Литература

Источник: Цивилизация Северной Европы. Средневековый город и культурное взаимодействие (сборник). – М.: "Наука", 1992

Вопрос о времени и обстоятельствах возникновения Таллинна, одного из старейших городов Восточной Прибалтики, давно является предметом острой дискуссии. Как известно, в старой прибалтийско-немецкой историографии господствовало представление, что основание городов Прибалтики являлось исторической заслугой немецкого и (для Таллинна) датского рыцарства.

По давней, еще средневековой, традиции официальным временем основания Таллинна считался 1219 год: отмеченная в знаменитой "Хронике Ливонии" Генриха Латвийского дата захвата датским королем Вальдемаром II Северной Эстонии и возведения замка на таллиннском Вышгороде, который в сильно перестроенном виде существует и ныне в центре эстонской столицы. "Старые" немецкие ученые и публицисты долгое время строго придерживались этой традиции¹. Сведениям источников о более раннем существовании здесь поселения не придавалось значения.

В 1920-е и 1930-е годы прибалтийско-немецкие историки Ф. Рёриг, К. Редлих, П. Йохансен и X. фон цур Мюлен², сохраняя все ту же общую идею об основании Таллинна пришельцами с более культурного Запада, несколько изменили позицию. Они стали связывать основание Таллинна уже не с высадкой войска датских рыцарей в 1219 г., а с событиями 1230 г., когда немецкие рыцари Ордена меченосцев, временно отнявшие у датчан Северную Эстонию, пригласили 200 немецких и шведских горожан – купцов и ремесленников – с острова Готланд переселиться на берег Таллиннской бухты, у подножия Вышгорода. Пришельцы там расселились и стали (по мнению названных историков), таким образом, основателями Нижнего города – главной торгово-ремесленной части Таллинна. Будучи специалистами по развитому средневековью, эти историки в понятие "город" вкладывали представление об уже достаточно развитом западноевропейском городском поселении – с бюргерами, ратушей, строящимися городскими стенами и т. д.; раннесредневековое городское поселение, каким и был первоначально Таллинн, они не считали городом³.

Такая точка зрения имеет сторонников и сегодня. Например, эстонский археолог Э. Тынниссон считает, что Таллинн стал городом только с 1230 г., после переселения 200 горожан с Готланда на берег Таллиннской бухты.

В то же время некоторые прибалтийские историки еще до второй мировой войны стали пересматривать традиционные построения и искать доводы в пользу более ранней даты возникновения Таллинна. В 1934 г. прибалтийско-немецкий историк О. Грейфенхальген высказал гипотезу, что старейшая в Нижнем городе церковь св. Олая существовала еще до прихода датских завоевателей (до 1219 г.), поскольку она первоначально находилась вне городских стен: район был обнесен стеной⁴ лишь в начале XIV в. Развивая эту мысль, эстонский историк А. Сювалеп стал разрабатывать новое построение, согласно которому начало истории Таллинна было положено возникшим в XII в. поселением скандинавских (прежде всего готландских) купцов у церкви св. Олая⁵. Наиболее полное выражение эта обновленная концепция получила уже в первые послевоенные годы в объемистом труде эмигрировавшего в Западную Германию прибалтийско-немецкого историка П. Йохансена⁶. Автор считает, что именно шведы еще XI-XII вв. основали крупнейший город и порт Эстонии и открыли путь туда для широкого западного влияния. Однако Йохансен не приводит сколь-нибудь веских доказательств в пользу своей концепции, кроме все того же аргумента, что церковь св. Олая в XIII в. находилась вне городских стен Таллинна. Но ведь вне городских стен первоначально находилась вообще вся территория Нижнего города.

Со временем в трудах этих ученых стали проявляться попытки и более углубленного поиска достоверных сведений о самой ранней истории Таллинна.

П. Йохансен, например, изучив текст "Хроники Ливонии" Генриха Латвийского и другие ранние источники, установил, что у Таллиннской бухты в начале XIII в. образовался узел сухопутных дорог, сходившихся к бухте (из внутренней части Северной Эстонии), где и возник торговый пункт⁷. А. Сювалеп обратил внимание на встречающееся в архивных документах Таллиннского магистрата XIV в. упоминание о старой русской церкви, располагавшейся у башни городской стены неподалеку от современной улицы Пикк и церкви св. Олая, и указал на возможность существования этой русской церкви еще до прихода датских завоевателей⁸.

Эстонский археолог А. К. Вассар, раскапывающий расположенное вблизи Таллинна древнее (с VI в.) эстонское городище Иру и убедившийся, что оно перестало существовать около 1000 г., высказал мнение, что Иру было племенным центром прибрежной североэстонской области Ревелэ и оставившие его жители переселились к морю на берег Таллиннской бухты, на Вышгородский холм, где возник новый племенной центр и начал существовать древнейший Таллинн⁹. Это мнение было тогда же поддержано эстонским историком Р. Кенкмаа¹⁰.

Углубленное научное исследование проблем древней истории Таллинна началось, по сути, лишь в послевоенные годы, когда эстонские ученые объединили свои усилия с историками и археологами Ленинграда и Москвы.

Два пленума Института истории материальной культуры АН СССР (1949 и 1951) были специально посвящены археологии Прибалтики. В своем докладе "Древнейшее прошлое Таллинна" на пленуме 1949 г. я впервые попытался сформулировать позиции советской науки по данной проблеме и указал на необходимость начать археологические исследования в старейших частях города¹¹. Это предложение было поддержано. В 1952 и 1953 гг. московский археолог С. А. Тараканова и эстонский ученый О. В. Саадре провели раскопки на Вышгороде и Ратушной площади Таллинна. Им удалось полностью подтвердить мнение о глубокой древности поселения на месте Таллинна, о его существовании еще в XI и XII вв., о вероятности его возникновения еще в X в. и об эстонском характере первичного поселения (в ходе раскопок были найдены типично эстонские ремесленные изделия XI-XII вв.)¹². На месте современной Ратушной площади уже тогда находился рынок, где торговали эстонские ремесленники, а вокруг рынка формировалось торгово-ремесленное поселение городского типа.

Возглавлявший эстонскую археологическую науку академик Х. А. Моора поддержал выводы исследователей¹³.

Так появилась новая постановка вопроса: возникновение Таллинна не было следствием случайных событий – волеизъявления датского короля или переселения группы скандинавских и немецких горожан с Готланда. Оно произошло в результате социально-экономического развития самой Северной Эстонии, связанного с процессами, протекавшими во всей Восточной и Северной Европе X-XIII вв. Дальнейшие исследования подтвердили правильность этой позиции.

Наиболее ранние сведения о Таллинне дают многочисленные клады и отдельные находки восточных и западноевропейских монет (более 20 находок) X-XII вв., обнаруженные в XIX-XX вв. в окрестностях города. Все находки монет были сделаны или в ближайших окрестностях Таллиннской бухты, или у ее берега, что позволяет предположить ввоз и вывоз этих монет через Таллиннскую гавань. Расположение и характер кладов и отдельных находок свидетельствуют, что на берегу Таллиннской бухты в X-XII вв. был важный центр торговли с западно- и восточноевропейскими странами.

Самые ранние клады и находки отдельных монет (числом 13) целиком или в основном содержат восточные серебряные монеты, отчеканенные во владениях Арабского халифата и ввозившиеся через Восточную Европу на берега Балтики (и далее на запад). Все они относятся к X в., следовательно, торговый центр у Таллиннской бухты возник еще в X столетии¹⁴.

Самые ранние письменные сведения о Таллинне содержатся в трудах арабского географа Идриси0154 г.), жившего в созданном норманнскими завоевателями Сицилийском королевстве¹⁵. Сочинение Идриси и составленная им карта мира основаны преимущественно на рассказах людей, побывавших в разных странах Европы. В разделе, содержащем описание района Балтийского моря, упомянута страна Astlanda, т. е. Эстланда, Эстландия, и говорится: "К городам Астланды относится также город Колуван (Quoluwany). Это маленький город вроде большой крепости. Жители его землепашцы, и их доход скуден, но у них много скота"¹⁶. Сведения эти явно заимствованы Идриси из рассказов каких-то мореходов, бывавших на Балтике, возможно, норманнов, так как в следующем тексте упоминается город Holmgar – древнее скандинавское название Новгорода¹⁷. И речь у Идриси явно идет о Таллинне: его информаторы отметили запоминающуюся особенность "Колувана" – большое укрепленное городище, высящееся на холме над бухтой.

Напомним, что Колывань, одно из древних названий Таллинна, известное и по русским летописям с начала XIII в., сохранялось в русском языке как официальное название Таллинна до начала XVIII в. И приведенный выше текст Идриси особенно ценен тем, что в нем древнее название "Колывань" точно датировано серединой XII в., т. е. временем задолго до прихода датчан и немцев, и что этим названием обозначено укрепленное городище на Вышгородском холме в Таллиннской бухте – одна из основных частей будущего Таллинна.

Само по себе слово "Колывань" – нерусского происхождения. Исследователи полагают, что оно связано с именами эпических героев Калева и его сына Калевипоэга. В самой поэме Вышгородский холм, на котором возник Таллинн считается могилой Калева. Соответственно русское "Колывань" происходит, скорее всего, от Kaleven или Kalevan – древнеэстонской формы родительного падежа слова "Kalev", городище называлось, возможно, "Kaleven linna" или "Kalevan (Katevan) litha" – "город Калева"¹⁸. Таким образом, отразившееся в эпосе народное сознание эстонцев содержало представление о местных корнях их старейшего города.

А послевоенные исследования социально-экономического развития народов Прибалтики в X-XII вв. подтвердили, что в то время эти народы уже вплотную подошли к распаду первобытнообщинного строя, к истокам формирования классового общества, т. е. к тому этапу исторического развития, когда начинается отделение ремесла и торговли от сельского хозяйства и появляются первые торгово-ремесленные поселения, постепенно эволюционирующие в города¹⁹.

О развитии местной торговли в Северной Эстонии свидетельствуют и наличие к началу XIII в. сети дорог, сходившихся с нескольких сторон к Таллиннской бухте, и обилие в этой местности монетных кладов, и находки привозных вещей.

Ведущие к Таллиннской бухте дороги вблизи ее берега со временем образовали улицы формирующегося поселения. Первой из них стал участок старинной дороги, шедшей от Вышгородского городища к низменному берегу бухты, – это современная улица Пикк, которая до сих пор сохранила извилистость древнего проселка. Ответвляющийся от нее старинный путь в северовосточную область Вирумаа ("Земля Виру") и к русской границе, превратился во вторую улицу будущего города (ныне – улица Виру).

Установленное в результате раскопок 1953 г. на Ратушной площади наличие в древнем Таллинне ремесленного производства доказывает, что здесь в XI-XII вв. было постоянное население. Да и торговля, осуществлявшаяся в одном пункте около трех столетий (с X по начало XIII в.), неизбежно должна была привести к созданию постоянного поселения. Древний Таллинн к началу XIII в. был стабильным торгово-ремесленным поселением²⁰.

Вместе с тем следует учитывать и общеисторические факторы. И внутреннее развитие Эстонии IX-XII вв., и возникновение древнейшего Таллинна не могут рассматриваться вне связи с процессами, происходившими на огромных просторах Северной и Восточной Европы, и юго-западных областей Азии, подвластных Арабскому халифату.

В IX-XI вв. рядом с Эстонией, на обширных пространствах Восточноевропейской равнины – от Ладожского озера до низовьев Днепра – происходили грандиозные социально-экономические сдвиги. Рушился первобытнообщинный строй, начало формироваться раннее классовое общество, возникло Древнерусское государство. Этот общественный переворот неизбежно ощутился соседями; в том числе и Эстонией, где под воздействием сдвигов в восточнославянских землях процесс распада первобытнообщинного строя ускорился.

Важным фактором социального развития всей Восточной Европы, в частности Эстонии, было возникновение великих водных торговых путей: Волжского и пути "из варяг в греки". Пути эти шли от Каспийского и Черного моря через всю Восточноевропейскую равнину, через Волхов и Неву в Финский залив к Балтике, а затем к берегам Скандинавии и далее на Запад. По Волжскому пути на берега Балтики, в Северную и Западную Европу из Средней Азии, Закавказья, Ирана и других восточных стран привозились монеты, драгоценные металлы и изделия из них, дорогие ткани и оружие, по днепровскому пути – ценные изделия византийского и ближневосточного ремесел. В то время это были важные пути мировой торговли, и в значительной мере они шли вдоль эстонского побережья, вдоль той его части, где именно в это время – в X в. – появилось поселение на месте будущего Таллинна. Это совпадение во времени не могло быть случайностью. Видимо, торговые корабли, шедшие по вновь возникшему торговому пути, стали использовать для отдыха, пополнения запасов воды и продовольствия лучшую гавань южного берега Финского залива – Таллиннскую бухту, в свою очередь привлекая сюда поселенцев.

Более того, удалось установить, что место будущего Таллинна играло особенно важную роль на том участке Великого торгового пути, который вел из Невы в Северную Европу²¹. На северном берегу Финского залива практически не найдено археологических памятников IX-XIII вв., и, следовательно, этот берег в те времена был незаселенным; напротив, на южном (эстонском) берегу залива (от реки Наровы на запад) найдено много археологических памятников, и, следовательно, он был густо заселен. Не случайно в русской былине о Соловье Будимировиче Финский залив назван "море Вирянское", название происходит от имени северовосточной прибрежной области Эстонии – Вирумаа²². Это тоже косвенно свидетельствует, что русские мореходы лучше знали южный, эстонский берег. В той же былине упомянут единственный населенный пункт, лежащий на пути из устья Невы на запад – "град Леденец". На берегу Финского залива в описываемое время существовал город с близким названием – Линданисса, это одно из названий древнего Таллинна. Вероятно, морской путь из Невы на запад вел вдоль эстонского берега к городу, стоявшему на берегу Таллиннской бухты.

Сходные сведения дает и упоминавшееся нами сочинение арабского географа Идриси. Там, как уже отмечалось, к востоку от Колывани-Таллинна упоминается единственный город – Хольмгар(д)-Новгород. Следовательно, в представлении информировавших Идриси мореходов, на пути из Новгорода по морю следующим крупным пунктом была Колывань – Таллинн.

Путь от Таллиннской бухты далее на запад может быть установлен благодаря датскому документу от середины или третьей четверти XIII в., где содержится описание морского пути из Дании в Ревель (Таллинн)²³. Если рассматривать описанный маршрут в обратном порядке, оказывается, что, выйдя из Таллиннской бухты, мореходы поворачивали к северному берегу Финского залива, к крупному и заметному мысу Порккала, и далее шли на запад вдоль побережья Финляндии, вдоль южной части Аландских островов и через Аландский пролив к берегу Швеции, а затем на юго-запад вдоль шведского берега к Дании.

Все эти источники упоминают только один пункт на всем протяжении берегов Финского залива, одну морскую гавань на месте будущего Таллинна. Очевидно, что Таллиннская бухта в условиях раннего средневековья была единственной на Финском заливе крупной гаванью, пунктом поворота обычного маршрута кораблей от южного к северному берегу залива. Этот пункт имел в своем роде выдающееся значение как морская гавань и торговый центр на международных коммуникациях.

Итак, все указывает на то, что древний Таллинн возник как торговая гавань, а позднее город в результате имманентного развития эстонской прибрежной области и под воздействием Великого торгового пути.

Естественно, что в этом эстонском поселении, игравшем столь заметную роль на пути из соседнего обширного Древнерусского государства в страны Западной Европы, еще в древности имелось какое-то число русских горожан. Наиболее важное свидетельство тому дает булла папы Григория IX от 20 ноября 1234 г. Описывая разыгравшуюся в 1234 г. битву за Таллинн между немецким рыцарским орденом и вассалами папской курии и кровавую резню, которую после захвата города учинили немецкие рыцари, Григорий IX попутно говорит, что в составе местного населения были "новокрещеные" (т. е., видимо, эсты, уже крещеные в католическую веру за время господства датчан и немцев, в 1219-1234 гг.), русские и "язычники" (т. е., вероятно, эсты, оставшиеся верными своим старым языческим верованиям)²⁴. Из данного текста можно заключить, что русские в начале 30-х годов XIII в. были заметной частью населения города, о чем стало известно даже в далекой Италии. Притом булла относит русских именно к местному, постоянному населению города.

Иначе говоря, заметное русское население сохранялось в Таллинне после прихода датчан в 20-х годах XIII в. и затем, после захвата Таллинна немецким орденом в 1227 г., несмотря на натянутое отношение тогда Руси к Дании и Ордену.

Очевидно, что оно появилось там, безусловно, до прихода крестоносцев и, скорее всего, как раз в то время, когда еще принадлежавший эстам город у Таллиннской бухты был важным пунктом на пути из Новгорода на Запад, т. е. в XII в. или еще раньше.

Существует предположение, что русское население внутри эстонского города занимало отдельный квартал, или "конец". В грамоте датского короля таллиннскому цистерцианскому монастырю св. Михаила от 5 июня 1286 г. упоминается приписанное монастырю селение Vensdevere²⁵. Это название трактуется исследователями, как слегка искаженное латинской транскрипцией средневековое немецкое слово "Wendefer", что означает "Русский конец". По мнению А. Чумикова и Н. Харузина, селение Вендефер являлось "русским концом" Таллинна и могло составлять одну из упоминаемых в актах XIII в. четырех его частей²⁶. Правда, в королевской грамоте оно фигурирует как отдельное селение, но, вероятно, потому, что располагалось за пределами городских укреплений (Вышгорода) и представляло собой нечто вроде отдельной слободы.

Высказывалось также мнение, что в древнем Таллинне до прихода датских завоевателей уже существовала русская церковь²⁷. Однако самые ранние сведения о ней относятся только к XIV в.²⁸

Датское и немецкое население в Таллинне зафиксировано с 1219 г., но могло там существовать и с более раннего времени, учитывая положение этого места на перекрестке торговых путей Балтийского региона. Но об этом раннем западном населении Таллинна определенных сведений у нас нет.

Таким образом, истоки города Таллинна восходят, по всей видимости, еще к X в. В своей древнейшей истории Таллинн рос и развивался под влиянием ряда импульсов, шедших как из Восточной, так и из Западной Европы, но на основе развития самой Северной Эстонии, эстонского народа.

1. Эту точку зрения некогда разделял и я. См.: Шаскольский И. П. Таллинн // Воен.-ист. журн. 1941. № 1. С. 121-122.

2. Rörig F. Hasische Beiträge zur deutschen Wirtschaftsgeschichte. Leipzig, 1928. S. 253-267; Redlich C. Zur Gründungsgeschichte Revals // Sitzungsberichte des Gesellschaft für Geschichte und Altertumskunde zu Riga, 1930/1931. Riga, 1931. S. 1-13; Johansen P. Die Estlandiste des "Liber census Daniae". Tallinn, 1933. S. 719-720; Mühlen H. von zur. Studien zur älteren Geschichte Revals. Zeulenroda, 1937. S. 10-16.

3. Тынниссон Э. Древнейший период // История Таллинна (до 60-х гг. XIX в.). Таллинн, 1983. С. 59.

4. Grebenhagen О. Aus der aätesten Zeit der St. Olaikirche // Revaler Zeitung. 1934. N 71.

5. Suvalep A. Muinas Tallinn ia eestlaste väliskaubandus enne iseseisvuse kautamist // Vana Tallinn. Tallinn, 1938. Vol. 3. Lk. 48-66.

6. Johansen P. Nordische Mission, Revals Gründung und die Schwedensiedlung in Estland. Stockholm, 1951.

9. Vassar A. Iru Linnapära // Muistse eesti linnused. I. Tartu 1939. Lk. 228.

10. Kenkmaa R. Kcskaegse Tallinna tekkimine ia laienemine // IV eesti loodusteadlastepäev 18 ia 19 mänsil 1940. Ettckannete kokku votteid. Tartu, 1940. Lk. 9-11; Kenkmaa R., Karislo A. Lüniülevaade Tallinna aialoost // Tallinna juht. Tallinn, 1950. Lk. 7-11.

11. Доклад см. в отчете о Прибалтийском пленуме 1949 г.: Краткие сообщения Института истории материальной культуры. М.; Л., 1949. Вып. 29. С. 133; см. также отчет о пленуме 1951 г.: Там же. 1952. Вып. 42. С. 10; Изв. АН СССР. Сер. ист. и филос. 1951. № 4. С. 382; см. также: Шаскольский И. П. Некоторые вопросы древнейшей истории города Таллинна // Тез. докл. на пленуме Института истории материальной культуры АН СССР, посвященном вопросам археологии Прибалтики. М., 1951. С. 49.

12. Тараканова С. Л. Археологические раскопки в Таллинне // Изв. АН ЭССР. 1952. № 4. С. 58-61; Тараканов С. Л., Саадре О.В. Результаты археологических раскопок 1952 и 1953 гг. в Таллинне // Древние поселения и городища. Таллинн, 1955. С 31-45.

13. Шора Х. А. О возникновении города Таллинна // Изв. АН ЭССР. 1953. № 2. С. 178-180; см. также написанный им же раздел в кн.: История Эстонской ССР. Таллинн, 1961. Т. 1. С. 94-95. Вместе с тем эти первые советские публикации по проблеме происхождения Таллинна вызвали резкую критику со стороны П. Йохансена, X. фон цур Мюлена и Г. Нея: Ney G. Revais uppkomst ur stadgeografisk sympunkt // Svensk geografisk arsbok. Lund, 1954. S. 103-104; Johansen P. Hansische Geschichtsblätier, 1955. S. 248; Mühlen H. von zur. Zur wissenschaftlichen Diskussion über den Ursprung Revals // Zeitschritt für Ostforschung. 1984. Bd. 33. S. 508-533.

14. См.: Шаскольский И. П. Возникновение средневековых городов на восточных берегах Балтики // Труды X советско-финского симпозиума историков. Л., 1988. С. 13-18.

15. Tallgren-Tuulio O. J. Du nouveaux sur Idrisi. Helsinki, 1936. P. 21; Tallgren-Tuulio O. J., Tallgren A. M. Idrisi: La Finlande et les autres pays baltique orientaux. Helsingfors, 1940. P. 36.

16. Цит. по: Moopa X. A. О возникновении города Таллинна. С. 176.

17. Это название, как и название "Astlanda", происходит из германских (в данном случае скандинавских) языков.

18. Шаскольский И.П. О. первоначальном названии города Таллинна // Изв. Всесоюз. геогр. об-ва. 1958. № 4. С. 387-390.

19. История Эстонской ССР. Таллинн, 1961. Т. 1. С. 83-97; История Латвийской ССР. Рига, 1952. Т. 1. С. 50-72.

20. Такая трактовка древней истории Таллинна отражена в эстонской научно-популярной литературе (см.: Пуллат Р., Селиранд Ю. Таллинн. Таллинн, 1965. С. 3-5; Рейнсалу А. Таллинн. Таллинн, 1971. С. 23-24; Талисте X. Таллинн. Таллинн, 1977. С. 6-7; Томберг Т. Таллинн. Таллинн, 1988. С. 7-9, и др.).

21. Шаскольский И. П. Маршрут торгового пути из Невы в Балтийское море в IX-ХШ вв. // Географический сборник. М.; Л., 1954. Вып. 3. С. 148-159; Tiik L. K. Keskaegsest mereliiklusest Baltimerel ja Soome lahel // Eesti geograafia seltsi aastaraamat 1957. Tallinn, 1957. Lk. 207-224.

22. Финны долгое время называли Финский залив "Виронлахти" – "залив Виру", или "Эстонский залив" (в финском языке название "Вирумаа" распространено на всю Эстонию).

23. Nordenskiöld А. Е. Periplus. Stockholm, 1897. S. 101-102; Шаскольский И. П. Маршрут торгового пути... С. 150-153.

24. Hildebrand. Livonica, vemämlich aus dem 13. Jahrhundert im Vaticanischen Archiv. Riga, 1887. N 21.S. 43.

26. [Чумиков А.] Когда поселились русские в Ревеле // Эстл. губ. вед. 1888. № 30; Харузин Н. Обзор доисторической археологии в Эстляндской, а также в Лифляндской и Курляндской губерниях. Ревель, 1894. Кн. 1. С. 233.

28. В документах архива городского магистрата от. 1371-1413 гг. упоминается башня городской стены, стоявшая около "русской церкви", или "старой русской церкви". В таллиннской городской ипотечной книге под 1413 г. упоминается "dry Erbe by der olden russichen kerken", т. е. "наследство [наследуемый участок] вблизи старой русской церкви" (см.: Hansen G. Die Kirchen undehemalige Kloster Revals. Reval, 1885. S. 89). Предполагается, что церковь сгорела во время обширного пожара 1433 г. И башня и церковь находились у современной улицы Сулевимяги; башня была разобрана в середине XIX в. Под 1437 г. впервые упоминается новая русская церковь, сооруженная на другом месте; она сохранилась там в перестроенном виде до наших дней – на улице Вене (см.: Nottbeck Е., Neumann W. Geschichte und Kunstdenkmäler der Stadt Reval. Bd. II. Reval, 1899. S. 122; [Чумиков A.] Когда поселились русские в Ревеле // Эстл. губ. вед. 1888. № 29, 34, 36, 37; [Он же], Православная церковь св. Николая в Ревеле // Там же. № 39).