| Церковь и королевская власть
Около 1070 г. церковный деятель из Северной Германии Адам Бременский излагал на латыни историю архиепископов Гамбурга-Бремена. Адам задался целью показать, сколь велики были заслуги его архиепископства в распространении христианства среди языческих народов. В заключение работы Адам рассказывает о современной ему Дании, по которой автору довелось поездить, а также о беседах с королем Свеном Эстридсеном, предоставившим ценные сведения о своих родителях. Даны – один из тех народов, обращение которых в христианство архиепископский престол в Гамбурге ставил себе в заслугу. Однако миссию эту еще нельзя было считать до конца выполненной, и поэтому непосредственно добытые Адамом сведения о стране имели большое значение для его начальства. Особенно требовались изменения условий экономического обеспечения церкви. "Крещение и конфирмация, венчание у алтаря и венчание у священника – почти за все это у датчан приходится дорого платить, – пишет Адам, – и я думаю, что причина здесь заключается в жадности священников, а все потому, что этот варварский народ еще не научился отдавать церкви десятину. Именно поэтому с них взимают плату за все те церковные действия, которые следовало бы совершать бесплатно. Ведь даже за визит священника к больному и за похороны приходится платить деньги..." Позиция Адама и архиепископства ясна: оплата церковных услуг их получателями – признак варварства; добропорядочные же христиане предпочитают постоянную плату в виде десятины, то есть десятой части всего урожая, который собирают крестьяне.
Адам был вдумчивым наблюдателем, и мы осмеливаемся полагать, что его анализ положения дел в Северной Германии и в Дании отражает действительность, складывавшуюся в начале II тысячелетия. Адам не скрывает отрицательного отношения к образу жизни в областях, являвшихся объектом миссионерской деятельности архиепископства: там все еще было полно людей, склонных к грабежу и разбою.
При этом подобную деятельность вводили в рамки упорядоченной системы, когда король получал проценты со всего грабежа на Балтийском море. "Зеландия чрезвычайно богата золотом, которое накапливается населением благодаря грабительским морским походам. А морские разбойники, называющие себя викингами, платят дань королю данов за разрешение поживиться имуществом варваров, которые во множестве населяют побережье этого моря. Случается, что они злоупотребляют полученным разрешением, обращая его против жителей собственной страны".
Главная цель архиепископов – начальников Адама – заключается в обращении в христианство этих варваров, которые затем будут платить десятину и содержать священников. Достижение такой цели – дело нескорое. Миссионерская деятельность гамбургской церкви среди славянских языческих племен в северогерманских областях проходит, согласно содержащемуся у Адама описанию, чаще всего четыре стадии: 1) язычников подчиняют военной силой при содействии принявшего христианство князя; 2) церковь молится за побежденных; 3) церковь крестит покорных; 4) принявшие крещение в конце концов проявляют готовность платить желанную десятину.
Таким образом, и архиепископ в Гамбурге, и король на острове Зеландия хотят завести порядок, при котором они получали бы постоянную дань вместо платы за услуги. Однако ни одна сторона еще не может воспользоваться подобным средством получения доли в доходах, создававшихся трудом данов. Поэтому служители церкви морально угнетены необходимостью постоянно думать о деньгах, а использование королем викингов для взимания дани – дорогостоящее решение, потому что эти числящиеся на официальной службе морские разбойники не могут отказать себе в удовольствии пограбить и собственных подданных короля.
К тому же викинги, занимавшиеся грабежом, имели привычку обирать свои жертвы до нитки, так что могло пройти много времени, прежде чем удавалось вновь наладить производство. Поэтому для взимания платежей, причитавшихся королю, лучшим способом было использовать чиновников.
Налог можно рассматривать как форму регулярно совершавшегося грабежа, который, однако, оставлял нетронутым производственный механизм. Получение налога обуславливалось наличием действенной власти над налогоплательщиками, которые наверняка знали, что сборщик налогов придет и на следующий год, и поэтому заботились о том, чтобы у них было что взять.
Попытка норвежских и датских королей викингов создать королевство, включавшее земли по обе стороны пролива Скагеррак, оказалась во второй половине XI в. непосильным делом. Становилось очевидным, что никто не обладал такой военно-морской мощью, которая позволила бы взимать налоги как на норвежской, так и на датской стороне. Короли, вынужденные оставить мечту стать правителями военно-морской империи по образцу Кнуда Великого, сделали вместо этого ставку на создание такого королевства, которое ввело бы постоянные налоги в систему на более ограниченной территории.
Королевская власть опиралась на давнюю традицию в зоне распространения датского языка, но основа этой власти становилась шаткой, как только ей приходилось санкционировать попытку урвать что-то за счет самого производственного механизма на своей территории. Таковое, однако же, легко могло происходить вследствие того, что мужская часть молодежи в государствах морского типа воспитывалась в привычке к войне как образу жизни.
Чтобы преодолеть разрушительные последствия этого явления, нужно было заменить присущий господствующему классу идеал воина другим, в основе которого лежали бы мир и возможность спокойно трудиться. Адам и его архиепископ обратились к монархии в Дании с предложением оказать содействие в организации нового аппарата власти, способного к поддержанию мира. И это предложение было принято. Монархия и церковь вступили в сотрудничество с целью введения доселе неизвестной формы властвования, которую можно охарактеризовать как начало государственности.
Вопрос о том, какую роль играли, соответственно, королевская власть и церковь в связи с обращением северных стран в христианство, являлся и является предметом больших дискуссий среди историков этих стран. Одно направление исследований, которое склонно трактовать развитие северных стран как результат деятельности внутренних факторов, придает смене религии довольно ограниченное значение. Его представители считают, что доминирующим социальным слоем в обществах викингов был класс свободных и равных крестьян-собственников, сплачивавшихся вокруг королевской власти, корни которой уходили далеко в глубь национального прошлого. И если такие люди, гордившиеся своим наследием, в один прекрасный день по собственной воле решали стать христианами, то это вовсе не означало, что они тут же отказывались от старых представлений.
С другой стороны, культурно-сравнительная школа рассматривает церковь и христианство как внешние импульсы, которые имеют решающее значение в определении общего направления развития на Севере. Эта школа предостерегает против тенденции делать особый упор на не столь уж выраженные местные различия в развитии Норвегии, Швеции и Дании. Она придает большое значение тем предпосылкам развития государств Северной Европы, которые заключаются в общей культуре и единообразных чертах христианского воздействия. Представители этой научной школы считают, что общественным слоем, оказавшимся в проигрыше в ходе процесса христианизации, стала военная аристократия периода викингов, влияние которой уменьшилось по сравнению с влиянием как новой королевской власти, так и особенно появившегося института – церкви. Дискуссия по этой проблематике отнюдь не закончена.
Своеобразие новой власти заключалось в том, что она была, можно сказать, двуглавой. Королевская и церковная власть занимали каждая свое место в этой модели, и притом таким образом, что они не могли мыслиться друг без друга. В этом отношении существовало единство мнений. Проблемы же связаны не в последнюю очередь с оценкой последствий такого положения для отдельных слоев общества.
Рост. Новации XII столетия
В начале XII в. на глазах у всего датского общества появилось два нововведения – здания церквей и монастыри. Важно понимать, что монастыри и церкви в ту пору были центрами модернизации, а не квартирами для проживания далеких от мира сего набожных личностей. Преобразовательную функцию они могли выполнять потому, что входили в европейскую сеть бюрократии римских пап и орденское управление монастырями.
Монастыри и церкви в новообращенной в христианство Дании, как уже упоминалось, стали ведущей силой, обеспечивавшей экономический рост, который, в свою очередь, породил возможность демографического роста, продолжавшегося до середины XIV столетия. Именно церковь, а не королевская власть располагала необходимым аппаратом для модернизации, так что жителям королевства приходилось в придачу усваивать и всю христианскую культуру. Церковь, которая начала приобретать земельные владения в Дании где-то в XI в., а в XII в. делала это в массовом масштабе, привыкла управлять своими земельными владениями не так, как это традиционно практиковалось в деревнях – на земле, принадлежавшей роду и входившей в одаль. В течение столетий после Карла Великого порядок, предусматривавший назначение управителя крупного хозяйства (он обозначался латинским термином villicus), распространился из Северной Франции через Рейн в Западную и Северную Германию. Около 1300 г. такая система, именовавшаяся villikation, была типичной для крупных церковных землевладений в Дании. Напрашивается мысль, что это стало выражением значительных перемен, происшедших неведомым нам образом в датских деревнях в течение XII и XIII столетий.
Церковь, вероятно, включилась в крупные реформы в области сельского хозяйства и заняла в них центральное место. В этом свете следует рассматривать так называемую смену верований населения, перешедшего от язычества к христианству.
В XII в. монастыри бенедиктинцев, премонстрантов и особенно цистерцианцев возвели религиозную жизнь в Дании на невиданный до тех пор уровень; датские руководители этих орденов обменивались идеями с ведущими умами Европы. Однако монастыри этих орденов, как весьма удачно выразился историк Эрик Аруп, были к тому же и сельскохозяйственными академиями. Новые специальные знания, которыми обладала церковь, легли в основу серьезной модернизации датского аграрного общества, производственные возможности которого росли из десятилетия в десятилетие. Это происходило потому, что культурные заимствования с юга включали такие вещи, как знакомство с полезной системой трехполья, при которой сельскохозяйственные земли каждый третий год оставлялись под паром. Кроме того, появились усовершенствованные плуги, с помощью которых можно было расширить обрабатываемые площади на возникавших в большом количестве хуторах. Наконец, датчане научились использовать силы природы, строя водяные мельницы на больших и малых реках.
А вот изменения в интеллектуальных представлениях отдельного человека, пожалуй, преувеличивать не стоит. Современные миссионеры утверждают, что такие значимые перемены в верованиях, как переход от многобожия к христианскому монотеизму, требуют смены нескольких поколений. Трудно сказать, многие ли тогда осознавали эту перемену. Монотеизм представлялся важным для теологов. Народ же на протяжении всего средневековья имел возможность исповедовать некий суррогат многобожия в форме поклонения святым. И не было большой беды в том, что священник при совершении ритуалов представлял себе одно, а люди – нечто иное.
Примерно к 1300 г. датское сельское общество достигло пика в росте населения, общей площади земель под плугом и размере сельскохозяйственного производства, хотя мы и не можем привести соответствующие цифры.
В то же время не подлежит сомнению, что единицей, в рамках которой происходил крупный рост производства, была именно деревня. Средневековая деревня – это не только совокупность жилых строений, но и сообщество, представлявшее собой единый производственный организм. Деревня функционировала как сообщество земледельцев, которые работали сообща в рамках системы самоуправления, называемой сельской общиной. Из времен средневековья до нас не дошли принимавшиеся в ней решения, однако принято считать, что они скрываются за формулировками сельских законов, регулировавших правовые отношения в деревнях. Кроме того, из-за умолчания законов о структуре деревни историки-аграрники заключают, что она, пожалуй, была "нормальной формой поселения и в период до правления Вальдемаров". По мнению сторонников этой точки зрения, единственное крупное изменение в традиционном устройстве деревень состояло в том, что в течение столетия после смерти Вальдемара Победителя большое число крестьян – собственников земли по причинам, связанным с техникой взимания налогов, отказались от своего права собственности на крупные хозяйства. Их функции и права в сельской общине, несмотря на это формальное изменение статуса, остались неизменными. Землевладельцы из числа церковников и христианский приход пытались приобщиться к участию в принятии решений в деревнях, однако им нелегко было этого добиться, поскольку они воспринимались как чужеродные элементы. Считается, что решение о переходе в христианство и тем самым о последующем строительстве церквей принималось самими крестьянами.
Как бы ни обстояло дело на этот счет в деталях, не нашедших достаточного освещения в источниках, жители датских деревень добились под руководством институтов власти роста производства, сделав свой труд более квалифицированным и эффективным.
Города. Как одуванчики в мае...
Важная предпосылка роста производства заключалась в возможности сбыта. В течение XII в. старые города, служившие местом пребывания епископов и сборщиков королевских податей, похоже, во все большей степени стали включать в состав своих жителей лиц, которые сами занимались сбытом товаров. Старые города росли, а вскоре стали появляться и новые. В начале XIII столетия много новых городов было основано на побережье Балтийского моря. Основой для этого явилась новая структура общества, в которой город являлся необходимым элементом. В нем избыток сельскохозяйственной продукции, производившейся в хозяйствах новых землевладельцев, мог быть обменен на товары и услуги, которые нельзя было получить непосредственно в сельской местности.
Город и городская форма жизни в большей степени способствовали тому, что Дания стала соответствовать новейшим тенденциям развития. В XI в., когда фактически все жили в сельской местности, производство было исключительно сельскохозяйственным, а богатство заключалось в земельной собственности, города, где богатство измерялось деньгами, представали чем-то новым и неизвестным. Поэтому, когда королевская власть и особенно церковь в XII столетии связали свою судьбу с городами, это был смелый шаг в направлении признания новейших веяний. Города с их церквами стали центрами модернизации, и это имело далеко идущие последствия, потому что деятельность церквей в городах была гораздо более широкой, чем просто религиозная жизнь в современном понимании.
В последние десятилетия ранняя история датских городов все явственнее предстает в новом свете. Этим мы обязаны археологическим исследованиям. Датские археологи, производившие раскопки вместе со шведскими коллегами в городах бывшей датской провинции Сконе, сделали неожиданные открытия в момент, когда историческая наука, казалось, уже не ждала появления новых важных письменных источников. Однако как шведские, так и датские археологи уже в течение 80-х годов XX в. провели большую работу, чтобы с помощью скоординированных проектов по изучению средневековых городов дать толкование многочисленным новым наблюдениям. Главным результатом стало изменившееся представление о фазах средневековой истории городов. Согласно новому представлению, отчетливее всего выраженному в работах сконских археологов, характерный средневековый город возник в старом обществе как новая структура, важнейшая функция которой вплоть до примерно 1150 г. заключалась в том, чтобы служить местом, откуда исходило королевское владычество; так, например, королевская монета изготавливалась мастерами-чеканщиками в таком городе. Некоторый скромный излишек сельскохозяйственной продукции, производившейся в округе, должно быть, доставлялся в центральное поселение, где он в основном потреблялся на месте или перераспределялся в прилегающем районе. В той мере, в какой шла торговля продуктами, она подчинялась верховному лицу в городе, то есть, как правило, королю. Купцы же в ту пору обычно вели разъездную торговлю и состояли на службе у того или иного господина.
В середине XII в., однако, возникло некое новое явление, когда жители городов начали торговать товарами по собственной инициативе, а не под руководством короля или его представителей. Тем самым был открыт путь для перехода к сознающему самое себя городу, у которого были собственные интересы, необязательно совпадающие с интересами его властителя. Когда, параллельно с этим, достигла полного развития социальная структура, при которой крестьяне сдавали излишек своей продукции землевладельцу или королю, города, занимавшиеся сбытом этого излишка, стали возникать в течение XII столетия во множестве, словно одуванчики в мае. Похоже, новые города почти все располагались на королевских землях и поэтому должны были платить королю ежегодную подать.
Городское существование превратилось в нечто особое, отличавшееся от жизни на селе. Есть основания полагать, что в числе тех многочисленных элементов нового, которые появились в стране в XII в., было также представление о различии между "городскими" и "сельскими" жителями. И притом в такой форме, что у городских жителей создавалось мнение о своей передовой роли, проявлявшейся в способности вести дела в духе нового времени. Высшими выразителями требований нового времени, заключавшихся в многообразных переменах, были представители европейской церкви в Дании.
Однако в XIII в. обретшие самостоятельность жители городов, которые уже не считали, что их интересы во всем совпадают с интересами властителя города, стали ощущать потребность в проведении формализованных переговоров с этим властителем или с другими представителями сильных мира сего. По немецкому образцу в некоторых городах возник – нам неизвестно как – совет, который стал представлять сообщество горожан перед окружающим миром. В течение XIII столетия все города добились в качестве особой королевской привилегии права иметь собственный набор правил; различия между ними были невелики, однако все же существовали, так что каждый город в королевстве, будь то большой или маленький, имел свой вариант, который обозначался как правовой кодекс данного города.
На южной стороне Балтийского моря новые города были немецкими; однако деньги не спрашивают о национальности, и города становятся важным элементом в игре вокруг водных путей европейского Севера.
По обоюдной милости. Церковь и король в XII в.
Датчане приобщились к христианской церкви в тот момент, когда она более явно, нежели прежде, стала представать как папская церковь. Новообращенные христиане столкнулись с церковной властной структурой в ее более резко очерченной форме, сложившейся в XI в. и получившей название григорианской, по имени папы Григория VII (1073-1085).
Григорианцы выступили с острой критикой положения дел, сложившегося в церковном руководстве. Одиннадцатое столетие характеризовалось децентрализацией политической власти по всей
Европе. Григорий успешно противостоял этой тенденции. Проводя внутреннюю централизацию церковного аппарата, он выступал против любого светского влияния надела церкви. Наибольшее внимание привлекла начатая им борьба за право церкви единолично решать все вопросы избрания и назначения на церковные должности. Эта так называемая борьба за инвеституру завершилась, наконец, заключением в 1122 г. Вормсского конкордата, в соответствии с которым церковь добилась признания того, что епископы должны избираться духовенством без вмешательства со стороны князей. Этот порядок пришел и в Данию, где он, мягко говоря, оставался нереализованным при выборах епископов вплоть до середины XIII столетия.
Григорианские идеи служили целям исключительно практическим, и их последствия выражались больше в виде укрепления церковной структуры и влияния папы, чем в форме развития теологии. Григорианская эффективность распространялась вместе с внутренним административным аппаратом церкви по всей Европе. В Дании она породила впечатление, что церковь, присутствие которой в повседневной жизни страны стало фактом, в делах практических, похоже, стояла на пару шагов впереди других институтов. Численность населения теперь росла, и потребность в мерах по повышению эффективности стала огромной. Ново-введения, в претворении которых в жизнь страны церковь занимала приоритетное положение, вызвали в период приблизительно с 1040 по 1340 г. колоссальный экономический рост, который сопровождался постоянным приростом населения.
Королевская власть также извлекала пользу из высокой действенности церковного административного аппарата после его появления в стране, в частности путем назначения на свою службу людей, получивших церковное образование. Главной причиной, в силу которой церковь была впереди королевского правительственного аппарата, было письменное делопроизводство. Таким образом, королевская власть усвоила разработанную церковью технологию власти и впоследствии смогла с успехом осуществить также и свою культурную революцию. Так две ветви власти выросли почти из ничего в структуру, которая руководила частью производства на сельскохозяйственных угодьях страны, а также распределяла, перераспределяла и потребляла производимую продукцию.
У датских королей была еще одна причина, для того чтобы благожелательно относиться к папской церкви. Дело в том, что немецкие императоры/короли были главными противниками и тех и других, а всегда полезно иметь дружественного союзника в тылу противника. Так что с 1047 г. церковь встречала со стороны датских королей понимание выбора ею новых путей, если старый образ действий оказывался непригодным.
А он действительно оказался таковым для Свена Эстридсена, который вооружился с целью захватить как Норвегию, так и Англию. Однако эта попытка короля окончилась полной неудачей. Похоже, что его наиболее выдающаяся черта как воина заключалась в способности проигрывать битвы, в которых он участвовал, и при этом избегать гибели. Может быть, именно это отсутствие свойственной викингам харизмы явилось причиной того, что королевские отпрыски и вожди аристократии сочли Свена неопасным и позволили ему править в течение 29 лет.
В конечном счете Свен Эстридсен все же извлек выгоду из своего длительного правления (1047-1076), в течение которого он удерживал власть не только оружием, но и другими средствами. Король согласился с предложением северогерманского архиепископа и начал укрепление института церкви. Раз уж не удалось стать правителем империи, выходящей за пределы Дании, то он попытался стать одной из двух частей эффективной власти у себя дома, в своем королевстве.
Концептуальные основы сотрудничества между новой церковью и монархией в ее новом образе складывались при Свене Эстридсене, и эта линия была продолжена при пяти из его многочисленных сыновей, которые занимали королевский трон после него. Одним из первых дел церкви стало распространение на всю страну ее организационной структуры в виде епархий, возглавлявшихся епископами, резиденции которых размещались в городах. Эти епископальные города стали центрами церковного управления; все они оснащались внушительного вида соборами, которые сооружались при поддержке короля. Наряду с этим, зримым свидетельством нового положения вещей стали большие и малые здания Церквей в деревнях по всему королевству. Папский престол вступил в переписку с Харальдом Хеном, первым из сыновей Свена, в отношении предложения, которое, похоже, касалось создания самостоятельной церковной провинции в Дании. Внутри страны много хлопот королям доставляли их многочисленные братья, столь же амбициозные, как всегда была амбициозна молодежь из военного сословия. Поэтому родовая аристократия могла выдвигать условия в отношении выбора короля на общих собраниях, которые проводились накануне выборов с участием представителей высшего класса из всех составных частей королевства.
Харальд Хен (1076-1080) перед своим избранием на королевский престол, видимо, поставил рекорд по части предвыборных обещаний: он собирался сохранить старые законы и не издавать никаких новых. Его брата и преемника Кнуда Святого (1080-1086) обвиняли в том, что он издал новый закон и ввел новый налог. Против Кнуда тогда даже подняли восстание, которое стоило ему жизни. Наши в целом скудные источники дают понять, что короли испытывали более значительные трудности с введением новшеств, чем церковь. Так, если судить по писаниям историков Саксона и Эльнота, вечной проблемой для королей было содержание флота и корабельных экипажей. Командующему военным флотом приходилось грабить либо собирать дань, чтобы иметь возможность в течение длительного времени кормить людей, состоявших в его подчинении. Недовольные экипажи кораблей были готовы разжечь пламя очередного мятежа, который мог перекинуться и в среду аристократов.
Самое сильное преимущество королей в их взаимоотношениях с привычной к военным схваткам аристократией заключалось в том, что последняя была расколота на взаимно враждующие роды и группировки. Во всяком случае, раскол в среде аристократии является самым естественным объяснением несовпадения оценок магнатов и королей в целом ряде исторических трудов, сочиненных представителями господствующего класса в XII столетии. Роскилльская хроника, появившаяся около 1140 г., хвалебно отзывается о тех, кого около 1200 г. подвергал критике Саксон Грамматик, и наоборот. Согласно этой хронике, король Олаф Голод (1086-1095) не может нести ответственность за то, что на период его правления выпали неурожайные годы, и в то же время в ней говорится, что король Эрик Добрый (1095-1103) придумал несправедливые законы. У еще одного историка, Свена Аггесена, писавшего сочинения в одно время с Саксоном, были собственные герои, что явным образом связано с его принадлежностью к могущественному роду, гордившемуся традициями и деяниями предков.
Новый общественный строй, похоже, удачно сочетался с таким порядком, при котором каждый из ведущих аристократических родов получил свое, когда папа в 1103 г. сделал Лунд резиденцией архиепископа в датской церковной провинции и возвел епископа Ассера, как раз из рода Свена Аггесена, в сан архиепископа. В Гамбург-Бременском архиепископстве это вызвало бурное, но бесполезное негодование. Архиепископ Ассер отныне стал олицетворять собой в данной церковной провинции духовную власть, стоявшую вровень со светской властью в лице короля Нильса (1104-1134). Престиж новой власти подкреплялся еще и тем, что датская церковь получила согласие папы на канонизацию датского святого, каковым стал не кто иной, как убитый в 1086 г. брат короля Кнуд.
Напряженность, возникавшая при столкновении старого и нового в обществе, становилась источником многочисленных небольших конфликтов. Архиепископ Ассер рассчитывал вначале на то, что самым надежным покровителем церкви может стать король, чьи предшественники усердно потрудились ради получения им нынешнего престижного титула. Король Нильс, в свою очередь, стал называть себя королем милостью Божьей.
Родовая знать в XII в.
Около 1130 г. сотрудничество между королем и архиепископом расстроилось в связи с интригами Гамбургского архиепископства против соперника, обосновавшегося в Лунде. Тогда датский архиепископ решил показать силу, и королевская власть в лице Нильса была потрясена, когда Ассер поддержал банду мятежников, возглавлявшуюся претендентом на престол Эриком Памятливым. В результате в 1134 г. они одержали полную победу в битве при Фодевиге в Сконе. Многие руководители партии короля пали жертвами этого мятежа, и в их числе сын и соправитель короля Нильса – Магнус и пять епископов. Последнее обстоятельство красноречиво говорит о том, что епископы, несмотря на все благие намерения церкви выступить в роли примиряющей силы, по-прежнему принадлежали к воинственному высшему классу и, само собой разумеется, принимали личное участие в тех распрях, которые то и дело возникали тогда при принятии политических решений.
Когда король, церковь и аристократы ссорились из-за земельных владений, обделенные и недовольные всегда имели возможность сблизиться с претендентом на трон, то есть с членом королевской семьи, обещавшим опираться на глав знатных родов, в данный момент не пользовавшихся фавором правящего монарха. Распри между претендентами на трон превратились в XII столетии в своего рода политическую культуру, в открытую всеобщему взору сцену, на которой сталкивались имевшие место в обществе противоречия. Постоянная конкуренция между знатными родами давала епископам и королям возможность осуществлять политику "разделяй и властвуй" по отношению к аристократии. Играло свою роль и то, что местничество, проявлявшееся отдельными провинциями в составе королевства, по-прежнему оставалось реальностью. Жители Ютландии, Зеландии и Сконе составляли в каждом случае отдельную страну со своим местным правом и относились друг к другу с большим недоверием. Часты были и столкновения.
Силы аристократических родов были неравными. Один из них представлялся столь могущественным, что считалось естественным назначать архиепископа именно из его рядов; и совершенно бесспорно, что из одного-единственного рода, занимавшего особое положение, должен был происходить король. Однако этот род являлся таким же собственником земли, как и все остальные, а старшие и законнорожденные сыновья не имели преимущественного права на трон. И все же в первые три десятилетия XII в. церковь и король нашли в лице друг друга такого партнера и покровителя, что им не мог противостоять никакой альянс магнатов.
Архиепископский престол утвердил в 1134 г. свою независимость по отношению как к немецкому конкуренту, так и королю. С тех пор короли и претенденты на престол проявляли чрезвычайную осторожность в обращении с епископами. Епископ мог ведь вступить в союз с мятежниками и выиграть.
Так Ассер преуспел в 1134 г. Его влияние, однако, не было настолько сильным, чтобы помешать аристократическим группировкам продолжать междоусобную борьбу. Из фигур, возглавлявших знатные роды, вновь и вновь возникали претенденты на королевский трон, которые могли содержать собственную дружину, однако не были достаточно сильны, чтобы одолеть противника на долгое время. Следствием этого стали продолжавшиеся в течение 26 лет, начиная с 1131 г., междоусобные войны, в ходе которых возникали альянсы с переменным составом. Дело выглядело так, что королевская власть уже не в состоянии была функционировать на двуглавой основе.
Казалось, что церкви было легче справляться с этой ситуацией, чем королевской власти. Когда в 1137 г. Ассер умер и место последнего занял его племянник Эскиль, авторитет архиепископа по-прежнему оставался достаточным, для того чтобы предотвратить серьезные столкновения внутри церкви. В то время как ни одному претенденту на трон не удавалось утвердить за собой единоличное право на королевскую власть, в каждой епархии по-прежнему оставался только один епископ. Гражданская война достигла своей кульминации в 1157 г., когда у власти одновременно находились целых три короля-соправителя.
Архиепископу Эскилю долго удавалось лавировать в политическом фарватере, который заполняли амбициозные претенденты на королевский трон. Он был заинтересован в том, чтобы король тратил силы на политику местного значения, тогда как он сам вместе со своей церковью устанавливал контакты с такими культурными центрами XII в., как Рим и Франция.
В 1157 г. два человека, еще не достигшие тридцати лет, обнаружили умение вести дела в датской политике. Один из них – король Вальдемар, которому повезло в том отношении, что оба его соправителя были убиты во время гражданской войны; второй – житель Зеландии Абсалон из рода Виде, недавно возвратившийся на родину после нескольких лет учебы во Франции. На его счастье, в это время умер епископ в Роскилле. Двое молодых людей воспользовались представившимся шансом. Вместе они решили захватить всю власть, как королевскую, так и церковную, и на первом этапе добились избрания Абсалона, принадлежавшего к роду Виде, епископом в Роскилле, хотя тот и не достиг канонического возраста. Затем, после смерти соперников, Вальдемар и Абсалон установили тщательное наблюдение за всеми младшими членами монаршего рода и безжалостно обрушились на тех, кого можно было заподозрить в намерении претендовать на трон и бросить вызов единоличному королевскому титулу Вальдемара. Аристократия, которая, видимо, растратила силы в междоусобных войнах, оказалась не в состоянии выдвинуть фигуры, способные стать во главе мятежа.
Аристократические роды к концу XII в. оказались ослабленными; на этом фоне оказалось возможным возобновить сотрудничество двух властных сил и завершить процесс государственного строительства.
Монархия Вальдемаров
С окончанием междоусобных войн изменилась и роль королевской власти в обществе.
В ряде исторических исследований с того момента, как Вальдемар I (1157-1182) стал единоличным королем, его не без оснований называют Вальдемаром Великим. Угрозу со стороны претендентов на королевский престол он отвел с помощью стратегии, заключавшейся во введении действительной передачи трона по наследству. Она была победно осуществлена в Рингстеде в 1170 г. Последовательно проводя в отношениях с Абсалоном линию "ты мне, я тебе", Вальдемару и его сыну Кнуду VI (1182-1202) удалось привести королевскую власть на вершину успеха, избежав при этом столкновения с церковью.
Как и церковь, королевская власть расширяла сферу своих судебных полномочий и на деле присваивала законодательную власть. Она увеличила собственные доходы, получаемые за счет судебных штрафов, и превратила обязанность населения обеспечивать королю постой и "кормление" в постоянно взимаемый налог. Старые системы, однако, с трудом поддавались обновлению, и классическая обязанность воинов участвовать в прибыльных морских походах только по прошествии нескольких десятилетий XIII в. превратилась в военный налог. Происхождение этого налога, как и многое другое, является спорным. Некоторые считают, что он, как и институт королевской власти в Дании, имел давнюю историю и выражался в виде повинности нести действительную воинскую службу; по мнению других, это было нововведением времен Вальдемаров, скопированным по европейскому образцу.
Как бы там ни было, старый военный распорядок, лежавший в основе административного деления страны на округа (херреды), при Вальдемарах стал более эффективным. Теперь впервые возникло обозначение "человек господина" (herremand, В современном датском языке слово herremand обозначает помещика, – прим. пер.). Это обозначение относилось к человеку, который обязан "во всеоружии" явиться на военную службу, когда король призовет его. Он получал вознаграждение в виде денежного жалованья, а также в виде освобождения от налогов на землю, которой он владел, поскольку рисковал своей жизнью за короля.
Самым важным из всех военных нововведений, однако, было сооружение постоянных крепостей, которые после исчезновения замков треллеборгского типа стали в Дании редкостью. После того как Вальдемар Великий стал единоличным королем, он сам и его наиболее верные союзники из рода Виде возвели несколько оборонительных крепостей из нового материала – кирпича; крепости располагались прежде всего вдоль побережий проливов Большой Бельт и Эресунн. Так, епископ Абсалон приказал построить возле укрепленного рыбачьего поселка на востоке Зеландии крепость, которая в скором времени превратилась в город Копенгаген, а его брат Эсберн Снаре соорудил на противоположной стороне Зеландии внушительную крепость Калуннборг, где естественные склоны, городская стена, здания замков и похожая на крепость церковь создали единый величественный ансамбль. С именем короля Вальдемара связано и укрепление системы оборонительных валов Даневирке путем возведения стены из кирпича. Эти крепости были почти неприступными. Однако содержание крепостей, как и другого нового средства ведения войны в XIII в. – войска из закованных в броню рыцарей (мелкие северогерманские князья предоставляли его в пользование за плату), обходилось дорого.
Неудивительно, что при Вальдемаре Победителе (1202-1241) появился новый налог (stud, букв. "вол", "бык", – прим. пер.), который уплачивался овсом, особенно потребным для корма лошадям. Перед этим был введен дополнительный военный налог (kvжrsжde). Налоговое ведомство, таким образом, проявляло большую изобретательность в условиях, когда расходы на государственное управление постоянно возрастали. Из королевской канцелярии до нас дошло переплетенное собрание рукописей, по всей вероятности представляющих собой списки (они относятся примерно к 1231 г.), различным образом использовавшиеся при взимании податей. Нет никаких сведений о том, какой смысл вкладывался в собрание этих рукописей под названием "Земельная книга короля Вальдемара". Но, во всяком случае, "Книга" является выражением чрезвычайного тщания, с которым относился к делу штат сотрудников, обеспечивавших поступление доходов в казну новой королевской власти.
С другой стороны, у короля имелся наилучший, казавшийся неисчерпаемым источник налогов. Суть дела заключалась в том, что ежегодно в конце лета на королевской земле возле юго-западной оконечности провинции Сконе проводилась сельдяная ярмарка, потому что сельдь именно в этом месте подходила косяками так близко к берегу, что ее можно было ловить руками. Сконская ярмарка привлекала покупателей соленой сельди со всей Северо-Западной Европы и из региона Балтийского моря. Бесспорно, самым значительным из торговых городов, граждане которых получали на территории ярмарки отгороженные участки для компактного там проживания, являлся Любек, поставлявший необходимую для засолки сельди соль. Вскоре Сконе стала местом сбыта всякого рода товаров, и король из своего расположенного неподалеку замка гарантировал для участников ярмарки мир, получая в обмен на покровительство подати, далеко превосходившие то, что его предшественники в дни Адама Бременского могли выжать из торговли, которая велась через Балтийское море и Датские проливы.
Функции церкви
К счастью для короля Вальдемара, в 1157 г. погиб сначала король Кнуд, убитый в ходе так называемого "Кровавого пира" в Роскилле, а затем и король Свен в битве при Грате Хеде. После этого задачей первостепенной важности для молодого государя стало обеспечение своему союзнику епископу Абсалону соответствующего влияния в церкви. Главным препятствием было положение архиепископа Эскиля. Однако шаг за шагом эти двое смогли вывести старого архиепископа из игры.
На церковном празднестве в Рингстеде в 1170 г. торжественно отмечалось причисление папой к лику святых Кнуда Лаварда, отца короля Вальдемара. Архиепископ Эскиль, известный как сторонник григорианских церковных идеалов, прежде вступал против возвеличивания подобным образом власти короля и правящей линии королевской семьи. На церемонии в Рингстеде ему пришлось руководить помещением останков нового святого в роскошный ларец, а затем короновать семилетнего Кнуда, сына Вальдемара, в качестве соправителя отца и тем самым признать за королем право заранее назначать преемника. Абсалон, оказывая поддержку такой политике, внес свой вклад в общее с королем дело. В 1178 г. все это обернулось для него исключительной выгодой: при поддержке со стороны короля он не только был назначен архиепископом Лундским, но и, вопреки всем церковным правилам, получил разрешение папы сохранить за собой епископский престол в Роскилле.
Взаимная солидарность между епископской и королевской властью тем самым достигла предельной степени. Проблема престолонаследия – вопрос о том, кто придет на смену нынешнему обладателю высшего властного титула, – равным образом нелегко поддавалась решению как в рамках института королевской власти, так и в церкви. В 1191 г. Абсалон добровольно ушел с должности епископа в Роскилле, уступив место молодому клирику из знатного рода Виде. Казалось, Абсалон и Вальдемар были близки к решению проблемы наследования светской и церковной власти.
Полная победа Абсалона над противниками рода Виде в среде аристократии, над врагами короля из числа членов королевской семьи и над своими собственными идеологическими противниками среди церковников увенчала процесс модернизации общества, осуществлявшейся церковью. Христианское Евангелие вело речь о пути в мир иной; однако оно накладывало свою печать также и на жизнь в этом мире.
Церковь. Власть и культура
В течение столетий, ознаменованных влиянием григорианства, церковь использовала свою новообретенную власть для того, чтобы оказывать влияние на процесс преобразований общества в разных странах. Верховный правитель датского государства в XII в. был еще во многих отношениях королем германского типа, от которого подданные ожидали щедрости. Это явствует, в частности, из небольшой истории, входящей в обширное жизнеописание пробста Кьеля из Виборга, которое служило обоснованием ходатайства о его причислении к лику святых.
Согласно этому рассказу, Кьель в разгар гражданской войны встретился в Лунде с королем Свеном и уговаривал последнего помириться с его соперником Кнудом. Но это не заставило двух драчунов умерить свой воинственный пыл. При отъезде Кьеля из Лунда государь в качестве почетного дара преподнес пробсту золотое кольцо и несколько золотых монет. Как только Кьель добрался до гавани, он отдал кольцо нищему в лохмотьях, а монеты разменял на мелкие деньги и раздал их бедным. Мораль истории заключается в том, что Свен жалует своими дарами, как это было принято у королей в старые времена, а Кьель принимает дары, как подобает служителю папской церкви. Так это, очевидно, и было воспринято, потому что в 1188 г. папа дал согласие на канонизацию в качестве святого пробста Кьеля, скончавшийся незадолго до этого. И с тех пор церковь в Виборге могла разъяснять прихожанам, что идеалы Кьеля предпочтительнее, чем идеалы короля Свена.
Этот эпизод может также служить иллюстрацией того, каким образом папская власть в средние века являлась реальностью повседневной жизни. Вероятно, в Виборге возникла потребность иметь местного святого, однако было отнюдь не достаточно получить в этом деле поддержу со стороны местного епископа. Причисление к лику святых являлось делом папы и осуществлялось централизованно из Рима. Поэтому Кьель не мог стать святым в Виборге, пока этого не одобрил Рим. Серьезность проблемы почувствовали в Орхусе, где епископ только в XIII в. попытался добиться канонизации местного святого Нильса, однако запрошенное одобрение так и не было получено. Такие черты эпохи свидетельствуют, что двойное руководство и наличие водораздела между религиозным и светским обществом с их различиями в руководстве и организации составляло основополагающую характеристику общественного строя в западном христианском мире. Светская власть не могла выносить решения по таким делам, как канонизация святых. В XII и XIII вв. из двух ветвей власти церковь была в культурном отношении более развитой и оставалась такой вплоть до начала XIV столетия. Это было в большой степени связано с международными контактами, которые она поддерживала, опираясь на владение международным языком – латынью. Представляемая церковью официальная картина мира, где история, согласно постулату отца церкви Августина, разыгрывается как тысячелетняя борьба между злом и добром, около 1120 г. была использована применительно к датским условиям в историческом повествовании о короле Свене Эстридсене и его сыновьях, принадлежащем перу родившегося в Англии историка Эльнота.
Владение латынью позволило церкви также целиком взять на себя формализованное преподавание в школах, которые с начала XII в. были привязаны к соборам. Церковь имела свои суды, в которых должны были рассматриваться все дела, касавшиеся ее собственных священнослужителей и которые также имели монопольное право вершить суд по так называемым духовным делам – весьма гибкое понятие, охватывавшее, во всяком случае, проступки против половой морали. К тому же церковь занималась такими важными общественными делами, как призрение бедных, уход за больными и их лечение, в особенности после того, как два нищенствующих монашеских ордена, францисканцы и доминиканцы, в начале XIII в. начали обосновываться в датских городах. Можно утверждать, что церковь XIII столетия в совокупности со своим партнером в лице королевской власти в полной мере приобрела очертания того института, который в обществе более позднего времени стал называться государством.
Во времена Вальдемаров имелось много точек соприкосновения между стародавними датскими представлениями и современным церковным мышлением. Один из примеров этого мы видим в упоминавшемся выше большом труде историка Саксона о деяниях датчан.
В правовых вопросах чрезвычайно важно было найти баланс между церковным и традиционным датским правом. Поэтому в ходе поисков приемлемых компромиссов в XIII столетии в качестве связующего звена зафиксировали в письменном виде бывшее в ходу реформированное обычное право отдельных частей страны. "Сконское право" и "Зеландское право" были записаны в порядке частной инициативы. "Ютландское право" было отредактировано от имени короля; видимо, это сделал епископ Виборга Гуннер, а издал король Вальдемар Победитель в год его смерти (1241). Наряду с этим "Сконское право" было издано на латыни архиепископом Андерсом Сунесеном. В своем пересказе архиепископ недвусмысленно указывает, что существуют нерешенные юридические проблемы, в особенности вокруг представлений церкви и датских специалистов в области права относительно понятия собственности. Такие комментарии со стороны ученого датского архиепископа подчеркивают, что правовые кодексы отдельных частей Дании являлись выражением единой общей преобразовательной деятельности. Они (кодексы) должны были пониматься как своего рода руководство для использования обществом с новыми структурами власти.
Юридическими сочинениями Андерс Сунесен содействовал вхождению Дании в ряд европейских обществ. Он также показал свое знание интернациональной церковной культуры, написав на латыни поэму "Гексамерон" о шести днях творения, где излагал собственные представления о мире.
Из этого произведения явствует, что Андерс Сунесен, как датский иерарх церкви, активно участвовал в одной из самых успешных за все времена культурных акций церкви, а именно в ее борьбе за влияние на семейную жизнь. Повсюду, куда вторгалась церковь, она по многим причинам приходила в столкновение с местными правилами о том, как людям следует жить вместе, расходиться и, что немаловажно, наследовать друг другу. Последнее являлось особенно серьезным делом, потому что здесь таилась угроза дарам, преподносимым церкви. Так, из Дании XII в. до нас дошли некоторые документы, из которых явствует, что пережившие покойного родственники оспаривали право монастырей на землю, которую новопреставившийся подарил ради спасения их душ.
Позиция церкви заключалась в том, что повсюду в христианском мире должны царить единообразные правила по решению подобных вопросов. В XII в. папский престол начал вести наступательную кампанию с целью добиться от прихожан отчета о своей сексуальной жизни перед священником. Инструментом служило придание браку священного характера. Ибо если брак священен, то нарушение правил, касающихся брака, подлежит разбирательству в церковных судах. А правил было предостаточно: в церковной версии брак должен быть моногамным, нерасторжимым и добровольным. Последнее означало, что никого нельзя принуждать вступать в брак по сговору других лиц. А поскольку церковь присвоила себе монопольное право на заключение браков, принцип добровольности означал обеспечение как права молодых женщин на свободный выбор первого супруга, так и права вдов на возможное преподнесение их имущества в дар церкви вместо вступления в новый брак. Оба явления привели к столкновению между интересами церкви и интересами знатных родов, владевших земельными угодьями. Идеология церкви, однако, заключала в себе ответ на данный вопрос: семейная жизнь важнее жизни в рамках рода. Хорошая жизнь – это семейная жизнь, а семейная жизнь создается сообща мужчиной и женщиной. Средства для достижения этого простые – дети и любовь. Андерс Сунесен высказывается в "Гексамероне" вполне в духе папской политики и объясняет, что дети – это чудесно и родители должны любить детей. Это была набожность, которую нетрудно было понять.
Какие бы мотивы ни стояли за развернутой со стороны церкви кампанией, она означала идеализацию базовой семьи как образа жизни. Подобная позиция стала краеугольным камнем в учении римской церкви о воздействии веры на повседневную жизнь; так остается и при нынешнем папе. Независимо от того, какие цели стояли за этим, церковь, если ей удавалось подобным образом вмешиваться в интимную эмоциональную жизнь верующих, становилась таким властителем душ людей, каким не могла стать королевская власть. |
|
