| Какова же была система организации горного дела? Некоторое разъяснение по этому вопросу содержится в уставе Медной горы от 1360 г., где сразу после преамбулы идут следующие выразительные предписания: "Во-первых, хотим мы (король Магнус Эрикссон. – А. С), чтобы все и каждый, [как то] Томас Литлагарп, Годсвен Юнге и кто бы то ни было другой, кто до сих пор занимал (upptagna) и разрабатывал рудники (gruvrum), делился [с другими] пропорционально тому количеству воздухонагнетательных мехов (balgar), которое каждый из вас имеет, и каждый пусть затем обрабатывает и разрабатывает свою долю (sin del) в том порядке, который ему выпал. И не может никто пренебрегать какой-либо частью этого рудника, а должен разрабатывать точно в соответствии с указанным порядком и обычаем для этой горы, будь она (часть рудника. – A.C.) хорошей или плохой... И все лишнее и вредное должно убираться каждым из вас из [ваших] частей рудника (gruvdelar) в соответствии с количеством мехов, которое каждый имеет"1.
Из приведенного текста явствует, что на горных промыслах практиковалась система деления на доли или своего рода система соучастия, когда расходы и прибыль делились в зависимости от вложенных средств, т. е. количества долей у того или иного лица, как это было и на немецких рудниках. Однако в отличие от последних счет долей шел на воздухонагнетательные меха, которых было по два на каждую печь, а следовательно, и плавильню2. Каждая плавильня (или ее доля) давала владельцу право на определенную (по размерам) долю в рудниках. Учитывая, что качество рудничных долей различное, владельцы должны получать их по жребию и не забрасывать плохие участки. Работа по уборке рудников также производится пропорционально количеству мехов.
Таким образом, процессы добычи руды и выплавки металла были организационно и экономически объединены в руках отдельных горных предпринимателей. У них сосредоточивались не только рудники и плавильни, но и земли с угодьями, в частности водными бассейнами, столь необходимыми для промывки руды и выплавки, и лесами3. Последние также были необходимы в горном деле.
В XIV в., судя по привилегиям 1347 г., углежоги были подчинены всей горной организации в целом: ведь они сдавали свой уголь только фогту, а уже последний распределял его "по всей горе"4. Тем самым выплавка металла в частных плавильнях была поставлена в определенную зависимость от горной администрации, контролирующей доставку древесного угля. По-видимому, это было невыгодно владельцам долей, и они боролись за то, чтобы углежоги работали на частных лиц. О ходе этой борьбы нам ничего не известно, но в одном документе от 1481 г. уже упоминается частная "плавильня с угольным домом" (hytta medh kohlhus) в Викаберге5.
Горные предприниматели могли свободно отчуждать свои доли6, но земля, на которой располагались рудники и плавильни, принадлежала короне, поэтому предприниматели имели ее только на правах держания7.
Установить социальный состав горных предпринимателей-соучастников трудно, поскольку документы содержат немного имен и еще меньше сведений об их носителях. Некоторые материалы можно найти в городских документах. В любекских архивах сохранилось письмо от 1322 г., где некий Хинрикус Цверле передавал жене Матильде "свою долю, которую он имеет в шведской Медной горе"8. В рассмотренных выше привилегиях для Медной горы от 1360 г. называются имена, по-видимому, наиболее значительных предпринимателей того времени – Томаса Литлагарпа и Годсвена Юнге9. О Литлагарпе нам ничего не известно, но Годсвен Юнге упоминается в одном документе от 1392 г., согласно которому его вдова Ленека Мейнардсдоттер продала железоплавильню "со всеми к ней относящимися водными сооружениями и лесами" и все медеплавильни10. Юнге принадлежали к коренному даларнскому роду. Томас Юнге в 1366 г. был фогтом Медной горы. Многие представители этого рода являлись бюргерами Вестероса11.
В привилегиях 1366 г. был назван другой фогт Медной горы – бергсман Тидека Петерссон, уроженец Хедемуры, владелец земли в вестеросском лене12. Семья Петерссона также входила в ряды вестеросского бюргерства и была связана с родами стокгольмских купцов, ювелиров и монетчиков Канстена и Бракеля, которые, в свою очередь, принадлежали к любекскому купечеству13.
В эти же годы усиливается семья крупных даларнских предпринимателей Герекассонов14. Ее первый представитель Терека Шепаре (или Шифтаре) имел большие владения в Даларне и был там фогтом в 1351-1359 гг., Йене Герекассон был фогтом Даларны в 1400 г.15. Обширные земельные владения с новыми рудными разработками, плавильней, лесом, лугом, пашней и рыбными угодьями в 1413 г. приобрел в Даларне Flenne Нильосон Драке, связанный с вестероским бюргерством. Его родственники Нильс и Улоф Драке в 1436 г. обменяли усадьбу с начатой разработкой в районе Медной горы на металл и рожь. Фамилия Драке фигурирует в стокгольмских Памятных книгах16.
Владелец долей в Медной горе, уроженец Вадстены Мортен Шиннаре был богатым купцом-экспортером меди, поверенным короля в даларнских делах, связанным со стокгольмским бюргерством17. Крупными собственниками в Даларне были Мортен Борнеман и сменивший его Ханс Ламбрехтссон, введенный Стеном Стуре во владение недвижимостью в Эстра Сильвбергет в 1483 г.18 Последний принадлежал к старинному купеческому роду Вестфаль, связанному с вестеросским и стокгольмским бюргерством19. Ханс имел свои дома и лавки в Стокгольме, занимал там должности бургомистра, родмана, ответственного за городские финансы, сборщика штрафов и ответственного за городскую ренту, был на съездах в Стренгнесе (1477 т.) и Телье (1478 г.)20.
В 1481 г. землю с угодьями и плавильней в Даларне купил некий Лассе Чёпман (Lasse Köpman)21, в 1483 г. плавильню в приходе Туна приобрел вестеросский бургомистр Педер Япссон22, который в 1488 г. купил дома в Стокгольме23. Возможно, это был тот самый Япссон, который в 80-90-е годы XV в. фигурирует в стокгольмских книгах как крупный экспортер железа, владелец собственного корабля24. Не исключено также, что к этой семье принадлежал и некий Торд Япссон из Данцига, торговавший в Стокгольме в 1480 г.25
В конце XV в. выдвинулся род горных предпринимателей Дьекн26, две ветви которого – Грегерссоны и Ханосоны – в течение этого и последующего столетий занимали важные административные должности в Даларне. Ханс Дьекн, который в 1462 г. жил в Норберге, играл заметную роль в политических событиях, сопутствовавших битве при Брункеберге27. В 1486 г. бюргер из Арбуги Йен Бонде получил наследство после брата своей жены Анны Трюмбель: недвижимость, расположенную частично в Коппарбергете, частично в других горных районах28. Не исключено, что он принадлежал к старому шведскому роду землевладельцев Бонде, известных не только своими связями в среде высшей знати, но и купеческими делами, и горным предпринимательством29. Члены переселившейся в XIV в. из Норвегии дворянской семьи Свинхувуд уже в первой половине XV в. фигурировали в качестве бергсманов и крупных чиновников в Медной горе, были в родстве с Петерссонами30. Из секвестра имущества, отобранного Густавом Васой у мятежного Магнуса Нильссона Свинхувуда (фогт в Даларне в 1500 г.), следует, что в начале XVI в. последнему принадлежало не менее 41 хутора и другой недвижимости в Коппарбергете31.
В 80-е годы XV в. со стокгольмским бюргерством были связаны предприниматели Андерш Олссон (из да-ларнского рода Даглёса)32 и Лассе Далькарл33. В начале XVI в. в Даларне вел дела бургомистр Сёдерчёпинга Андерш Симонссон34. В XV и начале XVI в. с промыслами и торговлей металлом были связаны члены знатных фамилий и крупные государственные чиновники Банер, Дьюре, Эрик Аксельссон, Тутт, Сварте Сконунг, Уксеншерна и др.35 Вое они в большинстве случаев имели доли в рудниках и одновременно занимали видные должности в горнорудном районе.
Интересно, что некоторые знатные феодалы Швеции положили начало своему состоянию и карьере, служа в качестве чиновников в рудниках36.
Таким образом, социальный состав горных предпринимателей был пестрым. Там были представлены купцы-профессионалы из горного города Хедемуры, Вестероса, Стокгольма, Сёдерчёпинга, Арбуги, Вадстены и других городов37, так или иначе связанных с экспортом металла. Среди них было много немцев, особенно выходцев из Любека, сохранявших семейные и деловые узы с бюргерством этого крупнейшего ганзейского центра торговли шведским металлом38. С середины и особенно с конца XV в. среди купцов-предпринимателей на промыслах встречается все больше шведских имен39.
Другую группу горных предпринимателей составляли государственные чиновники и представители дворянских шведских (или натурализовавшихся в Швеции) родов: Драке, Бонде, Герекассон, Стьерна, Свинхувуд, а также Грип, Банер, Бьельке, Васа, Стуре и другие, также связанные с промыслом и торговлей металлом лично или вследствие семейных и деловых контактов с бюргерами, бергсманами и купцами-предпринимателями40. Обе эти группы были тесно связаны между собой, представляя довольно замкнутую, наиболее состоятельную и правящую верхушку на промыслах.
И, наконец, в качестве предпринимателей в Бергслагене выступали горные мастера (mestermannom). Уже устав Медной горы от 1347 г. делит всех лиц, занятых на медных промыслах, на горных мастеров и общину (allmogen). Горные мастера не получали заработной платы, следовательно, не работали по найму. Они и их доверенные лица могли "свободно посещать все торговые города и производить необходимые сделки для нужд горы". Из их среды выбирались родманы и судьи на промыслах, горные мастера имели право носить боевое оружие (меч, щит, шлем, боевые перчатки). Такое положение сохранялось и в XV в.41 Таким образом, горные мастера составляли особую группу, в социальном и правовом отношении стоящую над всей массой горных людей. Местерманы были связаны с рынком, где они закупали товары, предназначенные для оплаты рабочих42, и продавали металл: ведь профессиональные купцы, не являвшиеся горными предпринимателями, не имели доступа на промыслы и могли скупать металл только в городах43. Ни один из купцов-бюргеров или дворян, связанных с горным предпринимательством, не назван в источнике местерманом. Следовательно, в отличие от этих лиц, для которых горное предпринимательство было лишь одной из сфер деятельности, горные мастера были профессионалами, всецело посвятившими себя горному делу44.
В имущественном и даже социальном отношении состав горных мастеров не был однородным. Такие местерманы, как Юнге, Литлагарп, Тидека Педерссон45, Бенгт Ингассон46 и другие, держали землю от регального владельца, распоряжались "долями" горного дела, обслуживаемыми бригадами рабочих во главе с "кормящими", и по существу являлись предпринимателями, оторвавшимися от непосредственного участия в процессе производства. Но были и другие горные мастера, которые также являлись соучастниками в горном деле, но уже в качестве держателей мелких долей и их отдельных частей, которые сами же и разрабатывали.
Чтобы понять положение собственно горных мастеров и их функции на промыслах, следует разобраться в той системе дробления долей, которая там практиковалась уже с конца XIII в.47 Эта система имела место как в самих рудниках, так и в плавильнях, и была достаточно сложной.
Согласно привилегиям Магнуса Эрикссона для Норберга, все bergzmen – "горные люди" (в данном случае рудокопы) – делятся на горных мастеров и "прочих людей" (mester mannom och anthrom). Каждый мастер должен "работать на своем месте по приказу фогта" и тщательно осушать шахту, иначе он "теряет ту долю владения, которую имеет в шахте"48. Следовательно, рудники в ряде случаев были поделены на более мелкие доли; эти доли разрабатывались отдельными горными мастерами, которые в источниках и называются "возделывателями" (cultures). Однако эти участки не находились в их полной собственности, поскольку мастера теряли их в случае невыполнения своих обязанностей, нормируемых уставом в интересах всего дела49. Эта мелкая доля обозначена в документах термином "лотт" (egolut, ägolott), что содержит отчетливое указание на жеребьевку50. По-видимому, передел происходил 18 июля51.
Местерманам в уставах противопоставляются "другие", или ærwþis manne – рабочие-поденщики, сидящие на фиксируемой уставами заработной плате. Таким образом, местерман выступал и как мелкий предприниматель, нанимающий рабочих и руководящий трудовым процессом. Вместе с рабочими-представителями других специальностей и поденщиками местерманы составляли рабочую бригаду или артель, где местерман был нанимателем, соответствовал "кормящему" в казенных и крупных частных рудниках и в то же время лично стоял на наиболее ответственном участке производственного процесса. Поэтому понятие "предприниматель" можно применять к нему лишь условно: такой местерман (видимо, квалифицированный специалист) не являлся полным собственником лотта, был материально и организационно подчинен администрации рудников и, главное, лично участвовал в производственном процессе.
Такие же местерманы – держатели лоттов работали и в плавильнях. В привилегиях от 1355 г. для Норберга указывается, что если местерман имеет меньше 1/8 плавильни, он должен отдать свою часть другому в течение месяца или она отойдет королю52. И здесь доля местермана обозначена как лотт (lotten), что также указывает на метод жеребьевки.
Размер лоттов в шахтах и плавильнях не известен. Ясно только, что каждый участок мог иметь четное число лоттов, наименьший из которых в XIII и XIV вв. был равен 1/853. Такое деление плавильни было естественным, оно исходило из количества мехов в каждой печи54.
Возможно, что в тех случаях, когда плавильни находились в распоряжении мелких горных мастеров, последние в силу технологической необходимости-должны были вступать между собой в своего рода объединения. Что касается шахт, то Агрикола указывал, что в отличие от серебряных рудников, которые еще до XV в. могли дробиться на 129 частей, железные рудники либо оставались неразделенными, либо делились на две, четыре, редко – большее число долей (при высоком качестве рудоносных жил). Медные рудники могли делиться на 8-64 доли55. Таким образом, дробление на лотты в общем соответствовало числу основных рабочих мест в шахте.
При таких условиях введение уставом 1360 г. системы смен могло означать, что в том случае, когда рудник сдавался в обработку местерманам, последние держали лотты вчетвером, работая попарно каждую смену. Порядок о совместном держании лоттов напоминает систему немецких горных товариществ, но прямых сведений о подобного рода системе в Швеции у нас нет. Здесь можно говорить скорее о совместном держании, а не совместном владении, как это было в Германии56.
В дальнейшем деление долей стало еще более дробным, до 1/16 доли к началу XVI в., а затем, возможно, и меньше. К концу XVI в. лотты были уже так мелки, что не могли дать мастерам средств к существованию57.
То, что мастера в плавильнях в ряде случаев выступали в качестве именно держателей лоттов, видно из купчей от 1413 г., согласно которой Йёппе Нильсон Драке приобрел плавильню, прилегающую землю (пашню, луг, лес и рыбные угодья) и "все дворы местерманов, относящиеся к этой плавильне", на условии полного распоряжения приобретенной недвижимостью58. Следовательно, владельцем плавильни был земельный собственник (или держатель земли от регального владельца), а местерманы выступали лишь как держатели ее частей. Это еще раз подтверждает тот факт, что характер владельческих прав в горном деле зависел от права на землю, на которой располагались рудники или плавильни.
Итак, местерманы были двух категорий. Их высшую группу составляли крупные соучастники – держатели земли от регального владельца, эксплуатирующие шахты и плавильни, расположенные на этой земле, путем использования наемной рабочей аилы или раздачи участков в аренду мелким мастерам. Они были предпринимателями, оторванными от процесса производства. Другую группу местерманов составляли собственно горные мастера – квалифицированные рабочие, держатели лоттов. В зависимости от величины лотта и, следовательно, потребности в рабочей силе для его эксплуатации такой горный мастер мог выступать и как глава бригады нанятых и оплачиваемых им рабочих. По своему положению эти мелкие местерманы не могут быть причислены к предпринимателям, они скорее приближались к ремесленным мастерам, использовавшим наемную рабочую силу (подмастерьев), но лично участвовавшим в производстве на наиболее ответственном его участке. Некоторые историки полагают, что до XVI в. в шведском горном деле преобладал именно этот тип горных мастеров59. Имущественное положение местерманов – держателей лоттов также было неоднородным. По-видимому, уже в середине XIV в. одни горные мастера теряли лотты, а другие сосредоточивали их в своих руках60. Не исключено, что именно из их среды рекрутировались рабочие-"кормящие".
Одновременно шла борьба и между крупными соучастниками горного дела. В частности, вводя порядок об эксплуатации рудников в соответствии ю количеством воздухонагнетательных мехов (1360 г.), король Магнус Эрикссон мотивировал это необходимостью ликвидировать "раздоры (tvister) по многим вопросам", к которым привело производство (drift) на горном промысле Коппарбергет61.
Возможно, что определенную роль здесь играл ростовщический элемент (случаи заклада шахт и прочей недвижимости с последующим переходом их к кредитору известны из документов62). Не исключено, что объектам борьбы между горными мастерами была также эксплуатация наемных рабочих. Не случайно привилегии 1347 г. содержат своего рода нормирование количественного и профессионального состава рабочих бригад лесорубов, устанавливают нормы выработки и размер рабочего дня забойщиков и плавильщиков и вводят систему фиксированных смен63.
Особую группу горных людей в Бергслагене составляли мелкие землевладельцы – бонды. В уставе 1347 г. о них сказано следующее: каждый житель горного района имеет право на законном основании не платить подать собственнику земли за пользование лесом, если только он "не занимается корчеванием и живет там же, как и его наследник". Если случится так, что он захочет отправиться оттуда, тогда должен бонд, владеющий одалем (odælen), взять половину земли, а половину – купить за полную стоимость, о которой они договорятся. Та работа, которую он туда вложил, должна быть оплачена: "за нее должен он [бонд] дать ему [тому, кто занимался корчеванием] полную оплату"64. В привилегиях для Норберга от 1354 г. это положение сформулировано следующим образом: если кто-либо хочет возвести или иметь постройку на лесной территории, принадлежащей бонду и расположенной около рудников, он должен участвовать в подати на половинных началах (halft affrad) с владельцем65.
Таким образом, пользоваться угодьями, расположенными вокруг рудников, могли все жители Бергслагена. Но на землю определенные владельческие права сохраняли бонды-аллодисты, по-видимому, живущие хуторами. Поэтому, приветствуя новые застройки в этом районе, прежде всего производимые промысловиками66, правительство вынуждено было соблюдать и интересы бондов, смягчая ущерб, понесенный ими в связи с потерей земли, уменьшением вполовину подати. Если новый поселенец уходил, то бонд выкупал у него половину земли за взаимно оговоренную сумму и полностью оплачивал понесенные переселенцем расходы на расчистку, обработку и пр. Характерно, что подать бондов называется здесь не skatt (обычное обозначение земельного налога), a affrad – так же, как комбинированный королевский побор в казенных и королевских рудниках. Следовательно, здесь речь идет о бондах, которые сами занимались рудным промыслом. Отсюда и их особая заинтересованность в земле, вернее – в праве разработки ее недр. Бонды, имеющие свою землю и разрабатывающие ее недра, называются в документах "бондами-промысловиками" (bondebergxmæn). В отличие от горняков-держателей долей, они могли продавать свои участки67.
К промысловикам-бондам примыкали старатели (utbrukare) – "те, которые начинают разработку". Начало разработки, как мы видели, было сопряжено с получением владельческих прав на землю. И действительно, в документах упоминается не раз купля-продажа тэктов (tagt, täkt) – начатых разработкой участков68. Этот порядок прослеживается до конца XV в. Со временем старатель превращался в бонда-промысловика. Промысловики-бонды, кажется, не подчинялись торному уставу, но были обязаны податями. О характере и организации их труда нам ничего не известно. Вероятно, бонды-промысловики, как и горные мастера-держатели лоттов, сами работали на своих участках, прибегая (в зависимости от своих возможностей и условий труда) и к наемной рабочей силе. Не исключено, что бонды-промысловики и другие бонды в ряде случаев были одновременно и держателями лоттов в шахтах и плавильнях69.
Положение промысловиков-бондов было более устойчивым и независимым, чем положение местерманов – держателей долей, хотя практика свободного отчуждения недвижимости, имевшая место в Бергслагене, должна была способствовать социальному расслоению и в их среде70.
В целом следует отметить, что, по-видимому, подавляющее большинство бондов в районе Бергслагена занималось горным промыслом. Даже в первой половине XVI в. они платили налог в двух формах – в форме ренты (markgäld) и горной подати (avrad). Оба налога – земельный и горная подать – взимались в шеппундах71 меди и осмундах железа. Земельная рента составляла примерно 1/9 или 1/10 общей подати и платилась из расчета одного эре (т. е. 24 осмундов железа) с каждого эресланда земли72.
Хотя по объему товарной продукции промысловики-бонды вряд ли могли конкурировать со специально организованным горным делом, все же очевидно, что процесс выделения горного дела в особую отрасль общественного производства Швеции до конца XV в. еще до конца не завершился. Возможно, именно поэтому социальная структура горного дела в Швеции в рассматриваемый период выглядит менее четкой, как бы размытой по сравнению с (социальной структурой немецких рудников. Она характеризуется большим элементом труда мелких товаропроизводителей, к тому же в значительной степени не оторвавшихся от собственного хозяйства, от земли. В социальной структуре горного дела нашла яркое проявление та хозяйственная многоукладность, которая была свойственна и шведской средневековой деревне.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Dipl. Dal., № 28, ср. Т. Söderberg. Stora Kopparberget..., add., 468, 469.
2. Поэтому, как правило, счет шел на "пары мехов" – par balgar (cp, например, решение от 1396 г, где сказано о tva par Bälgor вестеросского епископа. – Dipl. Dal., № 53). О налоге с плавильни (hyttegeld) двух совладельцев – бергсманов см. S. Erixon. En bergsmansby. – "Svenska kulturbilder", bd. 2, del. III. Stockholm, 1930, s. 31.
3. Dipl. Dal., № 657, 885, 886, 911. Cp. Jacob Ingelssons berättelse om Stora Kopparberget år 1716. Utg. af H. Lagergren. Göteborg, 1913, s. 24 (anm. I), 29.
4. Dipl. Dal., № 16.
5. Dipl. Dal., № 881.
6. Dipl. Dal., № 657, 859, 885, 889, 896, 902, 911, 938.
7. Dipl. Dal., № 885, 886.
8. Т. Söderberg. Stora Kopparberget..., s. 47. Ср. ibid., s. 71.
9. Ibid., add., s. 468.
10. Dipl. Dal., № 859.
11. Dipl. Dal., № 31. T. Söderberg. Stora Kopparberget..., s. 222.
12. Dipl. Dal., № 31, 640; ср. Н. Lagergren. Krono och adelsgods i Dalarna i mediet av 1500-talet. – DHFT, 1928, 5. 89.
13. См., например, St. tb. 2, s. 23, 27, 28, 56, 57, 161 и др. В документах 1351 г, в связи с оптовыми сделками на железо, упоминается другой Петерссон – Бенедикт, возможно, член этой же семьи (Pergamentsbref, № 48). Нильс Педерссон (или Orgellekare) был одним из крупнейших собственников плавилен в Хедемуре и Сильвбергете в начале XVI г. (Н. Lagergren. Krono och adelsgods i Dalarna, s. 89).
14. Sv. Dipl, № 4691.
15. Dipl. Dal., № 27; suppl, № XXI; H. Lagergren. Fem nyfynna medeltidsbrev. – DHFT, 1923, № 3.
16. Dipl. Dal., № 83, 657, 933; ibid., suppl., № IX; St. tb. 2, s. 567 m. m.
17. Dipl. Dal., № 314; Ch. Bengtsson. En bok om Gamla Vadstena, s. 96-103.
18. Dipl. Dal., № 885, 886.
19. Dipl. Dal., suppl., № XLVII.
20. St. tb. 1, s. 12, 24, 29, 36, 39, 71, 110, 176, 295, 303, 374; St. tb. 2, s. 96, 124.
21. Dipl. Dal., № 882.
22. Dipl. Dal., № 889.
23. St. tb. 1, s. 11; St. tb. 2, s. 303.
24. St. tb. 2, s. il 20, 201.
25. St. tb. 1, s. 253
26. Dipl. Dal., suppl., № VIII.
27. Ibidem; E. Lönnroth. Slaget på Brunkeberg, s. 186; H. Lagergren. Ur gamla papper – DHFT, 1930, c. 18-19.
28. Dipl. Dal., № 896.
29. St. tb. 1, s. 19; St. tb. 2, s. 9, 11, 38, 75; Dipl. Dal., suppl., № 111.
30. H. Lagergren. Krono och adelsgods, s. 89, 91.
31. Dipl. Dal., suppl., № XLII; B. Boethius. Gruvornas folk, s 39
32. Dipl. Dal., suppl., № XVII; St. tb. 1, s. 181, 182.
33. Dipl. Dal., suppl., № VI; St. tb. 1, s. 62.
34. Dipl. Dal., № 315.
35. Dipl. Dal., suppl., № I, II; St. tb. 1, s. 17, 28, 52, 124, 169, 170, 180, 237, 255, 260, 272, 315, 339; St. tb. 2, s. 207, 208, 212, 235, 239, 266, 305, 316, 378, 400, 436, 508, 544; H. Ahnlund. Stockholms historia, s. 234, 235; I. W. Ruuth. Bidrag..., III, s. 55; I. Hammarström. Finansförvaltning..., s. 155-159; F. Lindberg. Västerviks historia..., s. 46 m. a.
36. См., например, историю семьи Baca (Dipl. Dal., suppl., № IV и др.).
37. Dipl. Dal., № 27, 28, 104, 105, 300, 314, 315, 640, 882, 885, 886, 889, 896, 902, 906, 908, 911, 942, 944.
38. Dipl. Dal., № 315, 862, 885, 886, 889, 896. Известно, что в 1344 г. Любек получил подтверждение своих "старых прав, свобод и положении" в Коппарбаргете (Dipl. Dal., № 16, 246; Dipl. Sv., № 3832).
39. Dipl. Dal., № 28, 315, 896, 906, 908, 911, 944; ibid., suppl., № V, X, XII, XLVII.
40. Dipl. Dal., № 27, 83, 657, 896, 933; suppl, № I, II, III, IX, XVi; XXI, XXXVIII, XLII, XLVI; S. Tunberg. Stora Kopparbergets historia, s. 124; E. Hammarström. Äldre och nyare märkvärdigheter vid Stora Kopparberget. Saml. I. Falun, 1789, s. 24; H. Lagergren. Krono och adelsgods, s. 89, 91, 103; idem. Ur gamla papper, 1928, s. 41-43.
41. Dipl. Dal., № 16; ср. № 22, 23, 28, 170.
42. Ibidem; ср. № 99, 104
43. Dipl. Dal., № 170.
44. Итак, как мы могли убедиться, термин bergsman на шведских горных промыслах XIV-XV вв. имел по меньшей мере три значения: 1) люди, связанные с горным делом вообще; 2) горные мастера; 3) шахтеры. Местерманами (горными мастерами) называлась лишь определенная часть бергсманов (бергсман в значении "самостоятельный мастер-профессионал в горном деле").
45. Dipl. Dal., № 640; ср. № 31.
46. Dipl. Dal., № 630.
47. Dipl. Dal., № 2.
48. Dipl. Dal., № 22. Ср. ibid., № 28. В отличие от немецких рудников, эта доля отходила короне, а не поступала в продажу
49. Ср. Dipl. Dal., № 23.
50. Ср. K. Landslag, BgB, b. 4 (luth).
51. Ср.: "...чтобы разработки производились с 18 июля до 18 июля". – Устав 1347 г. для Медной горы (Dipl. Dal., № 16).
52. Dipl. Dal., № 23.
53. Dipl. Dal., № 2.
54. Cp. Tva par bälgor ("две пары мехов"), вестеросского епископа в Коппарбергете, "½ королевской плавильни в Норберге" и т. д. (Dipl. Dal., № 53, 870).
55. Г. Агрикола. О горном деле..., стр. 93, 94.
56. Ср. М. М. Смирин. Социальные отношения..., стр. 121.
57. В. Воёthius. Gruvornas folk, s. 40, 41.
58. Dipl. Dal., № 657.
59. См., например В. Воёthius. Gruvornas folk, s. 38 f.
60. Dipl. Dal., № 23.
61. Т. Söder berg. Stora Kopparberget..., add., s. 468; Dipl. Dal., № 28.
62. Dipl. Dal., № 885, 886.
63. Dipl. Dal., № 16.
64. Ibidem.
65. Ibid., № 22.
66. Стремясь увеличить количество налогообязанных дворов, королевская власть была заинтересована во внутренней колонизации и освоении новых земель; теми же фискальными соображениями, вероятно, диктовались и предписания Государственного уложения, запрещавшие бонду покупать больше земли, чем он мог обработать (своей семьей?). По закону все новые поселения принадлежали лишь "богу, королю, шведской короне и никому другому" (см. K. Landslag, KgB, b. 30; ср. Sv. Dipl., № 1968; V. Elgeskоg. Svensk torpbebyggelse från 1500-talet till laga skiftet. En agrarhistorisk studie. Stockholm, 1945, s. 25, 33, 34). Возможности внутренней колонизации давали определенный выход для обезземеленных крестьян, вытолкнутых из общины процессом социального расслоения в деревне, что нельзя упускать из виду при рассмотрении рабочего вопроса.
67. Dipl. Dal., № 630 m. m.
68. Dipl. Dal., № 25, 56, 81, 105, 193, 654, 657, 903, 933, 943. Tækt (pl. Tæktir, от слова taka) – казенная земля, отведенная переселенцу; целина; осваиваемый участок (см. L. В. Fаlkman. Om mått..., s. 239).
69. Ср. Dipl. Dal., № 870.
70. Ср. G. A. Granström. Ur Sala gruv as historia..., s. 228.
71. "Шеппунд" (skeppund, сокращенно шп) – мера объема твердых и сыпучих тел; 1 шп равнялся 20-22 лиспундам; шп металла вмешал до 400 с лишним кг меди или железа (см. L. В. Fаlkman. Om mått..., s. 378 и др.).
72. В. Boethius. Dalarnas bränsleskatter..., s. 33 f. О ренте железом с лена Эребру в XV в. см. Е. Lönnroth. Statsmakt..., s. 185. |
|
