| Он наследовал благодать и свежесть
Рая, который называется землей людей живых.
Свергнув двух Оркнейских ярлов - братьев Паля и Эрленда, - Магнус Голоногий увез с собой сына Эрленда Магнуса, который стал против своей воли членом его команды. Однако этот насильно обращенный в солдаты юноша причинил много беспокойства. Когда началась битва при Менай Стрейтс, юный Магнус "стоял на носовой палубе, но не брался за оружие. Он говорил, что не имеет ничего против кого-либо в этой битве".
Надо думать, что Магнус отказывался сражаться не столько из-за религиозного убеждения, сколько вследствие очевидного пренебрежения к судьбе своих похитителей. Гораздо более убедительно, нежели все рассказы о том, как Магнус пел псалмы во время битвы, не заботясь о том, чтобы как-то укрыться от летящих стрел и копий, звучит речь разгневанного конунга: "Если ты не смеешь сражаться, то отправляйся на банку, но не ложись там под ноги воинов, потому что я не думаю, чтобы тебе вера мешала биться".
Наконец юноше удалось покинуть флотилию. Неподалеку от шотландского побережья он прыгнул за борт корабля конунга и поплыл к берегу. Флотилия высадила на берег поисковую команду, которая пустила по его следу собак, однако им не удалось его поймать. Его непоколебимый дух провел его одного через дикую страну, и он нашел свое убежище у шотландского короля в Эдинбурге.
Там, при шотландском дворе он и оставался до тех пор, пока смерть Магнуса Голоногого не освободила Оркнейское владение от власти его сына-узурпатора. Магнус тут же отправился на север и присоединился к своему кузену Хакону: вместе они вернули себе права своих отцов. "Родичи, Магнус и Хакон, некоторое время вместе заботились о своей земле и были в полном согласии".
Ярл Магнус в тот период мира и дружбы представлял собой идеального правителя: "Веселый, приветливый в речах ко всем мудрым и добрым, но суровый и беспощадный к грабителям и морским разбойникам, он приказал предать смерти множество тех, кто разорял свободных людей и прочий народ. Он приказал хватать и уничтожать убийц и грабителей, совершивших и тяжкие, и легкие злодеяния. В суде своем он не был снисходителен даже к друзьям".
Однако тучи уже собирались. В сагах дело представляется так, что Хакон, наслушавшись распускаемых обманщиками сплетен, начал ревновать к "дружелюбию и великодушию" своего кузена. "Злодеи распространяли слухи и разрушили их согласие".
Какова бы ни была подлинная причина, в конечном счете разгорелась ссора. Гражданскую войну между ярлами едва удалось предотвратить. Каждый уже производил смотр боевых порядков своих сторонников, когда "многие с мужеством и доброй волей встали между ними" и склонили их к примирению. "Тогда они скрепили свое согласие клятвами и рукопожатиями. После того прошло некоторое время, и ярл Хакон лживыми и прелестными словами пригласил доверчивого ярла Магнуса на встречу в установленный день, чтобы они не свернули с пути родства и новоустановленного прочного мира и чтобы мир этот не обратился в ничто. Встреча эта ради установления прочного мира и окончательного соглашения должна была состояться в ту же весну на пасхальной неделе на острове Эгильсей".
Магнус, "которому не были знакомы сомнения, вероломство и жадность", приветствовал эту идею. Однако дух подозрительности все же витал в воздухе. "У каждого должно было быть только два корабля и равное количество людей, в чем они и поклялись".
Магнус со своей стороны строго придерживался буквы соглашения; его же кузен - нет. Хакон тайно собрал "множество людей и военных кораблей, вооруженных и снаряженных так, словно они шли на битву. Когда его силы собрались, ярл заявил своим людям, что он намерен на этой встрече выяснить свои отношения с ярлом Магнусом, поскольку не имеет смысла им обоим править на Оркнейских островах". Предложение это вызвало всеобщее одобрение. Один-единственный человек нашелся, что возразить, и тут же вынужден был искать спасения на одном из соседних островков.
Тем временем Магнус прибыл к назначенному месту встречи на Эгильсей полный нехороших предчувствий. Его переправа сопровождалась различными знамениями и чудесами, так что он не был удивлен, увидев военные ладьи Хакона. "Ярл Магнус тогда отправился молиться в церковь на острове и был там в ту ночь. Его люди просили разрешить защищать его, но он сказал: "Я не хочу положить ваши жизни ради моей, и, раз уж между родичами не может теперь быть мира, то пусть на то будет воля Господа"...
Хакон и его люди вскочили с рассветом и тут же поспешили к церкви, обыскали ее, но ярла не заметили... Когда же святой ярл Магнус увидел, что они ищут его, то он подал голос и позвал их к тому месту, где он был: он приказал им прекратить поиски в других местах. Когда же Хакон его заметил, они все ринулись к нему, крича и бряцая оружием. Когда они подошли к нему, ярл Магнус молился, а когда он закончил свою молитву, он перекрестился и обратился к ярлу Хакон: "Ты можешь выбирать из трех возможностей, которые я тебе предложу, чтобы ты не стал клятвопреступником, а я не был бы убит безвинно"".
Первое его предложение было таково: он обещает покинуть Оркнейские острова навсегда, если ему дадут два корабля и позволят совершить паломничество, "в котором он вымолит прощение душам их обоих". Но он получил безоговорочный отказ. Тогда Магнус предложил, чтобы его отослали в качестве почетного военнопленного в Шотландию, при том, что Хакон примет на себя заботу по его охране. И снова кто-то крикнул: "Нет!". В конце концов, заявив Хакону, что "Господь ведает, что я пекусь больше о твоей душе, нежели о своей жизни", Магнус предложил: "Пусть члены мои будут изломаны или, если захочешь, пусть мне выколют глаза, а потом брось меня в темницу".
На это последнее Хакон согласился: он не станет братоубийцей, причем таким образом раз и навсегда оградит себя ото всякого соперничества. У его сторонников, однако, была иная точка зрения. К этому времени они были уже изнурены междоусобной борьбой, и теперь, когда шанс покончить с ней был у них в руках, они не хотели рисковать. "Вожди войска повскакивали со своих мест и сказали ярлу Хакону: "Мы предадим смерти вас обоих, и вы оба не будете больше править этими землями". Хакон ответил: "Тогда убейте его, потому что я хочу править своей страной и не намерен умирать столь рано"".
"Достойный ярл Магнус был этому столь рад, будто его пригласили на пир. В речах его не было ненависти, и он не вымолвил ни одного гневного слова... Хакон приказал своему знаменосцу Офейгу убить ярла, но тот в большом гневе отвечал "Нет". Тогда ярл заставил своего повара Лифольва убить ярла Магнуса, но тот принялся жалобно голосить. "Не стоит жаловаться, - сказал ему ярл, - поскольку это славное деяние"". После предсмертного слова и молитвы, "он сам склонил голову под удар". Несчастному Лифольву он сказал: "Встань рядом со мной и нанеси мне смертельную рану на голове, поскольку бесчестье рубить ярлам головы, словно ворам".
Чудеса не заставили себя долго ждать. На камнях, на которых был убит Магнус, тут же проросла трава. Молитвы, обращенные к нему, возвращали зрение слепым и здоровье больным. Вскоре островитяне начали чтить своего умершего ярла как святого.
В роли главного скептика выступил Оркнейский епископ. "Епископ Вильям долго сомневался в святости ярла Магнуса". Никто в присутствии епископа не осмеливался защищать святость ярла, за исключением самых безрассудных его почитателей. Но случилось так, что епископ однажды был задержан непогодой на одном из островов, и, пока он проклинал нескончаемый шторм, его друг посоветовал ему проверить святость Магнуса, помолившись ему. Положение епископа было таково, что он с радостью воспользовался бы любым шансом выйти из него. Он помолился Магнусу, ветер пошел на убыль, и его сомнения пошатнулись. В конце концов общественное мнение пересилило, и он согласился на проведение чисто формального, но жуткого эксперимента. Было выкопано тело Магнуса, которое тщательно осмотрели на предмет обнаружения признаков святости. Когда сустав, помещенный епископом в огонь, не обуглился, а приобрел цвет золота, то епископ объявил всем, что теперь он окончательно во всем убедился.
Добродетели Магнуса были расписаны самым пространным образом чуть ли не в стиле надгробных плит восемнадцатого столетия: "Святой Магнус, ярл острова, был самым бесподобным изо всех людей, высок ростом, с отважным, но приветливым взглядом, добродетельным во всех своих путях, удачливым в сражениях, мудрым в рассуждениях, красноречивым и благородным в помыслах, щедрым в деньгах и великодушным, быстрым на совет и любящим друзей своих больше, чем всякий иной человек..." И далее еще очень много выражений в том же духе.
Многое в этом описании, без сомнения, следует отнести на счет набожного преувеличения репутации святого, однако Магнус, несомненно, был личностью необычной. Свидетельство того уважения, которое к нему испытывали уже его современники, вознеслось над мощными крышами оркнейской столицы, обретя самую долговечную форму.
Собор святого Магнуса построен во исполнение обета. Он может служить напоминанием о том, как сын Хакона, взойдя на престол после смерти отца, пострадал за его преступление.
Племянник Магнуса Регнвальд доблестно, но без особого успеха, добивался своей части владения, когда попросил помощи "доброго ярла". Правда, строго говоря, инициатором этого был Коль, отец Регнвальда. Первая боевая флотилия Регнвальда была уничтожена у Шетландских островов, и, собрав вторую, он перед отплытием воодушевлял своих товарищей по команде красноречивой речью. Стоя на палубе своей ладьи, он объявил о намерении победить или умереть. Как только стихли одобрительные возгласы, Коль перевел разговор в другую плоскость: "Советую тебе, Регнвальд, дать обет возвести в Керкуолле собор, столь большой и великолепный, чтобы он стал чудом и славой всего Севера, и посвятить его святому Магнусу, если тот вернет тебе твое наследство".
Итак, Регнвальд дал обет и, в общем и целом, получил владения ярла. В тот момент, когда у него уже не оставалось никаких шансов, ярл Паль - главная движущая сила оппозиции - был похищен. Причем причудливость комбинации святого Магнуса заключалась в том, что помощь его пришла в облике Свейна сына Аслейва.
Однако предприятие Регнвальда оказалось не из легких. Гигантская груда красного кирпича росла медленно, а расходы оказались слишком большими, чтобы их мог взять на себя один только новый ярл. Чтобы здание было готово и стало местопребыванием тела святого Магнуса, его стоимость должна была быть разделена между всеми островитянами.
Коль, отец Регнвальда, инициатор и архитектор этой постройки, стал также и финансовым советником. Он предложил взимать особый вид налога на наследство: владельцы и наследники всех одалей должны были уступить их ярлу, а затем выкупить их. Но даже такая дань уважения к святому не оказалась чрезмерной, так что даже те фригольдеры, которые ревниво оберегали свои права, могли принять этот план на своем тинге. Они его и приняли, и больше недостатка в средствах не было.
Однако ни Коль, ни Регнвальд не увидели, как был положен последний камень. Завершение постройки заняло еще очень много дней, но в конце концов ее башня вознеслась над маленьким городом и вступила на свой боевой пост, среди праздных криков чаек, наблюдая за островами и за обступившим ее со всех сторон морем.
Нынешний собор едва ли можно назвать церковью Регнвальда, поскольку последующие поколения внесли, помимо одних только готических окон, множество других изменений. Однако в основании своем - в массивных пилонах нефа, - а также по духу своему это - собор Регнвальда. С тех пор, когда - уже в более поздние времена - пуританский люд полностью очистил собор от декораций и орнамента, он стоит совершенно пустой, и в этой его пустоте чувствуются сила и благочестие меча Регнвальда.
Магнус умер незадолго до заката эпохи викингов. На первый взгляд кажется немного странным, что именно собор является самым осязаемым памятником бурной истории Оркнейских островов.
Однако, по зрелому размышлению, он не кажется таким уж неуместным. |
|
