|
Из всего обширного и разнообразного корпуса древнескандинавских источников информацию о русских правителях содержат только саги и пряди – краткие прозаические произведения. Было отмечено1, что наиболее подробно в них освещен ранний период существования Древнерусского государства и, в частности, правления Владимира Святославича и Ярослава Мудрого, отличавшиеся прочными и разнообразными связями Руси и Скандинавии. О начальном периоде нашей истории древнескандинавский автор имел в своем распоряжении (так же как и русский летописец) только легендарную информацию, распространявшуюся в устной традиции и дошедшую до времени записи в переработанной в процессе бытования форме. Эти данные имеют в значительной мере генерализированный характер и могут свидетельствовать, главным образом, о тенденциях, направлениях отношений между Русью и народами Скандинавии, хотя и не исключена возможность сохранения в близкой к первоначальной форме устных преданий, получивших по ряду причин широкую популярность.
Данная работа построена на материале саг о древних временах, одном из видов древнеисландских саг, созданных не ранее конца XII в.2 Для анализа по всему корпусу саг данного вида были выбраны упоминания о персонажах (конунгах, ярлах, хёвдингах и др.), которые, по свидетельству авторов этих произведений, в течение какого-то времени обладали властью на территории Руси. Информация саг о древних временах о правителях Руси до настоящего времени в полном объеме еще не исследовалась3, что связано с малой изученностью этих источников в историографии, хотя она заслуживает пристального внимания. Саги о древних временах рассказывают о событиях ранней истории, главным образом, до конца IX в., а в ряде произведений – по XI в. Русь обозначена в этих текстах несколькими терминами: Гарды (Garðar), Гардарики (Garðariki), Руссия (Rússia). К исследованию привлекаются также упоминания о конунгах Аустрвега (Austrvegr – "Восточный путь") в связи с неопределенностью значения самого термина и включенностью в него Руси4.
Для обозначения социального статуса русских князей в сагах о древних временах обычно употребляется слово "конунг" (konungr), широко использовавшееся в древнеисландском языке при титуловании как верховных, так и мелких правителей.
Поименованные в сагах данного вида персонажи лишь в малой своей части соотносимы с известными по русским летописям историческими деятелями. Имена многих "конунгов Руси" нам не знакомы. Таким образом, весь русский княжеский именослов саг о древних временах составляет две группы, условно обозначаемые мной а) историческими деятелями и б) легендарными конунгами.
Сведения о русских правителях встречаются в контексте двух типов: 1) в микроконтексте так называемых "точечных упоминаний", представляющих собой информацию, включенную в генеалогические перечни, в зачины произведений, которые определяют историко-географический фон повествования, в изолированные, не связанные с сюжетом упоминания; 2) в широком контексте, когда персонаж является элементом сюжетно-образной системы произведения.
Можно предварительно наметить и распределение сведений по типам контекстов. Если в первом используются почти исключительно Имена исторических деятелей, то для второго более характерно привлечение легендарных персонажей, хотя в то же время сюжеты нескольких саг построены вокруг имен реальных русских правителей.
Среди исторических деятелей преобладающее число упоминаний связано с Ярославом Мудрым, период правления которого характеризуется устойчивыми связями Руси со Скандинавией5. Имя Ярослава нередко поставлено в один ряд с норвежцем Эймундом, получившим, согласно сагам, в управление земли на Руси и возведенным скандинавскими авторами вследствие этого в ранг "конунга Руси". В отличие от королевских саг, в сагах о древних временах имя Владимира Святославича не стало популярным. Лишь в одном произведении, "Саге о Тидреке Бернском", созданной в Норвегии в середине XIII в., использованы исторические сведения об этом русском князе, причем в сложном, контаминированном сюжете.
К числу уникальных свидетельств нужно отнести информацию "Саги о Стурлауге Трудолюбивом" (XIII в.) об Ингваре из Гардов. Внутренняя хронология, восстанавливаемая для этого текста по совокупности датирующих элементов6, позволяет отнести описываемые в саге события ко второй половине IX – началу X в. и связать имя Ингвара с летописным Игорем, сыном Рюрика, великим князем киевским с 912 г. Согласно "Повести временных лет", в раннем возрасте Игорь совершил вместе со своим родственником (или по другим летописным данным – воеводой) Олегом поход в Киев по пути "из варяг в греки", исходным пунктом которого, очевидно, был Альдейгьюборг (Ладога). Сага, как следует из текста, связывает Ингвара именно с Ладогой.
Предания о варяжских князьях были широко распространены в городах Северной Руси7. В Ладоге, являвшейся, по замечанию А. Н. Кирпичникова, "фамильным владением первых Рюриковичей"8 существовали рассказы о пребывании там Рюрика9. В Ладоге могли бытовать предания и об Игоре, не сохранившиеся в древнерусских памятниках, но нашедшие отражение в "Саге о Стурлауге Трудолюбивом" в упоминании Ингвара из Гардов, сидящего в Ладоге.
Сведения о легендарных конунгах в значительной мере стереотипны. Почти все они связаны с сюжетами матримониальных связей и службы в войске русского князя. При анализе этого материала перед исследователем неизбежно встает вопрос о степени включенности "русских" героев в сюжетно-образную систему древнескандинавских произведений. Иными словами, возникает необходимость определить, как воспринимались "русские" герои самими авторами, противопоставлялись ли они своим, исконно скандинавским героям по принципу "свой" – "чужой". В качестве формальных показателей мною были выбраны три параметра: 1) наличие генеалогического перечня, традиционно приводящегося в сагах при введении в текст действующих лиц; 2) существование противопоставления или объединения героев по языковому признаку; 3) принципы выбора имени для персонажей. Думается, что набор параметров может быть при дальнейшем исследовании расширен.
Введение в повествование генеалогических сведений о героях, как известно, является характерной чертой древнеисландских саг. Эти сведения, неустанно повторяемые авторами саг из произведения в произведение, характеризуют древность и значительность рода, к которому принадлежит герой, позволяют установить значимые в глазах современников кровные связи. Анализ материала показал, что генеалогическая информация, характеризующая начало династического правления или принадлежности к определенному роду, у легендарных конунгов Руси, как правило, не приводится. Следует, тем не менее, отметить, что при появлении в сюжете связанных с конунгами Руси персонажей нередко упоминаются их кровнородственные отношения со Скандинавией. Например, в "Саге о Хальвдане Эйстейнссоне" ничего не сказано о происхождении самого конунга Хергейра, правившего в Альдейгыоборге (Старой Ладоге), однако о его супруге Исгерд говорится, что она была дочерью конунга из Гаутланда. Ее брат Сигмунд, также скандинав по рождению, правит в Бьярмаланде, а об их соратнике, ярле Скули, сказано, что он приемный сын Хеймира, отца Брюнхилд Будладоттир, известной по нескольким сагам о древних временах10. Пропуск авторами саг такого важного элемента, как генеалогические данные, может оцениваться по-разному, и, без сомнения, этот вопрос требует специального исследования.
Ясно, однако, что замалчивание генеалогии героев не равноценно выражению противопоставления по данному признаку.
Поиски указаний в текстах саг на различия в языке приходящих на Русь скандинавов и местного населения дали весьма незначительные результаты. Лишь в одном произведении, в "Саге об Ингваре Путешественнике", было встречено упоминание о тех языках, которые были известны на Руси. Королева Силькисиф, встретившая Ингвара и его дружину в своей столице, "спросила, кто они и куда направляются. Ингвар ответил кратко, потому что хотел проверить, может ли она говорить на разных языках; оказалось, что она умеет говорить по-латыни, по-немецки, по-датски и по-гречески и на многих других языках, которыми пользуются по восточному пути. Когда Ингвар понял, что она говорит на этом языке, он назвал свое имя и попросил ее назвать свое имя и свой сан. "Меня зовут Силькисиф, – сказала она, – я королева этой земли и королевства""11.
Попутно отмечу, что единственное упоминание о непонимании скандинавами языка местного населения относится к их отношениям с финно-угорским населением, в частности с бьярмами. В "Саге об Одде Стреле" описывается, как герои, приплывшие в Бьярмаланд, слушают разговор местных жителей, среди которых был один норвежец. По языку своего соплеменника они немедленно отличают того от бьярмов, а язык бьярмов характеризуют как "птичий", т. е. невнятный, невразумительный12. Таким образом, в изображении авторов саг, скандинавы не сталкивались с языковыми трудностями. Думается, что при дальнейшем анализе сюжетно-образной системы саг о древних временах данный параметр можно не принимать во внимание.
Последнее, на чем мне бы хотелось остановиться, это анализ именослова саг о древних временах. В настоящее время уже доказано, что в древности выбор имени не был случайным. Имя – это элемент знаковой системы, и, выбирая имя для своего персонажа, средневековый автор рассчитывал на определенную реакцию своего слушателя или читателя. Анализ текстов саг показывает, что в отборе авторами имен для персонажей, относящихся к разным народам, можно выявить некоторую закономерность. Вновь обратимся к "Саге о Хальвдане Эйстейнссоне" и "Саге о Стурлауге Трудолюбивом", события в которых происходят в Юго-Восточном Приладожье с центром в Ладоге, Юго-Западном Приладожье, на что указывает "карельская" топонимика, и Русском Севере, обозначенном топонимом "Бьярмаланд" Ладога, находящаяся, по уточнению автора текста, "на востоке в Гардах", т. е. на Руси – центр, где происходят "русские" события "Саги о Хальвдане Эйстейнссоне" Там правит конунг Хергейр, имеющий красавицу дочь Ингигерд и супругу Исгерд.
Ближайший соратник Хергейра и приемный отец его дочери ярл Скули, владения которого находятся невдалеке от Ладоги. Хальвдан, Хергейр, Ингигерд, Исгерд и Скули – широко распространенные в средневековье скандинавские имена. Аналогично в "Саге о Стурлауге Трудолюбивом" правитель Ладоги носит скандинавское имя Ингвар13. Тем самым авторы обоих произведений характеризуют Ладогу как город, управляемый представителями норманской династии. Имена персонажей, не входящих в окружение главных героев – норманнов, разительно отличаются от упомянутых выше скандинавских. Здесь преобладают вымышленные имена, употребленные только в публикуемых текстах и в других произведениях древнескандинавской письменности не встречающиеся, – Аргхюрна, Хрифлинг, Гуллькула, Флоки и др. Таким образом, именослов произведений, по-видимому, определяет их принадлежность к разным этническим группам, последовательно деля героев на "своих" и "чужих". Поведение "своих" понятно авторам текстов: к ним применимы все принятые в древнескандинавском обществе культурно-этические нормы. Для составления рассказа о действиях "чужих" героев и о мире, в котором они живут, существует огромный пласт, из которого можно почерпнуть информацию, – история и легендарная мифология.
Главное, что следует подчеркнуть при рассмотрении имен "конунгов Руси" в сагах о древних временах, это тот факт, что все они носят скандинавские имена (Raðbarðr, Dagr, Hergeirr, Hreggviðr, Sigtryggr и др.), широко распространенные в Норвегии, Исландии и Швеции в период раннего средневековья и не вошедшие в древнерусский княжеский именослов. При последовательном делении всех персонажей авторами саг на "своих" и "чужих" это может, по-видимому, свидетельствовать о том, что создатели саг о древних временах относили легендарных "конунгов Руси" к своему, скандинавскому, этническому пласту.
В отечественной историографии по вопросу о происхождении правившей на Руси династии Рюриковичей сформировались две точки зрения: одни историки отстаивают их скандинавское происхождение, другие считают их балто-славянами. Доказывая справедливость своего взгляда на этническое происхождение первых русских князей, каждая из сторон в своей аргументации опирается в основном на свидетельства древнерусских летописей и подкрепляет их данными других вспомогательных дисциплин. Сторонники обеих теорий, таким образом, рассматривают вопрос с позиций, представляющих собой взгляд из Руси. Материал саг о древних временах о "конунгах Руси" позволяет подойти к решению этой проблемы с позиций современников русского летописца, авторов древнескандинавских письменных памятников, т. е. посмотреть на эту проблему из Северной Европы, и дает дополнительные аргументы сторонникам норманского происхождения первых русских князей.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Джаксон Т. Н. Древняя Русь в скандинавских письменных источниках IX-XIV вв.: Дис. в виде научного доклада... д-ра ист. наук. М., 1995. С. 31.
2. Подробная характеристика саг о древних временах приведена в работе: Глазырина Г. В. Исландские викингские саги о Северной Руси: Тексты, перевод, комментарий. М., 1996. С. 7-22. ("Древнейшие источники по истории народов Восточной Европы").
3. Существует лишь несколько исследований, специально посвященных анализу "русских" персонажей. См., напр.: Studer Е. Russisches in der Thidrekssaga. Bern, 1931.
4. Анализ топонима Austrvegr проведен Т. Н. Джаксон; см.: Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (первая треть XI в.): Тексты, перевод, комментарий. М., 1994. С. 195-196.
5. Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 27.
6. Глазырина Г. В. Указ. соч. С. 188.
7. Шахматов A. A. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 312.
8 Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская земля VIII-XIII вв. // Историко-археологическое изучение Древней Руси: Итоги и основные проблемы. Л., 1988. С. 55. (Славяно-русские древности. Вып. 1).
9. Насонов А. Н. "Русская земля" и образование территории Древнерусского государства: Историко-географическое исследование. М., 1951. С. 79.
10. Глазырина Г. В. Указ. соч. С. 50-53.
11. Yngvars saga viðforla. / Utg. af E. Olson. København, 1912. S. 15.
12. Orvar-Odds saga / Hg. von R.C. Boer. Leiden, 1888. Blz. 29. Наиболее ранние сведения о языке бьярмов содержатся в рассказе халогаландца Оттара королю англосаксов Альфреду (см.: Матузова В. И. Английские средневековые источники. М., 1979. С. 24). Контекстуально их язык здесь так же, как и в "Саге об Одде Стреле", противопоставлен языку скандинавов.
13. Глазырина Г. В. Указ. соч. С. 158-159, 164-165.
Сканирование: Halgar Fenrirsson
|
|
