|
I. Норманны и Скандинавия – Родина Фритъофа – Землевладельцы
В средние века, особливо в VII и VIII столетиях, приморские страны Европы были часто тревожимы норманнами. Эти отважные люди, которые в русских летописях называются варягами, являлись с легкими судами своими на всех морях, нападали на встречные корабли и, приставая к берегам или углубляясь реками во внутренность земель, опустошали города и села, основывали новые государства.
Отечеством норманнов была Скандинавия, то есть та часть Северной Европы, в состав которой входит ныне Швеция с Норвегией и Дания. Страны эти разделились в то время на множество мелких владений, и в каждом был свой король, или, как его там называли, конунг, с ограниченной властью; в случае войны он становился предводителем рати.
Раздробление на мелкие области достигло высшей степени в Норвегии (Нордландии), и ее-то жители были самыми страстными мореходами. Толпы, наводившие ужас на берега Европы, состояли преимущественно из норвежцев. Вот отчего название норманнов и распространилось на всех вообще скандинавов. В юго-западной части Норвегии, на берегу Немецкого моря, находилась между прочим небольшая область Согн. Ее разделял длинный и узкий залив (какими вся Норвегия изрезана с запада), еще и теперь известный под именем Согнского (Sognefjord). В этом-то краю родился знаменитый в скандинавских сказаниях Фритьоф.
Природа скандинавская сурова, но величественна и разнообразна. Гранитные скалы и горы, в недрах своих скрывающие металл; озера, усеянные островами; реки быстрые и часто пенящиеся водопадами; огромные леса, растущие то в долинах, то на высотах; наконец море, омывающее утесистые берега, а перед ними усеянное скалами, которые вместе с окружающей их водой, образуют так называемые шкеры или, правильнее, шхеры (skar): таковы отличительные черты тамошней природы. Припомним сверх того, что на дальнем севере солнце, в продолжение нескольких недель, совсем не заходит и при ясном небе бывает видно целую ночь, почему и называется там в эту пору полуночным. Пользуясь правами поэта, Тегнер и в Согнском, относительно южном, крае предполагает явление беззакатного солнца.
Главное сословие народа у скандинавов составляли владельцы более или менее обширных участков земли, которыми они управляли независимо. Вся их обязанность в отношении к конунгу состояла в том, что они должны были следовать за ним на войну. Они назывались крестьянами или бондами (bonde). Каждый бонд носил оружие, и, если был богат, держал при себе наемную дружину. Он нередко бывал в тесном союзе с конунгом, но находиться в его дружине считал для себя унизительным. Конунг всегда избирался народом, и с саном своим соединял звание верховного жреца. При религиозных торжествах он сам отправлял* богослужение в храме. Его сыновья, еще при жизни отца, также назывались конунгами. Случалось, что отец с сыном, или два брата вместе управляли краем. Владетельные семейства обыкновенно с гордостью вели свой род от богов. За конунгами, по знатности сана, следовали ярлы (графы), которые и сами быт или иногда главами областей.
II. Война и походы – Морские вожди – Братские союзы – Воспитание – Суда и оружие – Щиты
Война была для норманна главным и самым почетным занятием; но особенно уважались морские походы. Первоначально они служили к удовлетворению торговые потребностей, да и впоследствии коммерческий интерес оставался одним из сильнейших побуждений к таким странствованиям. Их предпринимали, по большей части, младшие сыновья конунгов и бондов, то есть люди, которые, не имея права на наследство земли, хотели оружием поправить обиду судьбы. Их целью было добыть себе имущество или область. Но иногда к походу понуждало их и одно удальство или славолюбие. Такой воитель назывался викингом или морским конунгом. Сначала он строго держался правил чести и великодушия, но позднее благородная война обратилась в разбойничество. Сверх дружины, при викинге был неразлучный сподвижник, называвшийся его братом по оружию (vapenbroder) или по воспитанию (fosterbroder).
Надобно объяснить начало и значение этого священного для норманнов союза. Воинственному отцу некогда было самому заниматься воспитанием детей своих. Это, а может быть, и желание удалить их от вредных развлечений, было причиной, что знатный скандинав часто отдавал сына или дочь в дом какого-нибудь старца, известного своею мудростью й уединенной жизнью. Последний становился для своих питомцев отцом по воспитанию (fosterfader) и навсегда принимал в отношении к ним родительские обязанности. Отсюда проистекало добровольное подчинение пестуна более богатому доверителю; была поговорка: "Кто воспитывает чужое дитя, тот беднее отца его".
Между тем дети, соединенные под одним общим надзором, делались братьями по воспитанию. Подрастая вместе, два мальчика, несмотря на разность своего состояния, торжественно заключали друг с другом вечный союз. Обыкновенно, каждый из них наносил себе по легкой ране на ладони, и слитая на землю в одну ямку кровь их, тщательно перемешанная, служила символом братства: в заключение обряда они подавали друг другу руку. С той поры они уже никогда не разлучались: делили веселье и горе, труды и опасности. Даже собственность была у них общая. Если оба возвращались из своих странствований, то и среди мира, иногда до глубокой старости, они продолжали жить вместе и нередко вместе же умирали: в последний, час богатый и знатный увлекал за собою беднейшего, который при этом воображал, что перейдет со своим товарищем-покровителем в одно и то же место неземного мира. Если один погибал от оружия, вступали не только воспитывавшиеся в одном доме, но и вообще люди, которых сближала одинаковая страсть к славным подвигам. В таком случае сподвижники назывались братьями по оружию.
Суда, на которых совершались морские походы, были гребные ладьи с парусами и иногда вмещали в себе до двухсот человек. Они строились большей частью в виде драконов, улиток и тому подобное, отчего и обозначались именами этих животных. Во "Фритьофе" названия дракон и шнек (улитка) не раз встречаются вместо слова корабль. Под драконом разумелось военное судно, большое, крепкое, с высокими бортами и разными украшениями. Оно получило это название от драконовой головы на носу корабля и от хвостообразной кормы. Несясь на распущенных парусах, такое судно действительно напоминало летящего змея. Шнек – общегерманское судно – отличался длинной, узкой формой, низким бортами долгим носом. По своему легкому, скорому ходу шнеки были особенно пригодны для быстрого нападения; на них и прибалтийские славяне успешно сражались с норманнами. Рассказывают, что однажды король Вендов Ратибор на 2 500 шнеках поплыл с огромным войском к берегам Норвегии. Суда этого имени до сих пор известны у датчан и норвежцев, а от последних заимствованы и русскими: на мурманском (норманнском) берегу, по Северному морю, лодку известных размеров до сих пор зовут шнеком. Корабль Фритьофа назывался Эллидою. Это было, впрочем, нарицательное имя, которым означалось крепкое, удобное для битв судно, иногда имевшее до тридцати весел и обитое железом. В названии его некоторые видят родство со славянским словом ладья.
Вообще корабли в Скандинавии пользовались особенным почетом; на них смотрели как на живые существа; их уподобляли не только дракону, но также коню, оленю, волку и волу; на переднем конце судна являлись в изваяниях головы разных животных, иногда и человеческие, и этим изображениям приписывалась чудесная, не всегда дружелюбная сила. Как герой в час битвы обращался с просьбами и увещаниями к мечу своему, так точно и мореплаватель среди бури и опасности взывал к своему кораблю. Паруса на скандинавских судах были часто из дорогих разноцветных тканей, нередко с шитьем; красивый парус считался почетным подарком. Норвежцы употребляли и черные паруса. У богатых вождей ладьи бывали украшены позолотою, а по временам борты унизывались щитами, которые сверх того служили тут и для обороны. Когда не ожидали опасности, например, ночью, то раскидывали на палубе шатры; а перед битвой их убирали. Черные шатры считались самыми щегольскими и преимущественно употреблялись на войне: но люди, хвалившиеся храбростью, предпочитали устраивать над кораблем навес из щитов.
Оружие скандинавов соединяло в себе изящество отделки с удивительной крепостью. Древнейшим были копья разных родов; позднее, когда развилось нравственное чувство и нападать неожиданно сделалось постыдным, стали употреблять мечи. В глубокой древности были только кремневые ножи, но уже рано приготовлялись также мечи стальные и медные. Неудивительно, что скандинавы и в мече представляли себе затаенную жизнь. Его уподобляли змею, который, как меч из ножен, выскакивает из своего убежища и вонзает острый зуб в своего врага. В песнях и сагах много рассказов о геройских мечах. Естественно, что в них видели сокровища, что добивались узнавать их происхождение и перечисляли всех их владельцев. Так, меч проходил часто чрез многие степени рода, как женские украшения доставались от матери дочке, внучке и правнучке. На клинке находились иногда таинственные знаки или руны (древние буквы), которым приписывалось волшебное действие. У норманнов было поверье, что мечу посредством чар может быть сообщена сверхъестественная сила, и ничто, кроме колдовства же, не может превозмочь ее. Вот отчего истинному герою недовольно было храбрости: ему необходимо было еще и умение притуплять ворожбою или усыплять заколдованное оружие. Меч был первым сокровищем скандинава и, по господствовавшему обычаю отличать драгоценные предмет ы собственными именами, получал название, которое вместе с ним переходило из рода в род и славилось наравне с именем самого героя. Так, знаменитый меч Фритьофа назывался Ангурваделем.
Щиты, которыми норманны особенно щеголяли, были у богатых то золотые или вызолоченные, то с живописью или выпуклыми изображениями, преимущественно представлявшими цветы. Простые воины носили щиты железные, медные, деревянные и даже кожаные. Величиной скандинавский щит был обыкновенно в рост воина и, независимо от прямого своего назначения, употреблялся в разных случаях. На щите относили убитого к месту погребения; удар в щит означал вызов на брань; поднятые щиты служили войску вместо знамен для отличия отрядов. Красный, таким образом несомый шит был вестником войны; напротив, белым выражалось требование мира. Из щитов ратники составляли иногда род шатра или крепости (skoldborg) вокруг вождя для ограждения его от врага или от ненастья. Наконец, палаты и корабли украшались развешенными щитами.
III. Скандинавские женщины – Щитоносцы – Хоромы, увеселения, празднества
Скандинавы любили одеваться роскошно. Изготовление платья было делом одних женщин; вообще они употребляли свои досуги на i разные рукоделья. Даже знатные жены и дочери не чуждались таких занятий, ткали, вышивали шелком и золотом. Дочь богатого землевладельца жила в отдельной, так называвшейся девической палате (jungfrubur), которая строилась в самой отдаленной части двора. Такой обычай, конечно, был первоначально вызван необходимостью обезопасить женщину от господствовавшей грубости нравов.
Первой принадлежностью красоты и благородного происхождения у скандинавов, как и вообще у германского племени, считался светлый цвет кожи, глаз и волос. Недаром и прекраснейший бог Бальдер сиял белизною тела, и ярко-белая трава называлась бровью Бальдера. Русые и даже рыжие волосы нравились норманнам; черные же волосы и глаза и обыкновенный при них смуглый цвет кожи не ценились, потому что служили отличительными чертами других племен, на которые скандинавы смотрели с презрением. Особенно дорожили они густыми светлыми кудрями; впоследствии ими гордились как признаком нравственного достоинства; только свободный муж и девушка безукоризненных нравов носили длинные волосы; их остригали у рабов и у женщин, запятнавших свою честь. Но мужчины носили гладкие волосы; кто являлся с длинными кудрями, того считали женоподобным. Девушки ходили с распущенными волосами; невесты подбирали их сеткой; замужние женщины надевали на голову платок, покрывало или шапку.
Норманны уважали женщину; никогда они не запирали ее, не обращали в рабыню. Пиры свои они умели украшать ее присутствием. Тут вместе с хозяином сидели перед гостями жена его и дочери: тут и прислуга была женская. Вообще, обхождение с женщиной имело у норманнов несколько романтический, рыцарский характер. Скандинавские женщины любили употреблять ожерелья, кольца, запястья (браслеты) из дорогих металлов. Все эти сокровища отличались утонченною работой и носили на себе разного рода мудрые изображения, свидетельствовавшие об их глубокой древности. То же надобно разуметь и о других драгоценностях, составлявших домашнюю утварь. Золото и серебро норманны в изобилии добывали на юге оружием, а отчасти и торговлею. Торговля, как и везде, заключалась в мене, и так как самою обыкновенною собственностью был скот, то он и служил деньгами. Рядом с ним ходили в этом значении куски драгоценных металлов. Кольца, которые носились как украшения на шее и на руках, выше и ниже локтя, представляли, смотря по их ценности, весу, денежную единицу. Для мелких платежей их разбивали или разрубали на куски. Золотым кольцам так же, как мечам и кораблям, давались собственные имена; в роде владельца сохранялось предание об их происхождении и переходе от одного поколения к другому. Высоко ценились также пояса, то серебряные, то оправленные в золото и осыпанные дорогими каменьями. Искусством ковать металлы скандинавы издревле обладали в высокой степени и видели в том благородное занятие. У них между богами был, как и у древних греков, хромоногий бог-ковач: их Вулкан назывался Ваулундом (в переводе чудодеем).
Когда нужно было, скандинавские женщины не уступали самым грозным витязям в воинственном духе и свирепости. Для отмщения за убитых родственников они готовы были на ужаснейшие дела. Были и такие, которые, увлекаясь отвагой, спешили в доспехах на поле брани и с губительным оружием отчаянно бросались в толпу сражающихся. Это северные амазонки, известные в сагах йод именем дев-щитоносиц (skoldmor).
Было замечено, что девическая палата строилась отдельно. Вообще каждая комната хором или чертогов составляла особый дом. Строения были обыкновенно деревянные (сосновые), но внутри представляли часто великолепное убранство. Главным зданием была храмина для пиров. Скандинав любил пиры почти так же, как битвы. Он всегда чувствовал потребность в тревоге и шуме, и когда вокруг него не стучало оружие, не раздавались воинские клики, он хотел слышать, по крайней мере, стук заздравных кубков и клики веселья, хотел упиваться медом, если не кровью. Любимыми удовольствиями его были, кроме того, бег, борьба, катанье на коньках и лыжах, особливо же охота. Таким образом он с детства развивал в себе необыкновенную телесную силу и ловкость, приобретал удальство и неустрашимость в борьбе с опасностями. Саги рассказывают о смельчаках, которые без оружия побеждали медведей. Медвежье мясо ценилось не только по своему вкусу, но и как добыча, купленная победой над грозным врагом. Норманну были знакомы и умственные забавы. Он искал развлечения в решении загадок и в шахматной игре; жадно слушал песни и рассказы о геройских подвигах предков.
Победа, смерть героя и другие торжественные случаи служили поводом к роскошным пирам. Сверх того были в году два срока, праздновавшиеся таким же образом, именно летнее и зимнее солнцестояние. Конунги и знатные иногда приглашали на пир несколько сот гостей, не считая домашней дружины, которая всегда в нем участвовала. Легко судить о величине палаты, в которой собиралось такое множество людей. Это была обыкновенно продолговатая зала. По обеим главным стенам ее шли две широкие скамьи, и в середине каждой возвышалось почетное место, похожее на престол. Одно занимал сам хозяин, другое – знатнейший гость. По одну сторону от каждого почетного места садились мужчины, по другую женщины. В двух поперечных стенах были двери; иногда же дверь находилась только в одной, а у противоположной стены стояла скамья для женщин, которых в таком случае уже не было на других местах. Вдоль скамей тянулись столы. Впрочем, не всегда устройство палаты для пиров было одинаково: иногда почетнейшее общество с хозяином помешалось за особым столом, стоявшим на возвышении.
Убранство пиршественной храмины состояло в развешенных по стенам щитах и мечах (Валгаллу, рай храбрых, представляли себе построенною из одного оружия). Кроме того стены покрывались иногда "обоями", то есть узорчатыми тканями или позолоченными кожами. По обе стороны почетного места возвышались два столба, либо изваянные в виде истуканов, либо только увенчанные ликами богов и по большей части украшенные резьбой. Скамьи, ширина которых позволяла сидевшему положить за собою и оружие, устилались разноцветными коврами, а места важнейших гостей – подушками. Для освещения палаты разводился огонь среди пола, на небольшом каменном возвышении. Дым выходил в круглые отверстия, сделанные в крыше. В странах более богатых становились вокруг пирующих мальчики с смоляными факелами, вместо которых позднее, при распространении роскоши, появились на столах канделябры из дорогих металлов. Пол на время пира посыпаем был соломою. След этого обычая до сих пор остается на скандинавском и финском севере: на святках там и в самой грязной избе пол устилается соломой.
На пирах у норманнов вино почти всегда заменялось медом, любимым напитком всех арийских народов, издревле знакомых с пчеловодством. Мировой ясень, который, по общегерманскому поверью, проходит чрез девятиярусное здание Вселенной, каждое утро стряхивает со своих листьев сладкую медвяную росу, собираемую пчелами. Медом не пренебрегали и сами боги. В большом почете было также пиво, которое варили женщины, стараясь угождать искусством в приготовлении его мужьям и женихам своим. Вино, получавшееся из Германии и Англии, употреблялось только самыми богатыми людьми; даже из богов только Один пьет благородный виноградный сок, а у людей этот напиток первоначально был доступен только королям И их семействам.
С самой отдаленной древности кубками служили изящно отделанные звериные, особенно буйволовые или турьи рога. Богатые люди обивали их драгоценными металлами, украшали хранительными рунами и разными изображениями. Такие кубки оставались у германских народов в употреблении до позднейших времен. У скандинавов рог имел вид круто согнутой дуги и утверждался на ножках, приделанных к нижней части его.
Любимым обычаем было пить вдвоем (tvemenning) или по двое: мужчина и женщина, случайно сидевшие рядом на пиру, пили вместе. Только викинги, не допускавшие в свое общество женщин, пили не так, а пускали рог кругом по всему собранию в знак того, что оно составляет одно нераздельное целое. Но вообще участвовать в попойках было для женщин делом привычным; этому способствовало сперва то, что рог подносила хозяйка или ее дочь, а потом обыкновение пить попарно с мужчинами. Мед часто разливали и разносили прислуживавшие за столом девушки.
На пирах пили иногда из освященного кубка в жертву богам, особенно Одину, Тору и Фрею. В то же время ходил кругом кубок Брага: (бога песен), над которым произносили обеты. Это продолжалось в несколько измененном виде еще и после введения христианства. Так поступали особенно на праздниках зимнего солнцестояния (jul), но иногда и при других торжественных случаях, например, при помолвках и при получении наследства. Произнесение обетов над кубком Брага сопровождалось различными обрядами. Очень древен был обычай провести откормленного вепря перец, скамьями пирующих: кто хотел принести какой-нибудь обет, брал зверя одной рукой за голову, а другую клал на щетину и высказывал свою клятву. Дело шло обыкновенно о сватовстве, о совершении мести, о воинских или хищнических предприятиях. В поэме Тегнера Фритьоф произносит обет мщения над заколотым вепрем, поданным на стол в виде жаркого.
IV. Поэзия и скальды – Берсерки – Кровавая месть – Поединки – Смерть на соломе – Честное самоубийство – Ад и рай
Скальды были поэты-импровизаторы, которых народ любил слушать и на пирах, и в сражениях. Скальд был сам героем; он жил в чертогах конунга, служил ему другом и советником, украшал пиры его звуками и вместе с ним отправлялся на поле брани. Там он не только воодушевлял дружины воинскими песнями, но и сам бился в первых рядах, чтоб быть свидетелем подвигов и после увековечивать их стихами. Звание скальда было весьма почетно: им гордились мужи высокого происхождения, знаменитые вожди и даже конунги. Иногда певец странствовал из края в край, от одного двора к другому, и везде находил блестящий прием. Он пел (или вернее, говорил нараспев) с арфою в руках, славил богов и героев, восхвалял храбрость или изрекал правила глубокой мудрости, которая считалась драгоценнейшим достоянием скальда.
Так, в поэзии скандинавов соединялись и религия, и история, и философия их Так, скальд был не только песнопевцем и героем, но также витиею, летописцем, музыкантом. Первоначально в этой поэзии сила сопровождалась высокою простотой, но впоследствии эти качества уступили место изысканности образов и множеству околичных выражений. Между разными родами песен особенною торжественностью отличалась так называвшаяся драпа или смертная песнь. Ее на погребальном пиру возглашали собранные скальды в похвалу усопшему. В их песнях не было рифмы, но она заменялась тем, что в двух рядом стоящих стихах несколько слов начинались одною и тою же буквой. Созвучие этого рода называется аллитерацией – Тегнер в одной из песен "Фритьофа" (XXI) сделал опыт употребления аллитерации.
Самым резким выражением воинственного характера скандинавов были люди, в которых боевой жар доходил до настоящего исступления. Они не носили панциря, почему и назывались на языке норманнов берсерками, то есть воинами в одной сорочке. В припадке бешенства берсерк не щадил ни людей, ни предметов неодушевленных. С обнаженным мечом бросался он на все, что ему ни встречалось, или грыз собственный щит свой и неистовствовал, пока его не укрощали насильно: способ, употреблявшийся к этому, состоял в том, что его стесняли щитами. Берсерки жили, в качестве телохранителей, при дворе многих конунгов.
Были в скандинавских нравах и другие черты суровости. Такова была, например, кровавая месть. Особенно ужасен был один вид ее: врагу взрезывали спину и выгибали оттуда ребра в виде крыльев. Это называлось – резать кровавого орла. Впрочем, только гнуснейшие преступления наказывались таким образом. Иногда дело между двумя врагами решалось поединком, который обыкновенно происходил на каком-нибудь небольшом острове или на скале в море (отчего и назывался holmgang): таким выбором места предупреждались и обман, и помощь, и бегство. Подобно этому целые рати сражались иногда в зимнее время на льду морском, представлявшем им равнины, каких в Скандинавии, пригористой почве ее, мало.
Первою добродетелью для скандинава была храбрость; первою заслугою – смерть в бою; а трусость – самым низким пороком, естественная смерть – позором и бедствием. На этом основывалось понятие народа о будущей жизни: рай был наградою храбрых, падших от оружия, ад – наследием робких, умерших от старости или болезни. Естественная смерть презрительно называлась "смертью на соломе" (stradob). Чтобы избегнуть ее, храбрый, которому не удавалось пасть от руки неприятеля, считал священным долгом самоубийство. Оно совершалось особым торжественным образом. Чувствуя приближение кончины, воин облекался в свои богатейшие доспехи, и, обнажив себе грудь и руки, копьем вырезал на теле в нескольких местах таинственные знаки, после чего истекал кровью. Наносить себе такую смерть называлось – "чертить себя концом копья" (marka sik gersoddi). Было предание, что древний вождь Один, именем которого означали впоследствии отца богов, подал первый пример подобной смерти. Оттого избиравший ее скандинав говорил также, что он изрезает себя "для Одина".
Но в чем полагал он блаженство рая и муки ада? Битвы и пиры – первая свои наслаждения в здешней жизни – признавал он и лучшими украшениями будущей. Он верил, что на небе есть огромная и великолепная палата – по имени Валгалла, – в стенах которой устроены целые сотни широких ворот, ведущих на неизмеримую долину. В палате той храбрые пируют за роскошными столами и пьют мед, подаваемый им девами; в долине же они сражаются, падают, но не умирают от ран, и, встав исцеленными, вновь отправляются пировать.
Адом, напротив, служит глубочайшая подземная область; здесь властвует богиня смерти Гела, представляемая в образе полубелой и полусиней женщины. Сюда, как уже замечено, попадают трусы, вообще – умершие тихою смертью. Есть еще особый ад для клятвопреступников и бесчестных убийц: это большая палата, вымощенная змеями; яд, извергаемый ими, образует в ней целые реки. Имя ее – Настранд.
V. Могилы – Народные собрания – Скандинавский календарь – Письмена – Могильные камни – Дома Солнца
В Скандинавии, как и во многих местностях России, встречаются древние насыпи из земли и камней. Это курганы, могилы вождей и героев. Под такою насыпью устраивали один или несколько покоев со сводами, куда клали, а часто и сажали умершего мужа или постепенно целое семейство. Вместе с покойником, богато одетым и с ног до головы вооруженным, хоронили предметы, добытые им в боях, и вообще любимые его сокровища. В числе их обыкновенно бывал и конь, которого убивали перед курганом, а потом с седлом и сбруею, украшенного золотом и серебром, ставили близ господина. Нередко при погребенном человеке помещали и корабль его со всеми снастями. Случалось, что воитель, желая скрыться, еще при жизни поселялся со своею дружиною под курганом.
Могильные холмы знаменитых вождей служили часто сборным местом народа, который сходился для совещания о делах общественных, для выслушивания законов, для суда и расправы. Такое собрание или вече называлось тингом (ting). Конунг или, по смерти его, тот, кому наследство давало право искать этого сана, занимал на вершине холма возвышенный круглый камень, а народ стоял кругом и спускался по скатам до самой подошвы кургана. Все были тут в полном вооружении.
Для оповещения народа употреблялся особенный способ, который отчасти и теперь еще в обыкновении на севере Скандинавского полуострова и Англии. Он состоит в том, что из селения в селение переносится небольшой деревянный жезл, (budkafle), иногда с надписью.
В домашнем быту скандинавов обращались еще другого рода жезлы с разными начертаниями. Они служили календарями и до XVII-го столетия были в употреблении под именем рунических жезлов (runstaf). Рунами, как известно, назывались буквы скандинавского письма. Их было шестнадцать. В северной Норвегии есть места, где народ поныне разбирает руны. Первоначально под словом руна (runa) разумели, по всей вероятности, таинство. Знаки, так называвшиеся, составляли одно из орудий чародейства и были известны только жрецам. Письмена в начале были также достоянием одних жрецов и оттого получили то же название.
Впрочем, ошибочно было бы думать, что у норманнов в отдаленной уже древности письмо имело такое же обширное применение, как у новейших народов. Книг на Севере тогда еще не сочиняли. Сперва руны служили только для начертания кратких надписей, законов, песен и разве для переписки. Рунические манускрипты большого объема принадлежат позднейшей эпохе. Скандинавы, как и древние германцы, писали на дереве. Законы изображаемы были на досках. Оттого и теперь еще отделы или главы в скандинавских уложениях называются досками (balk).
Надписи вырезались и на камнях. На или при могильном кургане ставился так называвшийся рунический камень (runsten), возвещавший имя и подвиги покойника. Надпись начертывалась обыкновенно в виде змея, свернувшегося кольцом. Впрочем, иногда мавзолей воителя состоял в узком и довольно высоком каменном обрубке без всякой надписи (bautasten); он ставился или также при кургане, или чаще одиноко, особливо при какой-нибудь людной дороге, и таким образом заменял курган. Это бывало в том случае, когда хотели почтить память героя, павшего на чужбине. Заметим кстати, что и у древних римлян существовал обычай хоронить покойников при дорогах, – вероятно, с целью, чтобы могила тем чаще напоминала об усопшем. Оттуда непременное восклицание старинных эпитафий: "Прохожий, стой (siste, viator)!"
Камней последнего рода, из-за простоты их формы, сохранилось в Скандинавии очень мало; напротив того, рунические встречаются в необыкновенном множестве.
Из всего сказанного видно, что скандинавы, при всей суровости своих нравов, не были народом невежественным. Употребление ими календарей доказывает, что они имели уже некоторые сведения в астрономии. Они воображали, что боги их живут на небе в двенадцати крепостях, называемых домами солнца. Сквозь этот вымысел ясно просвечивается понятие о двенадцати знаках зодиака, чрез которые проходит солнце. Доныне почти всякий крестьянин на Скандинавском полуострове знает важнейшие созвездия и по их течению распределяет свои работы, а рыболов направляет свое плавание в море.
VI. Религия – Храмы и жертвоприношения – Происхождение человека – Жилища богов – Древо времени – Небесный мост – Великаны, враги богов – Страж неба – Бог войны и его девы – Источник мудрости – Восьминогий конь – Бог силы с его принадлежностями – Бог плодородия и празднества в честь его
Храмы у скандинавов, так же как и чертоги, были обширны и великолепны. Собственно молитвенный дом составлял только малую часть капища; в целости же служило оно как бы сборным местом жителей всего окрестного края. В большие празднества там не только поклонялись богам, но и пировали вокруг жертвенников. Подобный же обычай существовал не только у других языческих народов, но и в самой христианской церкви в первые века ее. Каждый храм у скандинавов был посвящен одному какому-нибудь богу, которого истукан стоял внутри его. При капище была священная роща для жертвоприношений; алтарем служил круглый камень; он обагрялся кровью соколов, коней (преимущественно белых) и других животных. По их внутренностям жрецы прорицали будущее. Древнейший скандинавский храм был в Упсале; предание говорит о нем как о чуде великолепия и искусства.
Религия скандинавов, во многих частях своих, исполнена глубокого значения и является плодом мудрых соображений о человеческой жизни и мире вообще. Если рассматривать северные мифы во всей их чистоте, какими находим их в первобытных памятниках, без позднейшей примеси, то надобно согласиться, что это учение представляет изумительную силу, важность и последовательность мысли, свойственные мифологии немногих лишь народов древности. Особенно замечательна пронизывающая скандинавскую религию основная идея борьбы добра со злом и окончательной победы добра. Но с другой стороны, эта религия в отношении к стройности и пластической красоте образов, конечно, не выдерживает сравнения с греческим богоучением. Есть однако же и в некоторых мифах скандинавов какая-то особенная свежесть и прелесть.
Здесь неуместно было бы излагать подробно скандинавскую мифологию: выберу из нее только главные, для моей цели нужные черты.
Вселенная происходит от вечного, бестелесного Существа, которое потому и называется Всемирным Отцом, Альфадером. Земля и небо созданы из тела великана Имера. Человек есть преображенное дерево: мужчина сотворен из ясеня (ask), женщина – из ольхи (embla). Над пределами видимого мира есть два враждебные между собою племени: боги и великаны.
Боги, которые, нося человеческий образ, не должны быть смешиваемы с Альфадером, живут на небе. Их край отделен рекою от мира великанов и иногда весь называется, по имени рая. Валгаллою. Главных богов и богинь по двенадцати, и у каждого своя крепость (дома солнца). Вселенная осенена исполинским Ясенем, деревом времени. У корней его есть источник мудрости и другой, именуемый Урда. Над последним боги каждый день собираются для совещания. Небо соединяется с землею огромным мостом, являющимся в образе радуги.
Великаны всячески стараются вредить богам, и действительно, мало-помалу одерживают над ними верх по мере того, как боги изменяют добру и нарушают мир. Некогда великаны совершенно истребят их, но сами никогда не овладеют небом, а возникнет новое, очищенное племя мироправителей. Боги, предвидя открытое нападение со стороны великанов, содержат при вратах Валгаллы стража с громозвучною трубою, которой гул возвестит им приближение опасности.
Отец богов и главный владыка мира есть мудрый Один, не имеющий ничего общего с Альфадером. Один в особенности бог войны. Есть предание, что первоначально имя его принадлежало вождю, под предводительством которого предки норманнов завоевали Скандинавию. Будучи родом из Азии, они назывались Асами. Воспоминание об Одине-вожде было, как полагают, началом вымысла об Одине-боге. Оттого, как он, так и вообще те из скандинавских богов, которые отличаются силою, известны под именем Асов.
Один управляет боями; при нем девы-щитоносицы, Валкирии: когда на земле сражаются, то он посылает этих дев на поля битв. Там они выбирают достойных славной смерти, и падших уносят в Валгаллу. В качестве бога войны Один иначе называется Валфадером: значение слова "вал" во всех этих именах трудно определить с точностью.
Красота редко бывает соединена с мудростью: оттого и Один безобразен. У него только один глаз, да и тот на лбу. Другой его глаз сверкает на дне источника мудрости, и вот по какой причине. Источник этот принадлежит богу Мимеру. Один просил у него позволения испить благотворной воды, но Мимер не иначе согласился на то, как с условием, что бог войны отдаст ему один из глаз своих в залог.
Чтобы знать обо всем, что происходит в мире, Один, не слишком надеясь на свой единственный глаз, держит двух воронов. По воле его, они каждое утро отправляются на землю и, облетев ее, возвращаются вечером к отцу богов, садятся ему на плечи и рассказывают на ухо все, что ни проведали.
Другую принадлежность Одина составляет восьминогий конь Слейпнер. Глава богов настолько выше других, что даже не довольствуется общим их напитком, медом, и пьет только вино. Супругу его зовут Фриггой.
Один был представителем высшей духовной силы, по понятиям скандинавов, то есть воинственности, соединенной с мудростью; напротив, олицетворением силы телесной был Тор, могучий владыка грома. Он вооружен древнейшим оружием – молотом, для которого носит железные рукавицы, сверх того есть у него пояс, удваивающий силу. Тор часто ходил войною на великанов, и в стране их прославился множеством подвигов, но сила его не раз была побеждаема хитростью врагов.
Важным богом был также Фрей: в его власти погода и солнечное сияние, почему он и считается богом плодородия. Символ его находили в солнце, когда оно после зимнего поворота начинает как бы новый путь и приносит земле возрождение. Оттого праздники зимнего солнцестояния и были посвящены Фрею. Время их называлось: юль (jul), и так как впоследствии Рождество Христово стало праздноваться около той же эпохи, то это языческое имя в Скандинавии перешло на святки, которые там и поныне называются jul.
VII. Бальдер, бог добра и света – Погибель его от богов зла и мрака – Вдова Бальдера – Празднества в честь его – Храм Бальдера
Самое замечательное и вместе светлое явление в скандинавской мифологии есть бог Бальдер. Он исполнен любви и кротости. Трудно объяснить, каким образом в мыслях народа сурового могло возникнуть понятие о таком идеале благости. Все предание о Бальдере дышит поэзией.
Он – бог добра и света, видимый в лучезарном солнце, и столь же прекрасный телом, как и духом. Цвет лица его нежен, волосы светлы и ярко блестят, весь он как будто облит сиянием. Пока он жив между богами, им неопасны козни великанов, но его утрата решит их погибель. Вот отчего все боги впадают в уныние, когда его начинают тревожить зловещие сны. Сам Один, отец его, едет на своем восьминогом коне в область Гелы, или смерти, узнавать грядущее. Он будит от мертвого сна бледную прорицательницу, или Валу, но слышит в ее диком голосе одни страшные предвещания. Тогда Асы, для отвращения бедствия, заклинают все вещества не вредить тому, от кого зависит счастье небес.
Но великаны не перестают помышлять о погибели Бальдера. В числе их есть один, составляющий с ним совершенную противоположность. Это Лок, представитель зла, который под прекрасным образом скрывает глубокое коварство. Он всячески преследует и осмеивает Асов. У Бальдера же есть слепой брат, Гедер (Hoder), бог мрака, в котором Лок может найти себе помощь.
Уверенные, что, по заклятии всего в природе, Бальдер неуязвим, боги предлагают ему однажды игрище: он станет посреди их, а они для забавы будут поражать его своим оружием. С притворным гневом наносят ему удары и Один, и Тор. Но Бальдер остался невредим.
Лок, глядя на игрище, занят лукавою мыслью. К западу от Валгаллы растет слабый отпрыск1, оставленный без внимания при заклятии природы. Проведав это, Лок спешит сорвать забытую ветку и, подав ее слепому Гедеру, хитро уговаривает его, чтобы по примеру других богов и он поразил брата безвредным оружием. Гедер с ветвью в руках бежит на Бальдера, и прекрасный бог, пронзенный роковым растением, падает к ногам обманутого брата. Тень жертвы переходит во владение Гелы.
Смерть Бальдера повергает ботов в отчаяние: они решаются просить Гелу о возвращении его небу. Богиня смерти обещает это только под тем условием, если все существа, без исключения, станут оплакивать Бальдера. И все зарыдало, кроме одной старой женщины, в которой узнали преобразившегося Лока. Итак, любимец Вселенной должен был остаться во власти смерти: падение Асов было неизбежно.
У Бальдера была страстно любившая его супруга Наина. Когда тело его предали сожжению, она не могла перенести своего горя; у ней, по словам предания, разорвалось сердце, и один костер принял останки обоих супругов.
Бальдеру, как богу света, были посвящены пиршества летнего солнцестояния. В это время в храме, при богослужении, зажигаем был костер, как символ сгорающего бога. В целом мифе о Бальдере, жертве злобы Лока и слепоты Гедера, нельзя не видеть олицетворения солнца или дня, умирающего в пламени заката, будто на костре, жертвою сумерок и ночи. Во "Фритьофе" Бальдер является главным, по участию в событиях, божеством. Храм, находящийся в области Согн, посвящен ему и украшен его истуканом. Этот храм, по свидетельству саг, принадлежал к числу великолепнейших: он был обведен широкою оградой и состоял из многих богато построенных зданий.
VIII. Бог песен – Бог морей – Богиня красоты – Богини рока – Погибель и возрождение мира – Баснословные существа на земле – Волхвы и вещуньи – Чародейство
Богом песнопений, богом-скальдом был Браг, мудрый и красноречивый старец с длинною снежно-белой бородой и златострунною арфой; язык его покрыт таинственными рунами. Источник мудрости служит и источником поэзии. Не глубокая ли мысль заключается в этом понятии? Но вот другая, не менее разительная: супруга Брага, Идуна, есть богиня юности. Она хранит золотые яблоки, которыми обновляет юность богов и особенно своего супруга.
Морем владеет Эгир со своею супругой, коварною Раной, в которой собственно олицетворена обманчивая бездна морская. Волны почитаются морскими девами, дочерьми Эгира. Любовь и красота олицетворены также особою богиней; это главная из всех небесных жен, Фрея, которую не должно смешивать с Фреем, богом плодородия: он брат ее. Фрея живет в обширном и прекрасном чертоге, куда поступает половина убитых на поле брани. Она замужем за богом Одером и так любит его, что однажды, когда он не возвращался из дальнего странствия, она приняла образ сокола и долго летала за ним из края в край.
Из богинь заметим еще прекрасную, стыдливую Герду, супругу бога Фрея, и Сагу, богиню истории, которая сидя в своем чертоге, рассказывает Одину судьбы народов.
В племени великанов (йотов), кроме Лока, особенно важны три девы-щитоносицы, три сестры, Норны. В начале веков были у Асов залогом их благоденствия золотые скрижали с таинственными начертаниями. Но впоследствии они утратились, и ими овладели Норны. Эти девы перенесли начертания скрижалей на свои щиты и таким образом стали богинями судьбы, страшными для самих Асов. У каждой особое имя, взятое от прошедшего, настоящего и будущего. Они живут в богатом чертоге над источником Урдой, который орошает один из корней Древа времен. Впрочем есть еще Норны низшего разряда, и число их неограниченно: всякий новорожденный поступает в ведение одной из них, и, смотря по жребию, какой ему достается, находит в ней добрую или злую Норну.
С погибелью Бальдера началось торжество зла: могущество богов поколебалось, в небе и на земле вспыхнула война, утвердилось насилие, и хотя боги успели схватить и оковать своего ненавистника Лока, ничто уж не может отвратить их падения.
Предтечею страшной годины, называемой сумерками богов (Ragnarok), будет трехлетняя зима с кровопролитными войнами; тогда сын восстанет на отца и брат на брата; то будет век секир, мечей, бурь и волков. Наконец запоют вместе три петуха Вселенной; в Валгалле петух с золотым гребнем, на земле – огненно-красный, в преисподней – бледный петух. Этот крик будет вестью всеобщего разрушения: земля заколеблется и море выступит из берегов своих. Грозная рать огней поплывет на корабле, построенном из ногтей мертвецов. Предводителем ее будет Черный Великан (Surtør), одетый в пламя, вооруженный мечем, ярче солнца сверкающим. Вдруг разорвется небо, мост его сокрушится под тяжестью врагов, чуткий страж Валгаллы затрубит в свой рог и звуками его потрясет вселенную. Тогда Один ополчится со всеми богами и героями, и на неизмеримой долине, окружающей Валгаллу, грянет решительный бой. Асы погибнут, светила небесные померкнут, море поглотит землю. Но вскоре мир возродится прекраснее прежнего. Падших, суровых богов заменит воскреснувший Бальдер с братом своим; они найдут золотые скрижали, некогда утраченные Асами, и на обновленной земле утвердится вечное царство мира и правосудия.
Не только небо, но и разные части видимого мира воображение скандинавов населило баснословными существами. В глубине вод, во мраке пещер и лесов живут троллы, – духи враждебные человеку, принимающие разные чудовищные образы и называемые также великанами. Под вымыслом великанов, как небесных, так и земных, скрывается вероятно воспоминание о тех рослых и упорно защищавшихся людях особого племени, которых предки норманнов нашли в Скандинавии при ее завоевании. В недрах земли, во внутренности гор водятся карлы, существа безобразные, хитрые, но чрезвычайно искусные в разработке металлов и приготовления из них утонченных изделий. В воздухе, при свете луны, особливо на берегах рек и в рощах, являются маленькие, крылатые альфы или эльфы, прелестные жители одного из небесных чертогов, светлое, воздушное племя.
У скандинавов, как и у других народов, суеверие породило волхвов и предвещательниц (последние назывались Валами), с которыми советовались в затруднительных случаях. Большим уважением пользовались также колдуны и колдуньи, обладавшие чарами разного рода. Множеству знаков приписывалось таинственное влияние: так изображение дракона считалось надежнейшим стражем лежавших под ним сокровищ. Таково было вообще понятие о змеях в древности; вот откуда старинное поверье многих народов о драконах, покоящихся на кучах золота.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Омела (viseum album), тунеядное растение, встречающееся на разных деревьях и всегда зеленое; у него белые ягоды, из которых приготовляется птичий клей, отчего и самое растение иногда называется птичьим клеем.
|
|
