|
В исландских сагах, отражающих жизнь скандинавов в эпоху викингов, а в том, что касается авторских саг XIII в., – и после нее, о внебрачных отношениях чаще всего говорится мельком. Но иногда в связи с ними рассказываются целые истории, в том числе, разумеется, касающиеся королей.
Так, Олав Шётконунг, сын Эйрика Победоносного и Сигрид Гордой, первый общешведский король (995-1020/1022) и первый христианский правитель шведов, имел сына от жены-христианки и нескольких детей от наложниц, в частности Эймунда (Эмунда), правившего после брата Анунда-Якоба (1050-1060-е гг.), а также дочь Астрид, ставшую супругой норвежского короля Олава Святого. А в "Саге об Олаве Святом", норвежском короле-крестителе, рассказывается, что до женитьбы у него была наложница – взятая в плен в викинге дочь ярла "из страны вендов". Как пленницу, ее считали рабыней короля; она родила ему трех сыновей и дочь. И это лишь немногие примеры.
Гамбург-бременский священнослужитель Адам Бременский, пользовавшийся гостеприимством датского короля Свейна Эстридсена в 70-е гг. XI в., был совершенно поражен распущенностью, царившей при королевском дворе Дании в отношениях полов, в том числе любвеобилием своего покровителя, которому он снисходительно это прощал за его преданность делам церкви. Каноник объяснял сексуальные вольности мужчин и женщин частыми отлучками мужчин в связи с викингами, с чем отчасти можно бы и согласиться.
Можно также объяснять широко распространенные внебрачные связи скандинавов языческими представлениями и нравами, которые господствовали в эпоху викингов и в виде заметных реликтов сохранялись в народной толще и в XIII в., и позднее.
Но было еще одно обстоятельство, которое в тех условиях значительно влияло на поведение людей и которое может быть понято благодаря именно исландским сагам. Оно стимулировало и делало доступной половую распущенность, в том числе семейных мужчин в собственном доме, о чем в первую очередь и пойдет речь. Этим обстоятельством было наличие в каждом достаточном домохозяйстве, не говоря уже об имениях знати, зависимых людей – рабов и свободных наймитов.
Как известно, в эпоху викингов, отраженную исландскими сагами, основной общественной ячейкой у скандинавов было лично свободное, самодостаточное домохозяйство бонда. В те времена бонд (будущий "крестьянин") был независимым хозяином всего имущества, главой и распорядителем семейной и всей прочей жизни своего подворья-гарда. В основе домохозяйства стояла семейная пара, в определенных случаях неполная хозяйская семья. Вокруг нее теснились не только дети, какие-то несамостоятельные родичи и свояки, но и прислуга. Редкий бонд в ту эпоху не имел хотя бы одного-двух рабов и/или рабынь, а большинство хозяев уже среднего ранга имели их несколько, а также наемных работников. И если свободных наймитов держали почти исключительно бонды разных статусов, рабов в те века использовали и арендаторы чужой земли. У богатых, знатных людей были десятки и даже сотни рабов и наймитов. Те и другие были в определенной, хотя и в разной мере сильной, личной зависимости от главы домохозяйства, что порождало немалые сложности в быту подворья, в том числе в области личностных отношений. Одна из сложностей была связана с проблемой домашних наложниц. Эта проблема проходит через многие саги и, судя по поздним авторским сагам, остается актуальной ещё и в XII-XIII столетиях.
Работниц нанимали либо превращали в них вольноотпущенниц. Рабы обоего пола рождались в доме хозяина от таких же рабов, или были пленены им во время викинга, или, наконец, элементарно куплены на рынке. Подчинение тех и других хозяину приводило к тому, что мужчина-хозяин, в большинстве случаев женатый, по существу не только открыто практиковал в своем имении сексуальные связи с зависимыми женщинами, но заводил более или менее постоянных любовниц.
Наложничество в сагах – это не освященное ритуалами брака более или менее стабильное сожительство мужчины и женщины. Вообще тема наложниц (frilla, мн. ч. frillar) и наложничества (frillulifi), судя по "Саге о Стурлунгах" и многим другим сагам, включая сагу XIII в. "Об исландцах", нередко выступает на первый план, когда речь идет именно о перипетиях личной жизни персонажей. При этом в сагах речь не заходит о более или менее длительных внебрачных отношениях в среде зависимых и бедных людей, в том числе обедневших бондах, которые в сагах почти не фигурируют; хотя такие связи и в этой среде, вероятно, возникали – нам о них ничего не известно. В кругах же самостоятельных хозяев самого разного статуса, особенно знатных, наличие наложниц определенно было делом обычным.
Это явление имело разные формы. В сагах наложницами именуются все женщины, связанные с тем или иным мужчиной сравнительно длительными внебрачными половыми отношениями, будь то служанка или свободная содержанка. Конечно, между этими категориями женщин и их положением были различия, которые интересно рассмотреть.
Наиболее повседневной, обыденной и, скорее всего, наиболее распространенной формой наложничества (конкубината) в мире людей саги было сожительство мужчин с зависимыми женщинами именно в пределах их домохозяйства, так сказать, форма домашняя. Она была настолько связана с социальными особенностями общества и повседневной жизнью скандинава, что может считаться их спецификой.
Пример рабыни, специально купленной для хозяйских утех, содержится в "Саге о людях из Лососьей Долины" (гл. XII, XIII, XXVI и др.). Эта история сама по себе интересна и в ряде отношений показательна. Дело было так.
Знатный и богатый Хаскульд, сын Колля из Долин, однажды купил и снарядил корабль, оставил дома, в Исландии, жену Йорунн заботиться о хозяйстве и детях, а сам отправился в Норвегию. Однажды он пошел на торг, где встретил человека по имени Гилли, который в числе прочего продавал женщин. Хаскульд присмотрел и купил у него одну из них, как полагали, за большую сумму (две марки серебра). Женщина была красива, но считалась глухонемой. Он хорошо ее нарядил и увез с собой. Имени ее он так и не узнал. Дома он рассказал все жене "и попросил ее обойтись с женщиной хорошо, а также разрешить ей остаться в доме". Йорунн не стала возражать. Хозяин возобновил супружеские отношения с женой, а наложница вела себя скромно, хотя "каждому было заметно ее знатное происхождение, а также и то, что она была неглупа". У наложницы родился красивый мальчик. Отец любил его больше других детей и даже дал ему знатное имя Олав. А его мать, между тем, по требованию хозяйки гарда, стала служанкой. Вскоре случайно выяснилось, что наложница отнюдь не немая, она часто беседует с сыном, когда они наедине. И тогда хозяин узнал, что она – дочь ирландского конунга Мьюркартана1, и зовут ее Мелькорка. Она была вывезена из Ирландии как пленная в возрасте 15 лет.
Со временем из-за раздоров между женщинами постаревший Хаскульд отослал наложницу на отдельный хутор. Она была обижена; однако завела свое хозяйство и впоследствии вышла замуж за хорошего человека. Ее обожаемый сын Олав был щеголем и имел отменное оружие. При составлении завещания Хаскульд просил двух старших сыновей выделить бастарду Уз из общего наследства, т. е. обеспечивал его на равных с законными сыновьями. Он дал Олаву запястье весом в марку (т. е. весившую примерно 216 гр. золота) и дорогой меч с украшениями в полмарки золота, 12 эйриров, а также "завещал ему свою удачу и удачу родичей". Братья выполнили волю отца2.
Когда Олаву исполнилось 18 лет, мать, которая научила сына еще в детстве ирландскому языку, велела ему навестить деда в Ирландии. Успешно отслужив в дружине норвежского короля, Олав прибыл в Ирландию. Признанный дедом и ирландской родней, одаренный и обласканный юноша вернулся в Исландию блестящим, славным воином и хозяином и женился на родовитой, гордой и прекрасной девице. Такова была судьба этого сына рабыни-принцессы, которому в течение последующей жизни не раз пригождалась завещанная отцом удача3.
Эта история, благополучно завершившаяся, довольно показательна. Так, обращает на себя внимание тот факт, что Хаскульд поселил любовницу-рабыню в своем имении, заручившись согласием жены; вероятно, это как-то предусматривалось бытующей практикой. Отселив наложницу, постаревший Хаскульд обеспечил ее – недвижимым имуществом, равно как и своего незаконного сына, что было принято, но не как общее правило, среди людей саги: поскольку мужчины очень гордились обильным потомством, они своих бастардов обычно признавали и как-то привечали, хотя отнюдь не всегда на равных с законными детьми. В "Саге о Битве на Пустоши" (в ней рассказывается о событиях конца X – начала XI в.) говорится об 11 сыновьях Снорри, из которых три имели одинаковые имена (что вообще не было исключением4): Торд Киса. Из трех Тордов Кис лишь первый был от жены, остальные – от наложниц, причем один из незаконных сыновей был взят отцом в викинг. У главного персонажа саги "Жизнь Снорри Годи" от трех жен было 19 свободнорожденных детей и трое – от служанок5.
При изучении саг создается стойкое впечатление, что в большинстве гардов наряду с законной женой домохозяина находилась хотя бы одна его любовница, обычно зависимая от домохозяина женщина-служанка – как рабыня, так и формально свободная. Гораздо чаще любовницы хозяина находились в гарде постоянно, и терпимость хозяек также свидетельствует о распространенности этих отношений в обществе, их принятие. Судя по мотивации описанных в сагах разводов, предпринятых по инициативе женщины, жены обычно игнорировали "шалости" своих мужей со служанками – то ли ради сохранения брака и своего положения в обществе, то ли из-за презрения к рабыням. Об их глубоко запрятанных истинных чувствах судить сложно.
Другой формой внебрачных связей было сожительство женатых мужчин с женщинами вне своего домохозяйства. Вообще, если обнаруживалось, что некий мужчина имеет связь с чужой женой, вдовой или девицей, то считалось, что он "блудит" и "дурит" ей голову. При желании семья женщины могла за это мстить либо взять виру. Но если женатый мужчина имел связь с одной одинокой женщиной (по контексту – свободной), то она рассматривалась, как "побочная жена" с "незаконными детьми". Это было вполне обыденно и как бы в порядке вещей, если только не вмешивалась законная жена.
Но обычно в более или менее длительные внебрачные связи вступали неженатые люди, чаще всего по любви или привязанности. Сплошь и рядом наложница жила вместе с холостым мужчиной, зачастую ведя его хозяйство и рожая ему детей, так что и в этом случае мы сталкиваемся с определенной формой именно сожительства в точном значении этого слова – временного и не оформленного особыми процедурами аналога брака. В той или иной мере, нам неизвестной, подобное сожительство было основано на личном соглашении мужчины и женщины.
Наиболее широкими возможностями для того, чтобы завести одну или, одновременно, нескольких привлекательных наложниц-фавориток, обладала элита: конунги, знать, богатые и влиятельные ("могучие") бонды. Конунг Сигурд сделал своей наложницей дочь богатого бонда. Харальд Суровый имел официальную наложницу (первая половина XI в.)6. В "Саге о Магнусе Голоногом" Снорри Стурлусон пишет, что до того, как этот норвежский король женился на Маргарете, дочери шведского короля Инги, он имел детей от других женщин и наложниц как низкого, так и знатного рода (гл. XVI)7. Судя по практике других европейских обществ, находившихся на поздней догосударственной и раннегосударственной стадии, наложничество на уровне правителей в ряде случаев могло иметь и договорные начала, важные для развития вассальных связей.
Казалось бы, трудно понять, почему наиболее часто, спокойно и откровенно говорит о наложницах, преимущественно в среде знати и верхушки бондов, христианская "Сага об исландцах", довольно равнодушная к описанию брачных церемоний и супружеской жизни, излюбленному родовыми сагами. Но, так или иначе, обратимся к этому сюжету, используя обильные данные этой саги.
Так, в ней рассказывается о двух братьях, Сэмунде и Орме, сыновьях Йона, неженатых и имевших наложниц (гл. 17). Дело происходит в начале XIII в. Знатный Сэмунд "жил на хуторе Одди на широкую ногу и имел сверх того много других хуторов" и был холост. Но зато он имел 9 детей от разных женщин, обычно служивших на его хуторе и ведших там хозяйство, из них четырех детей – от одной из них; о его незаконных детях Стурла сын Торда отзывается с большой похвалой8. Что касается Орма, то он был человек умный, зажиточный и вообще достойный. У него были две наложницы, одновременно или последовательно – из саги неясно; от одной он имел сына и дочь, от другой – двух сыновей и "множество дочерей".
В гл. 46 (1222 г.) говорится о Торвальде сыне Снорри, который в собственном доме возлежал с двумя наложницами в спаленке – обычной тогда каморке с засовом.
Гл. 50 (1223 г.) повествует о том, что с приездом законной жены мужчина свою наложницу, уже имевшую от него дочь, "провожает домой"9. Очевидно, что их связь продолжалась не менее двух лет, которые мужчина провел вдали от жены. И, похоже также, что эта женщина имела свой "дом", скорее всего родительский.
В гл. 52 автор саги, как всегда – в третьем лице, сообщает о кончине своей матери: весной 1224 года "скончалась Тора, наложница Торда сына Стурлы". И что она была матерью Стурлы Тордарсона и его братьев Олава Белого Скальда, Гутторма и Торда Шиша. "И тогда Торд женился на Вальгерд, дочери Арни с Шатрового Мыса"10. Скорее всего, женщина Тора была незнатного рода, поскольку Торд сын Стурлы на ней не женился, хотя жил с ней достаточно долго, и только тогда, когда ее не стало, вступил в законный брак.
В гл. 75 сообщается, что "Хродню, дочь Торда с Усадьбы, была наложницей Торда сына Стурлы и вдовой Берси Богатого, деда Йона Малька, сына Снорри по матери". Из этого текста ясно, что Хродню – дочь бонда, а к тому времени, когда стала наложницей знатного человека, – вдовой состоятельного и известного человека.
Из гл. 108 узнаем, что Йон сын Торгейра "жил со своей сожительницей", которая, судя по контексту, вела его хозяйство. Держал же он свою землю у Скиди сына Торкеля. Не потому ли Йон, судя по его отчеству сын бонда, держал землю у другого бонда именно затем, чтобы жить там со своей женщиной?
О любви к наложнице Стурла сын Торда в своей саге не распространяется. О такой любви читаем в той же "Саге об исландцах"11. Гицур, овдовев во время пожара (в ходе междоусобиц), "взял себе в наложницы Ингибьёрг дочь Гуннара и быстро и сильно ее полюбил. Она была женщина видная, и с ней, по многим причинам (!?), было легко иметь дело", так что она переехала в его новые владения на Кряже.
Подчас умная и верная наложница и сожительство с ней противопоставлялись неверной, недостойной жене и законному супружеству. Так, в героической "Саге о Хервёр" рассказывается, что конунг Хейдрек во время викингского набега захватил дочь одного конунга – Сифку, которая родила ему сына. Но, придя с дружиной в "Саксланд" (Землю саксов), он женился на дочери тамошнего короля и привез ее домой, а Сифку отослал от себя. Союз с королем саксов сделал Хейдрека "очень видным вождем". Жена его однажды отпросилась домой – повидаться с отцом. Но когда Хейдрек внезапно заехал к ней, он увидел в постели жены другого мужчину. Потихоньку отрезал у спящего прядь волос, собрал народ на тинг и потребовал развода. Хотя жена уверяла всех, что это "собачьи волосы", народ не поверил ей, и супругов развели. Хейдрек прогнал жену, вернул Сифку с их общим ребенком и заботился о нем. Сифка была очень умна, давала ему хорошие советы, и Хейдреку рекомендовали не отпускать ее от себя12.
Думается, уже можно подвести некоторые итоги этой форме отношений, которая складывалась как бы взамен супружества, но не наряду с ним. Наложничество-сожительство в той форме, в которой оно предстает из саг, заменяло одинокому мужчине брак как в сексуальном, так и в хозяйственном отношении, ведь женщина в таких случаях вела хозяйство. Такое наложничество выглядит именно как более или менее временное и не оформленное по закону супружество. Во многих случаях эта связь сопровождалась подлинной любовью. С женитьбой мужчины или воссоединением его с женой такое сожительство прекращалось, мужчина его прерывал; в сагах об этом говорят иногда более выразительно: "прогнал" (сожительницу)13, т. е. "гражданский" и узаконенный браки не совмещались.
Судя по текстам саг, наложница не имела права на имущество сожителя; но не исключено, что их награждали перед расставанием. Интересное сведение об этом находим во все той же "Саге об исландцах": наложница скончавшегося Орма Боргхильд "получила немало имущества, выделив части сыновьям и дочерям от него" (гл. 35). А когда Сэмунд сын Орма отдал наследство после отца его незаконным детям, он, как говорится в саге, "проявил благородство". Но и при своей жизни отец побочных детей о них обычно как-то заботился.
Судя по сагам, постоянными сожительницами на правах незаконной жены становились дочери или вдовы бондов, т. е. женщины из круга хозяев-собственников, возможно, незнатных и менее состоятельных. Но о каком-либо принуждении к такому сожительству силой или путем выкупа, о роли семьи такой женщины в сагах сведений нет, поэтому можно считать, что оно являлось результатом мирного соглашения сторон, т. е. самих мужчины и женщины. Не исключено, что некоторые женщины предпочитали быть наложницей-содержанкой богатого и знатного человека, обычно влиятельной, нередко хозяйкой его имения, нежели выходить замуж за незначительного бедняка.
Весь этот материал очень интересен. И теперь я, кажется, могу высказать суждение по поводу того, почему в "Саге об исландцах" много ссылок на длительные отношения с наложницами. Помимо желания автора осветить какие-то стороны личной жизни современников, он подчеркивает неравенство и несовместимость законного брака с сожительством типа гражданского брака, который имел (или получил?) распространение в скандинавском обществе; эта несовместимость декларировалась церковью и уже вошла в известные письменные законы.
Очевидно, что материал саг о наложничестве интересен не только в аспекте морали и нравов у скандинавов эпохи викингов и пары столетий после нее, а также в отношении гендерных проблем. Он позволяет судить и о формах брака в этом обществе. Во-первых, брачные отношения тогда и там не были одноформатными. Обычай допускал как законный брак, так и длительное сожительство, копирующее брачные отношения законного типа. И, похоже, что они редко совмещались. Второе заключение касается домашнего наложничества. Его распространение свидетельствует о том, что моногамная форма семьи у скандинавов в варварский период и до укоренения христианства была относительно условной, поскольку допускала одновременное, пусть и по-разному оформленное, сожительство в собственном подворье одного мужчины-хозяина с несколькими женщинами разного статуса. Это обстоятельство, как мне представляется, было неразрывно связано с господством патриархального домохозяйства (домовой общины, familia) и раннефеодального поместья (т. е. поместья с рабским трудом) как важной составляющей тогдашней социальной системы.
В мире исландско-норвежской саги, особенно саги родовой, рассказывается и о любви до, во время и вне брака, как и о свободных любовных и вообще интимных отношениях между мужчинами и женщинами. Но это уже тема особого разговора14.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Комментаторы отмечают по этому поводу, что в Ирландии X в. было несколько (малых) королей по имени Muircertach, и кого из них имеет в виду сага – неясно (Исландские саги / Ред., вст. ст. и примеч. М. И. Стеблин-Каменского. М, 1956. С. 772, примеч. 273). Да это в данном случае и неважно.
2. Эйрир – единица веса, равная 27 гр. или 1/8 марки; одновременно – денежная единица (Исландские саги. С. 763, примеч. 38).
3. Исландские саги. С. 268-274, 309 и др.
4. Исландские саги / Пер. с древнеисландского яз., общая ред. и комм. A. B. Циммерлинга. М., 2000. Т. 1. С. 325, примеч. 33.
5. Исландские саги / Пер. с древнеисландского яз., общая ред. и комм. A. B. Циммерлинга. М., 2004. Т. 2. С. 130-131.
6. КЗ. С. 420 и др.
7. КЗ. С. 476.
8. Стурла Тордарсон. Сага об исландцах / Пер., ред., комм. A. B. Циммерлинга. М., 2007. С. 80.
9. Там же. С. 135.
10. Там же. С. 137.
11. Там же. Гл. 176.
12. Isländska myttsagor / Övers, och komm, av L. Lönnroth. Lund, 1995. S. 50-52.
13. Ibid. S. 55.
14. Об этом, как и о наложничестве, см. подробнее в кн.: Сванидзе A. A. Викинги – люди саги: жизнь и нравы. Гл. III. Изд-во "Рубежи XX века". М., 2014.
|
|
