Литература

Источник: Германистика. Скандинавистика. Историческая поэтика. – М.: МАКС Пресс, 2008

(1)

Камень из Рёка (Эстеръётланд, Швеция, первая половина IX в.)² - самый известный и самый изучаемый из рунических памятников. Каждое новое поколение рунологов предлагает свое решение многообразных проблем, которые ставит эта надпись перед исследователем: палеографических (до сих пор продолжаются дискуссии о порядке чтения строк, о чтении отдельных рун и их последовательностей), текстологических (интерпретация отдельных слов и словосочетаний), стиховедческих, культурно-исторических и множества других³. Загадочность назначения и содержания надписи, в которой использованы все существовавшие в то время виды рунического письма: младшие коротковетвистые руны (так называемого рёкского типа), старшие руны (с особыми, встречающимися только в этой надписи аллографами) и два вида тайнописи (ветвистые руны, литорея), породила многообразие ее интерпретаций.

Наиболее распространенным является определение Рёкского камня как мемориального памятника, установленного неким Варином (скальдом?⁴) для увековечения памяти его погибшего сына Вэмода. Основная часть текста - включающего одну поэтическую строфу⁴ - является перечислением эпических и мифологических сюжетов, которые рассматривались как аналогии к истории Вэмода (по типу англо-саксонской поэмы "Деор")⁶, "поминальные тосты" (minniskál), связанные с обрядом погребения Вэмода⁷ или погребальным обрядом вообще⁸, как генеалогическое сказание о роде Вэмода-Варина (по типу "Ynglingatal" скальда Тьодольва из Хвинира)⁹, как серия эзотерических загадок (вместе с ответами на них), отражающих генеалогические (родовые) предания Ингвалдингов и сопровождающих обряд инициации¹⁰, наконец, как обращение к молодым членам рода Игвальдингов, призывающее их отомстить за смерть Вэмода ("теория мести")¹¹.

Отнюдь не претендуя на истолкование Рёкской надписи в целом¹², хочу лишь обратить внимание на, конечно, уже привлекавшее внимание, но, по-моему, еще не достаточно оцененное выражение sakumukmini, которое, как мне представляется, играет ключевую роль в организации текста и потому имеет первостепенное значение для его интерпретации.

Напомню, прежде всего, текст надписи, в которой выделяется несколько содержательных отрезков. Как правило, текст членится на три части: "посвящение" (ст. 1-2, выделяется всеми исследователями), перечень сюжетов, или "эпическая" часть (ст. 3-20 или 22, или 28) и "магическая" или ритуальная часть (20 или 22-28). Впрочем, граница между второй и третьей частями неясна, и разные исследователи разделяют здесь текст различным образом, основываясь как на его содержании (крайне темном), так и на смене видов рунического письма.

Обособление "посвящения", соответствующего складывавшейся к началу IX в. посвятительной формуле "N установил памятник по NN"¹³, достаточно очевидно.

Что же касается остального текста, то мне представляется более продуктивным выделение меньших отрезков текста исключительно по содержательному принципу (впрочем, со строки 21 оно совпадает и с делением по палеографическому признаку) вне зависимости от характера их содержания, эпического, мифологического или магического, тем более, что разграничение между ними далеко не всегда возможно¹⁴. Каждый отрезок представляет собой законченное по своему содержанию (хотя в некоторых случаях, возможно, и связанное с последующим сюжетом) целое с собственным субъектом и предикатом: "добывание" "военной добычи", гибель некоего человека (Теодориха?) у хрейд-готов, строфа о статуе Теодориха, гибель 12 конунгов на поле боя, месть за Ингвальдингов и др., и может быть условно обозначен как "сюжет", раскрытый (о Теодорихе) или лишь обозначенный некоторыми маркирующими его именами, образами, темами (гибель 12 конунгов). Таких "сюжетов", излагаемых с разной степенью подробности (от одной до шести строк) и разного содержания насчитывается 9 (10, если считать посвящение отдельным сюжетом). Все они содержат нарративы эпического и мифологического характера и, возможно, магические заклинания в развернутой или сжатой форме.

Текст Рёкской надписи, таким образом, образован цепочкой "сюжетов", связанных между собой неким внутренним смыслом. Главным же структурным элементом является "сюжет".

Обращусь теперь к самому тексту, выделив в нем последовательность рун sakumukmini целиком или ее части¹⁵.

		Транслитерация	Нормализованный текст	Перевод
I	1   2	Младшие руны: aft uamuþ stânta runaR þaR · [i]n uarin faþi faþiR aft faikiân sunu	Aft Vamoð standa runaR þaR. En Varinn faði, faðiR, aft faigian sunu.	По Вэмоду стоят эти руны, а Варин написал [их], отец, по умершему сыну.
II	3     4     5	sakumukmini þat huariaR ualraubaR uaRin tuaR   þaR suaþ tualf sinum uaRin [n]umnaR [a]t ualraubu baþaR sâmân â umisum [m]ânum ·	Sagum mogminni16 þat, hvœriaR valraubaR varin tvaR þaR, svað tvalf sinnum vaRin numnaR at valraubu, baðaR saman a ymissum mannum.	Мы говорим17 то предание, которое было двумя добычами павших18, 12 раз взято как добыча павших, оба вместе от мужа к мужу.
III	6   7 8	þat sakum âna rt huaR fur niu altum ân urþi fiaru miR hraiþkutum auk tu miR ân ub sakar	Þat sagum anna//rt, hvaR fur niu aldum an urði fiaru meðr Hraiðgutum, auk do meðr hann umb sakaR.	То [предание] мы говорим вторым [о том], кто девять веков (поколений) назад потерял жизнь у рейдготов; и он умер у них по своей вине.
IV	9   10   11	raiþ [þ]iaurikR hin þurmuþi stiliR flutna strântu hraiþmaraR sitiR nu karuR â kuta sunum skialti ub fatlaþR skati marika	Reð ÞioðrikR hinn þurmoði, stilliR // flutna, strandu HraiðmaraR. SitiR nu garuR a // guta sinum, skialdi umb // fatlaðR, skati Mæringa.	Правил Теодрик, Отважный духом, Вождь морских воинов, Берегом Рейд-моря. Теперь сидит он, вооруженный, На своем готском коне, Со щитом полосатым, Лучший из Мэрингов.
V	12   13   14	þat sakum tualfta huar histR si ku naR itu [u]ituâki ân kunukaR tuaiR tikiR sua þ â likia ·	Þat sagum tvalfta, huar hæstR se Gun//naR etu vettvangi a, kunungaR tvaiR tigiR sva//ð a liggia.	То [предание] мы говорим двенадцатым, где конь [валькирии] Гунн (= волк) видит пищу на поле битвы, где лежат 20 конунгов;
VI	15   16   17   18   19	þat sakum þritaunta huariR t uaiR tikiR kunukaR satin [a]t siulunti fia kura uintur at fiakurum nabnum burn [i]R fiakurum bruþrum ualkaR fim ra^þulfs ^su niR hraiþulfaR fim rukulfs [s]uniR hâislaR fim haruþ s suniR kunmuntaR fim bi[a]rnaR suniR ·	Þat sagum þrettaunda, hvariR t//vaiR tigiR kunungaR satin at Siolundi fiagura vintur at fia//gurum namþnum, burn//iR fiagurum brøðrum. ValkaR fim, Raðulfs syn//iR, HraiðulfaR fim, Rugulfs syn//iR, HaislaR fim, Haruð//s syniR, GunnmundaR fim, BiarnaR syniR...	То [предание] мы говорим тринадцатым, как 20 конунгов сидели на Зеланде четыре зимы с четырьмя именами, рожденные четырем братьям: пять [по имени] Вальк, сыновья Радульва, пять [по имени] Рейдульв, сыновья Ругульва, пять [по имени] Хейсл, сыновья Хёрда, пять [по имени] Гунмунд, сыновья Бьёрна.
VII	20	nuk - - - m - - m - - alu - - ki ainhuaR- þ ...þ...	Nu'k minni meðr allu sagi. AinhvaRR...	Теперь я [говорю] предание полностью...
	19-20	ftiR fra	æftiR fra
VIII	21   22	Старшие руны: sagwmogmeni [þ]ad hoaR igold [i]ga oaRi goldin [a]d goânaR hosli	Sagum mogminni þat, hvaR Inguld//inga vaRi guldinn at kvanaR husli.	Мы говорим то предание, как потомки Ингвальда были отомщены жертвоприношением[, совершенным] женой.
IX	23   24     25	Тайнопись (подстановка руны, следующей за требуемой): sakumukmini uaim si burin [n]iþ R Младшие руны: trâki uilin is þat + knuâ knat [i] iatun uilin is þat Тайнопись (ветвистые руны) nit...	Sagum mogminni, hvaim se burinn nið//R      drængi. Vilinn es þat. Knua knatti iatun. Vilinn es þat... nit...	Мы говорим предание, от кого рожден юный     воин. Вилин это. Он мог сокрушить великана. Вилин это...
X	26 27 28	Тайнопись (ветвистые руны двух типов) [s]akumukmini þur sibi uiauari ul niruþR	Sagum mogminni: Þorr. Sibbi viavari ol nirøðR.	Мы говорим предание: Тор. Сибби, страж святилища, девяноста лет, обрел [сына].

Серия рун sakumukmini является одним из наиболее спорных мест надписи. Предложено два основных деления ее на слова и по меньшей мере четыре ее возможных интерпретации. Практически все исследователи единодушно выделяют в его составе в качестве первого слова sakum sagum "мы говорим", I л. мн. ч., praes. от глагола segja "говорить". Дальнейшая последовательность рун состоит, также по общему мнению, из двух слов: ung- или mog- (если считать пятую руну m конечной в предыдущем и начальной в последующем слове: sakum͡ muk mini) и minni или mænni. Сочетания этих возможных чтений дают возможность, как отмечал Э. Вессен, следующих четырех толкования: 1) ung-minni ("молодая память"?, "память молодых"?), ung-mænni ("юный, молодой человек", "молодой народ, молодежь"), 3) mog-minni ("людская память", "то, что запомнено"), 4) mog mænni ("весь народ"?)¹⁹. Еще два толкования были предложены Э. Брате: sagum mog minni "Мы говорим (или: Пусть мы расскажем) людям предание"²⁰ и Н. Нильсеном: sagum ok minni "Мы говорим (или: "Пусть мы расскажем") и это предание"²¹. Первое и последнее из отмеченных Э. Вессеном толкований никогда всерьез не рассматривались, и выбор, как правило, делается между вторым и третьим.

Чтение ung-mænni и толкование всего выражения "я говорю молодым (юным)" было предложено еще О. фон Фрисеном²² и принимается, в основном, сторонниками "теории мести". Как мне представляется, это чтение мало вероятно. Прежде всего, указательное местоимение þat свидетельствует, что слово minni, к которому оно относится, должно быть существительным ср. р. в им. или вин. падеже, т. е. minni не может быть сравнительной степенью прилагательного lítill "маленький". Далее, глагол segja при указании адресата речи требует либо дательного падежа, либо предлога til с родительным падежом. Слово же minni, если minni означает "меньший" и является обращением, должно стоять в именительном падеже. Наконец, не ясны причины ограничения адресата надписи только "юными": обращение к ним и только к ним, даже если согласиться, что надпись содержит призыв к мести за смерть Вэмода, плохо объяснимо: ведь долг отмщения за убитого распространялся далеко не только на молодежь. Обращение к юным могло бы служить зачином разделов только в ритуальных текстах, связанных с обрядами инициации, однако, по мнению даже сторонников "культовой" теории, непосредственно с обрядами связана лишь последняя часть текста.

Несравненно более распространенным является чтение móg-minni от др.-исл. múgr "люди, толпа" и др.-исл. minni "память, воспоминание" и интерпретация словосочетания как "людская память", а также "то, что запомнено людьми", "предание"²³. Фактически вариантом данного является толкование Н. Нильсена, полностью соответствующее имеющейся последовательности рун. Таким образом, я принимаю, как наиболее обоснованную и палеографически, и содержательно, самую распространенную интерпретацию sakumukmini "мы говорим (рассказываем) то людское предание", т. е. предание, хранимое в памяти людей, или "мы говорим (рассказываем) и то предание". Это толкование, как мне кажется, подтверждается и нижеследующими наблюдениями.

Расположение фразы sogum mog-minni в качестве зачина и ее повторение отмечались неоднократно, но только Л. Лённрут усмотрел в ней формулу (sakumukmini и þat sakum он считает одной и той же формулой), а в ее распределении в тексте - некую систему: выделение этой формулой трех "морфологических блоков" ("morphological units"), каждый из которых состоит из двух загадок, вводимых формулой sakumukmini и þat sakum, и ответа, общего для обеих загадок²⁴. þat sakum + числительное ("это мы говорим" вторым, двенадцатым и т. д.) он сопоставляет с вопросами-загадками, представленными в эддических песнях, например, в "Речах Вафтруднира": "Seg þú þat annat... hvaðan máni of kom" ("Скажи ты это вторым,... откуда произошла луна?") и жанром greppaminni. Таким образом, по его мнению, sagum-формула (в любом ее варианте) маркирует начало новой загадки.

Представляется, однако, что Л.Лённрут отнюдь не исчерпал проблемы sagum-формулы, тем более, что главной его целью было доказать, что структура Рёкской надписи представляет собой чередование загадка - загадка - ответ, sagum-формула же специально не интересовала его. Между тем, как будет видно из дальнейшего, распределение sagum-формулы в тексте противоречит его гипотезе.

Как справедливо показал Л. Лённрут, выражение sagum mogminni, встречающееся в надписи четыре раза, во всех случаях стоит в начальной позиции. Добавлю, что в трех случаях за ней следует придаточное предложение (исключение составляет четвертый случай - ст. 26), вводимое союзными словами huariaR (ст. 3), hoaR (ст. 21) и uaim (ст. 23). Устойчивость словосочетания, равно как и его позиция во фразе позволяют действительно говорить о нем как о формуле зачина. Семантическое содержание формулы образуют два ключевых слова: sagum "мы говорим" и minni "память; то, что запомнено". Но в такой же позиции могут стоять и расширенный ее вариант с указательным местоимением þat, и одно слово sagum с местоимением þat, т. е. сокращенный вариант sakum-формулы. Это означает, что она существует в нескольких вариантах. С одной стороны, в ст. 3 и 21 выражение sagum mogminni сопровождается указательным местоимением þat (ср. р.), но оно отсутствует в двух последних случаях (ст. 23 и 26). При этом максимально расширенный вариант sagum-формулы открывает части надписи, выполненные соответственно младшими и старшими рунами. Вариант формулы без þat открывает разделы, выполненные двумя видами тайнописи. Таким образом, формула sakumukmini (þat) маркирует новый раздел текста, выделяя одновременно палеографически и новый вид письма, которым этот текст выполнен. С другой - семантически ключевые слова в sakum-формуле и по отдельности, видимо, могут замещать полную формулу или отсылать к ней. В первой части, написанной младшими рунами, трижды употреблено выражение þat sagum, в котором сохранено ключевое слово sagum, а minni заменено указательным местоимением, присутствующим в полном варианте формулы. При этом выражение þat sagum выполняет ту же вводную функцию, однако, не для всего младшерунического текста в целом, как sagum mogminni þat, а для отдельных сюжетов (ст. 5 для сюжета III; ст. 12 для сюжета V; ст. 14 для сюжета VI). В завершающем же младшеруническую часть текста сюжете (VII), вероятно (см. ниже), приведена другая часть формулы - ключевое слово minni.

Таким образом, вводная формула sakumukmini имеет следующие четыре варианта:

• sagum mogminni þat (2 раза: ст. 3, младшеруническая; ст. 21, старшеруническая),
• sagum mogminni (2 раза: ст. 23, тайнопись-литорея; ст. 26, тайнопись ветвистыми рунами),
• þat sagum (3 раза, ст. 5, 12, 14, все в пределах младшерунического текста),
• [Nu'k] minni (1 раз, ст. 20, вводимый сюжет завершает младшерунический текст).

Эти варианты располагаются в тексте не хаотично и случайно, но по вполне определенной системе, которая объединяет два критерия: содержание текста и вид письма:

I - посвящение

Младшерунический текст

II - sagum mogminni þat

III - þat sagum

IV

V - þat sagum

VI- þat sagum

VII - [Nu'k] minni

Старшерунический текст

VIII - sagum mogminni þat

Тайнопись-литорея

IX - sagum mogminni

Тайнопись ветвистыми рунами

X - sagum mogminni

Очевидно, что это не случайное распределение формулы и ее вариантов, а результат продуманной стратегии автора. В ней прослеживается определенная иерархия зачинов, выраженных sakum-формулой, а соответственно и иерархия вводимых ею сюжетов²⁵.

Полная формула sagum mogminni þat отмечает начало младше- и старшерунических разделов, первый из которых - по общему мнению - имеет нарративный характер и представляет собой пересказ, а точнее аллюзию-напоминание эпических сюжетов²⁶. Эпико-историческим, вероятно, является и сюжет VIII, записанный старшими рунами, - об отмщении Ингвальдингов.

Сокращенная формула без указательного местоимения sagum mogminni вводит тексты, написанные тайнописью, что в совокупности, очевидно, должно отмечать, с одной стороны, равнозначность в контексте всей надписи следующих за формулой сюжетов с двумя первыми, с другой - смену характера и/или содержания текста в сюжетах IX и X: не случайно, именно в них и только в них встречаются мифологические имена, а большинство исследователей считают их мифологическими или ритуально-магическими текстами.

Краткая формула þat sagum употребляется лишь в пределах младшерунической нарративной части и вводит самостоятельные сюжеты (III, V, VI). Единственным исключением является сюжет IV - строфа, посвященная конной статуе Теодориха, привезенной в 801 г. Карлом Великим из Равенны в Аахен. Строфа не предваряется формулой þat sagum, которая вводит предыдущий сюжет - о человеке, "потерявшем жизнь" у хрейдготов. Это сказание обычно связывается также с Теодорихом - с легендой о его смерти во время "дикой охоты". Объединение сюжетов III и IV общей вводной формулой, как кажется, подтверждает, что они содержат аллюзии на единого героя и на единый цикл сказаний - о Теодорихе, т. е. в структуре надписи представляют собой не два, а один сюжет, состоящий из двух частей.

Зачин со словом sagum отсутствует только в одном сюжете - VII, завершающем младшеруническую часть надписи. Он открывается словами nuk m-²⁷. Надо отметить, что эта часть надписи почти не читается из-за поврежденности рун на строке 20 и невозможности убедительно соотнести текст, написанный рунами двойной высоты в конце строк 19 и 20 (ftiR fra). Поэтому в первую очередь, возникает вопрос, содержит ли эта строка sakum-формулу, а любые объяснения, касающиеся этого сюжета, поневоле в высшей степени предположительны. Если общепринятое чтение Nu'k minni (это единственные слова, надежно читаемые на ст. 20) верно, то формула предстает здесь в совершенно особом, не находящем параллелей в остальном тексте виде. Причем главное, что обращает на себя внимание, это переход от множественного числа sagum к единственному числу Nu еk... Очевидна смена авторской перспективы: вместо неопределенного, вероятно, собирательного "мы" появляется индивидуализирующее "я". Коллективное "мы", очевидно, относится к хранителям и передатчикам minni - исторической памяти некоего социума (рода Вэмода-Варина, группы родов, племени) или к самому социуму. Но кто является автором-индивидом и что означает эта смена "автора", установить, вероятно, невозможно из-за обрывочности текста. Тем не менее, очевидно, что переход от "мы" к "я" вместе с переходом от одного вида письма к другому знаменует важный сдвиг нарративной стратегии, который требует дальнейших размышлений.

Требует специального анализа и сюжет II, в котором sakum-формула встречается впервые. Включение в вводную формулу слова minni указывает, насколько большое значение придает автор надписи "памяти"-преданию. Излагаемые сюжеты не только являются по своей сути, но и воспринимаются самим автором текста как minni - "память" коллектива, к которой он апеллирует и которая может быть зафиксирована в письменной форме. Для ее фиксации не требуется в подробностях излагать содержание предания, что было бы и невозможно на весьма ограниченном пространстве камня - достаточно нескольких опорных, ключевых слов: имени героя, места действия, главного события, чтобы актуализировать "память"-предание²⁸.

Однако в сюжете II, первом, вводимом полной sakum-формулой и, значит, имеющим особое, более того максимально важное значение в нарративной младшерунической части текста, нет никаких "опорных" отсылок к стоящему за ним преданию: речь идет о некоем ualraubaR (слово дважды повторено в коротком тексте, что само по себе привлекает к нему внимание и свидетельствует о его значимости для автора), который дважды завоевывался и затем 12 раз переходил из рук в руки. Никаких иных слов, которые могли бы служить "опорными" для актуализации "памяти", если не считать таковым слово ualraubaR, в тексте нет. Поэтому слово valrauf представляется кардинально важным в контексте надписи и определяющим содержание сюжета II.

Вслед за С. Бюгге, Э. Брате и О. фон Фрисеном все исследователи Рёкской надписи традиционно интерпретируют словосочетание ualraubaR как valrauf, valrof (др.- исл. valr "павший на поле битвы" и rauf, rof "добыча") и переводят его "военная добыча"²⁹, которая понимается как особо ценный предмет вооружения, меч, щит, шлем, или украшение³⁰. При таком толковании текст остается в высшей степени загадочным, что заставляет исследователей говорить о том, что предание о завоевании некоей ценности до нас не дошло, и размышлять о возможных обстоятельствах дважды завоеванного и еще 12 раз переданного из рук в руки сокровища.

Перевод ualraubaR, valrauf, valrof "военная добыча" основывается на значении композита в поздних юридических текстах - "ограбление павших на поле боя"³¹ и словосочетании falla í val "пасть в битве"³². Однако главным значением слова valr в прозаических и поэтических текстах является "павший в битве"³³, но не "война, битва" или т. п. Более того, именно значение "павший" обусловливает использование valr в немногочисленных, но крайне важных в мифологической картине мира скандинавов композитах: Val-hôll ("палата павших в битве", т. е. эйнхериев), val-kyrja (дева павших в битве), Val-týr ["Тюр (= господин) павших в битве" = Один], Val-fôðr "отец павших" (= Один), val-sinni "сопровождение, свита павшего в битве", val-tafn ("принесение павших в жертву" Одину) и др.³⁴ Поэтому слово ualraubaR в Рёкской надписи, как представляется, вполне допустимо переводить не "военная добыча", а "добыча павших в битве".

Тогда меч или иное оружие или украшение не может подразумеваться в этом сюжете: материальный предмет ни в коем случае не может быть добычей тех, кто погиб в битве. Погибший в бою доблестной смертью приобретает в первую очередь иное - славу, честь, которая должна сохраниться в памяти его потомков. Поэтому слово valrauf, как мне представляется, является кеннингом³⁵ и означает "слава", которую воин приобретает героической гибелью в бою. Слава о его деяниях и гибели ("добыча павшего в бою") сохраняется в памяти потомков - minni.

При такой трактовке слова ualraubaR содержание сюжета II, как кажется, проясняется: две "добычи павших" - это два предания - две "славы" о герое, которые передаются на протяжении 12 поколений "от мужа к мужу"³⁶. Эта интерпретация сюжета II согласуется с последующими двумя сюжетами, которые посвящены Теодориху - вероятно, тому самому "павшему" герою, в чью честь были сложены "славы"-предания. Первое (сюжет III) непосредственно связано с его смертью (как и полагает большинство рунологов). В тексте надписи отмечены такие ключевые моменты сказания, как его смерть у хрейдготов³⁷ и его "собственная вина" в том, что произошло. Предание о смерти Теодориха, видимо, восходило к сюжету "дикой охоты"³⁸. Сюжет IV содержит описание конной статуи Теодориха, однако не в форме пересказа-аллюзии, как в других сюжетах, а в виде стихотворной строфы, возможно, возникшей и существовавшей самостоятельно и включенной в надпись, благодаря тому, что она являлась идеальным "ключом" для актуализации исторической памяти о Теодорихе. В ней содержалась минимальная, но наиболее важная информация: имя героя, его эпическая характеристика ("отважный духом"), определение его статуса ("правил... берегом Рейд-моря", "вождь морских воинов"), описание его внешности (точнее, "героического" вида статуи). Эти два "предания", полностью соответствуют предложенной интерпретации valrauf как "славы", заслуженной гибелью на поле боя.

Таким образом, анализ sakum-формулы, ее вариантов и ее распределения в тексте надписи свидетельствует о том, что она является структурообразующим маркером, отмечающим новые содержательные разделы, выделяемые также сменой вида рунического письма. Варианты формулы иерархизированы, и употребление того или иного варианта знаменует соподчиненность "сюжетов". Ключевыми словами формулы являются sagum и minni, отсылающие к воспроизведению (рассказыванию, говорению) коллективной памяти о прошлом.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Статья написана в рамках проекта "Трансформация исторической памяти: от устной исторической традиции к письменной" по программе Президиума РАН "Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям".

2. Ög 136: Bugge S. Der Runenstein von Rök i Östergötland, Sweden. Nach dem Tode des Verf.s hrsg. von M. Olsen. Stockholm, 1910.

3. Литература о Рёкском камне чрезвычайно велика. См. последние обзоры: Gustavson H. Rök // Reallexikon der germanischen Altertumskunde. Berlin, 2003. Bd. 25. S. 62-72; Grønvik O. Der Rökstein: Über die religiöse Bestimmung und das weltliche Schicksal eines Helden aus der frühen Wikingerzeit. Frankfurt am Main, 2003.

4. Предположение, что Варин был скальдом, выдвинуто еще С. Бюгге: Bugge S. Tolkning av Runeinskriften på Rökstenen i Östergötland // Antikvarisk tidskrift för Sverige. 1878. B. 5. S. 1-148, 211-215.

5. Неоднократные попытки видеть в надписи целиком или в значительной ее части (помимо строфы о Теодорихе) стихотворный текст мало продуктивны. Думается, справедливо мнение О.А.Смирницкой, отметившей, что "сходство отдельных рунических (старшерунических. - Е. А.) надписей со стихотворными строками или даже целыми строфами определяется тем, что, как и последние, они строятся на фразовом ритме, во многих случаях дополнительно подчеркиваемом аллитерацией" (Смирницкая О. А. Стих и язык древнегерманской поэзии. М., 1994. Т. I. С. 141).

6. "Теорию каталога" выдвинул С. Бюгге; ее поддерживает ныне (с различными уточнениями) большинство современных исследователей. Библиографию см.: Gustavson H. Rök. S. 63. Особенно важно исследование Х. Райхерта (Reichert H. Runeninschriften als Quellen der Heldensagenforschung // Runeninschriften als Quellen interdisziplinärer Forschung. Abhandlungen des Viertes Internationalen Symposiums über Runen und Runeninschriften in Göttingen vom 4. - 9. August 1995 / Hrsg. von K. Düwel. Berlin; New York, 1998. S. 66-102). Связь сюжетов-параллелей с гибелью Вэмода для современного читателя не ясна, но она могла быть очевидна для современников памятника. См. о возможностях понимания и восприятия текста его современниками и нами: Reichert H. Runeninschriften als Quellen. S. 70-76.

7. Grønvik O. Runinnskriften på Röksteinen // Maal og Minne. 1983. S. 101-149.

8. Nielsen N. Å. Runerne på Rökstenen. Odense, 1969.

9. Schück H. Bidrag till tolkningen af Rök-inskriften. Uppsala Universitets årsskrift 1908.

10. Lönnroth L. The Riddles of the Rök-stone: A Structural Approach // Arkiv for nordisk filologi. 1977. B. 92. S. 1-57. Эзотерическо-культовое содержание усматривает в надписи и О. Грёнвик (Grønvik O. Der Rökstein).

11. Основана на содержании строк 21-22: Friesen O. von. Rökstenen. Stockholm, 1920; Höfler O. Germanische Sakralkönigtum. Bd. I. Der Runenstein von Rök und die germanische Individualweihe. Tübingen; Köln, 1982.

12. Что мне, как и Х. Райхерту, представляется крайне затруднительным, если вообще возможным, из-за неясности чтения многих мест и отсутствия контекста.

13. См. подробнее о становлении этой формулы: Мельникова Е. А. Историческая память в германской устной традиции и ее фиксация // История и память: историческая культура Европы до начала Нового времени / Отв. ред. Л. П. Репина. М., 2006. С. 187-208.

14. Для анализа содержания надписи (большинство исследователей, придерживавшихся "теории каталога") или "для удобства отсылок", т. е. в чисто технических целях (Widmark G. Varför ristade Varin runor? Tankar kring Rökstenen // Saga och sed. 1992. S. 25-44) эти пассажи выделялись неоднократно. Впервые их структурную взаимосвязь - в качестве серии загадок и ответов - попытался установить Л. Лённрут (Lönnroth L. The Riddles of the Rök-stone).

15. В левой колонке дана транслитерация рун с делением на слова; в средней - нормализованный текст (и то и другое по: Gustavson H. Rök. S. 66-68, за исключением специально оговоренных случаев); в правой колонке - мой перевод на русский язык. Римскими цифрами обозначены выделяемые сюжеты. Арабскими цифрами обозначены номера строк.

16. Во всех случаях Х. Густавсон в скобках приводит и второе чтение - sagum ungmæni þat. Здесь и далее выделение полужирным шрифтом принадлежит мне.

17. Начиная с С. Бюгге, полагавшего, что весь текст дан от лица Варина и множественное число является лишь фигурой речи, как, например, в поэме Эгиля, начинающейся словами "rístum rún á horni" (Bugge S. Der Runenstein von Rök. III. 12), исследователи, в том числе Х. Густавсон (Gustavson H. Rök. S. 68), переводят sagum формой первого лица ед. ч. Формы мн. ч. "мы говорим" придерживаются в своих переводах Х. Райхерт и Л. Лённрут (см. выше примеч. 6 и 10). Я также полагаю ее более правильной по основаниям, которые приведу ниже.

18. Традиционный перевод слова ualraubaR - "военная добыча". Анализ этого слова см. ниже.

19. Wessén E.: Runstenen vid Röks kyrka. Stockholm, 1958 [Kgl. Vitterhets Historie och Antikvitets Akademiens handlingar, Filologisk-filosofiska serien. B. 5]. S. 35-36.

20. Brate E. Zur Deutung der Rök Inschrift // Bugge S. Der Runenstein von Rök. S. 267.

21. Nielsen N.Å. Runerne på Rökstenen.

22. Friesen O. von. Rökstenen. S. 34-35. К этому чтению склонялся Х. Густавсон, который в книжке 1991 г. приводит его в транслитерации и переводе текста (Gustavson H. Rökstenen. Uddevalla, 1991. S. 21-23), но оговаривает в комментарии возможность чтения mógminni (Ibid. S. 24); позднее, в статье в "Reallexikon der germanischen Altertumskunde" он приводит чтение mógminni "память" как основное: Gustavson H. Rök. S. 67.

23. Ср.: "folkminnе": Peterson L. Svenskt runordregister. 2 uppl. Uppsala, 1994. S. 35; Widmark G. Varför ristade; "Erinnerung": Reichert H. Runeninschriften. S. 79-81; "Volkssage": Gustavson H. Rök. S. 68; "ancient tale": Jansson S. B. F. The Runes of Sweden. Värnamo, 1987; "memory (or legend)": Lönnroth L. The Riddles of the Rök-stone. P. 23.

24. Текст "загадок" Л. Лённрут считает прозаическим, текст "ответов" - стихотворными строфами в fornyrdislag (Lönnroth L. The Riddles of the Rök-stone. P. 6-11).

25. Это распределение полных и сокращенных вариантов sakum-формулы противоречит предложенной Л. Лённрутом структуре надписи: две загадки и общий ответ ("блоки" II-IV, V-VII, VIII-X). Если, как он полагает, sakum-формула открывает загадки и отсутствует в ответах, то распределение вариантов формулы должно было бы быть иным: одинаковые (полные, как в сюжете II) формулы должны были бы присутствовать в зачинах первых в каждом блоке загадок, т. е. сюжетов II, V и VIII; формулы þat sagum - в зачинах вторых загадок (сюжеты III, VI, IX), в ответах (сюжеты IV, VII и Х) - отсутствовать совсем. Между тем, мы видим полную формулу в сюжетах IX (должно бы было быть þat sagum) и Х (формула должна бы отсутствовать) и краткую þat sagum - в сюжете V, который является, по Л. Лённруту, первой загадкой во втором "блоке".

26. О специфическом, отсылочном к эпическим сказаниям характере сюжетов Рёкской надписи см.: Мельникова Е. А. Историческая память в германской устной традиции. С. 187-208.

27. Чтение последующих рун, кроме ainhuaR, крайне ненадежно, и общепринятая трактовка их как meðr allu sagi является лишь предположением, плохо обоснованным грамматически (отсутствие сказуемого, форма sagi и др.).

28. Мельникова Е. А. Историческая память.

29. См.: "stridsbyte": Peterson L. Svenskt runordregister. S. 71, Gustavson H. Rök. S. 68; "spoil": Lönnroth L. The Riddles of the Rök-stone. P. 24; "Kriegsbeute": Reichert H. Runeninschriften als Quellen. S. 81; "Beutestücke": Gustavson H. Rökstenen. S. 24; valrauf - "spoils, prop. the robbing of the slain" и valrof - "the robbing of the slain on the battle-field": Cleasby R., Vigfusson G. An Icelandic-English Dictionary. Oxford, 1975. P. 676.

30. Lönnroth L. The Riddles of the Rök-stone. P. 24; Gustavson H. Rökstenen. S. 24

31. В форме valrоf; Cleasby R., Vigfusson G. An Icelandic-English Dictionary. P. 676.

32. Baetke W. Wörterbuch zur altnordischen Prosaliteratur. Berlin, 1968. Bd. 2. S. 603; Finnur Jónsson. Lexikon poeticum antiquae linguae septentrionalis. København, 1913-1916. S. 590.

33. Cleasby R., Vigfusson G. An Icelandic-English Dictionary. P. 676 (the slain); Finnur Jónsson. Lexikon poeticum antiquae linguae septentrionalis. København, 1913-1916. S. 590 [val, de faldne (som de ligger på jorden efter slaget); fælde mænd så at de bliver v.]; Zoega The Concise Icelandic-English Dictionary. P. 468; Vries J. de. Altnordisches Etymologisches Wörterbuch. Leiden, 1977. S. 642.

34. См.: Cleasby R., Vigfusson G. An Icelandic-English Dictionary. P. 676; Vries J. de. Altnordisches Etymologisches Wörterbuch. S. 642.

35. Надо отметить, что кеннинги не чужды Рёкской надписи: в сюжете V употреблен очевидный кеннинг "конь Гунн" = "волк".

36. Может быть, с этим связано и обозначение "памяти"-предания в сюжете V как двенадцатого.

37. Дословно - "славные, прославленные готы" - эпическое наименование остготов в древнескандинавской литературе (см.: Мельникова Е. А. Древнегерманская эпическая топонимия в скандинавской литературе XII-XIV вв. (к истории топонима Reiðgotaland) // Скандинавские языки. Структурно-функциональные аспекты. М., 1990. Вып. 2. С. 264-277.

38. Meisen K. Die Sagen vom Wütenden Heer und Wilden Jäger. Münster, 1935. Сказание о смерти Теодориха дошло до нас переосмысленным в духе христианской морали (погнавшийся за оленем король в пылу охоты вскочил на черного коня, оказавшегося дьяволом и унесшего Теодориха). Оно включено в "Сагу о Дитреке Бернском" (Þiđreks saga af Bern / H. Bertelsen. København, 1905-1911. Cap. 438) и упомянуто в "Дневнике аббата Николая" [Мельникова Е. А. Древнескандинавские итинерарии // Древнейшие государства Восточной Европы. 1999 год. М., 2001. С. 382, 394 (текст), 401 (перевод)]. Изображения сюжета представлены на порталах готландских церквей (Lönnroth L. Two Norse-Icelandic Studies. Göteborg, 1990. P. 30), оно См.: Malone K. The Theoderic of the Rök Inscription // Studies in Heroic Legend and in Current Speech. Copenhagen, 1959; Höfler O. Der Rökstein und Theoderik // Arkiv for nordisk filologi. 1975. B. 90. S. 92-110.

*

Статью любезно предоставила автор – Елена Александровна Мельникова. Текст статьи может не совпадать с напечатанной версией.