|
Справляя Зиму, весел
король на пир глядит,
Румяная, как роза,
супруга с ним сидит.
Казалось – рядом осень
и свежая весна,
Он – осенью увядшей,
весной была она.
5
Но вот в палаты Ринга
старик чужой вступил,
И с ног до головы он
закутан в шкуру был.
И сгорбившись вошел он,
держа в руке клюку,
Однако ж уступали
все ростом старику.
Он сел внизу у двери,
потупив молча взгляд,
10
Как прежде, так и ныне,
там бедные сидят.
И тотчас шум поднялся,
хохочут все кругом
На гостя указуют
косматого перстом.
Сверкнул очами грозно
тогда старик чужой,
И дерзкого юнца он
схватил одной рукой.
15
Кружить его он начал,
не делая вреда,
Притихли все; мы тоже
умолкли бы тогда.
"Кто смел затеять ссору
за пиршеством моим?
Поди сюда ты, старый,
давай поговорим.
Как звать тебя? И кто ты?
Сюда пришел отколь?"
20
Так молвил гневно старцу
смиренному король.
"Спросил ты много, конунг,
но дам ответ тебе.
Я имени не выдам,
храню его себе.
В Раскаяньи я вскормлен,
мой отчий дом – Нужда,
Расставшись с Волком, ныне
я путь держал сюда.
25
Во дни былые верный
носил меня дракон,
Летал, веселья полон,
на крыльях мощных он.
Лежит, замерзнув, ныне
без сил он на снегу,
Я старым стал, и соль я
варю на берегу.
Твою увидеть мудрость
я шел в твои края,
30
Насмешками был встречен,
для них не создан я,
Кружить я начал дурня
и в воздухе трясти,
Но цел и невредим он:
меня, король, прости".
"Не плохо, – молвил конунг, –
ты речь свою повел,
Я старых почитаю:
садись со мной за стол.
35
Нам радость здесь любезна,
пусть твой наряд спадет:
В чужом обличье радость
привольно не цветет".
И вот с главы пришельца
медвежий мех упал,
Не старец пред гостями,
но юноша стоял.
К плечам его могучим
с высокого чела
40
Волна кудрей спадала,
как золото, светла.
Окутан темно-синим
он бархатным плащом,
Был пояс со зверями
серебряный на нем.
Чеканил мастер славный
зверей в былые дни,
Вкруг стана чужеземца
игру вели они.
45
Златым была запястьем
украшена рука,
И молнией застывшей
казалась сталь клинка.
Герой стоял средь зала,
подняв спокойный взор,
Как Бальдер, был прекрасен,
могуч, как Аса-Тор.
Горит у королевы
румянец на щеках,
50
Как Севера сиянье
алеет на снегах,
И грудь так бурно дышит –
казалось, под грозой
Две лилии речные
качались над волной.
Вот рога звук раздался,
обетов час пришел,
Все стихло – вепря Фрея
поставили на стол,
55
С венками вкруг лопаток,
он яблоко держал,
Колена он на блюде
серебряном склонял.
И конунг Ринг поднялся,
сверкая сединой,
Чела коснувшись вепря,
обет промолвил свой:
"Клянусь, что овладею я
Фритьофом самим;
60
Мне светлый Фрей поможет
и Тор могучий с ним!"
Тогда с усмешкой дерзкой
пришелец гордо встал,
И гнев в лице героя,
как молния, сверкал.
Стальным мечом с размаху
он по столу хватил,
И каждый гость с дубовой
скамьи своей вскочил.
65
"Так выслушай же, конунг,
теперь и мой обет:
Мне родич Фритьоф,
знаю его я с детских лет.
Клянусь его хранить я –
весь мир зову на бой, –
Пусть норна мне поможет,
с ней меч надежный мой!"
Король со смехом молвил:
"Хоть дерзок твой язык,
70
Но речь вольна в чертогах
у Северных владык.
Пришельцу, королева,
полнее рог налей.
Надеюсь, прогостит он
у нас до вешних дней".
И тотчас королева
глубокий рог берет,
Со лба у зубра сломан
был рог бесценный тот,
75
Отделан серебром он
и золотом обвит,
Картинами былого
и рунами покрыт.
Потупив очи, гостю
подносит рог она,
Дрожит рука, и капли
бегут по ней вина.
И, темные, на белой
руке горят они –
80
На лилиях так блещут
закатные огни.
И рог у благородной
принять пришелец рад;
Из нынешних и двое
его не осушат;
Но, теша королеву,
не напрягая сил,
Его единым духом
могучий осушил.
85
И скальд под звуки арфы
стал песни петь свои
О Хагбарте и Сигне,
о Северной любви;
Глубок и нежен голос
седого был певца,
И под броней смягчались
суровые сердца.
О Валхалле запел он,
награде для бойцов,
90
О подвигах бесстрашных
прославленных отцов.
И все за меч хватались,
и взор сверкал огнем,
Кругом гулял усердней
глубокий рог с вином.
И крепко пили в зале,
и Зимний пир шумел,
И скоро хмель великий
бойцами овладел.
95
Затем легли беспечно
все гости на покой,
И с Ингеборг прекрасной
уснул король седой.
|
|
