Литература

Источник: Средние века. Вып. 35. – М.: Наука, 1972

(к вопросу о генезисе шведского феодализма)

В трех шведских областных законах, Эстгёталаге, Уппландслаге и Сёдерманналаге¹, упоминается категория лиц, называемых термином gaef þraell (giaeff þrael, gefþrael). Приведем тексты соответствующих предписаний названных областных законов.

Эстгёталаг, раздел об убийствах, глава XVII ("О том, что свободный не может свидетельствовать об убийстве своего раба или [если] будет убит gaef þraell"): "Далее, свободный не может свидетельствовать об убийстве своего раба. Но пусть он (убийца. – С. К.) оправдается клятвой двенадцати людей или платит, как предписано. И не может свободный свидетельствовать об убийстве fostri. § 1. Далее, может случиться, [что] свободный человек и раб убьют один другого. Тогда – виновен свободный, а раб – не виновен, потому что он не был свободным (folk fraels). § 2. Далее, [если] будет убит gaef þraell, за него должно быть заплачено три сосчитанных марки (т. е. марки монетами, пеннингами. – С. К.), если [его] наследства не отдаст тот, кто им [наследством] владеет, и род клятвой четырнадцати людей не засвидетельствует, что он (убитый. – С. К.) не был gaef þraell (подчеркнуто мной. – С. К.)²

Эстгёталаг, раздел о наследовании, глава XI ("О том, что нельзя отдавать землю или другое имущество в ущерб законным наследникам и нельзя отдавать себя в качестве gaef þraell"): "Далее, нельзя отдавать землю или другое имущество в ущерб законным наследникам, так как [и] было прежде по законам, и отдавать себя в качестве gaef þraell, ибо это запретил ярл Биргер"³.

Эстгёгалаг, раздел о наследовании, глава XII ("Каким образом отец предлагает за пищу землю и движимость детям и родичам"): "Далее, если кто-нибудь ослабеет или заболел настолько, что он не сможет сам о себе заботиться и кормить себя, тогда он должен предложить [взять себя на попечение] своему законному наследнику, если у него самого нет детей. Если тот не пожелает взять [его], тогда он должен предложить [это] другим своим родичам. Если никто из них не пожелает взять его и работать за него, тогда он может передать свое имущество в руки того, кто пожелает работать за него и кормить его. § 1. Далее, [если] он умрет, тогда его наследники должны получить его имущество и оплатить издержки того, кто его кормил: и пусть [они] заплатят за каждый год за gefþrael по четыре марки, а за женщину по три марки, и пусть заплатят ему за работу. И затем следует высчитать, сколько тратилось [на него] в год из его имущества или его земли и пусть это будет засчитано в счет платы. Далее, если они не захотят оплатить издержки и работу, тогда пусть его имуществом владеет тот, кому он его передал"⁴.

Уппландслаг, раздел о купле-продаже, глава III ("Если человек продаст крещеного человека"): "Никакой христианин не имеет права продать христианина, ибо Христос был продан и тем выкупил [из рабства] всех христиан. Далее, человек может продать свободного, [а] тот докажет, [что] он был свободным. Тогда пусть тот, кто продал свободного, платит сорок марок штрафа. Далее, [если] крещеный человек продает христианина и тот является его рабом, тогда тот, кто продан, становится свободным, а тот, кто [его] купил, пусть получит назад свои деньги и не платит никакого штрафа, а [проданный] пусть впредь всегда остается свободным. § 1. Далее, тот человек, который сначала был рабом и был освобожден из двора владельца, может быть обвинен [что он не был освобожден]. Право доказательства [в этом случае] предоставляется тому, кто хочет доказать свою свободу: на одну восьмую – с двумя соприсяжниками, на одну четверть – с четырьмя, наполовину – с восемью, полностью – с шестнадцатью. Они – в числе, о котором только что сказано, – должны подтвердить на тинге, [что] они приняли [его]. Они должны поклясться, что законный владелец отпустил [его] и что они приняли [его] на тинге. § 2. [Если] раб – или рабыня – уйдет от хозяина [и] приобретет деньги и после этого хозяин захочет вернуть [его или ее] себе, тогда пусть он [или она] имеет право доказать свою свободу, как сказано выше. § 3. Никто не имеет права отдавать себя в качестве giaeff þrael и также никто не может брать другого в качестве giaeff þrael (подчеркнуто мной. – С. К)⁵.

Сёдерманналаг, раздел о купле-продаже, глава III ("Если кто-нибудь продаст крещеного человека"): "И никто из христиан не имеет права продать христианина, потому что, когда Христос был продан, тогда он выкупил и освободил [из рабства1 всех христиан. Всякий, кто продаст свободного человека, пусть платит сорок марок штрафа. [Если он] продаст крещеного человека и тот является его рабом, тогда пусть станет свободным тот, кто был продан, и впредь всегда остается свободным. Тот, кто [его] купил, пусть получит обратно свои деньги без штрафа. § 1. Хозяин освобождает из своего двора мужчину или женщину. У них могут появиться деньги и после этого хозяин захочет вернуть их себе и присвоить их деньги. Пусть они тогда имеют право доказать свою свободу клятвой восемнадцати людей. Они должны засвидетельствовать, что хозяин дал им свободу, или перед прихожанами или на тинге. Также никто не имеет права брать другого в качестве gefþrael (подчеркнуто мной. – С. К.)⁶.

Кроме приведенных мест термин gaefþrael не встречается больше нигде в шведских областных законах. Не встречается он и в других источниках.

С точки зрения этимологии слово gaefþrael образовано из причастия II глагола giua ("давать") и существительного мужского рода þrael ("раб"), и буквально означает "отдавшийся в качестве раба" или "добровольный раб" (сравни латинское "servus deditius"). Из приведенных выше предписаний областных законов можно сделать вывод, что так назывался свободный человек, который отдавал самого себя (Эстгёталаг, раздел о наследовании, глава XI, и Уппландслаг, раздел о купле-продаже, глава III, § 3) и свое имущество (Эстгёталаг, раздел о наследовании, глава XI, и раздел об убийствах, глава XVII, § 2) во власть постороннего, не находящегося с ним в родстве лица. Согласно Эстгёталагу (раздел об убийствах, глава XVII, § 2), за убийство "добровольного раба" платилось возмещение в 3 марки пеннингов, т. е. вдвое меньше, чем за убийство обычного раба⁷. Из Эстгёталага явствует также, что ярл Биргер, правитель Швеции в 1248-1266 гг., запретил отдавать себя в "добровольное рабство" (раздел о наследовании, глава XI). Причем в тексте этот запрет мотивируется тем, что прежние законы запрещали отдавать имущество "в ущерб законным наследникам". Каковы были причины и условия отдачи в "добровольное рабство", каков был социальный и юридический статус "добровольного раба"? На эти вопросы источники не дают прямого ответа.

Проблема становится еще более запутанной вследствие того, что в § 1 главы XII раздела о наследовании Эстгёталага "добровольным рабом" назван престарелый или больной человек, который отдавал себя и свое имущество под опеку постороннего лица, обязывавшегося на определенных условиях "работать за него и кормить его". Очевидно, что в этом случае не может быть и речи об отношениях рабства. В связи с этим возникает вопрос: кого имеют в виду остальные приведенные выше предписания областных законов? Имеют ли они в виду лиц, которые действительно отдавали себя в рабство, или отдавшихся под опеку престарелых и больных людей, о которых говорится в главе XII раздела о наследовании Эстгёталага?

На поставленные выше вопросы в историографии даются разные ответы.

Знаменитый шведский правовед, издатель и комментатор древнешведских законов Карл Юхан Шлютер считал, что до запрещения ярла Биргера термином gaefþrael называли: 1) "лиц, отдавшихся в рабство", и 2) тех, "кто уступил за постоянное пропитание свое имущество другому"⁸. Последние, по его мнению, назывались так не только "для поругания" и не потому, что их положение было так же постыдно, как положение рабов, но потому, что "уступка имущества в древнейшие времена была действительно связана с отдачей в рабство"⁹. После запрещения ярлом Биргером отдаваться в рабство, престарелым и больным людям на определенных условиях разрешалось отдавать себя и свое имущество под опеку постороннего лица, о чем и сказано в главе XII раздела о наследовании Эстгёталага. Эти лица, однако, были gaefþrael уже только по названию¹⁰; их статус изменился, и к ним не относилось предписание о возмещении в 3 марки пеннингами за убийство gaefþrael (глава XVII, § 2 раздела об убийствах Эстгёталага), которое было записано до правления ярла Биргера¹¹. Таким образом, по мнению Шлютера, в главе XI раздела о наследовании и главе XVII, § 2 раздела об убийствах Эстгёталага, а также в Уппландслаге и Сёдерманналаге термин gaefþrael означает как трудоспособных людей, отдавшихся по каким-то причинам в рабство, так и престарелых и больных, отдавшихся вместе со своим имуществом под опеку постороннего лица. И те и другие с древнейших времен вплоть до запрещения ярла Биргера находились на положении обычных рабов. Запрещение ярла Биргера изменило положение последних: отныне отдавшиеся под опеку не становились рабами, хотя в законе они по-прежнему назывались термином gaefþrael.

В отличие от Шлютера известный немецкий историк права Карл фон Амира считал, что во всех предписаниях шведских областных законов термин gaefþrael означает человека, отдавшегося кому-нибудь на попечение¹². Этот человек, согласно древнешведскому праву, должен был переехать в дом опекуна. Таким образом он попадал в "общественную, в более древнее время также в правовую, зависимость от хозяина дома". "До ярла Биргера с ним в определенном отношении обращались как с несвободным, и еще после того, как Биргер отменил это, опекаемый (Leibzüchter, по терминологии Амиры) сохранял название gaefþrael"¹³. Однако, в отличие от Шлютера, Амира считал, что gaefþrael не был полностью несвободен¹⁴.

По мнению финского юриста Акселя Шарпантье, в главе XI раздела о наследовании и в главе XVII, § 2, раздела об убийствах Эстгёталага, а также в Уппландслаге и Сёдерманналаге термин gaefþrael означает людей, которые отдали свое имущество постороннему лицу без согласия наследников. Он считает, что из главы XI раздела о наследовании Эстгёталага явствует, что "в древнейшее время можно было передавать свое имущество неродственнику, если человек при этом отдавал ему себя в качестве "добровольного раба". Таким способом также престарелые и нетрудоспособные люди получали для себя содержание¹⁵. Эта практика, нарушавшая первоначальное право рода на имущество его членов, была запрещена ярлом Биргером, но термин gaefþrael остался в главе XII раздела о наследовании Эстгёталага для обозначения того, кто находился на содержании у неродственника за вознаграждение, которое тот получал с согласия и с ведома наследников отдавшегося на попечение. Такой человек имел, однако, лишь общее название с тем gaefþrael, о котором говорится в главе XI раздела о наследовании и главе XVII, § 2 раздела об убийствах Эстгёталага. Он был свободным человеком. Но он жил в доме своего опекуна, и тот имел над ним такую же власть, как над всяким другим членом своего дома. Правовое положение опекаемого было такое же, как у несовершеннолетнего лица¹⁶. Хотя отдача себя самого в качестве gaefþrael была запрещена, вместе с тем еще не исчезла необходимость предписаний, которые регулировали возникшие ранее отношения. Поэтому в Эстгёталаге сохранялось древнее предписание о величине возмещения за убийство gaefþrael. По мнению Шарпантье, низкая цена жизни gaefþrael показывает "презрение, которому подвергался в более древнее время тот, кто лишал наследников своего имущества, но не решает вопроса о правовом положении gaefþrael"¹⁷.

Шведский правовед Исаак Свен Ландтмансон разделял точку зрения Шлютера¹⁸.

По мнению французского историка права Луи Боше, в главе XI раздела о наследовании и главе XVII, § 2 раздела об убийствах Эстгёталага, в Уппландслаге и Сёдерманналаге термин gaefþrael означает людей, которые передали свое имущество за содержание постороннему, не находящемуся с ними в родстве лицу без согласия своих наследников. Как и Шарпантье, он полагал, что до правления ярла Биргера обязательным условием передачи своего имущества постороннему лицу было отречение от свободы. Поэтому люди, которые из-за бедности или по какой-либо другой причине не могли сами себя содержать, отдавались в рабство за содержание. Они могли делать это и из ненависти к наследникам, желая лишить их таким путем наследства. Однако такой образ действий противоречил праву родичей на землю отдавшегося под опеку и поэтому был запрещен ярлом Биргером. До запрещения ярла Биргера такие лица, по-видимому, лишались гражданского полноправия и теряли свободу. Однако, по мнению Боше, низкая величина возмещения за убийство gaefþrael сама по себе еще не говорит о его несвободном положении, но свидетельствует лишь о неуважении. После запрещения ярлом Биргером добровольного рабства люди, отдававшиеся под опеку посторонних лиц, могли передавать им свое имущество лишь с согласия своих наследников. Именно о таких людях говорится в главе XII раздела о наследовании Эстгёталага. По-видимому, они сохраняли свою свободу. Но для их обозначения в Эстгёталаге сохранился термин gaefþrael, хотя их статус был уже совсем другим¹⁹.

Финский юрист Рагнар Хеммер считает, что во всех предписаниях областных законов, в которых говорится о gaefþrael, имеются в виду престарелые и нетрудоспособные люди, которые отдали себя вместе со своим имуществом под опеку постороннего, не находящегося с ними в родстве лица²⁰. По его мнению, глава XI раздела о наследовании Эстгёталага показывает, каким образом возникло добровольное рабство: человек отдавал свое имущество лицу, которое не являлось его родственником, и одновременно отдавал ему себя в качестве "добровольного раба", "чтобы получать от него содержание"²¹. Он считает, что передача собственности "происходила только после того, как она была напрасно предложена наследникам"²². До запрещения ярла Биргера социальное и юридическое положение "добровольных рабов" приближалось к положению обычных рабов: хозяин становился собственником имущества "добровольного раба" и не отдавал его после смерти последнего его наследникам; хозяин же, по-видимому, получал возмещение за его убийство²³.

Однако положение "добровольного раба" отличалось от положения обычных рабов, так как он имел родичей, которые не могли допустить, чтобы он опустился до настоящего рабства. Кроме того, он ведь был престарелым или больным человеком и, "следовательно, не представлял какой-либо экономической ценности". С этой точки зрения, по мнению Хеммера, вполне понятно, что за убийство "добровольного раба" платилось такое низкое возмещение²⁴. Запрещение ярла Биргера привело к изменению социального и юридического статуса "добровольного раба". Отныне престарелый или больной человек, отдававшийся под опеку постороннего лица, не отдавал ему свое имущество в собственность, но только "передавал в руки", для того чтобы тот из его имущества или доходов с него получал возмещение за свои расходы. После смерти опекаемого его имущество должно было быть возвращено его наследникам. За убийство "добровольного раба" платился вергельд свободного человека²⁵. По мнению Хеммера, § 2 главы XVII раздела об убийствах Эстгёталага имеет в виду как прежних "добровольных рабов", так и новых, о которых говорится в главе XII раздела о наследовании Эстгёталага; по-видимому, ко времени запрещения ярла Биргера еще оставались прежние "добровольные рабы". Их статус не изменился²⁶.

В отличие от всех упомянутых выше авторов немецкий ученый Альфред Шульце считает, что в главе XI раздела о наследовании и в главе XVII, § 2, раздела об убийствах Эстгёталага, а также в Уппландслаге и Сёдерманналаге под термином "добровольный раб" вовсе не подразумевается престарелый или больной человек, отдавшийся под опеку постороннего лица²⁷. По его мнению, согласно древнешведскому праву, человек, отдавшийся под опеку постороннего лица, не лишался свободы²⁸. Переезжая в дом опекуна, он становился его домочадцем, и за его поступки отвечал глава дома²⁹. Поэтому, полагает Шульце, запрещение ярла Биргера не касалось лиц, отдавшихся под опеку, и вовсе не изменило их положения³⁰. То, что в главе XII раздела о наследовании Эстгёталага человек, отдавшийся под опеку постороннего лица, назван "добровольным рабом", объясняется, вероятно, тем, что эстгётские бонды в просторечии называли таких лиц "преувеличенно насмешливым названием"³¹. Предписание о возмещении в 3 марки пеннингами за убийство "добровольного раба" никогда не касалось лиц, отдавшихся под опеку, но относилось к настоящим "добровольным рабам". То, что это предписание содержится в дошедшей до нас редакции Эстгёталага, объясняется, по мнению Шульце, тем, что "некоторые из них еще могли сохраняться ко времени составления судебника, так что еще имела смысл особая тарификация для них". Незначительность этого возмещения по сравнению с возмещением за убийство обычного раба объясняется тем, что в то время это "сословие" вымирало³².

В противоположность упомянутым выше буржуазным ученым польский медиевист Станислав Пекарчик подходит к проблеме "добровольного рабства" не формально-юридически, а с точки зрения генезиса феодализма в Швеции. Отмечая, что "характер этой разновидности рабства не вполне ясен", он считает, однако, что "добровольными рабами" были не только пожилые и больные люди, отдававшиеся под опеку постороннего лица. Кроме них и обедневшие люди могли отдавать себя в рабство по разным причинам: например, из-за невозможности уплатить кабальные займы или неспособности справиться с публичными обязанностями. "Не исключено, что в пору наибольшей экспансии викингов, когда воинская повинность была особенно тяжела, в частности обязанность участвовать в морских походах и снабжение их продовольствием, эта "добровольная" отдача себя в рабство (весьма правдоподобно ее древнее происхождение) могла в ряде случаев соответствовать коммендации... Понуждение к отдаче в "добровольное" рабство было, без сомнения, кроме рабства военнопленных или рабства по суду, одним из способов, которым господствующий класс стремился экономически подчинить рядовое крестьянство"³³. По мнению Пекарчика, до запрещения ярла Биргера престарелые и больные люди, отдававшиеся под опеку посторонних лиц, также становились "добровольными рабами". Однако, исходя из этимологии слова "gaefþrael", он считает, что первично так назывались люди, действительно отдававшиеся в рабство, и только вторично этот термин стал обозначать опекаемых³⁴.

Судя по статье Ёсты Хассельберга в "Культурно-историческом словаре по скандинавскому средневековью от эпохи викингов до эпохи Реформации"³⁵, в настоящее время в скандинавской историографии преобладает точка зрения Амиры – Хеммера, т. е. мнение, что термином "gaefþrael" в шведских областных законах назывались люди, отдававшиеся на пожизненное содержание к посторонним лицам.

Таким образом, вопрос о "добровольном рабстве" в раннесредневековой Швеции остается спорным в историографии. Однако можно констатировать, что, несмотря на расхождения во взглядах на возникновение и сущность "добровольного рабства", все вышеупомянутые авторы согласны в двух пунктах: 1) что этот социальный институт древнего происхождения и 2) что, хотя он упоминается только в сборниках права трех названных выше областей, некогда он существовал во всей Швеции³⁶.

Цель настоящей статьи – попытаться выяснить происхождение, сущность и причины ликвидации этого социального института в раннесредневековой Швеции.

Представляется, что проблему "добровольного рабства" нельзя разрешить путем формально-юридической интерпретации тех источников, в которых упоминаются "добровольные рабы". Ее можно разрешить только в связи с изучением общего характера и особенностей социально-экономического развития Швеции в раннее средневековье.

Известно, что разложение общинно-родовых отношений и формирование классового феодального общества в Швеции происходило позднее и медленнее, чем в германских и славянских странах Европы³⁷. Одна из важных особенностей социально-экономического развития Швеции примерно до конца XIV – первой половины XV в. заключалась в том, что разложение общинно-родовых отношений и формирование классового общества в разных областях, из которых эта страна состояла, происходило неодинаковыми темпами. Вследствие этого социальная структура Швеции была неоднородна; изучение областных законов показывает, что в указанный период отдельные области ее отличались одна от другой по своему социальному строю³⁸. Некоторые общественные и правовые институты, существовавшие в одних областях, отсутствовали в других. Это заставляет меня – вопреки мнению всех вышеупомянутых авторов – заключить, что сам факт упоминания института "добровольного рабства" только в сборниках обычного права Эстергётланда, Уппланда и Сёдерманланда свидетельствует о том, что в остальных областях Швеции этого института никогда не было³⁹.

Очевидно, что предписания Уппландслага и Сёдерманналага, запрещающие отдачу в "добровольное рабство", являются результатом постановления ярла Биргера, записанного в главе XI раздела о наследовании Эстгёталага⁴⁰. Из этого следует, что под "добровольными рабами" в Эстгёталаге, Уппландслаге и Сёдерманналаге подразумеваются люди одного и того же социального и юридического статуса. Из главы XI раздела о наследовании Эстгёталага явствует, что "добровольными рабами" назывались свободные люди, которые отдавали самих себя и свое имущество (землю или движимость) постороннему лицу, неродственнику⁴¹. Зато Уппландслаг и особенно Сёдерманналаг подчеркивают принудительный характер отдачи в "добровольное рабство". В Уппландслаге сказано, что "никто не имеет права отдавать себя в качестве "добровольного раба" и также никто не может брать другого в качестве "добровольного раба"" (подчеркнуто мной. – С. К.). В Сёдерманналаге говорится, что "никто не имеет права брать другого в качестве "добровольного раба"" (подчеркнуто мной. – С. К.).

Каково было социальное и правовое положение "добровольных рабов"? Оно было таким же, как и у обычных рабов. Не случайно во всех вышеупомянутых областных законах предписания о "добровольных рабах" входят в главы, в которых идет речь об обычных рабах. Так, в главе XVII раздела об убийствах Эстгёталага сначала говорится об убийстве раба и об убийстве рабом свободного и лишь в конце – о величине возмещения за убийство "добровольного раба". В очень похожих по форме и содержанию главе III раздела о купле-продаже Уппландслага и главе III того же раздела Сёдерманналага сначала речь идет о продаже в рабство крещеного или свободного человека, затем – о том, каким образом вольноотпущенник может доказать, что был освобожден, и лишь в самом конце запрещается отдача в "добровольное рабство".

Из главы XVII, § 2 раздела об убийствах Эстгёталага видно, что хозяин становился полным собственником имущества "добровольного раба": в случае смерти последнего он не возвращал его имущества его наследникам. Из того же предписания следует, что за убийство "добровольного раба" платилось возмещение в 3 марки пеннингами, т. е. в 2 раза меньше, чем за обычного раба, согласно Эстгёталагу. Очевидно, это возмещение, как и за убийство обычного раба, получал хозяин "добровольного раба"⁴². Низкая плата за убийство "добровольного раба" может объясняться презрением, с которым свободные бонды относились к людям, добровольно отказавшимся от свободы и к тому же лишавшим наследства своих родичей⁴³. Древнешведскому праву известно такое понижение цены жизни в связи с лишением имущества. Так, согласно тому же Эстгёталагу, за убийство нищего бродяги платилось возмещение всего в 3 марки, хотя он был свободным человеком⁴⁴. Согласно Гуталагу, человек, продавший всю свою наследственную землю, терял право наследовать своим братьям и родичам и лишался вергельда свободного гута; за него платился такой же вергельд, как за иноземца⁴⁵.

Но возможно и другое объяснение. Возможно, что размер возмещения за убийство раба определялся в древнешведском праве с точки зрения ущерба, который был причинен его хозяину⁴⁶. Так, в "старшем" Вестгёталаге за убийство раба предписывается возмещение в 3 марки, если его хозяин не может доказать, что он стоил 4 марки⁴⁷. Но ведь "добровольный раб" ничего не стоил его хозяину, и с этой точки зрения становится понятной более низкая по сравнению с обычным рабом цена его жизни. Наконец, из того, что в Эстгёталаге за убийство "добровольного раба" предписывается возмещение в 3 марки пеннингами, вовсе еще не следует, что и в Уппланде и Сёдерманланде его жизнь оценивалась так же низко. Известно, что в отдельных областях раннесредневековой Швеции существовали свои собственные системы штрафов, возмещений и вергельдов, отличавшиеся друг от друга⁴⁸. Возможно, что в Уппланде и Сёдерманланде за убийство "добровольного раба" платилось столько же, сколько за обычных рабов. Именно так можно объяснить то обстоятельство, что Уппландслаг и Сёдерманналаг не упоминают о величине возмещения за убийство "добровольного раба", хотя данная категория еще должна была сохраниться в этих областях ко времени составления законов (об этом см. ниже).

Нет также никаких оснований считать, что и в Эстергётланде до постановления ярла Биргера за "добровольных рабов" платилось возмещение в 3 марки пеннингами. (На такой точке зрения стоят все вышеупомянутые авторы, заявляющие без всякой аргументации, что предписание о возмещении за убийство "добровольного раба" в Эстгёталаге было составлено до ярла Биргера.) Возможно, что до постановления Биргера в Эстергётланде за "добровольного раба" платилось такое же возмещение, как и за обычного раба. Но после запрещения отдаваться в "добровольное рабство" возмещение за убийство еще существовавших "добровольных рабов" могло быть понижено в законе.

Представляется, что под "добровольными рабами" в XI главе раздела о наследовании и в главе XVII, § 2 раздела об убийствах Эстгёталага, а также в Уппландслаге и Сёдерманналаге вовсе не подразумеваются престарелые и больные люди, переходившие на содержание к посторонним лицам. Это видно из сопоставления главы XII раздела о наследовании и главы XVII, § 2 раздела об убийствах Эстгёталага. В главе XII раздела о наследовании этого сборника права речь идет о престарелых и больных людях, которые в случае отказа своих родичей взять их на содержание вынуждены отдать себя самих и свое имущество под опеку постороннего лица, которое "пожелает работать за него и кормить его". Однако они не отдавали свое имущество в собственность опекуна, но лишь "передавали" его ему "в руки" по выражению закона. После смерти опекаемого опекун был обязан вернуть имущество умершего его наследникам, если они возмещали ему издержки. Из § 2 главы XII раздела об убийствах явствует, что одно из доказательств того, что убитый был "добровольный раб", состояло в том, что его имущество (aruit) не отдавал его владелец. Совершенно очевидно, что здесь подразумевается и противоположный случай: если хозяин убитого отдавал его имущество его родичам, значит убитый не был "добровольным рабом".

Но кем же в этом случае был убитый? Очевидно, в данном случае имелся в виду престарелый или больной человек, отдавший себя и свое имущество на попечение постороннего лица, о котором говорится в главе XII раздела о наследовании⁴⁹. Таким образом, из Эстгёталага явствует, что отдававшиеся на попечение люди не были "добровольными рабами". То, что в главе XII раздела о наследовании опекаемый назван "добровольным рабом", можно объяснить по-разному. Возможно, как полагает А. Шульце, что в Эстергётланде так в просторечии насмешливо называли опекаемых⁵⁰. Но столь же возможно, что здесь имела место простая ошибка переписчика дошедшей до нас рукописи Эстгёталага (он сохранился только в одной рукописи середины XIV в.)⁵¹. Косвенным доказательством того, что в Уппланде и Сёдерманланде опекаемые также не были "добровольными рабами", является то, что в Уппландслаге и Сёдерманналаге имеются специальные предписания о престарелых и больных, вынужденных отдаться под опеку⁵², но в этих предписаниях нет даже намека на "добровольное рабство"⁵³. На это, правда, можно возразить, что данные предписания могли быть составлены после запрещения ярлом Биргером отдачи в "добровольное рабство" и поэтому, как и глава XII раздела о наследовании Эстгёталага (как полагает большинство исследователей), отражают изменение положения опекаемых, происшедшее после запрещения ярла Биргера⁵⁴.

Однако мнение А. Шульце, что престарелые и больные люди, переходившие на содержание к посторонним лицам, никогда не были на положении рабов и, следовательно, запрещение Биргера не изменило их социального положения, представляется более обоснованным. Об этом свидетельствуют более древние, чем в Эстгёталаге, Уппландслаге и Сёдерманналаге, предписания об отдаче престарелых и больных под опеку. Такие предписания имеются в "старшем" Вестгёталаге (составлен в 1220-х годах), в "младшем" Вестгёталаге (составлен в 1281-1300 гг.), в Хельсингелаге (составлен в 1320-1347 гг.) и в Далалаге (составлен в 1320-1347 гг.)⁵⁵.

Соответствующее предписание "старшего" Вестгёталага весьма лаконично: "Нельзя [принуждать] ни мужчину, ни женщину, если они имеют [свой] дом, переезжать в дом другого против его [или ее] воли"⁵⁶. В более подробном предписании "младшего" Вестгёталага далее сказано: "Если мужчина или женщина пожелает переехать в дом другого [человека], пусть предложит [свою землю] своим наследникам с разрешения лагмана или херадсхёвдинга так же, как [всякую] другую землю. [Если] наследники не пожелают взять его [на попечение] в течение месяца, тогда пусть [его и его землю] возьмет тот, кто захочет и будет его кормить. Не может женщина продать землю, если ее не принудит к этому голод или отсутствие одежды или другая нужда"⁵⁷.

В Хельсингелаге сказано так: "Далее, мужчина или женщина может нуждаться в попечении. Тогда он [или она] должен сначала предложить [взять себя на попечение] своему ближайшему родичу. [Если] тот не пожелает взять его [на попечение] и не пожелает дать ему [необходимые] деньги, тогда пусть он продаст столько [земли], сколько необходимо, чтобы кормиться в течение трех лет. После того как он истратит эти средства, пусть он [снова] предложит [взять себя на попечение] ближайшему родичу [сначала] в церкви и [затем] на тинге. [Если] тот [снова] не пожелает взять его [на попечение] и не пожелает дать ему [необходимые] деньги, тогда пусть он идет на попечение к тому, к кому пожелает, [и] пусть будет невиновен"⁵⁸.

Наконец, соответствующее предписание Далалага гласит: "[Если] кто-нибудь состарится или станет нетрудоспособным так, что он не сможет сам себя содержать, пусть он трижды в присутствии жителей своего прихода предложит [содержать себя] своим ближайшим родичам. [Если] они или другие его родичи не пожелают взять его на содержание, тогда пусть он получит законное разрешение и отдаст свое имущество не находящемуся [с ним] в родстве человеку, который будет содержать его и заботиться о нем. [Если] его ближайший родич не живет в его приходе, пусть он сам, если он сможет, или кто-нибудь от его имени приедет туда тогда, когда там будет происходить законный тинг. И пусть [он] предложит ему [себя] и свое имущество в присутствии свидетелей. [Если] он не пожелает взять его на содержание, пусть он отдаст [себя и свое имущество] кому пожелает"⁵⁹.

Из цитированных выше предписаний областных законов не следует, что престарелые и больные люди, отдававшиеся под опеку постороннего лица, теряли свободу. То, что эти законы не устанавливают для них особого вергельда, свидетельствует о сохранении за ними вергельда полноправного свободного. Однако можно предположить, что, переезжая в дом опекуна и становясь таким образом его домочадцем, опекаемый, так же как и все домочадцы, в определенной мере лишался своей самостоятельности и полноправия: он не мог уже быть свидетелем на тинге и соприсяжником, за его поступки отвечал опекун – глава его нового дома⁶⁰. Справедливость такого предположения подтверждает материал датских областных законов⁶¹. Согласно этим законам, человек, отдавшийся под опеку постороннего лица, fledføring, не терял личной свободы и сохранял вергельд свободного. Но он не мог быть опекуном, не мог требовать от кого-либо присяги и не мог сам быть соприсяжником. За его поступки отвечал опекун: он получал (или платил) за него штрафы и возмещения⁶².

Следует отметить, что сборник обычного права Готланда, Гуталаг (составлен в 1220-х годах), отражающий наиболее архаичные отношения⁶³, еще не знает отдачи под опеку. Очевидно, отдача под опеку посторонним, не состоящим в родстве лицам, была следствием разложения кровнородственных отношений и возникла на определенной, более поздней стадии социально-экономического развития. Между прочим, приведенные выше предписания, а также другие данные областных законов и дипломы показывают вопреки мнению некоторых исследователей⁶⁴, что до ярла Биргера в Швеции вовсе не разрешалось отдавать землю посторонним лицам без согласия наследников⁶⁵.

В противоположность большинству названных выше авторов я полагаю, что институт "добровольного рабства" был не древним, а новым явлением в общественной жизни раннесредневековой Швеции. Бросается в глаза, что он упоминается в законах именно тех областей Швеции, где феодальные отношения были более развиты, и, наоборот, не упоминается в законах областей, в которых феодальные отношения были развиты слабее, и сохранялось много пережитков дофеодальных отношений. Это приводит к выводу, что возникновение института "добровольного рабства" связано с развитием феодальных отношений в наиболее передовых областях раннесредневековой Швеции – в Уппланде, Сёдерманланде и Эстергётланде.

В самом деле, из цитированных выше предписаний соответствующих областных законов явствует, что "добровольное рабство" в сущности означало закабаление владевших землей свободных бондов, т. е. превращение их в лично зависимых крестьян крупных землевладельцев-феодалов – явление, широко распространенное в других странах Европы в период генезиса феодализма. Причины, вынуждавшие бондов отказываться от свободы, могли быть различны: кабальные займы, невозможность исполнения публичных повинностей⁶⁶, необходимость защиты со стороны сильного покровителя в это смутное время, полное феодальных усобиц, и т. п. Можно не сомневаться, что отдача свободных бондов в "добровольное рабство", как правило, была вовсе не добровольной. Источники (Уппландслаг и особенно Сёдерманналаг) подчеркивают ее принудительный характер. Трудно согласиться с мнением С. Пекарчика, что институт "добровольного рабства", сложился в Швеции еще в эпоху викингов (VIII – середина XI в.). Ведь в этот период в Швеции еще только начинали зарождаться феодальные отношения. Ф. Энгельс, говоря о высшей ступени варварства, последней ступени родового строя, писал: "К ней принадлежат греки героической эпохи, италийские племена незадолго до основания Рима, германцы Тацита, норманны времен викингов" (подчеркнуто мною, – С. К.)⁶⁷. Население страны состояло из родовой знати, свободных общинников – бондов, и рабов. Знать, жившая главным образом за счет военной добычи и труда рабов, захваченных в заморских походах (в которых принимали участие и рядовые бонды), еще не стала классом феодалов⁶⁸. В период экспансии викингов рабы, по-видимому, имелись даже в хозяйствах зажиточных бондов⁶⁹. Между прочим, как известно, именно жители Уппланда, Сёдерманланда и Эстергётланда принимали наиболее активное участие в походах викингов. В этих условиях вряд ли было возможно обращение в рабство бондов. Более вероятно, что институт "добровольного рабства" возник в Уппланде, Сёдерманланде и Эстергётланде после окончания экспансии викингов и прекращения притока рабов извне, когда разбогатевшая и укрепившая свое общественное положение в результате внешней экспансии знать начала эксплуатировать бондов. Правильность такого предположения подтверждается тем, что древнейшие областные законы еще не знают "добровольного рабства".

Хотя, как я пытался показать выше, опека и "добровольное рабство" – совершенно разные социальные институты, между ними существовала прямая генетическая связь. Можно предположить, что "добровольное рабство" в Уппланде, Сёдерманланде и Эстергётланде развилось из обычая отдавать себя под опеку посторонних лиц. Правильность этого предположения подтверждается, на мой взгляд, материалом датских областных законов, которые содержат более подробные, чем шведские законы, сведения об институте опеки и его эволюции. Они позволяют выделить две стадии в развитии этого института в Дании.

Более раннюю стадию отражают "Сконский закон" (Skånske Lov), составленный между 1202 и 1215 гг., и "Зеландский закон Эрика" (Eriks sjaellandske Lov), составленный около 1216 гг. Согласно этим законам, обедневший, состарившийся или больной человек (мужчина или женщина) должен был по соглашению с наследниками разделить между ними свое имущество и по очереди находиться на полном содержании у каждого из них в течение времени, соответствующего полученной каждым доле его имущества⁷⁰. "Сконский закон" предоставлял отдающемуся под опеку также другую возможность: если он не хотел переезжать от наследника к наследнику, а хотел постоянно жить у одного из них, он должен был разделить свое имущество с наследниками на равные "доли головы" (houaeth lot) и при этом брали для себя "долю головы", с которой мог перейти к тому из наследников, который хотел взять его на содержание⁷¹.

Взятие под опеку обязательно должно было происходить публично, при свидетелях, на тинге; в противном случае оно не имело законной силы⁷². Тогда же на тинге объявлялось о содержании опекаемого, о том, какое питание и одежда ему будут предоставляться⁷³. Опекаемый попадал под власть, "in potestatem", опекуна⁷⁴. Опекун должен был отвечать за все его поступки, а равно получать за него возмещения и штрафы. Если опекаемый убивал человека, опекун должен был платить 1/3 вергельда, а 2/3 должны были платить родичи опекаемого со стороны отца и матери. Если был убит опекаемый, опекун соответственно получал 1/8 вергельда, а 2/3 получали родичи опекаемого; остальные штрафы и возмещения платил или получал только опекун⁷⁵. Согласно "Зеландскому закону Эрика", опекаемый не имел права выступать сам за себя ни в каком судебном деле и быть свидетелем в делах других⁷⁶. В случае если опекаемый был недоволен содержанием, он мог объявить об этом на тинге и потребовать, чтобы ему предоставлялось обещанное содержание⁷⁷. Согласно "Сконскому закону", опекаемый мог уйти от опекунов, но в этом случае он не получал "ни пеннинга" из отданного имущества⁷⁸. Согласно "Зеландскому закону Эрика", опекаемый не мог покинуть опекуна⁷⁹. Если никто из наследников не хотел взять нуждающегося на содержание, тогда он, также на тинге, мог отдаться под опеку постороннего человека. При этом он мог передать ему, согласно "Сконскому закону", все свое имущество⁸⁰, а согласно "Зеландскому закону Эрика" – только свою "долю головы"⁸¹. Этот посторонний человек получал над опекаемым такую же власть, какую получали над ним его наследники, если они брали его под опеку⁸².

Из "Сконского закона" и "Зеландского закона Эрика" следует, что на этой стадии развития опекаемый (flaetføring) не считался вышедшим из своего рода и за него платились такие же штрафы, как за остальных свободных.

Новую стадию в развитии института опеки в датском праве отражают латинская парафраза "Сконского закона", составленная в 1220-х годах лундским архиепископом Андреасом Сунесеном, и "Ютский закон", принятый в 1241 г. на съезде духовных и светских феодалов Дании и утвержденный королем Вальдемаром II. Следует отметить, что "Ютский закон" в большей мере, чем "Сконский" и "Зеландский" законы, отражает нормы феодального права.

В парафразе Андреаса Сунесена сказано, что в случае убийства, совершенного опекаемым, "согласно новому праву", весь вергельд целиком, а не 1/3 его, как раньше, должен платить только один опекун⁸³. Этим разрывались последние связи опекаемого с его сородичами.

Данный принцип принимается "Ютским законом", уже приравнивающим в этом плане опекаемого к рабу: "Кто принял раба (thrael) или опекаемого (flaetføring), пусть отвечает за их поступки"⁸⁴, хотя за опекаемого платили явно вергельд свободного. "Ютский закон" запрещает опекаемому наследовать (наряду с монахом и рабом)⁸⁵. Как и "Зеландский закон Эрика", "Ютский закон" запрещает опекаемому покидать опекуна; отдача под опеку – акт необратимый⁸⁶. "Ютский закон" ничего не говорит об имуществе, о содержании и правах опекаемого. В основном его предписания направлены против незаконного взятия под опеку⁸⁷. Это, а также тот факт, что опекаемый во всех предписаниях приравнивается к рабам⁸⁸, свидетельствует об ухудшении правового и социального положения опекаемых.

Таким образом, сравнительный анализ предписаний об опекаемых в датских областных законах первой половины XIII в. показывает постепенное ухудшение социального положения этой категории людей. Возникает предположение: не из института ли опеки в Дании развился институт личной зависимости – vornedskab (от ср.-датск. warnaeth – защищенный, опекаемый, tuitus)?

Известно, что во второй половине XIII – в XIV в. многие датские бонды, в том числе и собственники, были вынуждены отдаваться под защиту (tuitio) духовных и светских феодалов, передавая им, подобно опекаемым областных законов, право выступать от их имени в судебных делах и получать за них штрафы и возмещения. Такие бонды назывались worthnethe – защищенные. В XV в. на островах Зеландия, Мен, Фальстер и Лоланн эта личная зависимость worthnethe трансформировалась в самое настоящее крепостное право⁸⁹.

Ярл Биргер не ликвидировал "добровольного рабства". В Эстгёталаге, Уппландслаге и Сёдерманналаге не говорится о том, что "добровольные рабы" должны стать свободными. В них лишь запрещается отдавать себя в "добровольное рабство" и брать другого в "добровольное рабство". В тех же самых главах Уппландслага и Сёдерманналага, в которых запрещается отдача в "добровольное рабство", сначала запрещается продажа в рабство свободных людей. Там прямо сказано, что отныне эти последние должны быть свободными. О том, что "добровольные рабы" не были освобождены после запрещения Биргера, можно судить по тому, что в Эстгёталаге, несмотря на запрещение этого института, имеется предписание о возмещении за убийство "добровольного раба". Если бы "добровольные рабы" были освобождены, в таком предписании не было бы необходимости. Очевидно, постановление ярла Биргера имело целью не освобождение уже существовавших "добровольных рабов", а предотвращение дальнейшего закабаления свободных, превращения других бондов в "добровольных рабов". Тот факт, что Уппландслаг через тридцать лет, а Сёдерманналаг (рукопись "В") через пятьдесят девять (!) лет после смерти Биргера вновь запрещают отдачу в "добровольное рабство", свидетельствует, что несмотря на запрет закабаление бондов продолжалось. Однако к середине XIV в. институт "добровольного рабства", по-видимому, был ликвидирован (хотя его реликты могли оставаться). Во всяком случае, первый общешведский свод законов – Ландслаг короля Магнуса Эрикссона, изданный в пятидесятых годах XIV в., его уже не упоминает.

Почему ярл Биргер – сам крупнейший феодал – запретил отдачу в "добровольное рабство"? Казалось бы, ответ на этот вопрос имеется в постановлении Биргера, записанном в главе XI раздела о наследовании Эстгёталага: "добровольное рабство" было запрещено потому, что оно приводило к лишению законных наследников имущества человека, ставшего "добровольным рабом", что запрещалось древним правом ("нельзя отдавать землю или другое имущество в ущерб законным наследникам, как [и] было прежде по законам..."). Таким образом, Биргер выступает здесь как восстановитель "старого доброго права". Как известно, эта мотивировка часто использовалась средневековыми правителями для обоснования своих действий. Однако Биргера меньше, чем кого бы то ни было другого, можно считать поборником "старого доброго права". Известно, что не кто иной, как Биргер, издал ряд законов, изменявших старое обычное право в пользу феодалов⁹⁰. Поэтому представляется, что истинные причины запрещения "добровольного рабства" были иными.

Известно, что ярл Биргер, опираясь на церковь и часть феодалов, проводил политику усиления королевской власти. Именно он начал вводить постоянные налоги взамен прежней военно-морской повинности – ледунга. Но налоги платили главным образом бонды⁹¹. Рабы, не являвшиеся членами общества, налогов не платили. В связи с этим, естественно, государство было заинтересовано в сохранении максимального количества бондов⁹². Это могло быть основной причиной запрещения "добровольного рабства". Политика Биргера встречала сопротивление со стороны бондов и части феодалов. Известно, что в оппозиционную Биргеру феодальную группировку "Фолькунгов" входили главным образом именно феодалы Уппланда и Сёдерманланда⁹³. Согласно Сигтунским анналам, в 1247 г. в Уппланде произошло восстание крестьян, вызванное введением постоянных налогов⁹⁴. Некоторые исследователи считают, что во главе этого восстания стояли оппозиционные Биргеру феодалы⁹⁵, использовавшие недовольство народа в своих целях. В связи с этим можно предположить, что, запрещая "добровольное рабство", Биргер стремился тем самым заручиться поддержкой бондов.

Изложенное выше позволяет сделать вывод, что вопреки существовавшему до сих пор мнению в Швеции, как и в большинстве стран Европы, в период генезиса феодализма формирующийся господствующий класс пытался поставить крестьян в личную и поземельную зависимость. Это, однако, не удалось в силу особых социально-экономических и политических условий.

1. О шведских областных законах см. С. Д. Ковалевский. Шведские областные законы как исторический источник. – СВ. 33. 1971. Ниже ссылки на шведские областные законы даются по изданию: "Samling af Sweriges gamla lagar". Utg. af C. J. Schlyter. Bd. I-XIII. Stockholm – Lund, 1827-1877 (далее – SGL). Сокращения отдельных разделов соответствуют принятым издателем.

2. ÖG, DrB. XVII: "Nu ma egh uitna þaen fraelsa firi drap þaes annoþugha. utan han dyli maeþ toll manna eþe aella böte sum skilt aer: ok egh ma haelder þaen fraelsa uitna firi fostra drap. §1. Nu kunnu hittas fraels man ok annöþughaer draepaer huar þerra annan. þa aer þaen fraelse gildaer: ok þraellin ugildaer. þy at han uar egh folk fraels. §2. Nu uarþaer gaefi raell draepin han aer gildaer at þrim markum taldum. utan hin giui ut aruit sum þaet hauaer inne. ok aettin aepte eþ fiughurtan manna uita at han uar egh gaeþfraell".

3. ÖG, AEB. XI: "Nu ma egh man iorþ aella annat gozs giua undan raettum aruum sua sum för uar i laghum ok egh sik til gaefþraels giua: þy at þaet gaf birghir iarl af". О толковании этой главы см. С. Д. Ковалевский. О чем говорится в XI главе раздела о наследовании Эстгёталага? (Новое толкование текста). – "Скандинавский сборник", XI. Таллин, 1966.

4. ÖG, АЕВ. XII: "Nu aen nakuarnhaendi uanmaetaella siukdombaer sua at hanorka eghsialuaer athialþa sik okföþa sik þa skal hanbiuþa raettum aruasinum aenhan hauaeregh barnsialuaer: uillhan eghuiþ hanum taka þa skal hanandrum sinumfraendum biuþa. will aengin þerra uiþ hanum taka okarwþa firi hanum; þa mahan sitgozs þem i haendaer saetia sum inhanum uillarwþa ok hanuill föþa: № § 1. Nu dör han þa skulu aruanihans gozstaka ok þem ataerfulla kustinhan hauaerföt: ok giuium aritfiri gaefþraelin fiuramarkaer okfiri kununa þre markaerok lukahanum arwþis lonok siþan skal þаеt raeknahuat afhans goszaella afiorþ gik um aritok sla þaet först igialdit: nuaen þe uilia eghataer fullakustin okarwþis lön: þa aghi þaen hansgosz sum þaet gaf".

5. U, KpB. III: "Hawi aengin kristin wald kristnaen at saeliae. þy at kristaer war saeldaerv ok þa lösti kristaer allae kristnae. Nu kan man fraelsaen saeliae. waerþaer han giöddaer ok goþaer giör. þa böte þaen fiuraetighi markaer þaer fraelsaen saeldi. Nu sael kristin man kristnaen. ok aer þo hans þraell. þa waerþaer þaen fraels sum saldaer aer maeþ salu ok hin taki waerþ sitt ataer sum kiöþte. ok aer aengin bot at. ok waeri aldrig о fraels siþaen. § 1. Nu kan þaen man klandaeþaer waerþae sum fyrr war þraell. ok bort aer latin, aff eghandans garþi, giffs þem wald ok wizorþ, þaer sik will giöþae. giöþe attung maeþ þwem mannum fiaerþung maeþ fiurum. halffwaen maeþ attae. allaen maeþ siaextan. þaet skulu þer fyllae a þingi wiþ toko. maeþ swa mangum nu aer saght. Swa aghu þer att swaeriae. at raettaer eghande utgaff. ok þer a þingi wiþ toko. § 2. aer þraell aellr ambat utt fra bonde komin. waerae þem þaenningaer til. ok will bonde siþaen ater kallae. þa aghi han wald at giöþae sik sum fyrr aer saght. § 3. hawi aengin wald at giuae sik til giaeff þraels. ok aengin ma ok annaen til giaeff þraels takae".

6. SM, KpB. III: "Hawi ос aengin cristin man walð sin iamcristin saeliae. firy þy. þa crister salder war. þa löste han ос fraelsaþe cristna maen alla. Hwar sum fraelsan man sael. böte XL. marker. Sael kristnan man oc aer þrael hans warþe þa fraels maeþ þe salu þen salder uar oc aldrig siþan ofraels. han sum cöþte taki waerþ sit ater vtan bot. §1. Giwer bonde manne eller kunu fraelse af garþe sinum. Kunnu þem þaenninga vaexae. oc bonden will siþan ater taka oc wiþericaennaes þem oc þenninga þerae. Aghin þa þe walð sie fraels wita maeþ. XVIII. manna еþе. þej sculu oc þaet wita hwat bonde þem fraelsae gaf eller ei firi socn aeller þinigi. Hawi oc aengin walð annaen til gef þraelz taka".

8. SGL, bd. II, Glossarium, s. v. "Gaefþrael": "Servus deditius; sic quoque appellatur is, qui bona sua pro perpetuo victu alii cessit".

9. Ibidem: "...sed quia dicta bonorum cessio antiquissimus temporibus revera cum deditione in servitutem coniuncta erat".

11. Ibidem: "Ubi autem de caedo servi deditii statuitur mulcta. Dr. 17 : 2, ...id certe, ante Birgeri tempora scriptum, non valuit de eo, qui postea nomine magis quam re fuit gaefþrael". Cp. SGL, Bd. XIII, Glossarium, s. v. "Gaefþrael".

12. K. von Amira. Nordgermanisches Obligationenrecht. Bd. 1. Altschwedisches Obligationenrecht. Leipzig, 1882, S. 531, Anm. 5.

15. A. Charpentier. Om sytning. Akademisk afhandling. Helsingfors, 1896, s. 33, 34.

18. I. S. Landtmanson. Träldomens sista skede i Sverige. Ett kapitel ur vår äldre rätts historia. 9. – "Skrifter utgifna af K. Humanistiska Vetenskapssamfundet i Upsala", V. 6. Upsala, 1897, s. 9.

19. L. Beauchet. Histoire de la propriété foncière en Suéde. Paris, 1904, p. 705, 706.

20. R. Hemmer. Vad förstår Östgötalagen med en gävträl? – "Tidskrift utgiven av Juridiska föreningen i Finland", 1932, 68 årg., h. 3, 4, s. 233-234, 237, not. 2.

27. A. Schultze. Die Rechtslage des alternden Bauers nach den altnordischen Rechten. In memoriam Karoli de Amira. – "Zeitschrift der Savigni-Stiftung für Rechtsgeschichte". Germ. Abt., Bd. 51. Weimar, 1931, S. 277, 278.

33. С. Пекарчик. К вопросу о сложении феодализма в Швеции (до конца XIII в.). Опыт постановки проблемы. – "Скандинавский сборник", VI. Таллин, 1963, стр. 30-31.

34. S. Piekarczyk. Studia nad rozwojem struktury społeczno-gospodarczej wczesnośrednio-wiecznej Szwecji. Warszawa, 1962, s. 77.

35. C. Hasselberg. Flatföring. – "Kulturhistorisk leksikon for nordisk middelalder fra vikingetid til reformationstid", bd. 4. København, 1959, sp. 414.

36. Это видно из того, что ни одни из перечисленных выше авторов, говоря о "добровольном рабстве", не подчеркивает локальности этого института.

37. Ср. "Всемирная история", т. III, 1957, стр. 689, сл.; S. Piekarczyck. Studia..., s. 156.

38. С. Д. Ковалевский. Шведские областные законы как исторический источник.

39. Я имею здесь в виду "добровольное рабство" именно как сложившийся социальный и юридический институт. Возможно, и в других областях Швеции существовали отдельные "добровольные рабы". Но то, что они не упоминаются в сборниках права этих областей, свидетельствует об их немногочисленности, о том, что они еще не стали там особым социальным слоем.

40. Между прочим, в предисловии к Уппландслагу сказано, что его составители следовали законам ярла Биргера: "И мы хотим следовать в этих законах нашим предкам: Эрику Святому, ярлу Биргеру и королю Магнусу" ("Ok wilium wir fulghiae. i. laghum þaemmae warum forfaeþrum. Erikinum haelghae. Byrghiri iarli. ok magnusi kunungi..." – U, Prol., p. 7).

46. Ср. K. von Amira. Op. cit., S. 723; R. Hemmer. Op. cit., s. 235.

48. Cp. G. Hasselberg. Boter (Sverige). – "Kulturhistorisk leksikon for nordisk middelalder...", bd. 2. København, 1957, sp. 519 ff.

49. Ср. R. Hemmer. Op. cit., s. 233, 234; A. Schultze. Op. cit., S. 278.

51. "Svenska landskapslagar tolkade och förklarade för nutidens svenskar", av. E. Wessén och Å. Holmbäck. Ser. 3, Uppsala, 1933, s. 3.

52. U, JB. XXI; SM, JB. XVII. – Хотя в обоих сборниках права, предписания которых поэтому вопросу сходны, прямо не говорится об отдаче под опеку постороннего лица (а говорится лишь об отдаче под опеку родичам), очевидно, что она подразумевается. В аналогичном (почти дословно) предписании Вестманналага (VM, II, JB, XVII), этого, по словам О. Хольмбэка, модернизированного Уппландслага, сказано: "[Если] родичи не захотят взять [его] и кормить, пусть тогда [его] возьмут и кормят не находящиеся в родстве люди согласно тому, как они договорятся".

54. Упоминание в этих предписаниях "доли брата" и "доли сестры", которые, как известно, были впервые установлены в законе о наследовании ярла Биргера, еще не доказывает их новизны. Выражения "доля брата" и "доля сестры" могли быть вставлены в древний текст предписаний.

56. VG. I, JB. 3:1: "Eig skal a flaet farae num viti hvat þaet aer maþaer aellaer konae aen i bo sitaer".

57. VG, II, JB.V: "Eigh skal a flat fara num vili hvarþet aer helder maþer aeller cona en i bo siter. Wil maþer aeller konae a flat fara. biuþi sinum aruom meþ laghmanz loui. aeller haerazhöfþingae swa sum að rae iorþ. wil arfuer viþ takae hanum a manaeþae staemþnu. þa taki den sum vil oc han vil föþa. eig ma kona iorþ saeliae. vtan henni vraeki hunger til aeller klaeþae lösae aeller annur þrang".

58. H, JB. XV: "Nu kan man aeller kuna sytning wiþ þurfwae. þa skal han þem skyldaesta byuþaes fyrst, wil han aey wiþ taka. ok aey loff til salu laeggiae. þa saeli til þriggiae arae föþae. Siþaen þaet aer wþ nött. byuþaes ok þem skyldaestae at kirkiu. ok a þingi. wil aey wiþ taka. ok aey lof till salu giwa. gangi þa a sytning til hwars han wil at saklösae".

59. VM, I, GB. 16 : 1: "wardir man swa gawal ella wbyrghir, þaet han gitir aei hulþit sik. biwþi firi sokn ezinni. oc andru sinni. oc þriþiu sinni. þem skuldaestir aer. will aei han ella an skyldi men wiþ taka oc hanum wppihalda. taki þa lagha döma till oc givi öskyldum manni sina eghur sum hanum wppi haldir oc allu syrghir. Jaer þaen hanum skyldaestir aer wtaen socn. fari sialwir aen han þing aeru. oc biwþe hanum þaet gooz meþ þings witnum, wil aei wið taka. giwi hwem han wil".

60. Ср. A. Charpentier. Op. cit., s. 36; A. Schultze. Op. cit., S. 280.

61. Между прочим, термин, означающий отдачу под опеку в датских областных законах, – "flatføre sik" идентичен соответствующему термину Вестгёталага – "flatfara sik".

62. Ср. J. L. A. Kolaerup-Rosenvinge. Grundrids af den danske Retshistorie. Kjøbenhavn, 1860, s. 122, ff., E. Stemann. Den danske Retshistorie indtil Christian V: s lov. Kjøbenhavn, 1871. s. 301 ff.

63. Cp. Å. Holmbäck. Ätten och arvet enligt Sveriges medeltidslagar. Uppsala, 1919, s. 14 ff.

66. Ср. С. Пекарчик. К вопросу..., стр. 30-31.

67. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 32.

68. Ср. A. Я. Гуревич Эпоха викингов (некоторые спорные проблемы истории скандинавских народов раннего средневековья). – "Тезисы докладов второй научной конференции по истории, экономике, языку и литературе Скандинавских стран и Финляндии". М., 1965, стр. 34.

70. Skånske Lov, I : 40, II : 17; Eriks sjaellandske Lov. 1 : 38. Интересно, что это предписание идентично предписанию в "Прибавлении" § 10 "младшего" Вестгёталага: "...И никто не может переезжать (на содержание] к одному из наследников, если все [они] явятся в течение месяца и дня и каждый [из них] предложит кормить и одевать [его] в соответствии со своей долей наследства".

79. Eriks sjaellandske Lov, I : 39: "Aen liusaer sic nocaer a thingi til flaetføring, tha seal thet standae aer han hauaer thaerae giort..."

82. Skånske Lov, I : 42, II : 17; Eriks sjaellandske Lov, I : 40 "...at all then samae raet aer fraendaer takae, um the takae han, bathae bøtaer at takae førae han oc bøtaer gørae".

83. Skånske Lov, II : 17: "...Nouo tamen iure prestabit totam solus suscipiens satisfactionem".

89. См. E. Arup. Danmarks historie. II. bog, bd. A. København. 1951, s. 22, 45, 47, 275 ff.; II. bog, bd. B. København, 1961, s. 415.

90. Между прочим, он значительно повысил штрафы за убийство слуг короля и феодалов (ÖG, DrB. XIV). Введенный им новый порядок наследования, согласно которому сестра наследовала вместе с братом землю (ÖG, JB. I), способствовал дроблению крестьянского землевладения.

91. Согласно Уппландслагу, бондом считался только тот, кто платил полностью все налоги. Лица, неспособные на это, должны были быть "наймитами", т. е. обязаны были работать за плату в хозяйствах феодалов и бондов: "Пусть бондом будет тот, кто в состоянии платить skipvist и spannae malae (названия налогов. – С. К.). Тот, кто не может этого, пусть будет наймитом и платит четыре эртуга в год" (U, KgB. X, § 2).

92. Это стремление государства отчетливо прослеживается и в законодательстве более позднего периода

93. Е. Lönnroth. De äkta folkungarnas program. In: E. Lönnroth. Ur svensk medeltid. Stockholm, 1959, s. 13-29.

94. "MCC XLVII obiit Suno Folconis et eodem anno communitas rusticorum Vplandiae Sparsetrum amisit victoriam libertatis sue et inposite sunt eis spannale et skypviste et honera plura". – "Scriptores rerum svecicarum medii aevi", ed. M. Fant et alii, III, 1, p. 4.