Литература

Источник: Самые забавные лживые саги. Сборник статей в честь Г. В. Глазыриной. – М.: РФСОиН, 2012 (стр. 122-137).

Проблемы сохранения исторической памяти в средневековой Исландии, ее репрезентации в устной традиции и модификации в процессе ее переработки в форму саги – основной предмет исследований юбиляра, чьи исследования существенно углубили наши представления о путях возникновения и характере "саг о древних временах". Поставленный Г. В. Глазыриной в одной из ее работ вопрос о генеалогических дополнениях к "героическим сагам"¹ послужил импульсом для написания данной статьи.

Одним из немногих общепринятых и практически не подвергаемых сомнению положений в изучении устной исторической традиции является признание того, что ее возникновение, распространение и запись отражают определенные социальные и культурные потребности общества. Действительно, сохранение исторической памяти о неких далеких событиях прошлого, сколь угодно деформированной, контаминированной и модифицированной, и ее воспроизведение в прозаической или поэтической форме возможно только в том случае, если она тем или иным образом связана с настоящим, объясняет явления нового времени или задает определенные парадигмы (поведения, оценок и т. п.)².

Признавая справедливость этого положения, нельзя не задаться вопросами, касающимися причин сохранения и переработки эпических сюжетов, восходящих к эпохе Великого переселения народов в Англии, Германии и Скандинавии на протяжении почти тысячелетия и легших в основу значительного числа произведений, созданных в Исландии XIII-XIV вв. Что обеспечило живучесть этих сюжетов столь долгое время, т. е. их актуальность для германских обществ, несмотря на кардинальные перемены в их социально-политическом строе, замене местной языческой культуры универсальной христианской, возникновение письменной литературы во всем многообразии ее форм? Что вызвало их актуализацию, выразившуюся в создании ряда новых произведений, использующих или обобщающих эти сюжеты в Исландии XII-XIII вв. – "героических саг"?³ Было ли обращение к далекому прошлому случайным, и сохранявшиеся в устной традиции архаические сюжеты были переработаны в форме саг в общей атмосфере интенсивного саготворчества наряду с другими сюжетами? Было ли возникновение "героических саг" результатом своего рода антикварного интереса составителей саг к прошлому? Или оно было вызвано определенными социокультурными потребностями исландского (и норвежского) общества того времени?

Длительное существование героико-эпического наследия эпохи Великого переселения народов в национальных традициях всех германских народов засвидетельствовано многочисленными источниками, начиная с V в., т. е. со времени, близкого самим событиям, и кончая поздним средневековьем⁴. Уже позднеримские и византийские историки, сообщающие о передвижениях готов и наступлении гуннов, не только опираются на сведения, почерпнутые в германских преданиях (например, Иордан, рассказывающий об убийстве Германариха – в отличие от Аммиана Марцеллина, сообщающего о его самоубийстве после поражения от гуннов⁵), но и прямо ссылаются на них: "С этого самого острова Скандзы... по преданию, вышли некогда готы"⁶. Готская историческая традиция – один из важных источников их трудов, наряду со свидетельствами очевидцев и участников событий (например, Приска, побывавшего с дипломатической миссией при дворе Аттилы)⁷, и ее репрезентация в раннем историописании теснейшим образом связана с задачами воссоздания исторического прошлого.

Однако уже в VIII-IX вв. в континентальном историописании (прежде всего франкском) интерес к ранней героико-эпической традиции утрачивается, события этой эпохи перестают быть "предысторией" германских народов, а вновь возникающие origo gentis и origo regis основываются не на эпической, а на совершенно иной традиции – легендарной, восходящей к анонимному сочинению "De excidio Troiae historia" ("Повесть о гибели Трои"), приписываемому некоему Дарету Фригийскому (V или IV в.)⁸, которая была впервые использована во франкской этногенетической легенде Фредегаром (Псевдо-Фредегаром, середина VII в.) и в соответствии с которой франки – это группа бежавших троянцев, которые осели в долине Рейна, избрали себе короля по имени Francio и от его имени получили свое название⁹. В это время начинают формироваться королевские генеалогии¹⁰, и "троянская легенда" безоговорочно вытесняет германские.

Тем не менее и на континенте общегерманская традиция не исчезает, хотя и оказывается почти полностью скрытой от глаз исследователей из-за отсутствия источников. О ее существовании, очевидно, почти исключительно в устной форме, за пределами письменной культуры, свидетельствуют, с одной стороны, несколько фрагментов произведений, которые не дошли до нас целиком, но отразились в более поздних памятниках, как, например, сюжет о поединке Хильдебранда (одного из приближенных Теодориха Великого, согласно "Песни о Нибелунгах") с сыном Хадубрандом, которого он узнает лишь в ходе битвы и которого вынужден убить¹¹. Этот сюжет, вероятно, составлял часть традиции о Теодорихе Великом. С другой стороны, о сохранении (и развитии) общегерманской сюжетики говорит появление целого комплекса произведений в XIII-XIV вв., в эпоху расцвета куртуазного романа, возрождающего мотивы и образы эпохи Великого переселения народов, в том числе "Песнь о Нибелунгах"¹², поэмы "Ортнит", "Король Ротер", "Вольфдитрих" и др. В большинстве из них традиционные персонажи выступают в новом – куртуазном – качестве, архаичные сюжеты существенно переработаны или использованы лишь отдельные их элементы, включенные в куртуазно-авантюрное повествование.

Если на континенте предания "героической эпохи", по определению X. М. Чэдвика, в VIII-X вв. сходят со сцены, то в Англосаксонской Англии они, напротив, получают широчайшее распространение. Германарих, Аттила, Теодорих Великий – живые образы, которые наряду и наравне с англосаксонскими персонажами, Оффой (король Мерсии), Ингельдом и др., упоминаются во многих произведениях, начиная с "каталога" эпических сюжетов "Видсид" (IX в.)¹³ и поэмы "Беовульф" (VIII или начало IX в.)¹⁴. Эти аллюзии не оставляют сомнений в том, что предания о правителях эпохи Великого переселения народов были глубоко укоренены в исторической памяти англосаксов. Более того, отдельные события этой эпохи составляют сюжеты самостоятельных поэм, например "Вальдере", от которой сохранилось лишь два небольших фрагмента в рукописи ок. 1000 г.¹⁵ и которая основывалась на распространенной и на континенте традиции о Вальтере Аквитанском, заложнике Аттилы¹⁶.

Общегерманская традиция была живой и продуктивной, что проявлялось в возникновении новых, модифицированных вариантов тех же сюжетов. Так, в противоположность немецкой "Песни о Хильдебранде" в исландской "Саге об Асмунде Убийце Воителей", восходящей к тому же сюжету, роли персонажей изменены: сын – Асмунд убивает отца – Хильдебранда, а распространенный сюжет поединка отца и сына¹⁷ обрастает предысторией Асмунда и другими эпизодами¹⁸. Некоторые упоминания известных персонажей общегерманского эпоса в "Беовульфе" связаны с неизвестными нам сюжетами, например, бегством от Германариха некоего Хамы с ожерельем неизвестного по другим текстам Бросинга – это ожерелье сравнивается с шейной гривной (healsbeag), подаренной Беовульфу Хротгаром¹⁹. Такие "окказиональные" упоминания лучше развернутых повествований доказывают распространенность, общеизвестность традиции, которая не ограничивалась закрепленным набором сюжетов и персонажей, а представляла собой активно используемый фонд легко узнаваемых героев и событий.

Аналогичную картину рисует использование эпических сюжетов в повествовательной части надписи на камне из Река начала IX в.²⁰, где наряду с аллюзией на Теодориха Великого²¹, перечисляется ряд неизвестных нам преданий²², ключевыми моментами сюжетов которых были "сидение" двадцати конунгов на о. Зеландия, жертвоприношение, послужившее местью за Ингвальдинга, и др.²³ Автор надписи не проводит различия между общегерманской и местной, скандинавской героической сюжетикой, воспринимая и ту и другую как цельный комплекс.

Что в деяниях древних героев сохраняло актуальность, отвечало запросам англосаксов и скандинавов VIII-X вв. и тем самым поддерживало существование общегерманской героико-эпической традиции? По крайней мере, одна из причин, как кажется, отражена прежде всего в таких текстах, как "Деор" в Англии и Рёкская надпись в Скандинавии. Поэма о придворном певце, скопе, потерявшем благорасположение своего господина и, соответственно, свое место в пиршественном зале, свои земли и даже свое имя (не случайно Деор говорит о своем имени в прошедшем времени: ("me wæs Deor пота"), построена на сопоставлении "несчастья" Деора с невзгодами, постигшими героев прошлого²⁴. Скоп называет Теодориха Великого и Германариха вместе с кузнецом Веландом, дочерью Нидхада Беадохильд и др. и подчеркивает их отчаяние, перекликающееся с его собственными чувствами. Однако, как и автор Рёкской надписи, он не пересказывает сюжеты, а лишь маркирует их узнаваемыми деталями: прежде всего, именем героя сказания. Он, возможно, лучше знаком с франкскими, чем готскими преданиями: он указывает причины горя плененного Нидхадом Веланда и беременной Беадохильд, тогда как его репрезентация Теодориха ("правил Теодрик тридцать зим мощью мэрингов") и Германариха, чья "волчья повадка" повергла в печаль его людей²⁵, не объясняет параллелизма с горем Деора. В любом случае, однако, в контексте поэмы деяния и неудачи героев прошлого становятся прототипом событий настоящего, и рефрен "Þæs ofereode, þisses swa mæg" ("То миновало, может так [быть] и с этим") подчеркивает парадигматическую роль параллелей. Деор потерял все, что было ему дорого в жизни и даже свое имя, которое он носил в прошлом, но бедствия проходят, тогда как имена героев и память об их деяниях сохраняются.

Аналогичную функцию, вероятно, выполняют повествовательные строфы Рёкской надписи: перечисление сюжетов преданий – параллелей к главному событию, смерти Вэмода – служит созданию исторической перспективы и создает "героический" контекст. И, как и в "Деоре", они не представляют собой последовательного нарратива, а актуализируются именами героев и намеками на ключевые эпизоды сюжета²⁶. Однако в обоих случаях выдерживается одна и та же нарративная модель – нанизывание эпизодов-параллелей к основному событию.

Таким образом, вырисовывается одна из возможных причин (не исключено, что основная) сохранения и поддержания сюжетов общегерманского эпического фонда – парадигматическая. Герои далекого прошлого, их деяния и судьбы задают образец для подражания в настоящем. Ожерелье Бросинга – тот идеальный экземпляр, по отношению к которому оценивается достоинство подарка Хротгара; "несчастья" Теодрика, Веланда, Беадохильд и др. – критерий "несчастности" Деора и предвестие преходящести его страданий. Подвиги нынешнего героя оцениваются и восхваляются через славословие знаменитых мужей прошлого: чтобы прославить победу Беовульфа над Гренделем, например, "славословий знаток многопамятливый, сохранитель преданий старопрежних лет" сначала повествует о победе Сигмунда Вёлсунга над драконом, выступающей как параллель к подвигу Беовульфа, а затем противопоставляет героя некоему Херемоду, который "стал бременем для дружины своей" и охваченный гневом сражал своих "товарищей по оружию", "сотрапезников за столом")²⁷. Героическая традиция, таким образом, моделирует настоящее и снабжает его как образцами, так и анти-образцами поведения, критериев, оценок, определяет парадигму героического поведения. Обращение к ней и ее актуализация связаны с развитием собственного эпического творчества и происходят прежде всего в его рамках.

Иной характер носит всплеск интереса к общегерманскому эпическому наследию в Скандинавии XII-XIII вв. Отсутствие письменных текстов до XIII в. восполняется памятниками изобразительного искусства, которые убедительно свидетельствуют не только об известности, но и широкой популярности сказаний общегерманского круга. На готландском камне из Ардре, датируемом VIII или IX в., изображены сцены освобождения Вёлунда из плена и смерти Германариха (?)²⁸; к началу IX в. относится резная панель из погребения в Усебереге, представляющая Гуннара в змеином рве²⁹; XI в. датируются два среднешведских рунических камня, на которых высечены сцены сказания о Сигурде, связанные с убийством дракона Фафнира и добыванием клада³⁰. Эти и некоторые другие сюжеты германского героического эпоса, но особенно история Нифлунгов, соединенная с эпосом о Сигурде, стали излюбленными мотивами на порталах ранних деревянных церквей в Норвегии (наиболее яркий пример – портал церкви в Хельстаде – Hyllestad stavkirke) в XIII в.³¹

Древнейшее письменное свидетельство знакомства скандинавов с германским героическим эпосом относится только к середине XII в. В поэме "Háttalykill enn forni" ("Древний ключ размеров")³², написанной оркнейским ярлом Рёгнвальдом Кали Кольссоном и исландцем Халлем Тораринссоном около 1145 г., излагается "бургундская легенда" – о Сигурде и гибели Гуннара и Хёгни. Поэма, состоящая из 41 восьмистрочной строфы, представляет различные виды скальдических размеров в каждой из строф (откуда ее название и определение в качестве ars poetica)³³, но организована она по генеалогическому принципу, последовательно перечисляя норвежских конунгов до Магнуса Голоногого (ум. 1103) включительно. Однако в начале заявляется, что цель поэмы – передать "древние предания" (forn fræði). И действительно, первые строфы посвящены истории Сигурда Убийцы Фафнира. Вместе с тем, это сказание излагается не из антикварного интереса к нему – от Сигурда через Рагнара Лодброка ярл Рёгнвальд ведет родословие норвежских конунгов. Насколько мне известно, в "Háttalykill" впервые (в письменной форме) древнее германское сказание приобретает новую функцию – генеалогическую. Предшествующие, значительно более ранние родословия, сохранившиеся в текстах саг, в "Ynglingatal" Тьодольва из Хвинира (IX в.) и "Háleygjatal" Эйвинда Погубителя Скальдов (конец X в.), посвященные предкам соответственно ярла Рёгнвальда и ярла Хакона Сигурдарсона, считают родоначальником обоих Одина³⁴. Тьодольв возводит род ярла Рёгнвальда к Фьёльниру, сыну Ингви-Фрейра, сына Одина; Эйвинд ведет родословие хладирских ярлов от Сэминга, сына Одина. В поэме "Беовульф" датские (зеландские) конунги происходят от Скильда (Скьёльда), который в последующих генеалогических построениях представлен сыном Одина³⁵. Вероятно, в Скандинавии, как и в Англосаксонской Англии³⁶, доминировало "происхождение от богов" и, прежде всего, от главы языческого пантеона – Одина, детьми которого были и остальные боги-асы³⁷. Надо отметить, что на этом, раннем, этапе к одному из сыновей Одина, а в итоге к нему самому, возводятся родословия как конунгов (Скьёльдунгов и Инглингов), так и ярлов.

Обращение ярла Рёгнвальда Кали в "Háttalykill" к героико-эпическому наследию древности как источнику генеалогических построений находит продолжение в конце XII – XIII в., когда происходит составление и запись целого ряда произведений, основанных на общегерманской традиции.

Уже в "Háttalykill inn forni" приводятся две строфы, посвященные Ангантюру и Хлёду – героям так называемой "Песни о битве готов и гуннов" ("Песнь о Хлёде")³⁸. Сюжет о борьбе Ангантюра, правителя готов (Hreiðgotaland'a), и его сводного брата Хлёда, воспитанного гуннским вождем Хумлой (Humla) – Аттилой, за наследство их отца Хейдрека, отражает и персонифицирует реальное готско-гуннское противостояние в IV в. в Северном Причерноморье³⁹. В существенно переработанном виде традиция о противоборстве готов и гуннов приводится Саксоном Грамматиком в конце XII в.⁴⁰ Наконец, тот же сюжет, объединенный с рядом других сказаний разного времени, мифологического [состязание конунга Хейдрека в разгадывании загадок с Gestumblindi "Гостящим (путешествующим) слепцом" (= Одином)] и героического (битва на о. Самсё) характера лег в основу последней части "Саги о Хервёр и конунге Хейдреке" ("Hervarar saga ok Heiðreks konungs")⁴¹. Древнейшая рукопись, в которой сохранился ее фрагмент, – "Hauksbök", написана после 1300 г., полный же ее текст дошел до нас только в рукописи XVII в. Однако формирование саги как единого целого относится к концу XII в.⁴² или к середине XIII в.⁴³ Разновременные эпические традиции, которые были представлены поэтическими текстами, в саге объединяются историей волшебного меча Тюрфинга, и фрагменты этих текстов перемежаются с прозаическими вставками (например, "Битва на о. Самсё" вместе с "Предсмертной песней Хьяльмара", так называемая песнь "Пробуждение Ангантюра" и др.).

Предположительно в 1220-х гг. создается сборник мифологических и героических песней, переписанный в 1270-е гг. в дошедшей до нас рукописи "Старшей Эдды" – "Codex Regius" (GKS 2365 4to)⁴⁴. Уже само составление в первые десятилетия XIII в. – в начальный период записи саг – сборника, содержащего героические песни, а затем его неоднократное переписывание на протяжении всего столетия знаменует не только живость эпической традиции, но и ее острую актуальность. О существовании насущной потребности в оживлении архаической традиции говорит также возникновение в это время саг – компендиумов сюжетов героического эпоса, объединивших разные по происхождению циклы сказаний: мифолого-героического характера – о Нифлунгах, "исторические" – об Аттиле и борьбе готов и гуннов, о разгроме Аттилой Бургундского королевства, о готском правителе Германарихе и др.

Контаминация немецких средневековых переложений германского эпоса и его отражений в Скандинавии⁴⁵ воплощается в "Саге о Тидреке Бернском" ("Þiðreks saga af Bern"), которая, согласно прологу к ней, была сложена со слов "немецких людей", вероятно, в середине XIII в. (во всяком случае, ранее "Саги о Вёльсунгах", в которой отмечаются заимствования из "Саги о Тидреке"), возможно, в Бергене⁴⁶. Сага считается переводом (или пересказом) сложившегося в Северной Германии повествования, объединявшего сказания о Гьюкунгах, Аттиле и Германарихе с преданиями о Теодорихе Великом. Многочисленные вставные эпизоды, а также переосмысление, осовременивание и модификация сюжетов и образов сближают сагу с рыцарскими сагами, основанными на куртуазном романе⁴⁷.

Наконец, "Сага о Вёльсунгах" ("Vǫlsunga saga"), составленная не ранее середины XIII в. (рукопись ок. 1400 г.), объединяет в единый цикл сказания о Вёланде и Вёльсунгах, Сигурде Убийце Фафнира и Гьюкунгах (но не включает традиции о Теодорихе Великом), т. е. собственно основные скандинавские и общегерманские героико-эпические традиции⁴⁸. Как и в "Саге о Хервёр", стихотворные строфы (частично совпадающие или близкие к песням "Старшей Эдды") соединяются прозаическим текстом.

Аналогичная актуализация германского героического эпоса в это время характерна и для других Скандинавских стран – достаточно вспомнить "Историю данов" Саксона Грамматика, написанную в конце XII в. и подробно излагающую в первых девяти книгах сюжеты героических сказаний с вкраплениями стихотворных текстов.

В середине XIII в. (а, скорее, начиная уже с середины XII в.), таким образом, отмечается всплеск интереса к "древним" героям, причем, что важно, не только наиболее древним, общегерманским. Так, "Сага о Скьёльдунгах", возникшая на рубеже XII и XIII вв.⁴⁹, освещает "легендарную" историю Дании и возводит датских конунгов к сыну Одина Скьёльду⁵⁰; эта генеалогическая легенда, несомненно, возникла намного раньше, поскольку она представлена уже в "Беовульфе"⁵¹.

Обращение к сюжетике германского героического эпоса эпохи Великого переселения народов и немного более позднего времени хронологически примыкает к началу записи (составления) первых исландских саг – королевских, т. е. историй норвежских, а также шведских и датских правителей (конец XII в.)⁵². В этих произведениях, специфической форме историописания, складывается особый, присущий древней Скандинавии "образ истории", который опирается на генеалогическое восприятие прошлого⁵³. История династии – стержень, вокруг которого формируется рассказ об исторических событиях⁵⁴.

Это проявляется уже с конца IX в., в дописьменный период, в создании генеалогических поэм ("Перечень Инглингов" Тьодольва из Хвинира), а при переходе к письменной литературе – в составлении генеалогических перечней (ættartǫlur), которыми, собственно, и начинается скандинавское историописание: в начале XII в. Ари Торгильссон Мудрый (используя не дошедшую до нас латиноязычную краткую историю норвежских конунгов Сэмунда Мудрого; ум. 1133) составляет "Ættartala ok konungs ævi" – генеалогический перечень и краткие жизнеописания норвежских конунгов, которые не сохранились, а затем "Книгу об исландцах", рассказывающую о заселении Исландии и родословиях первопоселенцев, сопровождая ее перечнем собственных предков, начиная с языческих богов Ингви, Ньёрда и Фрейра (которых он рассматривает как "древних" конунгов)⁵⁵. XII в. является своего рода временем расцвета генеалогий, многие из которых дойдут до нас лишь в записях более позднего времени. Это генеалогии правящих в Скандинавских странах родов, возводящих свой род к большому количеству персонажей: прежде всего, к Одину и/или одному из его сыновей или внуков (Ингви, Фьёльниру, Дану, Скьёльду), но также к эпонимическим персонажам Нору (в "Саге об Олаве Трюггвасоне" монаха Одда, 1190-е гг.), Транду ("Как заселялась Норвегия") и др.⁵⁶ Множественность и разнообразие начальных частей генеалогических древ (они более или менее совпадают лишь за два-три поколения до первого "исторического" правителя: Харальда Прекрасноволосого в Норвегии, Эйрика Победоносного в Свеаланде, Харальда Синезубого в Дании) указывает на активную и широко распространенную деятельность, направленную на (вос)создание максимально длинных и престижных родословий. Но если практически все ранние родословия правящих династий восходят к Одину (а иногда через него к Ною или – далее – к Адаму)⁵⁷, то значительная часть могущественных исландских родов не претендовала на происхождение от богов (в отличие от Ари), довольствуясь возведением своего рода к одному из прославленных героев прошлого, как правило, Рагнару Лодброку, а через него к Сигурду Убийце Фафнира.

"Сага о Хервёр" и "Сага о Вёльсунгах" (как и "Сага о Тидреке Бернском") повествовали о героях прошлого исключительного значения: Ангантюре "Песни о битве готов и гуннов" и Сигурде Убийце Фафнира. Не удивительно, что они стали объектами генеалогического интереса. "Сага о Хервёр" (в единственной полной рукописи) завершается пространным перечнем (с "историческими справками") конунгов свеев, возводящих свой род к Ангантюрувплоть до Филиппа, сына Инги Старого (первая четверть XII в.)⁵⁸. Потомок Ангантюра в четвертом поколении – Ивар Широкие Объятья – назван и в поэме Тьодольва и, соответственно, в "Саге об Инглингах" Снорри Стурлусона. Начиная с него, перечни чрезвычайно близки. Однако повествования об Иваре, как и о некоторых других конунгах, не полностью совпадают: очевидно, составитель "Саги о Хервёр" пользовался иной традицией. Но в любом случае, включение в сагу подробной родословной указывает на то, что сага воспринималась не только как самодостаточное повествование, но и как часть родословия – перечисляющая самых дальних предков и рассказывающая об их деяниях.

Аналогичное "генеалогическое дополнение" имеет и "Сага о Вёльсунгах". В рукописи текст этой саги продолжается "Сагой о Рагнаре Лодброке", от которого вели свой род многие знатные исландцы и норвежцы, вставкой о том, что дочь Сигурда и Брюнхильд Аслауг (в песнях "Старшей Эдды" и в основном тексте саги о ней не упоминается) была выдана замуж за Рагнара Лодброка и от них пошло многочисленное потомство. Тем самым, генеалогическая цепочка была продолжена от прославленного викинга (известного по другим, в том числе нескандинавским источникам) к знаменитейшему из героев – Сигурду.

Как хорошо известно, составление генеалогий и особое внимание к ним – явление, типичное для эпох становления национальной идентичности и резкого обособления правящего слоя, сопровождающегося формированием "элитного" самосознания⁵⁹. Одним из наиболее ярких проявлений этих процессов является создание родословий (реальных или, чаще, вымышленных), свидетельствующих об особом статусе рода или конкретного человека, происходящего от богов или от какого-либо знакового лица. Как представляется, именно с изменением статуса королевской власти и формированием знати как особого сословия в Скандинавских странах в XII в. и связан повышенный интерес к генеалогиям, идущий рука об руку со становлением национальных историографии.

На протяжении многих столетий своего существования, таким образом, функции, актуализировавшие германский героический эпос, существенно менялись по мере изменения самих обществ и возникавших в них социокультурных потребностей. В среде позднеримского историописания он служил одним из основных источников сведений о соответствующих германских народах. Позднее, в англосаксонском обществе, наряду с сохранением исторической памяти о далеком прошлом, общегерманский эпос приобрел парадигматическую функцию, служа образцом и мерилом героического начала. В то же время герои германского эпоса не втягиваются в генеалогические построения. Все дохристианские англосаксонские королевские генеалогии возводят династии кентских, мерсийских, уэссекских и других правителей исключительно к Вотану, но не включают героев эпохи Великого переселения народов⁶⁰. Напротив, в Скандинавии, где генеалогическая традиция получила бурное развитие по меньшей мере уже в IX в., общегерманский героический эпос становится – но уже только с середины XII в. – источником генеалогических конструкций. Ранняя запись (и составление?) "героических саг", актуализировавших героическую эпоху Великого переселения народов, близкая по времени к составлению королевских саг (и предшествовавшая сагам родовым), как и вообще расцвет родословий в XII в., была обусловлена потребностью в генеалогическом обосновании особого положения короля и знати в скандинавских обществах в условиях сложения национальных государств.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Глазырина Г. В. Перечень правителей Швеции в древнеисландской "Саге о Хервёр и конунге Хейдреке". К проблеме конструирования генеалогий // Восточная Европа в древности и средневековье. XIII Чтения памяти В. Т. Пашуто: Генеалогия как форма исторической памяти. М., 2001. С. 66-71.

2. Vansina J. Oral Tradition as History. L, 1985.

3. Выделяемых как одна из подгрупп "саг о древних временах" (fornaldarsögur): Reuschel Н. Untersuchungen über Stoff und Stil der Fornaldarsaga. Bühl-Baden, 1933. См. также: Mitchell S. Heroic Sagas and Ballads. Ithaca, N.Y., 1991; Tulinius Т. H. Sagas in Icelandic Prehistory (fornaldarsögur) // A Companion to Norse-Icelandic Literature / Ed. R. McTurk. Oxford, 2005. P. 447-461.

4. См.: Chadwick U. M. The Heroic Age. Cambridge, 1912 (repr. 1967); Bowra С. M. Heroic Poetry. L., 1952 (перевод на русск. яз.: Боура С. М. Героическая поэзия. М., 2002); See K. von. Germanische Heldensage. Stoffe, Probleme, Methoden. Frankfurt am Main, 1971 (2. Aufl. 1981); Uecker H. Germanische Heldensage. Stuttgart, 1972.

5. Gschwantler O. Ermanarich, sein Selbstmord und die Hamdirsage. Zur Darstellung von Ermanarichs Ende in Getica 24, 129 f. // Die Völker an der mittleren und unteren Donau im 5. und 6. Jahrhundert / Hrsg. von H. Wolfram und F. Dann. Wien, 1980. S. 187-204; Beck H. Ermanarich. § 2. Sagengeschichtliches // Reallexikon der Germanischen Altertumskunde. 1989. Bd. 7. S. 512-515.

6. Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Гетика / Вступ. ст., перевод, коммент. Е. Ч. Скржинской. М., 1960. С. 70 (перевод), с. 134 (текст).

7. См. подробно: Warners Е. Die Völkerwanderungszeit im Spiegel der germanischen Heldensagen // Germanen, Hunnen und Awaren. Schätze der Völkerwanderungszeit: die Archäologie des 5. und 6. Jahrhunderts an der mittleren Donau und der östlich-merowingische Reihengräberkreis / Hrsg. und bearbeitet von W. Menghin, T. Springer und E. Warners. Nürnberg, 1987. S. 69-93.

8. Daretis Phrygii de excidio troiae historia / Ree. F. Meister. Lipsiae, 1873. См.: Ingldew F. The Book of Troy and the Genealogical Construction of History: the Case of Geoffrey of Monmouth's Historia regum Britanniae // Speculum. 1994. July, P. 665-704; Clark F. N. Reading the "First Pagan Historiographer": Dares Phrygius and Medieval Genealogy // Viator. 2010. Vol. 41. No. 2. P. 203-226.

9. Fredegarii Chronicon... / Ed. J. M. Wallace-Hadrill. L.; N. Y., 1960; Reynolds S. Medieval Origines Gentium and the Community of the World // History. 1983. Vol. 68. P. 376-377.

10. Genicot L. Les généalogie. Turnhout, 1975. P. 14-22.

11. Althochdeutsche poetische Texte. Althochdeutsch/Neuhochdeutsch / Ausgewählt, übersetzt und kommentiert von K. A. Wipf. Stuttgart 1992. См.: Norman F. Three Essays on the 'Hildebrandslied'. L., 1973.

12. Heusler A. Nibelungensage und Nibelungenlied: die Stoffgeschichte des deutschen Heldenepos. Dortmund, 1922 (перевод на русск. язык: Хойслер А. Песнь о Нибелунгах и германский героический эпос. М., 1960).

13. Widsith/Ed. К. Malone. 2nd ed. Copenhagen, 1962.

14. Beowulf and the Fight at Finnsburg / Ed. Fr. Klaeber. 3rd ed. Boston, 1950.

15. Himes J. B. The Old English Epic of Waldere. Newcastle, 2009.

16. О бегстве Вальтера с Хильдегюд, укравшей сокровища Аттилы, повествуется также в латиноязычной поэме "Вальтариус", написанной монахом Сен-Галленского монастыря Эккехардом (Waltharius and Ruodlieb / Ed. and transl. by D. M. Kratz. N. Y., 1984). О деяниях визиготского героя Вальтера Аквитанского рассказывается также в ряде других текстов: Wissolik R. D. The Germanic Epic and Old English Heroic Poetry: Widsith, Waldere, and the Fight at Finnsburg // Old and Middle English Literature. Detroit, 1994. P. 90-91.

17. Ср., например, былину об Илье Муромце и Сокольнике.

18. Ásmundar saga kappabana // Fornaldarsögur Norðurlanda / Guðni Jónsson og Bjarni Vilhjálmsson. Reykjavík, 1944. Bd. 2. См.: Ciklamini M. The Combat Between Two Half-Brothers: A Literary Study of the Motif in Ásmundar saga kappabana and Saxonis gesta Danorum // Neophilologus, 1966. Vol. 50. P. 269-279, 370-379; а также в настоящем томе статью И. Г. Матюшиной.

19. Beowulf, II. 1195-1201.

20. Ög 136: Bugge S. Der Runenstein von Rök i Östergötland, Sweden. Nach dem Tode des Verfassers hrsg. Von M. Olsen. Stockholm, 1910.

21. Malone K. The Theoderic of the Rök Inscription // Studies in Heroic Legend and in Current Speech. Copenhagen, 1959; Höffler О. Der Rökstein und Theoderik // Arkiv för nordisk filologi. 1975. В. 90. S. 92-110.

22. Reichert H. Runeninschriften als Quellen der Heldensagenforschung // Runeninschriften als Quellen interdisziplinärer Forschung. Abhandlungen des Vierten Internationalen Symposiums über Runen und Runeninschriften in Göttingen vom 4. – 9. August 1995 / Hrsg. von K. Düwel. В.; N. Y., 1998. S. 66-102.

23. Интерпретацию Рёкской надписи как "каталога" сказаний см.: Wessén Е:. Runstenen vid Röks kyrka (Kgl. Vitterhets Historie och Antikvitets Akademiens handlingar, Filologisk-filosofiska serien, 5). Stockholm, 1958. О перечнях эпических сюжетов как жанре см.: Howe N. The Old English Catalogue Poems. Copenhagen, 1985.

24. Deor / Ed. K. Malone. L., 1933.

25. Deor, II. 18-19, 21-26. Перевод на русск. язык: Древнеанглийская поэзия / Издание подготовили О. А. Смирницкая, В. Г. Тихомиров. М., 1982. С. 12-13.

26. См. подробнее: Мельникова Е. А. Историческая память в германской устной традиции и ее фиксация // История и память: историческая культура Европы до начала Нового времени / Отв. ред. Л. П. Репина. М, 2006. С. 180-222.

27. Beowulf, II. 875-900; 901-913; 1713-1715. Перевод на русск. язык: Беовульф / Пер. В. Г. Тихомирова под ред. О. А. Смирницкой // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М, 1975. С. 70-73.

28. Ardre VIII // Gotlands runinskrifter / Granskade och tolkade av S. B. F. Jansson, E. Wessén och E. Svärdström (Sveriges runinskrifter. B. 12). Stockholm, 1978. Del 2. G 113. См.: Buisson L. Der Bildstein Ardre VIII auf Gotland. Göttermythen, Heldensagen und Jenseitsglaube der Germanen im 8. Jahrhundert n. Chr. (Abhandlungen der Akad. der Wiss. in Göttingen. Phil.-hist. Kl., 102). Göttingen, 1976. Значительную подборку изображений героев и сцен сказаний общегерманского пласта см.: Warners Е. Die Völkerwanderungszeit im Spiegel der germanischen Heldensagen.

29. Shetelig H. Queen Asa's Sculptors: Wood Carvings Found in the Oseberg Ship, Norway. L., 1928; Christensen A. E., Ingstad A. S., Myhre B. Oseberg Dronningens Grav – Vår Arkeologiske Nasjonalskatt i Nytt Lys. Oslo 1992.

30. Södermanlands raninskrifter / Granskade och tolkade av E. Brate, E. Wessén (Sveriges raninskrifter. B. 3). Stockholm, 1936. H. 4 (Göksten, Sö 327); Ibid. H. 2 (Ramsundberget, Sö 101).

31. Blindheim M., Holtsmark A. Sigurds Saga i middelalderens billedkunst. Oslo, 1972-1973.

32. Holtsmark A., Helgason J. Háttalykill enn forni. (Bibliotheca Arnamagnæana 1). København, 1941.

33. Quinn J. Eddu list: The Emergence of Skaldic Pedagogy in Medieval Iceland // Alvíssmál. 1994 [1995]. B. 4. S. 69-92.

34. Ynglingatal // Snorri Sturluson. Heimskringla // Bjarni Aðalbjarnarson gaf út (Íslenzk fornrit, XXVI). Reykjavík, 1941 (repr. 1962); Finnur Jónsson. Den norsk-islandske Skjaldedigtning, København, 1912 (1972). Bl. S. 60-62. См.: Rowe E. A. Origin legends // Old Norse Myths, Literature and Society / Ed. M. Clunies Ross (The Viking Collection 14). Viborg, 2003. P. 198-216; North R. Heathen Gods. P. 111-132.

35. Так же в "Саге о Скьёльдунтах" (см. ниже) и в "Младшей Эдде" Снорри Стурлусона.

36. См. выше примеч. 27.

37. Faulkes A. Descent from the Gods // Medieval Scandinavia. 1978-1979. Vol. 11. P. 92-125.

38. Kvíður af Gotum og Hunum / Udg. Jón Helgason. Reykjavík, 1967. Bls. 217-246. "Битва готов и гуннов" имеет параллели в более ранних текстах, прежде всего в англосаксонском "Видсиде", где перечислены основные герои сказания: Heiðrekr – Heaþoric, Hlǫðr Hliþe, Angantyr – Incgenþeow, Sifka – Sifecan (Widsið, 11. 115-116). См.: Malone K. Widsith and the Hervararsaga // Proceedings of the Modern Language Academy. 1926. Vol. 40. P. 769-813.

39. Отголоски реального пространства, на котором разворачивалась борьба готов и гуннов, сохранились в "Песни" в виде топонимов Danapr (Днепр), Dunheiðr ("Подонье"?) и Harvadabergen (Карпаты). См.: Schütte G. Anganty-Kvadets Geografi // Arkiv för nordisk filologi. 1905. В. 21. S. 30-44; Мельникова E. А. Название Днепра в актуальной и эпической географической номенклатуре Древней Скандинавии // Gaudeamus igitur: Сборник статей к 60-летию А. В. Подосинова. М., 2010. С. 260-267.

40. Saxonis Gesta Danorum V, 7 / Recogn. et ed. J. Olrik, H. Ræder. Hauniæ, 1931. Т. 1.

41. Hervarar Saga og Heiðreks / Ed. with introd. by Chr. Tolkien, notes and comment, by G. Turville-Petre (Viking Society for Northern Research. Text Ser. 2). L., 1956 (penp. 1976,1997, 2006). Пересказ на русск. яз.: Шаровольский И. В. Сказание о мече Тюрфинге (Hervarar saga ok Heidreks). Киев, 1906. См.: Reifegerste E. M. Hervarar saga // Reallexikon der Germanischen Altertumskunde. 1999. Bd. 14. S. 474-477.

42. Mundt M. Hervarar saga ok Heiðreks konungs Revisited // Atti del 12 Congresso Internationale di studi sull'alto medioevo. The Second International Saga Conference. Spoleto, 1990. P. 405-425 (со ссылками на более ранние работы).

43. Simek R., Hermann Pálsson. Lexikon der altnordischen Literatur. Stuttgart, 1987. S. 164-166; Pritsak O. Hervarar saga ok Heiðreks konungs // Medieval Scandinavia. An Encyclopedia / Ed. Ph. Pulsiano. N. Y.; L., 1993. P. 283.

44. К этой же рукописи восходит фрагмент AM 748 I 4to, ок. 1300 г. (Pritsak О. Hervarar saga. P. 283); считается, что именно этот ранний сборник использовал Снорри Стурлусон при написании "Младшей Эдды".

45. Bjarni Guðnason. Theodoricus og íslenskir sagnaritarar // Sjötíu ritgerðir helgaðar Jakobi Benediktssyni. Reykjavík. 1977. Bls. 107-120.

46. Þiðriks saga af Bern / Udg. H. Bertelsen (SUGNL, 34). København, 1905-1911. См.: Andersson Th. M. An Interpretation oi Þiðriks saga af Bern // Structure and Meaning in Old Norse Literature: New Approaches to Textual Analysis and Literary Criticism / Ed. J. Lindow et al. Odense, 1986. P. 347-377. Древнейшая рукопись саги (с лакунами) датируется концом XIII в., полный текст содержится в двух рукописях XVII в.

47. Матюшина И. Г. Поэтика рыцарской саги. М., 2002.

48. The Saga of the Volsungs / Ed. and transl. by R. G. Finch. L., 1965. См.: Finch R. G. Vǫlsunga saga // Medieval Scandinavia. P. 713; Idem. Vǫlsung-Niflung Cycle // Ibid. P. 707-713.

49. Skjǫldunga saga // Sǫgur Danakonunga / Bjarni Guðnason gaf út (Íslenzk fornrit, XXXV). Reykjavík, 1982. См.: Bjarni Guðnason. Um Skjöldunga sögu. Reykjavík, 1963.

50. Anderson С. E. Formation and Resolution of Ideological Contrast in the Early History of Scandinavia. Cambridge, 1999. P. 117-142.

51. Beowulf, II. 4-11.

52. Возникновение королевских саг Т. М. Андерссон относит ко второй половине XII в.: в 1170-1190-х гг. были составлены первые обзоры (синоптики) истории норвежских конунгов, а к 1220-1230-м гг. относятся уже обширные своды королевских саг (Andersson Th. М. King's Sagas (Konungasögur) // Old Norse-Icelandic Literature: A Critical Guide / C. J. Clover, J. Lindow. Ithaca; L., 1985 (Islandica. Vol. XLV). P. 197-238).

53. Turville-Petre J. The Genealogist and History: Ari to Snorri // Saga-Book of the Viking Society. 1978-1979. Vol. 20. P. 7-2; Clunies-Ross M. The Development of Old Norse Textual Worlds: Genealogical Structure as a Principle of Literary Organization in Early Iceland // Journal of English and Germanic Philology. 1993. Vol. 92. P. 372-385.

54. Глазырина Г. В. Легенды о происхождении правящей династии // Aktuelle utenrikspolitiske spörsmål. Oslo, 2001. Norge-Russland 2004/2005 (Норвегия и Россия 2004/2005). Rapport fra det historisk-arkeologiske seminaret i St. Petersburg 26.-28. april 1999 (Материалы историко-археологического семинара в Санкт-Петербурге 26-28 апреля 1999 г.). С. 41-48.

55. Íslendingabók. The Book of the Icelanders by Ari Thorgilsson / Ed. and transl. by Halldór Hermannsson. Ithaca, N. Y., 1930. P. 58, 72. См.: Mundal E. Íslendingabók, ættar tala og konunga ævi // Festskrift til Ludvig Holm-Olsen / Ed. B. Fidjestøl et al. Øvre Ervik, 1984. S. 255-271.

56. См. О династических генеалогиях: Clunies-Ross M. Snorri Sturluson's Use of the Norse Origin-Legend of the Sons of Fornjótr in His Edda // Arkiv för nordisk filologi. 1983. В. 98. P. 47-66.

57. Hill Т. D. The Myth of the Ark-born Son of Noe and the West-Saxon Royal Genealogical Tables // Harvard Theological Review. 1987. Vol. 30/3. P. 379-383. Ср.: "Удачная комбинация старых и новых элементов дала возможность северным историкам сохранить элементы своей старой традиции, не отступая от идеологии своего времени. Путь, выбранный в данном случае – это введение элементов языческих генеалогий в христианский контекст" (Глазырина Г. В. Легенды о происхождении правящей династии. С. 46).

58. Там же. С. 41-48.

59. Anton H. H., Becher М., Pohl W., Wolfram H., Wood J. Origo gentis // Reallexikon der Germanischen Altertumskunde. В., N. Y., 2003. Bd. 22. S. 174-210; Genicot L. Les généalogie; Duby G. French Genealogical Literature: the Eleventh and Twelfth Centuries // The Chivalrous Society. L., 1977.

60. См.: Sisam K. Anglo-Saxon Royal Genealogies // Proceedings of the British Academy. 1953. P. 287-348; Moisl H. Anglo-Saxon Royal Genealogies and Germanic Oral Tradition // Journal of Medieval History. 1981. Vol. 7. P. 215-248; North R. Heathen Gods in Anglo-Saxon Literature. Cambridge, 1997. P. 111-132 ("Uoden de cuius stirpe": the Role of Woden in Royal Genealogies).