|
В предлагаемой работе я буду придерживаться несколько отличного от современного значения географического термина Скандинавия. Под последним, в соответствии с античной географической номенклатурой, я буду иметь в виду как собственно Скандинавский полуостров, так и Датские острова, Ютландию, а также Северную Германию в районе Эльбы1.
Археологические материалы, свидетельствующие о контактах жителей этих регионов с Северным Причерноморьем, прослеживаются по крайней мере с III-II вв. до н. э.2
В середине III в. н. э. варварские племена Северного Причерноморья устраивали многочисленные вторжения в Римскую империю. Племена – участники вторжений в письменных источниках, как правило, имеют общее название "скифы" или "готы". Под этим названием в событиях, происходивших в Северопонтийском регионе в середине III в. н. э., действуют, по данным письменных источников, 13 племен, из которых 10 могут быть отнесены к германоязычным.
Начиная с середины 250-х гг. н. э. северопонтийские варвары начали применять тактику морских набегов на римские земли. Первые два морских похода были совершены с территории Боспорского царства: о них нам известно главным образом из произведения Зосима. В 254/255 г. н. э., весной, живущие в Нижнем Подунавье племена (борапы, готы, карпы и уругунды) совершили вторжения в Иллирик и Италию, после чего бораны появились на Боспоре (Киммерийском). Здесь они взяли у боспорян суда и кормчих и поплыли по морю до Питиунта (совр. Пицунда), но были разгромлены защитниками города (Zos. 1. 31). Спустя некоторое время, летом 258/259 г. н. э., бораны снова взяли у босиорян суда и отправились в плавание по тому же маршруту. На этот раз экспедиция была удачной: варвары овладели не только Питиунтом, но и Траиезундом (Zos. 1. 33). После чего бораны "возвратились домой, захватив столько судов, сколько могли" (Zos. 1. 33. 3. – перевод мой. В. Л.)3. Если следовать изложению Зосима, то бораны должны были вернуться в Подунавье, поскольку прежде они названы в числе племен, живущих около Истра (совр. Дунай).
Рис. 1. Фибулы типа "Монстр" (по статье Й. Вернера, с. 249)
Из Нижнего Подунавья происходят археологические материалы, датируемые III в. н. э. и свидетельствующие о связях этого региона со Скандинавией. На могильниках Черняховской культуры Нижнего Подунавья встречаются серебряные фибулы типа "Монстр". Специально занимавшийся этим типом вещей немецкий археолог И. Вернер отметил следующие регионы распространения этих находок. Из 46 фибул, учтенных немецким исследователем, 29 приходится на территорию Швеции; густое скопление наблюдается на островах Зеландии и на Готланде, пять находок происходят из Дании (рис. 1, 2). Компактная группа этих фибул происходит из Нижнего Подунавья (по одной в могильниках Тодирены (Румыния), Василиска, Будешты (Молдавия) и две из могильника Данчены (Молдавия)). Фибулы этого типа надежно датируются 150-260-ми гг. н. э. Вряд ли они были объектом торговли, возможно, их носителями были представители определенного привилегированного слоя населения (в трех случаях на приемниках датских фибул были рунические надписи, одни из наиболее старших рун, имевших, как считается, сакральное значение)4. Другими археологическими материалами, свидетельствующими о скандинаво-причерноморских связях этого периода, являются костяные гребни (рис. 3), стеклянные кубки типа Эггерс 239 и кубки типа Ковак с прошлифованными овалами. Последние найдены в 70 пунктах, которые концентрируются в Скандинавии (Норвегия, Дания), далее – в Польском Поморье и, наконец, в ареале распространения Черняховской культуры (рис. 4).
О связях между Скандинавией и Северным Причерноморьем, как отмечала М. А. Тиханова, свидетельствуют не только отдельные типы вещей, но и более существенные черты в материальной культуре Северопонтийского региона.
Рис. 2. Карта распространения фибул типа "Монстр" (по статье Й. Вернера, с 250)
Так, один из типов домов, распространенный на памятниках Черняховской культуры (дома, совмещающие под одной крышей помещение для жилья человека и помещение для скота или производственных целей) известны в Ютландии, Дании и на Готланде. Северные черты отмечаются и в погребальных сооружениях Черняховской культуры: каменные конструкции и вымосты хорошо известны в Ютландии, Зеландии, на о-ве Фюно и в Южной Швеции. По мнению исследовательницы, определенную роль в осуществлении скандинаво-причерноморских связей играл торговый путь по маршруту: устье Рейна – Дания – Балтийское море – устье Вислы – Западный Буг – левый приток Днестра5. С одной стороны этого пути находился культурный мир западноримских провинций, а с другой – культурный мир Северопонтийского региона. Наконец, одной из важнейших групп артефактов, указывающих на скандинаво-причерноморские связи, являются рунические надписи, происходящие из северопричерноморских памятников III-IV вв. н. э. Это наконечник Ковельского копья, датируемый первой половиной III в. н. э., с надписью из восьми рун, читаемых как tilarids – по-готски "нападающий" (на готский язык указывает конечное -s). Чтение надписи, сделанной на золотой гривне из Петроасского клада (Румыния), датированного последней четвертью IV в. н. э., вызывает различные мнения среди исследователей: gutani owi hailag (gutane auwi hailag) – "Gutonumtutamentum / possessio sacra" (священное владение / защита гутонов); gutan (е) jowi hailag – "Gutorum Ioui sacrum" (святыня Юпитера гутов)6. В одном из погребений могильника в Лецканах (Румыния) найдена надпись на глиняном пряслице, которую В. Краузе читает следующим образом: idosufthe rao (Idōns ufthē[r] – Rae[n]ð), немецкий перевод – "Idos Gewebe [ist das] hier – Rangna" (это ткань Идо здесь – Рангно). Датировка лецканской надписи относится к 70-80-м гг. IV в. н. э.7 Другие рунические надписи из поселений и могильников Черняховской культуры менее выразительны – они имеют лишь по два – три знака8. Ранние рунические надписи в свое время были учтены В. Краузе. Согласно данным, приводимым в его монографии, карта распространения ранних рунических надписей рубежа II-III-V вв. н. э. выглядит следующим образом (рис. 5)9. Наиболее ранние рунические надписи конца II — первой половины III в. н. э. встречаются на территории Западной Норвегии, Западной Швеции и в Дании, включая острова. Во второй половине III-IV в. н. э. появляется несколько рунических надписей, происходящих с территории Польши, Волыни, Нижнего Подунавья. При этом имеются одновременные находки надписей из Скандинавского региона. Карта распространения рунических надписей III-IV вв. н. э. дает ту же закономерность, что и распространение других упомянутых выше типов вещей.
Рис. 3. Карта распространения костяных гребней (по статье Й. Вернера, с. 255)
Многие исследователи, начиная с С. Бугге, усматривали в распространителях рунического письма герулов, связывая их название со словом erilar ("мастер рунических надписей")10. Письменные источники свидетельствуют об участии последних в нескольких морских походах. В 268 г. н. э. (весна-лето) состоялся морской поход, который, как сообщает Георгий Синкелл, совершили герулы. Варвары переправились через Меотийское болото (очевидно, поход был предпринят с территории Боспорского царства), осадили Византии и Хрисополь, прошли через Босфор и Дарданеллы, опустошили некоторые острова Эгейского моря и высадились в Греции. Герулы попытались пройти в глубь Балканского полуострова и в конце концов потерпели поражение при Наисе. Герульский вождь Навлобад вынужден был сдаться, за что получил от императора Галлиена консулярские почести (консуляр – наместник императорской провинции). Однако часть герулов сумели спастись бегством, и в следующем (269) году они в составе большой варварской коалиции вторглись в римские земли.
О герулах мы знаем из сообщений Аммиана Марцеллина, повествующих о событиях IV в. н. э. У Аммиана герулы в составе римской армии участвовали в военных кампаниях империи как одно из варварских подразделений, причем вместе с батанами, о чем свидетельствует указание Аммиана на единое знамя герулов и батавов (27. 1. 6). Последних Аммиан Марцеллин характеризует как "страшный отряд, который, если поможет случай, вырвет в случае крайней опасности из пасти смерти" (16. 12. 45). На этот раз, когда римская армия оказалась в затруднительном положении в битве с алеманами под Аргенторатом (совр. Страсбург) в 357 г., вмешательство батавов определило исход сражения, окончившегося победой римской армии.
Вторая группа свидетельств о герулах – известия, относящиеся к VI в., – Иордан (Кассиодор) и Прокопий Кесарийский.
Начну с Иордана – это сообщение о вхождении герулов в "Державу Германарика" (Get. 117-118). Информация Иордана сводится к следующему, Герулы, покоренные Германариком, характеризуются как народ "по большей части перебитый" (здесь и далее перевод А. Н. Анфертьева). Народ "быстрый и надменнейший"; из них набирали легковооруженных воинов – здесь их быстрота противопоставляется устойчивости и медлительности готов. Герулы зовутся элурами от греческого еле ("болото"), поскольку они жили в "топких местах возле болота Меотиды".
Рис. 4. Карта распространения кубков типа "Ковак" (по статье Й. Вернера, с. 259)
В зарубежной историографии, посвященной истории германских племен Причерноморья, а также в трудах русских и некоторых советских исследователей обитание герулов в IV в. н. э. у Меотиды (на Боспоре или в Северном Приазовье) и принадлежность герулов к германским племенам не вызывала сомнений11. X. Вольфрам, например, высказал предположение о том, что к герулам принадлежал упомянутый Иорданом род Росомонов (Get. 129). Однако из-за отсутствия сколь бы то ни было надежной источниковой базы эта гипотеза не может заслуживать особого внимания. В ряде работ советских исследователей, в первую очередь A. M. Ременникова и Е. Ч. Скржинской, утверждение о германской принадлежности герулов подверглось резкой критике12. Однако работы A. M. Ременникова и Е. Ч. Скржинской были написаны в духе тогдашней атмосферы, царившей в науке в постсталинское время, когда было не принято говорить о присутствии в Северном Причерноморье в III-IV вв. н. э. каких-либо германоязычных племен.
Помещая герулов у Меотийского болота, Иордан (Кассиодор) основывался на сообщении историка Аблабия, приводя здесь же ученую этимологию элуров от эле. Наличие в тексте "Гетики" двух названий для одного и того же племени (Heruli – Eluri) может быть объяснено метатезой13 (изменением буквами r и l своего расположения в слове). Этникон элуры встречается в словаре Стефана Византийского, который заимствовал информацию у Дексиппа (произведения этого автора не сохранились, но они стали основным источником для последующей традиции о "готских войнах" середины III в. н. э.). Это обстоятельство, в свою очередь, заставляет нас предположить, что указание о пребывании герулов у Меотийского болота может отражать ситуацию середины III в. н. э. (вспомним сообщение Георгия Синкелла о морском походе герулов).
Указание на то, что герулы – народ "по большей части перебитый", соотносится со свидетельством Прокопия Кесарийского, сообщающего о неоднократных победах над герулами в конце V – первой половине VI в.
Сообщение о герулах, как о легковооруженных воинах, находит параллели в пассаже Иордана о битве близ р. Недао, где они упоминаются как легковооруженные воины (можно было видеть герула с "легким оружием" – leui armatura (Iord. Get. 261)). О герулах, как легковооруженных воинах, сообщает и Прокопий Кесарийский, описывая реалии VI в. н. э. (Proc. Caes. BP. II. 25).
Рис. 5. Карта распространения рунических надписей II-IV вв. н. э. (нумерация дана в соответствии с каталогом В. Краузе, с. 313-314)
Таким образом, сообщение Иордана (Кассиодора) о вхождении герулов в "Державу Германарика", жившего в IV в. н. э., и их пребывании в этот период в Приазовье или на Боспоре основано как на источниках, восходящих в конечном итоге к автору III в. Дексиппу, так и на представлениях о герулах, относящихся к VI в. н. э. Возможно, что включение герулов в число племен, покоренных Германариком, имело для Кассиодора – Иордана какую-то политическую подоплеку, обусловленную событиями VI в. н. э.
Вероятно, после поражений в 268-270-х гг. герулы или часть их были переселены в западные провинции Римской империи, где они обитали в IV в. н. э.
У Иордана и у Прокопия Кесарийского содержатся указания на связь герулов со Скандинавией; При описании народов, населяющих о-в Скандза, Иордан сообщает, что герулы были вытеснены с их собственных мест данами (Iord. Get. 23).
Прокопий Кесарийский посвятил истории герулов целый экскурс (BG. II. 14-15). Последние в его времена были союзниками римлян. До того "с древних времен" (έκ παλαιοῦ) они "поселились" (ᾢκουν) за Истром. Когда на римский престол вступил император Анастасий (491 г.), герулы в сражении с лангобардами потерпели сокрушительное поражение, после чего одни из них "поселились в стране в Иллириях", другие, не пожелавшие перейти Истр (т. е. жить в империи), обосновались почти на краю обитаемой земли (Proc. BG. II. 15. 1). На край земли часть герулов отправилась под предводительством людей "из царской крови" (έκ τοῦ βασιλείου αἵματος, – BG. II. 15. 2). По пути герулы прошли через земли славян, варнов и данов. Затем, подойдя к океану и сев на корабли, герулы переправились на о-в Фула. Следует отметить определенное сходство описания о-ва Фула у Прокопия (BG. II. 15. 4-24) и описания о-ва Скандза у Иордана (Get. 16-24). Прокопий ничего не говорит об источниках, положенных в основу своих сведений об о-ве Фула, а Иордан (Кассиодор) упоминает имена Клавдия Птолемея (Get. 16, 19) и Помпония Мелу (Get. 16). Кроме того, не исключено, что информация Иордана (Кассиодора) могла быть основана отчасти и на источнике, близком ко двору короля Тео-дориха. По крайней мере, по свидетельству Иордана, при дворе
Теодориха нашел прибежище король данов Родвульф (Get. 24). Еще одним из аргументов, свидетельствующих об общем источнике, является упоминание Прокопием (BG. II. 15. 16) и Иорданом (Get. 21) народа скритифиннов (у Иордана форма искажена – Screrefennae). Сходную информацию об этом племени сообщает Равеннский аноним (4. 12), причем последний ссылается на готского ученого Атанарида как на источник своих сведений. Ф. Штаб считает, что Атанарид работал при дворе Теодориха Великого, вероятно между 496/ 497 и 507 гг.14, что не исключает возможности использования его произведения Кассиодором. Пришедшие на о-в Фула герулы поселились около гаутов (Proc. BG. II. 15. 25).
Таким образом, оба источника – Иордан (Кассиодор) и Прокопий Кесарийский связывают герулов со Скандинавией. Вряд ли переселение герулов из Подунавья на Фулу, о котором говорит Прокопий, было случайным. Возможно, оно стало возвращением на родину после более чем двухсотлетних миграций по всей Европе от Рейна до Боспора Киммерийского. Сохранение памяти о своей родине на протяжении почти двух столетий вряд ли было бы возможным без поддержания в течение всего этого периода живых связей герулов со Скандинавией.
Наконец, третьим из сюжетов, предлагаемых к рассмотрению в настоящей статье, является сообщение автора анонимного Перипла Понта Евксинского, относящегося к V в. н. э. Согласно автору Перипла, в его время от Евдусии, прежде называвшейся Синдской гаванью, до гавани Пагры (район Анапы) жили евдусиане, говорящие на готском или таврском языке (Peripl. Ponti. Euxin. § 62). Не исключено, что под евдусианами (Εύδουσιανοί) подразумеваются евдосы (Eudoses), упомянутые Тацитом (Germ. 40)15. Автор описания Германии помещал евдосов в восточной части п-ова Ютландия. Таким образом, мы имеем еще одно свидетельство о связях восточной части древнего Причерноморья со Скандинавией.
Подведем некоторые итоги. Применение варварами тактики морских вторжений традиционно объяснялось влиянием античных городов Северного Причерноморья. Однако за весь предшествующий, почти тысячелетний период сосуществования античных городов и варварских племен в Северном Причерноморье последние ни разу не осуществляли морских набегов. Практика морских вторжений могла быть обусловлена присутствием среди участников готских войн выходцев из Скандинавии, издавна знакомых с мореплаванием. По крайней мере археологические материалы, свидетельствующие об интенсивных контактах Скандинавии и Северопонтийского региона, дают дополнительные аргументы для выдвижения подобной гипотезы.
Инициаторами первых морских вторжений, как это следует из указаний Зосима, были бораны. Они же после морских экспедиций возвратились в Нижнее Подунавье, где найдены археологические материалы скандинавского происхождения. Вопрос об этнолингвистической принадлежности боранов вряд ли может быть решен. Рассмотренное сообщение Зосима и упоминание боранов в рассказе о тех же событиях у епископа неокесарийского Григория являются единственными свидетельствами об этом племени в греко-римских источниках. Возможно, были бы плодотворными поиски этого этнонима в скандинавском ономастиконе.
Другими участниками и отчасти инициаторами морских вторжений были герулы. Вопрос об их этнолингвистической принадлежности до настоящего времени не имеет удовлетворительного решения. Часть исследователей относят их к скандинавам, К. Марстрандер считал их готами, З. Гутенбруннер видел в них смешанное образование между скандинавами и западногерманскими племенами16. Эти обстоятельства обусловлены тем, что исследователи не располагают никакими данными относительно языковой принадлежности герулов, за исключением небольшого количества собственных имен, сохранившихся в греко-римских источниках, соответственно в греческой и латинской формах.
Обращает на себя внимание и еще одно обстоятельство: этникон герулы хорошо известен в греко-римских источниках, но совершенно не встречается в раннескандинавской и древнеанглийской литературе. Это наводило некоторых исследователей (например, Г. Г. Чедвика) на мысль, что в Скандинавии герулы были известны под другим названием17, Не исключена возможность, что название "герулы" на юге Европы носило скорее социальный характер, чем этнический, и обозначало или своего рода предшественников норманнов, или представителей военной прослойки. На это может указывать и сопоставление названия "герулы" и скандинавского социального термина "эрл" (jarl). Во всяком случае, мобильность герулов, их воинственность, описанная у Аммиана Марцелина, Иордана и Прокопия Кесарийского, а также их связь со Скандинавией дают повод для подобных сопоставлений.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Прокош Э. Сравнительная грамматика германских языков / Пер. с англ. Т. Н. Сергеевой. М., 1954. С. 14; Svennung J. Scandinavia und Scania. Lund, 1963. S. 23-26.
2. Щукин М. Б. На рубеже эр. СПб., 1994. С. 115, 119.
3. Лавров В. В. Готы и Боспор III в. н. э. // Античный полис. СПб., 1995. С. 114-118.
4. Щукин М. Б., Щербакова Т. А. К хронологии могильника Данчены // Рафалович И. А. Данчены: Могильник Черняховской культуры III-IV вв. н. э. Кишинев, 1986. С. 184-185; Werner J. Danceny und Bragstrup: Untersuchungen zur Cernjachow-kultur zwischen Seret und Dnestr, und den "Reichtumzentren" auf Fünen // Bönner Jahrbücher. 1988. Bd. 188. S. 250.
5. Тиханова М. А. К вопросу о связях Южной Скандинавии с Восточной Европой в первой половине I тысячелетия // Studia archaeologia in memoriam H. Moora. Tallin. 1970. С. 204-206.
6. Høst G. Spuren der Goten im Osten // Norwegian Journ. of Linguistics. 1971. Vol. 25. P. 52-53.
7. Тиханова М. А. Следы рунической письменности в Черняховской культуре // Средневековая Русь. М., 1976. С. 14-15.
8. Там же. С. 13-16.
9. Krause W. Die Runieninschriften im älteren Futhark mit Beiträgen H. Jankuhn. Göttingen, 1966. T. 1. S. 313-314.
10. Макаев Э. А. Язык древнейших рунических надписей. М., 1956. С. 30.
11. См., напр.: Брун Ф. А. Черноморские готы и следы долгого их пребывания в Южной России // Черноморье. Одесса, 1880. С. 197; Топоров В. Н. Древние германцы в Причерноморье: Результаты и перспективы // Балто-славянские исследования. 1982. М., 1983. С. 232; Wolfram Н. History of the Goths. Berkeley, 1990. P. 115.
12. Ременников A. M. Борьба племен Северного Причерноморья с Римом в III в. н. э. М., 1954. С. 10, 95; Иордан. О происхождении и деяниях гетов / Пер. и коммент. Е. Ч. Скржинской. М., 1960. С. 266, примеч. 37.
13. Rappoport В. Heruli // RE. VIII. Stuttgart. 1913. Col. 1150-1151; Gschwantler О. Zum Namen der Rosomonen und an. Jónakr // Die Sprache. 1971. N 17. S. 172.
14. Staab F. Ostrogothic geographers at the court of Theodoric the Great: A study of the some sources of the Anonymous cosmographer of Ravena // Viator. 1976. Vol. 7. P. 54.
15. Loewe R. Die Resten der Germanen am Schwarzen Meer. Halle, 1896. S. 19-20; Much R. Eudoses // RE. Straßburg, 1911-1913. Bd. 1. S. 634-635; Neumann G. Eudusii // RLDA. Lief. 5/6. Berlin. 1989. Bd. 7. S. 618.
16. Marstrander С. J. S. De gotiske runerainnesmerker // Norsk Tidsskrift for Sprogvienskap. 1929. Bd. 3. S. 93, 155.
17. Макаев Э. А. Указ. соч. С. 37.
Сканирование: Halgar Fenrirsson
|
|
