|
Сопоставление загадки и заговора вполне оправдано1, поскольку оба типа текстов исходят из общей прагматической установки. Как отмечалось, "особенность прагматики паремиологических текстов в том, что они ориентированы на "универсальное знание", на концептуальные свойства объектов, на стереотип, вне зависимости от того, включен ли данный паремиологический текст в конкретную ситуацию (как заговоры и причеты), в контекст (как пословицы и поговорки) или этот текст семиотически не связан с контекстом или ситуацией (как это имеет место в загадке)" [Головачева 1994, 195]. Дополнительным аргументом в пользу целесообразности сравнения избранных нами жанров служат как их специфика – малый объем, компактность, стихотворная форма, так и внешние обстоятельства – актуализация как в заговорах, так и в загадках Гестумблинди, представляющих одну из глав "Саги о Хервёр и Хейдреке", конкретной ситуации.
Помимо общей для загадки и заговора установки на универсальность их объединяет и реализация в них коммуникативного акта: в заговоре адресантом является субъект (исполнитель) заговора, адресатом – сверхъестественные силы, могущие оказать содействие в достижении цели, а сообщением – сам текст, произносимый с определенным намерением – осуществить желаемое; загадку в терминах теории коммуникации "можно сравнить с общим высказыванием, содержащим только рему, тема – это отгадка" [Головачева 1994, 195]. Если заговор воплощает сообщение, произносимое адресантом и направленное адресату, то загадка распределяется между двумя участниками диалога: образная часть соотносится с вопрошающим, загадчиком, а отгадка – с отвечающим, разгадчиком. Следовательно, двучленность загадки эксплицитна и закреплена композиционно, а двойная соотнесенность заговора имплицируется на уровне текста.
Прежде чем перейти к главной цели этой главы, дадим краткую характеристику древнегерманским заговорам2. Объектом исследования служат древневерхненемецкие и древнеанглийские метрические заговоры, дошедшие до наших дней в составе рукописей IX-XII вв. Древнегерманские заговоры относятся к числу памятников, отражающих мифопоэтическую модель мира, поэтому моменты письменной фиксации текста и его реального возникновения не совпадают, и между ними предполагается существование длительного периода устного бытования текстов. Семантическая классификация заговоров такова: против болезней (перелома костей, вывиха суставов, эпилепсии, хромоты, паралича, кровотечения, опухоли), враждебных сил (дьявола, карлика), вредоносных животных (змей), на достижение успеха (благополучные роды, удачное путешествие, защиту скота, собак, пчел), исцеление от ран, к силам природы (земле и небу), к отмеченным предметам (стреле, оковам, целебным травам).
Перейдем к анализу лингвостилистических особенностей загадок и заговоров и укажем общие для них приемы организации текста. К их числу могут быть отнесены:
1) перечисление
a) в загадках: Lýða lemill, / orða tefill / ok orða upphefill (Herv. 37, 24-26) "Дух крушащий, / словам мешающий / и слова поднимающий";
b) в заговорах3: se uuara se geloufan uualdes ode uueges ode heido ("Венское заклинание собак") "куда бы они не убежали: в лес или на дорогу, или в поле"; gif þu wære on fell scoten, / oððe wære on flæsc scoten / oððe wære on blod scoten / oððe wære on lið scoten ("Заклинание от внезапного колотья", 20-22) "если у тебя прострелена кожа / или прострелена плоть, / или прострелена кровь, / или прострелен сустав"; eorðan ic bidde and uppheofon, / and þa soðan sancta Marian / and heofones meaht and heahreced ("Заклинание неплодородной земли", 29-31) "молю землю и верхнее небо, / и праведную святую Марию, / и небесную силу, и высокий чертог";
2) антиномии
– с отрицанием при глаголе
а) в загадках: var-at þat höndum horfit / né hamri at klappat (Herv. 41, 19-20) "это не было ни руками сделано, / ни молотком сколочено";
b) в заговорах: feoh to findanne, næs to oðfeorganne, / and to witanne, næs to oðwyrcenne, / and to lufianne, næs to oðlædanne ("Заклинание против кражи скота", 4-6) "скот найти, а не увести, / и присмотреть, а не причинить вред, / и любить, а не угнать";
– с отрицанием не при глаголе
а) в загадках: Hvat er þat drykki, / er ek drakk í gær, / var-at þat vín né vatn / né in heidr mungát / né matar ekki (Herv. 38, 19-23) "Что это за напиток, / который я пил вчера, / это было ни вино, ни вода, / ни пиво, ни еда"; föður né móður / á sá inn fagrgjarni (Herv. 43, 26-44, 1) "ни отца, ни матери / не имеет жаждущий блеска"4;
b) в заговорах: mid cwican cilde, nalæs mid cwellendum, / mid fulborenum, nalæs mid fægan ("Заклинание против медленных родов", 10-11) "с живым ребенком, а не мертвым, / с полнорожденным, а не с близким к смерти";
3) повторы
– слова
а) в загадках: Lýða lemill, / orða tefill / ok orða upphefill (Herv. 37, 24-26) "Дух крушащий, / словам мешающий / и слова поднимающий"; sá ek á veg vega; / var þeim vegr undir / ok vegr уfir / ok vegr á alla vega (Herv. 38, 8-11) "видел я в дороге дороги; / была ему дорога внизу / и дорога вверху / и дорога на всех дорогах [то есть на всех направлениях]"5; blindr reið blindum (Herv. 42,17) "слепой скакал шелепом";
b) в заговорах: Eiris sâzun idisi, sâzun hêra duoder ("Первое Мерзебургское заклинание") "Раньше сидели жены, / сидели почтенные здесь и там"; bidde ic þone mæran domine, bidde ðone miclan drihten ("Заклинание неплодородной земли", 27) "молю знаменитого Господа, молю великого повелителя";
– группы слов (рефрена)
а) в загадках: Heiðrekr konungr, / hyggðu at gátu (Herv. 37, 27-28) "Хейдрек конунг, / подумай над загадкой"6; Hvat er þat undra, / er ek úti sá / fyr Dellings durum (Herv. 39, 17-19; 40, 6-8; 16-18; 41, 2-4) "Что это из чудес, которое я видел снаружи перед дверьми Деллинга?"; Hvat er þat dyra... (Herv. 44, 19; 45, 3) "Что это из зверей..."; Hverr er sá inn mikli... (Herv. 44, 7; 47, 14) "Кто это большой..."; ok eigu-t þær vardir vera (Herv. 42, 8; 46, 16) "и у них нет защиты от мужей"; þar mun hann sinn aldr ala (Herv. 44, 2) "там он должен прожить свою жизнь"; við þat munu þær aldr ala (Herv. 46, 6) "так они должны прожить жизнь"; Hverjar eru þær... / er ganga ... / at forvitni föður (Herv. 46, 1-3; 11-13; 19-21) "Какие это...7, / которые ходят ... / по древним сведениям отцов"; er líðr mold yfir (Herv. 44, 8) "который идет по земле"; er líða lönd yfir (Herv. 45, 17) "которые идут по земле";
b) в заговорах: to verstont taz plot, verstande tiz pluot, stant pluot, stant pluot fasto ("Страсбургское заклинание крови" (а)) "тогда остановилась кровь, остановись, кровь, остановись, кровь, стой, кровь, стой, кровь, крепко"; þis me to bote ("Заклинание против медленных родов", 4; 5; 6) "это мне на излечение"; ut, lytel spere, gif her inne sie ("Заклинание от внезапного колотья", 6; 12; 15; 17) "наружу, маленькая стрела, если ты находишься внутри";
4) этимологические фигуры
a) в загадках: Hvat er þat drykki, / er ek drakk í gær (Herv. 38, 19-20) "Что это за напиток, / который я пил вчера" (роса);
b) в заговорах: hapt heptidun ("Первое Мерзебургское заклинание") "оковы ковали", galdor ongalan ("Против карлика", 17) "заклинание заклинать"; wiþ þane grymma gryre ("Заклинание о путешествии", 4) "против ужасного ужаса";
5) синонимы
a) в загадках: ókvikvir tveir / andalausir / sáralauk suðu (Herv. 39, 20-22) "двое неживых / бездыханных / чеснок ран [меч] кипятили"; a sát naðr á nái; / ... þá jór var andar vanr (Herv. 42, 16-19) "змей сидел на мертвом; / ... конь был бездыханным";
b) в заговорах: noh du mir nintrinnest, noh du mir nintuuinnest ("Лоршское заклинание пчел") "ты от меня не ускользай, ты от меня не исчезай"; insprinc haptbandun, invar vîgandun ("Первое Мерзебургское заклинание") "избавься от уз-оков, избеги воюющих"; Sitte ge, sigewif, sigað to eorþan ("Заклинание пчелиного роя", 9) "Садитесь, жены победы, опускайтесь на землю";
6) параллельные синтаксические конструкции
a) в загадках: Heiman еc fór, / heiman еc för gerða (Herv. 38,6-7) "Домой я поехал, / домой я поездку совершил";
b) в заговорах: thu biguolen Sintgunt, Sunna era suister, / thu biguolen Frîja, Volla era suister, / thu biguolen Uodan ("Второе Мерзебургское заклинание") "тогда заклинала ее Синтгунт, Сунна ее сестра, / тогда заклинала ее Фрейя, Фолла ее сестра, / тогда заклинал ее Водан"; insprinc haptbandun, infar vîgandun ("Первое Мерзебургское заклинание") "избеги уз, уйди от воюющих"; gif hit wære esa gescot, oððe hit wære ylfa gescot, / oððe hit wære hægtessan gescot... ("Заклинание от внезапного колотья", 23-24) "если это был выстрел асов или это был выстрел альвов, / или это был выстрел ведьмы";
7) идентификации
а) в загадках: Ef þú ert sá Gestumblindi, sem ek hugða, þá ertu vitrari en ek ætlaða (Herv. 49, 6-7) "Если ты тот самый Гестумблинди, о котором я думал, то ты умнее, чем я предполагал";
b) в заговорах: the selve druhtin, thie thena vise gihelda, thie gehele... ("Нижненемецкое заклинание") "тот самый Господь, который излечил рыбу, да излечит...";
8) аллитерация
а) в загадках: horni harðara, / hrafni svartara (Herv. 41, 5-6) "рога тверже, / ворона чернее"; Barú brúðir / bleikhaddaðar (Herv. 41, 15-16) "Несли жены / светловолосые"; berr blóðugt bak, / en bergr firum (Herv. 45, 5-6) "имеет кровавую спину / и спасает людей"; tíu hefir tungur, / tuttugu augu (Herv. 48, -49, 1) "у него десять языков, / двадцать глаз";
b) в заговорах: uualten ... dero hunto / ... daz in uuolf noh uulpa za scedin uuerdan ne megi, / se uuara se geloufan uualdes ode uueges ("Венское заклинание собак") "управлять ... собаками, / ... чтобы им не могли причинить вреда ни волк, ни волчица, / куда бы они ни убежали: в лес или на дорогу"; hurolob ni habe du: zi holce ni fluc du ("Лоршское заклинание пчел") "отдыха не имей ты, в лес не лети ты"; Got mit gisundi heim dich gisendi ("Вейнгартенское заклинание о путешествии") "Господь да пошлет тебя здоровым домой"; Doner dutîgo dietêwîgo ("Парижское заклинание против/ эпилепсии") "Донер8 милостивый, для народа вечный";
9) рифма
a) в загадках: Lýða lemill, / orða tefill / ok orða upphefill (Herv. 37, 24-26) "Дух крушащий, / словам мешающий / и слова поднимающий"; horni harðara, / hrafni svartara, / skildi hvítara, / skafti réttara (Herv. 41, 5-8) "рога тверже, / ворона чернее, / щита белее, / копья прямее"; Fjórir hanga, / fjórir ganga (Herv. 49, 13-14) "Четыре висят, / четыре идут";
b) в заговорах: suma hapt heptidun, suma heri lezidun ("Первое Мерзебургское заклинание") "некоторые оковы ковали, некоторые войско останавливали"; to findanne, næs to oðferganne ("Заклинание против кражи скота", 14) "найти, а не увести"; ferion and nerion, / eal me gehealdon, me gewealdon ("Заклинание о путешествии", 21-22) "перевезут и спасут, / всего меня поддерживают и мной управляют"; verstant du bluotrinna durch des heligen Cristes minna ("Мильштетское заклинание крови") "остановись ты, кровотечение, ради любви Христа";
10) анаграммы
а) в загадках: óða lemill, / orða tefill / ok orða upphefill (Herv. 37, 24-26) "дух крушащий, / словам мешающий / и слова поднимающий" (upphiminn 'верхнее небо'); Herv. 39, 6-9: er gengr harðar götur / ok hefir hann þær fyrr of farit, / ... sá er hefir munna tvá "ходит твердым путем / и там он раньше ходил, /... тот, у кого два рта" (hamarr 'молоток'); Herv. 40, 10-12: en fjögur augu / ok berr ofar kné en kvið? / Heiðrekr konungr... "четыре глаза / и у него живот выше колена" (др.-исл. köngurváfur 'паук'); Herv. 41, 5-8: horni harðara, / hrafni svartara, / skildi hvítara, / skafti réttara "рога тверже, / ворона чернее, / щита белее, / копья прямее" (др.-исл. hrafntinna 'обсидиан'); а sat naðr á nái; / blindr reið blindum / brimreiðar til, / þá jór var andar vanr (Herv. 42, 16-19) "сидел змей на мертвом; / слепой скакал на слепом / к морю, / тогда конь был бездыханным" (dauðr 'мертвый'); Hverjar eru þær brúðir, / er ganga í brimskerjum / ok eiga eftir firði för; / harðan beð hafa þær / inar hvítfölduðu konur (Herv. 48, 1-5) "Кто эти жены, / которые ходят по морю / и совершают поездку за поездкой; / у них твердое ложе, / у женщин в светлых головных уборах" (bárur 'волны');
b) в заговорах: imbi ist hitcze ... / uihu mîna fridu frôno in godes munt / heim zi comonne gisunt ... / sizi, sizi, bina: inbot dir ... / hurolob ni habe du ... / noh du mir nindrinnes, noh du mir nintuuinnest ("Лоршское заклинание пчел") "пчелиный рой вот здесь ... / чтобы скот мой под защитой господа / прилетел домой здоровым ... / сиди, сиди, пчела, приказала тебе ... / отдыха не имей ты ... / ты от меня не убежишь, ты от меня не скроешься" (анаграммируется bina 'пчела'); Genzan und Jordan keiken sament sozzon, / tô versoz Genzan Jordane te sîtun; / tô verstont taz plot, verstande tiz plot ("Стpacбургское заклинание пчел") "Генцан и Иордан пошли вместе стрелять, / тогда Генцан прострелил Иордану бок. / Тогда остановилась кровь, остановись, кровь!" (verstont 'остановилась', verstande 'остановись'); daz er Aderuna âderon ferbunde ("Парижское заклинание против эпилепсии") "чтобы он соединил Адеруне жилы" (Aderuna, имя собственное); wenne, wenne, wenchickenne, / ... ne nenne tun habben, / ac u scealt north eonene ... / þer þu hauest ... enne broþer ("Заклинание против опухоли", 1-4) "опухоль, опухоль, маленькая опухоль, / ... и никакого жилища иметь, / а ты должна на север отсюда ... / там ты живи бедняга" (wenne 'опухоль').
* * *
Предваряя итоги сопоставления загадок и заговоров, нельзя обойти молчанием тот факт, что мы имеем дело с различным по объему материалом: тридцати коротким загадкам Гестумблинди противостоят тринадцать древневерхненемцких и одиннадцать древнеанглийских заклинаний, значительно (во много десятков раз) превосходящих их в количественном отношении. Однако, такое сравнение кажется нам правомерным, поскольку загадки Гестумблинди воплощают квинтэссенцию загадки как жанра – причем на достаточно ранней ступени развития – и позволяют судить о специфике жанра с достаточной долей надежности. Еще одна сложность заключается в том, что в отличие от ситуативно обусловленных заговоров загадки Гестумблинди контекстуально обусловлены и, следовательно, для констатации каких-либо закономерностей необходимо абстрагироваться от конкретной ситуации.
Инвентарь поэтических средств, применяемых и в загадках, и в заговорах, достаточно велик. Наша задача заключается в том, чтобы определить, какие функции выполняют эти формально тождественные элементы. A priori можно предположить, что их различие объясняется прагматическим фактором – идентификацией денотата через его концептуальные (неотчуждаемые, стереотипные) свойства в загадке и мобилизацией всех средств для достижения поставленной цели в заговоре.
Перечисление и в загадке, и в заговоре, служит для исчерпывающей номинации, при помощи которой называются все существенные признаки объектов, позволяющие реконструировать денотат, в загадке, и все условия, обеспечивающие эффективность заговора при любых обстоятельствах.
Антиномии, как выраженные конструкциями с отрицанием при глаголе, так и с отрицанием при других частях речи, имеют различную природу в загадках и в заговорах: в первых они используются для того, чтобы методом исключения (например, "ни вода, ни еда, ни вино", как в загадке № 3, или "ни руками сделано, ни молотком сколочено", как в загадке № 4) облегчить поиск денотата, сразу же отсечь не ведущие к отгадке пути; во вторых они увеличивают магическое воздействие ключевой лексемы, усиливают благодаря негации ее смысл (ср. "найти, а не увести" ("Заговор против кражи скота"), "с живым ребенком, а не с мертвым" ("Заговор против медленных родов")).
Повтор в загадке (особенно тавтологической) используется для прямой номинации либо денотата (ср. неоднократное упоминание дороги в загадке № 2 с отгадкой "дорога (русло) реки"), либо предиката, характеризующего его (ср. "пить напиток" в загадке № 3 о росе), а в заговоре он является главным орудием магического воздействия, при котором выделяется ключевое слово, например, "прошу" в "Заклинании неплодородной земли" или создается ритмическая структура, генетически родственная магической песне, как в "Первом Мерзебургском заклинании", подчиняющая себе объект заговора. Повтор рефрена в загадках, с одной стороны, связан с экстралингвистической ситуацией, когда Гестумблинди постоянно обращается к конунгу Хейдреку с просьбой разгадать загадку (ср. типичную концовку каждой загадки: Heiðrekr konungr, / hyggðu at gátu "Хейдрек конунг, / подумай над загадкой"), а, с другой, с обычным зачином, в котором загаданный концепт представляется как нечто странное, диковинное ("что за чудо я видел" в загадках № 5-8 или "что за зверя я видел" в загадках № 16, 17, никак не называемое и изображаемое через совокупность свойств). В остальных случаях появление повтора вызвано описанием одного и того же денотата (ср. стереотипное описание волн как перемещающегося множества в загадках № 19, 20, 21). Повтор в заговоре мотивируется необходимостью подчеркнуть наиболее релевантное для адресанта действие или пожелание (ср. многократно звучащий приказ "остановись, кровь" в заговорах против кровотечения). Иными словами, в заговорах дублируются лишь значимые для исполнения воли субъекта пожелания, а в загадках повтор либо содержит подсказку для правильной отгадки, либо выполняет функцию эпического зачина, заменяя номинацию объекта.
Аналогичную функцию выполняют и этимологические фигуры: в загадках они являются путеводной нитью для нахождения верного ответа (ср. "пить напиток" в загадке № 3 о росе (питье)), а в заговорах увеличивают энергетическую силу слова, способного оказывать магическое воздействие на объект, при помощи сгущения атмосферы, культивирования выгодного для адресанта заговора настроения (ср. "ужасный ужас" в "Заклинании о путешествии").
Синонимы в загадках выполняют функцию повторной репрезентации (ср. дважды встречающийся мотив неодушевленности в загадках № 5 и 11), а в заговорах, как и антиномии, они употребляются, чтобы рельефнее представить ключевое слово (ср. основное пожелание "не убеги, не освободись", адресованное пчелам в Лоршском заклинании пчел).
Параллельные синтаксические конструкции не типичны для загадок: единственный раз они применяются для создания несвойственного для загадок медлительного тона, эпического зачина. Неслучайно, что эти конструкции не имеют никакого отношения к описанию денотата, а характеризуют действия Одина ("домой я ехал, домой я поездку совершал" в загадке № 2), то есть они явно инкорпорированы в корпус загадок и воспринимаются как нечто чуждое, не подвергшееся ассимиляции. Напротив, в заговорах параллельные конструкции наравне с повторами призваны актуализировать наиболее релевантную с точки зрения адресанта информацию, при помощи нагнетения словесного ряда способствовать усилению каждого компонента, приобретающего инерцию магического влияния во всех мыслимых ситуациях.
Процедура идентификации составляет "нерв", суть загадок, в заговорах же она отсылает к прецеденту – времени первотворения – и через соприкосновение с этим максимально сакральным событием мифопоэтической модели мира восстанавливает связь между мифологическим прошлым и актуальным настоящим, моментом произнесения заговора и обеспечивает безопасность и надежность для субъекта заговора.
И загадки, и заговоры обнаруживают звуковую аранжировку текста, реализующуюся при помощи различных поэтических приемов. Сначала остановимся на некоторых формальных характеристиках этих приемов, а затем обратимся к рассмотрению их функций. В загадках зафиксирована вполне традиционная аллитерация, наличие которой обусловлено не жанровыми особенностями загадки, а ее метрической формой, ведь аллитерация выступает в качестве основного принципа древнегерманского стихосложения; в заговорах она отличается от соответствующего приема в других стихотворных памятниках своим богатством и разнообразием, так речь идет не о созвучиях начальных согласных в кратких строках, но о более сложных звуковых совпадениях, дополняемых к тому же рифмой. Создание в заговорах перенасыщенной звуковой структуры означает большую маркированность и динамичность текста, который в результате фонетической гипертрофированности лучше выполняет прагматические установки субъекта заговора. Рифма в заговорах более развита, она более протяженная (то есть в ней принимают участие большее количество звуков) и более разнообразная (наряду с грамматической зафиксирована и комплексная рифма, лишь один раз отмеченная в загадках (ср. hanga, ganga в загадке № 27)), что вполне согласуется с тенденцией заговора к фонетической перенасыщенности, создаваемой ради решения основной задачи, как бы магизирующей текст.
Анаграммы органичны и для загадок, в которых они используются как единственные (или дополнительные звуковые) подсказки при идентификации денотата, и для заговоров, в которых своеобразное табуирование ключевого слова, рассеивание его элементов в тексте увеличивает магический характер вербальной части ритуала. В загадках анаграммируется денотат, а в заговорах – различные участники этого коммуникативного акта (например, адресант (Адеруна во "Втором Парижском заклинании"), адресат (bina 'пчела' в "Лоршском заклинании пчел"; wenne 'опухоль' в "Заклинании против опухоли" и др.), враждебная сила, находящаяся за рамками коммуникативного акта (errehet 'воспаление' в Парижском заклинании), объект заговора (feoh 'скот' в "Заклинании против кражи скота"), пожелание (verstont 'остановись' в "Страсбургском заклинании крови").
Краткий анализ загадок и заговоров позволяет сделать заключение о некоторых сходствах и различиях их семантико-стилистических структур, объясняющихся их прагматикой: установкой на идентификацию денотата по его концептуальным свойствам в загадке и интенцией к получению желаемого результата в заговоре.
Номинативные заговоры, то есть заговоры, единственной целью которых является называние адресата (демона в "Цюрихском заклинании молока") или главного персонажа (немого, символа застывшей крови в "Страсбургском заклинании крови"), эквивалентное разгадыванию сущности объекта, так как в мифопоэтической модели мира знание имени гарантировало власть над его обладателем, подобны тавтологическим загадкам с прямой номинацией денотата в их образной части.
Сходство загадки и заговора проявляется в их универсальности, стремлении описать весь состав мира, осмыслить его как систему и выделить в нем определенные тематически связанные группы (ср. многочисленные классификации феноменального мира, например, перечни названий болезней, частей тела, цветообозначений в заговорах или частей тела в загадках). Вместе с тем в заговорах наряду с вышеуказанной тенденцией к исчерпывающему описанию мира одновременно выделяются аспекты, наиболее релевантные для адресанта (ср. доминирование прилагательных с положительной семантикой – 'здоровый', 'хороший' и др.) Другой общий признак загадки и заговора – антропоцентризм, ориентация на человека, оценка явлений и событий с его позиций (ср. представление неодушевленных предметов через одушевленные в загадке или в заговоре дифференциацию диких и домашних животных, распределение атрибутов по двум группам 'благоприятных' и 'неблагоприятных для субъекта заговора').
В композиции загадки и заговора может быть найдено подобие: в обоих случаях мы имеем дело с двучленной структурой, первый компонент которой служит для описания, а второй стимулирует действие. В загадке образная часть в иносказательном виде изображает денотат, а в отгадке осуществляется его идентификация. В заговоре нарративная структура (повествовательный блок) предназначена для ассоциации момента произнесения заговора с мифологической протоситуацией и обеспечения благодаря параллелям с сакральным прошлым процветания в настоящем, а апеллятивный блок (призыв к адресату выполнить просьбу субъекта заговора) посвящен реализации этих намерений.
Соотношение общего и частного также аналогично в загадках Гестумблинди и в заговорах. Загадка о конкретной свинье во дворе бонда Гестумблинди перерастает в загадку о свинье вообще, так же как заговор, произносимый человеком в определенной ситуации, приобретает актуальность и для других индивидов, оказавшихся в подобном положении.
Перформативность заговора, состоящая в эквивалентности слова и дела, подтверждается и в загадках Гестумблинди, когда ответом на вопрос служит демонстрация денотата (ср. случаи с пивом, когда наряду с отгадкой Хейдрек предлагает кружку пива своему оппоненту, или со свиньей, когда помимо словесного ответа на загадку о свинье и девятерых поросятах в ее утробе Хейдрек велит зарезать свинью во дворе и показать ее внутренности).
Некоторые из указанных выше общих признаков свойственны загадке и заговору как жанру (например, двучленная структура, объединяющая описание и действие (или призыв к нему); универсальность, антропоцентризм). Некоторые общие признаки ограничиваются определенными группами текстов (ср. тавтологические
загадки и номинативные заговоры), а некоторые – обусловлены контекстуально (ср. перформативность заговора и аналогичное явление в "Загадках Гестумблинди" или соотношение общего и частного в той же главе "Саги о Хервёр и Хейдреке").
В целом можно констатировать решающее значение прагматического фактора для конституирования лингвостилистических особенностей загадки и заговора.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ср. удачный опыт сравнения русских загадок и заговоров [Головачева 1994].
2. Подробнее см. [Топорова 1996].
3. Примеры из древнегерманских заговоров цит. по [Топорова 1996].
4. В данном случае мы имеем дело с переходным случаем, поскольку отрицание при существительном придавало всему предложению отрицательно значение, то есть не требовалось повторно использовать негацию и при глаголе.
5. Характерно, что повторяемое слово обозначает денотат загадки – дорогу.
6. Так завершаются все, кроме последней загадки Гестумблинди.
7. Далее следует какое-либо обозначение женщины.
8. Заговор начинается с обращения к древнегерманскому богу грома.
|
|
