Литература

Источник: Скандинавский сборник XXI. – Таллин: Ээсти Раамат, 1976

Среди многочисленных военных и торговых походов викингов в Восточную Европу скандинавским источникам наиболее известен поход конца 30-х – начала 40-х гг. XI в., предпринятый шведами под предводительством хавдинга по имени Ингвар (Yngvarr) (1). Примерно тем же временем датируется и последнее упоминание наемного варяжского отряда в русских летописях в связи с нападением русских на Константинополь в 1043 г. (2). В советской и зарубежной историографии сложилось мнение, что варягами в войске Владимира руководил Харальд Суровый (Haraldr harðráða) (3), однако это заключение основано лишь на логических построениях и не подтверждено источниками. В то же время сравнение скандинавских и русских источников, как нам кажется, позволяет поставить вопрос, не являлась ли дружина Ингвара "варягами" в войске Владимира Ярославича, совершившего в 1043 г. неудачный поход на Византию?

Сведения о походе Ингвара содержатся в трех видах источников: рунических надписях, исландских сагах и исландских анналах.

Рунические памятники (4), посвященные погибшим участникам похода Ингвара, сосредоточены по берегам озера Меларен в средней Швеции, особенно на его южном побережье между населенными пунктами Мариефред и Стренгнес (Сёдерманланд). Меньшее количество стел встречается, в Упланде и Вестеръетланде. Все памятники, связанные с этим походом, датируются (по палеографическим и языковым данным) серединой XI в. В общей сложности Ингвар и его дружинники упоминаются в 28 дошедших до нас памятниках (из них 7 повреждены, и, возможно, речь в них идет о других поездках в Восточную Европу) (5). Рунические надписи, при всей их лаконичности и в некоторых случаях проблематичности чтения, являются наиболее ранними и почти одновременными с самим событием источниками.

"Сага об Ингваре Путешественнике" (6) обычно относится к группе "фантастических" ("мифологических", fornaldar sögur) саг. Она сохранилась в трех рукописях (от второй половины XIV в. и позже). Наиболее ранний список рассматривается как копия с утраченного списка начала XIV в. Есть достаточно оснований полагать, что дошедшая до нас редакция саги основывается на предшествовавшей устной (а возможно, и письменной) традиции.

Сага состоит из трех основных частей, вероятно, различного происхождения. Первые четыре главы посвящены истории предков Ингвара, его детству и отрочеству, проведенным в Швеции, а также походу в Земгалию, предпринятому по поручению шведского конунга. Главы 5-8 содержат подробное повествование о "восточном" походе Ингвара, насыщенное множеством деталей двоякого свойства: как исторически достоверных, так и фантастически-сказочных. Третья часть саги (главы 9-14) рассказывает о путешествии в "Восточное государство" (Austrríki) Свена, сына Ингвара. Как сам маршрут, так и многие ситуации второго путешествия повторяют и варьируют первое.

Можно предполагать, что третья часть саги представляет собой удвоение сюжета второй части и не имеет под собой самостоятельной исторической основы. Удвоение сюжета или отдельного эпизода – распространенная форма расширения повествования, и не удивительно, что этот прием мог быть использован в произведении, отделенном от исторического события, лежащего в его основе, почти тремя столетиями. Тем не менее не исключено, что некоторые детали, например, описание торговли скандинавов с местным населением, некоторых религиозных обрядов и др., основаны на рассказах очевидцев (как участников похода Ингвара, так и других скандинавов, побывавших в Восточной Европе). Возможно, при удвоении сюжета (о походе шведских викингов на Русь) произошло распределение отголосков реального исторического события – экспедиции Ингвара между обеими частями (7).

Для поставленной нами проблемы интерес, однако, представляют две первые части саги, несмотря на вкрапление во вторую сказочных мотивов и образов. Очевидно, отсутствие точных сведений о всех стадиях похода, перенесение действия в дальние, малоизведанные страны, с одной стороны, и следование определенным художественным вкусам эпохи, когда сага была записана, – с другой, способствовали тому, что ее авторы (или рассказчики) заполнили пробелы фантастическими деталями и эпизодами, почерпнутыми по большей части из традиционных волшебных сказок. Таковы эпизоды с драконом, ползущим на водопой, летающим драконом, великанами и т. д. Но не эти эпизоды определяют содержание части, поскольку они вкраплены в общее реалистическое повествование о походе и перемежаются с достоверными или вполне правдоподобными описаниями городов, где останавливается войско Ингвара, междоусобных распрей между правителями городов, сражений с местным населением и проч. Поэтому представляется возможным использование некоторых сведений второй части саги с учетом сложности ее состава.

Первая часть "Саги об Ингваре" резко отличается от остального повествования (8). Придерживаясь строгого и сжатого стиля изложения королевских саг, она рассказывает о некоторых событиях из жизни шведской королевской династии, предшествовавших рождению Ингвара: историю распри его отца Эймунда с Олафом Шётконунгом; бракосочетание дочери Олафа, Ингигерды, с Ярославом Мудрым и др. Здесь же щщаддены краткие переложения событий, частично известных по королевским сагам (9). Несомненно, что эта часть основана на исторической традиции, частично письменной, а частично устной. В силу того, что основной раздел посвящен событиям в Восточной Европе, внимание повествователя заострено на связях шведского королевского дома с Русью и ее правителями: довольно подробно рассказывается о браке Ярослава и Ингигерды, о пребывании Эймунда Хрингссона на Руси. Наряду с этими, известными по скандинавским и русским источникам событиями, в саге содержатся и оригинальные известия, которые, однако, требуют специального рассмотрения (10).

Исландские анналы (11) также представляют собой поздний и достаточно сложный по составу источник. По мнению большинства исследователей, древнейшие записи были сделаны не ранее начала XIV в. и по преимуществу основаны на "хронологически организованных сагах" (12) в той их части, которая относится ко времени до 1280 г.; сведения до 1160 г. о собственно скандинавской истории чрезвычайно скудны.

Упоминания об Ингваре содержатся в двух анналах: "Королевских анналах" (Annales regii) и "Анналах лагмана" (Lögmanns annáll). Первые доведены до 1341 г.; записи XI в. произведены не ранее 1306 г. (13). Обращает на себя внимание и то, что часть записей (о событиях церковной истории) сделана на латинском языке, а основная их масса (о светских и частично церковных делах) – на древнеисландском. Приводимые в анналах даты событий (по крайней мере, церковной истории), как правило, точны. Запись 1041 г. состоит из двух частей: первая – на латыни, вторая – интересующая нас – на древнеисландском языке: "Interfectio domini Athelstani abbatis. Θ Ingvarr hinn víðorli" – "Убийство господина аббата Ательстана. Умер Ингвар Путешественник". Очевидно, что запись сделана по двум различным источникам, второй из которых – исландский.

"Lögmanns annáll", составленные в Скальхольте, доведены до 1430 г. Первая тетрадь (657-1299 гг.), очевидно, написана около 1362 г. (14); все записи сделаны на древнеисландском языке. Даты как церковной, так и светской истории подчас ошибочны. Запись 1041 г. состоит из двух не связанных друг с другом сообщений: "Eignadizst Magnus Gode Danmork. Θ Yngvar vidforle" – "Магнус Добрый завоевал Данию. Умер Ингвар Путешественник". Сведения этих анналов, как видно, касаются не похода Ингвара, а только его смерти. Источник, на основе которого датируется его смерть, неизвестен; возможно, им являлась сама сага.

Рассмотрим теперь основные этапы похода Ингвара, как они вырисовываются на основании скандинавских источников.

Происхождение Ингвара было в достаточной степени выяснено в специально посвященной этому вопросу работе Ф. А. Брауна (15). Не повторяя его аргументацию, отметим только, что Ингвар (как указывается в саге и подтверждается руническими надписями) принадлежал к боковой ветви шведской королевской династии: его бабка по отцу – дочь Эйрика Победителя и сестра Олафа Шётконунга (ум. в 1022 г.). Ингвар находился в тесных родственных связях и с русской великокняжеской семьей; он был двоюродным племянником Ингигерды-Ирины, жены Ярослава Мудрого. Возможно, что именно это обстоятельство послужило поводом для поездки Ингвара в Гардарики, где он мог рассчитывать на хороший прием.

Дружина Ингвара. Для поездки на восток Ингвар с помощью Олафа Шётконунга собрал большое войско и снарядил, по сообщению саги, 30 кораблей (16).

Из рунических текстов с полной определенностью можно заключить, что у Ингвара было по меньшей мере три корабля, так как три памятника установлены в честь кормчих, ведших корабли во время похода: Хольмстейна (Söd., 335), Гуннлейва (Up., 654) и Баки (Up., 778). Возможно, что в этом походе участвовал и четвертый корабль с кормчим Сэби (Up., 439). В этой надписи, однако, указано, что Сэби "вел корабль в Эстланд" (i askalat), т. е. в ней речь может идти и о прибалтийской экспедиции Ингвара, совершенной по поручению Олафа Шётконунга для сбора дани; это сообщение рунической надписи рассматривается обычно только в связи с "восточным" путешествием Ингвара. Конечно, не исключено, что Сэби погиб в самом начале плавания, когда флотилия еще находилась у побережья Эстонии, однако подтвердить это невозможно. С уверенностью можно говорить лишь об упоминании трех кораблей Ингвара в рунических текстах.

Пребывание на Руси. "Немного позже Ингвар отплыл из Швеции с 30 кораблями, и они не останавливались, пока не приплыли в Гардарики. Конунг Ярислейв принял его с честью. Там Ингвар провел три зимы и научился говорить на многих языках" (17). Это сообщение – единственное, в котором сага рассказывает о трехлетнем пребывании Ингвара у Ярослава. Очевидно, что у ее составителя полностью или почти полностью отсутствовали сведения об этом времени. Вероятнее всего, что, находясь у Ярослава, Ингвар и его отряд входили в дружину великого князя и участвовали в ее военных предприятиях (18).

Цели путешествия Ингвара. По истечении трех лет Ингвар собрался в дальнейший путь. Сага сообщает, что "он услышал рассказы о том, что через Гардарики на восток текут три реки, и самая большая из них та, которая находится посредине. Тогда Ингвар поехал по восточной стране и спрашивал, не знает ли кто-нибудь, куда течет эта река, но никто не мог ему этого сказать. Тогда Ингвар собрался в путь из Гардарики и намеревался выяснить, насколько длинна эта река" (19). Такова, по саге, причина продолжения похода.

Более прагматическую, но не исключающую первую, причину дальнейшего путешествия Ингвара выдвигают рунические надписи. В нескольких из них указывается, что Ингвар и его воины отправились па восток в поисках богатства: "они отважно уехали далеко за золотом" (20).

Косвенное указание на третью причину, возможно, содержится в самой саге. Перед началом похода Ингвар "попросил епископа освятить их секиры и кремни" (21). Приглашение епископа и совершение торжественных обрядов в связи с началом похода может указывать па официальный характер последнего и косвенно свидетельствовать о его государственной значимости. Это указание, взятое изолированно, не может являться доказательством, поскольку те же обряды могли быть заказаны и самим Ингваром, однако в сочетании с другими данными оно приобретает определенное значение.

Единственный крупный поход начала 40-х гг. с участием варягов, отмеченный русскими летописями, – это нападение русского войска, руководимого сыном Ярослава Мудрого Владимиром, на Византию (22). Сообщение о походе имеется в двух группах летописей: краткое – в "Повести временных лет" (23) и значительно более пространное – в летописях, восходящих к Новгородско-Софийскому своду 30-х гг. XV в. (Новгородской IV и Софийской I), а также в Воскресенской и Никоновской летописях.

По мнению Д. С. Лихачева, рассказ о походе 1043 г. восходит к предшествовавшему "Повести" Начальному своду и был в ней сильно сокращен (24), в то время как Новгородско-Софийский свод сохранил рассказ с древнейшими подробностями и в более полном виде. Приведем подробный вариант повествования о походе, отметив курсивом места, отсутствующие в "Повести временных лет": " Пакы на весну посла великий князь Ярослав сына своего Володимера на Грекы, дав ему вои многы: Варяги, Русь и воеводство поручи Вышате, Яневу отцу. И поиде Володимер на Царьград в лодиях, и прошед пороги и приидоша к Дунаю. Рекоша Русь Володимеру : "станем зде на поли", а Варяги ркоша: "пойдем в лодиях под Град". И послуша Володимер Варяг; и от Дуная поиде Володимер в лодиях ко Царюграду, Греци же видевше, и изыдоша на море, и начата погружати в море пелены Христовы с мощами святых и Божьим гневом возмутися море, и гром бысть велик и силен, и бысть буря велика и начашася лодия разбиваши, и разби корабли и побегоша Варязи вспять; и княжь корабль Володимеров ветр разби, и едва Иван Творимиричь князя Володимера всади в свой корабль, и воеводу Ярославля. Прочий же вой Володимеровы вывержени быша на брег, числом 6000 и сташа на брезе нази, и хотяще пойти в Русь, и не иде с ними никто же от дружины княжьи" (25).

Сводный текст с отчетливостью показывает, как в "Повести" опущены все упоминания о варяжском отряде в войске Владимира, что приводит к многочисленным неувязкам повествования, например, становится неясна остановка на Дунае. Все это указывает на то, что упоминание о варягах присутствовало в древнейших вариантах сказания. Следует отметить, что это сообщение о варягах – последнее по времени в русских летописях.

Поход Ингвара, по скандинавским источникам, является тоже последним крупным походом скандинавских воинов на Русь и в Восточную Европу, связанным, вероятно, со службой в дружине русского великого князя (26).

Хавдинги Ингвара. В отличие от большинства скандинавских саг, "Сага об Ингваре" крайне скупа на перечисление имен, особенно имен дружинников Ингвара (27). Собственно, упомянуты и принимают участие в последующих событиях лишь четыре человека, остальные скрываются под общими словами: "воины", "люди". Впервые эти четверо названы при описании сборов Ингвара в поход из Руси: "Четыре человека были назначены ехать с Ингваром; Хьяльмвиг и Соти, Кетиль, которого звали Гардакетиль (28) – он был исландец, – и Вальдимар" (29). Первые три имени часто встречаются в других исландских памятниках, четвертое – не известно ни шведским, ни исландским источникам. Оно появляется несколько раз в датской королевской династии после правления Вальдимара Великого (ум. в 1182 г.), сына русской принцессы и Кнута Лаварда. Таким образом, и в Данию оно проникло только в XII в. как заимствование из славянских языков.

В ходе дальнейшего повествования приводятся различные сведения о первых трех скандинавах, Вальдимар же упоминается лишь дважды: один раз в фантастическом повествовании о летающих змеях; второй раз – в изложении споров о маршруте войска после смерти Ингвара, где Вальдимар выступает в качестве вождя той части отряда, которая намеревается продолжать путь, а не возвращаться в Швецию.

Представляется допустимым предположить, что в образе Вальдимара в саге отразилась личность Владимира Ярославича, фактического руководителя похода. Изменение ролей Владимира и Ингвара в саге было бы естественным развитием сюжета на скандинавской почве. С одной стороны, непосредственным руководителем скандинавов оставался Ингвар, а не "иноземный" глава всего войска. С другой стороны, отсутствие подробных сведений о походе в далекой стране должно было особенно способствовать присущей сагам идеализации героя-соотечественника (30). Герой саги должен быть в такой ситуации организатором и предводителем похода, иначе он не может стать героем саги. В пользу отождествления Владимира и Вальдимара говорит, во-первых, само имя, во-вторых, отсутствие у рассказчика саги каких-либо сведений о Вальдимаре, в-третьих, не вытекающая из предшествовавшего повествования самостоятельность Вальдимара в выборе маршрута после смерти Ингвара, что представляется особенно важным.

Есть и некоторые мелкие детали в повествовании саги, которые выделяют Вальдимара из числа дружинников Ингвара. Например, когда Ингвар запрещает воинам под страхом потери руки или ноги сходить на берег и один из воинов, нарушивших запрет, подвергается соответствующему наказанию, то Вальдимар не только спускается на берег, но и вызывает этим нападение на корабли Ингвара летающих драконов, однако не возникает даже вопроса о возможности его наказания.

Маршрут похода Ингвара. В соответствии с руническими надписями, путешествие Ингвара проходило по территории Восточной Европы и окончилось в Серкланде (31), где, очевидно, погиб и сам Ингвар.

В противоположность руническим текстам "Сага об Ингваре" нигде не упоминает о Серкланде. Вкратце ее содержание сводится к следующему: после плаванья в течение довольно длительного времени по самой большой реке Восточной страны страны (Austrríki) вплоть до Мирового океана (Rauða haf) и многочисленных приключений и невзгод, в результате которых погибает Ингвар, часть его кораблей возвращается в Гарду (на Русь), а Вальдимар, после спора с Гардакетилем, "на одном корабле поплыл в Миклагард" (в Константинополь) (32). Этот отрывок, возможно, и является ключом к пониманию мотивов путешествия Ингвара: именно Константинополь был действительной целью похода, куда направлялось все войско и куда продолжил путь Владимир Ярославич. Часть же варяжской дружины после смерти своего вождя, Ингвара, повернула обратно и, проведя зиму в Гардарики, возвратилась в Швецию, принеся известие о гибели Ингвара и многих его дружинников.

Это свидетельство саги важно и для определения маршрута экспедиции. Топоним Серкланд (Serkland) весьма неопределен. Обычно он трактуется как Saracenarnasland – "земля сарацин", т. е. области в Передней Азии и Африке (33). Именно в этом значении употребляется он в большинстве древнеисландских географических сочинений XII-XIV вв. (34). Что же касается более раннего времени, то здесь топоним Серкланд отчетливо связывается с территорией Восточной Европы. Локализация Серкланда для X-XI вв., как правило, основывается на сведениях о походе Ингвара. "Самая большая река" Гардарики, по которой плыл Ингвар, отождествляется с Волгой, а Серкланд соответственно связывается с областями Поволжья или Прикаспия (35).

Представляется, что выражение "самая большая река" чрезвычайно субъективно и не может являться конкретным указанием на ту или иную реку. Его приложение к Волге основано в большей степени на современных географических представлениях, нежели па средневековых, достаточно скудных познаниях в топографии Восточной Европы (36). Кроме того, в этом случае не учитываются слова, стоящие рядом: по средней из трех больших рек, которые не могут относиться к Волге. Противоречит этому отождествлению и то, что Вальдимар (вне зависимости от того, идентичен он Владимиру Ярославичу или нет) мог, расставшись с Гардакетилем, поплыть в Константинополь, – явная бессмыслица, если бы эта река не впадала в Черное или Азовское море. Таким образом, не берясь идентифицировать реку по столь неопределенным указаниям, можно лишь утверждать, что это одна из рек черноморского бассейна. Наиболее вероятно, что ею является Днепр, – это согласовывалось бы и с маршрутом экспедиции Владимира Ярославича, который спускался по Днепру.

Локализация Серкланда в Поволжье или Прикаспии на основании пути Ингвара неправомерна. Впрочем, у нас даже нет оснований предполагать, что сами скандинавы XI в. имели четкое представление о том, где он находился. Очевидно лишь, что этим названием обозначалась какая-то область на юго-востоке Европы. Вероятно, для самих скандинавов это название было настолько неопределенным, что могло относиться к различным районам южнее и восточнее Руси. Не исключено, что первоначально топоним связывался с областями, производившими или, что более вероятно, продававшими шелк, но очень скоро он подвергся переосмыслению и стал обозначать вообще все мусульманские области на юге Европы и распространился на Малую Азию и Африку (37).

Поэтому упоминание топонима Серкланд в рунических надписях не противоречит нашему предположению о пути Ингвара: этим именем могли быть названы и области Причерноморья, где, очевидно, повернули назад корабли скандинавов.

Возвращение Гардакетиля. После смерти Ингвара, как мы уже отмечали, корабли разделялись: большая их часть под предводительством Гардакетиля вернулась на Русь и оттуда в Швецию, Вальдимар же на одном корабле поплыл в Константинополь: "Пустились они [войско Ингвара. – Е. М.] вперед, и было у них 12 кораблей. И когда проплыли они некоторое время, река разделилась, и они расстались, потому что ни один не хотел быть под началом другого. Кетиль поплыл дальше прямо и пришел в Гарды Вальдимар поплыл на одном корабле в Миклагард" (38). Это сообщение содержит вполне определенное, хотя и не поясненное указание на какие-то трения между Кетилем, принявшим руководство скандинавской дружиной после смерти Ингвара, и Вальдимаром. Нелады между русскими и скандинавами (варягами) отмечены и в русских летописях в связи со спорами о маршруте войска после остановки на Дунае. Не исключено, что в саге отразился именно этот эпизод похода.

Описание "греческого огня". Описание путешествия Ингвара по территории Восточной Европы настолько насыщено фантастическими деталями, что вычленить какие-либо достоверные сведения представляется в высшей степени затруднительным. Единственный момент, на который хотелось бы обратить внимание, это описание одного из сражений дружины Ингвара с некими, не названными в саге, противниками, использовавшими установленные на кораблях огнеметные устройства. Данное в саге описание, насколько нам известно, – единственное в древнеисландской литературе упоминание "греческого огня", широко применявшегося византийцами (39). Во время боя противники Ингвара "принялись раздувать горны у той печи, где был огонь, и было от этого много шума. И была там медная труба, из которой беспрерывно вырывалось сильное пламя в направлении одного из кораблей. Через некоторое время он загорелся и сгорел дотла" (40). Этот рассказ саги достаточно точно изображает действие "греческого огня", и можно предположить, что в основе его лежит свидетельство очевидца.

Русские летописи не упоминают в связи с походом 1043 г. про "греческий огонь" и объясняют поражение Владимира неожиданно начавшейся бурей. Ничего не сообщают о сожжении кораблей и византийские источники. Однако в двух восточных памятниках говорится о том, что часть русских кораблей была сожжена византийцами (41). Если действительно в этом сражении был применен "греческий огонь", то описание саги может быть заимствовано из рассказов участников похода Ингвара.

Окончание похода Ингвара. В соответствии с сагой, трагический исход экспедиции был вызван начавшейся в войске Ингвара эпидемией, в результате которой погибли большая часть дружинников и сам Ингвар. Насколько достоверно это известие, сказать трудно. Но не лишне заметить, что лексика рунических надписей о дружинниках Ингвара имеет одну примечательную особенность: только два текста говорят о людях, которые "были убиты" во время похода. В подавляющем же большинстве случаев употребляются выражения "умер, почил" (varð dauðr, andaðisk – в 6 случаях) или еще менее определенное "ездил, уехал" (fór, varð farinn – в 8 случаях), а в одном случае – "был, находился" (varð). С одной стороны, такой выбор лексики, конечно, мог быть обусловлен отсутствием точных сведений о судьбе погибших, но, с другой, учитывая распространенность выражения "varð drepinn", представляется возможным не считать этот выбор абсолютно случайным: в нем могла отразиться причина гибели участников экспедиции – эпидемическое заболевание.

Датировка смерти Ингвара – 1041 г., приводимая исландскими анналами, является основным противоречием в сопоставлении его экспедиции с походом Владимира Ярославича, поскольку последний датируется на основании русских и византийских источников 1043 г.

Сага приводит ту же дату смерти Ингвара (1041 г.), что и анналы: "Когда умер Ингвар, прошел от Рождества Христова 1041 год... это было 9 лет спустя после смерти конунга Олафа Святого Харальдссона" (42). Интересно, что сага использует в этом случае два вида счисления: свойственное церковной истории и хронографии счисление от Рождества Христова и обычный для саг отсчет лет от какого-либо хорошо известного в скандинавской традиции события (чаще всего этими событиями являются смерть Олафа Святого [1030 г.], введение христианства в Исландии [1000 г.], правления наиболее знаменитых конунгов). Однако эти две приводимые в саге даты не соответствуют одна другой: Олаф Святой погиб в битве при Стикластадире в 1030 г., что определяет дату смерти Ингвара 1039 г. (43). Это противоречие, как и сам факт использования двух видов счисления в саге, указывает на то, что составитель саги пользовался различными, по меньшей мере двумя источниками, по-разному датировавшими это событие.

Вряд ли одним из источников могли быть анналы. Как указывалось выше, сведения анналов за XI в. по большей части заимствованы из саг или устной традиции. Датировки анналов также грешат неточностями, особенно "Анналов лагмана", где зачастую неверно определены даже крупнейшие события церковной истории (например, взятие крестоносцами Иерусалима записано под 1095 г.). Ошибочно датирована в "Анналах лагмана" и первая часть записей 1041 г. о завоевании Магнусом Добрым Дании: до 1042 г. Данией правил Гардакнут, и Магнус до этого времени не мог стать датским королем. Многочисленность неверных датировок в анналах ставит под сомнение и дату смерти Ингвара, приводимую в них, тем более что указать источник происхождения этой даты невозможно. Поздняя запись "Саги об Ингваре" (одновременно или несколько позже "Королевских анналов") не позволяет считать ее источником записи 1041 г. Вероятнее всего, что и сага, и анналы в данном случае имели общий источник – устную (а может быть, и письменную, если существовали более ранние записи) традицию, насчитывавшую около двух с половиной веков.

Расхождение датировок в самой саге и неизвестность источников саги и анналов не дают оснований считать 1041 г. абсолютно достоверной датой смерти Ингвара. Эта дата могла подвергнуться искажению как в рассказах участников похода, вернувшихся в Швецию по меньшей мере через год после смерти Ингвара, так и в ходе передачи повествования о его путешествии на протяжении последующих столетий.

Суммируя вышесказанное, можно заключить, что поход Ингвара на восток был непосредственно связан с его службой в дружине Ярослава Мудрого. При организации экспедиции в Византию (1043 г.) этот последний отряд скандинавских наемников был включен в войско, которым руководил Владимир Ярославич. Дальнейшая судьба скандинавских воинов сложилась вдвойне неудачно: во-первых, они понесли тяжелые потери от начавшейся эпидемии, а во-вторых, последовавшая за Владимиром часть скандинавов потерпела поражение вместе со всем русским войском при столкновении с византийцами. Лишь немногие, вернувшиеся назад после смерти Ингвара, смогли добраться до родины и принести туда весть о драматическом исходе путешествия.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Поход Ингвара рассматривался исключительно в общих трудах, посвященных проблемам русско-скандинавских связей XI в. Единственная специальная работа: Е. Wessén. Om Ingvar den vittfarne, en sörmlänsk vikinga-hövding. – "Bidrag till Södermanlands äldre kulturhistoria", b. 30. Strängnäs, 1937, s. 3-17.

2. Русско-византийская война 1043 г. имеет большую историографию. Среди последних работ назовем: Г. Г. Литаврин. Пселл о причинах последнего похода русских на Константинополь в 1043 г. – "Византийский временник", вып. XXVII, 1967, стр. 71-86; его же. Еще раз о походе русских на Византию в июле 1043 г. – "Византийский временник", вып. XXIX, 1968; G. Vernadsky. The Byzantine-Russian War of 1043. – "Südost-Forschungen", Bd. XII, 1953, S. 47-67.

3. Впервые рассмотрено в кн.: В. Г. Васильевский. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII вв. – "Труды", т. I. СПб., 1908. стр. 258-288.

4. Sveriges runinskrifter, utg. af Kgl. Vitterhets historie och antikvitets akademien. Bd. III. Södermanlands runinskrifter, h. 1-4. Stockholm, 1924-1936; Bd. VI-IX. Upplands runinskrifter. Stockholm, 1940-1958. Указываемые далее номера надписей даются по названному изданию с указанием области: Söd. – Сёдерманланд, Up. – Упланд.

5. См. подборку рунических текстов, касающихся похода Ингвара: Е. Wessén. Op. cit.

6. Единственное издание: Yngvars saga víðiörli. Udg. av E. Olsen. København, 1911. См. там же предисловие Э. Ольсена, содержащее характеристику рукописей саги и их краткий источниковедческий анализ (далее: Y. s.).

7. К сожалению, исторические сведения саги, как, впрочем, и ее состав и происхождение, специально не исследовались, поэтому обращение к ней чрезвычайно затруднено. Предлагаемая характеристика саги носит предварительный характер.

8. Впервые на разницу стилей и вероятную достоверность первой части саги указал О. Фрисен (О. v. Friesen. Runorna i Sverige. – "Nordisk kultur", bd. VI. Stockholm, 1933, s. 216-217).

9. Например, службе Эймунда у Ярослава Мудрого посвящена "Сага об Эймунде" (Eymundar þáttr. Hafniae, 1833).

10. В частности, в саге содержится указание на брак между неким русским удельным князем (fylkiskongr) и дочерью шведского конунга Эйрика Победителя (Eirekr hinnsigrsæli). Однако этот брак, по свидетельству саги, был недолгим: русский князь был убит скандинавами, а шведская принцесса вернулась обратно, вышла замуж за одного из хавдингов и впоследствии стала бабкой Ингвара (Y. s., s. 1).

11. Islandske annaler. Udg. av G. Storm. Kristiania, 1888.

12. Ó. Einarsdóttir. Studier i kronologisk metode i tidlig islands historie-skrivning. Stockholm, 1964, s. 363.

13. Islandske annaler, s. XI.

14. Ibidem, s. XXI.

15. Ф. А. Браун. Кто был Ингвар-путешестванник? СПб., 1910; см. также шведский перевод: F. Braun. Hvem var Ingvarr víðförli? – "Fornvännen", årg. 7, 1912. Выводы Ф. А. Брауна (хотя и пи другим причинам) подтвердил О. Фрисен: О. v. Friesen. Hvem var Ingvarr víðförli? – "Fornvännen", årg. 7, 1912.

16. Y. s., s. 11.

17 "Litlu sidar sigldi Ynguar ur Suiþiod med XXX skipa, ok logdu eigi fyrr seglin, enn Þeir kuomu j Gardariki; ok toe Jarizleifur kongur uid honum med micilli saemd. Þar uar Ynguarr iij uetur ok nam þar margar tungur at tala" (Y. s., s. 12).

18. Еще Э. Брате указывал, что вполне вероятна служба Ингвара у Ярослава и что дальнейший поход был инспирирован самим Ярославом, не нуждавшимся более в наемниках или стремившимся избавиться от них (Е. Brate. Svenska runristare [Kgl. Vitterhets historie och antikvitets akademien. Handlingar, del 33, h. 3]. Stockholm, 1925, s. 74).

19. "Hann heyrdi umrædu a þui, at iij âr fiellu austan vm Gardariki, ok uar su mest, sem j midit uar. Þa for Ynguar uida urn austurriki ok fretti, ef nockur madur uissi, huadan su a fielli; enn engi kunni þat at segia. Þa bio Ynguar ferd sina vr Gardariki ok ættladi at reyna ok karma, lengd ar þessarar" (Y. s., s. 12).

20. Söd., 179.

21. "Hann liet biskup uigia sier boliarn ok tinnu" (Y. s., s, 12).

22. Мы не привлекаем в данной работе византийские и восточные источники, поскольку в них содержатся сведения только о последнем этапе похода: нападении на Константинополь и разгроме русского войска. Анализ этих источников см.: G. Vernadsky. Op. cit.; о восточных источниках см. также: Б. Дорн. Каспий. – "Записки Академии наук", т. XXVI. СПб., 1875, стр. 47-60.

23. Повесть временных лет. Под. ред. Д. С. Лихачева, ч. I. M., 1960, стр. 103 (далее: ПВЛ).

24. Об этом говорят многочисленные противоречия и неувязки в тексте. Сокращение текста Д. С. Лихачев объясняет "желанием автора "Повести" убрать... противопоставление Руси варягам, противоречащее его концепции происхождения Руси от варягов" (ПВЛ, ч. 2, стр. 378-379).

25. Полное собрание русских летописей, т. VII. Воскресенская летопись. СПб., 1856, стр. 331; ПВЛ, ч. I, стр. 103. Сводный текст приводится по кн.: Б. Дорн. Указ. соч., стр. 49.

26. В пользу этого говорит и сам факт длительного нахождения Ингвара на Руси: вряд ли Ярослав мог согласиться на трехлетнее пребывание здесь значительного самостоятельного скандинавского отряда.

27. Их отсутствие не удивительно, поскольку сага, вероятно, была записана через несколько столетий после самих событий.

28. Прозвище Garðaketill возникло от названия Руси Garðariki, поскольку Кетиль еще до похода Ингвара побывал на Руси в дружине Эймунда Хрингссона, служившего у Ярослава в 10-х гг. XI в. Подробно об Эймунде и его деятельности на Руси рассказывается в "Саге об Эймунде" (см. выше). Там же упоминается и Кетиль.

29. "Fiorer menn eru nefnder med Ynguari til ferdar: Hialmuigi ok Soti, Ketill, er kalladr uar Gardaketill – hann uar islenzkur-, ok Ualldimar" (Y. s., s. 12).

30. Достаточно указать на тенденциозность "Саги об Эймунде", где идеализация образа Эймунда достигается, наряду с другими средствами, и преувеличением его роли при дворе Ярослава Мудрого и противопоставлением его отваги, мудрости, целеустремленности безволию и трусости Ярослава.

31. Söd., 131, 179, 279, 281; Up., 785.

32. "…enn Ualldimar kom einskipa ût j Miclagard" (Y. s., s. 31).

33. См.: E. Metzenthin. Die Länder- und Völkernamen im Altisländischen Schrifttum, Pennsylvania, 1941, S. 94-95; O. v. Friesen. Runinskriften från Timans i Roma. – "Arkiv för nordisk filologi", 1942, s. 282, 287; S. B. F. Jansson. Om främmande länders och orters namn i svenska runinskrifter. – "Ortnamnssällskapets i Uppsala årsskrift", 1954.

34. См.: Е. А. Мельникова. Сведения о Древней Руси в древнеисландских географических сочинениях. – В сб.: "Древнейшие источники по истории Древней Руси". М., 1975.

35. Например, этот топоним отождествлялся с названием хазарской крепости Саркел (летописная Белая Вежа), разрушенной Святославом в 964 г. (Т. Arne. Sveriges förbindelser med Russland. 1911, s. 23-24). Позднее Т. Арне указывал на возможность образования данного топонима от латинского sericum ("шелк"); топоним в этом случае должен, по его мнению, обозначать Прикаспийские области, производящие шелк, куда, возможно, доходили скандинавы (Т. Arne. "Austr i karusm" och Särklandnamnet. – "Förnvännen", årg. 42, 1947). См. также: E. Wessén. Op. cit; A. Ruprecht. Die ausgehende Wikingerzeit im Lichte der Runeninschriften. Göttingen, 1958, S. 55. Единого мнения по этому вопросу пока не существует.

36. Достаточно указать, что Волга вообще не называется в памятниках древнеисландской литературы (включая географические труды) и впервые появляется на скандинавских картах XV-XVI вв.

37. В трансформации значения топонима могло сыграть роль резкое сокращение контактов между Скандинавией и Восточной Европой, прекращение поездок по Днепровскому пути и одновременное усиление связей с Южной Европой за счет участия в крестовых походах и поездок в Палестину и Рим.

38. "Sneru nu aleidizs ok hofdu xij skip. Ok er þeir hofdu farit um hrid, skildi þa a um ueginn, ok skilduzt þeir, med þui at engi uilldi epter audrum fara. Enn Ketill hafdi retta stefnu ok kom j Garda enn Ualldimar kom einskipa ût j Miclagard" (Y. s., s. 30-31).

39. См. о "греческом огне": С. Zenghelis. Le feu greceois et les armes feu des Byzantins. – "Byzantion", vol. VII, 1932, p. 265-286.

40. "...þa tocu þeir at blasa smidbelgium at ofni þeim, sem elldr uar j, ok uard af þui micill gnyr. Þar stod ok ein eirtrumba, ok ur henni flo elldur micill a eitt skipit, ok brann þat a litilli stundu, suo at allt uard at faulska" (Y. s., s. 21).

41. G. Vernadsky. Op. cit., S. 51.

42. "...þa er Ynguar andadizt, uar lidit fra burd Jhesu Christi mxl ok einn uetur... Þat uar niu uetrum elter fall Olafs kongs hins helga Harallz sonar" (Y. s., s. 30).