| Характер собственности в горных районах был определен в Государственном уложении середины XV в. следующим образом: горные промыслы, расположенные на территории королевского домена или на общинной земле, принадлежат королю. Если промыслы располагаются на землях, принадлежащих представителю неподатного сословия, то владелец земли имеет полное право на разработку рудников и распоряжение продукцией при условии несения службы королю, как с других земель1. Если же рудники расположены на податных землях, то король получал свой обычный земельный налог (skatt)2.
Таким образом, с точки зрения центрального правительства и фиска собственность на рудниках делилась на регальную (королевскую) и частную; точнее, там имела место регальная собственность шведской короны и держания от нее разного вида и на разных условиях.
Возникновение горной регалии в рудниках (grundregalen), вытекающей из верховного права короны на землю, воды и земные недра, относится, по-видимому, к XIII в.3 (хотя ее оформление и укрепление растянулось почти на два последующих столетия). Постоянная нужда правительства в деньгах способствовала тому, что оно раздавало крупные владения в горных районах в длительные и наследственные лены. Однако в 1396 г. собрание Государственного совета в Нючёпинге приняло решение о безвозмездной редукции розданных короной до 1363 г. земель в пользу короны и общин, в результате чего почти весь район Даларны, Нэрке, Йестрикланд и другие районы горного промысла вновь подпали под регальное право короны4.
Регальное право короны проявлялось прежде всего в сфере фиска. Горная десятина (tionde) и земельный налог в пользу короля вместе составляли общую подать (avrad)5. Кроме того, корона обладала и собственными рудниками, с которых взимались рента и всякого рода дополнительные поборы.
Таким образом, королевская власть занимала в Бергслагене ведущее положение, выступая и в роли регального собственника и в роли частного собственника большинства наиболее выгодных с точки зрения горного дела земель.
К сожалению, по имеющимся документам невозможно произвести четкое размежевание регальных и вотчинных прав короля в области горных промыслов. Основная трудность заключается в том, что здесь, как и в других королевских владениях, государственный налог взимался вместе с рентой, и выделить отдельные составные части поборов, собираемых королем как в качестве регального владельца, так и в качестве феодального сеньора, не представляется возможным6.
Ренты, налоги и штрафы в рудниках платились натурой, т. е. металлом, и если регальные поступления металла частично использовались в монетном деле и для изготовления оружия, то поступления от рудников лично королю (как и часть регальных поступлений) полностью шли на рынок, давая королю огромные доходы7. Прибыльность рудников для короны определялась чрезвычайно выгодной торговой конъюнктурой для шведского металла (в частности меди) на европейских рынках XV в. Подавляющая часть металла, полученного короной в рудных областях, шла на экспорт. Ганзейцы очень ценили шведский металл, и это позволяло короне в ряде случаев расплачиваться им за долги Ганзе. B 1396 г. прусские ганзейские города предложили шведскому королю выплатить долг им медью, железом или любекскими марками, в 1398 г. такие же условия были предложены ими для выплаты долга в 3 тыс. любекских марок8.
Производство в горных областях короля и короны было подчинено королевским фогтам, которые не только надзирали за работой, следили за выходом продукции и т. д., но и – что весьма интересно – регулировали соотношение между тремя основными отраслями горного дела в Бергслагене: топливной, горнорудной и металлургической. Так, угольщики сдавали им весь древесный уголь, который затем распределялся фогтом "по всей горе"9. На железных и серебряных (а возможно, и на медных) промыслах, по-видимому, практиковалось прикрепление шахт к определенным плавильням, которым они поставляли сырье и работники которых были обязаны помогать шахтерам, например, в осушении шахты и т. п. Следить за этим также входило в обязанности фогтов10.
Вторым крупным собственником в Бергслагене была церковь, которая благодаря налоговому иммунитету присваивала всю прибыль от рудников, не делясь с короной11. Самым крупным церковным собственником на рудниках был епископ вестеросский (в чью епархию входила Даларна). Он пользовался там правом естнинга (постоя), владел рядом горных участков с шахтами и плавильнями (даже после редукции)12 и проводил большие кредитно-ростовщические операции. Большую часть полученного металла, особенно меди, он продавал через ганзейских купцов или обменивал на недвижимость в Даларне13. Владения в Бергслагене имели также епископ стренгнесский14, монастырь в Эскильстуне15, биргиттинский монастырь в Вадстене, монастырь в Сигтуне, местная церковь в Коппарбергете (Capella Cuprimontana) и другие церковно-монастырские учреждения16. Иногда король отдавал церкви большие доли в рудниках в качестве залога под крупные суммы денег17.
Среди собственников и держателей земельных владений, шахт и плавилен в Бергслагене источники называют также светских феодалов: лагмана Вестманланда и Даларны Грегера Магнуссона и его жену Бригитту, лагмана Биргера Перссона, дворянские семьи Бенгта Филиппссона, Сварт, Экеблад, Свинхувуд, Бьельке, Дьекне, Дагфинн18 и др. Кроме того, светские феодалы имели в Бергслагене ряд ленов.
В 70-е годы XIV в. и до редукции 1396 г. Нючёпингский лен с Коппарбергет, большую часть Вестманланда и другие земли с рудниками держал прямо от короля Бу Йёнссон Грип, который владел тогда половиной шахты в Большой Медной горе19.
Смысл и характер ленных пожалований и дарений короны в Бергслагене не совсем ясны. Из письма Карла Кнутссона горным людям от 1440 г. и Государственного уложения середины XV в. вытекает, что дворянство могло освободиться от земельного налога в горнорудной области, но тогда обязано было уплачивать горную десятину20. Но эти предписания касались лишь собственников земли, в какой мере порядок о горной десятине распространялся на частнофеодальные земли, – неясно. Формально горная регалия короны к концу XV в. была достаточно полной, особенно после редукции 1396 г., которая весьма усилила экономические позиции короны в Бергслагене; впоследствии к короне автоматически отходили все новые разработки. Однако практически до начала XVI в. регальное право не было абсолютным и неоднократно нарушалось в ходе борьбы за власть внутри верхушки феодального класса21.
Складывание твердой регальной собственности на промыслах было тесно связано с формированием там централизованного управления. В шведской литературе, посвященной последнему вопросу, главное внимание уделяется скрупулезному исследованию источников, послуживших образцами для формирования правопорядка в Бергслагене22. Сейчас считается бесспорным, что такими образцами для первых шведских горных уставов были уставы немецких, в частности саксонских, горных городов и промыслов. Безусловно, это имеет большое значение для уяснения роли передового для того времени немецкого горного дела в развитии шведского горного промысла и проливает свет на некоторые каналы и формы проникновения немецкого влияния в Швецию.
Исходя из задач настоящей работы, представляется необходимым подчеркнуть прежде всего то, что характер управления и правопорядка на промыслах определялся, на наш взгляд, тремя основными факторами: местом промыслов в системе шведского хозяйства, их значением для фиска и центральной власти вообще и, наконец, их собственным внутренним развитием. Именно эти факторы привели к созданию на промыслах особого горного права и были причиной большой централизации промыслового управления и его зависимости от правительства.
Шведские историки справедливо указывают, что горный район Бергслаген был "самостоятельной правовой областью"23. Уже в середине XIV в. особое горное право (bergxlag) получили Медная гора, Норберг, Викаберг, Линдесберг и железные промыслы в Эстер Сильвбергет, а к 1420 г. – Тунаберг, Скиннскаттеберг, Бисбергет, Сильвбергет24. В XV в. Бергслагене были четыре самостоятельные правовые области – Вестербергслаг (с Норбергом и Скиннскаттебергом), Коппарбергслаг (с Медной горой), Эвре (Верхний) Бергслаг (с Туной и Хедемурой) и Недре (Нижний) Бергслаг, – чье разделение диктовалось и производственной необходимостью25. Горное право опиралось на принятые в стране записанные и обычные нормы уголовного и гражданского права, было его разновидностью: сохранялись обычная величина штрафов и характер наказаний за различные преступления, особо подчеркивалось право короля на вторую или третью долю судебных штрафов. Вместе с тем в качестве сополучателя штрафа выступает здесь "гора", "горное дело" (bergverket), которое, таким образом, превращается в юридически дееспособного субъекта.
Как уже указывалось, главная роль в управлении рудниками принадлежала королевским наместникам (фогтам), которые не только осуществляли организационное и финансовое руководство на промыслах, но являлись там сборщиками налогов и податей, правили суд, следили за политической обстановкой и т. п.26 Следовательно, фогты в районах горных промыслов были облечены большой властью и полномочиями. Как правило, они назначались королем из представителей дворянских, купеческих и предпринимательских фамилий, имевших интересы в Бергслагене27. Правда, рудники Утвидаберга в 1468 г. получили право выбирать фогта, но при условии утверждения его королем.
В помощь фогту избирался совет из числа горных мастеров; он действовал в течение двух лет и состоял из 14 (на железных рудниках – 12) родманов, которые выдвигали из своей среды двух судей28. Совет обсуждал текущие дела, а в начале каждого месяца созывался "главный тинг" (общее собрание). Ни на совет, ни на тинг не имел права приходить "никто из общины, кроме тех, кто привлекается к суду", и поручителей29. Таким образом, управление в Бергслагене носило уже в XIV в. централизованный и антидемократический характер, хотя не было таким бюрократическим и сложным, как на немецских и чешских рудниках. Оно сосредоточивалось в руках регальной администрации, опиравшейся на предпринимательские и собственнические слои. Уже из этого видно, какое важное значение придавалось центральной властью промысловым районам. Причина здесь, по-видимому, была двоякая: соображения политического характера (защита правящих кругов от массы горных людей) и интересы фиска. Однако здесь видна и обратная связь: стремление предпринимательских элементов опереться на центральную государственную власть. Их взаимная заинтересованность и была, вероятно, одной из важных причин успешного проведения редукции даларнских земель в конце XIV в.
С течением времени родманы все более приближались по своему положению к государственным служащим. Во всяком случае, из привилегий 1512 г. для Сальбергет видно, что они освобождались от государственного налога в возмещение за "неудобства", связанные с отправлением их должности.
Большая роль Бергслагена в жизни страны вообще и для фиска в частности нашла отражение и в том, что медные, железные и серебряные промыслы Даларны во второй половине XV в. добились права особого представительства в риксдаге30.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Представители неподатного сословия на рудниках (bergsfrälse) могли заменить службу королю уплатой горной десятины (см. Е. Hornborg. Sveriges Historia, s. 69).
2. K. Landslag, Add. A, s. 404. Ср. Dipl. Dal, № 90 и приказ для Järnberget от 1360 г.: "skatt должны платить все, как бедные, так и богатые" (Dipl. Dal., № 29. См. также ibid., № 270 и C. G. Styffe. Framställning of de s. k. grundregalernas uppkomst. – "Akad. Handlingar", XXIV, 1864.
3. Dipl. Dal., № 15, 246; С. G. Stuffe. Framställning..., s. 232; A. W. Сarlssоn. Grundskatterna, deras uppkomst och rätta na tur. Stockholm, 1871, s. 21-27; H. Вraune. Om utvecklingen..., s. 2.
4. Dipl. Dal., № 53; Sv. Dipl., № 2792; I. Hammarström. Finasförvaltning..., s. 167, 173; F. Dovring. Järnskatten..., s. 153 f.
5. K. Landslag, s. 398; Dipl. Dal., № 16, 22, 102.
6. Ср. указ о редукции Медной горы в 1396 г, где сказано, что за небольшим исключением "все доходы и поступления от Коппарбергет принадлежат королю и короне" (Dipl. Dal, № 53).
7. Т. Söderberg. Stora Kopparberget..., s. 86-89; F. Dovring. Järnskatten..., s. 153 m. m.; I. Hammarström. Finansforvaltning..., s. 173. Рента железом взималась и в ряде уездов Вестманланда и даже с городов Сёдерманланда Трусы и Телье, что зафиксировано в налоговых реестрах 1413 г. (Ibid, s. 150; J. Sahlgren. Stadsnamnet Gävle. – "Ur Gävle stads historia", s. 21). Стремясь к максимальной выгоде, король и феодалы выменивали в Даларне зерно, полученное в качестве рент, на металл, который затем продавали (I. Hammarström. Finansvörvaltning..., с. 158).
8. С. G. Styffe. Bidrag., bd. 2, s. 20.
9. Dipl. Dal, № 16.
10. Dipl. Dal., № 22. О регальном праве см. также В. Воёthius. Skogen och bygden. Stockholm, 1939, s. 178.
11. Privilegier, № 21. Cp. Dipl. Dal., № 35, 90.
12. Dipl. Dal., № 1, 2, 35, 53, 90 (cp. Sv. Dipl., № 964, 2160).
13. Dipl. Dal., № 85, 86, 867, 868. О кредитно-ростовщических операциях вестеросского епископа в Бергслагене см. также: K.-G. Hildebrand. Falu stads historia, s. 29.
14. Dipl. Dal., № 870; С. G. Stуffe. Bidrag..., bd. 5, s. XXXVIII.
15. Dipl. Dal, № 261, 911.
16. Dipl. Dal., № 249, 906 (1493 г.); Т. Söderberg. Storå Kopparberget..., s. 359-361; B. Waldén. Örebro stad och län i ralation till äldre svensk bergshantering. – "Med hammare och fackla". VIII. Stockholm, 1937, s. 52.
17. Dipl. Dal., № 250. О церковной и монастырской собственности в Даларне см. также: Н. Ståhl. Ortamnen..., s. 16, 31, 37.
18. Dipl. Dal, № 249, 261, 657; Sv. Dipl, № 1766, 2658; H. Ståhl. Ortnamnen..., s, 32; B. Waldén. Örebro stad..., s. 51; K. Trotzig. Ett nyupptäckt medeltidsbrev. – DHFT, 1922, s. 91; H. Lagergren. Ur gamla papper. – DHFT, 1930, s. 18, 20.
19. T. Söderberg. Stora Kopparberget..., s. 96; H. Lagergren. Ur gamla papper. – DHFT, 1930, s. 20.
20. Dipl. Dal., № 90.
21. T. Söderberg. Stora Kopparberget..., s. 127, 286; E. W. Dahlgren. De uppländska bruken Österby, Forsmark, Leufsta och Gimo under äldsta tider (intill 1627). – "Med hammare och fackla", 1928, s. 2, 11, 68; A. Nachmanson och D. Hannerberg. Carphyttan, s. 30 f.; J. Furuskog. De värmländska järnbruken. Kulturhistoriska studier over den värmländska järnhanteringen Filipstad under dess olika utvecklingsskeden. Filipstad, 1924, s. 68. E. Lönnroth. Slaget på Brunkeberg..., s. 164, 185.
22. Т. Söderberg. Storå Kopparberget..., s. 56, 58-59; K.-G. Hildebrand. Falu stads historia, s. 50 f.; В. Воёthius. Gruvornas folk, s. 54-55.
23. E. F. Heсksсher. Svenskt arbete..., s. 47; T. Söderberg. Storå Kopparberget..., s. 56 f., 249; В. Воёthius. Gruvornas folk, s. 47, 54; S. Tunberg. Storå Kopparbergets historia, s. 111-120; U. Norman. Norbergs bergslag, s. 45; W. Tham. Lindesberg och Nora genom tiderna, v. I. Lindesberg, 1943, s. 58, 77, 125.
24. Dipl. Dal., № 16, 22, 74.
25. S. Tunberg. Riksdag och bergslag i Svunnen tid. – DHFT, årg. 9, 1929, s. 4.
26. Dipl. Dal., № 16, 22, 23, 28, 170.
27. См., например, Dipl. Dal., № 31, 640.
28. Dipl. Dal., № 16, 22; Sv. Dipl., № 3526.
29. Dipl. Dal, № 16. На тинге решались вопросы, связанные с отчуждением недвижимости или другими крупными сделками, с взысканием долгов и т. п. (Pergamentsbref, № 7, 21, 48, 56 m. т.). Отграничить функции тинга "горы" от функций общих местных судов и тингов практически невозможно из-за отсутствия материала (ср. В. Воёthius. Gruvornas folk, s. 55; H. Lagergren. Ur gamla papper. – DHFT, 1928, s. 41, 43; 1930, s. 16, 17).
30. С. G. Styf fе. Bidrag..., bd. 3, s. 174 f.; S. Tunberg. Riksdag och bergslag i Svunnen tid, s. 1-6; T. Söderberg. Storå Kopparberget..., s. 103. |
|
