|
Если можно говорить об особой городской культуре, значительно отличающейся от культуры аграрного населения, то объяснить это можно как различными формами производства и застройки в городах, так и влиянием многих духовных институтов. Специализированное и разнообразное производство в городах способствовало значительному росту товарооборота, который в большой степени стал характеризовать их материальную культуру. Успехи урбанистов-археологов после второй мировой войны привели к многочисленным находкам, раскрыли многие местные особенности, и благодаря этому стало возможным обнаружить новые данные о торговых связях и путях. Даже если речь идет о фрагментарных и рассеянных находках, они все же представляют собой остатки известных типов.
Что касается нематериальной культуры, то здесь дело обстоит хуже. Мы вынуждены обращаться к свидетельствам различных письменных источников, и несовершенство передачи ими необходимой информации затрудняет формирование четкой картины. Духовная культура средневековья определялась универсальной христианской церковью, и вплоть до XIV в. латынь имела монополию в языковой коммуникации. Наши знания о явлениях культуры основываются прежде всего на духовных источниках, где во всех случаях духовность преобладает. Книжное образование во времена зрелого средневековья также было предопределено духовенством, но развитие городов и создание центральной власти постепенно повлекли за собой рост потребности в умеющих читать и писать. К концу XIV в. в письме стали проявлять свою силу народные языки. Одновременно с этим пробила себе путь бумага. Взаимодействия путем письменных акций значительно умножились по сравнению с прежними временами.
Прирост населения, обозначавшийся, вероятно, примерно с 1000-1200 гг., был важной причиной основания многих городов. Датские города возникали частично во взаимодействии, а частично в противовес многим новым северонемецким городам вдоль берегов Балтийского моря на прежней славянской территории. Весьма существенным экономическим фактором развития в Дании были сконские ярмарки сельди.
В XII в. экономическая и демографическая экспансия была связана с процессом образования государства, укреплением королевской власти и церкви, но и все общество в то время находилось в сильном движении. Необходимые для торговли мир и порядок оставались далеки от желаемого: мятежи, борьба за трон и грабительские походы вендов делали дороги и морские пути небезопасными. Как и в остальной Европе, нужно было создавать что-то взамен семейной солидарности и семейной ответственности, характерных для аграрного общества. Не случайно ранние корпорации, возникшие в городе, в ряде случаев назывались "братствами". Но чаще их называли "гильдиями". В письменных источниках мы встречаем также термины sodalicia, convivium. Самые старые гильдии были союзами, созданными для взаимной помощи, защиты и поддержки своих членов, – в судебных делах, в случае наступившей бедности (как следствия, например, кораблекрушения или других несчастий), при болезни, смерти кормильца, для устройства похорон, а затем панихид. Хотя вначале речь о собственно купеческих гильдиях не шла, вероятно, членство в них резервировалось за этим высшим городским сословием. У каждой гильдии был свой святой покровитель, причем предпочитались национальные святые. Праздничные дни своих святых гильдии отмечали торжественно. Сверх того, в течение года проводились и другие праздничные собрания. Наиболее известные датские гильдии – это гильдии Св. Кнута, которые, во всяком случае, поначалу имели в качестве святого покровителя герцога Кнута Лаварда, отца короля Вальдемара Великого. Сохранилось письмо, написанное в 70-х годах XII в. в Рингстеде, через несколько лет после канонизации Кнута Лаварда королем Вальдемаром Великим, который взял под свою защиту вновь учрежденную гильдию Св. Кнута в Висбю и одновременно дал согласие быть ее членом. О деятельности и функциях гильдии нам ничего не известно, если не считать того обстоястельства, что эта гильдия, подобно другим Кнутсгилле в королевстве, должна ежегодно платить налог сообществу Св. Кнута в Рингстеде. Это решение и тот факт, что письмо, где оно изложено, сохранилось в городской книге Рингстеда, где содержится также охранная грамота сына Вальдемара Великого – короля Кнута VI, примерно от 1190 г., для всех гильдий Св. Кнута, показывают, что святым покровителем являлся именно герцог Кнут, а не король Кнут (речь идет о короле Кнуте II – первом датском святом – прим. ред.).
Именно герцог Кнут, по описанию Эльнота (а не Король Кнут), был олдерманом "гильдии присягнувших" (или присяжных; букв. клятвенной гильдии, edsgilde) в городе Шлезвиге. Эти гильдии присяжных были предшественниками последующих форм городского управления. В самых старых городских законах совет известен не был, но примерно около 1300 г. появляются члены муниципального совета – родмены, или консулы, а с середины XIV в. система как бы надстраивается бургомистрами, или проконсулами. Самый старый из известных гильдейских уставов, примерно от 1200 г., принадлежит гильдии св. Кнута во Фленсборге; подобно несколько более поздним земским и некоторым городским законам, он составлен на датском языке. Более чем в 50 его параграфах подробно говорится о деятельности гильдии, о правах и обязанностях ее членов. Из текста следует, что женщины также имели доступ в гильдию, но предполагалось, что они не могут распоряжаться наличными деньгами. Мужчина должен заплатить за членство в гильдии 1 grot, в то время как "девушка или женщина должна платить за членство две марки воска" (§ 50).
Примерно к тому же времени, что и текст устава гильдии во Фленсборге, относится печать гильдии в городе Шлезвиге, с надписью: "Sigillum confratrum sancti Kanuti ducis de Slesvic". Кроме того, есть свидетельства от времени до XIV в. о гильдиях Св. Кнута в Висбю, Рингстеде, Фленсборге, Шлезвиге, Оденсе, Мальме и Стурехеддинге. Был ли защитником гильдии Кнута в Оденсе герцог или король – неизвестно, но позднее оба Кнута выступают как святые Покровители и между ними не делается четкого различия.
Хотя в уставах прямо об этом не говорится, гильдии св. Кнута в течение всего средневековья воспринимаются как купеческие гильдии. Известны датские купеческие гильдии и с другими святыми покровителями, но гильдии Св. Кнута имели несравненно большее распространение. Новгорода и Киева они не достигли, но все-таки возникли в Прибалтике, в частности гильдия Св. Кнута была на острове Эзель. В противоположность большому числу сохранившихся уставов и грамот мы располагаем лишь одним поздним списком членов гильдии Св. Кнута в Калунборге – примерно за 1480 г. Гильдии, кажется, потеряли свое значение, и сведения из многих мест показывают, что гильдии Св. Кнута одновременно продавали свои гильдейские дома, например, в Колдинге в 1484 г.
Следствием того, что число письменных источников в период позднего средневековья сильно возрастает, мы имеем множество свидетельств об объединениях иностранцев в некоторых датских городах. Как известно, в Норвегии была лишь одна ганзейская контора – в Бергене, но ганзейцы преобладали как на острове Готланде, так и в Стокгольме. В Дании они не распространились в такой степени, но в ряде городов действовали чисто немецкие компании наряду со смешанными датскими и немецкими сообществами.
Список членов гильдии представляет собой наилучший источник для оценки ее социального положения и состава. К сожалению, у нас сохранились такие списки лишь по периоду не ранее конца XIV в. Самый старый из них – список членов гильдии св. Лаврентия во Фленсборге – был начат в 1377 г. и продолжен до 1518 г.
Во времена зрелого средневековья стало также обычным, что ремесленники одной или нескольких профессий объединялись в цех. Наряду с одинаковыми социальными и общественными целями, которые имели гильдии и цехи, они стремились обеспечивать обучение мастерству и устанавливать цены за выполненную работу и ее нормы.
В то время как забота о неземном в виде месс и панихид была лишь одной из многих задач, которые взяли на себя светские гильдии, панихиды и праздничные мессы служили главной "внешней" целью духовных братств, выступавших частично как гильдии священников – для священников города или округа, а частично как церковные гильдии с несколько большим кругом членов. Уставы, грамоты и списки таких гильдий до XIV в. не сохранились, но тот факт, что самые ранние духовные гильдии уже существовали примерно на рубеже XII и XIII вв., подтверждается похоронными книгами (некрологиями) соборных капитулов.
Как духовные, так и светские гильдии часто имели особую связь с определенными алтарями городских церквей, а некоторые богатые ремесленные цехи располагали собственными алтарями. Если значение некоторых купеческих гильдий, похоже, уменьшилось к концу классического средневековья, то их общее число тогда столь же очевидно возросло. Во Фленсборге число гильдий достигло по меньшей мере 9, в Копенгагене – 14, а в Рибе в период Реформации было не меньше 16 гильдий, не считая ремесленных цехов.
Из тех гильдий позднего средневековья, цели которых имели преимущественно социальный и общественный характер, в ряде датских городов можно выделить гильдии, или цехи, Тела Христова (Kristi legeme, или Corpus Christi). Наиболее известная из них была учреждена в крупнейшем городе Северной Ютландии Ольборге в 1441 г. Она называлась также "Цех попугаев" (Papegøjelauget) и существует еще и сегодня как стрелковое общество. Это один из тех весьма редких примеров, когда средневековый институт сохранился в Дании до наших дней. Кроме того, эта гильдия располагает отлично сохранившимся архивом со списками членов, начиная со своего возникновения.
Смешанная гильдия св. Люция, учрежденная в 1483 г. в Роскильде, судя по ее деятельности, принадлежала, вероятно, к той же категории, что и гильдии Тела Христова. Инициатором создания гильдии можно считать епископа Олуфа Мортенсена или членов соборного капитула, так как в сохранившейся книге гильдии ("Liber convivii sancti Lucii Roskildensis, continens nomina convivarum") первым числится епископ – глава соборного капитула. Связь гильдии с кафедральным собором видна также из того факта, что святой покровитель кафедрального собора (папа) Люций также являлся покровителем гильдии.
Книга гильдии св. Люция – это прежде всего список ее членов с 1483 до 1524 г. Там добросовестно зафиксировано, кого в течение года приняли в члены гильдии, кто поручился за них, какой взнос внесен каждым в отдельности – воском или деньгами, угощали ли они (вновь принятые лица) членов гильдии едой и пивом. Сведений недостает лишь за четыре года. После списка членов следует ряд отчетных документов – ведомостей за 1500-1532 гг., в том числе за те годы, когда поименованные члены гильдии вносили зерновой взнос. С помощью этой книги мы можем в определенной степени проследить за деятельностью гильдии и проанализировать социальный состав ее членов. Но, к сожалению, мы не знаем уставов гильдии, и, как это ни странно, у нас нет и никаких грамот, ее касающихся.
Несмотря на то что речь идет "о зрелом средневековье, отчетные ведомости велись только на латыни, в то время как списки членов – на смеси латыни с датским языком, например: Item her Jenss Skelskør, presth soluit totum, fecit gerdh – Item Oluff Kalff cum vxore sua Botilda soluit totum et dederunt eth alteræ klæde"(т. e.: "Taкжe Гocпoдин Йeнc Cкeльcкёp, пастор, платит столько же. Также Олуф Калф с женой своей Ботильдой платит столько же и преподносят алтарное покрывало"). Если глагол "платит" стоит в единственном числе, то глагол "дарят" стоит во множественном числе; видимо, это указывает на то, что вступающий в гильдию мужчина – в данном случае дворянин – положил деньги, что называется "на бочку", тогда как подарок, который, как обычно, изготовила жена, преподнесен от них обоих.
Из 625 членов гильдии, поименованных в списке, 213 – духовные лица. В отношении 144 из них указаны духовный сан или служба, а остальные могут быть признаны лицами духовного звания лишь на основании слова "господин" перед фамилией. Дворян в списке немного: всего 10 мужчин, из них 6 с женами, и 5 одиноких дворянок. Большинство членов гильдии – это представители третьего сословия из Роскильде, некоторые из Копенгагена и Кёге. 204 члена – горожане-мужчины, из которых 109 с женами, и 59 – одинокие женщины. Примечательно, что среди членов гильдии обнаруживаются слуги (19 человек), в том числе две служанки; большинство из них служат у духовных особ.
В списке обозначено занятие 136 горожан. Особенно много среди них сапожников и портных, но были также булочник, брадобрей, пивовар, ювелир, горшечник, жестянщик, подмастерье, купец (mercator), мясник, привратник, часовщик, забойщик скота, кузнец, ткач.
И хотя этот список членов гильдии, где отражен широкий круг занятий горожан, воспринимается прежде всего как социально-исторический источник, он дает все же некоторое представление о культурной жизни города Роскильде.
Из объектов "видимой культуры" – архитектуры и произведений прикладного искусства – осталось немногое: кафедральный собор с парой средневековых часовен, построенный упомянутым епископом Олуфом Мортенсеном, элегантная позднеготическая оружейная палата, башня св. Лаврентия, остатки нескольких зданий и более или менее сохранившиеся церковные руины, а также части действующих церквей св. Йёргенсбьерга и Божьей Матери. В еще большей степени, чем здания, о связях с внешним миром кое-что рассказывает небольшое число сохранившихся произведений искусства: роскильдский крест византийского типа, который был спрятан в средневековом распятии на хорах, – один из перлов средневековья в Национальном музее. Саркофаг королевы Маргреты в соборе Роскильде и сидения на хорах указывают на северонемецкое влияние примерно начала XV в., а декор часовни Трех святых королей демонстрирует высшую точку расцвета позднеготической датской фресковой живописи.
Датская средневековая литература в целом бедна. Едва ли она может сколько-нибудь обосновано считаться результатом городской культуры, так как происхождение этой литературы обычно связано с монастырями и соборными капитулами. Достаточно приуроченной к Роскильде как месту своего происхождения, помимо ряда исторических работ, может считаться лишь одна из наших средневековых медицинских книг. Судя по весьма характерному написанию буквы "ø" можно заключить, что эта рукопись создана в монастыре св. Клары, потому что тем же писцом написаны многие письма монастыря сразу после 1400 г.
В целом едва ли есть значительная связь между нашими народными песнями и городами, но религиозное поэтическое творчество, возникшее в позднее средневековье из интенсивной пропаганды культа Христа и Девы Марии, кажется, исходит преимущественно из городов. Наконец, я хочу коротко остановиться на примере, указывающем, что духовная культура могла преуспевать вне пределов епархиальных городов. Речь идет о тех висах, посвященных Деве Марии, которые сочинены священником в Свендборге вскоре после 1500 г. и, вероятно, имеют отношение к городской гильдии Марии Розенкранц.
Лишь в контексте более широкого значения слова "культура" гильдии могут оцениваться как культурный фактор. Однако нет никакого сомнения в их культурно-посредническом вкладе благодаря тому, что их члены путешествовали по свету и возвращались снова домой, полные впечатлений о чужеземном и новыми импульсами1.
1. Материалы, положенные в основу настоящей работы, см.: Nyrop С. Danmarks Gilde og Lavsskraan fru Middelalderen. Del. 1-2. København, 1890 (repr. 1975).
|
|
