|
Не только Испания, но и берега Бельгии, Голландии, Фрисландии и Шотландии были от времени до времени посещаемы разъезжавшими везде викингами; между тем их многочисленные флоты плавали частью в Нормандию, частью в Англию, Ирландию и на окрестные острова, для помощи поселившимся там скандинавам и для поддержания их во владении покоренными странами. Борьба завоевателей-норманнов с туземными жителями в этих странах продолжалась с переменным успехом в течение всего X столетия. Многие ирландские малые короли вели постоянные войны друг с другом и редко сражались соединенными силами со скандинавскими притеснителями, захватившими некоторые приморские города, гавани и отчасти внутренность острова. Эти междоусобия помогали норманнам укрепиться в завоеванных странах; иногда в союзе, иногда в войнах с ирландцами они продолжали владеть Дублином, Ватерфордом, Лиммериком и Корком, как главными местами их власти.
Напротив, в Англии ближайшие преемники Альфреда шли по следам своего великого предшественника, заботились о флоте, везде строили крепости и башни и, утвердив власть над Мерсией и малыми королями Уэльса, стали сильнее всех прежних королей Англии. При таком могуществе они не без успеха вели постоянно войну с северными королями Нортумберлендии, Восточной Англии и Эссекса. Им удалось мало-помалу захватить одно за другим владения норманнов, владычество которых в Англии, казалось, слабело все больше и больше. Причиной были их междоусобия и внутренние раздоры, притом они слишком далеко распространились, разделяясь на небольшие отряды под властью особенных вождей, не всегда ладивших между собой; сверх того, англичане изучили и усвоили военную тактику норманнов, а эти последние, в долгое время их пребывания в изобильной стране, постепенно утратили воинственность при новом образе жизни и ежедневном обхождении с туземцами и более полюбили мир. Оттого-то уже при Эдуарде I, сыне и преемнике Альфреда, покорились английским королям Восточная Англия и Эссекс с частью Мерсии, обитаемые норманнами (21).
После Эдуарда взошел на престол Англии в 924 году его сын, Ательстан, Адельстейн северных саг, деятельный и храбрый государь. Он подчинил своей власти Нортумберлендию и так успешно воевал с королем Шотландским, Константином, что принудил его просить мира и отдать в заложники своего сына. Возросшее могущество Ательстана возбудило некоторые опасения в норманнах. Он помогал своему приемышу, Харальду Харальдсону, возвратить отцовское королевство Норвегию (A); с его помощью племянник его по сестре, Людовик IV, вступил на французский престол; он находился также в дружеских сношениях с Вильгельмом, герцогом Нормандии. С падением норманнского господства в Англии, всего можно было опасаться от Ательстана. Такая же судьба грозила не только норманнским владениям в Шотландии, Ирландии и на островах, даже их морские набеги встречали больше препятствий, и они не без причины опасались за свою славу и выгоды.
В это время в Дублине царствовал король, называемый в английских летописях Анлафом, "языческий обладатель Ирландии и многих островов", то самый, которого северные саги называют "Олаф Реде (Красный), могущественный муж, храбрый вождь варваров, происходивший по матери от Рагнара Лодброка. Этот Олаф, исповедовавший еще языческую веру своих отцов, с беспокойством следил за Ательстаном, покорявшим норманнские государства в Англии, и, чтобы отнять их у него, заключил союз со своим зятем, королем Шотландии Константином, а этого жестоко огорчала прежняя несчастная война с Ательстаном, и он старался уничтожить его могущество.
Олаф переправился в Англию с флотом из 615 судов; его войско состояло из датчан и норвежцев, жителей Оркадских островов и северных викингов; все они соединились для великого похода в Англию (22); в реке Эмбер высадилось сильное войско; тогда пристали к нему все английские норманны, пламенно желавшие иметь своего короля. Альфгейр и Гудрек, ярла от Ательстана, правители Нортумберлендии, собрали войско для удержания вторжения Олафа. Он разбил их и покорил страну. Слух о его победе и завоеваниях разнесся быстро и заставил перейти под его знамена бретонских ярлов, именно Хринга и Адильса, со многими другими сильными людьми (B). Из Шотландии пришел и Константин, с войском из пиктов и скоттов; другое войско явилось из Камберленда, и все присоединились к ирландскому королю и его норманнскому войску на гибель Ательстану и уничтожение его усилившейся власти.
Против союза такого множества могучих врагов он собрал все силы своей страны. Лучшую часть их составляли уэссекцы, мерсийцы и скандинавские норманны, потому что кроме жителей Нортумберлендии и Восточной Англии, державших сторону английского короля, он принял к себе на службу множество вождей викингов с их полками; они искали дела и войны и встали под знамена великого известного государя, где легко было получать почести, славу и щедрые подарки (23).
Между прочим, два храбрых исландца, братья Торольф и Эгиль, сыновья Скаллагрима, долго ездившие и пытавшие свою силу в морских набегах, отправились наконец в Англию и поступили на службу к Ательстану с 300 викингами. Они были великие вожди, и Ательстан сделал их полководцами войска, собранного в северной части страны, а сам поспешил на юг для набора еще больше людей и умножения своих сил. Эгиль и Торольф разбили стан на равнине и для удержания ирландского короля от грабежей в стране послали сказать ему, что Ательстан отдает ему на волю обнести орешинами место для поединка рядом с виноградным лесом. Кто первый явится туда, должен дожидаться противника целую неделю: победившему достанется Англия. По предписанию древнего северного обычая, если боевое место будет таким образом назначено, никто из соперников, не навлекая на себя позора, не смеет опустошать страну до начала поединка.
Казалось, что Олаф был не прочь, оттого переговоры шли своим порядком, пустая болтовня занимала ирландского короля до тех пор, пока не пришел Ательстан с превосходящим по численности войском. Тогда переговоры кончились; Ательстан не принял никаких мирных условий, предлагая только одно: чтобы Олаф удалился из его страны, возвратил всю набранную добычу, подчинился ему, как подвластный король, и чтоб впредь никто из них не начинал войны с другим.
Для разузнания положения Олаф, всегда отважный и дерзкий, переодевшись арфистом, шел в неприятельский стан. Ательстан с гостями сидел за столом. Незнакомец потешал его музыкой и пением. Они дали ему денег, которые, однако ж, он бросил незаметно для гостей. Но это видел один из слуг Ательстана, служивший прежде у Олафа и наблюдавший за всеми его движениями. Когда Олаф ушел, слуга рассказал все Ательстану. Этот спросил его, почему он не сказал об этом при Олафе. "Я недавно принял присягу в верности тебе, – отвечал слуга, – но прежде присягал я также и Олафу, и если б изменил ему, ты мог бы подумать, что я и с тобой поступлю также". Он советовал королю передвинуть его отряд и разбить стан в другом месте, пока не соберется все войско. Он знал, что Олаф, молодой человек, не привык терять время даром. Ательстан послушался совета и вскоре узнал его пользу. На другую ночь Олаф напал на то место, где прежде стоял шатер Ательстана. С вечера, перед нападением, поместился там Верстан, епископ Ширбурнский, из Дорсетского графства, не зная ничего о случившемся: он пал со всем своим отрядом.
На рассвете того же утра 28 июня 937 года Олаф, не отдыхая, двинулся со всеми силами на англосаксонское войско, расположившееся за милю от него станом, он шел так поспешно, что англичане едва имели время вооружиться и построиться в боевой порядок. С одного крыла они прикрыты были рекой, с другого – лесом. Сам Ательстан начальствовал уэссекцами, которые составляли отдельный отряд английского войска, занимая открытое поле вблизи реки. Против него выстроился Олаф с норманнами. Константин с шотландцами, пиктами, кумбрами и оркадскими островитянами расположился в стороне, обращенной к лесу, против мерсийских и лондонских войск, составлявших другой отряд английского войска под начальством Туркейля, канцлера Ательстана.
Последовавшее сражение – оно было при Брунанбурге в Нортумберлендии – английские летописи называют великим и кровопролитным, какого до тех пор никогда не бывало на острове: оно продолжалось с утра до вечера. Норманны сражались с норманнами: это обстоятельство было причиной упорности и жестокости боя. После того как употреблены были в дело стрелы и дротики, войска сошлись и началась настоящая битва. Сражались челом к челу, щит ударялся о щит, меч о меч, копье о копье. На стороне шотландцев и норманнов пало пять королей и семь ярлов, и Ательстан потерял много знатных людей, в том числе двух епископов, двух альтерманнов и двух принцев, Эльвина и Этельвина, сыновей его дяди, Этельварда (C). На обеих сторонах лежало бесчисленное множество убитых. Прежде всего расстроен был боевой строй оркадских островитян, и пиктов, потом шотландцев и кумбров, наконец и ирландец Олаф со своими норманнами вынужден был отступить и бежать на суда. Ательстан одержал совершенную победу. Немало помогло ему то обстоятельство, что Олаф и его войско, уставшие от ночного боя с епископом Верстаном, также и от скорого марша, пришло в беспорядок на поле битвы.
Ательстан также много обязан победой норманнам, сражавшимся на его стороне, особо Торольфу и Эгилю. Они сражались очень храбро и покрыли себя великой славой. Торольф со своими норманнами и отрядом, которым начальствовал, двинулся для нападения в тыл неприятелю; для этого он пошел по опушке леса, велел людям левого крыла прикрыться щитами и обнажил таким образом правый, обращенный к лесу; в ту же минуту бросился из леса бретонский ярл, Адильс, стоявший в засаде со своим отрядом, и напал на открытое крыло Торольфа (D). Торольф пал, пораженный дротиками; его знаменосец бежал. Шотландцы подняли победный крик, как обыкновенно делали при падении неприятельского вождя. Эгиль слышал эти крики; приняв начальство над отрядом брата и снова построив его, он бросился на неприятеля. Сильно размахивая острым мечом, добытым в Курляндии, он рубил по всем сторонам и погубил многих. Бой завязался жестокий. Эгиль и Адильс сошлись; последний, обменявшись несколькими ударами, пал; его норманны бежали; викинги в свою очередь подняли крик победы. Эгиль преследовал бегущих и никому не давал пощады. Когда же и шотландцы уступили поле сражения, он ударил в тыл королю Олафу. Норманны Олафа поколебались. Заметив это, Ательстан ободрил своих, подвинул дальше вперед свое знамя, и уэссекцы напали на неприятеля с такой силой, что он отступил с великим уроном (E). Эгиль долго преследовал бегущих и убил многих, потом вернулся и отыскал труп погибшего брата. Велев построить огромный костер, он положил на него Торольфа в полном вооружении, надел ему на каждую руку по золотому кольцу и пел в память убиенного песню. После этого пошел искать Ательстана.
Тот сидел в королевской зале и пил со своими подручниками. Подошедший Эгиль приветствовал короля. В знак почести отвели ему место на нижней лавке, напротив Ательстана, самое почетное место после королевского. Эгиль сел мрачный и задумчивый; у него были большие глаза, густые брови, широкий лоб, рыжеватые густые волосы, толстая шея и крепкие плечи, рост имел исполинский; он сидел в шлеме с мечом на коленях, то обнажал, то опять вкладывал в ножны; казался сердитым и мрачным, нахмуривал брови и снова поднимал их, толкал ногой щит, лежавший впереди, и не хотел пить.
Против него сидел Ательстан и наблюдал за движениями исландца. Так сидели они некоторое время; потом король обнажил меч и, сняв с руки большой золотой перстень, надел его на острие, сошел с престола и через огонь подал перстень Эгилю. Исландец также встал с места и принял мечом подарок. Оба опять уселись; Эгиль надел перстень на палец, потом взял рог и выпил его до дна; владея поэтическим дарованием, он тут же сочинил песню, выражавшую его печаль о павшем брате и утешение, которое принес ему королевский подарок (24). Король велел подать два сундука, наполненных серебром, таких больших и тяжелых, что каждый едва могли тащить двое людей: это серебро, по воле Ательстана, предназначалось для отца и родных Эгиля в примирительный дар за погибель Торольфа. Самому Эгилю король предложил много разного имущества, много отличий и достоинств, если он останется в его службе и поселится в Англии. Эгиль благодарил короля, пробыл у него всю зиму со своими и воинами брата и пользовался великим почетом. Сочинив песню в честь Ательстана, он в награду за это получил два золотых перстня, весом по фунту каждый, с дорогим плащом с королевского плеча. Но с наступлением весны вернулся в Исландию (F). Вскоре потом Ательстан умер в 940 году. Ему наследовал брат его, Эдмунд, 18-летний юноша.
При нем сильный Олаф вернулся из Дублина с большим войском, снова высадился в Нортумберлендии, взял много мест, овладел Йорком и, ворвавшись в южную Англию, имел виды на покорение всего государства. Однако ж архиепископы, Йоркский и Кентерберийский, успели примирить обоих враждовавших королей на том условии, что Олаф будет королем северной Англии, а Эдмунд – южной; кто из них переживет другого, должен наследовать государство умершего и быть единодержавным королем всей Англии. В следующем году Олаф умер. Доугой Олаф, сын Сигтрюгга (Анальф, или Аулаф, сын Сигтрюгга), и Регинальд, сын Гутреда (или Гутферта), объявили себя королями Нортумберлендии. Но Эдмунд разбил их обоих в 944 году, выгнал из страны и овладел всей Англией. Олаф Сигтрюггсон приходил и в другой раз, но был прогнан опять. Так на время пало владычество норманнов в Англии.
Король Эдгар, сын Эдмунда, держал флот из 4000 судов, который высылал ежегодно для защиты берегов, так что одни корабли прикрывали от викингов западные берега, а другие – восточные, прочие – южные и северные пределы Англии. Этот Эдгар имел в Честере свидание с королями Шотландии, Уэльса, Камберленда и островов; все они согласились жить в мире и дружбе с ним; при этом-то случае, по заключении мира, происходило славное в английских летописях катание по реке. Эдгар велел грести восьми королям, а сам правил рулем. В своих грамотах он называл себя государем Англии и островных и морских королей.
Но хотя норманны не имели больше независимого государства под властью собственных королей, они продолжали, однако ж, составлять довольно значительную часть населения Англии. Уже в первой половине Х века некоторые области, особенно Нортумберлендия, до того были наполнены поселенцами-скандинавами, что все тамошние жители, по словам одной исландской саги, по отцу или по матери происходили от скандинавов; даже многие были совершенно норманнского происхождения. При Ательстане число норманнов очень умножилось, благодаря его повелению, чтобы каждый зажиточный дом в Англии содержал одного норманна, который за это обязывался следовать за королем во всех его походах. Ательстан любил норманнов за храбрость, которой обязан был большей частью своих успехов; поселившиеся в Англии норманны были так многочисленны и так сроднились с государством, что не для чего было изгонять их; оттого он обходился с ними ласково и надеялся, что со временем они сольются с англосаксами в один народ.
Король Эдгар следовал примеру дяди и даже дозволял им сохранять их веру и особенно обычаи; потому-то при нем такое множество норманнов стекалось в Англию, так что едва ли оставалось какое-нибудь местечко, где бы ни жили эти чужеземцы с коренными жителями и в некоторых случаях пользовались против них большей свободой; тогда как англосаксы обязывались к покорности постановлениями, которые король и мудрые люди находили полезными прибавлять к числу прежних законов, норманнам дозволялось жить по тем законам, которые найдут лучшими. Это приносило Англии мир и значение, пока она была управляема способными, деятельными государями. Но при других обстоятельствах это способствовало успехам набегов, которые норманны возобновили на Англию, и совершенному покорению государства датскими королями, Свейном Вилобородым и Канутом Великим.
После смерти Эдгара в 975 году, во время возникших междоусобий в Англии, флот был запущен и пришел в упадок; притом в 979 году, в младшем сыне Эдгара, Этельреде, явился на престол Англии государь, одинаково неспособный в военное и мирное время, и Англия стала опять целью набегов и опустошений северных викингов. Они приставали у всех берегов, разоряли, грабили страну, обычно разбивали высланные на них войска, брали приступом и покоряли города и разошлись далеко по стране, тем успешнее, что к ним приходили многие их тамошние земляки, особенно в Нортумберлендии, где наибольшее число жителей было скандинавского происхождения; сверх того там питали сильное неудовольствие на короля.
В крайней нужде Этельред в 991 году вынужден был купить мир у викингов за 10 тысяч фунтов серебра. Это первый налог, которым была обложена вся Англия, платимый норманнам, под названием Danegeld (денежный взнос датчанам) (25). Впоследствии он не только повторился четыре раза, но и был умножен, потому что постоянно приходили новые викинги и каждый раз дальше и дальше распространялись в стране (G).
Наконец, Этельред, для подкрепления себя, искал союза с Ричардом II, герцогом Нормандским, всегда страшным для Франции. Для этого он воспользовался смертью первой жены и отправил посольство на твердую землю за сватаньем для себя сестры герцога, Эммы, названной по красоте "алмазом и цветком Нормандии". После брака с ней, в 1002 году, по совету своих вождей и добрых подручников, он придумал способ "истребления всех живущих в Англии норманнов, появившихся на острове, подобно плевелам среди пшеницы" (H), – лишить северных скандинавов главной опоры и отучить их от дальнейших набегов на Англию. Для этого посланы были тайные приказания во все английские области, чтобы в назначенный день св. Брикция, 13 ноября 1003 года, убивали всех людей северного племени без различия звания, пола и возраста, как постоянно там живущих, так и находящихся по какому бы то ни было случаю; тот же самый день выбрали для всеобщего оружейного смотра, когда, по древнему закону, все норманны и англосаксы обязывались отдавать свое оружие посланным для того лицам. Этот смотр приходился на субботу (I), в которую норманны, следуя старинному обычаю, обыкновенно ходили в баню.
Невероятно, однако ж, что подобные приказания были посланы в Нортумберлендию и другие страны, где давно уже утвердились норманны и были так многочисленны, что подобного умысла нельзя было ни сохранить в тайне, ни привести в исполнение (J). Во всех прочих местах кровопролитие совершилось с такой лютостью, которая была даже незнакома язычникам и возбудила в них ужас и негодование: хозяева убивали своих гостей, женщин зарывали до половины в землю и груди их отдавали на растерзание собакам или отрезали ножами, других совсем закапывали в землю живыми, младенцев с размаху убивали о косяки или камни, мужчин рубили или сжигали вместе с домами (K). Молодая и красивая Гунхильд, сестра датского короля Свейна Вилобородого, супруга Пальне (L), девонширского ярла, или графа, была притащена на место казни; на ее глазах были проколоты четырьмя копьями ее муж и малютка сын, потом она сама приняла смерть с равнодушием и твердостью, предсказывая, что ее убийство навлечет великое несчастье на Англию: летописи замечают, что на лице умершей нельзя было найти ни одной черты страха или муки. В Оксфорде часть норманнов спаслась в церкви св. Фридесвида; их не могли выгнать оттуда и зажгли церковь: все находившиеся в ней сгорели вместе со всеми церковными драгоценностями и книгами.
Вообще, убийство норманнов облегчалось тем, что они не имели оружия и были застигнуты врасплох среди самого беспечного покоя. Особенно в Лондоне, где, кажется, Этельред находился лично, убито их бесчисленное множество; искавшие убежища в церквях были убиваемы даже в алтарях. Но в Суррее спаслись 12 молодых людей рекой Темзой в лодке, прилив счастливо вынес их в море, где они выменяли судно, распустили паруса и, счастливо прибыв в Данию, дали знать о случившемся в Англии Свейну Вилобородому.
Свейн послал гонцов в Швецию и Норвегию с известием об участи, постигшей в Англии друзей и родных скандинавов; сам он со знатнейшими людьми ездил по своему государству от тинга к тингу, возвещая народу происшествие в Англии и призывая к общему походу. Все изъявили согласие, потому что всем надо было отомстить за смерть друга или родственника. Снаряжались на войну со всей Дании. Вероятно, немалочисленны были шведские и норвежские полки, примкнувшие к датскому войску. Собрался сильный флот; войско посажено на суда; поднят королевский флаг, и поход направился в Англию.
Приведя флот в безопасное место на английском берегу и не начиная еще военных действий, Свейн переправился в Нормандию; для него было важным обезопасить себя с этой стороны и удостовериться в дружеском расположении герцога Ричарда. Герцог, сам принадлежавший к северному племени, гнушался кровопролития, затеянного его зятем. Не забыв еще отношений, в каких его родоначальник и отец и норманны находились к скандинавским народам, он принял с великими почестями датского короля и угостил прекрасно людей его, заключил с ними мир и союз за себя и своих наследников, чтобы между северными королями и нормандскими герцогами всегда была дружба. Норманны получили полную свободу продавать свою добычу в герцогстве или обменивать ее на другие товары; их раненые и больные должны находить там верное пристанище и такое же попечение и услуги в норманнских семействах, как у себя дома. Оба государя скрепили клятвою этот мирный и оборонительный союз; при расставании Свейн получил богатые дары.
Устроив таким образом свои дела, он вернулся на флот. Для Англии настали такие же ужасные дни и такая же участь, как и за 150 лет до того, когда северные войска, подстрекаемые мщением, бросились на эту страну. Кровь и разорение обозначали путь Свейна. Он поклялся, что не перестанет воевать с Англией, пока не покорит всю, и в другом походе, в 1013 году, исполнил этот обет. Тогда вошел он в реку Эмбер, потом плыл по Тренте до Гайнсбурга, в Менкольнском графстве, перевел туда флот и несколько дней провел в покое для отдыха войска. Йорк покорился ему; примеру этого города последовал не только Нортумберленд, но и область Линдсей с пятью городами, Лейстером, Менкольмом, Ноттингемом, Стэнфордом и Дерби; все они, со своим народом к северу от Ветлингастрита, сдались датскому королю. Они присягнули ему в верности, в залог которой он получил аманатов от всех графств. Он требовал съестных припасов и лошадей и, получив это, пошел в южную часть государства с сильным войском, подкрепленным отборными воинами из покоренных областей.
Тяжкое посещение постигло страны, лежащие к югу от Нортумберленда, за страшное убийство тамошних норманнов в 1003 году. Свейн поклялся англичанам мщением, и, будучи жесток и суров по природе, он мстил им "такой полной мерой", что древние летописцы не без основания называют его демоном Англии. Куда ни приходил, его лютость не давала никому пощады. При выступлении он приказывал разорять страну дочиста, истреблять засеянные поля и сады, жечь деревни, мужчин убивать, женщин оставлять для сластолюбия.
Так дошел он до Оксфорда. Город покорился и дал заложников. Винчестер, напуганный жестокостями, обозначавшими путь страшного человека, поступил по примеру Оксфорда и сдался без сопротивления. Покорив также Кент, Свейн сделал нападение на Лондон. Но там он встретил сильное сопротивление: сам Этельред был в городе, и граждане с находившимися там викингами защищались храбро. Не успев взять город ни хитростью, ни силой и потеряв много людей при переправе через Темзу, датский король снял осаду и пошел в Валлингфорд, а оттуда в Бат, везде оставляя кровавые следы своего похода. В Бате пришел к нему альтерманн Девонширский Этельмер, просил о мире и дал заложников. Также поступили и все прочие власти Уэссекского государства, чтоб не видеть страну совсем опустошенной. Весь Уэссекс покорился Свейну. Граждане Лондона отчаялись в возможности сопротивления северному войску, страшному для всех и обладавшему всей Англией; опасаясь всего от Свейна, если будут противиться дольше, они послали заложников и просили мира.
С того времени, говорят английские летописи, весь английский народ признавал Свейна своим государем, если только заслуживает этого имени король, похожий во всем на тирана. Жестоко он правил Англией и собирал большие налоги для содержания и награды войска. В особенности владения церквей и монастырей подвергались поборам. Он уничтожил грош св. Петра, обратив его в свою пользу. Для исполнения требований сурового завоевателя, церковь в Ворчестере должна была отдать украшения, золотые и серебряные сосуды, чаши и кресты, даже застежки у книг и все поместья и дворы. Этельред со своим королевским семейством, супругой, сыновьями и немногими приверженцами бежал в Нормандию, где принят был с великими почестями своим тестем, герцогом Ричардом, который оказал ему полное гостеприимство, однако ж никак не согласился принять участие в его делах.
Из Гейгенсбурга, или Гайнсбурга, где имел свое пребывание Свейн, он издал повеления о сборе налогов. "Для пополнения своей меры, – как выражаются английские летописи, – он осмелился вынудить значительную дань с Эдмундсберийской обители, где покоятся нетленные останки св. Эдмунда: на такое дело не отваживался до него никто". От обители и всей Восточной Англии монах Эльвин явился в стан датского короля и именем св. Эдмунда просил пощадить его монастырь от такого налога. Но Свейн, редко делавший что-нибудь для живых христиан, еще меньше делал для мертвых; он отказал наотрез и грозил не только сжечь Эдмундсбери и перебить монахов, "но даже осмелился в своем безбожии сказать, что Эдмунд не святой". Вскоре потом король, сидя на коне среди своих людей, держал с ними тинг и вдруг почувствовал сильную боль в желудке; в следующую за тем ночь, на праздник Сретения, 2 февраля 1014 года, он умер в страшных мучениях. Ходила молва, что ему явился св. Эдмунд, не видимый никем из других; что трепещущий Свейн громко вскричал: "Помогите, воины! Вот св. Эдмунд идет убить меня"; святой поразил его копьем посреди норманнских вождей и, во избавление мира от такого тирана, погубил его точно так же, как святой Меркурий Юлиана Отступника.
Тогда англичане тайно послали гонцов в Нормандию к прежнему королю Этельреду с приглашением возвратиться к ним и снова принять правление, однако ж с условием – царствовать лучше прежнего. Суровое правление Свейна и его жестокости поселили в англосаксах такую ненависть к датчанам, что они, не боясь более мщения лютого Свейна Вилобородого, согласились между собой никогда не иметь своим государем какого бы то ни было датского короля.
Этельред возвратился. Но Лондон и большая часть замков находилась во власти норманнов. Для покорения их Этельред принял на службу полки северных викингов, обещав им поместья и деньги, если они помогут ему завоевать его государство. Это было в то самое время, когда Олаф Дигре (Толстый) разъезжал по морю из одной страны в другую с северным флотом (M). Он вошел в Темзу, с целью помочь Этельреду покорить Лондон.
По другую сторону Темзы, напротив Лондона, лежал большой купеческий город, по имени Судвирке: там у норманнов было больше защиты; они выкопали большие рвы, окружавшие вал, устроенный из бревен, камней и дерна. Между Судвирке и Лондоном построены мосты такие широкие, что две телеги рядом могли проезжать по ним; мосты стояли на сваях и с морской стороны защищались укреплениями и валами такой высоты, что закрывали человека по самую грудь. После многих неудачных нападений на Судвирке, Этельред, в огорчении, созвал всех вождей на совет, как разрушить мосты для прерывания сообщений между Судвирке и Лондоном.
Олаф сказал, что попытается подплыть к мостам, если прочие вожди сделают то же. Каждый приготовил для этого людей и суда. Олаф велел сделать большие штурмовые крыши из плетенных прутьев и досок, для чего сломаны были все старые дома. Эти крыши так прикрывали суда, что даже свешивались за борта их, и, чтоб можно было взмахивать оружием, подпирались высокими столбами, способными выдерживать камни, брошенные сверху.
Когда все приготовились, каждый со своим отрядом, они отплыли вместе, направляясь вверх по течению; когда же приблизились к мостам, их приняли сверху такой кучей стрел и огромных камней, что не могли устоять ни шлемы, ни щиты, сами суда были очень повреждены и некоторые вернулись назад. Зато Олаф с норманнами, под защитой крыш, пробрался под мосты и привязал крепкие канаты к поддерживавшим их сваям. Потом его люди переменили направление, поплыли вниз, работая всеми веслами, сколько доставало сил. Сваи пошатнулись, сошли со своих мест, и мосты, лишенные подпор, рухнули под тяжестью набросанных на них каменных груд и тяжело вооруженных людей, стоявших там тесной толпой; многие упали в реку, некоторые спаслись в Судвирке, другие в Лондоне. После этого Судвирке был взят; но когда это укрепленное место пало и Темза была открыта для неприятельского флота, после разрушения мостов, покорился и Лондон. Олаф помог также королю взять Кентербери и был его усердным сподвижником при завоевании государства (N).
После смерти Свейна Вилобородого войско провозгласило королем сына его, Канута, провожавшего отца в Англию. Канут был еще молод и не мог противопоставить много войска общему восстанию в Англии; необходимость после смерти Свейна обеспечить для себя отцовское государство, Данию, принудила его ехать домой. Он взял с собой заложников, выданных англичанами его отцу, сыновей первых и знатных людей страны. Прибыв в Сандвич, он велел отрубить им руки, отрезать носы и уши и бросить в таком положении на берегу.
Кончив все нужные распоряжения в Дании, он собрал все силы для возвращения отцовских завоеваний и покорения Англии. В этом предприятии помогал ему зять, Эйрик, норвежский ярл, бывший его подручником (O). И Олаф Скетконунг (Любимый Конунг) Шведский прислал ему вспомогательный отряд (P). Окончив военные приготовления, когда собрались войска из Швеции и Норвегии, а особо сильное датское войско, Канут вышел в море летом 1015 года, для вторичного покорения Англии. На всем флоте не было ни одного раба, ни отпущенника, ни дряхлого старика, ни простого человека, но все молодые, сильные, свободные и смелые люди; по бокам судов висели щиты; их мачты украшались позолоченными львами, драконами, волами, разливавшими вокруг сияние, когда солнце бросало лучи на них.
Войско высадилось в Уэссексе, в Дорсетском графстве, в устье реки Формута. Таково было начало великого похода, обильного странными событиями, подвигами мужества, кровавыми сценами и делами предательства; в этом походе совершенное покорение Англии увенчало двухсотлетнюю кровопролитную борьбу между англосаксами и скандинавами. Слабый, несчастный король Этельред в апреле 1016 года умер; в покорной ему части Англии принял правление наследник и сын его, Эдмунд, прозванный Железнобоким, за телесную силу и мужество, великий и непобедимый герой, не падавший духом от какого бы то ни было несчастья; всегда деятельный, он честно ратовал с изменою своих и превосходными силами врагов; при жизни Эдмунда Железнобокого норманнам досталось много тяжких трудов.
Не видя конца войны и кровавым битвам, следовавшим одна за другой без решительных последствий, вельможи Англии старались наконец склонить воюющих королей на договор, по которому они должны были разделить между собой Англию. Канут согласился с охотой и радостью, Эдмунд – с неудовольствием и только после долгих убеждений его приближенных; оба короля имели свидание на Оланиге (теперь the Light), острове на реке Северн, недалеко от Диоргиста, в Грочестерском графстве. Между ними решено быть им обоим королями Англии. Канут должен владеть Мерсией, по крайней мере ее частью, со всей страной к северу и востоку от Темзы; напротив, Эдмунд – Уэссексом, или землей к югу и западу от этой реки, и городом Лондоном (Q).
Мирный договор подтвержден был клятвой и заложниками с обеих сторон; для большего укрепления договора, в знак доверия и дружбы на будущее время, оба короля обменялись взаимно платьем и оружием и поклялись в вечном братстве. Это было в последних числах октября 1016 года, а спустя четыре недели потом, в день св. Андрея, 30 ноября, Эдмунд Железнобокий был убит; подозревали не без основания, что убийство совершено по распоряжению Канута, по крайней мере с ведома его (R). Такого рода поступки не были чужды датскому королю. Он стал единовластным государем всей Англии, а спустя около 20 лет также и Дании, до самой своей кончины в 1035 году, или, по другим данным, в 1036 году (26).
После смерти Канута царствовали в Англии два его сына, один после другого, Харальд и двоюродный брат его Хардаканут. Никто из них не оставил наследника: с Хардаканутом (S) закончилась мужская линия королевского датского дома; в лице Эдуарда Исповедника, сына Этельреда и Эммы, взошел на английский престол государь из рода англосаксонских королей.
Сноски:
(A) Ательстан отправил с посольством драгоценный меч норвежскому королю Харальду Харфагру. Посол принес ему этот подарок с такими словами: "Этот меч посылает тебе Ательстан и желает, чтобы ты принял его". Харальд взял меч за рукоять. "Ты принял подарок, – продолжал посол, – исполнил желание нашего короля; теперь, взявши его меч, ты должен быть его слугой и подручником". Эти слова удивили Харальда и напомнили ему тогдашний обычай, что все, поступившие на службу к феодальному господину, в знак верности, клали руку на эфес меча. Он очень рассердился, однако ж отпустил послов без всякого вреда. У Харальда был маленький сын, которого родила ему, уже старику, его наложница Тора Морстенстанг. На другой год после Ательстанова посольства он отдал того малютку своему подручнику, Хауку Хаброку (Длинные Чулки), бывалому во многих опасных положениях, и велел ехать в Англию, научив его, что ему делать в этой стране. Король Ательстан был в Лондоне и давал великий пир в то время, когда пришли к нему норвежские послы. Хаук Хаброк вошел в королевскую залу в сопровождении тридцати воинов, все они держали в руке щиты, которыми прикрывались эфесы обнаженных мечей, спрятанных у них под плащами. Король отвечал таким же приветствием. Хаук взял малютку Хакона и посадил его королю на колени. Король посмотрел на дитя и спросил Хаука, зачем он сделал это. "Харальд, – отвечал Хаук, – просит тебя воспитать его побочного сына". В то время воспитатели чужих детей почитались ниже тех лиц, которые поручали им воспитание. Ательстан в гневе схватил свой меч, стоявший возле него, и готов был заколоть ребенка. Но Хаук сказал: "Ты держал его на коленях; можешь заколоть его, если хочешь, но не перебьешь всех сыновей Харальда". Сказав это, он вышел со своей свитой, сел на корабль и отплыл в Норвегию. В те времена дети, посаженные какому-либо семьянину на колени, считались принадлежащими к его семейству: он принимал на себя обязанность их воспитания. Этот долг исполнялся тогда свято и добросовестно, и Ательстан, несмотря на иронию, с какой Хакон поступил к нему в воспитанники, однако ж воспитал его как родного сына, велел учить христианскому закону, назидал в добрых нравах, учил всем известным гимнастическим упражнениям и любил его больше всех родных. Получив такое воспитание, Хакон стал прекрасным, ко всему способным человеком, рост имел выше обыкновенного; в скандинавских сагах, например, в саге Харальда Харфагра, он называется питомцем Ательстана. Не получив никакого наследства после отца в Норвегии, спустя некоторое время после смерти Харальда Харфагра, он приехал в эту страну. Ательстан снабдил его войском и хорошими военными кораблями. Он прибыл в Трондхейм, нашел там первых приверженцев частью по чрезвычайному сходству с отцом, так как жители думали видеть перед собой покойного Харальда, частью потому, что обещал им больше свободы. Примеру Трондхейма, тогда главного места Норвегии, последовала и вся страна. Эйрик Блодикса (Кровавая Секира) вынужден был бежать, Хакон избран в короли. Он царствовал прекрасно, но после должен был воевать с сыновьями изгнанного Эйрика, которые с помощью датского короля, Харальда Синезубого, явились в Норвегию и завоевали ее (Сага о Харальде Прекрасноволосом, XXXIV-XXXVI).
(B) Сага об Эгиле, LI-LII.
(C) Англосаксонское стихотворение и некоторые другие считают 13 павших ярлов, а некоторые – 9.
(D) Это значит "в тыл или в бое, где они не прикрыты щитами".
(E) Сага об Эгиле, LIV.
(F) Сага об Эгиле, LV.
(G) Так, Этельред купил у них мир в 994 году за 16 000, 1002 году за 24 000, в 1007 году за 36 000, в 1012 году за 48 000 фунтов; в 1014 году было выплачено датскому войску 30 000 фунтов и в 1017 году при покорении государства Канутом Великим – 72 000; сверх того граждане Лондона выплатили 11 или 15 тысяч фунтов. Тем объясняется множество английских монет, открытых в Скандинавии, и между ними более 2/3 времен короля Этельреда, выбитых с 979 по 1016 годы; меньше найдено монет времен Канута, хотя он был датским королем и тогда велись частые сношения между Англией и севером. "Датские деньги", Danegeld, платимые с 991 по 1014 годы норманнам за мир, собирались и после, в царствование датских королей в Англии (с 1017 по 1042 годы), на содержание датского войска, да и после свержения иноземного ига в Англии продолжала существовать эта подать. Для народа она была ненавистна; думали, что ее установил сам дьявол. Король Эдуард Исповедник (с 1042 по 1066 годы) уверял, что видела сам, как дьявол "собственной персоной", плясал и потешался на огромной куче "датских денег". Король до того перепугался, что отменил эту подать. Тем не менее, однако ж, принуждены были снова ввести ее.
(H) По собственным словам Этельреда в дипломе 1004 года.
(I) По этой причине мы полагаем, что кровавый замысел против норманнов затеян и совершен в 1003 году, потому что в это год день св. Брикция приходился на субботу. Англосаксонские летописи показывают это событие в 1002 году.
(J) Очень вероятно предположение, что не все норманны, как говорят английские летописи, перебиты в Англии. Это показывает ход событий в последующий мстительный поход Свейна Вилобородого.
(K) Генрих Хунтиндон, живший почти 150 годами позднее, говорит, что в его детстве старики рассказывали об этих сценах.
(L) Это, вероятно, его северное имя. В англосаксонских летописях он называется Паллиг, Палинг.
(M) Он был сыном Харальда Гренландца и прозван потому Харальдссон; по смерти его, в 1030 году, в сражении при Стикластадире, он причислен был к лику святых. Это один из деятельных норвежских королей.
(N) Сага об Олафе Святом, XII-XIII.
(O) Ярл владел Хейдмерком и Раумарики в Норвегии, как владениями датского короля.
(P) Их вождь называется Лакман, или Лахиман, король Шведский. Об этом Лакмане упоминют и нормандские летописи. Он помогал герцогу Нормандскому, Ричарду II, против его соседей, и он, вероятно, тот самый которого Роберт Бас называется Каманом: "De Norvegue le roi Colau (Олаф – вероятно, Олаф Толстый) e de Suave le roi Caman" (Le Romanz de Rou). Этот Лакман, или Лахиман (может быть, шведский лагман, или судья, в иностранных летописях получивший титул Regis Swecorum), – одно и то же лицо со славным ярлом Ульфом, сыном Торкеля Спракалега и братом Эйлифа, которого также английские летописи помещают в число северных вождей.
(Q) По сведениям одного из хронистов, еще и Восточной Англией.
(R) Он оставил двух юных сыновей, Эдмунда и Эдуарда, которых Канут Великий отослал в Швецию к брату и союзнику, Олафу Скетконунгу, с просьбой как-нибудь умертвить их. Но Олаф, гнушаясь таким делом, не исполнил желание Канута, а отправил принцев невредимыми в Россию, откуда они перешли к королю Венгерскому.
(S) Харальд умер 17 марта 1039 года, Хардакнут – 8 июня 1041 года.
|
|
