Литература

Источник: Е. В. ПЧЕЛОВ. РЮРИК

Первые поколения княжеского рода представлены в летописях следующим образом. Рюрик оставил малолетнего сына Игоря, правителем при котором стал родственник Рюрика Олег. Составитель Начального свода 1090-х годов считал Олега "воеводой" Игоря. Составитель же "Повести временных лет" счел Олега самостоятельным князем, как бы регентом при ребенке Игоре, потому что точно знал о княжеском статусе Олега из договора Руси с Византией 911 года, заключенного от имени Олега, "великого князя русского". Однако это "регентство" явно затянулось – ведь по летописной хронологии Олег княжил 33 года. В 903 году, по данным "Повести", Игорь женился на Ольге. В 945-м, а точнее, осенью 944 года, он был убит древлянами по время полюдья, оставив опять-таки малолетнего сына Святослава (его рождение Ипатьевская летопись датирует 942 годом³⁸⁴, реальной правительницей при котором была его мать Ольга. Ольга умерла в 969 году, Святослав погиб в 972-м. Младшим сыном Святослава был креститель Руси, князь Владимир. О предках самого Рюрика летописи сведений не сохранили, да и не могли сохранить, поскольку скандинавские генеалогии были совершенно неактуальны для восточнославянской среды³⁸⁵.

Таким образом, цепочка из трех поколений княжеской династии выглядит так: Рюрик – Игорь и Ольга – Святослав. То, что Святослав был сыном Игоря, подтверждают иностранные источники X века. Константин Багрянородный в трактате "Об управлении империей" прямо называет Святослава сыном Игоря, "архонта Росии"; о том же свидетельствует в своей "Истории" Лев Диакон. Родство Ольги и Святослава очевидно, исходя из текста русско-византийского договора 944 года, а также (впрочем, менее определенно) из другого трактата императора Константина – "О церемониях византийского двора", где описан прием княгини Ольги в Константинополе. Таким образом, связь между поколениями "Игорь и Ольга" и "Святослав" несомненна.

А прямая родственная связь Рюрика с Игорем? Здесь ситуация сложнее. Летописи однозначно утверждают, что Игорь был сыном Рюрика. Вот как об этом говорится в Новгородской первой летописи, основанной на Начальном своде: Рюрик "роди сын, и нарече имя ему Игорь. И възрастъшю же ему, Игорю, и бысть храбор и мудр. И бысть у него воевода, именем Олег, муж мудр и храбор. И начаста воевати…". "Повесть временных лет" существенно уточняет эту информацию, исходя из данных о княжеском статусе Олега: "Умершю Рюрикови предасть княженье свое Олгови, от рода ему суща, вдав ему сын свой на руце, Игоря, бе бо детеск вельми". Летописец подчеркивает родство Олега с Рюриком, поскольку в летописи проводится мысль о том, что законным князем на Руси может быть только представитель Рюрикова рода. Вторая часть сообщения Начального свода отнесена в "Повести" к 903 году и сопоставлена с известием о женитьбе Игоря на Ольге: "Игореви же възрастъшю, и хожаше по Олзе и слушаша его…" Таким образом, в основе обоих известий лежит общий источник. Составитель "Повести" лишь уточняет сведения Начального свода. В Софийской первой и Новгородской четвертой летописях известие о смерти Рюрика очевидным образом восходит к "Повести временных лет": "Умре Рюрик, княжив лет 17 и предасть княжение свое Олгови, понеже ему от рода своего суща, и вда ему сын свои на руце, Игоря малого: бе бо детеск велми". Таким образом, все эти известия демонстрируют внутреннее единство и происхождение от одного источника, не позволяющее считать их искусственной конструкцией летописца³⁸⁶. Никаких иных данных о происхождении Игоря в источниках нет.

Между тем сомнения в этой связи порождает летописная хронология. Рюрик умер в 879 году, оставив Игоря малолетним. Следовательно, Игорь погиб, когда ему было не меньше 65 лет, женился в возрасте не менее 25, а родил Святослава после почти 40 лет брака с Ольгой, уже будучи 60-летним (да и Ольге в это время было больше 50 лет). Такая ситуация выглядит столь сомнительной, что в исторической науке общим местом стало представление о нереальности этой генеалогии. При этом не берется в расчет явная искусственность некоторых дат, например, даты смерти Рюрика (хотя, возможно, она и недалека от истины, если признать тождество Рюрика Новгородского с Рориком Ютландским). Явно мифической является дата женитьбы Игоря и Ольги. Скорее можно предположить, что Игорь мог жениться на сравнительно молодой девушке незадолго до гибели, чем представить 40 лет бездетного брака. Эта позиция летописной схемы наиболее уязвима. В то же время нужно помнить, что мы совершенно ничего не знаем о каких-либо других родственниках княжеской семьи в конце IX – первой половине X века. Летопись давала линейную схему, оставляя "за кадром" прочую родню. О том, что такая родня была, ясно свидетельствует русско-византийский договор 944 года. С другой стороны, летопись выстраивает слишком стройную композицию княжеской родословной. Рюрик оставляет малолетнего Игоря на попечении родича Олега. Игорь, в свою очередь, также оставляет малолетнего наследника Святослава на попечении матери Ольги. Таким образом, положение Игоря при Олеге соотносится с положением Святослава при Ольге. Если вспомнить к тому же, что имена Олега и Ольги стоят рядом в известии "Повести временных лет" о женитьбе Игоря, эта конструкция выглядит еще более очевидной³⁸⁷.

Впрочем, возможно, что эта конструкция есть вторичное "моделирование" ситуации летописцем, возникшее благодаря выстраиванию этой единой генеалогической линии. И такая конструкция вовсе не предполагает отрицание отдельных ее звеньев. В принципе ничего удивительного в том, что Игорь мог прожить 65 лет, нет. То, что он мог родить Святослава, когда ему было около шестидесяти, не слишком убедительно, но вполне возможно. Когда у польского короля Владислава II Ягайло в начале XV века родились сыновья от четвертой жены (от предыдущих браков были только дочери), их отцу было за 70. Несколько браков для средневековых монархов являлись скорее правилом, чем исключением. Что же касается Рюрика, то еще раз подчеркну, что, по сути, мы ничего не знаем о нем до его появления на Руси в 862 году. Поэтому сказать, сколько ему было лет и в каком возрасте он произвел на свет Игоря, совершенно невозможно. Даже если признать тождество Рюрика с Рориком Ютландским, то получится, что он умер в возрасте около шестидесяти лет. Сомнительно, чтобы у него не было детей до появления на Руси (хотя франкские источники на этот счет ничего не говорят), но еще более вероятно, что, прибыв на Русь, Рюрик мог заключить брак с представительницей какого-либо из местных племен и Игорь мог быть сыном от этого брака. Все это, конечно, лишь предположения, но все-таки источники не дают ясных оснований для отрицания происхождения Игоря от Рюрика. Как бы то ни было, наиболее уязвима летописная дата брака Игоря и Ольги – при ее "устранении" генеалогия не кажется столь натянутой. Другой вопрос, почему "регентство" Олега так затянулось. Но этот вопрос к генеалогии прямого отношения не имеет. Следует заметить, что сама конструкция "вдав ему сын свой на руце" является, скорее всего, домыслом летописца.

Есть, впрочем, и некоторые косвенные аргументы, как бы говорящие против происхождения Игоря от Рюрика. Все они на поверку оказываются несостоятельными, но поскольку они кочуют из книги в книгу, упомянуть их нужно. Древнерусскому церковному деятелю Илариону, который был священником церкви Святых апостолов в селе Берестове под Киевом (там находился великокняжеский дворец), а в 1051 году стал русским митрополитом, приписывается проповедь, условно названная "Словом о законе и благодати". Создано "Слово" между 1037 и 1050 годами при Ярославе Мудром. В нем, в частности, есть такие слова: "Похвалимъ же и мы, по силе нашей, малыими похвалами великаа и дивнаа сътворьшааго нашего учителя и наставника, великааго кагана нашеа земли Володимера, вънука старааго Игоря, сына же славнааго Святослава, иже въ своа лета владычествующе, мужьствомъ же и храборъствомъ прослуша въ странахъ многах, и победами и крепостию поминаются ныне и словуть. Не въ худе бо и неведоме земли владычьствоваша, нъ въ Руське, яже ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли"³⁸⁸. Итак, Иларион перечисляет предков "кагана Володимера", то есть князя Владимира Святославича, крестителя Руси. Среди них названы Святослав и Игорь, Рюрик же не упомянут. Это неупоминание позволило некоторым исследователям утверждать, будто Рюрик в то время еще не считался предком княжеской династии.

Ясно, что такое мнение совершенно несостоятельно. Во-первых, это аргумент "от умолчания", что резко снижает его убедительность. Во-вторых, для того, чтобы придать этому умолчанию некое значение, нужно сперва доказать, что Иларион по какой-либо причине, например, по существовавшей тогда традиции, должен был обязательно перечислять всех предков князя Владимира до какого-либо колена. Если это не доказано или не доказуемо, то и говорить не о чем. Существенно, однако, что, как правило, в древнерусских источниках предки какого-либо лица дальше третьего колена не упоминаются³⁸⁹. Показательно в этом отношении хотя бы другое "Слово" – "Слово о полку Игореве", созданное в конце XII века. Вот его начало: "Слово о плъку Игореве, Игоря, сына Святъславля, внука Ольгова". Предки Игоря до князя Олега Святославича здесь не перечислены, но из этого вовсе не следует, что автор "Слова" о них не знал. В-третьих, для риторики вообще характерна именно троичная формула – этой классической традиции отвечает и проповедь Илариона. Несмотря на всё это, "умолчание" Илариона о Рюрике обрело столь большую популярность, что Игоря Рюриковича в нашей исторической литературе стали именовать не иначе как Игорь "Старый".

Хотя у Илариона говорится о "старом", то есть "прежнем", "раннем" Игоре, подобно тому, как "старый" Ярослав (Ярослав Мудрый) упоминается в "Слове о полку Игореве". При этом Святослава никто из историков "Славным" называть не стал… Такое наименование Игоря было своеобразной уловкой, с помощью которой можно было не упоминать о его отчестве и "оторвать" его имя от "мифического", "полулегендарного" Рюрика.

Второй источник – это "Память и похвала князю Русскому Владимиру" – произведение, созданное в XI веке и приписываемое Иакову Мниху (то есть монаху). Древнейший сохранившийся список этого памятника датируется XV веком. Здесь также упомянуты предки Владимира: "Тако же и азъ, худый мнихъ Иаковъ, слышавъ от многыхъ о благовернемъ князе Володимери всея Руския земля, о сыну Святославле, и мало събравъ от многыя, добродетели его написахъ, и о сыну его, реку же святою славную мученику Бориса и Глеба, како просвети благодать Божия сердце князю рускому Володимеру, сыну Святославлю, внуку Игореву, и возлюби и человеколюбивый Богъ, "хотяй спасти всякого человека и въ разумъ истинный приити", и вжада святого крещения". Опять-таки среди них упоминаются только Святослав и Игорь. Почему это так, становится ясно из дальнейшего текста: "И Богь поможе ему (Владимиру. – Е. П.), и седе въ Киеве на месте отца своего Святослава и деда своего Игоря"³⁹⁰. То есть на самом деле Иаков Мних перечисляет тех предков Владимира, которые княжили в Киеве. Рюрик, естественно, к ним не относился. Поэтому и это "умолчание" ничего не доказывает.

А что же имена древнерусских князей? Не могут ли они внести какую-то ясность? И вот здесь как раз возникают любопытные моменты. Само имя Рюрика, основателя династии, среди его потомков встречается только два раза. Это, во-первых, правнук Ярослава Мудрого Рюрик Ростиславич (умер в 1092 году), князь Перемышльский, и, во-вторых, Рюрик Ростиславич (умер предположительно в 1212 году), внук Мстислава Великого, семь раз занимавший киевский стол в конце XII – начале XIII века. Заманчиво было бы сопоставить его имя с именем предыдущего князя, полного тезки, но ни генеалогические, ни политические связи в данном случае не обнаруживаются. Возможно, "возрождение" имени Рюрик в потомстве Мстислава Великого вписывается в общий контекст появления ряда скандинавских по происхождению имен в этой ветви Рюриковичей в связи со скандинавским браком самого Мстислава. Таковы имена дочерей Мстислава – Мальмфрид, Ингибьёрг, Рогнеды. Вероятно, к этому кругу относится также и имя Ингварь (то есть Игорь в его первоначальной, скандинавской форме): его носили два правнука Мстислава – Ингварь Ярославич и Ингварь Игоревич, причем второй был племянником Рюрика Ростиславича³⁹¹. Хотя, судя по хронологии летописей, Рюрик родился уже после смерти деда: первый раз он упоминается в 1157 году как смоленский князь, участвующий в военных действиях³⁹², что позволяет отнести время его рождения к рубежу 1130–1140-х годов, следовательно, он умер в возрасте около семидесяти лет. Примечательно, что христианское имя Рюрика Ростиславича, Василий, отсылает к традиции, идущей от Владимира Святого, христианским именем которого было Василий. Таким образом, в именах Рюрика Ростиславича как бы соединились имена двух основателей династии: генеалогического родоначальника языческих времен и христианского предка – крестителя Руси. Есть, впрочем, сведения и еще об одном Рюрике. Это Рюрик Ольгович, черниговский князь, в крещении, возможно, носивший имя Константин. Его упоминает В. Н. Татищев под 1212 годом, и с ним сопоставляют имя Константин из Любецкого синодика, в котором упомянуты имена князей Черниговской династии. Однако в реальности этого князя существуют серьезные сомнения³⁹³.

Казалось бы, имя родоначальника должно пользоваться особой популярностью среди его потомков. Но как раз этого-то и не происходит. Более того, в традициях и других династий, как европейских, так и азиатских, заметно редкое употребление имен родоначальников – имен, которые могли считаться особо почитаемыми и потому до некоторой степени "табуированными". Династия Рюриковичей в этом отношении не исключение. Но особенно интересен первый Рюрик среди потомков Рюрика "старого". Первый Рюрик Ростиславич происходил из той ветви потомков Ярослава Мудрого, которая "выпала" из лествичной системы престолонаследия (системы родового старейшинства) и, по сути, стала "изгойской". Дед Рюрика, старший сын Ярослава Мудрого Владимир Ярославич, княжил в Новгороде и умер еще при жизни своего отца. Отец Рюрика, Ростислав Владимирович, в 1064 году бежал в Тмуторокань, где через несколько лет был отравлен. Не совсем понятно, какие были у него владения до этого, но, во всяком случае, с 1080-х годов сыновья Ростислава пытались закрепиться в Юго-Западной Руси³⁹⁴. В 1086 году Рюрик Ростиславич княжил в Перемышле, а на Любечском съезде 1097 года Перемышль и Теребовль были закреплены за его братьями Володарем и Василько.

Сочетание имен братьев Ростиславичей – Рюрик, Володарь и Василько³⁹⁵ – выглядит не случайным. Можно предположить, что на их выбор повлиял политический контекст – именами своих сыновей князь Ростислав Владимирович хотел подчеркнуть принадлежность своей семьи к княжескому роду, ее происхождение от общих для всех древнерусских князей предков. Рюрик – наиболее древний предок, основатель рода, Володарь (ср. Володимир, по принципу "варьирования родового имени") – аллюзия на имя крестителя Руси Владимира Святославича, Василько (ср. Василий) – имя князя Владимира в крещении. Тем самым Ростислав хотел продемонстрировать родичам законность притязаний своей семьи на определенную часть земельных владений княжеского рода³⁹⁶. Эта демонстрация, безусловно, была рассчитана на "старших" Ярославичей и их семьи и, конечно, не имела бы смысла, если бы представление о Рюрике как родоначальнике княжеского дома уже не было к тому времени прочно укоренившимся на Руси (по крайней мере в древнерусской княжеской династии).

Когда же произошло это имянаречение? Судя по генеалогической хронологии, Рюрик Ростиславич родился уже после смерти Ярослава Мудрого (1054), но не позже середины 1060-х годов – скорее всего, на рубеже 1050–1060-х. Следовательно, к этому времени Рюрик уже однозначно считался родоначальником русской княжеской династии. Если родственная связь Игоря с Рюриком и не существовала в устной традиции изначально, она должна была появиться тогда, когда княжеская династия остро нуждалась в обосновании законности своих прав на власть. Ведь сам факт приглашения князя обеспечивал законность правления на Руси реальных или предполагаемых потомков Рюрика. Следовательно, при "создании" родственной связи Игорь – Рюрик принципиальной была легитимация княжеской династии в целом. Когда же в этой легитимации существовала реальная необходимость, исходя из наших знаний о ранней русской истории? Очевидно, что такая необходимость могла быть прежде всего тогда, когда на Руси существовали другие династии или правители, которые могли соперничать с потомками Игоря или с которыми у "Игоревичей" возникали конфликты. Это – эпоха Ольги (и очевидно, Святослава), когда еще сохранялись сильные племенные князья местного происхождения (типа древлянского Мала), или начальный период правления Владимира, когда известны князья скандинавского происхождения в разных центрах (типа Рогволода в Полоцке и, возможно, Туры в Турове). Именно тогда демонстрировать легитимность именно "Рюриковичей – Игоревичей" было наиболее актуальным. Следовательно, родственная связь между Игорем и Рюриком возникла еще в период устного бытования преданий о первых русских князьях. Возможно, такая связь возникла в начальный период княжения Владимира, тесно связанного с Новгородом и, согласно летописи, даже приглашенного новгородцами к себе на княжение, а не просто назначенного киевским князем – своим отцом. Во всяком случае, при Владимире представление о единой княжеской генеалогии одного княжеского рода должно было уже сформироваться³⁹⁷.

Однако на самом деле есть еще один аргумент, подтверждающий происхождение Игоря от Рюрика, – и это опять княжеские имена. Даже при самом беглом знакомстве с именами князей домонгольской Руси невольно поражаешься широкой распространенности имен со второй основой "-слав". Таковы Святослав, Ярослав, Изяслав, Мстислав, Вячеслав, Брячислав, Всеслав, Ростислав и многие другие. Имена такого типа были распространены повсеместно – во всех ветвях огромного рода Рюриковичей, во всех княжеских земельных династиях. Первым носителем такого имени среди Рюриковичей был уже многократно упоминавшийся внук Рюрика – Святослав Игоревич. Однако чем объяснить такую популярность основы "-слав" в княжеском именослове? В свое время была высказана гипотеза о том, что имя Святослав представляло собой как бы соединение двух имен – Рюрика, первой основой которого, как известно, было слово "слава", и Олега (Хельги), в буквальном переводе означающего "священный"³⁹⁸. Несмотря на то что эта гипотеза вызвала критику³⁹⁹, определенное рациональное зерно в ней может быть. Вторая часть имени Святослав могла восходить к одной из скандинавских основ имени Рюрик – Hrop-, "слава". Если это так, то Рюрик, бесспорно, считался предком уже Святослава и сведения о том, что он был отцом Игоря, достоверны. Интересно и то, что один из сыновей самого Святослава был назван Олегом. Возможно, это имянаречение произошло не только потому, что его бабку звали Ольгой, но и потому, что когда-то существовал князь Олег, который реально являлся родственником Рюриковичей. В любом случае отрицать родство Рюрика с Игорем, а значит, и с последующими Рюриковичами, достаточных оснований нет. Во внелетописных источниках Рюрик впервые упоминается в качестве предка русских князей в "Задонщине", написанной в XV веке и посвященной победе на Куликовом поле⁴⁰⁰. "Тот бо вещий Боян воскладоша гораздыя своя персты на живыя струны, пояше руским князем славы: первую славу великому князю Киевскому Игорю Рюриковичю, вторую – великому князю Владимеру Святославичю Киевскому, третюю – великому князю Ярославу Володимеровичю", – говорит создатель этого произведения, используя словесные обороты "Слова о полку Игореве".

Потомки Рюрика правили на Руси в течение 740 лет (с 862 по 1598 год и в 1606-1610 годах), а во многих своих ветвях этот род продолжается и ныне. Рюриковичи внесли существенный вклад в становление и развитие восточнославянской государственности, оставили заметный след в духовной жизни, из их среды вышло множество видных деятелей в самых различных областях⁴⁰¹. Как и история любой другой династии, история Рюриковичей заслуживает самого пристального и детального изучения, но она имеет лишь немногочисленные аналоги в европейской династической традиции благодаря, во-первых, столь долгому времени нахождения этого рода у власти, а во-вторых, его колоссальному генеалогическому разветвлению, создавшему довольно сложную родословную структуру. Почти одиннадцать с половиной веков документально зафиксированной родословной, то есть непрерывной истории с середины IX века до сегодняшнего дня – случай редкий для европейской династической генеалогии. Иными словами, это три с половиной десятка поколений. В контексте истории европейских династий Рюриковичи входят в число немногих родов, количество поколений которых превышает 30. Это династии, существовавшие до X века и продолжающиеся до сих пор, а именно: Брабантский дом (Гессенская династия), Вельфы-д'Эсте (Брауншвейгская династия), саксонские Веттины (ныне правящие в Бельгии и Великобритании), баварские Виттельсбахи, Габсбурги (ныне Габсбурги-Лотарингские) и Капетинги (ныне несколько ветвей дома Бурбонов). Из европейских династий в плане разветвленности и охвата большой территории с Рюриковичами могут сравниться, пожалуй, только Капетинги (со всеми ветвями, включая Валуа и многочисленных Бурбонов), Габсбурги (объединившие под своим скипетром огромные территории) и Ольденбурги, которые занимали престолы Дании, Швеции, Норвегии, Греции и России (династия Романовых с 1761 года).

Со времени внука Рюрика Святослава в династической истории Рюриковичей возникают два новых (насколько это известно по источникам) явления: образование первых княжений "внутри" самого рода и зарождение проблемы побочного, внебрачного происхождения, обеспечивающего различия в династических правах. Трех своих сыновей – Ярополка, Олега и Владимира – Святослав направляет на княжения в Киев (сам князь воюет за пределами Руси), в Древлянскую землю и Новгород – три наиболее значимых на том этапе части Древнерусского государства. Конечно, это свидетельствует не о центробежных тенденциях, а скорее о попытке закрепить власть киевского центра на местах. Но в условиях, когда связи между отдельными землями Руси были недостаточно прочными, а само государство еще только оформлялось, этот шаг мог иметь и обратные последствия и привести к децентрализации страны. Сложно сказать, насколько полно эта угроза воплотилась в жизнь. В историографии можно встретить утверждения, что после гибели Святослава в 972 году государственное единство Руси оказалось нарушенным и часть территорий даже вышла из повиновения киевскому центру⁴⁰². Но летописные известия не дают возможности делать столь однозначные выводы. Во всяком случае, Ярополк, начавший княжить самостоятельно в 972 году, в течение нескольких лет, по-видимому, удерживал единство Древнерусского государства, и только в 977 году вспыхнула усобица между ним и древлянским князем Олегом, закончившаяся гибелью последнего, бегством Владимира и установлением единовластия киевского правителя на всей территории тогдашней Руси. События 977 года были первой усобицей Рюриковичей, завершившейся гибелью одного из братьев. Затем, как известно, Владимир уничтожил и Ярополка, захватив власть и установив уже свое единодержавное правление⁴⁰³.

Между тем необходимо иметь в виду особое происхождение этого князя, ставившее его в несколько своеобразное положение по сравнению со старшими братьями. Владимир был рожден от рабыни, то есть являлся внебрачным сыном Святослава. Вероятно, даже в языческой Руси это могло иметь определенное значение для дальнейшей судьбы княжича⁴⁰⁴. Представление о нем как о "робичиче" существовало по крайней мере до его вокняжения в Киеве (что проявилось в драматической истории его женитьбы на Рогнеде). Казалось бы, этому противоречит поставление Владимира на новгородский стол, очень значимый для Руси (сам Святослав, сын и наследник Игоря, по сообщению Константина Багрянородного, когда-то княжил в Новгороде⁴⁰⁵). Но можно думать, что в 970 году Новгород интересовал Святослава менее всего; Ярополк и Олег получили владения в Южной Руси, а Владимир на далекой северной окраине Древнерусского государства, которая, впрочем, могла и выйти из повиновения ("Если не пойдете к нам, то сами добудем себе князя")⁴⁰⁶. Так, первые княжения среди самих Рюриковичей не просуществовали и десятка лет. Став киевским князем, Владимир продолжил укрепление своей единоличной власти.

Время правления Владимира Святославича для Рюриковичей ознаменовалось несколькими существенными явлениями. Князь расширил пределы своей земли за счет включения территорий ряда славянских и даже балтских (ятвяги) племен. При этом было фактически покончено с местными племенными княжениями. В 980 году Владимир присоединил Полоцкое княжество, где правил варяг Рогволод. Вероятно, с этого времени на Руси установился принцип, что князем может быть только представитель рода Рюриковичей, а вся Русь считается владением именно этого рода. Даже в Новгороде, традиционно называемом в исторической науке "боярской республикой", власть князя являлась обязательным элементом государственного управления. Семья Владимира была значительной: летописи называют как минимум 12 его сыновей, есть сведения и о наличии нескольких дочерей. Происхождение детей Владимира по женской линии было, конечно, различным и отчасти интернациональным, но последний факт вряд ли свидетельствует о какой-то продуманной династической политике княжеского рода в языческий период. Подлинный "прорыв" в этом плане наступил со времени крещения самого князя и христианизации подвластного ему государства. В 988 году Владимир заключил брак с сестрой византийских императоров Константина VIII и Василия II Болгаробойцы Анной (дочь императора Романа II от брака с дочерью простого харчевника Анастасией, ставшей императрицей Феофано). С тех пор Рюриковичи устанавливают тесные династические связи с правящими родами многих сопредельных (а иногда и весьма далеких) стран, тем самым фактически войдя в семью христианских династий, а также (благодаря уникальному геополитическому положению Руси) и азиатских правящих родов⁴⁰⁷.

Среди сыновей Владимира был и второй "бастард" Рюриковичей – Святополк (Окаянный), родившийся "от двух отцов", реально, вероятно, сын Ярополка, знавший о своем происхождении⁴⁰⁸, чем и объяснялась его активность в 1015-1019 годах, хотя и среди детей Владимира к моменту смерти князя он оставался старшим. Незаконное происхождение впоследствии, хотя и не было широко распространенным явлением среди русских князей, сыграло существенную роль в политической истории ряда княжеств. Но главное, на рубеже X-XI веков Владимир направил своих сыновей на княжения в различные древнерусские города, большинство из которых были центрами старых племенных княжений. Таким образом был осуществлен второй династический раздел Древней Руси.

Старший сын Владимира от чешки, Вышеслав, до своей смерти в 1010 году был князем Новгорода. В этом можно видеть продолжение традиции, начатой еще Игорем и поддерживаемой князьями в дальнейшем, – старший сын правит в "северной столице" Руси. Второй сын, Изяслав, старший из родившихся от Рогнеды, стал князем Полоцка. Он умер в 1001 году, прожив чуть более двадцати лет. Его потомки образовали династию полоцких князей, сохранявшую свои владения и при Ярославе Мудром, и при Ярославичах, и при Владимире Мономахе вплоть до середины XIII века. Примечательно, что именно это княжество стало первым по времени образования среди княжеств удельной Руси. Его автономность, вероятно, основывалась на каких-то древних племенных традициях – Изяслав стал наследником не столько отца (Владимира), сколько деда по матери (Рогволода), продолжив его род по женской линии. Это, кстати, заставляет задуматься о значении родства по матери в генеалогической картине всего Рюрикова рода, которая не является для нас полностью ясной из-за отсутствия сведений о значительной части жен и дочерей древнерусских князей. Во всяком случае, родство по женским линиям не только учитывалось, но и в определенные моменты, надо думать, могло играть весьма важную роль в политической ситуации⁴⁰⁹. История преемственности власти в Галицко-Волынской Руси XIII-XIV веков, когда наследниками становились родственники по женским линиям из иностранных династий, а не свои же (более отдаленные, конечно) родственники по мужской, показывает, что пример полоцких Изяславичей не представляет собой столь уж исключительного явления в истории Древней Руси.

Святополк (в крещении Петр), вероятно, третий по старшинству сын Владимира, получил во владение Туровскую землю, не очень выгодную в экономическом отношении, но довольно близко расположенную к Киевщине. Ярослав (в крещении Георгий), сын Рогнеды⁴¹⁰, был отправлен в Ростов, а после смерти Вышеслава в Новгород. Еще один сын Рогнеды, Всеволод, стал князем на Волыни (здесь Владимир основал город, назвав его своим именем). Святослав (возможно, сын другой чешки) – князем древлянским, Мстислав (в крещении Константин) – тмутороканским (бывшая греческая колония Таматарха, затем хазарская крепость Самкерц, перешедшая под власть Руси), Станислав – смоленским. Позвизд княжил где-то на Волыни (возможно, в Луцке), Судислав – во Пскове. Сыновьями "болгарыни" (скорее всего, из Дунайской Болгарии) были Борис (в крещении Роман), княживший сначала на Волыни, затем в Муроме, а позже в Ростове, и Глеб (в крещении Давыд) – князь Суздаля, а с 1010 года – Мурома. Еще А. Н. Насонов обратил внимание на тот факт, что среди уделов отсутствуют Переяславль и Чернигов, которые, очевидно, остались под непосредственным контролем киевского князя, сохранявшего единство южной "Русской земли"⁴¹¹.

Историки по-разному оценивали раздел владений Владимира, однако, думается, правы те, кто считает эту реформу попыткой укрепления государственного единства. Сыновья Владимира не были полноправными владетелями своих земель – они являлись наместниками отца, проводниками его политики, и Владимир мог переводить их из одного города в другой⁴¹². Но этот раздел таил и опасность разделения Руси – Владимировичи, находясь вдалеке от отцовской власти, стремились к большей самостоятельности. Имеется по крайней мере два бесспорных свидетельства тому: заговор Святополка и мятеж Ярослава, отказавшегося посылать дань в Киев⁴¹³. Это были первые ростки удельного сепаратизма, первые признаки грядущей удельной системы.

Смерть Владимира в 1015 году привела к новой, масштабной усобице. Киевским князем на вполне законных основаниях стал Святополк, но Ярослав решился оспаривать его право на престол. В междоусобной войне погибли Борис, Глеб, Святослав и, наконец, сам Святополк. В 1019 году в живых осталось только трое сыновей Владимира: Ярослав и его младшие братья Мстислав и Судислав. Таким образом, вне контроля Киева находились только периферийные Полоцк (там княжил сын Изяслава Брячислав), Псков и Тмуторокань. В 1024 году вспыхнул конфликт между Ярославом и Мстиславом. Он завершился тем, что братья "разделили Русскую землю по Днепру". Это событие иногда трактуется как установление соправительства, "дуумвирата" князей⁴¹⁴, открывающего череду многочисленных "триумвиратов" и "дуумвиратов", продолжавшихся вплоть до конца XII века. Но летописные данные не всегда дают возможность для таких выводов. Не говоря уже о том, что термины политической истории Древнего Рима вряд ли применимы для истории Древней Руси, сама сущность подобного рода явлений в политической жизни Руси значительно отличалась от принципов коллегиального управления должностных лиц в античные времена. Так, о "дуумвирате" Ярослава и Мстислава может свидетельствовать лишь их совместный поход на Червенские города в 1031 году, а при "триумвирате" Ярославичей, предположение о существовании которого опирается также только на факты нескольких совместных действий трех сыновей Ярослава Мудрого (остальные к тому времени уже умерли), у каждого князя не только были свои владения, но и существовал "старейший" среди них – Изяслав.

После внезапной смерти Мстислава в Чернигове в 1036 году Ярослав вновь объединил почти всю Русскую землю под своей властью, посадив в темницу и своего последнего брата, псковского князя Судислава (его выпустили только Ярославичи, после чего он принял постриг и вскоре умер). Несмотря на то что, по крайней мере, у Святослава и Мстислава были сыновья, дальнейшая родословная Рюриковичей продолжилась только от Изяслава (Полоцкая ветвь) и Ярослава Мудрого.

Эпоха княжения сына Владимира Ярослава Мудрого была временем дальнейшего укрепления и развития Древнерусского государства. Ярослав был женат дважды. От первого брака у него был сын Илья, который недолго княжил в Новгороде (как старший сын киевского князя) и умер в 1019 / 1020 году. Второй раз Ярослав женился в 1019 году на Ингигерд, дочери шведского короля Олава Шётконунга, получившей в крещении имя Ирина. От нее у Ярослава родилось шесть сыновей и три или четыре дочери. Старший сын Владимир (1020-1052) княжил в Новгороде. Далее по старшинству шли Изяслав (Дмитрий) (1024-1078), Святослав (Николай) (1027-1076), Всеволод (Андрей) (1030-1093), Игорь (Георгий или Константин) (1032-1060) и Вячеслав (Меркурий) (1036-1057). Дочери были выданы: Елизавета за норвежского конунга Харальда Сурового, Анна за французского короля Генриха I и Анастасия за венгерского короля Эндре I.

Перед смертью в 1054 году Ярослав вновь разделил державу между своими сыновьями. Согласно его завещанию, киевским князем стал старший из братьев Изяслав, он же должен был считаться старшим из всех русских князей ("Слушайтесь его, как слушались меня, пусть будет он вам вместо меня"), Святослав получил Чернигов, Всеволод – Переяславль (три центра южной "Русской земли"), Игорь – Владимир-Волынский, Вячеслав – Смоленск. Вячеслав и Игорь через несколько лет умерли, их уделы, очевидно, были поделены между старшими братьями. Существенно то, что "ряд" Ярослава, по всей видимости, устанавливал лествичный (от старшего брата к младшему) порядок наследования княжеских столов (о том, каков был порядок престолонаследия на Руси ранее, сказать сложно, учитывая отсутствие надежных данных), о чем свидетельствует статья "Повести временных лет" под 1093 годом⁴¹⁵. Этот порядок в масштабах Киевского княжества в целом соблюдался до 1113 года и несколько позднее, в некоторых княжествах он сохранялся в отдельных ветвях потомков Ярослава. Но его нарушение, как и нарушение одного из главных принципов завещания Ярослава – "жить мирно, слушаясь брат брата", – произошло уже при самих Ярославичах.

Междоусобные войны и продолжавшееся разветвление княжеского рода заставили князей искать новые формы организации власти. Важным шагом на этом пути явился Любечский съезд 1097 года. Оценки этого крупного исторического события в историографии зачастую прямо противоположны⁴¹⁶. Съезд определил следующее: "Каждый владеет отчиной своей: Святополк – Киевом, Изяславовой отчиной, Владимир – Всеволодовой, Давыд и Олег и Ярослав – Святославовой, и те, кому Всеволод раздал города: Давыду – Владимир, Ростиславичам же: Володарю – Перемышль, Васильку – Теребовль"⁴¹⁷. Следовательно, в масштабах всей Руси был закреплен отчинный принцип владения, уже реально существовавший в Полоцкой земле. Было закреплено существование нескольких княжеств, принадлежавших отдельным ветвям потомства Ярослава, и дело не в том, что решения съезда были вскоре нарушены (по вине Давыда Игоревича и при попустительстве Святополка Изяславича), а в том, что именно он заложил юридическую основу для выделения самостоятельных княжеских династий в роду Рюриковичей. И хотя впоследствии относительное единство Руси было частично восстановлено Владимиром Мономахом и его сыном Мстиславом, именно съезд 1097 года можно считать датой установления новой системы княжеской власти – началом удельного периода русской истории.

На протяжении XII века Древнерусское государство окончательно распалось на ряд княжеств, в которых правили те или иные ветви династии Рюриковичей⁴¹⁸. Такая удельная система продолжалась на Руси до конца XV века. В момент ее возникновения существовало около десяти крупных княжеств-земель, в которых, в свою очередь, возникали более мелкие княжества-уделы. Важнейшим среди княжеств оставалось Киевское, его правитель считался "старейшим" среди русских князей. К владениям киевских князей относились также Белгород, Вышгород и другие небольшие города, куда киевские князья обычно сажали своих родственников. Тесно связанным с Киевом было Переяславское княжество⁴¹⁹. Там, как правило, княжили братья или ближайшие родственники киевских князей. Переяславль считался владением Всеволодовичей, а именно они чаще всего занимали киевский великокняжеский стол. В политическом отношении до середины XII века от Киева зависела и Волынь. Затем Волынской землей владели потомки Изяслава Мстиславича, образовав таким образом династию владимиро-волынских князей. Родовым владением Всеволодовичей являлась и Ростовская земля. Политическим центром ее был Ростов, но княжеская резиденция находилась в Суздале. В Ростово-Суздальской земле правили потомки Юрия Долгорукого. Смоленское княжество тоже принадлежало Всеволодовичам (лишь изредка смоленский стол занимали потомки Святослава Ярославича). Здесь в первой половине XII века возникла своя династия, основателем которой был один из сыновей Мстислава Великого – Ростислав Мстиславич.

Потомкам другого сына Ярослава Мудрого – Святослава также принадлежали значительные владения. Святославичи разделились на две большие ветви: Ольговичи княжили в Черниговской земле, потомки младшего брата Олега, Ярослава – в Муромской. Ветвь Ярославичей разделилась на две династии: от Святослава Ярославича пошли муромские князья, а от его брата Ростислава – рязанские. В конце XII века в Черниговской земле образовались Новгород-Северское, Курское, Трубчевское и некоторые другие княжества. Ветвь одного из старших сыновей Владимира Святого продолжала сохранять за собой Полоцкую землю. Род старшего сына Ярослава Мудрого и Ингигерд, Владимира, поначалу довольствовался маленькими городками – Звенигородом, Перемышлем и Теребовлем. Но в 1141 году правнук Владимира Ярославича Владимирко Володаревич сумел объединить владения своих родичей в единое целое, сделав столицей княжества город Галич. Так возникло Галицкое княжество и, соответственно, династия галицких князей.

Родовым владением династии, идущей от еще одного сына Ярослава Мудрого – Изяслава Ярославича, точнее от сына последнего Святополка II, был Туров. В середине XII века один из потомков Святополка II – Юрий Ярославич стал князем Пинска. Таким образом, и Туров и Пинск стали принадлежать одной династии. Наконец, потомки одного из младших сыновей Ярослава Мудрого Игоря довольствовались мелкими владениями на Волыни. Это были изгои рода Рюриковичей, которым в середине XII века удалось закрепиться в небольшом городке Городне, где недолго существовало маленькое Городенское княжество⁴²⁰. Особое положение среди русских земель занимали Новгород и отделившийся от него в политическом отношении в середине XII века Псков. Они приглашали к себе князей, и потому эти княжества, называемые часто "феодальными республиками", не принадлежали какой-то одной династии. Власть в Новгороде менялась очень быстро⁴²¹, пока после монгольского нашествия сюзеренами Новгородской земли не стали великие князья Владимирские. На Псков тоже значительное влияние оказывали князья из Ростовской ветви, во второй половине XIII – начале XIV века на эту землю претендовали литовские князья, а начиная с Василия I, сюзереном Пскова также стал владимирский (и московский) князь⁴²². В состав русских земель входила также Тмуторокань, где находили пристанище князья-изгои. С конца XI века политическое положение этого княжества неясно – вероятно, город перешел во владения Византийской империи.

Монгольское нашествие и установление ордынского контроля не ослабили центробежные тенденции на Руси – напротив, образование новых княжеств по мере разрастания Рюрикова рода шло со всё большей интенсивностью, приобретая в разных землях свои особенности. Поэтому удельная система в XIII-XIV веках вступила в новую стадию развития, когда одновременно шли процессы укрепления отдельных княжеств (как, например, Галицко-Волынского) и возникновения новых, более мелких. Исторические судьбы значительной части древнерусских земель в XIV-XV веках оказались связанными с Великим княжеством Литовским – владения большинства ветвей рода Рюриковичей вошли в состав этого государства, причем различными путями. Во многом этому способствовало желание русских князей избавиться от ордынской зависимости. Литовская держава Гедиминовичей была одним из центров объединения древнерусских земель⁴²³, а другой центр находился на северо-востоке Руси. Это была Ростово-Суздальская земля, отчина рода Юрия Долгорукого. Это княжество особенно укрепилось при сыновьях Юрия Андрее Боголюбском (ок. 1111-1174) и Всеволоде (Дмитрии) Большое Гнездо (1154-1212), пытавшихся взять под свой контроль другие русские земли, включая Киев. Ордынское завоевание замедлило этот процесс, но не остановило его – после распада Владимиро-Суздальской Руси в ней возникли новые центры "собирания земель", среди которых главными были Москва и Тверь.

Московская княжеская династия, идущая от младшего сына Александра Невского Даниила (умер в 1303 году), в конечном итоге объединила под своей властью все остальные русские земли, не отошедшие к Литве⁴²⁴. Но это не значит, что она оставалась единой – в ней тоже образовалось несколько удельных династий Рюриковичей. Политика централизации власти, проводимая московскими князьями, привела к переходу уделов в руки родственников великого князя, но не уничтожила саму удельную систему. Даже Иван III, присоединивший к Москве большую часть еще уцелевших русских княжеств – Тверь, Ярославль, Ростов, а также огромную Новгородскую землю, – формально разделил свои владения между сыновьями, хотя львиная их доля досталась наследнику Василию III. Он продолжил процесс централизации, в результате которого его сыну Ивану IV пришлось иметь дело только с одним удельным князем – его двоюродным братом Владимиром Старицким, который был казнен в годы опричного террора.

Принятие царского титула в корне изменило положение в роду Рюриковичей. Царь был главой всех своих подданных, в том числе и потомков бывших князей, а поскольку род московских Рюриковичей почти исчез, власть на Руси олицетворяла только семья самого Ивана Грозного. Опричнина покончила с последними отблесками удельного времени⁴²⁵. Борьба московских князей за лидерство, присоединение ими все новых и новых земель за счет уничтожения своих родственников, в том числе и ближайших представителей московского рода – потомков Калиты, имели и обратный результат. Московская династия стояла у грани полного вымирания, что в конечном итоге и произошло со смертью 6 января 1598 года единственного выжившего наследника Ивана IV – царя Федора Ивановича, не оставившего потомства.

В Смутное время один из потомков Рюрика, князь Василий Иванович Шуйский, сумел в 1606 году занять царский престол. Но он воспринимался уже не как наследник Рюрикова рода, а лишь как один из родовитых бояр, хотя и пытался апеллировать к своему древнему происхождению⁴²⁶. В 1610 году его свергли, и два года спустя он умер в польском плену. На Земском соборе 1613 года среди претендентов на царский титул были и Рюриковичи (князья Д. М. Пожарский и И. М. Воротынский), но избран был Михаил Федорович Романов, приходившийся двоюродным племянником Федору Ивановичу. Родство именно с последними царями московской династии оказалось важнее происхождения от одного с ними предка. Многочисленные Рюриковичи уже не мыслились членами правящего рода, они стали лишь подданными, а не равными царской семье, и в этом можно видеть причины их неудачи на Земском соборе и успеха "худородных" Романовых. Потомки Рюриковичей влились в состав российского дворянства. Многие известные княжеские и дворянские роды, такие как Одоевские, Оболенские, Волконские, Долгоруковы, Щербатовы, Горчаковы, Вяземские, Шаховские, Курбские, Гагарины, Кропоткины, Татищевы, Мусоргские и другие, происходили от разных ветвей Рюриковичей. Множество выдающихся деятелей политики, науки и культуры – такие как С. Ю. Витте и П. А. Столыпин, А. С. Пушкин и Л. Н. Толстой, В. В. Набоков и И. М. Сеченов – являлись потомками Рюрика по женским линиям.

Потомство Рюрика огромно, а через династические связи к нему восходят родословные и многих европейских правителей, так что практически все ныне правящие европейские монархи являются потомками первого русского князя. Через эти родственные связи и целый ряд выдающихся деятелей других стран также имеют среди своих предков Рюрика (например, Чарлз Дарвин, Уинстон Черчилль и даже Александр Дюма).

ПРИМЕЧАНИЯ

385. Мельникова Е. А. Историческая память в устной и письменной традициях (Повесть временных лет и "Сага об Инглингах") // Древнейшие государства Восточной Европы. 2001 г. М., 2003. С. 58.

386. Этот вывод противоположен точке зрения Е. А. Мельниковой (см.: Мельникова Е. А. Рюрик и возникновение восточнославянской государственности в представлениях древнерусских летописцев XI – начала XII в. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2005 г. М., 2008. С. 67-68), интересное исследование которой построено во многом на априорном убеждении в том, что происхождение Игоря от Рюрика – искусственная конструкция.

387. Неверно утверждение о том, что по летописи именно Олег привел Ольгу в жены Игорю. "Повесть временных лет" говорит лишь, что "привели" Игорю жену из Пскова, именем Ольгу, а кто это сделал, не уточняет.

388. Модован А. М. "Слово о законе и благодати" Илариона. Клев, 1984. С. 91.

389. Ср.: Мельникова Е. А. Рюрик, Синеус и Трувор… С. 144-145.

390. Богуславский С. А. К литературной истории "Памяти и похвалы" князю Владимиру. Л., 1925. С. 142, 152.

391. Подробнее о скандинавских именах в семье Мстислава Великого см.: Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как источник по истории Древней Руси и ее соседей X-XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1988-1989 гг. М., 1991. С. 159-164; Мельникова Е. А. Источниковедческий аспект изучения скандинавских личных имен… С. 91-92; Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени… С. 355-366.

392. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 491 (ультрамартовская датировка).

393. Cм.: Толочко А. П. "История Российская" Василия Татищева… С. 458-468; Пятнов А. П. Рюрик Ольгович черниговский: мифический персонаж или реальный политический деятель XIII века? // Сборник Русского исторического общества. М., 2003. № 8. С. 287-289.

394. Котляр Н. Ф. Древнерусская государственность. СПб., 1998. С. 167-170.

395. Именно такой порядок по старшинству следует из летописных сообщений: Рюрик княжит в Перемышле, затем Перемышль отходит Володарю, Василько в известии о Любечском съезде назван после Володаря.

396. Ср. мнение В. Я. Петрухина, полагающего, что "Ростислав назвал своего сына Рюриком, демонстрируя "старейшинство" новгородского стола" (Петрухин В. Я. Никон и Тмуторокань: к проблемам реконструкции начального летописания // Восточная Европа в древности и средневековье. XV Чтения памяти В. Т. Пашуто. Материалы конференции. М., 2003. С. 195), которое к тому времени, как кажется, было вполне очевидно (после киевского, разумеется).

397. Ср.: Мельникова Е. А. Рюрик и возникновение восточнославянской государственности… С. 73-74.

398. Членов А. М. К вопросу об имени Святослава // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. Проблемы антропонимики. М., 1970.

399. См.: Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени… С. 41.

400. Повесть временных лет. С. 398 (коммент. Д. С. Лихачева).

401. Основная библиография по истории и генеалогии Рюриковичей приведена в кн.: Пчелов Е. В. Рюриковичи: история династии. М., 2001. С. 406-423; Войтович Л. В. Княжа доба на Pyci: портретi елiтi. Бiла церква, 2006. С. 107-194.

402. Котляр Н. Ф. Древнерусская государственность. С. 77.

403. Ряд сюжетов, связанных с княжескими усобицами домонгольского периода, рассмотрен в кн.: Толочко П. П. Дворцовые интриги на Руси. СПб., 2003.

404. Ср. мнение, что Владимир не мог считаться "незаконнорожденным" (Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 1997. С. 12), хотя далее автор не обходит вниманием отличие в положении Ярополка и Олега, с одной стороны, и Владимира – с другой (С. 18).

407. Лучшим обобщением этой династической политики за домонгольский период до сих пор остается труд: Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 419-429.

408. Из последних работ, подтверждающих это происхождение: Белецкий С. В. К вопросу о правовом статусе Святополка Ярополчича в годы великого княжения Владимира Святого // Восточная Европа в древности и средневековье. X Чтения памяти В. Т. Пашуто. Материалы конференции. М., 1998. С. 7-10.

409. В этой связи любопытно, кстати, наследование имен по женской линии: имя Рогволод, например, известно (и причем исключительно) в династии полоцких князей, Владимир Мономах носил родовое прозвание деда по матери, а сын Мономаха Мстислав – имя в честь деда по матери "Харальд". О принципах имянаречения в роду Рюриковичей см. фундаментальную работу: Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей в X-XVI вв.: династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006; здесь же и справочник по антропонимии рода Рюриковичей – с. 461-626.

410. Следует заметить, что его летописная дата рождения – 978 год, вычисляемая из сообщения о его возрасте на момент смерти, вряд ли верна. Антропологическое исследование его останков показало, что князь прожил примерно 66 лет, а значит, родился незадолго до 988 года (Рохлин Д. Г. Итоги анатомического и рентгеновского изучения скелета Ярослава Мудрого // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вып. 7. М.; Л., 1940. С. 56).

411. Насонов А. Н. "Русская земля" и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 31-32.

412. Котляр Н. Ф. Древнерусская государственность. С. 87.

413. Повесть временных лет. С. 58; Назаренко А. В. Немецкие латино-язычные источники IX-XI веков. С. 141. Следует, впрочем, иметь в виду, что заговор Святополка мог быть направлен и на свержение власти Владимира в Киеве, тем более что Святополк являлся прямым наследником престола. Свидетельства скандинавских саг о конунге Висавальде не дают однозначных оснований видеть в нем Всеволода Владимировича (Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. Тексты, перевод, комментарий. Т. 1. М., 1993. С. 211).

414. Котляр Н. Ф. Древнерусская государственность. С. 121-124.

415. Там же. С. 162-165. Подробнее о принципах престолонаследия см.: Назаренко А. В. Древняя Русь и славяне. С. 7–102.

416. См., к примеру, обзор и мнение Н. Ф. Котляра (Указ. соч. С. 230-234).

418. Рапов О. М. Княжеские владения на Руси в X – первой половине XIII в. М., 1977.

419. Сжатый, но очень информативный очерк его истории за домонгольское время см.: Кучера М. П. Переяславское княжество // Древнерусские княжества X-XIII вв. М., 1975. С. 127-135.

420. Впрочем, в современной историографии существует и иное мнение о происхождении городенских князей: Назаренко А. В. Древняя Русь и славяне (историко-филологические исследования). М., 2009. С. 124-161.

421. Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 94–116.

422. Горский А. А. Русские земли в XIII-XIV веках. Пути политического развития. М., 1996. С. 7, 47-51.

423. Греков И. Б. Указ. соч. С. 38-39; Шабульдо Ф. М. Указ. соч. С. 5-73; Думин С. В. Другая Русь (Великое княжество Литовское и Русское) // История Отечества: люди, идеи, решения. М., 1991. С. 76-126.

424. Подробно этот процесс рассмотрен в фундаментальных трудах А. Е. Преснякова (Образование Великорусского государства. М., 1998), Л. В. Черепнина (Образование Русского централизованного государства в XIV-XVI вв. М., 1960) и других исследователей.

425. См.: Кобрин В. Б. Иван Грозный. М., 1989. С. 106-120. Из недавних биографий Ивана Грозного см.: Флоря Б. Н. Иван Грозный. М., 1999.

426. Подробнее см.: Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991.