|
В последние десятилетия пристальное внимание привлечено к раннему периоду существования города1. Для Руси и Скандинавии, где влияние античной культуры отсутствовало или было незначительным, вопрос о причинах появления раннегородских центров, их характере и эволюции приобрел особую значимость2. В советской славистике важнейшим показателем городского – в отличие от сельского – поселения считается наличие ремесленного производства и рынка, а также приобретение им административной функции3, что позволяет говорить о полифункциональности феодального города. С точки зрения политической экономии, указанные функции возникающего города по своей сути связаны с концентрацией и перераспределением прибавочного продукта4, что во многом определяет взаимосвязь процессов образования города и государства, которая традиционно отмечается в отечественной литературе5.
В новейшей зарубежной скандинавистике проблема возникновения городов также занимает существенное место, и их возникновение все чаще связывается с процессами становления государственности в Скандинавских странах6.
Однако конкретные проявления взаимодействия этих процессов и на Руси, и в Скандинавии исследованы недостаточно. Собственно, сама проблема была специально поставлена в 1980-е гг.7, и лишь в работах А. А. Сванидзе последовательно сопоставлены этапы становления шведского государства и развития протогородских центров и городов с V по начало XIII в.8
Учитывая типологическую близость раннегородских центров на Руси и в Скандинавии и широкие культурно-исторические связи обоих регионов, представляется целесообразным сопоставить процессы возникновения поселений с городскими функциями (и сети таких поселений) в двух регионах и их эволюцию на путях формирования феодального города в связи со становлением раннефеодальных государств9.
В последней четверти I тысячелетия н. э. в Скандинавских странах и Восточной Европе формируется несколько типов поселений: сельские, представленные в Скандинавии по преимуществу хуторами (в Дании также и деревнями), объединенными в "гнезда" поселений вокруг центральных усадеб, выполнявших примитивные административные, культовые и – позднее – фискальные функции10, а в Восточной Европе – деревнями; городища, служившие, вероятно, убежищами для окрестного населения; предполагаемые центры территориально-административных округов; торгово-ремесленные поселения11.
В средневековой Скандинавии (в первую очередь на материале Свеаланда в Швеции) выявлена сеть центров основных административно-территориальных округов – сотен (в других областях Швеции, в Дании и Норвегии – херадов)12. Большинство из них в Свеаланде носят название Туна, к которому нередко присоединяется имя языческого бога (Þórs-tuna, Ull-tuna и др.)13. Рядом с тунами обнаружены могильники вендельского времени (VII-VIII вв.) с погребениями родоплеменной знати (Туны в Альсике, в Баделунде и др.). Судя по руническим надписям, туны являлись также местами тингов – народных собраний14, т. е. административными, а также культовыми центрами15. Таким образом, туны совмещают ряд функций, выполняя роль, характерную для племенных центров, и тесно связаны с позднеплеменной организацией.
Для Руси подобная Свеаланду система сотен реконструируется Б. А. Рыбаковым16, который отметил, что городища располагались гнездами, в каждом из которых насчитывалось приблизительно 10 укрепленных поселений, и предположил, что такое гнездо соответствует в традиционном административном делении "тысяче" или "племени"; селища, расположенные вокруг каждого городища, входили в "сотню". Вероятно, функции городищ могли быть близки тунам. Позднее в таких гнездах поселений нередко возникал древнерусский город17.
В период разложения родоплеменного строя формируются крупные межплеменные конфедерации – союзы племен (земли или княжения), которым, в реконструкции Б. А. Рыбакова, соответствуют "тысячи" – позднейшие "тьмы" в фискальной системе татарского времени: Киевская, Смоленская и т. д. Центрами союзов племен (словен, кривичей, полям) и их земель считаются древнейшие племенные "города", упомянутые в недатированной части летописи: Новгород, Смоленск, Полоцк, Киев, имеющие соответствие, видимо, в Старой Упсале – племенном центре свеев (Свеаланд). Они исполняли сходные функции: общественно-административную (тинг в Упсале и вече в древнерусских городах); культовую (языческие капища в Упсале, Киеве, Новгороде). Центры племенных союзов вырастали в зонах особой концентрации населения18 и, сохраняя древние традиции, возглавили более широкие "предгосударственные" объединения.
* * *
С VII в. в Скандинавии, наряду с тунами – племенными центрами, появляется новый тип поселений, носивший название husaby19. Он рассматривается как королевские усадьбы, управлявшиеся слугами конунга – bryti и предназначенные для сбора дани с местного населения, в первую очередь в продуктовой форме, отчего именно хусабю являлись местом остановки конунгов и их дружин во время постоянных переездов по подвластной территории. Формирование системы хусабю в Свеаланде "Сага об Инглингах" прямо связывает со становлением Упсальского удела (Uppsala öð) – королевского домена20.
В силу сложившегося типа расселения королевские усадьбы являлись хуторами, представление о которых дают раскопки одной из них, на о. Адельсё (оз. Меларен). Поблизости от усадьбы находился могильник, три больших "королевских" кургана и "курган тинга"21.
Наибольшая концентрация топонимов Hus(a)by отмечается на территории Упсальского удела. На остальной территории Свеаланда хусабю имеются в каждой из сотен, наряду с тунами. Нередко они расположены поблизости от границ сотен (херадов), т. е. возникали на ранее неосвоенных землях22. Каждый административно-территориальный округ, таким образом, приобретает два центра, очевидно, представляющих две различные системы власти: формирующуюся королевскую с зачатками государственного управления (хусабю) и местную, восходящую к племенному строю (туны). Происходит как бы наложение двух сетей административных центров, соответствующих двум противостоящим системам власти: центральной и местной. Формирование сети хусабю как опорных пунктов королевской власти свидетельствует о ее укреплении и стремлении закрепить за собой глубинные районы подчиненной территории, о возникновении ее прямого противостояния племенным формам общественной организации, что отмечает важный шаг в сложении государственности.
В эпоху становления государства на Руси великокняжеская власть также стремилась закрепить за собой подвластные племенные территории при посредстве системы погостов – пунктов для сбора дани, полюдья23, в этом отношении сопоставимых с хусабю. В "Повести временных лет" возникновение системы погостов непосредственно связывается с обложением подвластных территорий данью при Олеге (882 г.): "Нача города ставити, и устави дани словѣномъ, кривичемъ и мери"24 и "реформами" княгини Ольги (947 г.)25. Однако в отличие от хусабю древнерусские поселения, которые можно отождествить с погостами на основании обнаруженных там дружинных древностей, наделялись более широким набором функций, прежде всего ремесленной и торговой.
* * *
Вместе с тем уже в VI-VII вв. в Скандинавских странах и Восточной Европе появляются поселения, которые исследователи отличают от сельских на основании относительно развитой торгово-ремесленной деятельности и определяют как протогородские (или предгородские) центры. В литературе они обычно называются виками26. В Дании уже до 800 г. существуют Хедебю и Рибе, в эпоху викингов возникают Орхус, Виборг, Роскильде; в Швеции до УШ в. функционируют Экеторп и Хельгё, с VIII в. – Бирка (на о. Бьёркё), позднее вырастают Лунд, Сёдертэлье и др., в Норвегии – Скирингссаль. В крупнейших из этих поселений (Хедебю и Бирке) с IX в. производится чеканка монет, что являлось королевской регалией27. Из "Жития св. Ансгария" явствует, что конунг Упланда имел своих представителей в Бирке, собиравших там торговые пошлины, но его основной резиденцией была расположенная неподалеку, на о. Адельсё, усадьба. Хусабю известны также и вблизи Хедебю и Скирингссаля. Вместе с тем и в Бирке, и в Хедебю, судя по наличию погребений дружинников, стояла дружина конунга, что свидетельствует о том, что вики, будучи непосредственно связаны с королевской властью и дружиной, были включены как в военно-стратегическую, так и общую систему кормлений, сбора дани и ее реализации на международных рынках. На эти функции во многом ориентировано и их ремесло.
В Восточной Европе ранние ремесленные поселения – Пастырское городище, возможно, Зимновское городище, позднее Хотомель и др.28 Однако эти единичные поселения еще не были связаны между собой и были, видимо, центрами местной округи. Они сопоставимы с ранними скандинавскими центрами типа Экеторпа и Хельгё.
В VIII в. возникают полиэтничные торгово-ремесленные поселения на севере Восточной Европы – прежде всего в Ладоге, однотипной Хедебю29 и другим протогородам Балтийского региона. Им близки и торгово-ремесленные поселения при дружинных погостах. Характер их ремесла и торговли был во многом ориентирован на нужды великокняжеской дружины, постоянно пребывавшей на погостах, судя по дружинным курганам в составе некрополей возле поселений в Гнездове, Шестовице, Тимереве. Типологически и, видимо, генетически близки перечисленным памятникам Городище под Новгородом, Сарское городище под Ростовом. По уровню развития ремесла и торговли (прежде всего внешней), по связи с дружиной древнерусские погосты близки Бирке и другим викам30.
Но в отличие от ранних торгово-ремесленных поселений они представляют собой уже отчетливую раннегородскую сеть, расположенную на основных речных магистралях и связанную как со столичным Киевом31, так и с сетью балтийских протогородов, прежде всего через Ладогу, включенную в систему великокняжеских центров.
Показательно, что крупнейшие погосты располагались, как правило, вблизи древнейших племенных центров: Гнездово – под Смоленском, Шестовица – под Черниговом, Городище – под Новгородом32. Возможно, сходную роль играло Сарское городище под Ростовом. Расположение княжеских погостов на водных магистралях вблизи древнейших городов, вероятно, указывает на то, что их социальные силы – дружина – были призваны не только взимать дань, но и противостоять центробежным устремлениям боярской верхушки древнерусских городов – старых племенных центров. Очевидно, что, помимо внутриполитической (военно-административной) функции, погосты наделялись и фискальной функцией: сбора, а затем и сбыта дани на международных рынках, т. е. функцией перераспределения прибавочного продукта. Об этом могут свидетельствовать клады серебряных монет и вещей, призванных украсить быт дружинной верхушки и подчеркнуть ее высокий социальный статус. Вероятна дифференциация функций погостов как центров формирующегося государства и "племенных" городов как центров местной округи33.
В истории формирования Древнерусского государства него городской сети особое значение имеют Киев и его округа, получившие позднее название "Русская земля" (в узком смысле) и представлявшие княжеский домен34, типологически близкий Упсальскому лену в Свеаланде. Киев, племенной центр полян, ставший столицей огромного государства, в летописи, начиная с договора 907 г., постоянно связывается с двумя городами: Черниговом и Переяславлем, которые входят в великокняжеский домен. Однако и вокруг самого Киева образуется сеть поселений, обеспечивавших деятельность князя и его дружины: Любеч, Вышгород, Витичев, "киевская крепость" Самбатас35, упомянутые Константином Багрянородным, а также летописный княжеский теремный дворец X в. "вне града", на функции экстерриториальной резиденции которого указал М. К. Каргер36. В целом сеть контролируемых великокняжеской властью поселений в пределах домена напоминает сходную систему хусабю в Упсальском лене. Дифференцированными представляются и функции перечисленных пунктов: от старого племенного центра Киева (со святилищем и т. п.), ставшего столицей государства, до княжеского "града" (Вышгород) и экстерриториальной резиденции князя ("теремный двор").
Таким образом, вырисовывается картина сосуществования нескольких различных по характеру, но взаимосвязанных и функционально дополняющих друг друга поселений, образующих структуру, связанную с административно-территориальным делением земель и разностадиальными системами управления. Это старые племенные центры (на Руси и туны в Скандинавии), выполнявшие культовые и административные функции; опорные пункты центральной (государственной) власти: хусабю в Скандинавии (на территории королевского домена и в каждой из сотен) и погосты на Руси, куда свозится дань с округи и где находится резиденция представителя верховной власти; наконец, торгово-ремесленные центры (собственно протогорода), концентрирующие функции ремесла, торговли и перераспределения прибавочного продукта (на Руси совпадающие с погостами). Такое сочетание функционально различных поселений на уровне "земли" (ланда) наиболее ярко проявляется в "Русской земле" (в узком смысле) и Свеаланде; в последнем сосуществуют и взаимно дополняют друг друга Старая Упсала (культовый и племенной центр), Бирка и королевская усадьба на Адельсё. Аналогичная картина наблюдается в Дании, где сосуществуют Хедебю и, видимо, королевская усадьба (Хусбю) в 5 км от него37; в Норвегии, где рядом с торгово-ремесленным центром конца VIII – конца IX в. Скирингссалем (Каупанг) находится хутор, носящий название Хусебю, и языческое капище38. Наконец, рядом с большинством протогородов (но за пределами укрепленной части) расположены крепости, где, видимо, находился "гарнизон" конунга (в Хедебю, Бирке, Павикене и др.). Это взаимодействие основных типов поселений с городскими функциями продолжается на протяжении всего периода складывания государства, укрепления королевской власти, формирования аппарата управления.
* * *
В конце X – первой половине XI в. в этой картине происходят существенные перемены: в первую очередь и в Скандинавии, и на Руси исчезают или приходят в упадок многие из наиболее крупных торгово-ремесленных центров: Бирка, Хедебю, Гнездово, Тимерево. Одновременно происходит функциональная переориентация хусабю. Их административно-фискальные функции сокращаются, и из поселений типа погостов они превращаются в усадьбы, из которых осуществляется контроль над королевскими земельными владениями (например, на о. Адельсё в XII в. строится королевский замок). После введения христианства падает роль и культовых центров, таких, как Старая Упсала. Становление церкви под прямым покровительством королевской власти обусловливает тесную взаимосвязь и взаимозависимость обоих институтов и размещение церковной администрации в центрах, находящихся под контролем королевской власти.
Таким образом, разнофункциональные поселения VIII-X вв. по мере усиления королевской власти, формирования центрального управления, становления податной системы оказываются неспособными удовлетворить широкий спектр новых общественных потребностей. В этих условиях поселения с дифференцированными функциями подчиняются общей тенденции к синтезу разных функций в формирующихся городах феодальной эпохи. Наиболее наглядно этот процесс протекает в Свеаланде. Старая Упсала – Бирка – усадьба на Адельсё, три основных центра Свеаланда, выполнявшие различные функции (культовую, ремесленно-торговую, административную), в конце X – XI в. уступают место Сигтуне, также расположенной на оз. Меларен39. Она выступает как важнейший центр ремесла, торговли, королевской власти, церковной организации. В конце X – начале XI в. здесь начинается чеканка монет, находится резиденция конунга Швеции (к этому времени включившей Ёталанд и другие области). В 1060-х гг. Сигтуна становится центром вновь образованной епископии, и в ней сосредоточиваются все основные городские функции, ранее до известной степени расчлененные между тремя поселениями.
В процессе становления Древнерусского государства также наиболее прогрессивными образованиями были города, синтезировавшие функции торгово-ремесленных и княжеских административных центров. В великокняжеском домене к таковым относились в первую очередь сам Киев (быстро поглотивший поселения типа Самбатаса), а также Переяславль, Чернигов, ставшие центрами самостоятельных княжеств при Ярославичах. В X в. гибнут многие племенные центры40, прекращают существование "дружинные лагеря" типа Шестовицы. Функции погостов с упрочением феодализма отходили к ближайшим городам – центрам местной округи (волости)41 и феодальной администрации, в некоторых случаях – к экстерриториальным княжеским резиденциям. Наименование "погост" (как и "хусабю" в Скандинавии) закрепилось за центрами сельской округи. На месте Гнездовского и Сарского городищ возникли феодальные усадьбы, центрами княжеств стали Смоленск и Ростов. На Городище под Новгородом торгово-ремесленное поселение также прекратило свое существование в X в., однако в XII в. там была основана княжеская резиденция.
Таким образом, процессы становления государств в древнерусском и скандинавском регионах обусловили типологическую близость форм и путей зарождения и формирования городов. Наряду с племенными центрами возникали опорные пункты государственной власти, торгово-ремесленные поселения с существенной ориентацией ремесла на обслуживание дружины, а торговли – на реализацию дани (прибавочного продукта). Постепенный синтез функций намечается уже в торгово-ремесленных центрах, где отмечается присутствие как дружины, так и специальных представителей королевской власти. С консолидацией государства консолидируются и их центры. Происходит синтез всех городских функций, что ведет, с одной стороны, к упадку тех протогородских образований, которые по тем или иным причинам не в состоянии удовлетворить новые общественные потребности, с другой – к формированию полифункциональных городов феодальной эпохи.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Историографию см.: Ястребицкая А. Л. Предгородские и раннегородские поселения в средневековой Европе (Обзор) // Проблемы методологии истории средних веков: европейский город в системе феодализма. М., 1979. Ч. 1. С. 271-302; Карлов В. В. О факторах экономического и политического развития русского города в эпоху средневековья (К постановке вопроса) // Русский город (Историко-методологический сборник). М., 1976. С. 32-69; Куза А. В. О происхождении древнерусских городов (История изучения) // КСИА. М., 1982. Вып. 171. С. 9-15.
2. Die Zeit der Stadtgründung im Ostseeraum / M. Stenberger. Visby, 1965; Vor- und Frühformen der europäischen Stadt im Mittelalter / H. Jankuhn. Göttingen, 1973-1974. Bd. 1, 2.
3. Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов (по археологическим данным) // ВИ. 1980. № 12. С. 24-42; Карлов В. В. О факторах. С. 41-44; Куза А. В. Социально-историческая типология древнерусских городов X-XIII вв. // Русский город. М., 1983. Вып. 6. С. 8-9.
4. Дьяконов И. М., Якобсон В. А. "Ломовые государства", "территориальные царства", "полисы" и "империи": Проблемы типологии // ВДИ. 1982. № 2. С. 3 и след.; Куза А. В. Города в социально-экономической системе древнерусского феодального государства X-XIII вв. // КСИА. М., 1984. Вып. 179. С. 3-11.
5. Тихомиров М. Н. Древнерусские города. 2-е изд. М., 1956. С. 32, 64; Пашуто В. Т. О некоторых путях изучения древнерусского города // Города феодальной России. М., 1966. С. 93; Карлов В. В. О факторах. С. 37; и др.
6. Wikinger und Slawen: Zur Frühgeschichte der Ostseevölker. В., 1982. S. 110-153. И в более ранних работах не только ставился, но и был подробно рассмотрен вопрос о роли королевской власти в становлении торгово-ремесленных центров (Fritz В. Stadshistoria och arkeologi // (S)HT. 1965. N 4. S. 472-498; Cohen S. The Earliest Scandinavian Towns // The Medieval City. New Haven; L., 1978. Р. 313-325; Skovgaard-Petersen I. The Coming of the Urban Culture to Northern Europe: Vikings, Merchants and Kings // SJH. 1978. Vol. 3. N 1. P. 15-17).
7. Город и государство в древних обществах. Л., 1982.
8. Сванидзе A. A. О сопоставлении стадий складывания государства и возникновения городов в Швеции // Город и государство. С. 149-161; Она же. К вопросу об этапах возникновения шведского государства // Взаимосвязь социальных отношений и идеологии в средневековой Европе. М., 1983. С. 29-65.
9. При подобном сравнительно-типологическом сопоставлении индивидуальные особенности развития поселений учтены быть не могут.
10. Ambrosiani В. Fornlämningar och bebyggelse. Uppsala, 1964. S. 202-208; Hyenstrand Å. The Mälaren Area. Stockholm, 1981. P. 21; Idem. Centralbygd-Randbygd. Stockholm, 1974.
11. Выделение одной доминирующей функции в определенной степени условно.
12. Система сотен и херадов, как считается, возникла в рамках позднеплеменного строя и стала основой административно-территориального деления земель в период становления феодальных отношений (Hafström G. Hundare // KLNM). 1962. В. VII. Sp. 74-78; Rasmussen P. Herað // Ibid. 1961. В. VI. Sp. 488-491; Hyenstrand Å. Centralbygd. S. 50-86).
13. Holmberg K. A. De svenska Tuna-namnen. Uppsala, 1969.
14. Jansson S. В. F. The Runes of Sweden. Stockholm, 1962. P. 103-112.
15. В интерпретации Снорри, культовые центры округов в Свеаланде были основаны Одином и названы им Сигтунами (Snorri Sturluson. Ynglinga saga. Kap. 5).
16. Рыбаков Б. А. Союзы племен и проблемы генезиса феодализма на Руси (Тез. докл.) // Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969. С. 25-28.
17. Ср. гнездо поселений у с. Черновка (Русанова И. П., Тимощук Б. А. Гнездо славянских поселений у с. Черновка Черновицкой обл. // КСИА. 1984. Вып. 179. С. 19-25), большое Горнальское городище в гнезде из 20 роменских селищ (Куза А. В. Большое городище у с. Горналь // Древнерусские города. М., 1981. С. 6-39).
18. Тихомиров М. Н. Древнерусские города. С. 58 и след.
19. Steinnes A. Husabyar. Oslo, 1955; Rosén J. Husaby // KLNM. 1962. B. VH. Sp. 94-96; Andræ С. G. Kungsgeråd (Sverige) // Ibid. 1964. В. IX. Sp. 513-515; Rasmussen P. Kungsgeråd (Denmark) // Ibid. Sp. 516; Гуревич А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М., 1967. С. 119, 128; Hyenstrand Å. The Mälaren Area. Fig. 16; Сванидзе A. A. К вопросу об этапах. С. 41.
20. Schück Н. Uppsala öd // UUÅ. 1914; Snorri Sturluson. Ynglinga saga. Kap. 10.
21. Rydh H. Förhistoriska undersökningar på Adelsö. Stockholm, 1936; Thordeman B. Alsnö hus. Stockholm, 1920.
22. Ambrosiani B. Fornlämningar och bebyggelse. S. 215-218.
23. Рыбаков В. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982. С. 366.
24. ПВЛ-1950. Ч. 1. С. 20 [Цит. по: ПВЛ-1996. С. 14. – Прим. ред.].
25. Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская Правда // Новосельцев А. П. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 149.
26. Vogel W. Wik-orte und Wikinger // Die Stadt des Mittelalters. Darmstadt, 1969. Bd. 1. S. 196-238; Cohen S. The Earliest Scandinavian Towns. P. 313-325; Skovgaard-Petersen I. The Coming of Urban Culture. P. 5-7.
27. Сванидзе A. A. Возникновение монетной чеканки и некоторые проблемы догородского развития Швеции // Средневековый город. Саратов, 1978. Вып. 5. С. 3-29.
28. Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов; Седов В. В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982. С. 242-243.
29. Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская волость в период раннего средневековья // Славяне и Русь (на материалах восточнославянских племен и Древней Руси). Киев, 1979. С. 99-100.
30. Булкин В. А., Лебедев Г. С. Гнездово и Бирка (К проблеме становления города) // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 11-17.
31. См. сообщение Константина об одновременном прибытии однодеревок в Киев: Константин Багрянородный. Об управлении империей // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. С. 272 [Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарий / Г. Г. Литаврин, А. П. Новосельцев. М., 1989. С. 44-47. – Прим. ред.].
32. Янин В. Л., Колчин Б. А. Археологии Новгорода 50 лет // Новгородский сборник: 50 лет раскопок в Новгороде. М., 1980. С. 110; Носов E.H. Новгород и новгородская округа IX-Х вв. в свете новейших археологических данных (К вопросу о возникновении Новгорода) // НИС. 1984. Вып. 2 (12). С. 3-38.
33. Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории древнерусского города // ИСССР. 1979. № 4. С. 110-112.
34. Насонов А. Н. "Русская земля" и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 28-46.
35. См. карту в кн.: Раппопорт П. А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X-XV вв. // МИА. 1961, № 105. С. 172-173.
36. Каргер М. К. Древний Киев. М.; Л., 1958. Т. 1. С. 267.
37. Gregersen H. V. Slesvig og Holsten før 1830. Copenhagen, 1981. S. 75.
38. Blindheim Ch. Kaupang by the Viks Fjord in Vestfold: Excavations and Research // Herteig A., Liden H.-E., Blindheim Ch. Archaeological Contributions to the Early History of Urban Communities in Norway. Oslo. 1975. P. 136.
39. Douglas M. Sigtuna. Stockholm, 1978. П. Сойер предполагает, что торговля и ремесла были преднамеренно перенесены конунгом Свеаланда из Бирки в Сигтуну (Sawyer P. Kings and Vikings. L. 1982. P. 130; см. также: Ambrosiani В. Birka – Sigtuna – Stockholm: Ett diskussionsinlägg // Tor. 1957. В. III. S. 148-158).
40. Например, Искоростень, поселение на Ревнянском городище и др.
41. Куза А. В. Города в социально-экономической системе. С. 3-11.
|
|
