|
Слова, вынесенные в заглавие статьи, мы находим в преамбуле Областных законов Ютландии ("Juske Lov")1, изданных датским королем Вальдемаром II2 в 1241 г. Они же идут бронзовыми буквами по фризу здания Городского суда в Копенгагене, построенного в 1803-1816 гг. архитектором К. Ф. Хансеном в позднеклассицистическом стиле и предназначавшегося одновременно для городской ратуши и городского суда (см. рис. 1). Здесь, однако, надпись выполнена на современном датском языке: "Med lov skal man land bygge"3.
рис. 1
В статье рассматривается конкретная историческая коллизия - выборы датчанами правителя после смерти конунга Свена Эстридсена (по сагам - Свейна, сына Астрид), последовавшей 28 апреля 1074 г., - тáк, как она была увидена, осмыслена и зафиксирована датскими и исландскими историками XII-XIII вв.
После смерти Свена его второй по старшинству сын, Кнут (ок. 1040 - 10 июля 1086 г.), будущий Кнут Святой, претендовал на то, чтобы быть избранным конунгом, оставив при этом без трона своего старшего брата Харальда, получившего впоследствии за бесхарактерность прозвище "Точильный Камень"4. Но большинство в момент выборов предпочло Харальда, и только после смерти брата Кнут был избран конунгом.
Процедура "избрания конунга" заслуживает того, чтобы на ней остановиться особо5. К примеру, "Сага о Кнютлингах" (записанная в Исландии в середине XIII в.) открывается такими словами: "Харальд Гормссон был избран конунгом (var tekinn til konungs) в Данмарке после смерти своего отца"6. Описывая далее многовековую историю Дании, автор саги постоянно вынужден говорить о смене правителей, и многократно - применительно к правителям от Харальда Гормссона до Вальдемара I - он использует словосочетание taka (vera tekinn) til konungs "избрать (быть избранным) конунгом"7. Речь идет о признании конунгом претендента на престол на всенародном собрании - тинге. Эта процедура обозначается специальным термином - композитом, восходящим к данному словосочетанию, konungstekja8.
Избрание конунга было древним германским обычаем, существовавшим еще во времена "мелких конунгов"9, и представляло собой выражение людьми, собравшимися на тинге, согласия принять кого-либо в качестве конунга и обещания ему своей верности10. Конунг, в свою очередь, обещал соблюдать законы и защищать страну. Яркий пример находим в "Саге об Олаве Святом" по "Кругу земному" Снорри Стурлусона (ок. 1230 г.), где повествуется об избрании Олава Харальдссона "конунгом всей страны":
После этого [малые] конунги созвали тинг. На нем Олав конунг объявил всему народу о своем решении и своих притязаниях на власть. Он просил, чтобы бонды провозгласили его конунгом всей страны и обещал им за это сохранить старые законы и защищать страну от нападений иноземных войск и правителей. Он говорил долго и красноречиво, и его речь всем понравилась. Потом вставали конунги и говорили один за другим, и все поддерживали Олава конунга. В конце концов Олав был провозглашен конунгом страны и наделен властью по законам Упплёнда11.
По словам А. Я. Гуревича, "в основе отношения верности и покровительства лежала идея подчинения закону, обычаю и правителя и управляемых: верность обеих сторон была их верностью праву. Собственно, они присягали на верность не только друг другу, но и тому высшему принципу, которому были подчинены"12.
Итак, в "Саге о Кнютлингах" повествуется о том, что, когда конунг Свейн (Свен Эстридсен) пробыл правителем Данмарка двадцать девять лет после кончины Магнуса Доброго (в 1046 г.), он велел созвать тинг на востоке Ютландии. На этот тинг пришло очень много людей, и конунг обратился к собравшимся с такими словами:
"Да вознаградит вас Бог, даны, и воздаст вам за любовь и повиновение, которые вы давно оказываете мне; надеюсь, что так будет и в том деле, которое для меня так много значит. Я всегда придерживался с вами, даны, старых законов (ek hefi haldit lög forn við yðr Dani), и вот сейчас я скажу такое, что вам может показаться, что я встаю над законом (um fram lögin); да так оно и есть. Я хочу просить, чтобы вы разрешили мне выбрать того, кто будет конунгом после меня. Прошу я об этом по той причине, что у меня много сыновей, и вполне взрослых, и лучше я разделю государство и владения между ними, нежели они будут делить сами, и возникнет между ними вражда, и начнутся в стране война и раздоры"13.
Как видим, конунг заводит разговор о своем преемнике на королевском троне, которым, согласно "старым законам", должен был стать его старший сын. И здесь, в его словах, затрагиваются два весьма важных, с точки зрения исландцев XIII в. (автора саги и его аудитории), вопроса - о "старых законах" и о престолонаследии.
"Закон" обозначался в древнеисландском языке множественным числом существительного lag "слой, пласт; порядок; способ" - lög14. Как подчеркивает А. Я. Гуревич, этот термин "обозначал право, закон, буквально - "то, что положено", "уложение". Установление права для людей означало создание между ними системы связей. Право - основа человеческого общежития. "Страна строится правом и разоряется отсутствием права" (með lögum skal land byggja en með ólögum eyða), гласила поговорка, имевшая силу правовой максимы"15. Думаю, не случайно, именно эти слова (в этот раз на исландском языке) о праве, на котором строится страна, выгравированы на памятной медали, посвященной 1000-летию самого демократичного парламента в мире - исландского Альтинга (см. рис. 2).
рис. 2
Вообще вся история законотворчества, как она описана в сагах, представлена, как история "исправления законов"16. А. Я. Гуревич справедливо подчеркивает, что "именно ссылка на старину" права "придавала ему авторитет. Нововведение не осознавалось как таковое, и вся законодательная деятельность проходила преимущественно в форме реставрации старинного права, нахождения и уточнения обычаев отцов и дедов. Право той эпохи было ориентировано на прошлое"17.
Дальнейшая речь Свейна, как она представлена в саге, посвящена сравнению его старшего сына - того, который должен стать конунгом в соответствии со "старыми законами", и следующего по возрасту сына - того, который подходит на роль конунга по своим достоинствам: "Харальд - мой старший сын, как вам известно, по числу лет, но Кнут - самый зрелый по характеру и не уступает никому из моих сыновей в физическом совершенстве. У него к тому же есть опыт в управлении войском, и думается мне, что он больше прочих моих сыновей годится в конунги. Его я хочу выбрать в конунги после себя"18. Любопытно, что ни здесь, ни в дальнейшем рассказе о событиях, имевших место после смерти Свейна, в саге не произносится ни одного слова о недостатках Харальда: противопоставляются право первородства Харальда и несомненные достоинства Кнута.
"Физические совершенства" (íþróttir), или как их переводит Е. А. Гуревич "сноровки"19, представляли собой "единство прирожденных качеств и сознательно развитых навыков"20, но ими портрет идеального вождя не исчерпывался. Как следует из саг, традиционный набор качеств конунга включал в себя физическую красоту, силу, героизм, воинскую доблесть, щедрость. К примеру, о конунге Свейне после его смерти говорится, что он "был красивее всех людей; он был выше и сильнее любого мужчины, приветлив и дружелюбен, наиболее отзывчив, красноречив, решителен и справедлив, терпелив; был он смельчаком и отважным человеком, но в битвах ему не везло, как здесь уже рассказано"21. Чуть ниже в той же "Саге о Кнютлингах" в уста бонда будет вложено суждение о необходимых качествах конунга. О контексте этой речи поговорим чуть позже, а пока прислушаемся к словам "одного человека из войска бондов", прозвучавшим на тинге:
"И этот конунг, которого мы только что лишились, обладал всеми теми качествами, которые украшают конунга, а это - решимость и власть, направленные на защиту страны, поскольку на страну нашу часто нападают викинги. Нам нужен такой конунг, чтобы у него был опыт в сражениях и в управлении войском, а также в управлении страной и в поддержании законов. Ему понадобятся ум и умение управлять государством, чтобы стать правителем. Конунг должен быть красноречивым и сдержанным, а также суровым при исполнении справедливого наказания и щедрым на имущество: поскольку он забирает у многих, должен он поэтому много отдавать. Неплохо, если бы он был красив и лицом, и телом, и со вкусом одет в дорогие одежды"22.
Но вернемся к просьбе конунга Свейна разрешить ему выбрать того, кто будет конунгом после него, и тем самым нарушить закон. Как сообщает сага, речь его была хорошо встречена, и все дали ему согласие на его просьбу. "Было тогда принято в качестве закона и закреплено поднятием оружия, что конунг Свейн выберет того из своих сыновей, которого захочет, в качестве конунга над Данмарком после себя"23.
Дальнейшее развитие событий, однако, определяется не государственными интересами, а борьбой отдельных группировок:
Тотчас после смерти конунга Свейна настало большое несогласие между его сыновьями, и каждый из них созвал к себе своих друзей, ища у них поддержки24.
Вполне естественно в первых рядах сторонников каждого из претендентов обнаружить их mágar - свойственников, "близких родичей в результате замужества"25. Как показывают исследования, брачные связи в средневековой Скандинавии постепенно становились более важными, нежели кровные связи26, поскольку они могли использоваться для укрепления альянсов, возникавших в силу определенных политических интересов. Саги демонстрируют, что объединение семей путем брака подразумевало, как правило, вступление мужчин - представителей этих семей - в некий военный союз. Во всяком случае первыми среди соратников, если их перечисляют, очень часто оказываются mágar27. Создается впечатление, что в той ситуации, когда автору саги нужно было назвать поименно участников военного похода или перечислить сторонников одной партии, а точной информацией он не располагал, он называл с уверенностью mágar (зятьев, тестей, шуринов), - а, значит, таковы были неписаные условия или законы этого союза. Далее автор саги добавлял, что там были "многие другие их друзья", "многие другие хёвдинги", "многие другие могущественные мужи"28.
Действительно, "Сага о Кнютлингах" сообщает, что "Ярл Асбьёрн, из островных данов, чья дочь была замужем за Харальдом, сыном конунга Свейна (т. е. mágr Харальда), с величайшим рвением поддерживал Харальда в его притязаниях на власть"29. Когда же обсуждавший этот вопрос тинг был отложен до утра, а ночью собрались сторонники Харальда, то вновь не обошлось без свойственников:
Этой ночью хёвдинги собрались для обсуждения [дел]; там были Харальд Свейнссон и ярл Асбьёрн, его mágr (тесть), Бьёрн, брат конунга, Эйвинд Бобёр и многие другие их друзья, которые хотели сделать Харальда конунгом30.
Сторонниками Кнута, напротив, выступили бонды, и принять финальное решение против их воли удалось только хитростью. В первый день тинга Эйвинд Бобёр, могущественный человек и большой друг ярла Асбьёрна, прервал собрание в тот момент, когда шумным одобрением приветствовались речи бондов, ратовавших за избрание Кнута. Начало такой речи процитировано выше, а вот и ее завершение:
"Давайте провозгласим конунгом того, у кого есть все те качества, о которых только что говорилось, поскольку хороший конунг для нас лучше и полезнее, чем все наши старые законы. Один лишь Кнут обладает всем тем, о чем сейчас говорилось; его мы и хотим провозгласить конунгом. Такой совет дал и конунг Свейн своему народу, и лучше будет всем нам отнестись с уважением к его предвидению в таком вопросе, который для нас так много значит"31.
В этой речи бонда отдано предпочтение личным качествам правителя и заявлено о том, что хороший конунг важнее, чем "старые законы". Эйвинд Бобёр, однако, нашел вполне разумные слова, отвечавшие всеобщим представлениям о правильности избрания конунга и об отношении к законам вообще, а потому позволившие ему отложить тинг до наступления утра:
"Всякому понятно, что у Кнута есть почти всё для того, чтобы стать конунгом Данмарка, хотя наши старые законы указывают, скорее, на другого человека, и не хотелось бы нам говорить что-либо против него. Но если мы собираемся преступить закон, тогда должно быть так, чтобы все предводители и хёвдинги дали на то согласие и чтобы все были заодно. Здесь нет на тинге Бьёрна, конунгова брата, самого знаменитого из людей в этой стране и самого влиятельного, и это большая проблема. И кажется нам, что совет здесь следует держать со всеми теми лучшими мужами, кто имеет какое-либо влияние. Давайте встретимся здесь утром и изберем тогда себе конунга по закону, хотя сейчас наиболее предпочтительно выглядит Кнут"32.
Как мы видим, Эйвинд апеллировал к господствовавшему в средневековом обществе представлению о том, что если возникает намерение преступить закон, то "должно быть так, чтобы все предводители и хёвдинги дали на то согласие, и чтобы все были заодно". Средневековое правосудие в целом было коллективным. Суть этой коллективности, по определению А. Ю. Золотарева, заключалась в том, что "только то, что было решено всеми, имело обязывающую для всех силу", поскольку "сводило к минимуму опасности, связанные с недовольством отдельных группировок и кланов"33. Собственно ведь именно поэтому в эпоху викингов реальной законодательной властью обладал прежде всего тинг, народное собрание34, и принцип всеобщности тинга как раз и был гарантией его демократичности.
Эйвинду удалось воздействовать своими "правильными" словами на толпу и отложить принятие решения до появления на тинге Бьёрна, конунгова брата, однако его "правильность" имела свою подоплеку и преследовала совсем иную цель, нежели служение букве закона, а именно - удержать собравшихся от вынесения финального вердикта, выиграть тем самым время и привести в действие план, который он озвучил на ночной сходке сторонников Харальда:
"Ничего другого нам не остается, если мы все же хотим побороться за то, чтобы Харальд стал конунгом, как сделать так, чтобы Кнута поблизости не было. Нам теперь нужно найти людей, которые были бы красноречивы и хитры, чтобы провести тинг с Кнутом, а другие в то же время проведут тайный тинг и провозгласят конунгом Харальда"35.
План Эйвинда удался, и, когда на следующее утро конунг Кнут проводил свой тинг, а Эйвинд всеми силами затягивал время, преимущественно расточая хвалы Кнуту, "пришли люди на тинг и рассказали такую новость, что Харальд Свейнссон был провозглашен конунгом всего Данавельди"36. После этого Харальд Свейнссон принял власть конунга над Данмарком, а Кнут Свейнссон смирился и, не продолжая борьбы за трон, принял предложенное ему звание ярла и ярлство над Сьолондом (Зеландией), "и пока они оба были живы, сохранялись между ними мир и родственные отношения"37. Правление Харальда автор саги характеризует в спокойных тонах, отмечая как достоинства, так и недостатки правителя и не слишком укоряя датчан за сделанный ими выбор:
Конунг Харальд был человеком спокойным и сдержанным, немногословным, не берущим слова на тингах, так что другим приходилось часто говорить за него. Не слишком решителен он был в неотложных делах; не был он и воином, но был мягок и прост в обращении с народом; и настолько мало занимался управлением, что каждый в стране мог поступать почти по собственному усмотрению. Даны называли его Харальд Точильный Камень. А пробыв конунгом четыре года, он умер от болезни38.
В дальнейшем автор лишь раз скажет об одном недостатке правления Харальда, но опять же не с целью порицания правителя, а для создания контраста Кнуту и для объяснения того, что сделал для страны Кнут:
Конунг Кнут был могущественным человеком, скорым на расправу, и он наказал многих преступников. А пока конунгом в Дании был Харальд Точильный Камень, мало преступников было наказано, и местных жителей, и викингов, которые тогда грабили в Данмарке, как куров, так и других людей с Аустрвега. Но когда конунгом был объявлен Кнут, он смело защитил страну и прогнал всех язычников со своей земли, а также и из морей, так что по причине могущества и военной силы Кнута никто не отваживался приближаться к Данмарку39.
Несколько иначе расставлены акценты в изложении событий датскими историками, и, в частности, Саксоном Грамматиком в 11-й книге его "Деяний датчан" (нач. XIII в.)40. Однако еще до Саксона отражение тех же событий находим в нескольких сочинениях, созданных английскими монахами в монастыре св. Олбана в Оденсе (среди них "Tabula" по случаю извлечения гроба св. Кнута в 1095 г., "Passio", связанное с его канонизацией в 1101 г., и написанное в 1111-1117 гг. монахом Эльнотом житие Кнута41)42. О них идет речь и в "Роскилльской хронике"43 - первой датской хронике, написанной ок. 1140 г. по образцу книги Адама Бременского и основанной, по крайней мере от середины главы 9 до конца главы 19, на свидетельствах самого автора и других очевидцев)44. Те же события описаны в "Краткой истории датских королей" Свена Аггесена45 - первого известного нам по имени датского историка, и в целом ряде менее значительных сочинений. Труд Саксона, как правило, датируется на три десятилетия позднее труда Свена, созданного в конце 80-х годов XII в. Однако Свен Аггесен пишет, что он не будет подробно рассказывать о многочисленных сыновьях Свена Эстридсена (пять из которых побывали на датском троне) по той причине, что, как ему рассказал архиепископ Абсалон, его (Свена) коллега Саксон как раз "работал над тем, чтобы описать их деяния более пространно и более элегантным стилем"46. На этом основании Эрик Кристиансен, переводчик и комментатор трудов Свена Аггесена и Саксона Грамматика, заключает, что именно Свен почерпнул интересующую нас информацию у Саксона, а не наоборот47. Кроме того, исследователями доказано, что Саксон был знаком с хроникой Эльнота, а Свен использовал в качестве источника "Роскилльскую хронику". Так что все эти источники тесно взаимосвязано. Но такого красочного и эмоционально окрашенного повествования, как у Саксона, нет ни в одном из перечисленных здесь сочинений.
Как же выглядит история, рассказанная Саксоном Грамматиком? Для начала мы узнаём из его повествования о юношеских военных подвигах Кнута в Сембии и Эстонии, о том, что в юном Кнуте, с очевидностью, воплотились черты его родича Кнута Могучего48 и что он непременно станет преемником своего отца на троне, а также о том, что его брата Харальда с детства отличала бездеятельность, инертность49 (ср. у Эльнота, что он был natu anterior et gestu... modestior "по рождению старшим и в поведении... более скромным"50). Далее Саксон сообщает, что Свен, почувствовав приближающуюся смерть, потребовал исполнения его воли и даже клятвы, но не касательно наследника, а относительно места своего будущего захоронения51.
Нерешительные люди, по словам Саксона, долго обсуждали выбор королевского наследника. Поскольку большинство датчан боялось активности Кнута, его достоинства они оценивали превратно. В результате они избрали конунгом Харальда, предпочтя апатию храбрости, а пороки - достоинствам, однако скрыли это за обманчивым утверждением о том, что Харальд был старшим братом, а потому по закону и должен был стать королем (ср. указание на его старшинство у Эльнота и мотивацию сторонников Харальда в "Саге о Кнютлингах"). Жители Сконе - единственные, кто отказал в уважении Харальду. Все датчане собрались в месте под название Isøre, чтобы там провести избрание: жители Сконе высадились на восточной стороне фьорда, а все остальные - на западной.
Не только Саксон считает Isøre местом избрания датских правителей. Вот, например, Свен Аггесен сообщает: "это было древним обычаем наших предков, что, когда королей выбирали на трон, все датчане вместе собирались в Hysøre, чтобы избрание короля освящалось уже самим согласием всех людей"52. Однако Снорри Стурлусон и автор "Саги о Кнютлингах" утверждают, что таким местом был Vébjargaþing - "тинг в Виборге" на севере Ютландии53. На современной карте топоним Isøre отсутствует, но именно от него образован гидроним Isefjord (< Isørefjord) - обозначение крупного фьорда на севере Зеландии. Это место, отмеченное на картах начала XX в. рядом с Рёрвиком на Зеландии54, имело важное стратегическое значение в пределах острова, поскольку контролировало вход в глубь Зеландии и путь к королевской резиденции в Роскилле. Оно могло быть удобным местом для переговоров с претендентом на трон, желающим "вступить во владение" королевским имуществом на Зеландии, хотя собрание тинга, который ставил его королем всей Дании, по мнению исследователей, все же, скорее всего, проходило в Виборге55.
Но вернемся к рассказу Саксона. Согласно ему, братья собирались каждый со своими сторонниками (так же в "Саге о Кнютлингах"), и Харальд пообещал своим сторонникам, что если он станет королем, то аннулирует жесткие законы и будет придерживаться мягких мер. Его льстивые речи привели к тому, что его избрали королем, вручив владение его отца человеку столь пассивному, что он заслуживал презрения, а не поддержки. Но его поддержало невежественное и обманутое большинство. Кнуту же передали предупреждение, близкое к угрозе, чтобы тот прекратил соперничество. Часть сторонников Кнута была к тому же подкуплена лживыми обещаниями. Так что, лишившись части войска, всего на трех кораблях он бежал в Швецию (ср. у Эльнота: отвергнутый Кнут был вынужден "отступить перед гневом своего брата"56). Саксон утверждает, что Харальд возместил недостачу законов переизбытком обещаний, но умер после двух лет правления (по саге - после четырех)57.
Любопытно, что, во многом используя информацию Эльнота, а также нередко совпадая в оценках событий со Свеном Аггесеном58, Саксон Грамматик не следует им в оценке Харальда, старшего сына Свена Эстридсена. Если в изображении Эльнота Харальд - человек кроткого нрава, избранный с согласия всего народа и на троне выступивший в качестве "отца свобод", если в "Роскилльской хронике" Харальд превозносится как "муж замечательный, правитель справедливейший"59, если Свен Аггесен даже его прозвище "Точильный Камень" приписывает его "любезной мягкости", то Саксон считает Харальда лишь "заслуживающим презрения". Позиция Саксона (предпочтение, отдаваемое личным достоинствам правителя перед очередностью наследования трона), вероятно, определяется тем, при каких условиях к власти пришла правившая в его время династия - Эстридсены. Король Дании Вальдемар II (1202-1241) был третьим сыном короля Вальдемара I (1154-1182), который был вторым сыном герцога Шлезвигского Кнута Лаварда, третьего сына короля Дании Эрика I (1095-1103), который, в свою очередь, был шестым сыном основателя этой династической линии Свена Эстридсена (1047-1074). Добавим к этому, что приход Свена к власти был в основном результатом военных побед, нежели законного порядка наследования трона. Не случайно, кстати, и использование им имени матери - Свейн, сын Астрид, а не Свейн, сын Ульва, - поскольку он принадлежал к королевскому роду именно по женской, а не по мужской линии.
Сопоставление материала исландских саг и датских хроник показывает, что при описании избрания датчанами правителя после смерти конунга Свена Эстридсена в центре внимания авторов и саг, и хроник на первом месте стоял вопрос о том, что важнее для конунга - его превосходные личные качества (необходимые конунгу бесстрашие, отвага, решительность, активность, заинтересованность в делах государства) или право первородства (поддерживаемое, по словам саги, "старыми законами"). И если, противопоставляя Кнута и Харальда, Саксон дает понять, что для правителя гораздо важнее его достоинства, нежели старшинство60, то автор "Саги о Кнютлингах", отдавая должное Кнуту и признавая его неоспоримое превосходство над старшим братом, все же не забывает о "старых законах", согласно которым "старший сын конунга должен становиться конунгом" и преступить которые можно только "так, чтобы все предводители и хёвдинги дали на то согласие, и чтобы все были заодно"61. Исландец, написавший в середине XIII в. "Сагу о Кнютлингах", был уверен, что með lögum skal land byggja ("на праве должна страна строиться").
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Danmarks gamle Landskabslove med Kirkelovene. B. 8: Valdemars sjællandske Lov, ældre og yngre Redaktion, samt sjællandske Kirkelov / E. Kroman. København, 1941. S. 3-104.
2. Вальдемар II Победоносный (1170 - 28.03.1241), датский король с 1202 г.
3. Эти же слова в русском переводе - "На праве страна строится..." - использованы в качестве названия главы в одной из самых значительных, на мой взгляд, книг в медиевистике второй половины двадцатого столетия - "Категории средневековой культуры" А. Я. Гуревича, чьей памяти я и посвящаю эту небольшую статью. И хотя возможность реального, сиюминутного диалога с Ароном Яковлевичем так внезапно утерялась, я буду нередко здесь предоставлять ему слово, цитируя его щедро оставленные нам мысли и суждения.
4. См. исторический анализ: Hoffmann E. Die Wahl König Harald Heins // Hoffmann E. Königserhebung und Thronfolgeordnung in Dänemark bis zum Ausgang des Mittelalters (Beiträge zur Geschichte und Quellenkunde des Mittelalters Bd. 5). Berlin, 1976. S. 37-55.
5. См.: Джаксон Т. Н. Konungstekja // Восточная Европа в древности и средневековье. Политические институты и верховная власть. XIX Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. М., 2007. С. 68-72.
6. Knýtlinga saga // Sögur Danakonunga / Carl av Petersens and Emil Olson ([Skrifter udgivet af] Samfund til udgivelse af gammel nordisk litteratur. B. XLVI). København, 1919-1925 (далее - Knýtl.), k. 1.
7. Knýtl., k. 1, 8, 17, 21, 23, 26, 28, 30, 64, 65, 71, 83, 99, 104, 107, 111.
8. Cleasby R., Gudbrandr Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. Oxford, 1957. P. 351.
9. Ср.: Сванидзе А. А. Короли в исландских сагах: механизм получения власти // Восточная Европа в древности и средневековье. XIX. С. 220-226.
10. Grankvist R. Consecration of the King in the Nidaros Cathedral // http://www.odin.no/odinarkiv/english/jagland/ud/032005-990399/dok-bn.html.
11. Snorri Sturluson. Heimskringla / Bjarni Aðalbjarnarson // Íslenzk fornrit. B. XXVII. Reykjavík, 1945 (Óláfs saga helga, k. 37). Bls. 49. Перевод: Снорри Стурлусон. Круг Земной / издание подготовили А. Я. Гуревич, Ю. К. Кузьменко, О. А. Смирницкая, М. И. Стеблин-Каменский. М., 1980. С. 186.
12. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд. М., 1984. С. 182.
13. Knýtl., k. 24.
14. Cleasby R., Gudbrandr Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 369.
15. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. С. 170. Ср. реплику Ньяля в "Саге о Ньяле": með lögum skal land vort byggja en eigi með ólögum eyða (Brennu-Njáls saga / Einar Ól. Sveinsson // Íslenzk fornrit. B. XII. Reykjavík, 1954, cap. LXX) - "на праве должна страна наша строиться, а не разоряться отсутствием права" (в переводе В. П. Беркова: "закон хранит страну, а беззаконие губит" - Исландские саги. М., 1956. С. 560).
16. Панкратова М. В. Ландслов Магнуса Хаконарсона и Григорианская реформа // Северная Европа. Проблемы истории (в печати). Благодарю М. В. Панкратову за любезно предоставленную мне возможность ознакомиться с текстом статьи до ее публикации.
17. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. С. 182-183.
18. Knýtl., k. 24.
19. Гуревич Е. А. Древнескандинавская новелла: поэтика "прядей об исландцах". М., 2004. С. 237.
20. Гуревич А. Я. История и сага. М., 1972. С. 88.
21. Knýtl., k. 25.
22. Knýtl., k. 26.
23. Knýtl., k. 24.
24. Knýtl., k. 26.
25. Mágar - мн. ч. от mágr. "Mágar referred only to the nearest categories of affines (apart from wife), namely the father-in-law, the son-in-law, and the brother-in-law" (Cleasby R., Gudbrand Vigfusson. An Icelandic-English Dictionary. P. 415).
26. Jón Viðar Sigurðsson. Frá goðorðum til ríkja: þróun goðavalds á 12.og 13. öld. Reykjavík, 1989. Bls. 108 ff.; cp.: Meulengraht Sørensen P. Saga og samfund. En indføring i oldislandsk litteratur. København, 1977. S. 40.
27. Bagge S. Society and Politics in Snorri Sturluson's Heimskringla. Berkeley; Los Angeles; Oxford, 1991. P. 119; Sawyer B. and P. Medieval Scandinavia. From Conversion to Reformation, circa 800-1500. Minneapolis, London, 1996. P. 169-170.
28. Подробнее см.: Джаксон Т. Н. Зятья, шурины, тести и прочие mágar (брачные связи в освещении древнескандинавских источников) // Homo Historicus. К 80-летию со дня рождения Ю. Л. Бессмертного. Кн. I. М., 2003. С. 723-728; Она же. Брачные связи в средневековой Скандинавии (датские правители XI - середины XII века по "Саге о Кнютлингах") // Древнейшие государства Восточной Европы. 2002 г.: Генеалогия как форма исторической памяти. М., 2004. С. 95-101.
29. Knýtl., k. 26.
30. Knýtl., k. 26.
31. Knýtl., k. 26.
32. Knýtl., k. 26.
33. См.: Золотарев А. Ю. Англосаксонский король как судья // Восточная Европа в древности и средневековье. XIX. С. 89-93; ср.: Barnwell P. S. Kings, Nobles and the Assemblies in the Barbarian Kingdoms // Political Assemblies in the Earlier Middle Ages / P. S. Barnwell and M. Mostert. Turnhout, 2003. P. 11-28.
34. См.: Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Историко-археологические очерки. СПб., 1985. С. 56.
35. Knýtl., k. 26.
36. Knýtl., k. 26.
37. Knýtl., k. 27.
38. Knýtl., k. 27.
39. Knýtl., k. 29.
40. Saxonis Gesta Danorum / A. Olrik, H. Ræder. Hauniæ, 1931 (далее - Saxo). Lib. XI.
41. Ailnoth. Gesta Swenomagni regis et filiorum eius et passio gloriosissimi Canuti regis et martyris // Vitae sanctorum Danorum / M. Cl. Gertz. Kopenhagen, 1908-1912. S. 77-136.
42. См.: Skovgaard-Petersen I. The making of the Danish kingdom // The Cambridge History of Scandinavia. Vol. I: Prehistory to 1520 / Ed. by K. Helle. Cambridge, 2003. P. 170-171.
43. Chronicon Roskildense // Scriptores minores historiæ Danicæ medii ævi / M. Cl. Gertz. København, 1970. Vol. I. P. 1-33.
44. См.: Роскилльская хроника / Перевод с латинского, предисловие и примечания В.В. Рыбакова // Древнейшие государства Восточной Европы. 2001 г.: Историческая память и формы ее воплощения. М., 2005. С. 320-339.
45. Svenonis Aggonis filii Brevis historia regvm Dacie // Scriptores minores historiæ Danicæ... Vol. I. P. 55-144.
46. Svenonis Aggonis filii Brevis historia regvm Dacie. P. 124.
47. The Works of Sven Aggesen, twelfth-century Danish historian / Tr. with introduction and notes by Eric Christiansen. London, 1992. P. 127, com. 122.
48. Кнут Могучий, король английский (1016-1035), датский (1019-1035) и норвежский (1028-1035), был сводным братом Астрид, бабки Кнута Свейнссона.
49. Saxo. Lib. XI. Cap. 8.
50. Ailnoth. Gesta Swenomagni regis et filiorum eius et passio gloriosissimi Canuti regis et martyris // Vitae sanctorum Danorum / M. Cl. Gertz. Kopenhagen, 1908-1912. S. 90.
51. Saxo. Lib. XI. Cap. 9.
52. Svenonis Aggonis filii Brevis historia regvm Dacie. P. 124.
53. Snorri Sturluson. Heimskringla // Íslenzk fornrit. B. XXVIII. 1951 (Magnúss saga ins góða, k. 21). Bls. 35; Knýtl., k. 26, 28, 65.
54. См.: Saxo Grammaticus. The History of the Danes. Books I-IX / Ed. by H. E. Davidson, tr. by P. Fisher. Vol. II. Cambridge, 1980. P. 55, note 28.
55. Saxo Grammaticus. Danorum Regum Heroumque Historia. Books X-XVI. The text of the first edition with translation and commentary in three volumes / Eric Christiansen. Vol. I: Books X, XI, XII and XIII. Oxford, 1980. P. 239, comment 39.
56. Ailnoth. Gesta Swenomagni. S. 90.
57. Saxo. Lib. XI. Cap. 10.
58. Еще Л. Вейбюлль и С. Булин показали, что тенденция, присущая автору "Роскилльской хроники", противоположна тенденции Свена и Саксона.
59. Роскилльская хроника. С. 332.
60. Saxo Grammaticus. Danorum Regum Heroumque Historia. Books X-XVI. P. 238, comment 38.
61. Knýtl., k. 26.
|
|
