|
Тайные послания из скриптория
При воссоздании истории войн Альфреда Великого мы можем опираться на ряд источников, современных событиям и близких к ним по времени. Однако сочинения, традиционно использовавшиеся для этих целей, на протяжении многих лет отнюдь не оставались вне подозрений; в частности, подлинность одного из них – возможно, самого ценного из всех – не единожды оспаривалась.
Приводя в настоящей книге факты из этих источников, я старался читать между строк и объяснять все предвзятые мнения, которые, на мой взгляд, встречаются в оригинальных текстах; однако, с какой бы точки зрения мы ни смотрели на дошедшие до нас свидетельства, всегда остается соблазн для альтернативных толкований.
В отношении двух из наших главных источников дело усложняется тем, что они не дошли до нас в оригинальных рукописях. Сочинения упомянутого выше хрониста X в. Этельверда и биографа Альфреда Ассера дошли до нас лишь в списках, сделанных учеными раннего Нового времени. 23 октября 1731 г., в воскресенье, дотла сгорела библиотека известнейшего собирателя древностей Роберта Коттона, перемещенная после его смерти в Эшбернхэм Хаус в Лондоне. В ней хранилось множество ценных рукописей, собранных в разное время после закрытия монастырей Генрихом VIII в 1536 г. От рукописей Жизнеописания короля Альфреда Ассера и Хроники Этельверда остались только мелкие кусочки пергамена.
К счастью, оба сочинения были до этого изданы. Тут, однако, у историков возникают вопросы. Насколько точно эти издания воспроизводят оригинальный текст, и к каким временам относились сгоревшие рукописи? Не являлись ли они позднейшими подделками, которые публикаторы XVII в., не обладавшие нашими знаниями в области палеографии и лингвистики, не сумели распознать?
В случае Ассера ситуация осложняется одним дополнительным обстоятельством. Мэтью Паркер, архиепископ Кентерберийский (1559-1575), и антикварий Уильям Кэмден (1551-1623), переиздавший труд Паркера в 1602 г., добавили к сочинению Ассера фрагменты из других, более поздних текстов, которые они сочли просто иными версиями оригинала. В результате такой "реконструкции" в историю вошли знаменитая легенда о том, как Альфред сжег пироги, и притязания Оксфордского университета на то, что его основал великий король. С другой стороны, далеко не все исследователи обращали внимание на фронтиспис издания Жизнеописания Ассера, осуществленного в 1722 г. Фрэнсисом Уайзом, который воспроизводит страницу из тогда еще существовавшей рукописи, что позволяет датировать ее по почерку периодом не позднее XI в.
Учитывая все это, неудивительно, что многие историки упорствуют в своем недоверии к сведениям, содержащемся в этом тексте. Такой человек, как Ассер, бесспорно, существовал. Король Альфред заметил его в тот момент, когда он пытался возродить духовную и интеллектуальную жизнь разоренного королевства. Ассер прибыл из монастыря Сент-Дэвид в Уэльсе и пользовался большим уважением при дворе. Но его ли слова мы читаем в тексте Жизнеописания? Некоторые особенности указывают на его подлинность: например, английские названия приводятся также и на валлийском, что согласуется с образом валлийского епископа, который писал, сознавая, что его работу будут читать его земляки. Однако Ассер, заявляя, что был другом Альфреда, затрудняется указать верный год его рождения и избегает называть имя жены короля. Это заставило некоторых исследователей предположить, что Паркер опубликовал позднейшую (второй половины X в.) подделку некоего хорошо информированного англосаксонского монаха1. С точки зрения нашей темы, однако, это не имеет большого значения. Кто бы ни написал Жизнеописание, оно относится к англосаксонскому периоду, и сведения, сообщаемые в нем о военных походах Альфреда, вполне надежны. Автор явно опирался на Англосаксонскую хронику, добавив некоторые полезные для нас сведения.
Что касается Этельверда, то его запутанный латинский синтаксис и его собственное происхождение мы прокомментируем в этой книге по ходу того, как будет разворачиваться история Альфреда. Этельверд был примечательным персонажем, сыгравшим достаточно важную роль во время второй волны скандинавских нашествий. Здесь же стоит сказать, что Этельверд, как считается, работал с собственным списком Англосаксонской хроники, где содержались дополнительные сведения, ныне утерянные.
Имеются и другие, гораздо менее надежные источники. Скандинавские саги пестрят полулегендарными личностями, которые с равной вероятностью могли существовать или нет. Некоторые полностью теряются за окутавшим их легендарным ореолом, другие осязаемы в значительно большей степени. На страницах этой книги присутствуют те персонажи, о деяниях которых говорят как легенды, так и история. Порой мы будем даже отдавать должное необузданному полету скандинавской фантазии. Мы никогда не узнаем правду о тех мотивах, которые привели сыновей Рагнара Кожаные Штаны в Англию в 845 г. Но то немногое, что говорится в сагах, позволяет вообразить себе поистине захватывающую историю.
Наконец, есть один человек, который, безусловно, заслуживает упоминания в связи с Альфредом, но никогда его не удостаивается. Сэра Джона Спелмана (1594-1643), сына антиквария сэра Генри Спелмана (ок. 1562-1641), часто называют одним из первых биографов эпохи раннего Нового времени. В его работе нет ничего особенно нового, если смотреть на нее глазами современного историка, но порой он находит удивительно точные слова. Лишь по этой причине я включил в книгу некоторые сведения из его латинского труда Жизнь Альфреда Великого, который в 1709 г. перевел на английский и снабдил обширными комментариями Томас Хирн.
Теперь же давайте шагнем в пламя Эшбернхэм Хауса, чтобы перенестись на несколько сотен лет назад и выйти из огня очага англосаксонской Англии, чтобы выяснить, почему мир короля Альфреда был столь уязвимым для язычников из-за моря.
О династиях и власти
В англосаксонских королевствах, окончательно уничтоженных датчанами, еще до этого имелись внутренние трещины. Единственное уцелевшее королевство, Уэссекс, не было исключением. В англосаксонской Англии, как и у других германских народов раннего Средневековья, основной формой социальных связей были связи родства, и права на трон обеспечивались принадлежностью к определенному роду. Отношения господства и служения были тем цементом, который скреплял социальную иерархию и который, в теории, обеспечивал права на трон старшего из родичей, который именовался "cyning"2. Но в Англии действовала и другая сила. Яснее всего она напоминала о своем существовании в моменты междуцарствия, когда власть от одного короля переходила к другому. Это был уитенагемот.
Англосаксонский уитенагемот3 был собранием "мудрых мужей", к которым король регулярно обращался за советом. Он состоял из высокопоставленных церковников и могущественных светских властителей, величайшая коллективная сила которых заключалась в их праве выбирать преемника короля4. Более того, они также могли низложить короля, как это сделал уитенагемот Уэссекса в 757 г.
Тот факт, что в принципе любой потомок королевской династии мог претендовать на трон, порождал распри между соперничающими ветвями королевского рода. В Англии почти всегда существовала династическая альтернатива действующему правителю. Таким образом, если вы были королем, то секрет долгосрочного успеха – помимо истребления ваших врагов и успешной защиты ваших подданных – заключался в том, чтобы оставаться у власти достаточно долго и обеспечить наследование либо сыну, либо выбранному вами наследнику. Для этого вам пришлось бы вести искусную дипломатическую игру с уитенагемотом5. Когда англосаксонские короли добились того, что власть стала действительно переходить от отца к сыну или от брата к брату, результатом стала централизация и власти, которая обеспечивала обществу относительную стабильность. Но реальность хотя бы отдаленно приблизилась к этому идеалу не ранее X в., в период правления сына и внуков Альфреда в существенно изменившейся Англии. И если X в. доказал, что идея о том, что право на трон обеспечивает только кровное родство с правящим властителем, может способствовать укреплению королевской династии, то ситуация на протяжении почти всего IX в. свидетельствовала, скорее, об обратном. Если вы были врагом англосаксонского короля, то все, что вам нужно было сделать, – это сыграть на соперничестве внутри королевского рода или среди влиятельной знати, хотя это было порой нелегко. Викинги были в этом непревзойденными мастерами, и мы увидим, как они уничтожали королевство за королевством. Полезно, однако, задаться вопросом, который, как кажется, может возникнуть у многих: кем на самом деле были викинги?
Феномен викингов
В глазах европейских священнослужителей викинги были живым воплощением пророчества Иеремии, предсказавшего в ветхозаветные времена, что жестокие пришельцы с севера будут свирепствовать и нести разрушения. Их луки и копья не будут знать милосердия. Но на самом деле нападения скандинавов на западные королевства в VIII и IX вв. были не Божьей карой, а вполне земным явлением, результатом действия определенных политических и социальных факторов.
Само слово "викинг", которое мы используем для обозначения этих людей, таит в себе загадку, поскольку никто не может сказать точно, что оно означает. Некоторые исследователи утверждали, что оно могло означать просто "гребец", и выводили его из скандинавского слова, которое использовалось для обозначения расстояния, покрываемого за один взмах весла. Другие предполагали, что слово происходит либо от древнеанглийского, либо от близкого к нему древнефризского слова "wie", обозначавшего торговое поселение (поскольку на заре эпохи викингов такие уязвимые прибрежные поселения были особенно популярны у налетчиков).
Еще одна версия гласит, что слово "Vikingr" этимологически связано со скандинавским "vik" – ручей, узкий фьорд. Но, так или иначе, в древнеанглийском языке слово "wicenga" фактически стало синонимом нашего слова "пират" и использовалось для обозначения любого, кто покидал родную землю и отправлялся в море на поиски добычи и славы. Сэр Джон Спелман, первый настоящий биограф Альфреда, выразился весьма лаконично (здесь мы отдаем дань уважения переводу его работы с латинского оригинала, сделанному в 1709 г. Томасом Хирном):
"И с этого времени берега Балтийского моря и другие приморские края столь обильно извергали потоки людей, как в Англию, так и в западную часть Франции и Испании, что все прибрежные земли были опустошены частыми набегами датчан, норвежцев, жителей Готланда, шведов, фризов6 и других, которые в Англии обозначались собирательным именем "даны"".
Для того чтобы стать пиратом, не обязательно было быть датчанином или норвежцем. Но подавляющее большинство тех, кто противостоял англосаксам во время войн Альфреда, на самом деле были скандинавами. Для англосаксов они были "данами", датчанами, для франков – "норманнами", норвежцами. Ирландцы, сильно пострадавшие от набегов, различали "темных чужеземцев" (датчан) и "светлых чужеземцев" (норвежцев). Все испуганные благочестивые книжники христианского мира называли викингов "язычниками". Однако с течением времени некоторые викинги – те, кто стремился закрепиться в чужих землях, – доходили до того, что ради достижения своей цели принимали крещение. Как мы увидим, так происходило и в Англии, и во франкских королевствах, располагавшихся на территориях, приблизительно совпадающих с современной Францией и Германией.
Представляется, что, говоря о "викингах", английские хронисты имели в виду только тех скандинавов, которые занимались пиратством. Однако со временем историки стали использовать это слово для обозначения всего скандинавского, относящегося к периоду с VIII по XI в. В данной книге, говоря о врагах англосаксов в лице Хальфдана, Ивара, Уббы и Хэстена, мы будем преимущественно употреблять термин "даны".
Относительно Дании возникает вопрос: почему более или менее процветающая страна породила бродяг, которые на своих кораблях с малой осадкой стали бичом Запада и мира за его пределами? Одно из возможных объяснений состоит в том, что в эпоху, непосредственно предшествовавшую так называемой эпохе викингов, Скандинавия страдала от перенаселения, которое и вызвало массовые миграции. В качестве причины называется также нехватка земли. Однако земельный голод в действительности существовал лишь на западном побережье Норвегии, где узкая полоса пригодной для обработки земли ограничена с одной стороны морем, с другой – крутыми горными склонами, поднимающимися на бесплодное плоскогорье. В Дании, очевидно, действовали иные силы.
Прежде всего, после временного затишья, последовавшего за падением Западной Римской империи, снова расцвела торговля. Благодаря этому в северную экономику влилось много серебра, а из Балтики и Средиземноморья на Атлантическое побережье хлынул поток товаров. Расчетливый пират мог рассчитывать на богатую добычу. С развитием морской торговли фризы, франки и англосаксы стали строить торговые поселения, такие как Гэмвик (Саутгемптон), Лунденвик (Лондон) и Квентовик (Булонь). Они располагались на водных путях или на побережье и не имели прочных укреплений, что делало их крайне уязвимыми. Торговля часто велась возле вытащенных на берег судов, на береговой полосе – заманчивая цель для проплывающих мимо викингов. Однако все это не объясняет, почему к временам короля Альфреда на горизонте у побережья Уэссекса появилось так много датских парусов. Здесь сыграла свою роль политика.
Империя франков при Карле Великом (742-814) была сильной и по большей части могла отражать случайные набеги. В эту эпоху северные воды контролировали фризские корабли. Сын Карла Великого Людовик Благочестивый (814-840) даровал представителям датской королевской династии земли на территории империи. Конфликт Людовика с сыновьями привел в итоге к распаду империи, и в этот смутный период то одна, то другая сторона привлекала датских наемников для утверждения своих притязаний. Таким образом, датчане оказались втянуты в сложные перипетии франкской политики.
В самой Дании также происходили значимые события. Источники сходятся в том, что количество набегов на побережья Англии и Франции существенно возросло в 834-835 гг. Это было связано вот с чем. В 800-810-х гг. Данией правил король Годфрид, могущественный правитель, который сумел объединить раздробленные мелкие княжества под своей властью, но после того как он был убит одним из своих дружинников, наступил хаос. Во время правления Хемминга (810-812) шла междоусобица с участием сыновьей Годфрида. Один из них, Хорик I (813-854), в итоге пришел к власти. Он попытался ограничить влияние могущественных викингских предводителей, воспрепятствовав их походам в северных морях. Хорик даже отправил письмо королю Людовику во Францию, уверяя его, что приказал схватить и казнить викингов, напавших за год до этого на Валхерен и Дорестад.
Однако не все поданные Хорика были готовы смириться с новыми порядками. В 854 г., незадолго до появления в Англии "большого войска", датский король был убит со всем своим двором – за исключением одного маленького мальчика. Созданное Годфридом единое королевство распалось. Теперь ни на родине, ни вне ее не было ничего, что могло бы остановить честолюбивых мужей, стремящихся изменить свою судьбу. "Неистовство норманнов"7 вот-вот должно было вырваться на волю8.
Ранние набеги на Англию
"Тогда страшные знамения являлись над землей Нортумбрии и люди были в горе и страхе:
они видели яркие вспышки молний и огненных драконов, летающих в небе.
Великий голод последовал за знамениями, а вскоре после этого в том же году [...] войско язычников
разорило церковь Господню на острове Линдисфарне, учинив грабеж и убийства".
Англосаксонская хроника (Рукопись "Е" из Питерборо), запись за 793 г.
Беадухерд, герефа из Портленда, не мог знать, каким образом он войдет в английскую историю и какую цену ему придется за это заплатить. Направляясь по своим обычным делам, он получил весть о трех парусах, показавшихся на горизонте. Если на этих кораблях были торговцы – например, из Фризии или Франции, – то герефа должен был взять с них пошлину, обеспечив некоторую прибыль Беорхтрику, королю Уэссекса (786-802). Если это были не купцы, их следовало проводить в Дорсет к королю, чтобы они могли сами о себе рассказать.
Это были не купцы. Беадухерд растерялся, услышав название незнакомой земли, откуда прибыли чужаки с трех кораблей, и повелел им отправиться с ним и его людьми в Дорсет. Но путешествию не суждено было состояться, поскольку в этот день 787 г., говоря словами Англосаксонской хроники, "корабли данов впервые приплыли в землю англов". Прибрежная галька вскоре окрасилась алым, и Беадухерд так и не сумел дать отчет своему королю. Не смог этого сделать и ни один из присутствовавших там уэссекцев. Те, кто был на этих трех кораблях – источники называют их "норманнами" из Хордаланда в Норвегии или "данами", – своим жестоким поступком воплотили в жизнь библейское пророчество на южных берегах Англии, так же, как это сделали их родичи в монастыре Линдисфарне четыре года спустя.
С точки зрения церкви, язычники, нападавшие на Линдисфарн и другие места в Англии, подобно "жалящим шершням", были посланы Богом как кара за их грехи. Алкуин (один из самых ученых людей своего времени, покинувший Йорк, чтобы служить императору Карлу Великому) в письме королю Нортумбрии Этельреду I (774-779 и 790-796) называл причины, по которым пострадал Линдисфарне. Бедствие навлекла на нортумбрийцев их "привычка к роскоши" и некие "дурные поступки, о которых стыдно говорить".
Но если церковники видели в нашествиях знак приближающегося конца света и считали, что можно заставить язычников уйти, исполняя более ревностно Божьи заповеди, светским предводителям приходилось быть более практичными. Король Мерсии Оффа (757-796), узнав об угрозе, потребовал, чтобы жители подчиненного ему в то время королевства Кент в качестве одной из обязанностей перед королем участвовали в работах по строительству укреплений и ремонту мостов. В 804 г. Селетрют, аббатисе монастыря Лиминг в Кенте, удалось найти для своих монахинь надежное убежище в древних стенах Кентербери: прежняя обитель на берегу казалась ей недостаточно защищенной. Вероятно, в эти первые годы эпохи викингов Кент серьезно пострадал. Враги даже возвели на берегах древнего королевства собственные земляные валы – это было отмечено мерсийским королем Кеолвульфом (821-823), который в грамоте, даровавшей землю архиепископу Вульфреду в 823 г., напоминал об обязанности разрушать такие укрепления.
К началу IX в. королевство Уэссекс, давно враждовавшее с Мерсией, постепенно берет верх над своим давним противником. Дед Альфреда, Эгберт (802-839), пережив изгнание и всевозможные бедствия, стал королем и постарался упрочить свою власть. Он стремился распространить влияние Уэссекса на все земли южнее реки Хамбер. В 815 г. в ходе военной кампании, которую "западные валлийцы" (как их тогда называли) запомнили надолго, он вторгся в Корнуолл. В 825 г. жители Кента, Суссекса, Суррея и Эссекса подчинились уэссексскому королю, и одновременно жители Восточной Англии обратились к нему за помощью в борьбе против своих традиционных врагов, мерсийцев. В том же году Эгберт воспользовался династическими конфликтами в Мерсии, навязав королю Беорнвульфу (823-825) битву при Эллендуне, возле Суиндона. К 829 г. король Уэссекса мог заявить, что осуществил свою мечту. Он повел войско к Дору в Йоркшире, на границе между Мерсией и Нортумбрией, как новый "бретвальда", самый влиятельный властитель в Британии – именно так он назван в Англосаксонской хронике. Жители Нортумбрии подчинились ему и признали его власть, но пройдет много времени и ситуация радикальным образом изменится, прежде чем какой бы то ни было король из областей к югу от Хамбера сможет диктовать свои условия северным областям.
Для сына Эгберта Этельвульфа (839-858), который был королем-ставленником в Кенте в 830-е гг., распря в Мерсии, ослабившая правящую династию и обеспечившая победу его отцу, должна была стать уроком, но он не внял этому предупреждению – судя по тому, что случилось впоследствии. Франция после смерти Карла Великого также погрязла в междоусобицах, что дало викингам возможность стравливать между собой разные группировки, заполняя лакуны в местной власти, и, в конечном счете, основать собственное знаменитое северное герцогство9.
Вскоре после триумфа Эгберта викинги хлынули на оба берега Ла-Манша. В 835 г. они разграбили торговое поселение в Дорестаде, во Фризии, и женский монастырь на острове Шиппи, находившийся под покровительством короля.
Враги англосаксов еще не раз будут использовать Шиппи и Тенет в качестве своей базы. Эти острова обеспечивали им хорошо защищенное убежище, которое удобно было оборонять, и оставляли массу возможностей для маневра. В Англии все еще существовала старая система римских дорог, которые позволяли добраться из этих мест до богатых поселений, и, по сути, не было области, куда бы викинги не могли попасть по морям и рекам.
Но внимание их привлекал не только Кент. Около тридцати судов пристали в Каргемптоне, в Сомерсете. На сей раз викинги атаковали не торговое поселение, а королевское поместье, расширив, таким образом, круг своих интересов. Королю Эгберту пришлось отвечать на эту угрозу, поэтому он со всей возможной поспешностью собрал уэссексский фюрд и направился в Каргемптон. Там он столкнулся со свирепым врагом, который умел сражаться и побеждать. Перечень потерь прозвучал как тревожный набат в королевской резиденции в Винчестере. В ходе этого первого столкновения могущественного короля с новой грозной силой Темных веков были убиты два элдормена и два епископа.
Уэссекс отвечает
Весть о поражении предполагаемого бретвальды разнеслась по всему острову и достигла, в том числе, Корнуолла, где сыновья тех, кто пережил трагедию 815 г., еще хранили память о ней. Поэтому, когда в 838 г. викинги высадились в Корнуолле, они не встретили сопротивления со стороны местных жителей, а получили предложение объединить силы против общего врага. Корнуольцы рассчитывали с помощью скандинавов освободиться из-под влияния Уэссекса, но они просчитались.
Эгберт вновь собрал войско и двинулся в Хингстон, где встретился с обоими противниками и на этот раз нанес им сокрушительное поражение. Оба его противника бежали, и Эгберт, как сказано в Англосаксонской хронике, "завладел полем битвы". Этот величественный старик, который видел бесчисленные битвы и три года прожил при франкском дворе, будучи изгнан из родной земли могущественным мерсийским королем Оффой (757-796), мог насладиться своим триумфом. Однако он знал, что его новые враги не страшатся его Бога. Он – как и другие – понимал, что язычники посланы, чтобы наказать его и его народ. Два года спустя, лежа на смертном одре, он так и не мог сказать с уверенностью, сбудется ли то, что он предсказал в своем письме Людовику Благочестивому Французскому. Старый английский король писал своему собрату, что этот ужас пал на них за грехи христианских народов, и если в скором времени христиане не раскаются, великий языческий флот принесет гибель всем10.
Королю Эгберту наследовал его сын Этельвульф (839-856). Известный своим благочестием, новый король, тем не менее, прекрасно умел воевать, когда до этого доходило дело. Но взоры его – как человека набожного – были обращены к Риму. В момент восшествия Этельвульфа на престол оба его старших сына уже достигли подходящего возраста, для того чтобы помогать отцу править королевством и вмешиваться в его планы. Один из них, Этельстан, получил в управление Кент, Суррей, Суссекс и Эссекс. В будущем он внесет свою лепту в борьбу с языческой угрозой.
Следующий, 840 г. был для Уэссекса нерадостным. За проливом Людовик Благочестивый был при смерти, язычники обосновались на зиму в Ирландии, и тучи над Британией сгущались. Один храбрый уэссексский элдормен по имени Вульфхеард встретил в Саутгемптоне войско викингов, прибывшее на тридцати трех кораблях, и успешно защитил торговое поселение по соседству, добившись победы там, где другие потерпели поражение. Вульфхеард, по сообщению Англосаксонской хроники, умер в тот же год, но, по крайней мере, он мог сойти в могилу с твердым сознанием того, что сделал для защиты интересов своего короля все возможное.
Элдормену Этельхельму повезло меньше. Войско дорсетцев под его предводительством вступило в бой с данами, которые высадились на побережье южнее Портленда, но, увы, ни он сам, ни его воины не вернулись из этой битвы. Нечто подобное происходило в эти годы на всех побережьях Англии. Элдормен Херебрюхт из Кента был убит "язычниками" в Ромни Марш в 841 г. Говорится также, что в этот год многие были убиты в Линкольншире, на побережьях Восточной Англии и в многострадальном Кенте.
На следующий год пришла очередь других беззащитных торговых поселений – на континенте и в Англии. В устье реки Канш располагался процветающий порт Квентовик, из которого корабли везли в Англию керамику, мельничные жернова, предметами роскоши и многочисленных путешественников. Он был безжалостно разграблен. То же произошло с Рочестером (который, видимо, был конечным пунктом на пути весьма прибыльной торговли вином) и Лунденвиком. И, как будто королю Уэссекса этого было недостаточно, в 843 г. викинги, приплывшие на 35 кораблях, вновь атаковали поместье в Каргемптоне, которое король Этельвульф – как ранее его отец – так и не сумел защитить.
О нескольких следующих годах Англосаксонская хроника не сообщает ничего – что само по себе заставляет задуматься. Едва ли молчание хронистов связано с тем, что набеги на время прекратились. На самом деле те немногие свидетельства, которыми мы располагаем, говорят, скорее, об обратном. В континентальном источнике, Анналах монастыря Сен-Бертен, в загадочной записи за 844 г. сообщается о великом сражении англосаксов и "норманнов". Битва бушевала три дня и закончилась поражением англосаксов. Однако в 848 г. Англосаксонская хроника возобновляет свое повествование, и следующие ее записи порождают ощущение, что ситуация в Уэссексе изменилась к лучшему. В этом году элдормен Эанвульф с жителями Сомерсета и элдормен Осрик с войском из Дорсета сражались против викингов в устье реки Паррет и одержали неожиданную победу. А в 849 г. в укромном королевском поместье Уонтеж родился мальчик, которому предстояло жить в этом темном и полном опасностей мире. Пятого сына короля Этельвульфа назвали Альфредом. При наличии четырех старших братьев вряд ли кто из приближенных Этельвульфа полагал, что этот мальчик когда-либо унаследует корону. Альфред рос, внимая историям о великих испытаниях, которые выпали на долю его братьев, но пребывал в счастливом неведении относительно того, какая роль отведена ему самому в этих событиях в будущем.
Альфред, который рос и воспитывался в Уонтеже, был еще слишком юн, чтобы понять тот восторг, с которым была встречена весть о победе элдормена Кеорла и девонширского фюрда над викингами в декабре 851 г. Однако его старшие братья в том году находились в гуще событий. Этельстан Кентский (который в истории остался призрачной фигурой11, но, похоже, пользовался уважением у своих современников) вместе с Эалхере, элдорменом Кента, напал на огромный вражеский флот у побережья Сандвича и снискал славу в этом сражении, захватив девять вражеских кораблей и заставив остальные покинуть английские берега. Но, несмотря на все усилия Этельстана в Кенте, в этот год, согласно Англосаксонской хронике, викинги впервые перезимовали на острове Тенет. Если подобной вести оказалось мало, чтобы убедить Этельстана и его отца в том, что им рано почивать на лаврах, то прибытие в устье Темзы флота из 350 кораблей – просто невероятное количество – показало им это со всей наглядностью. На совести этого флота было разграбление Кентербери и Лондона, и казалось, остановить его невозможно.
Огромная флотилия, о которой мы знаем очень мало, поднялась вверх по Темзе, а затем повернула на север. Там викинги вступили в битву с мерсийским войском под предводительством короля Беортвульфа (ок. 840 – ок. 852). Мерсийцы были полностью разбиты, и те, кто остались в живых, разбежались по своим селениям, не зная, что принесет будущее. Победоносные викинги повернули на юг, пересекли Темзу где-то в Суррее, продолжив путь в том же направлении. Уэссекс стал вторым королевством, которому предстояло отражать нападение огромного вражеского войска. Впрочем, на этот раз викинги вторглись не в земли робкого и неуверенного короля, а прямо в волчье логово. Уэссекс, которых в предыдущие годы не раз становился жертвой внезапных нападений и терпел поражения, обладал одним свойством, которого, казалось, не было у других англосаксонских королевств, а именно – поразительной стойкостью. В Суррее, в некоем месте, называвшемся Аклея (чье расположение теперь забыто), врагов встретил не Этельстан, а сам король Этельвульф со своим сыном Этельбальдом. Там в открытом сражении они бросили вызов всему огромному войску и, какова бы ни была их тактика, одержали блистательную победу, весть о которой разнеслась по всему христианскому миру. Поистине, она могла вызвать всеобщее ликованье: в конце концов, выяснилось, что врагов Христа можно победить12.
Конечно, такая победа повысила авторитет короля Уэссекса. В 853 г. новый король Мерсии, Бургред (852-874), ощущая нехватку ресурсов и помня о династических распрях в своем королевстве, благоразумно отправился к Этельвульфу просить помощи в кампаниях против мятежного валлийского короля Родри Маура. Бургред действительно получил помощь от Уэссекса, и на некоторое время Уэльс вплоть до острова Англси на севере был покорен. Военные кампании того года были успешными, но помимо этого Бургред – возможно, не по своей воле – заключил с Уэссексом более тесный союз, который в долгосрочной перспективе привел к концу независимое королевство Мерсия. Весной этого же года сестра Альфреда Этельсвит стала женой короля Мерсии. Свадебная церемония проходила в королевском поместье Чиппенгем, которое еще встретится на страницах этой истории, но в менее радужных обстоятельствах.
Рим, набеги и десятина
Никто точно не знает, почему король отправил своего маленького и самого любимого сына в Рим. Неизвестно, кто его туда отвез, хотя группа паломников была, по всей видимости, достаточно многочисленной. Возможно, победа при Аклее принесла Этельвульфу заметное успокоение и достаточную славу, чтобы он счел необходимым получить папское благословение для своей династии. Старшие братья Альфреда должны были защищать королевство и помогать отцу в делах правления, поэтому казалось естественным отдать будущее в руки того, у кого все еще было впереди. Мы, однако, не знаем, только ли Альфред отправился в столь важное путешествие. Записи, сохранившиеся в поминальной книге монастыря Сен-Салваторе в Брешии, указывают на присутствие его брата Этельреда, который был не намного старше – и подобное предположение не лишено смысла. Этельред и Альфред были сыновьями загадочной Осбург, жены короля Этельвульфа, чей образ лишь мелькает мимолетно на страницах истории. Она могла быть матерью и трех других братьев Альфреда, но именно Альфред и Этельред принадлежали к младшему поколению королевских детей. Так или иначе, путешествие в Рим наверняка глубоко протрясло юного Альфреда, и в будущем это имело громадные последствия для всей Англии. Мы можем вообразить, что думал маленький мальчик, глядя на увядающее великолепие, которое его окружало, на впечатляющие постройки, возведенные или восстановленные по повелению папы Льва IV, в некоторых частях города, в том числе вокруг Ватиканского холма. Этот район, обнесенный укреплениями в соответствии с последними достижениями инженерного искусства, впоследствии станет известен как "город Льва". На пепелище, оставшемся после сарацинских набегов13, один человек уверовал в Бога и построил себе крепость. И мальчик это запомнил.
Пока Альфред стоял у "порога апостолов"14, готовый принять благословение, которое некоторые сочли своего рода коронацией, грозный элдормен Эалхере из Кента вместе с элдорменом Худой из Суррея и воинами этого края вступили в сраженье с викингами, расположившимися на острове Тенет. Источники сообщают, что поначалу им сопутствовала удача, но в итоге множество людей (в том числе оба элдормена) утонули в реке Суэйл. Эалхере и Худа на своем горьком опыте поняли, что атаковать врага в укрепленной позиции, выбранной им самим, – не лучший способ выиграть войну.
Это произошло за год до того, как мальчики вернулись из Рима. Судя по сообщениям Англосаксонской хроники, ничего подобного поражению на Тенете больше не случилось. Легко можно представить себе, как на Пасху 854 г. светские магнаты и епископы, собравшись у очага в королевском зале Уилтона, в нетерпенье засыпали пилигримов вопросами. Рассказы о путешествии через владения франков и Павию в Рим слушал Эалхстан, уже много лет остававшийся епископом Шерборна, руки которого были так же привычны к мечу, как и к епископскому посоху. Внимал им и Свизин, епископ Винчестера, который благодаря своему великому благочестию вскоре займет место в христианской агиографии. Но если кого-то рассказы мальчика взволновали больше, чем этих двух священнослужителей, то это самого короля Этельвульфа.
Он решил совершить паломничество в Рим. Но одно дело – принять решение, а другое – убедить подданных в необходимости тех действий, которые он собирался предпринять. Решение короля было, без всякого преувеличения, радикальным. Прежде чем отправиться "через море в Рим", Этельвульф передал одну десятую часть своих земель церкви, что породило выражение "десятина Этельвульфа", напоминающее об этом грандиозном даре. Еще много веков его станут поминать в земельных спорах, причем разные люди – как церковники, так и миряне – будут основывать свои притязания на правах, дарованных этим единственным актом. На дворе был 855 г.
Теперь, заручившись поддержкой знати (для этого он использовал обычный способ – земельные пожалования), король должен был оставить свое королевство в надежных руках. Этельстан к этому времени уже умер (к сожалению, источники не сообщают, как), так что старшим сыном был Этельбальд. Подобно тому, как его собственный отец некогда разделил королевство с ним, Этельвульф отдал исконные территории Уэссекса под власть Этельбальда, в то время как другому его сыну, Этельберту, который был несколько моложе, предстояло править Кентом, Сурреем, Суссексом и Эссексом. Возможно, когда король Уэссекса отплывал на корабле, направлявшемся из Гемвика в Квентовик, рядом с ним стоял мальчик, столько рассказывавший ему о его долгожданной цели – Риме.
Однако паломники покидали королевство, стоявшее перед лицом неизвестности. В их отсутствие языческий флот впервые перезимовал на Шиппи. Некоторые источники сообщают, что среди корабельщиков находились даже фризы. Путешественники могли и не знать об этих событиях, однако, когда они добрались до Рима и пришли в "английский квартал"15, их ждали печальные вести. Папа Лев умер. Альфред, уже потерявший к этому времени мать, Осбург, наверное, очень расстроился. Король же столкнулся со сложной проблемой даже здесь, в Риме, поскольку император Лотарь поддержал антипапу Анастасия, а не преемника Льва, папу Бенедикта. В городе начались волнения, свидетелями которых, вероятно, стали Альфред и его отец. В конце концов, в этой борьбе победил Бенедикт. То была одна из многих битв за главенство между императором и папством, и исход ее показал, что на тот момент расклад сил был не в пользу императора. Этельвульф и его сын с радостью вручили свои дары новому папе Бенедикту III, однако неизвестно, в какой мере англосаксонский король вмешивался в борьбу вокруг Святого престола.
На обратном пути из Рима произошло нечто важное. Похоже, Этельвульф давно стремился к союзу с франками, и теперь он отправился ко двору Карла Лысого (840-877), чтобы обсудить детали своего брака с юной дочерью Карла, Юдифью. Их разница в возрасте была огромной. Она – еще подросток, а ему – около пятидесяти. Но что значат такие мелочи, если речь идет о политическом союзе. Этот брак стал реальностью в октябре 856 г., когда юную девушку с большой пышностью обвенчали в Уэрбери с уэссекским королем. Однако там произошло и кое-что еще. Епископ Гинкмар Реймсский не только обвенчал Юдифь, но и короновал ее как королеву. Нетрудно вообразить, какое недовольство вызвало это событие среди уэссекской знати. В Уэссексе с конца VIII в. женам королей не дозволялось править как королевам, а теперь они должны были принять в этой роли девочку-чужестранку.
Король вернулся на родину "в добром здравии", но нашел, что там все изменилось. Этельбальд не желал отказываться от власти и заручился в этом поддержкой Эалхстана, епископа Шерборна, и элдормена Сомерсета. Вероятно, перед его мысленным взором вставала угроза того, что его стареющий отец в ближайшие годы произведет на свет еще одного или нескольких наследников. В итоге между Этельвульфом и его сыном было заключено соглашение, подробности которого неясны. Похоже, Этельбальд сохранил за собой большую часть территорий Уэссекса, переданных ему на время отсутствия отца, а старый король получил земли в Суссексе, Кенте, Эссексе и Суррее, которыми правил послушный долгу Этельберт. Вероятно, решение было принято уитенагемотом16 и представляло собой попытку избежать дробления Уэссекса, как это случилось с Францией после смерти Карла Великого. На самом деле не исключено, что в это трудное время Этельвульф сохранил контроль над своим королевством17, но какие выгоды получил Карл Лысый от нового положения своей дочери, неясно. Существует и еще одна версия. Возможно, Этельвульф все еще правил некоторыми областями центрального и восточного Уэссекса, а в соседних землях с обеих сторон властвовали его сыновья: один, вынашивавший темные замыслы против своего отца, – на западе, и другой, все еще правивший землями Этельстана, – на востоке. Но в любом случае некое напряжение висело в воздухе.
Судя по всему, отчужденность между отцом и старшим сыном сохранялась. В январе 858 г. казалось, что королевство окончательно распадется на восточную и западную части – по границам, четко очерченным в завещании старого короля. Но в том же месяце Этельвульф умер и был похоронен, как принято считать, в церкви в Стейнинге, в Суссексе. Этельбальд женился на юной вдове отца и взял под свою руку прежде подвластные Этельвульфу области, добавив их к своей собственной провинции на западе Уэссекса. Казалось, все складывается для него удачно, и, восседая рядом со своей королевой, он, вероятно, думал о том, что она вскоре родит ему наследников. Но ему не хватило времени. Новый король Уэссекса умер в 860 г., и участие Юдифи в англосаксонской политике на этом завершилось. Она вернется к своему отцу, за море, и там начнет новую, столь же яркую политическую жизнь.
Легенды сбываются
Пока епископ Эалхстан руководил погребением Этельбальда в Шерборне, Этельберт (860-865) поспешил на запад с войском, чтобы подчинить себе весь Уэссекс в границах, в которых правил его дед, король Эгберт. Имеются намеки на то, что захват власти Этельбертом поддержал уитенагемот. Трудно представить, что могло быть иначе: одной из главных функций уитенагемота было улаживание конфликтов и разрешение кризисов. Мальчикам Альфреду и Этельреду, которые засвидетельствовали решение уитенагемота, пообещали со временем их долю18.
Но не только временная отсрочка вступления в права наследства занимала мысли юноши. В 860 г. в Англию прибыл персонаж из скандинавской легенды. Звали его Велунд. Его войско, или ватага приспешников, побывала с ним во Франции, на Сомме, где они нападали на королевство Карла Лысого. Одновременно с ними тем же самым в среднем течении реки Сены занимался огромный отряд викингов, разбивших лагерь на острове Уассель. Карл, вступив в бой с собственными подданными, которым хватило смелости принять захватчиков на службу, попытался затем стравить два викингских войска между собой и, очевидно, потерпел неудачу. Велунд, желая получить взятку за нападение на своих "коллег" на Уасселе, потерял терпение и, заставив франков пообещать ему 3000 ливров серебром, отплыл в Англию.
Люди Велунда высадились на побережье Гемпшира. Обрушившись на Винчестер, они разграбили и подожгли его. Воодушевленные своим успехом, они двинулись дальше во внутренние области, оставив епископа обозревать руины всего доброго и христианского. Это было зрелище, которое, наверное, преследовало св. Свизина до самой его смерти в следующем году.
Но Велунд недооценил уэссексский фюрд. Скандинавов, которые ушли на многие мили от своих кораблей – классическая ошибка викингов – и были тяжело нагружены награбленным добром, застигли на открытом месте элдормен Осрик из Гемпшира и могучий элдормен из Беркшира, тезка предыдущего короля Уэссекса, Этельвульфа. Два элдормена атаковали захватчиков и отбили у них всю добычу. Много викингов погибло, однако Велунд остался жив. Он вернулся во Францию и продолжил терроризировать Карла Лысого, хотя и в самом деле напал на викингов Уасселя и даже смог получить от них деньги. Велунд вскоре расстался с жизнью в необыкновенном поединке при дворе короля франков19, но были и другие герои, которые в правление Этельберта бороздили северные моря, и память о них сохранилась среди викингов в виде легенд.
Один из этих героев, Хэстен, встретится с Альфредом много лет спустя. В 859 г. Хэстен воевал в Средиземноморье с Бьерном Железнобоким, сыном прославленного Рагнара Лодброка, персонажа, который – в зависимости от того, на какие саги вы опираетесь – был то ли двумя разными людьми, то ли одним человеком, то ли вообще не существовал. Зафиксирована история о том, как Хэстен напал на город Луну в Италии, приняв ее за Рим, но эта ошибка не помешала ему вернуться в свой лагерь на Луаре с большой добычей. Уэссекс его пока не интересовал, и этот викингский предводитель еще несколько лет будет – с большой прибылью для себя – вмешиваться во франкскую политику.
Установить, какая реальность скрывается за легендами о Рагнаре Кожаные Штаны и его сыновьях, невозможно. Мифы и факты сплелись так тесно, что стали неразличимы. Возможно, в 845 г. Рагнар действительно потребовал дань с Парижа. Также возможно, что он погиб в Нортумбрии, где король Элле в 865 г. бросил его в яму со змеями, но судя по тому, что о нем рассказывают, умирал он тогда не в первый раз. По-видимому, один из его сыновей, Ивар, в конце 850-х гг. наводил страх на ирландцев. Вскоре Ивар, чье прозвище Бескостный остается загадкой уже для нескольких поколений историков, вместе со своими братьями окажется на берегах Восточной Англии с очевидным намерением отомстить за смерть отца. Этот поход станет предприятием, которое изменит историю целого народа.
Учитывая тот факт, что все эти легендарные личности странствовали по морям на севере Европы, может показаться странным, что в Уэссексе при Этельберте не было ни набегов, ни битв – если не считать разорения Винчестера вскоре после его вступления на трон и вторжения в Кент в конце его правления. К чести Этельберта нужно сказать, что, став королем воссоединенного Уэссекса, он действительно, как и обещал, позаботился об интересах двух своих младших братьев, Этельреда и Альфреда. Когда в 865 г. он умер, власть перешла к старшему из двух младших детей Этельвульфа. Настало время Этельреду (865-871) править Уэссексом. Альфред был следующим в очереди на трон. Двум младшим сыновьям Этельвульфа предстояло шагнуть на сцену, где разыгрывалась величайшая драма в истории их страны, и встретиться с сыновьями Рагнара.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Эта гипотеза была выдвинута английским исследователем Альфредом Смитом (Smyth А. Р. Ring Alfred the Great. Oxford. 1996) и не получила признания среди исследователей. В действительности камнем преткновения для Смита были не столько мелкие несообразности, на которые он указывает, сколько невозможность совместить в его собственном сознании образ победоносного воинственного короля, возникающий на страницах Англосаксонской хроники, и образ, по его собственным словам, "святоши", представленный на страницах Жизнеописания Ассера. Этот образ настолько ему неприятен, что он делает все возможное, чтобы отвергнуть его, как не имеющий никакого отношения к реальности. – Прим. ред.
2. Слово древнеанглийского языка, означающее "король". От него произошло совр. англ. "king", но этимологически оно связано также с английским словом "kin" (др.-англ. "суп") – "родство". – Прим. ред.
3. Др.-англ. "witenagemot" включает в себя два слова "witan" – мудрый и "gemot" – собрание.
4. Автор излагает здесь устаревшую концепцию уитенагемота как некоей независимой силы, прообраза английского парламента Нового времени. Эти концепции были сформированы и активно пропагандировались романтическими английскими историками XVIII-XIX вв., которые стремились найти в англосаксонском прошлом прообраз современной им конституционной монархии. По современным представлениям, уитенагемот собирался для того, чтобы довести до сведения наиболее влиятельных представителей знати решения короля и заручиться их согласием, чтобы они затем использовали свою власть для проведения в жизнь этих решений в тех областях, на которые распространялась их власть. До определенной степени члены уитенагемота могли влиять на принимаемые решения в процессе поисков компромисса, но ни в коей мере не определяли их. "Выборы" короля представляли собой процедуру, во время которой новый властитель получал формальное "одобрение" от членов уитенагемота и некие гарантии поддержки и покорности с их стороны. Понятно, что в том случае, если претендентов на трон было несколько, гарантии получал в итоге один из них. "Смещение" означало, что знать перестала поддерживать правящего короля и встала на сторону его соперника. – Прим. ред.
5. См. сноску 3 на стр. 18.
6. Вопреки утверждению Спелмана, у нас нет никаких достоверных исторических свидетельств того, что среди участников викингских набегов были фризы. – Прим. ред.
7. Отсылка к молитве, читавшейся с некоторыми вариациями в монастырях и церквях континентальной Европы: "Избави нас, Боже, от неистовства норманнов!".
8. Следует заметить, что предлагаемое автором толкование "эпохи викингов" не вполне последовательно и страдает анахронизмом. Представление о викингах как об авантюристах и искателях легкой наживы, характерное для исторических трудов XIX в., сейчас отвергается историками. Согласно современным представлениям, "эпоха викингов" явилась результатом действия трех факторов: экономических трудностей, связанных с нехваткой или истощение земли; развитием кораблестроения, результатом которого стало появление в скандинавских странах устойчивых парусных кораблей с небольшой осадкой, которых не было ни в одной другой европейской стране; попытки со стороны могущественных правителей объединить королевство под своей властью, выражавшиеся в ограничении прав влиятельных местных вождей и нередко оканчивавшиеся их изгнанием. На эту тему см., напр., Джонс Г. Викинги. М., 2003. – Прим. ред.
9. Как уже говорилось ранее, автор (отчасти следуя за авторами саг, дошедших до нас в той форме, которую им придали авторы XIII-XIV вв.) приписывает викингам мотивы и образ действий, весьма далекие от реальности. По крайней мере, в IX в. разрозненные викингские отряды под предводительством "морских конунгов" (то есть представителей скандинавской знати, которым по какой-то причине пришлось покинуть родные места) искали в чужих странах богатую добычу или более хорошие земли для поселения. Они действовали так, как привыкли, – то есть силой, и едва ли были способны сами по себе вмешиваться в местную политику. Другое дело, что участники распри могли нанять скандинавов в качестве наемников, но и в этих случаях ожидаемой выгодой для них были сокровища и, возможно, земли, но не политическая власть. – Прим. ред.
10. Об этом говорится в Анналах монастыря Сен-Бертен. – Прим. ред.
11. Некоторые исследователи высказывали предположения, что Этельстан был не сыном, а братом Этельвульфа. – Прим. ред.
12. Здесь автор сильно преувеличивает. В источниках нет никаких свидетельств того, что о победе Этельвульфа было известно где-либо за пределами Англии, и тем более что эти вести вызвали какую-либо реакцию. – Прим. ред.
13. Сарацины разграбили Рим в 846 г., что и послужило поводом к строительству новых укреплений. – Прим. ред.
14. Паломничество в Рим к гробницам св. Петра и Павла именовалось в церковной традиции паломничеством ad limina apostolorum, т. е. буквально – "к порогу апостолов". – Прим. ред.
15. Английский квартал или "английская школа" – квартал в Риме с церковью и постоялым двором, где останавливались английские клирики и паломники. – Прим. ред.
16. Здесь автор опять сильно преувеличивает и модернизирует роль уитенагемота в политической жизни Англии IX в. – Прим. ред.
17. О бунте Этельбальда сообщает Ассер, Англосаксонская хроника вовсе не упоминает об этом.
18. Ни в одном из современных событиям источников нет даже намека ни на одно из упоминаемых автором событий (кроме самого факта наследования Этельберта). – Прим. ред.
19. Хотелось бы еще раз напомнить, что автор оперирует здесь сведениями из поздних и фантастических легенд, записанных в XIV в. Эти легенды, повествующие, якобы, о событиях IX в., содержат массу анахронизмов, и представленные в них образы викингов крайне далеки от – даже гипотетической – реальности. – Прим. ред.
|
|
