|
{82} Мне уже доводилось на Чтениях памяти В. Т. Пашуто (Джаксон 2000) говорить о том, как в 1046 г. норвежский конунг Магнус Добрый, сын Олава Святого, передал своему родичу Харальду Сигурдарсону "половину Норвежской державы со всеми налогами и поборами и со всей собственностью" (Msk 16), получив в ответ половину несметного богатства, накопленного Харальдом за годы странствий. В том докладе я стремилась показать, что рассказы саг о богатстве Харальда были в значительной степени основаны на традиции. Сейчас я хочу особо подчеркнуть, что в основном речь при этом в скальдических стихах и сагах идет о золоте (причем не монетном). Прежде всего, его упоминают скальды-современники конунга Харальда: Бёльверк Арнорссон, до 1066 г.: "Зеленые земли были позднее дарованы тебе [Харальд], когда ты встретился с Магнусом и дал ему золото" (PKS 2. P. 292); Тьодольв Арнорссон, ок. 1066 г.: "Дубовый киль, круто вздымаясь, резал море с востока из Гардов... Тежялый корабль Харальда шел с большим грузом золота..." (Ibid. P. 121-122); Стув Слепой, ок. 1067 г.: "Он взял много золота и дочь конунга" (Ibid. P. 354); Вальгард из Вёлла, XI в.: "Харальд, без сомнения, ты вывез золото с востока из Гардов" (Ibid. P. 304-305).
Надо отметить, что о золоте Харальда говорит в 1070-е годы, т. е. практически в то же время, что и скальды, немецкий хронист Адам Бременский, нередко прибегавший к услугам датских информантов и много сведений почерпнувший от датского конунга Свена Эстридсена, с которым Харальд был с определенного времени в состоянии войны "во все дни жизни их" (Адам III, 13. С. 379). Адам рассказывает, как Харальд "покинул родину [и] {83} изгнанником отправился в Константинополь", где "он сделался рыцарем императора [и как предводитель] участвовал во многих битвах с сарацинами на море и [со] скифами на суше, прославившись храбростью и весьма разбогатев" (Там же). Но кроме того, в схолии к тексту Адама говорится о "слитке золота, привезенном Харальдом из Греции", весь которого был таков, "что его едва [могли] поднять на плечи двенадцать юношей", и что после гибели Харальда слиток перешел к Вильгельму Незаконнорожденному (Адам III, 52, Schol. 83. С. 403). Слиток золота, кстати, позднее будет фигурировать и в сводах королевских саг (см. ниже).
У придворного скальда Харальда, Вальгарда из Вёлла, находим, помимо упоминания золота груза на корабле конунга, также описание корабля, декорированного золотом: "Когда ты вел свои корабли с юга, казалось, что это пламя вырывается из пасти дракона. Боевой корабль гордо нес свою красную голову; она сияла чистым золотом; долгий день плыл драккар; волны бились под корпусом корабля" (PKS 2. P. 308-309). Строфа приводится в "Гнилой коже" (Msk) и "Красивой коже" (Fask) в рамках истории отношений Харальда и Свена Эстридсена, в то время датского ярла. Здесь рассказывается о возвращении Харальда из Византии и его встрече с Магнусом Добрым, о его просьбе разделить власть между ними двумя, об ответе Магнуса, что он послушает совета своих людей, и о словах Эйнара Брюхотряса, что пока Харальда был вдали, они отвоевали страну у Кнута и его сыновей, они привыкли служить одному конунгу и будут служить только Магнусу, покуда тот жив и правит страной. Недовольный таким положением дел, Харальд заключает со Свеном Эстридсеном союз, основывающийся не только на обоюдных претензиях Харальда и Свена на подвластные Магнусу Норвегию и Данию, но и на установившихся через брак Харальда и Елизаветы Ярославны родственных связях (Джаксон 2001). После серии совместных грабежей на Зеландии и Фюне Харальд и Свен расстаются (согласно Msk, Харальд получает от Магнуса секретное письмо с предложением возобновить переговоры, хитростью разрывает договор со Свеном и плывет из Дании в Норвегию). Вот тут-то и появляется в обоих сводах искомая строфа Вальгарда (Msk 16; Fask 52). Впрочем, если в Fask приводятся эта (10-я) строфа песни о Харальде и второй хельминг 11-й строфы, то в Msk присутствуют {84} обе строфы полностью, и велика вероятность того, что первый хельминг 11-й строфы ("Пена летела бурунами; вздувшееся море играло золотом; и волны лизали устрашающие головы боевых кораблей" – PKS 2. P. 309-310) мог послужить источником того описания сияющего золотом корабля Харальда, которое помещено много раньше – в том месте, где сага рисует первую, заочную, встречу будущих соправителей: "Той же осенью, когда конунг Магнус привел свои корабли на Сконе, он и его люди увидели как-то раз, что вдоль берега проплывает с востока корабль. Он был весь покрыт золотом выше уровня воды, и на нем были красивые драконьи головы [на носу и на корме]" (Msk 10). Тем более что за 11-й строфой следует комментарий: "Здесь указывается, что таким образом Харальд пришел к власти и [вернулся] в страну из своего путешествия в чужие земли" (Msk 16). Да и золото здесь выглядит гораздо уместнее, поскольку речь идет о возвращении Харальда из Византии и Руси, а не из грабительского похода.
Золотом, согласно Msk, одаривает Харальд и того человека, который первым в Норвегии назвал его конунгом. Сага донесла имя этого человека: "И был это Торир из Стейга, который позднее стал большим вождем. Но тогда Ториро было пятнадцать лет, когда он дал Харальду королевский титул. А Харальд подарил ему чашу из кленового дерева, и была она опоясана серебром, и с ручкой из позолоченного серебра, сама же чаша была полна чистого серебра. Он также дал ему два золотых обручья, которые вместе весили марку, и свой плащ, и был он темно-пурпурный. Он также обещал ему большие почести, если придет к власти в стране" (Msk 16; ср.: Fask 52).
Именно золото Харальд вручает конунгу Магнусу в обмен на половину державы. Обратим внимание на то, как описан этот обмен и сопровождающие его ритуалы в сагах. Основным для нас послужит текст самого раннего из трех больших компендиумов королевских саг – "Гнилой кожи" (Msk 16), – поскольку Fask 52 воспроизводит интересующие нас сцены почти дословно, а Снорри Стурлусон, напротив, сокращает текст, опуская весьма примечательные детали (Hkr: 99-102).
Как сообщает Msk, расставшись со Свеном Эстридсеном, Харальд отправился в свои родовые поместья в Упланде, требуя от {85} бондов, чтобы те называли его конунгом. Однако при живом конунге Магнусе никто не осмеливался так его величать. Тут сага рассказывает о Торире из Стейга (см. выше), а о Харальде говорит, что тот продолжил ездить со своей дружиной по Упланду и завоевывать себе имя конунга. По рекомендации друзей и советников Харальд и Магнус объявили перемирие и встретились, дабы достичь соглашения. Был организован роскошный пир в местечке под названием Скьяльдаракр. Конунг Магнус должен был быть хозяином в течение трех дней и принимать Харальда с шестью десятками людей. К вечеру первого дня Магнус одарил всех людей Харальда: мечами, щитами, другим оружием, золотом и одеждой. Чем знатнее был человек, тем весомее был подарок. После этого Магнус протянул Харальду два побега тростника со словами: "Родич, который из них ты хочешь получить от меня в дар?". Выбрав один из них (а именно тот, что был к нему ближе), Харальд получил вместе с ним "половину Норвежской державы со всеми налогами и поборами и со всей собственностью". Итак, раздел Норвегии представлен в Msk как дарение на пиру. Это не дар при расставании, поскольку все происходит к вечеру первого дня, а пир трехдневный. Скорее, дар мог бы выглядеть как знак гостеприимства, если бы он не отличался столь разительно от подарков, сделанных остальным гостям. Дар является этикетным элементом пира, который, по формулировке А. Я. Гуревича, был "важнейшим институтом социального общения и сплочения" (Гуревич 2003. С. 132). Хозяин должен был одарить всех гостей (и особенно знатных), присутствовавших на торжестве. Анализируя сюжетно-семантические особенности употребления мотива дарения в сагах, мы заметили, что наиболее регулярно он встречается в контексте завязывающихся отношений и/или поддерживаемой дружбы (Глазырина, Джаксон 2013). Перед нами ситуация, в которой правящий конунг Магнус, напуганный союзом Харальда и Свена, сначала прилагает усилия, чтобы этот союз разрушить, а затем стремится защитить свою власть от притязаний Харальда. Дарение со стороны Магнуса, оставшееся на данной точки рассказа без ответного дара, есть на самом деле ожидание отдарка. Это можно утверждать, во-первых, потому, что, по мнению М. Мосса, архаическим обществам присуща одна глубинная, но специфическая черта: "Добровольный, внешне, так {86} сказать, свободный и безвозмездный и, однако, в то же время принудительный и небескорыстный характер этих поставок. Они почти всегда облекались в форму подношения, великодушно вручаемого подарка, даже тогда, когда в этом жесте, сопровождающем сделку, нет ничего, кроме фикции, формальности и социального обмана, когда за этим кроются обязательность и экономический интерес" (Мосс 1996. С. 85). Во-вторых, та сцена, где Магнус и его люди наблюдают покрытый золотом корабль Харальда (см. выше), дает понять читателю, что Магнусу известно о несметном богатстве Харальда и он, скорее всего, рассчитывает на золото в качестве ответного дара – золото, которого у него почти не осталось (см. ниже).
И действительно, по прошествии трех дней последовал ответный пир, устроенный на этот раз Харальдом. Его гостями были Магнус и шесть десятков его мужей, каждый из которых получил от Харальда ценные подарки. Когда без подарка остался только Магнус, Харальд велел принести в зал все то золото, которое он привез из своей поездки (в количестве никогда не виданном в Северных странах), и обратился к Магнусу с такими словами: "И сейчас мы поделим все это золото на две части, и ты, родич, получишь во владение половину моего золота, поскольку ты пожелал, чтобы я владел половиной земли вместе с тобой". Итак, на ответном пиру произошло вручение ответного дара и как бы закрепление дружественных отношений, однако сага незамедлительно дает понять, что все это не привело к большой дружбе и любви между двумя правителями. "Затем внесли слиток золота величиной с человеческую голову". Харальд тут же поинтересовался у Магнуса: "Где то золото, родич, которое ты мог бы поставить против этого слитка?". Магнус сказал, что все золото и серебро было израсходовано во время многочисленных военных действий и что всего золота осталось только одно обручье. В ответ Харальд произнес – с явной издевкой – следующие слова: "Немного золота, родич, – сказал он, – для конунга, который правит двумя державами, и кое-кто может усомниться, что это обручье принадлежит Вам". Но когда Магнус сообщил, что обручье принадлежит ему по праву, ибо его дал ему при расставании его отец Олав Святой, Харальд вновь не сдержал эмоций и прокомментировал этот ответ далеко не в дружественной манере: "Это {87} правда, господин. Конунг Олав действительно дал Вам обручье, но это самое обручье он забрал у моего отца, имея для этого мало оснований. И несладко жилось мелким конунгам в этой стране, когда отец Ваш был настолько могуществен". На этом их разговор закончился. Дальше в саге не один раз идет речь о стычках между двумя конунгами и о том, как трудно им было соблюдать сдержанность.
Весь рассказ завершается ссылкой на источник информации, точнее на одного из шести названных в Msk устных информантов: "Так это было рассказано Торгильсом, мудрым человеком, и он сказал, что ему эту историю рассказала Гудрид, дочь Гутхорма, сына Стейгар-Торира, и еще он сказал, что видел ту кленовую чашу и тот плащ, которые конунг Харальд дал Ториру. Плащ был тогда разрезан [и превращен] в алтарный покров". Т. М. Андерссон и К. Э. Гаде (Morkinskinna 2000. P. 60) так видят тот путь, которым эта история, случившаяся в 1046 г., дошла до автора Msk: Стейгар-Торир (известно, что он был повешен конунгом Магнусом Голоногим в 1094 г.), первым признавший Харальда конунгом, мог быть очевидцем описываемых событий; он мог поведать об этом своему сыну Гутхорму, тестю конунга Эйстейна Магнуссона (1103-1122), а тот – своей дочери Гудрид, которая могла прожить до второй половины XII в. и могла рассказать Торгильсу (и многим другим) об этих событиях. Последний, как уточняется в Fask и Hkr, – Торгильс Сноррасон, исландец, умерший в 1201 г. нам не дано знать, что связывало знатную норвежку Гудрид и исландца Торгильса, но перед нами раскрывается механизм передачи в Исландию традиции, связанной с норвежским королевским домом. И в этой традиции раздел державы представлен как обмен дарами на пиру.
Примечание
Работа выполнена по проекту "Становление государственной инфраструктуры и идеологии в античном и средневековом мире (компаративное исследование)" программы ОИФН РАН "Нации и государство в мировой истории" и по гранту РФФИ № 12-06-00210а "Следы устной традиции в ранних письменных памятниках средневековой Скандинавии: выявление формальных показателей, классификация, создание базы данных".
{88} Источники и литература
Адам Бременский. Деяния архиепископов гамбургской церкви / Пер. В. В. Рыбакова // Немецкие анналы и хроники X-XI столетий. М., 2012.
Глазырина Г. В., Джаксон Т. Н. Дар дружбы // Stratum plus. 2013 (в печати).
Гуревич А. Я. Дары. Обмен дарами // Словарь средневековой культуры. М., 2003. С. 129-134.
Джаксон Т. Н. Var þat svá mikit fé, at engi maðr norðr í lǫnd hafði sét í eins manns eigur. О природе исторической памяти в исландских королевских сагах // ВЕДС-XII: Историческая память и формы ее воплощения. М., 2000. С. 149-154.
Джаксон Т. Н. Mágar Харальд Сигурдарсон и Свен Эстридсен (о брачных связях и политических альянсах в средневековой Скандинавии) // ВЕДС-XIII: Генеалогия как форма исторической памяти. М., 2001. С. 74-80.
Мосс М. Очерк о даре. Форма и основание обмена в архаических обществах // Мосс М. Общества. Обмен. Личность. М., 1996. С. 85-111.
Fask – Fagrskinna – Nóregs konunga tal / Bjarni Einarsson. 1984. (ÍF; 29). Bls. 55-364.
Hkr – Snorri Sturluson. Heimskringla 3 / Bjarni Aðalbjarnarson. 1951. (ÍF; 28).
Morkinskinna: The Earliest Icelandic Chronicle of the Norwegian Kings (1030-1157) / Tr. by Th. M. Andersson and K. E. Gade. Ithaca; L., 2000. (Islandica; 51).
Msk – Morkinskinna I / Ármann Jakobsson, Þórður Ingi Guðjónsson. 2011. (ÍF; 23).
PKS 2 – Poetry from the Kings’ Sagas 2 / K. E. Gade. Turnhout, 2009. Part 1.
|
|
