|
В течение XIII-XV вв. шведский рынок пережил ряд "волн" ситуационных спадов и подъемов, связанных, в частности, и с "черной смертью", и с периодически обостряющимся положением внутри и вне страны. Но материал не фиксирует в течение рассматриваемого периода сколько-нибудь длительного кризиса; в целом развитие шведского рынка за эти три столетия пережило общий значительный подъем, рынок занял весьма значительное место в общественной жизни. Об этом свидетельствуют следующие показатели: заметное расширение ассортимента товаров за счет рядового производства города, деревни, рудников; товаризация домашних промыслов; экономическая специализация районов и поселений; значительное увеличение числа торговых центров разного типа; рост дорожной сети, в частности, четко привязанной к торговому транзиту; специализация профессиональных торговцев и торговли; систематизация монетной чеканки и отношений кредита, зарождение векселя; складывание коммерческого делопроизводства и нотариата; возросшее внимание к вопросам рынка со стороны разных общественных групп и в политике государства.
Важнейший качественный показатель развития рынка при феодализме – расширение его социальной базы и состава непосредственных субъектов обращения. В течение рассматриваемого периода социальная база рынка расширилась, в нее включались в той или иной мере представители всего производительного населения. Соответственно преобладающее место в номенклатуре сбыта заняли товары широкого потребления, по охвату субъектов шведский рынок с XIV в. приобрел социально всеобщий характер: в рыночных операциях непосредственно участвовали (реально или потенциально) представители всех социальных слоев, что свойственно развитому феодальному рынку. Ему была присуща и другая черта: преобладание в сбыте непосредственных производителей продукта труда над рабочей силой, преобладание непрофессиональной торговли над профессиональной за счет непосредственного участия в ней самодеятельного населения. Важной особенностью было сравнительно регулярное использование торговли как вспомогательного, побочного занятия жителей города и деревни и расширение за этот счет профессиональной торговле, ее своего рода демократизация1.
Анализ социальной структуры шведского рынка обнаруживает там, как и во всей средневековой Европе, ведущую роль города в товарном обращении и товарном производстве, в тех процессах социальной интеграции и дифференциации, которые определялись развитием товарно-денежных отношений. С XIII по XV в. шведские города прошли большой путь. В начале его это прежде всего центры дальнего транзита. К концу – центры пригородной, межгородской, межобластной, межотраслевой, зарубежной торговли, всех сфер рынка, их скрещения и взаимного перехода. Города сравнительно густой сетью покрыли освоенные районы центральной и южной Швеции. Они оказывали активное воздействие на периферию, втягивая ее в товарные отношения через свои торжища, разъездных купцов, торговые объединения, внешние связи, кредит. Реакцией деревни были: товаризация сельских ремесел, домашних и отхожих промыслов, развитие института сельских торговцев и скупщиков. Это стало важным фактором экономического районирования. Города и Бергслаген предоставляли рынок сбыта для сельскохозяйственных продуктов. Качественные показатели внешнего и внутреннего рынка позволяют прийти к заключению, что внутренний рынок по охвату социальных слоев и отраслей производства, по широте ассортимента товара возобладал над внешним.
В центре внутреннего, как и внешнего, рынка стоял город; при этом характерно, что в Швеции город являлся прежде всего центром именно внутренней торговли – обмена с деревней, межотраслевых и межобластных связей. Ведущее положение в торговле, промышленности, предпринимательстве Швеции занимал Стокгольм. Он дирижировал рынком страны, что способствовало ее экономической консолидации. Наличие такого экономического центра (к тому же столицы), ориентация подавляющего большинства городов на внутренний обмен, развитие межобластной торговли, регулярное участие во внутреннем рынке основной массы товаров внешней торговли – все это свидетельствует о складывании в Швеции к концу XV в. национального рынка.
Важное значение для страны имело воздействие внешней торговли. Оно, во-первых, было решающим в узкой, по очень важной группе производительных отраслей – в специализированных промыслах и выразилось в складывании там первых в стране элементов раннекапиталистического предпринимательства и в значительном укреплении регальной собственности за счет промысловых отраслей и районов. Во-вторых, внешняя торговля, будучи подчиненной политике Ганзы, в целом закрепляла примат в Швеции добывающих отраслей в ущерб обрабатывающим. Наконец, внешняя торговля способствовала начавшейся трансформации крупных феодальных хозяйств.
Профессиональная торговля была сосредоточена в городах, там развивалось торговое и купеческое право, система таможен, мер, веса, денег; там сосредоточилось наиболее товарное производство. Только в городе торговля из занятия отдельных лиц превратилась в занятие целого сословия. Бюргерство по всем параметрам товарного обращения выступало его ведущим субъектом. Оно же в наибольшей степени сосредоточило торговлю в своих руках. Но если привилегии бюргерства в области внешней торговли сложились рано и были практически полными, то борьба за такие же позиции во внутренней торговле, активизировавшаяся с последней четверти XIII в., была менее успешной из-за параллельного развития внегородских ремесел и промыслов, местных торжищ, сельских ярмарок, торгово-посреднической деятельности некоторых групп крестьян. Такова была специфика и шведского рынка, и отношений между городом и деревней в целом. Но при известном противостоянии социальных сил это был единый, органичный процесс развития товарно-денежных отношений; объективно внегородские формы торговли и вообще товарные элементы в деревне не только не противостояли городским, но и переплетались с городскими, были отмобилизованы городом, его рынком и социальными общностями. В специфических условиях Швеции формирование в деревне широкого слоя средних и мелких торговцев стало базой складывания и укрепление шведского национального купечества.
Определенные социальные различия в области рынка проявлялись также в аспектах спроса и предложения. Так, производительные слои больше сбывали, чем приобретали; у вотчинников, напротив, спрос превышал предложение. Это естественное следствие феодальной системы распределения – практики односторонних платежей (повинностей), т. е. изъятия части потенциального товарного продукта у непосредственных производителей. Особенностью Швеции была не просто замедленная коммутация рент, но возрастание с середины XIV в. доли продуктовых платежей, вследствие чего продукты выходили на рынок (товаризовались) и через руки крестьян, и во все большей мере через дворы ренто-получателей2. Сбыт феодалов и казны имел концентрированную форму, ориентировался на дальние и внешние рынки, был увязан с употреблением крупных платежных средств и безмонетными расчетами; он осуществлялся через посредство крупного купеческого капитала, носителями которого в стране были немецкие купцы. В этой же сфере торговли вращались горные предприниматели. Мелкие хозяева – ремесленники города и деревни, крестьяне, горняки и рыбаки, равно как мелкие и средние торговцы, действовали на ближних и внутренних рынках, в сфере мелких, розничных операций, употребляли мелкую монету. Можно констатировать, что главная линия размежевания рынка проходила не между его внешней и внутренней сферами, не между городом и деревней, не между "немцами" и "шведами", а по социально-имущественной вертикали. Области торговли (крупная, дальняя, внешняя – мелкая, ближняя, внутренняя) размежевывались в соответствии с поляризацией общественных слоев и состояний внутри каждого слоя: с одной стороны – вотчинники, государство, крупное купечество и предприниматели, с другой – непосредственные производители города и деревни, мелкие и средние торговцы. Социальное размежевание сфер торговли имело корпоративный характер, ведущие позиции на рынке высших общественных групп и высших групп каждого слоя закреплялись путем сословных привилегий, включающихся в структуру собственности.
Воздействие товарно-денежных отношений на социально-экономические основы шведской жизни не было однозначным. Наметились две противоречивые тенденции. Первая – товаризация мелкого индивидуального деревенского хозяйства, сопровождавшаяся специализацией и дифференциацией как самого производства, так и самодеятельного населения деревни. Вторая – сохранение более отсталых форм ренты или возвращение к ним и концентрация земельной собственности как начало складывания – на базе товарных отношений – таких консервативных форм хозяйственной организации, каких страна ранее не знала. Соответственно наметились и две возможности перестройки сельского хозяйства страны. Первая, более ранняя, – через мелкое, прежде всего крестьянское хозяйство. Вторая – с середины XV в. – через крупное (дворянское) землевладение. До конца XV в. перевес был на стороне мелкого хозяйства, именно в нем обнаружились первые элементы конструктивной перестройки (товаризации). Крупные же землевладельцы почти не вели собственных хозяйств, торговали за счет оброков. Усиление в этот период аристократии, развитие ее связей на внешнем рынке, стимулирование крупными землевладельцами добывающих производств и сохранение ренты продуктами – все это свидетельствует, что рыночные связи крупного дворянства (о мелком и среднем дворянстве известно слишком мало) не приводили тогда к прогрессивной качественной трансформации их хозяйства. "Товаризация" ренты вела к консервации продуктовой ренты, рутинных платежных средств, к умалению воздействия городов. Вероятно, именно здесь, в XV в., уже содержались истоки специфического "псевдорасцвета" феодализма в Швеции XVII столетия.
К началу XVI в. товаризация шведского сельского хозяйства делала еще первые шаги. И крупные землевладельцы, и крестьяне одинаково сбывали товары массового производства и потребления – продукцию сельского хозяйства и промыслов. Приобретали же преимущественно предметы роскоши, ассортимент которых был, конечно, для разных слоев разным. Воспроизводство в хозяйствах основных классов осуществлялось, таким образом, не через рынок, оно не приобрело товарный характер. Частичному вовлечению в товарное производство подверглись главным образом подсобные занятия крестьян. Качественно отличный феномен представляли городское ремесло и специализированные промыслы: хотя и они сохраняли значительные черты натуральности, их воспроизводство в основном шло через рынок. Городское ремесло, товарные промыслы, единичные полуспециализированные ремесленно-промысловые хозяйства в деревне, возможно, редкие островки товарного пригородного земледелия – таков был состав товарного производства; его технический и социальный уровни по масштабам эпохи не поднимались над средним.
Таким образом, до конца XV в. шведское товарное обращение включало преимущественно продукты натурального производства.
Соответственно в целом шведский феодальный рынок в течение XIII-XV вв. достиг фазы расцвета, т. е. такого уровня, когда товарное обращение уже стало социально всеобщим, но стоимость еще сохраняет по преимуществу потребительный характер. Соответственно товарный уклад страны представлял собою сочетание значительно развившегося товарного обращения со спорадическим (имевшим место лишь в отдельных отраслях) товарным производством. В принципе такое сочетание как раз характерно для мелкого ("простого") товарного уклада на классической стадии феодализма, т. е. до складывания раннекапиталистических отношений. Возможно, в Швеции разрыв темпов и масштабов эволюции обеих сторон товарного уклада – товарного производства и обращения товаров – был более резким, чем в передовых странах континента.
Из прочих общих черт шведского рынка следует отметить значительную роль в его развитии неэкономических факторов, в частности правового регулирования торговли со стороны феодальных властей не только как одного из способов феодальной эксплуатации товарного обращения, но и как важного приема организации рынка, его инструментов.
В характеристике шведского рынка преобладают черты, присущие феодальному рынку (и мелкотоварному укладу) в целом, определяемые воздействием эпохи и показывающие полную интеграции) страны в рамках европейской феодальной системы. Вместе с тем выделяются и более частные особенности, регионального или национального уровня. В этой связи примечательно преобладание на шведских рынках того времени продуктов сельскохозяйственного и промыслового сырья и полуфабрикатов; развитие деревенских рынков и распространение мелкой деревенской торговли; посредническая роль иностранного (ганзейского) купечества; относительная слабость городских ремесленников, способных распоряжаться в основном местными рынками; распространение немонетных средств платежа и личностных отношений в обмене. Нельзя не увидеть прямой связи этих особенностей обмена с особенностями хозяйствами общественного разделения труда, а последних – с местными природными и историческими условиями3.
Общественное воздействие, последствия такого "сбалансированного" варианта развития рынка ("слабый город – сильная деревня") были вовсе не однозначными на разных этапах. Активное-участие деревни в товарном обращении и ремесленном производстве, несомненно, ослабляло городское производство и рынок,, отделение и лидерство города, а поздно или "недостаточно" развившийся город в свою очередь стимулировал расширение в деревне товарных элементов и стал основой ганзейского проникновения и воздействия, вследствие чего возникло социально-этническое противостояние верхушки города его собственным низам и деревне. Но товарные элементы деревни стали и основой развития национального купечества, которое превратило тот же город в важнейшую базу отстаивания государственных интересов и существенной частью развития раннего капитализма уже с XVI в.
Шведский тип отношений города и деревни и соответственно, отношений рынка был в рассматриваемый период в основных своих чертах присущ и другим балтийским странам, имел скорее региональный характер.
Исследование шведского рынка XIII-XV вв. позволяет высказать некоторые соображения по поводу феодальной стадии товарного уклада в целом. Очевидно, что она явилась качественно новой отличной ступенью в развитии товарного уклада, поскольку произошло всеобщее – реальное или потенциальное – включение в товарное обращение (как поставщиков и покупателей) широких масс самодеятельного населения города и деревни, повлекшее перестройку и самого хозяйства, начиная с его отдельных отраслей, как в масштабах общества, так и в рамках индивидуальных хозяйств. Эта феодальная стадия товарного уклада несет многие черты натуральности: господство потребительной стоимости, большое место распределения помимо рынка, прямого обмена и работы на заказ, личностных связей (устные соглашения о сделке, кредит "на веру" и др.) и немонетных платежей, преобладание непрофессиональной торговли. "Простой" товарный уклад был не только органичен несущей его системе, но составлял один из ее сущностных признаков. Главным носителем этого диалектически противоречивого взаимодействия был повсюду город. С одной стороны, он объективно упорядочивал и расширял обмен, его масштаб, социальную базу и товарную основу, трансформировал стоимость за счет товарного производства, специализировал и профессионализировал торговлю. С другой стороны, он добивался превращения торговли и ремесла в баналитет бюргерства, ставя предел распаду натуральной замкнутости на границах своей округи. Город через систему рынка и рынок через город как центр всех видов общественных коммуникаций своего времени оказывали столь же диалектическое воздействие на феодальную систему.
Преодолевая живучие в Швеции остаточные формы родовых отношений, укрепляя позиции аристократии и верхушку крестьянства, город в рассматриваемый период способствовал развертыванию возможностей феодальной системы. Как центры внутреннего рынка города, особенно столица, сыграли особую роль в государственной централизации страны, складывании национальной сословной монархии. Через рынок и город осуществлялся обмен этническими элементами, заимствования новых общественных форм, правовые, культурные, экономические внутренние и международные связи. Все это включало страну в европейскую феодальную систему. Город и рынок привели в рассматриваемый период к расцвету феодализма в Швеции, соответственно изменив расстановку общественных сил и факторов4. Вместе с тем город и рынок заложили в стране и важные предпосылки будущего разложения феодализма в виде частиц перешедшего на товарные рельсы хозяйства и установления новых социальных связей (по торговле, кредиту, ссудам и т. п.), разрушающих горизонтальную, сословно разгороженную феодальную структуру.
И в рамках шведского ("периферийного") развития феодализма город остается конструктивной и революционизирующей феодализм структурой, действующей изнутри, а не извне феодальной системы.
Судя по материалам рынка, середина XIV в. в Швеции была временем перехода от первой ко второй стадии развитого феодализма.
1. Напоминаем: в эпоху викингов торговля имела элитарный характер, так как в ее номенклатуре преобладали товары редкие, престижные, а субъектами систематической торговли выступали немногие купцы-транзитники и некоторые представители знати, сочетавшие торговлю с грабежом.
2. Вариант непосредственного потребления ренты ее получателем в крупных хозяйствах, видимо, не имел заметного распространения.
3. Например, связь между недоразвитием земледелия и гипертрофией сторонних (компенсаторных) крестьянских заработков; личной свободой крестьян – и развертыванием их деловой инициативы без разрыва с землей; господством во внешней торговле ганзейского купечества – и оттеснением города, вкупе с местными торговыми и ремесленными слоями – в сферу внутреннего рынка.
4. В частности, если на раннем этапе хозяйственные и социальные различии между отдельными областями были факторами политического разобщения, то под воздействием товарно-денежных отношений в период расцвета феодального рынка специализация областей явилась существенным фактором национального рынка и соответственно государственной консолидации. |
|
