|
Чем была Чердынь, или Великая Пермь, для народов, обитавших на Ледовитом море и Уральских горах, тем же для Прибалтийских стран был Хольмград северных саг, город, лежащий близ берегов Балтийского моря в Гардарике, или России, – по всей вероятности, Новгород, а по мнению других – старинный город, или пристань, Ладога, на Ладожском озере; это последнее место, однако ж, было, вероятно, Альдейгьюборг (Aldeigjuborg) старинных саг. В сагах повсюду читаем о торговых поездках в Хольмгард; попадают даже рассказы о скатертях и золотых коврах, о золотых тканях и других драгоценных товарах, покупавшихся для северных королей в Хольмгарде (38).
У арабских писателей (A) также встречаются следы торговли, производимой булгарами по верхней Волге с племенами северо-западной России (39). Они говорят о земле Вису, лежавшей высоко на севере, к востоку от Варяжского, или Балтийского, моря, на три месяца пути от Гога и Магога (B), на таком расстоянии и от Булгара, внутри или позади седьмого климата, в котором живут также варяги и югры, в той северной широте, где летом нет ночи, а зимой нет дня, стоят жестокие морозы, и если люди на земле Вису придут в страну булгаров, то несут с собою такого холода, что воздух вдруг переменится и станет ужасная стужа, всякая растительность гибнет, даже посреди лета; оттого булгары, знавшие о том, не пускали в свою область ни одного человека из Вису (так назывался этот народ). В его страну булгарские купцы привозили клинки для мечей (C) и много других товаров и брали оттуда беличьи меха, особенно бобровые и собольи. По причинам, имеющим очень важные основания, в наше время один остроумный исследователь полагал вероятным, что загадочные "вису" арабов то же, что племя весь Русских летописей, которое жило к северу от Новгорода, около Белого моря, и считалось в числе племен, пославших к викингам просить князей себе; эта же весь, или вису, без сомнения, одно и то же, что вильцы Адама Бременского, которые с миррами, ламерами, скифами и турками жили до пределов самой Руси, и народ вас, встречающийся у Иордана, покоренный готским королем, Эрманарихом, вместе с чудью, мерею, мордвой и другими многочисленными, обитавшими на севере народами.
Доказательством деятельной торговли между северными и южными странами Европы в то древнее время служат также свидетельства арабских писателей, что русские купцы посещали землю булгаров, что возили они свои товары по Волге в Булгар и в Итиль, или Атель, город при впадении Волги в Каспийское море; что ладожцы (народ, живущий около Ладожского озера), самое многочисленное из всех русских племен, ездили по торговым делам в Грецию (Греческую империю), в Константинополь и Испанию и что товары: медь, меха и многие другие, вывозимые от хазар, приходили к ним через русских и булгар. Что же касается до хазар, то они сильный торговый народ, обитавший в их столетиях около Днепра и Азовского моря, также в низовьях Волги, на северной стороне Каспийского моря.
С тех пор как только начали обращать внимание на монеты, в продолжение нескольких веков сохранявшиеся в недрах земли, особливо удивлялись великому множеству арабских монет, которые по временам откапывались в пределах Швеции. Эти монеты выбиты в Азии при магометанских государях, в то время, когда владычество мусульман простиралось на Аравию, Сирию и Персию с окрестными странами, на Египет и весь берег Северной Африки, на Кипр и Испанию. Надписи на них с именами государей, городов, где чеканились, и года хиджры показывают, что они принадлежат к VII-X столетиям.
Некоторые из них выбиты при халифах, преемниках Магомета, занимавших тогда престол пророка, и потому были в общем ходу в покоренных землях; другие, напротив, чеканены арабскими эмирами, или князьями, правителями стран, лежащих к востоку и югу от Каспийского моря; эти князья мало-помалу сделались независимыми государями в землях, где были только наместниками, например: буваигидские, которые подчинили себе Персидские области Ирак и Фарсистан; сиядидские, владевшие краями на южном и юго-западном берегу Каспийского моря (Гилан, Мазандеран и другие), и сасанидские, область которых простиралась к востоку от этого моря.
Из числа монет этих эмиров в Швеции всего было найдено сасанидских, или князей Сасанидского дома. Они царствовали в так называемой Великой Бухарии, в Хорасане и юго-восточных странах Каспийского моря. Здесь, при истоках реки Инда и Оксуса (Гигона), лежали города Бухара, Маруанда, или Самарканд, и Бактра, теперешний Балк, славные с самых давних времен по высокой образованности и торговле. К этим местам сходились, равно также от них и расходились, торговые дороги по всем направлениям. Бактра, в соседстве с северной Индией, была складочным местом всемирной торговли, средою драгоценных товаров всей Азии, из стран по ту сторону степи Гоби, из Серика (Serica) древних, нынешнего Китая. Из Бактры товары отправлялись вниз по реке Оксусу в Каспийском море, оттуда отчасти Волгою в землю булгаров и северную Россию, отчасти прямо по Каспию к устьям Куры и Аракса и по этим рекам; далее перевозились сухим путем в реку Фазис, потом этой рекой в приморские города на Черном море – этим торговым путем уже ездили в самой глубокой древности.
Нестор, древнейший русский летописец, живший в последней половине XI и в начале XI столетий, извещает нас, что из Черного моря торговый путь шел по реке Днепру, потом волоком через плоскую возвышенность, рекой Ловатью в озеро Ильмень, а из него Волховом в Ладожское озеро и истоком его, рекой Невой, в Варяжское море. Этим торговым путем русские отправляли меха, рабов, медь и воск – главные товары, вывозимые из России в Греческую империю, в Константинополь и другие места при Черном море. Семь Днепровских порогов, которые или вовсе, или только частью перерывают плавание по реке, старались миновать, проводя лодки близ самого берега; но если нельзя было сделать того, товары выгружались, суда перетаскивались посуху к безопасному руслу ближайшей реки, где, снова нагруженные, спускались в воду. Из Днепра обыкновенно плавали также Двиною в Балтийское море (40).
Эти торговые пути из Каспийского моря в Балтийское и Ледовитое моря по судоходным большим рекам, пересекающим Россию, объясняют, как могли зайти на север в таком множестве монеты, выбитые в Самарканде, Бухаре, Балке, или Бактре, и многих других прикаспийских местах. Они попадались реже и в меньшем числе на берегах Западного моря (Немецкого с Каттегатом), также в западных и отдаленных от моря землях, зато почти в невероятном количестве в прибрежьях Балтийского моря – не только в Швеции, но и в Ливонии, Куронии, Пруссии, Поморье, Шлезвиге, на островах Готланде и Эланде, также собственно и в России.
В те времена, ранее IX столетия, на севере еще не знали искусства чеканить монету, как в южных прибалтийских странах и в России, так и в Скандинавии, и кажется, что у булгар и хазар не было бито никакой монеты прежде XIII столетия. Для обмена товаров пользовались иностранными деньгами, бывшими в обращении по их весу (потому что в числе найденных денег встречаются куски арабских монет, отрезанные чрезвычайно разнообразно, вероятно с той целью, чтоб сделать их удобнее при небольших уплатах) (41).
Также в числе многих драгоценностей, вырытых в Швеции, изредка попадались золотые перстни с привешенными к ним меньшей величины колечками, иногда они вложены одно в другое и имеют какое-то взаимное отношение по весу и величине: это так называемые Sniglar, кольца, которые не могли иметь другого назначения, как только служить добавкой к большей или меньшей монетной цене или, судя по их виду, употреблялись и для украшения, и для монеты вместе.
Пока еще не выбивали денег в стране или не было в обращении монеты известного чекана, до тех пор не знали другой меновой ценности, кроме товаров, к которым принадлежали также золото и серебро по весу. По этому мерилу монета всех стран в руках скандинавов имела одинаковую цену и была в одинаковом ходу во всякой торговле. Не менее важно также, что византийские или греческие монеты, несмотря на частые путешествия в Константинополь прежних скандинавов, попадаются сравнительно в гораздо меньшем числе между сделанными находками; весьма немного встречается монет, выбитых арабскими князьями в Африке, Сицилии и Испании, хотя эти страны отчасти посещались викингами.
Все эти обстоятельства, взятые вместе, поставляют вне всякого сомнения, что великое множество сасанидских монет, нашедших себе путь из прикаспийских земель на север, занесены туда торговлей. Этим подтверждаются рассказы о цветущей в то время торговле города Бирки, или Сигтуны, куда съезжались на ярмарку корабли датчан, норманнов, славян, сембров и других славянских народов. Такая торговля была прибыточная для севера; количество вывоза его товаров, состоявших сначала в мехах, превышала количество ввоза в драгоценных камнях, жемчуге и других предметах восточной роскоши. Это с некоторым основанием можно утверждать по богатым остаткам в древних арабских или куфических монетах, вырытых только в два последних столетия: их можно считать свидетелями тогдашнего богатства в таких деньгах на севере, но едва ли они могли зайти туда в таком множестве иным путем, а не торговым.
У писателей глубокой древности нет недостатка в намеках на давнишнее существование некоторой меновой торговли между народами Черного и Балтийского морей и племенами на Ледовитом море. Иордан, римско-готский историк VI века, рассказывает, что дорогие меха, сапфийские кожи, отличавшиеся блестящим черным цветом, через многие народы приходили от светанов в Скандии к римлянам.
Из Геродота (около 450 года до Р.Х.), жившего за 1000 лет до Иордана, узнаем, что великие греческие торговые города на северном берегу Черного моря: Ольвия при устье Днепра, где ныне Херсон, Пантикапея на полуострове Крым, на азиатской стороне Киммерийского Боспора, Фанагория и в самой северной оконечности Азовского моря Танаис – находились в торговых сношениях как с самыми далекими местами, так и с отдаленнейшим севером. Караваны греческих и скифских купцов ходили из Ольвии через лесистую страну, Гилею, по берегу Азовского моря, к Танаису или Дону и по этой реке в астраханские степные страны, откуда путь принимал северное направление и шел по безлесным странам сарматов в поросшие лесами земли будинов и гелонов (теперешние губернии России Саратовская, Пензенская, Симбирская и Казанская, еще поныне изобильные густыми дубовыми лесами). На севере от страны будинов и гелонов лежала степь длиной в семь дней пути. Пройдя ее, караваны обращались к северо-востоку и приходили к великим народам-звероловам, тиссагетам и иркам, населявшим страны по рекам Каме, Колве и Печоре, и землю, известную в древних русских летописях и памятниках под именем Пермии, или Великой Пермии и Югрии (D), а в северных сагах под названием Бьярмии. Здесь, еще во времена Геродота, была собственно родина меховой торговли, как и во все средние века, отечество драгоценных пушных зверей, прекраснейших бобров, соболей и разных других. Там, где начинались родовые земли народов-звероловов, в стране будинов, находился большой и замечательный город, обитаемый гелонами и описанный Геродотом (E). Чем были Булгар и Чердынь (Великая Пермь) для средневековой торговли в этих странах, тем же был в глубокой древности город гелонов для греческих поселенцев – главным складочным местом их меховой торговли с северными племенами.
Последним рыночным местом для торговли с племенами, жившими по Ледовитому морю, была земля тиссагетов и ирков. Оттуда с грузом драгоценных мехов путь караванов шел в жилища аргиппеев, в нынешней земле киргизов и калмыков, на севере от Каспийского моря, в западной половине Великой Татарии. Дальше аргиппеев греческие и скифские купцы не ездили: там сходились караваны Востока и Запада и совершался обмен северных мехов на товары Восточной и Южной Азии (F). С одной стороны, с юга, аргиппеи граничили с рекой Яксартом и с племенами, имевшими родиной Великую Бухарию, соседнюю с Бактрой и Маркандою, складочными местами индийской торговли; с другой, с востока, с массагетами и исседонами, в нынешнем отечестве монголов и зюнгоров, внутри Великой Татарии. От исседонов, правдивого и образованного племени, привыкшего к мирным занятиям и не враждебного к чужеземцам, приходили известия о самой северной и восточной Азии: из этого видно, что они были торговым народом и граничили к северу с богатыми горными странами Азии, по сказанию со стерегущими золото грифами, похищающими его аримаспами, к востоку с Серикою (Serica), столь славною в последующие времена, и к югу с народами, обитавшими по соседству с Великой Бухарией. Это объясняет, каким образом пределы их могли быть главными складочными местами торговли и целью караванов, приходивших с берегов Черного моря для обмена произведений Восточной, Южной и Северной Азии.
Здесь открывается взгляд на торговые международные сношения со времен глубокой древности, вполне достойный внимания исследователя. Из точных сведений, какие имеем о Каспийском море, видно, что оно еще при Геродоте и, без сомнения, задолго до него служило для перевозки товаров. Геродот обозначает длину и ширину его числом дней, какое нужно, чтобы объехать это море в разных направлениях, исчисляет кочующие племена на востоке от Каспийского и Аральского морей и описывает их так точно и верно, как будто там родился; географы нашего времени не могут похвалиться такими сведениями об этих странах. Но откуда такая точность показаний, если бы дороги караванов не лежали через эти страны и если бы судоходство по Каспийскому морю не производилось еще в тогдашние времена?
Геродот говорит далее, что из Черного моря целых 40 дней плыли по реке Днепру. Он слышал о реке Эридане, которая вливается в неизвестное северное море и что оттуда приходит янтарь. Разуметь ли под этой рекой Двину, что всего вероятнее, или речку Радуну, впадающую в Балтийское море, в отечестве янтаря, в Жмуди, – неясно, но все-таки слышанные сказания Геродота о янтаре, который идет из реки, впадающей в Северное море, вместе с рассказами о долгом плавании по Днепру – не темные указания на торговлю, производимую в тогдашнее время между прибалтийскими и черноморскими берегами тем же путем, который, как видели мы из Нестора, существовал для перевозки товаров из Балтийского в Черное море.
Так о временах, отделенных тысячелетием от нашего счисления, мы имеем отчасти явные следы, намекающие на некоторые связи и народные сношения между Индией и Средней Азией, Черным морем и его торговыми городами и племенами Дальнего Свера, с одной стороны до берегов Ледовитого, с другой – до Балтийского морей. По словам Страбона, на больших торжищах в Пантикапее видали людей более нежели 70 народов. Вероятно, темные слухи об этих торговых сношениях и судоходстве, может быть, с древних времен существовавшем по великим рекам России, дали начало понятиям древних о соединении Черного и Каспийского морей с Северным и основанным на том их басням о чудесных походах аргонавтов и других из одного моря в другое. Эти мнения, может статься, по тому же поводу снова встречаются у некоторых арабских географов, когда говорят они о соединении Черного моря с Варяжским, или Балтийским. Точно так же Адам Бременский и Гельмольд, два северных писателя XI и XII столетий, описывают Балтийское море "поясом (baelte), обнимающим скифские земли до Греции", и что "в последнюю страну Русское море (Балтийское) входит небольшим рукавом". Слыхали, мол, о путешествиях между Балтийским и Черным морями, также между Черным, Каспийским и Северным, а так как об этих северных странах имели самое сбивчивое понятие и не знали, что такие путешествия совершались из реки в реку по широкой равнине между упомянутыми морями, то и думали, что последние сливаются одно с другим.
Этими неясными признаками древних связей между Прибалтийскими и Черноморскими народами объясняются также следы древних сношений между готскими племенами на Черном и Балтийском морях, потому что пути для торговли и странствований народов и поселенцев были одни и те же. Вдоль южных берегов Балтийского моря, на Одре и Висле и оттуда далее до Немана и Двины, по немногим уцелевшим известиям, жили племена готского происхождения. Эти берега были отечеством янтаря, который у северных жителей назывался Glaes. В древних северных сагах мелькает темное, сохранившееся в преданиях воспоминание о том времени, когда народы, соплеменные со скандинавскими готами, обитали в славной янтарной земле, потому что она, без сомнения, одно и то же с таинственным Glaesisvall старинных саг, с этим древним раем, где жизнь людей продолжалась многие столетия; там, по древнему народному верованию, находилась страна бессмертия, Odainsakur, в которой каждый пришелец избавлялся от старости и болезней и никто не умирал. Эти саги, указывающие на глубокую древность, так отдалены от нас, что, исчезнув в памяти потомков, перешли в область баснословия.
К той блаженной стране, к западу от Гардарики, по словам Инглинга-саги, прежде всех направил путь Один, когда выступили из Асахофа на Танаисе. К тем же берегам пришли и готы через остров Скандию, когда им сделалось тесно и не стало доставать пищи на родине; оттуда отправились они далеко через Скифию, без сомнения, старым торговым путем по Двине и потом по Днепру в Черноморские страны. Той же дорогой ходили также Свейгдир и другие странствователи к берегам Черного моря для отыскания Годхейма и Одина и для принятия участия в подвигах тамошних своих земляков (42).
Но многое изменилось с тех пор, когда, частью вместе с готами, частью вскоре за ними, соседи их и соплеменники, бургунды, вандалы, гепиды, скиры, ругии и многие другие народы готского племени, покинули свою родину на Балтийском море и бросились на Римскую империю. С землей готских племен, называемой в сагах Reidgotaland (G), граничили, с одной стороны, чудские племена, которые занимали обширную страну, лежащую на север от Двины до Ледовитого моря и к западу от земель на Ботническом заливе до Уральских гор, первоначальный Йотунхейм (H) древних саг, родина йотунов, турсов, исполинов и чудовищ, с другой стороны – с сарматами греческих и римских писателей, жившими в теперешней Литве, Польше и юго-западной России, вендами или славянами средних веков, теми же народами, которые встречаются в древних северных сагах под именем гуннов (I) и которых земля называется Гуннией (Гуннланд).
Эти славяне, венды и чудь, после великого переселения готских племен на юг, с разных сторон бросились на их прежние владения на берегах Балтийского моря и разделили их с оставшимися там готами, слишком слабыми в числе и силах для защиты земли от вторжения чужеземцев. Есть следы, что чудь распространилась в то время по Куронии до самой Пруссии и что Эстония, которую прежде занимали Aestii, или Эсты (Восточные), готского племени, так называвшаяся еще в IX столетии по относительному положению своему со Скандинавией (J), от Вислы до Финского залива, большей частью заселена народом чудского происхождения.
Итак, если саги говорят о Glaesiswall как о волости (хераде) в Йотунхейме, о соседстве гуннов с Рейдготландом и жестоких войнах рейдготов с королями Гуннланда, то эти рассказы, поскольку они основываются на темных сказаниях старины и принадлежат северной истории, должны относиться к тому времени, когда финны и славяне со всех сторон бросились на остатки готского народного племени и поселились в стране их. Одна сага об этих войнах жила и у прежних прусских латышей, передававших в XIII веке древнее предание, что немцы, с которыми их предки вели жестокие войны, получили помощь от девяти королей, называвшихся Гампти, сильных войском и кораблями; они победили пруссов и заложили на Висле укрепление, по имени Свеца.
До VI или VII века мы не находим вендов во владении прибалтийских берегов, но в это время овладели они Мекленбургом, Поморьем, Рюгеном, всей береговой землей между Вислой и Травой; эта страна называлась Вендией, а в северной саге – Винланд. Другие славянские племена теснили чудь все далее и далее к северу и овладели большей частью нынешней европейской России.
С этого времени саги говорят о постоянных путешествиях скандинавских королей и викингов на южные берега Балтийского моря. Ингвар, упсальский король, пал в битве с эстами, ограбив и опустошив их землю. Браут-Анунд, сын его, пошел с войском в Эстонию и отомстил смерь отца. Потом Ивар Видфаме, кроме многих других земель, покорил и все "Восточное государство" (Austur-rike), как назывались к востоку от Скандинавии лежащие страны; потому и викинги, направлявшиеся туда в походы, носили имя восточных викингов (43). Когда потом сыновья Рагнара Лодброка разделили между собой земли отца их, Хвитсерк получил, кроме Ютландии, и Винландию. И намеки саги на завоевания и владения скандинавских королей на южных берегах Балтийского моря подтверждаются более верными положительными известиями, которые имеем с половины IX века. Тогда приведена была в покорность Курония, незадолго перед тем отложившаяся от упсальских королей, которым долго платила дань.
Около того времени, когда Ансгарий вторично прибыл в Бирку, около 853 года, в Швеции царствовал король по имени Олаф, дозволивший Ансгарию проповедовать в Швеции христианскую веру. В то же время датчане предприняли поход в Курнию. Прежде эта земля платила дань Швеции и признавала верховную власть шведских королей, но давно уже освободилась из-под этой зависимости. Таким положением дел хотели воспользоваться датчане для обложения данью Куронии; наконец вооружили сильный флот, пристали к Куронскому берегу и высадились; но куронцы взялись за оружие и победили датчан, потерявших до половины войска, большую часть флота и всю добычу, награбленную в этом краю. Услышав о том, король Олаф решился исполнить неудавшееся датчанам предприятие и снова привести в покорность отложившуюся Куронию. С большим войском он сел на корабли, вышел в море, высадился и сначала подступил к городу Зеебургу, или Зелебургу, в Земгаллии, на правом берегу Двины. Там вовсе не ожидали неприятеля и не были готовы к отпору. Шведам легко было овладеть городом: они действительно взяли и совсем разорили его. Потом углубились в страну и стали станом при другом городе, Apulien (Pilten). Крепкий и населенный, он защищался храбро. Восемь дней кряду шведы делали жестокие нападения, но всякий раз были отражаемы. Эта неудача привела их в затруднительное положение. Многие из них пали, остальные утомились от боя и не знали, что делать. От кораблей своих они были далеко и полагали, наверное, что при отступлении подвергнутся преследованию и нападению со всех сторон. В таком затруднительном положении решились прибегнуть к жребиям для узнания, пошлют ли им боги победу или, по крайней мере, доберутся ли они счастливо до кораблей. "Жребии" брошены, но боги отвернулись от шведов. Они упали духом; положение, в котором находились, очень озабочивало их. Между ними было много купцов, которые припомнили слова Ансгария, в последнюю его бытность в Сигтуне, что бог христианский силен на помощь для всех, его призывающих: они предложили сделать опыт, не поможет ли им бог христианский, который, говорят, сильнее всех других богов. Опять бросили "жребии", которые возвестили, что Иисус Христос обещает счастливый успех. Это ободрило шведов: уверенность в победе придала им новые силы, и они опять приготовились к приступу. Город потерпел много от прежних нападений; жители, увидев, что шведское войско опять окружило город и готовится к нападению, не надеялись выдержать новый приступ, а послали переговорщиков и вызвались выдать шведам все оружие и пожитки, захваченные в прошлом году у датчан; сверх того, обещались уплачивать по полумарке к каждого жителя и впредь быть покорными данниками шведского короля. Условия были приняты и скреплены рукобитием. Куронцы отдали 30 знатных мужей в заложники. Олаф воротился домой с богатой добычей и великой славой.
В том же столетии храбрый Эйрик Эмундсон предпринимал ежегодно походы в эти восточные страны, покорил Финляндию, Кириаляндию, Эстляндию, Курляндию и построил там большие земляные валы и укрепления. Но не только жители Куронии и их соседи, чудь в Ливонии, но и меря (K), другие финны, обитавшие на озерах Клещине и Ростовском, славяне новгородские, жившие около Ильменя, и кривичи, другое славянское племя, населявшее страну около Смоленска, Витебска и Полоцка, – все эти народы, по словам русского летописца Нестора, около 859 года были под властью варягов и платили им дань.
Эти варяги, рассказывает он дальше, жили за морем и были разного рода; некоторые назывались свеи, другие – готы, третьи – норманны, иные – англичане. Из этого ясно, что под именем варягов понимались скандинавские народы, почему и Балтийское море называлось Варяжским. Это имя знают и арабские писатели X, XI и последующих столетий. Они упоминают о Варяжском море как о значительном рукаве Северо-Западного всемирного моря, который на севере Великой земли (L), за пределами славян и вендов, простирается к северу в область мрака. "На берегах его, – говорят они, – напротив славян, живут варенги, высокорослый и сильный народ, говорящий своим языком". Позднейшие арабские творения прибавляют к древним, что "теперь море варенгов (Варяжское) на языке соседних с ним жителей называется балтийским. Около него лежит Поморье, Дания, Швеция, Ливония и Пруссия. И к Германии принадлежащая Аламания (так называют турки Северную Германию) лежит вблизи него, потому в нашей стране известно оно под именем Аламанского моря. Под именем высокорослого и храброго народа варенгов, живущего на этом море, высокоученый Ширази (арабский писатель, живший в конце XIII и начале XIV веков) понимает шведов.
Эсты и финны, прежде всех узнавшие лежащий напротив Швеции берег Рослаген (Родин, Родслаген), с которым они с давнего времени находились в сношениях, по имени его дали всей шведской земле название Ruotsi, а народу – Ruotsalainen (M), по древнему обычаю, свойственному всем невежественным народам, называть все страны, государства и части света по имени земель, соседних с ними и известных им прежде других (N). От финнов перешло это имя к соседям, славянам новогородским, и другим внутри России славянским племенам, которые, будучи окружены со всех сторон и отделены от берегов финнами, не имели никаких сношений со шведами, имя их слышали от одних финнов и, таким образом, называли их Rus, Rusi (O). Это видно из Нестора, когда он именем "руси" называет особое племя варягов за морем, сам не зная, кажется, что варяго-русь – один и тот же народ со шведами, и это последнее имя, принадлежащее одному из варяжских народов, дошло до его сведения не от финнов или славян, а другим каким-нибудь путем.
Это подтверждают и другие рассказы. В 839 году, 17 июня, говорят французские летописи, прибыли в Ингельгейм к Людовику Благочестивому послы с письменами и подарками от греческого императора, Феофила. В то же время Феофил послал с ними нескольких людей из народа рос, отправленных в Константинополь от короля их, с дружескими намерениями, как они уверяли. Феофил просил у западного императора позволения для них воротиться к себе в отечество через его государство, потому что дороги, приведшие их в Константинополь, лежали посреди диких и чрезвычайно жестоких народов, почему греческий император не хотел, чтобы они возвращались тем же опасным путем. Когда Людовик Благочестивый точнее узнал причину их посольства и спросил их про путешествие, то услышал, что они из шведского народа; ему пришло в голову, что они скорее посланы в качестве соглядатаев, а не с дружескими предложениями. Он дал им знать, что остановит их, пока не разузнает с точностью, с честными ли они пришли намерениями или нет. О том уведомил он и Феофила, говоря, что из дружбы к нему принял пришельцев благосклонно и распорядился так, чтобы они могли безопасно воротиться на родину, если предприняли это путешествие с честным намерением; в противном случае отошлет их назад в Константинополь: пусть император делает с ними что хочет. Здесь в первый раз является русское имя; видно, что первый рос, или руссы, были шведами. Узнаем также из этого, что путешествия в Константинополь в то время подвергались большим опасностям и затруднениям; что они, следовательно, были редки и что имя варягов еще не было в употреблении и не принадлежало всем скандинавским народам, как во времена Нестора (в XI столетии). О том говорили также и упомянутые выше послы в Константинополе; они принадлежали к народу, который был известен славянам и финнам, как обладатель юго-восточных берегов Балтийского моря, под именем рос, или руссов.
Около 862 года, рассказывает русская летопись, славянские и чудские племена восстали на своих варяжских властителей, отказались платить им дань и выгнали их из страны. Но славяне и чудь не могли управляться сами собой. Начались междоусобия и раздоры, сопровождаемые таким беспорядком и неустроениями, что чудь (P), кривичи, славяне новогородские и весь, не зная другого средства положить конец неустройствам, послали за море послов к тем именно варягам, которые назывались руссы, и просили у них себе государей. "Земля наша велика и обильна, – говорили послы, – а наряда в ней нет: придите княжить и владеть ей". История нечасто представляет такие черты, чтоб покоренные народы, снова завоевав свою независимость, добровольно призвали к себе опять прежних властителей или просили у них государей. Это доказывает, что замечено и русскими историками, что варяги долго господствовали над жителями названных выше стран, облагали их умеренной данью и пользовались властью благоразумно, так что зависимые от них племена опять пожелали безопасности и порядка, отличавших правление чужеземцев.
Три брата, Рюрик, Синеус и Трувор, приняли приглашение и переправились в славянскую землю. Их сопровождала огромная толпа варяжских мужей. Рюрик выбрал себе местопребыванием Новгород, Синеус поселился на Белом озере, в земле веси, Трувор учредил свое пребывание в Исабурге, или Изборске, городе кривичей (44).
Два других варяжских братьев, Аскольд и Дир, отправились со своими людьми вниз по Днестру, с намерением добраться до Константинополя и там поискать себе счастья. На пути подошли они к городку, лежавшему на высоте; узнали, что это город Кмев и платит дань хазарам. Аскольд и Дир овладели им, поселились там и с помощью варяжских дружин, к ним приставших, основали особенное государство на Днепре, независимое от Рюрикова на Ильмене и Финском заливе.
Так в одно время возникли варяжские государства в южной и северной частях России. Только что овладев Киевом и окрестными племенами, Аскольд и Дир, по обыкновенной отваге и страсти норманнов к обширным предприятиям, задумали поход в Греческую империю с двумястами судов. Эти искатели приключений около 866 года поехали вниз по Днепру и направились по Черному морю к Боспору Фракийскому, свирепствовали везде как викинги, рассеивали по берегам ужас и явились под стенами Константинополя.
Никогда еще под стенами этой столицы не видали врага, так же хорошо знакомого с морем, как с сушей. Император Михаил III и Фотий, патриарх Византийской империи, провели всю ночь в молитвах в церкви Богоматери во Влахерне; на следующее утро с пением и торжественной процессией вынесли на берег святую ризу Богородицы и погрузили ее в спокойные воды моря. "Тогда, – рассказывают византийские писатели, – вдруг поднялась сильная буря с восходящими до небес волнами, разбила неприятельские суда и выбросила их на берег: немногие уцелели из безбожников-руссов". Но Аскольд и Дир убежали счастливо в Киев с остатками войска. Потом вели они войны с пограничными племенами и расширили пределы своего государства.
В то же время Рюрик стал единовластным правителем в варяжском государстве на верховьях Днепра: братья его, Синеус и Трувор, умерли спустя два года по поселении в стране. Он распространил свою область на востоке землями мери и муромы до реки Волги и Оки, а на юге до Двины. Своим спутникам раздал он землю и поместья таким образом, как поступали везде норманны, во Франции, в Англии, в Неаполе, равно и в Сицилии. Одному дал он Полоцк, другому – Ростов, третьему – Белоозеро; в этих городах варяги составляли значительную часть населения. В полоцкой области жили кривичи, в Ростовской – меря, в Белоозерской – весь, в Новгородской земле жили собственно называемые славяне, близ Мурома – чудское племя, так же как меря и весь; всеми этими племенами правил сильной и твердой рукой Рюрик. Он – основатель русского государства, в котором более 700 лет царствовали его потомки, до самого пресечения мужской линии его дома со смертью Федора I в 1598 году.
Первобытные жители России состояли из двух главных племен, славян и чуди. До времен Рюрика не знали ни одного народа с именем руссов в пределах теперешней России (Q). Ни одно из племен, призвавших к себе варяжских князей, не носило такого имени. Ученый греческий император, Константин Багрянородный (R), исчисляя в своей книге "Об управлении государством" многие пороги реки Днепра, приводит их славянские и русские названия: последние очень различны, и находят, что так называемые русские названия вообще чисто скандинавские или, по крайней мере, легко производятся из скандинавского языка. Некоторые византийские и другие современные им источники причисляют руссов (S) к норманнскому народу или относят их к племени франков. И арабские писатели намекают на скандинавское происхождение руссов. Так, Ибн-Фадлан в качестве посланника Багдадского халифа из фамилии Аббасидов, через Бухару, Ховаресм (Хиву) и башкирскую землю, ездил в 922 году в Булгар, к королю Булгарскому. В этом путешествии он встретил на Волге руссов, прибывших туда на судах для торговли. Он сообщает о них подробное описание, говорит об их телосложении, одежде, вооружении, обычаях и нравах, религиозных обрядах, похоронных торжествах, также и об их товарах (T).
Название Руси первоначально ограничивалось государством Новгородским, или основанное варягами вначале на Ильменьском озере государство преимущественно носит имя Руси еще в XIII-XIV столетиях. Наконец, русская летопись в самых точных выражениях рассказывает, что от новых варяжских пришельцев земля получила имя Руси: так и называется с того времени. Все это объясняется уже вышеприведенным указанием, что скандинавские племена, поселившиеся с Рюриком и его братьями в Новгороде и окрестной стране, называются у чуди Roots или Ruotzalainen, а у славян – русью. Итак, шведы – первые руссы, тот самый народ, который основал Русское государство, соединил в одно государственное общество славянские и чудские племена, жившие "особе" в грубом невежестве под управлением своих родоначальников. От княжеского дома русское имя мало-помалу перешло на весь народ (U).
Новгород, Ладога, Белоозеро, Ростов, Муром, Полоцк и Изборск с принадлежащей к ним страной (между Ладожским и белым озером, истоками Двины и Днестра, Пейпусом, Волгой и Окой) составляли область Рюрика, древнюю Русь, Хольмгард или Гардарику северных саг. Варяжский муж, Олег, родственник Рюрика и по смерти этого князя (в 879 г.) опекун его малолетнего сына Игоря, ходил в походы с войском, составленным из варягов, чуди, новгородских славян, мери и кривичей, взял Смоленск (V) и поставил там варяжских правителей; потом спустился вниз по Днепру и везде покорял славянские племена; употребив хитрость, застал врасплох своих земляков, Аскольда и Дира, убил их, и овладел их княжеством на Днепре, и потом перенес столицу государства в Киев, Киенугард, Квенугард северных саг.
Он нанес сильный удар хазарскому государству и присоединил к Руси славянские племена, прежде подвластные и платившие дань хазарам.
С флотом из 2000 судов и 80 000-ным войском он поплыл Днепром в Черное море. В тех местах, где нельзя было плыть, суда по обыкновению перетаскивались по сухому пути. Держась западных берегов Черного моря, он дошел до Боспора Фракийского, грабил окрестные места, жег дворы и церкви, наконец явился перед Византией и готовился взобраться на стены этого города. Греческий император, Лев VI, откупился от него дорогой данью. В знак победы Олег повесил свой щит на воротах Византии и возвратился в Киев с таким множеством золота и серебра, дорогих тканей, вин и других вещей, что у невежественного народа прослыл "вещуном", человеком, одаренным сверхъестественными качествами (45).
Спустя некоторое время, когда Олег уже умер и Игорь, сын Рюрика, княжил в отцовском государстве, неслыханное до тех пор предприятие норманнов, явившихся под именем руссов (морской поход в прикаспийские страны), навело ужас на азиатские народы. На 500 судах, каждое с сотней человек войска, они по обыкновению поплыли Днепром в Черное море, обогнули Тавриду (Крым), вошли через Киммерийский Боспор в Азовское море и потом в р. Дон; в том месте, где эта река сближается с Волгой, они перетащили суда через перешеек, или высоты, отделяющие эти реки, в теперешнем Царицинском уезде, опять проплыли Волгой, мимо города Итиля, в Каспийское море (Хазарское у арабов), рассеялись по нем, везде на берегах делали высадки, разразились грозой над мирными жителями и привели в страх все прибрежные народы Азии.
Сколько могли припомнить в то время, Каспийское море никогда еще не носило неприятельских корабле. На нем обыкновенно не видали других судов, кроме рыбачьих и купеческих. Напрасно жители Дшиля и Дейлейма собирались дать отпор неприятелю; напрасно составлялись войска из народов Таберистана, Джорджана, Бардаа, Аррана, Бейлакана и Азербайджана: русские разбили их, победили полководца Ибн-Абис-Садаа и дошли до Нефтяной земли в Ширванском государстве. После этих набегов они, по обычаю викингов, снесли добычу в безопасное место – на острова Каспийского моря, поблизости нефтяных берегов.
Окрестные жители собрали войско, переправились на эти острова в лодках и купеческих судах, чтобы отнять награбленное добро и истребить морских разбойников. Викинги построили свои суда в боевой порядок, поплыли навстречу неприятелю, уничтожили его флот и перебили множество мусульман. Многие месяцы они держались на Каспийских берегах и ужасно разорили их (W).
На возвратном пути они принуждены были в устьях Волги сражаться с сильным мусульманским войском и потерпели жестокое поражение; однако ж, после некоторого времени, показались опять на Каспийском море: проникли в р. Куру, устремились к Бардаа, столице Аррана, и взяли этот великий и богатый город; они провели в этой стране целый год в разных походах и частых стычках с туземцами.
Со своими флотами и способностью к переездам из одних мест в другие по рекам и морю, русские войска были ужасом для всех приморских и приречных жителей той страны. В своей земле они были храбрее и искуснее всех соседей в военном деле и прекрасно умели образовывать хороших воинов из своих славянских и чудских подданных. Сверх того, Рюрик передал своему роду норманнскую воинственность и предприимчивость (X).
Спустя 180 лет по основании Русского государства на р. Волхове, в княжение Ярослава, четвертого Рюрикова потомка в нисходящем колене, русское владычество распространилось от берегов Балтийского моря до Угрии и Черного моря и к востоку до Азии, следовательно, имело пределы нынешней европейской России. Те же князья, так быстро распространившие русскую власть и положившие начало государственному значению Русской державы, вместе с тем водворяли гражданский порядок, давали законы и старались, сколько могли, образовать народ и возвысить его из состояния невежества, в какое был погружен, на ту же степень образования, на которой находились прочие, более успевшие в том, европейские народы.
Олег строил города, заводил управление и войско, установил определенные подати, которые должны были платить славяне, кривичи, меря и варяги. Ольга, дочь варяжских родителей, супруга Игоря, во время малолетства сына своего, Святослава, велела строить мосты и проводить дороги для облегчения торговых и других сношений меду разными племенами государства; мудрым правлением она снискала в русских летописях бессмертное имя. Владимир Великий, сын деятельного воин и завоевателя, Святослава (которого русские источники сравнивают с Александром Македонским), обратился в христианство и распространил его на Руси по греческому обряду и исповеданию; вслед за святою верою появились письменность и первые начала образования; Владимир любил науки и музыку, держал скальдов при своем дворе; призывал к себе немецких и греческих художников и ученых, заводил училища, строил великолепные храмы, пролагал новые торговые дороги. Он отправлял посольства к западному и греческому императорам и к мусульманским государям в Багдад. Его сын, Ярослав, зять Олафа Скетконунга Шведского, издал первые письменные законы, обличающие их северное происхождение, по чрезвычайному сходству со скандинавскими. Он основал город Дерпт в Ливонии, заставлял переводить многие книги с греческого и привел Русь в сношение со всеми образованными народами. Куда ни приходили норманны, где ни основывали новые государства, они всюду приносили с собой ту же любовь к наукам и искусству, то же стремление к образованию, которые еще во время великого переселения народов отличали готское племя от многих других (Y).
Всего более помогли усилению русского владычества и быстрым успехам русского оружия непрерывные связи царствующего на Руси дома с его родовой страной и помощь, получаемая оттуда во время великих опасностей и в трудных обстоятельствах. Сын Рюрика, Игорь, в войне с греческим императором понес такой урон на море и на суше, что едва с третьей долей войска вернулся на Русь; он послал за помощью в Варяжскую землю, за море. С варягами, пришедшими оттуда на выручку князю, и с войском, набранным на Руси, он опять пошел к Константинополю. Уже одна молва о приближении русского войска привела в смятение всю Грецию: император, не дав еще дойти Игорю дальше Дуная, начал переговоры с ним, возобновил прежний договор с Олегом и осыпал русского князя пышными подарками, состоявшими в золоте и разных дорогих тканях. Владимир Великий, во время междоусобия по смерти Святослава, прогнанный в свое Новгородское княжество, бежал к варягам и, прожив у них два года, вернулся с варяжским войском, взял опять Новгород, одолел в Киеве брата, Ярополка, сделался единовластным на Руси и восстановил в ней спокойствие и порядок. И Ярослав, великий князь Новгородский, в войне с братом, Святополком, которому помогал князь Польский, Болеслав, также с другим братом, Мстиславом, успешно воевавшим с хазарами и касогами, в крайней нужде посылал за помощью к варягам за море. В 1024 году к нему пришло варяжское войско под начальством слепого Якуна, носившего златотканое платье (Z). Да и кроме того, храбрые скандинавы, когда не было войны в их отечестве, приходили по временам в Россию для жалования, добычи и славы.
В первых столетиях существования русского государства при Рюрике, Олеге, Игоре, Святославе, Владимире Великом и Ярославе варяги составляли главную военную силу Руси. Варяжские вожди всегда водили в бой славянские и чудские войска; из варягов состоял совет и придворные чины великих князей; варяги составляли земское войско для защиты страны от неприятеля; при посольствах и переговорах с иноземными князьями всегда употреблялись варяжские мужи (AA); им поручались вообще высшие важные дела и должности в государстве; еще во время Нестора они составляли главную часть населения в Великом Новгороде (AB); это подтверждают и рассказы северных саг об усердных посещениях скандинавами России, или так называемой у них Гардарики (46). Родовые и племенные связи, имевшие в то время очень важное значение, поддерживали живые, дружеские сношения между этими странами. Русские князья часто искали убежища в Скандинавии, а северные – в России, если невзгоды заставляли их покинуть отечество.
Когда ж с введением христианства походы викингов прекратились и внутренние смуты Скандинавии заняли внимание прежних морских разбойников, кончились и походы в Россию; вспоможения не стали более нужны для русских; поселившиеся на Руси скандинавы мало-помалу слились со славянами или потерялись в их многолюдстве. Со временем преобладание варяжского племени прекратилось совсем, потому что варяги были очень малочисленны в сравнении с превосходящим числом туземцев. Славянские нравы и язык получили господство; все государственное устройство приняло соответственное тому направление. Этому содействовали особенно два обстоятельства, снова погрузившие Русь в расстроенное состояние, из которого с таким благородным мужеством извлекли ее первые государи: 1) разделение Руси Владимиром Святым и его потомками, имевшее следствием междоусобные войны, и 2) покорение Руси монголами (1238 г.), погубившее все, даже и начала образования и пространстве 250 лет, когда Русь находилась под игом монголов (AC).
Сноски:
(A) Через религиозные и торговые связи и обширные завоевания, охватывавшие едва ли не половину всего тогдашнего света, арабы находились в сношении с разными странами и народами. Они любознательнее других и странствовали далее всех, оттого и собрали в своих сочинениях богатый запас сведений по истории, народописанию и географии, во многих случаях озаряющих для нас самый древний и темный период средних веков. Их торговые путешествия к хазарам и булгарам и сношения с этими народами в VIII и IX столетиях пособили им собрать разнообразные сведения о самых северных странах и тамошних обитателях, торговавших с хазарами и булгарами.
(B) Этим именем арабские писатели, кажется, означают Югрию, северную землю, по обеим сторонам Уральского хребта.
(C) Булгары приносят в Вису мечи из магометанских земель. Эти мечи без рукояток, без всяких украшений, простые клинки, в том виде, в каком вышли из горна. Если повесить их на нитки и щелкнуть по ним, то они звенят. Такое оружие идет в землю Юру (Югрию), где жители покупают их по дорогой цене. Древнейшая Русская летопись рассказывает, что киевляне, данники хазар, до времен основания Русского государства, платили им дань обоюдоострыми мечами. И при покорении Перми русские нашли у тамошних жителей стальные мечи. В какой бы мере ни были справедливы эти известия (кажется, сомневаться в них не имеем права, потому что тут нет ничего невероятного), но можем заключить, что мусульманские клинки принадлежали к числу предметов торговли с племенами Северной России. Не может ли это служить некоторым объяснением рассказов, часто попадающихся в сагах, про драгоценные, чудесные мечи работы карликов?
(D) Древнейшее исчезнувшее имя Югрии обнимало земли по обеим сторонам Уральского хребта, именно Пермскую губернию с западной частью Тобольской до р. Оби. Югры – то же, что ныне вогулы и остяки на Оби. Эта страна болотистая, согласно показаниям Геродота. Югрия была торговым местом во все продолжение средних веков. Еще с IX века новгородцы вели там деятельную торговлю и вскоре сделали Югрию своей областью. Караваны из Бухарии ходили туда еще в XVI веке и привозили вместе с бухарскими и индийские товары. Если доказано, что Jyrken жили там же, где теперь югры, и что их страна простиралась до самых Уральских гор, то можно ли воздержаться от предположения, что Jyrken и юты один и тот же народ, и что торговля, существовавшая здесь за 1500 лет до Р.Х., процветала еще двумя тысячелетиями ранее? Да, на это подают нам отзыв баснословные рассказы Геродота: сказание о людях, спящих 5 месяцев, чисто сибирское, естественно, возникшее в том краю, где, кроме людей, вся прочая природа, одушевленная и безжизненная, погружена в зимний, глубокий сон.
(E) "Будины занимали землю, в которой было много лесов. Это был многочисленный народ, с голубыми глазами, рыжеволосый. У них был деревянный город с такими же стенами, домами и храмами. Каждая сторона его имела 30 стадий длины. Но жителями были гелоны, первоначально греки, зашедшие туда из торговых городов: язык их полускифский, полугреческий. А будины говорили совсем другим языком и вели другой образ жизни, потому что были кочевники и жили охотою; напротив, гелоны возделывали землю, питались пшеницею, имели сады. Они различались и цветом кожи. Хотя греки и называли обыкновенно гелонами будинов, однако ж так смешивать их неправильно" (Геродот, IV, 108).
(F) Так же, как и в средние века, как и в наше время, меховые товары и в древности были важным предметом торговли, составляя не только потребность, но и роскошь. Не в одной Фракии, но и во внутренней Азии, жило много племен, называемых у Геродота "носящими меха народами". Нежные и дорогие меха употреблялись для опушки, или каймы у платьев, потому и находили сбыт не только на севере, но и на юге Азии. В Вавилоне они составляли принадлежность народной одежды; то же и в Индии.
(G) В прозаической Эдде Ютландия называется Reidgotaland. Но эта последняя страна, упоминаемая во многих сагах, лежит на южном и юго-восточном берегах Балтийского моря. Всякая твердая земля вообще называлась Reidgotaland, а название Eygotaland принадлежало всем островам, которыми владел Один, т.е. такими, где обитали готы или скандинавы.
(H) Со временем, когда Гардарика и Бьярмия стали известнее и между жителями их установились более мирные сношения со скандинавами, Йотунхейм перенесен был далее к северо-востоку в Уральские горы и неизвестные страны Сибири. Этот Йотунхейм, Ризаланд, другие баснословные страны северных саг, с их исполинами, чудовищами и разными чудесами, принадлежат к одному роды с Гипербореями и Рифейскими горами древних.
(I) Имя народа "гунны", подобно многому другому в древнесеверных сагах, чрезвычайно неопределенно и, кажется, давалось многим народам.
(J) Из путешествия Отера и Вульфстана можно видеть, что еще в исходе IX века под именем Эстония разумелась вся страна до Вислы, где уже начиналась земля вендов (Поморье и Мекленбургия).
(K) Это "мирры" (Mirrhes), которых Адам Бременский упоминает в числе народов, живущих выше земли амазонок, до пределов России. У Иордана называются они Merens и встречаются в числе народов, покоренных остготским царем Эрманарихом.
(L) Под "Великой землей" арабы подразумевают часть Европы к востоку от Испании, также Германию, Пруссию, Польшу и Россию.
(M) Ruotzi – Швеция, Ruotzalainen – швед. Rootsi (Roodsi) maa – Швеция, Roots, Rootzi-mees, Rootslane – швед.
(N) Так, например, лапландцы называют Россию Karjeli – rika, по близлежащей Карелии, а Норвегию – Maera – по норвежской области, носящей это имя. Латыши, напротив, называют Россию Kreeve – semme, по древнему, пограничному с ними племени, кривичанам. Финны называют Эстонию Wiromaa, от Вирланда (округа, или некоторой части Эстонии), а Германию – Saxamaa, по Саксонии. Можно привести множество других подобных примеров.
(O) Таким же образом, не исчисляя тысячи других подобных примеров, имя "Китай" перешло к русским через монголов, а имя Sina – к другим европейцам через арабов, хотя китайцы в то время, как стали известны европейцам под этим именем, не называли свое государство ни Синой, ни Китаем. Через русских также перешли к европейцам имена самоедов, камчадалов, якутов, которые все называют себя туземными именами "объендиры, ительмы, сохи". Названия финнов, лапонцев, эстов даны были шведами народам, называющим себя Suomalainen Sabmelads Somelased.
(P) Под этим названием в русских летописях разумеются эсты. На чудь намекает Адам Бременский своими Turci, турками.
(Q) И у арабских писателей народ Rus, как называли русских арабы и персы, не встречается до X века или до конца IX. Бен-Кесир Фергани, арабский астроном, написавший в 844 г. свои "Начала астрономии" и в 9-й главе этого сочинения обозревающий города, земли и народы в семи климатах, ни слова не говорит о руссах, хотя исчисляет хазаров, буртасов и славян, между которыми позднейшие географы никогда не забывают руссов.
(R) Родился в 905, сделался императором в 911, ум. в 959 г.
(S) "Руссы, которых иные называют норманнами" (Liutprandi Historia). Лиутпранд, епископ Кремонский, в середине X века, находясь в Константинополе в качестве посланника итальянского короля, Гуго, лично видел народ, называемый у греков руссами. "Руссы, также именуемые дромитами, что от рода франков" (Anonymus in Vita Romani Lacopeni Imperatoris). Под именем франков греки разумели вообще жителей запада tam Latinos, quam Teutonis.
(T) "Чрезвычайно замечательно и важно относительно origins Russicae (происхождение руссов), – замечает Френ, – что во всем описании руссов на Волге, сообщаемом нам Ибн-Фадланом, как они были Игоре, сыне Рюрика, мы встречаем норманнов, по изображению их французами и англичанами коло того же времени, и видим, что арабы с востока как будто подают руку этим писателям". Ибн-Фадлан особо удивляется высокому росту руссов; никогда не видел он таких великанов; они походили ростом на пальмы. Всегда носили при себе секиру, кинжал и меч; без этого оружия никогда не видели их. Мечи у них широкие, европейской работы, с одной стороны, от острия до эфеса, украшенные фигурами, деревьями и т.п. Они сжигали своих умерших; воров и разбойников вешали на деревьях и т.д.
(U) "Менее всего ошибаются, – говорит остроумный Шпиттлер, – если это имя (руссов) считают названием главных варяжских племен. Господствующая сторона, хотя далеко не многочисленная, дала имя целому. Имя Руси возникло так же нечаянно, как и имя Франции. Между новогородцами еще в XVII веке жило предание, что Рюрик и варяги были шведы: в начале этого XVII века, в период самозванцев, одна многочисленная сторона хотела иметь великим князем Московским шведского принца Карла Филиппа: в качестве посла от архиепископа и других знатных людей новгородских отправлен был к шведскому герцогу архимандрит Киприан и говорил ему, 28 августа 1613 года, что новгородцы могли доказать из своей истории, что первый великий князь был родом из Швеции, по имени Рюрик, за несколько столетий до подчинения города Москве, и находили себя в силах одни содержать Великого Князя.
(V) Смоленск и Полоцк, хотя и принадлежали к земле кривичей, однако ж не принимали участия в приглашении варягов, но оставались независимыми до самого покорения Полоцка Рюриком и его братьями, а Смоленска – Олегом.
(W) Масуди говорит, что это случилось в начале IV в. хиджры. 300-й год Магометанского летоисчисления совпадает с 18 августа 912 года христианского. Упомянутый поход в Каспийское море был предпринят мим между 912 и 919 или 922 и 927 годами.
(X) Старинная храбрость, счастье и предприимчивость норманнов оставались неизменными в продолжение целого столетия после Рюрика; мужество первого поколения не умерло даже в детях правнуков; подобно Рюрику, его преемники, кажется, превосходно умели устраивать отличные войска из народов, покоренных ими. Славяне и чудь, под начальством норманнов, явились непобедимыми.
(Y) Готы почитались "мудрее всех варваров и почти походили на греков" (Jordanes). "Впрочем, их описывают людьми непреклонного духа; для управления ими годились только кроткие и миролюбивые меры; зависимость была для них несноснее смерти; свобода – из главное благо; они имели исполинский рост и необыкновенную силу; в опасности решительны и вообще отличались находчивостью, быстрым соображением и крутостью нрава; во всяких случаях полагались на свои силы и мало обращали внимание на раны. По храбрости, многочисленности и знанию военного дела они имели преимущество пред всеми прочими варварами и могли равняться с одними римлянами" (Созомен).
(Z) О Якуне есть сведения: 1) что он имел слабое зрение и носил на глазах златотканую повязку, и 2) что он был сыном шведского короля, Олафа, и братом Ингигерд, супруги Ярослава. Одновременность и родство между Якуном и русским князем делают очень вероятным, что этот Якун был Анунд Яков, сын и преемник Олафа Скетконунга. Якун, по-славянски, то же, что Яков.
(AA) В числе русских уполномоченных, заключивших в 912 г. мирный договор между Олегом и греческими императором, встречается один со славянским именем, и не более двух или трех в числе 50 русских послов, подписавших в 945 году мирные условия между Игорем и императором Константином. При том встречаются следующие русские имена: Фарлаф (Фарульф), Рулоф (Рольф), Руальд (Райнвальд), Фрелаф (Фридлейф), Труан (Транд), Лида (Лидальф), Гуннареф (Гуннар), Альдан (Гальдан), Гудоф (Гуде), Фруди (Фроде), Фростен (Фросте), Бримиальд (Бриниольф), Адун (Адоин), Гомоль (Гаммаль), Кар, Карл, Ингель, Вермунд, Грим, Коль, Свен, Фасет и т.д. Эти имена совершенно скандинавские.
(AB) Шлецер полагает, что известие Нестора об этом обстоятельстве подтверждается духом свободы, который нередко в чрезвычайной степени обнаруживался в новогородцах; в их жилах текла варяжская кровь.
(AC) Притом можно еще принять в соображение очень основательное мнение Шлецера: "Одни ли взаимные ссоры князей и происходившие от того бесконечные войны в эти два столетия остановили просвещение народа? Италия, Франция, Германия, Англия в то время также страдали от беспрестанных войн; однако ж, несмотря на то, даже при некотором содействии этого обстоятельства, все приходило в зрелость в этих странах гораздо скорее, нежели в славянских на Днепре и на Москве. Надобно искать главного различия в свойствах народа. Для успешного развития славян и из гражданственности необходимо действие на них внешней силы, нужен толчок, чтоб приводить их в движение. Напротив, на западе действовала внутренняя сила самого народа; но как внешнее препятствие более раздражает всякую истинную силу, а не останавливает, то наконец ее развитие на западе одержало верх над всеми последствиями военного безначалия в обществе. Славянский же народ на Днепре и на Москве едва совсем не пал под гнетом внешних обстоятельств".
|
|
