| *
В главе 138 "Саги об исландцах" (Íslendinga saga) Стурлы Тордарсона (Sturla Þórðarson) (1), составляющей основу знаменитой компиляции "Сага о Стурлунгах", есть следующее место:
Sturla [Sighvatsson] vaknaði, þá er skammt var sól farin. Hann settist upp ok var sveittr um andlit. Hann strauk fast hendinni um kinnina ok mælti:‘Ekki er mark at draumum.' Síðan stóð hann upp ok gekk til salernis ok Illugi prestr með honum. En er hann kom aftr, lá hann litla hríð, áðr maðr kom í skálann ok kallaði: ‘Nú ríðr flokkrinn Sunnlendinga ok er herr manna.' Hljópu menn þá þegar upp ok til vápna.
(Стурла проснулся вскоре после того, как солнце взошло. Он приподнялся, и лицо его было покрыто потом. Он резко ударил рукой себя по щеке и сказал: - Сны ничего не значат.
Затем он встал и пошел в отхожее место, и вместе с ним пошел священник Иллуги. Вернувшись, Стурла пролежал еще недолгое время, и тут в горницу вошел человек и крикнул:
- Вон едет отряд Южан, и это целое полчище.
Люди тотчас вскочили и бросились к своему оружию).
Этот пассаж служит вводным к описанию Битвы на Дворе Эрлюга (Örlygsstaðir), где и сложил голову Стурла Сигхватссон, центральный персонаж первой половины саги. Битва на Дворе Эрлюга - кульминационное событие "Саги об исландцах" и в то же время первый кульминационный момент самой "Саги о Стурлунгах" (2).
В настоящей работе обсуждается нарративная функция видений и снов в "Саге об исландцах", а особое внимание будет уделено именно видениям, предшествовавшим Битве на Дворе Эрлюга. "Сага об исландцах" содержит необычно большое число эпизодов, где упоминается о вещих снах: двадцать три из них, как считается, были частью традиции и сложились еще до компиляции всей "Саги о Стурлунгах", а если принять во внимание и эпизоды, над которыми поработал компилятор, то число их возрастет до сорока пяти. Для сравнения, издание Глендиннинга (Glendinning, 1973-74, 128) содержит в среднем от трех до четырех эпизодов с вещими снами на каждую из "Саг об исландцах" (Íslendinga sögur). В своей диссертации (Träume und Vorbedeutung in der Islendinga saga Sturla Thordarsons (1974)) Роберт Дж. Глендиннинг (Robert J. Glendinning) подверг скрупулезному изучению сцены вещих снов и пророческих видений в саге (3). Он пришел к выводу, что сны и пророчества исполняют в саге двойственную функцию: они могут быть как отражением действительно имевших место случаев предвидения будущего, так и служить авторским приемом, привлекающим читательское внимание к судьбоносным моментам и позволяющим дать собственную моральную оценку известных в то время личностей и их роли в истории. Большей частью сны и видения служат освещению основной темы первой половины "Саги об исландцах" - борьбы клана Стурлунгов за власть в Исландии и его сокрушительного поражения.
Гуннар Бенедиктссон (Gunnar Benediktsson) посвятил специальную работу (Sagnameistarinn Sturla (1961)) жизни Стурлы Тордарсона и его карьере политика и историка. Он отметил особый интерес составителя "Саги об исландцах" к вещим снам, пророческим видениям и вообще паранормальным явлениям, а также продемонстрировал, с каким незаурядным писательским мастерством Стурла Тордарсон использовал такую информацию в саге, чтобы заострить внимание аудитории на ключевых эпизодах и обеспечить нарративный драматический эффект. Хельги Пьетюрссон (Helgi Pétursson), исследовавший образ Стурлы Сигхватссона в "Саге об исландцах" (см. его статью в Skírnir, 1906), особо останавливается на видениях, преследовавших Стурлу и его главного противника Гицура Торвальдссона (Gizurr Þorvaldsson) накануне Битвы на Дворе Эрлюга. В тексте памятника видения Гицура описаны так:
Gizurr sagði þeim Kolbeini [Arnórssyni] og Brandi [Kolbeinssyni] draum sinn [...]. ‘Þat dreymði mik,' sagði Gizurr, ‘at mér þótti Magnús biskup, föðurbróðir minn, koma at mér, ok mælti hann svá: ‘Standið þér upp, frændi,' sagði hann, ‘ek skal fara með yðr.' Þá vaknaði ek.'‘Þetta er vel dreymt,' sagði Kolbeinn, - ‘eða hversu lízt þér?'‘Betra þykkir mér dreymt en ódreymt,' sagði Gizurr.
(Гицур поведал Кольбейну и Бранду свой сон: Бранд пришел к ним еще до того, как они успели одеться.
- Мне снилось, - сказал Гицур, - будто ко мне пришел епископ Магнус, мой дядя по отцу, и он сказал мне так: "Вставайте теперь, родич", сказал, "я тоже поеду с вами". Затем я проснулся.
- Это удачный сон, - сказал Кольбейн, - а что ты думаешь о нем сам?
- Лучше такой сон, чем никакого, - сказал Гицур).
Хельги предпочитал трактовать данные саги буквально и объяснял различие в поведении Стурлы и Гицура тем, что Стурла спал в запертой на замок, душной и пыльной каморке на Большом Дворе (Miklabær), а Гицур - под открытым небом.
Гудмундюр Фридьонссон (Guðmundur Friðjónsson) вернулся к обсуждению этого вопроса в 1907 г. (Eimreiðin) (4). Он указывал, что Стурла, вне всяких сомнений, спал плохо, его мучили кошмары, и что Хельги слишком уж увлекся физиологически-буквалистской трактовкой текста, пытаясь подвести под нее все многозначительные свидетельства Тордарсона о снах главных героев. Гудмундюр писал:
"Каким образом сны могли иметь роковое значение и даже содержать свидетельства о грядущих событиях, если причиной их явился только дурной воздух [в помещении] и, напротив, свежий ветер [у Дымной Бани, где остановилось воинство Гицура. - К. Р.]? Во всех сагах, начиная с "Саг о заселении Северных Земель" (Fornaldarsögur Norðurlanda), содержащих зашкаливающее количество фэнтезийных элементов, и заканчивая Сагами об исландцах, которые предположительно правдивы с историко-биографической точки зрения - во всех этих произведениях главные герои видят сны, предвещающие исход грядущих событий, а иногда и открывающие двери в далекое будущее - будь то в форме четких пророчеств, загадок или неясных, загадочных картин..."
Далее Гудмундюр обсуждает несколько десятков видений и вещих снов, которые, по утверждениям "Саги о Стурлунгах", имели место накануне Битвы на Дворе Эрлюга, и констатирует:
"Очевидно, что в то время врата между привычной нами реальностью и сверхъестественным могли распахнуться во всю ширь, позволяя множеству слабо связанных друг с другом людей лицезреть ужасающие картины битвы, как во сне, так и наяву... Сон Стурлы в ночь перед битвой - не опровержение этих свидетельств, а скорее первое звено составленной из них цепи. Попытки превратить его в игру физиологии находятся в неустранимом противоречии с духом "Саги о Стурлунгах"".
Гудмундюр был убежден, что "Сага о Стурлунгах" правдива во всем настолько, насколько это вообще могло быть возможно в то время:
"Именно благодаря этим сценам точного предвидения будущего, которые щедро рассыпаны рассказчиком по всему тексту, и формируется у читателя столь легко и естественно [справедливое] чувство доверия к свидетельствам саги, и едва ли можно опровергнуть ее в каких-либо деталях, даже (и в первую очередь) в таких, где очевидно вмешательство неких таинственных сил".
Как может убедиться любой вдумчивый читатель, и как неопровержимо показано Глендиннингом, первое из этих утверждений Гудмундюра вполне справедливо. Видение Стурлы находится в полном согласии с общей атмосферой саги, с тем только исключением, что подробное содержание его сна навеки останется для нас тайной. У читателя неизбежно создается впечатление, что чувство душевного беспокойства и беспричинного страха, одолевавшее главу Стурлунгов накануне сражения, связано с провидением будущего, и позднее оно только укрепится. С другой стороны, Гудмундюр допустил ту же ошибку, что и многие средневековые читатели "Саги о Стурлунгах", настаивая, что сцены предвидения будущего и подспудные заверения рассказчика в правдивости повествования следует трактовать буквально, абстрагируясь от концепций современного естествознания и литературоведения на этот счет. Он пытается подтвердить достоверность сцен видений, апеллируя к современным свидетельствовам о случаях ясновидения, даже и к личному опыту (!). Однако "Сага о Стурлунгах" - это эпос, произведение искусства. Это не просто хронологически упорядоченное повествование о некоторых событиях. В то же время показано, что средневековое население Исландии склонно было скорее безоглядно доверять свидетельствам о паранормальных явлениях, чем воспринимать их скептически, хотя это утверждение становится несправедливым, если свидетельства эти не анонимны (!) - в таком случае рассказ подвергался здравому сомнению (Úlfar Bragason, 1994; Clunies Ross, 2002, 449).
Маргарет Кланис Росс (Margaret Clunies Ross) считает, что "[автор] может включить [в свою книгу] фантастические элементы просто как изящный литературный прием, помогающий рассмотреть явления жизни во всем их многообразии, как с точки зрения действительно имевших место последствий, так и [с точки зрения] альтернативной канвы развития событий, устраняющий нужду в [пристрастных] комментариях и акцентирующий [внимание читателя] на обоих направлениях [альтернативной истории]" (Clunies Ross, 2002, 448). Именно такова, по ее мнению, роль снов в "Саге об исландцах". В наше же время априори неясно, где сага повествует о реальных событиях, а где создает впечатление реалистичности, где рассказчик отображает реальность, а где конструирует ее на свой вкус (Clunies Ross, 2002, 449).
Не исключено вместе с тем, что сны могут быть использованы рассказчиком для того, чтобы отразить его личную позицию, донести до читателя точку зрения, отличную от мнения большинства или слишком непривычную, чтобы не отторгнуть ее при первом знакомстве, а также подчеркнуть скрытые от рядового человека взаимосвязи между действующими лицами саги.
Ларс Лённрот (Lars Lönnroth) заключил, что сны в сагах исполняют три различных функции. Во-первых, они служат для того, чтобы предсказать грядущие события, и таким образом структурируют повествование. Во-вторых, сны свидетельствуют о вмешательстве некоей надвременной сверхъестественной силы в ход событий и, следовательно, отражают определенную философскую концепцию, культурный "месседж", который рассказчик хотел донести до читателей. В-третьих, сны служат для того, чтобы определенным образом охарактеризовать человека, который их видит, а значит, специфичны для создания характеров саги (Lönnroth, 2002, 455-56). Как будет показано в дальнейшем, все эти три функции ярко выражены в видениях, соотнесенных рассказчиком с Битвой на Дворе Эрлюга.
Не вполне ясно, когда впервые был использован топоним "Двор Эрлюга". Бьярни Эйнарссон (Bjarni Einarsson) предполагал, что слово это (Örlygsstaðir) значит "поле битвы", а значит, возникло уже после сражения, случившегося в этой местности. Мнение о том, что обнесенное изгородью пространство пастбища и загон для овец могли называться так и прежде, кажется ему неубедительным (Bjarni Einarsson, 1989). Заметим, что в исландском языке слова "битва" (Örlygi) и "судьба; приговор" (örlög) родственны. В контексте саги, Двор Эрлюга - место, где Стурлунгов настигает их судьба, и вся композиция саги построена так, чтобы привести действие в это место и время. Это узел истории, где больше нет никаких возможностей для торга с судьбой. Компилятор "Саги о Стурлунгах" подчеркнул, что Битва на Дворе Эрлюга является ключевым, стержнеобразующим элементом саги, вставив перед ее описанием целую главу с перечислением снов и пророческих видений, предшествовавших битве, и предварив интерлюдию формулой:
Fyrir tíðindum þessum, er hér fara eftir, urðu margir fyrirburðir, þó at hér sé fáir ritaðir
(Перед теми событиями, которые сейчас произойдут, было множество предзнаменований, но в этой книге записаны лишь немногие из них).
В саге есть еще несколько, на первый взгляд, не связанных друг с другом эпизодов с видениями, также указывающих вдумчивому читателю на грядущий конфликт и исподволь готовящих его к известной из истории развязке.
Некоторые из них приписаны безымянным очевидцам, и только по мере развертывания сюжета саги становится понятно, что в действительности эти видения знаменовали близящееся падение Стурлы Сигхватссона и поражение его партии. Так, в главе 130 рассказано, что некоей женщине в местности Монашье Междуречье (Munka-Þverá), где и был впоследствии погребен Стурла, явился во сне мужчина и сказал вису:
Saman dragask sveitir,
svellur órói, -
varir mik ok varir mik,
at viti Sturla.
Ætla lýðir,
þótt á laun fari,
- kemr vél fyrir vél, -
vélar at gjalda.
(Сбираются рати,
Разрыв назревает,
Страшно мне, страшно,
Что знает уж Стурла.
Алчут все люди,
Хоть действуют тайно,
С лихвою за лихо
Платить лиходею).
Рассказчик добавляет:
Margir váru þá stórdraumar á landinu víða, bæði fyrir norðan land ok sunnan
(В ту пору в стране людям повсеместно, и на севере и на юге, снились зловещие сны).
Тем самым он ясно дает понять, что в самое ближайшее время конфликт Стурлы и Гицура перейдет в открытую фазу, и заранее осуждает обе стороны за аморальность методов, к которым те прибегают, желая безраздельно подчинить себе всю страну.
В следующей главе рассказано, как в Городищенском Фьорде (Borgarfjörður) безымянному человеку привиделось, будто к нему подошел внушающий ужас великан и сказал следующую вису:
Sumar munat þetta
svarflaust vesa,
rýður rekka sjöt
rauðu blóði.
Herr mun finnask
fyr hraun ofan,
þar mun blóð vakit
betra en eigi.
(Безбедным едва ли
Выдастся лето.
Окрасятся кровью
Рдяною кровли.
На северной лаве
Сойдутся отряды:
Там-то и хлынут
Крови потоки).
В этой висе названы время битвы и даже зашифровано ее место, если учесть, что слово hraun значит "обвал, оползень, подземная ловушка; также местность, сформировавшаяся вследствие оползневых явлений" (В русском переводе ошибочно проставлено лава, вероятно потому, что недалеко от Двора Эрлюга действительно встречались активные вулканы, ср. название местности Дымная Баня, где останавливалось войско Гицура. - К. Р.). Скрытый смысл игры слов еще и в том, что конфликт неизбежно завершится бессмысленным и изнуряющим страну, небывало масштабным кровопролитием. Это еще проще понять, сопоставив данное место с явно осуждающими Стурлу словами рассказчика при описании распри Сигхватссона с его дядей Снорри Стурлусоном (Snorri Sturluson) и Торлейвом Тордарсоном (Þorleifr Þórðarson) из Гардара (Garðar), вылившуюся годом ранее в Надворную Битву (Bæjarbardagi. - К. Р.), где сыновья Торда Стурлусона поддержали Снорри.
В главе 132 Сигхват Стурлусон видит во сне, как его гнедой конь произносит вису, содержащую пророчество о гибели хозяина. В главе 134 неназванный персонаж, житель Нагорного Фьорда (Skagafjörður), местности, которую миновали в августе, направляясь на битву, спутники Стурлы, видит во сне похожее на огромного тролля ужасное существо, которому задает вопрос об исходе смуты. Призрак отвечает:
Illa mun verða ok allilla. Sturla mun falla, en Kolbeinn mun eigi á braut komast
что значит (Скверно и очень скверно. Стурла падет в бою, не спасется и Кольбейн).
Очевидец, естественно, решил, что призрак предсказывает гибель как Стурлы, так и его могущественного врага, Кольбейна Арнарсона Младшего (Kolbeinn ungi). Однако затем в саге появляется другое лицо с этим именем, брат Стурлы Кольбейн Сигхватссон (Kolbeinn Sighvatsson), который также пал в Битве на Дворе Эрлюга!
В той же главе содержится рассказ о видении Стейнвёр Сигхватсдоттир (Steinvör Sighvatsdóttir) в усадьбе на Ключах (Keldur). Стейнвёр приснилось, что она пришла на огороженный частоколом двор и увидела там Торгрима (Þorgrímr) из Рощи Гуннара (Gunnarsholt) (о нем больше нигде не упоминается, и возможно, что в августе 1238 г. он был уже мертв. - К. Р.), сидящего на коньке ограды. Перед ним на колу торчала человеческая голова. Торгрим сказал вису:
Sit ek, ok sék á
svarit Steinvarar:
Hví liggr hér á vegg
höfuð örtröð?
(Сижу и гляжу я
На отповедь Стейнвёр:
"Зачем на колу здесь
Глава разлеглася?")
(В русском переводе Циммерлинга и комментарии к нему смысл висы теряется, поскольку две завершающие строки висы по неизвестным причинам представлены как реплика Торгрима, а не сестры Стурлы Сигхватссона. Разметка в этом месте моя. - К. Р.).
Изумленный тон Стейнвёр позволяет предположить, что в кошмарном сне на кол была насажена голова самого Стурлы либо кого-то еще из её братьев, которые почти все были убиты южанами в Битве на Дворе Эрлюга. Частокол в таком случае символизирует ограду Двора Эрлюга, внутри которой в основном и происходило сражение. Рассказчик, приведя столь веское свидетельство, считает ненужным далее цитировать кого-то из лиц, не участвовавших непосредственно в сражении, и подытоживает:
Margir váru aðrir draumar sagðir í þennan tíma, þó at hér sé eigi ritaðir, þeir er tíðindavænir þóttu vera, svá ok aðrir fyrirburðir
(К этому же времени относятся рассказы и о многих других снах, предвещавших большие события, равно как и о прочих знамениях, но они в этой книге не записаны).
Учитывая, кем был рассказчик, весьма интересно проанализировать его личное восприятие событий через призму вещего сна, ярко отразившееся в следующем эпизоде. Утром за день до битвы Стурла Сигхватссон спросил Стурлу Тордарсона, следует ли в скором времени ожидать атаки врагов с юга. Стурла Тордарсон ответил, что в этом у него нет никаких сомнений. Тогда Стурла поинтересовался, видел ли его родственник сегодня какой-нибудь примечательный сон. Стурла Тордарсон рассказал ему о своем видении:
‘Mik dreymði þat, sagði Sturla, ‘at ek var í Hvammi á föðurleifð minni, ok þar várum vér allir fyrir handan ána upp frá Akri. Kross stóð hjá oss á holtsmúlanum, hár ok mikill. Þá þótti mér hlaupa skriða mikil ór fjallinu, ok var smágrjót í - allt nema einn steinn. Hann var svá mikill sem hamarr hlypi at oss, ok þótti mér undir verða margt várra manna, ok margt komst undan. En Vigfúss Ívarsson varð undir, svá at ek kennda, en þá vaknaða ek,' sagði hann.
(Мне приснилось, - сказал Стурла, - будто я стою в Лощине на моей отчей земле, и что мы все стоим там по ту сторону реки, текущей выше Пашен. Возле нас на отроге холма стоял крест, большой и высокий. Затем показалось мне, будто с горы сошла лавина, и в ней были сплошь мелкие камни, - все, кроме одного: он был огромен как скала и навалился на нас, и мне показалось, что под этим камнем осталось множество наших людей, хотя многим удалось выбраться. Но вот Вигфус сын Ивара, насколько я различил, остался под ним, и тут я проснулся, - сказал он).
Стурла Сигхватссон некоторое время обдумывал услышанное.
Sturla Sighvatsson svarar: ‘Oft verðr sveipr í svefni,' sagði hann. (Стурла сын Сигхвата отвечает: - Буря часто бушует во сне, - сказал он).
Рассказчик подчеркивает тем самым, что он сам в тот день предвидел исход битвы и пытался предостеречь Стурлу Сигхватссона от участия в бою при столь неблагоприятных предзнаменованиях, однако упрямство и своеволие Стурлы не позволили ему как-то скорректировать план действий с учетом обретенного во сне пророчества. Символ креста, однако, указывает, что видение было инспирировано силами, имеющими отношение к христианству. В то же время он напоминает об участи Унн Мудрой из Лощины (Unnr djúpúðga at Hvammr), легендарной прародительницы Стурлунгов. Уже следующим утром и сам Стурла, очевидно, видит сходный дурной сон о приближающихся событиях.
Однако такая таинственность в известной мере противоречит тому, что мы знаем из саги о Стурле - ранее он всегда рассказывал соратникам свои сны и просил их истолковать.
В главе 74 Стурла видел сон, истолкованный им в том смысле, что Снорри Стурлусон умрет раньше, чем он сам (в действительности вышло ровно наоборот. - К. Р.). Это побудило его отказаться от мысли атаковать Снорри лично, но он фактически не препятствовал своим спутникам сделать это. В главе 84 он пересказал своим соратникам сон, виденный им накануне битвы в Собачьей Долине (Hundadalur), истолковал его так, что ему суждено одержать победу над людьми из Озерного Фьорда (Vatnsfjörður), и благодаря своему дару убеждения привлек на свою сторону еще больше бойцов. После победы он приказал казнить своих врагов, хотя прежде обещал им пощаду.
Впрочем, язвительная усмешка Стурлы после того, как в ходе обсуждения его сна собравшиеся решили истолковать его в благоприятном ключе, может указывать на то, что Стурла понимал уязвимость такой трактовки и тем не менее отважился поставить на кон судьбы своих людей. Эта усмешка в связи с битвой упомянута несколько раз.
Следовательно, дерзость и самонадеянность Стурлы, недооценка им опасности, исходившей от Гицура, подчеркнуты в саге именно тем, что он, вопреки своему обыкновению, не придал никакого значения ни снам, посетившим Стурлу Тордарсона накануне Битвы на Дворе Эрлюга, ни своим собственным кошмарным видениям. Сходным образом Торд Торвальдссон (Þórðr Þorvaldsson) из Озерного Фьорда пренебрегает предупреждением, явленным во сне его брату Снорри накануне , где оба они бесславно погибли. Не подлежит сомнению, что Стурла имел возможность отпустить людей из Озерного Фьорда, ограничившись их публичным поношением, но пренебрег ею. Он решает уничтожить сыновей Торвальда даже несмотря на то, что отдает себе отчет в возможности сурового возмездия за этот бесчестный поступок, приходящего от высших сил, и, следовательно, отдает себя в руки судьбы, вне зависимости от того, как трактовать такой шаг - в рамках языческих представлений и христианской веры. Между тем, хотя рассказ о Битве на Дворе Эрлюга выдержан в безукоризненном эпическом стиле, там есть отдельные вкрапления, позволяющие при желании трактовать фигуру Стурлы Сигхватссона как образ крестоносца и даже мученика за веру. О его смерти рассказчик сообщает с нескрываемой печалью и сочувствием (5).
Заглянем теперь в другой лагерь.
Гицур Торвальдссон в ночь перед Битвой на Дворе Эрлюга также видит вещий сон, но отваживается рассказать о нем своим людям. Соратники Гицура истолковали сон так, что они должны одержать победу, поскольку епископ Магнус (Magnús biskup), умерший годом ранее, явился Гицуру и пообещал ему поддержку. Гицур с усмешкой заметил при этом, что в любом случае лучше видеть сны, чем спать без сновидений. Рассказчик особо отмечает смелость и отзывчивость Гицура, его открытость конструктивным предложениям спутников, и напоминает, что Стурла ранее, хитростью выманив Гицура на встречу к Озеру Пересмешника (Apavatn) (Стурла сперва намеревался его там убить, но так и не отважился на это. - К. Р.), сказал своему противнику:
‘En mér þykkir sem þá sé allir yfirkomnir, er þú ert, því at ek uggi þik einn manna á Íslandi, ef eigi ferr vel með okkr'
("И я думаю, что, одолев тебя, превзойду всех, ибо ты единственный человек в Исландии, кого я опасаюсь в случае, если мы не поладим").
Есть все основания полагать, что рассказчик в момент описываемых событий сомневался в исходе конфликта и считал, что Гицур имеет превосходство над Стурлой, еще до того, как последний вышел в Битву на Дворе Эрлюга. В пользу этого говорит тот факт, что компилятор "Саги о Стурлунгах" - большинство сходится во мнении, что это был Торд сын Нарви (Þórðr Narfason), состоявший в родственных отношениях со Стурлой Тордарсоном, - сообщает, что в лето битвы Стурла услышал такой стих:
Leyft esat yðr né öðrum
almtýnöndum sýna,
hvárir grams ór grimmri
grjóthríð heðan líða
(Грабам бурь не вправе
Открывать, ни вам же,
Кто, смельчак, от смерча
стрел спасется целым).
Он также приводит вису, сказанную в видении Стурле Тордарсону:
Valfalli, mun vella
vápnröst, náir föstu,
valr slítr varma kilju,
verðk þangat til ganga
(Нави ток достанет
До поста, в стык копий.
Вран свежует брашно,
Сам иду туда же).
Эта виса подтверждает, что Стурла Тордарсон участвовал в Битве на Дворе Эрлюга скорее по принуждению, чем по зову сердца, не одобрял методов своего кузена и ожидал от сражения самого худшего, что выразилось и в видении, рассказанном им Стурле Сигхватссону.
Но рассказчик "Саги об исландцах" считает необходимым отдать должное Стурле и его безрассудной храбрости.
В главе 75 есть такая вставка:
Reið Sturla á lötum hesti, er Álftarleggr var kallaðr, allra hesta mestr ok fríðastr. Hann var í rauðri ólpu, ok hygg ek, at fáir muni sét hafa röskligra mann.
(Стурла ехал верхом на бледном коне, по кличке Лебяжья Нога; это был очень большой и на редкость красивый конь. На нём был красный плащ, и я думаю, что немногим на своем веку доводилось видеть более внушительного воина).
* * *
Итак, я показал в настоящей работе, что сны и пророческие видения в описании Битвы на Дворе Эрлюга, включенном в "Сагу об исландцах", служат трем целям:
1) намекнуть на исход грядущих событий и тем самым подготовить аудиторию к восприятию более подробного рассказа о них,
2) подчеркнуть скрытый смысл некоторых мест саги,
3) дополнить и сделать более рельефными образы некоторых действующих лиц саги.
Сны, далее, служат инструментом выявления различий в характерах противоборствующих лиц - Стурлы Сигхватссона и Гицура Торвальдссона, - особенно в главе 121, где это сделано почти в открытую, - и позволяют рассказчику провести сквозь всю сагу мнение о том, что Стурла был отважен, но обойден удачей.
Рассказчик также подчеркивает, что Стурла Сигхватссон уступал ему по уровню интеллекта, и это служит основным объяснением того факта, что Стурле Тордарсону, в отличие от родственников, удалось выжить в бойнях своей эпохи и даже поведать о них в форме саги.
И наконец, мрачная, безысходная атмосфера видений усиливает безжалостный "политологический" вывод компиляции, известной нам как "Сага о Стурлунгах": Исландия отныне проклята за грехи ее лидеров, не сумевших сдержать во имя общих интересов свою жажду наживы и власти. Этим объясняется общий апокалиптический оттенок компиляции (Kermode, 1981, pp. 3-31). И не в последнюю очередь поэтому в сагах фантастические элементы тесно, подчас неразделимо переплетены с реалистическими...
ПРИМЕЧАНИЯ:
* Все примечания, если не указано иначе, принадлежат автору статьи. Перевод исландских саг - А. В. Циммерлинг, 2007. Перевод исландских топонимов - Константин Рашников, 2009.
1. См. Sturlunga saga, 1946, vol. 1.
2. Более подробно о Битве на Дворе Эрлюга см. в: Preben Meulengracht Sørensen, 1988, а также: Úlfar Bragason, 1986.
3. См. Guðrún Nordal,1990.
4. У Глендиннинга (Glendinning, 1974, 20-37) также обсуждаются средневековые представления о вещих снах, но, в отличие от Пьетюрссона и Фридьонссона, он уделяет равное внимание разным концепциям. Некоторые были убеждены в их естественном происхождении, некоторые сомневались в их достоверности, но все же большинство не отрицало потайной смысл таких сновидений и даже рассматривало их как знаки свыше.
5. Марлен Цикламини (Ciklamini (1988)) рассматривает описание Битвы на Дворе Эрлюга в "Саге об исландцах" в свете средневековых представлений о Господнем воздаянии за грехи. Я считаю, что, хотя Стурла Тордарсон был в полной мере сыном своего религиозного времени, создание им "Саги об исландцах" продиктовано прежде всего политическими мотивами, и ее надлежит воспринимать как сугубо светское произведение.
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ:
Bjarni Einarsson. ‘Örlygsstaðir?' Véfréttir sagðar Vésteini Ólasyni fimmtugum, 14. febrúar 1989. Reykjavík: [s.n.] 1989. 13-15.
Ciklamini, Marlene. ‘Sturla Sighvatsson's Chieftaincy: A Moral Probe'. Sturlustefna. Eds. Guðrún Ása Grímsdóttir and Jónas Kristjánsson. (Rit Stofnunar Árna Magnússonar á Íslandi 32). Reykjavík: Stofnun Árna Magnússonar, 1988. 222-41.
Clunies Ross, Margaret. ‘Realism and the Fantastic in the Old Icelandic Sagas'. Scandinavian Studies 74 (2002): 443-54.
Glendinning, Robert J. ‘The Dreams in Sturla Þórðarson's Íslendinga saga and Literary Consciousness in 13th Century Iceland.' Arv 29-30 (1973-74): 128-48.
Glendinning, Robert James. Träume und Vorbedeutung in der Islendinga Saga Sturla Thordarsons: Eine Form- und Stiluntersuchung. (Kanadische Studien zur deutschen Sprache und Literatur 8). Bern: Herbert Lang, 1974.
Guðmundur Friðjónsson. ‘Handan yfir landamærin.' Rpr. in Ritsafn, vol. 6, Akureyri: Prentverk Odds Björnssonar, 1955. 262-77.
Gunnar Benediktsson. Sagnameistarinn Sturla. Reykjavík: Menningarsjóður and Þjóðvinafélagið, 1961.
Guðrún Nordal. ‘"Nú er hin skarpa skálmöld komin"'. Skáldskaparmál 1 (1990): 211-25.
Helgi Pétursson. ‘Sturla Sighvatsson'. Skírnir 80 (1906): 262-71.
Kermode, Frank. The Sense of an Ending: Studies in the Theory of Fiction. Oxford: Oxford University Press, 1981.
Lönnroth, Lars. ‘Dreams in the Sagas'. Scandinavian Studies 74 (2002): 455-63.
Meulengracht Sørensen, Preben. ‘Historiefortælleren Sturla Þórðarson'. Sturlustefna. Eds. Guðrún Ása Grímsdóttir and Jónas Kristjánsson. (Rit Stofnunar Árna Magnússonar á Íslandi 32). Reykjavík: Stofnun Árna Magnússonar, 1988. 112-26.
Sturlunga saga. Eds. Jón Jóhannesson, Magnús Finnbogason og Kristján Eldjárn. Reykjavík: Sturlunguútgáfan, 1946. Vol. 1.
Úlfar Bragason. ‘Hetjudauði Sturlu Sighvatssonar'. Skírnir 160 (1986): 64-78.
Úlfar Bragason. ‘"Ok þó kunna menn at telja ættir sínar til Hrómundar Gripssonar": Sagnaskemmtun á Reykhólum og Sturlunguhöfundur'. Samtíðarsögur. Proceedings of the Ninth International Saga Conference. Akureyri, 1994. 784-98.
Перевод с англ. яз. - Константин Рашников, 2009 ©
Оригинал статьи: Ekki er mark at draumum |
|
