| Когда Густав Адольф погиб при Лютцене, его единственному ребенку – дочери Кристине – было шесть лет. Никаких подробных указаний об опеке король не оставил. Аксель Уксеншерна находился в Германии и сразу же вступил в исполнение обязанностей главнокомандующего шведскими армиями. В Швеции руководство принял на себя государственный совет, немедленно объявивший о созыве риксдага в феврале 1633 г.
Вопрос о форме правления вызвал много споров. Одержала верх программа Акселя Уксеншерны, которая заключалась в следующем: во главе государства должен стоять опекунский совет, состоящий из руководителей важнейших государственных учреждений, организованных за последние десятилетия. Этих учреждений было пять: придворный суд, канцелярия, военная коллегия, адмиральская коллегия и камерколлегия.
Каждым из этих пяти ведомств соответственно руководили: государственный дротс, государственный канцлер, государственный маршал, государственный адмирал и государственный казначей. К моменту смерти короля не все поименованные учреждения имели своих руководителей, и потому в ближайшие задачи государственного совета входили их выборы. Выборы вскоре состоялись. Результаты их были поразительны. Дротсом был избран брат канцлера Габриель Густавссон Уксеншерна, казначеем – двоюродный брат канцлера Габриель Бенгтссон Уксеншерна. Маршалом и адмиралом остались занимавшие эти посты и раньше Якоб Делагарди и Карл Карлссон Юлленйельм. Власть в опекунском совете сосредоточилась в руках одной семьи – Уксеншерна. Этот случай не имел прецедентов в истории Швеции со времен средневековья, когда в совете правила кучка аристократов. Конечно, для самого канцлера и для намеченной им политической программы это имело громадное значение. Склонный к спокойному и систематическому мышлению, гибкий и в то же время упорный, Аксель Уксеншерна без боязни встал во главе государства.
На заседании риксдага в 1634 г. стоял вопрос о "форме правления". Так озаглавлен был проект, присланный Акселем Уксеншерной из Германии вскоре после смерти Густава Адольфа. "Форма правления" Акселя, как отзывались о проекте, имела ярко выраженный "бюрократический и аристократический характер". Она была построена на практике управления, установившейся при Густаве Адольфе, но давала также твердые формы тому виду управления, который был введен в результате перехода опекунской власти после смерти короля в руки высшей знати. В риксдаге нашлось немало людей, неприязненно относившихся к захвату власти кучкой аристократов. Но противники аристократии, заседавшей в государственном совете, п главным образом противники уксеншерновской группы не имели человека, вокруг которого они могли бы объединиться, и их сопротивление не могло быть эффективным. Один из представителей высшей знати все же заявил по поводу их поведения, что на этом риксдаге "одно из сословий... подняло голову выше, чем прежде, выступало значительно более дерзко".
Аристократический режим был теперь закреплен. У шестилетней королевы не было бескорыстных помощников, а защитники королевской власти среди ее родственников (муж сестры Густава Адольфа пфальцграф Иоганн Казимир, сводный брат ее отца Карл Карлссон Юлленйельм) ничего не могли поделать против первого во всех отношениях лица в государстве. И на этот раз, как ив 1611 г., дворянство вышло победителем, и на этот раз победа досталась ему не ценой тяжелой борьбы, а в результате ловких маневров, счастливого стечения внешних обстоятельств и выдающихся личных качеств самого канцлера.
Экономическая мощь шведского дворянства за последние два десятилетия очень сильно выросла, о чем мы уже говорили. Основой этого были, несомненно, те широкие привилегии, которые дворянство получило еще при Густаве II Адольфе. Дворянские замки и земли вместе с их усадьбами ("межевые" п "столбовые" усадьбы) были освобождены от всяких налогов. Фрельзовое крестьянство жившее на дворянской земле в пределах "льготной полосы", освобождалось от всякого рода помочей и ердов (позднейших государственных налогов), а также от рекрутской повинности. Остальные же крестьяне, жившие на землях, принадлежавших дворянству, платили ерды и отбывали помочи и рекрутские повинности в половинном размере по сравнению с самостоятельными шведскими крестьянами, владевшими клочком земли на нравах личной собственности. При этом следует отметить, что большая часть земель дворянства была отдана в аренду крестьянам. Крупные латифундии встречались реже, но с XVII в. стали появляться все в большем количестве и увеличивались в размерах. Одновременно возрастало количество "сетери" – дворянских поместий, пользовавшихся особыми привилегиями. Дворянство пользовалось также исключительным правом на занятие высших государственных должностей: правом быть судимым только судом равных и целым рядом других экономических и социальных привилегий. Широкая экспансионистская внешняя политика шведского государства способствовала и быстрому количественному росту дворянского сословия. Король жаловал дворянство всем, кто отличился в любой отрасли – дипломатической, административной, финансовой или военной. Так как заслуженных лиц правительство должно было оплачивать или вознаграждать, а в государственной казне не хватало денег для этой цели, то правительство заменяло деньги другими видами наград, о которых мы уже говорили: либо казенными землями, либо отдачей на откуп государственных налогов. Пожалований становилось все больше, а финансовое состояние государства ухудшалось. Все эти обстоятельства способствовали быстрому укреплению дворянства во время Тридцатилетней войны. О росте значения дворянства говорят также, между прочим, памятники шведской архитектуры XVII в. Если в XVI в. самыми замечательными зданиями в Швеции были замки и крепости, построенные при королях из рода Ваза в Стокгольме, в Упсале, в Грипсхольме и Кальмаре, то с середины XVII в. их место занимают замки дворян – напомним о знаменитом стокгольмском замке Делагарди, построенном в 1647 г. и известном под именем "Несравненный", о построенном Врангелем в 1650 г. монастыре "Скуклостер", замке Уксеншерны "Тиде", построенном в 20-40-х годах XVII в., о замке Брахе в Визинге, строительство которого было начато еще в предыдущее поколение. Те замки, которые сохранились до настоящего времени, дают живое представление об эпохе величия шведского дворянства; они принадлежат к замечательным памятникам истории шведской культуры и экономики. В середине XVII в. начал строиться знаменитый Рыцарский дом в Стокгольме, яркий символ дворянства, под лозунгом "Arte et Marte".
Высшая дворянская знать уже в те времена часто повторяла, что "свободы" должны уступить место "общему", или "государственному", благу. Но хотя привилегии были непосильной тяжестью не только для государства как такового, но и для разных групп общества, дворянство ни в малейшей степени не собиралось идти на какие-либо жертвы ради этих групп. Оно считало, что привилегии были им вполне заслужены. Дворяне сохранили изысканные традиции старого родовитого дворянства и в то же время без предрассудков принимали приход "нового", "жалованного" дворянства. За это время шведское дворянство пополнилось такими фамилиями; как балтийский род Врангелей, германский род Кенигсмарков, шотландский род Гамильтонов, нидерландский род де Гееров, и шведами не дворянского происхождения, как Шютте или Адлер Сальвиус.
Одним из главных пунктов программы Уксеншерны было довести войну с Германией до конца, но вместе с тем возместить принесенные жертвы. Для достижения этой цели требовалось большое напряжение сил. Только пустив в ход все свои дипломатические способности Аксель Уксеншерна добился успеха. В соответствии с одним из планов Густава Адольфа Акселю удалось заключить союз с протестантскими государствами Германии (в Гейльброне в 1633 г.). Но через короткое время положение Швеции в Германии резко ухудшилось. В сражении при Нёрдлингене в конце лета 1634 г. шведские войска потерпели жестокое поражение. Через год после того, как истек срок перемирия с Польшей, Швеция, чтобы избежать возобновления войны на этом фронте, отказалась от прусских пошлин, которые с 1629 г. имели для финансов Швеции огромное значение. Несмотря на все это, Аксель Уксеншерна не отступал. Союзники изменили, взаимоотношения с Францией представляли большие трудности, в самой Швеции среди некоторых членов государственного совета и среди сословий господствовало убеждение в необходимости заключить мир как можно скорее и любой ценой. Но канцлер не хотел, как он выразился однажды, "выводить родину из войны без репутации, уважения, выгоды, дружбы и всего остального". Летом 1636 г. канцлер вернулся в Швецию и силой своего личного влияния вскоре провел в жизнь свою программу. Осенью того же года главнокомандующий шведскими войсками Иоган Банер неожиданно одержал победу при Витштоке в Бранденбурге над войсками германского императора и саксонского курфюрста (последний еще в 1635 г. перешел на сторону врагов Швеции). Банер был способным военачальником. Таким образом. Густав Адольф успел подготовить учеников, которые, будучи профессионалами-военными, возможно, даже превосходили его самого. Спустя четыре года шведы добились упрочения положения в Померании и в то же время продолжали тревожить своими нападениями остальные части Германии. Вскоре после этого Банер умер, но в лице Леннарта Торстенссона он нашел преемника, успешно продолжавшего его дело.
Шведская армия, которая вела теперь войну в Германии, была во многом уже не та, что при Густаве Адольфе. О положении в начале 30-х годов XVII в. рассказывали, что шведские солдаты, находившиеся на постое во вражеских деревнях, после обеда обычно сердечно благодарили хозяев пожатием руки за оказанные им услуги. Что касается шведских ветеранов и наемных солдат различных национальностей, сражавшихся теперь под шведскими знаменами, то они вели себя гораздо хуже по отношению к жителям, у которых они находились на постое. Военная дисциплина, созданная Густавом Адольфом, пришла в полный упадок. Еще и при Густаве Адольфе она иногда ослаблялась, что вызывалось военными требованиями (например, при взятии какого-либо города) или желанием короля дать испытать католическому населению завоеванных областей тяготы войны. Теперь уже не было существенной разницы между бойцами воюющих сторон. Только авторитет Леннарта Торстенссона еще поддерживал репутацию шведской армии. После победы в 1642 г. при Брейтенфельде, где Торстенссон участвовал с самого начала сражения в качестве начальника артиллерии, и победы в 1645 г. при Янковице имя Торстенссона стало известно в Европе. Он имел немалое влияние и в области внутренней политики. Ряд фактов свидетельствует о том, что Торстенссон являлся в Швеции некоторым противовесом группе сторонников Уксеншерны.
Одной из наиболее важных задач, возникших перед Торстенссоном, было практическое осуществление решения правительства, которое, совершенно очевидно, было принято под влиянием Уксеншерны. Речь идет о войне против Дании в 1643-1645 гг. В результате средневековых войн, скандинавской Семилетней войны и Кальмарской войны отношения между Швецией и Данией были проникнуты взаимным недоверием. Некоторые общие интересы, существовавшие между Швецией и Данией в 20-х годах XVII в., не привели к какому-либо сотрудничеству, если не считать случайного, очень непродолжительного и носившего чисто формальный характер оборонительного союза. Противоречия между этими странами в последние годы Тридцатилетней войны значительно обострились. Завоевание Швецией владений в Балтийском море и оккупация ею земель в Германии являлись источником беспокойства для Дании. Беспокоили Данию и тесные дипломатические и экономические связи Швеции с Голландией, которые постепенно приняли прямо антидатское направление, особенно в связи с тем, что Дания контролировала таможни в Сундском проливе. По мере того как Нидерланды развивали свою морскую торговлю с балтийскими странами, а Швеция овладевала на Балтийском море все большим количеством земель, они все более чувствовали на себе тяжесть пошлин, взимавшихся в Гельсингере Данией с товаров, которыми они торговали на Балтийском море. Шведское правительство возмущалось тем, что Дания контролирует пути, ведущие на юг из области Еты. Теперь положение было в основном такое же напряженное и таило в себе такую же угрозу войны, как и в середине XVI в. Но имелось и существенное различие: в результате экспансии Швеции на юг и юго-восток были затронуты коммуникации, идущие от Копенгагена через Сконе, Готланд и Эзель.
В государственном совете Швеции Данию подозревали во всяческих кознях и интригах против Швеции; в начале лета 1643 г. в принципе было решено открыть военные действия против соседней страны. В Швеции считали, что положение шведов в Германии чрезвычайно благоприятно для нападения на Данию с юга – с единственного направления, откуда морская держава Дания со своим выросшим при Кристиане IV флотом действительно была уязвима. Только таким образом можно было лишить военного значения пояс пограничных укреплений, возведенных Данией в Сконе. Сама мысль о подобном нападении часто возникала уже во времена Густава Адольфа. Она была естественным следствием той балтийской политики, которая постепенно оформилась в Швеции.
Осенью 1643 г. Леннарт Торстенссон. согласно решению государственного совета, повел свои войска на север из Моравии, где он в то время находился, а к новому 1644 году он был уже в Ютландии. Вскоре после этого Густав Хурн, жестоко опустошая местность, вторгся в пределы Сконе и Халланда. В исходе войны большую роль сыграл видный представитель нидерландского капитала Луи де Геер, который частным образом снарядил в Голландии для помощи Швеции флот. Окончательный результат хорошо известен. Произошел поворот в восьмидесятилетней борьбе за власть на Балтийском море. После длительных, проходивших с переменным успехом переговоров в Бремсебру были выработаны (1645) условия мира: Дания принуждена была отказаться от островов Готланда и Эзеля – своих стратегических опорных пунктов в восточной части Балтийского моря; Дания уступала Халланд на 30 лет, что открывало перед Швецией многообещающие перспективы захвата морских путей. Кроме того, Швеция получила области Ёмтланд и Херьедален. Таким образом, в результате мира, заключенного в Бремсебру, была расширена балтийская держава, созданная Густавом Адольфом, и была достигнута гарантия безопасности путей сообщения между Швецией и Западной Европой (через Халланд). Так был нанесен удар господству Дании над выходом из Балтийского моря.
За те годы, когда с таким успехом проводилась внешняя политика Уксеншерны в Дании и Германии, где победоносный Торстенссон продолжал вести войну, королева Кристина стала совершеннолетней и вступила в управление государством. Вставал вопрос, способна ли королева противопоставить свой личный авторитет и королевскую власть высшей аристократии, которая более десяти лет держала в своих руках управление страной и добилась, по крайней мере во внешней политике, значительных успехов. Можно было предположить, что восемнадцатилетняя девушка на троне Вазы будет только марионеткой в большой политической борьбе за власть. Ее личные качества имели решающее значение для ее политической судьбы. По замечательному совпадению обстоятельств здесь повторилось то же, что произошло при вступлении на престол ее отца.
Кристина вовсе не была склонна делать уступки дворянству. Но ее положение было трудным. Она была молодой, неопытной девушкой. Наследника по мужской линии не было, так как государственный совет ни под каким видом не соглашался на передачу шведского тропа сыновьям сестры Густава Адольфа (она была замужем за пфальцграфом Иоганном Казимиром). Можно было думать, что ближайшей задачей должно было стать замужество Кристины в интересах обеспечения престолонаследия и продолжения королевской династии. В этом случае единственной кандидатурой мог быть двоюродный брат королевы Карл Густав, старший сын Иоганна Казимира. Но были и другие планы для обеспечения престолонаследия и наследственности королевской власти. Они созревали постепенно, по мере того, как Кристина приобретала опыт в искусстве политики. Уже в 1648 г., в последний год Тридцатилетней войны, ей удалось назначить Карла Густава генералиссимусом шведской армии. Партии Уксеншерны и Карла Густава в течение многих лет находились во вражде между собою, скорее тайной, чем открытой. То, что Кристине удалось добиться назначения двоюродного брата, показывает, что теперь, через четыре года после совершеннолетия, она действительно была правящей королевой.
Королева очень желала ускорить заключение мира. Общее положение в стране помогло ей в этом. Простой народ находился в бедственном состоянии. Хотя для ведения войны все более широко привлекались наемные войска и армия содержалась в основном за счет ресурсов Германии, бремя рекрутских наборов продолжало еще оставаться тяжелым. Тяжко было для народа и налоговое бремя. Положение было еще терпимо в урожайный год, но в неурожайные годы, которых нельзя было избежать при несовершенных методах обработки земли того времени и при отсутствии осушительных работ, нужда была очень велика. Часто во время заседаний риксдага крестьяне выражали недовольство. Страна хотела мира. Переговоры о нем велись в течение многих лет в вестфальских городах Оснабрюке и Мюнстере. Успехи Торстенссона в первой половине 40-х годов несколько облегчили положение Швеции, и его преемник Карл Густав Врангель вместе с знаменитым французским полководцем Тюренном совершил несколько успешных походов в Южную Германию. В последний год войны шведский генерал Кенигсмарк обрушился на часть Праги, расположенную за рекой Молдавой, где находился знаменитый замок Градчин и много других богатых дворцов. В руки победителей попала богатая добыча. В числе многих других сокровищ шведы захватили здесь драгоценнейшую старинную библию на готском языке, так называемую "серебряную библию" (она находится теперь в университетской библиотеке в Упсале), а также скульптурные произведения, находящиеся теперь в парке замка Дроттнингсхольма. Указанный эпизод во многих отношениях типичен для методов ведения Тридцатилетней войны в последние годы.
В октябре 1648 г. долгожданный мир наконец наступил. Все участники войны были "удовлетворены" за счет Германии, н представителям Швеции на мирном конгрессе удалось закрепить за ней значительные владения в Германии. Прежде всего Швеция получила Померанию к западу от нижнего течения Одера (так называемую Переднюю Померанию) вместе с померанскими областями, лежащими вдоль восточного побережья этой реки. Таким образом Швеция получила контроль над речными путями из Померании и частично из Бранденбурга, простирающимися до Балтийского моря. Далее Швеция получила город Висмар, недалеко от Любека, за ним Бремен и Верден у берегов Северного моря. Эти последние области были захвачены вопреки желанию Дании – ими владел будущий король Дании Фредрик III. Конечные результаты Тридцатилетней войны не соответствовали планам Густава Адольфа. Но эти результаты, во всяком случае, имели большое политическое и экономическое значение: балтийские владения Швеции были расширены; под шведским контролем оказалось еще одно важное устье реки; другие устья входили в сферу шведского влияния. Наконец, Швеция могла со своих новых позиций к юго-западу от Голштинии оказывать давление на Данию, все еще единовластно державшую в своих руках контроль над путями в Балтийское море.
К этому, однако, нужно добавить другие, менее выгодные с точки зрения внешнеполитической, результаты, которые принесло с собой заключение мира. До сих пор Нидерланды в борьбе за dominium maris Baltici (господство на Балтийском море) стояли на стороне Швеции. Когда же Швеция превратилась в такую мощную державу, Нидерланды решили перейти на сторону Дании, для того чтобы в своих же интересах сохранить равновесие на Балтийском море. Союз между Нидерландами и Данией был заключен уже в 1649 г. Кроме того, Швеция, благодаря своим немецким владениям, стала частью "Священной Римской империи германской нации" (как называлась тогда Германия) и гарантом мира. Ей пришлось определять свое отношение ко многим сложным политическим проблемам, лежавшим вне обычных интересов государства. Помимо этого, Бранденбург с неприязнью воспринимал тот факт, что Швеция овладела устьем реки Одер.
Но все это не было единственным тяжелым для Швеции результатом Тридцатилетней войны. Мы уже говорили еще об одном результате – о крайнем истощении сил народа. Имелись и другие неблагоприятные результаты. Последующие годы в истории Швеции могут быть названы периодом "проблем мира". |
|
