|
Появление германцев
Первые сообщения о варварских народах на далеком севере Европы стали доходить до Средиземноморья в конце VI и V вв. до н. э. Мы знаем, что у древнейших греческих авторов были кое-какие сведения о Северной Европе. Правда, Гекатей в VI в. и Геродот в V о германцах не упоминают, для этих писателей северные варвары делились на кельтов на северо-западе и скифов на северо-востоке. Отдельные упоминания о народах, которые много позже были признаны германскими, начинают встречаться с IV в. до н. э. В первой половине этого столетия Пифей, греческий купец из Массилии (современный Марсель), совершил прославившее его путешествие на северо-запад, в ходе которого он обогнул Британию. Пифей также узнал кое-что о прибрежных районах северной Германии, поскольку он упоминает тевтонов – германское племя, жившее в Дании, которое три столетия спустя обрушилось на Римскую империю и вызвало первое крупное столкновение между римскими легионами и германскими воинами. Очевидно, что многие более поздние писатели заимствовали сведения из рассказа Пифея, и возможно, что он записал многое о континентальной Германии. К сожалению, ничего из этих записей до нас не дошло.
Великое вторжение народов, называвших себя кимврами и тевтонами, в Южную Европу в конце II в. до н. э. впервые заставило римлян осознать мощь северных народов и ту угрозу, которую они представляли для северных границ Рима. К несчастью, хотя мы и можем составить себе четкое представление о ходе этого короткого, но жестокого нашествия, у нас нет никаких свидетельств того времени о культуре и нравах агрессоров. Однако даже сам сюжет этой истории выглядит захватывающе. Кимвры и тевтоны начали массовое переселение со своей северной родины на юг. Это был не просто военный набег: варвары везли с собой в телегах жен и детей. Может быть, их заставило отправиться в путь обширное наступление на их земли моря, которое, наверное, закончилось страшным наводнением, таким, как наводнение октября 1634 г., радикально изменившее береговую линию Фрисландии (провинция Нидерландов. – Ред.) и ее островов.
Сначала дорога привела переселенцев в Богемию, а потом – на территорию современной Югославии. Вслед за тем они повернули на запад, и, поскольку теперь они направлялись к северным границам Италии, римская армия двинулась на перехват. Римляне потерпели сокрушительное поражение в Норее, близ современной Любляны, а германцы продолжали свой путь на запад. Обойдя стороной Италию, к 110 г. до н. э. они дошли до восточной Франции, надеясь поселиться близ римской границы, охватывавшей тогда нынешний Прованс. Снова начался бой, и опять римские легионеры были посрамлены. После дальнейшего путешествия на север по долине Роны кимвры и тевтоны разгромили еще одну римскую армию у Оранжа. Чтобы победить варваров, потребовался один из величайших полководцев Рима и масштабная реформа армии. Все эти блуждания варварской орды наряду с тем, что во вторжении участвовали целые семьи, видимо, означают, что кимвры и тевтоны искали новую землю для поселения. Действительно, по меньшей мере однажды они просили римлян предоставить им территорию, однако те ответили отказом. Таким образом, варвары отнюдь не пытались с ходу атаковать римские провинции.
Эта драматическая встреча севера и юга обострила интерес греко-римских авторов к северным варварам. Греческий писатель Посидоний, творивший в первой половине I в. до н. э., создал ныне утраченное повествование о вторжении кимвров и тевтонов, которое было широко использовано в позднейших компиляциях. Он был первым, кто отделил германцев, как особый варварский народ, от кельтов и скифов. В последние годы жизни Посидония произошло второе масштабное столкновение Рима с германцами – речь идет о кампаниях Юлия Цезаря в восточной Франции против орды германцев под предводительством Ариовиста, намеревавшихся осесть в понравившейся местности. Цезарь не только сам описал эти кампании, он также дал очерк социальной организации и обычаев германцев. Хотя очерк в некоторой степени, возможно, и основан на рассказах таких людей, как Посидоний, у Цезаря сложился личный опыт общения с людьми, проживавшими на обоих берегах среднего Рейна. Однако следует помнить, что Цезарь отнюдь не был в первую очередь бесстрастным этнографом. Он стремился к высшей политической власти, а в качестве историков такие люди опасны. Естественно, в своих "Записках" Цезарь с самой лучшей стороны показал собственные достижения, изображая при этом германцев дикими и неукротимыми врагами римского государства. Подчеркивая дикость и могущество германских воинов, он ясно давал понять, какую службу сослужил Риму, остановив их вторжение в Галлию.
Цезарь был первым, хотя и не последним римским автором, который называл германцев полными дикарями – feri. Галлов можно было цивилизовать контактом с Римом, а германцы оставались feri. Цезарь особо подчеркивает различия между галлами и германцами. Он представляет Рейн как великую границу между Галлией и Германией, признавая при этом, впрочем, что в былые времена некоторые племена переправлялись через Рейн из Германии и селились в северной Галлии. То, на чем Цезарь так настаивал, – что Рейн является четкой границей между кельтскими и германскими народами, теперь считается пропагандистской выдумкой Цезаря. Народы, которые жили к востоку от среднего Рейна, никак нельзя было назвать ни чистокровными кельтами, ни чистокровными германцами, хотя их материальная культура была в большей степени кельтской, чем германской. К этому мы еще вернемся.
После Цезаря римская армия в течение почти сорока лет не пересекала Рейн (теперь ставший северной границей Рима в Западной Европе) с захватническими целями. Затем, примерно с 12 г. до н. э. по 9 г. н. э., император Август организовал серию кампаний, намереваясь провести границу к северо-востоку от долины Рейна, возможно по Эльбе. Это великое сражение выиграли варвары. Римские армии вынуждены были отступить на западный берег Рейна, и большое наступление римской державы за Рейн и Дунай было прекращено. После возобновления контакта с обитателями областей к востоку от Рейна римляне начали приобретать новые сведения о германцах. В результате торговых отношений варвары севера стали гораздо ближе к Риму, и писатели I в. н. э., особенно Плиний Старший, постепенно знакомили с ними римскую публику. Почти в конце столетия, в 98 г. н. э., появилась одна из первых работ историка Тацита – короткий трактат о германской земле и ее обитателях. "Германия", как обычно называют эту работу, была написана на злобу дня, но в то же время это был самый детальный рассказ о германских учреждениях и обычаях, и это единственная подобная монография, посвященная варварскому народу, которая дошла от античности до наших дней. Ученые эпохи Ренессанса называли "Германию" "золотой книгой", и она таковой и является. Тацит не был лично знаком с народами, которые он описывал, однако наблюдения римских офицеров и воинов дали ему информацию, которая не зависела от Посидония и Цезаря, и при этом, разумеется, не была устаревшей. Это наш основной источник по ранним германцам.
После яркого света, который пролила на Германию "Германия" Тацита, наступили настоящие "темные века". Вплоть до IV в. дошедшие до нас литературные труды практически не говорят о германцах ничего достойного внимания. Поскольку в отмеченный период происходили широкомасштабные переселения и перегруппировки народов, для нас это невосполнимая утрата. Во II в. римляне установили искусственную границу, чтобы связать долину среднего Рейна с Дунаем близ Регенсбурга. Эта граница, которую обычно называют лимесом Верхней Германии и Реции по римским провинциям Верхняя Германия и Реция, которые она опоясывала, простояла только до 260 г. Потом она рухнула под давлением варваров: это была первая римская граница в Западной Европе, которая не выдержала их напора.
Археология и германские народы
Археология является богатым и постоянно растущим вместилищем информации о ранних германцах. Для многих регионов варварской Европы это еще и единственный источник. Сто лет назад мы могли бы сказать, что весь вклад археологии в изучение варваров ограничивается лишь впечатляющими находками из богатых погребений и вотивных приношений в торфяных болотах. (Вотивный (от лат. "вотум" – "обет") – принесенный в дар божеству по обету. – Прим. пер.). Теперь в этой области появился целый набор техник полевых и лабораторных исследований, которые можно применять в изучении большинства аспектов деятельности древних людей.
Во-первых, что же выявилось в свете, который археология бросает на проблему происхождения германцев? Эта тематика имеет собственную, достаточно сомнительную историю, особенно в Третьем рейхе. Однако теперь возможно изучать проблему в более спокойной обстановке.
Более или менее стабильная сельскохозяйственная экономика появилась на юге Скандинавии и в северной Германии примерно в начале 3-го тысячелетия до н. э. Культуры неолита заменили мезолитических охотников и собирателей. Что именно вызвало это радикальное изменение в способе хозяйства – вопрос спорный. Возможно, сельское хозяйство принесли на север новые поселенцы с юга и юго-востока. Далее, в позднем неолите и в начале бронзового века, были и другие проникновения в те же самые области, в результате чего возникла особая культура бронзового века, основанная на многоотраслевом сельском хозяйстве. С тех пор и до самого римского периода нет данных о каких-либо существенных перерывах в культурной традиции. Типы поселений, формы погребений и стиль керамики продолжали существовать, практически не подвергаясь заметным влияниям извне. Создается впечатление, что население первоначальной Германии в основном оставалось на своих местах. Подобную же картину дает и анализ скелетов с кладбищ, относящихся к этому длительному периоду.
Все это согласуется с рассказом Тацита о происхождении германцев: "Что касается германцев, то я склонен считать их исконными жителями этой страны, лишь в самой ничтожной мере смешавшимися с прибывшими к ним другими народами и теми переселенцами, которым они оказали гостеприимство". И также: "Сам я присоединяюсь к мнению тех, кто полагает, что населяющие Германию племена, никогда не подвергавшиеся смешению через браки с какими-либо иноплеменниками, искони составляют особый, сохранивший изначальную чистоту и лишь на себя самого похожий народ". Видимо, после того, как в периоде неолита произошло слияние различных этнических элементов, так оно действительно и было.
Археологические данные о различных группах германцев являются еще более спорными. Археологи потратили массу времени и чернил, пытаясь определить то, что они называют "культурами", то есть комплексы похожих металлических и керамических изделий, форм поселений, типов домов и других общих культурных черт. Как правило, можно видеть, что носители таких культур заселяли определенные области, и в прошлом археологи зачастую поддавались искушению отождествить эти "культурные провинции" с определенными народами или племенами. Что касается германцев, то в начале XX в. это отождествление археологических культур с племенными группами, упомянутыми у римских писателей, было доведено поистине до крайних пределов крупным немецким ученым Густавом Коссинной и его учениками. Со взглядами Коссинны никто не соглашался безоговорочно, однако оказалось, что их очень трудно искоренить полностью. На самом деле доказать тождество культурной провинции и определенной группы населения в железном веке Северной Европы практически невозможно, и сейчас археологи предпочитают не касаться проблемы этнического аспекта археологических данных. Когда археолог выделяет культуры, он в первую очередь делает это для того, чтобы получить удобную схему классификации данных.
По археологии ранних германцев существует огромная литература, и было бы слишком смело пытаться обобщить эти данные в одной книге, и более того – в нескольких абзацах. Достаточно лишь упомянуть об основных областях расселения германцев. Археологи выделяют четыре основные группы поселений: североморская группа в южной Скандинавии и на северном побережье Европы; западная группа между Рейном и Зале и от Везера до Майна; приэльбская группа, занимающая бассейн Эльбы и простирающаяся к востоку до Одера, и, наконец, восточная группа между Одером и Вислой. Что представляли собой эти группы, сказать трудно, но они не были племенными союзами. Скорее всего, это были группы племен, которых объединял обмен предметами материальной культуры. Рискованно было бы пытаться выделить в этих группах племена, упомянутые Тацитом и другими авторами, однако следующая классификация не будет слишком далека от истины. В североморскую группы входили хавки, фризы и многие более мелкие племена, жившие к северу от Эльбы, к которым Птолемей причислял и саксов. Западная группа включала в себя многие племена, знакомые римской пограничной администрации: хаттов, херусков, бруктеров и тенктеров. Среди германцев на Эльбе были семноны, лангобарды (ломбарды), гермундуры и маркоманны – до того, как они переселились в Богемию. Представители восточной группы – бургунды, ругии, вандалы и готы – не слишком хорошо отражены в литературе.
Археология не только дает нам сведения о культурных и торговых взаимоотношениях между различными племенами Германии: она еще и оказывает нам неоценимую услугу, показывая материальное положение народа. Как мы увидим далее (когда будем говорить о поселениях), раскопки середины XX в. заложили твердую основу для критики утверждений древних писателей; возникли даже точки зрения, противоречащие этим утверждениям. Было получено огромное количество информации о различных типах поселений, типах домов и домашней утвари, технических достижениях, и прежде всего – об экономических условиях. Вспомогательные работы биологов позволили нам узнать больше о домашних животных древних германцев, а палеоботаники, изучая остатки растений и пыльцы, помогли составить представление об окружающей среде того времени. Таким образом, год от года наше представление об условиях жизни в древности становится все более четким и ясным.
Германцы и кельты
Как никто из древних авторов, именно археология ясно показывает нам существование тесных контактов между германскими народами и кельтами. Они проявлялись не столько в области торговли, сколько в широких культурных связях между Центральной и Северной Европой: в сходстве обычных, для повседневного использования, металлических изделий, брошей, булавок и бритв, а также керамики. Поэтому очевидно, что в течение нескольких столетий до и после Рождества Христова между кельтами и германцами нельзя было провести четкой границы. Античные авторы, такие, как Цезарь и Тацит, существенно затушевали этот факт, настаивая на том, что Рейн якобы является культурной границей между кельтами на западе и германцами на востоке. То, что такое деление неверно, показывают не только археологические данные, но также и данные личных имен и географических названий. Люди, которые жили к востоку от Рейна и между долинами Майна на юге и Везера на севере, подвергались существенному влиянию кельтской культуры, хотя сами они кельтами не были. Но не были они – во время Цезаря и Тацита – и германцами. Их происхождение неясно; возможно, они представляли собой старые группы племен, которым удалось устоять перед движением на запад германской культуры в конце бронзового и начале железного века.
Кельтское влияние на германскую материальную культуру особенно очевидно в сфере вооружения. Щиты, мечи и наконечники копий на севере с I в. до н. э. зачастую происходят от кельтских типов. В этих регионах встречается и много оружия кельтского производства. Это влияние было результатом войны и торговли между кельтами и германцами. Кельтское влияние очевидно и в других областях, особенно в обработке металлов. Многие из наиболее замечательных образцов кельтского ремесла были обнаружены именно в Германии. Наиболее поразительные предметы были найдены в Дании: две богато украшенные колесницы из Деберга (Ютландия), серебряный котел из Гундеструпа (Химмерланд) и гигантский бронзовый котел из Бро (Ютландия). По любым стандартам это – великолепные изделия, и они представляют собой самое замечательное из того, что германцы заимствовали у кельтов.
Германцы и их восточные соседи
Германцы контактировали и со своими восточными соседями. Еще до Рождества Христова славяне начали двигаться на запад из восточной Польши, таким образом они вошли в контакт с готами и другими восточными германцами. О материальной культуре славян до того, как они осели на сегодняшних славянских территориях, известно немногое. С юго-востока пришли степные кочевники-сарматы, которые начали расселяться по Причерноморью примерно с 200 г. до н. э. Область их расселения протянулась оттуда до Днепра и далее – в сегодняшние Румынию и Польшу. К III в. н. э. этот регион стал удивительным тиглем, где сплавлялись культуры различных народов: греков, даков, сарматов, славян и готов. К северо-востоку от германцев жили балты восточной Пруссии, Польши и западной России. Этот регион контактировал с Римской империей и германцами. Часто исследователи не обращают внимания на балтов как на отдельную группу. Хотя в какой-то степени на них и влияли восточные германцы, их культурное развитие не зависело от соседей. Обо всех этих восточных варварах античные писатели сообщают очень мало и касаются нашей темы только в этом пункте. Однако следует помнить о том, что восточные германцы соприкасались с кочевыми и полукочевыми народами степей и что они должны были почувствовать на себе первый удар от их миграций.
Именно оттуда пришло самое разрушительное нашествие. В 376 г. римские офицеры в гарнизонах на Дунае получили информацию о том, что среди готских племен на севере происходят из ряда вон выходящие по своему масштабу и охвату территорий беспорядки. Судя по всему, все племена причерноморского побережья пришли в волнение. Ходили слухи, что на них напал какой-то страшный народ с востока. Слухи о волнениях среди варваров были обычным делом, и римские гарнизоны сначала никак не отреагировали на новую волну тревоги. Однако вскоре на берега Дуная стали прибывать группы беженцев-германцев. Количество беженцев росло и росло, и, наконец, целые полчища готов собрались на границах империи.
Варвары, которые напали на готов, оказались гуннами. Еще чуть меньше века гуннам предстояло терроризировать почти всю Европу, однако даже за такое сравнительно короткое время они успели запомниться навеки своей дикой жестокостью. Гунны не были германцами, но, поскольку их история тесно связана с историей готов и других германцев, их нельзя насильно исключить из нашего рассказа – точно так же, как было нельзя и выгнать их с земель римлян и готов.
Гунны вошли в контакт с готами примерно в 370 г. н. э. До этого времени их родиной были степи южной России, где они, в полной нищете и суровых условиях, вели кочевую жизнь. Как ни странно, мы практически не знаем о них ничего определенного до того момента, когда они напали на готов. Их происхождение неизвестно. Древнеримские авторы мало что могли сказать об этих кочевниках такого, что сейчас можно воспринимать серьезно. Среди готов ходила легенда, что гунны – отродье ведьм и злых духов (неудивительно, если вспомнить, что готам пришлось от них пережить). Возможно, гунны контактировали с народами Дальнего Востока. Китайские летописи часто упоминают народ под названием "сюнну", и некоторые ученые полагают, что это и были гунны. Гуннов, как и всех кочевников, очень трудно "выследить", используя обычные методы археологии. Кочевники практически не оставляют после себя поселений, а зачастую – и четко различимых погребений. Они могут использовать очень мало изделий из металла и керамики, и даже эти изделия зачастую приобретаются у других народов. Все, что мы о них знаем, идет от римских писателей, а археология мало чем здесь может помочь.
Гунны жили скотоводством; дополнительные продукты давала им охота и собирательство. Их экономика позволяла им выживать, но не более того. С раннего детства они привыкали к тому, что голод и жажда – это часть жизни. Возможно, какое-то количество продуктов они получали путем обмена с оседлыми сельскохозяйственными народами. Одежда, которую носили гунны, говорит об уровне их техники: это были льняные ткани и сшитые шкуры животных, эксплуатируемые до тех пор, пока не разваливались на кусочки.
Как и все степные кочевники, гунны были великолепными наездниками; римлянам казалось, что они живут в седле. "Они даже не могут твердо стоять ногами не земле, они живут и спят на лошадях", – утверждал Зосим. Поразительное кавалерийское искусство гуннов дополнялось умелым владением луком. Все вместе, эти данные обеспечивали им успех в борьбе с римскими и германскими армиями пехотинцев. Некоторые воины носили не только луки, но и мечи, а иные ловко пользовались сетью или лассо. Несмотря на крайнюю бедность и примитивную экономику, гунны представляли собой страшную военную угрозу для всех народов, с которыми они сталкивались на западе. Даже их внешний вид шел им в зачет. Римляне считали, что на гуннов и смотреть-то противно: непонятно, говорили они, люди это или звери.
У кочевников не было королей: во время войны ими правили вожди. Как они достигали такого высокого положения, мы не знаем, но. возможно, отвага на поле боя давала им власть. В мирное время воины и семейные люди не слишком различались между собой. Все мужчины принимали участие в бесконечной работе: следили за стадами и искали для них свежие пастбища.
Хотя у гуннов и не было королей, среди них появлялись могущественные полководцы. Самым знаменитым и удачливым полководцем был Аттила, который вместе со своим братом Бледой пришел к власти в 433 г. К этому времени гунны стали господами германских племен, которые занимали область между Альпами и Балтийским морем и от Рейна до Каспийского моря. Их армии состояли не только из гуннов, но и из подчиненных народов, которых увлекла гуннская волна: аланов, гепидов, славян и готов. Из своей ставки, которая находилась на территории современной Венгрии, Аттила, затмивший и, в конце концов, отстранивший от власти своего брата, угрожал Восточной Римской империи со столицей в Константинополе и Западной, центром которой была Италия. После 440 г. разразилась буря. Аттила устроил настоящую бойню на римской границе на среднем Дунае, разрушая города и крепости, и опустошил север Греции. Более амбициозная схема завоеваний начала осуществляться в 451 г., когда гунны пересекли Рейн и двинулись к Орлеану. Близ Труа гунны потерпели первое крупное поражение от объединенных сил римлян и визиготов. Эта битва стала поворотным пунктом. Тем не менее, в следующем году Аттила начал вторжение в северную Италию, захватил Аквилею и другие крепости. Однако он вынашивал еще более амбициозные планы: он хотел идти на Рим. Приход римских подкреплений с Востока, эпидемия среди самих гуннов и – бич большинства варварских армий – голод помешали ему это сделать. В 453 г., в разгар приготовлений к походу на Константинополь, Аттила умер. После него великая империя, которую он создал, уже не смогла возродиться. Гунны и их подданные начали уходить из великой конфедерации. И что было еще хуже для гуннов, после 460 г. из степей вышли другие дикие орды кочевников. Банды гуннов продолжали угонять скот своих соседей и грабить их поселения, но теперь были только обломками необыкновенной империи.
Германцы и Рим
Отношения между германцами и Римом складывались отнюдь не в историю бесконечных конфликтов и разрушений. Германцы и римляне встречались не только на поле боя. Уже на самых ранних этапах строительства своей империи римляне поняли, что иметь в соседях союзные племена – гораздо более надежная гарантия безопасности провинций, чем обеспечивать военное присутствие на самих рубежах. На германской границе всегда ощущалась потребность в мощных военных гарнизонах, однако, как и на других территориях, римляне возлагали надежды также и на племена, которые вступали в союзнические взаимоотношения с Римом. Например, фризы на севере Нидерландов после первых столкновений с Римом в конечном счете утихомирились, и начался период долгого мирного сосуществования с правительством империи, принесший, помимо прочего, немалую материальную выгоду. Одно из ответвлений свевов – свевы-никреты – с одобрения римлян поселились на плодородной земле долины Неккара, таким образом надолго образовав эффективный барьер против менее послушных варваров на востоке.
В последующие столетия германцы играли еще более активную роль в защите границ, как воины регулярных подразделений римской армии. Группы варваров служили как федераты (foederati): они получали землю в обмен на обязанность нести военную службу в той области, где их селили. Римляне надеялись, что если варвары будут иметь свою долю от плодов этой земли, то это заставит их защищать ее от внешних нападений. Такие группы федератов часто оказывались эффективными, особенно когда они представляли собой отряд, сплотившийся вокруг энергичного вождя. При этом целые племена или народы под командованием своих племенных лидеров терпели неудачи в деле защиты границ. В регулярной армии варвары служили не только рядовыми солдатами. Напротив, из офицеров высшего ранга, из армейских командиров поздней империи многие были германского происхождения.
В период ранней империи многие германские вожди отслужили в римской армии до того, как добились могущества среди своего собственного народа. В некоторых случаях этим людям удалось осуществить значительные перемены в политической и социальной структуре отдельных народов. Как мы увидим в следующей главе, самым интересным из таких вот возвратившихся "эмигрантов" был властитель маркоманнов Маробод, и только лишь перечисление других показывает, сколь много германцы почерпнули на римской службе: Арминий, победитель злополучного, оказавшегося совсем не на своем месте полководца Квинтилия Вара, Ганнаск, который успешно грабил галльский берег в I в. н. э., Крупториг, который руководил восстанием фризов, и, наконец, Юлий Цивилис, который стал душой крупного восстания батавов в 69-70 гг. н. э.
В области торговли и коммерции германцы и римляне также были знакомы друг с другом достаточно хорошо. Уже ко времени вторжения Цезаря в Галлию римских торговцев влекла за Рейн перспектива коммерческой выгоды. Свевы – конфедерация племен, обитавших в долине Эльбы, – пускали к себе торговцев, но скорее для того, чтобы распродать излишки военной добычи, чем чтобы покупать предметы роскоши, привезенные с юга. Действительно, в эпоху Цезаря они недвусмысленно запретили ввоз вина на свою территорию, считая, что оно ослабит их энергию и выносливость. Однако не все германцы были столь суровы. Уже в I в. до н. э. в домах богатых варваров появились римские предметы роскоши, в том числе и вино. Тогда, как и позднее, изящные сосуды из серебра, а иногда и из золота пересекали границы и в конце концов оказывались в гробницах вождей.
Такая могила, раскопанная в Хобю на датском острове Лоланн, является наиболее ранним и выдающимся примером подобного погребения. В могиле был обнаружен скелет мужчины средних лет и свиные ножки – доля вождя в варварском мире, а также великолепный столовый сервиз из импортных металлических сосудов. Самые великолепные из них – это пара серебряных чаш, украшенных рельефом, изображающим сцены из греческих мифов, большой бронзовый поднос, на котором стояли эти чаши, и множество красивых бронзовых сосудов. В Северной Европе есть и другие, несколько более поздние находки высококачественных металлических изделий из греко-римского мира, однако ни одна из них не могла сравниться с находкой из Хобю.
В купеческих тюках границы пересекали и более скромные предметы, иногда в больших количествах: стеклянная посуда, керамика, изделия из кожи, монеты, броши и другие украшения. Иногда бытовые предметы оказывали влияние, которое намного превышало обычную сферу их применения, формируя стили варварского искусства, точно так же, как импортные греческие изделия из бронзы вдохновляли кельтских ремесленников в V в. до н. э.
Естественно, не все из найденных предметов попадали в руки германцам в результате международной торговли. Огромный клад серебряной посуды, обнаруженный у Хильдесхайме, скорее всего, является военной добычей, которую собирали в течение долгого времени до того, как во II в. н. э. клад был захоронен. Еще более очевидный пример военного трофея – бронзовое ведро из погребального кургана в Бьорске (шведская провинция Вастманланд). Ведро служило урной для кремированных останков местного вождя, однако его первоначальная функция ясна из латинской надписи: "Посвящено Аполлону Гранну Аммиллием Константом, хранителем его храма". Судя по всему, у этого предмета была бурная жизненная история: ему пришлось поспешно покинуть какой-то римский храм.
Помимо торговли и грабежа, был и еще один путь поддержания контактов между севером и югом: дипломатия. Вожди варваров, чью лояльность римляне считали ценным приобретением, получали серебряные или золотые сосуды в подарок или в виде подкупа. В некоторых случаях предпочитали более конкретную финансовую помощь: в форме монет. Видимо, подобные "дотации" и подарки, путешествовавшие в "дипломатическом багаже", были обычным делом во взаимоотношениях римлян и многих германских вождей, особенно тех, что обитали ближе к границам и чью доброжелательность нужно было поощрять более щедро, чем обычно. Однако мы только что видели, что у римской внешней политики были длинные руки, которые доходили и до Скандинавии. Эта практика продолжалась до самого крушения Римской империи на западе; следовательно, она, скорее всего, давала какие-то результаты. Клад IV в., состоящий из прекрасной серебряной посуды, был обнаружен в Кайзераутсте неподалеку от Базеля – возможно, память об этой торговле, как и многочисленные находки римских золотых монет на территориях, занятых готами в конце римского периода. Обмен шел и в обратном направлении. Кимвры, как рассказывает Страбон, подарили императору Августу в знак дружбы свой самый драгоценный котел.
Что Германия, в свою очередь, могла предложить римским купцам? Основными статьями германского экспорта в Римскую империю были рабы, меха и шкуры животных, а также янтарь с побережья Восточной Пруссии и Дании. Янтарь пользовался огромной популярностью как материал для украшений уже в доисторический период, и для приобретения этого камня купцы уже давно проложили торговый путь к янтарному берегу – из долины Дуная близ Вены, через Богемию и центральную Германскую равнину. В римский период товары продолжали путешествовать по этому "янтарному пути". Другие торговые дороги проходили по долинам, располагавшимся к востоку от Рейна, – долины рек Липпе, Рур и Майн, и далее вдоль Везера и Эльбы, которые текли на север. Использовались также морские пути вдоль берегов Нидерландов, северной Германии и Дании, и со временем германские моряки и купцы начали обретать в этих водах навигационное искусство.
Так что уже задолго до того, как варвары вошли в римские провинции в качестве завоевателей, у них был длительный опыт знакомства с материальным богатством римского мира. Можно представлять себе процесс переселения германцев как дикие, разрушительные набеги, но это значит слишком упрощать картину. Переселения не были результатом организованных схем завоевания, и не многие из них были более разрушительны, чем средний проход армии в Древнем мире. Как выразился один современный автор, эти вторжения были "золотой лихорадкой иммиграции из недоразвитых стран севера в богатые земли Средиземноморья". Длительные торговые и дипломатические контакты с Римом показали германцам, что ждет их на юге. Пришло время взять это в свои руки.
Новые союзы и переселения
В III в. н. э. среди германских народов происходила значительная перегруппировка. Многие из создававшихся тогда племенных союзов переселялись, отходя далеко от территорий, на которых они сформировались, в основном в западные римские провинции. Аламанны ("все люди") стали после 200 г. н. э. силой, с которой стоило считаться: они заняли земли между Майном и римской границей. Шестьдесят лет спустя они снесли эту границу и поселились на плодородных землях между Рейном и Дунаем. Там они оставались в течение всего IV в., а потом, в начале V, они стали продвигаться к западу, в Галлию, и к югу – в альпийские долины. В III в. на нижнем Рейне образовался другой союз племен – франки, которые на этом направлении тревожили Рим. Много раз они прорывались в Галлию, и в IV в. некоторые из них, с неохотного одобрения римских командующих, поселились к западу от Рейна. А вот вдоль длинной дунайской границы империи приходилось иметь дело с менее грозными врагами – по крайней мере до конца IV в. Вскоре после 270 г. римляне ушли из своей провинции Дакия (современная Румыния), и эта территория была захвачена готами. Готы, возможно, пришли из Скандинавии, но им пришлось пройти огромное расстояние на юго-восток: они поселились у Черного моря незадолго до III в. Здесь готы разделились на две основные группы: визиготы, обосновавшиеся между Дунаем и Днестром, и остроготы, осевшие на северо-востоке от Днестра. Обоим народам предстояли еще далекие странствия, и они сыграли огромную роль в преобразовании старой империи: остроготы – оккупировав Италию, а визиготы – поселившись в южной Галлии и позднее в Испании. Однако еще до этого они совершили два "подвига", которыми и прославились германские варвары. В 378 г., после того как под растущим давлением гуннов им позволили поселиться в империи, они разбили римские легионы в битве при Адрианополе. Еще более известен тот факт, что в 410 г. под предводительством своего короля Алариха готы вторглись в центральную Италию, осадили Рим и захватили город. Для многих людей того времени весть о падении Рима пред северными захватчиками, казалось, предвещала конец мира, и последующие поколения вплоть до сего дня придерживались той же точки зрения. На самом деле взятие Рима было достаточно незначительным событием даже только в политическом и военном аспекте римско-германских отношений. Однако его психологическое воздействие было огромно. Обычно считается, что Аларих и его воины в 410 г. уничтожили город. На самом деле погибло не так уж много жителей: были разграблены и разрушены в основном дома аристократии. Древние здания Рима не слишком пострадали, а то, что Аларих был христианином, спасло храмы.
Другим длительным переселением было переселение вандалов, которые в I в. н. э. ушли из прибалтийских областей (теперь Силезия). Некоторые из них остались там: эту ветвь вандалов называли силингами. Другая группа – вандалы-асдинги – оказалась более подвижной и в конечном счете пересекла Дунай и попала на римскую территорию. Ненадолго вандалы стали федератами. В 406 г. вандалы и смешанная орда варваров воспользовались ослаблением границы на Рейне и тем, что сама река замерзла, и перебрались в Галлию. Примерно два года их банды без каких-либо помех совершали набеги по всей Галлии. Затем они преодолели Пиренеи и оказались в Испании. Только после еще двух лет разбоя римским властям удалось достичь временного примирения. Затем Рим послал против них армию визиготов, надеясь ослабить оба угрожавших ему племени варваров. Отчасти эта политика оказалась успешной: силинги были почти уничтожены. Асдинги, однако, были вытеснены в южную Испанию и там обрели новое оружие, до которого римляне прежде не допускали варваров, – флот. Прибрежные города южной Испании оказались в руках вандалов, а вместе с ними – и корабли в их гаванях. В их власти оказалась Северная Африка со всеми своими огромными ресурсами зерна: в 429 г. под предводительством Гейзериха они пересекли Гибралтар и захватили плодородные прибрежные долины. Римские армии могли держаться в защищенных крепостях, однако в поле они оказались беспомощными против захватчиков. Риму пришлось признать вандалов федератами, а позднее, в 442 г., их король был провозглашен независимым властителем Северной Африки.
Были и другие крупные предприятия, которые, соответственно, увенчались значительными успехами. Мы оставили остроготов на территории Венгрии под властью гуннов. После смерти Аттилы они стали заметными членами того союза племен, который разбил империю гуннов. Шанс захватить власть в средиземноморских землях выпал остроготам после того, как к власти у них в 471 г. пришел вождь Теодорих. Под его руководством остороготы захватили власть на Балканах, а позже, в 488 г., – и в Италии. С 476 г. полуостров контролировал некто Одоакр, предводитель войск варваров-федератов, однако справиться с армией Теодориха он не мог. К середине 490 г. Теодорих властвовал в Италии, а Одоакр был осажден в Равенне. Штурмовать город было невозможно, однако с помощью предательской "дипломатии" Теодорих нашел способ выманить своего врага из укрытия и убить его. Так Италия перешла под власть остроготов. Тем не менее, Теодорих правил отнюдь не варварским королевством: он, как до него и Одоакр, был вице-регентом римского императора. (После конца Западной Римской империи в 476 г. (низложения императора Ромула Августула Одоакром) речь может идти только об императорах Восточной Римской империи (Византии). – прим. пер.). Сохранялись римские формы административного устройства. Римляне и германцы почти не смешивались между собой: существовал недвусмысленный запрет на смешанные браки; интересы готов и римлян блюли разные чиновники. Продолжались даже заседания римского сената, и законы все еще основывались на древних правовых нормах.
Самые северные переселенцы – фризы, саксы, англы и смешанные группы других прибрежных народов – нацелились на юго-восточное побережье Британии. Несмотря на мощную римскую защитную систему и хорошо экипированный флот, это побережье оказалось уязвимым, и в начале V в. в восточной Британии начали селиться германцы. Однако главный поток германских переселенцев пошел только после 450 г.
Таким образом, к концу V в. все, некогда римские, западные провинции империи перешли в руки германских вождей и их дружин. Однако в большинстве своем эти варварские державы были недолговечными. Только франкам удалось основать державу, которая пережила окончательное разложение римской администрации и позднее заменила ее. Тем не менее, хотя франки и были достаточно страшны для римлян в III и IV вв., глядя на небольшие отряды франкских разбойников и поселенцев, которые пересекали Рейн в последние десятилетия существования Римского государства, никто не мог бы поверить в то, что именно они станут наследниками римлян в этих землях. Но так оно и оказалось. Беспорядочная масса незначительных воинских отрядов племен, обитавших в междуречье Везера и Рейна, захватила север Галлии и заложила там основы империи Каролингов.
|
|
