Литература

Источник: Древнейшие государства Восточной Европы. 2005. – М.: "Индрик", 2008 (стр. 240-249)

Изображения двузубцев и трезубцев на древнерусских монетах и разнообразных предметах уже в XIX в. были определены как лично-родовые эмблемы князей Рюриковичей¹. До последнего времени считалось, что они появляются во второй половине X в., и их возникновение связывалось с именем князя Святослава Игоревича (ум. 971 или 972 г.); предполагалось, впрочем, что знаки могли появиться уже при князе Игоре (ум. 944 или 945 г.). Наиболее распространено предположение о североевропейском происхождении знака, которое обосновывается, прежде всего, скандинавскими корнями династии Рюриковичей². Однако скандинавской культуре довикингского и викингского времени несвойственен сам принцип владельческих знаков, которые появляются в форме руноподобных тамг не ранее XII в.³ В ней также отсутствуют символические изображения, которые можно было бы связать с репрезентацией властных функций. Не прослеживается в скандинавской традиции и изобразительный мотив в виде двузубца или трезубца. Делались попытки сопоставить знаки Рюриковичей с изображением сокола, представленным в скандинавском декоративном искусстве (прежде всего, на металлических наконечниках ножен мечей, а также в виде отдельной накладки, экземпляр которой был найден при раскопках поселения Бирки в 1980-1985 гг.)⁴, а также с рисунком военного корабля эпохи викингов – "дракара" с равновысокими носом и кормой⁵. Однако первая интерпретация учитывает только знаки в форме трезубца, хотя древнейшие известные изображения знака – двузубцы. Второе предположение, более остроумное, тем не менее не находит подтверждений в изобразительном искусстве Скандинавии эпохи викингов: одновременные рисунки кораблей встречаются среди граффити на восточных монетах⁶, на готландских "рисованных камнях" IX-X вв.⁷, на разнообразных предметах. Иконографически эти изображения сильно отличаются друг от друга, но ни одно не может быть прямо сопоставлено с древнейшими формами знаков Рюриковичей. Другое направление поисков прототипов знаков Рюриковичей связывает их с византийской христианской традицией: монограммой греческих букв α и ω, символизирующей изречение, приписываемое Иоанном Златоустом Иисусу Христу: "Аз есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний" (Откр 22:13)⁸. Однако использование христограммы в качестве княжеского знака в правление Святослава и тем более Игоря, бесспорно язычников, крайне маловероятно. Наконец, знаки Рюриковичей были сопоставлены с тамгообразными знаками на гробницах боспорских царей⁹, но чрезвычайно большой временной разрыв препятствовал их сближению.

В последние десятилетия число известных изображений знаков Рюриковичей раннего времени (до конца X в.) существенно возросло, причем все они представлены на восточных монетах, поступавших в большом количестве в IX-Х вв. в Восточную и Северную Европу. Еще в 1950-е гг. на восточных монетах из собраний Швеции были обнаружены многочисленные граффити¹⁰. Позднее были выявлены рисунки, представляющие собой изображение двузубца или трезубца с треугольным завершением внизу. Уже при первой публикации они были сопоставлены с так называемыми знаками Рюриковичей, в первую очередь с наиболее ранними из известных: на печати Святослава Игоревича, на костяном кружке из Саркела и др. – и отнесены к категории амулетов-символов¹¹. Из шести монет с этим изображением, опубликованных И. В. Дубовым, И. Г. Добровольским и Ю. К. Кузьменко, три происходили из кладов Северо-Западной Руси (ДДК, №№73, 103) и Эстонии (ДДК, № 82, трезубец) первой половины XI в., одна из клада с младшей монетой 902/903 г., найденного у с. Погорельщина в Беларуси (ДДК, № 72), происхождение двух неизвестно (из собраний Берлинского музея: ДДК, № 433 и Эрмитажа: ДДК, № 149). Датировка двузубцев временем правления Святослава (965-972 гг.) и трезубца временем правления Владимира Святославича основывалась на общепринятых представлениях о происхождении знаков Рюриковичей. Ныне обнаружено еще несколько изображений знаков Рюриковичей на восточных монетах¹², так что число монет с этим граффито теперь достигает шестнадцати (см. табл. 1 и рис. 1). Новые материалы позволяют существенно пересмотреть традиционные представления о времени происхождения и семантике знака на раннем этапе его существования.

Во всех случаях граффито занимает центральную часть поля одной из сторон монеты. Как и другие рисунки, двузубцы и трезубцы представлены двумя иконографическими типами: контурным, очерчивавшим "тело" предмета, и схематическим, линейным, дающим представление лишь о его важнейших конструктивных особенностях (ср. изображения молоточков Тора, крестов и др.). Контурный рисунок полностью сохранившихся двузубцев (№№ 3, 4, 5, 6, 9, 10, 15) отличается удлиненными и слегка отогнутыми наружу зубцами, удлиненным треугольным отростком внизу, который обрисован единой линией с основанием двузубца и не отделяется от него. Важнейшие элементы изображения: зубцы и острый треугольник под основанием – воспроизводятся и в линейном варианте изображения (№№ 1, 2, 7, 11, 12, 13). Оба типа двузубцев сосуществовали на всем протяжении их употребления, что свидетельствует о единстве и неизменности их семантики.

Наличие второго изображения на другой стороне монеты – распространенная особенность граффити этого типа, особенно двузубцев: в пяти случаях на обороте помещены рисунки стяга, ладьи, ножа, питьевого рога. Однако никаких иных рисунков на том же поле монеты, где изображен двузубец, не отмечено. Знак располагается в центре и занимает почти все поле монеты, что, видимо, указывает на важное значение, придававшееся этому символу. Сочетание изображений двузубцев и предметов дружинного быта – важный показатель среды, в которой функционировал знак Рюриковичей: княжеские дружины.

Уже в числе опубликованных в ДДК граффити была монета, не укладывавшаяся в традиционные хронологические рамки бытования знаков Рюриковичей: из клада Погорельщины, зарытого, очевидно, в первое десятилетие X в. (№ 3). Новые материалы дают все основания пересмотреть существующую датировку. Древнейший комплекс с монетой, имеющей граффито в виде схематического двузубца (№ 1), содержит младшую монету чеканки 880-885 гг., что указывает на зарытие клада в конце IX или на рубеже IX-X вв. Чеканка монеты в 877/878 г. определяет время нанесения знака последними десятилетиями IX в. Эту датировку подтверждает клад из Погорельщины с младшей монетой 902/903 г.: нанесение граффито на монету № 3 (дата чеканки самой монеты неопределима) должно быть отнесено к первому десятилетию X в. Временем до 940 г. датируется клад из Козьянок, где изображение двузубца представлено на монете, чеканенной в 910/911 г., т. е. было выполнено в 10-30-е гг. X в. Появление двузубца как символического знака, изображаемого на монетах вместе с предметами дружинного быта, ныне можно уверенно датировать концом IX – рубежом X в., временем возникновения единого Древнерусского государства и правления в Киеве князя Олега.

Таблица I. Восточные монеты со знаками Рюриковичей

Надо отметить при этом, что изображение трезубца – несравненно более редкое, нежели двузубца (всего один случай – № 15), – появляется относительно поздно: на монете из клада, датируемого 1015 г.

Уже в первой половине X в. двузубец получает широкое распространение: он помещен на пяти монетах из различных комплексов. Общее же количество монет с двузубцами и трезубцами – шестнадцать – ставит граффито в один ряд с наиболее употребительными видами рисунков – после молоточков Тора и крестов (известно менее чем по десять изображений мечей, стягов, ладей, свастик).

Топография находок отчетливо указывает на их преимущественное распространение в древнерусском ареале: одиннадцать монет из шестнадцати происходят с территории Древней Руси. Лишь три монеты обнаружены в кладах в Скандинавии (№№ 1, 2, 5). Происхождение монеты № 6, хранящейся в Берлине, неизвестно: она могла быть привезена в Германию как из Швеции, так и из России или найдена в Прибалтике. Наконец, монета № 16 обнаружена на территории современной Эстонии. Очевидное преобладание монет с двузубцами в Восточной Европе бесспорно свидетельствует о функционировании знака именно в этом регионе.

Локализация древнерусских кладов, в которых найдены монеты с двузубцами, позволяет, как кажется, еще более сузить район их наибольшего распространения. Из девяти монет, происхождение которых известно, две – самые поздние – обнаружены в Северо-Западной Руси (№№ 14,15), две – в Полоцкой земле (№№ 3, 7), а пять остальных – в кладах из Среднего Поднепровья (№№ 8, 9, 11, 12, 13). Преимущественная и вряд ли случайная связь со Средним Поднепровьем, очевидно, свидетельствует не просто о "дружинном" характере граффито, а о его особом значении для дружин и ближайшего окружения великих киевских князей. Видимо, семантика знака отражала понятия, имевшие ценность в первую очередь для недавно возникшей и формирующейся в это время новой правящей военной элиты, сделавшей Киев своим центром.

Вместе с тем скандинавское происхождение этой элиты не дает само по себе оснований возводить знак Рюриковичей к североевропейским реалиям. Ближайшие иконографические аналогии знаку Рюриковичей, причем именно в форме двузубца с отростком внизу, известны лишь в Причерноморском степном регионе. До последнего времени они связывались по преимуществу с "царскими знаками" Боспора¹⁵, т. е. датировались – самое позднее – первыми веками нашей эры. Ныне выявлена большая серия двузубцев и трезубцев схожего с ранними знаками Рюриковичей вида на предметах из хазарского ареала и датируемых VII-X вв. (с большим количеством прототипов в сасанидском Иране и аналогий в Волжской Булгарии, первом Болгарском царстве, позднее в Золотой Орде)¹⁶. Некоторые го них идентичны или чрезвычайно близки схематически изображенным знакам Рюриковичей на восточных монетах, т. е. наиболее ранним их рисункам¹⁷. Двузубцы и трезубцы этого типа (равно как и их зеркально удвоенные изображения), по мнению В. Е. Флеровой, напоминают антропоморфную фигуру с воздетыми руками, т. е. центральную часть "священной триады". Они интерпретируются как символы верховной власти, отражающие представления о сакральности и божественности происхождения института верховной власти.

Рис. 1. Знаки Рюриковичей на восточных монетах

В 882 г., согласно условной дате "Повести временных лет", Олег утвердился в качестве верховного правителя в Киеве, где пересекались влияния двух крупнейших государств Юго-Восточной Европы, Хазарии и Византии. В договоре 911 г. Олег именуется "великим князем русским" – титулом, возможно, принадлежавшим переводчику договора на русский язык (по аналогии с современной ему титулатурой)¹⁸, но в любом случае отражавшим его представления о доминирующем положении Олега в формирующемся Древнерусском государстве. Как именно титуловался Олег, вокняжившись в Киеве и установив свою верховную власть над правителями покоряемых им восточнославянских племен, неизвестно¹⁹. Однако уже в самом конце первой трети IX в. глава русов из, видимо, Волховско-Ильменского региона, ведших торговлю по Балтийско-Волжскому пути, обозначается тюркским термином "каган"²⁰: росы, пришедшие с византийским посольством в Ингельхейм, были направлены к Теофилу своим "королем" (rex), "именуемым каганом" (chacanus)²¹. Каганом продолжали обозначать "государя норманнов" в Византии и в 870-е гг.²² Впоследствии, в XI в., так называются Владимир и Ярослав Мудрый. Видимо, в конце IX в., обосновавшись в Киеве, Олег принимает этот титул как специализированное обозначение верховного правителя, что имело не только социальное, но и символико-идеологическое, а может быть, и сакральное значение. В системе международной дипломатии использование титула "каган" должно было поставить нового русского князя в ряд крупнейших правителей раннесредневековой Юго-Восточной Европы: аналогично титуловались главы сначала аварского, а затем и – одновременно с Олегом – хазарского государств²³.

Можно предположить, что наряду с принятием хазарского титула была усвоена и хазарская символика высшей власти: предметы и/или изображения, использование которых являлось прерогативой верховного правителя. Появление знака Рюриковичей в качестве символа княжеской власти во второй половине X в. на монетах Владимира и Ярослава и на печатях, начиная со Святослава, предполагает, что и в предшествующее время он имел если не то же самое, то сходное содержание и являлся принадлежностью верховного правителя Древней Руси – великого киевского князя.

Таким образом, во второй половине IX в. правители крепнущего Древнерусского государства, вероятно, заимствуют как хазарский титул верховного главы государства, так и символ верховной власти в форме двузубца.

На протяжении первых трех четвертей X в. форма знака сохраняет устойчивость: это двузубец со слегка отогнутыми наружу или прямыми (в линейном варианте) зубцами и соединенным с основанием треугольным завершением внизу. Этот же тип двузубца представлен на печатях Святослава Игоревича и Ярополка Святославича. До начала правления Владимира знак не имеет индивидуализирующих признаков, которые появляются лишь в конце X – начале XI в. (у Владимира Святославича и Святополка Ярополчича / Владимировича).

Неизменность формы знака с момента его возникновения и до 980-х гг. позволяет заключить, что в конце IX-X в. он не являлся лично-родовым символом. Это содержание было приобретено им значительно позднее, не ранее последних десятилетий X в. На начальном же этапе он либо рассматривался как общеродовой знак Рюриковичей (что представляется менее вероятным), либо принадлежал лишь главе рода Рюриковичей – киевскому великому князю, верховному правителю Руси. Вероятно, он не являлся собственно государственной эмблемой, но служил символом персонифицированной в лице великого князя центральной власти.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Подробную библиографию исследований знаков Рюриковичей см.: Молчанов A. A. Знаки Рюриковичей: история изучения (Библиографический указатель) // Signum. М., 1999. Вып. I. С. 13-24. Об истории их изучения см.: Молчанов A. A. Знаки Рюриковичей: итоги и проблемы изучения // ДГ. 2005 год. М., 2008. С. 250-269.

2. Молчанов A. A. Верительные знаки киевских князей и древнескандинавские jartegnir // IX Сканд. конф. М., 1986. Ч. 1. С. 184-186.

3. Homeyer С. G. Die Haus- und Hofmarken. В., 1987; Wallen F. В. En inledning til studiet af de nordiske bomærker // Foreningen til norske Fortidsminnesmerkers Bevaring. Årsberetning, 1902; Düwel K. Zeichen-konzeptionen im germanischen Altertum // Semiotik. Ein Handbuch zu den zeichentheoretischen Grundlagen von Natur und Kultur / R. Posner et al. В., 1997. Bd. 1. S. 803-822.

4. Куник А. О русско-византийских монетах Ярослава Владимировича с изображением Георгия Победоносца. СПб., 1860. С. 52-53; Кулаков В. И. Птица-хищник и птица-жертва в символах и эмблемах IX-XI вв. // CA. 1988. № 3. С. 106-117; Birka Studies 5. Excavations in the Black Earth 1990-1995. Eastern Connections. Part One: The Falcon Motif / B. Ambrosiani. Stockholm, 2001. Изображение сокола в качестве прототипа знаков Рюриковичей признавалось и теми, кто придерживался взглядов на прибалтийско-славянское происхождение Рюрика и сопоставлял имя Рюрик со слав. рарог "сокол": Гедеонов С. А. Варяги и Русь. СПб., 1876. Ч. 1. С. XXXIV; Рапов О. М. Знаки Рюриковичей и символ сокола // CA. 1968. № 3. С. 62-69.

5. Сотникова М. П. Древнейшие русские монеты X-XI веков. М., 1995. С. 241-245.

6. Дубов И. В. Средневековые корабли-граффити восточных монет// Кр. тез. докл. нумизматической конференции 25-28 февраля 1992 г. М., 1992. С. 29-31.

7. Nylén Е. Bildstenar. Visby, 1978.

8. См.: Хорошкевич А. Л. Символы русской государственности. М., 1993. С. 10-14.

9. Драчук В. С. Системы знаков Северного Причерноморья. Тамгообразные знаки северо-понтийской периферии античного мира первых веков нашей эры. Киев, 1975. С. 90-93.

10. Linder-Welin U. Graffiti on Oriental Coins in Swedish Viking Age Hoards // Kgl. Humanistiska vetenekapssamfundet i Lund årsberättelse 1955-1956. Lund, 1956. В. III. P. 141-171.

11. Добровольский И. Г., Дубов И. В., Кузьменко Ю. К. Граффити на восточных монетах. Древняя Русь и сопредельные страны. Л., 1991. С. 67-74 (далее – ДДК).

12. Новые находки опубликованы: Hammarberg I., Rispling G. Graffiter pa vikingatida mynt // Hikuin. 1985. В. 11. S. 63-78 (далее – HR); Нахапетян В. Е., Фомин А. В. Граффити на куфических монетах, обращавшихся в Европе в IX-X вв. // ДГ. 1991 год. М., 1994. С. 139-208 (далее – НФ); Мельникова Е. А. Граффити на восточных монетах из собраний Украины // ДГ. 1994 год. М., 1996. С. 248-284 (далее – М).

13. Приношу сердечную благодарность Герту Рисплингу (Gert Rispling), сотруднику Нумизматического института Стокгольмского университета, за разрешение использовать материалы собранного им, но неопубликованного каталога граффити на восточных монетах из собраний Скандинавских стран и Англии.

14. Возможность познакомиться с монетами из кладов, найденных у дер. Козьянки и Погорельщина, была предоставлена В. Н. Рябцевичем.

15. Драчук В. С. Системы знаков. С. 90-93.

16. Флерова В.Е. Образы и сюжеты мифологии Хазарии. М., 2001. С. 53-64.

17. Там же. Рис. 11. №№ 19, 20, 21, 30 (Саркел, знаки на кирпичах), рис. 13 (Хумаринское городище).

18. Ср. употребление Константином Багрянородным термина ἄρχων как по отношению к киевскому князю Игорю ("архонт Росии"), так и к неким "архонтам", которые "вместе со всеми росами" выходят из Киева в полюдье (Константин Багрянородный. Об управлении империей / Г. Г. Литаврин, А. П. Новосельцев. М., 1989. С. 44/45, 50/51).

19. Хотя термин "князь" (<гот. kuningaȥ) и был заимствован в славянские языки еще в праславянскую эпоху, предполагается, что в Древней Руси он начал активно использоваться только в конце XI в. (Львов А. С. Лексика "Повести временных лет". М., 1975. С. 207; Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986. С. 268-269). Впрочем, этой датировке противоречит легенда на печати Ярослава Мудрого, найденной в Новгороде – "о Ѩросла[в] к.нѧ. роус.с." – "Ярослав – князь русский" (Янин В. Л., Гайдуков П. Г. Актовые печати Древней Руси X-XV вв. М., 1998. Т. III. № 2а. С. 113). Печать датируется в широких пределах правления Ярослава, но в любом случае бесспорно свидетельствует об употреблении термина "князь" в первой половине XI в. Вероятнее всего, что он применялся и значительно раньше – главами восточнославянских племен, но тем больше оснований было у иноэтничного правителя, стремившегося подчинить себе местные племенные образования, принять не славянский титул, а максимально авторитетный в это время – хазарский.

20. Подробнее см.: Коновалова И. Г. Древнейший титул русских князей "каган" // ДГ. 2005 год. М., 2008. С. 228-239.

21. Annales Bertiniani / G. Waitz // MGH SRG. 1883. T. 4, s. a. 839.

22. Назаренко А. В. Западноевропейские источники // Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 1999. С. 290-292.

23. Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя // ДГ. 1998 год. М., 2000. С. 367-379.