|
Слово "культура", заимствованное нами из французского языка, означало первоначально "возделывание земли", "земледелие". Однако не только земля и растения могут быть предметом культивирования. Можно, например, культивировать знакомство, проявляя заботу о нем и развивая его. В языковом отношении культура и культурные связи, вероятно, две стороны одного предмета. Конечно, можно изолировать себя и заниматься самим собой, но результатом едва ли будет культура в любом из многих современных значений этого слова.
Если мы посмотрим на доисторические культуры на наших общих градусах широты, то археологические находки покажут нам, каким образом постоянно культивировались взаимные знакомства, несмотря на большие расстояния. Регулярный контакт с иноземными племенами, народами и государствами имел не только торговое, но и культурное значение. Например, в южноскандинавском районе нашли так много предметов римского происхождения, начиная с первых столетий от рождества Христова, что этот период назван "римским железным веком". Большинство из этих предметов попали сюда, конечно, как товары, в результате торговли. Но многие заимствованные слова, принятие латинского алфавита за основу рунического письма, а также использование римских единиц измерения и веса, – все это явные свидетельства культурного влияния, которое вместе с введением христианства привело к тому, что мы называем романским стилем в церковном искусстве, архитектуре и изобразительном искусстве вообще. А с распространением умения читать и писать в средневековье открылась совокупность богатств книжной культуры, что позволило эпохе еще более опереться на опыт старины.
Но пути культуры шли не только с юга на север. Интенсивные связи времен викингов между Скандинавией и районами к востоку и к югу от Балтийского моря подтверждаются как письменными источниками, так и постоянно растущим числом археологических находок в Дании, например находок продукции славянского судостроения и гончарного мастерства, что, учитывая не такое уж малое число славянских топонимов в Дании, говорит о мирном культурном влиянии с востока на переход от времен викингов к средневековью.
В тот же период появляется множество городов в датском регионе, который мы можем называть (во всяком случае, с последней части XI в.) "Датским государством". Некоторые города, например Хедебю, Рибе и Орхус, существовали уже во времена викингов, но в XII в. процесс урбанизации усилился.
Много сил затрачено на формирование целесообразной дефиниции самого города, с использованием таких критериев, как постоянное население, известная плотность застройки по отношению к окрестным деревням, определенная экономическая специализация, а также и административно-правовое отделение от окружающей среды. В данной связи нет нужды обсуждать это, но мы можем удовлетвориться сравнением города со слоном. Он трудно поддается определению, но когда мы видим его, то мы не сомневаемся в том, что именно мы видим.
Все же за исходную точку я хочу принять один из указанных критериев для города, а именно административно-правовое выделение его среди окрестных поселений. Каждая из датских земель, или ландов, – Ютландия, Зеландия и Сконе (называем хотя бы самые крупные), несомненно, с незапамятных времен регулировалась системой неписанного (обычного) права, которое для соответствующей земли было собственным законом и имело несомненные отличия от других (о чем мы, естественно, здесь говорить особо не можем). Многое свидетельствует о том, что все ланды в XI в. были полностью поделены на районы – херреды. Только лишь единая королевская власть могла заставить провести такое государственное деление, необходимое вначале, видимо, по военным соображениям, но затем использованное для административно-правовых, в том числе финансовых, целей. Прежние торговые местечки и городские образования были подчинены как обычному праву данной земли – ланда, так и местной судебной власти народного собрания – тинга данного херреда.
Мы можем представить себе, что обычное право крестьянского общества, которое должно и могло разрешать конфликты крестьян при посредстве тинга херреда, было не в состоянии справиться с проблемами, возникшими в городах и характерными для них и их жителей, их взаимных отношений и контактов с иностранцами, что прибывали в город как торговцы или путешественники.
Мы считаем, что именно этими условиями объясняется то, что каждый город либо в период роста, или с самого начала его образования оказывался вне организации и более четкой системы херредов либо позднее был выделен из нее. Поэтому именно данный элемент в определении города, связанный с юридическим выделением его из окрестностей, его собственной администрацией и особыми экономическими правами, является нашей исходной точкой. Благодаря этому юридическому выделению сохранилось весьма большое количество датских городских законов и городских привилегий: ведь каждый из датских городов имеет свою собственную средневековую правовую историю.
Попытаемся из этой достаточно необозримой мозаики создать эскиз регулирования городскими законами правил о "гостях" (gæster) города и "иностранцах", точнее, "чужаках" (fremmede). Оба термина используются в источниках. Как исходное понятие "гости" ("купцы" – прим. ред.) – это те желанные приезжие, которых принимают охотно, знакомство с ними культивируют и укрепляют в собственных или взаимных интересах по торговым или культурным мотивам, что различить невозможно. Иначе обстоит дело с "чужаками", которых, если они приходят с мирными целями, согласно христианскому долгу надо принять и укрыть на короткое время, но они должны знать свое место, потому что в "чужой монастырь со своим уставом не ходят".
Решающей частью правил являлась охрана прав гостей и "чужаков"-иноземцев. В принципе только постоянно проживающие в городе могли иметь там правовую защиту, лишь они могли обращаться в местный суд – сессию городского тинга, который защищал их права. Поэтому прибывающие извне получали защиту и покровительство местного суда, если городской закон и горожане допускали это. Такое правило было присуще не только городу: оно действовало также в судах херредов и ландов. В связи с этим на уровне страны произошло характерное смещение значения одного датского слова того времени, относящегося к "чужаку" – "эленде" (elende). Вначале этим словом называли того, "кто не из этого ланда" (unlænding) и, шире, человека чужеземного, живущего в иной, чужой стране, а затем – жалкого, бедного, беспомощного, беззащитного. Такова была принципиальная ситуация с чужеземцами.
По этому поводу церковь проповедовала любовь к ближнему, обязанность христиан быть братьями и помогать друг другу. Поэтому Эльнод (Ælnod) следующим образом хвалит в своем житии канонизированного короля Кнута Святого, который был убит в 1086 г.: "Он заботился о голодных и бедных, нагих и мерзнущих он одевал, сиротам и вдовам своим милосердием он приходил на помощь, чужеземцам и терпящим нужду он оказывал поддержку дарами милосердия". Поэтому же в предисловии к Ютландской правде (Judske Lov) от 1241 г. говорится: "Задача хевдингов короля и ландов соблюдать решения суда и вершить правосудие, а также спасать тех, кто принуждается силой, например вдов и беззащитных, детей, пилигримов и иностранцев и бедных – их чаще всего постигает несправедливость – и не позволять плохим людям, которые не хотят исправляться, жить здесь в стране".
Со средневековым взглядом на иностранцев согласуется также приведенная выше пословица: "В чужой монастырь со своим уставом не ходят". Сходная с ней пословица гласит: "Надо жить по обычаю и нравам страны". Обе пословицы относятся как к соотечественникам, так и к иностранцам. Фраза: "Где сядет этот незваный?" – выявляет скепсис по отношению к иностранцу, чья ненадежность скрыта и в пословице: "Хорошо встретить на дорогах друга".
Однако все жители королевства, естественно, были заинтересованы в визитах иностранных купцов, которым гарантировали свободу, жизнь и сохранность товаров. Можно обнаружить, например, что и на монетах королевской чеканки рекламируется торговый мир: так, на одной из монет Нильса (1104-1134) специально объявляется о "мире порта" (havnefred).
Теперь посмотрим, как относятся к приезжим городские законы. Для начала обратимся к праву города Шлезвига, самая старая из сохранившихся версий которого на латинском языке датируется примерно 1200 г., а известные части, по свидетельству самого права, еще старше. Судя по этим материалам, Шлезвиг представлял собой тогда активный торговый город, расположенный в центре путей между Востоком и Западом. В материалах говорится о торговцах и "гостях" из Саксонии, Фрисландии, Исландии, о-ва Борнхольма и других мест, о транспортировке товаров на Восток морем и на Запад – наземным транспортом до Холлингстеда, а затем также морским транспортом. Из таможенных тарифов следует, что среди купцов были и славяне. Эти тарифы предписывают, чтобы купцы, желающие направиться на Готланд или в другие места за пределами Дании, платили по общей таксе, в то время как купцы-славяне оплачивали несколько тарифов, специализированных в зависимости от вида вывозимых домашних животных. Для всех действовала общая такса пошлины за вывоз лошадей. Однако священники и пилигримы освобождались от уплаты вывозной пошлины за тех лошадей, на которых они сами передвигались. Если горожане покупали в Шлезвиге одежду у иностранных купцов, они должны были сами предварительно проверить ее качество. Если "гости" умирали в Шлезвиге, то король наследовал им в случае, если они не уплатили в Шлезвиге особый налог. Городской закон предусматривал, что иностранцы могут стать гражданами города после пребывания там в течение "года и дня", что означало год и шесть недель. В городском праве Рибе от 1269 г. есть правило о фальшивом меде: если иноземный купец обвинялся в том, что он подделал мед, то он имел право оспаривать обвинение с помощью сотоварищей по кораблю. Местный житель мог в таком случае оправдываться с помощью 12 соседей. Таким образом, купец-иностранец ставился здесь в одинаковые условия с горожанами.
В латинском городском праве Фленсборга от 1284 г. содержится запрет на продажу "гостям" малых партий таких товаров, как ткани, хмель и лен; они должны продаваться оптом. Железо ввозится из области Блекинге и шведского города Кальмара, расположенного на побережье Балтийского моря. Если "гость" умирает в городе без наследника, то через "год и день" ему наследуют герцог (речь идет о герцоге – наместнике территории и исторической области Южная Ютландия (или герцогство Шлезвиг) – прим. ред.) и город. В более поздней датской версии добавлены процессуальные облегчения для гостей.
Итак, из городских правовых документов можно составить представление о правовом положении иностранцев, которое сложилось в процессе установления равновесия между, с одной стороны, желательным импортом необходимых товаров и, с другой – сбытом местных продуктов и взысканием пошлин. То, что королевская власть могла использовать в своих целях связи с внешним миром, повышая пошлины и налоги, следует из хартии или обязательства короля Эрика Клиппинга от 1282 г., где он обещает не накладывать новое бремя на купцов, посещающих его королевство (ст. 15).
Без гарантий сохранения свободы, жизни и товаров купца ни один город не мог ожидать посещения иностранцев. Но не только это: купец должен был быть уверен, что проданные им товары будут оплачены прежде, чем он уедет из города. Поэтому городские законы определяли правила быстрого судебного преследования за долги. Если "гость" уезжает, а горожанин задолжал ему деньги, то судья и два бюргера разыскивают дом должника в течение трех дней, чтобы "гость" мог быть удовлетворен (Виборг (приведенные в скобках здесь и далее названия городов сопровождаются тем номером, который соответствующий городской закон, привилегия или распоряжение имеет в издании: "Законодательные предписания старых торговых городов Даши" (примеч. 1) – прим. ред.); Варде 2; Колдинг 5)1. Если иностранного купца обворовали в городе, то он мог выбирать между судом над вором на месте или разрешением помощника городского судьи и городского совета забрать из города вора с собой (Мальме 26; Ландскруна 8; Хальмстад 16). Если же, наоборот, обвинение против "гостя" выдвигалось горожанином, то рекомендовалось наложить на виновного штраф в связи с тем, что он не мог, как постоянные жители города, найти себе заседателей, которые отвели бы обвинение (Оденсе 11). Если возникло опасение, что "чужак" будет спасаться бегством от суда или долга, то горожане могли задержать его (Мальме 2, 3, 6; привилегии сконским провинциальным городам от 1415 г.; Кёге 11). Если обиженные граждане отказывались от судебного преследования, то городской казначей должен был возбудить дело от имени города (Колдинг 8).
Защищаются права "чужаков" в городе, но и горожане могут, в свою очередь, требовать, чтобы они соблюдали местные законы. Поэтому многие городские законы предписывают более жесткие наказания, если "гости" совершали убийства, нападения и поджоги в пределах городских границ, причем, как правило, штрафы – возмещения пострадавшим сопровождались соответствующими штрафами в пользу казны короля и города (Колдинг 2, 5; Вейле 2; Варде 2; Иёринг 4).
Городские законы содержат ряд запретов для горожан и крестьян в отношении "чужаков". Горожане не должны продавать землю "чужаку", если он не гражданин города (Копенгаген 2), они не должны передавать свои иски "чужакам" (Лунд 3). Горожане не должны смешивать свои товары с товарами "чужаков", в противном случае они подлежат обложению таможенным сбором наравне с ними. Граждане данного города имеют преимущественное или монопольное право торговать с "гостями". Поэтому запрещается непосредственно торговать с ними как жителям других городов (Лунд 6, 7; Ландскруна 11; Хельсингборг 7; Вэ 17; Кёге 6), так и крестьянам (Кёге 17; Мальме 29).
Датские города ожесточенно конкурировали из-за благосклонности иностранных купцов. Когда в 1417 г. король приобрел Копенгаген у Роскильдского епископа, все иностранные купцы получили там королевскую защиту (Копенгаген 21) и право свободно вывозить все товары (Копенгаген 32). В Ольборге были подтверждены все права иностранного купечества согласно привилегиям и обычаям города. Иностранные мелочные торговцы могли "стоять" со своим товаром, как это "было заведено обычаем с незапамятных времен" (Ольборг 4). В Роскильде "чужакам" обещалось гражданство после трех лет пребывания в городе (Роскильд 13). Во многих местах делалось исключение из обычных запретов "гостям" торговать непосредственно с крестьянами. Так, "гостям" разрешали выезжать за город с их товаром и повозками (Скаген 6; Мальме 25; Хальмстад 16). В Хёльсингёре голландцы и другие иностранцы получили право беспошлинно приобретать продукты питания для потребностей их судовых экипажей, а в Нюборге разрешили беспошлинно вывозить те товары, которые не были проданы в городе (Нюборг 15). В Эллехольме горожане получили право торговать с немецкими купцами и бывать в Германии столь же часто, как и немецкие купцы при торговле с местными горожанами. Также и в других местах торговые привилегии иностранцев перенимались горожанами: бюргеры Рибе могли свободно вывозить товары во Фландрию и другие страны (Рибе 10). Бюргеры Колдинга могли торговать с горожанами, гостями и крестьянами во всех датских торговых городах (Колдинг 14). Хотя обычно, как говорилось, горожане имели монопольное право на торговлю с "гостями" своего города, но горожанам Вэ разрешили торговать с иностранными купцами в других торговых городах Сконе, так как там с Вэ не было морского сообщения (Вэ 14).
Монополия горожан на торговлю с "гостями" означала также, что "гости" не могли торговать с другими "гостями" (Варде 2; Виборг 1; Ольборг 4; Скаген 6; Копенгаген 22; Свендборг 20; Мальме 25; Ландскрона 8; Хельсинборг 2, 3, 4; Хальмстад 16). Однако в Колдинге "гости" могли торговать между собой на общей ярмарке (Колдинг 5), в Виборге они могли заниматься такой торговлей после 21 сентября. Другим следствием монополии горожан на торговлю с "гостями" были запреты на покупку ими земли, "предварительных закупок" и перекупок "гостей" и крестьян, что не касалось городских жителей (Колдинг 10; Ольборг 4; Копенгаген 21; Кёге 19; Хольбек 7; Марибу 2; Сакскёбинг 3; Стуббекёбинг 1; общие привилегии для торговых городов Зеландии и др. 3; Оденсе 11; Кертеминде 10; Мальме 1, 2, 3, 6, 22, 35; Ландскруна 2, 12; Истад 2, Хальмстад 18; Роннебю 1; общие привилегии для городов Сконе). Отмечу, что во многих городских законах указано расстояние от города, на которое распространяется запрет: 2 мили (Вейле 11; Хорсенс 8; Рингкёбинг 2; Грено 5) или 4 мили (Орхус 17; Виборг 19; Ольборг 5, 9). Однако в Рингкёбинге "гостям" разрешалась торговля в усадьбах дворян.
Все эти запреты и ограничения относительно торговли "гостей" породили потребность в контроле за их поведением в городе. Они обязывались торговать лишь при соблюдении в городе мира и уважать этот мир. Естественно, купцы были вооружены, когда они выходили в море с товарами. Но во многих торговых городах был установлен общий запрет на ношение оружия. Этот запрет был также распространен и на иностранцев (Рибе 1; Колдинг 11; Копенгаген 2). В Хельсингёре они не могли брать с собой оружие, сходя с корабля на берег (Хельсингёр 8); в Ольборге иностранцы могли ходить с арбалетом и мечом лишь к месту ночлега (Ольборг 3). При этом ночлег однозначно был определен в доме того горожанина, где "чужак" по правилам получал питание и жилье (Кёге 17; Мальме 22, 29 (имеется в виду прежде всего постоялый двор – прим. ред.)). О том, что таким образом обеспечивался контроль за "гостями", ясно из законов Ольборга: "Этим самым предотвращается тайная торговля без ведома хозяина постоялого двора" (Ольборг 4). "Гости" не могли иметь в своем распоряжении собственный дом или двор (Копенгаген 22; Мальме 25), если они не были купцами-"зимниками", т. е. зимующими иностранцами; но и последние также не могли поселять "гостей" (Мальме 25; Ландскруна 8; Хальмстад 16). Только в Нексё "гости" могли столоваться самостоятельно, но лишь пока продолжалась осенняя ярмарка.
Необходимость контроля за торговой деятельностью "гостей" привела к запрету продажи товаров с борта судна или на причале. Товары следовало выгружать с судна и направлять на постоялый двор, прежде чем речь пойдет о торговле (Ольборг 4; Скаген 6; Копенгаген 2, 22; Мальме 25; Ландскруна 8; Хальмстад 16). Только в Мальме делалось исключение из этого правила – в отношении зерна, бочек и свежей селедки (Мальме 25). После того как товары были перевезены на постоялый двор, где остановился "гость", дом этот помечался особым знаком и лишь тогда разрешалась торговля. "Гостям" не полагалось торговать на улице или из окна (Копенгаген 22; Мальме 25; Ландскруна 8).
Непосредственный контроль приводил к тому, что "гости" могли торговать с горожанами лишь в очерченных городскими привилегиями рамках. Ясно, что эти правила нарушались, например, если "гостю" удавалось уговорить горожанина торговать от своего имени, предоставив ему свои деньги или товары. В связи с этим было много запретов относительно торговли горожан на деньги гостей или товарами гостей (Ольборг 4, 9; Скаген 6; Копенгаген 22, 32; Кёге 17; Марибу 2; Кертеминне 10; Свендборг 20; Мальме 25, 29; Ландскруна 8, 11; Истад 2; Хальмстад 16). В Марибу горожанам запрещалось принимать деньги иногородних для торговли и перекупки в городе или монастыре и во вред городу (Марибу 2). В Накскове особо запрещалось священникам и рыцарям принимать деньги иностранных купцов для скупки топоров, так как корона теряет при этом свои таможенные доходы (Наксков 26). В Слагельсе горожане не могли принимать деньги у немцев для перекупки. Все эти запреты, конечно, свидетельствуют о том, что обход законов был обычным явлением, несмотря на то что горожане, надо полагать, знали, какие последствия влечет за собой нечестная конкуренция.
Из XIII в. известны примеры, когда чужаки получали право покупать лишь небольшие партии товаров. В Копенгагене (1254 г.) "гости" могли свободно покупать свежие кожи, овечьи шкуры, нескроенное сукно или холст лишь в таком объеме, чтобы унести покупку под мышкой. Не разрешалось покупать зерно и свиное сало шэппами (skæppa – средневековая северная оптовая мера объема и веса – прим. ред.) "в ущерб горожанам". Этот закон повторен затем в 1294 г.: никто из "гостей" не имеет права покупать на рынке шэппами зерно, сало, мясо или скот; если такое случится, он теряет купленное. Тот из горожан, кто за деньги "гостей" обманным путем купит эти товары, должен оплатить стоимость купленного. В Ольборге в 1342 г. "гостям" предписывалось в ярмарочные дни продавать лишь локтями и в розницу (Ольборг 1).
Вероятно, контроль за небольшими покупками "гостей" был безнадежным делом. Во всяком случае, с середины XIV в. "гостям" предписывается торговать, как правило, оптом. В 1353 г. в Мальме немецким "гостям" предписывалось покупать шкуры или свежее сало, масло и кожу только полными "десятками" (т. е. партиями не менее чем по 10-12 шт.) и лишь у горожан (Мальме 1). Это повторяется в Лунде (1361 г., Лунд 3), в Роннебю (1387, Роннебю 1) и в привилегиях для торговых городов Сконе (1415 г.) с тем добавлением, что ткань можно продавать лишь кусками и большими партиями. То же самое правило вводится в 1422 г. в Копенгагене: ткань и холст нельзя продавать локтями, а целыми или половинами штук, холст – по целому куску или половине куска, чулки должны продаваться дюжинами, пиво – бочками, а не кувшинами, соль и хмель – бочками (Копенгаген 21).
В течение XV в. сохраняется требование, согласно которому "гости" могут торговать в основном оптом, а право розничной торговли сохраняется за горожанами (Колдинг 5; Варде 2; Виборг 1; Ольборг 4; Скаген 6; Слагельсе 12; Наксков 18; Оденсе 11; Ландскруна 2, 3; Нексё 2). В 1518 г. в Мальме устанавливается порядок для иностранных купцов, продающих хмель, соль, муку, пеньку, лен, медь, свинец, железо и все другие купеческие товары (købmandsvarer, т. е. товары, обычные для внешней торговли – прим. ред.)), в соответствии с которым они должны делать это целыми или половинами шиппунда, а соль и муку – целыми и половинами лэста, т. е. большими партиями. В портовых городах Сконе и на островах Зеландия, Фальстер и Мен иностранные купцы не могли покупать необработанные шкуры или кожу поштучно, а только целыми или половинами сотен, а нутряное сало – целыми и половинами шиппунда.
В других местах торговля необработанными шкурами и кожей была запрещена полностью, вероятно, в интересах местных кожевников (Копенгаген 2, 22; Мальме 2, 3, 6). Во многих городах Зеландии "гости" не могли покупать живой скот и свиней, а также свежее мясо и свиные туши. Эти запреты введены с первой половины XV в. (Роскильде 5; Кёге 13; Стурехединге 1; Рингстед 2; Хольбек 2). В общих привилегиях для городов Зеландии и др. с 1514 г. иностранцам строго запрещалось вывозить топоры.
Все эти единичные и конкретные запреты могли дополняться рядом более общих по времени и месту запретов в отношении торговли "гостей" в городах. Довольно обычным было правило, согласно которому отдельный иностранный купец мог предлагать в городе свои товары лишь в течение трех дней единожды в год (Копенгаген 22; Мальме 25; Ландскруна 8; Колдинг 5; Вардё 2; Виборг 1). Некоторые городские законы требуют, чтобы товары предлагались для продажи по меньшей мере три дня (общие привилегии для зеландских и сконских городов 1521 г.), или минимум 8 дней (Мальме 25; Ландскруна 8; Хальмстад 16), или минимум месяц (Копенгаген 22). В других местах "гости" могли торговать лишь на указанных им местных рынках (Варде 2; Мальме 35; Истад 2; Хальмстад 18). В Ольборге немецкие купцы могли торговать лишь с Пасхи до Троицы и с 30 сентября до 30 ноября (Ольборг 9). Немецкие купцы не могли зимовать в Копенгагене (Копенгаген 32) и находиться в Мальме с 30 ноября и до первой открытой воды весной (Мальме 22, 29). Если они намеревались зимовать в других датских городах, то должны были уплатить городской налог или гостевой взнос. Несомненно, многие иностранные купцы выбирали положение купца-"зимника". Оплатив городской налог, они уже не были обязаны пользоваться ночлегом и питанием у горожанина. Они могли купить или взять напрокат лавку или дом, чтобы приобрести гражданство в городе. Если "гость" или купец-"зимник" умер в городе, не оставив там наследников, то одна десятая часть - так называемые десятые деньги (tiendepenge) должна была выплачиваться королю, прежде чем прямые наследники смогут реализовать право на наследство. Такие правила становятся обычными в 1440-е годы. Но более ранние именные материалы, в частности, в книгах городских судебных тингов и протоколы о гражданстве показывают, что многие датские города приняли большой контингент иностранцев в свое гражданство.
И наоборот, многие правила городских законов о контроле за торговлей гостей означали, что был соблазн избегать города и причаливать к берегу там, где торговля проходила без контроля и пошлин. Бесчисленные запреты незаконных гаваней и портов показывают, что они были обычным явлением.
Таково положение иностранцев согласно датским городским законам средневековья. После Реформации регулирование иммиграции и отношение к иностранцам становится задачей главным образом уже государственного законодательства. Теперь особой проблемой стала необходимость оградить себя от вторжения людей с другой верой, другим пониманием истинной религии и правильного богослужения, нежели вера и понимание, присущие датскому королю и его подданным. До того в средние века по этому вопросу условия были более свободными, так как религия не делала различий между датчанами и иностранцами; различия, впрочем, не всегда обозначались и границами государства, если только была оплачена пошлина.
Просмотр многих предписаний и запретов, наложенных городскими законами на иностранных купцов и на их торговлю, не оставляет впечатления, что иностранцы были обиженными и нежеланными "гостями": они были весьма желанными, как был весьма желателен и тот ассортимент их товаров, который отражен в городских законах. Что действительно неясно, так это – сколь эффективным было множество означенных правил, поскольку в средние века, как и в настоящее время, запреты отражают лишь существование того, что запрещается.
И еще одно замечание. Несомненно, что интенсивная международная торговля сопровождается не только материальным и правовым воздействием извне, но также и знакомством с иностранцами и их условиями жизни, приводит к контактам, которые тогда, как и в настоящее время, являются необходимым условием, чтобы мы могли понять также и самих себя, нашу собственную культуру2.
1. Danmarks gamle Købstadslovgivning. Bd. 1-5. København, 1951-1961.
2. В настоящей статье использованы также следующие труды: Joensen P. J. Dansk Retshistorie. 2. und. København, 1947. § 12: Byretter og Byprivilegier. S. 99-120; Matzen H. Forelæsning over den danske Retshistorie, Offentlig Ret. København, Bd. 1. 1893. § 6: Borgerstanden. S. 77-121, spec. V: S. 108-110; Stemann Chr. L.E. Den danske Retshistorie. København, 1871. § 11: Stadsretter. S. 36-45. |
|
