| Все, что приведено нами выше в сокращенном изложении, представляет собою выдумку позднейшего времени, в которой нет ни одной самостоятельной реальной черты. Рассказ о Иольфе напоминает нам о пребывании Кетиля у Бруни; Кетиль также застал Бруни рубящим дрова1 и потом овладел тремя волшебными стрелами Гуси. Мы уже выяснили, что по отношению к Кетильсаге этот рассказ существенного значения не имеет; стрелы Гуси в ней никакой роли не играют. Первостепенное значение эти стрелы приобретают в Орвар-Оддсаге, когда ими объясняют прозвище Одда. Поэтому естественно думать, что рассказ о приобретении стрел Гуси первоначально связывался непосредственно с Оддом. По пересказу Биернера выходит, что Гуси был королем Финмарка тогда, когда Одд ездил в Биармаланд и по дорогое останавливался в заливе Финмарка: populando deinde Finmarkiam s. Lapponiam cui rex praeerat nomine Guse, item Biarmalandiam & quae hane ut infra dicetur comprehendit, Risalandiam s. gigantum terram peragravit2. Сообразно с этим я восстановлю повествование Орвар-Оддсаги в следующем: Одд выезжает из дому, прибывает в Финмарк; здесь он вступает в борьбу с Гуси, отнимает у него волшебные стрелы, а затем уже продолжает свой путь в Биармаланд. Когда Одд стал главным героем целого рода, то волшебные стрелы, равно, как и никогда не изменяющий ему попутный ветер, стали родовым преимуществом – ættargipt, и поэтому неминуемо должны были пройти через руки и отца и деда. Понятие Gusisnautar и столкновение Гуси с Оддом послужило образцом для последующий подражаний. Иольф дарит Одду каменные стрелы на тот случай, когда стрелы Гуси окажутся непригодными. Поэтому рассказ о Гуси непременно должен предшествовать рассказу о Иольфе.
Бур уверен, что Иольф никто иной, как сам Один. На эту мысль его навел аналогичный рассказ о том, как Hrani (= Один?) предлагает оружие Рольфу, отправляющемуся в Швецию3, и рассказ о Кетиле. Но я никакой аналогии тут не вижу: в одном случае Бруни (= Один?) сам своему гостю ничего не дает, а в другом гость не берет подарка. Затем можно спорить и против отождествления Бруни и Рани с Одином. Наконец, Бур вместе с Деттером ссылается на прозвище Одина – Jalfadr, сближаемое им с именем Иольфа. Но это безусловно неправильно, потому что Иольф получилось из Jó+ulfr, а прозвище Одина могло восходить к Jölf+uðr4. Наконец, Бур придирается к невинному слову – Karl; если Karl обозначение (heitf) Одина, то что же в таком случае делать со встречающимся тут словом – Kerling = баба. И раз Гуси следует противопоставлять самому Одду, а не Бруни-Одину, то все рассуждения Деттера и Бура5 о выраженном здесь превосходство германского божества над финским падают сами собой. Все доводы Бура по мифологии в сущности ничего не говорят. Напротив того, многое противоречит такого рода предположению:
1) Сама жизнь Иольфа; мы читаем, что у него крошечная хижина; что жена его недовольна тем, что тот привел гостя и извиняется, что в доме мало еды. Когда Одд расстается с Иольфом, он вручает ему золотой перстень с тем, чтобы тот передал его жене.
2) Если мы обратимся к наружности Иольфа, то мы увидим, что он был мал ростом, а волосом сед. Этот низкий рост и седая борода скорее подходят к какому-нибудь двергу, чем к Одину.
3) Из рассказа явствует, что Иольф сам сковал (smíð) стрелы, утром, пока Одд спал. Но кузнецам и изобретателям чудодейственных орудий по преимуществу являются финны-дверги.
4) Знание тайн, свойств стрел Гуси, знание будущих судеб вовсе не предполагает непременно бога; ясновидящими также представлялись и финны.
5) Во всем последующем рассказе, главным образом, в походе на Биалькаланд, Одд выступает ревностным христианином; он разрушает языческие храмы и жертвенники. Плохо тому, заявляет Одд, у кого единственный друг Один; перестаньте приносить жертвы нечистым; вижу я как ваши идолы горят в огне с вами сатана, я же верю в единого Бога!6 Итак сага в этой части особенно тщательно подчеркивает то обстоятельство, что христианин Одд борется с язычниками, разрушая их ложную веру7.
Мы помним, что Иольф дает Одду простые каменные стрелы; стрелы Гуси были изящнее: они были украшены золотыми обручами или перьями8; украшенные стрелы были вообще в ходу. Но каменным орудиям приписывалась всегда сверхъестественная сила. Владельцами их по тогдашнему представлению могли быть только фины. Поэтому я думаю, что Иольфа следует отнести к разряду двергов-кузнецов, выделившихся из общего представления о финах9.
Итак, встреча Одда с Иольфом восходит к утраченному рассказу Орвар-Оддсаги о том, как получал Одд стрелы от Гуси. Затем начинается сказка: никому неведомый человек является во дворец; его встречают с презрением; по-видимому он ни к чему не способен, потом он справляется с тремя необыкновенно трудными задачами и в конце концов даже женится на королевской дочери. Обыкновенно согласию на брак предшествует война, которая дает герою славу и богатую добычу. Стоит сличить с нашим рассказом исландскую сказку о Торстейне с золотыми волосами и ее варианты10. И тут повторяется охота, на которой мнимый мальчик садовника отдает женихам часть своей добычи; повторяется также поход, благополучным исходом которого царь обязан непризнанному незнакомцу. Составитель саги вращается в бытовой обстановке древней Скандинавии и поэтому современная нам сказка естественно должна отличаться от реалистической саги, тем не менее между ними должны существовать и точки соприкосновения. В некоторых сказках молодец, пришедший к королю, выкапывает ему глубокий колодец, рубит дуб неимоверной величины и наконец, вылечивает короля от слепоты, дочь от немоты и в награду он получает ее в жены11. В другой сказке молодец нарядился в разодранную одежду и покрыл свою голову париком из еловых лишаев. Рукописи A, B и E упоминают, что Одд покрыл свою голову большой шляпой, сделанной из коры12. В этом наряде герой сказки приходит к садовнику. Раз утром, когда он моется, сняв и парик, и лохмотья, королевская дочь видит его, и увидав, влюбляется. Потом ему представляется случай отличиться на войне и таким образом он приобретает право на ее руку13. То же самое рассказывается и в редакции M14. Утром после большой выпивки, Одд мылся, сняв свою кору; придворные подсмотрели; они подбежали и начали сдирать с него остальную кору, и когда они оборвали ее, они увидели пред собой Одда в роскошной одежде.
Кроме отголосков сказки в саге чувствуются и другие более близкие источники. Отправляясь к королю Рингу, Фритиоф выдает себя за солевара15. По другому варианту он кутается только в плащ солевара16. Когда Одд показывает Иольфу свой нож, тот спрашивает, откуда он достал его, и Одд отвечает: когда я занимался на берегу варкой соли17, то я увидал разбитый корабль; мы отправились на него, взяли все вещи и я оставил себе этот нож. С одной стороны, это может быть малозначащим совпадением, но с другой стороны, общее сходство в положении героя заставляет нас думать, что Фритиофсага послужила образцом для составителя Орвар-Оддсаги.
Состязания, в которых отличается Одд, придуманы в духе древнесеверных игр и встречаются и в других сказаниях. Когда Олаф приказал народу креститься, некто Эйндриди (Einðriði) не пожелал принять новой веры. Олаф предлагает ему состязание: если окажется искуснее Олаф, то Эйндриди должен перейти в христианство; если победит Эйндриди, он может остаться при своем неверии. И вот они плавают наперегонки, стреляют в цель-дощечку, прикрепленную к голове племянника Эйндриди, и, наконец, играют в ножи (handsöxum); победителем выходит Олаф18. В Hemings þattr Aslaksonar соперники состязаются также в стрельбе и в плавании, но кроме того они еще бегают на лыжах. Рассказ обрывается; так мы и не знаем о результате состязания19. О стрельбе и плавании наперегонки говорится во всех трех сагах, но не надо забывать, что и третий род состязания: кто больше выпьет, игра в ножи, бег на лыжах, – относится к любимейшим забавам скандинавов; вот почему этим рассказы так обстоятельны так жизненны20. Составитель Орвар-Оддсаги, несмотря на то, что должен был быть вполне знаком с этими распространенными обычаями, нашел нужным придерживаться определенного образца, каким в данном случае явилось повествование Снорри о короле Сигурде. Теперь понятен и выбор эпизодов: Одд как отличный стрелок, непременно должен охотиться; плавание же и вино взяты у Сигурда21. Бур подробно остановился на этом вопросе и показал, что как проза, так и стихи Орвар-Оддсаги указывают на несомненную зависимость их от Сигурдсаги; но я не решился бы присоединиться к мнению Бура, что составитель Орвар-Оддсаги этим заимствованием хотел польстить королю Сигурду22.
Немало затемнил исследование Бура поход в Биалькаланд. Не найдя объяснения названия этой загадочной страны в древнесеверном языке, Бур поставил его в зависимость от русского слова "белка": по Буру Биалькаланд – страна пушных зверей, pelzland, которая должна находиться где-нибудь в России. Но мне кажется, что "страна белок" у скандинавов должна была бы называться непременно: íkornaland. Неверно и фонетическое чередование: белка должно было звучать *bjelka, а не *belka, как думает Бур, и стало быть оно должно было остаться без изменений. Я уверен в том, что Биалькаланд следует искать совсем не на карте. Королем Биалькаланда был Альф, который носил прозвище bjálki23. Биальки в саге понималось как собственное имя. Это доказывается также тем, что оно несколько раз употребляется самостоятельно, без имени Альф. Имя это ничто иное как существующая еще поныне скандинавская фамилия – Bjälke. В гербе этого рода изображены брусья24. Итак, Биалькаланд может быть просто страной Биальки. Если Биалькаланд понималась бы как страна брусьев оп преимуществу, то в саге наверное сохранилось бы объяснение, почему эта сказочная страна называлась именно так, а не иначе. И далее если даже допустить, что страну называли "страной бревен", то нельзя же на этом основании думать, что и самого короля прозвали "бревном"! Все дело в том, что никогда и не существовало такой страны. И вот не зная, куда приурочить Биалькаланд, составитель саги в своей растерянности, а для нас весьма неожиданно, замечает: в песнях говорится, что все это происходило в Антиохии25. Итак, я настаиваю на том, что Биалькаланд не страна белок и не страна балок, а государство Биальки.
Жена короля в редакции S именуется Gyda. Это имя неоднократно встречается у Снорри, в нашем рассказе оно заменило обозначение жрицы – gyðjan26. Последнее я связываю со словом goði = жрец. Вульфила переводит ίερεύς через gudja. Не надо забывать, что эта основа означала жрецов языческих, поэтому под пером христианского сочинителя она могла еще иметь другой оттенок, означать колдунью, волшебницу. Есть указания на то, что сочинитель этой части саги действительно был фанатичным церковником: выше мы отметили, что Одд изображен ревностным поборником христианства. В редакции M. gyðjan, первоначально понимаемая лишь как колдунья, превратилась в официальную представительницу языческого культа – hofgyðjan. Теперь ей отводится место не во главе войска, а в храме. Она встречает Одда у городских ворот с грозными стихами. Но Одд замахивается на нее дубиной и она убегает от него в храм. Гнаться за ней Одд не пожелал; он отыскал отверстие в крыше и бросил в храм большой камень, ей на спину; тут она и умерла. Биернер, согласно версии S называет ее королевой – regina, но приводит не заимствованное имя Gyda, а первоначальную форму – Gydia27. Сообразно с переменой, происшедшей с Гидой, надо было изменить и другие подробности рассказа редакции M. Все, что в редакции S. Одд делал с королевой, было перенесено на короля: Альф был тем, кому пришлось защищаться от стрел Гуси и которому суждено было пасть от каменных орудий. Имя его Альф также указывает на недоброе происхождение. Такое прозвище носят коварные Локи и Волунд. Вообще говоря álfr непременно таинственное существо. Правда, народ знал и добрых гениев – liosálfar, но преобладали всегда представления о духах страшных, вредных – svartálfar, dökkálfar. Сын его Видгрип ничем не привлекает нашего внимания, несмотря на то, что в редакции M28 о нем имеется особый рассказ. Таким образом, нет ни малейшего основания искать в повествовании о походе в Биалькаланд какой-нибудь исторической подкладки. Ни собственные имена, ни описываемые события не содержат ни одного намека на факты.
Можно однако спросить, какую редакцию саги следует считать первоначальной. Ответить на это нетрудно. Рассказ о том, как Одд стреляет в Гиду, явное подражание описанию ослепления Оддом Гнейпы. Как та, так и другая – женщина, если только их можно вообще называть женщинами29. У них одна и та же манера защищаться от выстрелов Одда30. Каменным стрелам в Биалькаланде соответствуют стрелы Гуси в Рисаланде31. Эти дословные повторения не оставляют никакого сомнения в том, что редакция S следует ходу первоначального рассказа и вместе с тем косвенным образом подтверждает наши предположения о происхождении Иольфа. Составитель этой последней части саги повторил утраченный теперь (перенесенный в Кетильсагу) рассказ о том, как Одд добыл волшебные стрелы у Гуси, и далее рассказ о том, как эти стрелы пригодились ему при встрече со злой колдуньей. Итак, у нас получается ряд сопоставлений, проливающих свет на загадочный Биалькаланд: Гуси соответствует Иольф, волшебным стрелам Гуси – каменные Иольфа, Гнейп – Гида (gyðjan), великанам – Альф и Видгрип, Рисаладну – Биалькаланд.
Таким образом, вся последняя часть саги, повествующая о посещении Оддом Иольфа, о пребывании Одда при дворе Геррауда, об его походе на Биалькаланд и женитьбе на королевской дочери, не содержит ничего такого, что могло бы быть истолковано как воспоминание о каких-нибудь исторических фактах. В изложении своем составитель саги пользовался готовыми образцами, то были или рассказы само Орвар-Оддсаги, или эпизоды, находящиеся в других сагах. Тем не менее, взятая целиком, вся эта последняя часть саги производит цельное впечатление. Одд изображен тут во весь рост: это герой, достойный власти над миром. Но к чему понадобилось все это придумывать? Почему поместили эти эпизоды именно здесь, почти в конце саги? Я думаю, что происхождение их теснейшим образом связано с вопросом о присоединении сюда сказания о смерти Одда, которая наступает тотчас же после похода в Биалькаланд и женитьбы героя.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Впрочем, этой подробности нельзя придавать особого значения, так как она попадается и в других сагах, ср. Fas. III, стр. 208.
2. Биернер, стр. 21.
3. Fas I, стр. 77-9.
4. Ионсон, История литературы II, стр. 815.
5. Afnf. VIII, стр. 106 сл.
6. L. стр. 183, строфа 40:
ilt’s Oþen at eiga at einka vin,
skoloþ ér eige skratta blóta,
veitk í elde ö’so brenna,
troll eige þik! trúek goþe einom.
7. Сл. L стр. 185. строфу 41; ferþom segge fra svikarö’þom. Также отзыв Бура L стр. XXX.
8. gulli reyrðar (редакция S) или gulli fjaðraðar (редакция M).
9. Nilsson, D. Steinalter oder die Ureinwohner des skandinavischeu Nordens 1868, стр. 143.
10. Rittershaus, стр. 96-102.
11. Asbjörnsen и Moe, Norske Folkeeventyr, № 48 и 49.
12. síðan gerir hann sér næfrahött mikinn á höfuð… Сл. в сказках – Næfrakolla.
13. Там же, № 14.
14. L стр. 168.
15. An. Sagabibl IX, стр. 4116.
16. Fas II, стр. 499: tók hann sér saltkaris kufl einn mikinn…
17. L стр. 1389: þá er vér várum at saltbrennu.
18. Formannasögur II, стр. 265-274.
19. Flateyjarbók III, стр. 400-10.
20. Weinhold, Altnordisches Leben, стр. 313 сл. Keyser, Nordmændenes private Liv i Oldtiden (Efterladte Skrifter II)
21. Hkr. стр. 681-2 и 694-5.
22. Afnf. VIII, стр. 131-4.
23. því er hann kallaðr Alfr bjálki L стр. 170.
24. Исландское: bialki; прагерманское: *Balkan – тот же корень. как русское "балка".
25. L стр. 18424.
26. Так думает и Гейнцель. AfdA. XIV, стр. 126.
27. Биернер, стр. 30.
28. L стр. 178.
29. Гнейпа: ef konu skyldi kalla L стр. 433; Гида: ef konu skal kalla L стр. 17126.
30. Гнейпа: hon heyrði hvininn ok sá þá örina ok brá við lófa sínum ok beit eigi á heldr en steini L ст. 4321; Гида: hon heyrði hvininn ok brá við lófanum ok beit eigi heldr en á hellu L стр. 17920.
31. Стрела Гуси: örinn fló í gegnum lófann ok aptr í augat ok út um hnakkann L стр. 453; каменная стрела: örinn fly’gr í gegnum lófann ok aptr í augat ok út um hnakkan L стр. 1816. |
|
