| Осебергский курган, расположенный на территории городского парка столицы Норвегии Осло, был раскопан еще в 1904 г. Под насыпью кургана обнаружили остов деревянного корабля, кости лошадей и собак, а также богатейший комплекс находок. Однако главная, "священная", погребальная камера оказалась разрушенной и разграбленной (1).
Первую попытку определить историческую личность погребенной в кургане сделал А. Брегер, который высказал предположение, что в корабле могла быть похоронена королева Оса – мать норвежского конунга Хальвдана Черного, бабка Харальда Прекрасноволосого. Но исследователь признал, что неопровержимыми доказательствами он не располагает (2).
Г. Гьессинг же отверг связь Осеберга с именем Осы. Основанием для своих выводов он считает отсутствие тесной связи Осы с родом ее мужа, в то время как бытовые предметы из кургана выполнены в вестфолдской родовой художественной традиции (3).
Археологические находки (повозка, сани, кровати, бытовая утварь, ткацкие станки, богато украшенные резьбой по дереву и росписью) всесторонне характеризуют эпоху, ее быт, искусство и, кроме того, свидетельствуют о высоком социальном положении и богатстве погребенных.
Документальную информацию об Осеберге мог бы дать анализ вещей из погребальной камеры, но после разграбления сохранились лишь два человеческих черепа и несколько костей, да еще фрагменты кожаных изделий. Медицинская экспертиза установила, что в камере были похоронены две женщины: пожилая (40-50 лет), страдавшая артритом, и молодая (18-20 лет). По наблюдению дантиста, молодая женщина при жизни пользовалась зубочисткой. Среди фрагментов кожаных изделий выделены три пары башмаков. Одна пара сохранилась полностью, так как лежала в берестяной коробке, две другие сохранились частично. Это дает нам право сделать первый вывод: из вещевых находок обувь имеет прямое отношение к определению личностей женщин, погребенных в Осеберге.
Осебергские башмаки неоднократно привлекали внимание исследователей, но самая полная и всесторонняя публикация принадлежит Шарлотте Блиндхейм. Благодаря чертежам деталей, реконструкциям и фотографиям обуви, помещенным в ее статье, появилась возможность провести глубокий анализ этого важного источника (4).
Типологический метод исследования массовых археологических коллекций кожаной обуви базируется на сравнительном технологическом анализе, выявляя закономерности развития конструкций форм обуви, их общность и многообразие. Выработанная на базе этого метода схема служит основой для использования археологического источника в качестве источника исторического. Главные положения типологического метода исследования опубликованы нами ранее (5).
По общим технологическим показателям все три пары осебергских башмаков относятся к мягкой, двухчастной, подошвенной кожаной обуви, но каждая пара в то же время имеет свои конструктивные особенности.
Пара башмаков (комплекс № 304), найденных в берестяной коробке, имеет подошву с удлиненной пяточной частью и верх с соответственным конструктивным вырезом на заднике. Заготовка верха сшивалась спереди, вдоль носка. По нашей типологической схеме эту пару башмаков относим к условному типу I-а (рис. 1).
Правый башмак (комплекса № 172), сохранившийся частично, также имеет подошву с удлиненной пяточной частью и конструктивный вырез па заднике заготовки верха, однако шов на нем расположен не спереди, а сбоку. Этот башмак относим к типу I-c.
Левый башмак (комплекса № 172), сохранившийся полностью, имеет подошву не с удлиненной, а с округлой пяткой. Заготовка верха с прямым срезом на заднике и со швом сбоку. Этот башмак относим к типу II-с (рис. 2).
Конструктивное несоответствие правого и левого башмаков в комплексе № 172 дает основание для расчленения этого комплекса на две самостоятельные пары (6). Таким образом, три пары осебергских башмаков определим условными типами: I-а, I-c, II-с (рис. 3-4). Это служит основанием для второго вывода: в кургане были похоронены две женщины с тремя разнотипными парами обуви. Данный вывод содержит два взаимосвязанных вопроса: во-первых, почему похоронены две женщины, а башмаков положено три пары; во-вторых, почему все три пары разнотипны? Ясно одно: одна из женщин владела двумя парами обуви.
Шарлотта Блиндхейм к разрешению первого вопроса подошла с позиции социального неравенства: две пары могут принадлежать женщине высокого ранга – королеве. Причем одну пару (№ 172) она считает "парадной", так как башмаки изготовлены из тонкой, "перчаточной" кожи, в отличие от другой пары (№ 304) – "домашней", выполненной из более грубой кожи.
Что касается второго вопроса, то Шарлотта Блиндхейм оба комплекса относит к единому "общенорвежскому типу", основным признаком которого считает подошву с удлиненной пяточной частью.
Конечно, королева достаточно богата, чтобы иметь несколько пар обуви, но по каким признакам одни башмаки считать домашними, другие – парадными? Ведь определить качество выделки кожи почти невозможно. К тому же многие исследователи, в том числе и Блиндхейм, принимают кожу, расслоившуюся из-за недостатков при дублении, за тонкую, "перчаточную", высокого качества.
О существовании же "общенорвежского типа" обуви говорить не приходится. Во-первых, осебергские башмаки представлены не одним, а тремя различными технологическими типами; во-вторых, Норвегия в начале IX в. не представляла собою ни политического, ни экономического, ни этнического единства. Только внук королевы Осы, Харальд Прекрасноволосый, сделал попытку объединения под своей властью около двух десятков фолдов. Очевидно, аргументы Шарлотты Блиндхейм не выдерживают критики.
Типологический метод также не может решить вопрос прямолинейно, ибо типологическая схема отражает закономерности сложения и развития типов обуви, но не определяет характера связи между людьми, носившими однотипную обувь.
Решение этой проблемы должно базироваться не на одних только археологических данных. Необходимо комплексное исследование с привлечением смежных паук: этнографии, истории и лингвистики. В результате именно такого комплексного исследования мы и пришли к заключению, что только члены одного рода (одной тотемной группы) имели право носить однотипную обувь.
Одним из решающих аргументов в пользу сказанного является зафиксированный в древненорвежских судебниках XIII в. Гулатинг и Фростатинг издревле существовавший традиционный обряд "введения в род". Не вдаваясь здесь в подробный анализ текста статьи судебника, что является темой особого изучения, подчеркнем основное содержание обряда (7). Обряд этот выражался в обязательном вступлении вводимого в род незаконного сына в специально изготовленный, определенной конструкции, ритуальный башмак. Лишь после вступления в башмак незаконный сын становился полноправным членом усыновившего его рода и получал право носить такую же обувь, что и все остальные члены отцовского рода. Последнее обстоятельство чрезвычайно важно, так как это значит, что незаконнорожденный до того носил обувь иного типа: такого, который был присущ роду его матери.
Вступив в башмак, незаконный сын получал статус и обувь отцовского рода, но тем не менее назывался не сыном, а сводным сыном, сводным братом, сводным дядей и т. д. В современных языках народов германской группы терминология сводного родства отражает главное обрядовое действие: вступление в ритуальный башмак (на след). Причем каждому роду свойственна своя конструкция башмаков, как ритуальных, так и повседневных. В норвежском языке сводный сын – stesønn, в английском – stepson, в датском – stedsøn или stifsøn, в исландском – stjúpsonnr, в шведском – styvson, в немецком – stiefsohn. Следовательно, у всех народов германской группы языков бытовал обряд "введения в род".
На основании вышеизложенного приходим к третьему выводу: три пары осебергских башмаков являются не только тремя различными технологическими типами, но и тремя различными родовыми формами.
В Осеберге одна из женщин владела двумя парами разнотипной обуви, что дает нам основание заключить, что она в силу каких-то обстоятельств имела отношение к двум родам. Переход женщин из рода в род связан с брачным обрядом, когда муж откупал жену за мунд у ее родичей и вводил в свой род. По традиции вплоть до настоящего времени у многих народов жена получает в числе свадебных подарков от мужа новые башмаки – знак включения ее в род мужа. Законная, откупленная за мунд жена имела право носить обувь рода мужа, тогда как неоткупленная такого права не имела.
Знатная женщина, погребенная в Осеберге, не была откуплена за мунд, о чем свидетельствуют две пары разнотипной обуви. Причем хоронили ее в обуви формы отцовского рода, к которому она принадлежала по праву, а положенные в берестяную коробку башмаки типа I-а были родовой формы ее мужа.
Самый трудный вопрос заключается в том, как отличить те башмаки, которые входили в погребальный комплекс одежды этой женщины. Ими могли быть башмаки как типа I-c, так и типа II-с. Однако если ей принадлежали башмаки типа I-а и типа I-c, то такое сочетание свидетельствует о родственных отношениях в рамках соплеменности, ибо башмаки типа I-c сегментированы от типа I-а.
В том же случае, если сочетались башмаки типа I-а и типа II-с, то нельзя говорить не только о родственности, но и о соплеменности. Мы не располагаем конкретными данными, чтобы сделать окончательный выбор из этих двух вариантов. На том археологическое исследование могло бы быть закончено, но Осеберг тем и привлекателен, что позволяет проверить и довести до логического завершения наш опыт.
Биографические данные об Осе из саг весьма скупы: известно лишь, что она – дочь конунга фолда Агдер. Отец Осы – Хальвдан Рыжебородый происходил из одного из знаменитейших норвежских родов, рода Хильдингов. Но Оса была опозорена, похищена, а не откуплена за мунд Гудредом. Гудред Охотник – конунг Вестфолда, принадлежал к знатнейшему роду йнглингов, давшему конунгов Норвегии и Швеции. Оса не простила Гудреду своего позора и убила его, когда он был в похмелье после пира (8).
На основании сопоставления археологических и исторических данных приходим к четвертому выводу: в Осеберге действительно похоронена королева Оса, которая, несмотря на знатность происхождения, не была законной женой, а наложницей Гудреда Охотника из рода Йнглингов.
Именно Осе принадлежали две пары разнотипных башмаков, причем те, которые лежали в берестяной коробке, типа I-а, представляют родовую форму Инглингов. Оса и Гудред происходят не только из разных родов, но и племен, следовательно, на ногах у Осы должны были быть надеты башмаки типа II-с, т. е. родовой формы Хильдингов.
Вторая женщина из Осеберга неизвестна. Тем не менее она также знатного происхождения: во-первых, потому что пользовалась при жизни зубочисткой, как это было принято у средневековой знати; во-вторых, потому что была похоронена вместе с Осой в "священной камере"; в-третьих, судя по ее башмакам типа I-c, приходилась родственницей, соплеменницей Гудреда.
Шарлотта Блиндхейм определила роль этой молодой женщины в качестве ближайшей подруги, советницы, наперсницы королевы Осы. И действительно, се образ созвучен образу валькирии Фуллы. Фулла – дева. "Она ходит с распущенными волосами, и на голове у нее золотая повязка. Она носит ларей Фригг и хранит ее обувь, и ей ведомы сокровенные помыслы Фригг" (9).
Таким образом на примере осебергского погребения мы имеем цепочку сопоставимых и взаимопроверяемых фактов, которые позволяют отождествить захоронение с исторической личностью. Последнее стало возможно только благодаря комплексному методу исследования.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Osebergfundet, Bd I, Kristiania, 1917; Bd. II. Oslo, 1928.
2. A. W. Brøgger. Borrefundet og Vestfoldkongernes graver. Kristiania, 1916, s. 50.
3. G. Gjessing. Hesten i førhistorisk kunst og kultur. Viking, VII, Oslo, 1943, s. 105.
4. Ch. Blindheim. Osebergskoene på ny. Viking, XXIII, Oslo, 1959, S. 71-86.
5. Е. И. Оятева. К методике изучения древней кожаной обуви. Археологический сборник Гос. Эрмитажа, Л., 1973, вып. 15, стр. 105-111.
6. О конструктивном несоответствии башмаков этого комплекса уже писали (Е. И. Оятева. Ранние находки кожаной обуви на территории Западной Европы. АСГЭ, Л., 1971, вып. 13, стр. 111-112; М. Hald. Primitive shoe. Copenhagen, 1972, p. 112-114, fig. 145-147). Ш. Блиндхейм также была смущена различными контурами подошв, но она объяснила это явление ортопедической необходимостью.
7. Gulathings-Lov, 58; Frostathings-Lov, IX. 1. Norge gamle Love. I. Christiania, 1846. Статья, посвященная анализу обряда "введения в род", сдана автором в очередной выпуск АСГЭ.
8. Norske Biografisk Leksikon, Bd., V. Oslo, 1931, s. 62. Отсутствие документальных данных о последних годах жизни и обстоятельствах смерти Осы вряд ли компенсирует роман Kåre Holt "Farvel til en kvinne" (Oslo, 1972).
9. Младшая Эдда. Л., 1970, стр. 33. |
|
