1; R 3 pr; SdmL þg 2; UL þg 1:1; VmL þg 6; DL þg 1 pr; HL þg 6.
560. UL þg 2 pr.
561. DL þg 1:1; UL þg 1:1; VmL þg 5.
562. UL þg 1:1; VmL þg 55.
563. HL þg 1:1.
564. DL þg 1 pr.
565. VmL þg 6.
566. UL þg 1:1; SdmL þg 2 pr.
567. См.: SLL, ser. 3, s. 228, not. 24.
568. ÖgL R 3 pr; DL þg 1 pr; HL þg 6; UL þg 1:1; VmL þg 6; SdmL þg 2.
569. См.: Гуревич А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии, с. 159-166.
570. MEL þg 1.
571. MEL þg 2.
572. MEL þg 4.
573. MEL þg 3.
574. UL Kg 1; SdmL Kg 1.
575. SdmL Add 1:2; MEL Kg 5:7.
576. ÖgL Ä 11; Е 17; V 6:5; R 3:2; Dr 14 pr, 6.
577. ÖgL V 35; UL Kp 9; VmL Kp 12; SdmL Kp 10 pr, 11 pr; DL þg 11; HL Ä 16 pr.
578. О кодификации областных законов см. введение к SLL, а также Ковалевский С. Д. Шведские областные законы как исторический источник. – СВ, 33. М., 1971.
579. UL М 15:1; VmL M 13; SdmL M 36.
580. HL M 24.
581. В изучаемый период в шведском законодательстве можно заметить лишь незначительное влияние римского права, главным образом в законодательстве о завещании, браке и свидетелях на тингах (Westman K. G. De svenska rättskällornas historia. Uppsala, 1912, s. 81). Рецепция римского права началась в Швеции лишь в начале XVII в., т. е. примерно на 100 лет позже, чем в Германии (Peterson С. Generalhypoteket. En receptionsrättslig studie. – Skrifter utgivna av Institutet för rättshistorisk forskning grundal av Gustav och Carin Olin, ser. II, bd. 4. Lund, 1974, s. 148-149).
582. DS, As 692.
583. DS, № 753.
584. DS, № 2107.
585. ÖgL Е 30; UL M 15 pr; HL M 24.
586. UL þg 7:2; VmL þg 14:1.
587. DS, № 753.
588. GS, kap. 2.
589. SLL, ser. 4, s. 295, 319 f.
590. GS, kap. 6; DS, № 815.
591. DS, № 815.
592. Olaus Petri. En swensk Cröneka. Samlade skrifter, IV. Uppsala. 1917, s. 104.
593. DS, № 2255.
594. DS, № 48 (a. 1163), 296 (a. 1237), 1708 (circa a. 1230), 1709 (a. 1252).
595. GS, kap. 6: "Грамота с любым приказом короля должна посылаться запечатанной печатью короля, а не открытой".
596. GS, kap. 2, 6; DS, № 815 (а. 1285), 2256 (а. 1320).
597. SLL, ser. 4, s. LXXIX.
598. SLL, ser. 4, s. LXXXIV.
599. GS, kap. 6.
600. GS, kap. 2, 6.
601. GL I, 61a.
602. Например, GL I, 3:1, 6 pr, 24:4, 31, 52, 53, 59, 65.
603. GL I 11 pr.
604. GL I 31.
605. GL I, 19:1; 19:35.
606. GS, kap. 3, 4.
607. DS, № 2255, 2256. |
|
