|
Охарактеризовав источники, прежде чем переходить к обсуждению современных работ, посвященных нормандскому завоеванию, рассмотрим коротко историю развития этой области исследований. Эту тему можно обсуждать долго и в разных ракурсах, но цель данной главы – выделить этапные работы и одновременно показать, что особенности историографии нормандского завоевания, отмеченные во введении также имеют свою историю.
При написании данной главы обзора автор опирался на уже упомянутую работу Д. Дугласа (8), а также на монографию М. Чибнейл (4).
Д. Дуглас, писавший в 1946г., относит начало изучения завоевания к XVI в., к эпохе становления "научной истории". Я бы перенесла эту границу существенно дальше в прошлое, в XII в., ибо уже Уильям Мальмсберийской обсуждал в своих "Деяниях английских королей" проблемы, которые занимают исследователей и по сей день. Он дал свой ответ на вопрос о причинах завоевания и выводы его, если изложить их современным языком, кажутся в достаточной мере оправданными. Любой хронист, писавший об истории Англии и рассказывавший о нормандском завоевании, проделывал ту же работу, какую совершает нынешний исследователь, когда выбирает источники, систематизирует их и выстраивает, пользуясь их свидетельствами, собственную версию происходивших событий. Историки XIII-XVI вв. опирались в первую очередь на сочинения Уильяма Мальмсберийского, Ордерика Виталия, Генри Хантингдонского и труды своих более близких предшественников (или даже современников). В ряду позднейших сочинений следует назвать хроники Мэтью Парижского (середина ХШ в.) и Ранульфа Хигдена (около 1350 г.), а также "Историю Англии" Полидора Вергиля (около 1546 г.).
Мы не станем обсуждать, даже кратко, воззрения упомянутых здесь хронистов (многие другие, возможно незаслуженно, не названы), но некую общую характеристику того, что можно назвать "трактовкой" завоевания, дать, наверное, стоит. Для авторов XII в.
причины завоевания кроются в разнообразных пороках, процветавших в англосаксонском обществе. За эти пороки на народ обрушился Божий гнев и кара. Интересно, что многие из них соотносят "начало падения" с правлением Этельреда Нерешительного, как часто поступают и нынешние историки, особенно те, кто принадлежит "повествовательной" традиции. В XIII-XIV вв. при рассмотрении завоевания упор делался на то, что англосаксы после смерти святого короля Эдуарда Исповедника не возвели на трон законного наследника Эдгара Этелинга – в этом хронистам виделся корень всех бедствий. Харольд сын Годвине в подавляющем большинстве "историй" представал как человек храбрый и доблестный, "наделенный многими достоинствами", но при этом узурпатор и клятвопреступник. Герцог Вильгельм – отважный и благородный воин, великий полководец и хороший правитель, послуживший орудием возмездия. Следует также отметить, что в сочинениях хронистов XIII-XVI вв., едва ли прослеживаются отчетливо про-нормандские или про-англосаксонские настроения. Позиция авторов скорее нейтральна, они стремятся оценивать происходящее с точки зрения "закона" или "Божественной правды", требующей отстраненности и объективности.
Обратимся теперь к XVII в., к тому периоду, с которым Д. Дуглас связывает истоки историографии нормандского завоевания. В это время проявляется во всей полноте тенденция, названная в работе Дугласа "националистическим истолкованием" завоевания (8, с. 9). Она сразу нашла свое выражение в двух разных течениях. Представители первого видели в славе и доблести нормандских рыцарей начало и залог величия Британии. Уильям Темпль в 1695 г. прославлял "счастливые обстоятельства, приведшие к памятному завоеванию". Аристократы, все как один возводили свои родословные к вильгельмовским рыцарям, сражавшимся на Гастингсе, и услужливые служащие геральдической палаты охотно им в этом помогали. В такой интерпретации нормандское завоевание становилось поводом для гордости.
Но одновременно возникает и другая трактовка. Ранние хронисты воспринимали победу Вильгельма как трагедию или даже как полное крушение. В XIV-XVI вв. эта тема если не исчезает полностью, то отходит на второй-третий план, но в "Британии" Камдена (1586) в рассказе о завоевании возникают нотки горечи.
В 1685 г. Уинстон Черчиль, отец первого герцога Марлборо, пожелал увековечить в своем "Divi Britannici" память "тех, кто храбро противостоял Року, дабы спасти свою страну от величайшего бедствия – чужеземного рабства". Тогда же получает развитие и другая тема, присутствующая в первых хрониках. Нормандское завоевание виделось как величайшее бедствие, но причина его – нравственное падение англосаксов, деградация "национального характера". Джон Мильтон в "Истории Британии" (1695) повторяет практически слово в слово Уильяма Мальмсберийского, писавшего о том, что причиной завоевания были пороки англов – любовь к роскоши, пьянство, ярость и безрассудство.
Историки разделились, явно или неявно, на два лагеря и это разделение, в какой-то мере, сохраняется до сих пор. Любопытно, что примерно в то же время, в конце XVII в. заявляет о себе еще один подход к завоеванию, удивительно созвучный современным дискуссиям. Речь идет о попытках представить дело так, словно никакого завоевания не было. Спелман в "Glossarium Archailogicum" (1664) пишет о "приобретении" нормандцами Англии, в "Argumentum Anti-Normannicum" (1682) говорится о "соглашении" между Завоевателем и "Леди Британией", его "почитаемой королевой".
К началу XVIII в. в развитие "про-англосаксонской" тенденции возникает и набирает силу новое течение, которое Д. Дуглас именует "историографией вигов". Еще в 1709 г. Э. Эльстоб пытался доказать, что реформированная церковь полностью соответствует духу древней саксонской церкви. "Историграфия вигов" пошла дальше – она стремилась найти в прошлом прообраз современного ей английского демократического государства. Историки этого направления представляли англосаксонское общество состоящим из общин свободных людей, участвующих в демократических институтах и способных даже избирать или смещать королей. В их сочинениях Вильгельм Завоеватель из родоначальника британского величия превратился в тирана, уничтожившего конституцию, а англосаксы из развращенного и опустившегося народа обратились в славных предшественников вершителей Великой революции.
Подобные взгляды утвердились в английской историографии достаточно надолго. Следующим важным шагом в изучении завоевания стала работа, которую по праву можно счесть "этапной". Речь идет о вышедшем в 1867-1879 гг. шеститомном труде Эдварда Фримана "История нормандского завоевания в Англии"1 (9). Человек упорный, талантливый и необыкновенно эрудированный, Э. Фриман изучил огромное количество повествовательных источников, касающихся англосаксонской Англии. Он поставил перед собой задачу рассказать историю нормандского завоевания в мельчайших подробностях, и в этом смысле его книга по сей день не имеет себе равных. Каждый из шести томов насчитывает по 800 и более страниц и половину этого объема занимают цитаты и разбор источников. Первый том посвящен истории англосаксонской Англии до начала правления Эдуарда Исповедника, второй – правлению Эдуарда Исповедника; третий – событиям 1066 г., четвертый, пятый и шестой – последствиям завоевания. Э. Фриман рассказывал о прошлом ярко и эмоционально, не скрывая своих симпатий и антипатий. Он даже заявлял, что рад был бы сражаться на Гастингсе против Вильгельма. И здесь следует отметить одно важное обстоятельство. В XVIII в. историки-виги противопоставляли тирану и захватчику Вильгельму законного правителя Эдгара Этелинга, и в этом вполне сходились со своими предшественниками хронистами XIII-XVI вв. Харольд сын Годвине был для них таким же "узурпатором", как и Вильгельм. У Фримана главными и единственными противниками нормандцев становятся Годвине и Харольд. Они предстают защитниками нации, врагами коварных клириков и горячими сторонниками парламентской формы правления. Нельзя сказать, что Фриман был здесь первооткрывателем. Харольда прославлял как защитника английской земли О. Тьерри в "Завоевании нормандцами Англии"; он выведен в качестве романтического персонажа в романе Э. Бульвер-Литтона "Харольд – последний англосаксонский король" (интересно отметить, что автор современной биографии Харольда (24) избрал для своей книги то же название). Но именно благодаря Фриману противостояние Вильгельма и Харольда как представителей двух наций, и, если можно так сказать, двух культур, надолго стало расхожим сюжетом в историографии.
Книга Фримана немедленно подверглась критике и дала толчок к жарким спорам, порой выходившим, по выражению Д. Дугласа, "за рамки научной этики". Противники Э. Фримана указывали на то, что он слишком увлекается описанием политических событий, вовсе оставляя без внимания другие сферы общественной жизни. Ему ставили в вину небрежность в работе с источниками, очевидную пристрастность и желание подогнать свидетельства памятников под свою концепцию, а также излишнюю риторичность и выспренность стиля. Нельзя не признать, что для подобной критики имелись определенные основания. Однако в связи с нашей темой стоит отметить следующее. Д. Дуглас в работе 1946 г. сетовал на то, что имя Э. Фримана и его книга были несправедливо преданы поруганию и забвению, и теперь "большинство студентов судит о Фримане только по статьям его злейших врагов" (8, с. 21). Но колесо истории (и историографии) сделало еще один оборот, и ситуация изменилась. Ссылки на "Историю нормандского завоевания в Англии" можно встретить во многих современных работах, принадлежащих "повествовательной традиции" (2, 7, 14). Рецензент "Speculum" упрекает автора современной биографии Харольда, сына Годвине Я. Уолкера (24) в том, что тот, "стремясь заполнить пробелы источников слишком дает волю воображению, а в своем стремлении нарисовать портрет идеального героя грешит против истины". Не правда ли в этих упреках слышится нечто знакомое? Труд Фримана невольно приходит на память, когда читаешь "биографический триптих" Ф. Маклинна (15) с его апологией семейства Годвине (эта работа будет обсуждаться в III главе). Впрочем, не стоит на основании этого делать вывод, что некоторые нынешние историки возвращаются к патриотическим идеям "историографии вигов". Э. Фриман писал в превосходных степенях об англосаксонской государственности, якобы разрушенной нормандцами; а Годвине и Харольда пытался представить ее защитниками, "патриотическими лидерами" – и эти идеи, как и полемика с ними, безвозвратно отошли в прошлое. Но чуть ли не в каждой строке его книги звучит также искреннее восхищение англосаксонской культурой, горячим поклонником которой он был и носителями которой у него выступают опять-таки Годвине и его сыновья. Именно в этом качестве их воспринимают и почитают названные мною авторы и мн. др.
Вернемся, однако, назад, к моменту выхода в свет "Истории нормандского завоевания в Англии". Дальнейшее развитие исследований нормандского завоевания происходило не столько в русле заявленных в ней идей, сколько в полемике с ними. Полемика эта шла по нескольким направлениям. В области политической истории была поставлена под сомнение сама идея о том, что в 1066 г. англичане были "нацией", в современном смысле этого слова. "Скептики" соглашались, что в этот период жители Англии порой ощущали себя единым народом, и подобные чувства даже нашли выражение в Англосаксонской хронике, но в политической сфере они практически не проявлялись. Для политической истории Англии начала XI в., утверждали сторонники этой точки зрения, характерно соперничество крупных областей; а главной особенностью ее социальной структуры были существенные местные различия. Согласно новым воззрениям, Харольд еще менее, чем его предшественники на троне мог считаться "королем англов", а герцог Вильгельм просто завоевал по очереди отдельные провинции, а в некоторых даже нашел поддержку.
В тот год, когда был опубликован последний том "Нормандского завоевания в Англии", в Дании вышла в свет первая книга четырехтомного труда Стиенструпа "Normanerne", посвященного истории скандинавских стран. Эта монография послужила толчком к развитию скандинавских исследований, в том числе и в Англии, что позволило историкам увидеть проблему нормандского завоевания в новом свете. Ф. Стентон в своих ранних работах "Грамоты Данело" и "Даны в Англии", подкрепленных в дальнейшем систематическим исследованием топонимики англосаксонского периода, со всей убедительностью показал, что последствия скандинавского заселения Англии продолжали сказываться вплоть до нормандского завоевания. Из записей англосаксонской хроники и других источников, по его мнению, с очевидностью следовало, что на протяжении всего правления Эдуарда Исповедника существовала вполне реальная угроза возвращения датской династии. "Скандинавские" исследования привели к тому, что события нормандского завоевания стали интерпретировать уже не как борьбу "англичан" и "нормандцев", а как соперничество нормандского герцога, норвежского конунга и уэссекского эрла, исход которого решил, становиться ли Англии на последующие века "скандинавской" или "континентально-европейской" страной.
В самом конце столетия появилась еще одна работа, которую можно назвать этапной. Б отличие от книги Э. Фримана, во многом принадлежавшей прошлому и определившей развитие историографии нормандского завоевания скорее "от противного", монография Дж. Раунда "Феодальная Англия" (19) стала основой концепции, просуществовавшей в сознании историков много лет и в конце концов вызвавшей горячие дискуссии. Дж. Раунд, анализируя социальные последствия завоевания, пришел к выводу, что английский феодализм, в основе которого лежала "военная обязанность", был творением нормандцев. Согласно его суждениям, англонормандский рыцарь по своему статусу и отношению к военной службе коренным образом отличался от англосаксонского тэна, и феодальная система представляла собой для Англии нечто совершенно новое, не имевшее никаких аналогов в англосаксонском прошлом. Исследователь придавал принципиальное значение тому факту, что Вильгельм заключал договор со своими баронами, по которому те обязаны были, в обмен на землю, предоставлять в распоряжение короля определенное число рыцарей.
Воззрения Дж. Раунда со временем стали "очевидной истиной", а затем дали толчок к "спорам о феодализме", развернувшимся в 1960-1970-е годы. Теперь, как мы увидим, и эти споры стали делом прошлого. Но можно взглянуть на концепцию Дж. Раунда и с иной точки зрения. В свете той характеристики, которую мы дали историографии нормандского завоевания во введении, Дж. Раунд первым отчетливо и ясно сформулировал гипотезу "разрыва". Последователи Раунда, во многом в полемике с Фриманом и "историографией вигов", искавших в англосаксонских институтах истоки знакомого им демократического государства, убедительно доказывали, что нормандское завоевание привело к радикальным переменам в социальной сфере и в области государственного устройства. Г. Адамс в "Истоках английского государства" (1920) со всей определенностью утверждал, что после завоевания уитаногемот2 был заменен собранием, строившемся по совершенно иным принципам, – феодальной курией, состоявшей из баронов, и именно из этой курии в конце концов вырос английский парламент. Ф. Стентон в работе "Английский феодализм" (1932) показал, какой большой вклад внесли в становление феодальной системы в Англии знатные нормандские семьи. Основным содержанием англо-нормандской истории, таким образом, оказывалось не противостояние короля и баронов, а последовательная и планомерная реорганизация всего общества, проводимая группой влиятельных лиц с королем во главе.
Примерно в этой точке история изучения нормандского завоевания претерпевает еще один поворот. Дж. Раунд и его последователи, говорившие о "разрыве", обращали внимание исключительно на то, что нормандцы построили. Но в какой-то момент исследователи заинтересовались тем, что же нормандцы разрушили. Первый шаг в этом направлении сделали не историки, а филологи. В древнеанглийской поэзии, литературе, языке возникал целый мир, погибший безвозвратно в результате завоевания. Под влиянием филологических штудий, историки открыли для себя англосаксонскую культуру, и это заставило многих из них существенно переменить свой взгляд на нормандское завоевание. Д. Дуглас утверждает: "Возможно двумя величайшими достижениями средневековой Англии были древнеанглийская литература и англонормандская государственная система. И я надеюсь, что теперь (напомним, что Дуглас писал свою работу в 1946 г. – З. М.) настало наконец время, когда можно будет справедливо воздать должное тому и другому, и взглянуть беспристрастно на суровые десятилетия, разделяющие их". Впрочем, этому последнему пожеланию, судя по всему, не суждено сбыться.
В 1943 г. выходит "Англосаксонская Англия" Ф. Стентона. В этой 700-страничной монографии, охватывающей обширный период с прихода англов, саксов и ютов в Британию и до смерти Вильгельма, нормандскому завоеванию уделено не очень много места. Но поскольку фундаментальное исследование Ф. Стентона до сих пор считается непревзойденной классикой, взгляды его автора, в том числе и на причины и последствия нормандского завоевания, оказали и продолжают оказывать большое влияние на следующие поколения исследователей. Ф. Стентон считал основной причиной завоевания превосходство нормандцев в военной области. Военные ресурсы, имевшиеся в распоряжении Харольда, были "велики, но плохо организованы". Кроме того, англосаксы не принимали новейших достижений континентального военного искусства, которые во всех тонкостях были знакомы и доступны Вильгельму. В определении последствий завоевания Ф. Стентон выступает как последовательный сторонник "разрыва". Он рисует впечатляющую картину перемен (если не сказать – разрушений), которые нормандцы принесли во все сферы общественной жизни – экономику и политику, социальную структуру общества и государственное устройство, церковную организацию и культуру. "Нормандцы, присвоившие Англию, – пишет он, – были жестокой и яростной расой. Из всех западных народов, они ближе всего были к варварскому состоянию. Они не достигли практически ничего в искусстве и учености, а тем более – в литературе, что было бы сравнимо с трудами англосаксов. Но в политике никто не мог их превзойти".
Несколько десятилетий после выхода "Англосаксонской Англии" были периодом "затишья". Авторы монографий, посвященных в целом истории англосаксонского периода по большей части в выборе тем, в толковании материала и в построении изложения следовали по пути, проложенному Ф. Стентоном. Практически во всех них затрагивался, так или иначе, вопрос об "английском феодализме": действительно ли феодализма не было в Англии, и если был, то в какой мере и в чем он проявлялся и т. п. Весьма показательна в этом смысле монография Г. Лойна (14). Появляется ряд работ биографического плана, посвященных участникам событий 1066 г.: Эдуарду Исповеднику, Вильгельму Завоевателю, Харольду сыну Годвине. В конце 60-х начале 70-х годов в связи с 900-летием битвы при Гастингсе выходит огромное количество книг, посвященных нормандскому завоеванию, но в большинстве своем это были работы "повествовательного" плана, и, как мягко выразилась Ф. Стентон, составлявшая дополнения к библиографии 3-го издания "Англо-саксонской Англии", не все они были равноценны.
Ощутимые перемены наметились в 70-80-е годы. Началом их послужило то, что еще в конце 60-х годов историки нормандского завоевания стали проявлять интерес к истории Нормандии. О том, что подобное направление исследований может оказаться очень перспективным Д. Дуглас писал еще в 1946 г. Более пристальное и детальное изучение нормандских институтов и военной организации, какими они виделись на основании вновь открытых источников, выявило, что различия между англосаксами и нормандцами были гораздо меньшими, чем казалось историкам полвека назад. Возможно, именно осознание этого факта дало толчок к тому, что в 80-90-е годы многие исследователи начали делать акцент на преемственности между англосаксонским и англо-нормандским периодами английской истории. Полемика сторонников "преемственности" и "разрыва" остается одной из характерных черт историографии нормандского завоевания в последнее пятилетие.
В завершение этой главы хотелось бы отметить еще одно обстоятельство, которое не имеет непосредственного отношения к нашей теме, но весьма существенно для развития данной области исследований. С 80-х годов выходят и продолжают выходить новые академические публикации источников, связанных с этой темой. Мы упоминали в главе I о новых изданиях Гийома из Пуатье и Генри Хантигдонского. Помимо них были опубликованы произведения Гийома Жумьежского и Уильяма Мальмсберийского, "Хроника аббатства Баттл" и "Уолтемская хроника", на которые мы будем ссылаться ниже, а также "Песнь о битве при Гастингсе". Увидело свет многотомное издание рукописей Англосаксонской хроники. Многие из этих памятников прежде публиковались только в насчитывающей более 100 томов серии "Scriptores rerum Britannicai" (так называемом Rolls Series) – величайшем и героическом достижении историков-медиевистов прошлого века. Новые издания являются хорошим подспорьем для исследователей и не исключено, что в ближайшее десятилетие это принесет свои плоды.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Интересно, что Э.Фриман назвал свой труд, не "Нормандское завоевание Англии", а "Нормандское завоевание в Англии", словно речь идет о чем-то постороннем.
2. Уитаногемот – собрание уитанов, "мудрых", королевский совет в англосаксонской Англии.
|
|
