| Описание пути "из варяг в греки", как известно, содержится в начальной, недатированной части "Повести временных лет":
Поляномъ же жившимъ особѣ по горамъ симъ, бѣ путь изъ Варягъ въ Греки и изъ Грекъ по Днѣпру, и верхъ Днѣпра волокъ до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмерь озеро великое, из него же озера потечеть Волховъ и вътечеть в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду, а от Царягорода прити в Понтъ море, в не же втечет Днѣпръ рѣка1.
Несмотря на то, что этот путь назван летописцем путем "из варяг в греки", описан он в прямо противоположном направлении, а именно как путь "из грек в варяги", о чем собственно и говорится непосредственно перед описанием пути – "и изъ Грекъ по Днѣпру". Такая особенность описания требует определенного объяснения. Наиболее простым и, казалось бы, вполне очевидным объяснением является предположение о том, что летописец описывал путь из Киева (где он и находился), т. е. из земли полян, которая являлась своего рода точкой отсчета для его ориентации в. географическом пространстве2 (хотя самый факт описания пути из Киева еще не обязательно является поводом для описания пути с юга на север, ведь летописец мог сначала описать движение до Византии, а потом до Рима, вокруг Европы, на север Руси и далее на юг до Киева, т. е. в "нормальном" круговом направлении). Тезис о своего рода "поляно-центричной" позиции летописца стал хрестоматийным в научной литературе, и он, безусловно, имеет под собой все основания, поскольку базируется на многочисленных примерах из текста ПВЛ. В случае пути "из варяг в греки" его описание также вводится через упоминание о полянах (являющееся своеобразным лейтмотивом всей вводной части ПВЛ): "Поляномъ же жившимъ особѣ по горамъ симъ, бѣ путь изъ Варягъ въ Греки ..." ("Полянам же, жившим отдельно по горам этим, был путь из Варяг в Греки...") – т. е. у Киевских гор, где жили поляне, проходил путь "из варяг в греки". Однако сама эта фраза еще не означает, что, именно начиная с Киева, и следует описание пути. Сам вводный пассаж к этому описанию обнаруживает полное текстуальное соответствие с еще двумя фрагментами начальной части летописи, причем в обоих случаях предваряет их3. Это, во-первых, рассказ об основателях Киева, который следует в ПВЛ после описания путей и сказания о хождении апостола Андрея. Он начинается словами: "Полем же жившемъ особѣ и володѣющемъ роды своими..."4 И во-вторых, это – рассказ о происхождении славянских племен, связанный с информацией о радимичах и вятичах и местах проживания юго-западных племен по Бугу и Днестру (дулебов, волынян, уличей, тиверцев). Этот текст следует после рассказа об обрах ("примучивших" дулебов) и также предварен фразой: "Поляномъ же жиущемъ особѣ..."5 Во всех трех случаях можно полагать, что перед нами некая устойчивая формула, служившая летописцу для перехода к новой теме повествования, причем, возможно, ее употребление в начале описания пути восходит к рассказу об основателях Киева, поскольку в первом случае упоминаются Киевские горы, ранее в тексте летописи не названные.
Сам же путь "из варяг в греки" начинается "из Грек" и заканчивается Черным морем, в которое впадает Днепр (далее в летописи указан исток Днепра – "Оковьский лес"). Создается впечатление, что именно Понт и является отправной точкой для описания пути; далее следуют географические объекты на территории Руси (Днепр, Ловоть, Ильмень, Волхов, Нево) и за ее пределами (Варяжское море с двумя "опорными" пунктами – Римом и Константинополем)6. Иными словами, собственное "местоположение" летописца совершенно необязательно могло определять порядок описания пути, тем более, что движение в обратном направлении ("из варяг в греки") было ему, безусловно, хорошо известно (именно в этом направлении двигались Аскольд и Дир в Киев, Олег в Киев и затем на Константинополь, Игорь на Византию и т. д.). Следовательно, "греки" как начальная точка пути "из варяг..." нуждаются в объяснении такого предпочтения летописца обратному направлению названного пути.
Конечно же, ближайшая (даже текстуально) аналогия летописному описанию пути "из варяг в греки" – это сказание о хождении апостола Андрея, следующее в ПВЛ после описания этого пути и других речных путей Восточной Европы. Исследователи давно обратили внимание на взаимосвязь этих сюжетов. Так, Л. Мюллер отмечал, что на сказание об апостоле могло повлиять географическое представление о двух путях из Руси в Рим: "В Киевской Руси знали, что Европа – это нечто вроде острова: с севера, запада и юга она омывается морями, а на востоке протекают большие реки, соединяющие Балтийское море с Каспийским и Черным. Они знали также, что имелось два пути, по которым из Киева можно было водным путем добраться до Рима: вниз по Днепру через Черное море и Константинополь и вверх по Днепру до Волхова с преодолением небольшого участка пути волоком и далее по Балтийскому морю. При описании этих двух путей в Рим летописец и вставляет в свое повествование легенду об Андрее, как бы в подтверждение того, что некогда кто-то воспользовался этим длинным северным путем"7. Между тем, на самом деле летописцу известен только один путь в Рим – именно через Русь, а не через Византию, о чем и говорится при описании речных путей Восточной Европы ("а по ДвинЪ въ Варяги, изъ Варягъ до Рима..."). Чтобы выяснить, почему это так, необходимо обратиться к другим географическим описаниям начальной части ПВЛ, и прежде всего к рассказу о разделении земли сыновьями Ноя.
Так называемое "этногеографическое введение" ПВЛ, которым собственно и открывается летописное повествование, давно находится в центре исследовательского внимания. Начиная с трудов A. A. Шахматова, определены два источника, на которые опирался летописец, – "Хроника" Георгия Амартола в славянском переводе ("Книги временьныя и образныя Георгия мниха"; сама хроника написана в середине IX в. в одном из константинопольских монастырей) и "Хроника" Иоанна Малалы (написана во второй половине VI в, по-видимому, в Константинополе), сведения из которой дошли до летописца из несохранившегося древнерусского "Хронографа по великому изложению", составленного в конце XI в.8 Описания разделения земли в этих византийских хрониках базируются на еще более древней традиции (в конечном итоге восходящей к библейскому прототипу)9, однако в ПВЛ, в отличие от других текстов, рассказ о разделении земли вынесен в начало повествования, т. е. выделен содержательно10. Кроме того, летописец заимствовал из Амартола и Малалы типологически разные сведения: из Амартола – списки стран и конкретных географических объектов каждой из частей, а из Малалы – общие характеристики частей и, вероятно, структуру самого описания11, хотя эта компилятивная работа носила сложный и глубоко осмысленный (а отнюдь не механический) характер (причины такого соединения двух источников выявлены И. В. Ведюшкиной)12. Даже "конечный результат" такой работы – собственно этногеографический экскурс летописи – не обнаруживает полного текстологического сходства ни с Амартолом, ни с Малалой. По мысли И. В. Ведюшкиной, его предназначением было соединение "библейских персонажей с восточноевропейскими реалиями через такой "вневременной" и политически (и этнически) нейтральный параметр, как название стороны горизонта"13. Само это соединение осуществляется подробным описанием "Афетовой части", включающей территорию Руси, Северной и Западной Европы. Эта часть, как было показано Е. А. Мельниковой, принципиально отличается от предшествующих описаний, восходящих к византийским источникам. Исследовательница выделяет такие особенности, как наличие в перечне "летописных" названий исключительно этнонимов, в отличие от хоронимов в византийских хрониках, и годологический ("путевой") принцип описания (преимущественно по речным путям), в отличие от византийского хорологического14. К этому же типу восприятия пространства примыкает и описание путешествия апостола Андрея в ПВЛ15. При этом пространственная структура в оригинальной части этногеографического введения в значительной степени, очевидно, восходит к древнескандинавской картине мира (представление о Балтийском ("Варяжском") море как центральном элементе описания "восточного" и "западного" путей, соединяемых в единую трансъевропейскую магистраль)16. Кроме того, некоторые детали этой части этногеографического введения (в том числе место руси в перечне народов и описание расселения народов по рекам), по мнению В. Я. Петрухина, находят параллели в "Таблице народов" еврейской "Книги Иоссипон" середины X в., которая могла быть известна летописцу через древнерусский перевод17.
Теперь подробнее остановимся на топографических принципах описания в этногеограАическом введении. Существует мнение, что з заимствованной части текста "в каждой из третей перечисляются страны в более и или менее упорядоченной последовательности – с востока на запад"18. Но это утверждение нуждается, на мой взгляд, в корректировке. Итак, летописец, вслед за византийскими прототипами, сначала описывает восточную часть – часть Сима: "И яся въстокъ Симови: Персида, Ватръ, доже и до Индикия в долготу, и в ширину и до Нирокурия, якоже рещи от въстока и до полуденья..."19 Этот фрагмент более близок к Малале, чем к Амартолу, – вот как он выглядит в тексте первого: "И взяло колено Симово от Персии и Бактрии до Индии в долготу и в широту до Ринокорура, то есть от востока до части полуденной..."20 Затем летописец перечисляет страны, основываясь в основном на Амартоле, и среди прочих объектов упоминает реку Евфрат, которой описание Симовой части у Амартола заканчивается. По какому топографическому принципу построено описание у Малалы? Принципиально важными здесь представляются обозначения "в долготу и в ширину", отсутствующие у Амартола ("наследствует же первенец сын Ноев Сим от Персиды и Вактороном доже и до Индия и Ринокоторою к въстоку прилежащем"21), но в описании подразумеваемые. Восточная часть идет в долготу от Персии до Индии и в широту до Ринокорура, города на границе между Палестиной и Египтом, где смыкается с югом, т. е. с "уделом" второго Ноева сына – Хама. Совершенно очевидно, что в такой системе координат (долготы и широты) точка отсчета должна располагаться так, чтобы восточное направление было долготным, а южное – широтным, а это возможно только в том случае, если описывающий земли обращен лицом к востоку, т. е. к Симовой части. Тогда сначала описываются пределы земли в длину, т. е. до крайней дальней точки (Индия), а потом – в ширину, т. е. до границ следующей части. Сразу оговорюсь, что речь идет лишь о самом общем принципе землеописания, который мог не вполне соблюдаться в деталях (проверить это сложно как из-за трудностей в идентификации отдельных топонимов, так, и это самое главное, из-за существенных отличий географических представлений средневековья – в данном случае византийских авторов – от более позднего времени). По такому же принципу строится описание пределов части Хама, восходящее к Амартолу. "Хамови же яся полуденьная страна: Еюпетъ, Ефивопья, прилежащия ко Индомъ, другая же Ефивопья, из нея же исходить рѣка ефиопьская Чермна, текущи на въстокъ..." – это как бы "долготное" направление, от Египта на юг, причем принципиально важно соседство с пределом Сима и связующий с ним водный путь по Красному морю (в греческом оригинале Амартола – река Эритра22). Далее представлено "широтное" направление – от Фив и Ливии до западных областей Северной Африки и Гадира (т. е. Кадикса). Потом перечислены провинции Византии, также оказавшиеся в Хамовой части, острова, и завершается перечень владений Хама рекой Нил (и у Амартола, и в ПВЛ). Часть Иафета (северные и западные страны) описывается точно таким же образом: сначала на север (т. е. "в долготу") от Мидии, Албании, двух Армении до Скифии, и затем на запад (т. е. "в ширину") до Адриатического моря. Далее перечисляются острова и завершается перечень рекой Тигр, "текущей между Мидией и Вавилоном" (и у Амартола, и в ПВЛ). Соответствующий фрагмент у Малалы обнаруживает ту же закономерность: "Колено же Иафета, третьего сына Ноя, получило [земли] от Мидии на север до Британских островов и все [народы около] Понтийского [моря] до части западной"23.
Итак, взгляд авторов византийских хроник при описании раздела земли идет поочередно из центра к каждой из частей, в которой сначала дается наиболее удаленное ("долготное") направление (Индия, Эфиопия, Скифия), а затем соединяющее части "широтное" (Ринокорур, Гадир, Адриатика), причем, как указывает Амартол, перечисляются владения сыновей Ноя в такой последовательности: страны, острова и реки. То же находим и в "заимствованной" части ПВЛ. Очевидно, что центром землеописания византийских прототипов летописного текста служил Константинополь24.
Далее в тексте ПВЛ следует уже собственно оригинальная часть. Она характеризуется теми особенностями (этнонимы, годологический принцип), о которых уже говорилось выше. Но самое любопытное, в описании Восточной и Северной Европы летописец повторяет тот порядок землеописания, который присутствует в византийских прототипах предшествующего текста. Итак, владения Иафета простираются до "Понетьского моря, на полънощныя страны" (представление о том, что в данном направлении, согласно летописи, течет Тигр25, основывается на буквальном понимании летописного текста, где перечисление стран из Амартола, завершающееся Тигром, на самом деле вставлено в обобщенное описание владений Иафета – "северных и западных стран... до Черного моря"). Летописец перечисляет реки Восточной Европы от Днепра и до Волхова и Волги, т. е. с юга на север, не забывая при этом соединять ими части земли (подобно рекам из византийских хроник) – "Волъга, яже идеть на востокъ, в часть Симову". Далее летописец перечисляет народы, включая русь, чудь и 14 (!) финно-угорских и балтских племен (славяне отнесены им к области Иллирия). Особенность этого перечня заключается в том, что восточнославянские племена в нем не упомянуты – о восточных славянах летописец говорит дальше и, разумеется, их история представляет собой основной "костяк" всей ПВЛ. Русь летописец воспринимает однозначно как неславянский народ, поэтому видеть в этом названии обобщающий этноним для всех восточнославянских племен26 нельзя. Взгляд летописца доходит до Варяжского моря, т. е. до Балтики. Этим и оканчивается северное, "долготное" направление. В северной своей части оно "покрывает" Austrvegr27. Далее следует направление "широтное": "По сему же морю сѣдять варязи сѣмо ко въстоку до предѣла Симова, по тому же морю сѣдять къ западу до землѣ Агнянски и до Волошьски". "Широтное" описание идет сначала на восток – на "соединение" с частью Сима (как старшего из сыновей Ноя), а затем на запад. Это направление, соответствующее Vestrvegr, описано далее подробнее28, но соединяется оно, в конце концов, с "племенем Хамовым". Таким образом весь круг землеописания замыкается. Описание же "Афетовой части" завершается водной артерией – Варяжским морем, так же, как завершаются реками части византийских прототипов летописного текста (Ефрат, Нил, Тигр). Эти примеры, как кажется, показывают, насколько внимательной и глубокой была работа составителя ПВЛ при формировании и структурировании этногеографического введения.
Принципиально важными в летописном тексте представляются сведения, позволяющие связать между собой три части разделенной земли. "Афетова часть" соединяется с Симовой через Волгу ("яже идеть на востокъ, в часть Симову") и через Варяжское море ("по сему же морю сѣдять варязи сѣмо ко въстоку до предѣла Симова"), с Хамовой – также через Варяжское море – сначала на запад, а затем к югу. Ту же функцию выполняют и описания течения рек Восточной Европы, следующие за описанием пути "из варяг в греки": "Тѣм же и из Руси можеть ити по Волзѣ в Болгары и въ Хвалисы, и на въстокъ дойти въ жребий Симовъ, а по Двинѣ въ Варяги, изъ Варягъ до Рима, от Рима же и до племени Хамова"29. Здесь опять та же последовательность (сначала в часть старшего брата, т. е. на восток, а потом – среднего, т. е. на юг) и та же идея. Летописец показывает, каким образом пути, идущие по рекам и морям, связывают между собой все три части земли, соединяют "Афетову" (славянскую и русскую) часть с двумя другими. Пути, таким образом, выполняют задачу не только географического, но и своего рода идейно-религиозного характера, позволяя вновь связать воедино разделенные части земли – ив этом смысле годологический принцип описания имел не только реально-историческую и практическую основу, но и выполнял в тексте летописи важную семантическую функцию, непосредственно связанную с рассказом о разделении земли.
Если в этом контексте рассматривать и описание пути "из варяг в греки", то его "обратное" направление получает возможность объяснения. В самом деле, описание пути начинается от Черного моря, т. е., по сути, из того константинопольского центра, из которого исходит землеописание этногеографического введения, – центра, естественного для Амартола и Малалы и, по-видимому, принятого летописцем.
Сам же путь ведет на Балтику (откуда открывается возможность попасть в часть Сима), а затем в Рим, откуда можно добраться до части Хама. Иными словами, путь "из варяг в греки" (а вернее, "из грек в варяги") – это не просто круговой путь "внутри" "Афетовой части", а путь, позволяющий из этой части пройти в две другие – Симову (на восток) и Хамову (на юг через запад). Таким образом его описание включено в общий контекст описания ойкумены, заданного начальным рассказом о разделении земли сыновьями Ноя.
С другой стороны, описание пути "из варяг в греки" соотносится и с маршрутом хождения апостола Андрея. Основные точки этого маршрута: Синопия, Корсунь, днепровские горы, земля словен, Варяги, Рим, снова Синопия. Апостол начинает свой путь от Понта и заканчивает им же – в точном соответствии с описанием пути "из варяг в греки". При этом Рим представляется основной целью апостола – напомню, что он в качестве важного "пункта" присутствует и в описании пути "из варяг в греки", и в описании движения по русским рекам ("а по Двинѣ въ Варяги, изъ Варягъ до Рима, от Рима же и до племени Хамова"). Вероятно, Рим вообще имел определенное, существенное значение в древнерусской летописной традиции – ив географическом, и в идейно-религиозном плане. Так, можно упомянуть начало Новгородской I летописи младшего извода, в которой, как считается, отразился Начальный свод: "Якоже древле царь Римъ, назвася и во имя его город Римъ"30 (в этой части НПЛ опирается на Хронограф по великому изложению). В ПВЛ историческая значимость Рима выражена не столь явно, но очевидно, что Рим занимает важное место на ментальной карте летописца: туда идет апостол Андрей, туда ведет путь "из варяг в греки", туда можно дойти из Руси по Двине и далее "до племени Хамова". Другой важный пункт в хождении апостола – Корсунь (A. A. Шахматов полагал возможным корсунское происхождение летописной легенды об Андрее31). Именно здесь, по словам летописи, у него появляется желание идти в Рим, и осуществление этого желания приводит к благословению Киевских гор. Любопытно, что в тексте ПВЛ эти горы упомянуты раньше, чем о них говорится непосредственно (впервые в связи с хождением апостола). Описание пути "из варяг в греки" вводится в текст, как мы видели, следующим образом: "Поляном же жившим особѣ по горам сим", т. е. по "этим горам". В предшествующем же тексте летописи днепровские горы вообще не упоминаются32. Речь о них идет лишь далее, в сказании об апостоле Андрее, а затем в сказании о Кие, сам же "вводный" пассаж к описанию пути, как уже говорилось, обнаруживает полную аналогию с началом рассказов об основателях Киева и о племенах восточных славян. Мне кажется верным мнение A. A. Шахматова о соотношении сказания об апостоле и описания пути: не маршрут хождения апостола является "подтверждением" описания пути (как полагает Л. Мюллер), а само это описание определяется маршрутом хождения33. Очевидно, что легенда о путешествии апостола Андрея сложилась на Руси, по крайней мере, к концу XI в.34 Описание же пути "из варяг в греки" представляет собой летописную конструкцию, которая отсутствовала в Начальном своде и, по всей видимости, относится к началу XII в. Для летописца, вероятно, принципиально важным было обратное направление пути еще и потому, что так двигался апостол Андрей, через которого символическим образом русское христианство оказывалось связанным с апостольскими временами и который как бы предвосхитил последующее крещение Руси. Кстати, и само крещение также "происходило" именно в этом направлении – Владимир крестился в Корсуне (который был и отправной точкой пути апостола по Руси), откуда вернулся в Киев и осуществил крещение Русской земли. Направление "из грек" было для летописца начала XII в. существенным, поскольку именно таким путем двигалось на Русь христианство. Составитель ПВЛ, конечно, знал о "нормальном" направлении пути "из варяг в греки", он отметил и само древнее его название. Но в данном направлении двигалась языческая русь, а в обратном – христианство. Для летописца более актуальным было второе, и поэтому путь оказался описанным "из грек": он соединял "Афетову часть" с Симовой и Хамовой (т. е. Русь с востоком и югом), по нему можно было попасть в Рим, и именно через него шла христианизация Руси. Движение же по пути – "из варяг в греки" (зафиксированное в некоторых своих частях в скандинавских и византийском источниках) – относилось к языческим временам и при составлении описания оказалось менее значимым.
Как показала Е. А. Мельникова, описания Балтийско-Волжского пути и пути "из варяг в греки" (Днепровско-Волховского) в ПВЛ, по-видимому, отражают разные этапы "формирования системы коммуникаций в Восточной Европе"35. И действительно, описание путей по Варяжскому морю в этногеографическом введении и описание пути "из варяг в греки" обнаруживают существенные различия. Но в то же время между ними есть и глубинное сходство – это сходство общей системы землеописания начальной части ПВЛ, заданной преобразованным летописцем византийским рассказом о разделении земли.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. ПВЛ. С. 8-9; Лаврентьевская летопись (ПСРЛ. Т. 1). М., 1997. Стб. 7.
2. Петрухин В. Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. М., 2000. Т. 1. С. 64; ср.: С. 67, 77.
3. Шахматов A. A. "Повесть временных лет" и ее источники // ТОДРЛ. Л., 1940. Т. 4. С. 29-30.
4. ПВЛ. С. 9.
5. ПВЛ. С. 10.
6. На Черное море как исходный пункт при описании пути указывала и Е. А. Мельникова (Мельникова Е. А. Путь как структурная основа ментальной карты составителя "Повести временных лет" // ВЕДС. XX: Трансконтинентальные и локальные пути как социокультурный феномен. М., 2008. С. 154).
7. Мюллер Л. Древнерусская легенда о хождении апостола Андрея в Киев и Новгород // Мюллер Л. Понять Россию: историко-культурные исследования / Сост. Л. И. Сазонова. Авторизованные переводы с немецкого языка. М., 2000. С. 194.
8. См.: Шахматов A. A. "Повесть временных лет" и ее источники. С. 42-44, 72-73.
9. О круге близких этногеографических описаний см.: Мельникова Е. А. "Этногеографическое введение" Повести временных лет: пространственная ориентация и принципы землеописания // Живая старина. 1995. № 4. С. 45; Ведюшкина И. В. Библейское предание о разделении земли в раннехристианской и византийской традиции //Диалог со временем. М., 1999. № 1. С. 60-83.
10. Ведюшкина И. В. Библейское предание. С. 83.
11. Мельникова Е. А. "Этногеографическое введение". С. 45.
12. Ведюшкина И. В. Названия сторон горизонта в этногеографическом введении Повести временных лет и его источниках // ВЕДС. XI: Контакты, зоны контактов и контактные зоны. М., 1999. С. 127-139.
13. Там же. С. 138.
14. Мельникова Е. А. "Этногеографическое введение". С. 47; Она же. Путь как структурная основа. С. 150-151.
15. Мельникова Е. А. Пространственная ориентация в Повести временных лет // ВЕДС. XVIII: Восприятие, моделирование и описание пространства в античной и средневековой литературе. М., 2006. С. 129.
16. Мельникова Е. А. "Этногеографическое введение". С. 47; Она же. Путь как структурная основа. С. 154-155.
17. См. подробнее: Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков. Смоленск; М., 1995. С. 25-40.
18. Мельникова Е. А. Путь как структурная основа. С. 151.
19. ПВЛ. С. 7.
20. Истрин В. М. Хроника Иоанна Малалы в славянском переводе. М., 1994. С. 23; Ведюшкина И. В. Названия сторон горизонта. С. 132-133.
21. Матвеенко В. А., Щеголееа Л. И. Книги временные и образные Георгия Монаха. Т. 1. Ч. 1. Интерпретированный текст Троицкой рукописи. М., 2006. С. 155.
22. Ведюшкина И. В. Названия сторон горизонта. С. 135.
23. Истрин В. М. Хроника Иоанна Малалы. С. 23; Ведюшкина И. В. Названия сторон горизонта. С. 136.
24. Ср.: Шахматов A. A. "Повесть временных лет" и ее источники. С. 29.
25. Ведюшкина И. В. Названия сторон горизонта. С. 138.
26. Мельникова Е. А. Путь как структурная основа. С. 151-152. Основания к этому вроде бы можно усмотреть в дальнейшем тексте ПВЛ, где в рассказе о расселении восточнославянских племен названы неславянские народы "от колена Афетова", "иже дань дають Руси" (ПВЛ. С. 10). Этот перечень почти идентичен перечню этногеографического введения, однако это еще не свидетельствует об одинаковом понимании наименования "русь" и в первом, и во втором случаях. Важно отметить, что, несмотря на некоторые различия, оба перечня финно-угорских и балтских племен обнаруживают примечательное сходство в количестве названных этнонимов – в обоих перечнях их по 14.
27. Мельникова Е. А. Путь как структурная основа. С. 152.
28. Там же. С. 152.
29. ПВЛ. С. 9; Лаврентьевская летопись. Стб. 7.
30. НПЛ. С. 103.
31. Шахматов A. A. "Повесть временных лет" и ее источники. С. 149-150.
32. Ср.: Алешковский М.Х. Повесть временных лет. Судьба литературного произведения в Древней Руси. М., 1971. С. 16.
33. Шахматов A. A. "Повесть временных лет" и ее источники. С. 149.
34. Мюллер Л. Древнерусская легенда. С. 193. О византийских источниках легенды см.: Дворник Ф. Идея апостольства в Византии и легенда об апостоле Андрее. СПб., 2007. С. 293-294.
35. Мельникова Е. А. Путь как структурная основа. С. 154-155. |
|
