Литература

Источник: Средние века. Вып. 65. – М.: Наука, 2004

(К истолкованию одного сна в "Саге о Сверрире")

Описание и истолкование различных форм репрезентации власти, изучение ее материальных символов – инсигний и политического ритуала, в частности таких его важнейших элементов, как коронации и похороны, – на протяжении последних десятилетий занимает важное место в работах, посвященных идеологии королевской власти в средневековой Европе. Благодаря исследованиям в этой области становится ясно, что мир представлений, которыми была окружена средневековая монархия, отличался большим богатством и разнообразием, чем можно было бы заключить на основании обыкновенно привлекаемых источников¹.

С этой точки зрения исследователи норвежского Средневековья находятся в довольно трудном положении: сообщения имеющихся в их распоряжении источников в этом отношении настолько скудны и разрознены, что, как правило, приходится ограничиваться предположениями и допущениями. Даже косвенные свидетельства источников в подобной ситуации могут иметь существенное значение в изучении вопроса. Несомненный интерес в этом смысле представляют некоторые эпизоды "Саги о Сверрире"², рассказывающей о перипетиях гражданских войн и о судьбе Сверрира, выходца с Фарерских островов и предводителя восстания так называемых "берестеников", которому в результате долгой и ожесточенной борьбы удалось утвердиться на норвежском престоле (1177-1202).

В Прологе к саге рассказывается, что ее начало было написано на основании книги, которую исландский аббат Карл Йонссон писал под руководством самого Сверрира. Насколько можно судить, эта книга должна была рассказать о первых, покрытых мраком годах Сверрира в Норвегии и показать тем, кто сомневался в справедливости его дела, что он избранник Божий и св. Олава, короля-мученика и небесного покровителя страны. Восстановить это сочинение в его первоначальном виде теперь невозможно, не вполне понятно, в частности, как выделить в имеющемся тексте саги ту часть, которая основана на книге аббата Карла, и все же начальные главы саги несут на себе явственный отпечаток этого предвзятого и местами прямо пропагандистского сочинения.

Много места в начальных главах саги занимает описание вещих снов. По мнению исследователей, эти сны были призваны стать решающим свидетельством избранности Сверрира, предопределенности его стать королем³. Среди них наше особое внимание привлекает тот, в котором Сверрир встречает св. Олава и впервые противостоит своему будущему врагу – королю Магнусу Эрлингссону: "Ему (Сверриру. – А. Б.) привиделось, что он приехал в Норвегию с запада из-за моря, чтобы получить какой-то сан, и он думал, что избран епископом⁴. Но в стране, как ему виделось, было большое немирье из-за распри между конунгами, конунг Олав Святой боролся против Магнуса конунга и Эрлинга ярла, и Сверрир колебался, к кому из них примкнуть. Он решил, что лучше поехать к Олаву конунгу, и когда он явился к нему, его там очень хорошо и дружелюбно приняли. После того как он недолго там пробыл, однажды утром, как ему снилось, при конунге было мало людей, не больше пятнадцати или шестнадцати, и конунг умывался у столика в опочивальне. Когда он умылся, другой человек подошел к столу и хотел умыться в той самой воде, в которой умылся конунг. Но конунг оттолкнул его рукой, не позволяя ему этого. Затем он назвал Сверрира Магнусом и велел ему умыться в этой воде (Siðan næfndi hann SvæRi Magnus ос bað hann þva ser i þvi sama vatni). Тот сделал, как ему велел конунг"⁵.

Подобный мотив – король нарекает мальчика или взрослого человека новым именем – встречается и в некоторых других сагах, причем смена имени может порой отмечать приобретение этим человеком нового социального статуса⁶.

Отметим также, что имя Магнус, которое Сверрир получает во сне, занимало, как кажется, особое место в именослове⁷. Сын самого Олава, король Магнус Добрый, был будто бы первым его обладателем в Норвегии. "Круг Земной" содержит любопытный рассказ о том, как при чрезвычайных обстоятельствах новорожденный сын короля был без ведома отца наречен в честь императора Карла Великого (eptir Karla-Magnusi konungi)⁸. Независимо от степени историчности этого эпизода, ясно, что он призван выделить имя Магнус среди прочих имен, которые носили норвежские короли.

В дальнейшей истории этого имени достаточно отметить два существенных момента. Прежде всего, оно становится одним из наиболее характерных династических имен норвежского королевского дома: противник Сверрира, Магнус Эрлингссон, был уже пятым королем с этим именем на престоле. Кроме того, оно могло порой использоваться в борьбе за престол, как это отчетливо видно на примере датского короля Свена Эстридсена (1047-1074), принявшего в качестве второго имя Магнус.

Какое место занимает Сверрир в этом ряду? Судя по всему, он придавал большое значение новому имени, мистически полученному им. Известно, что в официальном употреблении оба его имени стояли рядом. В документах, составленных на норвежском языке, он именовал себя Sverrir Magnus konongr sun Sigurðar konongs (Сверрир Магнус конунг сын Сигурда конунга)⁹. На монетах его времени была выбита латинская легенда: REX SVERVS MAGNVS (король Сверрир Магнус)¹⁰. Надпись на королевской печати гласила: Suerus rex Magnus, ferus ut leo, mitis ut agnus (Король Сверрир Магнус, свирепый, как лев, кроткий, как агнец)¹¹. С какой целью Сверрир вступил в эту игру именами? Историк того времени датчанин Саксон Грамматик высказал свое мнение на этот счет: "И чтобы не показалось, будто ему не достает прав [королевского] рода, он выдумал себе родословную (originem) и заявил, что он-де внук Харальда Ирландца и сын Сигурда, чьим именем он нарек также собственного сына, которого прежде он назвал Унасом по имени своего отца. И чтобы стереть всякое воспоминание о своем прежнем состоянии, а также чтобы люди думали, что слава рода, к которому он себя причислил, представлена в нем именем прадеда, он дерзнул присвоить себе новое имя и постановил во свидетельство происхождения звать его Магнусом"¹².

В самом деле, имя Сверрир, произошедшее из прозвища и, должно быть, еще не вполне от него обособившееся¹³, никак не годится королю; тому положено носить освященное традицией родовое имя. Датский историк полагает, что самозванец назвал себя Магнусом по королю Магнусу Голоногому, последнему носителю этого имени на норвежском престоле перед Магнусом Эрлингссоном. Само по себе такое толкование могло бы показаться вполне правдоподобным, но рассказываемый в саге сон недвусмысленно указывает на другое. Сверрир получает имя непосредственно от Олава, это имя его сына, Магнуса Доброго. "Имя Магнус ... подразумевает, – пишет Ф. Поске в этой связи, что у святого короля он на правах сына"¹⁴.

Но сон Сверрира на этом еще не заканчивается: "Когда он умылся, вдруг вбежал человек, призывая немедленно взяться за оружие и говоря, что враги конунга у ворот. Конунг не смутился, велел людям взять оружие и выходить, и сказал, что он возьмет свой щит и защитит их всех. Они сделали, как велел конунг. Затем он взял свой меч и дал его этому юноше, Сверриру, и вручил ему свой стяг (merki) и сказал: "Возьми этот стяг, господин (herra), и знай, что этот стяг ты будешь нести всегда впредь". Ему почудилось, что он взял стяг, хотя и с некоторым ужасом. Затем конунг взял щит, и они все быстро вышли. Ему показалось, что выход, через который они шли, был очень длинным, не меньше шестидесяти локтей длиной, и что он не мог нести стяг достаточно высоко, пока они были в доме. Когда они подошли к дверям и должны были выходить, навстречу им бросились семь человек с оружием и хотели зарубить знаменосца (merkismaNinn). Но конунг вышел вперед и защитил его и всех их, так что все обошлось благополучно. Затем они вышли на широкое и красивое поле. После этого ему привиделось, что он поднял стяг и понес его против войска Магнуса конунга и Эрлинга ярла, и это войско стало отступать по мере того, как он наступал"¹⁵.

Передача Сверриру меча и стяга явно имеет символическое значение. По давней традиции королю во время помазания и коронации вручался меч, возлагавшийся прежде на алтарь и благословлявшийся. В этом контексте меч должен был в первую очередь означать вооруженную власть, которой наделен король, власть принуждения; но одновременно он служил напоминанием об обязанности короля поддерживать внешний и внутренний мир, защищать церковь, вдов и сирот¹⁶. Еще в IX в. обряд передачи королю меча появился во Франкском государстве. В Норвегию он попал вместе с коронацией Магнуса Эрлингссона в 1163/1164 гг., как это следует из слов, приписываемых Магнусу в "Саге о Сверрире": "Я поклялся при моем посвящении соблюдать законы и защищать мечом, который я принял при посвящении, эту страну от посягательств и нападений злых людей"¹⁷.

Однако значение меча как символа королевской власти нисколько не ограничивалось церковным обрядом. Так, например, в тех случаях, когда германский император передавал своим вассалам королевское достоинство, его знаком мог служить все тот же меч. Рассказывая об одном из таких эпизодов в "Деяниях императора Фридриха" (Кн. II, гл. 5), Оттон Фрейзингский утверждал даже, что эта функция меча вошла в обычай при императорском дворе¹⁸.

Последние сомнения в том, какой смысл сага вкладывает в жесты Олава, нарекающего Сверрира новым именем и передающего ему инсигний, исчезают, когда святой король обращается к нему словом herra (господин). В эту эпоху в Норвегии им приветствовали короля и, насколько можно судить, никого более¹⁹. Мы видим, как ожидания Сверрира, о которых сказано в самом начале: "ему привиделось, что он приехал в Норвегию..., чтобы получить какой-то сан", воплощается, но с неожиданным отклонением: Сверрир становится не епископом, он возведен св. Олавом в королевский сан.

Из рук святого он принял стяг (merki) и стал его знаменосцем (merkismaðr). Ему как королю хорошо подходит эта роль. Как известно, и в других странах средневекового Запада короли с большой охотой представали в облике знаменосцев небесных сил. Так, нередко можно встретить изображения короля, принимающего хоругвь (labarum) из рук Христа²⁰. В XII в. во Франции и Кастилии конкретные знамена начали почитаться как знамена святых-покровителей страны и одновременно служили боевым стягом короля. Французский король в качестве преемника графов Вексена стал знаменосцем св. Дионисия²¹. Кастильский король сделался beati Iacobi vexillifer (знаменосцем св. Иакова)²². Эти религиозно-правовые конструкции приобрели большое значение в политической жизни обеих стран.

Тому, что в Норвегии подобные представления не воплотились в столь законченные формы, было много причин. Королевские знамена обычно не переходили из поколения в поколение от одного представителя династии к другому, но каждый король имел свой боевой стяг. Не были устойчивыми и имена знамен. Ни знамена прежних королей, ни боевой стяг Сверрира, "Муха победы"²³, в имеющихся источниках не имеют никаких ассоциации со св. Олавом. Ничего не известно и об употреблении на войне церковных хоругвей, как это нередко практиковалось в других странах²⁴.

На этом фоне несколько загадочно выглядит эпизод, который, согласно "Саге о Сверрире", произошел во время похода Сверрира на Нидарос в июне 1177 г. Горожане выступили многократно превосходящими силами против берестеников: "Хотя среди них были только бонды и лендрманны, они решились на такую дерзость: взяли стяг конунга Олава Святого (merki hins helga Óláfs konungs) и велели нести его навстречу Сверриру конунгу"²⁵. Но знаменосец горожан вместе со стягом свалился с коня на землю. Знамя досталось берестеникам и было затем в знак победы внесено в город.

Совершенно неясно, о каком знамени идет речь в этом рассказе. Был ли это настоящий боевой стяг короля Олава, возможно, сохранявшийся в качестве реликвии в церкви Христа, где покоились мощи короля? Или перед строем горожан несли церковную хоругвь? Может быть, ни то ни другое. Знамя, которое в саге названо merki hins helga Óláfs konungs, могло не иметь прочной связи со святым королем до того самого дня, когда Сверрир дал ему это имя. Он был готов использовать всякую возможность, чтобы подчеркнуть свою близость св. Олаву. Этот случай со стягом оказывался, по сути дела, исполнением вещего сна, свидетельством законности притязаний Сверрира на престол и, наконец, утверждением его исключительных прав на определенные символы власти, не исключая и тех, что существовали только потенциально.

1. Этому кругу вопросов посвящен ряд статей в недавно вышедшем под общей редакцией А. Я. Гуревича "Словаре средневековой культуры" (М., 2003). См. статьи "Власть правителя" (М. Бойцов), "Инсигний" (Я. Бак), "Коронации императоров и королей" (P. A. Джексон), "Ритуал" (Ж.-К. Шмитт). Там указана и основная библиография.

2. Sverrissaga etter Cod AM 327 4° / Utg. ved G. Indrebø. Kristiania, 1920; Сага о Сверрире / Издание подготовили М. И. Стеблин-Каменский, А. Я. Гуревич, Е. А. Гуревич, O. A. Смирницкая. М., 1988.

3. Ср.: Kohr Н. Innhogg og utsyn i norsk historie. Kristiania. 1921. S. 167; Pausche F. Sverre prest // Edda. 1915. Bd. 3. S. 201 ff.; Holm-Olsen L. Studier i Sverres saga // Avhandlinger udg. av Det Norske Videnskaps-Akademi i Oslo. 1952. II. Hist.-Filos. Kl. N 3. Oslo, 1953. S. 95 ff; Гуревич А. Я. Сверрир в саге и в истории // Сага о Сверрире. С. 215 и след.; Смирницкая O.A. Исландские саги в работах М. И. Стеблин-Каменского и "Сага о Сверрире" // Сага о Сверрире. С. 242-243. Важность этих снов подчеркивает и сам автор саги: "Сверрир видел сны, предвещавшие ему великое будущее (stóra drauma)" (Sverris saga. S. 3; Сага о Сверрире. С. 8).

4. Перед этим в саге рассказывается о другом сне Сверрира, в котором он предстает в виде огромной птицы. Ее клюв касается восточных пределов страны, хвост достигает земель финнов на севере, а крылья покрывают всю страну. Человек, к которому Сверрир обратился, чтобы тот истолковал сон, говорит, что сон, наверное, предвещает какую-то власть (ríki), а раз Сверрир – священник, то быть ему, видно, архиепископом (Sverris saga. S. 3; Сага о Сверрире. С. 8).

5. Sverris saga. S. 4; Сага о Сверрире. С. 9-10.

6. Успенский Ф. Б. Имя и власть: Имя как инструмент династической борьбы в средневековой Скандинавии. М., 2001. С. 77.

7. В последнее время история этого имени подробно обсуждалась в работах: Успенский Ф. Б. Указ. соч. С. 21-55, 69-79; Джаксон Т. Н. Карл Великий, Магнус Добрый и Сверрир Магнус: К вопросу о происхождении и семантике скандинавского имени Магнус // Карл Великий. Реалии и мифы. М., 2001. С. 144-156, – на которые мы во многом опираемся в дальнейшем изложении.

8. Snorri Sturluson. Heimskringla / Bjarni Aðalbjarnarson gaf út. Reykjavík, 1941-1951. B. 2. Bls. 209-211; Снорри Стурлусон. Круг Земной / Изд. А. Я. Гуревич. Ю. К. Кузьменко, O. A. Смирницкая, М. И. Стеблин-Каменский. М., 1980. C. 272-273. Особая природа этого имени подчеркивается также в другой исландской саге о Магнусе Добром. Там рассказывается, как перед смертью Магнуса к нему явился его дружинник, исландец Торстейн. Он просил короля о подарке – имени Магнус для собственного сына. Король сказал, что просьба кажется ему самонадеянной, ведь Торстейн человек незнатный (ótiginn), но все же согласился. Затем он добавил, что знатность и злоключения (harmr og tign), как он предчувствует, будут всегда сопутствовать этому имени (Morkinskinna / Udg. af FinnurJónsson. København, 1932. S. 142-143).

9. Norges gamle Love indtil 1387 / Udg. ved R. Keyser et al. Christiania. 1846-1895. Bd. 1. S. 409. В документах последующего времени Сверрир также может упоминаться как Sverrir Magnus. См.: Norske diplomer til og med år 1300 / Utg. av F. Hødnebø. Oslo, 1960. N 4 (circa 1225).

10. Вариант: REX MAGNVS SVERRVS. См.: Schive I. C. Norges Mynter i Middelalderen. Christiania, 1865. Tab. VI. N 73-77, 79.

11. Печать Сверрира не сохранилась, но известна по описанию Вильяма Ньюбергского: Willelmi Parvi, canonici de Novoburgo Historia rerum Anglicarum // Chronicles of the Reigns of Stephen, Henry II and Richard I / Ed. by R. Howlett. L., 1884-1889. Vol. 1. P. 232. Символика льва и агнца имеет библейское происхождение, она традиционно относится к Христу Победителю и Триумфатору (Paasche F. Kong Sverre. Kristiania, 1920. S. 232-233). Сверрир, по-видимому, позаимствовал этот мотив у английских или шотландских королей; в XIII-XIV вв. он стал традиционным в норвежских королевских печатях и геральдике (Koht Н. Kong Sverre. Oslo, 1952. S. 76).

12. Saxonis Gesta Danorum / Ed. A. Olrik, H. Ræder. Hafniae, 1931. P. 502.

13. Буквально оно означает "вертун", "непоседа" (de Vries J. Altnordisches etymologisches Wörterbuch. Leiden, 1977. S. 568, s.v. "sverra") и, судя по всему, имеет в это время крайне узкое распространение (Lind E. H. Norsk-isländska dopnamn och Ungerade namn från medeltiden. Uppsala; Leipzig, 1905-1915. Sp. 999-1000).

14. Paasche F. Sverre prest. S. 204. Мнение Ф. Поске было поддержано многими исследователями. См., например: Kohl Н. Kong Sverre. S. 75; Holm-Olsen L. Kong Sverre isökelyset // Nordisk tidskrift för vetenskap, konst ochindustri. Stockholm, 1957. Bd. 34. S. 181; Гуревич А. Я. Указ. соч. С. 216.

15. Sverris saga. S. 4-5; Сага о Сверрире. С. 10.

16. Флори Ж. Идеология меча: Предыстория рыцарства. СПб., 1999. С. 138-139, 151-163, 166-167.

17. Sverris saga. S. 67; Сага о Сверрире. С. 64.

18. См.: Schramm P. E. Herrschaftszeichen und Staatssymbolik: Beiträge zu ihrer Geschichte vom dritten bis zum sechzehnten Jahrhundert. Stuttgart, 1954-1956. Bd. 2. S. 651. Стоит заметить, что в данном случае, произошедшем в середине XII в., речь шла о претендентах на датский престол.

19. Hamre L. Herretitel. Norge // Kulturhistorisk leksikon for nordisk middelalderen fra vikingetid til reformationstid. Oslo; København; Malmö, 1956-1978. Bd. 6. Sp. 509.

22. Berbers K. Politik und Heiligenverehrung auf der Iberischen Halbinsel: Die Entwicklung des "politischen Jakobus" // Politik und Heiligenverehrung im Hochmittelalters / Hrsg. von J. Petersohn. Sigmaringen, 1994. S. 242 u. folg.

23. По-видимому, поэтическое обозначение ворона.

24. Известно, что в других странах Европы в это время знамением того или иного святого могла называться хоругвь, хранящаяся в церкви данного святого. Она могла использоваться и как боевой стяг, что неизменно придавало ситуации особый пафос. См.: Erdmann С. Die Entstehung des Kreuzzugsgedankens. Stuttgart, 1935. S. 40-44; Gaier Cl. Le rôle militaire des reliques et de l'étendard de saint Lambert dans la principauté de Liege // Le Moyen Age. 1966. Т. 72. P. 240-249.

25. Sverris saga. S. 15; Сага о Сверрире. С. 19.